Wise as an Old Qrow / Мудрый как старый Кроу / Мудрый как старый ворон (джен)

---

Нетрудно было догадаться, что именно он — виновник устроенного Озпином кукольного представления с куклами-носками. О, конечно, старшеклассники пили, на чем их иногда ловили, но он не мог не заметить, что из его комнаты убирали бутылки, иногда до того, как он успевал их опустошить. Это была тихая война между ним и уборщиками за то, насколько хорошо он сможет спрятать улики. И он предполагал, что это будет личная битва, поскольку никто не выдвигал ему обвинения и не задавал вопросов. Не то чтобы в ином случае они чего-то бы добились. Даже повзрослев, Кроу оставался мастером тактики школьного двора: «отрицай, отрицай, отрицай».

Он даже не думал, что это настолько важно. Он был приличным студентом и не доставлял неприятностей. Что такого особенного в том, что он немного пил? У каждого были свои пороки. Ладно, может быть, это было ненормально, когда кто-то его возраста творил такое. Но слушай, посмотри на Рей. Она ходила, разговаривала и дралась, нарушая почти все правила в Сигнале, но по какой-то причине учителя вели себя, словно это норма, потому что ей пришлось пройти через многое. Бедная Рейвен. Мы должны поддержать её. В случае её брата, прошедшего то же самое? Исключено. Дави на него так сильно, как только сможешь.

Где справедливость?

Её нет! Его любовь к алкоголю, потому что ему пришлось многое пережить, требовала немедленного вмешательства.

"Лицемеры!"

Он не беспокоился бы так сильно, если бы его комнату не обыскали во время кукольного представления. Они даже нашли тайник под половицей, который он смастерил под кроватью Рейвен и спрятал в нем бутылку рома. Они что, использовали ищеек? Кроу обиженно надулся, скрестив руки на груди. Его сестра ему не посочувствовала.

— Ты бесишься.

— Да и?

— Это просто алкоголь, Кроу.

— Это был мой алкоголь. Я его заработал. Ты бы не простила кражи своего имущества.

— Нет, — призналась она. — Но я также думаю, что тебе не следует прибегать к алкоголю, чтобы справиться со своими проблемами.

Ее голос звучал неестественно. Странно.

— Я хочу, чтобы ты знал, что ты можешь поговорить со мной, если у тебя возникнут какие-либо проблемы. Или поговорить с учителями.

— Рейвен, нас подслушивают?

— Нет.

— …

Кроу вытаращил глаза.

Рейвен уставилась на него в ответ.

— Что?

— Они нашли мой тайник, потому что ты сказала им… — её взгляд метнулся в сторону. — Я не могу поверить! Рей! Ты моя сестра! Кровь не выдаёт кровь!

Он зарычал и замахнулся на неё, но она легко нырнула под удар.

— Что они тебе предложили? Пожалуйста, только не говори мне, что это дурацкая кукольная постановка действительно покорила тебя.

— Пф… Нет. Озпин предложил купить мне настоящий меч.

— Ты можешь продать меня за меч?!

— Ну, я так уже сделала, — сказала Рейвен. — Так что да, думаю, я бы ещё раз так сделала.

Он откинулся на спинку стула.

— Ты грёбаная сука.

— Грёбаная сука, у которой вот-вот появится настоящий меч.

Секретарша за дверью кабинета директрисы прищелкнула языком, но не попросила их прекратить ругаться. Она пробовала один раз, и Рейвен, не колеблясь, начала монотонно перечислять столько нецензурных выражений, сколько могла вспомнить, что продолжалось пятнадцать минут, пока она, наконец, не получила наказание. В этом смысле Рейвен была невероятно мелочной.

"Продала за чёртов меч собственную плоть и кровь, — возмущался Кроу. — Хотел бы я сказать, что это было хоть в малейшей степени неожиданно. Чёрт возьми, Озпин, ты старый манипулятивный хер. Вот почему Рейвен в первый раз потеряла веру в тебя".

Он должен будет убедиться, что этого больше не повторится, пока он спасает жизнь Саммер. Может быть, попросить Озпина, чтобы он немного смягчился в будущем или принимать сторону Рей несколько чаще, чем он это делал изначально. Раньше Кроу почти каждый раз вставал на сторону Оза, по-прежнему считая, что поступал правильно. Но, очевидно, Рей тогда нуждалась в ком-то, кто мог бы её поддержать, и не чувствовала, что есть кто-то, способный встать на её сторону. Хотя, если она продолжит наносить удары в спину ради материальных благ, то вряд ли что-то сильно изменится.

— Директриса сейчас примет вас, мистер Бранвен, — сказала секретарша. — Но я не совсем понимаю, почему здесь мисс Бранвен.

Рейвен заложила руки за голову и сказала:

— Мой папа кончил в мою маму. В смысле… Я имею в виду, ты ведь знаешь, как работает секс, верно?

Секретарша ущипнула себя за переносицу и сосчитала до десяти.

— Просто… Просто зайдите внутрь…

— Хорошо, — Рейвен пожала плечами и прошла в кабинет следом за ним. Директриса Джулианна была одна. Без Озпина. К счастью, кукол тоже не было. Рейвен подняла руку.

— Привет, леди-босс. Где старик? Он должен мне меч.

— Он должен мне сестру, которой я раньше доверял, — проворчал Кроу.

Джулианна вздохнула.

— Мне казалось, что мы просили вас не рассказывать своему брату, как вы нам помогли.

— Да. Вы просили. Я проигнорировала, — Рейвен села на стул. — Разве это не так работает?

— Не совсем… Неважно. Мистер Бранвен, присаживайтесь. Мисс Бранвен, вам не обязательно здесь находиться.

— Нет. Мне нужно быть здесь. Он мой брат.

Женщина тепло улыбнулась.

— Понимаю. Мне приятно осознавать, что вы настолько заботитесь о нём, чтобы настаивать на присутствии.

— Э-э? Что? Да, конечно. Я такая.

Кроу закатил глаза. Единственная причина, по которой Рейвен хотела остаться, заключалась в том, что она жаждала увидеть, как его отчитают, и, вероятно, для того, чтобы потом поиздеваться над ним. Такие порядки были в племени. Наказания были публичными и часто унизительными, чтобы урок выучил не только тот, кто совершил проступок. Но так делали лишь при мелких нарушениях или склоках. Обычно среди детей. Большинство проблем взрослых решались лишь вовлеченными, и очень редко кто-либо вмешивался со стороны.

Обиды могли быть улажены кровью, потерей конечности или даже смертью. Никому не было дела. На его памяти было несколько случаев, когда человека вытаскивали и жестоко убивали на глазах у всех. Но это делали за серьезные преступления по стандартам племени, такие как бегство с поля боя, предательство или хладнокровное убийство другого члена племени. Горячая кровь — это хорошо, и вдвойне хорошо, если ты убиваешь в честном бою, но пробраться в чужую палатку, чтобы перерезать горло или отравить еду, чревато тем, что тебя забьют насмерть.

К счастью, ничего из этого сейчас не произойдет. В каком-то смысле от этого было только хуже.

Ты не можешь дать отпор тому, кто обращается с тобой как с ребенком.

— Мистер Бранвен, вы знаете, что это такое? — спросила директриса, указывая на десяток бутылок, аккуратно расставленных на её столе. Различные сорта пива и крепкие спиртные напитки, которые он выменял у ребят постарше. Некоторые наполовину пустые, но многие непочатые. Он пожал плечами, отказываясь отвечать. Все знали, что это такое и просто хотели, чтобы он раскололся и начал оправдываться.

— Нет? — спросила она. — Не знаете? Странно, потому что мы нашли это в вашей комнате.

— О-о-о! — Рейвен помахала рукой в воздухе. — Спросите меня. Я знаю, что это такое.

Её проигнорировали.

Кроу сделал мысленную пометку устроить следующий спарринг мучительным для Рейвен.

— Это, мистер Бранвен, бутылки, которые мы нашли в вашей комнате и были вынуждены конфисковать. Напитки, которые, я уверена, как вы знаете, запрещены в кампусе и которые незаконно для вас приобретать в любом магазине. Мы уже связались с несколькими из них и отправили вашу фотографию. Нам сообщили, что никогда вас раньше не видели, — "чёрт возьми. Уменьшились его шансы получить поддельное удостоверение личности". — Я полагаю, что в приобретении всего этого вам помогли старшеклассники. Я была бы рада смягчить ваше наказание, если бы вы назвали мне имена.

— Идите.⁽¹⁾

Директриса закатила глаза.

— Я расцениваю это как нет и настоятельно прошу не заканчивать это предложение. Вы получите двадцать отработок. По две на каждую найденную бутылку. Вы будете отбывать отработки с миссис Тайми⁽²⁾.

Кроу застонал. Миссис Розалин⁽³⁾ Тайми была очаровательной женщиной. Очень милой, очень надежной и в его время все еще работающей в штате. Она также была детским психологом, что, по его мнению, когда он был учителем, было очень хорошей идеей для такой школы, как Сигнал, но огромной занозой в заднице, когда он стал школьником. Розалин любила детей. Не в том извращенном смысле, с которым происходили скандалы с работниками в сфере образования. Она любила их так, словно каждый ребёнок был её сыном или дочерью. И она была из тех людей, которые готовы приложить неимоверные усилия, чтобы помочь любому брошенному ребенку, который попадётся ей на пути.

Розалин была святой.

По крайней мере, она была такой, когда он был взрослым и мог свалить на неё проблемных детей. Не сейчас, когда он сам был проблемным ребенком.

— Мне не нужна терапия.

— Мистер Бранвен, вам тринадцать, и вы пьете больше, чем мужчина в три раза старше вас.

— Я пью ровно столько же, сколько мужчина в три раза старше меня.⁽⁴⁾

Ему лучше знать.

— В этом-то и проблема! — Джулианна резко опустила руку. — Вы не выберетесь из этого, молодой человек. Мы бы пренебрегли своими обязанностями, если бы даже подумали о том, чтобы позволить вам спиваться.

— Что? То есть это нормально, что Рей устраивает драки с другими детьми? Я не прихожу на занятия с похмельем, не устраиваю драк и не теряю сознание в коридорах.

— Эй, отвали! — возмутилась Рэйвен. — Не втягивай меня в это.

— Ты втянула меня в это! — выкрикнул он в ответ.

— Мисс Бранвен тоже не идеальна, но это боевая школа, и драки — часть того, чему мы вас учим. По крайней мере, она продуктивно сжигает избыток энергии. Хотя я ни в коем случае не призываю вас к этому, юная леди. Не думайте, что я не вижу вашей улыбки. Единственная причина, по которой я не назначаю вам наказание, заключается в том, что вы уже по уши увязли в отработках, и мне пришлось бы платить своим сотрудникам сверхурочно, чтобы они разбирали ваш беспорядок, — она вздохнула. — Сигнал понимает, что ваша ситуация далека от нормальной. Мы понимаем, что у вас возникают проблемы с адаптацией к новой жизни.

Они ни хрена не понимали. Да, у него были проблемы. Ему сорок с чем-то лет, и ему приходилось привыкать к тому, что он снова маленький ребенок. И это было отвратительно. Он не мог никуда сходить, он не мог выпить, он не мог флиртовать с девушками, не попав в списке наблюдения, либо встречаясь с кем-то, кто сам был в нём. И хуже всего было то, что он начал чувствовать, что не против женщины постарше, но это все равно было бы странно. Черт. Ему нужно было выпить.

О, точно. Нельзя пить.

Дерьмо.

* * *

Свист.

Свист.

Свист.

Рейвен размахивала своим новым мечом в их маленькой комнате, как будто ничего не произошло. Это был не тот меч, которым она в конце концов станет пользоваться: он был похож по стилю и длине пропорционально её телу, но он все равно был короче и легче того, на чём она в конечном итоге остановится. Это был меч, которым она сможет пользоваться до тех пор, пока не закончит расти. Это была самая сложная часть, связанная с оружием для охотников. В лучшем случае это просто дорого, а для некоторых семей неподъемно, и требовалось покупать сразу несколько. Тренировки начинались рано, и вы не могли дать полноценное оружие тому, кому только стукнуло одиннадцать. А оружие, которыми они могут пользоваться в этом возрасте, не принесет никакой пользы, когда пройдет половое созревание.

Пусть у Рейвен и оно и началось, но девочка еще не закончила взрослеть и расти вверх. Ни один из них не закончил. Кроу действительно оценил, что Оз купил ей оружие. Это избавило его от необходимости искать способ достать самому. Но старик всё ещё оставался в его списке придурков. Он заслужил несколько розыгрышей просто как способ напомнить ему, что с Кроу Бранвеном шутки плохи.

Если он доживёт до Бикона.

Кроу пригнулся, когда кончик меча от ленивого взмаха чуть не перерезал ему горло.

— Давай ты не будешь размахивать здесь мечом?

— Ты просто завидуешь.

— Ты хоть представляешь, какой невыносимой в последнее время ты стала, Рей?

— Неа. Неужели наличие меча делает меня невыносимой?

— Наличие оружия не делает тебя лучше меня. Я все еще могу надрать тебе задницу тренировочным клинком, — это вызвало реакцию, как он и рассчитывал. Рейвен остановилась и сердито посмотрела на него, выпятив нижнюю губу, как ребенок, которым она и была.

— Ну… — Рейвен, несмотря на всю свою неопытность, надеялась на ответный удар. — По крайней мере, я не пью.

— Я тоже. Очень жаль.

Новость распространилась по всему Сигналу. Ничего неожиданного. Сначала ходили один или два слуха, которые не должны были ни к чему привести. Но когда кто-то осмелился подойти и спросить их за обедом, правда это или нет, Рейвен пожала плечами и ответила: "Что его поймали с пивом? Да, это правда. Хех. Идиот".

Абсолютное отсутствие осмотрительности у Рейвен и её готовность многократно подтверждать это любому, кто спрашивал, укрепили его репутацию. Конечно, она была неоднозначной. В то время как взрослые смотрели на него с жалостью и беспокойством, мнение студентов колебалось между благоговением перед ним за то, что он бунтарь и плохой парень, и неприязнью к тому, что он важничает или ведет себя как подонок, думающий, что он намного лучше, старше или круче их. А ещё были какие-то любимчики учителей, которые просто невзлюбили его за нарушение правил. Обычное ассорти из мелких причин детей ненавидеть друг друга. Боги, когда он был учителем, разбираться с этим было настоящей занозой в заднице. Теперь всё стало гораздо хуже. Дети — это чистое зло; неудивительно, что Салем превратилась в ходячий апокалипсис после того, как у неё появились свои.

С другой стороны, его не настолько заботило чужое мнение, чтобы расстраиваться так, как это сделал бы обычный ребенок. Постоянные соревнования за популярность в школе никогда по-настоящему не были его коньком. Но он знал, что Янг играла в эту игру. И он знал, что Руби немного пострадала из-за этого. Конечно, Янг редко попадала в поле зрения, но для такой застенчивой и неловкой девушки, как Руби, было само собой разумеющимся, что она попадет в самую занудную часть студенчества. У нее все еще были там хорошие друзья, чего нельзя было сказать о его вернувшейся во времени заднице.

"Но как я могу дружить с детьми? Это так странно, — он слишком часто предупреждал детей о стариках, притворяющихся молодыми мальчиками и девочками в Интернете, чтобы самому захотеть попробовать примерить на себя маску. — "Но я действительно собираюсь придерживаться только Рей до Бикона? До него ещё три года".

Три года в компании только Рейвен.

— Салем может прикончить меня прямо сейчас.

— Кто? — спросила Рейвен.

— Никто.

— Я слышала, как ты назвал чьё-то имя.

Он закатил глаза.

— Какая-то горячая старшеклассница, с которой я хотел бы поцеловаться.

— Тьфу. Я не хочу этого слышать!

— Я так и думал, — Рей было легко предсказать. Он вздохнул и встал. — В любом случае, мне пора идти на мой первый сеанс терапии. Но если здесь и есть кто-то, кому и нужна терапия, то это ты…

— Фе. Они просто понимают, что моя борьба — это поиск силы, в то время как твои попытки утопиться на дне бутылки — это крик о помощи.

Черт, на этот раз это звучало мудро. И достаточно точно, чтобы заставить его поморщиться. Рейвен не часто могла оставить за собой последнее слово, учитывая, что он был на столько старше её, но иногда случались вещи, которые даже он не мог отрицать. И да, возможно, внутри у него всё было немного не в порядке. Кто бы не стал таким на его месте? Конечно, каждый кого-то терял, но как часто они также оказывались втянутыми в битву между бессмертным волшебником и столь же бессмертной ведьмой? Не то чтобы он был неразумен, желая немного заглушить свои тревоги. Просто чуть-чуть здесь и чуть-чуть там. Он потерял Саммер, он потерял Рейвен, он в значительной степени потерял Тайянга, и были моменты, когда он был близок к тому, чтобы потерять также Руби и Янг.

Но как он мог объяснить хоть малую толику всего этого психологу? Может быть, в его время это он бы помог, но не здесь. Не сейчас. Он был ребенком. Очевидной травмой, на которой старая Розалин — или теперь молодая Розалин — собиралась сосредоточиться, была потеря его родителей. С этим было бы легко смириться, если бы он мог чертовски хорошо их помнить, но для него их смерть произошла почти тридцать лет назад. Это были далекие воспоминания.

"Мне придется, стиснув зубы, притвориться, что она права. Черт, это будет неловко. Я не хочу быть занозой в заднице Розалин. Она всегда была одной из лучших".

Он стонал и ворчал по пути в её кабинет, дорога к которому отличался от вспомнившейся ему. Вряд ли она долго работает в Сигнале.

Он оказался прав. Розалин выглядела на двадцать пять, и она была довольно привлекательна. Светло-каштановые волосы, ниспадающие локонами, большие выразительные карие глаза и полные губы, растянутые в теплой улыбке. Кроу в шоке вытаращился на неё, потому что хотя она и не была уродиной, когда он работал в школе, но в ней определенно было больше от доброй бабушки, чем от чёртовой соблазнительной лисицы.

И вот он здесь, слишком юный, чтобы воспользоваться шансом. Печально.

Чё-ё-ё-ё-ёрт…

Опоздал с рождением на двадцать лет.

— Кроу. Доброе утро. Могу я так тебя называть?

— Да. Конечно.

Розалин с теплой улыбкой пригласила его войти, затем предложила булочку с корицей. Он почувствовал ностальгию по старому времени, даже если только по вкусу он мог сказать, что ей еще нужно поучиться, прежде чем она сравняется с его Розой в кулинарном мастерстве.

— Спасибо.

— Не за что. Я знаю, что Джулианне пришлось силой привести тебя сюда, хоть я говорила ей, что мне не нравится тебя заставлять. Я не могу помочь тому, кто не хочет помощи. Как насчет того, чтобы просто мило поболтать? Я уверена, ты поймешь, что со мной отбывать наказание намного веселее.

Ах, она была такой милой. Это не был сарказм. Ему вспомнился один случай, когда студент вышел из себя и так сильно накричал на Розу, что обычно невозмутимая женщина разрыдалась. Его отправили найти виновного студента и привлечь его к дисциплинарной ответственности, но он обнаружил, что группа других студентов вышибла из парня всё дерьмо за то, что он довел мисс Тимьян до слез. Ученики заботились о своих, и Розалин всегда была одной из них. Это было практически законом, что ты не устраивал над ней никаких неприятных розыгрышей. Это не касалось его задницы, и Проявление Кроу нисколько не помогало ему избежать их.

— А теперь, почему бы тебе не рассказать мне немного о том, что привело тебя сюда?

— Я здесь, потому что моя сестра — стерва, предавшая меня ради метрового куска стали.

— Любопытно. Значит, ты не винишь директрису?

Он пожал плечами.

— Она делает свою работу.

— И ты не признаешь за собой никакой вины?

— Неа. Я прятал свою заначку, и они не могли её найти. Единственная причина, почему я попался, была в том, что Рейвен сдала меня. Следовательно, она причина, по которой я здесь.

— Хм-м... — глаза Розы блеснули. — Ну, полагаю, я не могу критиковать твою логику, не так ли? Ты расстроился из-за своей сестры?

— Очевидно. Не поймите меня неправильно. Рейвен сдала меня не потому, что беспокоилась о моем здоровье или что-то в этом роде. Она сдала меня потому, что её подкупили мечом. Я чувствую, что имею право обижаться. Моя собственная плоть и кровь, которую я вытащил в буквальном смысле из ада, сделала это. И я совершенно ясно донесу ей свои чувства по этому поводу на следующем спарринге.

Он бы засунул её меч в ножнах так глубоко в её задницу, что открытие её рта стало бы новой формой иайдзюцу⁽⁵⁾.

— Не хочешь немного рассказать мне о своем времени до Сигнала? Я знаю, что ты жил в сиротском приюте в Мистрале, но ты же не всегда был там.

— Я бы предпочел этого не делать, — он пожал плечами. Их прошлое было опасной темой. Он сомневался, что они попытаются обвинить его и Рейвен в преступлениях племени. Не когда они явно были не в теме, но все равно, это был не тот уровень внимания, в котором они нуждались. — Мы сделали то, что должны были сделать, чтобы выжить, и самостоятельно перезимовали в глуши. Было невесело.

— Полагаю, что нет. Снаружи стен?

— Жили под деревом. В дупле, — добавил он, когда она в ужасе посмотрела на него. — Выдолбил его и устроил там нам укрытие для зимовки. Мне удалось спрятать вход и изолировать его, и мы обожгли его изнутри, чтобы уменьшить вероятность задымления.

— Что ты ел? — спросила она.

— Ягоды, мясо и рыба. Сумел поймать несколько белок, но в основном это были птицы. Если нам везло, поблизости умирало более крупное животное, например, олень или кабан. Или, что было более реалистично, племя убило бы его, и он смог бы собрать то, что охотники не забирали. — Мы продержались всю зиму и весной отправились в Мистраль, а остальное вы знаете.

У Розы отвисла челюсть. Ужас читался на её лице.

— Эй, ты сама спросила, — развёл Кроу руками. — И это не значит, что наша жизнь была худшей или что-то в этом роде. У многих детей бывало и похуже.

У многих детей. Он знал.

— Одна зима, проведенная в одиночку — ничто по сравнению с тем, как расти с жестокими родителями или быть проданным подонками в Вакуо.

— Даже если так, ты прошел через что-то ужасное и…

Розалин продолжала, но Кроу пропустил большую часть разговора мимо ушей. Было ли это ужасно? Да, он предполагал, что так оно и было. Даже для такого старика, как он, выживать зимой в одиночку было не совсем безопасно и весело. Однако он не был обычным человеком. Он был охотником. Их уровень травматизма был намного выше, потому что они видели много мрачного дерьма. Нравится тебе это или нет, но иногда ты появляешься слишком поздно и однажды просто видишь, как целые семьи вырезали и размазали по дому. Ты никогда не сможешь это забыть.

Был ли он травмирован? Наверное, да. Как и большинство охотников. Только ты учишься справляться с этим и ищешь способы преодолевать. Саммер и Тайянг нашли решение в любви и радости воспитания детей, а Кроу нашёл в алкоголе. Может быть, одно из них и было вреднее другого, но не один алкоголь был в его жизни. Он любил своих племянниц и проводил много времени, ухаживая за ними, особенно после смерти Саммер.

— Кроу?

— Простите. Отключился.

Судя по выражению её лица, он выбрал не те слова. Он хотел бы оправдаться, что у него не было флешбэка, и он не терялся в воспоминаниях. Но что он мог сказать? Хорошего ответа не было. От необходимости что-нибудь предпринимать его спас отчаянный стук в дверь. Он был быстрый и прерывистый, как будто кто-то отчаянно надеялся, что человек окажется внутри. В нем звучала какая-то паника. Розалин поняла это — благослови её Боги — быстро извинилась, чтобы встать и посмотреть, кто это был. Подарив ему небольшой шанс, собраться с мыслями и составить план на будущее.

Лучшее, что он мог сделать, — это показать Розе, что он на пути к выздоровлению. Она бы не стала копаться в его неудачном прошлом, если бы посчитала, что ему становится лучше, поэтому он предположил, что может просто прийти, поболтать и быть настолько нормальным, насколько это возможно. Скучно, но эффективно. Розалин скоро поняла бы, что он прекрасно справляется, и закрыла бы этот вопрос в пользу детей, которые нуждались в ней больше.

Словно подтверждая его мысли, за дверью раздался плач.

— …а потом он ударил меня… А я… А я пыталась быть сильной… Всхлип…

"Фу", — похоже, кто бы это ни был, Розалин была нужна тому гораздо больше, чем ему самому. Тсч. Большинство детей в Сигнале быстро проходили стадию слез. Дело было не в том, что кто-то был жесток, а в том, что слезы часто были связаны с физической болью и… ну… физическая боль была обычной частью обучения охотников. Среднестатистический охотник или охотница даже в одиннадцать лет могли бы сохранить невозмутимое выражение, если бы кто-то ударил прямо по лицу. О, они плакали бы, как и любой другой человек, по эмоциональным причинам, но редко из-за физических причин, наподобие травли. Травля и спарринги часто приводили к одним и тем же ушибам, и было трудно переживать из-за одного, но не из-за другого.

Кроме того, как правило, хулиганы не преуспевали в охотничьих академиях. Хулиганы обычно существовали на основе иерархии силы. Они были сильными, а все остальные слишком слабыми, чтобы противостоять им. Это… не очень хорошо прижилось в академии охотников, где даже самый слабый ботаник мог разрезать беовульфов на ленточки и регулярно делал это. Сигнал был местом, где вы следили за тем, на чьи ноги наступаете, потому что эта книжная девушка в очках в углу вполне могла задушить вас вашими собственными кишками. Однако это не означало, что хулиганов не существовало. Они просто выбирали свои цели и придерживались их. И в любом случае это был рискованный гамбит. Сегодняшняя жертва могла бы раскрыть свое подобие завтра, и тогда все ставки были бы отменены.

— Тише… Ну же, все хорошо. Заходи внутрь и присаживайся. Не обращай на Кроу внимания, он не такой сварливый, каким кажется.

Кроу фыркнул.

— Так говорите обо мне? Я не сварливый старик.

— Нет. Ты просто пьёшь достаточно, чтобы кого-нибудь пристыдить. Надеюсь, ты не возражаешь против небольшой компании.

— Чем больше, тем веселее. Добро пожаловать в общество анонимных алкоголиков, — он обернулся, чтобы взглянуть на бедолагу, которого она привела. Он, должно быть, был довольно слаб, если позволял над собой издеваться. Он не имел в виду ничего плохого, потому что все начинали с нуля, но он предположил, что он был первым поколением в семье, не состоящей из охотников. Кто-то новый в этой среде, кто еще не адаптировался.

Последнее, чего он ожидал, это увидеть заплаканное лицо своей племянницы.

Кроу подавился, и у него свело желудок.

— Р-руби?..

Девочка посмотрела на него, шмыгнула носом и отвела взгляд. Розалин бросила на него быстрый взгляд и осторожно помогла ей сесть. Это была… Нет, это была не Руби. Конечно, это не так. Это была Саммер. Маленькая Саммер. Плачущая Саммер. По-видимому, довольно слабая Саммер. Честно говоря, последнее стало самым большим сюрпризом.

Он встретил Саммер в семнадцать лет в Биконе, когда Озпин дал шанс им с Рейвен. Они были полны высокомерия и воинственности по отношению ко всем, и Рейвен целую неделю бросала вызов лидерству Саммер, обвиняя её в мягкотелости и недостойности этой роли. Кроу думал так же, потому что племя было сильным, а все остальные слабыми.

В конце концов Саммер сорвалась, и из-за абсолютно легендарного избиения, которое последовало за этим, Рэйвен провалялась в лазарете две ночи и три дня, а Кроу почти четыре года не открывал рта. Саммер была чудовищем. Зверем. Настоящим. Конечно, на самом деле она была чертовски хороша, но чертовски хороша студентки-охотницы было лучше, чем их бандитское воспитание. Это не отменяло того факта, что она была из тех женщин, которая могла взять Рейвен двумя руками, сломать её, а затем снова собрать во что-то похожее на нормального человека. В те далекие дни весь Бикон боялся гнева Саммер.

Это ни капельки не подходило к девушке, стоявшей перед ним.

Очевидно, в этом возрасте она была бы другой, но он не ожидал такой кардинальной разницы. Саммер Роуз? Жертва издевательств? Помимо смеха над абсурдностью всего этого, он хотел знать имена. Имена и текущее местоположение. И желательно, их полисы страхования жизни, пока он всем занимался. Потому что, чёрт возьми, Саммер была здесь и плакала. Кто-то должен был умереть.

Очень скоро.

— Кроу, перестань пялиться, — пожурила его Розалин. — Ты пугаешь бедную девочку.

— Кто? Я?!

— Да ты. Ты пялишься на неё.

Саммер боится его? Ни за что. Или… Может быть. Саммер прятала свое лицо от его взгляда, и он заставил себя опустить взгляд между колен. Черт. Неужели он напугал её? Неужели он уже всё испортил? Нет, он же просто… Ну, не каждый день видишь, как твоя погибшая лучшая подруга возвращается в теле маленькой девочки, не говоря уже о том, чтобы плакать во все глаза.

— Э-э… П-привет, — он неловко помахал Саммер, изо всех сил стараясь не выдать ни одной из миллиона эмоций, нахлынувших на него. Хоть он практически задыхался, но не думал, что, расплакавшись и кинувшись обнимать, сможет сильно понравиться ей. — Я Кроу. Приятно познакомиться. Э-э...

Он ломал голову над тем, что мог бы сказать мальчик его возраста и что могло бы звучать круто для кого-то её возраста.

— Моя сестра продала меня за меч, и я ищу другую. В смысле сестру, а не меч.

Язык казался слишком большим для его рта. Дети знакомились также? Что он должен сказать? Кроу прочистил горло.

—Хочешь… Хочешь дружить?

Розалин посмотрела на него так, словно он был придурком.

Но Саммер улыбнулась.

Совсем чуть-чуть.

---

Примечания:

Пр. Переводчика: Делаем ставки, господа! Как пройдет дальнейшее общение 43 старика и 13 девочки. Делаем ставки! И держим в голове предыдущий монолог Кроу о дружбе детей и взрослых.

А Рейвен подкупили! Мечом! А сможет ли Озпин влезть на пьедестал лучшего папочки в глазах Рейвен? Мечи дарит, конфеты покупает, её драки игнорирует, Кроу усмирил и сам аж целый инструктор боевой подготовки в Биконе. А Бикон явно круче Сигнала. Ая-яй, Кроу! Ая-яй! Теряем девочку, теряем.

---

1) Слово «dragma» это такая пошлая шутка. Человек в ответ на это слово спрашивает «what the hell is dragma», а ты отвечаешь «dragma balls across your face» (перетаскивай шарики по своему лицу).

Вернуться к тексту

2) Впервые фамилия Таiмi встречается в летописях духовенства с середины XVIII века. Обычно они образовались от названий приходов и церквей или имени отца. Некоторые священнослужители приобретали фамилии при выпуске из семинарии. При этом лучшим ученикам давались фамилии наиболее благозвучные и несшие сугубо положительный смысл, как, например, Таiмi.

Вернуться к тексту

3) Розалин — ирландское женское имя. Это англизированная версия ирландского имени Róisín, уменьшительного от «роза» на ирландском языке, следовательно, оно означает «маленькая роза».

Вернуться к тексту

4) 42/13 ~3 Да, ему лучше знать.

Вернуться к тексту

5) Иайдзюцу — это боевое искусство владения мечом. Изучается мгновенное поражение противника с изначально убранным в ножны клинком. Им владела канонная Рейвен.

Вернуться к тексту