Исцеление (гет)

Следующие несколько дней показались Гарри одним тяжким испытанием, как будто до этого ему испытаний не хватило. Труда стоило делать и то, что любой человек посчитал бы естественными вещами. Сложно было и создавать вид, что его ещё что-то волнует на этой планете. А почти полторы недели, что он лежал в больнице, показались вечностью. Все окружающие люди превратились в назойливых мух и без остановки жужжали над головой. Визиты Джинни не вызывали раздражения, но в то же время не приносили ничего, кроме неудовольствия.

Это продолжалось бы беспросветно и без единой надежды на конец, пока Джинни однажды не сказала: «Ты никогда не выйдешь отсюда. Ты сдался…» Эти брошенные ею в спокойствии слова застряли у Гарри в голове, и на следующее утро он впервые за все время почувствовал что-то похожее на голод. Он уже думал, что успел забыть, что это такое. Наевшись парой ложек на день, он ожидал, что сейчас снова нахлынут боль и темная пелена этих дней. Но вместо этого подскакивал на постели, когда кто-то входил в палату. Его снова волновало, что он делал и кого видел. Так он провёл весь день. И только к вечеру почувствовал себя вымотанным. А ещё сегодня Джинни так и не появилась.

Гарри поправлял подушку, когда заметил, что за окном порозовело — близился рассвет. Эта ночь неожиданно быстро кончилась, похоже, он всё-таки поспал. Гарри тяжело поднялся и уселся, пощупал холодный пол.

Нет, Джинни не права. Он не сдался. Просто ему нужно было время, чтобы прийти в себя. Переварить всю ту информацию, которую он узнал. Ведь теперь он не мог решать проблемы так, как привык это делать. Ему больше не с кем драться и незачем жертвовать собой. И кем бы он ни был, что бы ни сделал до этого, он пока еще оставался живым. В этой реальности уж точно! И сейчас он явственно осознал, что восстановится. Хотя бы ради памяти Гермионы — человека, чья жизнь связана с его настолько прочно, что, казалось, эта связь не может разорваться никогда. Была связана…

И это значило только одно — ещё не всё. Не конец, и пока рано сдаваться. Что стряслось с ней, если она была до такой степени напугана? Он должен выяснить и сделает это, несмотря ни на что. Не только ради их прошлого, но и ради себя, и Гермионы тоже.

«Пациент пошёл на поправку», — как потом коротко бы прокомментировали в газетных новостях.

После обеда Гарри решил снова испытать свое тело на прочность. Он схватился за поручень и дополз вдоль койки к высокому изножью. Опершись на него руками, Гарри со всей силы оттолкнулся. Он рассчитывал, что получится так же естественно, как до этого вышло с целительницей. Но он не учёл, что в тот раз готов был разнести все в клочья и развеять прахом, а сейчас совсем другое дело.

Ожидаемого толчка не вышло — Гарри упал и глупо повис на руках, босыми ногами перебирая по скользкому полу, как по льду. Он, шипя и надув щеки от натуги, подтянулся и уселся обратно на койку, убрал с лица налипшие волосы.

Гарри потер ладони. Оказывается, и встать на ноги для человека не такое плевое дело, о чем он раньше даже не задумывался. А «раньше» для него теперь имело очень-очень далёкий смысл. Слава Мерлину, что никто не зашел в этот момент.

Он сидел еще некоторое время, восстанавливая силы. «Давай, пошел. Тоже мне, кремень!» — мысленно возмутился Гарри.

Он снова подтянулся, со свистом выпуская воздух из упрямо сжатых губ. «Круто!» — про себя торжествовал Гарри, оказавшись наконец на ногах.

Быстро сообразив, что сейчас он рухнет на пол, Гарри схватился за спинку. Полуприставными шажочками, скользя и не отрывая ступней от пола, он преодолевал сверхмалые расстояния. Ноги казались Гарри тяжелыми, будто примагниченными. Колени нещадно тряслись, Гарри всем весом навалился на руки, силясь устоять и не упасть. Он взмок и часто дышал, почти задыхался. Но упорно продолжал, двигаясь рядом с койкой, которая постоянно мелко дергалась вперед-назад на застопоренных колесиках. В глазах потемнело, силы были на исходе. Гарри вытянул руку, успел слепо нащупать простынь и упал набок, ударившись о металлическую планку через тонкий матрас и одеяло.

В палате хлопнула дверь, и по полу застучали подошвы туфель. Гарри приоткрыл глаза, невидяще уставившись перед собой — чернота в глазах не желала проходить.

В этот момент женский писклявый голос начал что-то верещать над ним. В ушах и без того достаточно стрекотало, и Гарри не разбирал ни слова. Вдруг его ноги грубо подняли за щиколотки и переложили на кровать, из-за чего мышцы начало адски выкручивать. Но это отрезвило Гарри, и перед глазами сразу прояснилось.

— Не трогайте! — хрипло возмутился он, пытаясь помешать наглому вмешательству, и отцепился от чужой хватки.

— Я сейчас же зову колдомедика! — пропищал женский голос.

Гарри вгляделся. Над ним склонилась круглолицая девушка с короткой стрижкой, Гарри впервые ее видел. В стеклах больших очков на пол-лица отразилась его собственная бледная физиономия с налипшей на лоб длинной челкой. Запах духов волной ударил в нос и осел в горле. Тут же Гарри замутило.

— Делайте, что хотите, — выдавил он. — Только проваливайте уже…

Девушка молчаливо отпустила его и тут же побежала к двери.

«Сама напросилась, — Гарри схватился за голени. — Ей бы ноги так выкручивало!»

Гарри попытался расслабиться и зажмурился. Он хотел свернуться, но тело не слушалось, и поза Гарри напоминала теперь тупой угол. Он уткнулся в одеяло и едва держался, чтобы не взвыть.

— Что опять стряслось, Поттер? — грозно раздался на всю палату голос Агаты.

Гарри и не заметил, как она вошла.

— Я прилёг отдохнуть, — он повернул голову и скривился.

— Здесь наложены сигнальные чары, — Агата поправила подушку и уложила его на спину.

Гарри скукожился. Он давно бы уже без стеснения орал от боли, не будь он Гарри Поттером, знаменитым своей стальной выдержкой.

— Наорите лучше на вашу помощницу.

— Значит, что-то у нее вызвало беспокойство! Что вы делали перед этим? — спросила Агата.

— Ничего запрещенного.

— Вы пытались ходить! Вам запрещены пока такие нагрузки. Посмотрите на себя, вы еще слишком слабы, — она с укором посмотрела на почти полную тарелку, которая стояла на тумбочке. — Снова обед не съели?

— Не голоден, — процедил Гарри.

Проклятье, когда же отпустит? Он словно терпел пытки Волдеморта снова и снова.

— Если будете и дальше отказываться от еды, не ждите обезболивающего! За нарушение режима здесь и не такое положено, Поттер.

Гарри крепко сжал кулак, но решил, что бить женщин всё-таки плохо.

Агата с ворчливым вздохом положила ладони ему на колени, отчего Гарри зашипел в подушку, и забубнила что-то на латыни.

Через минуту Гарри понял, что пытка закончилась, и тело перестало выламывать, только оставалось болезненное покалывание.

— Боль — это хороший знак, Поттер, — сказала целительница.

«Я уже это слышал», — Гарри сразу вспомнил слова Гермионы, она тоже твердила о том же. От колдомедиков надо держаться подальше…

— Но вы должны хорошо питаться, иначе ослабнете совсем и… — она ядовито прибавила: — Не дай Мерлин, умрёте ещё.

— Я понял.

Он уловил ее сарказм. Могла просто выразиться: «Тебе крышка».

— И больше не пытайтесь вставать сегодня, — она встала и накрыла его одеялом. — Если что, я узнаю! Съешьте обед.

«Тоже мне диктаторша», — Гарри медленно потянулся, проверяя насколько способен двигаться.

* * *

За окном уже сгустились сумерки, но свет от вывесок, машин и уличных фонарей пробивался сквозь них и подсвечивал небо. Таков был центр Лондона, здесь никогда не бывало темно. Жаль только, что не слышно никаких звуков из окна, даже при открытой форточке.

Горящая гроздь хрустальных шаров, парящая под потолком в центре палаты, могла бы взбодрить довольно унылый и серый интерьер, но с наступлением темноты за окном этот желтый свет становился противен глазам.

На тумбочке стоял ужин; Гарри не съел и половины. Спать не хотелось. До одури надоело лежать и пялиться в потолок, и он придумал себе занятие. Гарри, сидя, прислонился к подушке и перечитывал газеты, которые принесла Джинни. При здешнем освещении буквы расплывались в непонятные кляксы.

Гарри уже измял половину газет, с трудом разбирая текст. Что-то кроме пустых интервью и уже известных ему новостей найти в них было сложно, но он и не ждал, что будет увлеченно читать прессу. Статьи в общей массе посвящались единственной теме: «Гарри Поттер никак не очнется», словно это какой-то глупый магловский сериал. Или Гарри единственный на планете?

Примерно через час он уже скучал. Ну, спящая красавица, где же твой принц? Вдруг Гарри наткнулся на короткое интервью Кингсли:

»… Министр Магии поддерживает магов, борющихся за права маглорожденных…» — прочитал он с интересом.

«Среди них много хороших людей и прекрасных волшебников, — говорит Министр. — Я горжусь, что мой зам и к тому же хороший друг — Гермиона Уизли…»

Грейнджер-Уизли!

— Вакансия освободилась, Кингсли, — Гарри устало прикрыл глаза и тяжело вздохнул. — Придется тебе искать другого маглорожденного.

Гарри невольно задумался. Странно, что даже его не было на похоронах. Неужели Рон забыл о Кингсли?

В палату заглянула Агата.

— Не спите, Поттер?

— Нет, как видите, — буркнул он. — А вы ещё здесь?

— Да, у меня сегодня дежурство.

— Просто блеск! — Гарри зевнул. — Вы решили тут поселиться, что ли?

— Нет, просто сегодня у вас выдался тяжелый день, и я посчитала нужным остаться на ночь. Спокойной ночи.

Только она хлопнула дверью, как тут же потух свет, и в палате остался гореть слабый ночник. Для больных пришло время отбоя, и никому не было дела, чем они занимались до этого.

— Ясно, — хмыкнул Гарри. — Спокойной ночи.

Он отложил газеты и решил попробовать уснуть, и улегся на подушку. Не успел Гарри это сделать, как почувствовал, что засыпает.

Вдруг во сне Гарри ощутил на лице прохладный ветер и обрадовался. Кто-то все-таки догадался открыть сегодня это проклятое окно, и духота в палате закончилась.

Но одновременно ощущения подсказали, что Гарри больше не лежал под одеялом и даже не находился в палате. Он тут же открыл глаза. Верно! Гарри стоял и перед ним, из земли, в ряды выстроились плиты, похожие на тени. Босыми ногами он ощущал сырую траву. Стрекотали сверчки, а издалека доносилась ночная трель соловья. Над головой в небе горел месяц со звездами, их то и дело затягивали тучи.

Гарри быстро огляделся. За спиной тускло светился одинокий фонарь, рядом темнела небольшая церквушка с острой, как гномий колпак, крышей.

А вокруг? Гарри обернулся, вытянул руку и наткнулся на твердую плиту. Камень. Гарри отошел и медленно побрел вперед по тропинке между ними.

Это что, кладбище? Во всяком случае, очень похоже. Месяц снова выглянул из туч и осветил окрестности. Гарри посмотрел на плиты и прошептал: «Да!», увидев на них надписи. Это были имена. Кое-где попадались деревья и каменные изваяния ангелов, а тропинка уходила вдаль по склону к чернеющему горизонту. Видимо, дальше могилы заканчивались, и Гарри ждали только поле и лес.

И почему он здесь? Гарри шёл и всматривался в имена, точно сердце подсказало ему, что он на самом деле искал. Он спустился почти к самому лесу, когда заметил свежую рыхлую землю под одной из плит. Эта могила была крайней, и пока что отдалялась от соседних надгробий, рядом, нависая, рос раскидистый дуб. Тут же месяц снова скрылся, точно нарочно, но Гарри успел разглядеть буквы на плите. Он встал перед надгробием с именем Гермионы и застыл во времени.

Да, Рон действительно постарался — сам Гарри, будь он рядом, выбрал бы это место. Словно Гермиона подсказывала Рону, где её лучше похоронить. Хотя это бредовые мысли, конечно…

Гарри поднял глаза к небу. Звёзды надежно спрятались за тучами. В воздухе пахло сыростью, похолодало.

Он уже сбился, которыми по счету были эти похороны. Он вспомнил панихиду по Дамблдору, затем после войны похороны Люпина, Тонкс и Фреда. Но тогда Гарри ощущал другое. Его одолевали чувства. Скорбь и вина перемешивались тогда в его груди. Но сейчас, здесь, в темноте и одиночестве, Гарри чувствовал лишь опустошенность. Как будто он снова в детстве и оказался в чулане под лестницей, без друзей и никому не нужный. И жалел, что появился на свет…

Вдруг дух Гермионы сейчас рядом с ним? Гарри попытался уловить ее присутствие, ведь ее тело теперь здесь, покоится в земле под деревом. Дай хотя бы малейший намек на возможность, что ещё можно что-то изменить, и не всё потеряно. Но нет. Ничего не происходило. Всё врут. На кладбище нет связи с мертвыми… Гарри это понял давно.

Подул ветер и растрепал волосы, зашумела листва на ветвях. Гарри, наверное, так и стоял бы вечность, если бы не услышал шум за спиной. Он сосредоточился и вслушался. Это не шум даже, а шуршание травы как обо что-то мягкое. Он медленно повернул голову, чуть-чуть, но боковым зрением никакого движения не заметил. За спиной никого. Как глупо! Он становится параноиком. Ветер усилился и уже порядочно завывал в поле и бил в уши и голову. Шаги рядом не прекращались. Гарри обернулся, готовый к драке и любому исходу, но сзади снова никого не оказалось. Вдруг ему в грудь прилетел сильный удар чего-то невидимого. От рывка ноги оторвало от земли, и Гарри швырнуло в воздух. Сейчас он врежется в плиту! Гарри ожидал, что его голова расколется, словно орех, и приготовился к боли, но тело сдавило как в тисках, точно в песчинку. Вместо боли он почувствовал, как вздрогнул…. Вздрогнул под одеялом.

Гарри испуганно огляделся. Бесспорно, он снова находился в палате. Одеяло не съехало, то же положение в постели. Похоже, что до этого крепко спал. Но, очнувшись, Гарри больше не сомкнул глаз. Любой бы не сомкнул, будь он хоть трижды героем и спасителем мира.

* * *

Когда за окном едва рассвело, в палату зашла Агата и встала перед кроватью.

— Как спали, мистер Поттер? — коротко спросила она.

— Как младенец.

— Неужели? Утверждаете, что ночью не просыпались, — самодовольно сказала Агата тоном человека, который на самом деле в курсе всего.

— А вы можете подтвердить, был ли я всю ночь в палате или не был?

— Что вы такое говорите, Поттер? — нехорошо прищурилась она.

— Ну, допустим… Мог бы я, например, — Гарри сжал пальцами подбородок, — трансгрессировать ночью из палаты куда-нибудь?

— Это невозможно, — усмехнулась целительница. — Или вы думаете, колдомедики полные идиоты? Даже если бы сам Министр Магии захотел снять с вашей палаты барьер, то у вас бы всё равно ничего не вышло. Вы сильно истощены и едва встаете. Вы что, не понимаете?

— Ладно, не кипятитесь так. В вашем возрасте вредно, — хмыкнул Гарри.

— Через час процедуры, — произнесла сквозь зубы Агата и вышла.

Выходит, на самом деле очутиться на кладбище Гарри не мог даже чудом. Слова Агаты бы успокоили его, если бы Гарри не пережил эти ощущения в том месте, где оказался. Кладбище, могила Гермионы, да и вся обстановка были слишком реалистичны для простых видений. А этот рывок в теле в конце? Гарри, и пьяным в стельку, узнал бы ощущение трансгрессии. Настолько он уже привык к нему.

Что же, выходит, у него есть повод не верить словам Агаты?

* * *

Перед завтраком зашла целительница — незнакомая молоденькая девушка со светлыми волнистыми волосами, лет двадцати-двадцати пяти. Круто, что кто-то новый, а не ворчунья Агата, к приходу которой Гарри уж было морально приготовился. Девушка сразу же представилась, оказалась довольно разговорчивой. Во время процедуры она, не переставая, рассказывала о своей практике. Гарри узнал многое, пока лежал на спине, а она водила палочкой над ним. Она стажёр, учится на последнем курсе колдомедицинского и скоро, через год, станет целительницей. И Гарри охотно её слушал, пока по телу, как обычно, разливалась боль.

Утро пролетело перед Гарри как сцены унылого фильма. Быстро, нудно и незаметно. Всё почему? Он уже не мог дождаться, когда же придет Джинни. Не могла же она совсем забыть о его существовании?

В послеобеденное время Гарри больше не стал подниматься с постели. Просто сидел, протирая ногами пол, и смотрел в одну точку.

Джинни появилась ближе к вечеру. Гарри был несказанно рад этому, но заметил, что ее настроение так и не улучшилось. Она тихо села рядом:

— Прости меня, что не приходила два дня, — извинилась она устало. — Мне пришлось. В команде все совсем озверели, стали возмущаться…

Он понимающе кивнул, и Джинни сжала ему руку. Они больше ничего не обсуждали, и она редко перекидывалась с ним короткими фразами, молча сидела рядом. Очень быстро это Гарри надоело, и он решился.

— Слушай, — начал он, соображая, как правильнее сказать, — а на похоронах был кто-нибудь из Министерства?

П-ф-ф, лучше вопроса он не мог придумать?

— Нет, — ответила Джинни безразлично. — Были только мои родители, Рон, я и Джордж. Я же уже рассказывала тебе об этом, но ты, похоже, все прослушал.

— Да, похоже на то. Слушай, а про то, какое кладбище и где могила, тоже говорила?

— Все уже рассказывала, — кивнула Джинни и ласково добавила: — Мы с тобой потом туда обязательно сходим.

— Она под большим деревом?

— Да, мы с Роном выбирали место… но, я сейчас не хочу снова повторять. Раз ты ничего не слушаешь.

— Да дело не в этом.

— Прости, Гарри, я знаю, — вздохнула Джинни. — Что они с тобой делают? Пичкают тебя чем попало! Ты уже сам не свой. Я сегодня же поговорю с ними. Нет, немедленно, сейчас же.

Она встала, но Гарри перехватил Джинни за руку.

— Стой, не надо. Выслушай меня просто, окей?

Джинни с надеждой посмотрела на Гарри, плавно опустилась на место и подсела ближе.

— Сегодня ночью, — заговорил он тихо, — я был там. Стоял прямо возле её могилы.

— Что? Мерлин, Гарри! Я думала, ты, наконец, решился поговорить серьезно.

— Считаешь, я не серьезно? Но, мне кажется, это было реально. Я почувствовал, как трансгрессировал назад.

— Но как ты это сделал?

— Если бы я знал.

— Слушай, а ты спрашивал целителей? — подняла брови Джинни.

— Естественно. Агата только лишний раз ругалась и язвила, — Гарри отодвинулся от нее и облокотился на подушку. — Сказала, что это невозможно.

— Ну, может, она права? Ну Гарри, что бы сказала Гермиона? — Джинни покачала головой. — Она бы тоже так сказала. Отсюда трансгрессировать вроде бы нельзя, у меня не получалось. А ты, тем более без палочки.

Вот же, чёрт возьми! Она права.

— Но я же почувствовал, — упирался Гарри.

— Может, дело в другом? Я рассказала о похоронах. Ты настолько захотел её увидеть, что тебе приснилось это? Как такой вариант?

— Пожалуй, ты права.

Гарри растерянно посмотрел на золотисто-синее небо в окне.

— И трансгрессировать я не способен.

— Это временно, ты же понимаешь. Надо верить в лучшее.

Гарри помрачнел.

— Ты герой, знай это. Вдобавок к этому, ты всегда будешь моим героем.

— Ты думаешь, что это я герой, потому что убил Волдеморта?

— Не понимаю, что за странные вопросы? Не только, но… ты же это сделал. Спас и защитил столько людей.

Орудие… только орудие. Как палач.

— Может, это был его выбор? — спросил Гарри, наклоняясь ближе к Джинни. — Если он выбрал этот путь, и тот привел его к гибели? А я только боролся с ним. И не только я один спасал людей.

Джинни горела желанием спорить, когда в палату снова вошла светловолосая практикантка.

— Я извиняюсь, но скоро ужин. У мистера Поттера сейчас будут процедуры, — скромно проговорила она.

Гарри поднял брови. Время пролетело, он и не заметил, как быстро. Жаль, что Джинни уже пора.

— Вы кто? — Джинни выпрямилась и оценивающе осмотрела девушку.

Гарри закатил глаза.

— Я стажер, мэм, — она тут же покраснела. — Мы с вами виделись уже, но вы меня не запомнили, видимо.

— Ладно, я пойду, — Джинни повернулась к Гарри, — раз мне уже запрещено побыть с мужем чуть дольше. Я приду завтра.

Она коротко поцеловала Гарри и вышла, громко стуча каблуками, не взглянув на застывшую у двери практикантку. Девушка при этом опустила голову так, что подбородок прижался к груди. После ухода Джинни она молча сделала все процедуры и, оставив Гарри на тумбочке зелья, быстро вышла.

* * *

Перед отбоем зашла Агата. Она дала Гарри порцию зелий, прожигая его взглядом.

— Если вы беспокоитесь о том, что снова покинете эту палату ночью…

Откуда она знает?

— …то могу вас уверить, — холодно продолжила целительница. — Вы точно не сможете этого сделать. Я добавила снотворного зелья в ваш чай. Будете спать как младенец, и навязчивые идеи вам больше не помешают.

— Вы слишком добры, — скривил губы Гарри.

— И ещё. Вам не дают никаких других зелий, кроме тех, что назначал целитель Тики. И жене больше не жалуйтесь, что вас неправильно лечат.

— Я никому не жаловался! — выпалил Гарри, но оживился и спросил. — Вы сказали Тики? Это Янус Тики.

— Да, я так и сказала. Несмотря на возраст, я знаю, кому что прописано. Спокойной ночи.

— Подождите…

— Гасим свет, — сказала она твёрдо, и в палате тут же наступила темнота, и зажегся ночник.

Гарри задумался. Стоило поговорить с этим Тики, все ему рассказать. Хотя Гарри же знал, что нужно было делать почти с самого первого дня нахождения здесь? Джинни из сна предупреждала о том, что ему никто не поверит, и говорила о Янусе. Как же он раньше не догадался?! Его целью уже давно должен был стать Тики. Почему он не прислушался? Ясно одно — он, как обычно, думал совсем не о том, о чем нужно.