Безумный Хогвартс, или Любовь зельевара (гет)

Подземелье.

— Может, в следующие выходные посетим музей? — предложила Эвер Сэлинджер, ее голос звенел, как колокольчик.

— Возможно, обсудим это позже, — сдержанно ответил Северус Снейп пытаясь открыть дверь в свой кабинет. — Но кто же наложил на нее заклинание?

Девушка задержала взгляд на Северусе Снейпе и на миг замерла в раздумьях. Она испытывала счастье рядом с этим всегда угрюмым и немногословным мужчиной.

Наверняка, если отношения полны нежности, пронеслось в ее мыслях, то и пространство вокруг наполняется теплом, и само время становится к ним более ласковым.

Счастье стало частью ее настоящего, но что-то в этом моменте вызывало тревогу. Ей казалось, что даже радость имеет свое скрытое обличье, порой нежданно ворующее ощущение безмятежности. Сердце девушки колебалось между светлыми моментами и мрачными предчувствиями, как будто простая гармония могла обернуться хрупким равновесием между светом и тенью.

— Единственный, у кого есть доступ в мой кабинет, — это Люциус, — задумчиво произнес зельевар.

— Ты действительно ему доверил ключ от своего кабинета? — воскликнула волшебница с удивлением.

— Я лишь позаботился о том, чтобы он мог забирать почту и поливать цветы, если вдруг уеду, — объяснил Северус, вновь прилагая усилия к открытию двери.

— У тебя нет цветов, и ты никуда не уехал! — укорила его Эвер.

— Тогда он привел какую-то телку, — произнес Северус Снейп с неподдельной серьезностью.

— Северус, это просто отвратительно! — воскликнула она, резко ударив его по груди.

— Прошу прощения, он сейчас предается любви с какой-то особой, — с сарказмом добавил профессор зельеварения.

— Ты хочешь сказать, что он предается страсти на нашей кровати?! — в возмущении закричала рыжеволосая девушка.

— Вряд ли, — заверил ее зельевар. — Люциус предпочитает более изысканные удовольствия.

— Святой Годрик, даже слышать об этом не хочу! — сказала преподавательница Истории магии, прижимая ладони к ушам. — И как часто это происходит?

— Не имею ни малейшего понятия, — прохрипел Северус Снейп, его голос выдавал недовольство.

— Похоже, мы сегодня будем ночевать в моих апартаментах, — с легким приспособлением к ситуации сообщила Эвер Сэлинджер.

— Дорогая, я никак не могу привыкнуть к тому, что Гермиона Грейнджер всегда обитает там, — с досадой произнес декан Слизерина, вновь пытаясь открыть входную дверь, как будто она могла уступить его желанию.

— Ну, давай уже отшлепай меня! — послышался голос Люциуса с другой стороны, полон ироничной игривости.

— Пошли, — резко обернувшись к волшебнице, сказал профессор Снейп, нежно взяв ее под руку. Он пылал гневом из-за проделок Люциуса Малфоя и того, что ему придется провести ночь не в своей постели. Слова стучали в его голове, как гром, поднимая вихрь эмоций и ощущений, но он лишь молчал, передавая лишь непримиримость взгляда — мир казался слишком сложным, наполненным неожиданными поворотами и оставшимися в тени интригами.

Спальня. Утро следующего дня.

Стены и мебель в этой комнате были выполнены из изысканного красного дерева, что само по себе являло воплощение британской классики. Цветовая палитра обладала спокойствием и строгим великолепием, создавая атмосферу уюта и гармонии. Стены молодая волшебница украсила изящными картинами в деревянных рамках, а зашторенное окно, обрамленное плотными, тяжёлыми драпировками, надежно преграждало утреннему солнцу путь к её сну.

Помимо роскошной кровати и элегантного камина, в спальне располагался впечатляющий книжный шкаф, в котором прятались сокровища знаний, удобное кресло, манящее отдохнуть с книгой в руках, и старинный комод, хранящий в себе тайны прошлых времён.

Каждый элемент интерьера пронизан легким налётом магии, создавая уникальную ауру, в которой переплетаются традиции и волшебство.

Зельевар пробудился раньше своей возлюбленной и с восторгом вглядывался в нежные очертания ее фигуры, окутанную утренним светом.

Наверняка, дело не только в том, чтобы просто иметь рядом кого-то — дело в глубоком доверии, в осознании, что любимый не причинит боли, даже если разум наш подсказывает обратное. Всё заключается в надежности, в бесстрашии оставаться рядом, когда мир вокруг начинает казаться неузнаваемым и странным…

Возможно, для обоих было бы гораздо проще просто встретиться и позволить своим сердцам говорить на языке любви, без лишних слов и переживаний. Но настоящая ценность существует в том, чтобы, несмотря на тревоги и страхи, оставаться вместе, разделяя как радости, так и сомнения, и нежно поддерживать друг друга в те минуты, когда мрак может подступить слишком близко.

Именно в этом невидимом тканевом переплетении душ и заключается волшебство истинной любви — в умении быть рядом и верить, что даже в самых глубоких тенях все же светит свет надежды.

— Мы с тобой прошли сквозь множество испытаний, чтобы обрести это счастье, Эвер, — с нежностью прошептал Северус, убирая локон с лица сонной девушки. — То, что заслуживаешь, всегда ценнее. Жизнь не всегда поддается правилам, дорогая. Порой тебе нужно самой принимать решения и создавать свою собственную сказку, и это приносит гораздо больше радости.

— Доброе утро, мой дорогой, — сонно произнесла девушка.

— Хорошо спалось? — спросил он, привычно прищурившись с ехидной улыбкой.

— Ага,— потянулась волшебница, пристально глядя на него.

— Ты вчера, похоже, ужасно устала, ведь ты рухнула, едва дойдя до кровати, и ничто не могло тебя разбудить: ни мой нежный шепот, ни ласковый массаж, ни мягкие, игривые прикосновения.

— Северус, иногда просто можно поспать. Я надеюсь, это не станет для тебя проблемой, — беззаботно произнесла Эвер, пристально глядя на зельевара.

— Конечно, нет, — произнес Северус, собираясь поцеловать её, но она остановила его.

— А сколько раз я говорила тебе ночью: «Пожалуйста, не приставай ко мне!»?

— Четыре, — тихо произнес декан Слизерина.

— За то Люциуса перепала этой ночью, — одернула Эвер, прерывая тишину, и поднялась с постели.

— Понятно, — выдохнул Северус Снейп, проницательно улавливая ее настроение. — Как только он покинет это место, эльфы все приведут в порядок.

— Я полагала, что твоя комната — это наше маленькое секретное убежище, где никто и никогда не сможет нас потревожить, — призналась она, натягивая халат. — Теперь же она напоминает мне товарное помещение в лавке доктора Фойерверкуса.

— Я скажу ему, чтобы впредь он предупреждал нас об этом заранее, — ровным голосом сказал он.

— Мне кажется, ты вовсе не понимаешь… — начала она, но ее слова обрываются, когда она захлопнула за собой дверь. Внутри нее разгоралось раздражение: зельевар так и не уловил суть произошедшего, пока она оставалась запечатанной в этом облаке недоразумения.

Учительская.

В круглом, уютном помещении, оформленном в роскошных красно-золотых тонах, на мягких креслах расположились Минерва Макгонагалл и Гермиона Грейнджер.

— Ему необходимо личное пространство! — с негодованием произнесла женщина в квадратных очках. — Ему стоит обзавестись освежителем для рта!

— В чем дело? — спросила преподавательница Истории магии, подходя к окну.

Из окон башни открывался великолепный вид на озеро, сверкающее под лучами солнца, и живописные окрестности школы, где зелень плавно переходила в вздымающиеся холмы. Тишина вокруг словно пропитывалась тяжелыми мыслями, но каждый вздох ими не наполнялся, лишь тихими шёпотами воспоминаний и несбывшихся мечтаний. Мисс Сэлинджер, слегка помедлив, обратила свой взгляд в сторону Минервы, и в её глазах сверкнула искорка понимания, которая могла бы разрядить напряжение. Стало ясно, что разговор будет не простым, но время, как всегда, не знало жалости и нетерпеливо ждало своего часа.

— Профессор Макгонагалл поссорилась с директором, — спокойно произнесла девушка с густыми каштановыми волосами, плавно протягивая ей чашку с парящим кофе.

— Кофе? — внезапно в воздухе прозвучал голос Северуса Снейпа. Он появился в комнате, как всегда, облаченный в свой привычный черный сюртук, застегнутый на все пуговицы, создавая вокруг себя ауру таинственности и строгости.

Эта атмосфера напряженности мгновенно окутала пространство, будто время остановилось, чтобы выслушать их разговор. Девушка, чувствуя неловкость, потянулась к чашке, но взгляд ее не оставлял загадочную фигуру Северуса Снейпа. Эти мгновения, проникнутые смятением и ожиданием, словно оживляли стены старинного замка, вдыхая в них жизнь и историю.

Пока аромат свежезаваренного кофе наполнял комнату, сердца всех троих замирали в предвкушении слов, которые могли пронзить тишину, как острый меч. Словно в тандеме с этим тревожным знаком, вечерние тени собирались за окнами, храня в себе множество тайн, как и все присутствующие здесь.

— И чего же вам, мужчинам, надо? — обратилась декан Гриффиндора к профессору Снейпу. — Мы для вас готовим, стираем, уродуем свои тела и рожаем вам детей.

— Я был бы рад пообщаться с вами, Минерва, — холодно произнес Северус Снейп, избегая её взгляда, — но мне пора на урок.

Он бросил мимолетный взгляд на Эвер Сэлинджер, стоящую у окна с чашкой в руках, её тень отразилась на полу, как нежный намек на утраченные мечты. В их напряженной атмосфере витала тишина, тяжесть слов висела в воздухе, словно утренний туман, обвивающий леса. Каждый миг словно пытался заговорить, но лишь шептал о том, что осталось невысказанным. Взгляды пересеклись, излучая недосказанность: обе стороны понимали, что под поверхностной игривостью скрывается нечто большее, более сложное, чем простое взаимодействие. В этом моменте, полном молчаливого протеста и противоречий, только время могло дать ответ, передав его лишь будущим поколениям, всегда мечтавшим о более глубоком понимании.

— Ну конечно, — не утихала женщина, её голос напоминал раскат грома. — У вас потрясающе получается оставлять нас с сокрушенным сердцем и пылающими чреслами.

— Походу, обойдусь без кофе, — прорычал декан Слизерина, его тон был полон раздражения, — я и так чрезмерно бодр! И, словно тень, он молниеносно скрылся из гостиной, оставив за собой лишь волнение и недоумение.

Большой зал. Вечер того же дня.

Зал был залит мягким светом тысяч свечей, словно звезды, парящие в воздухе над четырьмя длинными столами, за которыми уютно расположились ученики. Их шепот и смех напоминали мелодию, о чем-то важном, о чем им еще предстоит узнать. На противоположном конце зала, за таким же внушительным столом, сидели преподаватели, их выразительные лица излучали мудрость и спокойствие.

Два мужчины, сидящие рядом, молчали, предаваясь своим мыслям, сосредоточившись на вечернем ужине. Вокруг них царила игривая тихая суета, звуки смеха и шёпота переплетались в симфонию юности и познания. Каждый миг был пропитан ожиданием и научным азартом, создавая уникальную гармонию между учениками и наставниками. Зал, наполненный ароматами вкусных блюд, становился не просто местом сбора, а настоящим центром жизни, где каждый вечер раскрывались новые горизонты знаний и дружбы.

— Только ночь, полная любви, может вернуть мужчине вкус к жизни, — произнес преподаватель ЗОТИ, нарушая тишину.

— Поверю на слово, — бросил профессор Снейп, не желая углубляться в похождения своего друга. Он был угрюм, и даже отнятие целой кучи баллов у студентов факультета Гриффиндор не смогло поднять ему настроение.

— У вас, случаем, не настал период воздержания? — спросил Люциус Малфой, с усмешкой наблюдая за ним. — Не переживай, моего счастья хватит на двоих.

— Рад за тебя, Люциус, ключ верни, — неожиданно произнес зельевар, поправляя манжеты рукавов.

— Нет, еще не все аттракционы пройдены, а ты закрываешь парк культуры, — удивленно заметил мужчина с платиновыми волосами. — Прошу тебя, дай мне еще одну ночь.

— Нет, — однозначно отрезал Северус Снейп, невольно осматриваясь в поисках преподавателя Истории магии.

— Я не могу её привести к себе, там ведь водяной червь, — промямлил преподаватель ЗОТИ, с тревогой в голосе.

— Еще одну ночь, Люциус, — холодно произнес профессор зельеварения, его глаза сверкнули, словно осколки льда, непроницаемыми и суровыми.

Гостиная Гриффиндора.

Неподвластная времени, помещение, наполненное теплом огня и духом неизменного братства, раскинулась в объятиях старинных каменных стен. Мягкие кресла, обитые сверкающими тканями, приглашали усталых путешественников отдохнуть после бурных приключений. Здесь, в этом царстве комфорта и уюта, горящие факелы играли в танце теней, а потрескивание дров создавали мелодию, успокаивающую сердца.

На стенах висели портреты старинных героев, их глаза, полные жизни, следили за каждым движением, будто не пропуская ни одной истории, рассказываемой шутниками и мечтателями у камина. Здесь, среди смеха друзей и дружеских споров, зарождались искры будущих приключений, что суждено отразиться в великом переплете судьбы.

— Грейнджер, — прозвучал пронизывающий голос в комнате.

— Откуда вы пришли? — изумлённо спросила преподавательница Древних рун, поглощённая чтением очередной книги.

— Естественно, через дверь, — произнёс профессор Снейп, его голос дрожал от нервозности. — Что вы читаете?

— Познавательную книгу о НЛО и инопланетянах, — ответила она, легонько перевернув страницу.

— Вы же не всерьёз полагаете, что нашу планету посещали инопланетяне?

— Думаю, — с уверенностью произнесла Гермиона. — И не только посещали, но и являются частью нашего общества.

— Вот как! — с удивлением отозвался зельевар.

— Разве вам никогда не приходилось беседовать с кем-нибудь и думать: «О, да, он точно с другой планеты!»?

— Приходилось, — усмехнулся Снейп, направляясь к большому камину, где весело трещали поленья.

— Вот вам и очевидное невероятное, профессор Снейп, — с легким вздохом заметила преподаватель древних рун. — Да и со снежным человеком тоже!

— Вы и в снежного человека верите? — подняв вторую бровь, вопросительно произнес профессор, скрестив руки на груди и внимательно разглядывая свою бывшую ученицу.

— Раньше не верила, пока однажды не увидела, как он мчится от нашего палаточного лагеря с пачкой чипсов в одной руке и пакетом травы в другой, — с ухмылкой сообщила волшебница, откладывая книгу.

— То есть, снежный человек в тайне похитил у вас марихуану? — вновь спросил декан Слизерина, улыбнувшись, осознавая, что это звучит достаточно абсурдно.

— Вот не задача! Без травы каким образом можно назвать это путешествие? Это скорее сон под открытым небом, чем истинное приключение. Так что да, я верю в снежного человека.

Выйдя из уютных стен гостиной и не обнаружив Эвер Сэлинджер, профессор Снейп направился к ее апартаментам, сердце полное тревожной надежды. Внезапно в сознании мужчины озарением вспыхнула мысль: все дороги, все знаки ведут их друг к другу, словно судьба плела сложную и цепкую паутину из судьбоносных встреч.

Он, как и она, истинно верил в предначертанность этой мистической связи. Возможно, мы всего лишь два слишком романтичных дурака, думал он, не сумевших уберечь самое драгоценное… свою любовь. Она приходит так редко, будто светлая комета, мелькнувшая на фоне бескрайних небес, а взаимная любовь и вовсе явление, подобное побегу из крепости отчаяния.

В эти мгновения, когда тишина окутывала его, Северус Снейп осознал, что даже самые тяжёлые невзгоды не могут затмить свет искреннего чувства, которое, как ни странно, продолжает гореть внутри.

Из его глубокомысленных раздумий его вывел горестный плач, доносящийся из кабинета Минервы Макгонагалл.

— Профессор Макгонагалл, всё ли у вас в порядке? — осторожно постучал в дверь Северус Снейп.

— Всё нормально, Северус, — прозвучал ответ, и вскоре вновь раздался тихий всхлипы.

— Святой Годрик! Моя безмерная страсть к рыцарству и благородным деяниям, — проскрипел он, его голос напоминал резкий шёпот ветра. — Я захожу, Минерва, — добавил он, прежде чем распахнуть дверь в святая святых кабинета декана Гриффиндора.

Профессор Макгонагалл сидела за своим столом, её глаза были полны слёз, которые она не успела утереть платком. Чувствовался смятённый дух, колебавшийся в воздухе, как резкое дыхание зимы. Она, словно незримая статуя, стояла перед ураганом своих чувств, и даже стены кабинета, наполненные шёпотом воспоминаний, казались излишне ограниченными для её страдания.

Северус Снейп, невидимо озабоченный, ощутил резкое сжатие в груди, когда увидел её смятую позу, как будто в глубине его сердца вспыхнула искра сострадания. Он сделал шаг вперед, осторожно надвигаясь в её царство печали, увеличивая расстояние между ними и тишиной, которую они оба переживали.

— Может, вам что-нибудь принести? — с интересом спросил профессор Снейп.

— Мою юность, — кратко ответила женщина, её взгляд остановился на старом снимке, лежащем на столе.

— Я скорее о настойках или зельях, — уточнил зельевар, подходя ближе к декану Гриффиндора.

— Знаешь, в молодости я была весьма притягательной, — призналась она, протянув ему фотографию.

— Если позволите заметить, вы и сейчас — привлекательная женщина, — произнес Северус Снейп, не отрываясь от увлечённого созерцания потертого временем образа, на котором юная ведьма держала в руках шляпу.

— И в хорошей форме, — прибавила Минерва Макгонагал, с гордостью расправляя свои плечи. — В учебные годы я активно играла в квиддич. А хочешь увидеть, какой я была до того, как устроилась в отдел магического правопорядка?

В это время в гостиной Гриффиндора.

В комнате царила тишина, пронизанная мыслями, надеждами и тихими переживаниями овеянного тайнами и искушениями волшебного бытия.

— Гермиона, ты не видела Северуса? — спросила Эвер Сэлинджер, ступив в это уютное пространство.

— Он поднялся наверх, — не отрываясь от книг, ответила девушка, погруженная в страницы.

— Все ли у тебя в порядке? — с заботой осведомилась преподавательница Истории магии.

— Думаю, да, — медленно протянула Гермиона. — Снейп немного расстроился, когда я закурила косяк. Я осознаю, что это незаконно, но, по-моему, он мог бы отнестись к этому с пониманием. В конце концов, я уже давно не ученица Хогвартса! — с негодованием произнесла она, напряженно закрывая книгу.

Свет вечернего солнца мягко струился сквозь окна, а в воздухе витали запахи усталого дня, словно напоминание о том, что даже в мире волшебства простые человеческие эмоции могут оказывать глубокое влияние.

Кабинет декана Гриффиндора.

Смеркалось, мягкий свет заливая уютное пространство.

— Добрый вечер, что ты здесь делаешь? — спросила Эвер Сэлинджер, прерывая тишину.

— Смотрю семейные фотографии, — ответил Северус Снейп, бережно поднося к ней один из снимков. — Вот ты, весело бегущая по зелёной траве нагишом.

— Здорово! Я как раз собиралась ложиться спать, ты не идёшь со мной?

— Я приду через минуту, — ответил мужчина, прерываясь на мгновение, чтобы взять из рук Минервы ещё одну фотографию. — Вот твой выпускной, ты с кузеном Россом — прекрасная парочка.

— Между прочим, он был великолепным танцором, — с гордостью провозгласила девушка, и, выйдя в коридор, хлопнула дверью, наполняя пустоту весёлым эхом.

Утро следующего дня. Большой зал.

— Вот твой ключ, — произнес Люциус Малфой, усаживаясь рядом с деканом Слизерина, который погружённо сосредоточился на утреннем завтраке.

Как будто выбрав идеальный миг для своего появления, он с ухмылкой протянул небольшой сверкающий предмет, мгновенно привлекший внимание остальных. Малфой, с ледяным блеском в глазах, олицетворял уверенность, его грация подчеркивалась внушительной манерой общения.

— Всё там прибрал? — спросил профессор зельеварения, не отрываясь от своего занятия.

— Простыни, наволочки и шторы пришлось заменить, — тихо ответил он, наливая себе кофе.

— Шторы? — переспросил Северус Снейп, пристально глядя на Люциуса.

— Просто закончились полотенца, — уточнил тот, взяв вилку и нож со стола, начиная свой завтрак.

— Ты хоть понимаешь, что я там иногда пищу принимаю? — нервно произнёс профессор Снейп, сжимая в руке нож.

— Не волнуйся, твой стол остался нетронутым, — усмехнулся блондин. — А вот некоторые книги и зелья я бы не трогал.

— Люциус, если тебе нравится девушка, не мог бы ты поведать ей о водяном черве, чтобы поддержать с ней отношения в своих апартаментах? — спросил преподаватель.

— Это не тот случай. К тому же, мы уже расстались, — уверенно прокомментировал Люциус, пережевывая яичницу с беконом. — Она оказалась слишком навязчивой. Еще до того, как все у нас началось, я ей сказал, что не могу быть связанным, а оказалось, что могу и еще быть наказанным.

— Буду надеяться, что ты подошёл к этому вопросу деликатно и не оставил её с мыслями о том, что разрыв с ней произошёл не из-за неё, — прохрипел преподаватель зельеварения.

— Конечно, я сказал ей, что проблема во мне, что мне необходимо личное пространство, — подтвердил преподаватель ЗОТИ, не отрываясь от завтрака.

— Очень мило, мистер Чувствительность, — саркастически усмехнулся зельевар.

— Да что с тобой сегодня? — удивился Люциус Малфой, поглядывая на профессора Снейпа.

— А ты хоть осознал, что у этой барышни могли быть к тебе серьёзные чувства, а ты разбил ей сердце, — произнёс Северус Снейп с неподдельной серьезностью.

— Лучше уж полюбить Малфоя и потерять, чем никогда его не познать, — с ехидной ухмылкой произнес мужчина.

— Хмырь белобрысый! — воскликнул зельевар, провожая взглядом своего друга, чье горло неожиданно согнуло в приступе кашля от этих слов.

— Что ты сказал? — наконец откашлявшись, переспросил преподаватель ЗОТИ, его выразительные черты искажались недоумением.

— Ты слышал, — рыкнул профессор Снейп, его голос звучал как хлесткая метель, — и с этими словами медленно удалился, оставляя за собой лишь шлейф загадочности.

Кофе в чашке шипел, наполняя воздух легкой горечью, и в тишине, наступившей после его ухода, пронзительно зазвучали мысли о любви и потере, о том, насколько сложно иногда приоткрыть завесу и осознать щемящие глубины чужой души. Люциус Малфой задумался, его взгляд блуждал по комнате, где играли тенями свет и полутени, а в его сердце рождались неясные чувства — смятение, понимание и, возможно, нежная тоска.

Гостиная Гриффиндора. Вечер.

— Профитроль, профессор Макгонагалл, — сдержанно предложил Северус Снейп, протянув женщине тарелку, на которой покоилась изысканная горка кулинарных произведений: небольшие, идеально золотистые заварные пирожные, наполненные нежным шоколадным кремом.

В мерцающем свете камина их аромат напоминал о тихих вечерах у очага, где беседы о магии и жизни переплетались с приятными воспоминаниями о детстве. На мгновение время словно остановилось, и традиционная строгость профессора Макгонагалл смягчилась, когда она взглянула на лакомство. Яркие искры в камине отражались в её очках, создавая впечатление, что сама магия собирается вокруг них, укрывая в уютной, теплой атмосфере. Каждый профитроль был как маленькое волшебство, готовое раскрыть свои вкусовые тайны, единственное, что оставалось — это позволить себе на мгновение забыть о студенческих испытаниях и погрузиться в приятное уединение, которое завершает этот день.

— Ой, пожалуй, мне не стоит, — лукаво произнесла женщина, её голос напоминал шепот весеннего ветерка.

— Северус, я думала, ты хотел провести этот вечер с друзьями, — произнесла Эвер Сэлинджер, появляясь в гостиной с открытой бутылкой вина.

— А я сейчас с кем, — уверил её зельевар, ловко разливая игристое вино по бокалам, когда в дверь раздался стук.

— Я открою, — произнёс Северус Снейп, поставив бутылку и приоткрыв входную дверь. — Директор, вы сейчас не в самое подходящее время, — тихо прошептал он.

На пороге стоял Альбус Дамблдор, его голубые глаза светились ярким светом из-за очков с полукруглой формой, уютно расположившихся на длинном носу. В этот момент он представлял собой мудреца, убелённого сединами, всё понимающего и всё прощающего. Несмотря на свою внешнюю добродушность и экстравагантность, он оставался самым могущественным волшебником своего времени, чья репутация внушала трепет.

— Мне необходимо поговорить с Минервой, — заявил седовласый старец, его голос звучал, как будто нес на себе тяжесть сотен лет.

— Я сомневаюсь, директор; она крайне разгневана на вас, — отозвался профессор Снейп, его слова проскользнули, как острый нож в глубоком молчании.

— Кто там, Северус? — раздался гневный голос преподавательница Истории магии, пробуждаясь за спиной зельевара.

— Это я, Альбус Дамблдор, — уточнил мужчина, его голос звучал уверенно, несмотря на напряжение в воздухе.

— Пошел вон! — выкрикнула Минерва Макгонагалл, ее слова были подобны громкому удару молнии, что разрывает тишину.

— Позвольте объясниться, — мягко попросил Альбус, его тон был полон спокойствия.

— А зачем? Тебе нужно было личное пространство, вот туда и катись, — парировала женщина, её слова были как острые стрелы.

— Директор, давайте выйдем, — вмешался зельевар, и оба мужчины, словно тени, исчезли за дверью.

— Директор, — начал было Северус Снейп, но его прервал Альбус Дамблдор.

— Я понимаю, что поступил неправильно. Я встретил юношу с кожей как у младенца и ароматом, напоминающим щенка, — с отвержением объяснял директор.

— Увольте меня от подробностей, директор, — процедил Северус Снейп, его голос был ледяным, а выражение лица — непроницаемым.

— Я был в замешательстве, когда увидел это юное тело, и вдруг в голове и в штанах словно что-то выросло! — выпалил он, смущенный собственными словами.

— Вы хоть осознаете…? — прерывисто прошипел декан Слизерина, нервно сглатывая.

— Клянусь, этого больше не повторится. Я готов на всё ради её возвращения, — взялся гарантом Альбус Дамблдор.

— Ладно, — согласился зельевар. — Я поговорю с Минервой, но ничего не обещаю.

— Только не упоминай о юноше, мальчик мой, — предостерег его старик.

— Ждите здесь, — скомандовал профессор Снейп, молниеносно развернувшись и исчезнув за дверью.

— Я не берусь давать советы в таких делах, но вы имеете огромную значимость для этого мужчины, и он искренне раскаивается, — произнес Северус, подойдя к Минерве с непередаваемой серьезностью.

— Так ты выбрал сторону Дамблдора, — внезапно произнесла Эвер Сэлинджер, её голос напоминал шипение змея.

— Нет, я не на его стороне; решение остается за Макгонагалл, — сухо возразил мужчина, в один глоток осушив бокал с вином.

— Я бы намазала ему задницу медом и посадила в мешок с лестными муравьями! — вспыхнула декан Гриффиндора, её решимость казалась огненной.

— Директор за дверью и заявил, что готов на все, — ухмыльнулся преподаватель зельеварения, его голос словно скрывал тайный наслаждение.

— Пойду, послушаю, что этот сукин сын может мне сказать, — с легкой иронией произнесла Минерва, направляясь к выходу из гостиной.

— Какая у вас, однако, мужская солидарность, — язвительно вставила юная волшебница.

— В этом есть определенная гендерная лояльность, — задумчиво откликнулся Северус, протягивая ей ключ.

— Зачем ты передаешь его мне?

— Я надеялся, что тебе будет приятно приходить, когда захочется, — уточнил зельевар и прищурился, словно желая добавить загадочности моменту.

— Это серьезный шаг, профессор Снейп, — предостерегла девушка, принимая ключ из ладони мужчины.

— Главное, что он верный, — наконец признался Северус, не сводя с нее глаз.

— Я даже не знаю, что сказать, — замялась она, теряя нить своих мыслей.

— Удивительно, но вы, мисс, наконец-то лишились дара речи, — усмехнулся он, нежно касаясь губ девушки, словно искал в этом мгновении нечто большее, чем просто слова.

Трактир «Кабанья голова». Вечер. Пару дней спустя.

Лучи дневного света едва пробивались в трактир, освещая помещение лишь тусклыми огарками свечей, расставленными на грубых деревянных столах. В самом укромном углу зала, темнота охватывала двоих мужчин, погружённых в беседу. Их силуэты очерчивались мягкими тенями, как будто высеченные из старого дерева, прочно стоящего на грани вечности. Сквозь треснувшие окно доносились звуки вечернего города — смех, гудки и шаги наполняли воздух, но здесь, в уютной изоляции, время казалось остановившимся. Они обменивались словами, полными весомых мыслей, каждое из которых, казалось, создавало невидимую паутину понимания. Их разговор, как старинная мелодия, звучал в унисон с пульсацией места, под ногами издавна впитавшего тайны и судьбы ушедших. В этом маленьком уголке мира, где тени танцевали с огнями, двое мужчин находили утешение друг в друге, как таинственные стражи памяти, безмолвно хранящие последние останки былого.

— Скажи, в каждой команде квиддича действительно есть группа поддержки? — пьяным голосом произнес профессор ЗОТИ, прерывисто обращаясь к своему собеседнику.

— Нет, в факультете Пуффендуя поддерживать особо некого, — с язвительной усмешкой ответил его спутник, подливая своему коллеге в стакан огневиски.

— Было бы великолепно, если бы у каждого преподавателя имелась своя группа поддержки, — вздохнул Люциус, поправляя ворот своего пиджака. — Десяток горячих девушек, которые кричат: «Давай, Люциус! Давай!»

— Кажется, кто-то уже громко поддерживал тебя в течение двух ночей, — насмешливо заметил Северус Снейп, расстегивая верхние пуговицы своего сюртука.

— Все кончено, — с безмолвным отчаянием махнул рукой Люциус Малфой и выпил содержимое стакана залпом.

— Зачем же разрывать отношения, если всё было так хорошо?

— Она стремилась к серьезности в наших отношениях, но это не для меня, я одинокий степной волк! — с силой ударил по столу блондин, чуть не разбив бутылку с огневиски, которую предусмотрительно убрал профессор Снейп.

— Так это она бросила тебя, — задумчиво произнес зельевар, прикрыв глаза и сделав глоток.

— Да! — проревел Люциус, наполняя свой стакан из бутылки с горячительным. — Она сказала, что я слишком эмоционален и навязчив!

В воздухе повисла тишина, каждый погрузился в собственные размышления, попивая обжигающую настойку.

— Кстати, ты уже подготовил подарок к Рождеству для мисс Сэлинджер? — сменил тему профессор Малфой.

— Я размышляю об этом, постепенно сужая круг, чтобы найти идеальный подарок. Порой мне просто непонятно, что нравится этой девушке!

— Купи ей туфли, женщины всегда рады обуви, — предложил Люциус и в очередной раз велел официанту принести бутылку огневиски. — Тем более у Эвер восхитительные ноги: изящный и высокий подъём, нежные маленькие пальчики, всегда выглядящие безупречно.

— Ты, кажется, пялишься на ноги моей девушки, — Северус Снейп приподнял бровь и пристально уставился на коллегу.

— Я всегда обращаю внимание на женские стопы, особенно на такие выдающиеся!

— Я даже не знаю её размера…

— Тридцать шестой, — резко отрезал Люциус Малфой и разлил по стаканам жидкость цвета старого дерева.

Большой зал. Подготовка к празднованию Рождества.

Большой зал блистал в удивительном великолепии, окруженный множеством рождественских елей, покрытых иней, и пышными гирляндами из омелы и остролиста, которые с щедростью наполняли пространство волшебством.

С потолка неустанно спускался загадочный снег — сухой и теплый, словно дуновение зимнего услада, даря поистине чудесное ощущение праздника. В каждом уголке ощущался дух Рождества, перенасыщая атмосферу надеждой и радостью, как сладкий аромат горячего шоколада.

— Заявляю официально, — произнесла преподавательница Истории магии, обращаясь к своим коллегам, занятым украшением зала. — Я встречаюсь с бестолковым горшком с ручкой внутрь.

— Дорогая моя, следует помнить, что у Северуса было не так много девушек, — напомнила ей тетушка, с лёгкой иронией. — Вчера он интересовался, какие книги ты читаешь.

— Разумеется, приятно осознавать, что он пытается выбрать лучший подарок, но времени у него в обрез, — вздохнула Эвер Сэлинджер, пока наливала в бокал яичневый коктейль. — Так что я, похоже, буду радоваться кулинарной книге, от которой непременно придру в безумный восторг!

— А ты что ему приобрела? — с любопытством спросила Гермиона Грейнджер, подбирая идеальный шар и передавая его Хагриду.

— Очень стильную куртку из кожи дракона, — ответила юная волшебница, чувственно пригубив коктейль, её глаза сверкали весельем.

— Ты хоть намекнула ему, что именно ты желаешь? — спросила преподавательница древних рун с легким налетом нетерпения. — Или ты просто намерена изображать восторг, когда он вручит тебе змеиные зубы?

— Я оставила на прикроватном столике несколько открытых каталогов, — произнесла девушка с неожиданной серьезностью, передавая голубой шар Хагриду.

— В его случае следует оставлять их на его рабочем столе, иначе тебе придется освобождать места в книжном шкафу, — ехидно произнесла Гермиона Грэйнджер.

— Я не собираюсь так неуклюже намекать ему, — возразила преподавательница Истории магии. — Мне кажется, для него особенно важно понять, какой подарок сможет порадовать меня.

Косой переулок. В это же время в бутике «Твилфитт и Таттинг».

— Может, ей подарить теплые носки? — предложил Северус Снейп, его голос звучал напряженно, как струна, готовая лопнуть.

— Ты не заслуживаешь счастья иметь девушку, — тяжело выдохнул Люциус Малфой, его слова окутали мгновение тягучей тенью.

— О, посмотрите, здесь куртка, и у неё есть внутренний карман! — воскликнул зельевар, внезапно наткнувшись на предмет, о котором давно мечтал, и в его глазах вспыхнуло свечение надежды.

— Вообще-то мы пришли ради Эвер, — напомнил блондин, вырывая у Северуса Снейпа куртку из кожи дракона. — Пошли смотреть на бельишко.

— Кому понравится получать на Рождество белье? — поразился зельевар, не веря предложениям друга. — Вот книга или носки — это настоящее удовольствие!

— Мы же не про обыкновенное белье говорим, — с ухмылкой добавил Люциус Малофй. — Нам нужно кружевной атлас.

— Скорее, это подарок для меня, а не для неё! — парировал Северус, осознав, что их разговор витает в лёгком облаке забавной иронии.

— Да, особенно книга «Готовим магловским способом», — с задорным огоньком в голосе произнес Люциус, потянувшись за комплектом белья, висевшим на вешалке. — Ничто не сравнится с черным кружевным боди, украшенным пуговичками внизу для быстрого доступа.

— Для того, чтобы стремглав мчаться в уборную?

— Ты определённо не заслуживаешь счастья иметь девушку, — вновь напомнил ему Люциус Малфой, с лёгкой усмешкой глядя на друга. — А теперь представь её в этом, — он прижал к груди изящный комплект. — И добавь шикарные туфли на высоком каблуке. Оля-ля!

— Твой образ теперь станет моим вечным спутником в ночных грёзах, — прохрипел Северус Снейп, зловеще усмехнувшись, едва удерживая нарастающую иронию.

Учительская. Вечер.

В обширной комнате, отделанной теплым деревом, на разноцветных креслах у камина разместились Эвер Сэлинджер и Северус Снейп. В этом уютном пространстве, где свет мягко танцевал на стенах, девушка была поглощена искусством подготовки рождественских подарков. Ее руки, ловко укутывая каждый сюрприз в яркую бумагу, излучали магию заботы и ожидания.

В то время как холодный вечер обнимал мир снаружи, тепло из камина создавало атмосферу уюта и доверия. Северус, прислонившись к высокому спинке кресла, с интересом наблюдал за девушкой. Момент, наполненный тишиной и чуть слышными шорохами, словно предвещал что-то светлое и волшебное. Легкий аромат корицы и хвои витал в воздухе, напоминая о волшебстве приближающегося праздника. В этом волшебном вечере их души переплетались, создавая невидимые нити, соединяющие сердца в ожидании чудес.

— Это для Грейнджер? — с любопытством спросил зельевар, отложив книгу, которую недавно приобрел в уютной лавке « Флориш и Блоттс ».

— Да, но не спрашивай, что там, — ответила юная волшебница, стараясь укрыть подарок под яркой оберточной бумагой, словно пряча тайну.

— Значит, ты завершила свои покупки?

— Да, слава Мерлину, потому что это настоящий хаос, — призналась Эвер, её голос напоминал вздох облегчения. — В какой-то момент весь этот беспорядок меня до такой степени утомил, что я просто нырнула в уютную чайную, где, кстати, подают потрясающий чай.

— А ты была рядом в магазине « Флориш и Блоттс », где среди бесчисленных красок и ароматов отборных фолиантов, величественные тома в кожаных переплетах тянулись, как каменные исполины на полках, каждый весом с огромный булыжник.

— Не знаю, я не специалист, — нервно произнесла девушка, отложив изящно упакованный подарок, словно он стал тяжёлым бременем.

— Зато в этой книге…

— Северус, не покупай мне книгу, — перебила Эвер Сэлинджер, её голос звучал решительно, словно она пыталась отразить невидимую атаку.

На мгновение в воздухе повисла тишина, окрашенная неловкостью. Пламя свечей мягко освещало их лица, создавая интимную атмосферу, где каждое слово звучало весомее, чем обычно. Девушка, с одутловатым нелегким вздохом, вновь приручила свои мысли, оставив в тени своё смущение. Чувство тяжести покоилось в её ладонях, но она знала, что одна книга не определит её мир.

— Тогда я не знаю, что тебе подарить, — произнес профессор зельеварения, бросая дрова в камин с лёгким вздохом. — Ты — женщина, подобная закрытой книге!

— Нет, я не закрытая, — пробурчала девушка, потянувшись к прикроватному столику, где лежали открытые каталоги.

— А что это еще значит? Я провел в магазине сегодня шесть часов, — прорычал Северус Снейп, сквозь зубы добавив. — И все, что я купил, это драконья кожаная куртка для себя и книга «Двенадцать способов очаровать волшебницу».

— Куртка? — переспросила она, недоуменно обернувшись к уходящему профессору зельеварения. Её охватил внезапный страх, как холодная волна, накрывающая берег. Она не могла поверить тому, что услышала, и перед внутренним взором разразилась картина неловкости и провала, охватывающая её с головой.

Косой переулок. Канун Рождества.

— Не могу поверить, что я в канун Рождества возню с этими неудачниками, — произнесла, сдерживая негодование, преподавательница истории магии, входя в бутик «Твилфитт и Таттинг». — Я не такая, как вы!

— Успокойся, Эвер, — тихо вмешался Люциус Малфой, его голос звучал, как холодный ветер в зимние дни. — Ну попала впросак в этом году, с кем не бывает?

— Это я то совершила промах! — с ноткой упрека обратила она свой гнев к коллеге. — Кто вообще позволил ему покинуть это место с курткой?

Внутри бутика царило тепло мягкого света, который играл на роскошных тканях, но сердечные недуги, подобные холодному ветру, по-прежнему пронизывали её душу. Рождество, с его волшебством и ожиданием, неумолимо приближалось, и она не могла смириться с этим радостным праздником, ощутив, как тоска затмевает её мысли.

— А что мне было делать? — протестовал блондин, его голос трепещет от безысходности. — Это все равно что тащить на себе ребенка весом в сто килограммов.

— У нас сегодня обмен подарками в доме его матери, что мне делать?

— Времени до закрытия магазина еще достаточно, — уточнил преподаватель ЗОТИ, его выражение лица указывало на мониторинг ситуации. — Не усложняй всё! Северус — простой парень с неприхотливыми желаниями.

— Может, хороший одеколон? — предложила Эвер Сэлинджер, исследуя полки, уставленные разноцветными стеклянными флаконами, как сверкающие драгоценности.

— Он же зельевар! — остроумно заметил Люциус Малфой, с улыбкой подмечая иронию ситуации.

В воздухе витал дух легкой неловкости, а в каждом слове звучала непростая задача, стоящая перед ними. Блеск бутылок завораживал, но выбор оставался так же запутанным, как и их отношения, полные тайн и ожиданий.

— Тогда запанки, — произнесла волшебница, просящая о помощи, с грустью, проходя мимо витрины, уставленной блестящими украшениями.

— Конечно, может, кимоно и пуанты? — ехидно вставил мужчина, не в силах сдержать язвительную усмешку.

— Люциус, мне сейчас действительно тяжело. Сарказм здесь совершенно лишний, — нервно пояснила Эвер, подойдя к полке с вязаными изделиями. — О, смотри, какой замечательный кашемировый шарф!

— Он предпочитает только черное, — сухо заметил преподаватель ЗОТИ.

— Ты знаешь его еще со школьных времен; он должен был тебе объяснить, чего хочет, — предположила девушка, настроив взгляд на мужчину.

— Дай-ка мне подумать, — попросил Люциус, перебирая рубашки, медленно загибая пальцы. — Девушка есть, куртка есть, а вот кусачей кружки нет.

— Я не стану ему покупать эту кружку, — с раздражением произнесла Эвер.

— И не нужно, я уже приобретал для него подарок, — ответил блондин, с легкой улыбкой.

— Значит, у него есть все, о чем он мечтал, — с огорчением произнесла волшебница, взглянув на мужчину.

— Он с большим удовольствием погружается в книги, — заметил Люциус Малфой, изучая новую коллекцию галстуков, его ум был поглощен другими мыслями.

— Давай уже отправимся в магазин «Флориш и Блоттс», — внезапно воскликнула Эвер Сэлинджер, схватив его за локоть и потянув к выходу с решимостью, словно в этом была великая цель.

Кабинет директора школы Альбуса Дамблдора. В тот же вечер.

В центре комнаты вознесся великолепный письменный стол, опирающийся на изящные когтистые лапы, словно истинный трон мудрости.

Среди полок книг, как символ надежды и возрождения, задерживался взгляд на величественном фениксе по имени Фоукс, сверкающем всеми оттенками румяного света. Его перья переплетались с солнечными лучами, источая умиротворение и силу, а затихающие звуки вечернего шепота словно накрывали кабинет волшебным покровом. Здесь, в этой святости, время теряло значение, а мысли могли стремиться в бескрайние дали, обретая мудрость, утонченность и ясность.

— Ненавижу Рождество, — раздраженно прошептал профессор Снейп, стоящий у окна, словно его пугали прелести зимнего праздника.

— Что тревожит тебя, мой мальчик? — с добротой поинтересовался директор, откладывая перо, олицетворяющее его серьезные заботы.

— Я обошел все магазины в поисках наилучшего подарка для мисс Сэлинджер, но безуспешно, — проговорил зельевар, его голос звучал, как треск засохших листьев.

— Праздники предназначены для того, чтобы быть рядом с теми, кого мы любим, Северус, — произнес директор, его слова мягко обвивали суровое сердце профессора. — Это время для общения и радости, а не для тщетного стремления приобрести безделушку, чтобы выразить чувства, которые и так проникают в каждую щель наших сердец.

В мире нет ничего дороже той любви, которую один человек способен подарить другому; именно этот дар не поддается оценке. Так что иди, мой мальчик, и вручай своей девушке искренний рождественский поцелуй, вплетая в него всю свою преданность и тепло.

Паучий переулок. Дом Эйлин Принц. Канун Рождества.

— Может, наконец откроешь свой подарок, Северус? — не выдержала женщина, удобно усевшись в своём кресле и наблюдая, как её сын и его девушка нежно общаются между собой.

— Носки и трусы, — предположил Северус Снейп, беря в руки большой свёрток, обвитый грубой верёвкой.

— Рождественская традиция, — пояснила Эйлин Принц с легкой усмешкой. — Полагаю, галстук-бабочку и цилиндр тебе может купить и твоя девушка.

— Галстук-бабочку и цилиндр, — едва слышно прошептала Эвер.

— Не обращай внимания, — мягко попросил зельевар, беря её за руку.

— В этот раз я купила тебе трусы со свободной мотней, чтобы не протирались, — продолжила женщина с легкой улыбкой. — Когда он был ребенком, мне приходилось смазывать его…

— С Рождеством, мама! — раздраженно произнес Северус, прерывая материнское воспоминание о его детстве.

— Это тебе, Эвер, — произнесла она, протягивая небольшой сверток. — Перчатки. Если не понравятся, в коробке есть чек.

— Конечно, понравятся, — с блеском в глазах ответила Эвер Сэлинджер, принимая подарок с трепетом. — Интересно, какого они цвета?

— Красные, — мгновенно отозвалась мать Северуса Снейпа, улыбаясь.

— У меня остался еще один подарок, — произнес зельевар, протянув девушке черный бархатный футляр. — Открывай!

— Северус, это же браслет! — восторженно воскликнула юная волшебница, поднимая крышку. — Это настоящие бриллианты?

— Да, они изящно заключены в великолепное обрамление из белого золота, — ответил мужчина с легкой улыбкой.

— Это очень дорого, Северус! — произнесла Эвер, взгляд её метнулся к нему. — Я не могу это принять.

— Это наше первое Рождество, и я хотел подарить тебе что-то поистине особенное, — уверенно сказал зельевар.

— Это слишком дорогой подарок, — возразила она, чувствуя, как теплота растет внутри. — Я не могу позволить себе…

Её слова затерялись в тишине, но в воздухе витала магия момента. Эвер снова посмотрела на браслет, осознавая, что этот жест был не только о драгоценностях, но и о чувствах, о связи, о том, что они вместе создают воспоминания, которые будут сверкают в их жизнях так же ярко, как бриллианты в этом браслете.

— Я желаю, чтобы ты это приняла, — почти приказным тоном произнес зельевар, не отвлекая взгляда от девушки.

— Не приму, — резко возразила она.

— Ты примешь, — проговорил Северус Снейп, его голос прозвучал словно ледяной ветер. — Я люблю тебя, а любовь не поддается оценке!

— Ты меня любишь? — ошеломленно переспросила Эвер Сэлинджер, её глаза изумленно расширились.

— Да, — вновь подтвердил он, его слова звучали с прежней ледяной строгостью.

— И я тебя люблю! — призналась Эвер, её сердце трепетало от откровения. — Больше всего на свете!

Северус Снейп мягко обнял волшебницу, нежно коснувшись её плеча губами. В этот момент для них мир вокруг перестал существовать. Эвер не могла оторвать взгляд от мужчины, и их глаза встретились, наполненные непередаваемым волшебством. Вечность замерла, когда губы их соединились в поцелуе, неожиданном сладком и решительном, увлекая обоих в бескрайние просторы чувств, где царила лишь любовь.