Последний из Рода (джен)

— Ну что ж, благодарю вас за услугу, мистер Гонт. Плата будет внесена в ваш сейф в Гринготтсе, как обычно.

— Приятно иметь с вами дело, мистер Блэк, — усмехнулся Морфин. — Обращайтесь, ежели в этом будет нужда.

— Непременно, мистер Гонт, непременно. Если вы не возражаете — у одного моего друга, возможно, найдётся для вас интересное дело. Не прямо сейчас, конечно…

— Ну, посмотреть будет можно, — согласился Морфин Гонт, солидный, с иголочки одетый волшебник, знаменитый на всю Британию как единственный разрушитель проклятий-частник. — Вы сможете представить нас друг другу в пятницу, в клубе?

— К семи часам вечера, — любезно улыбнулся Арктурус Блэк, нынешний глава древнейшего и благороднейшего семейства. — Мой друг что-то упоминал об Индии и парселтанге…

— Только сразу предупреждаю — со жреческими проклятиями я не связываюсь. Я их определяю, выясняю параметры — но не более того. Не забудьте предупредить своего друга.

— Хорошо. Кстати, как там ваша тяжба?

— О, всё в полном порядке. Только это была не тяжба, а уголовное дело, по которому я проходил в качестве истца.

— Вы — и истец? — губы Блэка тронула саркастическая усмешка. — Я бы сказал, мистер Гонт, что это не в вашем характере. Вы, скорее, предпочли бы разобраться с обидчиком по праву сильного.

— Право сильного — по отношению к школьнику? — скривился Морфин. — Вы слишком ему льстите.

— Школьнику? Одну минутку… Том Реддл?! Тот самый пятикурсник со Слизерина, которого на прошлой неделе казнили за изготовление крестража?! — изумился Блэк. — Но причём же тут вы?!

— Дело случая, — тонко улыбнулся Гонт. — Как выяснилось этот Том Реддл был сыном моего соседа-маггла, брошенным во младенчестве в каком-то приюте. Надо сказать, что мать мальчика была ведьмой, и у них с Реддлом вышла какая-то некрасивая история, связанная с амортенцией. Якобы она опаивала маггла, а когда перестала — он её бросил, и она скончалась родами. А мальчик вырос и отыскал свою родню по отцу. Вот только после той истории и сам сосед, и его родители активно невзлюбили волшебников, всех скопом.

— А до этого — любили? — теперь уже улыбался Блэк.

— До этого, — не знали, — уточнил Морфин. — Лично я устроил дело так, что все местные считают меня отставным военным специалистом, а соседи — просто нувориши. Но я слегка отклонился от темы. Мальчик вырос и заявился в наши места. Мы с ним случайно столкнулись на станции — и разговорились. Вообразите себе, парень ехал в маггловском поезде в школьной мантии!

— М-да, и после этого ещё чистокровных называют главными нарушителями Статута…

— Юноша узнал, что я колдун, спросил про Реддлов — надо вам сказать, что на лицо он очень напоминал соседа, и я решил, что это какой-то его родственник, — получил от меня адрес, узнал о нашем конфликте… и повёл себя совершенно неприличным образом!

— Вот как? Прямо-таки неприличным? — осведомился Блэк, лукаво прищурясь.

— Вот именно. Юноша показался мне достаточно нервным для того, чтобы наделать глупостей. Я отправил на всякий случай приглядеть за ним домовика…

— Своего знаменитого Зевса? Я, право, так и не смог понять, каким образом вы сделали его столь похожим на маггла.

— Ну, тут уж замешан не я, а его предки. Так вот, Зевс проследил за ним. Юноша немедленно отправился к моим соседям, вступил с ними в беседу — и был настолько несдержан, что в процессе начал применять Третье Непростительное, оставшись таким образом единственным из Реддлов. Из их беседы Зевс, а затем и я узнали всю подоплёку истории.

— Да, кидаться Авадами в разгар беседы — совершенно неприлично, вы правы Морфин. И чему только учат нынешнюю молодёжь в Хогвартсе?

— Непростительным, вестимо.

Оба джентльмена сдержанно хохотнули, и Гонт продолжил.

— А вот дальше молодой человек повёл себя в высшей степени глупо. Я, конечно, могу понять, когда убийца начинает заметать следы — совершенно обычное, я бы даже выразился — естественное дело. Но он же начал рассуждать вслух! Да, разумеется, он не подозревал о присутствии моего верного помощника — но это не повод проявлять такую вопиющую глупость. Парень собирался свалить убийство своей родни на меня, рассчитывая на то, что авроры сразу вспомнят наши старые противоречия (когда-то я слегка проклял Тома — так, ерунда, на уровне первокурсника — почесался бы пару дней, не более того), уцепятся за то, что я — единственный волшебник в ближайшей округе, а его привлекут в лучшем случае свидетелем.

— Как я понимаю, вашему Зевсу это не понравилось?

— Ещё бы, — судя по голосу Гонта, он нисколько не сомневался в своём слуге. — Я воспитал в нём достаточную преданность и инициативность, чтобы он не ограничивался простым наблюдением, а при необходимости мог действовать. Так что, мистер Томас Реддл-младший пришёл в себя уже в руках авроров. При обыске у него был найден крестраж…

— А если бы не ваш домовик, вы бы отвечали за чужое преступление.

— Маловероятно, — слегка поморщился Морфин. — Хотя шанс у него был — если бы он сумел подстеречь меня. Но… история не знает сослагательного наклонения, мистер Блэк.

— Да, и кто знает, что ещё получилось бы из этого мальчишки… Мой собственный сын на год младше и почитал Реддла за авторитета…

— Можно сказать, что вашему сыну повезло — мальчишка не успел запутать его ни в чём предосудительном. А ведь если бы Орион был причастен к его выходкам…

— И думать не хочу, — нервно повёл плечами Арктурус Блэк. — Всего доброго.

— Моё почтение.

Раскланявшись, почтенные волшебники разошлись по своим делам.

Почтенный, хех. Пятнадцать лет назад, когда Морфин только что вышел из Азкабана, его бы ещё не на всякий порог в Лютном пустили. А теперь — уважаемого мастера-разрушителя проклятий, специалиста по тёмной магии и аппарации (кто ж знал, что Гонт без зазрения совести нарушает «фундаментальные законы волшебства», а не демонстрирует узколобым чинушам их собственное ничтожество и косорукость?) с удовольствием принимали у себя буквально все, вне зависимости от статуса крови! Звериная хитрость и сообразительность последнего представителя некогда великого рода в сочетании с начитанностью и привычкой к рассуждениям с Зевсом и Чикитой с годами привели к тому, что Морфин Гонт с лёгкостью мог вписаться в любое общество.

Представители «старого круга», старейших чистокровных семейств, считали его одним из них, хотя и довольно эксцентричным, но не забывающим идеалы своего великого предка. Талантливые полукровки уважали за оригинальный подход к магии и стремление к самосовершенствованию (игнорировать статистику Морфин не собирался и перспективных волшебников держал в поле зрения постоянно). Грязнокровки так и вовсе считали Гонта кем-то вроде покровителя и защитника, по популярности давно оставившего позади Альбуса Дамблдора, известного своими магглофильскими высказываниями. Хотя он всего лишь вежливым и предупредительным тоном ставил наглецов на место, детально объясняя, где и как они неправы. Публично. Возможно, в третьем переиздании своих «Выдающихся волшебников Великобритании» старик Нотт как-то отредактировал статью, посвящённую Морфину, и ему не сказал?

Концепция Гонта о том, что магам в первом поколении нужно было внушать, что де-факто они оказываются на положении иностранцев, и только от них зависит — принимают ли они правила игры и становятся своими или так и будут на положении «двоюродной козы» (как метко выразился кто-то из славян-иммигрантов) оказалась куда более жизнеспособной, чем невнятные речи о всеобщем равенстве.

На равенстве, кстати, как-то раз на публичном диспуте Гонт Дамблдора и подловил. Оппонент, известный своей способностью к хитрым ходам и закрученным интригам, неожиданно попался на совершенно детской ловушке. Морфин ловко сравнил грязнокровок с только что поступившими в Хогвартс учениками, и издевательски спрашивал — неужели уважаемый декан Гриффиндора считает, что они самостоятельно и без подсказок от кого-либо отыщут и спальни факультетов, и кухню (про существование которой, оказывается, ещё и не все выпускники знали) и, скажем, кабинет Прорицания? Что они невероятным напряжением ума и воли сумеют вскрыть все пароли на дверях (ну разве что, в Равенкло, и то, там, скорее, вопрос удачи. По некоторым рассказам, бывали случаи, что отдельно взятые ученики часами не могли понять загадки)? Что сами и без присмотра освоят все чары и зелья?

Честно говоря, этот диспут был единственным, в котором Морфин принимал участие, и то — попал он туда совершенно случайно. И просто не мог не высказаться в ответ на некоторые возмутительные реплики Дамблдора. Особенно о «всеобщем благе». «Как можно называть благом то, что ровным счётом никому не приносит ни добра, ни пользы?» — вопрошал Морфин, когда Дамблдор изящно пытался уйти от конкретного ответа — что именно хорошего получили бы все? «Благо общее и благо конкретное редко встречаются вместе». И выезжал Гонт в основном за счёт именно начитанности и характерных аналогий — оратором гриффиндорец, надо признать, был отменным.

Странно и почему Дамблдор так в голову лезет? Наверное, потому, что уж больно он после суда сокрушался о своём педагогическом провале. Официально-то Том Реддл-младший проходил по документам как сирота-грязнокровка, а за таких издавна отвечали именно гриффиндорские деканы, вне зависимости от факультетской принадлежности ученика.

Морфин хмыкнул, поправил на носу аккуратное пенсне и пригладил бородку. Он только что наврал Арктурусу Блэку в лицо. Вернее — исказил правду.

Тринадцать лет назад, когда он только ещё размышлял о карьере разрушителя проклятий, Гонт решил на всякий случай заглянуть к знакомой прорицательнице в Лютном. Дар у неё был не особо сильный, до тех же Трелони не дотягивал, но зато она могла отвечать на конкретные вопросы…

«Живи в своём доме, делай то, что захочешь и будь внимателен — твоя месть придёт к тебе с лицом твоего врага. Кто первый ударит другому в спину — тот и будет торжествовать», — так тогда сказала ему гадалка, и волшебник не видел никаких причин не следовать её совету.

С того самого дня Морфин стал просто воплощением осторожности и предусмотрительности — спросить о сроках он почему-то не подумал, а два раза на один вопрос гадалка расклады не делала никогда. Оставалось только повысить бдительность и всюду таскать с собой домовиков, по возможности. В преданности Зевса и Чикиты он нисколько не сомневался и никому другому уже не доверил бы прикрывать свою спину. Людям Морфин попросту не верил. Волшебники в большинстве своём мало дружили с логикой и имели искажённое представление об окружающем мире. Магглы же, несмотря на весь свой прогресс, были совершенно беззащитны перед волшебниками. Правда, во многом — благодаря Статуту Секретности. Гонт не сомневался, что знай магглы о волшебстве, они быстро нашли бы способы и как защититься от него, и как поставить себе на службу, и как одолеть — чисто в силу численного преимущество и лучших взаимосвязей.

Дни, недели, месяцы, годы… Параноиком Морфин так и не стал, но привычка к осторожности не раз выручала его, а то и спасала жизнь. Например, верной Чиките показался подозрительным гоблинский контракт — и только благодаря ей Морфин так и остался свободным разрушителем, а не кабальником у жадных коротышек. В другой раз невидимый Зевс с удовольствием испробовал один из подаренных хозяином ножей и не дал тому контрабандисту выстрелить ему в спину…

В тот день Морфин возвращался домой на поезде — накатывало иногда на него желание воспользоваться плодами технического прогресса — а заодно подсчитать время в пути. К сожалению, одним из весомых минусов аппарации была невозможность переместиться в незнакомое место, не зная его магических координат, и Морфин всеми силами старался это исправить. Он совершенно не исключал того, что в будущем ему может пригодиться какая-нибудь точка, скажем, вдоль железной дороги на Лондон.

Совершенно случайно на вокзале волшебник заприметил юношу в хогвартской мантии, до крайности похожего внешне на… Тома Реддла! Сомнений не было — вот о ком говорила предсказательница. Теперь оставалось только не упустить его, и не подставляться самому!

Он и не подставился, так, подошёл, завязал непринуждённый разговор…

Уже по дороге к Литтл Хэнглтону Морфин ошарашил парня Конфундусом, влил сыворотку правды и устроил импровизированный допрос. И только присутствие Зевса удержало его от того, чтобы собственноручно свернуть маленькому мерзавцу шею.

Это вот этот вот засранец с маггловской мордой имел наглость именовать себя ни много, ни мало — Наследником Слизерина?! Вопиющая наглость, помноженная на невежество! Про американскую линию потомков Основателя парень и не подозревал, про существование чистокровного дядюшки — тем более. Собирался разыскивать давным-давно покойного деда. С тем, чтобы чего-то там от него требовать!

Полукровка решил, что он самый умный? Что ему к чертям собачьим не нужны прописные истины, которые стараниями Ноттов, Малфоев, Блэков и иже с ними вколачиваются в любого ученика? Он — Реддл, законно признанный и оформленный. Максимум на что он мог претендовать — статус полукровки, не более того, особенно после всех его фокусов.

А уж когда Зевс в его вещах обнаружил самый настоящий крестраж и под сывороткой юный Том Марволо (вот уж действительно, впитал все худшие качества обоих тёзок) сознался не только в истории его изготовления, а ещё и в желании сотворить целых семь таких…

Ну точно, идиот. Не зря Гонт тогда не стал разыскивать сына Меропы. Силы-то были — но не ум. Так, нахватался по вершкам того, другого — и уже мнил себя будущим Тёмным Лордом вроде Гриндевальда. Мало того, что одной только манипуляцией с душой Реддл-младший уже заработал себе на пожизненное в Азкабане, так ещё и собирался вовсе себя изуродовать! Душа — это не именинный пирог, и подобные процедуры вообще ставили под угрозу саму сущность, саму возможность называться человеком, а не жестоким чудовищем-разрушителем, неспособным ни на что иное.

Гнилой росток требовалось уничтожить. Но сначала… сначала пусть Том Реддл получит то, что заслужил!

Обливиэйт, Конфундус, нашёптанный на ухо план действий… и вот уже Том Марволо Реддл спешит на встречу своей судьбе, не подозревая, что его «случайный знакомый» уже вызывает авроров, действительно отправив Зевса приглядывать за ним. Как ни смешно было — служители закона успели в самый драматический момент — вломились в дом как раз в тот момент, когда обезумевший от ярости слизеринец убил собственного отца, вдосталь угостив его перед этим Круциатусом.

С таким поличным в своё время не брали самого Морфина, а потому расследование и суд были скорыми и совершенно справедливыми. Никто даже не пытался тщательно копаться в памяти парня — а если бы и попробовал, Гонт изрядно наловчился в изменении воспоминаний, и не оставил улик. Парню — поцелуй дементора (а вот нечего баловаться запретными практиками!), крестражу — Адское Пламя.

Самому Морфину Гонту — полная свобода действий.

Теперь его в Литл Хэнглтоне больше ничего не держало. Могила Марволо? Он не настолько сентиментален, чтобы быть верным памяти старого хрена и торчать в этой глухомани без надобности и перспектив… до второго пришествия. Мордред, прицепилось же это тупое присловие! Урна с прахом сестры? Так она вполне себе транспортабельна. Засунул в багаж — и нет проблем.

Да, можно будет и из Англии свалить ко всем чертям. Скажем — в Новый Свет. А что? Этот закон Раппорт выглядит очень мило, да и судя по тому, что Морфин сумел раскопать, где-то в Ильвермони спрятана палочка Слизерина! Не Дар Смерти, конечно, но уж точно не тупая сказка, вроде прыгучего котла.

Медальон на шее, перстень на пальце, чаша Хаффлпафф надёжно укрыта в багаже… Почему бы заодно и не обзавестись палочкой своего великого предка? Будет что оставить в наследство потомкам.

А что? В конце концов, ему только сорок три, для волшебника — молодость. Вон, Диппету четвёртая сотня — а до сих пор небо коптит, и даже не в маразме. А Америка, как слышал Морфин — страна огромных возможностей. Неужели так сложно будет найти там приличную чистокровку, чтобы продолжить род? И чем Мордред не шутит — может, таковая найдётся и в роду тамошних Сейров? Тогда и палочку можно будет достать на совершенно законных основаниях…

Морфину Гонту начинало надоедать быть последним…

Дом, конечно, надо будет законсервировать — мало ли что… Десять лет назад он бы просто спалил старое жилище и не переживал ни о чём, но самого себя ставить в ситуацию, где нет запасного выхода… увольте. Может, ещё вернуться придётся — будет куда. Домовиков опять же предупредить нужно…

И первым делом надо будет завтра начать выправлять необходимые бумаги в Министерстве — бюрократия это такая штука, против которой любое проклятье бессильно…