Странствие одного сердца (джен)

Он должен бежать. Каждая его мышца вопила об этом, каждая кость звенела от напряжения. Раньше он бы так и поступил. Независимо от того, насколько комфортным и спокойным было место его временной остановки, несмотря на обретëнных друзей, несмотря на усталость или ранение, стоило только однажды ощутить эту потребность, как он тут же уходил. Иногда это наносило больше вреда, чем пользы. Иногда это сохраняло ему жизнь.

Больше ему некуда бежать. Разве что сигануть в бездонную яму.

Дело было не в картинках, которые Мэйбл показывала во время тестирования, они всё-таки были индикатором его проблем, а не триггером. Такое происходило с ним и раньше. Он ничего не делал, был абсолютно спокоен, когда вдруг замечал тревогу, нарастающую с каждым ударом сердца.

Спокойно. Дыши. Ты знаешь, как это делается, ты занимаешься этим вот уже 58 лет. Вдох… Длинный выдох… Вдох…

Ему обычно удавалось запереть эмоции и тревожные мысли, чтобы сосредоточиться на выживании, но теперь, когда, казалось бы, организм мог расслабиться, его нервная система выла, как сирена, а в груди потяжелело от чего-то, напоминающего кесонную болезнь.

Что-то случится. Что-то непременно случится.

Он почти что обрадовался, когда на часы пришёл сигнал об опасности от головы Ларри Кинга. Он знал! Знал, знал, знал! Предчувствие, чëртова интуиция его не обманула! Форд вытащил пистолет и поспешил наверх.

Возле автомата его ждала Мэйбл.

— Ну наконец-то!

— Тише, — Форд оттолкнул её к себе за спину, осматриваясь. — Где твой брат?

— Всё в порядке, приятель, — раздался голос Ларри Кинга из вентиляции. — Юная леди попросила меня вызвать тебя.

— Ага, я собиралась рассказать тебе результаты тестирования!

Мгновение Форд осмыслял эту информацию, не готовый так сразу втянуть когти. В нескольких комнатах от него звучал голос Стэна, болтовня туристов. Небеса не разверзлись, дом прочно стоял на своём месте. В теле Форда всё ещё циркулировала отравленная тревога, когда он резко выпрямился и спрятал пистолет.

— Мэйбл, это не игрушки, а способ обеспечения безопасности.

— Но как мне позвать тебя, если ты сменил код от двери, а прадядя Стэн отказывается мне его говорить?

— Если никто не находится в опасности, это может подождать. Мне нужно работать.

— Да ла-адно, ты не хочешь узнать результаты?

— В другой раз.

Он собирался уйти, но Мэйбл броском львицы вцепилась в его руку. Мускулы Форда автоматически напряглись, он едва удержался от того, чтобы грубо отдёрнуть руку.

— Не. — Он втянул воздух сквозь зубы. — Не хватай меня так. Пожалуйста.

Глаза Мэйбл расширились, и она отшатнулась. Не сказав больше ни слова, Форд сбежал ушёл.

«А вот и злость» — обычно такое прямое обозначение эмоций помогало немного отстраниться от них и снизить вероятность того, что он в них увязнет. Форд метался по подвалу, как зверь, сжимая ладонь в кулак и по одному разгибая пальцы: раз, два, три, четыре, пять, шесть. Размахнувшись, он несколько раз впечатал костяшки в стену. Боль. Хорошо. Форд вцепился зубами в повреждённую кожу левой руки, остервенело раздирая её, как нервная собака.

А что ты ещё, Стэнфорд? Разве ты теперь человек?

Он мог прокусить руку насквозь, знал, что сможет, потому что это уже случалось с ним, когда ему очень нужно было сдержать крик. Зубы вошли глубже в плоть, кровь затопила их. Его всего прошило какое-то жуткое содрогание, и тогда он наконец разжал окаменевшие челюсти.

Нервную собаку нужно запереть в клетке, иначе она укусит кого-то.

Форд распластался на полу и уставился в тёмный потолок.

Если нервной собаке присуща сознательность, она запрётся самостоятельно.

Он вышел из своеобразного транса, заслышав движение лифта, а затем шаги. Шаркающие, тяжёлые, приглушённые. Ботинки Стэна. Судя по решительности походки, тот ещё и чем-то раздражён.

— Шестопал! — крикнул Стэн ещё на подходе к лаборатории, наверняка зная, как неприятно и резко здесь искажается эхо.

— Избавь меня от своего присутствия, — со вселенской усталостью огрызнулся Форд, угрюмо перекатываясь на ноги из своего уязвимого положения на спине. Повреждённую левую руку он спрятал в карман.

— То есть, ты сказал своей внучатой племяннице, что слишком занят, чтобы уделить ей пятнадцать минут времени, а сам валяешься на полу? Что там настолько важного, инопланетяне передают свои вибрации?

— Ты сам хотел, чтобы я держался от детей подальше.

— Надо же, теперь ты вспомнил о нашем уговоре! Вынь голову из задницы и подумай хоть о ком-то, кроме себя! Это твоя племянница, неужели так сложно уделить ей своё драгоценное внимание?!

— Я и так уже потратил достаточно времени…

— Потратил? Ты провёл его со своей семьёй, высокомерный ты козëл!

Что ж. Форд врезал Стэну. Эта попытка была не столь удачной, как когда он только вышел из портала, Стэн смог блокировать удар и уже в свою очередь тоже замахнулся. Они оба смогли наставить друг другу синяков и ссадин, прокатились по земле, с остервенением рыча и ругаясь, когда травмированная нога Форда дала о себе знать. Осознав это, Стэн немедленно отодвинулся, и если бы не адская боль, Форд бы возненавидел его за эту уступку.

— Ты идиот, — сказал Стэн, тяжело дыша и потирая руку, на которой виднелся след зубов. — И бешеный.

— Вот и держись от меня подальше. Все! Пусть все держатся от меня подальше!

Это сейчас прозвучало яростно или отчаянно?

— Да что с тобой такое?

Это прозвучало отчаянно.

Форд несколько раз безуспешно попытался сглотнуть. Его начинало потряхивать. Стэн с кряхтянием поднялся и подошёл к нему, соблюдая дистанцию.

— Эй, ты чего?

— Я не хотел, — выдавил Форд, — не хотел пугать её.

Громкое фырканье.

— Моя девочка сражалась бог знает с какими монстрами, и какой-то напыщенный зануда её точно не испугает. Она прибежала ко мне со словами о том, что обидела тебя.

— Но это не так!

— Ясен перец. Какова вероятность, что твой психоз связан с тестом на кляксы, на котором ты выдумывал ответы?

Форд сгорбился.

— Это сложно контролировать. Когда мозг реагирует на раздражители, мозжечковая миндалина выдаёт гипертрофированную реакцию и посылает телу сигналы об опасности. Что касается ситуации с Мэйбл — я был… был уже на взводе. Пытался успокоиться. Когда она вызвала меня, я подумал, что-то случилось. Собирался уйти, она схватила меня за руку. Следствие — аффективная реакция.

— Ладно, думаю, что понял как минимум половину. Похоже, ты не совсем безнадëжен, раз не пытаешься отрицать очевидное. В этот раз. Давай, поднимайся.

Форд не сразу заметил, что Стэн протянул ему левую руку, заставив и его поступить точно так же — благодаря чему его израненная ладонь стала достоянием общественности.

— Я точно тебя не кусал, — прищурившись, протянул Стэн.

Форд молча выдернул ладонь и поковылял до стула, чтобы переждать утихающую боль в ноге. Пришлось к тому же отбиваться от рук Стэна, желающих поддержать его, как от назойливых насекомых.

— Поговори с мелкой, — под конец сказал Стэн. — Я-то ладно, понимаю, что если подкрадусь к тебе со спины…

— Такое маловероятно.

— …то получу в нос. А вот дети не в курсе.

— Я бы не стал!.. — мгновенно ощетинился Форд.

— Не кипятись, я просто беспокоюсь за маленьких гремлинов. Они ещё не в курсе, какое мир на самом деле дерьмовое место. Особенно Мэйбл: она уверена, что единороги приносят счастье и радость, а налоги идут на улучшение жизни населения.

— Раньше ты был категорически против нашего общения. Что изменилось?

Стэн задумчиво пожевал губу и выдал:

— Я заметил, что присутствие детей заставляет тебя поумерить свой козлизм.

* * *

Ступеньки, ведущие к чердаку, поскрипывали с каждым шагом Форда. Он дал себе время более-менее прийти в себя, что заняло около часа, и теперь с тяжёлым сердцем шёл на разговор. Подумать только, человек, прошедший столько битв и испытаний, робеет предстать перед двенадцатилетней девочкой, которая всегда с такой доброй относилась к нему! Может, это его и смущало. Он был непривычен к чужой доброте.

Мэйбл лежала на кровати, обнимая Пухлю, когда Форд осторожно приоткрыл дверь, предварительно постучавшись.

— Можно зайти?

— Конечно! — Мэйбл живо села, вызвав у Пухли недовольный хрюк.

— Здравствуй, Пухля, — светским тоном сказал Форд, потому что Мэйбл это всегда веселило. В этот раз она тоже улыбнулась, пусть и не столь широко.

— Пухля приветствует тебя, человек, — низким голосом сказала Мэйбл, двигая челюстью поросëнка.

— Я присяду? Хотел поговорить с тобой.

Мэйбл кивнула и крепче прижала Пухлю к себе. Форд осторожно сел на краю кровати, отодвинув в сторону завалы мягких игрушек.

— Я тебя разозлила? — спросила Мэйбл, глядя в сторону. Форд никогда не слышал, чтобы она говорила так тихо. Даже шептала она громко.

— Мэйбл, что ты! В том, что случилось, нет твоей вины. Видишь ли… Мне пришлось многое пережить, пока я находился по ту сторону портала. Не всегда это были… приятные события. Из-за этого я могу остро реагировать на определённые вещи. Например, громкие резкие звуки или неожиданные прикосновения. И дело, конечно, не в звуках или прикосновениях как таковых, а во мне.

— Зус говорил мне про запах миндаля, и как ты… — Мэйбл замялась, закусив губу.

— Психанул, — подсказал Форд, кривясь. — Нет-нет, так и есть. Раньше мой мозг кричал мне: «Опасность!», и если бы я не слушал его, то не выжил бы. Сейчас положение дел не столь критичное, но мозг не может к этому привыкнуть и продолжает везде искать подвох. А теперь я должен… заботиться не только о себе, но и о безопасности своей семьи. Стресса от этого меньше не становится, — он беспомощно пожал плечами.

— Извини, я… я не подумала об этом.

— Ты тоже извини меня. Вероятно, стоило заранее сказать о моём состоянии для блага обеих сторон.

— Как насчëт объятия на мизинчиках?

Мэйбл выпустила Пухлю и с улыбкой протянула мизинец. Форд ответил тем же, и они покачали сцепленными руками.

— Значит, тебе не нравятся резкие звуки и когда тебя кто-то хватает? Есть что-то ещё?

— Иногда мне нужно побыть в одиночестве. Это не значит, что я не хочу проводить с тобой время, просто я не в состоянии этого сделать.

— О, — Мэйбл на мгновение притихла, теребя прядь волос. — Я просто… Ну, я знаю, что вы с Диппером спелись, и мне тоже хотелось провести с тобой время.

— И мне было весело во время тестирования, — мягко сказал Форд. — Кажется, я тебе этого не говорил, но… Я был очарован тобой с первого рукопожатия.

— Правда?

— Чистая правда. Ты замечательная девочка. Это скорее я должен задаваться вопросом, зачем тебе сдался какой-то старый пень.

Мэйбл усмехнулась и собиралась в шутку ударить его по плечу, но, уже занеся кулак, сменила траекторию и потëрла шею.

— Не принижай себя! Ты классный старый пень. Мне очень понравился твой динозаврик, — она показала на подоконник, где, освещëнный солнцем, во всём своём бумажном великолепии стоял динозаврик с гордо задранной пастью.

— Спасибо, дорогая.

— А тебе обязательно заниматься своей наукой в подвале? У меня от этого места мурашки по коже.

— Иногда мне приходится работать с опасными вещами — «Например, с концом света», — поэтому он подходит для этого лучше всего. Я привык к этому, не беспокойся.

Привык к тоске и мрачным мыслям, а также к ужасу, который пронизывал его, когда от недостатка сна ему чудился холодный голубой свет, да. Мэйбл поморщилась и достала из рукава листок бумаги с таблицей. В одной колонке находились имена, а в другой жёлтые стикеры с улыбающимися рожицами. Напротив имени Форда находилось пустое место, в которое Мэйбл строго ткнула пальцем:

— Вот, посмотри. Я не могу поставить отметку о счастливости особенно после полученных результатов теста. А ты ещё и любишь запираться в своём мрачном логове, как какой-то злодей, когда ты на самом деле лапочка.

Форд сильном сомневался, что термин «лапочка» применим к нему, но этот момент он дипломатично решил опустить. Он немного переменил положение, обдумывая сложившуюся ситуацию, и почувствовал за спиной гору мягких игрушек. Его взгляд упал на знакомую фиолетовую сову.

— Что, если я возьму Ке-ке с собой в качестве компаньона? — Он посадил игрушку к себе на колени. — Ей должно быть комфортно в полумраке, она ведь ночная птица.

— Вот! Даже ты понимаешь, что мягкие игрушки очень полезны для человека! Скажи об этом Дипперу, потому что меня он не слушает. Когда ему снятся плохие сны, мне приходится подкидывать игрушки ему в кровать, а то он, видите ли, взрослый, и уже вырос из этого. Ню-ню.

Чем дольше Форд общался с этими детьми, тем больше что-то в нëм размягчалось, словно тëплый воск.

— Давай обсудим результаты теста.

— Ты уверен, что хочешь сделать это сейчас?

Форд откинулся на гору игрушек, прижимая к груди сову, и с улыбкой закрыл глаза.

— Я готов как никогда.