Между разумом и сердцем (гет)

Небольшой посёлок отличается от города не только тем, что все друг друга знают, но и тем, что слухи распространяются с катастрофической быстротой. Кристина умерла ночью, и утром уже об этом знало много соседей. В девять на пятиминутке Роберт Данилович почтил память о своей секретарше минутой молчания, устроил разнос некоторым сотрудникам и долго в своём кабинете кричал на своего брата. Как оказалось, уборщик вчера разбил чашку из китайского сервиза Роберта Даниловича, пугал Кристину накануне и плохо убрался в кабинете. Мортис вышел из кабинета очень быстро, он был в бешенстве и случайно толкнул Валентину Петровну, которая шла домой с ночной смены. Она сделала ему замечание, и он молча подошёл к ней и протянул к ней руку, но, едва пальцы коснулись её шеи, отдернул руку и так же молча ушёл. Женщина была напугана, она видела жестокий взгляд его холодных серых глаз. В них была похоть, жестокость, насмешка. Возможно, и ещё что-то. Работница цеха, как и многие на предприятии, знали, что Роберт Данилович когда-то давно пострадал от брата, но не осуждали его, что он нашел его и устроил сюда. О Мортисе Роберт отзывался неоднозначно, но иногда, впадая в лирику, говорил, что где-то в глубине души любит его. И что отец перед смертью просил его наладить отношения с братом. Он не мог пойти против воли отца.

Никите было плохо. У него сильно раскалывалась голова из-за вчерашнего алкогольного возлияния, а уставший мозг каждые несколько минут радостно подкидывал картинки с Кристиной, заставляющие его морщиться и злиться. А понимание, что больше никогда он не обнимет ее, не скажет ей слова любви, разъедало душу, так было плохо. Он сейчас даже не обратил внимания на ругань начальника.

А Роберт считал, что у сотрудников может быть одна причина невыхода на работу — смерть. В любом цехе, на любой должности должен быть порядок, так как даже минутное опоздание может сбить работу всех систем, а это непозволительно. И за такое мужчина мог если не уволить, то достаточно серьёзно наказать. Он наказывал и Кристину, и Валентину Петровну, и Эмилию Горячеву, которая работала рекламщиком, и еще много кого. Опоздал на пять минут — тебя лишат премии. Премии были достаточно часто, примерно раз в квартал, и, конечно, никому не хотелось их лишаться. Строго, но оно того стоило.

Мужчина завалил своего помощника работой и покинул кабинет, сказав, что вернётся к обеду и к этому времени нужно найти кандидаток на место секретаря. Никита посмотрел ему вслед и, вздохнув, стал работать. Голова не соображала, накатывала ярость из-за несправедливости. Он себя считал потерпевшей стороной, к тому же, как он полагал, Роберт Данилович наказал только его, а своего брата не наказал. Хотя все это случилось из-за того, что этот урод лапал его девушку. А потом и помощник мента тоже был виноват. Нечего ночами ходить по гостям. Ведь если бы тот вернулся домой вовремя, то сейчас Кристина была бы жива.

— Никит, я тебе принесла бульон, — в приёмную вошла тётя Валя, буфетчица, и поставила перед парнем пиалу с куриным бульоном. — Отвлекись немного и поешь.

— Спасибо, тёть Валь, — буркнул молодой человек и отпил немного бульона. — Спасибо, это очень вкусно.

Никита выпил бульон, ещё раз поблагодарил женщину и, когда она ушла, вернулся к работе. Но почему-то не хотелось работать, головная боль никуда не делась, и он, яростно захлопнув крышку ноутбука, вышел из кабинета. Увидел уборщика, который моет пол, и ярость взяла верх над разумом. Почему этот ублюдок спокойно работает? Почему он не сидит в клетке? Ярость обжигала, и молодой человек побежал к уборщику. Если участковый не в состоянии сам засадить его за решётку, то это сделает Никита. Он отомстит этой твари за Кристину!

Он подбежал к Мортису и опрокинул тележку с ведром. Грязная вода вылилась на пол и на серые рабочие штаны уборщика. Тот дрогнул и посмотрел на нарушителя, но увидел несущийся в лицо кулак. Не успел ничего сделать и почувствовал сильную боль в голове. Пошатнулся, поскользнулся на мокром полу и упал на спину. Никита подошёл к нему и начал избивать его ногами.

— Ублюдок! Больно тебе, да, тварь?! Ей тоже было больно, когда ты убивал её! Вставай, мразь!

Кто-то сильно схватил Никиту, и парень, дёрнувшись и повернув голову, увидел охранника, крепкого среднего возраста мужчину. Он крепко держал парня, и тот тщетно пытался освободиться. Мортис в это время молча поднялся и поставил на колёса тележку с ведром.

— Что здесь происходит, Лагутенко?! — рявкнул Роберт Данилович, подходя к ним и переводя взгляд со своего брата на Никиту и обратно.

— Его надо изолировать от общества, Роберт Данилович! Его надо отправить к дяде Диме, чтобы тот посадил его в клетку.

— Отпусти его, — сказал Роберт охраннику, и Никита освободился от хватки и помассировал затёкшую руку. — Отведи этого к Гончарову. И скажи, что жалоба уже составляется! Лагутенко, ко мне в кабинет!

Охранник подошёл к Мортису, который просто смиренно вытянул вперёд руки, чтобы заковали наручниками, и защёлкнул на его запястьях наручники. Толкнул к выходу, и Никита показал средний палец младшему из братьев. Роберт ухмыльнулся и направился в свой кабинет, и Никита пошёл следом.

* * *

На улице было холодно, с реки дул сильный пронизывающий ветер, и мужчина, которого вел охранник завода, сильно замёрз. Мокрые штаны заледенели, ноги замёрзли. Каждый шаг отдавался болью в спине и голове, но мужчина покорно шёл за охранником. Они поднялись по ступенькам крыльца, и охранник открыл дверь. Толкнул Мортиса и повёл его по коридору к кабинету Дмитрия Витальевича Гончарова.

Того на месте не оказалось, но за столом сидел его помощник, и охранник, сообщив о произошедшем, снял наручники и кивнул на клетку. Мортис покорно пошёл туда и сел на скамью. Только когда клетка была закрыта, охранник ушёл, сообщив, что произошла драка, и Роберт Данилович пишет жалобу на бездействие участкового. Павел позвонил Дмитрию Витальевичу, и тот попросил допросить подозреваемого, чем молодой человек и занялся.

Голос у Мортиса был хриплый и низкий, отвечал он спокойно, вот только алиби у него не было на момент убийства, и Павел нахмурился. Он помнил, что отсутствие алиби не равно совершению противоправных действий, но не мог понять, как с этим разбираться. Благо, вернулся Дмитрий Витальевич.

— Сделай мне кофе, — буркнул он помощнику и посмотрел на записи, — ты утверждаешь, что ты спал ночью. Кто-нибудь может подтвердить?

— Я уже говорил вашему помощнику, что нет. Я не знаю, как мне подтвердить, что я не совершал того, в чём меня обвиняют.

— Тебя пока ни в чём не обвиняют, — покачал головой Дмитрий и, взяв кружку с кофе, сделал глоток. Снова посмотрел запись допроса и кивнул. Увидел, как молодой человек улыбнулся, и вернулся к допросу подозреваемого, вручив помощнику протоколы осмотра места происшествия и трупа.

Пока Павел в соседнем кабинете разбирал документы, Дмитрий ещё раз опросил Мортиса. Тот отвечал уставшим голосом, чуть хриплым, и Дмитрий не узнал ничего нового. Выпустив человека из клетки, он дал ему расписаться и отпустил, предупредив, что покидать пределы посёлка ему нельзя. Мортис молча кивнул и вышел из кабинета.

— Ну что, как у тебя дела? — спросил Дмитрий, входя в соседнее помещение, которое было кладовкой для разного рода вещей. Дмитрий за двадцать лет работы никак не смог все разобрать, и всякий хлам накапливался. — Что ты об этом думаешь?

— Не знаю. Странно всё это. Но он подтвердил, что запугивал Кристину и сжимал её горло в кабинете. Но он отрицает свою причастность к убийству. У него на тот период нет алиби. Была ночь, в особняке все спали. Может, кто-то что-то видел?

— Но ты не забывай, что видел человека с пружинистой походкой, который шёл по улице ночью. На этот вопрос Мортис не находил ответа. Он отрицает это и говорит, что в это время спал в особняке.

— Думаете, он врёт? — с сомнением спросил Паша.

— Не знаю, — задумчиво сказал Дмитрий и отпил ещё немного кофе. — Когда будут готовы результаты осмотра, надо будет его ещё раз пригласить на допрос.

Павел закашлялся, и мужчина прислонил ладонь к его лбу. Он был очень горячий, с каплями пота. Снова поползла вверх температура, и мужчина отправил своего помощника в медпункт. А сам вернулся в свой кабинет и стал изучать документы. Эксперты-криминалисты облазили каждый миллиметр кухни, нашли отпечатки ботинок, сняли их и упаковали как вещдоки. Ничего необычного они не нашли, если не считать несколько одинаковых отпечатков на одном месте. Как будто человек топтался на одном месте. Дмитрий следил за их отточенными действиями и думал, почему не захотел связать свою жизнь с криминалистикой. Скорее всего, по характеру ему это показалось скучным. Вот бегать, расследовать, изучать — это как раз для него. А вот анализировать, долго сидеть на одном месте и не взаимодействовать с людьми — это, наверное, для Паши. Тихая и монотонная, очень спокойная работа. Нужно внимание к деталям, и у его практиканта и помощника это качество есть. А вот ему будет скучно. Да и сейчас он уже не представляет жизни без "Васька опять нажрался, поговори с ним, пожалуйста".

* * *

Через три часа сильно заболела голова, и он оторвался от работы, помассировал виски и сделал себе очередную кружку кофе. Позвонил Надежде Викторовне и узнал, что Павел совершенно расклеился и сейчас спит, сражённый высокой температурой. Мужчина обещал вечером принести одежду и положил трубку на рычаг. Допил кофе и зевнул. Нужно поискать свидетелей, вдруг кто-нибудь что-то видел. Паша сказал, что у человека была пружинистая походка, и у Мортиса на это время нет алиби.

Только он хотел выйти на улицу, как позвонил начальник отдела и сказал, что завтра приедет следователь из Москвы, поможет разобраться с проблемами. Дмитрий поговорил с начальником и положил трубку. Голова заболела сильнее, и он, налив ещё кофе, решил выйти на улицу. Около лестницы стояла Мария Ивановна, вечная сплетница этого посёлка.

— Дим, а это правда, что Кристиночку убили? — спросила она. — Как же так-то? Кому помешала эта красивая и умная девочка? Ты найдешь виновного?

— Мария Ивановна, — устало произнес Дмитрий, — вам больше заняться нечем?

— А ты за что вчера Никитку оштрафовал? Мне Анька сказала, что он всю ночь в клетке просидел, а перед этим подрался с тобой. Зачем ты так жесток с ним? Он переживает из-за Кристиночки. Ну напился мальчик...

— Если вам нечем заняться, то я сейчас быстро найду вам занятие! Не посмотрю, что вы пенсионерка! — неожиданно резко рявкнул Дмитрий.

— Хам! — крикнула бабка и начала ругаться, но Дмитрий закрыл перед её носом дверь и ушёл в тихий кабинет.

С улицы доносились крики ругани, потом к голосу Марии Ивановны присоединились еще два женских голоса, и Дмитрий прислушался. Кажется, там был какой-то очередной митинг, поторый нужно разогнать. Тяжело вздохнув и устало протерев лицо, мужчина вышел в коридор, а после на улицу. Как он и полагал, там стояли три бабки и ругались. Друг на друга, друг с другом или еще как-то, Дмитрию было неинтересно. Он рявкнул, чтобы они разошлись по домам и перестали нарушать общественный порядок, но бабульки не обратили на него внимания, продолжив ругаться друг с другом. Хотя Мария Ивановна продолжила поливать его грязью, но после очередного внушения она замолчала. Дмитрий холодным тоном сказал, что еще раз услышит подобное, и ей придется ответить по всей строоости закона. Мария Ивановна поджала губы, но потом продолжила разговаривать со своими подругами, и Дмитрий понял, что эти крики сейчас — это не ругань, склоки, а просто разговоры. Но ему от этого легче не становилось. Сильно болела голова, хотелось тишины и спокойствия, но его сейчас не будет.

Крики не прекращались, и Дмитрий хотел было выругаться и уйти в свой кабинет, там было потише, как увидел неуверенно подходящую к зданию Алёну. Она остановилась неподалеку от этих баб, и Дмитрий спустился с крыльца и подошёл к ней.

— Алёнка, — мужчина её обнял и прикрыл глаза, — как же я соскучился по тебе. Прости, что я так резко ушёл ночью.

— Я все понимаю. Ты меня тоже прости, — она прислонила ладонь к его покрытой щетиной щеке и заглянула в уставшие глаза. — Я не знаю, что на меня нашло.

Мужчина перехватил её ладонь и нежно поцеловал, на что она ответила искренней и доброй улыбкой. Дмитрию всегда нравилась эта улыбка, да и любая деталь в своей женщине, и он поцеловал её в кончик носа. Потом посмотрел на большой живот и хотел было прислонить к нему ладонь, но вспомнил, что стоит сейчас рядом с этими старыми каргами, которые не могут жить без ругани, и убрал руку. Все эти нежности носили чисто интимный характер и не были предназначены для публики.

— А знаешь что? — спросил мужчина, улыбнувшись и глядя на жену. — Ну её, эту работу. Основную часть я уже сделал, и могу пойти домой. Я действительно сильно устал.

Сказав это, мужчина снова скрылся в своем кабинете, чтобы через пять минут выйти оттуда, закрыть дверь и направиться с женой в сторону дома.

* * *

За эту драку, которую Никита устроил только что, Роберт Данилович лишил его премии, которая должна была быть достаточно хорошей. Молодой человек начал было возражать, но Роберт напомнил ему, что может одним словом перечеркнуть всю его жизнь и устроить так, чтобы нигде больше Никита не смог устроиться на работу. Если в трудовой книжке будет написана статья, то Никиту могут не взять на другое место. Никто не хочет связываться с драчуном, аморальной личностью, а Кирилл ещё слишком мал, чтобы работать. И бабушку с дедушкой не смогут взять на работу, даже уборщиками, так как со стариками, особенно перевалившими за пенсионный возраст, никто не хочет иметь дело. А семья и так не очень хорошо живёт, в основном на деньги Никиты. А ему ещё учиться несколько лет.

Парень тяжело вздохнул, выслушав версию будущего, если он продолжит спорить с начальником, и ушёл из его кабинета. Настроение было паршивым, но он взял себя в руки и продолжил искать новую секретаршу.

* * *

Оставшийся день Мортис молча мыл полы и убирался в помещениях, стараясь не реагировать на провокации и самому никого не провоцировать. С последним было сложнее, так как по заводу стали ходить слухи, что Никита не просто так набросился на него, а это он всё начал. В принципе, в этом не было ничего странного, так как за два месяца работы Мортис наслушался про себя не очень лестных вещей и просто не обращал на это внимания. Он понимал, что любое слово, действие или ещё что-то с его стороны повлечёт за собой разборки с братом, увольнение, а потом и снова тюрьма будет. Он больше не хотел в тюрьму, поэтому пришлось мириться.

Вечером кашель стал сильно душить, поползла вверх температура. Закончив работу, он ушёл с завода и направился домой. Тело пробивал озноб, дышать было тяжело, а мысль, что снова придётся спать в холодном продуваемом сарае, пугала. Но он ничего не мог поделать, и приходилось мириться. Мокрые брюки, которые так и не высохли за день, прилипали к ногам и доставляли дискомфорт. А дома ждала другая работа, и приходилось её делать. Нужно было убрать участок от опавших листьев, погулять с собаками и не попадаться на глаза брату.

А Никита, сильно уставший после работы, криков Роберта Даниловича и бессонной ночи, вернулся домой, где попросил у бабушки и деда прощения и сел ужинать. Они его простили, и молодой человек снова ощутил себя нужным и любимым. Он был любим, и он любил своих самых лучших в мире бабушку и дедушку. И младшего братишку.