Исцеление (гет)

«Гарри!» — обеспокоенный голос Джинни пробился в его сознание, словно вырвал из небытия и оцепенения. Гарри с трудом раскрыл глаза. В темноте всё расплывалось, только слабый свет мельтешил где-то сбоку. Гарри снова зажмурился. Все равно без очков ни черта не разглядеть.

— Что со мной? — спросил он и не узнал свой голос — хриплый и слабый.

В горле пересохло, из груди вырывалось свистящее дыхание. Все тело ломило, Гарри был как натянутая струна.

— Тихо, молчи, — скомандовал кто-то совсем рядом, и его лба коснулось что-то теплое, почти горячее.

Гарри вздрогнул, но осознал, что так стало намного теплее. Он дотянулся дрожащей рукой и пощупал шершавую марлю. В нос ударил приятный запах трав. Чья-то рука приподняла ему затылок, и Гарри сумел привстать на локтях.

— Вот, выпей это, — приказал женский голос, и его губ коснулась кружка.

Гарри с трудом проглотил кисло-горькое зелье и снова обессиленно упал на подушку. Как странно — он до сих пор не чувствовал себя дома, не узнавал окружающие запахи. Где это он?

Приоткрыв глаза, Гарри смог различить лицо, склонившееся над ним. Расплывающиеся черты еле угадывались, но большие темные глаза смотрели с тревогой и страхом, под ними пролегли тени усталости. Общая картина скрывалась за пеленой, постоянно ускользая. Но в памяти начали вспыхивать сцены из воспоминаний, сознание прояснялось. Он почувствовал, что рядом кто-то очень родной и близкий, но не мог вспомнить имени.

Гарри ощутил прикосновение к руке и снова решился заговорить:

— Что со мной случилось?

— Я точно не знаю. Какое-то время ты почти не дышал, у тебя был очень слабый пульс и понизилась температура.

Гарри поморщился, измученный мозг не усваивал весь поток информации.

— Как ты себя чувствуешь? Тебе лучше? — спросила она.

— Нормально, вроде. Каша в голове.

— Подожди немного. Станет легче.

Гарри стянул со лба уже остывший компресс и потянулся под подушку в поисках очков.

— Стой. Гипотермия не прошла. Тебе надо лежать.

Ох уж эти занудные докторские словечки! Он что, в заложниках? Чёрт! Как же он мог не узнать.

— Ты — Гермиона!

— Да, верно.

— Правда? Где мы, Гермиона?

— Дома. Думаю, тебе надо отдохнуть, — устало ответила она.

— Нет, я не дома… где мои очки?

Гарри заерзал, пытаясь скинуть с себя несколько пуховых одеял.

— Стой, Гарри! Тебе нельзя сейчас перенапрягаться, слышишь?

Тут же вернулось головокружение, и он понял, что в любом случае не сможет подняться с постели.

— Где Джинни?

— О чем ты? — забеспокоилась Гермиона.

— Где Джинни? Почему ты здесь?

— Хватит вопросов. Кажется, ты все еще бредишь.

Не успел он возразить, как она достала палочку и что-то прошептала. Вмиг накатила жуткая сонливость, и остальные чувства притупились. Гарри тут же провалился в сон.

* * *

Тьма окружала, успела проникнуть в нос, рот и легкие. Где обратный путь, логично, что там и выход. Но где же ты, тот самый путь? Где ты?

«Ты не выйдешь отсюда», — услышал он властный голос и вздрогнул.

Гарри резко проснулся и рывком уселся на постели. Перед глазами тут же замелькали черные точки, и он снова упал на подушку.

«С пробуждением, Поттер», — саркастично прозвучало в голове. Гарри сделал усилие и, со второй попытки, смог сесть, свесив ноги с кровати.

Он нащупал под подушкой очки и, надев их, огляделся. Без света в комнате было сложно что-то рассмотреть. Через приоткрытую форточку проникал свежий летний ветерок и иногда колыхал штору на большом окне. Тусклый лунный свет падал на пол, и по нему расползались тени. Значит, время уже позднее. Гарри нащупал рядом тумбочку и лампу на ней, включил. Мягкий теплый свет позволил увидеть больше деталей. Гарри сразу сообразил, что все вокруг ему незнакомо. Он тут впервые. Комната была небольшой, уютной, со светлыми обоями, обставлена в современном стиле. Гарри не увидел ни одного старинного предмета мебели или гербов, как в спальне особняка Блэков.

Сомнения сразу неприятно сдавили пустой желудок. Очевидно, он точно не у себя на Гриммо, 12. На больницу тоже не похоже. Почему он не дома? И почему до сих пор не пришла Джинни?

Гарри с трудом поднялся, и шерстяной ковёр приятно защекотал ноги. Где палочка? Он нашел её на тумбочке, рядом с лампой. Теперь он может трансгрессировать. Гарри сконцентрировался, но сразу почувствовал барьер, словно сотканный из воздуха. Не вышло! Досадливо вздохнув, Гарри приказал себе не паниковать, а найти камин.

Заприметив в стене напротив дверь, Гарри без лишнего шума вышел из комнаты. Прошептав: «Люмос», он побрел вдоль стены, спотыкаясь через шаг. Чувствовал он себя так, словно осушил бутылку огневиски. В конце коридора, по правую руку, высветились сбегающие в темноту ступени широкой лестницы. Крепко держась за перила, он спустился вниз, сжимая наготове палочку. На окнах колыхались портьеры, рождая танец теней, и Гарри казалось, что вот-вот из угла на него выпрыгнет кто-то куда опаснее Волдеморта.

— Эй? — громким шепотом позвал Гарри. Но ответом ему была тишина.

Он понял, что попал в холл, куда едва заглядывала луна. От лестницы он прошел еще шагов десять вперед, мимо двух окон с левой стороны, и увидел впереди дверь. Гарри догадался, что добрался до выхода, и, подкравшись, дернул за ручку. Закрыто.

— Алохомора, — шепнул Гарри, но заклинание не сработало. — Фините!

Снова заперто. Какие бы чары сейчас ни были на доме, Гарри не мог их снять. «Твою налево! — выругался он про себя. — Как же глупо! Это сон, только дурной сон».

Гарри выглянул в окно, потом в другое, но ночью на улице было нечего рассматривать. Где-то вдалеке он заприметил желтый свет фонаря, едва освещающий дорогу, но не смог узнать окрестности.

Вернувшись к лестнице, Гарри заметил уходящий влево узкий коридор, который заканчивался высоким арочным проемом. Только Гарри успел подойти к проходу, за которым уже показался край стола со стульями, как с другой стороны от него ярко полыхнуло зеленым. Похоже, кто-то появился из камина. Гарри быстро погасил палочку и отпрыгнул назад. Сделав первое, что пришло в голову, он юркнул в приоткрытую дверь слева и затаился, тихо прикрыв ее за собой.

Гарри осветил крошечную ванную комнату и нашел раковину у противоположной стены. Уже неплохо, вода. Гарри сразу почувствовал дикую жажду, словно прошёл несколько километров. Он включил слабую струю воды. Она была холодной, и пальцы сводило, но Гарри продолжал судорожно набирать воду и пить, обдавая лицо и шею.

Он всё ещё не почувствовал облегчения, когда за дверью раздался шорох ботинок, и в щель, между ней и полом, ударил слепящий свет. Гарри быстро закрыл кран. Он подкрался к двери и прижался ухом.

И что теперь? Выпрыгнуть и «Бомбардой» всех положить? Мысли беспорядочно шарахались туда-сюда. Гарри чувствовал себя слабым и почти беспомощным. Вдруг его всё-таки похитили? Если так, то кто? Те, кого знал Гарри, кто бы мог рискнуть здоровьем, уже сидели или были мертвы. И что же они сделали, пустили шататься по дому? Нет, как-то глупо все выходило.

«Соберись, Поттер. Что последнее ты помнишь?» — отрезвил его внутренний голос. Гарри напряг извилины, перебирая воспоминания.

Он проснулся, утром, болела голова. Сильно. Дальше… работа. Он спорил с Кингсли. Ну его. Дальше… уже Гриммо. Он вышел из камина, ещё пахло чем-то вкусным… Кажется, тыквенным пирогом. Джинни улыбалась, и дальше… уже просто невыносимая боль, холод и совсем нечем дышать.

Гарри стало не хватать воздуха, и он чуть не закашлялся. Это ещё что такое? Что же там произошло?

«Тише, тише. Ты же все еще живой?» — спросил он себя и задышал ровнее. Да, он всё ещё жив.

Вдруг за дверью прозвучал ласковый голос Гермионы:

— Привет, спал, что ли? Ты голоден? — В ответ раздалось мяуканье.

Мантикора её дери, что Гермиона здесь делает? Это ловушка, или он просто спятил? Лучше пусть первый вариант. Гарри аккуратно приоткрыл щелку и увидел спину Гермионы и кудри, стянутые в хвост. Она быстро исчезла из поля зрения, но внезапно к двери подбежал Живоглот, Гарри резко закрылся и услышал, как тот замяукал совсем рядом.

Чертов кот! Злость бурлила, требуя выхода. Шарахнуть его «Конфундусом», что ли?

— Кто там? — послышалось снова, но уже чуть дальше, с левой стороны, вероятно из кухни, а Живоглот сразу затих.

Если это действительно Гермиона, то опасаться нечего. Мерлин, а если это не она?

Гарри приоткрыл дверь, тихо выскользнув из ванной, но налетел на Гермиону, и они чуть не столкнулись лбами.

— Мерлин тебя, Гарри! — воскликнула она. — Ты меня до инфаркта доведешь.

Гарри быстро спрятал за спину палочку и проговорил:

— Что я сказал тебе и Рону о Сильнейшей палочке в кабинете у портрета Дамблдора?

Гермиона непонимающе нахмурилась:

— Ты что, проверять меня вздумал?

— Ответь. Прошу. Что я сказал вам о палочке?

— Хорошо. Ты сказал, — начала Гермиона, — что, цитирую: «От этой палочки больше неприятностей, чем она того стоит. Неприятностей мне хватило уже на всю жизнь». Доволен?

— Да, — сказал Гарри и расслабил руку.

Гермиона скосила взгляд на палочку в его руке и сильнее насторожилась.

— Я только вернулась, — сказала она негромко. — Ты что здесь делаешь? Сейчас ты должен спать и проспать еще долго.

Она вытянула к нему руку. Гарри решил что она, вероятно, хочет пощупать лоб. Но она коснулась его щеки и, прижав ладонь, погладила. Это уже явный перебор!

Гарри оторвал от лица её руку и отступил на шаг. Да что она себе позволяет?

— Что с тобой? — взволновалась Гермиона. — Теперь у тебя жар, ты в курсе?

Ему уже начинало надоедать это её выражение удивления и обеспокоенности.

— Не хочешь ли ты мне объяснить какого черта со мной было и где это я?

Гермиона расширила глаза.

— Я не знаю, что конкретно с тобой было. У тебя были странные симптомы, после чего ты начал бредить. И ты всё еще не в себе, Гарри. Дай, я тебя осмотрю, — всполошилась Гермиона и подошла.

— Не насмотрелась ещё? Ты собираешься мне что-нибудь рассказывать?

Она ощупала ему шею, проверила глаза, рот и достала из кармана джинсов палочку. Гарри сразу стало казаться, что он подопытный.

— Следи за светом.

Она зажгла светящийся шар на кончике палочки и начала водить им перед носом Гарри. Он закатил глаза, но подчинился. Через минуту она закончила и обеспокоенно приложила палец к губам.

— Ну, что-нибудь нашла?

Гермиона еще раз взмахнула палочкой и прочитала что-то неразборчивое на латыни.

— Ты меня загипнотизировать хочешь? — едко спросил Гарри.

И откуда Гермиона нахваталась такой херни?

— Нет. Ничего нет. Ты только сильно истощен и слишком перевозбужден. Поэтому у тебя жар. Нет ни лихорадки, ни нарушений функции…

— Так, Гермиона, — он прикрыл ей ладонью рот, отчего она замолкла. — Я больше не хочу это терпеть, так что извини. Слушай, спасибо за помощь, но я должен вернуться домой. Там что-то плохое случилось, ты понимаешь?

Он убрал руку, и она твердо проговорила:

— Послушай меня. Ничего не случилось. Ты уже дома и в полной безопасности…

— Ты что, пьяная? Какого лешего происходит?! Почему это, «уже дома»?

— Может, это на тебя зелья так действуют? Ты должен был спать, но очнулся раньше времени. Вот и несешь какой-то бред. Подожди минуту. Ренервейт!

Гарри почувствовал, как у него прояснилось в голове, ушла боль. Но что она хотела добиться от него после этого?

— Так-то лучше. Что-нибудь вспомнил?

Что-то страшное случилось на Гриммо, или это с ним все-таки что-то не так?

— Гермиона, я помню смутно только последние несколько часов. Со мной произошла какая-то хрень, и после этого я оказываюсь здесь, еще и ты тут постоянно маячишь перед глазами. А до этого я помню все прекрасно.

— Что ты помнишь?

— Я вернулся с работы и был дома с Джинни, насчёт тебя не уверен. Может, ты тоже была дома, а может, как обычно, торчала на работе.

— Этого не может быть, — сказала Гермиона и замотала головой. — «Дома с Джинни». Это как называется?

— Ты ведёшь себя очень странно, Герм. Может, это у тебя не все в порядке с головой?

— Я же проверила на все. Это ни на что не похоже.

Она заметалась по коридору, а затем выразительно добавила после недолгой паузы:

— Гарри, у меня для тебя плохие новости. Ты совсем ничего не помнишь.

Гермиона пронзительно смотрела на него, словно на прокаженного. А может, хотела прочитать его мысли?

— В смысле, «ничего»? Кончай уже скрывать от меня правду. Что ты не договариваешь, выкладывай. Что произошло на Гриммо, и что с моей женой?

— Боюсь, дела обстоят иначе, Гарри. Ты давно уже не живешь на Гриммо. И ты не женат на Джинни.

— Как это так? Еще скажи, что ты не за Роном замужем… о-о.

У Гарри перед глазами поплыл пол. Как это — он не женат на Джинни, а она — не за Роном? Не может этого быть. Он же буквально вчера был в Министерстве, занимался бумагами. Мельком виделся с ней, все как обычно. И она была нормальной. Всё давно было так устроено и привычно. Он жил с Джинни, Рон с Гермионой. Но внезапно она сказала ему такое. Нет, это какая-то ошибка.

Гермиона подошла и, приобняв его, сказала:

— Нет, Гарри. Послушай.

— Не трогай меня, — замотал он головой. — Не прикасайся ко мне. Не верю.

Он дернулся, сгреб Гермиону в охапку и припечатал к двери, сдавив шею. Она сразу выронила палочку, а Гарри поймал её в воздухе.

Это ошибка. Это не Гермиона. Его просто хотят свести с ума, и у них почти получилось. Еще и использовали образ подруги. Плевать, как они выудили из нее информацию. Может, пытали. А потом убили?

— Прекрати, — Гермиона обхватила его запястье. — Мне больно.

— Заткнись! Я вовсе не сбит с толку, и не мечтайте. Я легко сверну тебе шею, если ты мне подробно не расскажешь где моя жена и друзья, и что вы сделали со мной?

— Отпусти меня.

Какого черта она не вырывается? Почему не кричит, не пытается высвободиться?

Гермиона широко раскрыла рот, у неё начали синеть губы и заслезились глаза. Гарри понял, что если так и дальше будет продолжаться, она просто вырубится. Он досчитал до трех и отпустил тонкую шею. Гермиона тяжело закашлялась и рухнула на пол.

О боже, силы небесные, Мерлин всемогущий! Этого не может быть. Быть не может.

— Да послушай меня. Хоть раз, — с трудом выговорила Гермиона в перерывах между кашлем. — Давай сюда палочку.

— Попробуй отобрать, — сказал Гарри.

Ни минуты он больше не останется тут. Находиться здесь и смотреть на нее просто невыносимо.

Гарри отступил на шаг и, отвернувшись от Гермионы, побежал в сторону кухни и повернул за угол. В одной комнате вместе с ней была и гостиная, где перед диваном с креслами горел большой камин. Рядом стоял книжный шкаф, и висело зеркало.

Не надо было так поступать!

Гарри на миг обернулся. Гермиона, наверное, все еще сидела на полу в том коридоре. Он бросил её палочку на диван, затем — летучий порох в камин, и, проговорив: «Площадь Гриммо, двенадцать», шагнул в зеленое пламя.

Первое, что встретил Гарри, когда вылез из камина в гостиную, — темнота. Секунда, и пламя за спиной потухло, а Гарри нашел выключатель на стене, но свет не зажегся.

— Джинн, — позвал он в пустоту.

Никого здесь не было, и это факт. Гарри зажег палочку и, осмотревшись, подумал, что оказался в доме из кошмаров. Перед ним вырисовывались жуткие белые простыни, которые покрывали мебель. Диван, кресла, стол, буфет — все теперь надежно хранилось под ними, и было укрытым на века. Со стен исчезли рамки с фотографиями, не прослеживалось и намека на крупицу жизни в этом доме. Пахло затхлостью и запустением. Гарри сдернул простынь с кресла и сразу начал чихать, его обволокло пылевое облако. Проклятье. Что же это?

Он бегом преодолел мрачный коридор и спустился в кухню. Там его встретила точно такая же картина, только за бархатные грязно-зеленые шторы уже принялась моль. Гарри подошёл к столу и, осторожно скинув простынь, провёл по мутной поверхности пальцем.

Как же так? Еще день назад он ужинал здесь с Джинни. И что теперь? Никаких сомнений — в этом царстве пыли давно никто не жил. Здесь только пустота и одиночество. А как же Кикимер? Что же с ним? Где он?

— Кикимер. Кикимер! — позвал Гарри.

В тишине раздался хлопок. Гарри последовал на звук и быстро осветил тощую горбатую фигуру домовика с горящими в темноте глазами, похожими на лупы.

— Звали, хозяин, — прохрипел тот.

— Кикимер, слава Мерлину. Ты жив.

— А что со мной могло случиться? — удивился он.

— А Джинни, она…

У Гарри язык не повернулся произнести это вслух.

— Кикимер не следит больше ни за кем, кроме семьи Гарри Поттера, которой он служит.

— Но ты можешь это сделать. Скажи только, Джинни Уизли жива?

— Без сомнений.

— Почему ты не остался в этом доме?

— Кикимер теперь живет в Хогвартсе. Разве хозяину это неизвестно?

— Что? В Хогвартсе. Почему в Хогвартсе?

— Я должен помогать другим эльфам и быть рядом с хозяином во время учебного года. Таков приказ.

Какого еще, к черту, учебного года? Да что происходит?

— Иди, Кикимер. Больше ничего не надо.

— Хозяину нездоровится? Ему нужна помощь?

— Нет. Уходи! Пошел вон.

Кикимер исчез, а Гарри уселся на стол и в отчаянии опустил голову на колени.

Всё исчезло, словно никогда и не существовало. Превратилось в пыль. Стерлось. Бесследно.

Что стало с его жизнью? Где Джинни? Сможет ли он все вернуть, а что еще ему осталось? Только одно. Прозябать в этой дыре, а рядом никого. Тишина. Как же паршиво. И как тут не тронуться? Что ему сейчас хотелось, так это напиться до забвения.

Этот дом, каждый скрип и шорох в нем, Гарри уже знал наизусть, поэтому сразу услышал шаги на первом этаже. Вдруг это Джинни?

Он вскочил и в темноте побежал к лестнице, не зажигая палочки. Но услышал голос:

— Гарри! Гарри! Ты здесь?

Это Гермиона. Гарри притормозил и, тихо поднявшись, дошел до гостиной и заглянул в проем. Она стояла возле дивана, боком к Гарри, и, не шевелясь, смотрела вперед, выставив палочку. Похоже, не заметила его и ждала ответа. Он тихо приблизился к Гермионе в темноте и крикнул прямо ей в спину:

— Бу!

Она вздрогнула и, подпрыгнув, наставила ему в лицо палочку. Гарри прищурил один глаз.

— Мерлин, Гарри! Ты что так подкрадываешься?

— Зачем ты пришла?

— А как иначе? Я пришла вернуть тебя домой.

— Я-то у себя дома. А вот ты явилась без приглашения.

— Гарри, всё хорошо, слышишь? Всё образуется. Я помогу тебе. Всё наладится. Я тебя не брошу…

— Хватит. Что ты хочешь сделать, Гермиона? Ты сама ни хрена не знаешь, что со мной.

— Ты болен.

— Да, ты снова это говоришь. Это так называется, — сказал Гарри и пнул диван. — Так ответь тогда, как может всё, что ты любил, лопнуть как пузырь? Так разве случается?

— Это только у тебя в голове. Ты веришь в то, чего нет.

— Ты так в этом убеждена. А зря.

Гарри сделал шаг к Гермионе, и палочка в ее руке задрожала.

— Я чуть не задушил тебя там.

— Я не боюсь тебя.

— Почему же? Может, твой друг окончательно спятил и решил пойти вразнос?

— Потому что люблю.

— Проснись, Гермиона, ты бредишь? В моём мире ты мне не нужна! В моём мире есть Джинни, мой дом и мое любое дело. А на остальное мне плевать.

— Вот, — сказала она дрожащим голосом, — здесь адрес. Там ты найдешь ее.

Она вынула из кармана мантии смятый лист бумаги и бросила его к ногам Гарри. Он отвлекся на миг и тут же почувствовал, как резко накатила сонливость. Он покачнулся и упал на колени у ног Гермионы.

— Сразу надо было так поступить, — услышал он ее слова, прежде чем почувствовал под щекой грязный пол и крепко уснул.

Проснувшись, Гарри тут же сощурился от луча солнца, падающего на него через окно.

«Интересно, который час?» — всплыло в голове.

Гарри нащупал очки, как вдруг ему на плечо прыгнул крупный пушистый рыжий кот и замяукал. За спиной сразу послышался вопрос Гермионы:

— Он очнулся?

Она завозилась и через секунду оказалась напротив него.

— Очнулся. С добрым утром.

Воспоминания о вчерашнем накатили ледяной волной сожаления и стыда, отчего Гарри вздрогнул. Дерьмо. Он повел себя как дерьмо. Трусливое…

— И тебе, — буркнул Гарри.

Он хмуро глянул на нее и лег на спину. Она была закутана в голубой халат и выглядела такой домашней с этими лохматыми волосами, собранными в пучок. Живоглот уже завалился к Гарри на колени и принялся цапать за пальцы и шутливо кусаться.

— И что ты со мной сделала?

— Обычные снотворные чары. Ничего особенного. Затем уже влила пару зелий без твоего согласия. Думаю, что ты не будешь против этого.

Она присела на постель и заправила прядь за ухо. Гарри увидел на оголившейся шее несколько фиолетово-красных ссадин — следы от пальцев.

— Выходит, ты специально затащила меня сюда, и это было против моей воли. Смахивает на насилие.

— Ты тоже повёл себя не лучшим образом.

— Значит, мы оба хороши. Я тебя прощаю за это.

— Не считаю себя виноватой. Я сделала всё правильно. Это ты повёл себя как взбесившийся тролль.

— Серьезно, это я во всём виноват? А ты так и будешь меня тут держать в заложниках, пока я сам не отравлюсь твоими зельями?

— Хорошо. Ладно. Чтобы ты успокоился, я скажу: «Прости». Доволен?

— Ещё отдай свою палочку.

— Что? Это ещё зачем? — сказала Гермиона и сложила руки на груди.

— Ради моей безопасности. И, так и быть, пока я здесь, я буду спокоен. Не хочу больше снотворных чар, ясно тебе?

— А что будет гарантировать мою безопасность?

— Клянусь, что больше и пальцем тебя не трону. Во всяком случае, теперь я убедился… что ты говорила правду. И что со мной действительно что-то не так. Идет?

— Нет, так не пойдет, — запротестовала Гермиона и встала с кровати.

— Отдай сейчас же, Гермиона!

Она отскочила от него и подбежала к двери. Гарри спрыгнул с кровати и понял, что чувствует себя намного лучше, чем до этого. Силы снова в полной мере вернулись к нему.

— Попробуй отобрать, — съязвила Гермиона.

— Вот поймаю тебя, и ты дождешься, — сказал Гарри. — Отшлепаю, как первоклассницу. И не посмотрю, что ты у нас важная шишка.

Гермиона вышла за дверь и медленно попятилась к лестнице. На лице у неё уже заиграла легкая улыбка, и глаза озорно блестели.

— Герми, ну что за недостойное поведение? Ты была такой умницей в школе. Неужели тебе сложно помочь другу?

Гарри не спеша приближался, преследуя Гермиону. Она усмехнулась на его слова:

— А мы уже давно не студенты и не просто друзья. Ты что, забыл?

Гермиона подошла к лестнице и, за минуту спустившись, стояла внизу в светлом и просторном квадратном холле. С высокого потолка свисала хрустальная люстра, и на ней играли солнечные лучи.

— Даю тебе последний шанс. Кидай палочку на пол, — крикнул ей Гарри.

Гермиона метнулась в правую сторону, а Гарри скатился по широким перилам на первый этаж. Она остановилась в коридоре возле арки и крутанула палочку в руках.

— Эй? — крикнула она. — Перила не поцарапай.

— Это неподчинение закону! Вам грозит как минимум от трех до пяти.

— А у тебя нет власти!

Он рванул с места, Гермиона подбежала к столу и успела обогнуть его, когда Гарри оказался напротив нее. Они сбили два стула на пол, и теперь только столешница разделяла их. Гарри дергался из стороны в сторону, пытаясь ухватить Гермиону за халат. Она была юркой, точно ее патронус-выдра.

— Больной, вернитесь в постель! Это несоблюдение режима.

— Тоже мне, нашлась целительница!

Гермиона подбежала к краю и остановилась, оказавшись совсем близко к кухонному острову.

Сейчас! Гарри перекувырнулся через стол, она взвизгнула и рванулась в сторону, но он успел вцепиться ей в руку и притянул Гермиону к себе.

— Попалась, которая кусалась, — сказал он, отдышавшись. — Зачитать тебе твои права?

— Не нужно. Поцелуя будет достаточно.

— Да ты коварная женщина. Что ты сделала с моей лучшей подругой?

— Сначала долго пытала, затем закопала в саду.

— Сразу признание? Вот так просто. Или ты морочишь мне голову?

Гермиона приблизилась, пытаясь дотянуться до его губ, но Гарри сразу выпустил ее из рук.

— Мерлин, Гарри! Довольно игр, мне уже не смешно. Твоя взяла.

Гермиона бросила палочку на стол.

— И это все? Бой только начался, а ты уже готова сдаться?

— Серьезно, хватит. Будь спокоен, я больше не стану ничего предпринимать.

Она глубоко вздохнула и села на стул.

— Оставь палочку себе, — сказал Гарри. — Только давай договоримся. Больше никаких твоих этих штучек.

— Мне совсем не до штучек сейчас. Дело серьезное, нельзя игнорировать твое состояние. Это факт.

На столе появились из воздуха пергамент с пером. Гермиона принялась что-то быстро писать, а у Гарри сразу заныло в животе.

— А что, завтрак здесь не полагается? Я голоден вообще-то.

— Я сейчас занята. Следовательно, готовишь ты.

Гарри посмотрел на скромный гарнитур с мелким островом и, оценив обстановку, хмыкнул. Понятно, что о готовке здесь не сильно заботились. То ли дело Джинни, и их большая кухня на Гриммо.

— Значит, ты тут у нас правила устанавливаешь?

— Я здорова, ты болен. Всё логично.

— Ты болен, — передразнил ее Гарри. — С Джинни я сто лет не готовил, а она, кстати говоря, занятая спортсменка. Она и дома не всегда бывала, а завтрак у меня был!

Он умолчал, что Джинни помогал Кикимер. И, если признаться честно, это она в основном переживала по поводу готовки. Реши она по-другому, Гарри не стал бы возражать. Он спокойно и бутербродами обходился. Но признаваться в этом Гермионе не стоило. Для нее эта информация не имела смысла. Она и так все прекрасно знала о нем.

— Снова вернулся этот бред, — пробубнила Гермиона и уткнулась в письмо.

— У тебя в холодильнике шаром покати. Ты что, не в курсе, каков путь к сердцу мужчины?

— Все зависит от того, откуда начинать этот путь.

Гермиона выпрямилась и с удовольствием затараторила:

— Если начинать от ротовой полости, то совсем не близкий: сначала в пищевод, желудок, кишечник. Затем попадаем в кровь и уносимся либо по артерии в ткани, либо сразу в воротниковую вену. После этого нам предстоит то ещё путешествие.

Гарри закатил глаза и захлопнул холодильник. К чему он стал препираться, всё равно же понятно, что готовить ему. Теперь еще нарвался на лекцию. Черт возьми! Если только?

— Лишь затем мы, наконец, окажемся в сердце, откуда нас за доли секунды бы вытолкнуло в легочные сосуды. Но если смотреть спереди, то путь к сердцу окажется несложным: всего-то через грудную клетку.

— Кикимер! — крикнул Гарри.

Домовик появился на столе рядом с Гермионой, и она сконфуженно на него посмотрела.

— Звал, хозяин?

— Притащи еды.

— Нет, не слушай его, Кикимер, — взорвалась Гермиона. — Не подчиняйся! Ты не обязан.

— Кто его хозяин? — хохотнул Гарри. — Ори сколько угодно о правах эльфов, но он меня послушается.

— Кикимер не понимает, что ему делать, — заворчал домовик.

— Скажи этому тугодуму, кто я, — железным тоном приказала Гермиона.

— Бедный Кикимер, ему приходится терпеть грязнокровку, выслушивать и подчиняться этой мерзкой хозяйке, вонючей…

— Заткнись! — рявкнул Гарри. — Я приказываю принести еды.

Домовик исчез, а Гермиона прикрыла лицо ладонью.

— Глупо получилось, — проговорила она.

— Еще раз выкинет такое, попляшет у меня.

— Гарри, он ни при чем. Это моя вина.

На столе появились тарелки с яичницей и бутербродами, а ещё кувшин тыквенного сока.

— Та-дам! — обрадовался Гарри.

— Мужчины, — проворчала Гермиона. — Из всех вещей, что ты забыл, ты вспомнил только способ, как воровать еду из Хогвартса! Немыслимо. Надо бы Макгонагалл пресечь этот беспредел.

Гарри уселся прямо на стол, где минуту назад стоял Кикимер, и стянул бутерброд.

— Глупости, ничего я не вспомнил. Я призывал его, когда был на Гриммо. Он мне всё и рассказал о том, что живет в Хогвартсе.

— Не мог бы ты убрать ягодицы с места, где мы едим.

Гермиона шлепнула его по боку.

— Ягодицы. Как пошло звучит, — скривился Гарри. — Особенно когда это говоришь ты. У меня пропал аппетит.

— Это просто научное название. А у тебя, похоже, слишком извращенное воображение, раз ты такой впечатлительный. Вуаля, бон аппетит!

Гарри, тяжело вздохнув, забрал тарелку с яичницей и сок.

— Вот и ешь тут бутерброды одна. Всухомятку.

Он слез со стола и пошел в сторону дивана и камина. А Гермиона, молча дописав письмо, покинула комнату и скрылась в проходе.

Солнечный свет уже заливал все помещение. День вступил в свои законные права. Гарри сначала мерил шагами гостиную, но завис у камина и стал рассматривать фотографии, на которых были они с Гермионой в разные периоды совместной жизни: где-то смеющиеся, где-то серьёзные. Кое-где с ними был и Рон.

Неужели, всё это по-настоящему? Этого не может быть. Не стоило ему это видеть.

Гарри судорожно сглотнул, но в горле застрял ком. На кофейном столике перед диваном сидел Живоглот и слизывал остатки яичницы с тарелки, а Гарри прошел мимо зеркала и замер. Он посмотрел на себя в отражении, и его передернуло. Видок, мягко сказать, у него был паршивый — на лице недельная щетина, помятый, бледный как смерть. Только детей пугать. Если бы Джинни сейчас увидела его, то сказала бы, что он вылитый инфернал.

Гермиона вошла в комнату и подошла к ним, мельком глянула на кота.

— Гарри, я отправила письмо в Мунго, Янусу Тики. Надеюсь, он ответит так быстро, как сможет.

— Это что за крендель? Янус? — скривился Гарри.

— Это профессор, а не крендель. Он авторитет в своём деле.

— Ну и что за авторитет? В чем он авторитет?

Она вздохнула.

— Если я отвечу, ты не начнёшь опять буйствовать?

— Ну, смотря, что ты скажешь, — сказал Гарри и подозрительно прищурился.

Гермиона наклонила голову, глядя исподлобья, а Гарри хмыкнул и упал на диван, согнав ногами кота.

— Хватит валять дурака. Ты же помнишь, что на пятом этаже больницы, не так ли?

— Да. Я помню, что там лежат всякие помешанные. Локонс и родители Невилла.

— Не только. Это отделение для пострадавших от заклятий и душевнобольных. Янус как раз его заведующий.

— Чёрт, ты решила меня в дурку сдать? И не мечтай.

— Никто тебя в дурку не сдаст. Просто проконсультируемся у него. Я боюсь, что, к сожалению, одна не справляюсь, и мне нужен его совет. Как ни прискорбно, — уже тише добавила она.

— Понятно. Нашла себе подопытную крысу.

Гарри встал и, игнорируя Гермиону, заспешил к выходу в коридор. Но она хвостом бежала за ним.

— Я не буду напоминать тебе, что с тобой. Но ты понимаешь, как это серьезно?

— В этом доме можно принять душ в одиночестве? — прокричал он, и захлопнул дверь ванной.

— Гарри, — постучалась Гермиона, — не делай глупостей.

Она когда-нибудь отстанет?

— Я уже сделал огромную глупость. Остался здесь с тобой.

Гарри запер дверь и включил воду.

Как можно быть такой непробиваемо упертой? Она отказывается понимать, что ему больше ничего не нужно. Никто не нужен. Тем более всякие там профессора, черт возьми! Янус. Да хоть сам Мерлин! Действительно ли он болен, или нет. Блин, оставьте только в покое.

Гарри встал под душ. Горячие потоки воды спускались по голой спине, что приносило ему немного облегчения. На полках он нашел мужскую бритву и узнал ее. Она же была у него ещё с Хогвартса. Гарри казалось, что он ее уже выбросил, но, похоже, так и забыл об этом и до сих пор пользовался этой бритвой по привычке.

Гарри хмыкнул. Еще одно свидетельство его жизни здесь. Хотя он же видел фотографии. Какие ещё доказательства ему нужны?

Гарри завернулся в полотенце и снова услышал стук.

— Я принесла тебе свежую одежду. Можно мне войти?

Он открыл дверь, Гермиона стояла перед ним и держала сложенные футболку и джинсы. Он быстро забрал всё из ее рук и захлопнулся обратно.

— Гарри! — рассердилась Гермиона.

Нашлась, мамочка. Подумать только, что за тухлая жизнь его ждала?

— Я сейчас выйду. Можешь не дежурить возле двери.

Просидев в ванной еще некоторое время, Гарри вышел в пустой коридор. Путь был свободен, и он тихо подошел к входной двери. Можно уйти и все, он на воле.

Гарри посмотрел в окно. Интересно, а где всё-таки он находился? Любопытство заставило его прилипнуть к стеклу. Гарри рассматривал узкую улицу, ряд одинаковых двухэтажных коттеджей. Чуть вдалеке, за крышами, виднелся купол церкви. Этот вид пробудил в Гарри давние воспоминания.

Девяносто седьмой, Сочельник, запорошенные снегом крыши, крылечки. Колокольный звон, возвещающий о кануне Рождества. И они, Гарри и Гермиона, идущие по заснеженной дороге.

Чтоб его! Это же Годрикова Впадина, не иначе. Он жил в Годриковой Впадине! Вон, отсюда и площадь виднелась. Там памятник маме с папой.

Гарри закрыл глаза. Это уже слишком! Задевало слишком личное. Словно лишнее напоминание ему, укор, оплеуха. Всё кричало: «У тебя проблемы!» Да, это было правдой. Он забыл свои корни. Другое стало его жизнью. Только бесконечные погони, стычки, облавы, бумажная волокита. И почти полное отсутствие свободного времени. Возможно, когда-то давно, еще после Битвы, он и хотел покоя, но быстро забыл об этом. Жизнь заставила его поменять решение.

Слабый звук, доносившийся из коридора, отвлек Гарри. Он оторвался от стекла и, прислушавшись, решил проверить, что это было. Гарри пошел по коридору к кухне, и чем ближе он становился к ней, тем отчетливее различал голос Гермионы. Он подкрался к арочному входу и прислушался.

— Я должна спросить, только ответь честно, прошу. Мне это очень важно, и я готова. К любому ответу, понимаешь?

— Конечно, Герми. Спрашивай.

Гарри выпучил глаза. Вторым был голос Джинни. Похоже, Гермиона болтала с ней через камин в гостиной.

— У вас с ним был роман, да?

— Да, был, ты же сама знаешь. Что за вопрос? — удивилась Джинни.

— Нет, ты не поняла. Я имею в виду не это, а конкретно сейчас.

— Что, с ума сошла?! Нет и ещё раз нет. Как ты могла подумать такое? Даже не смей, слышишь. Это ерунда.

— У него что-то перевернулось в голове. Почему-то он вдруг стал постоянно говорить о тебе. Мне кажется, он и думает о тебе постоянно.

— Понятия не имею. Чтоб я рухнула с метлы. Ничего у меня с ним нет! Мамой клянусь, я говорю правду.

— Это странно. И я выясняю причину. Только так я пойму, как это исправить. И перебираю все варианты, что могло произойти.

— Гермиона, слушай меня внимательно. Я ни за что не стану тебе врать. Лучшие подруги, ты помнишь?

— Я понимаю, Джинни, поэтому и спросила. Извини меня, если что-то не так.

— Да ничего. Хочешь, не знаю, я поговорю с ним?

— Не надо… ему сейчас нелегко. Лучше не провоцировать его… лишний раз.

— Ты уверена? Может быть, я смогу помочь ему?

— Нет, это исключено. Ты его только запутаешь. Сначала я должна разобраться. Потом уже, может, но точно не сегодня. Ладно, мне пора. Пока. Спасибо, что уделила время.

— Хорошо, пока Герм.

Гарри отошел на шаг и спрятался за аркой. Через минуту Гермиона прошла мимо него и подошла к плите. Она вздохнула и заправила за уши непослушные пряди. Затем нагнулась к ящику под плитой и принялась яростно копаться в нем, при этом по дому раздавалось лязганье ложек и вилок.

— Ты веришь Джинни или нет? — спросил Гарри, решив прервать этот противный звук.

Он вошел, а Гермиона резко глянула в его сторону.

— Ты что, подслушивал?

— Нет, ну, то есть, не совсем. Я услышал немного.

— Гарри!

— Ну, и что ты думаешь?

— Конечно, я ей верю. Мне срочно нужен крепкий кофе.

— И я не против, — согласился Гарри.

— Куда-то делась турка.

— Вот же она, — указал Гарри на плиту и взял турку в руку.

— Черт, — выругалась Гермиона.

— Слушай, не суетись. Давай лучше я.

— Черт. Черт. Проклятое утро, чтоб его!

Гермиона пнула тумбочку и подпрыгнула на месте.

— О-го-го, спокойно, Гермиона. Что это с тобой? Возьми себя в руки.

Гарри схватил её за плечи и встряхнул. Сам при этом еле сдерживал приступы смеха. Она ругается почти так же, как он. Это ж надо, вот это зрелище!

Гермиона глубоко вздохнула, выдохнула и повторила так несколько раз, разводя руками.

— Дыхательная гимнастика, — ответила она на его немой вопрос. — Очень полезно для расслабления. Помогает привести мысли в порядок. Во время обучения мне было очень занятно почитать магловскую литературу.

— Вот откуда ты про путь к сердцу вычитала.

Она достала молотый кофе и протянула ему, Гарри зажег газ.

В его памяти, когда они виделись в Министерстве, она обычно была холодной и сдержанной. Возможно, и всепоглощающе серьезной. Все, похоже, давно смирились с таким поведением. Ее даже прозвали мисс «Железная хватка». А дома у друзей хрен знает какой она была? Может, мегерой или фурией, да хоть ходячим справочником — это уже было их с Роном семьей. Что ему ясно давала понять реакция Гермионы на такие разговоры. Словно на работе личные темы — это табу и запретная территория. Гарри решил для себя, что если они уж решили сойтись друг с другом, значит, их всё устраивало. Вероятно.

А что же теперь? Выходит, это он, а не Рон, привыкал к Гермионе, которая теперь была настолько близка. Если заглянуть во времена их скитаний и жизнь вдвоем в палатке, то она тоже была рядом, но с ней нельзя было делать таких вещей. И сейчас она все еще оставалась лучшим другом для Гарри. Но одновременно, оказывается, была и самым родным человеком.

— Это всё твоё дурное влияние, — объяснила Гермиона, когда Гарри варил кофе.

Он усмехнулся.

— Да, я подвергаюсь этому каждый день на протяжении уже нескольких лет. Сколько раз я тебя просила не ругаться при мне. Как бы ни, выражаясь твоими словами, пилила! Ты всё равно продолжал. Вот итог! Я уже становлюсь как ты…

— Ничего. Вот пройдет еще время, и ты научишься хлестать виски из горла и курить сигару.

— Что?! Когда это было такое?

— Да шучу я. Хотя про виски это не совсем… шутка. Даже Джинни не знала об этом.

Гермиона снова вздрогнула, а Гарри стукнул себя по лбу.

— Вот чёрт! Я забыл. Прости.

— Всё, с меня хватит. Я ухожу.

— Постой.

Кофе уже начинал бурлить, когда Гарри перегородил дорогу Гермионе.

— Я постараюсь больше не говорить о Джинни, раз тебе это неприятно.

— Ты можешь общаться сам с собой и дальше, но я не хочу это слушать.

— Да постой же, — сказал Гарри и схватил её за руку.

На плите зашипел кофе, и Гермиона вскрикнула:

— Кофе сбежал!

— Вот дерьмо.

Гермиона размахнулась, чтобы врезать Гарри по лицу, но он уклонился от удара.

— Лучше бы убрала кофе с плиты, чем размахивать руками.

Гермиона вмиг выдернула палочку из кармана.

— Эванеско!

— Да зачем?! Ну вот что ты сделала? Теперь надо снова варить.

— Я всё контролирую, — сказала Гермиона и, схватив пустую турку, стала наливать воду, затем насыпала кофе. — Лучше не суйся. И перестань меня выводить из себя, у тебя не выйдет. Если и дальше будешь продолжать, мне придется прибегнуть к крайним мерам.

— Каким, драться со мной? Хм, ты меня извини, но куда гному против тролля?

Гермиона промолчала, помешивая кофе, а Гарри уселся на стул с ней рядом.

— А если серьезно, твой удар не так уж плох. Просто не поставлен. Может, ты и попадешь по морде девчонке, вроде Малфоя, но с профи…

— Ну и кто же здесь профи, если не ты, верно?

— Да, я профи. Высшая лига.

— Не припомню, чтобы в Хогвартсе преподаватели владели рукопашным боем.

— При чем тут Хогвартс?

— Как, ты еще не понял? Я поражаюсь.

Она выключила газ и повернулась к Гарри лицом.

— Если я гном, то у тебя куриные мозги.

— Что?! Нельзя так выражаться, — пригрозил ей пальцем Гарри.

— Как ты еще не понял, что ты обычный преподаватель. Ты не можешь быть из высшей лиги, или что ты там еще себе навыдумывал. Очнись же, наконец.

— Я мракоборец.

— Нет, ты — преподаватель в Хогвартсе. И преподаешь ЗОТИ, — проговорила Гермиона по буквам.

— Нет. Замолчи. Хватит.

— Может, ты забыл расшифровку? Так я могу напомнить. ЗОТИ — это защита от темных искусств. Начиная с первого курса…

— Да заткнись ты!

Гарри не заметил, как вскочил, но через минуту почувствовал, как его кулак врезался в столешницу в сантиметре от Гермионы.

— Не хочешь смотреть фактам в глаза? — не моргнув, сказала она.

— Не надо так со мной, — проговорил он.

— Значит, один ты вправе причинять боль?

Гермиона разлила кофе по кружкам и отпила глоток.

— Я никогда бы не стал причинять боль близким. Даже если бы они ошиблись в чем-то.

— Это не ошибка, а заблуждение. И боль — это правильно и нужно, чтобы ты начал выздоравливать.

— Ты… кислая, как твой кофе, — сплюнул Гарри, отпив.

— Я врач, колдомедик в отделении волшебных недугов. По совместительству твоя супруга.

— Стой, сейчас же две тысячи третий? — испугался он.

Еще не хватало, чтобы он не помнил какой сейчас год?!

— Да, верно.

— Вроде, чтобы стать целителем, надо очень долго учиться, разве нет?

— Все верно. Как минимум семь лет. Так бы и было, если бы я не закончила один год за два. В больнице все колдомедики старше меня года на три-четыре.

— Да я везунчик, не иначе. Наверное, не зря я тут тронулся с тобой.

— Это ничего. Нам просто заново придется учиться ладить друг с другом. Не смертельно.

Внезапно окно распахнулось от ветра, и в него влетела сова со свитком в когтях.

— Наконец-то, — обрадовалась Гермиона и отвязала письмо.

Сова получила печенье и улетела, а Гермиона развернула пергамент и быстро пробежалась по строчкам.

— Янус сможет принять нас завтра в первой половине дня. Здорово, я успею забежать в кабинет.

— Ты же не бросишь меня там, правда?

— Не знаю, в таком состоянии тебя могут и положить в отделение.

— Я там не останусь. Если положат, сбегу.

— Гарри, это нужно, чтобы тебе стало лучше.

— Я победитель Волдеморта, или кто? Я не лягу в психушку.

— Не нужно драматизировать. Может, еще не всё потеряно.

Гермиона подошла к нему и обняла за пояс, положив голову на плечо.

— У кого-нибудь бывало что-то подобное? В смысле, как у меня? — нахмурился Гарри.

— Не знаю, я не встречала. Столько больных через меня прошло, но ни одного похожего случая. И это действительно странно. Есть специальное зелье, его дают тем, у кого начались проблемы с памятью. Либо тем, в кого попало Забвение.

— Забвение можно лечить?

— Что-то важное, что человек забыл, он сможет вспомнить со временем. Для этого и нужен курс. Притом, что принять его нужно не позднее двенадцати часов после заклятия. Я так и не смогла вылечить родителей.

— Почему я о таком не слышал?

— Естественно, никто специально не побежит в Мунго с криками: «В меня попало Забвение, помогите!» Их обычно приводят родные, если это возможно. Логично, что используют его, так скажем, нечасто. Так вот, я дала его тебе, и оно не помогает. Ничего из того, что я тебе давала, не сработало.

— И ты только сейчас решила мне об этом сказать? Ты пичкала меня зельями, как фаршированную индейку.

— Я наблюдала. Для точной постановки диагноза нужно время и наблюдение. Или ты думал, что мы тыкаем пальцем в небо? Раз, и готово. Нет, так не бывает.

Гермиона щелкнула пальцами, а Гарри улыбнулся.

— Как же там твое отделение, не загнулось без тебя, пока ты тут торчала со мной?

— Сам ты «торчал», — пробубнила Гермиона, но дальше заговорила в своей обычной манере. — Ничего страшного не случится, если я пропущу полдня, я всегда на связи. А если какие-то вопросы возникнут, то у них и без меня есть прекрасный специалист.

— Янус? Он, наверное, покруче тебя профи будет, если сама ты к нему обратилась.

Гермиона начала нервно мешать кофе.

— Скажем так, я хорошо справляюсь с работой, и к тому же налаживаю работу отделения. Поэтому меня так быстро и повысили до колдомедика. А он специалист более широкого профиля. Дубина!

— Ага. Вон, уже вижу, как капает твоя ядовитая слюна.

— Твои симптомы сложны. Здесь просто так не определить, что стало причиной, а что — следствием. Физически ты здоров, но тебе, точно Забвением, резко заменили память.

— Слушай, серьезно. Кто-то мог проникнуть в дом и заменить мне память?

— Ты серьезно? — усмехнулась Гермиона. — Не говори ерунды. Этот дом защищен не хуже Хогвартса.

— А если кто-то из друзей или родных сделал это? Допустим, ночью?

— Не неси бред. Зачем это кому-то нужно? К тому же, кроме как через камин, ночью отсюда не выберешься. А мы его закрываем. И Забвение не совсем так действует, тебе просто заменяют воспоминания ложными, но при этом сам характер измениться не может. А ты теперь точно другой человек, но при этом что-то осталось в тебе прежним. Но твое поведение изменилось. Ты стал дерганым, дико вспыльчивым, жестоким. Ты так груб со мной, хоть я этого совсем не заслужила.

Гарри громко прочистил горло, но Гермиона все продолжала говорить без остановки.

— Эй! Алло? Прием! — закричал он. — Ты не хочешь спросить, что еще я помню?

— Да, конечно. Извини. Расскажи, что ты помнишь.

— Мы переместимся на много лет назад, когда Волдеморт пал от моей руки, — глубокомысленно начал Гарри.

— Секундочку, от твоей руки? Ты никого не убивал. Ты ведь не убийца. Перестань так думать. Я тебе уже говорила об этом.

— Гермиона, в каком мире кого-то можно убить «Экспеллиармусом»? Конечно, я его сам не прикончил. Но я, — Гарри запнулся и выдохнул.

— Он пытался убить тебя, но умер сам.

— Да, конечно, умер сам. Раз тебе так спокойнее, убеждай себя в этом. Но если рассмотреть технически, то я в этом поучаствовал, тебе не кажется? Мы уничтожили крестражи.

— Я не хочу, чтобы ты брал на себя ответственность за чужую судьбу. Мы отважно сражались с ним, и ты пытался его остановить — да. Но к тому, что он погиб при этом, ты не имеешь отношения. Это был его выбор. Ты виновен в его смерти? Нет.

— Я больше не хочу говорить об этом, — отрезал Гарри. — Волдеморта нет, и точка.

— Так, продолжай дальше свой поэтический рассказ.

— После победы я устроился в Министерство и сразу попал в Отдел противодействия неправомерному волшебству. Сокращенно ПНВ. Был вроде сошки, начинающим бойцом. Участвовал в рейдах. Короче, занимался поимкой мелких жуликов и остатков Упивающихся, которых серьезные парни считали шпаной.

Гермиона усмехнулась над последним словом.

— Кстати, Рон тоже был со мной в ПНВ. Где-то месяцев через шесть меня приняли в мракоборческий центр, и начались вещи посерьезнее тупых отморозков.

— Как интересно, — мрачно сказала Гермиона. — Меня сейчас вырвет. Рон тоже был с тобой?

— Нет, он остался в ПНВ. Потом совсем ушел из Министерства.

Гарри вкратце рассказал о судьбе Рона, и Гермиона спросила об их отношениях. Гарри замялся и сказал, что они нормально общались.

— Просто, это он — мракоборец, Гарри.

От этой информации Гарри задумался и упер глаза в потолок.

— Дела… Это Рон, значит. Почему? Почему не я?

— Ты не захотел идти в Министерство. Я считаю, ты правильно сделал. Сам говорил, что неприятностей тебе хватило.

— Но это была моя мечта с детства, со времен Хогвартса, ты что, забыла? Это просто похоже на бред.

Гарри встал и принялся ходить из стороны в сторону перед Гермионой.

— Я помню, Гарри. Это всего лишь мечта, юношеский максимализм. Ты и так прошел войну. Послушай меня, то, что ты рассказал, оно очень похоже на правду. Но если вспомнить факты, то становится ясно, что у тебя все перепуталось в голове.

— Всегда кто-то лжет. Либо твои факты, либо…

— Факты не лгут никогда.

— Если их правильно прочитать. А что, если ты ошибаешься? Значит, где-то будет допущена ошибка.

— Что ты такое говоришь? Я не понимаю.

— Мы что-то упускаем, в этом-то и ошибка.

— Ты продолжаешь нести кретинический бред. Я больше не хочу это выслушивать. Завтра ты покажешься Тики, и мы узнаем что с тобой.

Вечерело, и Гарри снова попросил Кикимера принести еды. Гермиона отлучилась в больницу и дала Гарри четкие инструкции: «никуда не высовываться до её возвращения». Но солнце уже клонилось к западу, а она всё ещё не вернулась, и Гарри начал чувствовать себя забытым и ущербным.

Он поднялся на второй этаж и нашел небольшой кабинет рядом со спальней. Гарри прошелся взглядом по полкам с книгами и с интересом задержался на рабочем столе возле окна. На нем лежали открытыми несколько книг, Гарри подошел ближе и посмотрел на обложки: «Магические синдромы», «Забвение», авторства того хрена с фамилией Тики, и «Введение в психоанализ» З.Фрейда. Брови Гарри взлетели вверх. Неужели Гермиону и такое могло заинтересовать?

Гарри сел за стол. На Гриммо он запирал свои документы, чтобы Джинни не могла залезть в них и увидеть что-то, что ей бы не понравилось или взволновало. Она, похоже, так и не смогла взломать его несложный пароль. А тут как он мог их запаролить? Букля? Молния?

Гарри взялся за ручку верхнего ящика и обнаружил, что он не заперт. Внутри лежали какие-то свитки, и Гарри начал перебирать их. Это были школьные работы, подписанные учениками. Он не мог припомнить ни одну из фамилий, которые мелькали перед глазами. Вдруг он узнал свой почерк и сначала не поверил глазам, но, встречая всё новые и новые корректировки, которые, очевидно, именно он вносил в работы студентов, все сомнения разбились о скалы реальности.

В нижнем ящике Гарри увидел изумрудную надпись: «Г. Дж. Поттер» на корешке толстого журнала. Под ним он нашел старый альбом, который ему подарил Хагрид. Гарри открыл его, и у него дрогнули руки. Он знал эти фото наизусть, они были один в один как в его памяти. Гарри пролистал страницы, пока не остановился на девяносто шестом. В этот год у него еще было время для фоток с друзьями и Джинни, но следующие два года выпали из его жизни и навсегда утеряны. Он оставил себе только вырванную страницу из «Ежедневного пророка» со своей фотографией и заголовком: «Нежелательное лицо №1». А дату Битвы за Хогвартс наверняка занесут в учебники истории.

Гарри отвлекся, погружаясь в воспоминания, и машинально перевернул страницу. Когда он снова опустил глаза, то вцепился в альбом. Откуда это? На фотографии он, вместе с Джинни, Роном и Гермионой снова были в Хогвартсе, они вчетвером стояли в Большом зале, улыбались ему и дружно махали. Какой это год, неужели девяносто восьмой? Значит, после Битвы, в сентябре, он вернулся в Хогвартс?

Гарри перелистнул страницу и задержался на фотографии Гермионы в гостиной Гриффиндора. Она сидела на диване, погруженная в книгу, но вдруг оторвалась от учебника и, заметив фотографа, округлила глаза и бросила подушку прямо в камеру. Видимо, кто-то хотел сфотографировать ее тайком, отчего фото получилось таким милым и естественным. Наверное, поэтому Гарри решил вставить ее в альбом.

Дальше он увидел себя и Рона в парадных мантиях на фоне украшенного зала. Похоже, вечеринка. Гарри пробежался по страницам, но, увидев большую фотографию своего курса, в шапочках и мантиях, внимательнее рассмотрел ее и заметил среди студентов лицо Невилла Долгопупса. Он, значит, тоже там был.

Гарри захлопнул альбом. Хватит, уже довольно. Ему пришла в голову идея. Что если на время сбежать в Нору? Он всё равно считал её своим вторым домом. А что? Почему бы и нет. Вероятно, он найдет там Рона и наконец-то увидит Джинни. Идея хорошая, вот только…

Только была одна настырная кучерявая проблема, от которой просто так не избавишься. Она наверняка догадается, куда он мог отправиться, кроме как на Гриммо. Был еще один способ уйти, хоть и небезболезненный и совсем не приятный.

Гарри, зажав альбом, добежал до спальни и открыл гардероб. Бисерная сумочка быстро нашлась среди вещей, Гарри схватил ее и начал сбрасывать туда вещи, а сверху сунул альбом. Он обязательно потом вернет сумку, как только сможет. Ему просто надо подумать.

Гарри закинул ее на плечо и спустился на первый этаж, по дороге добыв чистый пергамент с пером, заторопился в гостиную. Он опустился на диван и застрочил:

«Прошу, не ищи меня. Прости, но это твоя жизнь, не моя. Мне нужно самому разобраться с этим. Завтра встретимся в Мунго, как и договаривались. ГП»

Бросив записку на кофейном столике, он кинул порох в горящий огонь.

— Дырявый котел, — сказал он зеленому пламени.

В баре, куда сразу попал Гарри, его встретила тяжелая духота, а царивший в нем сумрак только добавил раздражения. Почему ему не пришло в голову снять комнату в другом место? Он приперся вечером, аккурат, когда зал паба был набит народом. Гарри схватил ключ и быстро покинул бар, поднявшись в комнату, откуда сразу трансгрессировал.

Уже успело слегка стемнеть, но духота на улице все еще держалась. Гарри за секунду взопрел и почувствовал, что челка прилипла ко лбу. Он переживал, что окажется дальше, чем хотел, и будет бродить по полю весь мокрый и в темноте. Но он появился прямо рядом с домом и постучал в дверь Норы. Вдруг Уизли уже совсем отвыкли от его визитов или вообще не пустят на порог?

— Гарри!

Молли обрадованно улыбнулась и впустила его. Точно ничего не изменилось, и она до сих пор была его тещей. Хотя о чем это он? Она почти заменила ему мать, глупо было предполагать, что она когда-нибудь сможет его выгнать. Что бы он ни учудил.

Гарри горячо обнял ее:

— Как вы?

— Всё в порядке. Все хорошо. А ты что здесь делаешь в такое время и один? — забеспокоилась она, не скрывая тревоги.

Возможно, Джинни уже поделилась с матерью информацией о его болезни. Бесспорно, когда живешь с ней в одном доме, только совсем дурак не сделал бы этого.

— Всё в порядке. Просто заскочил повидаться с Роном, — занервничал Гарри.

А к кому он еще мог прийти, не к Джинни же? Смешно.

— О, проходи к столу, Гарри, не стой у двери. Хорошо, что он сегодня не на дежурстве. Присылал сову, что скоро вернется. Дождешься его?

— Прекрасно. — Гарри вошел на кухню и, стащив кусок пирога со стола, засунул в рот.

Он не решался прямо спросить у Молли дома ли ее дочь. Может, Джинни сама услышит его голос из спальни и спустится? И ему больше не придется делать вид, что он зашел просто поболтать с Роном.

— Гермиона на работе, — сказал Гарри. Ему становилось всё более неловко.

— Хорошо, что ты не унываешь, Гарри. Она такой человек, домашние хлопоты ей не по душе.

Вот кого он точно не собирался обсуждать сейчас. Хоть в одном подфартило — похоже, Молли не в курсе его «проблемы».

— А жаль, потому что женщина должна создавать уют для мужа. И будущих детей, — сказала, улыбаясь, Молли, но Гарри сделал вид, что его заинтересовал узор на скатерти.

Интересно, и часто он сюда захаживал в свободное время? Не успела ли семья Уизли уже привыкнуть к его таким визитам? Как назло тут же напросились тревожные мысли и подозрения: что если Гермиона не промахнулась с выводами, и возможность его романа с Джинни действительно существовала. Гарри сразу же стало пакостно, словно кошки насрали в душу. Неужели он мог так поступить с ней?

— Может, уже устроим вечеринку здесь, у нас? Это было бы прекрасно. Соберемся все вместе, как раньше.

— Э-э-э, наверное.

— Ну что ты? Джорджу это так необходимо.

Черт, Рон! Тащи уже домой свою задницу, твою мать. Хватит торчать на работе.

— Нам всем. Мы так давно не собирались семейным кругом. Все мне только сов шлют, — продолжала она, едва не плача.

— Хорошо, спасибо Молли. Я подумаю над предложением.

— Вот и славно. Ну ладно, подождем, когда уже мой сын-мракоборец, вернется со службы.

Мерзавец!

«Спокойно, Гарри. Не устраивай скандалов, раз пока всё тихо. Нечего выдавать себя», — отрезвил его внутренний голос.

Гарри уже съел половину пирога, пока Молли развлекала его болтовней. Джинни так и не появилась. Наверное, на сборах. Или просто не жила у матери? Только через час, который Гарри провел в гостиной, огонь в камине (наконец-то!) заиграл зеленым, и в комнату вошел его рыжий друг в рабочей форме, а за ним выскочила и Гермиона.

И почему он не удивлен.

— Западня, никак иначе, — пробубнил Гарри.

— Гарри! Мам, — воскликнул Рон, отряхивая мантию. — Тут такое дело.

— Молли, здравствуй, — отрезала Гермиона, — не могла бы ты оставить нас с Гарри на минуту. Прошу.

— Что-то случилось? — забеспокоилась она.

— Конечно, нет. Просто нужно переговорить.

— Да, мам, всё нормально, — успокаивающе сказал Рон.

Миссис Уизли ушла в кухню, и Гарри печально глянул ей вслед. Молли-Молли, ты-то уйдешь, а мне останется только грохнуть твоего сына-недоумка.

— А, сладкая парочка, — устало усмехнулся он, и Рон с Гермионой переглянулись.

— Я же говорила, — сказала она, а Рон печально посмотрел на него.

— Я ждал тебя. Какого черта ты и ее сюда притащил? Или скажешь, она сама приперлась?

— Извини, ты не возражаешь, если я тут побуду? — съязвила Гермиона. — Я испугалась. Кто знает, что тебе взбредет в голову сделать с Роном.

— Гарри, она отправила мне сову на работу и сообщила, что ты исчез. Я ничего не понял и решил навестить вас. Короче, прихожу к вам, а там она. Одна, взвинченная…

— Я всё рассказала Рону. Вернись домой, пожалуйста.

Гермиона старалась сохранять спокойный вид, но сжимала кулаки. Наверное, решила взять на аргументах.

— Черта с два, сама уходи отсюда и оставь меня в покое. Мы с Роном неплохо проведем время без твоего надзора.

Он наконец-то ощутил себя в своей тарелке. Рон и Гермиона вместе. Как же это знакомо и привычно.

— Я же тебе всё написал в записке. Что тебе еще не понятно?

— Ты думал, я куплюсь на это? Да, тебя, видимо, в Мунго придется вести только под «Империусом».

— Мерлин, как же я уже устал от этого дерьма, — вздохнул Гарри.

— Правда, Гарри. Может, тебе стоит послушать Гермиону, она дело говорит.

— Спасибо за поддержку, Рон, — одобрительно кивнула она.

— Я сказал это, чтобы ты уже успокоилась. Серьезно, с вами рядом опасно находиться. Я уже чувствую, что мои волосы вот-вот задымятся.

— Хорошее отношение только во вред, — покачала головой Гермиона. — Знаешь, что!

— На твоем месте я бы не стал доверять ей, Рон. Того и гляди вырубит нас обоих сонными чарами, и тут уж с ней не поспоришь.

Рон покосился на Гермиону и опасливо отодвинулся от нее на шаг в сторону Гарри.

— Всё было не так. Не слушай его, Рон.

— Именно так. Может, это она сводила меня с ума все эти годы, чтобы навсегда привязать к себе? Я видел твои книги.

— Попробуй объяснить идиоту, что он идиот!

— Ладно, что мне сделать, чтобы ты мне поверила? Если я не явлюсь завтра в назначенный час, то Рон сожрет свое удостоверение. Идет?

— Что? Черт, Гарри, не смешно. Что ты еще выдумал?

Гермиона мельком глянула на Рона.

— Идет, — сказала она. — Но я вас здесь вдвоем не оставлю.

— Герм, ну реально, — вмешался Рон, — с нами всё будет в порядке. Завтра верну тебе Гарри в целости и сохранности. Иначе… ты знаешь что.

— Прекрасно! Завтра, в девять часов утра, я жду тебя в вестибюле. И только попробуй опоздать.

Мисс «Железная хватка» смерила Гарри и Рона своим самым убийственным взглядом и исчезла в камине.

— Ты думаешь, с ней все будет в порядке? — спросил Рон озабоченно.

— Конечно, что с ней может серьезного случиться? Уснет за книгой, — хмыкнул Гарри. — Это не опасно.

— Просто она останется дома одна, когда ты здесь.

— Успокойся Рон. Уверен, такое с нами не впервой, — задумался он.

— Что, ты уже терял память раньше?

— Чего? Нет, конечно, я не о том. Ладно, мне, вообще-то, нужно тебе кое-что показать.

Тут в гостиную вернулась Молли и, не найдя Гермиону, с сожалением проворчала, что зря она не осталась на ужин. Гарри с Роном синхронно закивали и переглянулись.

— Давай смоемся, — шепнул Гарри.

Они поднялись в комнату, и Гарри обежал её глазами. Все осталось на своих местах, словно не было этих лет, и они всё ещё в девяносто седьмом. Только со стен исчезли плакаты. Теперь их украшали вырезанные статьи из «Пророка». Гарри подошел ближе. «Задержание в Эшере», «Им грозит Азкабан!», «Интриги, расследования…», «Кровь и любовь».

Мм-да, похоже, Рон следил за прессой и вырезал буквально любое упоминание о себе. Вот же… павлин надутый!

Гарри зло плюхнулся на кровать, а он сел рядом на стул и теребил рукав.

— Только никому, ты понял? — предупредил Гарри.

— О чем речь, могила. Но, Гарри, разве тебе не следовало бы…

— Вот уж нет! — сказал Гарри и вытащил из сумки альбом. — Смотри. Вот эта.

Гарри открыл фотографию, где они, с Гермионой и Джинни, стояли в Большом зале. Рон объяснил, что они вернулись в Хогвартс, чтобы закрыть пропущенный год.

— А ты что, не узнаешь это место? — испугался Рон.

— Конечно узнаю. Хогвартс-то я знаю! Я не помню, чтобы возвращался туда в девяносто восьмом.

— А что, было прикольно. Это Невилл нас щелкнул. Оказывается, тебе потом фотки отдал. Вот гаденыш, со мной не поделился…

Гарри пролистал страницы и показал фотографию их вдвоем в парадных мантиях.

— Прикол, это же с вечеринки. Начало учебного года, — воскликнул Рон. — Хотя ничего особенного. Я пригласил Гермиону, ты Джинни… правда, я перебрал тогда.

— Почему я не помню?! Эти фотографии я впервые вижу. Ладно, есть еще одна.

Он вернул страницу назад и показал ему Гермиону с книгой.

— Вау, — вздохнул Рон. — Она здесь, такая… не знаю.

— Это твоя фотография? Ты ее сделал? — занервничал Гарри.

— Нет, Гарри. Это же твой альбом. Я понятия не имел.

Гарри захлопнул альбом и застучал пальцами по столу.

— Это всё, дальше что там?

— Не смотрел еще, — хмуро ответил он.

— Ну, так давай, поглядим.

— Что ты хочешь увидеть, голую Гермиону? А она наверняка здесь есть. Хочешь, найди, полюбуйся.

Он был уверен в этом, потому что однажды уже сфоткал Джинни в постели, едва прикрытую одеялом.

— Да ладно тебе, Гарри, — обиделся Рон. — Что ты в самом деле? Как будто я не друг тебе.

— В том-то и дело, Рон, в том-то и дело! Ты мой друг, но я-то, я-то — другой. Чей это альбом? Мой. Но эти фотки, они — не мои. Проклятье! Я просто не знаю, как мне быть.

Рон вздохнул и почесал подбородок.

— М-да… а хочешь, двинем в Хогвартс завтра? Может, ты что-нибудь вспомнишь?

— Было бы неплохо. Только завтра, возможно, не получится. Меня же, наверное, упекут.

Гарри расширил глаза и провел большим пальцем по шее.

— Так ты скажи им, чтобы не трогали тебя.

Гарри хмыкнул. Дурак, что ли?

— Окей, если они меня выслушают, то непременно, Рон. Жаль только, что я знаю так мало. Хотелось бы больше информации. Говоришь, Невилл нас фоткал?

— Когда встречу его, репу начищу, — пробормотал Рон.

— Постой. Ты часто его видишь?

— Конечно, Гарри, — рассмеялся он. — О чем речь ваще, он же мой зять, ну ты даешь!

— Повтори-ка еще разок, что ты сказал? — не понял Гарри.

— А, черт! Ты же забыл… я болван.

— Я убью его! Почему он еще жив?

Гарри вскочил, но Рон перехватил его за плечи.

— Не пори горячку! Дружище, все нормально, ты, главное, дыши глубже. Всё, садись.

А ведь Джинни разговаривала с Гермионой сегодня днем, и она ни хрена ему не говорила. Просто ни хрена!

— То есть, пока мы втроем шлялись по лесу Дин, и еще черт знает где скрывались от егерей… Там, в Хогвартсе, этот упырь с Джинни….

— Ну не совсем так. Но примерно, да. Он затевал бунты, терпел пытки и между делом подбивал клинья. Но ты же сам отпустил её, забыл?

— Да, но… — сказал Гарри и задумался.

Что-то тут есть. Это совпадает!

— Совпадение, Рон, — воскликнул Гарри. — Я это знаю, потому что я был там с вами. И в Битве с Лордом я дрался. Все это случилось. И я уничтожил его.

Гарри в ожидании посмотрел на Рона. Что он скажет?

— Да, ты его уничтожил. Бам! И нет его.

— Ты думаешь, это правильно, так говорить? Просто кое-кто считает, что он типа самоубился.

— Но ты же завалил Лорда, Гарри. Так всё и было. Я помню как сейчас, как вы стояли в Большом зале.

— Вот именно, вот правильно говоришь, — Гарри хлопнул его по плечу. — Ладно, опустим это. Выходит, всё изменилось именно с Битвы. Что же такое там случилось, что я всё потерял?

— Может, всё-таки посмотрим, что там дальше? — предложил Рон и зевнул.

Гарри и сам чувствовал себя разбитым, словно до этого не провалялся почти сутки в постели.

— Думаю, на сегодня хватит. Извини, но я жутко устал. За сегодня столько случилось, у меня уже голова пухнет. Я пойду. Завтра увидимся. Надеюсь.

— Ты вернешься к Гермионе? — спросил Рон задумчиво.

— Нет. Хватит с меня на сегодня мозгоедства. Иначе на завтрак ей уже ничего не останется, и она, с голода, примется за другие мои органы. Сечешь, о чем я?

— Фу! — скривился он.

— Вот и я о том же. Я в «Котле» остановился. Может, составишь мне компанию?

— Не, мне завтра рано на работу. И, ты же слышал Гермиону.

Так и остался маменькиным сынком. Послушный маменькин сыночек.

«К ноге, пес!» — почему-то представил он Гермиону.

— И на том, спасибо. Я пойду, пожалуй.

Гарри не устоял и опрокинул в себя пару рюмок огневиски в баре. Детали, которые он узнал, и последовавшие за ними мысли и переживания не желали покидать его голову. Гарри выпил еще. Если бы не эта придурошная, из-за которой он обязан завтра встать с утра пораньше и, желательно, со свежей головой, он бы сделал одно-единственное, что давно уже хотел и должен был: забылся настолько глубоко, насколько позволяли запасы спиртного. Гарри кинул монет в рюмку и сполз со стула у стойки, поднялся к себе в номер. Только закрыв дверь, он, не раздеваясь, запрыгнул прямо с порога на кровать.

Как же охота ни о чем не думать. Вот бы сразу заснуть. Катись все колбаской!

Гермиона сидела за столом. «Ты ведь не убийца. Убийца. Ты…» Её лицо на глазах трансформировалось в бледную змееподобную морду с красными глазами. Но и она зарябила, словно отражение в воде. Цвета наплывали друг на друга, смешиваясь как краски, и всё погасло. Не вдруг, постепенно…

Тяжелые веки не поднимались, через черноту в глазах едва пробивался свет. Ему невозможно пошевелиться, он скован, тело не подчиняется, точно чужое. В темноте послышались чьи-то глухие шаги и встревоженный женский голос сказал: «Учащается сердечный ритм. Появилось дыхание!» Это нисколько не взволновало. Разум погрузился в апатию. Звуки долетали, словно издалека.

Вдруг он уловил слабый цветочный аромат и ощутил на руке что-то теплое, как прикосновение. Из глубин тьмы всплыли быстро сменяющие друг друга картинки, как череда кадров: длинные огненно-рыжие волосы, смешные веснушки на щеках, яркие карие глаза.

«Ты не выберешься!» Как только он услышал этот властный голос, Джинни исчезла. Ноги и руки обвили веревки, словно Дьявольские силки, и потянули куда-то вниз. Снова.

«Я здесь! Почему вы не видите меня?! Помогите. Освободите!» — закричал он. Казалось, все, кто был поблизости, должны были оглохнуть от его криков. Но никто не отвечал на зов, только тихие голоса окружали, они смешивались в один и что-то неразборчиво шептали в пустоте.

Гарри дернулся и проснулся, хватая ртом воздух, как рыба. Он приподнялся на руках и смотрел вперед невидящим взглядом. Черт! Что еще за кошмары его преследуют?

Свечение у стены привлекло внимание Гарри, и он, сместив взор с одной точки, увидел серебристое животное. Это была выдра. Она плавала в воздухе, металась от потолка к полу, иногда проделывая финт Вронского.

— Ты пришла меня будить или убить?

— Вставай, Гарри! — ответила ему выдра и растворилась в воздухе.

Гарри с минуту сидел на жестком матрасе, разминая шею и корчась от боли в пояснице. Похоже, он всю ночь проспал в одной позе. Может, от этого ему снятся ужасы?

Он вспомнил ледяной голос из сна, и у него непроизвольно вылетело: «Б-р-р». Он как будто уже слышал его, или что-то подобное с ним недавно случилось?

— Надо это обсудить, — сказал Гарри. — Вставай быстрее, тряпка.

Гарри глянул на часы и обмер. Он почти опоздал.

* * *

В шумном вестибюле Мунго, у справочных, сгруппировался народ, постоянно раздавались стоны и странные звуки, потому что рядом, на лавках и стульях, устроились всякие страдальцы и бедолаги, которым не повезло с заклятием или зельем. Кто-то даже квакал. Гарри хмуро глянул на соседей, отчего те сразу замолкли, и возвратился к чтению «Ежедневного пророка», который он стащил со стула и сам же сел туда.

Почему он должен ждать? Куда же делась ваша святая пунктуальность?

Вдруг поверх газеты в толпе людей Гарри заметил кудрявую голову с пучком на макушке и сразу вскочил со стула.

— Гермиона, — крикнул Гарри, махнув рукой и свистнув.

Она, заметив его, решительно рассекла людской поток, и ей даже уступали дорогу. Гермиона пробралась к Гарри и злобно зашипела:

— Что за поведение? Тут нельзя орать и свистеть, это же больница!

— Ты это им скажи, — Гарри указал в сторону стульев. — Вы слышали? — строго проговорил он стонущим. — Здесь нельзя громко орать.

Гермиона дернула его за собой и стала проталкиваться в сторону лифтов. Гарри не сразу заметил на ней лимонный халат. Он постоянно сталкивался с кем-то и сильнее надвинул на глаза кепку, чтобы избавиться от назойливых лиц.

Гермиона первой добралась до лифта и щелкнула кнопку:

— Что это с тобой? Вы что, всё-таки пили, да? Вы пили с Роном. Так и знала.

— Да угомонись ты, — ответил Гарри. — Всего пара рюмок. Без Рона.

За ними уже успела выстроиться очередь из таких же желающих.

— Ты представляешь, что сейчас будет? Ты понимаешь, что тебя ждет? — заговорила она вполголоса, приблизившись к Гарри.

— Да какая разница. Перед смертью, как говорится…

— Ты идиот!

— А ты тогда кто? Какого хрена я ждал так долго в этом гадючнике?

Двери вызванного лифта открылись точно в тот момент, когда Гарри проговорил последнее слово. Люди сразу начали выходить, и некоторые удивленно на него оглядывались. Среди них было несколько человек в таких же халатах, как у Гермионы. «Здравствуйте, здравствуйте», — поздоровалась она. Ее щеки уже покраснели, словно Гермиона была только с мороза.

— Входи, — грозно процедила она сквозь зубы. — Живо, — и, толкнув Гарри в бок, вошла следом. Их тут же придавило к задней стенке волной остальных людей, и лифт, наполнившись до отказа, начал медленно подниматься.

— А народу не многовато? — спросил Гарри у Гермионы, прижатой к нему крупной женщиной. — Сегодня прям форс-мажор какой-то.

— Тут почти всегда так. Бушует грипп, еще и вирус Драконьей оспы так некстати.

Кто-то чихнул и высморкался, и Гарри высунул руку, закрыв рот и нос.

— Спасибо тебе, Гермиона, — склонившись к её лицу, сказал он через ладонь. — Мне еще заразиться не хватало.

— Успокойся, — улыбнулась она и уткнулась ему в плечо. — Ты привит.

— В самом деле? — Гарри опустил руку, ее волосы щекотали щеку.

Лифт постоянно останавливался, не пропуская ни одного этажа, в кабине становилось все меньше людей и больше свободного пространства. Гермиона, закончив смеяться, отодвинулась от Гарри и бросила:

— Прости.

— Было не больно, почти, — подмигнул ей он.

Когда лифт поднялся на пятый этаж, в кабине, кроме Гарри и Гермионы, осталась всего пара человек. Двери открылись, и они в молчании вышли в приёмную залу отделения. Здесь было не так много людей, как на других этажах, от силы человек десять больных в серых ситцевых пижамах, среди которых постоянно мелькали лимонные халаты. Тихую атмосферу покоя почти не нарушали громкие разговоры. Они свернули от лифта направо и пошли по коридору мимо палат. Гарри почувствовал, что у него вспотели ладони.

— Молчи, если не спросят, — тихо заговорила Гермиона. — Лучше говорить буду я.

— Как он тогда поймет что со мной, если я ему все не объясню?

— Он в курсе. Мы с ним все уже обсудили.

Они снова свернули и прошли несколько дверей с табличками. Гарри заметил на них имена. Должно быть, это кабинеты целителей.

— И я уже описала все детали в твоей карте, — заговорила Гермиона, но Гарри не слушал и сказал одновременно с ней:

— Хотя да, ты права. Но есть еще кое-что, что тебе следовало бы знать.

— Что, прости?

— Что?

Они одновременно остановились и посмотрели друг на друга.

— Спокойно, — сказал Гарри, хмыкнув. — Не переживай ты так.

— Смысл мне волноваться. Это не я вчера пила огневиски перед приемом у специалиста по расстройствам ментального здоровья.

— Ты не слушала, что я сказал? Нужно кое-что обсудить.

— Сейчас не время.

Он увидел, что они подошли к кабинету с табличкой: «Янус Тики». Гермиона вошла и, кивнув, сказала:

— Проходи, Гарри. Знакомься.

В довольно просторном помещении горел камин, хотя на улице был летний зной; Гарри увидел слегка седого темноволосого мужчину. Он величаво восседал в кресле, а чуть дальше, почти напротив камина, стояли еще два, вероятно для них.

— Итак. Для начала представлюсь, — сказал мужчина, вставая. Он слегка картавил, что придавало его облику простоты: — Хоть мы уже знакомы заочно.

Гермиона, не дожидаясь Гарри, села возле небольшого окна.

— Профессор Янус Тики, — представился целитель, пожав руку Гарри. — Для меня честь наконец-то встретиться с вами лично.

Гарри не дал бы ему больше шестидесяти, но Янус был вовсе не похож на «добренького дядечку». Его пронзительные серые глаза точно заглядывали в душу, отчего Гарри стало некомфортно. Он коротко поблагодарил Януса, и тот сухо улыбнулся.

— Присаживайся, Гарри, — сказала Гермиона, указывая на соседнее кресло.

— Гермиона что-нибудь говорила о том, что вас ждет? Как она обрисовала вам ситуацию? — спросил Янус, тоже вернувшись на свое место.

— Он в курсе, Янус. К чему формальности? Давайте перейдем сразу к делу.

— Она упоминала кто вы. В общих чертах, — вставил Гарри, не дожидаясь, пока она закончит. — Вроде вы занимаетесь помешанными.

— Вот как. Я действительно консультирую душевнобольных. Но не только. Основная моя специализация — волшебники, страдающие расстройствами памяти, и лечение расстройств личности. Я думаю, нам с вами не стоит спешить, иначе можно упустить детали.

— Как считаете нужным, профессор, — проговорила Гермиона.

Гарри скосил взгляд в её сторону. Она сидела с непроницаемым видом, в точности как за своим столом в кабинете Министерства.

Почему обязательно надо делать это? Для чего прятаться за маской? Ведь она совсем не такая.

— Перейдем на ты, Гарри, не возражаете? Для разрядки слишком, скажем так, официальной обстановки.

— Окей, я не против.

— Я так понимаю, мне бы следовало начать за Гарри, — сказала Гермиона. — Возможно, стоило бы разъяснить всё более четко.

— Да, это верно. Диалог с пациентом меня больше устраивает.

Гарри хмыкнул — «диалог с пациентом»… Будто его пациентом была сама Гермиона.

— Два дня назад у Гарри случился приступ. Ночью он потерял сознание, было очень слабое дыхание, плохо прощупывался пульс и резко упала температура тела.

— Долго ли длился приступ? — спросил Янус.

— Часа четыре. Я точно не уверена.

— Почему вы сразу не обратились в Мунго?

— Я решила, что могу сама справиться. Нелогично еще срываться и бежать куда-то.

— Продолжай дальше, Гарри.

Гарри, начиная уже засыпать, встрепенулся. Целитель сосредоточил на нем проницательный взгляд.

— Ты что-нибудь запомнил из того случая? — спросил Янус.

— Ну, я помню мало. Боль в основном, холод.

Гарри сразу вспомнил об утреннем кошмаре. Пустота, беспомощность, чьи-то голоса. И запах духов Джинни, затем снова тьма и шепот. Не связано ли одно с другим?

— Гарри ничего не помнил, когда очнулся, — продолжила Гермиона. — Он едва говорил. У него был сильный озноб и спутанность сознания.

У Гарри появилось ощущение, будто Гермиона на курсах мракоборцев и сдавала вступительные тесты на стрессоустойчивость. Взгляд Тики сверлил ее, будто он хотел увидеть ее душу. Или, может, он просто представлял ее голой? Гарри подавил смешок.

— Воспоминания так и не вернулись, — заключил Янус.

— Верно, — сказала Гермиона. — Он ничего не помнит из своей настоящей жизни. Возможно, когда случился приступ, у него были галлюцинации, что вызвало спутанность сознания. И он продолжает верить в них, принимая за реальность.

Целитель кивнул.

— У меня не было галлюцинаций, — сказал Гарри. — Там ничего не было, ничего. Только темнота, боль и холод. Я уже говорил. Сначала я был в одном месте, миг, темнота, и очнулся уже совсем в другом. А все, что было до тьмы, исчезло.

— А что было, Гарри? — спросил Янус.

Гарри вкратце рассказал, кем был до приступа, указал на Гермиону, добавив: «И рядом — не она», и заметил, что она сложила руки на груди.

— Был у тебя в практике бред такого рода, Янус? — колко взглянув на Гарри, спросила Гермиона.

— Чтобы увидеть картину полной, копнем немного глубже и позволим себе окунуться в прошлое. В нем что-нибудь отличается, Гарри?

— Я думал над этим. И выяснил, что всё началось с Битвы за Хогвартс в девяносто восьмом. Многое сходилось до этого момента, но потом всё стало развиваться по-другому. Свой последний год в Хогвартсе и все, что было следом, я уже не помню.

— Там вы сражались лицом к лицу с Сами-Знаете-Кем и его приспешниками. Это сильнейший стресс и нечеловеческая нагрузка. Он мог убить, либо нанести такие увечья, которые оставили бы тебя, Гарри, на всю жизнь инвалидом. Но ты остался цел и невредим, притом, что Лорд погиб. Как тебе удалось победить столь могущественного темного мага?

— Там было всё запутано, Янус, — сказала Гермиона, — но одно могу сказать точно, Бузинная палочка уничтожила его. Лорд погиб от собственного заклинания.

— Всё было не совсем так. От меня требовалось выполнить одно условие. Бузинная палочка не смогла бы уничтожить его, если бы я не сделал этого.

Гермиона сердито выдохнула и повернулась к окну.

— Что же ты сделал, Гарри? — с интересом спросил Янус.

— Я был его крестражем, и он должен был убить меня.

— В тебя попало смертельное проклятие?

— Да. Я бы умер, если бы не захотел вернуться назад. И я вернулся.

— Это же объясняется, — вмешалась Гермиона. — В нем погибла часть души Волдеморта, но Гарри не умер сам. Он был в коме.

— Не исключена и клиническая смерть.

— Вообще-то я стоял на вокзале Кингс-Кросс. И там встретил Дамблдора и осколок души Волдеморта.

— Ты не был на вокзале, Гарри. Это называется кислородным голоданием, — сердито сказала Гермиона, и Гарри повернулся к ней.

— Это вызывает галлюцинации, — кивнул Янус задумчиво. — Но, согласитесь, много ли мы встречали людей, два раза переживших смертельное проклятье?

Гарри и Гермиона, как по команде, одновременно посмотрели на Януса.

— Это, бесспорно, могло вызвать расстройство нервной системы, многих систем. Уж ментального-то состояния определенно.

— Вы тоже считаете, что я просто сошел с ума?

— Прошло пять лет! Как это связано с приступом два дня назад? — начала уже закипать Гермиона.

После коротких раздумий, точно он рассуждал: говорить этим глупцам, или нет, — Янус ответил:

— Летаргический сон. Вот ответ.

— Что?! — воскликнула она.

— Или «мнимая смерть». Ментально ты едва не погиб.

— И это, похоже, хреново, — Гарри нахмурился и вытер лицо.

— С чего ты взял?! В него впадают люди, испытывающие перенапряжение, слабость, апатию, недостаток сна. Мало того, это очень редко случается, очень.

— Что если клиническая смерть пять лет назад повлияла на организм? — возразил Янус. — С возрастом прибавился стресс, напряжение, какие-то разочарования, что только ухудшило состояние. Вот и наступил пик и срыв всех функций, организм для защиты впал в сон, почти кому.

— Еще чего? — вспылила Гермиона. — Какое перенапряжение и недовольство? С ним было всё в порядке. Я бы заметила. Конечно, заметила.

— Летаргический сон вызывает галлюцинации, в которые человек продолжает верить после пробуждения. У меня однажды была пациентка, страдающая этим состоянием, и нам с трудом удалось разбудить ее. Она забыла своё имя и стала считать себя совсем другим человеком. Всему причиной были иллюзии, в которых она пребывала почти полгода.

— Но он был без сознания всего несколько часов и очнулся…

Гарри задумался. Многое, что говорил профессор, сходилось. Выходит, он мог впасть в летаргический сон и перепутать желания с реальностью? Черт, что же получается? Разочарования, возможно оттого, что занимался не тем, чем хотел. Плюс, стресс и чувство вины от возможных измен с Джинни. А во сне он мог это всё иметь. Он точно мог перепутать?

Гермиона продолжала спор с профессором, точно от решения этого человека зависело жить ей, или ее, прямо здесь, казнят. Гарри было не интересно, о чем они спорили. Смысл оставался один, и не важно, кто здесь прав, а кто виноват.

Не все могло так гладко сложиться у него в голове. Он же слышал голос и продолжал видеть эту черноту. Во снах он словно был где-то, где искал выход, как из лабиринта.

— Этот случай не связан всё равно. Какое перенапряжение?! Гарри хотел учить детей.

Выходит, когда в него ударила «Авада» Волдеморта, у него была клиническая смерть.

— Стойте, — перебил их Гарри. — Когда я оказался на вокзале, я не знал всех путей. Я знал только про мир живых и мертвых. Но что если там могло быть еще что-то, чего я не заметил. Например, какой-то лабиринт. Возможно ли, профессор, переселение душ? Вы верите в это?

Янус откинулся на спинку кресла в задумчивости и через секунду ответил:

— Я предпочитаю доверять тому, что знаю и видел. Но всегда присутствует сама возможность, я допускаю существование неизведанного. Только богам все известно.

— Да, и великому Мерлину, — добавила Гермиона. — Ради бога, Янус! Вернемся к реальности.

— Скептицизм убивает чутье и интуицию врача, поэтому кто-то и не распутывает, на мой взгляд, заурядные случаи. Даже если кто-то блестяще справляется с работой.

— Существуют четкие рамки норм и правил, которых всем следует придерживаться. Ваше чутье и интуиция — всего лишь везение, а оно не продлится вечно.

Гарри шлепнул Гермиону по руке и спросил: — Значит, вы не оставите меня здесь?

— Этого не требуется. Как правильно сказала Гермиона, ваше состояние стабилизировалось. Вы здоровы, но вам потребуется покой. Желательно снизить уровень стресса, иначе есть вероятность, что приступ повторится.

— Круто, — выдохнул Гарри, вставая из кресла, и разогнулся. У него уже успела затечь спина.

Гермиона тоже поднялась и поправила халат.

— Меня пока не будет, Янус. Я отведу Гарри домой. Вечером загляну в отделение. И спасибо. За помощь.

— Гарри, — сказал Янус напоследок, — берегите себя. Не всё на свете зависит только от вас.

Они вышли из кабинета в молчании. Гермиона остановилась возле двери неподалеку от него, и Гарри заметил табличку: «Гермиона Грейнджер».

Гарри усмехнулся — фамилию она снова менять не стала. Впрочем, ему никогда не нравилась эта их идея с двойной фамилией Грейнджер-Уизли. Так что такой вариант хотя бы не резал слух.

Она вытащила палочку, и Гарри решился.

— У тебя с этим профессором, случайно, ничего не было?

— Что? Ты сдурел?

— Гермиона, признайся. Тебя же заводит, когда люди не уступают тебе и не хотят прогибаться?

— Иди к черту! — огрызнулась Гермиона и сразу огляделась.

Время приближалось к обеду, и в коридоре почти никого не было. Похоже, всех больных вернули в палаты, и целители разошлись по кабинетам.

— Дома поговорим, — сказала она тихо, но четко.

— Аж жуть как страшно. Но я же прав, да?

* * *

Гарри вышел из камина дома в Годриковой Впадине и почувствовал волны негатива, которые излучала Гермиона. Ощущение предстоящей взбучки не на шутку расстроило Гарри. Он хотел спокойно с ней обсудить все догадки, но она, вероятно, уже нашла для себя верное решение. Как и всегда это делала, сама посчитала нужным ни с кем ничего не обсуждать. Зря он вообще решил вернуться сюда. Ничего хорошего его здесь не ожидало. Надо было сразу вернуться в «Дырявый котел», а потом найти Рона.

Гермиона молчком обошла Гарри, но вздрогнула и вскрикнула:

— Рон! Какого черта ты тут ошиваешься?

— И тебе привет, Гермиона.

Похоже, они оба были каждый в своих мыслях, и не сразу заметили Рона, сидевшего за столом на кухне.

На ловца и зверь бежит. Только вопрос, кто здесь ловец?

— Я хотел тебя дождаться, узнать, как прошло. Поэтому отпросился ненадолго, и вот благодарность. Не успела войти, сразу оскорбляешь, — возмутился Рон и добавил без особой радости: — Вижу, и Гарри с тобой вернулся.

— Ты выбрал не лучшее время для заботы, — сказала Гермиона и остановилась рядом с ним.

Гарри обошел их с другой стороны от стола. Раз уж он здесь, то хорошо бы сварить еще кофе.

— Гарри, я думал, тебя в Мунго оставят. Ты же нездоров?

— Нет, как видишь, Рон. Ты, вероятно, очень волновался, да? За Гермиону.

— Прошло не очень? — Рон быстро перестроился на нее, напряженно следившую за Гарри, как коршун.

— Ты не представляешь, насколько отлично, — ответила она. — Нам столько удалось выяснить. И сделать выводы.

— Мы уже сделали выводы? — вздохнул Гарри. — И какие же?

— А такие, что я иду наверх собирать остатки твоих вещей. А ты возвращаешься в свой «Котел», либо в свой любимый особняк на Гриммо. Можешь даже в Хогвартс катиться. Выбирай, куда хочешь.

— Вот и поговорили, — нахмурился он. — Теперь ты меня гонишь, хотя еще вчера хотела вернуть?

— Тебе нельзя нервничать. Забыл, что сказал Янус? Раз без меня ты был счастлив, считаю с моей стороны ошибкой и насилием над твоей раненой душой удерживать тебя здесь. Иди куда хочешь.

— Так что случилось? — выпучил глаза Рон, отставляя кружку с кофе, который он пил до их прихода.

— Это всё был летаргический сон, Рон. Всему виной чертов сон. Потому что его тяжелая жизнь, которая тяготила его снова и снова, не давала ему радоваться и быть счастливым.

Гермиона схватила чашку, оставленную Роном, и, со всей силы размахнувшись, метнула ее в Гарри, прибавив еще и заклинание, которое он не успел распознать, потому что чашка неслась ему в лоб со скоростью бладжера. Он еле успел пригнуться, она пролетела в миллиметре над головой и со звоном разлетелась на куски о плитку на стене, оставив на ней черно-коричневое растекающееся пятно, словно ссадину.

— Он мечтал быть мракоборцем, — крикнула Гермиона, запуская вслед что-то еще, — мог стать отличным бойцом, если бы не я.

Гарри краем глаза заметил, что Рон вскочил, но не предпринял ни одного действия, чтобы как-то помешать Гермионе.

— Ты-то здесь при чем? — сказал он, сжав в кулаке палочку, на случай, если она еще вздумает что-нибудь запустить.

— Единственный раз в жизни переубедила этого человека подождать и не принимать необдуманных решений. Но, оказывается, — я ошиблась. Он так и продолжал мечтать об этом. И вот так я поплатилась за эту глупость. Всё было ошибкой.

Она, тяжело дыша, ринулась в коридор. Гарри бросился за ней, но на ходу столкнулся с Роном, и тот отлетел на два крупных шага в сторону, едва устояв на ногах.

«С дороги, мать твою!» — разозлился Гарри. Перед Роном живо возникла Гермиона, вставшая прямо между ними.

— Я так верила, что ты когда-нибудь согласишься на мои аргументы, что тебя будет все устраивать. Наивная дура.

Она все еще крепко сжимала палочку.

— Эй, ребят, — Рон опомнился за ее спиной и запротестовал. — Может, хватит уже! Вы же разнесете дом.

— А пускай, к черту. У него Гриммо есть!

— Можешь не пытаться взывать к моей совести. Хоть убей, но я не понимаю в чем виноват.

— Да, ты же просто жертва, Гарри. Жертва обстоятельств!

Заклинание слетело с конца ее палочки, он отпрыгнул, и оно с грохотом врезалось в стену позади.

— Я очень не хочу с тобой драться, Герм. Лучше опусти палочку по-хорошему.

Он отступил к лестнице, выставив обе руки перед собой.

— А я и забыла с кем говорю. Я же запросто могу сесть после этого!

— Или у меня будет отличный день, чтобы сдохнуть наконец-то.

— Что-то не помню, чтобы вы так ссорились. Это уже ни в какие рамки! Остановитесь, пока не поздно, — взмолился Рон.

— Всё выяснилось, и теперь все кончено, — проговорила Гермиона. — Ты не мог от меня что-то долго скрывать, и ты прокололся. Хоть и так чудовищно глупо.

— Я думал, ты не поверила ему. Ты же не веришь в такое, Гермиона. Где твоя сознательность?

— А мне ничего не остается. Бессмысленно спорить с фактами. А они кричат мне в лицо.

Она глубоко вздохнула и засунула палочку обратно в лимонный халат. Затем пошла вперед, на метр обходя Гарри.

— Объясни еще раз, Гермиона. — Рон побежал за ней. — Что это за хрень я только что услышал. Что еще за сон такой?

Гарри смотрел, как Гермиона поднималась по ступенькам. Она уходила, и Рон вдогонку, как назойливая муха. Неужели на этом все, вот так просто все закончится?

— Вот что бывает, Рон, когда выбираешь не ту женщину! — выкрикнул Гарри.

— Ах так! — по новой взорвалась Гермиона и, остановившись на середине лестницы, оперлась на перила. — Ты скотина, Гарри Поттер. Грязное похотливое животное! Я даже не собираюсь разбираться в том, что у вас там было с его сестрой. Я брезгую!

— Чего? — Рон спустился к Гарри. — У тебя что-то было с Джинни?

— Я не помню! — вскрикнул Гарри. — Но не исключено, — сказал Гарри и приготовился, если потребуется, отбивать даже «Аваду».

— Это отвратительно. Пускай и дальше останется в твоей больной голове, — скривился Рон.

— Не всё сходится, ты слышишь меня? — пихнув его, сказал Гарри и подошел ближе к Гермионе. — Возможно, так оно и есть, но, возможно, и нет. Было еще кое-что, что я хотел с тобой обсудить. Но я передумал. Раз ты только и делаешь, что орешь на меня, справляйся теперь с этим сама, в одиночестве. Рон, валим отсюда!

— Ага. Ты иди, я сейчас.

— Что? Ты останешься?

— Он прав, Рон, — вздохнула Гермиона, шмыгнув носом и вытирая глаза. — Уходи, прошу тебя.

— Я тебя больше не оставлю одну. Я уже один раз накосячил, больше не допущу этого.

— Ладно. Прекрасно. У тебя теперь пунктик, я понял, — сказал Гарри и развернулся от них по направлению к коридору. — Я ухожу. Потом пришлешь с ним мои вещи. Надеюсь, они будут целы.

— Ты думаешь, я способна опуститься до такого, — закричала она, но Гарри не стал оборачиваться, и ее слова летели ему в спину. — Это я больше не могу тебя видеть, и я тебя выгнала, понятно?!

Гарри переместился через камин в «Дырявый котел», поднялся к себе в номер и со всей силы пнул потертую деревянную тумбочку возле кровати. Это просто задница какая-то, просто жопа! Что теперь ему делать? Что?

У тумбочки тут же треснула ножка — мебель покосилась, лампа съехала и упала на рваный ковер.

Гарри решил не обедать в баре. Он вызвал Кикимера и, когда тот принес еды, Гарри понял, что совсем не проголодался, но принялся лениво жевать безвкусную котлету, точно сделанную из резины.

Все-таки нужно посетить Хогвартс. Возможно, там он смог бы представить себе свою прошлую жизнь. Тем более на носу сентябрь, и скоро начнутся занятия.

Теперь уж и его настоящее ожидало его там. Сейчас меньше всего ему хотелось возвращаться в особняк Блэков, а жить в этой убогой комнатушке совсем не вариант. Зато он мог бы остаться в Хогвартсе. Да, он дождется начала учебного года там. Если он препод, наверное, и собственный кабинет у него имелся?

Гарри трансгрессировал к Визжащей Хижине. Жара, которая преследовала его последние два дня, сегодня решила отступить: стало пасмурно и резко похолодало.

Гарри сделал глубокий вдох, наслаждаясь свежим деревенским воздухом. Собравшись с мыслями, он свернул на северо-запад и вышел к мощеной дороге, ведущей к Главным воротам Хогвартса.

Он специально выбрал Визжащую Хижину, чтобы не идти через центральную площадь Хогсмида с магазинами, кофейнями и книжными лавками. В середине дня там шаталось больно много волшебников… Гарри сейчас меньше всего хотелось столкнуться с кем-нибудь из местных, ведь слава и неиссякаемый интерес к жизни Мальчика-который-выжил не давали покоя никому. А особенно самому Гарри Поттеру. Спустя столько лет это невероятно бесило.

Ранняя осень уже позолотила верхушки деревьев. Сильный ветер завывал над гладью озера, которая просматривалась между стволами, и бил Гарри в спину. Он накинул капюшон. Добравшись до ворот, Гарри с удивлением заметил, что, несмотря на погоду, после этой вынужденной прогулки ему стало гораздо лучше. Он взял правее, сойдя с дороги к замку, и, взобравшись на пригорок перед озером, осмотрелся.

Он прекрасно помнил то время после Битвы, когда все жители замка — студенты, преподаватели и даже эльфы — участвовали в его восстановлении. Все тогда стали одной большой семьёй. Но всё, как оказалось, только временно.

Гарри, Рону и Гермионе предложили стажироваться в Министерстве. Кому-то из старшекурсников — в «Пророке», или других известных компаниях, кто-то стал членом квиддичной команды. Из-за такого «ажиотажа» Макгонагалл наскоро вручила им дипломы. А дальше — завертелось. Ведь не могло не завертеться… — с грустью подумал Гарри, потому что именно на этом заканчивались его воспоминания о Хогвартсе.

Печально, что я забыл столько времени, которое здесь проводил каждый год. Гарри было странно возвращаться сюда. Сейчас, со стороны, замок выглядел безлюдным и заброшенным. Словно Гарри был сбежавшим заключенным и искал себе укрытие, точно как Сириус много лет назад.

Поднимаясь по ступенькам на холм, Гарри прошел мимо хижины Хагрида. В огороде, вокруг нее, по огромным оранжевым кучам, сваленных в груды тыкв, то и дело прыгали вороны и дрались между собой за территорию. Гарри не стал останавливаться, только быстро поискал глазами великана, но не смог найти. Уж времени, чтобы навестить Хагрида, у него еще будет предостаточно.

Гарри тихо прикрыл за собой высокие и тяжелые дубовые двери и поднялся по парадной лестнице в Большой зал. Перед Гарри сразу же вспыхнули и загорелись факелы на стенах, но в зале было непривычно тихо, словно все специально попрятались от него. Даже привидения, от которых здесь обычно сложно отвязаться, сейчас не встретились ему на пути.

— Ау! — позвал Гарри. — Есть тут кто? Профессор Макгонагалл? Эй?

Только Гарри отчаялся кого-то дозваться, как навстречу выплыл Почти Безголовый Ник и радостно поприветствовал его:

— Наконец-то вернулся наш профессор!

— Рад видеть, Ник, — улыбнувшись, сказал Гарри, — Как дела?

Ник тут же затянул долгий монолог о том, как он невесело провел лето в замке без компании, гоняясь то за разными леди, то вызывая на дуэли Кровавого Барона. Гарри слушал и с удивлением отметил, что ему даже было забавно. Они болтали как хорошие товарищи, но, в отличие от Рона, Ник сейчас не вызывал у Гарри отрицательных эмоций. И, самое важное, призрак не говорил дежурных фраз вроде: «Как жена?» или в этом духе, а в основном рассказывал о себе.

Поведав все новости, Ник откланялся, а Гарри, проводив его до подножия лестницы на второй этаж, решил дойти до класса ЗОТИ. По дороге он рассматривал портреты, погрузившись в былые времена из детства, пока не поднялся до коридора второго этажа и едва не натолкнулся на Минерву Макгонагалл, которая резко выскочила из колонны в проходе.

Она коротко охнула, но быстро взяла себя в руки, строго поправила очки и шляпу на макушке. Гарри неловко извинился, и она сказала, сухо кивнув:

— Думала, мы не увидимся до начала занятий, но это не важно. Ну что ж, рада, что ты решил вернуться пораньше, очень много всего накопилось, требующего твоего согласования.

— Хорошо, ладно. Я пока пойду тогда. В свой кабинет, — Гарри старательно изобразил спокойствие, точно это обыденность, хоть у самого сердце стучало прямо в ребра.

Добравшись до него, Гарри ахнул. Класс изменился с тех времен, когда в нем хозяйничал Снейп. Исчезла прежняя суровость и мрачность. Большие окна теперь украшали красные гардины, под высокими скошенными потолками в центре висела железная люстра и чуть ниже огромный, на треть класса, скелет дракона. Точно как при Люпине.

Гарри поднялся по узкой лестнице в свою комнату. Она была небольшой, по сторонам от большого окна примостились шкаф и камин. Зато кровать, на скромный взгляд Гарри, была просто гигантских размеров, её украшали золотисто-красных оттенков покрывало и балдахин. На стене, рядом с дверью, висели две полки с книгами. Гарри подошел к ним и осмотрел корешки. Среди книг по боевым заклятиям, защитным чарам и опасным тварям, затесалась и «Психология».

— Ну здорово, что, — сказал Гарри и с разбегу прыгнул на кровать. — Я, похоже, не страдаю комплексами, — хмыкнул он, но тут же призадумался.

Или наоборот? Что сказала бы об этом Гермиона? Наверняка, вспомнила бы своего Фрейда.

Гарри встал с кровати и, кинув сумку на нее, решил спуститься в класс. Он подошел к учительскому столу и провел по нему пальцем. Ни пылинки — словно его ждали и начистили поверхность до блеска. Все парты тоже блестели лаком в свете люстры. Вдруг на столе в одно мгновение образовался склад из пергаментов и журналов. Гарри сел и начал перебирать все это «хозяйство». Какие-то графики, планы, инструкции, списки. Очень много списков. Неужели он шарил во всем этом? Гарри отложил бумаги.

Да, удачно, что он вернулся именно сейчас, когда еще оставалось в запасе немного времени, и его ничего не поджимало. Повезло, как ни скажи.

Вечером Гарри решил сходить к Хагриду. На этот раз в окне горел свет, и Гарри смог застать хозяина дома. Когда он увидел улыбающееся лицо полувеликана, то сразу осознал, насколько ужасно соскучился по нему и ароматному чаю, над которым мигом принялся мудрить Хагрид. Хоть он и сказал, что они не виделись только месяца два, Гарри с интересом выслушивал рассказы о жене Грошика и готов был без передышки расспрашивать о новостях, но Хагрид спросил:

— Что-то я все о себе, ты-то как сам? Как у вас с Гермионой?

Гарри с минуту помешивал чай, но решил признаться.

— Всё плохо, Хагрид. Я думаю, что это край между нами. И все кончено.

— Что случилось? — испугался он.

— Мне кажется, мы оба облажались, когда решились на что-то большее. Думаю, она сейчас с Роном — и соединились два неразлучных голубка.

— Я не верю в это. Я не верю!

Клык, до этого спокойно сопевший на кушетке рядом с ними, вздрогнул от громкого голоса Хагрида и сразу зарычал от испуга, но тот успокаивающе погладил его по голове.

— Как объяснил целитель, у меня случился приступ, и теперь я не понимаю где реальность, а где иллюзии. Я забыл свою настоящую жизнь и поверил в другую, но ее на самом деле не существует.

— Проклятье! Ты что, ничего не помнишь из того, что было?

— Начиная с девяносто восьмого, после Битвы у меня совсем другие воспоминания, понимаешь?

— С ума сойти! Разве такое бывает?

Гарри засиделся у Хагрида почти до полуночи и, вернувшись в замок, почувствовал, что глаза уже слипались от усталости. Он сразу направился к себе в комнату и после душа повалился на кровать, ощутив себя как на облаке. Он блаженно растянулся и, закрыв глаза, почувствовал, как проваливается куда-то вглубь матраса.

Он качался на волнах, и они приятно омывали его тело. Но что-то происходило под водой. «Круцио!» — услышал он. «Круциатус» повторился, и человек закричал от страшной боли. Корчился от муки. Это был не Пожиратель смерти, но в то же время, наверняка какой-то негодяй. «Убийца!» — кричал человек, но «Круциатус» повторялся снова и снова.

«Гарри!» — вдруг позвал голос Джинни откуда-то сверху. Точно она находилась выше на несколько этажей и звала его к себе.

Но сил было слишком мало. Он не сможет подняться. Он уже почти выдохся.

* * *

Сначала Гарри показалось, что в замке он умрет со скуки. Но вскоре он понял, что, как обычно, поспешил с оценкой, и время в Хогвартсе текло незаметно, но быстро. Гарри осваивал стопки документов, готовил семинары и лекции. Только поздно вечером, когда за окном наступали глубокие сумерки, он мог отдохнуть в спокойствии за прогулкой по Хогвартсу.

Рон больше не объявлялся после того скандала. Но Гарри не слишком волновался об этом, он уже к такому поведению друга был давно приучен. Но Гермиона тоже не выходила на связь. Наверное, стоило теперь называть ее бывшей? Лучшая подруга — его бывшая. Прискорбно. А еще, возможно, он сломал ей жизнь. Тупее не придумаешь.

* * *

«Небо» в Большом зале уже заливал красный закат, когда Гарри спустился туда. Он и не заметил, что наступил вечер, пока исправлял и улаживал с Макгонагалл все проблемы по семинарам. За длинным преподавательским столом ужинали несколько человек. Флитвик одиноко сидел в центре, а по разные стороны от него, ближе к краям, еще два профессора. Гарри мельком глянул на них, усаживаясь, но его тут же отвлекла возникшая перед ним тарелка с картофелем и индейкой. Он не успел пообедать, отчего умирал с голода, и принялся за еду, когда совсем рядом кто-то сказал:

— Гарри, привет!

— Невилл! — узнал он, поперхнувшись, и закашлялся.

Гарри не заметил, что сел рядом с ним. Хотя и при внимательном рассмотрении он не смог бы быстро узнать Невилла. Он сильно возмужал, и никто бы, по первому впечатлению, больше не стал бы обзывать его недотепой. И Рон никогда бы не «начистил ему репу». Просто струсил бы, точно.

Гарри мысленно хлопнул себя по лбу за забывчивость. Невилл же тоже препод.

— Как дела? — спросил тот и заговорщически подмигнул, отчего Гарри на секунду впал в ступор, но потом ответил:

— Все в норме.

— Круто. Ну что, я уже доел. Увидимся, — сказал Невилл и, хлопнув его по плечу, встал со стула и ушел.

Что бы значило это подмигивание? Невилл намекает, что знает его секрет? Или они могли стать хорошими приятелями, и это у них такой прикол? Как ни крути, все это странно.

На следующее утро Гарри специально спустился на завтрак, чтобы увидеться с Невиллом. Он быстро затолкал в рот яичницу и выпил сок и, не успел Невилл подняться, подошел к нему и хлопнул по плечу, а затем отвел парня в сторону.

— Есть разговор, — сказал Гарри, когда они укрылись за колонной. — Это касается личного, ты понимаешь?

— О чем речь, Гарри. Давай обсудим вечером в «Кабане», — сказал Невилл и, заметив непонимание у него в глазах, добавил. — Это «Кабанья голова».

Когда он спустился и вышел из зала, Гарри продолжил стоять за колонной. Хорошо, что Невилл сразу просек ситуацию, и ему не пришлось объяснять, что это не пятиминутный треп. Однако он сам пока толком не определился, что именно хотел выяснить. Волна гнева все еще затуманивала Гарри рассудок. Почему Невилл до сих пор нормально ходил, раз Гарри в курсе их шашней с Джинни в Хогвартсе? Почему он еще не закопал мерзавца?

Стоп, проехали! Как любила говорить его кудрявая бывшая? Нужно смотреть фактам в лицо. А холодная логика сейчас как нельзя кстати.

Гарри спустился и, вернувшись к столу, выпил второй стакан сока. Если рассуждать логически, он выбрал другую. Возможно, это произошло по вине Джинни. Она завела себе Невилла, а он нашел утешение в старой подруге. Что еще хуже!

* * *

Вечером Гарри встретил Невилла у дубовых дверей. Выйдя на улицу, он поежился от резкого северного ветра, который продувал насквозь, и сильнее закутался в мантию. Они добрались до Хогсмида, по дороге почти не перекидываясь словами, за что Гарри был Долгопупсу благодарен.

— Ты в курсе, Невилл, что со мной произошло? — спросил он, когда они уже сидели за столом в самом удаленном от входа и темном углу трактира. Они могли и не прятаться, потому что в зале почти не было народу, и стояла относительная тишина. Ее нарушал только скрип подвешенной головы кабана за дверью на входе, по которой постоянно хлестал ветер. — У меня изменились воспоминания.

— Всё настолько серьезно? Джинни говорила, что ты уже вылечился.

— Всё куда серьезнее.

— Ты что-то хотел у меня узнать?

— Да, одну вещь. Рон говорил, что у тебя оставались какие-то фотки с нашего седьмого курса. Ты можешь мне их показать?

— Да, но там нет ничего интересного, Гарри. Не думаю, что тебе это как-то поможет.

По воздуху к ним подплыл поднос с шестью порциями, и Гарри сразу осушил две рюмки подряд.

— Почему? Ты что-то скрываешь, Невилл?

— Я тебе отдал все, что ты хотел. Остальные тебе дадут мало информации. И нет, ничего не скрываю.

— Не хочешь мне рассказать о том, как вы сошлись с Джинни?

— Ты хотел спросить, почему мы сошлись?

— Она была так несчастна без меня, да? И ты решил, что сможешь утешить свою подругу. И пока я чуть не погиб там, вы славно поладили.

— Тебя не было, так кому, как не мне, брать на себя ответственность за защиту Хогвартса? Да, Джинни во многом меня поддерживала, пока была в замке. Но между нами ничего не было. Я бы ни за что не стал.

— Почему-то я тебе не верю.

— Хочешь правду? Уже тогда, да, я любил ее. Я даже не знаю, с каких пор был влюблен. Пока ты прозрел наконец-то, а я уже давно понял.

— Да, ясно мне, — огрызнулся Гарри. — Пока я в течение почти шести лет гонялся за Лордом, пытаясь его прикончить и выжить при этом, ты хитро делал вид, что тебя интересует только ботаника. А как время пришло, ты точно подшустрил и уверенно заявил о себе.

— Я ничего у тебя не отнял. Я понимаю, ты многое забыл. Но я не хочу, чтобы мы сейчас ссорились из-за женщины. Ты же мой друг, Гарри.

Они просидели так недолго, обсуждая прошлое, и ушли, попрощавшись с хозяином трактира, с тревогой наблюдавшего за ними у стойки все время. Гарри при этом отметил, как Аберфорт с облегчением взглянул в их сторону, когда они переступили порог. Видимо, боялся, что они все-таки сцепятся, и ему придется разнимать драку. Но он ошибся, Гарри совсем не собирался бить Невилла. Скорее, наоборот, на месте Невилла он бы себе хорошо врезал.

Назад они шли уже при свете фонарей по брусчатой дороге. Невилл что-то вещал о студентах и своих растениях, а Гарри никак не мог успокоить разыгравшиеся нервы и пожалел, что не выпил еще больше.

Ладно Гермиона, допустим, она его просто постоянно бесила. Но как он мог завести роман с Джинни у Невилла за спиной?! При этом общался с ним в Хогвартсе, строил из себя друга и этот болван совсем ничего не замечал?

«Как-то это уже слишком. Даже для меня!»

Если так посмотреть, то он ничего не знал о Невилле из «воображений». Что с ним стало? Вроде женился, черт его знает? Гарри это не интересовало от слова совсем, не до этого было. Их общие дела закончились еще на вручении дипломов. Но если они близко общались в реальности, почему тогда его разум не избавился от соперника самым изощренным способом? В мире, который он создал во сне, Невилл мог бы лишиться рассудка и лежать с родителями в дурке, к примеру. Или его бы убило смертельное проклятье во время Битвы? Но ничего такого не произошло. Где же долбаное чувство вины, на худой конец, стыд? Невилла не переехал поезд, и не сожрало хищное растение.

И если так уж дело пошло, и он рассуждал об этом, то почему Гермиона не превратилась в какую-нибудь серую мышь в очках? Она не стала уродиной, не обезумела от своих книг, и даже не поседела. Она, конечно, оставалась ужасной занудой, думала только о своих законопроектах, а что-то еще кроме работы ее мало интересовало. Но от всех тех вещей, что он ощущал и знал о ней, она не становилась менее привлекательной…

«Что, черт возьми?! — спохватился Гарри. — Да, если объективно, она привлекательная. И к чему здесь это, вообще?»

— Что-то ты смурной, Гарри, — спросил Невилл. — Что-то тебя беспокоит?

— Как считаешь, Невилл, я бы стал поступать так, как никогда бы не подумал, что смогу? В смысле, ожидал бы от себя одного, но в итоге оказался совсем не тем, кем должен был быть. Я правильно говорю?

— Ты, похоже, перебрал, — засмеялся Невилл. — Но если тебе нужно мое мнение…

— Да, мне нужно.

— Никто точно не ответит нам, что мы за люди, только мы сами в душе знаем это. Суть человека не делают его поступки. И не все на свете зависит только от них, как бы мы этого ни хотели. Но в то же время, что бы с нами ни произошло — это не случайность, все потому, что мы такие и есть.

— И что за гуру-философ надоумил тебя?

— Да никто мне не объяснял. Помнишь, что ты мне говорил, когда мы только устроились преподами?

— Нет, конечно. Выкладывай.

— Ты сказал, что когда напьешься, — усмехнулся Невилл, — тебя сразу тянет объяснить одной зубрилке, что смысл нашей жизни — это любовь.

* * *

Утром Гарри проснулся с легкой головной болью. Он глянул на календарь и с удивлением обнаружил, что до начала занятий осталось всего три дня, включая этот. Послезавтра уже начнут прибывать студенты.

Он чувствовал, что скоро придет время для свершений. Долго так продолжаться не могло, и если кто-то предпочитал зарыть голову в песок от проблем, то он к таким людям не относился. Тем более Гарри уже успел что-то решить для себя, чтобы окончательно не сойти с ума. То, что он выяснил о себе, было совсем не похоже на него прежнего, и никак не вязалось с его «выдуманной» реальностью. Гарри теперь точно знал, что его никогда не устроит объяснение профессора. Его воспоминания — не иллюзии из-за какого-то дурацкого сна. Для Януса и Гермионы было реальным только то, что они знали и видели. А то, что он осознал и понял, не подходило под их теорию. И даже если так, то это было все равно слишком, даже для него.

* * *

Два дня пролетели как на перемотке, словно в мутном сне. Вечером перед первым сентября Гарри снова заглянул к Хагриду.

— Я хотел у тебя кое-что спросить. Хагрид, ты веришь в переселение души?

— О чем это ты, Гарри? — нахмурился он, наливая чай им обоим.

— Когда твоя душа покинула тело. И ты можешь попасть куда-то еще, в другие миры. Скажи, я рассказывал тебе о том, что было со мной в Запретном лесу?

— Да, Гарри. Ты говорил мне о вокзале.

— Хорошо. Я сел тогда в поезд и вернулся в мир живых. А что если есть еще что-то, кроме мира мертвых и живых? Другие миры, понимаешь?

— Что-то не очень, Гарри. — Хагрид хотел отпить, но поперхнулся и, облившись, поставил кружку. — И меня пугает то, о чем ты думаешь.

— Я не могу об этом не думать. Во сне я все еще вижу туннели, слышу голоса живых и тех, кого уже нет.

— Да, об этом я в курсе. Ты говорил, что видел во сне мертвых, и они были словно живые и шептали что-то.

Гарри достал палочку и высушил мокрое пятно на рубашке Хагрида.

— Правда? А я говорил тебе про место вроде темного лабиринта?

— Нет. Что-то не припоминаю такого. А ты Гермиону спрашивал? Она знает толк в науках побольше моего, Гарри.

— Нет. Ты что, забыл, мы с ней теперь быстрее поубиваем друг друга, чем обсудим что-то. И к тому же она точно мне не поверит.

— Я считаю, Гарри, ты ошибаешься. Не стоит ничего скрывать от близких и любящих людей.

— Ты не поверишь, сколько я умудрялся скрывать от жены.

От них обеих. Забавно, выходит, он двоеженец.

— Ты, наверное, просто волнуешься перед началом учебного года. Может, это так волнение сказывается? Ты не помнишь, что был преподавателем, вот и нервы сдают потихоньку.

— Волнение, не волнение, Хагрид, но это продолжает меня преследовать. Не знаю, сколько я еще протяну, пока окончательно не свихнусь. — Гарри погладил за ухом большую голову Клыка, которую тот положил ему на колени, и смиренно спал. — Ладно, давай лучше обсудим нашего клиента, которого мы приготовили на семинар для детишек.

— Он, скорее, твой, — усмехнулся Хагрид, — Это ты его отловил, я бы не смог.

— Да брось. Главное, прошу, не корми его.

— Не волнуйся, он спит крепче Пушка. Снотворное еще действует.

* * *

Студенты возвращались в Хогвартс, и через Главные ворота ехали черным потоком кареты, а по озеру плыли лодки с первокурсниками, а во главе «флотилии» — Хагрид. Хогвартс снова наполнили веселый гул и беготня детей, и он точно очнулся от дремы. Когда все собрались в Большом зале, и Шляпа закончила распределение, Макгонагалл поздравила всех с началом учебного года, и после ее недолгой речи все дружно набросились на праздничный ужин.

Гарри сидел слева от Макгонагалл, рядом с Невиллом, и тайком рассматривал студентов. Подумать только, теперь он учил этих детей защищаться от темных сил, сам когда-то пережив то, что не мог вообразить ни один из них. Гарри посмотрел на седьмой курс. Среди них пока оставались те, кто застал и помнил ту войну. Сколько им было тогда? Самым старшим не больше двенадцати, а другим и того меньше. Он заметил, с каким благоговением они смотрели на него. Словно он был для них живой легендой, точно звезда рок-н-ролла. И это вызывало в нем только отторжение. Совсем другие чувства испытывал Гарри на работе. Когда жизнь висит на волоске, и его могли, не моргнув, убить за секунду. Не то что могли — мечтали сделать это, потому что сразу заимели бы вес и почет среди таких же головорезов и негодяев, которым позавидовал бы сам Гриндевальд вкупе с Грегоровичем. Гарри быстро привык видеть каждый день в глазах только злобу и ненависть и знал, что «пощады не будет». Он всегда это помнил и поступал так же, на шаг опережая противника, и никого не щадил… А здесь дети, они понятия не имеют, что такое боль и страдания.

— Завтра у меня седьмой курс, — шепнул Гарри Невиллу. — Непростительные заклинания.

— О, — криво ухмыльнулся он. — Ты им много можешь о них рассказать.

— Да уж. Главное, чтобы на практике дело не слишком далеко зашло.

После банкета Гарри сразу направился к себе в комнату. По пути многие окликали его, здоровались, что-то спрашивали, но он отвечал на автомате и еле сдерживался, чтобы не сорваться и, сбежав в Хогсмид, не встретить рассвет в «Кабане».

Только Гарри вошел в комнату, через него словно прошла молния, и он застыл как вкопанный. На постели в такой знакомой ему коричневой уличной мантии сидела Джинни. Сначала он подумал, что уже начал грезить наяву. Но когда она, как в замедленной съёмке, поднялась с покрывала и сказала: «Здравствуй…», Гарри почувствовал, как у него все перевернулось внутри. Чтоб ему провалиться, она была настоящей! Так его не крыло и от виски.

— Ты как здесь? — еле выдавил Гарри.

— Прости, я должна была предупредить, но я… — сказала Джинни и подошла ближе. — В общем, я виделась с Гермионой и решила увидеть тебя.

— Ты решилась на это именно сейчас, после вашей встречи?

— Ты не представляешь! Она сказала, что вы расстались, и была готова меня убить, не меньше. Я ужасно разволновалась.

— Что? Джинн, прости… — Гарри обошел ее, стараясь держаться как можно дальше от нее.

— Как ты назвал меня? Да, — сказала Джинни то ли удивленно, то ли опечаленно, — теперь я верю, что Гермиона не преувеличивала, а говорила правду. Я сама убедилась, что ты действительно изменился. Словно ты снова…

— Что?

— Мой.

— Так ты здесь, чтобы выяснить это, — сказал Гарри. — Но, без обид, я не готов сейчас…

— Если тебя незаслуженно обвинили, разве ты бы не захотел выяснить причину?

— Смотря по обстоятельствам, — сказал Гарри, открывая шкаф и хватая первое, что попалось под руку. — Иногда лучше не делать ничего. А пойти и что-то сделать с собой. Иначе могут пострадать другие.

Он глянул себе на руки и увидел, что держит бисерную сумочку Гермионы.

— Хорошо, спрошу прямо, раз ты не хочешь сам признаться мне во всем.

Женщины! Что им всегда надо от него?

— Отлично, — резко сказал Гарри. — Будь так добра.

— Почему Гермиона думает, что у нас с тобой роман?

— Потому что я считаю, что ты моя жена.

— Что?! Ты так думал? — удивилась Джинни и через короткую паузу быстро спросила. — Ты говорил об этом Невиллу?

После отрицательного ответа, Джинни облегченно выдохнула, что насторожило Гарри. Отчего такая реакция? Значит, все-таки было что скрывать, и он ошибся.

— Но почему ты думаешь, что мы с тобой женаты? — в замешательстве спросила Джинни.

— Потому что один мозгоправ посчитал, что я нафантазировал это, пока был в отключке и чуть не умер. Типа видел то, что хотел бы, и о чем мечтал. Но я-то помню именно то, что помню. И тут не надо быть гением, чтобы предположить такое.

— Потому что у нас был роман? — заключила Джинни.

— Да! Но вот именно этого я бы и не хотел. И меня достало уже слышать об этом. Так что только ты знаешь ответ. И прошу, ради всех святых, открой мне правду.

— Я никому не стану врать. Я уже пыталась переубедить Гермиону. У нас ничего не было.

Гарри поднял глаза к потолку. Джинни не убедила в этом Гермиону, и ему после ее слов совсем не стало легче на сердце. И причина была — она сейчас стояла перед ним в коричневой мантии и брюках. Даже усталая, слегка растрёпанная и взвинченная, Джинни все еще оставалась для него сногсшибательно красивой. Гарри спустился глазами по белой шее до ключиц. Через расстегнутый воротник на блузке открывался треугольник нежной кожи, Джинни перекинула волосы на одну сторону, и они спадали вниз по мантии до талии. Вся его выдержка летела к чертям, он держался из последних сил, чтобы не прижать Джинни к себе как можно сильнее. Зачем она пришла, что она хотела?

Гарри почувствовал, что вспотел, и, вытерев мокрый лоб рукавом, сжал сумку в руках до треска. Еще с утра он был на нервах. Наверное, все из-за этого.

— Мне не давали покоя слова Гермионы по поводу твоей болезни, и я решила найти ее, — говорила Джинни. — Странно, что она сама не сделала этого.

— Она не хотела разборок.

Джинни откинула волосы за спину, сняла мантию и кинула на край постели. Брюки подчеркивали тонкую талию и стройные бедра. Гарри не мог оторвать от них глаз, вспоминая, как отлично ложились на них его руки. Черт, о чем он думает? Гарри вздрогнул, но заметил, что у Джинни поверх блузки была еще и плотная жилетка, скрывающая все интересные места. Но в этом не было логики. Гарри и так прекрасно помнил ее обнаженную грудь.

— Но теперь-то вам что мешает? Надеюсь, ты убедился, что у нас ничего не было. Пожалуйста, вернись к ней.

— Есть еще кое-что. Одно препятствие.

Джинни наклонила голову и заправила волосы за ухо. Гарри на автомате повторил за ней.

Лучше бы он ушел. «Просто оттолкни и уходи! — кричал рассудок. — Плевать, что она подумает».

— Какое же? — спросила она.

— Я не могу этого сделать! А сейчас прости. У меня завтра трудный день.

— Я поняла. Ты не хочешь делиться со мной и, как всегда, сбегаешь.

— Я и так сказал тебе лишнего. Что еще ты хочешь услышать? Я не могу вернуться, потому что не знаю, как мне это сделать. Как мне выбросить из головы тебя и свою жизнь?

— Все наладится, вот увидишь, — сказала Джинни и обняла его.

От аромата ее волос у Гарри окончательно поехала крыша. Он даже не понял, что делает, когда крепко обнял Джинни за талию и начал жадно целовать шею.

— Гарри, перестань, — услышал он ее шепот на ухо.

Он оторвался от шеи и нашел губами ее рот. Время застыло.

Больше ничего не существовало. Она стерла все границы и разрушила рамки контроля и запретов. Его переживания и все, что мучило и преследовало его за последний месяц, все это отошло куда-то за края сознания. И пусть этот мир рухнет, Гарри было плевать. Главное, что сейчас что-то иное происходило, чем до этого. Что-то, что дарило удовольствие и забвение.

Но все же, где-то внутри, может быть, в душе, все его действия отзывались неприятным надрывным криком: «Остановись. Так нельзя. Это неправильно!»

Пускай и дальше надрывается. Ему все равно. Не имеет значения. Если он остановится, все пропадет. Лучше умереть!

«Вспомни Гермиону, — вмешался рассудок. — Значит, она действительно права насчет тебя? Ты развратный похотливый самец».

А вдруг это все было ею устроено специально, чтобы лишний раз доказать ему свою правоту? Она знала, что он не устоит перед Джинни, и тем самым признается себе в том, что он действительно грязный предатель, подонок. До этого момента Гарри был ни в чем не виноват перед ней. Но после. Он сам даст ей в руки все козыри, чтобы она могла обвинять и ненавидеть его.

Какая на хрен разница! Какая разница, что она о нем подумает.

Но рассудок продолжал: «Ты же сразу понял, зачем пришла Джинни. Подсознательно ты это почувствовал. Нельзя, чтобы эта кудрявая и в этот раз оказалась права. Этого нельзя допустить!»

Гарри открыл глаза и заставил себя оторваться от губ Джинни. Она подхватила пальцами края жилетки и только потянула вверх, но Гарри, собрав остатки силы воли, остановил ее.

— Нет, — прохрипел он. — Не снимай. Довольно.

Тогда уж точно даже дьявол не сможет его остановить.

— Хорошо, будь по-твоему, — улыбнулась она и взялась за ремень брюк. — Можем ее оставить.

— Постой, — сказал Гарри и отодвинул Джинни от себя. — Ты не поняла. Тебе лучше уйти.

— Что? Вот так просто скажешь: «Уходи?»

Гарри отступил на шаг к камину. Его до сих пор колотило, словно он преодолел быстрым бегом километр.

— Да. Пойми, я не хочу проблем. А это случится, если сейчас не остановиться.

— Проблем? — повторила Джинни и зло поправила жилетку. — Что, думаешь, я пришла сюда тупо переспать?! Мне только это нужно? Кто я, по-твоему, шлюха?

— Прости меня, Джинн. Но лучше сейчас поступить так.

— Ты придурок! Я же до сих пор люблю тебя. И не переставала никогда.

— Поэтому вышла за Невилла?

— А что еще мне оставалось делать? Нет, Невилл замечательный человек, и он действительно мне нравится, но я никогда не смогу отказаться от возможности быть с тобой. Но тебе и этого мало! — вспылила Джинни, с остервенением хватая мантию с постели.

— Это не так. Ты же поняла сразу, что и я тебя люблю, — сказал Гарри, обхватив ее плечи.

Все-таки близость Джинни натолкнула его на идею. Наконец-то его мозги бросили постоянно хандрить, а начали нормально работать. Что если смерть поможет ему понять, в чем дело?

— Что же теперь? — сказала она, едва не плача. — Что теперь тебя останавливает? Мы же можем все вернуть. Все будет как прежде.

— Что если это ничего не изменит? Прежний Гарри уже женат, ты помнишь это?! Что если я просто чужак из другого мира? Но здесь все не так, и я не хочу все разрушить.

— Но я не верю в другую жизнь. А если тебе со скуки захотелось воспользоваться мной, то просто признайся в этом, а не придумывай бред! Я больше никогда, слышишь?! Никогда не позволю. И если тебе вновь захочется меня облапать, я сразу дам тебе в рожу!

Джинни вытерла лицо и, накинув мантию, толкнула Гарри и хотела ринуться к камину, причитая при этом:

— Сразу надо было уехать подальше от тебя, почему я не послушала Рона?!

— Стой! Не злись. Давай договоримся, окей? — Гарри схватил Джинни за руки. — У меня есть предложение к тебе.

— Черта с два! Отпусти меня.

— Дай мне несколько дней. Слышишь? Пару, от силы тройку дней.

— Что еще тебе надо от меня?

— Если после этого мы встретимся, и все между нами снова станет как прежде. Тогда решай сама, что тебе сделать. Может, Рон прав, и вам на самом деле будет лучше уехать.

— Допустим, я тебе поверила, — сказала Джинни, всхлипывая. — Но если все останется как сейчас?

— То, даю слово, мы сбежим! Пошлем всех к черту и покончим со старой жизнью. Но до этого момента ни слова Невиллу. Никому ни слова о том, что сегодня здесь было.

— Я и так не собиралась. Пускай этот поцелуй будет только для меня. Я просто… — Джинни посмотрела в пол, — сделала себе подарок.

— Поверь, если во мне ничего не изменится к тебе, я не стану тянуть с этим. Три дня — это край.

— Что ты собираешься сделать с собой, Гарри? — Джинни испуганно подняла глаза на него.

— Толком еще не уверен, но точно не самое безопасное и приятное.

— Как всегда, впрочем, — она пожала плечами.

Джинни исчезла в камине, одарив Гарри напоследок странным взглядом, точно навсегда прощалась. Он сразу же улегся на пол, прямо там, где стоял, и лежал на ковре. Все его тело так и гудело от перенапряжения, к этому прибавилась головная боль. Тут ему и виски не поможет. Нужен холодный душ.

С тяжелым вздохом Гарри поднялся на ноги и поплелся в душ. Наконец-то он на что-то решился. Возможно, помогла эмоциональная встряска. И пусть кто-то считал, что никогда нельзя терять контроль над собой. Иногда очень даже на пользу отпустить себя. Это помогает найти решение. И после этого кто-то еще станет спорить с ним?

Единственное, что начинало его смущать в себе, так это его странное волнение по поводу мнения о нем его лучшей подруги. Это уже смахивало на зацикленность.

В такой момент Гарри бы просто послал все, но точно не стал бы переживать, что там надумала в отношении него Гермиона, была она права или нет!

Но только не теперь. Обстоятельства заставили его поменять свое отношение. Потому что теперь оно шло рука об руку с его мнением о себе.

* * *

Гарри не мог сомкнуть глаз. Полночи он проворочался в холодной постели, и холодной она была по его вине, что больше всего и злило. Так он точно не сможет уснуть. Осознавая это, вскоре Гарри сдался и встал с кровати.

Он категорически отказался тащиться в заведение в такое время, а решил порыться в вещах. Он с надеждой залез в тумбочку. Ну же, должно же быть что-то крепкое? Неужели он справлялся в этом дурдоме без виски?

Гарри открыл шкаф и проверил внизу, под вешалками у стенки. Есть! Кажется, он нащупал бутылку.

— Старый добрый Огден, — сказал Гарри, довольно рассматривая этикетку под лунным светом. — Сорокалетний. Красава, Гарри! Спасибо, что приберег.

Гарри спал на ковре, опершись подушкой о стенку кровати, когда почувствовал, как его кто-то тормошит за руку. Он, глупо моргая, с трудом признал в расплывающемся сером пятне перед собой Кикимера. Домовик проворчал что-то о своем отношении к пьянству, а Гарри резко уселся, опрокинув с колен на ковер бутылку с остатками виски, которые в ту же секунду впитались в ворс. Кикимер сразу подал ему поднос с кофе и большой тарелкой яичницы, а Гарри, чертыхнувшись, посмотрел в окно. По-прежнему не рассвело, и показалось, что он проспал не больше минуты.

Он клевал за тарелкой с яичницей, точно до этого не выпил залпом чашку с кофе. Будь неладна эта бессонница! Сбоку от Гарри сидел Кикимер и сверлил его злобным взглядом старого ворчуна, пока у Гарри не кончилось терпение, и он не попросил домовика уйти. На что Кикимер известил его, что до восьми оставалось всего полчаса.

— И что? — непонимающе возразил Гарри.

— Скоро придут семикурсники. Хозяину нужно торопиться.

Треклятые занятия! Гарри со стоном поднялся с ковра, а домовик сунул ему Антипохмельное и Бодрящее зелья.

Повезло, что сегодня у него только две пары с седьмым курсом. Иначе он бы, наверное, сдох прямо на лекции.

* * *

Колокол возвестил о начале урока. Гарри вышел из комнаты и, спускаясь по ступеням в класс, осмотрел студентов за партами. Гриффиндор и Слизерин, как канонично. Просто ностальгия берет.

— Доброе утро всем.

Место учительского стола теперь занимала высокая кафедра, куда сразу поднялся и встал Гарри.

— Наверняка мне можно не представляться, — сказал Гарри и, после коротких смешков от студентов, поздравил с началом последнего для них учебного года. — Сегодня у нас насыщенный день и у меня на вас большие планы. На первой паре мы с вами начнем наш длинный разговор о Непростительных заклинаниях. А всю вторую вас ожидает практика, на которой вы должны освоить защитное заклинание «Сальвио Гексиа». Вопросы есть? Окей. Итак, кто знает какие заклятия называются Непростительными?

Судя по скучающим лицам, лекция студентам показалась слишком нудной, когда они услышали название. Все дружно зевали, и Гарри чувствовал от них вибрации недосыпа и лени. Многие еще не отошли от летних каникул, и в первый учебный день дети больше хотели веселиться, чем работать на занятиях. Гарри и сам все еще был не в кондиции, даже после зелий. Он рассказывал о забавных случаях, которые с ним случались, и больше развлекался и шутил со студентами, чем читал материал. Заодно отмечая про себя, что детям заходил его юмор. Гарри и сам не ожидал, что так легко вольется в образ. Он быстро освоился, студенты понимали его, девчонки строили ему глазки. Особенно гриффы были с ним на волне, но и Слизерин не отставал, а работал даже лучше, отвечая на большее количество вопросов.

Всего парочка студентов на задней парте часто отвлекала Гарри, выкрикивая глупости, раздражая своим диким ржанием, чем сильно напоминали ему Крэбба и Гойла. Правда, внешне оба были не настолько жирными.

Во время перерыва на вторую пару Гарри попросил всех покинуть класс. Все студенты вышли, и он закрыл за ними дверь. И открыл ее только через полчаса, когда за окном ударил колокол.

Студенты входили и возбужденно перешептывались. Они увидели, что исчезла кафедра и скелет дракона, были задернуты шторы на окнах, и пространство заполнил загадочный сумрак. Парты были свалены у боковых стен класса, а с другой стороны от входа, где раньше была кафедра, одиноко стоял черный округлый шкаф.

Гарри, впустив всех, быстро захлопнул дверь, и вмиг повисла гробовая тишина. Дети подсознательно держались подальше от шкафа и сбились в огромную стаю напротив двери. Они мигом расступились перед Гарри, и он, довольно пройдя через своеобразный коридор, заговорил:

— Теперь достаем палочки. Надеюсь, кто-нибудь помнит третий курс и догадался, что там сидит?

Он подошел к двери шкафа и услышал шушуканье за спиной.

— Даже никто не рискнет? — Гарри разочарованно обвел толпу взглядом и хмыкнул. — Ладно, расслабьтесь. Там всего лишь один молодой вампир. Он почти не опасен.

Студенты начали ошарашенно переглядываться, а Гарри почувствовал некоторый укол разочарования. Будто перед ним не семикурсники, а сосунки-первогодки.

— Не спрашивайте, кто его поймал… Главное, не бойтесь. Просто держитесь подальше от него. Если помните, вампиры отличаются прекрасным нюхом.

— Вы же не выпустите его оттуда? — из толпы прозвучал истерический смех.

— При правильном исполнении «Сальвио Гексиа» он вас не увидит и даже не учует, — спокойно продолжил Гарри. — Если все-таки что-то пойдет не так, и вампир доберется до нас, мы с вами откроем окна и запросто спалим мерзавца. Так что дерзаем. Разбиваемся на пары и попрактикуемся. Вперед!

Гарри быстро открыл шкаф и отошел на несколько длинных шагов назад, спиной к детям, которые разом отпрянули к дальней стороне класса, кто-то залез на парты, многие попрятались за ними.

Первыми из шкафа показались бледные руки монстра с длинными когтистыми пальцами, которые мигом вцепились в корпус. Затем в класс высунулось и тонкое, синюшное лицо. Вот только, в отличие от человеческого, на нем выделялись красные глаза и из-под верхней губы торчали длинные клыки. Вампир был совсем невысокого роста, почти не отличался от подростка. Его черные волосы были спутаны, он сонно и испуганно озирался.

Пока студенты рассматривали его, Гарри достал палочку и проговорил:

— Смотрите! Сальвио Гексиа. — Он провел ею в воздухе, миг, и пропал, растворившись в никуда.

По помещению прошлась волна испуганных вздохов. Стая из черных мантий принялась хаотично разбиваться на пары. Этот сумбур и крики могли взволновать кого угодно, но только не вампира. Гарри, находясь в коконе, заметил, что кровосос только и делал, что рассеянно стоял около шкафа и даже не пытался на кого-то напасть. Похоже, Хагрид слегка переборщил со снотворным для него, и бедняга никак не мог очухаться. Или он всё-таки кормил вампира? Поэтому тот совершенно не желал охотиться. Полный класс свежей крови, а вампир дремлет. Так не пойдет.

Гарри сделал шаг вперед, покинув укрытие, и снова стал для всех видимым. Он подкрался ближе к вампиру, но оставаясь от него на относительно безопасном расстоянии, и воодушевленно проговорил:

— У нас есть отличная возможность посмотреть в действии одно из Непростительных.

— Что? Что? — сразу отозвалось множество голосов у него за спиной.

— Только полюбуйтесь на нашего приятеля! Он портит нам все веселье. Дайте взбодрим его, что ли?

Он свистнул вампиру и крикнул:

— Эй? Империо!

Заклинание стрелой пролетело и вонзилось вампиру в голову. Точно тонкая нить связала его с мозгом монстра. Гарри поморщился. Душное пространство какого-то оцепенения и дурноты заполнило ему голову, и Гарри почувствовал тошноту, но заставил себя мысленно приказать вампиру: «Ищи их, нападай!» Вампир сразу встрепенулся и ожил, задвигал ноздрями. Студенты вскрикивали защитное заклинание, а он кружил рядом с ними, как бешеный пес, готовый броситься на каждого.

Гарри двигался среди студентов параллельно с монстром и тихо давал им свои замечания. Но вдруг он вздрогнул от дикого ощущения, почти животного инстинкта, вспыхнувшего в вампире. Гарри увидел, что парочка студентов завозилась в углу, напротив закрытого окна. Это же те идиоты, «Крэбб» и «Гойл»! Они проржали всю лекцию, а теперь либо не могли, либо не хотели правильно накладывать заклинание.

— Он почуял вас! — крикнул им Гарри.

Мозг вампира захватил нешуточный голод, кажется, впервые за занятие. Он быстро приближался к ним. «Крэбб», который был чуть пониже ростом, совсем занервничал и, похоже, запаниковал, начал бросать ему на пути стулья, а его напарник во все глаза наблюдал за ним.

— Это не поможет, — закричал кто-то из студентов.

Гарри стоял недалеко от них и не мог сдвинуться с места, из последних сил пытаясь сохранить разум и удержать монстра от прыжка на ребят. Вдруг пацан, вспомнив о палочке, схватил ее и выпустил тонкий щит серебряного свечения, на что Гарри тяжело проговорил:

— Что ты делаешь?!

От этого у «Гойла» точно кончилось терпение или совсем сдали нервы, он поднял палочку и выкрикнул: — Круцио!

«Какого!» — только и успел подумать Гарри, как вампир упал на пол, корчась в муках. Да этот семикурсник отлично владел пыточным проклятием, и боль оказалась далеко не щекоткой, а настолько мощной, что враги позавидуют. Гарри сжал голову у висков и вскрикнул, согнувшись пополам. Ему казалось, словно он снова на кладбище, где его пытал Волдеморт. Но вдруг видение изменилось. Место действия сменилось на тюремную камеру, вместо Волдеморта стоял он сам, а ему под ноги на сырой пол упал человек, и заорал от боли. «Круцио!»

Бедный вампир закричал как человек, и Гарри это отрезвило. Он сбросил свое проклятие, и разорвал связь между ними.

«Чертов щенок. Ублюдок!» — не на шутку разозлился он.

Он взмахнул палочкой. Все шторы разом распахнулись, и шелест приглушил крик, класс тут же залил яркий солнечный свет из окон. Вампир, попав под лучи, сначала задымился, затем его тело вспыхнуло, и огонь захватил его полностью. Он сгорел за минуту, оставив после себя кучку пепла.

Студенты медленно приходили в себя, многие еще сидели за партами, зажмурившись и зажимая уши. Но некоторые открыли глаза и с первобытным страхом вылезали из укрытий и смотрели на Гарри. Он медленно обвел всех взглядом, проверяя все ли в порядке, затем направился в сторону злополучной парочки. «Гойл», не замечая Гарри, с ненавистью глядел на пепел, а у его друга было такое лицо, точно он уже наложил в штаны.

Гарри подошел к ним, хлопая в ладони.

— Поаплодируем нашим победителям. Браво! Они уничтожили вампира, — сказал он и резко залепил пощечину «Гойлу», отчего у него по лицу прошла короткая судорога.

— Думаешь, раз умеешь причинять боль, значит, ты крутой?

— Мой отец работает в охране правопорядка! — вскрикнул парень, но отступил на шаг, потирая щеку.

— За такие проделки сажают в Азкабан, сынок. Минус сто пятьдесят очков с Гриффиндора за игнор приказа преподавателя! И месяц отработок у Филча, он просто обожает мелких засранцев. Ну а ты, «Крэбб»! — обратился Гарри ко второму, но тот даже не стал возражать. — Ты хотел отпугнуть тварь патронусом? Или решил впечатлить нас и заодно вампира серебряным дымом?!

— Я… а что я сделал? — заныл студент.

— Неделю будешь драить котлы в подземелье. На этом все. Всем спасибо, отлично повеселились! Урок окончен. Покинуть класс.

Все не спеша побрели в сторону двери, огибая золу, словно она на них в любой миг накинется.

— Живо, живо. Выметайтесь, — раздраженно крикнул Гарри.

* * *

— Это недопустимо, слышите, Поттер? Такое поведение недопустимо. Натравливать на детей вампира…

— Во-первых, — ответил Гарри. — Он был молодой и неопытный. И мне пришлось это сделать…

Макгонагалл нехорошо прищурилась на Гарри, сидевшего к ней лицом за столом в ее кабинете директора. На втором стуле рядом с ним был ссутулившийся Хагрид, виновато сдвинувший брови.

— Прости меня, Гарри. Это я во всем виноват, — проговорил он.

— Ничего, Хагрид! Хватит уже извиняться.

— Это было очень легкомысленно протаскивать в Хогвартс такую тварь, — возмутилась Макгонагалл.

— Да, лучше было бы оборотня.

— Неважно! — оборвала Макгонагалл. — Вы знаете, что такие методы у нас неприемлемы.

— Он не виноват, Минерва, он же все забыл, — вступился Хагрид.

— Помолчи, Хагрид. Почему-то когда я согласовывала ваш план семинара, я не нашла никаких намеков на присутствие вампира. Вам выговор! Обоим. Еще раз что-то подобное, и вы вылетите из школы.

Директор поправила шляпу и, оторвавшись от пергамента, в котором уже час что-то записывала, встала со стула и отошла от стола к деревянной жердочке, где когда-то сидел Фоукс. Теперь его место занимал крупный белый филин.

— О чем вы только думали, в толк не возьму? — спросила она.

— Ну, вампир, он…

— Вампир, что? Мирно побегает вокруг детей? Вы бы не смогли держать все под контролем, и в любом случае бы пришлось использовать проклятие подвластия.

— Так моя тема как раз и была об этом.

Директор постучала пальцем по жердочке, и птица недовольно повернула к ней голову и хотела клюнуть, но Макгонагалл вовремя отдернула руку. — Это запрещено! А что касаемо детей.

— Один из них тот еще фрукт. Щенок будущий клиент мракоборцев. Я бы с него глаз не спустил…

— Вы сняли баллы, и это считаю заслуженно. Но бить студентов — это лишнее.

— Бить? — усмехнулся Гарри — Какая-то жалкая оплеуха… Он наложил пыточное!

— И в качестве извинений я отменяю ваши наказания.

— Что?! — возмутились Гарри и Хагрид.

— Считаю инцидент исчерпанным. Думаю, вы меня поняли. Хорошего вечера.

Макгонагалл вернулась в свое кресло и взяла в руки перо.

Гарри толкнул стул и покинул кабинет, где все еще оставался Хагрид. Как только он спустился по лестнице и вышел из-за горгульи, то сразу угодил в руки Невиллу, который уже в нетерпении ожидал их.

— Как прошло? Она тебя не уволит? — спросил он.

— На первый раз простили. Перед этим хорошенько отшлепали по заднице.

Спустя минуть двадцать горгулья отпрыгнула, и из проема шагнул усталый Хагрид, чуть не вдвое согнувшись. Гарри и Невилл так и стояли в коридоре второго этажа, где уже почти не было студентов. Многие ужинали в Большом зале.

— Друзья, — сказал он. — Давайте ко мне. У меня где-то завалялась отличная настойка.

— Да, я бы не прочь, — согласно кивнул Невилл. — Тоже сегодня запара. Эти болваны умудрились накормить мухоловку сладостями. Прикиньте, что будет, если накормить Дионею сладким?!

— Извините меня, коллеги, — сказал Гарри. — У меня неотложное дело нарисовалось.

— Что еще за дела? — спросил Невилл. — Ты куда собрался, профессор? Давай со мной.

— Прости, не сегодня… И, кстати, Хагрид, у меня для тебя кое-что есть.

Гарри открыл сумку и достал оттуда свой журнал с конспектом.

— Это мои планы уроков. Верни мне это при встрече. Может, завтра, а может… Когда вернусь, в общем.

— Что-то ты темнишь, дорогой, — сказал Хагрид.

— Что ты задумал?

— Да не парьтесь, коллеги, — хмыкнул Гарри. — Я всего на день отлучусь. Вы и не заметите, что меня нет. Надеюсь.

* * *

Уже совсем стемнело и начинало холодать, на центральной площади горели фонари. Гарри брел мимо двухэтажных коттеджей вдоль узкой и скользкой улицы Годриковой Впадины, вдыхая свежий осенний воздух. Слегка моросил дождь.

Он плотнее закутался в мантию. Пока гулял, успел вымокнуть и уже начинал замерзать. Здорово, что осталось недалеко. Судя по табличкам на заборах, дом был совсем близко, видимо, один из последних. Но Гарри видел за следующим коттеджем впереди только пустырь с клумбой. Но, сделав дополнительно пару шагов до нее, Гарри наконец увидел заветный дом, который ничем не выделялся среди прочих соседских.

Значит, она все-таки ждала его. Гарри глубоко вздохнул и открыл калитку. Окна прихожей и холла были закрыты шторами, и в них не было света, но слабый огонек горел на втором этаже, в спальне. Повезло. Значит, она точно была дома.

Гарри постучал в дверь. Везет, что сейчас не Хэллоуин. Возможно, Волдеморт когда-то таким же прогулочным шагом, не торопясь, брел к дому его родителей, чтобы убить их всех…

Через пару минут в прихожей загорелся свет, и дверь приоткрылась.

— Гарри!

Гермиона сначала расширила глаза от неожиданности, но в доли секунды взяла себя в руки и холодно сказала:

— Гриммо, двенадцать это в Лондоне. Или ты забыл?

— Здравствуй. Я могу войти? Ты одна?

— Может, и нет. Что еще тебе надо? Или ты снова ошибся дверью?

Гермиона закуталась в халат и, по-видимому, была только что из душа. Ее влажные волосы, не собранные как обычно в хвост, волнами спадали на плечи и руки, кое-где прилипли к щекам.

— Так я пройду? Или так и будешь держать меня на пороге? Это невежливо, Гермиона. Я тут окоченел уже.

— Я не желаю тебя видеть, — сказала она и дернула ручку двери, но Гарри подставил носок ботинка в проем, и дверь ударила по нему.

Гермиона гневно глянула на Гарри, но продолжала бить дверью по его ботинку.

— Что случилось, Гермиона? — говорил он сквозь щель ей в лицо. — У тебя уже совсем нет сил сопротивляться? Ты же просто сходишь по мне с ума, вот и все.

— Прекрати делать это!

— Впусти меня, прошу. Мне нужно с тобой поговорить.

Она зло бросила ручку и отошла в сторону. Гарри аккуратно проскользнул мимо нее и встряхнул волосами, скидывая в прихожей мантию.

— Привет, Рон, — громко крикнул он, проходя в холл.

— Можешь не беспокоиться, Рона здесь нет. И ничего такого, что бы ты ни представлял в больном воображении, здесь не происходило.

— Поставь кофе, будь добра. Я весь вымок.

Гермиона прошла по коридору на кухню и наколдовала на столе одну чашку, от которой вместе с паром шел аромат. В другом конце комнаты горел огонь в камине, вселяя тепло и уют, и она, в прибавление к нему, запустила над столом небольшой световой шар, излучающий мягкое свечение.

— Зря ты себе не сделала. Ты не скоро ляжешь спать.

— Ты сдурел? Еще как лягу. Мне завтра на работу рано, и я не хочу пить кофе.

— Так любезно с твоей стороны впустить меня, — сказал Гарри, присаживаясь, и сделал глоток из горячей чашки. — Это божественно.

— Да? Как мило. За идиотку меня держишь? Ты шатался по улице, по всей видимости, с полчаса, не меньше, хотя мог воспользоваться камином. Просто чтобы поболтать за чашкой кофе? Ты опять что-то задумал. И не говори, что волновался из-за Рона! Выкладывай все, что хотел, и убирайся.

— Ты права, я решил пройтись. Меня в последнее время тянет ностальгировать.

— Ты не в том положении, чтобы ерничать, — сказала она, сверля его взглядом. — Этот дом впустил тебя, но одно мое желание, и ты, словно лепрекон, вылетишь отсюда, и моргнуть не успеешь.

— Я уже не часть этого дома? Гермиона, не стоило тебе так рубить сплеча.

— Я же заодно наказала и себя. Обрекла на одиночество, ты это хотел сказать?

— Ты сама все сказала. Значит, переживаешь… Но я не виноват перед тобой. Пока что ни в чем.

— Подумать только, да ты мне глаза раскрыл!

— Ох, да успокойся уже. Я все выяснил, и раз твои мозги уже атрофировались от ревности, я тебе кое-что объясню. Ты и твой душнила Янус ошиблись. То, что я помню все по-другому, не объясняется галлюцинациями.

— Теперь у тебя ничего не сходится, — усмехнулась Гермиона. — Чем вы там с Джинни занимались, что тебе мозги промыло?

— Ага! — Гарри поставил на стол пустую чашку. — Ты прокололась. Это все был твой хитроумный план.

— У меня нет времени участвовать в глупых интригах! — парировала Гермиона.

Он встал и, подойдя к ней, склонился к ее лицу, при этом подавив желание похлопать ей по лбу.

— Вспомни, что ты говорила? — вполголоса заговорил Гарри. — Стресс, переутомление, разочарования. Всего этого не было. Ты пыталась доказать это, но Янус нашел решение и не стал ничего проверять, что логично. А ты быстро сдалась и тоже стала сомневаться, решила, что все сходилось, и зациклилась на версии, что я мечтал о другой жизни. Но это не так.

— Ты думаешь, ты не впадал в летаргический сон? — Гермиона повернулась боком к нему и тряхнула головой. — Ты ошибаешься…

— Я не знаю точно, что именно произошло. — Он отвернулся от нее, подошел к окну и вздохнул. — Но хотел тебе признаться кое в чем. Пока еще не поздно… мне раскрыло глаза на правду о себе.

Дождь зарядил в полную силу, и по стеклу барабанили капли. В отражении он увидел, как Гермиона за его спиной задумчиво прижала палец к губе. Ее щеки пылали. Они каждый раз так мило краснели, хрен знает отчего. И вообще, Рон не ошибался, когда говорил что у нее красивая кожа.

— Что случилось, Гарри? Что ты такое говоришь?

Она села на стул рядом.

— Ты была права. Моя работа. Она не настолько… Знаешь? Это оказалось куда сложнее. Словно я проживаю войну снова и снова. Меня преследовала смерть. И когда она была слишком близко, мне приходилось идти на сделку с совестью. И делать то, что должен…

— Ты кого-то убивал?

Гарри повернулся к ней лицом. — Нет. Но был близок к этому… Я же делал это еще во время Битвы. И на службе мне не раз приходилось выбивать правду, и я знал, как это надо делать. Я пытал людей, Гермиона. И не все после этого сохраняли рассудок.

Гермиона не сводила с него глаз и, казалось, не дышала, слушая его.

— Одного парня… подставили. Подбросили улики. Он мне твердил об этом, но мне надоело… Он сел в Азкабан, потому что признался под Сывороткой правды. В его мозгу что-то заклинило, он начал верить, что виновен. Уже потом мы нашли убийцу, сынка шишки. Но это не важно. Ничего уже не исправить, тот парень тронулся.

— Но, Рон, — неуверенно заговорила Гермиона, и ее голос дрожал. — С ним ничего такого не происходило. Он бы сказал мне…

— Ты же сама знаешь Рона. Ему нужно подкрепление в собственных силах. Он не сможет рискнуть всем ради защиты и благополучия людей. Не пойдет до конца. Почти никто не может взять дело в кулак.

— И тебе не стыдно так говорить?

— Это замечание всего лишь из наблюдений. Это не оценка. Когда остается только «надо» и «должен», уже не важно, что такое плохо, а что хорошо.

Гарри подошел к столу и остановился возле Гермионы. Он не знал, чем занять руки и схватил кружку. — Я как орудие, сродни палачу. Почти опустошен, только оболочка. Мне самое место с теми мерзавцами в Азкабане.

— Я не верю… Это не может быть правдой. Ты не такой, я знаю.

— Тогда в коридоре я готов был задушить тебя.

— Но ты думал, что я…

— Если бы ты повела себя по-другому, я бы ни перед чем не остановился. Тебе от этого легче?

— Послушай меня, Гарри. Ты не прав! — Гермиона встала и, обняв его лицо ладонями, повернула к себе. — Ты еще что-то чувствуешь. Иначе не пришел бы ко мне… Ты же сам недавно признался, что хлестал виски из горла? Я тогда задумалась: «Что такое могло произойти с Гарри?» Вот и ответ.

Она опустила руки ему на плечи.

Он не ошибся. Гермиона не сможет отвернуться от него, как бы ни хотела. Она всегда найдет ему оправдание. Но он не заслуживал этого. Он не достоин. Пусть и она знает правду…

— Поэтому я пришел к тебе, — ответил Гарри, убирая ее руки. — Ты не струсила, а выслушала и, как всегда, подобрала объяснение.

Гермиона с секунду смотрела на него, но отошла на шаг. В ее больших глазах начали скапливаться слезы.

— Так вот как? — сказала она, потирая руки. — Тебе просто надо было найти подходящее оправдание, чтобы очистить совесть? Ты нашел… нашел жилетку.

— На самом деле, — ответил Гарри. — Не совсем так… У меня есть теория. Я хотел ее проверить. И для этого дела мне нужна помощь специалиста.

— И зачем тебе я? Иди, проверяй свои теории в Министерство. Занимайся тем, чем так любишь. Пытай людей.

Гермиона прижалась спиной к столешнице, сторонилась его.

— Ты что, не понимаешь? Ты же колдомедик. Когда мое сердце остановится, ты сможешь вытащить меня.

— Ты собрался умирать и очистил душу. Уверен, что тебе потребуется чья-то помощь?

Она отвернулась, вытирая глаза.

— Не ври. Ты не хочешь, чтобы этим все кончилось.

— Ты, как всегда, решил все спихнуть мне на голову! — вскрикнула она, колотя его по груди. — Твоя жизнь стала тебе настолько скучна, и ты ищешь адреналина? Но я не собираюсь потакать желаниям садиста.

— Да будь по-твоему! — сказал Гарри, перехватив Гермиону за руки. — Давай, выбрасывай меня на улицу! И можешь дальше обзывать меня кем захочешь. Но что, если ты ошибаешься? Все может вернуться на места.

Гермиона вырвала руки из его хватки и, отдышавшись, сказала:

— Что… что ты хочешь, чтобы я сделала? Применила к тебе «Аваду»?!

— Боюсь, в этот раз от проклятия меня уже ничего не спасет, и твоя помощь точно не потребуется, — сказал Гарри уже спокойнее. — Мне нужно что-то типа комы. Не знаю… Может, ты меня долбанешь чем-нибудь помощнее? «Ступефаем» или «Конфундусом»?

Гарри в замешательстве задумался, сжав себе подбородок. Что-то он особо про это не подумал. Не вышибать же себе мозги чем-то вроде дубины Хагрида? Может, просто выпить яду? Напиток Живой Смерти? Хм.

— Если ты останешься инвалидом, тебе это вряд ли понравится. Есть и другой способ. Мерлин, неужели я соглашусь на это?

— В этом-то и парадокс. Если бы ты не хотела меня слушать, я бы уже здесь не стоял.

— Есть зелье, — будто не обращая внимания на замечание Гарри, заговорила Гермиона. — Но, вообще, это как бы тайна. Нам запрещено разглашать эту информацию. Только в случае крайних мер. Эффект будет какой тебе нужен. Следуй за мной.

Они вместе поднялись на второй этаж и зашли в спальню. Гермиона все это время продолжала говорить как пулемет, не замолкая ни на минуту. Гарри уселся на постель, а она подошла к шкафу, и, открыв его, нашла кофту и джинсы.

— Ты погружаешься в очень глубокий сон, почти что умираешь. Пульс и дыхание замедляются до такой степени, что ты получишь кислородное голодание. На пару минут не больше.

Она скинула халат, оставшись в одной майке и трусах, и Гарри забыл о том, чтобы ее слушать. Он невольно приподнял бровь. Черт, ну кто вообще надевает такое под халат? О том, что у нее маленькая грудь, ему уже сто лет было известно. Но ее дурацкая плотная майка не позволяла разглядеть подробности. А попец… зачет!

— Иначе ты можешь остаться дураком на всю жизнь… — проговорила Гермиона и вскрикнула: «Гарри!», быстро натягивая джинсы.

Он словно опомнился и вздрогнул. — Да? Я слушаю…

— Я заметила! Извини, но ты… пялился, — последнее слово она буквально выплюнула и тряхнула головой, сама не ожидая от себя такого. — Я тут голая, а ты даже не отвернешься.

— Глупости. Не голая, майка с трусами не считается. Мы же не в школе, как ни крути. И вообще, по твоей вине я страдаю от воздержания… И теперь даже ты. Даже ты привлекательно выглядишь.

Она заколола волосы назад и, полностью одетая, вышла за Гарри в коридор.

— Ты знал, что воздержание помогает очистить ум и мысли от всего ненужного?

— Это, похоже, твой девиз по жизни… И ты явно переоценила его влияние. А куда мы собрались, на ночь глядя?

— В Мунго, естественно. Или ты думал, у нас в доме есть такие зелья? Это противозаконно!

Гермиона спустилась по лестнице и накинула мантию.

— Спасибо, кэп! Я лично брал таких умельцев за хранение Живой Смерти и тому подобного. Просто подумал, вдруг колдомедикам разрешено… их я пока не арестовывал, — усмехнулся Гарри.

Они прошли мимо двери в ванную, и он остановился, а Гермиона глянула в его сторону и спросила: — Что-то не так? Но он без предупреждения вошел и закрыл за собой дверь.

Гарри оперся нее и вынул из кармана сложенную записку, развернул ее и перечитал:

«Гарри. Если читаешь это послание, значит, у меня все получилось. Прости, если можешь, меня за все! Но у меня есть огромная последняя просьба к тебе. Ты должен отправить письмо Джинни со словами, что есть другой мир! И там вы вместе, счастливы и любите друг друга.

Прошу, исполни ее. ГП»

Проверив все еще раз, Гарри наложил на дверь «Оглохни» и позвал Кикимера. Домовик с хлопком появился возле него, а Гарри засунул записку в конверт.

— Вернешь это мне, если я снова стану прежним. В противном случае, уничтожь. Чтобы никто его не увидел!

— И как Кикимер поймет, что хозяин изменился?

— Спроси, что значит протокол 00-758. Если не отвечу, сожги!

— А что он значит?

— Ничего. Я сам только что это придумал.

* * *

Как только Гарри и Гермиона вылезли из камина, на потолке тут же загорелись несколько шаров, освещая скромный кабинет Гермионы с небольшим столом и огромным книжным стеллажом, который занимал больше половины площади кабинета.

— Мне надо найти Януса, — прошептала Гермиона. — А ты давай, ложись здесь.

— Что? Нам не нужен этот старикашка!

— Сам ты… сдурел? Вдруг что-то пойдет не так?! Я не хочу, чтобы ты умер на полу моего кабинета.

— А мне лечь прямо на пол? Там жестко.

Гермиона громко выдохнула: — Мерлин всемогущий! — Сбросила с себя мантию, затем открыла дверь и выскользнула из кабинета.

— Ну ладно, — сказал Гарри и тоже скинул мантию.

Забавно, что он так и остался в одежде препода. Если что-то пойдет не так, то, возможно, его в ней и похоронят. Интересно, а на надгробии напишут: «Преподаватель года»?

Гарри трансфигурировал мантии в матрас, который вышел в ширину хоть и узким, но все равно еле помещался между рабочим столом и книжными полкам. Гарри улегся, закинув руки под голову, но его пробил озноб.

«Успокойся. Не страшно… — сказал себе Гарри, подавляя мандраж. — Тебе же не впервой! Больно не будет…»

Через минуту дверь ударила его по голове, следом в щель еле пролезла Гермиона, строго посмотрев на него.

— Ты не возражаешь, если мы тебя немного стесним? Тут же никто больше не пролезет.

— Не могла отхапать себе кабинетик побольше, — Гарри уселся и поднял матрас, — будущая завотделением…

За ней вошел Янус и мирно поздоровался: — Добрый вечер, мистер Поттер.

— Доброй ночи.

— Вы решились проверить свою теорию о переселении? Это очень похвально.

— Еще один, — буркнула Гермиона и хлопнула Гарри по плечу. — Ложись! Вы нашли зелье, Янус?

Профессор протянул Гарри небольшую пробирку: — Здесь ровно унция. Этого хватит.

— Мы что, собрались его убить? — схватила ее Гермиона. — В мои планы пока не входит стать вдовой в ближайшие часы.

— Поверь мне, — ответил Янус. — Меньшее количество погрузит его недостаточно глубоко.

— Эй! Я все еще здесь, — сказал Гарри с матраса. — Гермиона, прости, но у меня уже огромное желание вышвырнуть тебя отсюда. Давай сюда.

Он приподнялся и отнял склянку с янтарной жидкостью, напоминающую огневиски.

— Стой! Гарри, — вскрикнула она и присела на колени рядом с ним. — Если ты прав, и ты действительно из параллельного мира. То я там…

— Ты зам Кингсли, утверждаешь законопроекты. Мы на работе часто видимся, если тебя это интересует.

— Я замминистра! — выдохнула Гермиона. — Да, такое сложно выдумать.

— Разве это не твой предел мечтаний? Тебя же всегда тянуло управлять.

— Зачем мне пост в Министерстве… — прошептала Гермиона, но приподняла голову, взглянув на Януса.

Гарри тоже поднял глаза. Профессор вытащил книгу из огромного собрания Гермионы на полках и заинтересованно читал. Или просто отлично умел делать занятой и отсутствующий вид.

— Если там нет тебя, — прошептала она, вернувшись к Гарри.

— Поэтому ты не пошла туда, — догадался он.

Дьявол! Ну зачем, зачем она ему это сказала?! Она умеет заставить его чувствовать вину.

— Слушай… я должен ещё кое в чем признаться. Если я во всем ошибся и останусь таким же…

— Ну что опять?

— Я не смогу остаться с тобой. Между нами все будет кончено, это точно. В плане брака и…

— Спасибо, что решил мне об этом сказать! — вскрикнула Гермиона, отчего у него заложило одно ухо, и, ударив в плечо, вскочила.

— Янус, мы готовы! — сказала она, вытирая глаза. — Бросайте свою книгу.

Может, это и к лучшему, так она хотя бы перестанет ему мешать завершить начатое. Гарри поднес склянку ко рту и с выдохом проглотил.

— Ох, — скривился он — Это точно не виски.

Вязкое зелье все еще ужасно горчило на языке.

— А быстро оно подей-ству-ет… — с трудом договорил Гарри по слогам, роняя голову на жесткий матрас.

Потолок, стол, Янус и Гермиона — все закружилось каруселью перед глазами. Становилось нестерпимо холодно, словно он провалился в прорубь с ледяной водой. А затем и воздух начал покидать его легкие, из груди вырывалось рваное дыхание. Но в один миг все исчезло. Все звуки стихли. Гарри проваливался в бездну. Осталась одна тьма. Непроглядная и холодная. Что же ждало его там, внизу?

* * *

Он стоял в темном и узком тоннеле, а впереди издалека мерцало слабое белое свечение, точно приближался поезд. Его окружал шепот. Эти разные голоса шептали ему что-то неразборчивое, как шелест сухой листвы.

Если пойти на свет, то он снова окажется на платформе? Но в каком поезде он должен быть в этот раз?

Гарри обернулся назад. От места, где он стоял путь разветвлялся на несколько, и каждый отросток сворачивал и уводил куда-то в бесконечность.

Он поднял голову и ахнул. Над ним, ввысь, отходили их буквально сотни, тысячи, они поднимались на километры вверх и пропадали в темноте. Точно веревочные лестницы, пути постоянно вибрировали то ли от ветра, то ли сами по себе.

И как ему выбраться из этого лабиринта и найти правильную дорогу?

«Гарри!» — услышал он и, развернувшись на зов, увидел Гермиону. Она стояла рядом с ним и была бледнее обычного, словно призрачная.

— Наконец-то я нашла тебя! — она схватила его за руку, но Гарри ничего не почувствовал, будто никого и не было рядом.

— А ты откуда здесь взялась?!

— Это неважно! Ты знаешь, что уже полгода в коме?

— Что? Не может быть.

— Я долго думала о том, где ты… — затараторила она. — Сначала я думала, что ты застрял во сне, и искала тебя там. Но, оказывается, это место гораздо глубже.

— Постой, — замотал головой Гарри. — И давно ты здесь?

— Может, минуту, а может, и больше… здесь непонятно.

— А я был в параллельном мире. Похоже, все дело в «Аваде»…

— Верно. Твоя душа ненадежно связана с телом. Возможно, ты можешь попасть даже в прошлое и будущее… В любые возможные миры.

— Но, вероятно, я застрял здесь? Нам нужно выбираться.

— У нас мало времени. Идем же.

Она потянула его, но он не мог и шага сделать, оставаясь на месте. Его ноги словно соединились с темнотой и приросли окончательно.

— У меня, наверное, уже осталось мало сил.

«Он не выберется!» — донеслось эхом со стороны свечения. Оно как будто ожило и начало медленно приближаться к ним.

— Снова этот голос. Кто это? Кто это сказал? — спрашивал Гарри Гермиону.

— Я не знаю. Я первый раз слышу его.

— Что мне сделать, чтобы выбраться? — крикнул Гарри в сторону света. — Я хочу назад в свой мир.

— Ты неживой и холодный, скоро станешь шепотом.

— Здесь что-то есть, словно божество, — догадалась Гермиона. — Оно не выпустит тебя, когда ты настолько слаб. Вот почему ты не вернулся назад.

Она шагнула вперед от Гарри и проговорила:

— Я сделаю все-все, что возможно, чтобы спасти его.

— Не надо, Гермиона! — закричал Гарри. — Оставь меня.

— Ты пришла и готова на трапезу? — спросило Оно.

— Да что происходит? Мне это не нравится! — воскликнул Гарри. — Гермиона, брысь отсюда!

— Да, я готова.

Свет неумолимо приближался к ним, становясь все ближе и ближе, и поглощая все на своем пути.

Вдруг Гермиона что-то нашла на полу и, когда она подняла руки, Гарри увидел небольшую медную чашу или кубок. На ней было выпуклое и объемное изображение змеи, свернувшейся в кольцо и кусающей себя за хвост. Чаша была наполнена до краев красно-коричневой жидкостью.

— Что это?

— Ты должен выпить это. Сейчас же, пей прямо из моих рук.

— Но зачем? Что будет?

— Гарри! Ты мой лучший друг и должен мне верить. Не заставляй меня кричать на тебя.

Гермиона подставила чашу к его лицу. Гарри принюхался. — Это что, вино?

Она кивнула, и Гарри сделал глоток. И на вкус точно вино.

— Постой секунду. А как же второй я из другого мира? На его месте я был целый месяц.

— Не знаю, что за ахинею ты несёшь, но это твоя душа, и она одна. Ты сможешь вернуться, если не потерял тело, с которым связан. И ты… — она настойчиво двинула головой. — Все еще должен это выпить! Все до последней капли. Живее!

Свет, преодолев все расстояние, уже поглощал остатки путей до них.

— Ладно, была не была… — Гарри осушил чашу и, в ожидании, посмотрел на Гермиону. Она слегка улыбнулась, чуть скривив губы, но твердо проговорила:

— Что было вином в руках, да станет кровью!

Гарри почувствовал, как пол пропал под ногами. Смерч подхватил его на один из витиеватых путей и потащил куда-то вверх.

Опасность миновала, и холодная темнота уступила. Перед глазами появился потолок. Это был больничный потолок, подкрашенный синим светом из окна. Гарри сразу понял, что снова в Мунго. Вот же жопа! Как же так? Неужели это галлюцинации?!

Он с трудом начал подставлять под бока локти, по телу медленно растекалась боль. Гарри ожидал увидеть удовлетворенное лицо Януса и злую Гермиону, но заметил, что больше не был на матрасе, а лежал на койке. Он окинул взглядом пространство вокруг и сразу увидел Джинни. Она сидела на стуле возле койки и дремала на его коленях, подложив под голову руки. Но вздрогнула во сне, словно почувствовав взгляд, и приподняла голову.

— Господи! — вскрикнула Джинни, увидев Гарри, и ринулась с объятиями ему на шею, а он уперся носом в ее плечо.

У него получилось. Наконец-то он дома! То жуткое место теперь далеко от него, и он туда больше ни за что не сунется. Никогда. Интересно, как там все-таки оказался дух Гермионы?

Джинни тихо всхлипнула и крепче обняла, а он поцеловал ей шею и прошептал: — Я слышал мертвых, но и видел живых.

Примечания:

Спасибо больше всем за отзывы. Продолжение следует! И огромное "спасибо большое" за помощь с текстом Верджилиус!

---

«Гарри Поттер снова выжил!» — кричали с передовицы «Ежедневного пророка». Газета лежала на узкой тумбочке возле больничной койки. Луч солнца падал на страницу из единственного крошечного окна в палате, подсвечивая всю первую полосу.

Сам же виновник статьи, спавший на койке, медленно приоткрыл глаза и заморгал спросонья. Его черные волосы успели сваляться от долгого отсутствия мытья, спутались и торчали сильнее обычного. Тело до живота скрывало тяжелое белое одеяло, но, судя по тому, как неряшливо сползала с его плеча больничная рубашка, любой человек сделал бы вывод, что лежащий очень исхудал за короткий срок. И в целом любой маг-проходимец увидев его, вряд ли сразу распознал бы в осунувшемся и бледном лице знаменитого Гарри Поттера.

В глазах противно защипало от идущего справа свечения от газеты. Гарри попытался шевельнуться, но в теле с болью захрустели суставы. Подтянувшись на локтях, с гримасой на лице Гарри слегка привстал и навалился на подушку, тяжело выдохнув. Едва взглянув на газету и сощурившись, чтобы не ослепнуть, Гарри вытянул руку и, напрягшись, со стоном дотянулся до газеты кончиками пальцев, уронив её на постель.

«Два дня назад, — начал читать он, найдя очки возле подушки, — вечером, в больнице Святого Мунго Гарри Поттер, Мальчик-Который-Выжил и победитель Волдеморта, снова ожил. Напоминаем, что мистер Поттер пребывал в коме в течение шести месяцев. Причины случившегося остаются неизвестными, но по неофициальным данным это связано с тяжелой болезнью нашего многоуважаемого героя.

Как уверили нас колдомедики, сейчас состояние пациента стабильное и его жизни ничего не угрожает. Целители, которые следили за состоянием Поттера, согласились дать интервью нашей газете:

— Как бы вы охарактеризовали состояние, в котором пребывал больной?

— Это была, без сомнений, кома. Так происходит, когда отсутствуют реакции и почти нет пульса. Мы как специалисты делали все возможное, чтобы сохранить ему жизнь. Но как долго это продлится, мы знать не могли.

— Он мог вовсе не очнуться?

— Его состояние в последние дни было очень нестабильным — сердце останавливалось. Но он смог выкарабкаться. В организме сохранилось достаточно сил, и Поттер вышел из комы.

— Ваши прогнозы на дальнейшее выздоровление больного?

— Впереди реабилитация. Это долгий и тяжелый путь к восстановлению. Всё зависит от того, насколько быстро окрепнет организм. Это покажет нам эффективность лечения».

Гарри мучительно закрыл глаза. Не заметил, что газета выскальзывает из пальцев, и выронил ее на пол.

«Вот и снова утро…» — с тяжестью подумал он.

И это уже третье утро его нахождения в больнице, и с тех пор как Гарри пришёл в себя в этой тесной палате, на этой скрипучей койке, для него ничего не менялось.

Палата стала для него личной камерой, где его держали вроде бы не насильно. И куда он попал почти что добровольно. Гарри бы с удовольствием тут же покинул ее, только очнувшись, но в этом и заключалась проблема. И давала повод для злобы снова и снова — Гарри не мог встать.

Он, конечно, мог двигаться, совершать несложные движения, кое-как переворачивался в постели, но ноги… Ноги Гарри едва чувствовал. Он бы мог и забыть об их существовании, если бы не боль. Она не забывала напоминать о том, что у него всё ещё было тело. Целители пичкали Гарри всевозможными зельями, на время облегчающих и притупляющих её, но после них Гарри становился вялым и раздражительным, его часто клонило в сон.

Он снова вспомнил первые мгновения, когда только очнулся, и страх от пережитого отступил. Будь Гарри сообразительнее в тот момент, его бы сразу смутило то, что он не чувствовал, что на ногах кто-то лежал. Но он, заслуженный идиот (привет Гермионе!), думал о другом. Гарри поначалу накрыла эйфория. Он вернулся! Джинни так крепко обнимала, что можно задохнуться.

Но всё это прошло в один миг, как по звонкому властному щелчку пальцев. Джинни просто приподняла его в объятиях и выпустила… И Гарри кулем грохнулся на кровать.

Вот это было эпичное падение! Большим ничтожеством он себя в жизни не чувствовал.

Джинни вскрикнула и в палату сразу забежала целительница. Она молча следила за Гарри и Джинни всё время, пока они сокрушенно и растерянно выясняли и спрашивали ее. Реакция их обоих на происходящее заставила ее только развести руками.

— А что вы хотели? — сказала она тогда Гарри. — Лежали без движения столько времени. — Целительница высказалась даже с укором, но помолчав, добавила. — Вам ещё повезло, обычно люди совсем не могут двигаться.

Наверное, он должен был бы радоваться? Но как-то не вышло.

— Сколько я был без сознания?

От таких невеселых размышлений и воспоминаний его отвлекла Джинни. Она резко дернула за ручку двери, широко распахнув ее, и вошла в палату.

— Доброе утро, дорогой. — Джинни прикрыла за собой дверь уже тише. — Ну как ты? — Она подошла ближе и коротко глянула на пол возле койки. — Ты прочитал, что они написали, и выбросил газету?

— Уронил случайно. Хотя написали хрень.

Джинни нагнулась и подняла газету и, вернув ее на тумбочку, поставила сверху коричневый бумажный пакет.

— Ты снова принесла еду. Зачем?

— Не хочу, чтобы ты питался как заключенный. И можешь мне не говорить, что это не так.

Взяв Гарри под руки, она подставила ему под спину подушку и помогла усесться.

— Я не голоден, ты же знаешь. Валяюсь тут как амёба.

Гарри вытянул руки, расставил пальцы веером и задвигал ими, при этом захрипел, высунув язык.

Он умолчал, что позапрошлый паек от нее испортился, и санитару все пришлось выбросить, прошлый Гарри просто сразу отдал ему.

— Очень похоже, — грустно улыбнулась Джинни, но тут же задорно фыркнула: — Отставить! Не спорить с женой! — и молчаливо уставилась на трещину в стене над его головой, коряво заделанную шпаклевкой.

— Многие за тебя очень переживают, не только я. Твои друзья, коллеги…

— Рон навещал меня? А Гермиона?

При упоминании их имен Гарри невольно ощутил волнение, даже через своё заторможенное состояние. Он чувствовал вину после того, как поступил с ними, и теперь ощущал необходимость исправиться и восстановить крепкие отношения, как в прежние школьные времена их дружбы, насколько это было возможно.

— Да. Рон часто заходил и домой тоже, поддерживал меня. Гермиона приходила в основном сюда. Когда могла, конечно, у нее всегда много работы.

Гермиона. Все-таки стоило бы ей отложить дела и прийти наконец… Он почему-то успел привыкнуть к ощущению, что теперь она близка ему. И, похоже, придется немного перестроиться. У него одновременно возникал резонный вопрос к себе. Не этого ли он хотел? Чего он ждал-то?

Еще стоило бы у нее что-нибудь выяснить о ее духе в том темном месте с множеством путей, где холод смешивался с сотней шепчущих голосов мертвецов. Лабиринт душ — так Гарри про себя называл его. В теории она что-то могла знать об этом. По крайней мере ее дух знал, что Гарри лежал полгода в коме.

— Когда последний раз ты ее видела?

— Дня четыре назад, наверное.

— Она что-нибудь говорила тебе?

— Она мало говорила, — вздохнула Джинни. — А в последний раз с ней было не до разговоров, Гарри. Поверь мне! У неё было такое лицо, я даже не знаю как сказать.

Она на секунду отвела глаза, задумавшись, но снова вернулась к рассказу. — Я никогда не видела её настолько испуганной… А ты знаешь, что если она напугана, значит, дело плохо.

Гарри медленно сглотнул воздух, потому что во рту давно пересохло. Размяв плечи, он поморщился — его спина заныла, пока слегка противно. К этому ощущению прибавился внимательный взгляд Джинни, который становился уже тяжелым.

— Ты что-то скрываешь, Гарри. Не так ли?

Он и так чувствовал себя по шкале удовольствия на «хуже, чем хреново» и к выяснениям пока был не готов.

— С чего бы? Зачем мне что-то скрывать.

Джинни на это дернула головой и отвернулась.

— Чёрт знает что, — пробубнила она.

— Что не так?

— Эти полгода целители мне повторяли одно и то же. Говорили, что это скорее такой странный сон, чем кома. Это состояние могло вызвать что угодно — переутомление, травма. Но ты чуть не умер. Что еще за сон такой? Да где это видано, чтобы маг на полгода заснул?!

— Что ты хочешь от меня услышать? Я же не колдомедик, Джинн.

— Мне кажется, ты прекрасно все понимаешь, — она снова перевела на него взгляд. — Теперь ты сам мне скажи, что с тобой было? — Джинни нагнулась, и её лицо оказалось в миллиметре от носа Гарри. — Ответь мне одно. Почему ты упомянул про месяц?

Гарри опустил глаза.

— Не понимаю, о чём ты.

— Когда целительница сказала, что ты пролежал полгода, я сразу увидела твой ступор. И ты шептал. Не отрицай. Я слышала что-то про месяц. Вроде: «…прошел же только месяц». Почему ты так сказал?

— Я плохо помню что было.

— Не хочешь говорить мне?

— Наверное, я просто спал, вот и все. Может и было что-то, но я не помню, — сказал Гарри настолько убедительно, насколько мог в данный момент.

— Я просто спал, — перекривила она тонким голосом, вытянув губы и невинно хлопая ресницами. — Я не настолько дура, чтобы купиться на это.

— Ты раздуваешь из докси слона. Сейчас-то всё в порядке. Давай оставим эту тему. Забыли.

— После всего, что услышала, я не смогу забыть. Может, мне стоит позвать Гермиону в следующий раз, чтобы ты хоть что-то рассказал своей жене?

Гарри почувствовал, как стонет его тело, затекает шея и ноет спина, и съехал ниже по подушке.

— У меня ощущение, что никто не знает, что с тобой случилось. Я от тебя так много требую, да, Гарри?

Гарри наконец нашел удобную позу, и боль слегка отпустила. Он задышал глубже и ровнее.

Джинни продолжала говорить, но Гарри перестал различать слова. Они постепенно слились в монотонный шум и проплывали фоном мимо.

Он дремал. Но во сне Гарри почувствовал, что кто-то словно подкрадывается к нему незаметно со спины.

— Кто здесь? — крикнул Гарри и открыл глаза.

Джинни вздрогнула. До этого спокойное лицо вытянулось, она уставилась на него.

— Гарри, ты что?

— А?.. — растерялся он. — И долго я дремал?

— Я не знаю. Может, только что заснул.

Гарри приподнял голову и глянул в окно. Из него продолжал литься свет, напоминая о том, что за стенами всё ещё существовал нормальный мир.

Гарри глубоко вздохнул и протер глаза. Он точно рехнется здесь.

— Гарри, не сдавайся, — проговорила Джинни и сжала ему плечо.

Она точно прочитала его тяжелые мысли, и у него впервые за эти дни потеплело на сердце. Он крепко ухватил её за руку, но Джинни вдруг выдернула её, быстро встала и отошла от койки ближе к двери.

— Джинн? — Она стояла спиной и бубнила, точно шептала что-то воздуху. Может, молилась? — Что ты делаешь?

Но она продолжала, не реагируя на вопрос.

Её странное поведение смутило Гарри. Он не мог понять, что ему делать — начинать беспокоиться или оставить её в покое. Гарри снова позвал ее, но снова не получил ответа. Определенно это вызывало легкую тревогу.

Вот бы он смог…

Мысль даже не успела до конца сформироваться или оформиться в конкретное желание. Гарри просто сделал быстрее, чем подумал. И только когда он потрогал плечо Джинни, то понял, что стоит и ощущает босыми ступнями холодный пол. Гарри посмотрел вниз и подвигал пальцами. Они зашевелились без усилий, будто секундой назад он не валялся в постели поломанной и забытой куклой.

«Чтоб меня!»

Джинни обернулась, ее глаза были на мокром месте, но это не смогло испортить Гарри триумф.

— Я встал! — радостно закричал он ей в лицо. — Джинни, я могу ходить!

Он сгреб её в охапку и на руках закружил на месте.

— Что ты делаешь? Гарри… мы сейчас упадем!

Гарри захохотал и опустил Джинни на ноги. Она сразу же начала поправлять юбку, которая задралась чуть ли не до живота. При этом Джинни странно суетилась и нервничала, словно стеснялась, что он увидит что-то запретное для глаз.

— Давай сбежим отсюда прямо сейчас! — дёрнул он её за руку. — К чёрту целителей, к черту всё!

— Ты не сможешь убежать, Гарри, — серьёзно ответила Джинни.

Да что за фигня с ней происходит? Необычное поведение Джинни продолжалось. Эти дерганые движения, эта закрытая поза, да всё в ней стало совсем нетипичным для Джинни. Гарри поначалу списывал эти наблюдения на придирки и собственную глупость. Но её тон и то, как она смотрела на него сейчас, покусывая при этом губу, уже нельзя было никак оправдать.

Что-то не так, так не должно быть! Осознание неизбежного краха окончательно убили в Гарри всю радость.

— Целители не знают что с тобой. Тебя не выпустят.

— А я что могу?

— Расскажи правду.

— Ты снова за своё? Я же уже говорил.

— Всю правду, — Джинни строго сложила руки на груди, точно раздавая задания студентам, — ты понимаешь, о чём я.

Гарри недоверчиво уставился на неё.

— Рассказать всё целителям, ты серьезно? Чтобы они решили, что я свихнулся?

— Не время для споров. Есть один человек, который тебе может помочь, Гарри.

— Великий Мерлин?

— Янус! — вскрикнула Джинни. — Ну как можно было не догадаться?

— Пошутил, понятно же, — улыбнулся он. — Ты просто такая серьезная, навела тут таинственности. Но мне это даже нравится.

Джинни сжала кулаки и чуть не подскочила на месте.

— Гарри! — взревела она.

— Ладно-ладно! Давай по-серьезному.

— Мало времени, — вдруг сказала Джинни и обернулась к двери.

— Что?

— Я всё не то говорю, — затараторила она. — Гарри, прости, прости… прости.

Она метнулась к нему и уткнулись в грудь.

— Да что такое?!

Её объятия вдруг обдали ледяным холодом, и Гарри непроизвольно дернулся в сторону. Тут же ему в поясницу точно вбили сотни тупых гвоздей, и Гарри едва не взвыл.

Похоже на то, что это и есть он — конец!

Миг, и Гарри снова почувствовал под спиной жесткий матрас. Он заморгал и шевельнулся, отчего поясница вновь заныла, но он, зажмурившись и шипя, всё-таки перевернулся к тумбочке.

Рядом с ним кто-то стоял, и по запаху зелий в воздухе Гарри догадался, что это целитель.

— Просыпайтесь, мистер Поттер. Время процедур.

— Джинни уже ушла?

— Давно уже. Вы проспали почти до обеда.

Выходит, все это ему просто приснилось. Вместе с догадкой к горлу подступила горечь. Гарри приоткрыл глаза, посмотрел на зелья и, сглотнув, сморщился.

* * *

Валяться полдня и ни с кем не перекинуться фразой — самое тяжкое испытание. Целители не в счёт — слушать о своем состоянии Гарри надоело до одури, ну не о зельях же ему болтать? Почти всю ночь он ворочался в поисках удобной позы, но найти ее так и не смог.

Утром Джинни не пришла, и Гарри зло стукнул кулаком в подушку. Ну хоть кто-нибудь, зайдите к нему?

Время подходило к обеду; суп, булка и сок появились на тумбочке. Гарри с отвращением глянул на еду и с тоской подумал, что кроме всего прочего ему еще очень недостаёт волшебной палочки. «Эванеско» бы, и этой жижи в тарелке и кружке как не бывало!

К трём часам Гарри готов был уже покончить с собой от тоски. Он ворочался, то впадая в короткую дрему, то просыпаясь, в сотый раз бил подушку, но стройная заветная фигура с рыжими волосами так и не появлялась в палате.

Где же её носит, Мерлин ее дери? Если это такое наказание за вчерашнее, то это жестоко! Сам Волдеморт завистливо хмыкнул бы ее коварству.

К вечеру, когда в палату начали прокрадываться неясные тени, в тишине раздался стук, дверь тут же приоткрылась. Гарри поднял голову, на миг подумав, что ему это уже чудится, и чуть не умер от облегчения, когда заметил в сумерках цвет волос входившего. Гарри набрал воздуха и хотел закричать: «Ты вовремя!» — но воздух вмиг вылетел из лёгких, когда Гарри понял, что это не Джинни. Даже будь Гарри Дамблдором или обладай даром предвидения, он не смог бы представить, что сегодня к нему в палату заявится именно он.

«Чтоб я сдох — Рон?!»

— Привет, Гарри, — сказал Рон севшим голосом.

— Что-то случилось с Джинни? — спросил он первое, что пришло в голову.

— А? Ты что, нет! — замотал головой Рон.

В палату в ту же минуту заглянула целительница.

— У вас есть полчаса, — жестко сказала она Рону и скрылась.

Повисло тяжелое молчание.

— Это мой целитель. Она здесь ещё самая милая, — попытался пошутить Гарри.

Он кожей чувствовал напряжение, исходящее от Рона. Выглядел тот очень странно, как пришибленный, теребил в руках сумку и топтался у прохода.

— Да. Жестко тебя тут пасут… И извини, я тебе ничего не принёс.

— Брось, Джинни уже завалила меня всем. Что мнешься, ты чего?

— Джинни ждал, да? — Рон запнулся. — Вместо неё вот я. Она не смогла, помогает матери с… в общем.

Плохое предчувствие все сильнее сдавливало Гарри сердце.

— Что, Рон? Что-то случилось с родителями?! Говори уже.

— Нет, Гарри… в общем. Это. Гермиона… С ней, в общем.

— Чего?

— Ее больше нет.

— Что?!

Гарри оцепенел, на секунду ему показалось, что он не расслышал, что ответил Рон. Больше нет… Что это значит?

Сердце заполнила странная пустота и парализовала все мысли и эмоции. Он не мог пошевелиться, где-то в груди застрял жгучий ком, не давая выдавить ни слова, ни звука.

— Она умерла? — вместо всех слов, что выдуманы на свете, почему-то он спросил именно это.

Рон не смог ответить, только кивнул. Но немного погодя заговорил:

— В общем, вчера ее осматривали целители, ничего не нашли. Сегодня были похороны. Я только с них. Были самые близкие. Мои родители и Джинни. Но ты не волнуйся. Я всё сделал как надо.

Гарри крепко зажмурился, отвернувшись от Рона. Тот замолчал и шмыгнул носом.

— Как… она умерла?

Вдруг вспомнилась старая лекция из Устава, которую, когда-то в юности, преподавали Гарри. Это непрофессионально. «Какова причина смерти?» — вот вопрос мракоборца, не выдающий личного отношения к жертве.

Но он сейчас физически не мог так сказать…

— Целители подтвердили, что когда она спала, у неё остановилось сердце.

— Не может быть…

Снова наступила давящая тишина.

— Ладно, я пойду. Гарри, ты… будь здоров.

Послышались тихие шаги и, словно издалека, скрипнула дверь.

«Не может быть. Этого не может быть», — повторялась в голове фраза, как заевшая пластинка.

Прошло несколько мгновений или часов, Гарри не знал. Он так и лежал в том же положении трупа в гробу. Ему хотелось съежиться, свернуться в позу эмбриона. Но при всём желании он физически не мог этого сделать.

Когда в палате раздался громкий голос целительницы, он понял, что всё ещё существует.

— Мистер Поттер, время процедур! Давайте перевернемся на спину.

— Уходите, — тихо сказал он, не поднимая головы.

— В чём ещё дело?

Гарри почувствовал прикосновение к плечу и, собрав всю силу, которая в нем осталась, крепко перехватил её руку и, подтянувшись, сел на постели.

— Убирайтесь к чёрту! — выкрикнул Гарри ей на ухо.

От неожиданности целительница дернулась назад, но Гарри вцепился в нее железной хваткой. Другой рукой смахнул колбы с зельями с тумбочки, и они разбились, упав на пол.

— Поттер! У вас, похоже, истерика. — Она опешила и зашарила рукой по халату в поисках кармана, приговаривая: — Сейчас-сейчас…

Палочка!

Гарри выхватил палочку, успев дотянуться до кармана целительницы раньше неё, и наставил кончик прямо ей в лицо. Она вмиг побледнела.

— Проваливайте. Оставьте меня в покое, мать вашу! — зло выдавил он.

Его трясло, он был готов убить. Её, да кого угодно! Лишь бы заглушить давящее чувство, которое раздирало грудь и разливалось по туловищу, опускаясь в ноги.

Целительница расширила глаза ещё больше.

— Пошло оно всё! Всё! Ничего не важно… больше ничего!

— Вы, — сказала она с дрожью, — вы встали. Поттер, вы стоите!

В один миг накатила зверская усталость, Гарри ослабел и выронил палочку. Он бы шлепнулся прямо на пол в рассыпанные осколки и лужу из зелий, но целительница успела подхватить его под руки и уложила на койку, пружины которой тут же заскрипели.

— Вы смогли встать, — повторяла она.

— И что, — апатично пробормотал он, с трудом ворочая губами и не понимая, где вообще находится.

— Как это «и что»?! А ну, соберитесь-ка, Поттер. Сейчас же! Придите в себя, — заголосила она прямо над ухом, и Гарри поморщился.

Целительница с чем-то возилась, стоя над ним, но Гарри не повернулся к ней и не смотрел в ее сторону. Он не хотел отпускать аморфное состояние, чтобы не возвращаться к действительности.

— Ренервейт! Выпейте сейчас же, — приказала целительница.

Она приподняла Гарри голову и влила что-то в рот. У него словно щелкнуло в мозгу, точно по невидимому приказу чужой воли, заставляя его начать разумно мыслить.

«Я встал. Я же стоял…» — пронеслось что-то похожее на мысли.

Гарри медленно приподнялся. Пол был сухим и чистым, разбитые колбы и зелья исчезли.

— Спасибо, — прохрипел он.

Целительница сухо кивнула и бровью не повела.

— Знаете, мне кажется, я уже слышал ваш голос раньше.

— Что вы имеете в виду под этим «раньше»? — она нахмурилась.

— В смысле, когда был во сне. Похоже, это ваш голос я слышал. Вы же следили за моим состоянием всё время?

— Да. Вы действительно один раз чуть не пришли в себя, но что-то пошло не так, и мы вас снова потеряли.

— Спасибо вам. Как ваше имя?

— Агата.

Она молча протянула ему еще пару пробирок и приказала выпить.

— Агата, я теперь ваш должник, выходит.

— Вот ещё, не обольщайтесь, Поттер, — сказала она, вытирая руки о халат. — Молчите о том, что было сегодня, иначе пожалеете.

* * *

Проснувшись утром, Гарри заметил на тумбочке поднос с тарелкой, наполненной кашей до краев, и чай. Вид еды вызывал тошноту, и Гарри посмотрел в окно — на улице уже рассвело, и разгорался день. Похоже, эту ночь он беспробудно проспал. Так сказался стресс или его напоили снотворным?

К общей сумме мыслей, что комом наваливалась ему на голову при воспоминаниях о другом мире, теперь прибавилась ещё одна — он потерял Гермиону. Она умерла, ее нет! Как нет Дамблдора, Сириуса, Люпина, Фреда…

— Черт возьми! — выкрикнул Гарри и привстал с матраса на дрожащих руках.

Она умерла во сне. Что бы это значило? Это же обязательно должно что-то значить, ведь так?

Гарри бы вникал в окно и дальше, если бы его не отвлек скрип двери. Джинни зашла в палату в чёрном плаще и шляпе. Она быстро прошла к койке и обняла его за плечи.

— Как же тяжело, — прошептала она ему в шею.

— Я знаю.

— Я узнала той же ночью, Рон прислал сову с сообщением. Я до сих пор вижу эти буквы. Это ужасно… Не могу поверить, что её больше нет. Когда ее хоронили, я даже не смогла подойти к гробу, попрощаться в последний раз. Такое ощущение, что там лежала не она.

— Ты знаешь подробности о смерти?

— Целители считают, как объяснил Рон, что она умерла естественной смертью. Даже мракоборцев вызывать не стали.

Гарри сжал зубы. Как назло при общей тишине в палате ему показалось, что этот скрежет разнесся эхом.

Джинни шумно вздохнула и отпустила его, быстро смахнув слезу, поправила подушку и помогла Гарри лечь удобнее.

— Выходит, Гермиона умерла прошлой ночью? — спросил он.

Джинни кивнула. — Ты знаешь, она так исхудала, просто скелет, обтянутый кожей.

Он, видимо, теперь так и будет узнавать все со слов других, последним. Как безвольный слушатель новостей…

— Откуда я могу знать, если вы кинули меня здесь? Я разваливаюсь тут на части, а где-то там, за этими стенами, закапывают самых родных мне людей!

— Думай, что говоришь, Гарри, — строго перебила она. — Ты почти не двигаешься, тебе нельзя сейчас на улицу. Думаешь, мы бы тебя специально здесь бросили? Это очень печально, но главное — тебе нужно поправиться.

Поправиться. Это слово уже совсем утратило смысл для него. От чего он должен поправиться?.. Слишком быстро все происходило.

— Почему уже были похороны, если даже точной причины смерти нет? — спросил Гарри. — И почему не вызвали кого-то из парней или нашего целителя?

— Это Рон все организовал, значит, я так думаю, посчитал нужным так сделать. Ты уже не доверяешь моему брату? Да что это с тобой?

Джинни тихо встала, глаза прикрывала шляпа. Но Гарри заметил, что слез на ее лице больше не было. Они уже успели высохнуть. Похоже, ей просто нужна была поддержка, и она решила сделать это именно сегодня. В один из череды самых паршивейших дней, что случались у него в жизни.

— Просто у меня из головы не выходит одна вещь, — сказал он и привстал. — Ты упоминала, что Гермиона была чем-то сильно напугана, когда приходила ко мне в последний раз. Выходит, это было как раз за день до того, как я очнулся.

— Все мы тогда были в ужасе, я думаю, многие отчаялись. Возможно, она тоже потеряла надежду. Только я, только я одна верила, что ты выкарабкаешься.

Гарри хмуро вернулся к рассматриванию птиц за окном. Как бы он выкарабкался оттуда без Гермионы?.. Если вспомнить подробности его возвращения в этот мир, то его вопросы так и остались без ответа. Что за Гермиону он там встретил? Откуда она там была?

— А в Министерстве у нее были враги? — спросила Джинни.

Гарри отвлекся от размышлений и криво ухмыльнулся.

— Ты думаешь, можно утверждать законопроекты и не нажить врагов? Конечно, Джинн. У нее было полным-полно недоброжелателей.

А это идея! Все знали, чья подруга Гермиона Грейнджер. А что если он, пока находился рядом, был ее живым щитом? Но стоило Гарри исчезнуть, как все эти высокопоставленные крысы сразу, не теряя времени, взялись за нее? А, узнав из газет, что он очнулся, решили убить, чтобы замаскировать следы…

— Мне нужно переговорить с кем-то из парней, может, с Симусом или Джастином, — сказал Гарри. — Еще нужно найти Рона.

Что же он сразу как следует все не узнал у главного свидетеля ее жизни?! Снова повел себя, как полный…

— Так, понятно, — оборвала Джинни. — Ты забыл, что с тобой? Я знаю, что ты кремень, но пока побереги силы. Я встретила твою целительницу в коридоре, и она сказала, что вчера ты смог встать с кровати.

Слава богам, хоть это ему не приснилось, а случилось по-настоящему.

Она взяла свою сумочку, вынула пакет с пирогами и еще перевязанную стопку бумаг, положила на тумбочку.

— Да, но на секунду. Она меня тут на руках таскала.

— Еще жалуется, что ты изводишь тут всех. Грубишь, отказываешься от лечения.

— Не слушай её, она постоянно ворчит и недовольна. Но целитель вроде хороший.

— А ты должен слушаться их.

— С каких пор тебя беспокоит, что я должен делать?

Джинни расправила одеяло на ногах Гарри и присела рядом.

— Я просто хочу, чтобы ты поскорее вышел отсюда на своих двоих, ты понял? И еще я очень хочу понять, что произошло с тобой.

— Хватит об этом думать. Просто успокойся. Поверь, я справлюсь, и ничего не бойся.

— И с чем ты должен справиться, интересно?

— Ну, — Гарри вздохнул. — Как тебе сказать… пока есть с чем.

Гарри присел и, взявшись за ноги, переместил их к краю кровати. При этом отметив, что по ним пробежала волна болевых мурашек, как коротких уколов. Он действительно начал что-то чувствовать!

— Ага, — кивнула Джинни. — Всё шутки шутишь. Ох, дождешься ты, Гарри.

Она уложила его назад на подушку и принялась что-то рассказывать, Гарри уже плохо слушал. Он не мог побороть сонливость, и то и дело проваливался в темноту.

Гарри снова сонно заморгал, когда совсем сполз по стене на подушку. Джинни встала и быстро поцеловала его в губы.

— Скоро придет целитель. Я, пожалуй, пойду, сейчас уже будет обед. И посмотри, я принесла тебе газеты. Они вышли, пока ты спал. Тут не все. Я принесу еще потом.

— Ты придешь вечером? — пролепетал Гарри.

— Нет, извини, вечером никак не смогу. Но завтра с утра, как штык, буду у тебя. Обещаю.

Джинни надела шляпу и, встряхнув волосами, вышла из палаты.

Следующие несколько дней показались Гарри одним тяжким испытанием, как будто до этого ему испытаний не хватило. Труда стоило делать и то, что любой человек посчитал бы естественными вещами. Сложно было и создавать вид, что его ещё что-то волнует на этой планете. А почти полторы недели, что он лежал в больнице, показались вечностью. Все окружающие люди превратились в назойливых мух и без остановки жужжали над головой. Визиты Джинни не вызывали раздражения, но в то же время не приносили ничего, кроме неудовольствия.

Это продолжалось бы беспросветно и без единой надежды на конец, пока Джинни однажды не сказала: «Ты никогда не выйдешь отсюда. Ты сдался…» Эти брошенные ею в спокойствии слова застряли у Гарри в голове, и на следующее утро он впервые за все время почувствовал что-то похожее на голод. Он уже думал, что успел забыть, что это такое. Наевшись парой ложек на день, он ожидал, что сейчас снова нахлынут боль и темная пелена этих дней. Но вместо этого подскакивал на постели, когда кто-то входил в палату. Его снова волновало, что он делал и кого видел. Так он провёл весь день. И только к вечеру почувствовал себя вымотанным. А ещё сегодня Джинни так и не появилась.

Гарри поправлял подушку, когда заметил, что за окном порозовело — близился рассвет. Эта ночь неожиданно быстро кончилась, похоже, он всё-таки поспал. Гарри тяжело поднялся и уселся, пощупал холодный пол.

Нет, Джинни не права. Он не сдался. Просто ему нужно было время, чтобы прийти в себя. Переварить всю ту информацию, которую он узнал. Ведь теперь он не мог решать проблемы так, как привык это делать. Ему больше не с кем драться и незачем жертвовать собой. И кем бы он ни был, что бы ни сделал до этого, он пока еще оставался живым. В этой реальности уж точно! И сейчас он явственно осознал, что восстановится. Хотя бы ради памяти Гермионы — человека, чья жизнь связана с его настолько прочно, что, казалось, эта связь не может разорваться никогда. Была связана…

И это значило только одно — ещё не всё. Не конец, и пока рано сдаваться. Что стряслось с ней, если она была до такой степени напугана? Он должен выяснить и сделает это, несмотря ни на что. Не только ради их прошлого, но и ради себя, и Гермионы тоже.

«Пациент пошёл на поправку», — как потом коротко бы прокомментировали в газетных новостях.

После обеда Гарри решил снова испытать свое тело на прочность. Он схватился за поручень и дополз вдоль койки к высокому изножью. Опершись на него руками, Гарри со всей силы оттолкнулся. Он рассчитывал, что получится так же естественно, как до этого вышло с целительницей. Но он не учёл, что в тот раз готов был разнести все в клочья и развеять прахом, а сейчас совсем другое дело.

Ожидаемого толчка не вышло — Гарри упал и глупо повис на руках, босыми ногами перебирая по скользкому полу, как по льду. Он, шипя и надув щеки от натуги, подтянулся и уселся обратно на койку, убрал с лица налипшие волосы.

Гарри потер ладони. Оказывается, и встать на ноги для человека не такое плевое дело, о чем он раньше даже не задумывался. А «раньше» для него теперь имело очень-очень далёкий смысл. Слава Мерлину, что никто не зашел в этот момент.

Он сидел еще некоторое время, восстанавливая силы. «Давай, пошел. Тоже мне, кремень!» — мысленно возмутился Гарри.

Он снова подтянулся, со свистом выпуская воздух из упрямо сжатых губ. «Круто!» — про себя торжествовал Гарри, оказавшись наконец на ногах.

Быстро сообразив, что сейчас он рухнет на пол, Гарри схватился за спинку. Полуприставными шажочками, скользя и не отрывая ступней от пола, он преодолевал сверхмалые расстояния. Ноги казались Гарри тяжелыми, будто примагниченными. Колени нещадно тряслись, Гарри всем весом навалился на руки, силясь устоять и не упасть. Он взмок и часто дышал, почти задыхался. Но упорно продолжал, двигаясь рядом с койкой, которая постоянно мелко дергалась вперед-назад на застопоренных колесиках. В глазах потемнело, силы были на исходе. Гарри вытянул руку, успел слепо нащупать простынь и упал набок, ударившись о металлическую планку через тонкий матрас и одеяло.

В палате хлопнула дверь, и по полу застучали подошвы туфель. Гарри приоткрыл глаза, невидяще уставившись перед собой — чернота в глазах не желала проходить.

В этот момент женский писклявый голос начал что-то верещать над ним. В ушах и без того достаточно стрекотало, и Гарри не разбирал ни слова. Вдруг его ноги грубо подняли за щиколотки и переложили на кровать, из-за чего мышцы начало адски выкручивать. Но это отрезвило Гарри, и перед глазами сразу прояснилось.

— Не трогайте! — хрипло возмутился он, пытаясь помешать наглому вмешательству, и отцепился от чужой хватки.

— Я сейчас же зову колдомедика! — пропищал женский голос.

Гарри вгляделся. Над ним склонилась круглолицая девушка с короткой стрижкой, Гарри впервые ее видел. В стеклах больших очков на пол-лица отразилась его собственная бледная физиономия с налипшей на лоб длинной челкой. Запах духов волной ударил в нос и осел в горле. Тут же Гарри замутило.

— Делайте, что хотите, — выдавил он. — Только проваливайте уже…

Девушка молчаливо отпустила его и тут же побежала к двери.

«Сама напросилась, — Гарри схватился за голени. — Ей бы ноги так выкручивало!»

Гарри попытался расслабиться и зажмурился. Он хотел свернуться, но тело не слушалось, и поза Гарри напоминала теперь тупой угол. Он уткнулся в одеяло и едва держался, чтобы не взвыть.

— Что опять стряслось, Поттер? — грозно раздался на всю палату голос Агаты.

Гарри и не заметил, как она вошла.

— Я прилёг отдохнуть, — он повернул голову и скривился.

— Здесь наложены сигнальные чары, — Агата поправила подушку и уложила его на спину.

Гарри скукожился. Он давно бы уже без стеснения орал от боли, не будь он Гарри Поттером, знаменитым своей стальной выдержкой.

— Наорите лучше на вашу помощницу.

— Значит, что-то у нее вызвало беспокойство! Что вы делали перед этим? — спросила Агата.

— Ничего запрещенного.

— Вы пытались ходить! Вам запрещены пока такие нагрузки. Посмотрите на себя, вы еще слишком слабы, — она с укором посмотрела на почти полную тарелку, которая стояла на тумбочке. — Снова обед не съели?

— Не голоден, — процедил Гарри.

Проклятье, когда же отпустит? Он словно терпел пытки Волдеморта снова и снова.

— Если будете и дальше отказываться от еды, не ждите обезболивающего! За нарушение режима здесь и не такое положено, Поттер.

Гарри крепко сжал кулак, но решил, что бить женщин всё-таки плохо.

Агата с ворчливым вздохом положила ладони ему на колени, отчего Гарри зашипел в подушку, и забубнила что-то на латыни.

Через минуту Гарри понял, что пытка закончилась, и тело перестало выламывать, только оставалось болезненное покалывание.

— Боль — это хороший знак, Поттер, — сказала целительница.

«Я уже это слышал», — Гарри сразу вспомнил слова Гермионы, она тоже твердила о том же. От колдомедиков надо держаться подальше…

— Но вы должны хорошо питаться, иначе ослабнете совсем и… — она ядовито прибавила: — Не дай Мерлин, умрёте ещё.

— Я понял.

Он уловил ее сарказм. Могла просто выразиться: «Тебе крышка».

— И больше не пытайтесь вставать сегодня, — она встала и накрыла его одеялом. — Если что, я узнаю! Съешьте обед.

«Тоже мне диктаторша», — Гарри медленно потянулся, проверяя насколько способен двигаться.

* * *

За окном уже сгустились сумерки, но свет от вывесок, машин и уличных фонарей пробивался сквозь них и подсвечивал небо. Таков был центр Лондона, здесь никогда не бывало темно. Жаль только, что не слышно никаких звуков из окна, даже при открытой форточке.

Горящая гроздь хрустальных шаров, парящая под потолком в центре палаты, могла бы взбодрить довольно унылый и серый интерьер, но с наступлением темноты за окном этот желтый свет становился противен глазам.

На тумбочке стоял ужин; Гарри не съел и половины. Спать не хотелось. До одури надоело лежать и пялиться в потолок, и он придумал себе занятие. Гарри, сидя, прислонился к подушке и перечитывал газеты, которые принесла Джинни. При здешнем освещении буквы расплывались в непонятные кляксы.

Гарри уже измял половину газет, с трудом разбирая текст. Что-то кроме пустых интервью и уже известных ему новостей найти в них было сложно, но он и не ждал, что будет увлеченно читать прессу. Статьи в общей массе посвящались единственной теме: «Гарри Поттер никак не очнется», словно это какой-то глупый магловский сериал. Или Гарри единственный на планете?

Примерно через час он уже скучал. Ну, спящая красавица, где же твой принц? Вдруг Гарри наткнулся на короткое интервью Кингсли:

»… Министр Магии поддерживает магов, борющихся за права маглорожденных…» — прочитал он с интересом.

«Среди них много хороших людей и прекрасных волшебников, — говорит Министр. — Я горжусь, что мой зам и к тому же хороший друг — Гермиона Уизли…»

Грейнджер-Уизли!

— Вакансия освободилась, Кингсли, — Гарри устало прикрыл глаза и тяжело вздохнул. — Придется тебе искать другого маглорожденного.

Гарри невольно задумался. Странно, что даже его не было на похоронах. Неужели Рон забыл о Кингсли?

В палату заглянула Агата.

— Не спите, Поттер?

— Нет, как видите, — буркнул он. — А вы ещё здесь?

— Да, у меня сегодня дежурство.

— Просто блеск! — Гарри зевнул. — Вы решили тут поселиться, что ли?

— Нет, просто сегодня у вас выдался тяжелый день, и я посчитала нужным остаться на ночь. Спокойной ночи.

Только она хлопнула дверью, как тут же потух свет, и в палате остался гореть слабый ночник. Для больных пришло время отбоя, и никому не было дела, чем они занимались до этого.

— Ясно, — хмыкнул Гарри. — Спокойной ночи.

Он отложил газеты и решил попробовать уснуть, и улегся на подушку. Не успел Гарри это сделать, как почувствовал, что засыпает.

Вдруг во сне Гарри ощутил на лице прохладный ветер и обрадовался. Кто-то все-таки догадался открыть сегодня это проклятое окно, и духота в палате закончилась.

Но одновременно ощущения подсказали, что Гарри больше не лежал под одеялом и даже не находился в палате. Он тут же открыл глаза. Верно! Гарри стоял и перед ним, из земли, в ряды выстроились плиты, похожие на тени. Босыми ногами он ощущал сырую траву. Стрекотали сверчки, а издалека доносилась ночная трель соловья. Над головой в небе горел месяц со звездами, их то и дело затягивали тучи.

Гарри быстро огляделся. За спиной тускло светился одинокий фонарь, рядом темнела небольшая церквушка с острой, как гномий колпак, крышей.

А вокруг? Гарри обернулся, вытянул руку и наткнулся на твердую плиту. Камень. Гарри отошел и медленно побрел вперед по тропинке между ними.

Это что, кладбище? Во всяком случае, очень похоже. Месяц снова выглянул из туч и осветил окрестности. Гарри посмотрел на плиты и прошептал: «Да!», увидев на них надписи. Это были имена. Кое-где попадались деревья и каменные изваяния ангелов, а тропинка уходила вдаль по склону к чернеющему горизонту. Видимо, дальше могилы заканчивались, и Гарри ждали только поле и лес.

И почему он здесь? Гарри шёл и всматривался в имена, точно сердце подсказало ему, что он на самом деле искал. Он спустился почти к самому лесу, когда заметил свежую рыхлую землю под одной из плит. Эта могила была крайней, и пока что отдалялась от соседних надгробий, рядом, нависая, рос раскидистый дуб. Тут же месяц снова скрылся, точно нарочно, но Гарри успел разглядеть буквы на плите. Он встал перед надгробием с именем Гермионы и застыл во времени.

Да, Рон действительно постарался — сам Гарри, будь он рядом, выбрал бы это место. Словно Гермиона подсказывала Рону, где её лучше похоронить. Хотя это бредовые мысли, конечно…

Гарри поднял глаза к небу. Звёзды надежно спрятались за тучами. В воздухе пахло сыростью, похолодало.

Он уже сбился, которыми по счету были эти похороны. Он вспомнил панихиду по Дамблдору, затем после войны похороны Люпина, Тонкс и Фреда. Но тогда Гарри ощущал другое. Его одолевали чувства. Скорбь и вина перемешивались тогда в его груди. Но сейчас, здесь, в темноте и одиночестве, Гарри чувствовал лишь опустошенность. Как будто он снова в детстве и оказался в чулане под лестницей, без друзей и никому не нужный. И жалел, что появился на свет…

Вдруг дух Гермионы сейчас рядом с ним? Гарри попытался уловить ее присутствие, ведь ее тело теперь здесь, покоится в земле под деревом. Дай хотя бы малейший намек на возможность, что ещё можно что-то изменить, и не всё потеряно. Но нет. Ничего не происходило. Всё врут. На кладбище нет связи с мертвыми… Гарри это понял давно.

Подул ветер и растрепал волосы, зашумела листва на ветвях. Гарри, наверное, так и стоял бы вечность, если бы не услышал шум за спиной. Он сосредоточился и вслушался. Это не шум даже, а шуршание травы как обо что-то мягкое. Он медленно повернул голову, чуть-чуть, но боковым зрением никакого движения не заметил. За спиной никого. Как глупо! Он становится параноиком. Ветер усилился и уже порядочно завывал в поле и бил в уши и голову. Шаги рядом не прекращались. Гарри обернулся, готовый к драке и любому исходу, но сзади снова никого не оказалось. Вдруг ему в грудь прилетел сильный удар чего-то невидимого. От рывка ноги оторвало от земли, и Гарри швырнуло в воздух. Сейчас он врежется в плиту! Гарри ожидал, что его голова расколется, словно орех, и приготовился к боли, но тело сдавило как в тисках, точно в песчинку. Вместо боли он почувствовал, как вздрогнул…. Вздрогнул под одеялом.

Гарри испуганно огляделся. Бесспорно, он снова находился в палате. Одеяло не съехало, то же положение в постели. Похоже, что до этого крепко спал. Но, очнувшись, Гарри больше не сомкнул глаз. Любой бы не сомкнул, будь он хоть трижды героем и спасителем мира.

* * *

Когда за окном едва рассвело, в палату зашла Агата и встала перед кроватью.

— Как спали, мистер Поттер? — коротко спросила она.

— Как младенец.

— Неужели? Утверждаете, что ночью не просыпались, — самодовольно сказала Агата тоном человека, который на самом деле в курсе всего.

— А вы можете подтвердить, был ли я всю ночь в палате или не был?

— Что вы такое говорите, Поттер? — нехорошо прищурилась она.

— Ну, допустим… Мог бы я, например, — Гарри сжал пальцами подбородок, — трансгрессировать ночью из палаты куда-нибудь?

— Это невозможно, — усмехнулась целительница. — Или вы думаете, колдомедики полные идиоты? Даже если бы сам Министр Магии захотел снять с вашей палаты барьер, то у вас бы всё равно ничего не вышло. Вы сильно истощены и едва встаете. Вы что, не понимаете?

— Ладно, не кипятитесь так. В вашем возрасте вредно, — хмыкнул Гарри.

— Через час процедуры, — произнесла сквозь зубы Агата и вышла.

Выходит, на самом деле очутиться на кладбище Гарри не мог даже чудом. Слова Агаты бы успокоили его, если бы Гарри не пережил эти ощущения в том месте, где оказался. Кладбище, могила Гермионы, да и вся обстановка были слишком реалистичны для простых видений. А этот рывок в теле в конце? Гарри, и пьяным в стельку, узнал бы ощущение трансгрессии. Настолько он уже привык к нему.

Что же, выходит, у него есть повод не верить словам Агаты?

* * *

Перед завтраком зашла целительница — незнакомая молоденькая девушка со светлыми волнистыми волосами, лет двадцати-двадцати пяти. Круто, что кто-то новый, а не ворчунья Агата, к приходу которой Гарри уж было морально приготовился. Девушка сразу же представилась, оказалась довольно разговорчивой. Во время процедуры она, не переставая, рассказывала о своей практике. Гарри узнал многое, пока лежал на спине, а она водила палочкой над ним. Она стажёр, учится на последнем курсе колдомедицинского и скоро, через год, станет целительницей. И Гарри охотно её слушал, пока по телу, как обычно, разливалась боль.

Утро пролетело перед Гарри как сцены унылого фильма. Быстро, нудно и незаметно. Всё почему? Он уже не мог дождаться, когда же придет Джинни. Не могла же она совсем забыть о его существовании?

В послеобеденное время Гарри больше не стал подниматься с постели. Просто сидел, протирая ногами пол, и смотрел в одну точку.

Джинни появилась ближе к вечеру. Гарри был несказанно рад этому, но заметил, что ее настроение так и не улучшилось. Она тихо села рядом:

— Прости меня, что не приходила два дня, — извинилась она устало. — Мне пришлось. В команде все совсем озверели, стали возмущаться…

Он понимающе кивнул, и Джинни сжала ему руку. Они больше ничего не обсуждали, и она редко перекидывалась с ним короткими фразами, молча сидела рядом. Очень быстро это Гарри надоело, и он решился.

— Слушай, — начал он, соображая, как правильнее сказать, — а на похоронах был кто-нибудь из Министерства?

П-ф-ф, лучше вопроса он не мог придумать?

— Нет, — ответила Джинни безразлично. — Были только мои родители, Рон, я и Джордж. Я же уже рассказывала тебе об этом, но ты, похоже, все прослушал.

— Да, похоже на то. Слушай, а про то, какое кладбище и где могила, тоже говорила?

— Все уже рассказывала, — кивнула Джинни и ласково добавила: — Мы с тобой потом туда обязательно сходим.

— Она под большим деревом?

— Да, мы с Роном выбирали место… но, я сейчас не хочу снова повторять. Раз ты ничего не слушаешь.

— Да дело не в этом.

— Прости, Гарри, я знаю, — вздохнула Джинни. — Что они с тобой делают? Пичкают тебя чем попало! Ты уже сам не свой. Я сегодня же поговорю с ними. Нет, немедленно, сейчас же.

Она встала, но Гарри перехватил Джинни за руку.

— Стой, не надо. Выслушай меня просто, окей?

Джинни с надеждой посмотрела на Гарри, плавно опустилась на место и подсела ближе.

— Сегодня ночью, — заговорил он тихо, — я был там. Стоял прямо возле её могилы.

— Что? Мерлин, Гарри! Я думала, ты, наконец, решился поговорить серьезно.

— Считаешь, я не серьезно? Но, мне кажется, это было реально. Я почувствовал, как трансгрессировал назад.

— Но как ты это сделал?

— Если бы я знал.

— Слушай, а ты спрашивал целителей? — подняла брови Джинни.

— Естественно. Агата только лишний раз ругалась и язвила, — Гарри отодвинулся от нее и облокотился на подушку. — Сказала, что это невозможно.

— Ну, может, она права? Ну Гарри, что бы сказала Гермиона? — Джинни покачала головой. — Она бы тоже так сказала. Отсюда трансгрессировать вроде бы нельзя, у меня не получалось. А ты, тем более без палочки.

Вот же, чёрт возьми! Она права.

— Но я же почувствовал, — упирался Гарри.

— Может, дело в другом? Я рассказала о похоронах. Ты настолько захотел её увидеть, что тебе приснилось это? Как такой вариант?

— Пожалуй, ты права.

Гарри растерянно посмотрел на золотисто-синее небо в окне.

— И трансгрессировать я не способен.

— Это временно, ты же понимаешь. Надо верить в лучшее.

Гарри помрачнел.

— Ты герой, знай это. Вдобавок к этому, ты всегда будешь моим героем.

— Ты думаешь, что это я герой, потому что убил Волдеморта?

— Не понимаю, что за странные вопросы? Не только, но… ты же это сделал. Спас и защитил столько людей.

Орудие… только орудие. Как палач.

— Может, это был его выбор? — спросил Гарри, наклоняясь ближе к Джинни. — Если он выбрал этот путь, и тот привел его к гибели? А я только боролся с ним. И не только я один спасал людей.

Джинни горела желанием спорить, когда в палату снова вошла светловолосая практикантка.

— Я извиняюсь, но скоро ужин. У мистера Поттера сейчас будут процедуры, — скромно проговорила она.

Гарри поднял брови. Время пролетело, он и не заметил, как быстро. Жаль, что Джинни уже пора.

— Вы кто? — Джинни выпрямилась и оценивающе осмотрела девушку.

Гарри закатил глаза.

— Я стажер, мэм, — она тут же покраснела. — Мы с вами виделись уже, но вы меня не запомнили, видимо.

— Ладно, я пойду, — Джинни повернулась к Гарри, — раз мне уже запрещено побыть с мужем чуть дольше. Я приду завтра.

Она коротко поцеловала Гарри и вышла, громко стуча каблуками, не взглянув на застывшую у двери практикантку. Девушка при этом опустила голову так, что подбородок прижался к груди. После ухода Джинни она молча сделала все процедуры и, оставив Гарри на тумбочке зелья, быстро вышла.

* * *

Перед отбоем зашла Агата. Она дала Гарри порцию зелий, прожигая его взглядом.

— Если вы беспокоитесь о том, что снова покинете эту палату ночью…

Откуда она знает?

— …то могу вас уверить, — холодно продолжила целительница. — Вы точно не сможете этого сделать. Я добавила снотворного зелья в ваш чай. Будете спать как младенец, и навязчивые идеи вам больше не помешают.

— Вы слишком добры, — скривил губы Гарри.

— И ещё. Вам не дают никаких других зелий, кроме тех, что назначал целитель Тики. И жене больше не жалуйтесь, что вас неправильно лечат.

— Я никому не жаловался! — выпалил Гарри, но оживился и спросил. — Вы сказали Тики? Это Янус Тики.

— Да, я так и сказала. Несмотря на возраст, я знаю, кому что прописано. Спокойной ночи.

— Подождите…

— Гасим свет, — сказала она твёрдо, и в палате тут же наступила темнота, и зажегся ночник.

Гарри задумался. Стоило поговорить с этим Тики, все ему рассказать. Хотя Гарри же знал, что нужно было делать почти с самого первого дня нахождения здесь? Джинни из сна предупреждала о том, что ему никто не поверит, и говорила о Янусе. Как же он раньше не догадался?! Его целью уже давно должен был стать Тики. Почему он не прислушался? Ясно одно — он, как обычно, думал совсем не о том, о чем нужно.

Гарри испуганно вздрогнул, открыл глаза и мигом узнал плохо освещенный, недлинный коридор с палатами. Он по-прежнему был в больнице. Впереди, из-за поворота, слабо лился свет, и доносились тихие голоса. Гарри подкрался и несмело выглянул из-за угла. Главный коридор отделения волшебных недугов был темным и пустым, но у входа в приемную ярко горел свет. Пол слегка поблескивал в лучах, а впереди, в конце длинного коридора, заколдованная швабра медленно возила мокрой тряпкой, перемещаясь от стены к стене. Она закончила мыть и исчезла за левым поворотом — там располагались кабинеты целителей.

Гарри вышел из укрытия и подкрался чуть ближе к приемной. За поворотом, у противоположной стены, он увидел высокий стол, рядом с которым стояли три человека, а на полке над ними горела лампа. Они были спиной к Гарри, слегка сгорбились над столом и что-то тихо обсуждали. Гарри мигом узнал этих людей. В центре — Агата, по левую руку от нее — светленькая практикантка, которую Гарри прозвал «Блондинка», потому что забывал ее имя. А справа — противная помощница с короткой стрижкой и в огромных очках.

Гарри заглянул внутрь и сразу же приметил лифты, находящиеся чуть поодаль, у центральной стены приемной. Он заволновался. Если получится так же тихо прошмыгнуть мимо этих троих, то он доберется до лифтов и сможет выбраться. И тогда все. Свобода.

Никто из троицы не обернулся и не обращал на Гарри никакого внимания, и он решился. Даже если поймают — терять нечего.

— Так, — вдруг громче проговорила Агата, а у Гарри сердце ухнуло вниз, и он застыл как вкопанный у нее за спиной. — Осталось по Поттеру заполнить назначения.

Она со спокойным видом повернула голову к практикантке:

— У Долгопупсов и Локонса — без изменений. Ты уже их выучила, надеюсь?

Гарри они продолжали игнорировать, будто бы его и не существовало вовсе. Блондинка что-то записывала в продолговатую книжку в мягкой обложке. Похоже, в карте пациента. С полки слетела ещё одна карточка и сама аккуратно приземлилась возле целительницы.

«Гарри Поттер» — успел прочитать Гарри чёрные буквы на белой обложке до того, как карта раскрылась. Зашелестели страницы, и больше половины из них остались позади. Гарри подкрался ближе, замерев возле девушки в очках, поднялся на цыпочки и заглянул Агате через плечо.

«Плохой аппетит. Наблюдается бессонница, дала Снотворное снадобье. Возможны бред и галлюцинации», — внесла Агата записи за сегодняшнюю дату.

— Какие-нибудь особые указания насчёт него будут? — обратилась Короткая Стрижка к Агате писклявым голосом.

— Проверяй, чтобы он все доедал и вел себя тихо.

— Он все санитарам отдает, — пожаловалась помощница, поправляя очки.

— Мантикора его раздери, — проворчала Агата. — Проверяй тогда всех, — она обернулась к практикантке и приказала: — Если не будет есть, пускай страдает от боли. Давать болеутоляющее только при крайней необходимости. Эффективнее будет Умиротворяющий бальзам, по полторы ложки.

Агата отложила перо, не вписывая упомянутое зелье, и карта улетела обратно к другим на полку. Целительница устало разогнулась и посмотрела на настенные часы.

— На сегодня я закончила. И ещё одно, — обратилась она к практикантке. — Завтра придет жена Поттера…

— Я помню.

— Если она опять позволит себе лишнего, скажи ей, что и для неё место рядом найдётся. Казалось, эта нахалка ко мне сглаз применит. Заявила, что мы его пичкаем всякой дрянью, — выплюнула Агата последнее слово.

— Она просто сильно переживает, — грустно ответила Блондинка. — Я её прекрасно понимаю.

— Да, а мне что с этим делать теперь? — зло усмехнулась она. — Я никому не делаю поблажек. Будет всё только так, как здесь заведено. А кто не следует лечению, как положено, почувствовать себя лучше принципиально не может. Будь он хоть победителем тысячи Темных лордов.

— А что с ним, вы знаете?

Целительница покачала головой.

— Поттер очень болен. И началась болезнь задолго до того, как он заснул на полгода. Всему виной моральное истощение из-за нездоровой психики. Он и меня однажды едва не убил…

— Что вы хотите сделать? — испуганно спросила практикантка.

— Я поговорю с Янусом. Здесь требуются более серьезные меры, и ему следовало бы усложнить лечение. Давно надо было поместить сюда Поттера.

Гарри слушал и кое-как оставался на месте. Он сжал до хруста трясущиеся кулаки и с ненавистью смотрел на Агату. Перед глазами всё ещё стояли строчки: «Бред и галлюцинации» — а мысли занимали одни ругательства.

Это неправда! Да она же его просто решила загнобить, старая стерва. Значит, запомнила, как он тогда сорвался…

Внезапно Агата обернулась, оказавшись с ним лицом к лицу. Её водянистые глаза смотрели со страхом.

— Гарри, — выдохнула она. От неожиданности он не успел среагировать, воздух из легких выбило, и Гарри увидел, как стены коридора сближаются и вжимают его в себя, точно засасывают в черную дыру. Агата вскрикнула, а Гарри только успел подумать: «Снова это». Миг, и он, резко вздохнув, оказался в своей палате на койке. Он привстал на руках, беспорядочно озираясь и отрывисто дыша, вытер рукой лоб и почувствовал, как сердце бьётся о рёбра. Затем улегся, восстанавливая дыхание. Выкуси, Джинни! Что ты на это скажешь?!

* * *

После утреннего обхода и процедур Гарри зло пережевывал яичницу.

«Будет, как заведено, говоришь? — думал он над словами Агаты. — Я выйду отсюда, ты и глазом моргнуть не успеешь! И ничего ты мне не сделаешь».

Кое-как запихнув в себя остатки яичницы, Гарри свернулся на кровати. Его сильно мутило. Всё-таки он погорячился, резко налегая на еду, но был горд собой.

Провалявшись около двух часов, Гарри почувствовал себя лучше. Время шло, он уже уверенно делал мелкие шажки, держась за спинку койки. Ему сразу захотелось большего. Обойти, так сказать, все свои «владения».

Неожиданно дверь приоткрылась, и заглянула Блондинка. Гарри, опираясь двумя руками на стену, как раз стоял возле неё. Девушка выпучила глаза и быстро вошла.

— Мистер Поттер, как вы смогли….

— Я в порядке, — сдавленно проговорил Гарри.

Она сразу же, не говоря ни слова, подошла к нему и взяла под руку. Гарри оперся, и его накрыло удушливое разочарование и понимание того, насколько он еще слаб. Он не сможет сопротивляться, не хватит сил. Гарри решил, что сейчас практикантка отведет его обратно к койке и готов был уже закричать: «Не надо меня вести, я сам могу дойти!». Но та, похоже, и не думала разворачивать его, поддерживая под руку, стояла рядом и молчала. Гарри посмотрел на Блондинку, и она улыбнулась, подбадривая. Он смело сделал широкий шаг, но тут же завалился набок, как плохой эквилибрист на канате. Она изо всех сил пыталась его удержать, а он, упав на колени, вцепился в ее талию и чуть ниже. Через мгновение Гарри вновь выпрямился, но решил, что лучше не спешить и делать шаги поменьше.

«Ишь, разбежался! — саркастично прозвучало в голове. — Решил пофорсить перед девушкой? Или, что еще лучше, завалить её на пол?»

— Я вовсе не хотел этого, — отдышавшись, сказал Гарри, извиняясь.

— Лучше давайте так, — проговорила Блондинка и крепко обхватила его за поясницу.

Гарри навалился на узкое плечо.

— Да, так лучше, — неловко улыбнулся он и кивнул.

Они медленно прошли до кровати, затем, по дуге, обратно. Гарри покачивался как от ветра, словно шел по веревочному мосту над глубокой пропастью. Ему так и казалось, что под ним пустота. Он не думал о том, что его крепко обнимает девушка, и больше не видел пол под ногами. Он шёл по этой тонкой дороге к заветной цели, а впереди, на другой стороне, видел особняк на Гриммо, его каменные ступеньки и старую потертую входную дверь.

Они навернули уже три круга по палате, когда Гарри почувствовал, что ему нечем дышать. Блондинка посмотрела на него и, похоже, испугалась. Она быстро развернула их, срезав угол мимо двери, и заторопилась к койке. Практикантка уже практически тащила Гарри на себе, а он и не понял, как добрался до кровати — в глазах была только чернота. Очнулся Гарри, когда уже лежал в постели.

— Что вы творите, Поттер? — заверещал чужой голос над ухом. — Вам же запретили.

— Он просто не рассчитал силы, — виновато ответила на это Блондинка.

— Ему нужен Укрепляющий раствор. Принесите сейчас же! — твёрдо приказал голос Джинни.

«Она уже здесь, а я разлегся!» — Гарри заморгал в попытке хоть что-то разглядеть. Он встряхнул головой.

Больше никто ничего не говорил, только сердито хлопнула дверь палаты.

— Давно ты тут? — спросил он Джинни и приподнялся.

Она ничего не ответила, только надавила рукой ему на лоб, заставляя вернуть голову на подушку. Её ладонь показалась ледяной, но Гарри сразу почувствовал облегчение и обхватил Джинни за запястье, не давая убрать руку. В глазах больше не чернело. В ушах пропал противный звон.

— Зачем ты изводишь себя? — обеспокоенно спросила она.

— Думаю, ты сама знаешь.

В палату снова кто-то вошёл, но кто, Гарри не интересовало. Наверняка, принесли очередную дозу. Он выпил зелье, которое подсунула ему под нос Джинни, и заметил, что рядом с ней стояла обладательница писклявого голоса — девушка в очках.

Джинни и Короткая Стрижка тут же начали препираться, а Гарри снова прикрыл глаза. Слабость всё еще не отпускала его. Ему пришла в голову странная идея, что теперь он знал слишком много зелий на вкус.

«Наверное, пора становиться целителем», — ответил Гарри сам себе и усмехнулся.

«Этому надо долго учиться, — возразил внутренний голос. — Или, думаешь, раз знаешь на вкус пару зелий, то ты профессионал? Ты даже сварить их не сможешь!»

Теперь этот тон очень напоминал Гермиону.

— Мистер Поттер! Вы с нами?

Гарри нехотя разлепил глаза и косо посмотрел на помощницу. Та, вся красная, как помидор, не спускала с него взгляда узких глаз.

— Не видите, что ему надо отдохнуть? Так, выйдите из палаты, — приказала железным тоном Джинни.

В ответ та только смогла пропищать невнятное и, развернувшись, засеменила к выходу.

— Мы вас позовём, если вы понадобитесь снова, — победно бросила Джинни вслед, когда за ней закрывалась дверь.

Гарри улыбнулся. Манерам Джинни позавидовала бы и миссис Уизли.

— Я знаю, ты хочешь поскорее выйти отсюда, — повернувшись к нему, сказала Джинни, — но, прошу, перестань перенапрягаться. Так ты себе не поможешь…

Джинни продолжала настоятельно говорить, но вниманием Гарри полностью завладело то, как она выглядела. Ее идеальная кожа будто потускнела, потеряла естественный живой румянец. Джинни точно разом смертельно устала, вот-вот опустит руки и упадет.

Гарри даже испугался — откуда взялись такие перемены? Но затем он понял, что за время, пока валяется в этом грёбаном Мунго, впервые увидел Джинни так близко.

Именно так — увидел, обратил внимание на неё, всмотрелся. Как еще называлось то, что он чувствовал? На этом рассуждения Гарри остановились, и на смену им накатила тоска, ужасно горькая на вкус.

— Иди ко мне, — сказал он тихо, прерывая монолог Джинни, и потянул её за руку.

Она сначала удивилась, но затем легла на плечо так тихо, словно боялась, что причинит этим невыносимую боль. Гарри начал гладить её волосы, проверяя, не изменились ли они на ощупь. Они были мягкие и гладкие. Да, без сомнений, это всё те же волосы Джинни. Наверное, это ужасно глупо? То, что это его волновало? Возможно.

Гарри нахмурился. Ему вдруг резко захотелось, чтобы Джинни начала весело щебетать забавные истории. Ведь раньше она любила это делать. Как тогда, ещё во времена шестого курса Хогвартса. Или когда вечерами он возвращался со службы, и они вместе садились ужинать. Но Джинни молчала, прижимаясь к Гарри. Дурак, он так и не понял, что этого не будет. Возможно, больше никогда. Он же сам испортил все…

— Джинни, ты как? — обеспокоенно спросил Гарри и удивился тому, насколько неуклюже это прозвучало.

— А ты? — Джинни приподняла голову и посмотрела в глаза.

Их лица сейчас разделяли каких-то пара миллиметров, и она так легко рассматривала его лицо. Ещё секунда, и он раскроет Джинни все тайны. Даже больше — скажет всё, что она захочет.

— Джинн. Ты сейчас во мне дырку просмотришь, — только и смог выдавить Гарри.

Она недовольно поджала губы, в доли секунды выпрямилась и уселась на прежнее место.

— Окей, Гарри. Только попроси, и я вообще не приду. Глаза-то ещё не натер, а?

— Не говори ерунды.

Гарри заерзал, в слабой надежде подняться.

— Не напрягайся. А то надорвешь ещё что-нибудь. Может, давай позовём твою блондиночку, которая так мило обнимала тебя, когда я пришла?

— Какую ещё «блондиночку»? — спросил Гарри, но успел понять, о ком она говорила.

Похоже, Джинни успела застать то, как именно он попал в койку.

— Брось, я ни в чём тебя не обвиняю. Просто вспоминай иногда, что у тебя есть, что ли, жена, и она… — Джинни поцеловала его и продолжила: — Вроде переживает! Ну, ты знаешь, типа любит, — криво улыбнувшись и пожав плечами, она схватила сумку и вышла из палаты.

После ее ухода Гарри валялся на кровати без дела. Он чувствовал себя полностью обессиленным и потерял счёт времени. К бессилию примешивалась некоторая удрученность после ухода Джинни.

Единственное в ней, что иногда заставляло Гарри серьезно задуматься, так это ее неконтролируемая ревность. Ей просто повсюду мерещились какие-то соперницы, и она могла приревновать его, наверное, и к столбу. Но на публике Джинни привыкла сдерживать эмоции и вела себя так, как того требовала ситуация. Она могла красиво смеяться, острить и поддерживать приятную светскую беседу с его коллегами на вечеринках в Министерстве. А дома Джинни была самым милым созданием на свете. До определенного момента. Пока снова не увидит Гарри с кем-нибудь и не раздует из этого «проблему», или что-то ей не понравится, потому что, как ни странно, Джинни была энергичнее него, оттого иногда достаточно нетерпеливой.

Она относилась спокойно только к его общению с Гермионой, которое в последние годы свелось до чисто родственных отношений. Это напоминало скорее семейные посиделки, нежели теплую дружескую компанию. Поэтому-то Гарри решил пока не говорить Джинни про другой мир. Это точно сбережет ей, и ему в том числе, нервы и спасет их брак. Гарри, не сказать, что хотел бы так поступать, но у него не оставалось выхода. Расскажи он, что на самом деле с ним случилось, всё стало бы намного хуже. Конечно, он мог выложить ей картину не полностью, опуская деликатные подробности, а конкретно кем он там был или с кем жил. Но её бы такая сжатая информация не успокоила, Гарри не сомневался. Потому бы не смог ограничиться оправданиями, в стиле: «Это только сон, все было не по-настоящему».

Джинни точно обидится, хоть сразу и не признается в этом. И спустя время ее обида выльется в активную агрессию и постоянные скандалы. Она не смогла бы принять всё как есть. Потому что принять — значило согласиться с возможностью того, что между ним и Гермионой действительно могло что-то быть кроме дружбы. А Джинни была слишком привязана к ней, и это просто разрушит ее эмоциональную опору, будет пожирать ее изнутри. Ее не успокоит даже тот факт, что Гермионы уже нет. И не убедит аргумент, что сам Гарри справился с осознанием, что, возможно, Джинни что-то испытывала к Невиллу Долгопупсу.

Пускай эти вещи останутся только в его голове. Со временем воспоминания притупятся и перейдут в раздел «Неважное». А о важном конкретно сейчас он забыл. Он же так и не рассказал Джинни, что снова почувствовал трансгрессию!

К ужину, как Гарри и надеялся, на обходе к нему зашла Блондинка. Она тихо прикрыла за собой дверь и спрятала глаза.

— Вы уже выпили зелья, мистер Поттер? — спросила она без выражения. — Через десять минут процедуры.

Гарри кисло глянул на кашу, появившуюся на тумбочке, и вяло кивнул.

— Я хотела извиниться, — несмело сказала она, — за сегодняшнюю ситуацию. Неудобно вышло с вашей женой…

— Вы не виноваты, — перебил ее Гарри.

Он так и не притронулся к еде, а разговор с практиканткой использовал, как возможность отсрочить этот момент. Его уже заранее мутило.

— Вы помогли мне, и я очень благодарен. И давай уже на ты, не против?

Она мгновение растерянно смотрела на Гарри, но затем улыбнулась и кивнула. Возможно, что милая девушка просто сжалилась над бедным больным пациентом. А может, Гарри Поттер и в таком виде обладал привлекательностью? От такой мысли Гарри ухмыльнулся про себя. Да, только если она некрофилка. А если серьёзно, то надо признать, что Блондинка оказалась храброй.

Она в это время сидела рядом и оживленно рассказывала о том, как давно мечтала с ним познакомиться и какой он замечательный. В общем, всё, что Гарри сто раз уже слышал от других. И вроде бы она сказала, что её зовут…

— Люси, да? — переспросил Гарри. — Слушай, ты же наверняка знаешь здесь Януса Тики?

— Естественно. Он руководитель моей практики. Настоящий профессионал.

— Здорово, рад за тебя. Ты не можешь передать Янусу, что мне очень надо поговорить с ним? Я, как видишь, не могу пока выйти из палаты.

— Конечно, я могу, но… — смутилась она. — Его пока нет в отделении, а я на время прикреплена к целительнице и… должна передавать все просьбы пациентов строго ей, — отчеканила Блондинка, словно заученную фразу из умной книги.

Гарри прищурился. Непохоже, чтобы эта девушка была больно правильной.

— Но моя просьба не касается Агаты. Я думаю, она не сильно пострадает из-за того, что ей ты ничего не скажешь. Наоборот, будет спать спокойнее.

Она улыбнулась.

— Я сам всё объясню Янусу. Положись на меня, Люси. Я не хочу, чтобы у тебя опять были проблемы.

— О, нет. Какие проблемы, — она замотала головой. — Бросьте, мистер Поттер…

Гарри нахмурился, а она поправилась: — Брось.

— Вот и отлично, — улыбнулся он и протянул ей руку. — Знай, я никогда не забуду твою помощь.

Она покраснела, но пожала ему пальцы.

— Заверни рубашку и ляг на живот, пожалуйста, — быстро проговорила Люси.

Гарри улегся на подушку. Он не видел в Блондинке ничего особенного, что могло бы вызвать оправданную обиду в Джинни, просто ему нужен был кто-то, кому он смог бы доверять в этом дурдоме. Серьёзно, чего стоили ему те откровения с Агатой? Теперь все считают, что он не просто калека, а вдобавок и безумен. Конечно, он сам виноват в этом. Но всё равно, лучше бы никто больше ни о чём не узнал. Особенно Джинни. Мерлин, эта куча всего, о чём не должна знать Джинни, растет просто с каждым днем, словно гора разного барахла!

Люси закончила и, пожелав спокойной ночи, ушла.

«Надо поесть, — умолял голос разума, опять очень похожий на интонации Гермионы. — Надо питаться и лечиться, иначе останешься здесь навсегда».

Действительно, пора уже прекращать переживать из-за ерунды и хоть что-то предпринять ради собственного спасения. Гарри заставил себя взять ложку и отправил кашу в рот. Проглотил, переждав рвотный порыв.

После еды, к удивлению, появилось желание хоть что-то совершить. Гарри захотел связаться с кем-нибудь из сослуживцев, наиболее надежных из них. Недолго размышляя, Гарри выбрал Симуса Финнегана и решил написать ему письмо, где попросил все разузнать о делах Гермионы в Министерстве за последние полгода. Все-таки если это кто-то из ее министерских «чистокровных коллег» или просто недовольные законами «упыри» пошли на убийство, их смогут вычислить.

— Отправьте это с совой так быстро, как сможете, и принесите еще один лист, пожалуйста, — попросил Гарри заступившую на ночное дежурство Агату и протянул письмо.

— Это вам не курорт, где выполняют все ваши прихоти. — Она забрала письмо и вышла.

Когда в палате включился ночник Гарри все ждал листок.

— Я же всё равно не могу заснуть! — выкрикнул он в пустоту спустя время.

После ряда неудачных попыток найти удобную позу он уже устал ворочаться. В коридоре давно никто не ходил. Гарри показалось, что вся волшебная больница сладко сопела, а он один нарушает тишину на скрипучей кровати без единой надежды на сон.

Вдруг из коридора послышались шаги, затем дверь приоткрылась, и в щели показался длинный нос целительницы, а затем и её голова. Из коридора в палату тут же полился яркий свет от палочки. Гарри привстал на локти и сощурился.

— Почему вы не спите, Поттер? — неверяще спросила Агата.

Она всё-таки вошла и тут же оказалась возле Гарри. Нависла над ним, тыкая в очки светящимся концом палочки.

— Я не могу! И не прикидываюсь, — зло ответил Гарри, морщась от света.

— Вижу, — заключила Агата, заканчивая осмотр. — Специально не выпили снотворное?!

Гарри возразил, продемонстрировав пустую пробирку, и добавил:

— Я же не буйный. Буду сидеть смирно, обещаю. Включите свет, я буду писать письмо.

— У нас режим. — Она вытащила из кармана пузырёк. — Откройте рот и высуньте язык.

«Нет, «стерва» — для тебя слишком ласково. Карга старая! Надзиратель!» — вскипел Гарри, но решил больше не спорить и покорно исполнил команду.

Ему на язык упали две горькие капли. Он закрыл рот и заметил, что Агата резко закупорила пузырек крышкой и спрятала, точно боялась, что оттуда вылетит джинн.

— Спокойно ложитесь и засыпайте.

«Есть, сэр! Сплю, сэр!» — как только за ней закрылась дверь, Гарри приставил к правой брови ладонь и отдал честь.

Снова оказавшись один, он со стоном улегся на спину. Интересно, если и это зелье не подействует, мымра будет укачивать его на руках? Но, что противно, и эта мысль не прибавила ему настроения, даже не вызвала ухмылку.

Гарри ощутил, словно проваливается куда-то под пол. Но это не было похоже на прежние ощущения. На этот раз происходило что-то определенно другое. Он чувствовал падение. «Нет, только не это!» — Гарри захватила паника. Он ни за что не вернется туда снова!

Сделав усилие, Гарри понял, что не может пошевелиться, просто парализован. Он точно прирос к кровати. Гарри открыл глаза и увидел над собой неизменный темно-синий потолок, но на грудь словно уселся слон, и Гарри едва мог дышать. Вдруг в тишине послышались шаги, и он услышал шепот. Звуки приближались, и Гарри понял, что долго так не выдержит. Шёпот становился всё ближе и отчетливее. «Прости меня», — раздавалось прямо возле его ног. Это голос Гермионы? Гарри попытался хоть немного что-то рассмотреть. И если бы он смог сейчас двигать головой, то от стараний наверняка свернул бы шею. «Скажи еще что-нибудь, я же сейчас задохнусь!» — орал Гарри мысленно.

Внезапно его ослепил яркий белый свет. Он вскрикнул и зажмурился от боли, на мгновение испугавшись, что у него выжгло глаза и он ослеп. Но вскоре Гарри осознал, что лежал на спине, закрывшись руками. А над ним, вместо Гермионы, склонилось довольное лицо Агаты.

— Выспались, Поттер?

Медленно перекатываясь на бок, Гарри начал тереть глаза.

— Что это было, чёрт возьми? — испуганно спросил он, плохо понимая, что происходит.

— Вы проспали до завтрака, — сообщила Агата. — Это хорошая новость, согласитесь?

— Если бы, — простонал он, зарываясь в одеяло и сжавшись под ним.

— Конечно, такой дозы для вас многовато, но я все-таки заставила вас спать.

Гарри только промычал.

— Будете паинькой, и эта ночь пройдёт ещё лучше. Ваш завтрак на тумбочке.

— Пошла ты! — выкрикнул Гарри, откинув одеяло, но Агата уже вышла из палаты.

И как он еще не сдох окончательно?

* * *

Спустя время пришла Джинни. Она неспешно, как лебедь, проплыла и небрежно опустила сумку на тумбочку. Гарри прищурил глаз, затаенно радуясь, что еще легко отделался и избежал ее мести. Вовсе не хотелось получить от любимой Летучемышиный сглаз.

— Я принесла тебе еще газеты, — обычным для неё тоном, сказала Джинни. — Подумала, может, это тебя отвлечет наконец от безделья.

— Отличная идея, Джинн, — обрадовался Гарри.

— Можешь не пытаться быть милым, и не стоит говорить мне банальности. — Джинни опустилась рядом. — Это не поможет. Если ты решил игнорировать мою заботу и беспокойство, то это не значит…

Но договорить ей не дал хлопок двери. Человек, так бесцеремонно вошедший к ним в палату, пожелал всем доброго дня. Гарри приподнялся на постели — не узнать Януса Тики он не мог. Профессор коротко представился и добавил: — Мне передали вашу просьбу о разговоре.

Джинни подозрительно сощурилась, бегло оглядев Януса, а Гарри слегка запаниковал. И почему он решил, что сможет поговорить с профессором наедине? Не выгонять же Джинни в коридор? Придется импровизировать…

— Миссис Поттер, — коротко поприветствовал ее целитель, когда подошел к ним ближе.

Теперь его властный голос звучал вполне терпимо, Гарри даже успел привыкнуть к нему. Джинни поднялась и пожала ему руку.

— Это вам я доверила самое ценное сокровище, — уверенно сказала она, слегка улыбнувшись.

Гарри был слишком взволнован, чтобы оценить ее остроумие. Видимо, Джинни решила, что ему требуется пояснение, кем был этот человек. Но внешне целитель остался таким же, каким Гарри его запомнил с последней встречи: с жёсткими седоватыми волосами, холодными глазами и твёрдой осанкой. Агата показалась мелкой и невзрачной мышью в сравнении с этим «перцем».

— О чём же вы так хотели поговорить? — спросил Янус, и возле него тут же возникло кресло. Он деловито уселся, отчего Гарри невольно вздрогнул от ощущения дежавю. «Почему обязательно надо превращать всё в допрос с пристрастием?» — подумал он.

Гарри ощущал себя, словно он в камере Визенгамота, только теперь сам сидел на месте допрашиваемого. Он даже услышал собственный настойчивый вопрос: «Может, сразу будем писать признание и обойдемся без проблем?» Его передернуло. Нет, все-таки вспоминать работу ему пока рано…

— У меня нет палочки, но не хотелось бы, чтобы нас подслушали, — собравшись, сказал Гарри.

Янус понимающе кивнул и отправил на дверь несколько невербальных.

— Вы понимаете, что я здесь главный целитель, а вы — один из полусотни пациентов? Меня связывают определенные обязанности, поэтому советую не тянуть.

«Гермиона, вот бы сейчас твой выход! Не помешал бы твой блестящий дар красноречия», — пожалел Гарри.

— Я понимаю, но, прошу вас, выслушайте меня сейчас. Можете потом написать все что угодно в моей карточке. Мне всё равно, что вы потом решите.

Целитель сжал подбородок в непроницаемом выражении, а по блеску в глазах Джинни было заметно, что она заинтригована. Гарри же неподвижно сидел на кровати, хоть и чувствовал, что у него уже сводит поясницу.

— Я готов вас внимательно выслушать, раз уж я здесь, — ответил Янус. — Что же такого особенного вы мне поведаете?

— Мы точно не знаем, что такое случилось с Гарри, — начала Джинни, но Гарри решился:

— Я знаю.

Целитель слегка усмехнулся.

— Вот как. Вы без специализированного образования уже ставите диагнозы?

Гарри сдался и, немного скривившись от боли, облокотился на подушку. «Ну в самом деле, хватит из себя строить героя! Я же не на суде и мы не враги».

— Я знаю, что со мной было. В это сложно поверить, профессор, но во время летаргического сна я попал в другую реальность.

Джинни рядом тихо хихикнула.

— Безусловно, занятная версия, — спокойно ответил целитель.

Будь сейчас другая ситуация, Гарри и сам грохнулся бы от смеха, услышь он подобное. Попадись ему такой задержанный, они бы «ржали» над ним всем патрулем. Но Гарри догадывался — Янус и здесь отличался интересом к подобным случаям. Хотя догадался, конечно, не самостоятельно, спасибо снам!

Гарри понимал, что, наверное, выглядел по-идиотски. Но все равно рассказал, как в девяносто восьмом в него попала «Авада Кедавра», после которой он выжил, о вокзале, и как именно проклятие стало причиной сна. Когда Гарри упомянул про временной сдвиг и что провел в другом мире всего месяц, Джинни больше не улыбалась, она напряглась. Он решил, что на этом можно остановиться, и для убедительности добавил:

— Там вы были, такой же… блестящий специалист своего дела.

Хотя Гарри всю жизнь считал, что не умеет льстить, кажется, похвала у него вышла что надо, так как лицо Януса озарилось, и он довольно кивнул.

— Это вы рассказали мне про последствия «Авады» и причину летаргического сна, — объяснил Гарри.

— То есть там с вами случилось то же самое? — переспросил целитель с заинтересованным выражением.

— Да. Но всего на несколько часов в самом начале. А в конце именно так я и смог выбраться. Видимо, именно в состоянии комы происходит перемещение. Но я еще не разобрался до конца… — Гарри задумался: «Стоило ли говорить профессору о том, что происходило с ним теперь?» — Мне ясно одно — там вы помогли мне спастись.

Янус сощурился, его лицо немного вытянулось, но быстро восстановило прежнее выражение серьезности. Похоже, слова Гарри всё-таки заставили его задуматься. И он почувствовал надежду и приободрился.

— Для вас у меня есть предположение, — кивнув сам себе, сказал Янус. — Вам вполне могло все это просто присниться, как иллюзия.

— Вот, там вы то же самое говорили мне про эту реальность. Но как же тогда я мог это знать? Вы скажете, что это все подсознание? Я отвечу: «Да, вы правы». Но в то же время вы можете допускать, что никто, кроме меня, не выживал после смертельного проклятия. А я его пережил два раза и чуть не схлопотал в третий, но тогда меня спасла Старшая палочка. Никто не знает, что нас ждёт после смерти. Выходит, кроме меня.

Гарри специально использовал слова профессора, только из другого мира. По крайней мере, если Янус не согласится со своим же мнением и начнет оспаривать, это значило бы, что он просто очень упрям сам по себе.

— Вы верно все сказали, мистер Поттер. И, замечу, очень толково изложили мысли. Мне это нравится в людях. И вы упомянули про то, что я помог вам выбраться. В этом тоже есть связь, но вы ещё не знаете о ней, не так ли?

— Что? — Гарри посмотрел на Джинни, но она опустила глаза, чтобы не встречаться с ним взглядом. О чем это он говорит? Какая еще связь?

— В последние месяцы вы уже были в крайне тяжелом состоянии, другие целители не знали что с вами.

— Да, я в курсе. Я чуть не умер и мог вообще не проснуться, — сухо сказал Гарри.

Сколько раз он уже слышал эти слова, профессор надеялся запугать его?

— Ко мне обратилась ваша подруга Гермиона Грейнджер с просьбой взять ваш случай. И это было верным решением, потому что именно мое лечение помогло вам.

— А я не отходила от тебя, Гарри, я знала, что ты выберешься, — тихо сказала Джинни и сжала ему руку.

— Выходит, это вы спасли меня. В той реальности Гермиона… она тоже помогла мне, — сбивчиво ответил он, отодвигаясь от подушки и выпрямляясь.

— А я там была? — тихо спросила Джинни возле его уха.

— Конечно была, — бросил Гарри, не спуская взгляда с лица целителя.

— И здесь я и, косвенно, Гермиона приняли участие в вашем спасении.

Гарри нахмурился и посмотрел в окно. В небе плыли тяжелые тучи, они заслонили солнце и слегка стемнело.

— Это не связано с тем миром, — не уступал он.

— Вы считаете? Вы могли подсознательно надеяться на помощь близких и выбрали в качестве помощника образ Гермионы. А мое появление объясняется тем, что я присутствовал рядом с вами. Ответьте, ваша жена была там?

— Да… Я постоянно слышал ее во сне, она звала меня. Но виделся я с ней только один раз. Но это неважно…

Джинни хотела еще что-то сказать, но Гарри с волнением опередил ее:

— Вы считаете, что мое подсознание только использовало ваши образы с Гермионой? А все объяснения о том, что со мной происходило, я мог сам найти? Вам не кажется, что это слишком сложно — сразу столько узнать? Я же никогда даже не слышал о таком.

— Вы не представляете возможности нашего подсознания, мистер Поттер. Мы умеем подчинять себе чужие волю и разум, можем сохранять воспоминания, но ни один волшебник пока не контролирует подсознание до конца.

Гарри сразу же подумал о своем полном провале в изучении окклюменции, которую не освоил и будучи мракоборцем. Но Снейпу же прекрасно удавалось владеть собой!

— То есть своей душой мы управлять не в силах? Я знаю волшебников, способных на это.

— Есть много теорий по этому поводу, но на практике ничего обычно не выходило. Чтобы обсудить их сейчас у нас не хватит времени. Но я всегда к вашим услугам, если вас это заинтересует, мистер Поттер.

— Что если все-таки мне не привиделось все, что там случилось со мной? Я не хочу в это верить.

— Вы вправе верить во что угодно, но знайте, все дело в вас. Вы — великий человек, мистер Поттер. Далеко не каждый смог бы пройти через то, что пережили вы.

«Сейчас! Скажи, что ты нормальный», — подсказал внутренний голос.

— Но вы верите, что я не псих? — спросил Гарри.

Янус выгнул бровь и посмотрел вниз. Джинни сидела рядом, сжимая Гарри за плечо.

— Поверьте мне! Я не свихнулся. Что бы ни говорили вам обо мне, здесь только вы спасли мне жизнь. И больше ничего не имеет значения…

— Хорошо… мистер Поттер, — согласно кивнул Янус. — Я пока оставлю вам те же назначения. Прогноз я сиюминутно дать не смогу, но, в любом случае, скоро вам не понадобится помощь специалистов. А мы великодушно передадим заботу о вас в руки очаровательной супруги, как только более-менее окрепните. Не беспокойтесь. Полагаю, ваша жена будет в восторге, — холодно улыбнулся Янус и поднялся из кресла, когда Джинни тоже встала и, подойдя к нему, заговорила слова благодарности.

Гарри выдохнул. Вот и прекрасно. Если этому седому лису доверяла Гермиона, значит, и он правильно поступил. Стоп… а интересно, и давно здесь она знала этого прохиндея? С чего бы ей ему доверять?

— Профессор? — окликнул его Гарри. — Вы говорили, что к вам обратилась Гермиона. И давно вы были с ней знакомы?

— Я точно не могу сказать так сразу, сколько конкретно. Но мы с ней познакомились незадолго до вашего поступления к нам, наверное, месяца за два, около того. У нее были жалобы.

«Почему она ни слова не сказала мне об этом?» — насторожился Гарри.

— В смысле, жалобы? Она что, лечилась у вас?

— Ее мучила бессонница, от которой она не могла найти спасения. И такое случается. — Янус направился к выходу, но вдруг остановился и обернулся к Гарри и Джинни. — А, чуть не забыл, — сказал он, стоя у двери. — Есть одна особенность у вашего пробуждения. Я списывал ее на лечение, но после ваших слов только что задумался.

— Как это? — переглянулись они.

— За минуту до пробуждения у вас случился мощный энергетический всплеск. Он вас и разбудил, полагаю. Поразмыслите над этим. До свидания, мистер Поттер. Отдыхайте и набирайтесь сил.

«Энергетический всплеск? Что это еще значит?»

— Я проснулся из-за этого, — хрипло сказал Гарри. — Только из-за этого.

* * *

После ухода Януса Джинни не выдержала и сразу же накинулась с расспросами на тему: «Почему ты мне ничего не говорил?» Гарри, как мог, пытался ей все объяснить, но она упорно повторяла:

— Просто ты мне не доверяешь.

Она схватила сумку и хотела уйти, но прямо в дверях столкнулась с Агатой, которая сквозь зубы попросила Джинни покинуть палату. Все оставшееся время до отбоя Гарри провел в ожидании и надежде, что Джинни снова ненадолго заглянет к нему. Но она так и не появилась, что немного расстроило Гарри. Ему хотелось поделиться с ней ночным случаем, услышать ее мнение на этот счет. Но с другой стороны, Гарри совсем не хотелось возвращаться к разговору о другом мире, и он очень надеялся, что Джинни смирится с этим и примет его решение. Какое-то двоякое чувство получалось.

На следующий день Гарри рассчитывал наматывать круги по палате. Но не смог сопротивляться, когда в палату вошла Джинни и бросилась к нему. Она отвела его к койке, крепко обняла, не обращая внимания на то, что он был весь потный, и зашептала слова извинений. Из её рассказа Гарри узнал, что вчера у неё нарисовались срочные дела в команде, и она очень вымоталась за вечер.

— Я готова была убить Гвеног, честное слово! — под конец рассказа выкрикнула Джинни.

Она провела с Гарри весь день и больше не вспоминала о прошлом разговоре. По крайней мере, теперь Джинни не сидела, мрачно глядя в одну точку. Она приободрилась и без умолку описывала детали вчерашней тренировки. Не возражала, когда Гарри вставал. Наоборот, брала его под руку и водила по палате.

К вечеру он на удивление даже почувствовал аппетит.

— Вижу, вчера ты конкретно развеялась, — сказал Гарри, уплетая ужин.

— Ох, я и не представляла, насколько мне это было нужно, — честно ответила Джинни. — Я вчера… слегка погорячилась.

— Не переживай. Я действительно в последнее время стал бесчувственным овощем. Ты меня взбодрила как следует.

Она ушла перед отбоем, но пригрозила Гарри, что не стоит ходить до потери пульса. «В твоих постельных делах спешить не надо», — пошутила Джинни.

Гарри решил прислушаться к ее словам. Следующие дни он вставал с постели по мере сил. И к его удивлению, как только он перестал насильно заставлять себя, у него постепенно стали прибавляться силы и появился аппетит. Теперь Гарри не хватало скудного больничного рациона, и он вознес к небесам Джинни и её стряпню, которую она таскала изо дня в день.

К концу следующей недели Гарри вставал и ходил практически без помощи. Даже Агата стала почему-то не против этого. «Если бы вы сразу слушались меня и не отказывались от еды, — строго, но довольно говорила она, — то смогли бы ходить уже давно». Гарри в ответ кисло глядел на нее — согласиться с надзирателем, значило потерять уважение к себе.

Он демонстрировал Джинни свои успехи и видел, как в её глазах вновь появляется радость и что-то похожее на счастье. Они стали выходить в коридор. Постепенно преодолели весь длинный путь, начиная от палаты Гарри, заканчивая коридором с кабинетами целителей. Поначалу их прогулки отнимали у Гарри все силы и весь день, точно он пешком преодолевал расстояние не меньшее, чем от Хогвартса до Лондона. Но это время уменьшилось и превратилось в отрезок от точки «после завтрака» до точки «обед».

Удивительно, но глаза Агаты вдруг заблестели от предвкушения скорой выписки Гарри. Она перестала постоянно терроризировать его, теперь приставала только с расспросами о самочувствии. Гарри даже шутил с Джинни, что слегка разочаровался в Агате — он-то рассчитывал, что доставляет ей наслаждение своим пребыванием здесь и плохим самочувствием с беспомощностью.

От Люси Гарри вскоре выяснил, что Агата просто заполняет пробелы в его истории болезни.

— Какие пробелы? — спросил он, гуляя с ней по коридору.

— Целитель Тики стёр в твоей карте половину записей Агаты, — тихо сказала Блондинка, боязливо оглядываясь вокруг.

— Какие например? — Гарри остановился, напряженно ожидая ответа. «Бред, галлюцинации», — эти слова стояли перед глазами со страниц карточки.

— Любые упоминания про твоё неадекватное состояние, — серьёзно посмотрела она на Гарри. — Но это как бы тайна.

— Ничего, Люси, я умею хранить секреты.

— Кстати, я рада, что ты скоро выписываешься, — сказала она и опустила глаза.

Гарри слабо улыбнулся. А вправду ли он здоров? Он скрывал, что со сном у него ничего не клеилось, хоть Агата и давала снотворное по три капли. Если она узнает, что Гарри все равно не спится, то снова увеличит дозу. И возможно, от этого у него повторится припадок с шепотом Гермионы. А этих странных приступов Гарри хотелось меньше всего. Выход нашелся сам собой — он делал вид, что спит. Закрывал глаза и старался не вертеться. Это срабатывало. Гарри казалось даже, что он отдыхал и утром не чувствовал себя разбитым. Наверное…

* * *

Однажды к Гарри зашел Кингсли Бруствер.

— Ого! Сам Министр магии решил навестить бедного калеку, — задорно крикнул ему Гарри, когда Кингсли подошел к его койке и обнялся с ним и Джинни. — Как дела, Кингсли? Рад тебя видеть.

— Доброго дня, Гарри. Вижу, что ты, как обычно, не теряешь присутствия духа. Да вот, решил тебя проведать, узнать как здоровье. Жаль только, что кофе здесь мне не принесут, — усмехнулся он и добавил. — Как ты?

Бруствер мило улыбнулся Джинни и представительно уселся на койку, заняв почти половину матраса. Гарри подобрал ноги и, подложив подушку, облокотился на стену. Джинни бегло глянув на него, взяла сумку и, пожелав всего хорошего Кингсли, покинула палату, кинув напоследок, что еще вечером заглянет.

— Ну, о моем самочувствии ты мог и Джинни расспросить, — не таясь, сказал Гарри, усмехнувшись. — Так что сознавайся. Ты здесь не просто поболтать. Что-то выяснилось по случаю с Гермионой?

— Прими мои глубочайшие соболезнования, — помрачнел Кингсли. — Это тяжелая утрата для всех нас. В Министерстве на панихиде было много народу — все, с кем она работала. И ваши, и наши. Но без прессы и шумихи.

— И как для них прошла смена руководства, безболезненно?

— Не совсем понял тебя, Гарри? Ты о чем?

— Ну ты же теперь в поисках нового зама, нет?

— Нет. Ты, видимо, не в курсе? Она уже давно была не в должности. Ты в коме лежал, когда Гермиона подала в отставку.

— Что?! Не может быть, — Гарри с трудом сдержался, чтобы не съежиться. Эта информация буквально резанула ему по сердцу.

— Я думал, ты знаешь, — удивился Кингсли. — Ты с Роном не виделся, что ли?

— Один раз, в день ее смерти. Стой, но как? Почему Гермиона подала в отставку? Что случилось?

— Вижу, тебя здесь держат в неведении, наверное, правильно, — коротко кивнул Бруствер. — Гермиона… Всем было не просто, когда это с тобой случилось. Джинни не отходила от тебя. А ты думаешь, это могло не отразиться на ее карьере? У меня был короткий разговор с мисс Джонс, после которого она решила дать Джинни столько времени, сколько потребуется.

— Ты просил Гвеног Джонс, чтобы она не выгнала Джинни из команды? — поднял брови Гарри. — Что, Министр настолько заботится о сотрудниках?

— В первую очередь, о друзьях, Гарри, — серьезно ответил Кингсли. — И о героях войны.

— Так, и что с Гермионой?

— Я не совсем уверен в том, что там случилось. Но могу сказать точно — что-то в ней переменилось после случая с тобой. Она совсем замкнулась в себе, потихоньку сходила с ума. Видно, именно это подкосило её здоровье.

— Так выходит, все настолько серьезно…

— Да, нервы всему виной. Я думал дать ей отпуск, чтобы успокоилась. С такими делами не шутят. Но она опередила меня и сама приняла решение уйти совсем. Я никак не мог на нее повлиять, ты же знаешь, какой она бывала.

— Упертой? Да… коза-баранка, — едва улыбнулся Гарри.

— Зря она меня тогда не послушала. Видимо, без работы совсем сдала.

— Ты не думаешь, что это мог подстроить кто-то из министерских? Не знаю, незаметно травить или еще что-то? Проклятие?

— Нет, — выпалил Кингсли. — Ты думаешь, я бы спустил такое кому?! Никаких смертельных ядов и проклятий на ней не было, будь спокоен на этот счет. Я пришлю тебе отчет осмотра, если хочешь?

— Нет, спасибо, но не стоит, Кинсли. Я сам все сделаю, вот только поправлюсь и доберусь до штаба, — после короткой паузы Гарри снова оживился. — Как там в отделе, совсем тухло? Есть что-то интересное, или без меня пропали, наверное? — хмыкнул он.

— Не худо, — усмехнулся Министр. — Мало-помалу, справляемся. Тебя уже давно нет, так что пока Финниган за старшего, уж извини. Сам понимаешь, долг.

— Не дурак, все понимаю. Зло не дремлет, пока я тут валялся трупом.

— Не унывай. Глядишь, вернешься к прежнему уровню. Держите меня в курсе всего, ладно? — пожал ему руку Кингсли. — А то от тебя ни слуху ни духу уже месяц с лишним. Я, впрямь, начал волноваться и испугался, не похоронили ли и тебя в придачу?

Гарри засмеялся: — Это всегда успеют, Кингс.

* * *

Ещё через неделю Агата встретила Гарри и Джинни в коридоре и сообщила, что он может начинать собираться, потому что завтра утром Гарри выпишут. Джинни радостно пискнула и прыгнула ему на плечи, чуть не сбив с ног.

На следующее утро Гарри долго гадал, кто первым прибежит к нему в палату — Джинни, Агата или Люси? Но увидев девушку в огромных очках, Гарри разочарованно вздохнул. Она затараторила и подсунула ему бумаги на «срочно, подпись». Гарри показалось, что его мозги сейчас расплавятся от ее истерических манер и писклявого голоса, слова слились в неразборчивую муть. Визжать она могла сколько угодно, но Гарри все равно дотошно прочитал бумаги по рабочей привычке. Подписав выписку, он со злорадством протянул Короткой Стрижке документы, хмыкнув про себя: «Реакция пошла». Красная как помидор, казалось, она изнутри пылала, а из ушей валил пар. Не зря всё-таки Джинни прозвала её «красномордой».

— У вас халат дымится сзади, — сказал Гарри, давя смех, когда она собралась уйти. Короткая Стрижка что-то оскорбленно взвизгнула и скрылась за дверью.

Джинни появилась перед завтраком.

— Ты опоздала! — всё ещё смеясь, сообщил Гарри.

— В смысле? — удивлённо спросила она.

И Гарри рассказал, какое шоу она пропустила, затем они хохотали уже вместе.

— Зато Блондинку я обогнала, — Джинни озорно блеснула глазами.

Гарри улыбнулся: — Джинн… перестань.

— А что, может, мне тоже превратиться в мегеру, а? — мечтательно начала она. — С красной мордой гонять тебя метлой, переходить на ультразвук и пускать из задницы огонь?

— Ты хочешь или не хочешь, чтобы я вернулся домой?

Энергия, исходящая от неё, тянула Гарри из больницы с огромной силой. Джинни не отходила от него, при случае брала за руку. Она словно боялась, что если потеряет его из виду хотя бы на минуту, то Гарри навсегда пропадёт, исчезнув навек.

Собранная сумка стояла на голом матрасе, рядом с ней лежала стопка постельного белья. Гарри схватил сумку за лямки, намереваясь поднять, но Джинни подлетела, останавливая его, твердо проговорив:

— Нет, Гарри.

Он заупрямился, но Джинни, похоже, и не собиралась его выслушивать. Она выхватила из мантии палочку, рассекла воздух и взмахнула, сумка вмиг подскочила и зависла в воздухе.

— Так лучше, — удовлетворенно сказала Джинни.

— А как же демонстрация моей физической силы? — хитро спросил Гарри, когда они направились к двери. Сумка поплыла за ними по воздуху.

— Успеешь ещё.

Они свернули в главный коридор. Джинни уверенно пошла к лифтам, но Гарри резко остановился. Он посмотрел в конец коридора. Надо бы навестить Януса еще разок… на «прощальный поцелуй».

— Что такое, Гарри? — окликнула его Джинни.

— Подожди меня здесь минуту.

Он пошел вперед, но Джинни тут же нагнала его со словами: «Я с тобой».

— Я сейчас вернусь, — Гарри остановил её за плечи, настойчиво глядя в глаза. — Не беспокойся.

— Куда ты?

— К целителю Тики, я забыл посоветоваться с ним насчет лечения, — ответил Гарри и продолжил путь.

— Но я уже с ним все обсудила и поблагодарила, — сказала Джинни, застыв у входа в приемную.

Гарри через пару шагов обернулся и крикнул:

— Я мигом.

— Гарри! — ударил его в спину резкий окрик Джинни, но он больше не оборачивался.

Он дошел до конца коридора и глянул назад — Джинни не было, похоже, она успела уйти. Он повернул налево и остановился, когда увидел дверь с табличкой «Янус Тики». Гарри вздохнул и постучал.

— Войдите, — ответила дверь голосом целителя.

— Мистер Поттер, — спокойно и добродушно, по-отечески, сказал Янус. — Зашли попрощаться?

Он, как всегда, сидел в своем излюбленном кресле, и Гарри начал подозревать, что не расставался с ним и ночью.

— Я хотел поблагодарить… — прикрыв за собой дверь, сказал Гарри и запнулся.

У него перед глазами тут же ожила сцена из воспоминаний, точно это случилось вчера: он и Гермиона сидели в креслах перед Янусом и пытались разобраться что же стряслось с Гарри.

Янус, не вставая, невозмутимо смотрел на Гарри с непроницаемым видом. Точно он «Великий» и восседает на троне.

— Серьёзно, — поправился Гарри и взъерошил волосы. — Спасибо вам за то, что поверили. Вы очень помогли мне.

— Ваша благодарность принята, — великодушно ответил Янус.

Внезапно рядом с креслом-троном появился рабочий стол. Гарри кивнул, обдумывая, как бы ненавязчиво задать интересующий его вопрос, но целитель открыл ящик и что-то вытащил. Подойдя, протянул Гарри закупоренную пробирку из темного стекла.

— Иногда добавляйте в воду по чайной ложке перед сном и сможете хоть иногда спокойно уснуть.

— Спасибо, — смутился Гарри. — Но Агата уже дала мне зелье…

«Любимые три капли», — чуть не брякнул он, но сдержался.

— То зелье не самое эффективное, и его дают любому пациенту без разбора. Если не хотите опять сюда попасть года через два с больным сердцем, то вам следует принять этот дар.

Гарри посмотрел на Януса и неуверенно взял пробирку в руку. Он не рассчитывал принимать подарки…

— Это моя благодарность вам, мистер Поттер, — улыбнулся Янус. — Я сам составлял рецепт. Оно очень действенное, поверьте мне. И дорогое.

— Мне очень приятно. Вы потратили силы и время, но не стоило…

— Я не специально для вас составлял рецепт. Увы. Для вашей подруги.

— Для кого? — Гарри было некуда девать дурацкую привычку задавать вопросы, тем более любопытство в нем, как обычно, победило.

— Для Гермионы. И не взял с нее ни галлеона. Очень интересная женщина, таких встречаешь нечасто, к тому же влиятельная персона.

— Вы сварили его для нее, — тихо проговорил Гарри догадку и почему-то почувствовал раздражение. — Я пришлю вам деньги с совой завтра же!

— Хорошо, — хитро сверкнул глазами Янус. — Ваше право, но это совсем необязательно.

— Я хотел узнать у вас о тех словах, что говорили мне. О том, что энергетический всплеск помог мне проснуться.

Вдруг раздался громкий стук, дверь сразу же распахнулась, и вошла Джинни.

— Гарри, сколько я должна ждать? Извините, профессор, о чем вы так долго говорили? — спросила она.

— Мы как раз уже закончили, — сказал Гарри. — Спасибо вам за все, профессор.

— Да, огромное спасибо, — Джинни, подойдя к Янусу, коротко поцеловала его в щеку. Он бегло глянул на нее, но не смутился и глазом не моргнул. Точно его каждый день целовали молодые волшебницы. Гарри незаметно спрятал пробирку в карман и взял за руку Джинни.

— До свидания, — попрощался он. — Ждите сову от меня.

Гарри растерянно шел по коридору к лифтам. Он хотел выяснить у целителя одно, а узнал что-то совсем другое. Очевидно, что у Тики с Гермионой была не только профессиональная связь, но и что-то еще, о чем никто не подозревал.

Гарри почувствовал еще большую волну раздражения к Янусу. Вот же старый развратник. Никогда он таких не встречал!

Только находясь уже в лифте, Гарри услышал вопрос Джинни.

— Узнал, что хотел. Насчёт лечения?

Гарри оторвался от разглядывания чёрной точки на дверях и понял, что посмотрел на Джинни впервые с того момента, как вышел из кабинета Януса.

— Да, — соврал он, не моргнув.

Она дернула плечами и повернулась к дверям. Когда они, наконец, открылись на первом этаже, она вышла из кабины и зашагала к выходу так быстро, что Гарри при всём желании не смог бы её нагнать. Его окликнула девушка из справочной, и он решил не преследовать Джинни, как раненый пёс. У стойки ему выдали палочку и форму мракоборца, в которой, похоже, Гарри и попал в Мунго. Джинни подошла к нему и виновато погладила плечо.

Гарри посмотрел на свою рабочую мантию и крепко сжал. Осознание, что он вновь вернётся к привычной жизни вне стен больницы, волной накрыло его. Неужели всё закончилось? Он даже не мог представить, как рад этому.

К ним через толпу протиснулась Блондинка и, запыхавшись, протянула Гарри листок.

— Вот выписка вам на работу, — проговорила она.

— Спасибо, — Джинни вытащила листок из протянутой к Гарри руки. — Мы теперь можем идти?

— Да, конечно. Счастливо, мистер Поттер, — печально улыбнулась она.

— И тебе всего хорошего, Люси, — подмигнул ей Гарри и пожал руку.

— Люси? — позже спросила у него Джинни, когда они прошли к двери.

Гарри промолчал. На улице он глубоко втянул свежий воздух, и у него резко заболела голова от перенасыщения кислородом. Гарри и Джинни быстро смешались с толпой и еле нашли тихое безлюдное место для трансгрессии в узкой улочке между магазинами. Когда они очутились перед домами на площади Гриммо, Гарри неуклюже оступился, чуть не завалившись на Джинни. Она вскрикнула: «Гарри!», крепко хватая его за плечи. Он смог встать, хотя всё кружилось каруселью, и двери домов наплывали друг на друга.

«Вот тебе ответ. Как ты мог трансгрессировать из Мунго, если валишься как девчонка?» — с сарказмом проговорил внутренний голос.

— Не расщепило, слава Мерлину, — выдавил Гарри. Но тут же скривился, отпуская Джинни и упирая руки в колени. К горлу подкатило, и Гарри сплюнул на асфальт, опуская голову. Стало легче, карусель перед глазами остановилась, а тошнота отошла от горла. Гарри поднял голову и посмотрел на Джинни. Она стояла рядом бледная настолько, что её рыжие волосы стали ещё ярче, чем прежде. Джинни часто замотала головой, сжимая кулаки.

— Не надо было этого делать! — воскликнула она.

— Что не так? — Гарри медленно выпрямился. У него перед глазами всё ещё слегка качалось, отчего лицо Джинни съезжало то влево, то вправо от него.

— Это же опасно для тебя, а я даже не подумала об этом. Извини меня. Я постоянно забываю.

«О том, что я теперь инвалид?»

— Да ладно тебе, я в норме, — сказал он. — И мы дома наконец-то!

Перед ними уже успел появиться дом номер двенадцать, и истертые каменные ступени манили Гарри подняться. Сделав это, он так же медленно открыл дверь, осознавая, как соскучился. Он прошёл в коридор, проверяя свои ощущения. Джинни уже давно ушла вперёд. Гарри нашёл её в гостиной.

— Ну, что скажешь? Ты готов вернуться домой? — спросила она.

— Я мечтал об этом, — с улыбкой ответил Гарри.

Из открытых окон гостиной больше не светило солнце, комнату освещали несколько свечей, горящих на полках старинного буфета. В тёмном небе уже успели загореться первые звёзды.

Гарри лежал на диване, закинув руки за голову. Расслабленность разливалась по телу, и он думал о том, какое же это облегчение — ничего не соображать. Ощущать удовольствие и ничего больше. Ему очень не хватало этого в последние месяцы, не учитывая того, что на самом деле срок тянулся больше полугода.

— Ты не уснул случайно? — Джинни приподнялась на его груди.

— Нет, — улыбнулся Гарри, — так-то в больнице сейчас время ужина и рановато для отбоя.

— Ты был очень неплох для больного, — она провела по чистым волосам Гарри. — Но давай для разнообразия просто поедим, я жутко голодная. Посмотрим, насколько ты проголодался?

Она позвала Кикимера и попросила подогреть ужин. Но Гарри принялся ее щекотать, и когда они добрались до столовой, еда уже остыла.

Доедая котлету, Джинни вдруг приуныла.

— Завтра мне придётся оставить тебя одного до вечера, — грустно сказала она с извинениями.

Гарри изогнул бровь. Неужели Джинни переживала, что он обидится?

— Брось! Ты не обязана сидеть со мной постоянно, — он постарался легко усмехнуться.

— Понимаешь, я пропустила несколько матчей, и теперь Джонс хочет, чтобы я ночевала на поле. Она в любой момент может выгнать меня, а Демельза спит и видит, как займет мое место.

Вспомнив разговор с Кингсли, Гарри кивнул: — Я знаю, как для тебя это важно, ты не вынесешь скамью запасных. А со мной будет Кикимер, тем более скоро я вернусь на работу…

— Но, если что-то случится, шли мне патронус. К чёрту Гвеног и Робинс, я не вынесу, если тебя снова отправят в Мунго!

— Успокойся, Джинн. Уверен, если я упаду с лестницы и сломаю шею, Кикимер этого тоже не переживет, — криво улыбнулся Гарри. — Вот увидишь, он этого не допустит.

— Я очень надеюсь, что ты прав. Мне бы не хотелось терять… Кикимера, — Джинни едва улыбнулась. — Кстати, а мне даже нравится твоя новая прическа. Все-таки не будем тебя стричь.

После ужина они снова валялись на диване в гостиной, и Гарри начали казаться безнадежно глупыми и детскими все его страхи насчет себя и Джинни. Как он мог думать, что ничего не будет прежним, если вот она, лежит рядом, прижавшись, и что-то весело рассказывает? Она смогла справиться со всеми бедами, а что же он? Готовился к смерти и до сих пор трясется за следующий день? Тряпка…

«Ни фига подобного. Не дождешься! — сказал себе Гарри. — Все будет супер».

Джинни уже тихо сопела на его плече. Гарри медленно встал с дивана, аккуратно отодвинув ее, но его тут же повело в сторону, и Гарри оступился, чуть не рухнув обратно на диван, где спала Джинни. Он уперся рукой о стену рядом с буфетом и перевел дух. Похоже, они поспешили с таким видом нагрузок, как сегодня. Но кого это вообще волновало? Справившись с головокружением, Гарри медленно побрел в ванную, закрыл за собой дверь и тихо позвал Кикимера. Эльф возник из воздуха и поклонился.

— Принеси мне мою мантию и стакан воды прямо сюда, — попросил Гарри, сидя на бортике ванны.

— Прямо в ванную? Слушаюсь.

Прошла минута и Кикимер появился на том же месте. Гарри быстро снял с его плеча мантию и, засунув руку в потайной карман, достал подарок Януса. Пробирка сначала показалась ледяной, но тут же потеплела в руке, и Гарри откупорил пробку зубами.

— Что за зелье хозяин капнул в стакан? — ворчливо спросил эльф, когда Гарри выпил залпом.

— Не твоё дело, — ответил он, допив всё. — И Джинни ты ничего не скажешь ни про зелье, ни про то, что видел в ванной. Это приказ!

— Я должен слушаться, — мрачно проговорил домовик.

Гарри отдал ему мантию и вернулся в гостиную. Джинни крепко спала, даже не сменив позу, в которой он ее оставил. Гарри тихо лег рядом и вернул Джинни себе на грудь. Он уперся глазами в потолок и старался унять внутреннюю дрожь. Подействует ли зелье? А вдруг он опять начнёт задыхаться, не в силах пошевелиться? Джинни проснётся и увидит его в таком состоянии. Гарри закрыл глаза и вздохнул глубже, он попытался снова «постичь дзен», о чем уже шутил сегодня. Ожидаемого приступа не случилось, но мысли в его голове не желали замолкать. Зелье напомнило о Гермионе, а это потянуло и беспокойство о втором лучшем друге. Что стало с Роном? Почему он даже не пришел на выписку? И почему ни слова не сказал о болезни Гермионы? Гарри давно стоило бы поговорить с ним, но Рон словно сквозь землю провалился. Может, и с ним что-то стряслось?

«Ну смотри мне, Симус! Три шкуры с тебя спущу, если не выяснишь все».

За окнами постепенно светало, и скоро сквозь щели между тяжелыми портьерами стал пробиваться свет тонкими полосками. Гарри приподнял голову. Он так и не понял, спал или нет, но на здоровый сон это точно походило мало.

Прошло еще время, и Гарри почувствовал, что Джинни тихо вылезает из-под него и встает с дивана.

— Привет, — сказала она, заметив, что Гарри не спит, а наблюдает за ней.

— Думала, сможешь незаметно уйти?

— Надеялась. Я же англичанка.

Гарри медленно спустился в столовую, когда Джинни уже спешно доедала завтрак. Ему бы не помешало ускориться, чтобы успевать за ней. И так упустил драгоценные минуты, пока она дома.

— Ты больно быстро жуешь, — пробубнил он, когда Джинни вылетела из-за стола, и через секунду Гарри услышал, как стремительно ее стопы забарабанили по ступенькам.

Казалось, прошло не больше минуты, как она вернулась, одетая в спортивную мантию и готовая уходить. Джинни чмокнула его в губы.

— Не унывай, мысленно я с тобой, — сказала она, сжимая кулак, затем схватила кулон на шее, что-то прошептав, и вмиг исчезла.

Гарри опустился за стол. Раньше он уже уходил в Министерство, только, в отличие от Джинни, так и не привык к портключам и пользовался камином. А тут он один в огромном особняке. Так странно. В доме тут же стало особенно безлюдно, но совсем не тихо. С верхних этажей доносились странные поскрипывания, по лестницам словно кто-то ходил. К такому Гарри почему-то был не готов. Хоть и понимал, что это в нем говорил эгоизм. Но от понимания легче не становилось. Почему дом вдруг стал пугать его? Бред какой-то. Ну кто он в самом деле? Герой магического мира, и Джинни это прекрасно знает.

Настенные часы в гостиной тихо тикали. Гарри почувствовал, что у него уже ломило в висках от этого звука. Он вспомнил, как Сириус ненавидел этот дом. Хоть Джинни сменила много старой мебели, выбросив на помойку половину из старинного хлама, включая и портрет Вальпурги, который они с Гермионой все-таки смогли отодрать от стены, всё же мрачность обволакивала родовое поместье Блэков. Тяжесть сумерек наступала здесь быстрее, чем на улицах Лондона. Словно что-то, как дементор, высасывало из пространства свет. Наверное, все из-за того, что в душе и в глазах Гарри стояло прошлое. На это он смог придумать только одно средство. Гарри без остановки тренировал выносливость, поднимаясь и спускаясь по ступенькам, и два раза преодолел все лестницы и коридоры от чердака до кухни на цокольном этаже, добравшись и до чулана Кикимера.

К трем часам дня Гарри полуживой упал на диван. Вытерев рукавом мокрый лоб и заправив назад волосы, он раскинул руки и закрыл глаза, но звук хлопка со стороны левого уха приободрил Гарри. Может, Джинни уже вернулась? Но тут же последовал скрипучий голос Кикимера, который сказал: «Хозяину письма», и Гарри разочарованно упал на подушку. Но с другой стороны, хоть еще кто-то живой существовал в этом проклятом доме. А то под вой сквозняка уже стало казаться, что с ним и впрямь говорят призраки.

— От кого? — лениво спросил Гарри, не поворачиваясь.

— От мистера Бруствера и от целителя Тики, хозяин.

— И что там от Кингсли?

Гарри с трудом приподнялся и навалился на подлокотник. Кикимер длинными пальцами педантично развернул две сложенные записки, и его водянистые глаза забегали по строчкам. Гарри раздраженно выдохнул, но кричать ему не пришлось, так как Кикимер наконец заговорил:

— В письме начальник сообщает хозяину, что получил выписку и дает еще месяц на выздоровление и отпуск. Он попросил вскоре связаться с ним. А целитель выражает благодарность за деньги.

— Я отправлю Кинсли патронус. Спасибо, Кикимер.

— Да, хозяин, — вежливо отозвался тот.

— Свободен, — Гарри вновь улегся.

— Хозяину можно как-нибудь помочь? — поинтересовался домовик, а Гарри удивленно открыл глаза.

— Принеси воды.

Через минуту Гарри жадно глотал из холодного стакана. Домовик признался, поклонившись, что хозяйка велела ухаживать за хозяином. И, получив пустой стакан и благодарность Гарри, с поклоном исчез.

Примерно через час Гарри почувствовал, что силы вернулись, и он снова способен встать. Он отправил Кингсли патронус с сообщением: «Вернусь, как только смогу. И не мечтай, что я уйду в отпуск». Теперь Гарри был зверски голоден.

— Выверни холодильник и притащи мне много-много еды, — попросил он Кикимера, спускаясь в столовую. Домовик послушно выполнил просьбу, и на столе тут же возникли две небольшие кастрюли, пирог и булочки. Гарри принялся за пирог с булками, уплетал все, почти не пережевывая. Когда он потянулся к кастрюле, домовик, следивший за ним, тихо ворча: «Что за манеры», вконец запротестовал.

— Хозяин должен остановиться. Он может пострадать, — попросил Кикимер, хватая тонкими пальцами плечо Гарри.

— Да, ты, пожалуй, прав, — согласился он, икая.

* * *

Гарри снова приступил к подъему по лестнице, но быстро смекнул, что ещё раз до чердака добраться не сможет, потому что в этот раз выдохся уже на площадке третьего этажа. Он привалился к стене и, сгорбившись, пытался отдышаться. Гарри, откашлявшись, доковылял по коридору до двери ближайшей комнаты, в которой раньше, во времена его пятого курса в Хогвартсе, была спальня для него и Рона, теперь же она служила кабинетом. От прошлого остался только камин в «змеином» стиле и портрет Найджелуса, который Гарри с друзьями предпочли вернуть на прежнее место, правда, не забыв наградить Финиаса заклятием «Оглохни». Комната больше не была сырой и темной, в центре стоял массивный деревянный письменный стол, а сбоку от него, у окна — комод, на котором спала в клетке рыжая в белую крапинку сова — подарок Гермионы. Гарри с трудом добрался до стула. Достал лист, перо и написал: «Рон, как только сможешь, пожалуйста, свяжись со мной. Нам нужно встретиться. ГП».

Гарри, открыв клетку, выпустил птицу и отдал ей письмо, затем вернулся и со стоном упал на столешницу. Спустя время он, наконец, оторвал голову от поверхности. Который час, он что, отключился? Может, Джинни уже вернулась с тренировки?

— Гарри! — услышал он ее голос снизу и, навалившись на стол обеими руками, тяжело встал на ноги. Из гостиной послышался четкий стук каблуков, Гарри остановился, быстро вытер лицо и крикнул:

— Я здесь.

По телу прошла судорога, в стопы точно вонзились шипы, но Гарри дохромал до стены и выбрался из кабинета.

— Гарри?! — снова закричала Джинни.

Он, едва не свалившись, спрыгивал по ступенькам на одеревеневших ногах. Секунду спустя Джинни поймала его под руки, помогла спуститься до гостиной и усадила на диван.

— Почему не отвечал мне? — спросила она и нахмурилась.

— Отдыхал, поэтому не отвечал.

— Отдыхал в кабинете? — подняла брови Джинни.

— Да. Весь день тренировался, подтягивался на перилах. Готовился к твоему возвращению.

— Вот как?

— Я соскучился, — Гарри притянул ее и поцеловал.

Её губы всё ещё отдавали свежестью улицы, и Гарри это вдвойне понравилось. Меньше всего он сейчас хотел что-то рассказывать и вообще о чём-то думать. И лучшее средство от этого Гарри прекрасно знал. Сейчас он снимет с неё всю эту ненужную одежду. Или… Джинни сделает все самостоятельно. Остаётся надеяться, что он не отрубится в процессе. И судя по тому, как Джинни нетерпеливо толкает его на спину, она тоже очень надеется на это.

Похоже, все испытания для Гарри не прошли даром, и его силы теперь не так-то легко истратить. Либо любовь действительно творит чудеса, прямо как Дамблдор говорил. Чёрт, неужели он будет вспоминать Дамблдора в такой момент?! Гермиона бы точно скривилась: «Фу! Как можно». Нет, и она пускай вылезет из головы. Забыть и не вспоминать о Роне и его кудрявой жене хотя бы… сколько-нибудь!

* * *

— Доброе утро, — сонно пробубнила Джинни, когда гостиную медленно начал заливать свет. — Давно проснулся? — привстала она.

— Только что. Тебе сегодня снова на тренировку?

Джинни кивнула, и Гарри уселся, позвал Кикимера и приказал накрыть завтрак.

— Гермиона бы не одобрила такой тон, — хмыкнула Джинни, но тут же зажала рот пальцами. — Прости, Гарри.

— Всё в порядке.

Он встал и прошёлся, разминаясь. Мышцы слегка сводило, но в целом Гарри чувствовал себя бодрее.

— Я могу сегодня сама приготовить завтрак. Я не тороплюсь, — сказала Джинни, лежа на диване.

— Нет, ты должна помочь мне в одном очень важном деле, — серьёзно ответил он.

— Это в чём? — не поняла она.

Но когда он схватил её за руку и потянул в сторону ванной, Джинни весело засмеялась.

* * *

Гарри снова спустился на завтрак, когда Джинни уже доедала яичницу.

— Прости, — улыбнулась она, — но, кажется, я погорячилась. Я опаздываю.

Гарри уселся прямо на стол рядом с ней и крутанул палочку в руках.

— А у тебя есть уважительная причина задерживаться. Можешь всем говорить, что это твой муж-инвалид разбушевался…

— Ага, я думаю так и сделать. Всем бы такого мужа, как у меня! Прошу тебя, хватит играться с палочкой, давай завтракать, — сказала Джинни, смеясь.

Когда она исчезла, Гарри ясно ощутил, что не вынесет еще один день одиночества в этом «склепе». Тем более, у него есть важные дела. Рон так ничего и не ответил. Хотя зачем было ему писать, если есть прекрасная возможность самолично найти его и наконец серьезно поговорить. И Джинни не будет рядом, и она не услышит что-то лишнее.

Гарри поднялся в гостиную и, кинув порох, назвал адрес дома Рона и Гермионы. Пламя закрутило его и, переместившись, Гарри ударился плечом о край каминной кладки и чертыхнулся, потирая ушиб. Когда же он начнет самостоятельно перемещаться и без приключений? Гарри снова еле сдержался, чтобы его не вырвало.

— Рон, — слабым голосом позвал он и в тот же момент содрогнулся от противного чувства дежавю. На все поверхности в гостиной осела сантиметровая пыль, она же летала в воздухе. На полу и под кофейным столом рядом с диваном кое-где валялись несколько пустых бутылок из-под Огденского. Похоже, хозяина дома совсем не заботило то, что к нему может кто-то явиться незваным? Например, лучший друг.

— Рон! — громче крикнул Гарри. Тишина в ответ не оставила сомнений в том, что Гарри выбрал не лучшее время для визита.

— Мантикора тебя дери! — выругался он вслух.

«Надо было всё-таки дождаться ответа от Рона, болван!» — подумал Гарри. Он обошел весь первый этаж, благо дом у них был довольно скромных размеров. Везде царил одинаковый бардак, точно вместо Рона тут жил заядлый пропойца. Гарри медленно поднялся наверх, он чувствовал себя в крайней степени неловко. Сколько бы он ни обыскивал дома на рейдах, ни разу еще ему не приходилось вынюхивать что-то в доме у родных людей!

Гарри прошел по коридору в небольшую комнату рядом со спальней и приоткрыл дверь. Тут всё оставалось точно таким же привычным его глазу, совершенно не тронутым. На стуле рядом с большим рабочим столом Гермионы висела вязаная шаль, в которую она любила кутаться, потому что вечно мерзла, когда сидела за работой. Её книги и чистые пергаменты лежали на прежних местах, в строгом порядке. Гарри пораженно стоял, не двигаясь. Он наяву увидел Гермиону, словно она жива, сидит и работает с бумагами. «О, Гарри! — улыбнется она. — Привет! Прости, не заметила, что ты зашел».

Гарри шумно вдохнул воздух. Кабинет все еще хранил ее ауру, точно Гермиона присутствовала здесь. Он сел за стол и, прошептав: «Прости», трясущимися руками начал открывать ящики стола. Но они оказались пусты. Только в последнем Гарри нашёл порванный конверт. Гарри поднял его, и оттуда тут же вылетели фотографии и рассыпались по ящику. Среди них Гарри увидел несколько магловских с родителями Гермионы. Но в основном на фотографиях были они все вместе, где-то даже Молли и Артур.

Вдруг резко пробили часы на стене и выдернули Гарри из прошлого. Он оторвался от фотографий и, посмотрев на часы, резко встал. Они показывали четыре часа, Гарри вздохнул и, быстро вернув фотографии назад, закрыл ящик. Похоже, здесь он больше ничего важного не найдёт. Весь стол уже наверняка обыскали и, видимо, в пустых ящиках было что-то важное, иначе бы забрали все. А фотографии никакой информации им не давали, Гарри уже и сам знал их наизусть. Он догадывался, кто это мог быть. Может кто-то из сослуживцев Гермионы, но скорее всего, сам Рон отдал все важные бумаги Кингсли. Конечно, можно было перерыть книги, обыскать каждый сантиметр её кабинета, но у Гарри не было столько времени, да и моральных сил. Он уже чувствовал себя опустошенным и, покинув кабинет, напоследок зашел в спальню, раз уж он здесь и решился на такое.

Лучи не пробивались через плотно задернутые шторы на окнах, покрывало на кровати было ровно застелено. Поверхность гладко покрыла пыль, и было заметно, что в кровати давно никто не спал. Как будто со смерти Гермионы здесь вообще никто не жил.

Гарри быстро осмотрел обстановку и спустился в гостиную. Рон, видимо, дома навряд ли появится, и глупо дожидаться его здесь. Остаётся надеяться, что кое-кто в Министерстве в курсе, где он.

Обыскав полки возле камина, Гарри чертыхнулся — Летучего пороха нигде не оказалось. Это значило, что ему придется трансгрессировать, иначе точно не успеет к возвращению Джинни. Гарри вышел в узкую прихожую и сконцентрировался. Оказавшись в собственной гостиной, Гарри без сил упал на диван и, разлепив глаза, увидел, как Джинни тоже появилась в комнате. Он обогнал ее всего на пару минут.

— Вот и я! — вскрикнула она радостно. — Не ожидал? — Но тут же изменилась в лице и подбежала к Гарри. — Что с тобой?

Он слабо улыбнулся и приподнял голову.

— Всё в порядке, — сказал Гарри.

— Ты видел себя в зеркало? Бледный, как инфернал.

Джинни положила ладонь ему на лоб.

— Да тебя дементор испугается, — покачала головой она. — Ты снова трансгрессировал?

— Был в гостях у Рона с Гермионой.

— О, — вздохнула Джинни. — Ты решил навестить моего брата… И как он? Просыхает теперь хоть иногда?

Гарри уселся и обхватил голову руками.

— Ты в курсе об этом?

— Я не специально. Мне мама жаловалась, что Рон, бывало, поддавал лишку. Он иногда ночевал у них с папой, когда Гермиона выгоняла его из дома. Но я не в курсе, что у них там творилось.

— Почему ты не спросила у Гермионы?

— Ты что, не знаешь? Из нее, наверное, и под сывороткой не вытянешь, если она не хочет что-то обсуждать! И, если честно, у меня тогда не было сил разбираться в их отношениях. Ты никак не приходил в себя, уже погибал. И, я тебе напомню, — немного с укором сказала Джинни, — что Рон как никто поддерживал меня, часто навещал нас в больнице и был трезв. Поэтому я не стану его обвинять.

— Ты знаешь, что Гермиона умирала? — спросил Гарри, скидывая с себя мантию и освобождая шею от ворота рубашки.

— О чем это ты?

— Она тяжело болела, и они, похоже, оба скрывали это. — Гарри сжал кулаки.

— Вот оно что. Я об этом не знала, хотя догадывалась. — Джинни потеряно уселась на диван. — Просто успокаивала себя, что Гермиона же стальная, она болеть не может! Когда мы встретились в больнице, она не выглядела умирающей. Да, она была напуганной и какой-то странно усталой, но смертельно-больной ее нельзя было назвать.

— Ты думаешь, это сразу заметно? Она, наверное, просто забыла приклеить на лоб табличку: «Я умираю!»

— То же мне, остряк. Что я должна была делать, по-твоему? Каждый раз справляться о ее самочувствии?

— Ты права, прости. Но Рон, похоже, редко появляется дома. Он живет у родителей?

— Я не знаю, где он, — вздохнула Джинни. — Он взрослый человек и волен делать, что хочет. Рон не утопится в бутылке, поверь.

— Узнай у родителей, прошу тебя. — Гарри схватил её за плечи.

— Зачем? Что ты хочешь у него выяснить? — Джинни встала и уперла руки в бока. — Я, от лица всех Уизли, тебе рекомендую — оставь его в покое. Я знаю, он вернется, когда сам будет готов.

— Рон может догадываться о том, кто причастен к случаю с Гермионой.

— Что? — Джинни расширила глаза. — Ты думаешь, кто-то намеренно убивал ее? Целители сказали, что у нее был сердечный приступ. Если она тяжело болела, все сходится.

— Я не верю, что здоровая девушка в расцвете лет могла просто так заболеть и умереть от остановки сердца. Ей было всего двадцать четыре.

Джинни помрачнела. Немного помолчав, она сказала:

— Хорошо, Гарри. Я спрошу у родителей. Но дай мне хотя бы переодеться.

Она развернулась и, покинув гостиную, поднялась наверх. Гарри тяжело вздохнул и опустился на спинку дивана. Наверное, зря он так насел на Джинни по поводу Рона. Что происходило у них с Гермионой, было только их делом и действительно осталось в прошлом. И то, каким способом Рон справлялся с этим теперь, тоже касалось только него одного. Но. Гарри уверенно поднял голову. Как раз то, что Рон, возможно, скрывался где-то, и вызывало в нем подозрение. Не потому ли скрывался, что Гарри Поттер вдруг захочет с ним обсудить что-то важное? Мерлин, хоть бы Рон жил у родителей!

Когда Джинни снова спустилась в гостиную в домашнем платье, то сразу же бросила порох в камин и сунула голову в огонь. «Мам?!» — услышал Гарри, как она позвала. Он решил выйти и принять душ, чтобы дать им спокойно все обсудить. Вернувшись из ванной, Гарри нашёл Джинни внизу, на кухне. Она резала овощи и, заметив его, сказала:

— После похорон мама с папой его практически не видели. Мама думала, что он живет дома. Но ты добился, чего хотел, — Джинни отложила нож в сторону. — Новость, что Рон где-то пропадает, не на шутку взволновала маму. Теперь она, скорее всего, поставит и папу на уши.

— После этого он точно сам объявится, — присаживаясь около нее на табуретку, сказал Гарри.

— Почему ты все-таки думаешь, что Гермиону убили? — спросила Джинни. — Ты похож на параноика, ты знаешь? Тебе везде мерещатся убийства.

— С чего бы Гермионе так тяжело заболеть? Да ее энергии на десятерых хватило бы!

Гарри, сказав это, вмиг помрачнел. Что там говорил Янус о причине его пробуждения? Мощный энергетический всплеск! И это случилось после того, что Гарри пережил в Лабиринте душ. А ведь о том, что там произошло, он так и не нашел времени и сил, чтобы с кем-то поделиться. Возможно, стоило и об этом рассказать Тики…

— Иногда люди морально ломаются, и такое может случиться с любым. Хрясь и все, как и метлы, нет больше человека, — сказала Джинни и щелкнула пальцами, сбивая Гарри с мысли.

— Нет, есть исключения. Не каждый способен обучиться колдомедицине за пять лет вместо семи! Это факт.

— И кто это так смог, мне интересно?

Гарри прикусил язык: — Ну может, кто-то бы и смог, — добавил он.

— Слушай, знаешь, что ты делаешь? — сказала Джинни, высыпая овощи на сковороду к мясу. — Ты просто стал гоняться за призраками!

— Вовсе нет. Это мое чутье так работает, вот и все.

— Её уже не вернёшь, как бы нам этого ни хотелось. Но мы всегда будем помнить о ней.

— Мерлин, да что ты такое говоришь, Джинни? — вскочил Гарри.

Признаться себе в том, что Джинни, возможно, права, значило для него нарушить свою же клятву, которую он дал памяти Гермионы, находясь еще в Мунго.

— Просто мы так давно не проводили столько времени вместе. Я не хочу, чтобы оно превратилось в постоянные выяснения твоих теорий и подозрения! Неужели тебе так сложно представить, что в делах могут разобраться и без твоей помощи?!

— Но я не готов сидеть на заднице в этом чертовом доме до тех пор, пока кто-то там, наконец, не разберется, что же случилось с моей лучшей подругой, и не принесет мне эту информацию на блюдечке!

— Я не это имела в виду, — Джинни выставила ладони вперед в знак примирения. — Я только прошу, дай нам больше времени. Сейчас ты уже в безопасности, мир спасен. Рон найдётся, а Гермиона… тоже была моей близкой подругой! Мне действительно очень и очень жаль, что её больше с нами нет, — она перевела дух, шмыгнув носом, — но жизнь продолжается. Я люблю тебя!

— Окей. Значит, я должен расслабиться, — кивнул Гарри. — И умирать здесь от одиночества, попутно радуясь, что вообще встал на ноги и еще способен на хоть какие-то поступки, пока ты где-то там гоняешь на метле!

Он встал со стула, стараясь не смотреть на Джинни. Вообще-то он совсем не хотел ей говорить об этом …

— Ох, может, тебе в Мунго было лучше? — завелась она. — Если тебе нужна тупая сиделка, то обратись к своей блондинке!

— Отличная идея. Надеюсь, и на метле она летать не умеет!

Джинни ловко размахнулась и влепила Гарри пощечину. Но тут же запрыгнула ему на плечи и жарко поцеловала, отчего Гарри слегка пошатнулся, но устоял. А Джинни, как в первый раз, вцепилась ему в спину и больше не отпускала. Хорошо бы не отпустила никогда…

Но всё заканчивалось. Быстро ли, медленно ли, всё равно… Время проходило, не останавливаясь, и любое состояние сменялось другим. Удовольствие переходило в расслабленность, но на ее место снова возвращались напряжение и тревога. А вечер неумолимо перетекал в ночь. Затем, если можно надеяться, Земля сегодня не остановится, и наступит утро. Но стоило ли думать об этом? Стоило ли знать, что наступит утро, а затем снова день и ночь? Эта истина проста, но никто не думал об этом постоянно. Боялись свихнуться, пропустить что-то важное в одном мгновении, упустить состояние сейчас. Но вспоминали это, когда… например, лежали на кровати и не могли сомкнуть глаз! К чему всё идёт? Когда же это кончится?

Гарри смотрел на резной деревянный потолок, на котором дрожала от сквозняка тонкая паутина.

«Гарри, Гарри…» — вдруг донесся до него слабый голос, точно слова принёс издалека ветер.

Кто-то звал его? Или показалось? Гарри нахмурил брови и приподнялся. В спальне словно кто-то присутствовал, как тень. Гарри обернулся на Джинни, но она спала.

«Гарр-ри-и…» — теперь он отчетливо услышал рычание. Оно доносилось с другого конца комнаты. Гарри встал с кровати и подошёл ближе.

В тусклом свете от фонарей из окна он увидел, что в углу стояла высокая фигура в чёрном балахоне. Она низко склонилась над белым и чистым, словно серебро, спящим единорогом. Гарри не мог определить, было ли оно человеком, потому что лицо скрывал крупный капюшон. Но Гарри знал, что это чудовище. Оно впилось зубами единорогу прямо в шею, а из раны потекла алая кровь.

Гарри пораженно прошептал: «Волдеморт!» Чудовище подняло голову, и капюшон немного сполз назад, а труп животного выпал из рук на пол. Гарри подошёл ближе, но запнулся обо что-то. Он посмотрел вниз и отпрыгнул в сторону. Под ногами вместо единорога лежала Гермиона. Гарри выдохнул оставшийся воздух из открытого рта и поднял глаза. На этот раз он четко увидел лицо чудовища. Гарри смотрел на своё собственное лицо из зеркала.

— Нет! Нет! — закричал он, зажмурившись и закрывшись руками, но услышал голос Джинни.

— Что случилось?

Гарри открыл глаза и увидел, как она растерянно смотрела на него.

— Ты кричал, — сказала Джинни испуганно.

— Не знаю. Наверное, приснилось что-то… Ложись, тебе вставать скоро.

Ему еле удалось успокоить Джинни, и когда она снова заснула, Гарри тихо сел на матрас и посмотрел в дальний темный угол комнаты, где висело бронзовое зеркало, в котором отражалась деревянная рама и темное небо. Гарри вдруг стало жутко. «Приснится же такое!» — сокрушенно подумал он.

Утром, когда Джинни ушла, Гарри решил, что пора бы еще раз навестить его «любимого» целителя. Он переоделся и, спустившись в гостиную, зачерпнул летучего пороха.

— Кабинет Януса Тики! — сказал Гарри, бросая порох в огонь.

Слава Мерлину, что профессор сегодня оказался на месте. Увидев Гарри, выбирающегося из камина, он ничуть не удивился, будто давно уже привык к его появлениям у себя в кабинете.

— Доброе утро, мистер Поттер, — сказал Янус, лукаво смотря на него. — Вы решили так скоро навестить нас? — Он сидел за своим рабочим столом. Напротив тут же появилось кресло для Гарри.

— Думаю, вы знаете, зачем я здесь, так что к чему формальности, — сказал он, уверенно усаживаясь напротив целителя. — Выкладывайте, что вы знаете про мой энергетический всплеск?

— Я не знаю, с чем он связан, если вас это интересует. Я лишь отметил, что у вас случился резкий подъем энергии.

— Вы серьезно? Какой такой энергии?

— Абсолютно чистой. Вы, словно ребенок, родились заново. Ваших сил теперь на две жизни хватит.

— И откуда же во мне взялось столько энергии? — нахмурился Гарри, отводя взгляд в сторону.

— Я не знаю, мистер Поттер, я же вам сказал, — усмехнулся Янус. — Но, полагаю, вы лучше меня знаете, что с вами случилось там? — ответил он, глядя исподлобья.

— Хорошо, — Гарри дернулся, и провел рукой по волосам. Ох уж этот «полагатель», хренов старый прохиндей. — Да, вы правы, я тогда рассказал вам не все…

Янус кивнул, все еще с улыбкой.

— Было еще кое-что. Когда вы с Гермионой снова погрузили меня в кому, то я не сразу пришел в себя здесь. А оказался… то есть не совсем я — моя душа застряла где-то вроде лабиринта из тоннелей. И там появилась душа Гермионы, она говорила со мной. Оказывается, я не мог вернуться в свой мир, потому что у меня не было сил подняться. Свечение в конце туннелей не могло выпустить меня назад, оно сказало, что я скоро стану еще одним шепотом.

— Потому что вы умираете, — кивнул Янус.

— Да, верно. И тогда Свет спросил ее: «Ты готова на трапезу?»

— На трапезу? Хм, — сжал подбородок целитель, — как вы думаете, что бы это значило?

— Гермиона тогда нашла кубок, на котором была выгравирована змея. Точно как с герба Слизерина, только на кубке она свернулась в кольцо и укусила себя за хвост.

— Я правильно понимаю, вы видели символ «Уроборос», — сказал Янус, вставая из кресла, и начал копаться в ящиках стола.

— Что еще за «уроборос»? — поднял брови Гарри.

— Мистер Поттер, — между делом сердито проговорил Янус, — если бы вы читали больше книг, то могли бы узнать, что означает этот символ. — Перерыв все ящики, целитель поджал губы. — Увы, не могу найти нужную книгу.

— Тайные знаки меня, конечно, интересуют, но только если они представляют опасность для жизни мирных граждан и способны как-то навредить… Но я обязательно прочитаю о нем, профессор. На досуге, — сказал Гарри и хмыкнул про себя.

— В разных культурах и мифологиях у этого символа много значений, — ответил Янус, усаживаясь обратно. — Одно из них символизирует бесконечность, перерождение. Освобождение от времени, когда оно застынет и замкнется в круг. В контексте вашей истории все зависит от того, зачем Гермионе понадобилась эта чаша?

— В кубке появилась жидкость, и Гермиона стала настаивать, чтобы я выпил ее. Это было вино, и только я его выпил, она проговорила что-то вроде заклинания: «Пусть вино станет кровью». И после этого меня подхватило вверх, и тогда я очнулся.

— Очень интересно… «Ты готова на трапезу?» Трапеза… — забубнил Янус, словно не в себе.

— Все в порядке, сэр? — забеспокоился Гарри. — Вы думаете, я переродился? Но при чем тут Гермиона?

— Вы верующий, мистер Поттер? — вдруг резко спросил Янус через минуту.

— Наверное, сэр, — замялся он. — Честно сказать, я как-то не думал об этом, вот совсем. Но родители крестили меня, когда мне был год.

— Вы верите в Иисуса и спасение души?

— Я верю в магию. Но к чему это все? — начал терять терпение Гарри.

Янус тяжело вздохнул, покачав головой, снова залез в стол и на этот раз вытащил из ящика книгу. Гарри прочитал название на зеленой обложке: «Таинства в католической вере».

«Интересно, это еще зачем? — заволновался он, одновременно давя улыбку. — Янус же не собрался венчаться с кем-то?»

Профессор положил ее на стол поверх своих бумаг и навалился на спинку кресла.

— Гермиона, знаете ли, интересовалась природой разных вещей, в том числе сутью видений и сновидений.

— Гермиона… интересовалась значением снов? Вы шутите, да? — открыто усмехнулся Гарри.

— Разве похоже, что я несерьезен?

— Нет, что вы, сэр, — прочистил горло он. — Просто Гермиона материалист до мозга костей. Ее вряд ли заинтересует такого рода информация…

На самом деле при упоминании этой темы Гарри сжался внутри. В словах профессора действительно что-то было. Сам Гарри в последнее время уже начал верить в существование вещих снов… Даже больше того, иногда с трудом осознавал, когда спит, а когда нет.

— Я бы поспорил с вами, — сказал проницательный Янус. — Мы много говорили на разные темы, и ей были очень занятны мои теории сновидений. Как вы помните, я уже говорил вам об этом. Гермиона также много спрашивала о духовных практиках.

«Вдруг она выясняла про переселение души?» — неожиданно задумался Гарри.

— Получается, вы обсуждали с ней ваши теории о душе, вместо того чтобы нормально лечить человека?

— Я отдал ей эту книгу, — не обращая внимания на колкость, ответил целитель. — Но вскоре она ее вернула, хоть я рассчитывал, что Гермиона оставит ее себе.

— Не сомневаюсь, — прищурился он и закинул ногу на ногу, уперев подбородок в руку. — И что же вы выяснили?

— Я думаю, глупо спрашивать у вас про таинство Евхаристии? — со вздохом проговорил Янус.

— Чего?

Целитель выпрямился и ровно сел в кресле, как бы показывая, что разговор планируется долгий.

— Не возражаете, мистер Поттер, если мы перейдем на ты?

Гарри пожал плечами и кивнул.

— То, что ты описал, Гарри, очень похоже на обряд Евхаристии. Ты выпил вино, после чего Гермиона проговорила: «Пусть вино станет кровью». Святое причастие в этом и заключается. На трапезе Иисус говорил: «Пусть хлеб станет плотью моей, а вино — моей кровью». Верующие едят хлеб и пьют вино, то есть верят, что, вкушая плоть и кровь Христа, они получают Спасение.

— В смысле, — нахмурился он, медленно осознавая, что произошло, и уже впадая в странную прострацию. — Выходит, я буквально выпил кровь Гермионы… Это и было мое Спасение?! — не верил Гарри.

Ему против воли вспомнился первый курс. В Запретном лесу он видел, как жуткий образ Волдеморта стоял рядом с убитым единорогом, его кровь долго поддерживала лорда. Гарри от него совсем недалеко ушел…

— В точку, мистер Поттер. Она принесла себя в жертву, а ты получил Спасение. Вот откуда твой энергетический всплеск. Видимо, этот древний обряд жертвы сработал как точный механизм, ее кровь наполнила тебя энергией и дала силы подняться в наш мир.

— Нет, — ответил Гарри. — Я не просто получил ее силы. Я же… Это я убил ее. Что если она погибла, профессор… из-за меня?

«Только из-за обмана… Она обманула меня. Я бы ни за что так не поступил!» — мысленно взвыл Гарри, сжимая кулаки. Да будь прокляты эти дурацкие обряды, чтоб их!

Гарри вскочил и принялся ходить перед столом, обхватив голову.

— Болван!.. Какой же я идиот. Но она же говорила… я должен выпить. Может, вы ошибаетесь?! — он вытер вспотевший лоб.

— Сомневаюсь. Все случилось, как и должно было.

— Это я должен был там остаться, не она… Зря вы дали ей эту книгу, о чем вы только думали?

Что она вычитала в этой дурацкой книжке?! Она же совсем тронулась… просто свихнулась на идеях этого целителя! Он запудрил ей мозги…

Янус оставался спокойным и примирительно поднял руки.

— Гарри, успокойся, прошу тебя, — сказал он. — Ты ни в чем не виноват. Думаю, что это был ее осознанный выбор. Она приняла решение, зная, на что идет. Прими это и будь благодарен. Ты остался в живых.

— Нет! Почему вечно из-за меня страдают и умирают люди?

— Не твоя вина, что люди погибают рядом. Такова жизнь, се ля ви.

Гарри остановился и, подойдя к столу, упер в него обе руки и навис над профессором тенью.

— А знаете, что? Вы вошли к ней в доверие, ведя с ней задушевные беседы. Дарили подарки! На что рассчитывали? Подкатывали к ней, да?

— Считаю не этичным вести такой диалог, — резко ответил Янус, поднявшись.

— Дайте мне только повод, и я прикрою вашу лавочку!

— Что вы намерены делать? — сузил глаза Янус.

— Вот увидите. Я еще доберусь до вас. До скорой встречи, профессор… А это я, пожалуй, заберу.

Он схватил со стола «Таинства в католической вере» и, кинув в камин порох, очутился дома. В кабинете Гарри кинул книгу на столешницу и упал на стул рядом. Первым желанием было просто сжечь ее дотла, но он поборол себя и открыл оглавление. Пробежавшись по нему, Гарри нашел главу «Евхаристия» и сразу же пролистал до нужной страницы. Но быстро осознал, что просто водит глазами по строчкам, не понимая, о чем читает. Какая-то «Тайная вечеря»…

Гарри тяжело вздохнул, захлопнув книгу. Похоже, только Гермиона смогла найти смысл в этой писанине… Она добилась своего, но какой ценой?

«Как ты могла?!» — Гарри крепко сложил ладони у лица, сжав переносицу.

«Прекрати, — холодно запротестовал разум, и Гарри прислушался. — Нужно вернуться к реальности. Как же твоя версия?»

Почему он так просто поверил в это? Возможно, профессор просто навязал ему свою теорию произошедшего? Никогда не следует делать выводы на эмоциях, основываясь только на чужих предположениях. Гарри отодвинулся от стола. Он пока точно не выяснил, что стало причиной смерти, и пока факты еще ничего не подтверждают. Еще рано приниматься ненавидеть кого бы то ни было!

* * *

— Я не пойду завтра на тренировку, не говорила? — сказала Джинни, разбирая постель поздно вечером. — Я же завтра останусь дома с тобой!

Она прыгнула Гарри на спину, когда он уселся на постель, и, обвив руками шею, поцеловала в щеку.

— О нет, Джин, зачем? — равнодушно ответил он. — Ты не должна этого делать.

— А что? — нахмурилась Джинни. — Разве ты не этого хотел?

— Я же не всерьёз тогда. Я не хочу связывать тебе руки. Буду в порядке и один.

Он аккуратно снял с шеи ее руки.

— Я отверчусь от Гвен, не переживай. Мы выиграли матч, и она теперь довольна. Ты больше не будешь сидеть в четырёх стенах в одиночестве, и забивать себе голову неведомо чем.

Гарри коротко улыбнулся. Видимо, Джинни решила, что он все еще дуется на нее. Что ж, может, она еще передумает и уйдет на тренировку… Гарри отвернулся от нее.

Спустя время он повернул голову — Джинни уже спокойно спала рядом. Гарри уселся и достал зелье из кармана пижамы, наплевав на то, что может разбудить Джинни, и она всё увидит. Он только надеялся, что сможет немного спокойно поспать, и ему не приснится кошмар. Гарри пригубил прямо из пробирки и скривился. Наверное, не стоило так делать. Зелье обожгло язык не хуже огневиски, и Гарри ухмыльнулся. Может, Янус туда и алкоголя намутил? Только, в отличие от виски, зелье сильно пахло горькой полынью. Кстати, про алкоголь. Он же с выписки не пил ничего крепче чая, может, сейчас самое время?

Гарри сделал еще один мелкий глоток, но чуть шире предыдущего. Забавно, если Гермиона хлестала зелье точно так же, как и он. Гарри поперхнулся и зажал рот рукой. Пьющий Рон — ну это еще куда ни шло, в его духе что-то такое отчебучить. Но чтобы Гермиона баловалась чем-то подобным?! Это вызывало в Гарри только истерический смех. Он ни разу в жизни не видел её даже слегка навеселе. Хотя, надо признать, ей бы не помешало иногда выпить. Такое состояние пошло бы на пользу обоим его друзьям. Гермионе — как профилактика нервных срывов, а Рону — как облегчение постоянной головной боли…

Гарри бешено замотал головой. Нет! Он ошибается. Всё у них было не так! И нужно бы ему остановиться, если он не хочет лишиться ценного дара.

Гарри улегся обратно, сунув пузырёк в штаны. Непонятно, как долго он лежал, но открыл глаза Гарри уже не в собственном доме, а оказавшись на улице. Он, как и прежде в одних пижамных штанах и босой, стоял в центре извилистой мощеной улочки, и с обеих сторон от него пестрели вывески прилавков и магазинов. Гарри сразу узнал Косой переулок, только в обычное время полный людей, а сейчас он был абсолютно пустынным. Ни детей, ни взрослых, никого. Гарри быстро побежал вдоль пустых магазинов. Мимо мелькали вывески, впереди уже виднелся яркий двухэтажный магазин. Добежав до него и не отдышавшись, Гарри с силой дёрнул деревянную дверь магазина «Всевозможные волшебные вредилки», но безуспешно. Он настойчиво потянул ручку на себя, но она не поддавалась. Раздраженно выдохнув, Гарри вытащил палочку из штанов и направил её на замок. Но заклинание не помогло, дверь осталась запертой.

Гарри выругался и отошёл на два шага назад, готовый уже взорвать ее, превратив в щепки, но услышал, как за спиной кто-то закричал: «Не надо!»

Он обернулся на голос и увидел, что недалеко от него, у соседнего магазина, стояла какая-то пожилая дама в платке и изо всех сил кричала, чтобы Гарри остановился.

— Кто вы? — спросил он, вмиг направляя на неё палочку. — Откуда вы взялись?

Она замотала головой, не говоря ни слова.

— Отвечайте, — приказал Гарри. — Иначе я взорву чертову дверь сейчас же.

— Не делай этого, не ищи его! — Но договорить она не смогла, ее лицо вдруг исказила уродливая гримаса, делая ее мало похожей на человека. Гарри расширил глаза, в ужасе глядя на нее. Но вдруг, откуда ни возьмись, поднялся сильный ветер, оторвал даму от земли, и унес, будто пластиковую. Гарри схватился за ручку, пытаясь удержаться, но сил сопротивляться урагану не осталось. Он с криком сорвался, и его бросило в воздух, засасывая в воронку. Гарри потерял ощущение тела, у него перед глазами встала темнота, которая скоро приобрела объем и уходила вдаль тоннелем. Но где-то вдалеке вдруг возникло белое пятно. Оно постепенно расширялось, надвигаясь на Гарри, и вскоре обрело очертания квадратной комнаты, в которой затем появились окно и мебель.

Гарри приподнял тяжелую голову. Он лежал в кровати, а рядом, спиной к нему, сидела Джинни, согнувшись.

— Джинн? — позвал он, фигура вздрогнула и быстро повернулась.

— Ты как? — севшим голосом спросила она. — Я била тебя по щекам, но ты не просыпался и едва дышал. Прямо как тогда.

Гарри присел, но тут же скривился, в виски ударила сильная боль. Похоже, он, мягко выражаясь, перебрал с зельем.

— Что это? — сказала Джинни и вытянула руку, показывая. — Выпало из твоего кармана.

— Флакон.

— Да ладно? А я думала лепрекон. Что это в нем?

— Хорошо. В нем снотворное.

— И зачем тебе снотворное? — нахмурилась Джинни.

— Ну, подумай сама, зачем людям снотворное, — сказал Гарри и упал на подушку.

Джинни промолчала, встала с кровати и скрылась из его поля зрения. Но через минуту вернулась и протянула стакан воды.

— Адски верная идея, Джинн, — сказал Гарри и с жадность выпил.

— Что же с тобой происходит? — спросила она, когда Гарри допил.

Он ответил свое фирменное: «Все в порядке», и Джинни вытерла взволнованное лицо руками.

— Ты меня сильно напугал, Гарри. Не делай так больше никогда!

— Ты сама не представляешь, как бы я сам хотел этого.

* * *

Провалявшись до позднего утра, Гарри решил, что ему всё-таки пора бы позавтракать. Джинни уже давно убежала вниз, и он открыл шкаф в поисках свежей рубашки и рабочей мантии. Когда Гарри спустился, на кухне в раковине шумела вода, а на плите в сковородке вовсю шкварчали гренки с яичницей. Сладкий запах жареного хлеба и молока наполнял помещение, и у Гарри заныло в животе.

— Ты разбалуешь Кикимера такими темпами, — улыбнулся он. — Эльф скоро совсем останется без работы.

— Это ты его разбаловал, — спиной к нему ответила Джинни. — Он с тобой только и делает, что дурью мается, — она вытерла руки о фартук и, повернувшись, удивленно посмотрела на Гарри. Ее лицо уже с утра не украшала улыбка, а сейчас оно приняло откровенно недовольное выражение. Джинни спросила:

— Ты собрался в Министерство?

— Да, но ненадолго, только узнаю, как дела в отделе.

— Гарри, — Джинни покачала головой и выключила плиту. — Я осталась сегодня дома ради тебя!

Яичница и золотистые гренки разом замолкли в сковородке, и вода застучала по раковине слишком громко. Гарри потянулся и закрыл кран.

— Успокойся, я мигом, — в полной тишине сказал он. — Только туда и обратно. Ты даже не заметишь, что меня нет.

Он схватил вилку и засунул кусок гренки в рот, но тут же зашипел и выплюнул ее в раковину, высунув обожженный язык.

— Почему я не могу пойти с тобой? — спросила Джинни.

На ее возражения у Гарри уже были припасены готовые ответы. Он прополоскал рот холодной водой, пытаясь заглушить боль от ожога.

— Зачем? — немного погодя ответил Гарри. — Пока ты в Атриуме будешь стоять в очереди, а потом с тобой будет возиться дежурный, я уже сто раз всё выясню, поверь мне.

— Ты прав, — расстроилась Джинни, усаживаясь на стул рядом. — Я уже успела забыть, как у вас там всё строго… Так часто ты жену на работу приглашаешь, — недовольно прибавила она.

— Джинн, ты не представляешь, что творилось у меня в отделе… Это не лучшее место для встреч.

— Помнишь мою подругу Мэгги? Её муж тоже в Министерстве работает, и они часто ходят вместе на ланч в кафе, встречаются прямо в Атриуме, все дела. Да взять даже Робинс, — не уступала Джинни, жуя гренки. — Поговаривают, она сейчас с Дином крутит, а он вроде в… как его?

— В ПНВ. Так и быть, Джинн. Как вернусь на работу, сразу же приглашу тебя на обед в это кафе.

— Гермиону ты не забывал на обед позвать.

Гарри поперхнулся яичницей, запивая ее соком, и закашлялся.

— Мне пора, — сказал он и, встав из-за стола, быстро вышел из кухни.

Он поднялся в гостиную и, зачерпнув летучего пороха, обернулся. Джинни стояла за его спиной, обняв себя за плечи.

— Я уже чувствую, что тебя нет, — грустно сказала она.

— Мой кабинет, — сказал Гарри и бросил порох под ноги. Зелёное пламя тут же окутало его и унесло за собой.

На самом деле его меньше всего сейчас волновали дела в отделе. Гарри и представить не мог, что когда-нибудь будет использовать такое прикрытие, как способ выбраться из дома без Джинни. Она явно выбрала не лучшее время для того, чтобы побыть вместе… Хоть и такой шанс, когда Гарри вот так подолгу будет дома, вряд ли у них еще появится. И в этом была своего рода ирония! Друзья бы точно «поржали» над ним — в момент, когда он и Джинни могли бы сблизиться еще сильнее, он бросал ее. И хотя бы причина для этого была бы более-менее серьезная? А то — Рон пропал, какая трагедия! Не впервой же… Вернётся ведь, это точно.

Но была еще причина, в которой он точно не мог признаться Джинни. Поиски Рона и отработка своей версии давали Гарри возможность отвлечься от тягостных мыслей о том, что он, возможно, по собственной глупости убил Гермиону…

* * *

Гарри включил свет. Его небольшой кабинет в Штабе пустовал, до сих пор не занятый Симусом. Видимо, Кингсли действительно ждал возвращения Гарри. Когда он вышел из кабинета в основной офис штаб-квартиры мракоборцев, то сразу же угодил в небольшую группу сослуживцев, и в него полетела куча вопросов.

«Гарри, ты уже вернулся на работу?» — «Как здоровье, Гарри?» — «Как чувствуешь себя, Поттер?»

Гарри едва успевал всем отвечать и почувствовал, что у него уже начинается головокружение. С трудом отделавшись от коллег, он увидел, что Симус Финниган сидит за рабочим столом и пишет что-то в отчете.

— Ну что, Симус. Как дела? — с места в карьер спросил Гарри, подходя к его столу.

— Привет! — слегка опешил он. — Ты как вообще здесь?

— На метле прилетел… Симус, у меня нет времени на болтовню, так что давай в кабинет. И захвати бумаги, окей?

Уже без свидетелей Гарри сел в кресло и спросил:

— Что выяснили насчет Гермионы?

— Да ничего особенного, — вздохнул Симус. — Следов насилия нет, магию к ней тоже никто не применял…

— Это мне и без тебя известно. Так что промотай уже к интересному.

— В крови обнаружены следы некоторых веществ… но целитель утверждает, что они вряд ли бы вызвали остановку сердца, слишком малое количество. Она, видимо, сидела на лекарствах. На дело, сам понимаешь, наскрести нечего…

— Было бы желание, возможности найдутся.

— Кстати, насчет возможностей, — хмыкнул Симус, усаживаясь напротив. — Сверху особенным желанием не горят раздувать что-то из этой истории. Если бы не твоя просьба, я бы…

— Но хоть кого-нибудь проверяли? — спросил Гарри, прищурив глаз.

— Нескольких… Рон признался, что они почти не жили вместе около месяца. Это подозрительно, но на него никаких зацепок не нашлось. Правда, сейчас он вообще зависает где-то. Джордж не в курсе, где он может быть. Но в розыск пока никто не заявлял.

— В магазине были?

— Нет. Я виделся с Перси и Джорджем в «Котле». Они ничего не знают, Гарри. И по виду не скажешь, что обоим есть что скрывать.

— Ладно. А Артур что?

— Твоего тестя особо не проверял. Ему и так досталось — мало сын, ещё и невестка на том свете. Как и тебя, в принципе.

— Меня? — ухмыльнулся Гарри. — Ты что, совсем офигел, да?

— Ну вообще-то всех отрабатываю. Ты ж сам научил нас так поступать.

— Чокнутый, да ладно. Кстати, дай мне дело и отчет колдопатолога.

Симус положил его на стол к Гарри. — Для твоего спокойствия, так и быть, держи. Но ничего интересного там нет, я уже перечитывал.

— Может, ты просто не знаешь, что искать, — сказал Гарри, открывая папку и углубляясь в содержание.

— Представить не могу, как ты разбираешь эти каракули? — через минуту усмехнулся Симус.

— Привычка, Симус, скоро и ты…

«А это еще что?» — заинтересовался Гарри, читая:

«В крови обнаружены следы асфоделя, полыни, а также валерианы, и очень в малых количествах следы ядовитого вещества — лунного камня».

Это было странным… Вероятно, эти следы могли быть как от лекарства, но так и от яда, Напиток Живой Смерти, например. А лунный камень откуда? Умиротворяющий бальзам? Если с этим зельем накосячить, можно еще как навредить…

Гарри, нахмурившись, прочитал заключение: «Сердечный приступ вызван полным истощением жизненных сил».

— Спасибо, удружил. Ценю, — ответил он, вставая из кресла.

Гарри пожал руку Симусу, и они оба вернулись в офис. Правда скоро Гарри покинул Штаб и вышел в коридор. Его часто окликали и то и дело останавливали «на поболтать». Многие пожимали руку, поздравляя с выздоровлением.

Дойдя до отдела мистера Уизли, Гарри с тяжелым сердцем постучал в дверь его кабинета.

— Можно, сэр? — спросил он, приоткрыв ее.

— О, Гарри! — поприветствовал Артур. Он встал из-за стола, нервно поправляя на шее галстук. — Как здоровье? Разве тебе уже можно работать?

— Я ненадолго. Только хочу узнать, как у вас дела?

— Да, Гарри, — мистер Уизли опустил голову. — До сих пор не могу поверить, что Гермиона… Это ужасно. Для нас она была как дочь. Целители сказали, что она умерла от сердечного приступа. Полное бессилие стало причиной, так они и сказали. Бедная, — проговорил он, смотря при этом на картину сбоку от Гарри.

— Поэтому вы замяли дело, сэр? — открыто спросил Гарри. — Слухов испугались?

На это Артур дернул головой и принялся протирать очки.

— Гарри, ты не прав. Следствие продолжается, но ведется негласно, чтобы не создавать еще большей шумихи. Ты видел, о чем пишут в газетах? Они разбирают на кирпичи их жизнь…

— Нет, я стараюсь не читать прессу в последнее время. Артур, где ваш сын?

Мистер Уизли вернулся к столу и сел, с тяжёлым вздохом ответил: — Я не знаю.

— Вы не думали о том, что его могут заподозрить? Например, кто-то из наших. Я скоро вернусь и тогда…

— Успокойся. Ради Мерлина, не ставь на уши хотя бы мракоборцев, — ответил он и совсем ослабил галстук на шее.

— Ничего не могу обещать, сэр. Для меня сейчас оставить всё как есть — равно предать её память. И я не остановлюсь. Я вам клянусь, что дойду до Кингсли.

— Он прячется у Джорджа, — коротко сказал мистер Уизли, отвернувшись. — И он ни в чем не виноват.

— У Джорджа, значит, — кивнул Гарри. — Отлично.

— Я попросил Джорджа присмотреть за ним, чтобы никто его не беспокоил сейчас.

Мистер Уизли говорил спокойно и негромко, но Гарри видел, как у того подрагивали руки. Он больше не смотрел на Гарри, опустил подбородок и ссутулился.

— Не волнуйтесь, сэр, — сказал Гарри. — Я не выдам его. Мне просто нужно с ним поговорить, вот и все.

— Я переживал не по этому поводу. Я меньше всего хотел, чтобы именно ты нашел его, но понимал, что так оно и будет. И сейчас я чувствую только волнение.

— И вас не беспокоит, что он прячется не просто так? Что он может скрывать что-то важное?

— Что-то ввело его в депрессию. Но я берегу свою семью… И сейчас меня беспокоишь ты, Гарри. Почему ты не бережешь свою?

Гарри вдруг не нашелся, что ответить. Что еще за глупости?!

— Я также берегу, сэр, — ответил он сквозь зубы и сразу покинул кабинет.

Выяснив, что и хотел, Гарри вовсе не испытал облегчения. Он предполагал, что мистер Уизли мог прятать сына. Но от кого? От лучшего друга? Уж кому как не Гарри понимать, каково Рону сейчас… Не покрывал же Артур своего сына из-за… нет! Ничего подобного…

Гарри вернулся в свой кабинет и оперся на стол. Головокружение одолевало всё сильнее, но он больше не хотел с этим тянуть. В груди кольнуло чувство, так знакомое ему в последнее время. Сомнения. Стыд… Он и так достаточно уже обманывал Джинни. Но сейчас пойти к Рону — значило открыто плюнуть ей в лицо. Уж если он и собирался куда-то «двинуть», то лучшим решением было бы сейчас же отправиться домой и всё ей рассказать, может быть, посоветоваться. Если так уж рассудить, то он узнал всё, что хотел. С Роном всё обязательно будет в порядке. И вряд ли он стал бы подливать Гермионе в чай Напиток Живой Смерти? Это просто смешно!.. И чем он мог сейчас заниматься? Наверняка, продолжал пить.

Гарри подошел к камину и сунул руку в летучий порох. С другой стороны, такой прекрасной возможности поговорить с Роном ему, скорее всего, больше не представится. Отец предупредит сына, и тот просто сменит дислокацию или вообще может сбежать из Лондона. И тогда ищи свищи его.

«И что же ты сделаешь?» — ехидно завис вопрос у Гарри в мозгу.

Он, чертыхнувшись, вынул пустую руку из пороха и, вызвав патронус, отправил его к Джинни с сообщением, что чуть задержится.

«Не волнуйся, — сказал Гарри. — Я нашёл Рона». Затем он ясно представил яркую вывеску с огромной головой над магазином в Косом переулке, ту, которую совсем недавно так четко видел во сне, и трансгрессировал.

Гарри неуклюже оступился на заднем дворе и, трансформировав рабочую мантию в простую черную, вышел к крыльцу. Глубоко вздохнув, он открыл дверь магазина «Всевозможные волшебные вредилки». В душном помещении, как обычно, теснились дети и подростки, тут и там слышались взрывы хохота. На Гарри никто не обращал внимания, и он, не пользуясь «прикрытием» с капюшоном, протискивался вглубь зала, выискивая среди толпы студентов хозяина магазина, пока ему не показалось, что мимо девушек у витрины с любовными зельями промелькнул кто-то высокий и рыжий, и скрылся за прилавком. Гарри быстро пробрался туда, и Джордж тут же высунулся обратно, заметив его. Он махнул рукой, и Джордж, с секунду внимательно глядя на Гарри, без особой радости указал пальцем наверх. Гарри коротко кивнул. Хорошо, что брат Рона быстро все понял и не стал выкручиваться.

Как Гарри знал из рассказов Молли, после войны он обходился малым. Занимал небольшое помещение на верхнем этаже собственного магазина. Вот и нашёлся повод и с ним повидаться.

Гарри свернул к лестнице на второй этаж, поднявшись, проследовал за Джорджем в узкий коридор между прилавками с яркими вывесками «Навозные бомбы» и «Рвотные батончики». Там Джордж обернулся и сказал:

— Учти, Гарри, тебе я помогу, не чужие. Но в моем магазине никакие рейды мракоборцев мне больше не нужны.

— Успокойся, об этом никто не знает, клянусь тебе.

Джордж выразительно кивнул и указал на незаметную дверь в конце коридора. Гарри тихо приоткрыл её и первое, что увидел, были ботинки с развязанными шнурками. Они валялись прямо за дверью и мешали Гарри открыть ее до конца. Он поднял глаза и столкнулся с испуганными голубыми глазами лучшего друга, смотрящего на него в упор. Первой мыслью было, что Рон сейчас просто трансгрессирует, и Гарри тут же среагировал, схватившись за палочку, но Рон, видимо, передумал сбегать от него.

— Гарри?! Тебя уже выпустили из больницы? — путано проговорил он.

— Мне пора, Рон, — крикнул Джордж из-за спины. — Полный зал.

У Гарри вдруг появилось только одно желание — немедленно придушить Рона! Но он, пнув ботинок, спокойно прошел в небольшую комнату и прикрыл дверь.

— Представь себе, — кивнул он. — Скажи, какого черта ты творишь?!

Рон заворочался в кресле, где, похоже, спал минуту назад, свесив ноги с подлокотника. Он уселся ровно и нащупал ногами ботинки.

— А что такого? — сказал он, приглаживая торчащие волосы. — Чего я сделал?

— И вправду, чего это ты сделал? — Гарри прошел вперед мимо него и, зайдя на крошечную кухню, взял стакан и налил воды. — Это я с ног сбился, чтобы найти тебя. Будь ты кем-то другим, закопал бы на месте.

Он сунул Рону стакан, но тот скривился, отпив глоток.

— А как ты нашёл меня?

— Твой отец раскололся.

Рон, подняв брови, пробурчал: «Ниче се», а Гарри присел на кровать у стены.

— Ну что ж, Гарри. Раз уж ты пришёл, может, выпьем?

— И не мечтай! Давай, собирай свое барахло…

— Куда это? — возмутился Рон, кренясь к столу, на котором рядом с рюмкой валялась его палочка. — Что я сделал?! Я не пойду в отделение.

— К тебе, конечно. Не собираюсь я тащить тебя в штаб в таком состоянии, болван. Я вообще-то не для этого здесь. И меня ждёт Джинни, если тебе интересно. А твоя мать, наверное, уже с ума сходит.

— Ты как хочешь, а мне надо выпить. Иначе разговора не получится.

Рон, поднявшись, вдруг резко схватил Гарри за локоть, и через миг они оказались в гостиной его пыльной квартиры. Гарри обессиленно упал в кресло, осознавая, что вряд ли уже поднимется, и больше просто не сможет ничего сделать.

«И куда ты ломанулся, дурень? — усмехнулся он над собой. — Тебе самому нужна помощь!»

— Что это с тобой? — криво усмехнулся Рон у стола, наливая огневиски в две стопки.

— Ты… идиот, — выговорил Гарри, задыхаясь. — Надо же предупреждать.

— Держи лекарство, — Рон протянул ему рюмку.

Гарри взял её, но пока донес до рта, расплескал половину. Рон, скривившись и качая головой, схватил его запястье и опрокинул Гарри остатки виски в рот, затем смахнул со стола старые бутылки и водрузил непочатую, пока Гарри откашливался.

— Давненько мы с тобой так не сидели, Гарри, — со вздохом сказал Рон, присаживаясь рядом.

— Ты сам виноват, — сдавленно проговорил он. — Я не раз пытался с тобой поговорить.

— Тогда я не хотел. А сейчас хотел бы… да не о чем.

— Ты шутишь, да? Что случилось с Гермионой?

Рон вскрыл новую бутылку и налил себе и Гарри.

— Мне думать об этом тошно, не то что говорить. Вспоминать не хочу, во что она превратилась…

Гарри молча смотрел, как Рон выпивает ещё.

— Она долбанутая, — указал Рон на висок. — Долбанутая! Что творилось у неё в голове? Одному Мерлину известно.

Гарри непроизвольно сморщился.

— Заткнись, Рон. Что ты несешь?

— Что, противно? — снова скривился в ухмылке он. — Но ты хотел, так слушай. Я задолбался с ней, — медленно выговорил он. — От неё ничего не добьешься, никакими средствами. Если она думала, что права… проще сдохнуть, чем что-то поменять! Еще эта её долбаная работа… добавляла проблем. Вот зачем, зачем тебе нужен этот геморрой? — Рон покачал головой. — Лучше б… готовить уже нормально научилась, блин! Но бесполезно. А я один. Для неё было всё важно, кроме меня…

— Нет уж, постой, приятель, — Гарри потянулся и, вырвав у него стопку, выпил остатки сам. — Продолжай лучше…

На этот раз выпивка сильнее обожгла горло, и Гарри почувствовал, что захмелел.

— Пустой холодильник и вечно вымотанная жена — вот мои будни. Потом нашла себе этого целителя, ублюдка… и пропадала на выходных полдня где-то.

— Почему ты мне ничего не говорил?

Гарри стало тяжело выносить взгляд Рона, и он непроизвольно глянул на двери гостиной.

— А как ты думаешь? Мы с ней пытались быть семьей, отдельной ячейкой. От тебя особенно. У вас же с Джинни получилось, а мы чем хуже?

Почувствовав укол совести, Гарри сразу взвился:

— Ерунда! — сказал он. — При чем тут семья? Одно дело, если вы просто ссоритесь, это нормально, я привык. Но совсем другое, когда с вами происходит что-то нехорошее, опасное, а вы оба молчите.

— Раз уж она не говорила тебе, так я тем более не стану трепаться.

Гарри закатил глаза, а Рон продолжал:

— А когда с тобой случилась эта фигня с комой, она окончательно спятила. На выходных вообще не вставала с постели. Ладно, думаю, отсыпаться тоже надо. Но становилось только хуже. Дошло до того, что она запросто могла сутками лежать, если бы не я. На все вопросы один ответ: «Это мои личные дела». Все для нее превратилось в мебель окончательно. Потом от ее сослуживцев выяснил, что она перестала выходить и из кабинета. Она даже меня к себе не впускала.

— И ты сбежал, да? Бросил её, — ответил Гарри с выпадом.

— Я не сбегал! — вскрикнул Рон. — А застукал её… Она принимала какое-то зелье. Я увидел, как она это делала. После ещё и наорала, думала, что я, как обычно, послушно выполню все ее просьбы. Но с меня хватило! Я забрал зелье и отнес его Дину. У своих и выяснил, что это какая-то сильнодействующая штука типа снотворного, — усмехнулся Рон и потянулся к бутылке.

«Так вот оно что? Теперь ясно, что намудрил старый прохиндей… За такое вполне можно его прижать», — со злорадством подумал Гарри.

— Однако. Там все-таки содержится яд, ты в курсе? Вскрытие показало.

— Да мне пофиг. Я просто понял, что больше не могу это выносить, мне нестерпимо её видеть. Пускай делает, что хочет. Я вернул зелье ей и ушёл.

— То есть ты понятия не имеешь, от чего она могла умереть? — прямо спросил Гарри.

Рон шумно выдохнул и через секунду ответил.

— Я вернулся слишком поздно, Гарри… И нашел ее, уже мертвую, наверху. Она была как кукла, твёрдая и ледяная. До сих пор не могу заходить в спальню, все еще чувствую эту вонь…

— Оно и заметно, что ты больше не тронул постель. Но мог бы не сбегать и не прятаться. Еще к тому же и врать всем!

— А ты что же? — спросил Рон, косо смотря на него. — В моралисты заделался? Совсем недавно сам висел на волоске, а сейчас, полудохлый, рыскаешь в укромных местах, ищешь меня. Ха, думал, я не догадаюсь, чем ты занимаешься?

Гарри прищурился с желанием послать Рона с его догадками куда подальше, но промолчал.

— Мне неохота, — продолжил Рон с кивком, — чтобы меня доставали вопросами всякие неугомонные, ясно тебе? Я и так все организовал, похоронил ее, как подобает, отдал все почести… Я заслужил, наконец, покой.

— Главное, очиститься перед собой, да, Рон?

— Думаешь, это я ее травил? Но я… не убивал.

— Не говори ерунды. Ты мой единственный близкий человек, какой у меня остался. И я хотел тебе признаться… что знаю, ты не виновен. В том, что с ней случилось.

— Знаешь, — сказал Рон, вытирая лоб. — Хватит с меня этого… Я больше не хочу ни слышать о ней, ни знать больше, чем уже знаю. Я устал и хочу забыть. И тебе советую…

Рон тяжело поднялся и, пошатываясь, подошёл к камину.

— Она и с того света не отпускает меня, — проговорил он, не оборачиваясь. — Мне снится её голос. «Прости меня, Рон», — говорит. Пару раз даже видел. Мельком, в толпе. Обернулся-заметался, а ее уж нет. А ещё… меня преследуют… тени.

Гарри почувствовал, как в нем все леденеет и от холода сжимается сердце.

— Каждый раз это кто-то незнакомый, — продолжал Рон, не замечая, как он съежился в кресле. — Но все они похожи… странно смотрят на меня, будто уже давно знают. Стоят в стороне и смотрят. От такого я сам скоро свихнусь.

— Успокойся, — небрежно хмыкнул Гарри, стараясь сохранить спокойный вид, и принялся крутить рюмку в пальцах. — Это только кошмары, это не на самом деле.

— Ты тоже видел их? — спросил Рон, вернувшись и падая в кресло. — Я не знаю, сколько еще выдержу…

— Со временем они оставят тебя в покое.

Внезапно в гостиную ворвалась сияющая дымчатая лошадь. И цокнув копытом, голосом Джинни крикнула: «Гарри, где ты? Что с тобой?!» Рон выронил рюмку, облившись, а Гарри вздрогнул и подскочил в кресле.

— Всё в порядке. Скоро вернусь, — ответил он лошади, и та исчезла.

— Она прямо как мать кричит, — испуганно сказал Рон и повернулся к Гарри. — Ты уже уходишь?

Он мотнул головой и сказал: — Всё окей, ясно? Лучше наливай.

Время шло, и Гарри показалось, что он был здесь с Роном и сидел в этом кресле уже очень давно. И ничего больше не происходило. Что не было ни утра, когда он стоял с Джинни на кухне, ни штаб-квартиры, ни мистера Уизли… Будто всё началось сразу с этой пыльной гостиной и с рюмки в руках, и как минимум неделю назад. Гарри обернулся и нашел глазами окно, из которого продолжал литься свет, но только сейчас осознал, что это уже не лучи солнца, а свет от фонарей и фар машин.

— Мне кажется, все это мне наказание, — бормотал Рон. — Не надо было нам сходиться.

— Бутылка кончилась, — ухмыльнулся Гарри, разливая остатки по рюмкам.

Рон криво взмахнул палочкой и на столе появились ещё несколько бутылок.

— Всегда есть добавка, — сказал он, поднимая рюмку.

Гарри выпил и улегся, закинув ноги на подлокотник, совсем как недавно Рон в магазине. Тот забормотал снова, но уже начал заговариваться, словно и забыл, что не один, и с ним ещё сидел Гарри. Сам он ощущал, как в голове и по телу разливается свинцовая тяжесть и понял, как сам сильно устал от всего. Он закрыл глаза, но болтовня Рона не давала как следует расслабиться.

— Рон, ты несёшь чепуху, — крикнул Гарри, приподнимая голову. — Оставь уже Гермиону в покое.

— Что? — Рон уставился на него с глупым выражением лица. Его взгляд плавал то к лицу Гарри, то к фотографиям на стене рядом с ним.

— Да, тут есть твоя вина, но не все так просто. Все случилось из-за меня, ясно тебе? Перестань терзать себя.

— При чём тут… Ты ее убил? Не… не.

— Рон, слушай! Я попал туда, куда по законам вселенной не должен был. Здесь осталось моё тело, и я старался вернуться. Я нашел путь назад, но не смог этого сделать.

Он, не останавливаясь, рассказывал, а Рон лишь поддакивал. Гарри не был уверен, понимает ли он все, но это его совсем не волновало. Главное, что впервые за долгое время, рядом был кто-то родной и близкий, но такой же одинокий, как и он. Гарри так долго искал этой встречи, хоть и очень злился на Рона, но хотел верить, что больше никуда не отпустит его. Они теперь больше не бросят друг друга, он этого не допустит…

— Гермиона всё подстроила… Она принесла себя в жертву, а я получил её силы, понимаешь? — взмахнул Гарри руками.

Рон глухо согласно промычал, а Гарри продолжал: — Вдруг Гермиона не умерла, а тоже застряла где-то в лабиринте? Мне кажется, я тоже, как и ты, видел её, и теперь я не могу спать.

— Это я не могу, — пробубнил Рон.

— На её месте должен быть я, это я не проснулся.

Но Гарри перебил громкий храп Рона. У него тоже уже слипались глаза, и он забыл, о чём говорил. Он больше не мог удержаться, и, запрокинув голову, упал обратно на подлокотник и отключился.

Снилось ли ему что-то, Гарри и не понял. Забытье то и дело прерывал Рон, в спешке пытающийся о чем-то рассказать или, может быть, предупредить, Гарри так и не понял. Рон не мог выдать ничего конкретного, а он не успел до конца все расслышать, потому что уже трансгрессировал куда-то. Похоже, он потерялся…

Когда Гарри очнулся, то поначалу так же не мог сообразить, где находится. Почему он не спит дома? Приподняв голову, Гарри охнул и схватился за лоб. Мало того, что голову тут же пронзили сотни болевых игл, так еще сильно затекли мышцы и его здорово мутило. Гарри медленно выпрямился в кресле. Будь он неладен, таким похмельем не страдал и с похорон Фреда. А тогда выпил вдвойне больше.

— Гарри, ты здесь? — услышал он хриплый голос Рона.

— А где, ты думал, я буду… после бутылки виски? — проворчал Гарри, потирая виски.

— Значит, это мне не причудилось, и ты реальный, — с радостным облегчением выдохнул Рон, будто бы выиграл в квиддич.

Гарри сделал еще одну попытку подняться с подлокотника и, когда его ноги коснулись пола, потер глаза руками.

— Ты в курсе, что уже утро?

— Чтоб меня, — простонал Рон и потянулся к единственной бутылке, в которой еще остался алкоголь.

Гарри, кое-как оторвавшись от кресла, доковылял до кухни и выпил подряд несколько стаканов воды. Когда он вернулся в гостиную, Рон, запрокинув голову, снова спал.

— Мне срочно надо домой, — сказал Гарри. — Но я скоро свяжусь с тобой. Обещаю, Рон.

Друг не издавал никаких звуков, и Гарри, собрав последние силы, что оставались после пьянки, трансгрессировал. Он оказался в тёмном коридоре первого этажа и поднялся в гостиную.

— Джинн? — крикнул Гарри. Но комната оказалась пуста, даже камин не горел. Сверху также никто не отозвался. Он спустился и заглянул на кухню, но Джинни не было и там. «Значит, снова на тренировке», — со странным облегчением подумал он и вернулся в гостиную, сбросив на диван мятую мантию, на которую затем и завалился. Желание тут же заснуть перебороло все остальные. Только когда Гарри почувствовал, что его тормошат за плечи, он смог разлепить веки и в тумане перед глазами угадал очертания лица в ореоле рыжих волос.

— Это ты, Джинн? — глухо спросил Гарри, поправляя очки.

— Нет, Кикимер! Конечно же я.

Джинни встала в центре гостиной, одетая в квиддичную форму, ожидая, пока он с трудом усядется. Гарри даже сквозь тошноту чувствовал её злость.

— Это так ты называешь «скоро вернусь»? Я уже не знала, что думать, где ты ещё можешь быть?!

— Я был с Роном, — проговорил Гарри.

Джинни начала расхаживать по комнате. — Значит, я должна дома с ума сходить, а ты у моего брата прохлаждаешься. Так это за ним ты и собирался, а не в Министерство?

— Прости, я не хотел, чтобы так вышло, — морщась, сказал Гарри.

— Замечательно! — всплеснула Джинни руками. — Пропадал целые сутки, но ты этого не хотел. Как мило.

— Перестань. Ничего страшного не случилось, — Гарри вкратце рассказал, как они сидели вдвоём, выпили, и он вырубился. — Прости, но у меня жутко болит голова, — он встал и, покачиваясь, направился к лестнице.

— Если бы так, — сощурилась она, шагая за ним.

— Сначала я был в штабе, — поднимаясь, ответил Гарри, — Но я выяснил, где Рон и действительно не знал, что так оно выйдет.

— Я не верю тебе, — ударил голос Джинни ему в спину. — Ты с самого начала все рассчитал.

Гарри, поднявшись на этаж, остановился возле спальни.

— И как это понимать?

— Ты только ради этого ушел, — Джинни уверенно говорила о его продуманном плане, как он выдумал Министерство, чтобы не отправляться вместе с ней. — Хочешь сказать, что это не так?

— Ну что ж, будь по-твоему, — вздохнул Гарри. — Раз ты уже всё решила для себя, зачем тебе меня слушать? — он вошёл в спальню и со стоном улегся на спину.

— Ты же хотел что-то выяснить у Рона? Ну что, выяснил? — не унималась Джинни. Она вошла за ним в комнату и захлопнула дверь, будто бы это могло спасти остальной дом от её крика. Гарри с грустью подумал о счастливчике Роне, который сейчас наверняка посапывает себе спокойно в кресле.

— Может быть.

— И теперь ты успокоишься?

— Может быть, — повторил Гарри.

Джинни громко цокнула языком и закатила глаза.

— Отлично! Не хочешь ничего рассказывать, так и быть. Пошел ты, валяйся здесь. Пока!

— Ты куда?

Гарри приподнялся и посмотрел на нее.

— Ещё не решила, — встряхивая волосами, сказала Джинни. — Может, пойду к Рону, раз он дома, наору тогда и на него. Пускай он тоже тебя возненавидит!

Она направилась к выходу, а Гарри, чертыхнувшись, поднялся с постели, но неуклюже запнулся за покрывало, которое сползло на пол, и упал. Джинни посмотрела на него и ожесточенно рассмеялась.

— Вот умора, — проговорила она.

Гарри подошёл к ней ближе и приобнял за плечи.

— Прости меня, — сказал он, склонившись к её лицу. — Я виноват… на самом деле виноват. Больше я тебя не брошу, обещаю.

— И ничего не будешь скрывать?

Гарри покивал.

— И врать не будешь? — с недоверием сказала Джинни.

— Когда это я врал тебе?

— Гарри. Просто пообещай мне.

— Ладно. Клянусь своей палочкой.

— Спасибо, — сказала Джинни, все еще хмурясь. — Ложись давай — от твоего амбре и у меня уже похмелье.

* * *

Гарри уверенно шел по темному сырому коридору в подвале, прямо под залом заседаний Визенгамота. Коридор плохо освещался, в нем пахло плесенью и нечистотами, но Гарри знал его как свои пять пальцев. По левую руку проносились решетки тюремных камер, так как он очень спешил.

Наконец Гарри, остановившись возле одной, отодвинул тяжелую железную решетку с протяжным звоном и вошел внутрь. Прямо перед ним, на полу, в лужице крови вперемешку с грязью лежал человек. Лицом вниз. Его одежда была местами изодрана на спине и ногах, через дыры виднелись свежие раны. От звона и скрежета человек едва зашевелился и застонал.

— Очухался? — спросил Гарри, когда вслед за ним вошел Симус Финниган. — Может, хватит валяться? Давай уже, на подъем. Мы с тобой еще не закончили.

Он едва приподнял голову. Горящие факелы высветили потеки крови на разбитом лице. Веки фиолетового оттенка опухли так, что глаза превратились в щелочки и едва открывались. Человек тяжело дышал, издавая свистящие и хриплые звуки из-за сломанных ребер. Слипшиеся от грязи волосы, когда-то бывшие рыжими, теперь приобрели седоватый серо-коричневый оттенок.

Гарри, обойдя, ухватил его под мышки и оттащил к стене, усадив на скамью. Он с отвращением вытер руки о форму мракоборца, пока подозреваемый стонал от боли. Гарри всегда нравилась его темная мантия — на ней почти не видны пятна крови.

— Может, уже скажешь правду?

— Сознайся, что по твоей вине погибла Гермиона, — спокойно сказал Симус.

— Прости меня, Гарри, — пробормотал человек. — Я виноват пред ней и тобой, но я не убивал, клянусь.

— Ты грязный лжец, Рон. Как же я устал с тобой возиться.

— Вы ненавидели друг друга, — смотря на Рона, сказал Симус. — Ты знал, что она может отравиться, и все подстроил. Ты бросил ее.

— Клянусь, Гарри! Я не убивал, — Рон уже рыдал. — Я готов… выпью сыворотку правды. Я требую… защиты!

Симус покатился со смеху, а Гарри только коротко усмехнулся.

— Таким ублюдкам, как ты, и защита… — сказал он. — Таково правосудие! — Гарри нагнулся и взял лицо Рона за подбородок. — Я здесь закон и порядок, и поддерживаю свое правое дело. Но я устал от постоянного вранья. Знаешь, ты не оставляешь мне выбора…

— Нет, нет, — взмолился Рон, — Гарри, не делай этого. Отпусти меня, я все скажу, клянусь!

— Я с ним закончу, — ответил Гарри Симусу и вновь повернулся к Рону. — Окажу волшебному сообществу огромную услугу, а оно только еще раз отблагодарит меня. Такие, как ты, убийцы и подонки, только захламляют и разрушают наш мир. А я так долго за него боролся. Ты знаешь, что я готов был умереть за него! Я все отдал для того, чтобы мы жили спокойно и счастливо. Я потерял семью, стольких не стало рядом. Гермиона была последней из самых дорогих мне людей, она всегда оставалась рядом. Но ты и это у меня отнял!

— Не надо, прошу! Я все сделаю…

— Слишком поздно, Рон… Авада Кедавра!

Зеленый свет полыхнул из палочки Гарри и погас в глазах Рона. Это было последним, что он увидел перед тем, как замертво сползти по стене и упасть на лавку.

— Это тебе за Гермиону. Ты сгинешь в аду.

Гарри обернулся, но решетка и коридор за ней пропали. Вместо них появился камин в змеином стиле и темная гостиная особняка Блэков.

Гарри сидел на диване, закрыв лицо руками. По его ладоням до локтей стекали слезы. «Нет! Нет!» — беспрестанно бормотал он.

* * *

Спустя несколько дней в открытое окно гостиной влетела сова и, ухнув, скинула письма на подоконник и приземлилась на стол рядом с Гарри и Джинни. Он, сразу сообразив, какое точно ему, схватил одно из писем.

— Мама волнуется, — сказала Джинни, разворачивая и читая письмо от миссис Уизли. — Сегодня у них был Перси, все выспрашивал, и она боится за Рона. Он не хочет возвращаться домой.

— Он вообще ни с кем не хочет общаться, — вспоминая недавнюю записку от друга, ответил Гарри. В ней была написана только одна короткая фраза: «Оставь меня в покое, Гарри!» — что повергло его в еще больший раздрай. По виду Рона определенно не скажешь, что он не хочет никого видеть. Но, возможно, он все еще боялся подозрений…

— А от кого у тебя конверт? Это печать Министра? — удивилась Джинни.

— Да, от Кингсли, — сказал Гарри. — Просит зайти завтра. Хочет убедиться, что я в своем уме, — коротко хмыкнул он.

— Надо же, — ответила она, сонно водя ложкой в чае. — Ты уже решил вернуться на службу? Может, и верно, пойдет на пользу. Взбодрит.

— Нет, по другому поводу. Я просто не хотел пока сильно распространяться. В общем, я подал рапорт.

— Рапорт? — переспросила Джинни, дернув головой. — Тебе что, скоро в суд? Ты же даже не работаешь?

— Я увольняюсь, Джинн.

Она выронила ложку.

— Что ты сказал?

— Я думаю, ты расслышала, — сказал Гарри и отложил письмо. — Я уже все решил.

— Но, стой. Погоди-ка, — она приподнялась со спинки дивана, заправляя волосы за уши. — Ты уже все решил? А ты не думал, что о таких вещах надо советоваться?

— Это ничего бы не изменило. Я не поменяю решение.

— Поверить не могу, — всплеснула руками Джинни. — Ты принимаешь такие решения в одиночку, не обсуждая с женой? Тебе совсем плевать на меня, да?

— При чем тут ты? Это не отразится на нас. Никак.

— Ты что, не замечаешь? «Нас» уже давно не стало. «Мы» для тебя утратили смысл, — она встала с дивана, нервно дребезжа ложечкой в кружке.

— Сейчас не лучшее время для выяснения отношений, Джинн, — сказал Гарри, потирая лицо. От мельтешения пламени в камине начинало противно резать глаза.

— Вот так всегда. С тобой уже невозможно поговорить нормально.

— Что теперь не так? Что тебя не устраивает?

— Да меня же должно все устраивать! — удивилась Джинни. — Я же просто твоя глупая жена, какие у меня могут быть возражения?

— Не ты ли хотела, чтобы мы проводили больше времени вместе? Теперь этого времени у нас будет навалом, разве нет?

— Да, я действительно этого хотела. Но я не просила тебя увольняться с работы. Черт возьми, Гарри?

— Какая разница, где я буду работать? Найду другое занятие. Я уже думал об этом.

— Ты что, с ума сошел? Нет, ты только послушай себя!

Джинни говорила, энергично жестикулируя. Снова заводила один и тот же разговор, те же вопросы, от которых Гарри уже подташнивало. «Что же с тобой происходит? Что с тобой?» — сложно ответить, когда сам точно не знаешь. А что же раньше, где она была больше полугода назад? Прости, но уже поздно…

— Значит, теперь я тебя волную, да?! — вспылил Гарри. — Меня на работе в любую секунду могли убить. Или чем я там занимался, по-твоему? Я рисковал жизнью каждый чертов день ради спокойствия тебя и остальных. Но сам не представлял, кем стану после этого? В кого я превращусь? И тебя это не парило. А все привело к логичному итогу, настал момент, когда это уже стало отражаться на других. Из-за меня пострадали самые дорогие мне люди. Но никого не парит, почему так произошло! Все только удивляются и жалеют меня, переживают, что вдруг со мной? Но при этом игнорируют саму суть вещей, не хотят ее замечать, потому что правда режет глаза. Ответь, Джинн, ты хочешь, чтобы я и дальше был мракоборцем? Но когда я уже не смогу бороться с собой, станет совсем поздно. Ты понимаешь это? Боюсь, мир не вынесет еще одного Темного лорда!

— О чем ты говоришь? Ты же не он! Просто ты закрылся от всех в панцирь. Ты не хочешь ничего мне рассказывать, уходишь спать на диван, а я должна просыпаться в одиночестве. Но я не буду это терпеть…

— Раньше ты не стремилась, чтобы я с тобой всем делился. Потому что была довольна тем, что я просто был рядом.

— Да, мама объясняла мне, что жена должна почитать и уважать мужа. Но она не говорила мне о случаях, когда этот самый муж становится параноиком и у него едет крыша.

— Ты просто ничего не знаешь обо мне! Ты видишь только то, что хочешь и привыкла. И я сам раньше не задумывался над тем, что я делаю. Но кое-что во мне изменилось, у меня наконец открылись глаза. И теперь с этим знанием мне приходится справляться в одиночку, мне некому довериться. Потому что таких людей просто нет… Но твоя задача проста. Делай то, что всегда делала и с чем отлично справлялась. Просто прими все как есть и дождись. Вот увидишь, я все исправлю. Я уже у цели.

— Я не знаю, Гарри, — сказала Джинни, смахивая слезы со щек. — Я уже не знаю, смогу ли я дождаться тебя снова. С меня уже, черт возьми, хватило в прошлый раз!

Она отвернулась и выбежала из гостиной, пятки застучали по лестнице.

Гарри опустился на диван и выдохнул. Вдруг стало так тихо, только едва потрескивал камин. Наконец-то наступило спокойствие, и можно выпить крепкий кофе.

* * *

Все знали, что народ никогда не жаловал бар «Кабанья голова». Время близилось к позднему вечеру, а в нем оставалось немноголюдно, что выгодно отличало его от тех же «Трех метел» и «Дырявого котла», которые в такое время были забиты почти под завязку. Гарри выбрал самое отдаленное от входа и столиков место у барной стойки и ждал. Он попросил Рона о встрече именно здесь неспроста, их мало кто сможет увидеть или подслушать.

Но, похоже, сегодня Гарри ошибся. Он постоянно ловил на себе взгляды какой-то женщины у дальнего столика в углу, и это его уже начинало нервировать. Гарри так и чувствовал, как она следила за ним, отчего ему становилось не по себе. Благо Аберфорт добродушно наливал ему виски по старой дружбе.

— Слушайте, вы знаете ту женщину в серой шляпе, которая сидит в углу? — спросил у него Гарри.

— Нет, — пожал плечами Аберфорт. — Впервые вижу ее здесь.

— Почему она так на меня смотрит? Она что, знает меня?

— Тебя все знают, парень.

— Нет, она скоро сожрет меня глазами.

— Ты ждешь кого-то? — настоятельно спросил трактирщик.

— Да вообще-то, но он, похоже, решил меня продинамить… Вот ответьте, Аберфорт, вы же настоящий или мне это снится?

Он медленно поднял на Гарри глаза, глядя из-под густых бровей: — Ты сейчас не спишь, Поттер, что очевидно.

— А может, вы просто часть сна, и по законам жанра, это со мной разговаривает мое подсознание?

— Ты сам не свой, парень. Иди, проспись лучше.

Аберфорт ненадолго отлучился, покинув зал. Когда он вернулся, Гарри сразу же спросил:

— Тогда почему здесь она?

— Это просто посетительница. Обычный человек. Хоть я ее не знаю, но дама точно ни за кем не следит. А тебе уже домой бы пора.

Гарри категорично покачал головой: — Вы просто не знаете… она не… ненастоящая.

Дверь «Кабана» приоткрылась, и в сумрачный бар вошел не кто иной, как Невилл Долгопупс. Аберфорт, сверкнув глазами в его сторону, коротко кивнул.

— А, этот, — тихо сказал Гарри. — Зачем он приперся, не он мне нужен.

— Гарри! — подойдя к нему, сказал Невилл. — Прости, что отвлекаю. Смотрю, ты здесь слегка заскучал.

Он тоже кивнул мистеру Дамблдору и присел рядом.

— Да, я хотел посекретничать кое с кем, — ухмыльнулся Гарри. — Но тут случилась неприятность… Я уже и не знаю, как быть.

— Думаю, может, я смогу помочь тебе? Отведу домой. Джинни, наверное, уже волнуется, куда ты запропастился.

— Джинни не слушай. Она… ничего не понимает.

— Хорошо, — пожал плечами Невилл. — Ну что, готов идти? — он хлопнул Гарри по спине.

Гарри тяжело встал со стула, опираясь о барную стойку. Невилл хотел взять его под руку, но Гарри дернулся и остановил его.

— Не стоит, я сам… Боже, храни Аберфорта, — еле выговорив имя, он кинул в рюмку несколько золотых галлеонов и, слегка покачиваясь, направился к выходу, а Невилл следом за ним.

— Для пьяного в стельку ты отлично держишься, Гарри, — усмехнулся Невилл.

— А откуда ты знаешь, когда я в стельку? Стой!

Он резко остановился у выхода, отчего Невилл чуть не врезался ему в спину и успел поймать Гарри за плечи, когда тот оступился.

— Гляди, ее нет, — сказал Гарри, указывая на столик в темном углу.

— Кого нет? Там кто-то сидел?

— Да, женщина, она следила за мной.

— Так если ее нет, значит, ушла и больше не следит.

— Или исчезла. Вдруг это все-таки сон? — нахмурился Гарри и открыл дверь паба.

Примечания:

В главе использован кусок эпилога из книги "Гарри Поттер и Дары Смерти"

---

Даже во сне Гарри почувствовал, как раскалывалась голова. Он, застонав, перевернулся на диване и тут же угодил под луч солнца, который проникал из приоткрытых портьер и падал ему на лицо. Гарри сморщился и, нащупав рукой очки, надел их и поднялся. Кажется, он вчера реально перебрал! И как же попал домой? А, Невилл же его привел. А куда Рон делся?

— Кикимер! — позвал он и, когда домовик появился в гостиной, попросил его принести воды и Антипохмельное. Но стоило только эльфу исчезнуть, у Гарри как щелкнуло в голове: «Блин, Кингсли!»

Наскоро выпив лекарство, он вскочил с дивана и бегом побежал в ванную, где умылся и кое-как пригладил растрепанные волосы. Он же совсем забыл и едва не проспал. Проклятье!

Гарри поднялся в спальню. Переодевшись в свежее, он подошел к зеркалу и, поправляя галстук на шее, заметил на кровати записку. Заинтересовавшись, он подошел и, взяв ее в руки, сразу узнал аккуратный почерк Джинни.

«Прости меня, — начал читать Гарри. — Но я решила пока пожить у родителей. Ты можешь отправляться куда душе угодно. Но если все еще хочешь меня вернуть, то советую поспешить. На этот раз я могу и не дождаться тебя назад. Твоя Джинни.

P.S. Невилл так отважно привел тебя вчера домой и был как стеклышко. Вот кто, в отличие от некоторых, золотой человек и действительно заботится о других».

Гарри уселся на кровать и крепко выругался. Она сбежала. Все же Джинни с Роном действительно родственники!

Заметно, что она не торопилась, когда писала это. Значит, время было… Наверное, решила, что он по случаю решил уйти в запой вместе с Невиллом, но тот «благородный», раз не пил и дотащил Гарри до дома. Блин.

Гарри смял листок и бросил на пол. Прискорбно… похоже, облажался, признавшись ей. Он поднялся с кровати. Довольно забивать голову, у него слишком много дел. А Долгопупс, наверное, даже удачно подвернулся… Но сердце вдруг сдавило странное предчувствие. Что-то нехорошее случится, и время затишья скоро кончится.

* * *

Гарри успел поймать Бруствера, когда тот, в компании Перси Уизли, уже выходил из кабинета. Увидев Гарри, Кингсли сочувственно хлопнул его по плечу и, открыв дверь, пригласил войти. Гарри повернулся к Перси и пожал ему руку:

— Поздравляю с назначением. Такая ответственность теперь пала на твои плечи.

— Спасибо, Гарри. Гермиона была ценным сотрудником, но я с честью продолжу ее дело.

Гарри коротко хмыкнул и вошел, а Кингсли быстро захлопнул дверь прямо перед лицом Перси, деловито поправляющего галстук.

— Хотел с тобой потолковать, — усаживаясь в кресло, сказал министр.

Он коротко и вкрадчиво, по-деловому, рассказывал о своих планах на Гарри, сдержанно обрисовав перспективы. О том, каких бы Гарри мог добиться высот с его талантом, возглавив весь Департамент правопорядка. По глазам Кингсли было заметно, насколько тот расстроен.

— Признайся, все из-за смерти Гермионы?

— Не совсем так. Мне кажется, я стал необъективен.

Кингсли на это только пожал плечами.

— Дай себе еще времени, — встряхнув руками, сказал министр. — Вот увидишь, станет лучше. И, если дело в друге… — прищурил глаз он. — То не стоит рубить с плеча. Ты поручил расследование Симусу, вот и верно! Если боишься, что не справляешься, он все сможет здраво оценить…

— Это дело… дрянь. Пустышка, ты был прав. Симус ничего серьезного не накопал. Да и я… только гонялся за призраками, — со вздохом произнес Гарри, просто повторяя слова Джинни. — Гермиона умерла от естественных причин, и Артур правильно сделал, когда просил не заводить дело…

— Мне показалось, что-то там не совсем сходилось у Симуса, — возразил Кингсли с полуулыбкой. — Вроде с датой смерти что-то не так. Рон давал показания, но…

— Не стоит оно того, Кингс. Да, Рон сглупил… но он ничего не знал. Мы его проверили, он чист, нашел ее уже мертвой. Ты же знаешь, такие дела… полная западня, концов не найдешь.

Гарри бросил ему на стол папку с документами осмотра Гермионы.

— Ну как считаешь, так и быть, — усмехнулся Бруствер. — Ты пока главный в штабе… По глазам вижу, что ты уже вынашиваешь какой-то план. Куда собираешься податься?

— Ну так… наработки, — улыбнулся Гарри. — Ты же знаешь, я не пропаду.

Они уже вместе вернулись в штаб-квартиру, и Гарри сообщил всем официально. По офису тут же прошелся волной свист и гул разочарования.

— Ну вы чего это? — вскрикнул Гарри. — Я ж пока не ушел.

— А правильно, Гарри, — поддержал Симус. — Прям зауважал. Зато близкие довольны.

Гарри только коротко кивнул, промолчав. Многие пожимали ему руку, по-товарищески хлопали Гарри по плечу.

— Надо бы закатить вечеринку и проводить тебя, как подобает.

— Подождете еще. Пока рано меня провожать. Еще отметим, как следует!

— Ну вот, Поттер сдулся, — донеслось от кого-то из офиса.

— Эй! Я пока что еще здесь!

* * *

Гарри вылез из камина в пустой кабинет Януса Тики. Его стол, как обычно, заваливали пергаменты и карточки. Гарри медленно подошел к нему, скинул мантию и положил ее на возникшее из воздуха кресло. Он достал из сумочки Гермионы «Таинства в католической вере» и положил ее поверх пергаментов.

Вдруг раздался стук, и в кабинет тут же заглянула девушка. Гарри сразу узнал ее — это же Блондинка! Она, увидев Гарри и секунду обалдело хлопая ресницами, быстрой походкой вошла и радостно поприветствовала его.

— Люси! Привет, — улыбнулся ей Гарри. — Извини, профессор сегодня здесь?

— Да. Он, наверное, сейчас вернется, — немного смутилась она. — Подожди… Как дела?!

Они оживленно болтали, когда в кабинете полыхнул зеленым камин, и из огня вышел Янус.

— А, мистер Гарри Поттер, — настороженно сверкнул он глазами и подошел сразу к Блондинке.

Она быстро ему что-то доложила, отдавая карточки, и, улыбнувшись Гарри, вышла.

— Ну что ж, — вздохнул Янус. — Пришли меня арестовывать?

Он заметил на столе книгу, когда усаживался в кресло перед Гарри.

— Поговорить, — ответил он. — Вы были правы. Я честно пытался это читать, но… мало что понял. Выходит, Тайная вечеря произошла незадолго до смерти Иисуса и на ней была трапеза, где он и произнес своим двенадцати апостолам заветные слова. Иисус принес себя в жертву. Гермиона, похоже, прониклась всем этим…

— Во спасение ваше, — согласился Янус. — Рад, что вы приняли ее выбор.

— А что мне еще осталось? Я просто пытаюсь жить дальше. А вот вы… мне наврали.

Гарри достал из кармана пробирку с зельем.

— Вы сварили его из опасной смеси веществ. За такое вас бы на недельку в Азкабан посадить… — сказал Гарри, изогнув бровь, на что Янус неприятно улыбнулся. — Вы знаете, оно вызывает очень реальные галлюцинации, у меня чуть крыша не съехала. Мне кажется, с Гермионой происходило то же самое. В конечном итоге она отравилась им… — Гарри приостановился, затем твердо произнес: — Поклянитесь, что никогда больше не сварите это, и я оставлю вас в покое и уничтожу зелье.

Янус спокойно покачал головой.

— Оно безопасно при правильном приеме. Организм очищается от зелья, и оно абсолютно полностью выводится спустя сутки. Вы соблюдали мою дозировку? — произнес профессор с сомнением.

— Что? — переспросил Гарри. — Оно полностью выводится? Я вам не верю…

— При правильном приеме его не останется в организме. Не верите, проверьте кровь прямо здесь. И посмотрим, кто из нас окажется прав? Если ваша возьмет, сажайте меня на сколько вам угодно.

— Стойте! — вскочил Гарри. — Вы думаете, как я узнал о составе?! В крови Гермионы обнаружили…

Он запнулся и, зажмурившись, чертыхнулся про себя. Вот же! Гарри тряхнул головой. Не заметил очевидного!

— Вероятно, это передозировка, — печально произнес Янус. — Ее организм просто не справился с такой концентрацией.

Он же думал об этом! Он догадывался… Неужели Гермиона могла не подготовиться?! Как же не предусмотрела запасной план?

— О, Мерлин! — воскликнул Гарри. — Извините профессор, мне срочно надо уйти.

Гарри по привычке спрятал зелье в карман и бегом бросился к камину. Но притормозил и отправил Рону послание с патронусом: «Я сейчас буду у тебя! Прошу, не делай глупостей». Он бросил порох в камин, назвав адрес. На этот раз камин в доме друзей был открыт, и Гарри вмиг оказался в пустой и тусклой гостиной. Все шторы на окнах были задернуты.

— Рон! — сразу же закричал Гарри и услышал слабый голос со второго этажа: «Я здесь».

Гарри, взлетев по лестнице, пересек коридор и распахнул дверь спальни. Рон лежал на покрывале, бледный и синюшного оттенка, он хватал ртом воздух. Рядом с ним на полу валялась разбитая бутылка, осколки были вымазаны в… У Гарри помутилось в голове.

— Что ты сделал?! — прокричал он, подбегая к Рону и щупая пульс на шее. Кожа оказалась ледяной. Другой рукой Гарри почувствовал, что покрывало под Роном было сырым, оно уже полностью пропиталось. Очевидно, ему осталось недолго…

— Эпискеи! — взревел Гарри, указывая палочкой на его раны. Быстрее, бадьян! — Где бадьян?! Акцио…

Ничего не произошло.

— Не надо, — прошептал Рон, впадая в беспамятство, — Оставь ее… труп.

— Нет, ты… придурок! Вингардиум Левиоса.

Тело Рона легко взмыло и зависло в воздухе, голова запрокинулась. Светло-голубые глаза продолжали смотреть на Гарри, но уже не видели ничего. Жизнь навсегда застыла в них. Слишком поздно доставлять его в Мунго…

Рон продолжал парить в воздухе, а Гарри наклонился ухом к его носу и снова проверил пульс. Друг больше не дышал, и сердце не билось.

— Рон! — закричал Гарри и, упав на кровать, тут же почувствовал, как и его мантия пропиталась и намокла. — Зачем?

Он уперся лбом прямо в ноги Рона и на миг завис во времени. Но вдруг в голове сверкнуло осознание, словно вспышка молнии. Гарри поднял голову. Он знал, что должен сделать.

— Нет, нет. Слышишь? Ты не умрешь, осел ты упрямый. Не умрешь.

Гарри уничтожил все следы, включая осколки, и кровать после «Эванеско» снова стала безупречной. Он вытащил из кармана пробирку со снотворным. Зелье после использования не уменьшилось даже наполовину. Видимо, оно готовилось мастером с расчетом на очень долгое использование. Должны были пройти годы, прежде чем оно закончится.

— Не бойся, Рон, — сказал он телу, которое все еще плавало в воздухе. — Я вытащу тебя оттуда. Забвение! — Гарри направил палочку Рону в висок и быстро заговорил:

— Ты забудешь о том, что сейчас было и что произойдет. Ты не будешь помнить, что случилось с твоими друзьями, Гарри и Гермионой. И ты не захочешь об этом вспоминать и не будешь о них думать никогда!

Готово. «Забвение» отделилось от виска Рона и погасло на конце палочки. Теперь все будет кончено.

Гарри, выдернув пробку, вылил содержимое себе в горло, и его едва не вырвало. Он, отдышавшись, выпивал его снова и снова, пока оно не закончилось совсем. Гарри почувствовал, как уже теряет концентрацию и насколько возможно быстро наложил на пробирку «Эванеско».

Миг, и Гарри сполз с постели и уселся на пол. Рядом на кровать опустилось тело Рона. Наложенная «Левиоса» утратила силу, потому что ее хозяин больше не мог ничего сделать. Он уже не присутствовал в этом мире.

* * *

Услышав испуганный крик, Гарри поежился и осмотрелся. Тоннели были такими же темными, и пробирающий до костей холод неизменно царил в них. Неразборчивый шепот начал навязчиво лезть в уши, и на миг Гарри оцепенел от ужаса и не мог пошевелиться. Но еще один вскрик Рона отрезвил, и Гарри, взяв себя в руки, начал искать его. Он как будто плыл по воздуху, очерчивая себе путь не действиями, но мыслями. Гарри чувствовал, как Рон словно приманивал и удерживал его, как якорь судно, на прочной веревке. И плыл, точно на свет маяка в темноте и тумане.

Наконец он увидел Рона в одном из тоннелей и обернулся. Свечение медленно мерцало из глубины, но относительно далеко. Значит, время у них еще есть.

— Гарри! — вскрикнул Рон, заметив его. Его призрачное лицо было не на шутку испуганно, Рона всего трясло, как осиновый лист. — Откуда ты взялся?!

— Не бойся. Все в порядке…

— Я виноват, Гарри. Я хуже бубонтюбера… И не мог уже больше так. Мне кажется, я тронулся. Уже не понимаю, что реально и, наверное, увлекся…

— Ты не все сказал мне тогда.

— Да. Гермиона просила, чтобы я привел помощь. По плану я должен был прийти с этим целителем… э-э.

— С Тики?

— С кем-то, кто бы смог вернуть ее и все. Но я…

— Что дальше, Рон?! — поторопил его Гарри. — Почему Янус не был в курсе ваших планов?

— Она просила, чтобы никто… Никто не должен был ничего знать.

Рон вытер глаза, но, увидев себя, испуганно вскрикнул:

— Дьявол, моя рука! Она…

— Продолжай, Рон, быстрее!

— Я решил, что она не всерьез, понимаешь? Я думал, что это какой-то очередной эксперимент, и она, как обычно, просто вырубится, потом очнется и все. Я не думал…

— Ты не пришел, — догадался Гарри.

— Ну я был зол очень и проспал после… И все просрал! Я… убийца.

— Нет! Твой Янус ничего бы не смог сделать… Никто бы не смог ей помочь. Я выпил все ее силы и энергию и поэтому выжил. Ты понимаешь?

— Да, — сказал Рон испуганно. — Но что это со мной, а, Гарри? И что за белый свет впереди, он приближается.

Рон указал назад, и Гарри обернулся. Действительно, сияние было уже ближе.

— Ты мертв, Рон. Как ты еще не понял?

— Я умер!

— Слушай меня. Я спасу тебя, но ты должен кое-что сделать. Ты оставишь здесь свою память и все забудешь. И прежде всего, ты забудешь это место. Ты будешь жить дальше, будто ничего не было. Уедешь из Англии и заберешь с собой Джорджа, и больше никогда не вернешься. Откроете свой магазин волшебных вредилок где-нибудь во Франции…

— Но я не знаю французского.

Гарри оглянулся. Свет уже совсем приблизился к ним.

— Ты снова здесь, дурак-смертный, — холодно сказало Оно Гарри.

— Что это еще такое? — пропищал Рон.

— Забери меня вместо него, — ответил Гарри. — Да будет моя воля, я хочу уйти вместо него.

— Пусть будет так.

— Гарри, не бросай меня!

Рон протянул к нему руку, но Гарри не смог дотронуться до нее, но почувствовал, как что-то неосязаемое отделилось от него и перешло в Рона. Вдруг смерч подхватил Рона и поднял вверх по одному из путей, который трепыхался сам по себе, словно живое существо.

— Все будет в порядке, Рон — крикнул ему Гарри.

Оставшись совсем один, он решился:

— У меня вопрос к тебе, свет ты или божество, которое существует… или ты только мое воображение.

— Спрашивай.

— Почему меня постоянно выбивало из моих снов? Чьих это рук дело?

— Живые души не должны покидать тело. Это механизмы противодействия.

— Значит, я на самом деле был в реальных местах в облике духа, вроде как сейчас, да? — изумился Гарри.

— Это противоестественно, недопустимо такому происходить и дальше.

— Теперь все ясно. Поэтому мы и сходили с ума… А что за люди там были? Рон тоже видел кого-то, и они его знали.

— Кто теряет связь с телом навсегда, не сможет вернуться. Как и ты сейчас.

— Значит, это была Гермиона… пыталась убедить меня, чтобы я перестал делать это. Она знала, что случится.

Вдруг свет замерцал и начал бледнеть.

— Эй, ты оставишь меня здесь?

— Теперь ты свободен и волен делать все.

— Как это?

Но свет совсем погас. Гарри осмотрелся, все было по-прежнему, только шепот теперь становился все ощутимее и яснее. Он уже начал разбирать слова и заметил, что совсем исчез, растворился в темноте.

— Мама, папа, — прошептал Гарри. — Сириус.

— Иди к нам, — позвали они его.

Его родные уже ждали его, Гарри ощущал это. Но пойдет ли он к ним или еще не время? Что там говорил Свет? Он теперь свободен. Его время замкнулось в круг.

«Простите меня, мама, папа. Я знаю, вы слышите. Я к вам обязательно еще вернусь», — подумал Гарри.

* * *

— Гермиона? Это ты?

— Да, Гарри. Ты так и не остановился… Такова твоя благодарность мне? Ты посчитал ненужными мои силы и помощь. Ну и как, получил, чего хотел?!

— Я вообще-то одумался! Я пытался жить… Ты многое продумала, докопалась до истины, только вот не учла срывы своего мужа-идиота. Вот это и произошло!

— Если бы ты слушал меня, то ничего бы не случилось с Роном. Ты его довел. Он бы смог забыть.

— Да уж, смог бы…

— Но зачем ты здесь? Что теперь тебе надо?

— Я хотел тебя попросить, нет, даже потребовать. Оставь Рона в покое! Больше не приходи к нему. Не дай бог, он вспомнит, что было, и тогда все начнется по новой. А его я к нам в компанию не хочу! Теперь я лично буду следить за тобой.

— И что же это значит?

— Не хочешь составить мне компанию? Хочу прогуляться немного.

* * *

1 сентября 2017 года

Осень в этом году настала как-то внезапно. Утро первого сентября было золотым и похрустывающим, как яблоко. Когда маленькая семья пробиралась по шумной дороге к огромному дымному вокзалу, выхлопы машин и дыхание прохожих блестели в холодном воздухе как нити паутины. Родители толкали перед собой по нагруженной тележке с громыхающей поверх остальных вещей большой клеткой. Совы в клетках возмущенно ухали. Рыжеволосая девочка, чуть не плача, плелась позади братьев, крепко вцепившись в отцовскую руку.

— Это не будет так долго, ты тоже скоро поедешь, — сказал ей Гарри.

— Два года, — всхлипнула Лили. — Я хочу поехать сейчас.

Прохожие удивленно глазели, пока семья проделывала свой путь к барьеру между платформами 9 и 10. Голос Альбуса вернул Гарри в реальность: его сыновья продолжили спор, начавшийся в машине.

— Я не хочу, я не хочу быть в Слизерине!

— Джеймс, перестань! — сказала Джинни.

— Я только сказал, что он может быть… — сказал Джеймс. — Разве это неправильно?! Он может быть в Слиз…

Тут Джеймс поймал взгляд матери и замолчал. Пять Поттеров подошли к барьеру. С легкой усмешкой обернувшись на младшего брата, Джеймс взял свою тележку у матери и побежал. Мгновение спустя он исчез.

— Вы мне будете писать, да? — быстро спросил Альбус, как только его брат исчез.

— Каждый день, если ты хочешь, — ответила Джинни.

Гарри на миг обернулся и заметил пару человек прямо на краю девятой платформы. Двое — высокий худой черноволосый мужчина в шляпе и невысокая женщина с кудрявыми волосами стояли неподвижно и не спускали глаз с его семьи. Гарри нахмурился на миг и хотел подойти ближе, но голоса Джинни, Альбуса и Лили отвлекли его:

— Гарри, в чем дело?

— Пап, ну что, мы идем? Я могу опоздать на поезд, — взволновался Альбус.

— Ага, идем конечно! — опомнился Гарри и, приобняв Джинни и Альбуса, толкнул тележку сына вперед.

Только они пропали за барьером, двое переглянулись:

— Это так мило, — сказала женщина, ухмыльнувшись, — Ты, оказывается, семьянин, Гарри. Кто бы мог подумать?

— М-да, — ответил мужчина, изогнув бровь. — Я, конечно, предполагал о себе такое. Но и сам до конца не верил, что у меня будет семья. Вообще всю жизнь считал себя одиноким волком.

Женщина засмеялась.

— Тоже мне, волк-одиночка, — сказала она, посмеиваясь. — Здесь ты вожак целой стаи с волчицей и волчатами. Альфа-самец, так сказать.

— Кто бы говорил, — огрызнулся он. — Если учесть, что мы видели до этого, то вы с Роном не сильно-то отстали от нас. Забавно.

— Не напоминай мне, Гарри. Иначе меня сейчас вырвет.

Он хмыкнул, а женщина стремительно повернулась на каблуках и пошла прочь от стены между платформами.

— Ну, куда теперь? — нагнав ее, спросил он.

— Хочу увидеть что-нибудь поприятнее.

— О нет! — выдохнул мужчина.

Миг, как вспышка света, и они очутились на краю заснеженной площади в Годриковой Впадине. Стояла глубокая ночь, горели фонари, и в пабах уже давно стихли музыка и голоса людей. Валил крупный снег, и окрестности напоминали сказку. Женщина, уже в совсем другом обличии, прокралась от магазина чуть вперед, пока не отыскала глазами парочку, стоящую у памятника на середине площади.

— Вон они, — указала она пальцем, когда оба спрятались за стеной магазина.

— О господи… Мерлин тебя тресни, Гермиона, — проворчал он. — Сколько можно смотреть на них!

— Тихо, замолчи, — шепнула она. — Слушай!

Мужчина закатил глаза, остановившись рядом.

— Гарри, зачем мы сюда пришли ночью? — пожаловалась Гермиона, одетая в теплое серое пальто и вязаную шапку. — Ты еще успеешь налюбоваться, мы же теперь живем здесь! Пойдем домой…

Гарри внимательно рассматривал изваяние: родителей и себя маленького на руках у матери.

— Секунду. Не мешай мне ощутить это, — прошептал Гарри.

— Чего еще? — нахмурилась Гермиона.

Гарри закрыл глаза, а Гермиона отошла от него, шурша сапогами по снегу и осматривая окраины площади.

— Черт, — зашипел мужчина и дернул женщину ближе к себе. — Ты сейчас нас спалишь и их спугнешь!

— Не увидят, не переживай… Хотя бы минутку, Гарри, — взмолилась она.

Женщина оказалась права и будто бы точно знала, что Гермиона сейчас опустит голову. Она посмотрела на снег под ногами, когда со спины к ней подкрался Гарри и резко обнял.

— Поймал тебя, — проговорил он торжествующе.

— Мерлин, Гарри. Так и до инфаркта довести можно!

— Это мы сможем поправить. Ты ж скоро станешь целителем. Тьфу!

Гарри начал отплевываться и сразу отпустил Гермиону. Она обернулась и обеспокоенно спросила:

— Что случилось?

— Снег с твоих волос попал мне в рот.

— Это да, — вздохнула она и встряхнула пышными кудрями. — На них же все налипает. Просто кошмар какой-то.

— Не так уж страшно, — засмеялся Гарри. — Очень даже красиво.

Он подошел ближе и смахнул прилипшую к ее щеке прядь.

— Ну что, пойдем? — спросил Гарри. — Я что-то замерзаю.

— Ты скажешь, что за чувство у тебя было возле памятника? — Гермиона взяла его под руку, и они направились в сторону одной из улиц деревни.

— Думаю, мне, наконец, показалось, что я живу. Наверное, это счастье.

Они не заметили, как за их спинами на площадь выбрались двое, а мужчина треснул себя по лбу ладонью.

— Да ладно тебе. Это было очень мило, — мечтательно сказала женщина.

— Я уже понял, что мне теперь придется вечность глазеть на них.

— Не на них, а на нас. Это же мы с тобой.

— Лучше бы снова увидеть детей…

— Ответь тогда мне честно, — сказала женщина и остановилась в ожидании, сложив руки на груди. — Для чего ты отказался от встречи с родными и выдумал эту прогулку? Мы теперь путешествуем по разным временным точкам и мирам вместе, но ты так и не сказал, почему выбрал меня, раз я тебе не особо-то нравлюсь? Почему бы тебе не вернуться к крестному и родителям? Смотрели бы на твоих детей, своих внуков, вместе с тобой и умилялись от счастья! — зло повысила голос она, но быстро взяла себя в руки.

— Разве непонятно? К ним я еще успею. У меня же теперь просто уйма времени, так? Я тебя выбрал, потому что ты спасла мне жизнь.

— Ну конечно, — всплеснула она руками. — Если так, герой, то ты свободен! Твой долг мне отдан. Я приняла его и отпускаю тебя, можешь больше не таскаться за мной… Лети, душа, ты свободен.

Она резко дернулась и развернулась.

— Постой! Черт возьми, ну что с ней сделаешь…

Он поспешил, пока она не вздумала исчезнуть, и схватил за руку.

— Стой сейчас же! Хорошо, так и быть, сознаюсь. Я выбрал тебя не только поэтому.

Она вдруг опустила глаза, но он продолжал:

— Мне с тобой спокойно. Рядом с тобой я больше не чувствую одиночества, понимаешь? Потому что все обретает смысл. Ты тянешь меня к себе, Гермиона, и я больше не могу устоять.

В ответ она трепетно сжала его руку и сказала:

— Я всегда там, где ты? — и засмеялась.

Гарри криво усмехнулся.

— Ну что ж, куда двинем теперь? — спросил он после короткой паузы.

— Так и быть. Проверим, как идут дела у детей в Хогвартсе. Пусть Хьюго только попробует вырасти таким же болваном, как его отец.

— Эй, ну полегче…

— Что-то же ему должно было достаться и от меня…

---

Примечания:

Предлагаю в качестве бонуса песню ДДТ "Styx", чтобы уловить мое настроение при написании. Я использовала слова из этой песни в первой части, жаль никто не узнал)