Церцея Кеосса. Проклятие этого мира (гет)

Примечания:

Дорогие читатели, в свете последних событий хочу напомнить о тг-канале (https://t.me/Neklit_FB). Если вдруг проблема со входом на сайт обострится, есть риск потерять любимых авторов и уйму историй. Поэтому приглашаю присоединиться к тгк, чтобы в случае чего не пропустить финал «Церцеи» и другие новости. Также, если вы испытываете трудности со входом на сайт, можете отписать в тгк — я всегда пойду навстречу и по запросу опубликую новые главы на канале ♥️

На лобовое стекло упали крупные капли дождя, а за спиной Сойера — со стороны города — раздались первые раскаты грома. Мужчина покачал головой — только этого не хватало. Скотина всегда начинала бесноваться, заслышав гром. Сойер вжал педаль газа до упора, чтобы успеть приехать до того, как непогода дойдет до ранчо. И ведь с утра было так ясно и солнечно, ничего не предвещало резкой перемены погоды!

Он кинул взгляд на сидение рядом. Удостоверившись, что коробка с тортом стояла ровно и не накренилась, он потянулся к бардачку и вытащил диск «Нэнси Дрю. Тайна семи ключей»⁽¹⁾. Сойер положил его рядом с тортом, чтобы не забыть в машине. Его губы дрогнули в улыбке — Хельга должна обрадоваться новой игре. Она ждала выхода новой части и каждый раз, когда Сойер возвращался из города, спрашивала о ней.

Мужчина напряженно нахмурился. Он не раз представлял себе тот день, когда Хельге исполнится восемнадцать. Что он должен был делать? Отпустить ее он не мог. Продолжать удерживать на ранчо было мучительно. И для Сойера, и для самой Хельги. Последние дни он отчаянно соображал, придумывал, как убедить девчонку оставаться на ранчо и никогда не выходить к людям.

Эти же мысли посещали его, когда Хельге исполнилось девять. Она любила смотреть по телевизору дурацкие сериалы и фильмы о подростках, и начала задавать неудобные вопросы.

— Почему я не хожу в школу? — спросила она как-то за завтраком.

— Ты учишься на дому, — не задумываясь ответил Сойер. — Я же занимаюсь с тобой по учебникам.

У него не было дара к педагогике, но он считал неправильным растить девочку без какого-либо образования. Он покупал учебники и детские книги, учил Хельгу читать, писать и считать, решать простые математические задачки, изучал вместе с ней многообразие флоры и фауны. Когда пришло время дать основы физики, химии, биологии и других более серьезных наук, чем алфавит и таблица умножения, Сойер объявил, что ее обучение закончено. Ему порядком надоело быть учителем. Тем более он прекрасно знал, что ни физика, ни химия никогда не пригодятся Хельге, ведь он не позволит ей покинуть ранчо.

— Почему я не хожу на дни рождения других детей? Почему мы не ездим в гости? — продолжала допытываться девятилетняя девочка.

Помолчав с полминуты, Сойер ответил:

— Мы живем на ранчо, а оно очень далеко от соседей. Поэтому ты и на домашнем обучении.

— А меня не может забирать автобус?

В тот момент Сойер проклял день, когда решил, что просмотр телевизора абсолютно безобиден и не мог принести проблем с Хельгой.

— Наше ранчо находится слишком далеко от города. Сюда не приезжает автобус, — терпеливо объяснил он.

Девочка звякнула ложкой о край тарелки, пытаясь выловить из молока последнюю медовую звездочку.

— А почему ты никогда не берешь меня с собой в город?

Тогда он начал терять самообладание и сказал первое, что пришло в голову:

— Хельга Ульрика Канцлер, кажется, пришло время для серьезного разговора. Ты же знаешь, что твоя мама умерла при родах, а твой родной папа отказался от тебя?

Хельга опустила глаза в тарелку. Пойманная звездочка покачивалась в лужице молока в ложке, но девочка не спешила отправлять ее в рот. Сойер хотел скорее закончить этот разговор и продолжил, не дожилась от нее ответа:

— Я никогда не говорил тебе этого, но ты уже большая и сможешь все понять. Ты больна, Хельга. У тебя очень редкое заболевание.

— Какое? — подняла испуганные глаза она.

— У тебя слабый иммунитет. Настолько слабый, что, если ты будешь находиться в обществе, среди других людей и детей, сразу заболеешь. Ты будешь болеть долго и тяжело, а лекарства не будут помогать. Врачи нашли единственный выход обеспечить тебе здоровую долгую жизнь — ты должна жить вдали от любого города. И тебе запрещено общаться с кем-либо, чтобы не заболеть и не умереть.

— Но я же ничем не заразилась от тебя!

— Только потому, что я принимаю специальные таблетки, чтобы ты не заболела. Но их не будут принимать школьные друзья, дети на площадке, учителя, продавцы в магазинах… Твой родной папа не захотел переезжать на ранчо и бросил тебя. А я тебя спас. И забочусь о тебе. Ты должна быть мне благодарна. И не задавай больше вопросов, почему ты не можешь играть с другими детьми или ходить в школу. Это для тебя опасно. Любой разговор с чужим человеком тебя убьет. Поняла меня? Посмотри мне в глаза, Хельга Ульрика Канцлер. Ты поняла меня?

Девочка встретилась с ним взглядом и понуро ответила:

— Поняла.

Но ни черта она не поняла. Сойер знал, что долго эта уловка со «страшной редкой болезнью» не будет работать. Спустя пять лет — когда Хельге исполнилось четырнадцать — она изводила его вопросами.

— Почему у нас нет Интернета? Я бы могла общаться с другими людьми, найти себе друзей!

— На ранчо нельзя провести Интернет, мы слишком далеко от вышки, — врал он.

— Почему ты не отвозишь меня в больницу? Разве меня не должны наблюдать? Может, есть новые методики, и меня смогут вылечить?

— Тебе нельзя даже приближаться к больницам — это рассадник болезней! Ты уже на пороге что-нибудь подхватишь. Врачи говорят, что безопаснее всего никуда не уезжать с ранчо.

— Почему мы не можем переехать в какой-нибудь небольшой город? Я могу жить в изолированной комнате и ни с кем не общаться, но зато там будет возможность провести Интернет, а из окна я смогу наблюдать за другими людьми. Я смотрела фильм, в котором у девушки было заболевание кожи — ей нельзя было находиться на солнце. Она жила в доме, где все было устроено так, чтобы солнечные лучи не попадали внутрь, и…⁽²⁾

— Закрой рот, Хельга Ульрика Канцлер! Ты никогда не уедешь с ранчо, потому что я так сказал! — накричал на нее тогда Сойер. И это было его тотальной ошибкой.

С того дня в их взаимоотношениях что-то изменилось. Хельга, словно волчонок, смотрела на него исподлобья, стала более молчаливой и напряженной. Сойер решил, что это переходный возраст, пока в один из дней, вернувшись из города, не обнаружил на ранчо девчонку. Ее не было ни в доме, ни в сарае, ни на огороде. Он понял, что маленькая дрянь сбежала.

К счастью для Сойера и огорчению для Хельги, он нашел ее в часе езды от ранчо. Спрятаться ей было негде — пустыня Аризоны и удаленность ранчо не оставили ей выбора, как плестись по трассе в попытках поймать попутку. Но и машины там проезжали редко.

— Садись в машину, — приказал он ей, тормозя у обочины.

Хельга не стала сопротивляться. Она не привыкла преодолевать такие расстояния и была изрядно вымотана. Противиться не было смысла.

После неудавшегося побега Сойер предпочел держать Хельгу в страхе, чтобы та понимала — с ним шутки плохи. Если бы он играл в «доброго полицейского», то девчонка просто села бы ему на шею и рано или поздно смогла сбежать. Поэтому он резко пересмотрел свое отношение к Хельге, стал с ней суров и устрашал всякий раз, когда та допускала ошибку.

Тогда же Сойер сделал Хельге подарок — наручники. Он приковывал ее каждый раз, уезжая с ранчо. Но это было лишь временным решением проблемы. Он уезжал надолго и не хотел, чтобы Хельга сидела все это время прикованной к одному месту. Кроме того, он опасался, что девчонка могла выбраться из дома среди ночи. Вторая попытка побега могла стать более удачной. И тогда Сойер продумал систему оков, которые позволяли Хельге перемещаться по первому и второму этажу, но не давали ей возможности выйти из дома. Хельга могла отдохнуть от браслета на ноге только тогда, когда Сойер находился дома. Исключением была только ночь — на время сна он также приковывал ее, чтобы та не сбежала, пока он спал.

В то время — сразу после побега и пока система с оковами не была налажена — Сойер испытывал тот же страх, что и несколько лет назад, когда только-только похитил девочку. Тогда ее еще звали Брианной. Брианной Дуглас.

Он не был знаком с Дуайтом Дугласом. Хельга познакомилась с будущим мужем уже после школы, когда уехала учиться в Калифорнийский университет в Дейвисе. Сойер узнал об этом из газет, когда брали интервью у родителей самого удачливого ребенка — Брианны Дуглас.

Хельга никогда не выходила у него из головы. Она поселилась там навеки с того самого дня, когда учительница представила классу смущенную вниманием двенадцатилетнюю Хельгу Ульрику Канцлер, чья семья переехала в США из Германии. Сойер влюбился в ее скромную улыбку, огромные бездонные глаза, тонкие платиновые волосы. Даже ее грубый акцент, который с годами почти исчез, не вызывал у него смеха, как у остальных.

Симпатия Сойера сыграла с ним злую шутку. Он стеснялся подойти и заговорить с Хельгой, только изредка помогал с домашним заданием по английскому. Первые два года у нее были сильные проблемы с правописанием. Ее даже хотели определить в другой класс — для иностранцев, которым требовался другой подход в изучении языка. Но Хельга подтянулась и даже стала президентом литературного клуба в старших классах. Сойер записался в него и кропал заметки о жизни школы, больше походившие на сплетни. Он был тем самым молчаливым парнем, который послушно выполнял то, что от него требовалось, и не лез не в свое дело. Сойер любовался Хельгой Ульрикой Канцлер исподтишка, смаковал ее полное имя, но так и не решался зайти дальше разговоров о литературном клубе.

После выпускного он видел ее всего раз. Она приехала на День благодарения вместе с Дуайтом, чтобы познакомить того с семьей. Сойер приехал, чтобы похоронить мать. Но все его мысли, стоя над гробом, были о Хельге Ульрике Канцлер. Он не мог выбросить из головы ее счастливую улыбку и заливистый звонкий смех. Рядом с Дуайтом Дугласом она расцвела и стала еще краше, чем в школе.

Продав дом, он решил вложиться в ранчо. Сойер не любил ни большие города, ни людей, ни нахождение в обществе. Ему было хорошо в уединении. Он так и не познакомился ни с одной девушкой и не был ни с кем близок. Сойер смирился с мыслью, что проведет всю жизнь в одиночестве, пока не приехал на фермерскую выставку-продажу. Там, присматриваясь к трактору, он услышал знакомый смех.

Повернув голову, он заметил Хельгу в легком белом платье в мелкий горошек, которое обтягивало огромный живот. Нетрудно было догадаться, что она была на сносях. Ее лицо округлилось и опухло, что вызвало омерзение у Сойера. Беременность однозначно не была ей к лицу. Он перевел взгляд на Дуайта и маленькую светловолосую девочку в белом сарафане.

В тот момент сердце Сойера екнуло. Малышка, которой было около трех лет, была копией Хельги. Это было заметно даже через детскую припухлость. Он и раньше видел Брианну — на снимках в газете. И, конечно, подмечал схожесть девочки с Хельгой, что неудивительно, ведь она была ее матерью, а дети, как правило, похожи на родителей. Но только увидев Брианну в нескольких метрах от себя, он понял, насколько она была идеальной копией Хельги.

Сойер проследил взглядом за бегающей вокруг родителей девочкой. Хельга, не замечая школьного знакомого, сделала ей замечание:

— Бри, не убегай далеко, мне сложно за тобой угнаться. Давай сделаем еще несколько фотографий и пойдем смотреть лошадок?

— Не хочу! — упрямо вскрикнул ребенок.

— Бри, не капризничай. Фотограф скоро уйдет, нужно успеть сделать еще несколько снимков для семейного альбома. И не садись на землю, ты весь сарафан испачкаешь!

Дугласы отошли к высокому извилистом дереву. Попытки приструнить Брианну не привели к результату — девочка продолжала бегать, не желая попадать в кадр. Пара о чем-то переговорила с фотографом — Сойер не слышал, но понял, что они решили оставить в покое Брианну, не желавшую попадать в кадр, и продолжить фотографироваться только вдвоем. Дуайт обнял Хельгу со спины, положив руки на ее живот. Их взгляды устремились в сторону камеры. Ни один, ни второй не обращал внимания на ребенка, наворачивавшего круги у дерева.

Сойер не знал, что с ним случилось. Он успокаивал себя тем, что это было помутнение рассудка. Он не помнил в деталях, как все случилось. В памяти вспыхивали лишь обрывки.

Брианна отбежала от дерева на несколько метров.

Он пошел следом, чтобы отвести ее обратно к родителям и увидеться с Хельгой.

Брианна забежала за палатки по продаже садовых принадлежностей.

Он зашел за них и встретился с огромными бездонными глазами девочки. Глазами Хельги. Она изучающе смотрела на него, не боясь и не плача. Он снял с себя рубашку, оставшись в одной футболке, и подхватил Брианну, закутав с головой.

Брианна даже не пикнула, посчитав это какой-то игрой.

Сойер не помнил, как пронес девочку через выставку-продажу. Он пришел в себя уже по дороге на ранчо. Брианна обнимала колени на сидении рядом и с любопытством смотрела на дорогу через лобовое стекло.

Выругавшись, Сойер хотел развернуться. Если остановило лишь понимание того, что ребенка уже должны были хватиться. Если бы он вернулся, то проблем было не избежать. Сойер даже остановился, чтобы высадить Брианну из машины и оставить на трассе — кто-то точно подобрал бы ее и вернул родителям. Девочка была слишком маленькой и не смогла бы описать своего похитителя, поэтому Сойеру ничего не грозило.

Он снова встретился взглядом с ребенком, решая, что делать дальше.

— Любишь лошадок, Хельга? У меня есть две лошадки на ранчо, хочешь посмотреть? — спросил Сойер спустя пару минут. Имя матери девочки вырвалось само по себе. Он не видел в ребенке Брианну Дуглас. Для Сойера она была Хельгой Ульрикой Канцлер.

Первые недели после похищения он жил в страхе. Сойер не мог понять, как остался незамеченным, когда нес малышку к машине. Наверное, сыграло на руку то, что он предусмотрительно завернул ребенка в рубашку — так же многие несли купленных поросят. Сойер перестал спать и постоянно смотрел на дорогу, ожидая увидеть полицейскую машину. Он не выпускал Хельгу из дома, благо, ее удалось увлечь телевизором. По нему чуть ли не каждый час крутили информацию о похищенной Брианне Дуглас. Не выдержав, Сойер удалил все новостные каналы, оставив только развлекательные.

Мужчину утешала мысль, что, если на его след не вышли в первые недели, то этого не произойдет никогда. Следствие пошло по ложному пути, решив, что девочку похитили с целью делать выигрышные прогнозы на скачках. Никому бы и в голову не пришло заподозрить парня, который учился в школе вместе с Хельгой. Они не были друзьями. Не были влюбленной парой. Не были врагами. Он никогда не досаждал ей, не признавался в чувствах, не следил за ней и не донимал вниманием. Сойер был для Хельги просто знакомым по школе, не больше. Она бы никогда не додумалась, что именно он похитил ее дочь. Для этого не было ни повода, ни основания.

Но тем не менее это произошло. Сойер похитил ребенка. И ему нужно было научиться жить с этим и найти подход к Хельге. Он ненавидел себя за содеянное. Он ненавидел и Хельгу, которая посмела родить совершенную копию себя. Он не мог понять, что испытывал к ребенку. Не было ни ненависти, ни любви. Был только страх, что правда когда-нибудь вскроется.

Спустя годы, когда девочке исполнилось двенадцать, Сойер убедил себя в том, что судьба дала ему шанс провести остаток дней в компании той, кого всегда любил. С Хельгой Ульрикой Канцлер. И сейчас, когда наступил опасный возраст совершеннолетия, ему оставалось лишь одно — продолжать убеждать девушку никогда в жизни не покидать ранчо.

Примечания:

Не забывайте о тг-канале https://t.me/Neklit_FB ♥️ Ни в коем случае не пытаюсь набрать на этой ситуации аудиторию, канал создан для читателей, которым интересно мое творчество, не гонюсь за количеством подписчиков ?

1) Детективная игра, которая имеет много частей. Также о Нэнси Дрю написано много книг и есть экранизации

Вернуться к тексту

2) Речь о фильме «Полночное солнце» 2018 года

Вернуться к тексту