Кузены (джен)

Они не поели мороженого.

Хэнк обеспокоенно смотрел на то, как его кузину неожиданно сначала накрыл приступ дикого смеха, а потом пришел черед слез, которые Гарри пыталась глотать, но в конце концов истерика победила. И ее можно было понять. Он даже, в принципе, ждал нечто подобного, поскольку просто нельзя вырваться из такого длительного заточения и остаться при этом в себе. Но это не значит, что Хэнк имел хоть малейшие понятие, что с этим делать.

Он вообще боялся плачущих женщин!

Они были непредсказуемыми и пугающими до чертиков. Хэнка они приводили буквально в проклятый ступор. Господи, он бы лучше отправился ловить очередного нарика с голыми руками, чем вот это все! Но это было же была его родственница. Понятие, которое для него было забытое, а оно вон но но как обернулось… Поэтому в этот раз, Хэнк только вздохнул и свернул на удачно подвернувшуюся колонку, где остановится подальше от любопытных глаз. Что сказать, он не знал, посему просто неловко молчал все то время, пока Гарри горько рыдала. Наконец плач начал затихать, а когда кузина начала поспешно вытирать лицо, пряча смущенный взгляд, ничего лучше, чем предложить выпить, Хэнк придумать не смог.

Гарри молча кивнула, а он незаметно выдохнул от облегчения.

Когда Хэнк выехал с заправки, то заметил, что уже было где-то за полдень, что значит, что на поездку на загородное кладбище и вынужденную остановку было потрачено примерно полдня. Хэнк вновь ощутил укол стыда, но уже перед Джеффри, которого не предупредил об своем отсутствии, а потом забил на это. Ему было не впервой не приходить на работу. Новый выговор в его деле погоды не сделает, а если уволят…

Ну, значит пришло время ему покинуть Департамент, что уж теперь?..

Так как поездка в центр отложилась, на одном из поворотов Хэнк свернул с оживленной автострады и покатил в сторону одного из своих любимых баров, где была недорогая выпивка и не приставучий бармен. Всю дорогу туда он краем глаза наблюдал за Гарри, чья истерика сменилась молчанием. Кузина уже без всякого детского восторга пустым взглядом уставилась в окно, а когда Хэнк тихо объявил, что они приехали, безропотно последовала за ним в бар, вывеска которого гласила:

«Бар Джимми».

Дверь тихо скрипнула, когда Хэнк толкнул ее и вошел внутрь, пропустив перед собой Гарри. Кузина замерла, когда оказалась внутри, кажется, немного потерявшись. Что и не удивительно, ведь она едва ли прежде шлялась по таким местечкам. Хэнк мягко подтолкнул ее к стойке бара, где никого еще не было, и сел на соседний высокий стул, рядом с Гарри, когда та неловко уселась на место, на которое он ей указал. После чего, он махнул рукой, появившемуся рядом с ними Джимми, чтобы тот налил ему как обычно, но в двойном размере.

— С каких пор ты спаиваешь молодежь, старина? — тихо сказал тот, кивнув на спину понурой Гарри, которая тихо спросила, где туалет, и отправилась в ту сторону, на которую ей указал Джимми. — Кстати, подросткам не наливаю…

Хэнк закатил глаза.

— Это моя племянница и она уже совершеннолетняя, — небрежно сказал он, придумывая на ходу. — Приехала ко мне в гости. У нее был тяжелый период, так что плесни девчонке, она крепкая — выдержит испытание твоим пойлом.

Джимми прищурился.

— Не знал, что у тебя есть сестры или братья, — заметил он, но все же налил виски и во второй стакан.

— Их и нету, — отозвался Хэнк. — Зато есть кузина, которая жила в Англии. Ее родители умерли, когда ей было год, так что мы с ней выросли вместе.

Бармен понимающе загудел, и отошел прочь, когда из уборной вернулась Гарри. Кузина явно попыталась смыть с лица следы слез, но ее глаза все еще были красными, а нос чуть припухшим. Она вновь уселась на высокий стул, сложив руки перед собой и уныло уставилась перед собой.

— Держи, девочка, — тепло сказал Джимми, оглядев девушку и, вероятно, поняв, что Хэнк не лгал, когда сказал, что у нее был тяжелый период. Он протянул ей стакан с виски, и весело добавил: — Только не бери пример с дяди и не налегай сильно на алкоголь, ладно?

После чего отошел к другому клиенту, а Гарри удивленно проводила бармена взглядом, после чего уставилась на него.

— Дядя? — тихо спросила она, автоматически обхватив пальцами стакан.

Хэнк иронично поднял бровь.

— А что еще я должен был сказать? — с усмешкой сказал он. — Ты может и выглядишь, как дистрофик со стажем, имеющий «модную» седину, но все же едва ли ты изменилась за эти годы. Ни морщин, ни даже лишнего сантиметра в росте. Господи, Поттер, да ты теперь мне в дочери можешь сгодиться!

Кузина растерянно моргнула, будто не верила в его слова, а потом уставилась в зеркальную поверхность полки с бутылками, которая была за барной стойкой. Она послеповато прищурилась, повернула голову туда-сюда, потрогала свои щеки, будто впервые видела себя в зеркале, а потом поморщилась.

— Мерлин, — пробурчала Гарри. — Я и так бомж без документов, а с такой мордой меня еще в соц.службы могут загрести. Ну какой же отстой!

Хэнк сделал глоток из своего стакана и согласно кивнул.

— Да, с документами будет жопа, — хмуро сказал он, впервые задаваясь вопросом, как ему легализовать свою кузину, чей документальный след в этом мире кончился, когда ей было одиннадцать.

Он это точно знал, поскольку пытался как-то ту найти через полицейские базы. Британские службы, конечно, были вне его власти, но Хэнк все же смог сделать несколько запросов и навести справки, чтобы точно знать, что Гарриет Поттер в обычном мире имела только три рецепта для детских самых дешевых очков, документы из начальной школы Литтл Уингинга и свидетельство о рождении, оформленное тогда, когда ей уже исполнилось два года.

И все.

Хэнк был ошеломлен, когда понял, что у его родителей технически даже не было официальной опеки над племянницей! Вероятно то, что на это не обратили внимание хоть какие-то государственные структуры было результатом магии или еще чего. Свидетельство о смерти четы Поттеров он тоже не нашел. Более того, видимый путь его тетки тоже кончился в этом мире, когда ей было одиннадцать. Его ни раз тревожил вопрос о том, почему никто не обратил внимание на то, как много детей после одиннадцати лет испаряются из системы, но опять же, видать все это проделки палкомахателей.

Но как ему сейчас ей помочь?

Судя по всему, в ближайшее время им не разойтись, а вечно прятать кузину от дронов или сканеров, которые в миг ее просканируют и ничего не найдут, он не мог. Хэнк не хотел бы на старости лет загреметь в тюрягу за укрывательство нелегала, коим Гарри сейчас была. Если быть совсем честным, он даже не мог ее кузиной-то называть, поскольку у Пэтти Андерсон не было сестры, а значит и племянницы быть не могло! Впрочем, Хэнк мог бы обратиться к Фуллеру, который видел в его деле, что в юности он стал участником программы защиты свидетелей. Тут волшебные дружки — бывшие, если быть точно, дружки — Гарри хорошо постарались и документы ему и родителям сделали — не подкопаешься. Так что наличие кузины объяснить он еще мог, но… Опять же Гарри выглядела слишком молодо для такого звания.

Короче, это была жопа.

Хэнк опрокинул в себя остатки виски и махнул Джимми, чтобы тот наполнил тот вновь. Он почесал щетину, и обратил свой взор на кузину, которая сейчас смотрела в свой еще полный стакан и задумчиво кусала нижнюю губу.

— Интересно, что случилось с магическим миром? — тихо пробормотала Гарри. — Магия умирает, а значит закон о секретности скоро станет пылью, если не уже…

Хэнк пожал плечами.

— Не знаю, — небрежно сказал он, совершенно не волнуясь о том, что могло случится с этими психами. — Но пока было тихо. Никакой охоты на ведьм, странных находок, или появившихся из воздуха домов не было. К тому же… Может это только твоя… магия барахлит, а не во всем мире?

Гарри нахмурилась.

— Мою тюрьму, окруженную защитным и отталкивающим магглов барьером, протаранил пассажирский самолет, — мрачно сказала она. — Я не знаю, как это еще не заметили, но сомневаюсь, что так будет долго.

Хэнк поднял бровь.

— Класс, — без радостно сказал он и отсалютовал воздуху вновь полный стаканом. — Мир и так в заднице, а скоро он скатится в ад.

Он сделал щедрый глоток и с мрачным юмором добавил:

— Надеюсь, я не сдохну в пасти какого-нибудь дракона, или от удара рога единорога в зад. Они же существуют, да? Или…

Гарри закатила глаза.

— Не бойся, конкретно ты, наверняка, сдохнешь от алкогольного отравления, Большой Дэ, а не от драконьего огня или рогов, — иронично сказала она. — И да, они существуют.

Она пожала плечами.

— Ну, или существовали, до того, как меня закрыли, — исправилась кузина, и рассеянно выпила все то, что было у нее в стакане.

Гарри громко закашлялась, а Хэнк разразился смехом.

— Мордредовы тапки! — просипела она, откашлявшись и оскорбленно посмотрев в пустой стакан. — Что это такое? Хуже, чем огненный виски, или противный ликер тети Петуньи, который она прятала в прачечной!

— Мать ныкала ликер по углам? — удивлено спросил он, закончив смеяться над реакцией кузины на виски. — Она же терпеть не могла алкоголь!

— Когда приезжала сестра твоего отца, даже тетя Петунья не выдерживала, — кашляя, пробурчала Гарри, отставив стакан в сторону и вновь поморщилась.

Он сомневался, что это было из-за виски. Скорее уж та вспомнила, как тетка Мардж и ее бульдог изводили кузину, когда та была ребенком. Хэнк тоже поморщился. Он не любил про это вспоминать, если быть честным, все еще не понимая, как его любящие, даже слишком, родители могли поступить таким образом с собственной кровью. Мать ведь хоть и недолюбливала сестру, но под конец жизни Хэнк ни раз видел, как та с тоской пересматривала свои детские фотографии и бормотала о том, что Лили глупая дурочка, которая могла бы еще жить да жить, если бы не связалась с придурком Поттером.

Хэнк тряхнул головой.

— И она ведь все еще жива, — с мрачной иронией сказал он. — До сих пор бульдогов разводит, если я не ошибаюсь.

— Да ладно? — изумленно пробормотала Гарри и кивнула бармену, который вновь наполнил им стаканы виски, бутылку которого оставил возле них.

Она подняла руку со стаканом и с ноткой ехидства произнесла:

— Ну тогда давай выпьем за живучую Марджори Дурсль! Чтобы все ее бульдоги передохли…

Последнее Гарри пробурчала уже в стакан, который поднесла к губам и вновь выпила все, что там было одним мощным глотком. В этот раз она не кашляла, а только вздрогнула всем телом и помотала головой из-за стороны в сторону. Сам Хэнк тост поддерживать не стал, потому что все-таки это его тетка, но виски глотнул.

А потом еще и еще.

В уютном молчание, они успели выпить всю бутылку и даже попросить добавки. Его голову заволок приятный и знакомый туман, мышцы расслабились, а все проблемы отошли на задний план. Какая-то его часть отстраненно думала о том, что позволять Гарри в ее стоянии пить было плохой идеей. Она была ходячим скелетом, которого нужно откармливать и врачу бы показать, а не поить на уже голодный желудок вискарем, но в любом случае, уже было поздно об этом волноваться.

«Я подумаю об этом завтра», — решительно подумал Хэнк, и кивнул сам себе, краем уха слышал, как дверь в бар тихо открылась, а народ притих.

Он услышал, как кто-то уверенно прошел внутрь, а потом справа от него появилась чья-то фигура и спокойный вежливый голос произнес:

— Лейтенант Андерсен? Мое имя Коннор. Андроид, присланный из «Киберлайф».

И в этот миг, Хэнк еще не знал, что его проблемы вот-вот увеличатся вдвое, а его жизнь примет очередной крутой поворот, который изменит все.

* * *

Гарриет ни разу в жизни не пила ничего крепче сливочного пива.

Нет, один раз она пила огневиски, когда поредевший Орден Подгорелой птички в дома Уизли поминал Грозного глаза, и два раза Сириус наливал ей хорошего благородного винца из погреба семейного гнезда Блэков, куда не смог сунуть своей нос Наземникус, но это едва ли считается. В те разы, она не успевала толком ощутить эффект от алкоголя, который видела со стороны, как испытывают другие люди. Некоторые смеялись, улыбались, веселились. Некоторые плакали и депрессовали. Некоторые после пары бокалов отрубались, как сурки, или хотя бы расслаблялись, но она… Гарриет не знала, из какой категории была она. Нет, ей стало чуть теплее, это факт, но ее разум был все еще чист, в сон не клонило, желудок требовал нормальной еды, а вкус этого пойла все еще был мерзким и приятнее не становился.

Вон, кузена уже подразвезло, а ей хоть бы хны.

Гарриет вообще не понимала, зачем она дала себя уговорить сюда приехать. Нет, она знала как. У нее случилась позорная истерика, и ей захотелось хоть на миг забыть обо всем и расслабиться, поэтому она не торопилась отговорить кузена от его пагубных привычек и вместо этого сама присоединилась к нему. Впрочем, алкоголь это, или реки слез вперемешку со смехом, но ей стало легче. Гарриет смогла собраться и даже ощутила некое облегчение. Будто она отчасти сбросила какой-то невидимый груз с плеч и могла, наконец, выдохнуть чуть свободнее.

Она хотела уже начала думать, как ей вытащить кузена из этого бара и добраться до его берлоги, когда в бар кто-то вошел.

В помещение стало тихо, и Гарриет стало любопытно. Она повернула голову, и с любопытством посмотрела на мужчину, который выглядел в таком злачном местечке, как здесь, совершенно не уместно. Он был высок, на вид было лет двадцать-двадцать пять, у него были карие глаза, темные волосы, одна прядь которых небрежно свисала ему на лоб, придавая ему некую нотку очарования, и довольно симпатичное с приятными чертами лицо. Его официального вида одежда, состоящая из серого пиджака, белой рубашки, галстука, темных брюк и начищенных до блеска ботинок, выдавала в нем важную птичку, хотя странные цифры и буквы на его груди, будто это какой-то номер, ее немного смутил.

Как и мигающий голубым светом кружочек на его виске.

Инстинктивно, Гарриет попыталась «прощупать» его присутствие, благо для этого ей не нужно было много магии, но изумленно осознала, что… ничего. От этого симпатичного парня ничего не исходило, будто его здесь и нет.

Но это было невозможно!

Профессор Макгонагалл на четвертом курсе давала им краткий курс по прощупыванию энергополей, чтобы они могли отличить неодушевленные предметы от заколдованных в неодушевленные предметы животных. Трансфигурация может и могла придать чему-либо, или кому-либо, другой вид, но ауру живого существа было замаскировать труднее. Поэтому, даже если заколдовать крысу, превратив ту, к примеру, в табакерку, все равно можно было ощутить ее живое присутствие, если иметь достаточно опыта, или редкий врожденный дар видеть ауры.

У Тома Реддла был такой.

И Гарриет тоже получила его в комплекте с парселтангом и кусочком души Волды Морды, хотя об этом она никогда не распространялась, не желая прослыть еще более странной, чем уже была. Впрочем, после того, как тот осколок в ней был умервщлен, она должна была потерять эту способность, как и все остальные «плюшки». Но, вероятно, после того, как она по-глупости коснулась того изуродованного недомладенчика и буквально прожила с Реддлом целую жизнь до того мига в ее детской, к ней все вернулось. Она надеялась, что вернулись только способности, а не весь крестраж, потому что переживать еще одну войну ей не хотелось от слова совсем. Но да не это сейчас было важно, а то, что этот привлекательный мужчина был явно…

…не живой.

Это было жутко, неправильно и вообще Гарриет не понимала, как такое возможно. Однако, когда он, кратко оглядевшись, подошел ближе и представился ее кузену, все встало на свои места. Этот Коннор был андроидом, потому Гарриет и не могла ощутить его присутствие. Он был гребаным андроидом, и она бы в жизни его не отличила от настоящего человека. Она была просто ошеломлена тем, насколько реалистично Коннор был создан. Его голос имел эмоциональную окраску, его мимика была подвижной, а в глазах был живой блеск.

У него даже были веснушки на носу, ради Мерлина!

Почему-то Гарриет думала, что андроиды, чтобы не говорил кузен, будут все же выглядеть как-то иначе. Может более… идеальными что ли, с топорными движениями и механическим голосом, от которого вянут уши, лишенными автономности, воли и имени. Этакие роботы на батарейках и пульте управления, которые не могу сами думать и действовать.

Выходит, ошиблась.

В ее душе мгновенно подняло свою голову жадное любопытством. Как магглам такое удалось? Как они добились без всякой магии такого потрясающего эффекта? Ведь это же надо было проработать каждую деталь! Мерлин, она не была фанатом научной фантастики, но даже Гарриет понимала, что перед ней самый настоящий автономный образец искусственного интеллекта, который, судя по всему, был моделью-детективом, присланный в помощь…

— Лейтенант Андерсен? — прошипела она, когда они вышли из бара.

Коннор шел чуть впереди них, и это дало ей возможность дать втык своему кузену, который забыл сообщить, что он был чертовым полисменом! Ну, то есть копом, если переводить на американский сленг. И когда он только собирался ей об этом сказать? Когда его коллеги бы ее повязали, как нелегала из Англии, или еще хуже, — если все эти годы назад Гарриет внесли в маггловскую базу данных заключенных, как сделали с Сириусом — как беглую зечку?

— Да, я коп, и что теперь? — раздраженно прошипел в ответ кузен, разведя руки, спрятанные в карманах, в стороны. — Забей и садись в тачку. Это сраный манекен же не отвалит восвояси. Так что съездим на место, а потом поговорим, ладно?

Гарриет прищурилась и медленно кивнула.

Выбор-то был невелик. Города она не знала, где находится дом кузена тоже, да и не могли они отойти друг от друга дальше, чем на полкилометра. Так что она насупилась и потопала к машине, в которую уже успел сесть Коннор, и, не глядя на кузена, вредно сказала:

— Если мы попадем в аварию, алконавт, я тебя убью.

Хэнк закатил глаза.

— От алконавта слышу, — насмешливо сказал он, подойдя к дверце водителя. — Пили-то одинаково.

— Я не сижу за рулем, старая задница, — желчно ответила Гарриет, хмуро зыркнув на кузена и, открыв дверь, ведущую на задние сидение, поскольку переднее заняло чудо техники, которая ее все еще изумляло и, наверное, будет изумлять не один день.

Хэнк громко фыркнул, занял свое место водителя, завел своей драндулет и они отправились в путь. И никто из них не заметил, что диод Коннора, когда он пристально посмотрел на Гарриет, заметив ее наконец, на миг мелькнул желтым цветом.