Наставники тоже ошибаются (джен)

Стужа отступала; снег размокал, и, стоило Блэкетту лишь пройтись до кампуса, как пришлось браться за щётку — больно много грязи налипло на пальто.

— Вроде зима ещё... — пробурчал Патрик, смахивая с одежды остатки слякоти. И въелось же... А, потом слякоть, пора к студенту...

Роберт, разумеется, уже ждал с «Заметками» — выпросил на выходные.

— Мистер Блэкетт, добрый день! — Патрик вздрогнул от громкого голоса. «А ещё пару месяцев назад Оппенгеймера было еле слышно...»

— Добрый. Уже одолели? — Блэкетт кивнул на журнал.

— Ага. А ещё я тут подумал, в общем... А что если электроны — это тоже сразу и частицы, и волны? И другие частицы тоже... Я даже начал черновик, чтобы статью написать, вот! — паренёк придвинул тетрадь с открытыми страницами, испещренными закорючками.

— Хм... — Патрик задумчиво взял тетрадь в руки. — Это конечно смело... Но это ведь будет ваша первая публикация?

— Вроде того, — Роберт озадаченно почесал голову, спутав и без того взъерошенные волосы.

— Для первой публикации лучше бы что-то более простое взять. Хм... — Блэкетт полистал журнал. — Возможно... Что-то вроде этого... В общем, думаю, лучше будет взять что-то чуть более известное и рассмотреть его... Скажем, с точки зрения этих законов.

— Более известное? Как задача двух тел?

— Верно, хороший пример, — Патрик кивнул и положил тетрадь обратно. — Например, возьмём...

— Молекулу из двух атомов, и что, если... Если вращение и колебания этих молекул дают особые спектры этого... Как его... Электромагнитного излучения? — перебил Оппенгеймер, уже что-то черкая в тетради.

— Не так быстро, — Патрик слегка улыбнулся. — Торопиться тут не стоит, хотя звучит любопытно. Да, скажем, рассмотрим молекулу кислорода...

...Разговоры о молекулах увлекли преподавателя и студента так, что оба забыли о времени — и о голоде. Но если Оппенгеймер, казалось, вообще не заботился о пище — «А ведь я и не видел в университете, чтобы он чем-то питался», — Блэкетту справиться с напастью оказалось труднее.

«Чёрт. Есть хочется. Надо было взять с собой».

— А... Будете?

Блэкетт удивлённо обернулся. «Похоже, не заметил, как сказал это вслух». Но...

Молодой исследователь не мог понять, что удивило больше — то, что он начал разговаривать сам с собой — «и кто тут сумасшедший?», — или то, что мальчишка пытался его угостить?

Но именно это и произошло; ученик в самом деле протягивал ему один из двух кусков хлеба, густо политых арахисовым маслом — наверно, масло было такой же толщины, что и сам хлеб. «Как такое можно есть? Гадость же...» Впрочем, этот мальчишка менее всего походил на того, кто питается хорошей пищей.

— Это... — Патрик не сразу собрался с мыслями. Отвратительное масло, отвратительная пища... Сам он бы ни за что не притронулся к такому. Но есть хотелось, и прямо сейчас. «И почему он решил помочь? Сам же не ел до отвала, верно, никогда...»

Блэкетт покачал головой, посмотрел на ученика.

— Я... благодарю, — Патрик медленно принял нагретый чужими ладонями кусок хлеба с маслом. Надо было сказать что-то ещё — но слова комом застряли в горле.

— Приятного аппетита? — неуверенно произнес Оппенгеймер, глянув на наставника.

— И вам... Приятного аппетита, — согласился Блэкетт.