Бумажный папа (джен)

Огромный пустой зал, отливающий ледяной синевой. Тронный зал. Посредине ― кресло, то бишь, трон. Гарри видит только его высокую спинку с устрашающими украшениями из черепов, но не видит сидящего. Снова голоса. И холод. Могильный, пробирающий до костей, окутывающий жутью.

Возле трона ― человек в черной мантии. Его скрывает ледяной туман. Гарри хочет посмотреть. Просто посмотреть, кто это. Может этот кто-то поможет ему выбраться? Ему здесь не нравится. Здесь пахнет смертью.

Ноги с трудом отрываются от мраморного пола. Каждый шаг дается с трудом. Гарри падает на колени и ползет.

Он видит Снейпа. Его черные глаза, которые смотрят в одну точку, холодное бесстрастное лицо без единой эмоции. И голос ― шипящий и одновременно скрежещущий, как будто кто-то проводит ножом по стеклу:

― Приведи мальчишку, Северус! Я теряю силы… Он нужен мне… его кровь… очень мне нужна!

― Сожалею, но я не могу этого сделать, мой Лорд. ― Снейп почтительно склоняется перед ним.

― Так ты мне платишь за мое благоволение к тебе, Северус? ― шипяще-скрежещущий голос приобретает угрожающие нотки.

― Ваше благоволение ― все, ради чего я живу, ― говорит Снейп с таким же бесстрастным выражением лица.

― Тогда почему медлишь? Чего ждешь?..

― Если я приведу Поттера, то раскрою свои истинные намерения перед Дамблдором и больше не смогу добывать для вас ценные сведения.

― Неужели ты не придумаешь, как обойти ловушки этого гнусного старикашки, ― мерзко хихикает «лорд». ― Хотя… ― он мерно постукивает чем-то острым по подлокотнику… когтями. Длинными изогнутыми, как у хищного зверя, когтями. ― Ты прав ― риски неоправданы. Такого шпиона, как ты, мне не найти.

― Значит ли это, что вы снимаете с меня эту ответственность? ― ровно звучит голос Снейпа.

― Именно, Северус. Это сделает кто-то другой, но ты… ты подготовишь почву.

― Безусловно. Я уже это делаю, мой Лорд, ― с легким поклоном говорит Снейп.

― Прекрасно, ― шипящий голос будто наполняет все пространство, наполняя собой каждую клеточку тела, из-за чего Гарри не может пошевелиться ― он прикован к полу, он почти лежит и полностью беззащитен. ― Продолжай в том же духе. Ты знаешь свое дело, как никто другой… И помни, ― продолжает тот наполнять воздух ужасом, ― мальчишка нужен мне живым…

― Я сберегу его для вас, мой господин, ― обещает Снейп.

Гарри резко садится на кровати, тяжело дыша. Сквозь темно-бордовый с желтыми узорами полог пробивается утренний свет и доносится запах камфоры, которой Рон вчера натер свою крысу Коросту, чтобы отпугивать от нее котов и других существ, которые покушаются на ее жизнь. Гарри усмехается, но тут же улыбка сходит с лица: кожей он по-прежнему ощущает тот могильный холод, несмотря на спертый воздух в спальне.

* * *

― Расскажите, что вы будете делать с хребтами рыбы-льва для приготовления зелья гербицида.

― Я возьму четыре штуки и растолку… э-э… не очень мелко.

Гарри старается отвечать на вопросы, но мысли путаются и свиваются в узел, который каждый раз приходится распутывать и развязывать.

― Что вы скажете о заключительных действиях в этом зелье?

― Я… помешаю четыре раза… кажется, по часовой стрелке.

На предыдущем уроке зельеварения во время практической части Снейп не дал ему и приблизиться к котлам, вместе чего снова задал конспектировать главу. И сразу же создал защиту от запахов. У Гарри тогда так потеплело на душе от его заботы, но теперь… теперь ему все видится в другом свете.

В том самом, отливающем холодной синевой.

― Сегодня вы немного рассеяны, Поттер, но в целом все верно. ― Снейп захлопывает учебник и откладывает его в сторону. ― В следующий раз попробуем поработать практически, а сейчас приступим к очищению сознания.

Это сон. Это был просто сон. Как можно верить снам? Гарри без конца твердит это про себя, но никак не может отделаться от гадостного ощущения, что Снейп ― настоящий предатель и маринует его, как огурец, в особом рассоле, чтобы потом пикантно подать к столу Волан-де-Морта. Поэтому он резко дергается, когда чужая рука прикасается к его затылку.

Снейп, конечно, это замечает.

― Поттер… что-то случилось? ― спрашивает он обеспокоенным голосом, которому Гарри отчаянно хочет верить, но не может.

Интересно, а Снейп может погрузить его в транс, а потом сдать в руки какого-то Пожирателя, чтобы тот отправил его своему Лорду? Тогда Снейп останется чистеньким в глазах Дамблдора…

Нет. Он не такой. Он… все-таки на их стороне. Или нет?..

― Вам сегодня крайне сложно сосредоточиться, ― констатирует Снейп. Гарри только пожимает плечами.

Ему нужно одно: удостовериться, что это был сон. Только сон. Да, очень яркий, правдоподобный, все эти ощущения, запахи, звуки… но все-таки сон. Страх, который приобрел слишком осязаемые формы. И тогда Гарри сможет все: внимательно слушать, отвечать, радоваться каждой отработке, где он получает сполна внимания от человека, который вроде как искренне хочет помочь…

― Этой ночью… ― начинает Гарри и замолкает, не зная, как сказать. Если он спросит, разве Снейп скажет правду?

Особенно, если это та правда, которую Гарри отвергает всей душой, но которая кажется ему истинной.

― Этой ночью вы говорили с Волан-де-Мортом обо мне. Это правда? ― быстро проговаривает и смотрит Снейпу в глаза.

Рука Снейпа дергается и соскальзывает с затылка, а его черные глаза на мгновение вспыхивают страхом.

― Что? ― переспрашивает он измененным голосом.

Гарри вскакивает. Сердце колотится как сумасшедшее.

Это был не сон. Не совсем сон. Неважно. Все это ― правда.

Снейп тоже встает. Он бледен. Он смотрит ему в глаза, не отрываясь, а Гарри прикидывает, сможет ли он добежать до двери, пока ту еще никто не запер каким-то сложным заклинанием. Ясное дело, не сможет.

Какой он идиот! Кому поверил! Гарри в отчаянии хочется пнуть парту, швырнуть стул, но лучше никого здесь не провоцировать ― ситуация и так аховая.

― На основании чего вы мне это говорите? ― холодно спрашивает Снейп с каменным лицом, которое он успел привести в норму, но глаза по-прежнему его выдают ― в них слишком много… чувств. Разных. Гарри предпочел бы это не видеть.

Коротко пораскинув мозгами, Гарри решает, что сказать правду ― наименьшее из всех зол.

― Мне приснился сон, ― говорит он. ― Но это не совсем сон… скорее, видение. Там были вы и ваш любимый Лорд… которого вы кстати так и называли. ― Гарри не удерживается от презрения и краем глаза замечает, как дергается лицо Снейпа, будто тот совсем разучился держать шпионскую маску. ― И вы сказали ему, что… сбережете меня для него. ― Голос в конце предательски дрожит, и Гарри стискивает зубы и глубоко вздыхает, чтобы не разреветься ненароком перед этим предателем, который на самом деле такой и есть.

Снейп молчит. Слишком долго и слишком тяжело, чтобы это можно было выдержать.

― Просто скажите… ― начинает Гарри, но тот перебивает:

― Вы вольны думать обо мне как угодно. ― Его голос звучит резко и бьется о стены кабинета, попутно ударяя по ушам. ― В свете всего, что вы видели и слышали, пусть вас успокоит мысль, что я не причиню вам вреда, какими бы мотивами я не руководствовался.

― Но почему бы вам не…

― Отработка закончилась, Поттер, вы свободны.

Снейп отворачивается, всем видом показывая, что не хочет его больше видеть.

Гарри, не веря своему счастью, пятится к двери, пока тот не передумал. Хотя… счастья на самом деле он не испытывает. Это просто такое выражение. На самом деле он ничему не верит. Никому и ничему. Даже тому, что сможет целым и невредимым выйти из этого кабинета…

― Да… вот что, Поттер, ― негромко окликает его Снейп, и Гарри застывает на месте, почти не дыша. ― Сделайте самостоятельно упражнение по очищению сознания. Это важно.

― А какая разница, буду я делать упражнение или нет, если Воланд-де-Морт все равно меня похитит и убьет? ― вырывается у Гарри. Снейп ощутимо вздрагивает и оборачивается.

― Если вы не будет делать глупостей, Поттер, ― шипит он, ― то никто вас не похитит: в Хогвартсе это невозможно. Пожиратели смерти шныряют за его пределами, поэтому вам категорически запрещено выходить за ворота. Это ясно?

Снова. Он снова делает вид, что Гарри для него ― нечто большее, чем просто какой-то мальчишка, очередной студент. Конечно, Кое-кто слишком жаждет его крови, поэтому Снейп его бережет. Ну, достаточно лишь сохранить ему жизнь, разве не так? А все эти намеки, что Гарри слишком важен и дорог, достоин такого внимания и заботы ― к чему, интересно, они? Это что, такой коварный план ― привязать его к себе, а потом сделать ему больно, потому что Гарри-дурачок все принял за чистую монету?

Во что бы он ни успел поверить до этого, нужно разорвать эту связь. Немедленно. Поставить точку здесь и сейчас. Снейп ― гадкий предатель, а еще ― садист, если он способен так тонко и незаметно пробраться в душу, чтобы потом точным ударом разворотить там все на свете. Не стоит давать ему оружие. Пусть же сейчас покажет свое истинное лицо. Пусть проявит свой гнев в полной мере, выплеснет ненависть черным смрадным потоком. Пусть она поглотит Гарри. Сейчас. Не потом. Когда будет слишком поздно о чем-то сожалеть.

― Я это сделал нарочно, ― собравшись с духом, говорит он.

Снейп медленно оборачивается.

― Что именно? ― спрашивает он бесстрастным голосом, будто только что не было раскрыто его предательство.

― Зелье… я взорвал его, потому что мне так захотелось, ― говорит Гарри.

― Не сходите с ума, Поттер. ― Снейп приподнимает подбородок, разглядывая его свысока. ― Не знаю, что за игру вы затеяли, но вообще-то я попросил вас уйти. Мне повторить?

― Вы не расслышали. ― Гарри задыхается от своей дерзости, но идет до конца. ― Я. Хотел. Взорвать. Котел, ― медленно повторяет он. ― Да, именно котел. Но ничего не получилось, и взорвалось только зелье. ― Он вкладывает в голос все сожаление.

Снейп смотрит на него так, будто видит впервые.

― Зачем вы мне это говорите? ― наконец, спрашивает он. ― Чего добиваетесь?

― Ничего, ― нервно пожимает плечами Гарри, нащупывая палочку в кармане ― так ему спокойнее. ― Просто говорю правду. Я не бросал ингредиенты наобум, чтобы посмотреть, что получится, потому что знал свойство каждого из них.

― Зачем? ― снова спрашивает Снейп и в его глазах Гарри видит…нет, не злость, которая сейчас уместна, а глубокую печаль. И это странно. Очень.

Гарри хорошо помнит ― «зачем». И что отец никак не отреагировал. Ну, почти никак. На фоне сна-видения, Снейпова предательства и теперешней ситуации, в которую Гарри добровольно зашел, закрадывается мысль, что… а какая разница, если даже Волди-шмолди похитит его и выкачает всю кровь. Кто будет о нем сожалеть? Может, немного Гермиона, они все-таки друзья. А Рон скажет: «Ну и повезло же ― умереть самым популярным в мире способом, чтобы помочь возродиться главному злодею века». Просто интересно, придет ли отец на его похороны? Если будет что хоронить, конечно. Если что-то от него останется.

Поэтому, что мешает ему быть честным до конца? С человеком, который почти смог втереться ему в доверие. Почти.

― Я хотел, чтобы отец узнал о взрыве котла и… как-то меня наказал, ― выдавливает он после секундных колебаний.

Глаза Снейпа становятся больше. Он вообще выглядит так, будто ничего не понимает, даже то ― где сейчас находится. И куда подевалась его шпионская маска?

― Наказал? ― переспрашивает он почти шепотом с полнейшим непониманием на лице. ― Вы так хотели… наказания?

― Неважно, что бы он сделал ― он бы пришел ко мне, понимаете? ― Гарри быстро вдыхает и выдыхает, чтобы ненароком не разреветься ― вот позору-то будет. ― И я бы его увидел. Поговорил с ним. Неважно о чем. Может, он бы на меня накричал или… или даже ударил. ― Гарри переводит дыхание, стараясь не смотреть на Снейпа. ― Я… я понимаю, это ужасный поступок, я заслужил… Но ему все равно.

Гарри только сейчас осознает глубину этих слов. Они и раньше у него мелькали, но это казалось ему… слишком надуманным, что ли. Может, оставалась надежда, что отец все же найдет время и приедет в Хогвартс. Здесь ничего такого нет, вон недавно приезжала бабушка Невилла ― повидать внука и привезти забытые вещи. Приехала, хотя могла бы прислать сову. И папа Рона приезжал ― близнецы набедокурили, и он проводил с ними серьезную беседу. Не в переписке, вживую. Хотя он работает, занят и все такое… Выходит, что Гарри просто как прокаженный, если его родной папа за столько лет не нашел возможности вот так с ним поговорить, посидеть рядом. Да что с ним не так?

Внутри него все застывает и готово вырваться горящей лавой слез. Неимоверным усилием воли он запихивает в себя все эмоции ― одну за другой, до тех пор, пока не превращается в каменную глыбу. Может он так и не выглядит, но именно так себя чувствует.

― А потом я ему написал, что это вы во всем виноваты, ― слышит он свой ровный, безжизненный голос. ― Что, когда я варил зелье, вы меня сбивали с толку, поэтому я ошибся.

― Вы понимаете, Поттер, ― голос Снейпа звучит не лучше его ― он тоже странный, как будто надтреснутый, ― насколько это было безответственно?

Э-э… Снейп говорит об ответственности, правильно? После всего, что он ему рассказал, его волнует только это?

― Ну, я вообще-то я ушел в дальний конец класса, чтобы осколки котла ни в кого не попали, ― говорит Гарри, с трудом осознавая реальность. ― Так что нельзя сказать, что я совсем ни о ком не думал.

― Вы совершенно не думали о своей безопасности, ― голос Снейпа становится угрожающим. ― Но… ― он как будто не хочет говорить то, что собирается, отчего заминка получается слишком уж продолжительной. ― К вашей чести, не могу не отметить, что вы настоящий гриффиндорец. ― У Гарри на этих словах отпадает челюсть ― и это Снейп говорит? ― Потому что только очень смелый человек может честно признаться в таком серьезном проступке, зная, что может за этим последовать.

Гарри молчит, собираясь с мыслями. Он ждет, что грянет гром прямо в кабинете, или Снейп превратится в зомби-великана, или серое мрачное помещение вдруг заиграет всеми цветами радуги ― в общем, что все это окажется сном. Или продолжением сна. То, что он слышит, раз за разом все больше сбивает его с толку.

― Я не такой смелый, как вам кажется, ― решает он развивать тему, чтобы как-то ухватить логическую нить и совсем не поехать кукухой. ― Я не смогу сказать отцу правду, потому что он… он совсем от меня тогда откажется и перестанет писать. Он же думает, что я нормальный, а я-то не совсем… ― добавляет он с горечью.

― Я считаю вас нормальным, ― говорит Снейп. ― И настоятельно прошу думать о себе так же. Еще, ― он поднимает руку, не давая Гарри возразить, ― я не заставляю вас писать отцу правду, это только ваше решение. Мне важно одно. ― Он подходит ближе, отчего Гарри немного пятится, следуя защитным инстинктам. ― Обещание, что вы больше никогда такого не сотворите на моих занятиях.

Гарри только сглатывает и кивает. А что еще ему остается?

Хотя он и правда не собирается ничего такого делать. Он же твердо себе пообещал, что если он и попытается достучаться до отца, то только не во вред другим.

― На самом деле я… ― Он не понимает, почему стало так тяжело говорить, он же самое сложное уже высказал! ― Я не хотел, чтобы все так получилось… ― Он снова сглатывает, его пробирает дрожь от картин, которые услужливо подкидывает воображение. ― Может… вы и плохой человек, но я не хотел, правда… не хотел вам так сильно навредить. И мне очень стыдно.

Снейп смотрит на него нечитаемым взглядом и медленно кивает, будто принимая его очередные извинения. Его губы вздрагивают, словно собирается что-то сказать, но за этим не следует ни звука. О да, Гарри в миллионный раз извиняется перед Пожирателем смерти. Это входит у него в привычку. Да и вообще вся его жизнь ― вверх тормашками, будто ее вывернули наизнанку.

Чувствуя, что добавить больше нечего, Гарри делает шаг, второй в сторону двери. Бежит. Его никто не останавливает, даже дверь, которая на удивление открыта. Спасительный коридор, студенты… И он сам ― живой и невредимый. Чудом. Или… так и должно быть?

«Я сберегу его для вас, мой господин».

Снейп хорошо его бережет. Даже очень. Босс с длинными когтями должен вознаградить его за отличную службу. Если забудет ― Гарри ему напомнит. Когда они встретятся.

А они встретятся, это ведь неизбежно. Правда?

Хотя… если отец вмешается, все может пойти другим путем. Ход событий может сместиться или вообще рассыпаться, попутно сведя с ума чьего-то там Лорда и его приспешников.

Если только…

Что ж, Гарри может попробовать. Что ему стоит? Это точно никому не причинит боли. И это поможет ему забыться хоть на время от странного давящего чувства в груди. Наверное, так болит душа, она же где-то там находится. И в этом отчасти виноват Снейп, который снова играл свою тупую шпионскую роль ― был недоволен открывшейся правдой, даже расстроен, но не наказал его дополнительно и не наорал. Он выглядел так, будто ему было просто грустно.

Боль усиливается, Гарри с трудом дается каждый вздох. Неважно, что будет после, главное ― осуществить задуманное. Прямо сейчас, не откладывая в долгий ящик.

* * *

Гарри зол. Он ужасно зол. Даже холодный ветер, обдувающий со всех сторон, не остужает его. Что означает ― всегда рядом? В мыслях, в чувствах, в письме, которое в кармане? Слишком много философии. А где же суть?

То, что точно рядом ― вот эта Астрономическая башня, с которой открывается просто умопомрачительный вид на озеро и горы, покрытые туманной дымкой, квиддичное поле с силуэтами трибун и темнеющий вдали Запретный лес. Она никуда не уйдет, она надежная и крепкая. И неважно, что на Астрономическую башню строго запрещено подниматься без преподавателя с телескопом.

Интересно, что Гарри увидит еще, если залезет чуточку повыше? Вон по той лестнице, которая ведет к самому пику. Зачем-то же ее прикрепили, наверное, чтобы залезать туда и поправлять флаг Хогвартса или стирать его время от времени, если он запачкается. Ну, это же некрасиво, если флаг будет грязный, это уронит статус школы… Неважно, что снизу рассмотреть его можно только с помощью телескопа.

Только кажется, Гарри немного просчитался со временем. Уже хорошо так стемнело, вряд ли кто-то заметит его попытки привлечь внимание. Но раз уж он здесь, смог незаметно пробраться на самый верх, то отступать не стоит. Возможно, сама башня и эта лестница оснащены чем-то вроде магической сигнализации, и кто-то из профессоров обязательно узнает…

Проходит одна минута, вторая, десять, а за Гарри никто не приходит, чтобы строго приказать спуститься вниз и снять добрый десяток баллов. Он настолько замерз, что едва чувствует себя. Может, поэтому он решается залезть повыше ― просто ему нечего терять. Совсем нечего. Все равно они узнают. Рано или поздно.

Если, к примеру, он сделает вид, что прыгает, что бы на это сказал отец? Может, в этом случае ему хоть немного стало бы не все равно?

Гарри берется обледенелыми руками за тонкие перекладины лестницы, ведущей на самый пик башни. Еще немного… он сможет. Он справится. Главное ― сделать вид. А потом спокойно слезть и посмотреть, что будет. Подождать письма или… или он все-таки приедет?

Просто теперь точно станет ясно, любит ли его отец по-настоящему. Или же все это ― просто бездушные слова на бумаге.

Нет, лучше так не думать, это скользкие мысли… и перекладины лестницы тоже. Гарри едва удерживается из-за сильного порыва ветра, который словно норовит его сдуть. Хватит игр, пора спускаться. Гарри прижимается всем телом к лестнице, не видя ничего перед собой и вокруг себя: голова неимоверно кружится, дыхание забивается холодом, пальцы застыли и ничего не чувствуют. Держится ли он или… уже нет?

С трудом подавив панику, Гарри выпрямляется, пытаясь сообразить, что делать дальше. Пока он думает, нога соскальзывает с перекладины, и он больно ударяется о железную лестницу. Нет, нет… пожалуйста… Он сможет. Он выкарабкается. Если это кому-то надо. Кому?

Срывается вторая нога, которую он до этого не чувствовал, а теперь ощутил в моменте, но… какой в этом смысл? Руки держатся изо всех сил. Гарри напрягает мышцы, плохо понимая, с какой стороны лестница и куда ему девать ноги. Внизу кричат люди. А может, не внизу, а вверху? Снова мир вверх тормашками. А может ― наизнанку.

Короткая вспышка перед глазами ― тронный зал, наполненный синевой и могильным холодом. Злобный хохот в ушах ― как наяву. И знакомое лицо ― лицо Снейпа, искаженное отчаянием.

«Я сберегу его для вас, мой господин».

Последнее, о чем думает Гарри, когда пальцы разжимаются, и он летит вниз, ― был ли Снейп хоть на мгновение честен с ним, и пожалеет ли он хоть на секунду о Гарри, когда все закончится.