Мрак. Нанапрасная надежда (джен)

— Очень рада вас всех видеть, — она цепко обняла Герду за плечи, и я обнаружила, что все гости мистера Стампа сегодня немного не такие, какими были. Все какие-то потрепанные и замученные. Даже злая Герда, даже нахальный детектив Ярослав, и даже Оля из Зеркального Королевства, которой удавалось быть весёлой сейчас выглядела ушедшей под воду. А госпожа Сноквин извела саму себя и нервозность была во всем её существе. — Спасибо, что нашли возможность собраться, ведь… Приглашение было таким неожиданным.

— Разумеется, мы приехали, потому что это касается дела Стампа, которое интересно нам всем. Верно? — голоса господ Трифат были тяжелы и давили всем на плечи, но особенно пугали саму госпожу Сноквин. Она не вынесла и отвела взгляд.

— Да, само собой. Но… — слабый смешок сделал лишь только хуже, сконцентрировал на ней возмущение всех. — Не совсем.

Гнев растекся по залу, заполнил многих. Но только не мистера Урри и не Сергея. Они смотрели друг на друга и будто знали больше, чем все другие.

— Надеюсь, вы понимаете, что нам всем пришлось отложить важные дела ради вашего приглашения, госпожа Сноквин? — прошипела Асырк, но так, словно шипели с нкй почти все в зале. — Мои хозяева будут огорчены, если им пришлось отпустить меня и нашего главного мастера зря.

— Нет-нет, не поймите неправильно! — спешно выкрикнула госпожа Сноквин. Она сделала шаг назад, на всякий случай, но даже стоявшая рядом Герда была скорее настроена против неё. — Возможно, это очень важно и тогда я знаю, кто убил мистера Стампа!

Мне трудно сказать. Я видела, что большая часть гостей больше не злится и надеется. Надеялась и я. Надеялась и опасалась: говорить так напрямую — опасно, потому что если убийство связано с кем-то из находящихся здесь, они могут помешать госпоже Сноквин продолжать.

— Но мне придётся начать… — к сожалению, она тоже не спешила раскрыть, в чем дело, и неминуемо рисковала. — Немного издалека. Вы все знаете, что Кай и Герда не мои дети и не мои племянники… Я усыновила их троих…

— Троих? — оборвал её Ярослав. У Николая Степановича всегда самая точная информация, но о третьем он никогда не говорил.

— Именно… Ах… Я долго молчала… Но теперь нет смысла скрывать, — словно усталость опустилась на её плечи вместе с грустью о чем-то очень ценном. — Их трое. Трое. Но одну вы ни разу не видели, да и Каю нездоровится сегодня. Но дело в том, что Герда — она не одна. Её две.

Гомон, в котором чётко различимы были лишь слова:

— Это как понимать?

— Что значит «две»?

Но, странно. Как будто испугалась Суок. Как будто взволновалась Оля. Как будто сжалась Лиза. Как будто напрягся и замёрз Сергей. А вот сама Герда не выдала ничего. Мне тоже нечего было сказать. Меня две, ну и что? Пока Нине не станет лучше, в этом нет смысла.

— Имеете в виду близнеца? — наконец перебил общий шум Ярослав. Интересно, почему он спросил именно так. Наш с Ниной случай с наибольшей вероятностью уникален. Хотя в последние дни мне приходилось слышать, что существуют другие очень человечные роботы.

— Ну конечно… Конечно…

— Так и сказали бы! Заодно сказали бы имя этой второй Герды…

— Ах… Ну подождите, подождите! — Госпожа Сноквин вышла из терпения. — Имя тут не при чем, точнее… Оно у них одно на двоих. Впрочем, на нашем языке, конечно, оно пишется с разными буквами, но на вашем выходит то же самое. Дело не в именах! У второй только вот волосы потемнее, коричневые… Я не об этом собиралась говорить! Вы же понимаете, я не просто так молчала о ней. Вторая Герда, она… Она сумасшедшая. Совершенно. Невменяемая, бедняжка, — небольшая пауза, за которую некоторые взволнованно переглянулись. И так всмотрелись в Герду, словно думали, что и она нездорова тоже. Возможно с этим связан её уровень агрессии. — Так вот, я всегда её берегла, прятала от людей. Врачи не могли помочь, — значит, они были недостаточно квалифицированны. Или этого нельзя было сделать, оставляя её дома. — Но… Когда я была у мистера Стампа, глупенькие служанки — я прогнала их всех, конечно же, — придумали себе, что Герда — пленница, узница. Они дали ей сбежать. И они дали ей адрес мистера Стампа. Так что, может быть… Он решил ей помочь, а она убила его. Безумие делает людей сильными, я слышала. Так вот… Ну вот я и хотела спросить у вас, у всех, не видел ли ее кто в доме мистера Стампа!

Я приблизила внутри своей памяти глаза Герды. Логично допустить, что именно безумному человеку придёт в голову прятаться за шторами. Но глаза Герды, если и синие, то с серой примесью, будто во время ночной пурги кто-то смог рассмотреть небо…

Очень шумно, будто специально привлекая внимание, Ярослав уронил ладонь на лицо. А вот заговорил очень тихо, так, что я разобрала лишь потому, что хотела слышать все:

— Вы что, не могли по телефону сказать, что проблема важна исключительно для вас? — прошептал он. Нет. Не только для неё. Но думать, что сумасшедшая убила мистера Стампа правда непродуктивно. Это означало бы, что убить его легко, а это не так.

— Если бы вы вчера посчитали меня важным свидетелем, и явились, вы бы тоже были в курсе дела сегодня, — прошипела госпожа Сноквин в ответ прежде, чем очень слышимо заговорил мистер Урри, совершенно уверенный:

— Ну, будь ваша воспитанница в нашем доме, мы давно бы вам её вернули. Шеф был не в восторге от сумасшедших, да и мы все — тоже. Но даже не будь ваша вторая Герда безумицей, — слабый. Едва уловимый акцент. Как если бы он не верил в это безумие. Как будто сидящий ровно рядом с ним Сергей — тоже. Почему они вообще вдвоём сейчас, после того, что случилось?.. — или сумей она убедить шефа в этом, все равно, вы — его друг, а она девочка без денег.

— Ну-у-у. Она ведь молодая девушка, очень собой хороша… Могла бы заплатить за укрытие иначе.

Думаю, эти слова не вызвали удивления в зале, но вызвали неприязнь. Помощь за такую плату это уже не помощь, а невыгодный обмен.

— Шефу? — округлил глаза мистер Урри. — Боюсь, нет. Его совсем не привлекала такая плата от сколько угодно прекрасных женщин.

Странно. Неожиданно.

— Это так надо понимать, что мистер Стамп был геем? — вклинился Ярослав.

— Мильенпроцентным.

— Отлично.

У меня нет суждения на этот счёт. Когда-то Нины друзья очень боялись гомосексуальных мужчин, почему-то считая, что все они не беспокоятся о добровольности партнёра. Но я не могла понять, почему.

— Ничего тут отличного нет! — но госпожа Сноквин, видимо, тоже находила для себя причины. — Какая… Гадость! Чтобы такой мужчина, и все напрасно… — у людей напрасным считается союз без детей. И это очень обидно для меня. Ведь я никогда бы не смогла… Хотя не смогла этого даже и Нина.

— Ну, это для кого как, — небрежно отмахнулся Ярослав. — Тем не менее, для расследования это отлично. Раз уж мы все собрались, давайте обсудим одну интересную вещь, — он встал и я сосредоточила внимание на нем. Конечно, Николай Степанович хотел, чтобы я расследовала это дело. Но все-таки, слушать информацию, которая уже есть, удобно. — Мистер Стамп, как нам рассказала Нина, интересовался той же смертью, которой и умер. Он назвал имя, но не того, о ком сожалел. Так вот, мне удалось найти ещё пятерых, чья смерть случилась в тех же условиях: их задушили ремнями, и их тела похитили из морга, — значит, Николай Степанович прав. Их было много. — Все эти люди, сколько я мог понять по весьма скудной информации, учёные. Так вот, из этих пятерых только одна — женщина. Её звали Виолетта Фейрвинг, — вскрик. Я успела поймать тревожное выражение на лице Лизы. Мне нужно будет с ней говорить после того, как официальная часть кончится. — Поймите ещё одно, то, что у мистера Стампа был мужчина-любовник уже установлено и сомнений не вызывает. Так что нам удобно, что хотя бы один человек исключен из списка. Может, и не очень важно, кто был дорог ему, но выяснить это неплохо. Так вот, остальные четверо: профессор Нивен Теллер…

С грохотом госпожа Сноквин ударила по столу.

— Нет! Нет! Нивен хоть и был ничтожеством, но он был мужчиной! — и мучительно скривилась, боюсь, на забаву другим.

— Очень рад, что вы знали его достаточно близко, чтобы быть в курсе его половой принадлежности, — ядовито проговорил Ярослав, — однако противоречий не вижу. Один мужчина любит другого, в этом суть геев. Но если вы имеете в виду, что мистер Теллер был гетеросексуалом, то противоречий все ещё нет: мистер Стамп мог любить без взаимности.

— Отвратительно.

— Вернёмся к делу, — настоял он. — Оставшиеся трое: профессор Михаэль Флейм, мастер Ульян Татьянович Боев, и, наконец, профессор Виктор Иванович Громов, умерший спустя год после всех других.

Год спустя. Кажется, логический вывод выходит сам собой: мистер Стамп целый год не появлялся, а Громов пережил всех на год. Значит, мистер Стамп прятал Громова у себя, не давая никому подобраться. Но почему он передумал? Почему все-таки позволил убить Громова?..

— Это что такое?! — мысль оборвалась под криком. Мистер Урри… Схватил Сергея на руки. А тот не двигался и не мешал ему нисколько. Будто снова ушёл в себя, как в прошлый раз. Будто его опоили…

— Человеку плохо. Здесь есть гостевая или… Все равно, что, главное, чтобы было, куда уложить?

— Ну… Отведи их, Олли.

Служанка в бледно-красном повела их за собой, и в тишине её туфли серебристо звенели.

— Просто это… — вздохнул охранник Гусев. — Громов — он был его дядей.

Вот как.

— Надо же, какой чувствительный, — возмущённо и как будто шутя выдохнула госпожа Сноквин. Её слова не кажутся адекватными ситуации, хотя веселость мистера Урри — тоже. — Дядя, тринадцать лет назад умер. А Герда в бегах сегодня, но я же не…

— Госпожа Сноквин, — даже мне стало неприятно от того, каким стал вдруг голос Ярослава, — я вас прошу, не позволяйте себе больше таких шуток, — но он тут же скрыл злобу од серьёзностью. — Что ж, тогда выйдет, что уже трое из гостей мистера Стампа были связаны с убитыми, что…

— На самом деле… — Оля из Зеркального королевства вдруг встала. И я заметила… Что она, кажется, плакала миг назад. — На самом деле, не трое. Михаэль Флейм, он работал у нас, в Зеркальном королевстве. Он… Он был одним из… И все думали, что он очень глупый, но они были совсем не правы! Он был почти волшебником… И… — на этом «и» она осеклась, взглянула на Лизу. А та вскочила и прокричала, будто спеша куда-то:

— Профессор Фейрвинг была другом моей семьи!

И упала опять. А за ней упали тяжёлые взгляды господ Трифат на Тутти, и Тутти встал тоже. Мрачный, даже злой почему-то.

— Мастер Боев — это наш с Суок родной дедушка. И тебе, Ярослав, следовало спросить у нас, прежде, чем поднимать эту тему.

— Конечно, если бы меня хотели слушать, так бы оно и было, — прошипел Ярослав, но снова вернулся к делу. — Выходит, мистер Стамп собрал всех. И, со слов Нины, обещал сюрприз. И если бы он был жив, то сюрприз бы состоялся, — пауза. Верно, мистер Стамп обещал приятный сюрприз. Приятный, а не тот ужасный розыгрыш, который предполагали. — Мистер Стамп торжественно и неожиданно сообщил бы всем и каждому из близких убитых, кто был виноват в смерти учёных.

И ему не дали. Не позволили это сделать. Убили за несколько минут до. Стало вдруг действительно страшно. Это дело, смерть моего создателя, все ещё живо. Оно все ещё не закрыто. И я зря забывала о нем.

— Славно, что не успел… — тише прежнего вздохнула госпожа Сноквин.

— Почему это?

— Боюсь, это была его слабая тема, — улыбка её стала мягче, тон сдержаннее. — В тот год, когда убили Громова, — снова — Громов. Именно Грмсов, — он стал винить всех нас, каждого из тех, в чьих руках была власть. С чего это ему взбрело в голову — не понимаю…

— Точно так, мистер Стамп даже угрожал моим хозяевам, — согласилась Асырк. А господа Трифат лишь кивнули. И даже Вадим встал.

— Мне также известно, что он подозревал моего отца.

Ведь ему никто не запретил называть имя Николая Степановича. Никто не мешал выдавать связь.

Но сам Николай Степанович не хотел выдать мне информацию об этом. Не хотел. А Вадиму сказал. Может быть, они знают ещё. Больше.

— А ваш отец?..

— Думаю, вы слышали о Давицком, — Ярослав подтвердил лишь кивком.

— Ну что говорить, — теребя кольцо, произнесла госпожа Сноквин, — мистер Стамп буквально уничтожил Лиловоглазых из-за всей этой истории… — название этой организации, кажется, иногда мне встречалось, но очень редко, лишь как упоминание. — Так что, начни он говорить об этом, наверное, снова полетели бы головы, и снова совершенно зря.

— Почему ему вас подозревать? — удивился Ярослав.

— Да только потому, что они работали на нас, и больше причины нет! А ведь сам работал с этим Громовым!

Трижды. Громов. Из-за Громова. Теперь уже нет никаких сомнений в том, что теория верна.

— Отец, — и лишь сейчас за все время заговорила дочь Стампа, — не был уверен, сговорились ли все, вы, госпожа Сноквин, вы, господа Трифат, ваши хозяева, госпожа Асырк, ваш отец, Вадим Николаевич, и Лиловоглазые, существование которых само по себе было гадким преступлением, или кто-то один из вас заказал это убийство. Но он не сомневался в том, что связь есть.

— Что ж, — чтобы не допустить обрушения общего гнева на неё, внимание снова украл Ярослав, почти весело выдав заключение: — какие выводы сделал мистер Стамп, такие мог сделать и другой. Вот что у нас выходит: если все это связано с гибелью учёных, если Лиловоглазые не пришли мстить, тогда… Мистера Стампа убил или тот, кто прикончил учёных. Или тот, кто рассуждал точно как он, и решил отомстить за них. И тогда, отвечая на ваш вопрос, господа Трифат, теперь я уверен: все из списка подозреваемых мистера Стампа — в опасности.

Примечания:

https://t.me/auntcherryaut

Приглашаю в тг канал, там не все про мрак, но и про мрак тоже ?