По осколкам Добра (гет)

Переигрывая события двухчасовой давности, уже в который раз Валтор пытался убедить себя, что все сделал правильно и последствия будут настолько минимальны, насколько вообще могут быть в этой непростой ситуации.

«Это было единственным верным решением,» — думал он, глядя на ледяную пелену перед собой. Общаться с Нией сейчас не хотелось, в особенности выслушивать ее бесконечные вопросы или еще хуже — абсолютное отрицание действительности. Поэтому он ненадолго покинул ее беспокойное сознание, бурно взрывающееся шоком и криками даже после обморока. Нужно было обдумать дальшейний план действий. Хотя Валтор всегда хмуро воспринимал свои редкие, но, на удивление, крупные неудачи, решать более сложные головоломки, связанные с манипуляциями людьми, было еще увлекательнее, чем изначальный план.

Теперь перед демоном стояла новая задача: убедить Нию, что иметь магию — это нормально и даже в какой-то степени круто. Хотя с последним у самого Валтора тоже были проблемы: свою силу он отнюдь не считал хоть капельку крутой. Темный Огонь Дракона, в основном, приносил одни беды, и демон просто смирился со своей темной сущностью. А что касается Нии, то… Тут даже Валтор задавался трудным вопросом: в чем убеждать ее?

Успев изучить строптивый характер Нии, Валтор прекрасно понимал, что девушка не поверит в свою магическую сущность и, наверное, даже запретит себе думать об этом, не смотря на то что в глубине души будет осознавать горькую правду. Дело требовало осторожности и деликатности. К счастью, Валтор уже знал несколько слабых точек той, что обязана освободить его из ледяного плена Омеги. И чем скорее, тем лучше. Фарагонда явно не была дурой, и это был лишь вопрос времени, когда она поймет, какая интересная землянка попала к ней в руки. И тогда молись, весь темный народ нечисти и волшебников! Либо Нию казнят, как ее предков, либо заставят подчиняться Свету, чтобы с помощью нее сдерживать риски Темной революции.

Чего именно хотела добиться директриса Алфеи, Валтор не знал, но его проверенная временем интуиция настойчиво предупреждала, что скоро случится нечто ужасное, что повлечет за собой огромные жертвы. Пускай сейчас правительство Магикса поклоняется ей и школе для фей, как единственной защите от внезапных врагов, но… Валтор помнил, какую страшную резню устроили феи за несколько месяцев до гибели Домино. В этой кровавой бойне погибли последние представители древнего рода магов-эмпатов. Их вырезали за несколько месяцев, и воспоминания о некогда великом народе, способного исцелять душевные раны, забирая болезненные эмоции и чувства, исчезли, канув во тьму. После того, как Валтор установил магическую связь с Нией, он осознал, что феи отлично прикрыли свои темные грешки восемнадцатилетней давности, да так хорошо, что, казалось, эмпатов никогда не сущестовало. Словно их стерли из памяти всех людей Магического Измерения.

Восполняя пробелы в истории, которая продолжалась все эти семнадцать лет, которые он провел во льдах, Валтор с сожалением понял, что в Магиксе творится полнейший ужас. Он, конечно, не имел привычки делить людей на плохих и хороших, но объективно осознавал, что основная проблема нынешнего Магикса — зазнавшиеся феи, которые принижали представителей темной магии.

Это может выйти боком самим феям. Это может привести к восстанию. Да кого он предостерегает… Процесс запущен, и от этого никуда не деться. Феи сами устроили себе проблемы: Фарагонда избавилась от Гриффин, которая собирала команду сопротивления, организовала эту странную программу по обмену с Землей… Скоро произойдет что-то ужасное. И Валтор, понимая это, как никто другой, желал поскорее выбраться. Как можно быстрее, пока Фарагонда не узнала о способностях Нии. Пока у него еще есть шанс освободиться.

Раздумывая над ситуацией, в которую он попал из-за Нии и ее сложного характера, Валтор мысленно проклял судьбу: ну зачем она послала в ледяную пещеру именно эту запуганную волшебницу-эмпатку? Почему это не могла быть какая-нибудь простая фея, которой легко управлять? Почему ей должна быть не знающая ничего о магии землянка?

Сколько бы Валтор не задавал себе эти вопросы, ответы, к сожалению, не снисходили в его сознание с самих небес. Приходилось напрягать мозги, чтобы хоть что-то придумать и найти путь на свободу. Впервые за столько лет представился шанс — Валтор не мог его упустить. На его руках все еще была кровь невинных жителей Домино, но он знал, что не один виновен в этом. Все эти годы он мечтал лишь об одном: о мести. Отомстить предательнице Гриффин, отомстить тем правителям, которые были в курсе плана Трех Древних Ведьм и остались в стороне, отомстить этой противной Фарагонде уже хотя бы за то, что обвинила его в прямом убийстве короля и королевы, а также Дафны и Блум!

Хотя у демонов нет сердца, Валтор создал внутри себя исскуственное, чтобы быть похожим на людей. И в этот момент, думая о своей мести, оно забилось намного чаще, а кровь в жилах вскипела от ярости и чувства несправедливости. Но почти сразу же запал исчез, стоило ему вспомнить, где он находится: в ледяной капсуле в самом глубоком подземелье Омеги.

И нужно было придумать, что делать с Нией. Пока еще есть время, пока о ее силе не узнала Фарагонда, он обязан найти выход.

«Как давно я не дышал свежим воздухом, — с легкой горечью подумал Валтор, чувствуя, как тело ломит от отеков. Он уже привык к постоянной боли, но впервые за столько лет она отвлекала его от разработки плана. В груди медленно растекалась тоска по свободе, хотелось взглянуть на яркое солнце и чистое небо, хотелось напиться вкусной воды, жажда по которой саднила горло, а еще просто по-человечески поговорить в живую.

Пожалуй, это было главной пыткой в вечном заключении в Омеге: не иметь возможности с кем-то поговорить. Одиночество и голод по людям заставляли мысли крутиться по кругу, расшатывать нервы, накрывая сознание новыми волнами отчаяния и вечной печали.

От постоянного молчания и урагана мыслей, которые начинали надоедать и разъедать сердце и душу, словно бы ядовитой кислотой, заключенные в Омеге сходили с ума. От отчаяния и боли невозможно было даже закричать…

Каждый день, каждый час, каждую секунду Валтор чувстовал ужас, страх, ярость и безумие тех, кому досталась судьба разделить с ним одну пещеру. Это было одним из наказаний Омеги: слышать мысли других преступников, но не иметь возможности ответить им.

Валтор чувствовал, что не только у Нии из-за Фарагонды осталось мало времени, чтобы освободить его. У него самого уже не было времени на то, чтобы выбраться из тюрьмы. У его сознания не оставалось времени.

Валтор медленно начинал сходить с ума, как и другие заключенные в его пещере. Он чувстовал, как его осознанные мысли ускользали, а на смену им приходило бескрайнее безумие. План по освобождению из Омеги требовался срочно и прямо сейчас.

Хотя, если честно, раньше не было и нужды придумывать план. Никакой сумасшедший не приходил в Омегу случайно погулять. Да и Ния попала сюда не по собственному желанию, а потому что так сложились обстоятельства. Или так велел сам Дракон?

Валтор серьезно задумался о неожиданной версии: неужели Создатель Вселенной решил помочь хранителю своего Темного Огня и специально послал к нему Нию? Не то чтобы демон на полном серьезе верил в божетсвенное предназначение и судьбу, он не был полнейшим фаталистом, но Марион часто рассказывала ему, что Дракон иногда является своим хранителям, когда мир находится в ужасной опасности. По словам покойной королевы, Создатель очень любил своих детей, особенно прямых потомков, и являлся в виде пророчеств или же знаков судьбы. Может, Ния тоже его знак?..

«Я не о том думаю, — остановил себя Валтор, приказывая себе сосредоточиться на плане по убеждению Нии. А послана она ему судьбой или нет, можно поразмышлять и потом. — Слишком мало информации… Почему-то я чувствую, что Фарагонда задумала сделать что-то с Блум.»

Валтор не знал, на какой он стороне: Света или Тьмы. Однако когда дело касалось его противоположности, его не волновало, за кого придется сражаться, лишь бы защитить последнюю принцессу Домино. Для него это было способом искупить вину за смерть королевства, и Валтор знал, насколько это эгоистично: спасением Блум он пытался заглушить всю ту боль, что нанес себе сам, не задумываясь о том, какую огромную ошибку совершил. Ошибку, которой нет прощения.

Почему-то в памяти ярко вспыхнул один момент из того дня, когда погибло Домино, и Валтор, не будь он ледяной статуей, точно бы нахмурился и вспыхнул от гнева. Воспоминание было таким резким и живым, словно это произошло несколько часов назад, и демон внутренне содрогнулся: оно было жутким. Он вспомнил, как увидел Фарагонду впервые. Так случилось, что их первая встреча произошла именно в тот судьбоносный день: во время тяжелой битвы с монстрами. В ней Фарагонда лишилась своих крыльев. На них упал кусок городского здания, придавив фею к земле. Валтор не знал всех деталей, но похоже, что крылья Фарагонды оторвались именно в тот момент… «Злится ли она, потеряв их навсегда? — задумался Валтор. — Хотя… крылья ведь отрастают… У нее их действительно нет или после битвы на Домино произошло что-то еще?»

Отбросив мысли о Фарагонде, Валтор зацепился взглядом за ближайшую к нему глыбу льда, которая почти соприкасалась с его. Через полупрозрачную стену его капсулы была видна ледяная статуя со съежившейся внутри Гриффин и черный кривой выход из тюремного зала. Тоска по свободе защимила сердце, а все внутренности съежились от холодной пустоты. Больные измученные мысли других заключенных сдавили сознание демона, и он с трудом смирился с тем, что не может зажмуриться и поммасировать лоб или виски. Среди обрывков безумных раздумий преступников еще не было голосов Гриффин или, например, трех молодых ведьм, которых доставили сюда несколько месяцев назад, хотя Валтор понимал почему: они еще не чувствовали полного отчаяния, когда мысли превращаются в бесконечную вереницу боли и сожалений, сердце перестает разрываться от ярости и обиды, впадая в апатию, а сознание погружается во что-то, вроде полусонного транса, во время которого в голове на постоянной основе рождаются мысли о суициде. Или еще хуже: мысли о том, что не следовало рождаться в этом мире, раз в конце концов ты окажешься в холодной поглощающей все твои эмоции и чувства тюрьме.

Здесь нельзя даже умереть. А смерти начинают желать все.

Валтор попробовал закрыться от жутко бесящих своим самоубийственным настроем мыслей, чтобы как следует подумать о Ние. Но вышло ужасно. Гул чужих угасших апатичных голосов стал только громче, больно ударяя по ушам. В голове зазвенело от непрекращающегося водопада желаний скорее умереть.

«В Аду в сто раз лучше, чем здесь.»

«Я больше не могу смотреть на выход… Я не хочу его видеть!»

«Почему я не умер?! Почему не казнь?! Почему я здесь?!»

«Пожалуйста, спасите меня… Прошу, убейте…»

«Я готов на любые пытки, только закончите этот ужас… Дайте мне почувствовать хотя бы боль…»

«Кто я?.. Я не помню, где я… Я хочу просто умереть…»

«Здесь есть яд?.. Я хочу выпить яд и закончить это все!»

«Дайтеумеретьдайтеумеретьдайтеумереть…»

Валтор раздраженно зарычал, стараясь не вслушиваться в обезумевшие сознания заключенных, которые так давно здесь находились, что окончательно потеряли себя в ледяной тюрьме. Почти все они не помнили своих имен и за что попали в Омегу. И все они хотели лишь одного: умереть. У них больше не было сил терпеть постоянное отчаяние и холодное одиночество, так что они просто обезумели. Мысли преступников были размыты и без капли живых эмоций. В каком-то смысле их сознания давно погибли в изматывающем заключении.

Эти далеко не радужные мысли давили на демона со всех сторон, и почему-то именно сегодня Валтор наконец почувстовал кроме желания мести и ненависти к самому себе, липкий, пока еще не оформившийся страх, который резко обжег грудь и до боли сдавил ребра. Страх, что скоро он тоже потеряет связь с реальностью, забудет свое имя и начнет желать смерти. Нужно было срочно убедить Нию освободить его.

Валтор не рассчитывал, что придется открыть ей правду так скоро, особенно, когда ее отношение к магии было мягко говоря отрицательным. Но получилось, как получилось, тем более, она сама заметила свечение собственных глаз. Странно, если бы не догадалась, что это такое. Ния точно не была глупой, в этом Валтор был свято убежден, хотя и понимал, что с такой упрямой личностью придется хлебнуть проблем. Ну, как говорится… Чего не сделаешь ради долгожданной свободы.

Признаться честно, Валтор был даже рад, что Ния питает стойкую неприязнь к феям. Это делало их ближе, что ли?.. Где-то в глубине себя (Валтор все еще сомневался, что у него, как у демона, есть душа, поэтому обозначал ее так) демон чувствовал, что хоть Ния и жутко взбалмошная и черствая по отношению к другим, все равно ее далеко не сахарный характер ему нравится. Они были близки по духу, и Валтор находил это приятным… Создав связь с этой девушкой, он наконец избавился от удушающего одиночества, которое грозилось забрать у него последние остатки рассудка. И все же, пока не стоило трогать Нию, чтобы она спокойно сама прошла через все стадии принятия, а дальше уже решать с ее магией.

Но на самом потаенном краю своего сознания Валтор уже начинал переживать. Игнорировать тот факт, что Ния представляет буквально истребленный вид магов, нельзя. То, что она вообще жива, — странно и противоестественно. В той резне восемнадцатилетней давности погибли все до единого.

И все же Ния была эмпатом. Живым, настоящим… И она родилась после кровавой резни. Значит… Есть еще как минимум один выживший маг?

Словом, Валтор чувстовал, что беды только начинаются. В этом, конечно, не было вины Нии. Виновата была ее сущность. И с этим нужно было что-то делать.

Вот только Валтор не знал, что именно.

* * *

Блум с интересом рассматривала цветочный узор на чашке с травяным настоем, который ей приказала выпить медсестра, и пыталась отколупать слой краски с длинного фиолетового бутона. Ее ничего не выражающие глаза внимательно следили за движением длинного ногтя. Блум моргнула, громко выдыхая.

На секунду ноготь покрылся пеплом и копотью, сам палец обуглился, оголяя белоснежные фаланги, а кровь вокруг напоминала черную застывшую смолу. Блум вздрогнула и снова моргнула.

Палец и ноготь стали нормальными, как и прежде. Никакого намека на страшный сон, в котором она сгорела заживо. Она сглотнула липкую слюну, чтобы привести в порядок засохшее за длительное время без воды горло, но вкус до жути напоминал горький дым.

Большие мужские руки заботливо сжали ее хрупкие плечи, а длинные пальцы осторожно погладили по выпирающим лопаткам. Блум подняла глаза на взволнованное лицо Ская и попыталась выдавить некое подобие улыбки.

— Не улыбайся, если не хочется, — тихо сказал парень и грустно вздохнул, поднося к ее губам чашку с настоем. — Пей скорее. Мисс Офелия сказала, что это должно помочь тебе заснуть.

Блум поджала губы и отвернулась к окну, зажмурившись от яркого солнца. Из леса слышалось громкое пение птиц, которые явно были рады теплой приятной погоде. Блум казалось, что радоваться нечему.

— Блум, нужно выпить, — Скай двигается ближе к ней, но она выставляет вперед ладонь и останавливает его измученной улыбкой.

— Я не хочу. Лучше принеси чего-нибудь алкогольного.

— От него тебе не станет лучше, Блум.

— Откуда ты знаешь?

— Мисс Офелия так сказала. Ты перенесла тяжелейший шок, тебе нужно как следует отдохнуть.

— И эта жижа поможет?..

Блум тихо усмехнулась и закатила глаза. Она закрыла лицо руками и облокотилась на подушку, заботливо взбитую для нее Скаем. Голова до сих пор плохо соображала после пробуждения. Взгляд иногда не мог спокойно сфокусироваться на чем-то определенном, и она раздраженно терла глаза, пытаясь что-то с этим сделать. Блум знала, что Скай и девочки, которые забегали к ней на переменах, хотят помочь ей освоиться в новом облачении, но… Слишком свеж был тот кошмар в ее памяти. Слишком страшно было снова закрыть глаза и оказаться привязанной к каменной плите в объятой адским пламенем комнате. К тому же… Услышав такой далекий до этого и такой нежный голос мамы, пропитанный печалью и больной любовью, Блум чувствовала, как ее сердце вопреки всем разумным устоям разрывалось от бесконечно бурлящей тоски. Фея Светлого Огня была совершенно разбита и вымотана после приручения своего, так называемого, внутреннего Дракона. Слишком многое навалилось на ее хрупкие плечи с того момента, как она проснулась.

А прошло всего два часа. Блум чувствовала себя по меньшей мере отвратительной… Скай смотрел на нее с сочувствием и любовью, но она не могла ответить ему тем же. Ее пустые голубые глаза выражали лишь раздражение и усталость.

Трансформировавшаяся магия, еще не привыкшая к новому состоянию, неюутно ворочалась в душе Блум и обжигала своей потаенной мощью сердце и легкие. Девушка периодически морщилась, радужка ее глаз наливалась кровью на несколько секунд, а верхняя губа раздраженно дергалась, обнажая удлинившиеся клыки. Хорошо, хоть крылья и хвост не росли, а то Скай точно бы убежал куда глаза глядят. Блум так и не сказала ему, что конкретно случилось с ней несколько дней назад и в кого она превратилась. Почему-то перед своим парнем не хотелось открываться с такой совершенно неприглядной стороны. Она же светлая добрая фея, а не какая-нибудь ведьма или оборотень, у которой приступы неконтролируемой агрессии. Блум просто не могла поговорить об этом со Скаем.

Да и с девочками тоже, если честно. До сих пор по телу бегали мурашки, когда Стелла или Текна испуганно отводили глаза и делали вид, что все в порядке. Блум отрешенно посмотрела на свое слабое отражение в окне. Ничего не в порядке. Все плохо. Она навредила подругам.

Смогут ли они простить ее? Блум думала, что да: скоро девочки забудут о случившемся, снова будут радостно болтать с ней и таскать к больничной койке все сладости, которые найдут в школьном кофетерии. Вот только… Сколько времени им потребуется, чтобы перестать видеть в ней то чудовище, которое чуть не убило их всех?.. Но еще более важно другое: сможет ли Блум сама себя простить за сделанное?

Душа рвалась на куски от чувства собственной слабости и отчаяния. Блум всхлипнула, отвернувшись от Ская, и, подобрав под себя колени, уткнулась в согнутые руки искаженным болью лицом. Кто она теперь вообще такая?.. Фея или ведьма? Светлая или темная? Зло или Добро?..

Год назад Темный Феникс впустил в нее Тьму, осквернив ее Светлый Огонь Дракона, и Блум стала темной версией себя. Это не было похоже на то, будто в нее вселился злой дух, заперев фею в собственном сознании, заставляя смотреть на свои бесчинства. О, нет, это было другое, обсалютно другое! Ничего в нее не вселялось. Наоборот, что-то просыпалось внутри.

Блум даже боялась предположить, как давно это что-то находится в ее душе. Она никогда не осмеливалась назвать это вслух, даже мысленно ее пугало все, что было напоминанием о тех страшных временах, пускай и не слишком долгих, когда она стала Глум. Однако Блум знала, что заклинание Даркара просто стало ключем, открывшим эту тайную природу феи Огня Дракона. Зло уже было в ней достаточно давно. Тьма была в ней. Даркар просто ее разбудил.

Стоило только забыть о темной Блум, как случилось приручение какого-то там Дракона! Старые раны были открыты вновь, как старая боль и слезы, которые, казалось бы, она уже выплакала год назад. Столько невысказанных слов и страха накопилось за это время, что внутри все сжималось от огромной тяжести

Блум крепко зажмурилась и медленно выдохнула, напоминая себе, что все в порядке. Все должно быть в порядке. Даже когда она плачет, даже когда ей плохо, она обязана быть в порядке…

— Блум… Я сделал что-то не так? — Скай удивленно уставился на нее и неловко коснулся трясущейся спины девушки. — Не пей, если не хочешь, я не стану заставлять.

Блум захлебнулась слезами и очередным всхлипом, пытаясь задавить в себе острую боль и желание просто тихо умереть. Она вздрогнула, отшатнувшись от Ская, а парень напряженно выдохнул, сжав ладонь в кулак и опустив его. Еще надеясь как-то утешить любимую, он набросил на ее плечи тонкое покрывало и, так и не решившись снова погладить ее, тихо сказал:

— Выпей водички. Станет легче.

— Не станет… М-м-мне уже н-н-ничего не п-п-поможет! Я ч-ч-чудовище! — Блум заглушила отчаяные рыдания в согнутый локоть и отрывисто прошептала: — Я даже не знаю, кто я…

Принц Эраклиона растерянно захлопал глазами, с силой сжимая кулаки, впиваясь ногтями в белоснежную кожу. На ладонях остались тонкие красные полосы, но Скаю было не до них: он хотел как-то утешить Блум, вот только хотела ли она его утешения?..

Почувствовав его нерешительность, Блум повернулась к нему и прищурила заплаканные красные глаза:

— Ты можешь идти, Скай.

— Но… — парень нахмурился, нервно кусая нижнюю губу.

— Я хочу побыть одна… Оставь меня.

Скай послушался ее и молча вышел вон из палаты. Он так и не сказал ей ничего утешительного, хотя хотел и мог. Но глядя на ее испуганное лицо, поглощенное неизвестной ему болью и темным отчаянием, Скай промолчал. Даже он не знал, какие слова помогут Блум почувствовать себя лучше. Его сердце сочувствующе сжалось, не в силах смотреть на ее слезы, но Скай ушел. Ушел так быстро, как только мог, чтобы не рухнуть на колени перед ее кроватью и не зарыдать от собственного бессилия.

Блум всхлипнула, сворачиваясь на койке в позе эмбриона, чувствуя, как холодные слезы растекаются по подушке. Шее и щекам стало мокро. Ее мысли постепенно блуждали от одного к другому, тяжелым грузом оставаясь на сердце. «Что я наделала?! — подумала Блум, вжимаясь в подушку. — Лучше бы я просто сгорела в той комнате!»

А тем временем, в соседней палате проснулась Ния, которой не повезло стать свидетельницей всего, что произошло между Скаем и Блум. Стены в школьном лазарете, в отличии от остальной части Алфеи, были очень тонкими, почти картонными, и поэтому сейчас лицо девушки было максимально хмурым: она слышала все до единого слова, и темная атмосфера добралась и до нее. Надрывный плач Блум заставлял сердце Нии невольно сжиматься и царапать собственные руки, чтобы унять скрежет в собственной голове. Виски снова разразились пульсирующей болью, и она раздраженно зашипела, обхватывая свой лоб трясущимися ладонями. Ей казалось, что кто-то поместил ее голову между тисков и резко сдавил, буквально до хруста черепа. На чистое белое одеяло закапала темная кровь, расплываясь красными бутонами. Заметив это, Ния резко прижала руку к носу, прищурившись и пытаясь достать до салфеток. Прижав влажную ткань к ноздре, Ния громко выдохнула и прижалась затылком к стене.

— Черт!.. — выругалась она, ударив свободной ладонью по испачканному одеялу. Что с ней происходило, она не знала и даже боялась предположить.

«Для начала успокойся, — резко раздался рокочущий голос Валтора в ее голове. — Ты слишком восприимчива к чужим эмоциям.»

— Заткнись!

«Какой странный способ выразить благодарность.»

— Я тебя ненавижу!

«Что ж, взаимно. Дыши глубже и закрой уши, чтобы не слышать чужой плач. Если не станет легче, то стоит выпить лекарство.»

Ния всхлипнула, до последнего пытаясь сдержать позорные слезы боли. Она закрыла глаза и уши, стараясь заглушить рыдания Блум. Сердце глухо билось о ребра, распространяя легкую вибрацию по всему телу, отдаваясь четкими ударами в ушах.

Бум-бум-бум!

Ния напряженно выдохнула, стараясь не реагировать на эмоции феи Огня Дракона. Она представила тишину и что никого здесь нет, кроме нее.

Бум-бум-бум!

Боль постепенно сошла на нет, сознание стало ясным, а перед глазами исчезла мутная пелена. Молотки в висках постепенно отдалялись, и Ния устало вздохнула: как будто пробежала марафон. Она посмотрела на запачканную кофту и красные пятна на одеяле. Зрелище ее не радовало. Она дотронулась до лица и с раздражением зашипела, понимая, что подтеки крови остались на щеках, губах и подбородке. Ния схватила пачку салфеток и начала напряженно стирать кровь.

«Легче?» — спросил демон, однако в его голосе не было ни капли участливости.

— Угу… Больше не больно, — выдохнула девушка и посмотрела на себя в настольное зеркало на тумбочке рядом с ее кроватью. Ее неожиданный приступ выдавали только покрасневшие глаза. — Ну и?.. Что со мной происходит? Это уже не в первый раз! Когда я только приехала, то у меня тоже пошла кровь…

«Будь тише. А то кто-нибудь решит, что ты больная на всю голову и разговариваешь сама с собой!» — предупредил Валтор, и Ния поспешно перешла на мысли:

«Так что со мной?!»

«Тебе ведь шестнадцать, верно?»

«Да… Причем тут мой возраст?! — Ния нахмурилась и закатила глаза. — Скажи нормально!»

Валтор тихо усмехнулся:

«Магия пробуждается в полной мере после шестнадцати лет. Обычно это происходит спокойно и постепенно, но в твоем случае магия просто выплескивается наружу. Всю свою жизнь ты провела на планете, где ее нет, и твоя сила дремала. Но стоило тебе приехать в Магикс, в котором повсюду волшебники и феи, магия резко проснулась и теперь рвется наружу, чувствуя родную среду. Все эти приступы головной боли и кровь — это реакция твоей магии на новое место.»

Ния скептически посмотрела на влажную салфетку, измазанную свежей кровью.

«И что теперь? Мне придется реально учиться в этой школе?!»

«Могу успокоить: не придется. Тебя просто тихо убьют и выставят это как несчастный случай.» — спокойно ответил Валтор, а вот у Нии засосало под ложечкой от неприятного ощущения. Быть убитой совсем не хотелось.

«Так что делать-то?» — снова спросила она, но уже с куда большей обреченностью в мыслях.

«Если хочешь жить, то нужно научиться скрывать свою магию. Иного выхода нет.»

«И как мне это сделать? Я ничего не знаю о магии! Да меня уже завтра раскроют!»

«Я могу рассказать пару приемов, но… Они недолго будут действовать на тебе.» — Валтор неутешительно цокнул, и Ния рассерженно фыркнула:

«Почему?! Я что, как-то выбиваюсь из общих правил?!»

«Да, ты огромное исключение. Судя по тому, что я почувствовал два дня назад, у тебя большие проблемы, — тут голос демона стал серьезнее. — У тебя магический голод. Эмпаты славились тем, что могли заглушать или забирать эмоции людей, подчинять своей воле и исцелять душевные раны. Вот только чужие эмоции и чувства — это также их источник магии, который нужно переодически пополнять. А у тебя магия и так плохо активируется, так еще ты голодаешь… Помнишь, что было два дня назад?»

«Превращение Блум?» — осторожно предположила Ния, но демон отрицательно вздохнул:

«До этого. Помнишь, как неожиданно все феи поссорились?»

«Ммм, плохо, если честно. А почему они поссорились?»

«Потому что ты им велела. Ты забрала все их светлые эмоции, оставив только негатив, вот они и вспыхнули. А потом, когда их души наполнились злостью, ты начала забирать и ее. Неужели, не помнишь, как поглощала их эмоции из-за голода?» — в конце Валтор усмехнулся, словно бы поддерживая ее действия.

«Что?!.. Да брось! — Ния быстро замотала головой. — Я не могла… Я даже не знаю, как управлять магией!»

«Зато магия может управлять тобой. И пока ты не научишься управлять своим голодом и держать силу в узде, Фарагонда быстро тебя раскроет.»

«И я могу надеяться только на чудо?! Или на тебя?!»

«Ния… Надейся только на себя. Даже я не смогу тебе помочь, пока буду в Омеге.» — Валтор, наверное, сейчас хмурился бы, если бы сидел рядом. Во всяком случае, Ния представляла его именно так. Она тихо фыркнула, посмотрев в зеркало, чтобы и он видел ее выражение лица:

— Это твой очередной план убедить меня рискнуть жизнью и освободить тебя?

«Ты и без этого рискуешь умереть. Немногое теряешь.»

«Фарагонда правда убьет меня?»

«Конечно, — тон демона стал жестким и немного угрожающим. — Это ведь она отдала приказ уничтожить эмпатов.»

Ния медленно побледнела, обняв себя руками. Теперь стало действительно страшно. Она в логове своего самого главного, самого основного врага. Валтор был совершнно прав: надеяться можно лишь на себя.

— Ния? — раздался хриплый после плача голос Блум, и фея Огня Дракона появилась в раскрытом проеме двери. — Что ты тут делаешь?

— В обмороке лежу, — ответила девушка и пожала плечами. Ее взгляд оставался растерянным и испуганным: всю полученную от Валтора информацию следовало переварить.

— Как это? — Блум сделала несколько шагов внутрь палаты и нахмурилась, рассматривая лицо Нии. — Ты потеряла сознание?

— Ну да.

— А почему на одеяле кровь?..

— Это моя.

— Что?..

— Не волнуйся, она сама текла из носа. Я ее не заставляла.

— Но что…

— Забей.

Девушки бросили друг в друга рассеяные взгляды, и мысленно хлопнули себя по лбу. Разговор клеился плохо.

— Почему ты упала в обморок? — тихо спросила Блум, и Ния поморщилась: она ощутила волны презрения и ненависти от нее. Похоже, фея Огня Дракона любила калечить свою психику.

— Это не из-за тебя, — Ния поджала под себя ноги и громко вздохнула: — Просто так получилось.

Блум опустила глаза, напряженно сжимая в ладони край футболки. Неловкость между ними все больше возрастала. Ния подняла на собеседницу непонимающий взгляд, раздраженно закусила губу и терпеливо повторила:

— Убери свою кислую мину, и так тошно! Это не из-за тебя, повторяю! Так получилось, ясно?!

— А, ладно… — Блум медленно кивнула и попыталась улыбнуться ей: — Ты тогда сильно испугалась? Прости, пожалуйста…

— Испугалась, но… Я тебя не боюсь.

«Ты хоть сама поняла, что сказала?» — спросил Валтор, еле сдерживая смех.

Блум снова кивнула и неловко помялась на месте. Заметив ее нервозность, Ния раздраженно фыркнула и похлопала по месту рядом с собой:

— Садись уже.

— Точно не боишься?..

— Да точно! Что ты такая тревожная-то?!

— Просто… Ты до этого ни разу не сталкивалась с магией, и я подумала…

— Ой, забей уже!

Блум подняла руки, чтобы показать, что она больше не будет развивать эту тему и просто села рядом. Девушки уставились вперед, стараясь не смотреть друг на друга, чтобы не провоцировать неловкость, так и не найдя тем для беседы.

В полной тишине они провели минут пять. Потом, понимая, что уже появляется первая неловкость, одновременно повернулись друг к другу и сказали:

— Хорошо сидим, да?

Похлопав глазами, Блум смущенно покраснела и отвернулась. Но все же губы сами растянулись в улыбке, и она кивнула:

— Да, и правда хорошо. Расскажешь о себе? Откуда ты?

— Эм… Из Тусона. Штат Аризона, — Ния поджала губы. — Но недавно мы с папой перехали в Эсмонд. Это маленький город посреди пустыни.

— Ого… А я из Гардении. Это рядом с атлантическим побережьем…

Рассказ Блум прервал громкий хлопок, раздавшийся откуда-то снаружи. Девушки одновременно вздрогнули, а сразу же после этого фея Огня Дракона вскочила с кровати и быстро подбежала к окну. Снаружи раздались женские крики и еще один взрыв, который заставил стены затрястись. Ния напряженно вжалась в кровать, не зная, что ей делать и куда прятаться.

Блум, еле устояв на ногах, повернулась к ней и строго сказала:

— Будь рядом со мной, никуда не убегай!

Снова прогремел взрыв, а уши Нии едва не взорвались от новой волны истошных криков. Она зажмурилась, ощутив горячий страх фей за окном. Сердце забилось, как сумасшедшее. Повинуясь инстинкту самосохранения, Ния встала рядом с Блум, которая с успокаивающей улыбкой сказала:

— Не бойся! Я наложу на тебя защитный барьер, никто не сможет ранить!

— Я, конечно, не трусиха… — Ния взволнованно посмотрела в окно. Кажется, что-то горело. Она тяжело сглотнула: — Но я боюсь!

— Это нормально. Я тоже боюсь!

— Ты успокаиваешь или нет?!

— Успокаиваю, разумеется!

— Да ты сама дрожишь!

— Это от холода.

— Тогда мне тоже капец как холодно!

— Ния, спокойно!

«Дыши глубже. Тебе сейчас нужна холодная голова, — сказал Валтор, рыкнув на нее для большего толка. — Главное: не высовывайся! Поняла?»

«Ладно… Я не дам себе умереть. Я помню.» — со вздохом кивнула Ния и прикусила нижнюю губу, чтобы боль вернула ей рассудок.

«Решила меня освободить?..» — удивился демон.

«Блин, ну не сейчас же об этом! Я все еще могу умереть!»

«Но ведь не умрешь же.»

«Потом, Валтор! Потом!»

А за окном раздался еще один взрыв. Ния схватила Блум за руку.

— Блум, мне нельзя умирать! — горячо сказала она, глядя на рыжеволосую блестящими влажными глазами.

— А ты собираешься умирать? Я лично нет. И тебе не дам, — твердо ответила Блум, и Ния кивнула, отпустив ее.

В окне мелькнуло несколько человек в темных мантиях, которые распугивали голдящих фей. Ния успела заметить на спине одного из них эмблему: красивый витиеватый серебрянный ключ с темно-фиолетовым камнем в основании. Он был наложен поверх такого же серебрянного скипетра, и Ния могла поклясться, что этот символ хоть и красивый, но… Не сулил ничего хорошего.

Словно бы услышав ее мысли, этот самый человек повернулся в их с Блум сторону, и они замерли от испуга. Его лицо было скрыто серебрянной маской, но глаза сверкали зловещим фиолетовым светом.

— Держись за мной… — сказала Блум, и в ее руках появились огненные сферы, готовые к бою.

Ния впервые в жизни подумала, что, наверное, стоило бы верить в Бога…