Гарри Поттер и книга-игра „Лабиринт времени” (джен)

После завтрака наша староста раздала нам расписание занятий на неделю и собралась сопровождать нас сначала в Подземелья, чтобы мы подготовились к Трансфигурации, Истории Магии и Гербологии, а затем уже и на уроки.

— Я не думаю, что на первом занятии нам будет что-либо нужно. Учебники, например, — высказался Малфой и скосил взгляд на нас с Гермионой. Увидев наш кивок, продолжил уже более уверенно. — Расположение кабинетов тоже, более-менее, нам известно. Так, что, мисс Фарли, в ваших услугах мы не нуждаемся.

— Но, но… А если вам встретятся гриффиндорские старшекурсники? — округлила глаза она.

— Справимся! — отрезал Винсент Крэбб и сжал руки в кулаки. Серьёзного такого размера кулаки. — Иди, иди! Без старосты твоей закваски справимся.

Джемма сердито и обижено фыркнула, развернулась и убежала, пылая красными щеками.

Трансфигурация у нас была сдвоенным с Гриффиндором занятием. Кто бы сомневался?

Классная комната встречала распахнутой дверью, на преподавательском столе — неизменно, жизнь за жизнью — нас поджидала профессор Макгонагалл собственной персоной, но в кошачьей ипостаси. Мы сели у окна и начали оглядываться вокруг и ждать, пока первый курс львиного факультета соизволит явиться. Класс, как класс — голые, окрашенные коричневой краской стены, парты, стулья. Ничего лишнего. Убранство в унисон со своей обитательницей. Как в монастыре.

По коридору разнёсся топот бегущих ног, крики, шум падающих частей рыцарских доспехов. Это ни кто иной как гриффиндорцы приближаются к месту занятий. Двигались они не как группа львят — тихо подкрадываясь, а как стадо шакалов или гиен — гавкая, заранее пугая добычу.

Увидим, увидим.

Неожиданно для меня, первый курс ало-знаменных прибыл в полном составе — трое мальчиков и трое девочек. Рон замыкал вереницу грифов, сонный, неряшливый.

Войдя в классную комнату, они так же с криками начали разбираться, кто где должен сесть. К нам с Гермионой вдруг прискакало рыжее бедствие по имени Рональд Уизли и стало предъявлять претензии:

— Гарри, Гарри, оставь этих мерзких змеюк и айда к нам. На Гриффиндоре нам вместе с тобой знаешь, как будет весело? Идём, а?

— Ага-ага! Ща как прыгну! Вместо стаи шакалов и гиен мне предпочтительней быть в одиночку. Теперь отойди отсюда, гриффиндурок, чего прицепился! — крикнул я. — Кто ты ваще и откуда, из какой ДЫРЫ выполз?

— Мистер Поттер! — крик Минервы Макгонагалл прозвучал высоко и сердито. — Что вы себе позволяете?

Я медленно повернул голову к преподавательскому столу и округлил глаза, якобы не зная, КТО на столешнице сидел и лизал лапку до недавнего времени.

— П-п-п… Вы профессор, да? И как здесь появились, вас, вроде бы, не было?

Рон висел надо мной, всё ещё сжимая моё плечо и смотрел на Макгонагалл огромными удивлёнными глазами. Я оттолкнул его от себя и он, теряя равновесие, сделал два шага назад.

— Предатель! — прошипел он сквозь зубы. — Я думал…

— Садитесь, мистер Уизли! — рявкнула декан Гриффиндора, сжав губки в куриную гузку. — А вы, мистер Поттер, спровоцировали своего однокурсника. Надо быть дружелюбнее.

Я несколько секунд смотрел, не мигая, на эту предвзятую женщину, задаваясь вопросом, понимает ли она сама, насколько несправедлива со мной. Или характеристика, которую дал ей мой дядя Вернон во времена, когда белый северный песец ещё не посетил наш дом на Тисовой — когда это было? в прошлой жизни? — была верна? Минерва Макгонагалл была и есть очень неприятная училка с отталкивающим характером, которой не место в Хогвартсе.

Гермиона незаметно толкнула меня в бок, тихо шикнув. И я воздержался от комментария.

Час прошёл по накатанной — Макгонагалл сделала демонстрацию, превращая свой стол в свинью и обратно, толкнула спич о том, какая Трансфигурация замечательная наука, какие полезные для мага знания даёт и т.д., и т.п. Наконец, раздала нам спички и показала, как превратить их в иголку.

А представьте себе это задание — превращение деревянной спички с фосфорной головкой в стальную, то есть, из чистого железа иголку. С ушком. Она хотела научить одиннадцатилетних детей совершать трансмутацию элементов простым взмахом палочки и вербальным словом Ферраверту?

Как мне это удавалось каждый раз в прошлом?

Хихикнув нервно, я взмахнул палочкой и прошептал:

— Ферраверту!

И замедлил время, чтобы внимательно изучить процесс превращения спички в иголку.

Да-а-а, теперь я всё увидел. Никакой трансмутации и трансфигурации здесь и в помине не было.

Происходило банальное замещение вещества. А конкретнее — предметов. Спичка возвращалась — у меня сразу, у соседей — поэтапно, по частям или молекулам, туда, откуда их вынули, чтобы нам раздать. В спичечную коробку. Иголки, по всей вероятности, тоже были спрятаны в свою отдельную коробку.

Гермиона следила во все глаза за моими манипуляциями и тоже заметила, что в действительности происходило на нашем первом занятии по Трансфигурации. А то! Первоклашки, впервые взявшие в руки волшебную палочку, всерьёз и сразу справляются с такой необыкновенной сложности задачей — превращение предметов разного состава друг в друга. Верю, а что?

Гриффиндорцы, буквально вспотев, ревели указанное заклинание и махали палочками, как не в себя. Безуспешно. Что и требовалось доказать. Откуда им знать, КАК такое делать — колдовство это? Никто им ничего не объяснял. Макгонагалл поставила задачу, теперь стоит и ждёт её исполнения. Ага-ага, что я вижу? Она слегка качает своей палочкой и у Лаванды Браун спичка становится наполовину металлической заострённой иголкой.

— Пять баллов Гриффиндору за частичное превращение половины спички в стальную иголку! — объявляет профессор и девочка улыбается до ушей.

Мою полностью оформленную иголку профессор не соизволила заметить. Раз так, получайте! Истинная Трансфигурация — а вовсе не те бессмысленные фокусы в исполнении Макгонагалл — мне доступна в полной степени.

Я знаю, что это ребячество, но камни, из которых выстроены стены не только этого класса, этажа или башни, но и всего замка, мне помогут. Не зря я их окропил кровушкой… миллион лет назад. Взмах палочкой и все парты становятся каменными. Пусть попробуют расколдовать или переместить в другое помещение. А что? Я зол! Меня не оценили в достойной степени, могу позволить себе некоторый выпендрёж.

Стоп, стоп!

Со мной происходит что-то не то. Я осознаю, что поступаю не как истинный представитель змеиного факультета, а как безбашенный гриффиндурок! Что со мной?

Ученики замечают изменения класса сразу и начинают испуганно оглядываться на профессора Макгонагалл, но та стоит столбом, лицо — кирпичом.

В этот момент прозвучал звонок, я схватил Гермиону за руку и мы вместе отправились на следующее занятие — Историю Магии. Опять с Гриффиндором.

Если и на Гербологии мы будем вместе с красно-золотыми, я кого-нибудь убью.

Профессор Бинс, призрак давно умершего преподавателя, меня окончательно взвинтил своим бормотанием, от которого большинство студентов заснуло. А я тем временем думал о том, что где-то в замке замурован его труп. Я закрыл глаза и сделал вид, что меня тоже сморило. И позволил замку прокручивать перед моим внутренним зрением тьму. То есть, так должно быть. Замуровывают трупы в местах, где свет не присутствует, не так ли? Я почувствую останки профессора Бинса иным способом. Замок мне его покажет.

Труп нашёлся быстро, в небольшой каморке в стене, недалеко от кабинета Истории Магии. Что показательно — его замуровали живым. Очевидно, над ним проводился некий запрещённый ритуал, чтобы его дух остался в этом мире, не упокоенным, но подвластным тому, кто колдовал. Вот это будет интересно! Надо озадачить Гермиону, Филиуса и Ко… Колина! А как теперь с Колином быть?

Гермиона, словно почувствовав мою растерянность, накрывает ручкой мою руку. Справимся. Как-нибудь. Скорее всего.

Во время обеда к нашему столу приблизился Перси Уизли и неуверенно проговорил:

— Поттер, директор Дамблдор желает видеть тебя у себя в кабинете. Пароль — «вишнёвые мармеладки», — сказав это, он быстро удалился.

Огромные, цвета морских глубин глаза Гермионы уставились на меня.

— Пойдёшь?

— Не беспокойся. Я во всеоружии. Но надо было нам на Рейвенкло идти, — вздохнул я.

— Кто бы мог подумать, что вылезет ТАКАЯ ИСТОРИЯ с нами, Гарри! Я думала, что лучше быть рядом с твоими родственниками…

Вдруг я весь просиял. Родственники! Ну, да!

— Драко, — обернулся я к сидящему по правую сторону от меня белобрысому кузену. Или племяннику. — Твой отец всё ещё председатель Попечительского совета?

— Да, конечно, — удивился Драко. — Почему бы ему не быть председателем?

— А как ты думаешь, согласится ли он сопроводить меня в качестве ближайшего моего старшего родственника на встречу с директором Дамблдором?

Сидящие вокруг нас слизеринцы навострили уши и начали переглядываться. А я продолжил гнуть свою линию:

— По уставу, никто из взрослых преподавателей не может приглашать на встречу тет-а-тет студента, — старшекурсники закивали головами. — Непременно должен присутствовать второй взрослый. Нашему декану я в принципе не доверяю, он меня ненавидит из-за самого факта рождения. Профессор Макгонагалл могла бы сопроводить меня, но она тоже не достойна доверия. И я думаю, что, увидев состояние своего класса после того, что я там наделал, сама будет в бешенстве. Единственный взрослый волшебник, которому я могу доверить свою безопасность, это твой отец. Могла бы быть и твоя мама, но она не противник матёрому интригану, Сам-знаешь-кому.

Малфой хлопает глазами, соображая, что делать. Потом вдруг выпрыгивает из-за стола и выбегает из Большого зала. Вероятно, чтобы связаться по каминной сети с отцом. Которым очень гордится и которому во всём старается подражать.

Люциус Малфой появился в Большом зале и прошествовал между факультетскими столами как… белый лебедь между индюшатами. Драко в припрыжку нёсся за ним, стараясь не отставать. Встретившись со мной взглядом, он кивнул головой и принял очень потешное выражение лица, типа — выходи, подождём снаружи. Я немедленно поднялся с места и, стиснув ручку Гермионы, вгляделся в её нереально красивые глаза. На одно мгновение меня посетила страшная мысль, что вижу её в последний раз в этой жизни. Она что-то из моих плохих предчувствий уловила потому, что вся побледнела.

— Я найду тебя, во что бы то не стало! — прошептали её губы.

Я наклонился и поцеловал их. И выбежал из зала.

Старший Малфой нашёл меня, дрожавшего возле лестницы, которая вела к директорской башенке.

— Мистер Поттер, — сказал он вальяжно. Манере так разговаривать иногда следовал и его сынишка Драко. — Что такого спешного появилось у вас, что вы обратились ко мне, взывая к родственной связи?

— Дамблдор случился, мистер Малфой. Никому из знакомых мне взрослых я не смог бы довериться, чтобы меня сопроводили на встречу с ним, — ответил я и посмотрел ему в глаза.

Мой Обруч Всевидения ретранслировал мне направление мысли взрослого волшебника. Не было у него в голове ни единой мысли как-либо навредить мне, беззащитному сироте. Только удивление, осознание глубины моей проблемы, в некоей степени расчёт того, как это поможет Драко получить авторитет на Слизерине. И готовность, хотя бы, присутствовать на этой встрече Мальчика-который-выжил и директора Хогвартса, его собственного опекуна.

— И чего вас так настораживает эта встреча, мистер Поттер? Вы, должно быть, достаточно часто со своим опекуном встречаетесь…

— Почему все в волшебном мире думают, что Дамблдор — мой опекун, сэр? — перебил я. — Да не опекун он мне, вовсе! И никогда я с ним не встречался! Я вообще впервые увидел его вчера вечером, во время распределения.

Малфой замялся, почесав бровь змеиным навершием своей трости. Я почувствовал, благодаря Обручу, его растерянность.

— А кто ваш опекун? — спросил он.

— Тётя Петуния, сестра мамы. Ненадолго до своей гибели на том Хэллоуине, мама отправила ей все необходимые документы, заверенные Визенгамотом, Министерством магии, моим отцом и крёстным. Что, в случае смерти моих родителей, забота обо мне переходит к тёте Петунии с семьёй.

— Хм, это очень странно, мистер Поттер. Вы даёте мне в руки очень весомый козырь. Ну, идём? Пароль знаете?

— Знаю, «вишнёвые мармеладки», — ответил я. — Да, лучше поспешить, а то как начнёт белый песец, … ох, простите!

— Ничего, ничего, — ухмыльнулся уголком рта Малфой и мы отправились наверх по лестнице.

По пути я обдумывал свои внезапные, очень нехорошие предчувствия. Крутил в голове каждую минуту своего пребывания в замке, взывал к нему с просьбой оградить меня от неприятностей… И всё равно мне казалось, что я где-то прокололся и ИГРАЛЬНЫЙ КУБИК упал на нежелательную сторону. А мне выпало ступить на битое поле ИГРЫ.

Старик Дамблдор выглядел при моём появлении добрым дедулечкой. Пока порог его кабинета переступил только я, а идущего на несколько ступенек ниже меня лорд Малфоя спиралевидная лестница ещё поднимала наверх.

Я огляделся. Всё было знакомо — лоск, блеск и китч. На стенах панели из дорогой древесины, повсюду позолота, кристаллы, лампы-глобусы, цокающие приборчики, следящие за жизнью интересных или подконтрольных директору людей.

На диване для посетителей сидел с неподвижным, как маска, лицом наш декан, профессор Северус Снейп. Он даже не соизволил посмотреть в мою сторону, словно в кабинет директора вошёл не ученик его же факультета, а какое-то чмо. На простом деревянном стуле недалеко от дивана сидела, выпрямившись, словно проглотила швабру, замдиректора профессор Макгонагалл.

— А-а-а, Гарри, входи, входи, мой мальчик! — воскликнул Дамблдор, увидев меня, и расплылся в улыбке.

Его улыбка однако застыла, когда он заметил сопровождающего меня лорда Малфоя. И угасла совсем, когда тот положил руку на моё плечо, направив меня ко второму дивану и садясь рядом. На лице Снейпа появилось непередаваемое выражение непонимания. Макгонагалл чопорно сжала губы в ниточку.

— Люциус, по какому поводу? — спросил директор, сверкнув очёчками. — У меня разговор с Гарри, можешь подождать внизу?

— Нет, я пришёл в качестве сопровождающего несовершеннолетнего ученика Хогвартса. Согласно Уставу, у него должен быть страхующий его взрослый, которому он доверяет, — любую вальяжность начисто смыло из речи Малфоя. Он говорил чётко, твёрдо и непререкаемо.

— Но я позвал его декана и мою заместительницу. Гарри не нуждается в твоём присутствии!

— Это решаю я, директор Дамблдор, — вмешался я, подобравшись на своём сиденье. — По какому поводу вы меня позвали на встречу в то время, когда у меня занятие по Гербологии?

— Почему так строго, мой мальчик… — начал было Дамблдор вешать лапшу нам на уши.

Такое обращение чужого для меня мужчины ко мне я не допущу. Дамблдор мне не дед, не дальний родственник, он мне никто. А я не какой-то там пидорок, чтобы меня всякие извращенцы звали «мой мальчик».

Злость во мне взревела и во мгновение ока овладела моим разумом. Дальше я двигался, как в ночном кошмаре. Начал с того, что поднял руку и сжал её в кулак. Камни замка отозвались на мой зов и начали петь. Их песня была похожа на грохот. Они приобрели что-то похожее на псевдожизнь, стали случайным образом уродливо расти и перемещаться. Я попытался справиться с обезумевшим замком, но напрасно.

Последствия были судьбоносны для того, кого я звал Белый Песец. Выросшие из пола прямо у него под ногами металлические острия, под разными углами пронзили его тушу насквозь, пригвоздив его на месте. Разнёсся противный запах содержимого кишок и крови.

— Он-он-он…о-о-о… — послышалось со стороны Макгонагалл и я посмотрел в её сторону.

Та держалась тыльной стороны руки за горло, а её ладони чуть-чуть касалось тонкое, как игла металлическое лезвие, выросшее прямо у неё между коленей.

Снейп и Малфой были целы, но на грани обморока.

Чёрт, чёрт, чёрт! Всё это Я сделал?

Ужас, отвращение и сожаление нахлынули на меня волной и выбили из меня последние капельки здравого смысла. Мой пульс колотился в висках и я, не найдя слов оправдания перед деканом Снейпом и лордом Малфоем, выскочил из директорского кабинета, как угорелый. Проскакал вниз по лестнице через две ступеньки и пулей пролетел мимо горгульи. Всё во мне дрожало, я нёсся по этажу, крича несвязные слова и издавая безумные звуки. Я видел, что поверхность стен коридора идёт ходуном, и громко захохотал.

В конце коридора мне померещились две рыжие головы. «Братцы-близнецы затеяли какую-то забаву! — мелькнуло в голове. — Надо включиться!»

Почему это?..

Какую забаву затеяли эти двое, я узнал через одну секунду, в момент, когда пробегал мимо группы рыцарских доспехов. Внезапно железная рука одного из доспехов, державшая меч, взлетела вперёд, прямо к моему сердцу. Я изогнулся и отпрянул влево, насколько мне удалось, но оказалось, что это было не достаточно. Кончик меча мазнул прямиком через моё горло. Хлынула кровь…

Темнота. Я умер. Вот и всё.

В последний момент я заметил, что близнецы Уизли дали друг другу пять и загоготали…

… и я проснулся в чулане.

В голове у меня царил полный кавардак, который быстро стих и мои мысли прояснились.

Надо мной слонопотамом пробежал вниз мой кузен, громко и протестующе визжа, что Пирсу подарили приставку, а ему, Дадли — вертолётик.

Я вернулся на позицию (1). Чулан под лестницей.