Кружащие листья (гет)

— А кто там гремит? — спросила Альфия у Гоши, когда они удалились для составления коварных планов.

— Где?

— В самом темном углу коридора?

— А это Влад Пятый Мармеладный Шпрот. Самое страшное оружие массового поражения. Только он начнет говорить, так у всех в округе мозги превращаются в мармелад и вылазят из ушей мармеладными червячками.

* * *

День в целом прошел удачно, а вечером все собрались в таверне «Виктория». Хозяин, черноволосый шотландец в замызганном и потрепанном килте, разливал пиво, эль, вино.

За первым столиком сидела Кларуся, благодарно прижимавшаяся к мистеру Трэвису. Трэвис был в своем неизменном черном костюме, а Кларуся — в строгом темно-зеленом платье и кокетливой шляпке.

Напротив них сидел Антон и пил пиво. Он был в черных брюках, купленных на местной распродаже, и серо-зеленой майке с изображением ТАРДИС.

Третий столик занимала Пертвишна. Она была одета в легкомысленное платье в цветочек и не менее легкомысленный чепчик. На губах Пертвишны то и дело мелькала шаловливая и призывная улыбка, неизвестно кому предназначавшаяся.

За четвертым столиком вели беседу мистер Хувиани и профессор Неслезаки. Хувиани переночевал у Трэвиса, а утром, на свежую голову, устремился к профессору Схуяки Неслезаки. Суть их спора сводилось к следующему — Хувиани настаивал, что лязг на дороге производят киберлюди и Далеки, а Неслезаки утверждал, что это трансформеры напали. Они спорили весь день и вечерком пришли в таверну смочить глотки прохладными напитками.

— Я настаиваю, профессор, — сказал Хувиани, поднося к губам стакан с вином, — призрачный волынщик существует

— Вы не правы, дорогой друг, — ответил Неслезаки, подцепляя вилкой сосиску, — это пикачу на болоте орет…

Чуть позже пришел Эйвон. Не один пришел, а вместе с, взволнованным сверх меры, Блейком. Они сели в самый темный угол, чтобы никто не задавал вопросов по поводу распухшей физиономии Эйвона.

Еще позже появились Одиннадцатый Доктор и Шестой, а за ними Четвертый и Баба Зина Рассилон, начавшая с порога расхваливать свои мандарины.

Когда шум и гвалт в таверне достиг апогея, с болот донесся жалобный звук волынки.

— Призрачный волынщик, — помертвев лицом, прошептал хозяин таверны.

— Полно тебе, Джейми, — попытался успокоить беднягу Одиннадцатый, — призрачного волынщика не существует.

Но тут распахнулись двери, и порыв ветра вмиг затушил все свечи.

— Он пришел за мной! — вскричал Джейми, и его рука потянулась к двустволке.

Но зажегся свет, и все увидели милую девочку в мятом и слегка порванном платье цвета березовой листвы в пору золотой осени. Из-за сбитой набок шляпки, струились темные волосы, взгляд доверчивых глаз был светел и лучист.

— Откуда ты, крошка? — спросил Одиннадцатый, беря девочку на руки, — кто ты, милое дитя?

— Меня зовут Жанна, — пролепетала та и, обвив шею Одиннадцатого худенькими ручками, доверчиво прижалась к нему.

— Что ты тут делаешь совсем одна? — спросил Джейми, лихорадочно готовя молочный коктейль.

— На наш дилижанс напали неизвестные в масках, — всхлипнула Жанна, — я бежала и бежала… а на дороге видела странных людей в металлических доспехах и большие ведра, а потом дорогу мне пересекли призраки… и за болотом что-то стонало и плакало…

— Держи, крошка, — Джейми протянул ей стакан подогретого молочного пунша, — выпей и все страхи уйдут.

Но тут вновь распахнулись двери, и на пороге вырос высокий статный силуэт в красно-желто-коричневом костюме:

Сдохли у бабуси

Два веселых гуся!

Один серый, другой белый

Сдохли у бабуси!

Все замерли. Противный резкий голос, казалось, сверлил череп и проникал в мозг, а абсурдность текста заставляла дрожать мозговое вещество.

Уродилось у бабуси

В огороде клубника…

Не мелка, не велика,

Размером с бочонок,

Высотой с колокольню.

Гуси клубнику съели,

И подохнуть сумели.

— АААААА!!! — завопил Одиннадцатый и схватился за голову, — МОЯ ГОЛОВА!!! — это было последнее, что он сумел произнести.

Малютка Жанна сиганула на руки Эйвона — тот как раз вышел из темного угла посмотреть на шум — потому что Одиннадцатый упал на пол, немного побился в конвульсиях и замер.

Из его головы полезли мармеладные червячки. Все тело Одиннадцатого начало распухать, подобно надуваемому шару и… вскоре лопнуло. Глазам присутствующим открылась неприглядная картина.

Все тело Одиннадцатого превратилось в разноцветную груду живого мармелада — червячки, мишки, дольки, сердечки, пластинки, челюсти, фрукты…

Все это копошилось на остове.

— Идите к папочке, — сказал человек, стоящий в дверях, — папочка вас съест.