Losing My Religion (гет)

Мало что Гермиона любила так же, как хорошенько подумать. Она каждый раз искренне наслаждалась тем, как мчался Хогвартс-экспресс её мыслей: каждая идея — вагончик, новая деталь — топливо для этой кажущейся живой махины, и с каждым поворотом колёс, с каждым клубом дыма поездка приближает её к разгадке. Но и на этот поезд нашёлся свой Форд «Англия», едва не снёсший половину вагонов в пропасть под виадуком.

В данный момент, например, мыслительный процесс, целиком и полностью направленный на решение заколочной загадки, резко прервался из-за возникновения вполне физической преграды. Дверь, за которой уже как две минуты должен был находиться Люциус Малфой, попросту отказалась открываться. Гермиона тряхнула кудрями, поудобнее перехватила сумку с библиотечными книгами и постучала. Ответа не последовало. Вычертила перед собой Темпус, но тот показал ровно три минуты одиннадцатого. Ошибки не было — Малфой не пришёл.

Нахмурившись, Гермиона попробовала на замочной скважине банальную Алохомору, но ожидаемого щелчка не прозвучало. В чём смысл зачаровывать неиспользуемую каморку, в которую и так не рвётся никто из местных обитателей, кроме разве что мистера Мяги? Из чистого упрямства протестировала формулу Аберто с тем же успехом. Почему этот невыносимый мужчина не воспользовался Коллопортусом, как раньше? В прошлые дни она без проблем вскрывала нехитрые чары, проверяла свои догадки и исчезала, прежде чем заявлялся основной обитатель помещения.

Использовать разрушающие чары или тот же Сезам Гермиона не хотела — портить чужое имущество она не любила никогда, особенно если была возможность этого не делать. Фините, которое она попробовала следующим, ожидаемо не дало результата, и вот тут-то в Грейнджер взыграл нездоровый азарт. Мракоборец она или кто? Первый раз, что ли, не открыли? Гермиона аккуратно опустила сумку на каменный пол, оперла о стену поодаль от двери и встала напротив неподдающейся преграды. Сердито упёрла руки в боки, припоминая, как они с Гарри года два назад выносили дверь скрывавшемуся в северной Ирландии Лестрейнджу-младшему. Проблема была одна: огромное количество распутанных маскирующих и защитных чар не решило проблему закрытого замка, и по итогу механизм тогда всё-таки покорёжили Депримо. Здесь такой ход провернуть было невозможно, поэтому приходилось действовать аккуратнее, сначала разбирая на составляющие прочие заклинания.

По прошествии получаса Гермиона, лишившаяся немалой доли уверенности в своих силах, опустилась на пол рядом с косяком и привалилась к нему спиной, скручивая волосы в пучок и закалывая его палочкой на манер шпильки. Всё, хватит с неё, перерыв. И Малфой, конечно… Мерлин бы побрал этих аристократов, которые, как выяснилось, не способны изменить привычному неспешному распорядку дня даже в угоду подтверждённым договорённостям. Сидя сейчас посреди школьного коридора, Гермиона чувствовала себя на редкость глупо и всерьёз подумывала о том, чтобы уйти и продолжить наведываться сюда, как и прежде, в одиночку, но проблема с защитой на двери таким образом, к сожалению, не решалась. Маловероятно, конечно, что Малфой устроил это всё на один раз, чтобы… А чтобы что, кстати?

Она вспомнила своё вчерашнее раздражение, когда вернулась после весьма продуктивного дня в комнаты и обнаружила незваных гостей. Крайне наглых незваных гостей, которые к тому же умудрились всё обставить так, что виноватой и неблагодарной оставалась сама Гермиона, а привязанный к ней Малфой выглядел белым и пушистым, разве что с лёгким налётом высокомерия. Она фыркнула, запрокидывая голову и упираясь теменем в дверь. Даже заключённое за ужином перемирие, видимо, не смогло как-то глобально повлиять на отношение к ней, раз Гермионе всё ещё приходилось играть по чужим правилам и ждать здесь на пороге, как полная дура. Которой она, к слову, не являлась.

«Так докажи, Грейнджер. Ты же вечно всем всё доказываешь», — съязвил внутренний голос почему-то тоном Драко образца последнего послевоенного курса.

Она со вздохом снова поднялась на ноги, оправляя надетый сегодня просторный свитер, оставшийся с её последнего Рождества с Уизли. Размяла напряжённые плечи и принялась за дело снова, но на этот раз дверь отворилась без особого труда. С одним лишь маленьким нюансом. Проём был замурован.

— Да гриндилоу вас подери, Малфой, — процедила Гермиона, уже поднимая палочку, чтобы запустить в каменную кладку что-нибудь куда менее бережное, чем все использованные раньше чары. — Почему любое действие надо превращать в театр одного актёра?

Внезапно замерла и прищурилась, чуть склонив голову на бок. В стыке между двумя блоками едва заметно просвечивал мелкий зазор, как будто каждую секунду находящийся в движении. Гермиона заинтересованно приблизилась, коснулась рукой преграды, и… ладонь спокойно прошла сквозь неё.

— На-а-адо же, думал, не догадаетесь, — послышался сзади насмешливый голос.

— А я думала, вы не придёте, — и то, что должно было прозвучать язвительно, вышло на деле каким-то даже обнадёженным.

— Ну как я мог пропустить такое зрелище, — практически пропел этот невыносимый человек, поигрывая палочкой в руке. — К слову, мисс Грейнджер, вот вам и пример хорошей иллюзии, не слишком частое явление в наши дни. Попробуете развеять?

— На такое я не поведусь, мистер Малфой, это вы любите покрасоваться.

— Ну смотрите, — хмыкнул тот, приподняв уголок губ, и, естественно, невербально (как будто кто-то смог бы с первого раза повторить этот фокус!) снял морок. В проёме показалась уже знакомая картина тонущей во мраке комнаты, где тут и там на стеллажах и столе валялись различные вещицы. — После вас, прошу.

Мерлин, это будет очень, очень длинный день…

* * *

Вопреки ожиданиям, за работой Малфой едва ли обращал на неё внимание: всё его время оказалось целиком и полностью посвящено проклятой заколке, которую он практически сразу поднял в воздух со стола, намеренно не касаясь руками, и теперь уже с полчаса расхаживал от стеллажа к стеллажу, поворачивая её то одной стороной, то другой. В самой заколке не было ничего примечательного, кроме формы: изначально выполненная в виде длинной острой шпильки, она имела в основе два серебряных зубца, соединённых несколькими пластинками, которые к узкому концу сливались в единую конструкцию. Ближние к навершию перемычки усыпали бульонками вперемежку с мелкими огранёнными круглыми кристаллами, а венчал украшение кабошон с овальным центральным элементом: не то малахит, не то хризопраз, не то вообще изумруд — в таких тонкостях Гермиона не разбиралась, а ведь это могло оказаться важным… Она прикусила нижнюю губу, снова склоняясь над взятым из библиотеки томом, но так и не смогла сосредоточиться на чтении.

Малфой продолжал маячить перед глазами: опустив заколку на стол, манящими чарами он выдернул из-под руки Гермионы смятый листок с пометками и на ходу трансфигурировал его в изящную модель шпильки, а затем и в поблёскивающий слегка подсохшими чернилами снитч. Ну позёр!

— А вам не приходило в голову, мистер Малфой, что мы всё это время занимаемся с вами не тем?

Он остановился. Взмахнул палочкой, испарив несчастный клочок бумаги. Повернулся и с фальшивым интересом вопросил:

— И чем же, по-вашему, мисс Грейнджер, нам следовало бы заниматься?

— Ни одни выявляющие чары так и не смогли прояснить механизм работы проклятия, кроме того, что нужен прямой контакт предмета с кожей… Ваши комбинации заклинаний тоже не возымели никакого эффекта, причём даже те, что подревнее — век четырнадцатый, кожаная такая иссиня-чёрная книга из секции «Ф», если я не ошибаюсь. Так, может быть, дело вовсе не в чарах?

Он неопределённо покачал палочкой в руке, побуждая продолжить мысль. Гермиона поёжилась под внимательным взглядом холодных серых глаз и тоже поднялась на ноги, чтобы на неё хотя бы не смотрели сверху вниз. Нервно заметалась между столом и окном, так и держа небольшой томик в руке.

— Ну как минимум, мы могли бы попробовать зелья… Ведь есть же очищающие, которые справляются с грязью, даже застаревшей, а что, если они же уберут и мельчайшие частички крови, которые за столько времени проникли в металл…

— Я верно понял, что вы предлагаете её хорошенько помыть? — фыркнул Малфой со смешком. — Мерлин, думаете, до вас никто не пробовал подобные примитивные методы?

— Ну вы же не додумались, — не моргнув, парировала Гермиона.

— Туше, — согласился он, — хотя я бы всё же не опускался до варварства. Драгоценности плохо переносят обработку посторонними составами — только чары, причём не обычные бытовые, а изобретённые ювелирами.

— Потемневшее серебро можно легко очистить…

— А вот хризопраз… — И всё-таки он! — …неизбежно пострадает, чувствительный камень. Грязная работа, мисс Грейнджер, не для того запрашивали не какого-то тёмного мага, а…

— Да-да, я поняла, — без капли уважения перебила его Гермиона. — А если что-то более бережное? Должны же среди ювелиров быть люди, предпочитающие зелья заклинаниям…

Малфой видимо задумался, зафиксировав на ней взгляд. Нахмурился, едва заметно дёрнул уголком губ, но ничего не сказал.

— Вы же что-то придумали? Поделитесь, мистер Малфой!

— Вам всё равно этот сборник недоступен. Имели опыт с «Гибелью воров»? Не мешало бы освоить, раз уж работаете с артефактами в Министерстве.

Зачаровывать воду у Гермионы получалось не больше пары раз кряду, но Малфою в этом она не призналась бы даже под страхом смерти. С другой стороны, если он не испробовал этот метод сам, то опыта у них на двоих было примерно поровну.

— Можем проверить сегодня, мне нужна пара часов, чтобы вспомнить формулу.

Мужчина только уважительно цокнул, мол, подойдёт. Пошарил взглядом по комнате, нашёл второй стул, почти погребённый под горой исписанных пергаментов, трансфигурировал его в кресло и сел. Левитировал поближе стоящий в углу запечатанный ящик, с осязаемым наслаждением закинул на него ноги, а затем стянул со стола другой экземпляр чтива, на этот раз об иллюзиях.

Гермиона осмотрелась, в очередной раз подметив, что помещение не мешало бы облагородить, если им предстоит провести здесь большую часть времени в ближайшие полгода. Захлопнула томик, отложила его на середину к заколке, распустила волосы и сняла свитер, оставаясь в тонкой магловской футболке, блестящей пайетками в форме рыжего ухмыляющегося кота. Выгрузила на стол всё из ближайшего стеллажа, чтобы затем методично, книга за книгой, артефакт за артефактом расставить его содержимое на полках — так будет аккуратно и займёт меньше места. Малфой сверлил взглядом спину, но максимум, что Гермиона могла себе позволить, — это зябко повести плечами в попытке сбросить ощущение повышенного внимания. Таким же образом она разобралась со вторым стеллажом, и на этот раз на полки влезли даже свёрнутые в рулоны пергаменты, на которых делал заметки её коллега по несчастью.

На третьем стеллаже запал кончился, и Гермиона снова заколола кудри, открывая прохладному воздуху разгорячённую шею. Последние книги во второй ряд она расставляла руками уже на автомате, уйдя мыслями куда-то глубоко, и потому совершенно не слышала зовущий её голос.

— …мисс Грейнджер!

— А? — обернулась она слегка обескураженно. Какую насмешку не расслышала на этот раз?

Изучающий взгляд уже переместившегося к двери Малфоя снова проскользил по её светлым вываренным джинсам, заканчивающимся чуть выше щиколотки, по форменным мракоборческим ботинкам и вернулся к лицу.

— Дали звонок к обеду. Вы идёте или продолжаете питаться исключительно духовной пищей?

Ну конечно, чтобы Люциус Малфой и пропустил законный перерыв…

— Идите, не хочу отвлекаться.

Тот не стал утруждаться вербальным или невербальным ответом и вышел, притворив за собой дверь. Гермиона осталась одна. И не сказать, что этот факт сделал её существование сильно легче.

Присутствие другого человека отвлекало от мыслей, крутящихся в голове последние дни. В первую очередь не давал покоя разговор с Раудисом, который выловил её в коридорах практически сразу после возвращения из Варшавы и предупредил, что подобные перемещения на дальние расстояния необходимо согласовывать с ним или с директором, не говоря уже о портключах (на этом моменте он весьма красноречиво взглянул на область её декольте, как будто никаких отвлекающих чар на кулон наложено не было вовсе). Гермиона, конечно, заверила его, что это исключительный случай и она, конечно же, посетит директора вместе с мистером Малфоем, как скоро они договорятся о времени. А пока что может предложить лишь своё общество… только отдохнёт немного, воспользуется библиотекой… и так далее по списку. До директора она добралась уже на третий день и ни капли об этом не пожалела, поскольку, несмотря на своё чистосердечное желание make magic great again, директор Гедройц имел на редкость своеобразные представления о маглорождённых волшебниках.

Нет, она могла понять, что в этой школе училась вся чистокровная элита восточной Европы, часть западной и больше половины детей российских волшебников (из тех, конечно, кто не покинул страну после всех потрясений последнего десятилетия). Но она всё-таки не животное в зоопарке, не экспонат на выставке… Чувствовать на себе столь пристальное внимание, которое к тому же было продиктовано отнюдь не уважением к её заслугам и компетентности, оказалось на редкость неприятно. Хотя, возможно, этот взгляд был продиктован её способностью пройти сквозь щит. Раудис не упоминал о ней, что ли? Не хотел подставляться, наверное. Гермиона не хотела его подставлять тоже, тем более что едва ли он имел отношение к пошедшему не по плану ритуалу.

О том, что Карл имел отношение, и даже весьма прямое, она узнала лишь спустя пару дней, когда во время работы в той самой каморке, почти около полуночи, к ней заглянул Мяги. Йонас потоптался на пороге в смятении, но всё же зашёл, захлопнув за собой дверь и наложив на неё заглушающее. Где-то в этот момент Гермиона осознала, что разговор ей вряд ли понравится, и тут же начала планировать способ завершить их с Малфоем поездку досрочно. Но новости звучали не так уж кошмарно, как она успела их себе напредставлять за те несколько минут, что Мяги собирался с мыслями.

Гермиона открыла окно в надежде, что ветер, который она впустила внутрь, прочистит не только это пространство от скверны, но и голову — от навязчивых мыслей о Малфое, которых она избегала всю неделю. Да-да, мыслей, не его самого. Ну кто же виноват, что от них можно сбежать, только если не видеть компаньона вовсе и подгадывать время, чтобы не пересечься с ним ненароком в общих зонах или на рабочем месте…

Йонас тогда попросил её держать язык за зубами, сказал, что не хотел бы покидать Дурмстранг так скоро, не хотел бы оставлять её наедине с Раудисом и Малфоем, которым он, по правде сказать, ничуть не доверяет и неспроста… А дальше последовала крайне занимательная история, которая совпала с тем, что ей рассказывал Люциус, лишь отчасти. Не то чтобы Гермиона очень удивилась, но лишний раз получить подтверждение своим гнусным домыслам не хочется никому, а она пока только и делала, что убеждалась в исключительной корыстности навязанного ей в подопечные волшебника. Она почти неделю пыталась избежать ощущения, будто заперта в клетке с каким-то очень опасным крупным хищником, вероятно, из семейства кошачьих. Эти животные, неизменно вызывающие восхищение, имели не только совершенную, безумную грацию в каждом движении, не только великолепную внешность и харизму, но и привычку поиграть с добычей, прежде чем добить её точным ударом лапы, и теперь Гермиона ещё больше опасалась за своё будущее. Она мракоборец, она героиня гребаной войны, но что все эти герои и героини смогли сделать даже в финальном столкновении со взрослыми сильными волшебниками, у которых, в отличие от них, был напрочь сбит моральный компас? А теперь ей предстояло провести немало времени наедине с Малфоем, который, по-видимому, лишь изображал из себя невинную овечку.

Правда, Йонасу удалось успокоить её заверениями, что Малфой не собирается причинять ей зло, что, в отличие от Раудиса, он не врал и в целом заинтересован в том, чтобы вернуть Гермиону в Британию по завершении контракта в целости и сохранности. И что он имеет определённое влияние на Карла, так что с этой стороны ей тоже ничего не грозит. Не сказать, что Грейнджер действительно ему поверила — всё-таки Мяги, хоть и был в курсе произошедшего в гроте, выглядел внушаемым и в целом доверчивым, но, тем не менее, он имел мракоборческий значок и какой-никакой опыт общения с представителями Дурмстранга. Это была единственная причина, по которой Гермиона не разорвала соглашение и они с Малфоем не отправились на родину, как только вскрылась его ложь.

И Мяги же убедил не пытаться подставить Раудиса перед директором по той простой причине, что отец Карла всё ещё был уважаемым человеком как внутри школы, так и в магическом сообществе этого региона Европы, и Гермионе без поддержки Малфоя с ним не тягаться. В том, что Люциус не станет принимать сторону грязнокровки, которая порядком попортила ему импровизированный отпуск, сомнений не возникло. В итоге доверия к нему не прибавилось, потенциально смертельную историю замяли, а потом Малфой ещё и добил незапланированным визитом в то безопасное пространство, которое Гермиона пыталась считать своим. И при этом всём смел намекать, что вполне может залезть ей в голову… Грейнджер, конечно, не была специалистом по окклюменции, но верила, что сможет в случае чего поставить хоть какую-то защиту — этой дисциплине в аврорате почему-то учили куда лучше, чем чтению мыслеобразов. Возможно, потому что настроиться на свою волну было куда проще, чем пытаться пробить чужую защиту.

А потом — пара часов на отойти, вдохнуть, пустить пару слезинок от перенапряжения, написать Гарри с благодарностью за прикрытие её и без того прохудившегося тыла… Не хватало только, чтобы ещё и на родине тыкали пальцем. Хотя, с другой стороны… она и Малфой-старший? Мерлин, кто услышит — не поверит, Гермиона сама в жизни бы не подумала о том, что их двоих может связывать что-то, кроме не самого удачного прошлого да этой непонятной работы на благо Дурмстранга. А уж о том, что у Люциуса могут быть из-за этого проблемы? Ну, это тоже звучало чем-то из области фантастики, но за ужином Малфой был на редкость мрачен, хотя и пытался изображать светское безразличие. Даже попробовал, благая Цирцея, завести с ней разговор…

Предложить ему помощь с женой в этой ситуации — самое малое, что могла Гермиона. В её сумке завалялось несколько пустых официальных бланков, на которых она могла бы дать крайне сухое объяснение, что является сопровождающей Люциуса Малфоя за границей, что их парная трансгрессия в Варшаву была обусловлена необходимостью найти палочку для исполнения обязательств подопечным. Правда, тот отказался от помощи, а писать Нарциссе по своей инициативе Гермиона всё же не рискнула. Да и к чему тратить пергаменты на неблагодарного коллегу, если с этим он, как и с артефактами, намерен «разобраться самостоятельно».

Гермиона прыснула от воспоминания, как вытянулось её лицо при виде плывущих небольшим косяком, будто за мамой-уткой, блюдец и чашек, когда прошлым вечером Малфой-старший вернулся с десертом. Это было даже мило, не говоря уже о том, что он каким-то чудом умудрился выбрать среди нескольких вариантов именно то, что Гермиона сама бы хотела. Вишнёвый штрудель был её маленькой постыдной слабостью: сладкий, но в то же время кислый, и это ощущение упругой лопающейся на языке вишни, обволакивающей всё насыщенным вкусом… а следом капелька сливочной нежности слоёного теста под тающим мороженым… Мерлин, вот и чего она заупрямилась и не пошла с ним обедать? Побоялась, что отравит?

Пока она блуждала в мыслях, продолжая наводить порядок, прошёл час и всё вокруг заняло положенное место, так что на массивном столе посреди комнаты осталась только заколка и мелкий сборник отменяющих заклятий. Гермиона добрым словом помянула Молли Уизли, которая обучила её бытовым чарам в последнее лето в Норе, потому как теперь комната выглядела куда светлее и чище. Почему не занялась этим раньше? Да просто не хотелось — какой смысл был приводить в порядок пространство, в котором не задержится? Гермиона была наивно убеждена до недавнего времени, что в эту дыру в стене будет попадать только тогда, когда зайдёт в тупик и захочет проконсультироваться с чужими записями — да, не с их хозяином, ни в коем случае!

Не мешало бы организовать здесь ковёр, какую-то небольшую кушетку или софу, чтобы не тянуло по полу холодом и можно было находиться вдвоём, не трансфигурируя бесконечно один из ненужных в данный момент предметов мебели. Она завтра же поднимется за этим к директору — в конце концов, говоря Гермионе, что она вольна обращаться по любому вопросу, нужно быть готовым, что она действительно обратится. Было бы более логично, конечно, найти Раудиса или кого-то, кто отвечал здесь за оснащение, но в своём рвении держаться наравне с Малфоем Гермиона напрочь забыла, что установлением связей при долговременном пребывании где-либо нельзя пренебрегать. Этим она тоже займётся немного позже. Вот ещё только левитирует стеллаж подальше от окна…

За деревянной стенкой книжного шкафа обнаружилась полускрытая каминная ниша без ограждающей решётки. Между прутьями решётки колосника завалилось несколько книг, по всей видимости, выпавших из стеллажа из-за прохудившегося задника. Дыру заделали, после консервации комнаты о пропаже забыли, и бумага отсырела, пойдя волнами. Гермиона с сожалением погладила тканевую обложку, поеденную, кажется, плесенью. Как можно так обращаться с бесценными источниками знаний?

Размышления прервал скрип дверных петель, возвестивший, что мистер Малфой вернулся со своего перерыва. Гермиона обернулась на него с книгой в руках, подмечая лёгкое замешательство в позе. Что, не ожидал перестановки? Да, тяжёлые предметы левитировать посложнее, чем какое-нибудь перо, особенно если они ещё и состоят из многих мелочей, но не в этом ли задачка для магии?

— Весьма свежий взгляд на понятие отдыха, мисс Грейнджер, — вместо приветствия протянул Малфой, ища глазами трансфигурированное кресло, которое к тому моменту уже приняло свою обычную форму не самого удобного стула. — Хотя должен признать, что в такой обстановке есть шансы если не на большую продуктивность, то хотя бы на удовольствие от процесса.

— А вам лишь бы об удовольствии рассуждать, — закатила глаза Гермиона. — Не видели директора?

— Он общался с миссис Кирасиной в дальнем конце столовой. Если поторопитесь, ещё успеете выпить с ними чаю.

— Вам бы тоже не мешало присоединиться, мистер Малфой. Я собираюсь поднять вопрос оснащения этой комнаты для комфортной работы, и было бы неплохо, если бы вы высказали свои пожелания.

— Боюсь, что у меня нет пожеланий, кроме тех, где я нахожусь дома и не подчиняюсь вам и чужому министерству.

Гермиона вздохнула. Невозможный. И ведёт себя так, будто все ему должны… Хотя как раз Гермиона ему и должна.

— Тогда сделаю на свой вкус, уж не обессудьте. Нам придётся здесь провести ещё тучу времени, — оповестила она, накидывая на плечи оставленный на стуле свитер и закрывая окно. — Была бы крайне признательна, если бы вы позаботились об огне. Сыро — книги портятся, да и атмосфера…

Малфой кивнул, но ни на шаг не сдвинулся в нужную сторону. Снял тёплую мантию, оставаясь в светлой свободной рубашке и тёмном костюме, состоящем из жилета и брюк.

— Мне кажется, мисс Грейнджер, раз вы закончили и не собираетесь к директору, сейчас самое время посетить бальный зал.

* * *

Весь замок Дурмстранга делился на несколько башен, и первые их три-четыре этажа примыкали к главному округлому корпусу длинными угловатыми коридорами, огибали периметр, создавая каскады террас. По одному из таких коридоров Гермиона сейчас и шла, чуть отставая от Малфоя-старшего, чтобы осмотреться. Она притормозила у одного из окон, выглядывая наружу и жмурясь на солнце. Пахло весной даже здесь, за закрытыми стёклами, и чувствовалась жизнь, которой очень не хватало в тёмном хранилище артефактов. Солнечные лучи, припекающие сегодня совершенно не по-зимнему, вычерчивали на каменном полу ровные оконные арки, в которых мерцали кружащие в воздухе пылинки. В одном из таких проёмов наконец остановился её компаньон и обернулся практически с другого конца коридора.

— Мисс Грейнджер?

Она лишь похлопала глазами, впитывая открывшуюся ей картину. Не знай она Малфоя столько лет, обязательно подумала бы, что ангела низвергли с небес и заставили принять земное обличие. Но Гермиона, к сожалению, его знала даже слишком хорошо, и сияющий в ореоле света, отражённого его светлыми волосами, Люциус походил больше на короля Ада, ужасного и прекрасного одновременно. И это имя, буквально говорящее о предназначении…

Гермиона моргнула ещё раз, кивнула больше себе, чем ему, и, всё ещё ошеломлённая внезапно обострившимся зрением, продолжила путь по полуэллипсам шахматной доски, в которую превратился коридор. Как давно она перестала видеть красивое вокруг, как давно перестала останавливаться на полпути, чтобы заметить особенно прекрасную ветку цветущей яблони на фоне прозрачного голубого неба? Как давно аппарация в Министерство заменила ей прогулку по Ламберт-роуд? Как давно она не смеялась с умильно качающего зажатым в зубах черешком ранетки Живоглота? Как давно мир не был таким чётким и ярким, будто отпечатавшимся на сетчатке?

Грейнджер будто выпала из реальности, механически передвигая ногами до самых дверей бального зала. Вокруг менялись декорации, но она оставалась безучастной к проплывающим мимо кабинетам, коридорам, лестницам. Взгляд застыл на спине идущего впереди Малфоя, и никак не получалось сбросить морок, утягивающий всеё глубже и глубже. Видение пугало. Эту харизму, на которую Гермиона совершенно не собиралась покупаться, оказалось трудно игнорировать, и она невольно тряхнула головой, кажется, начиная понимать, почему Пожиратели смерти в ранние годы добровольно шли на службу Волдеморту. Если Том Реддл ещё до первого падения обладал такой же энергетикой, то ни капли не удивительно, что почти всё чистокровное общество тех лет закончило с меткой на предплечье. И откуда у него было столько сторонников, в целом тоже становилось понятно — особенно если Люциус Малфой участвовал в этих «дипломатических визитах». Особенно если они включали в себя вербовку европейских элит…

Её компаньон тем временем отпер массивные двери и приоткрыл одну створку, ожидая, вероятно, когда его наконец догонят. Гермиона скользнула в бальный зал следом и обомлела: высвеченный солнцем переход не шёл ни в какое сравнение с этим сверкающим великолепием.

В длинном помещении, разделённом небольшими перегородками на три части, было так много света… Он струился сквозь высокие арочные окна, отражался от мозаичного паркета из белёного дуба, нисходил через круглый витражный проём в потолке. По две пары колонн с коринфскими капителями, украшенными растительными орнаментами, поддерживали более низкие своды в начале и в конце зала, где, вероятно, оставляли место для тех, кто хочет отдохнуть от танцев. Два малых хрустальных ампеля завершали картину, при этом не отвлекая внимание от основной части, выделенной под танцпол. В нишах по длинной стене, разделённой на симметричные окнам арки, расположились закрытые пропылёнными тканевыми чехлами банкетки, а в одном из дальних углов под очертаниями такого же чехла угадывался рояль. Но истинной царицей зала совершенно точно являлась люстра на триста с лишним свечей, подвешенная к перекрытиям в центре витража. Её кристаллы мелодично звякнули от хлынувшего в зал потока воздуха, и Гермиона очнулась от забытья, в котором с пару минут простояла, бездумно поглаживая кончиками пальцев тёмное дерево двери.

Малфой тем временем уже находился на середине зала, аккурат под люстрой, и смотрел вверх, как будто и не существовало никакой иллюзии. Или это было не то место? Да нет, бред какой-то… Гермиона проследила за его взглядом, направленным сквозь рисунок отражающих элементов к креплению. Оно выглядело вполне сносно, верхний ярус подвеса тоже не выдавал никаких признаков деформации, паркетный узор под ним не имел ни единого следа, намекающего, что эта красавица хоть раз встречалась с полом.

Гермиона сделала несколько шагов ближе, на всякий случай миновала ампель⁽¹⁾ входной группы по неширокой дуге. На звук каблуков Малфой обернулся, опуская голову.

— Замечтались? — спросил он, возвращаясь взглядом к игре света в хрустале.

Грейнджер не сочла нужным констатировать очевидное, тем более вид действительно был захватывающим. И, в отличие от затхлой рабочей комнатушки, здесь Люциус Малфой выглядел на своём месте, в своей стихии. Вероятно, с таким же придирчивым выражением лица он осматривал большую гостиную поместья, которую совершенно точно пришлось ремонтировать после войны… Стоп, Гермиона, никаких тяжёлых мыслей, никаких дурных воспоминаний.

Пока она боролась с нахлынувшими ассоциациями, Малфой успел опробовать на люстре несколько обнаруживающих заклинаний, но ничего не добился. Гермиона, не знакомая с искусством наложения иллюзий, оставалась в стороне, медленно обходя зал по периметру. Сначала вдоль ниш, в антре⁽²⁾ на противоположном конце зала, затем мимо не мытых несколько лет окон… Перестук шагов лёгким эхом прокатывался ввысь к витражу и растекался по залу.

Каждые пару минут Гермиона кидала изучающий взгляд на возящегося с чужим волшебством Малфоя, но тот то ли искусно притворялся, что не замечает, то ли действительно ушёл с головой в работу, потому как даже не смотрел в её сторону. Она против воли отметила, что, несмотря на все недостатки, обусловленные аристократическими замашками, Люциус Малфой был преступно, просто невыносимо компетентен. Имей он желание обретаться в Министерстве почаще, чем раз в несколько недель, мог бы сделать прекрасную карьеру в её подразделении или даже в Отделе тайн. Про Отдел международного сотрудничества, где Малфоя не знал только ленивый слепоглухонемой, и говорить нет смысла. Гермиона вздохнула, вспомнив, из-за какой неудавшейся интриги рухнули все перспективы Люциуса касательно верхов властной структуры. Не сказать, что она жалела, что ничего не вышло, но чисто по-человечески за него было обидно.

— Мисс Грейнджер, не подскажете, что нашли по условиям активации? — не глядя обратился к ней Малфой. — У меня есть подозрение, что смотреть здесь не на что и зал вполне безопасен.

— Сообщали только о трёх случаях, — отозвалась Гермиона, напрягая память. — Если я не ошибаюсь, все три произошли на балах для старшекурсников: рождественском, пасхальном и выпускном. В первый раз на церемонии открытия девушка, которая нравилась тому студенту… Ильясу, кажется, появилась под ручку с потомственным волшебником, и, когда они переместились в центр зала, гости наблюдали падение люстры из-за обрыва крепления подвеса к цепям. Сначала посчитали, что дело в девушке, поскольку на втором балу ситуация повторилась, но в третий раз на церемонии вручения дипломов его однокурсницы не было вовсе, при этом осколками ранило около четверти студентов, оказавшихся недалеко, а совершенно не причастную к истории формирования иллюзии выпускницу, которая тем не менее смогла активировать чары, пришлось выхаживать около месяца.

— И что вы думаете по этому поводу? Есть привязка к конкретному человеку или нет?

— Трудно сказать, — вздохнула Гермиона, отпирая с помощью магии защёлку на оконной раме. — Давайте проветрим немного, мистер Малфой? Душно ужасно.

Тот пожал плечами и словно снова забыл об её существовании, продолжая вычерчивать руны незнакомых заклинаний и зачастую не прерывая пассов палочки между символами — было трудно понять, чего он пытается добиться на самом деле. Тем более иллюзия не спешила являться. Спустя десять минут подобного времяпрепровождения Малфой сначала застыл, как изваяние, будто задумавшись, а после продолжил кружить под витражом, то замедляясь, то ускоряя шаг.

Свежий воздух помог прийти в себя и начать думать. Ощущая через толстую ткань свитера прохладные дуновения ветра, Гермиона наблюдала за перемещениями Малфоя. Выглядели они хаотичными, но вряд ли Люциус делал что-то просто так. Она не сразу догадалась, что он имитирует шаги вальса, мельком упомянутого во всех трёх записях хроники, и от того пришла в ещё большее недоумение. Разве может иллюзия запускаться с помощью пары десятков шагов? Это должно быть очень тонкое волшебство…

— Может быть, вам будет сподручнее с партнёршей? — поинтересовалась Гермиона наконец, устав изображать из себя предмет мебели. Да, она несведуща в неосязаемых чарах, но это не повод увиливать от работы, особенно если может оказаться полезной.

— А вы видите здесь подходящую партнёршу, мисс Грейнджер? — ответила ей спина Малфоя, не соизволившего повернуться. — Только не говорите, что вы в Хогвартсе учились и вальсу — там не умеют ни танцевать, ни преподавать такие вещи.

Гермиона поджала губы, прищурившись. Нет, ну Драко точно пошёл в отца — была бы в нём хоть капля благородства матери, не стал бы портить ей вечер святочного бала, и без того безнадёжный после некрасивой ссоры с Роном.

— С удовольствием посмотрю, как вы ещё полгода будете ходить сюда, как на дежурство, в попытках увидеть невидимое, мистер Малфой, я совершенно никуда не тороплюсь.

Ауч! Видимо, она-таки нащупала струну, дёргая за которую, можно было бы попытаться управлять её личным кошмаром.

— Я вижу, у вас традиционная для выпускника Гриффиндора нехватка острых ощущений, мисс Грейнджер, раз вы вечно лезете рисковать своей шкурой, — с едва уловимым раздражением бросил ей Малфой, оборачиваясь и выставляя левую руку в характерном жесте, который обычно трактовался как приглашение на танец. — Потом не плачьтесь, что я вас не предупреждал.

Гермиона фыркнула, скручивая кудри в плотный жгут и закрепляя его в пучок палочкой, не спеша приблизилась к Люциусу и вложила свою ладонь в его. Мерлин всемогущий, какой же абсурд — она собирается пройти пару кругов вальса в пустом заброшенном зале вместе с оправданным Пожирателем смерти, который по совместительству является её головной болью на ближайшие месяцы. И даже без музыки!

Вторая рука Малфоя нашла лопатку сквозь толстый слой свитера, притянула ближе, чтобы расстояние между телами практически исчезло. Гермиона застыла.

— Передумали? — как будто понимающе хмыкнул он над ухом.

— Ни в коем случае, — вздёрнула подбородок Грейнджер, слегка отворачивая голову от плеча перед собой. Вполне ладного тёплого плеча, на которое теперь она должна была положить ладонь. — Постарайтесь не убить меня в процессе.

Гермиона всё-таки смогла заставить себя впервые за несколько лет прикоснуться к мужчине не в попытке защититься. И не к Гарри или Рону. Вообще добровольно пойти на близкий контакт — аппарация не в счёт, там она стояла в первый раз, сжав запястье Малфоя, укравшего её палочку, а во второй — он сам держал её, пока из воронки перемещения не показался Дурмстранг.

Правой назад, левой в сторону, поворот, приставка. Левой вперёд, правой в сторону, поворот, приставка… Удивительно, но она даже обходилась без счёта, даже про себя, просто читала циклы напряжения и расслабления мышц в точках контакта её тела и мистера Малфоя. Шаг, шаг, обойти партнёра, шаг, шаг, пропустить самой… Она невольно прикрыла глаза, отдаваясь на волю чувств и не замечая, как зазвенел хрусталь над их головами. Свет из окна то скользил по коже, согревая, то, скрывшись, прохладой щекотал открытую шею; под ладонью едва ощутимо двигалась дельтовидная мышца Люциуса Малфоя, а в голове откуда-то всплыл мотив с бала на четвёртом курсе, когда она так же кружилась в паре с Крамом. Разве что тогда Гермиона была не в пример счастливее и беззаботнее. И пары седых волос в её густой копне тоже ещё не появилось.

Малфой отпустил её, провернул под рукой, выходя на внешнюю линию круга, так что она оказалась внутри. Полушутливо поклонился, Гермиона присела в книксене в ответ.

— Признаю, ваши навыки не абсолютно кошмарны, мисс Грейнджер, жаль, что потрачены они были…

Договорить он не успел — сверху послышался оглушительный треск, зазвенело стекло, со стоном лопнула нить, и через мгновение Гермиона заторможенно подняла голову, чтобы увидеть, как прямо на неё, будто в замедленной съёмке, летит конструкция весом, наверное, с полтонны. Она чудом успела повалиться на пол, нервно вытаскивая из пучка палочку и вырывая вместе с ней, вероятно, пару кудрявых прядей. Сквозь скрежет цепей донёсся голос Малфоя, мелькнула вспышка заклинания, а затем вокруг всё взорвалось. Гермиона, сжавшись в клубок между большим ободом люстры и центральным хрустальным элементом, закрыла лицо руками в попытке защититься от осколков. Грохот резко стих, и она, трясясь от вновь пережитого ужаса, сочла за лучшее позволить темноте заполнить поле зрения и увести прочь.

* * *

Сознание возвращалось постепенно, но по ощущению внутренних часов прошло не более десяти минут с момента потери связи с реальностью. Гермиона аккуратно отняла ладони от глаз, не спеша шевелить остальными частями тела. Тыльные стороны покрылись мелкой сеточкой из-за срикошетивших от металлической основы осколков, но в целом руки не пострадали. Только вот палочки нигде не было. Нестерпимо болел бок, принявший на себя основной удар при падении, саднила шея, пульсировал висок, которым Гермиона приложилась о пол.

Льющийся отовсюду свет в зале исчез, сменившись сумраком, наверху под витражом болталась похожая на виселицу цепь. Грейнджер потрогала правой рукой паркет — на левой она всё ещё лежала — и содрогнулась от внезапно нахлынувшего дежавю. Кровь была реальной, битый хрусталь был реальным, поблёскивающий подвес люстры в футе от неё был реальным. Боль в левом предплечье была реальной, тяжёлый взгляд, который она на себе ощущала, тоже был реальным.

— Мисс Грейнджер? — В поле зрения появилась чужая рука, а голос… Этот голос Гермиона узнала бы где угодно.

— Нет, не подходите! — вскрикнула она, резко садясь на месте и пытаясь отползти спиной вперёд.

Звякнул большой обод люстры — Гермиона, обдирая ладони, добралась до него и столкнулась спиной. Она затравленно обернулась, оценивая обстановку. Так, до выхода недалеко, быть может, и без палочки успеет добежать… Аппарировать не получится, слишком явственно ощущается блок антитрансгрессионного. Вокруг сгущались тени, отрезая зал от внешнего мира. Где же Гарри и Рон? Перепонки разрывало фантомными визгливыми воплями Беллатрисы Лестрейндж, проклинавшей Добби.

— Мисс Грейнджер! — обрушился на Гермиону более требовательный голос Люциуса Малфоя. Она вскинула глаза, с ужасом осознавая, что тот уже поднимает палочку. Мерлин, она же не увернётся от Авады на таком расстоянии?..

— Нет! — на грани паники выдохнула, шаря по усеянному крошевом паркету рукой. Где-то же здесь была палочка… её палочка — та, которую не отобрали. Почему не отобрали?

Мистер Малфой вычертил в воздухе вспыхнувшее искристым белым светом сочетание знаков, и этого мгновения, пока формировался магический импульс, Гермионе хватило, чтобы всё же найти древко среди осколков, вскочить на ноги и ринуться к двери. Вдогонку полетела пара усыпляющих, от которых, наученная горьким опытом, она успешно увернулась, отвечая Депульсо на чистых рефлексах. Дверь оказалась заперта. Гермиона нырнула за колонну, отграничивающую основное пространство зала от входа, прислонилась к ней спиной, опустившись на пол, и судорожно выдохнула. Её била крупная дрожь.

— Мисс Грейнджер! — в третий раз позвал Пожиратель смерти. Гермиона прижала палочку к груди, собираясь с духом, чтобы вынырнуть из своего укрытия и проклясть его посильнее. — Мисс Грейнджер, прекратите.

— Чтобы вы отдали нас ему? — заорала в ответ, всё ещё пытаясь выровнять дыхание.

— Кому «ему»?

И как же отец Драко мастерски умеет изображать непонимание! Гермиона зажмурилась, помянула про себя Нимуэ, Цирцею и Иисуса и высунулась из-за колонны, вскидывая палочку и рисуя кончиком размашистую галку:

— Редукто!

— Да прекратите же, — послышалось шипение щита Протего вместе с новой фразой. — Мисс Грейнджер, где вы, по-вашему, находитесь?

Она вдохнула, ощутимым усилием заставляя остановиться мысленный товарняк тактик ведения боя с превосходящим по силам противником. Где она находится? В Малфой-мэноре, где же ещё… Добби снёс люстру, чуть не убив Гермиону и её мучительницу, а Рон пытался докричаться, чтобы вытащить… Вот только…

Господи, Грейнджер, опять. Опять эти чёртовы воспоминания, опять ты потерялась во времени. Она откинула голову назад, больно стукнувшись затылком о мрамор колонны, и в отуплении уставилась в потолок, не отвечая на вопрос, но и не пытаясь больше бежать. Мерлин, какой стыд… Вот и мракоборец при исполнении — да её за подобный инцидент на рейде просто отстранили бы да уволили с занесением в личное дело по профнепригодности. Благо та пара лет, которую Гермиона провела в боевом, не изобиловала схожими военными триггерами. А вот сейчас могут отозвать, если Малфою вздумается написать в Министерство.

— Вижу, вы пришли в себя, — констатировал очевидное он, обходя колонну и вставая напротив.

— Да… да, пришла, — обессиленно отозвалась Гермиона, опираясь о невысокий постамент колонны и поднимаясь на ноги. — Простите, мистер Малфой, у меня иногда… бывает.

— Как вас вообще в аврорат взяли, мисс Грейнджер?

Она подняла взгляд на собеседника. Ему досталось, конечно, меньше — вероятно, успел поставить щит — но укладка тоже потеряла свой привычный лоск, и в целом выглядел Малфой слегка потрёпанно. Возможно, это тоже добавило реалистичности её не то видению, не то покорёженному восприятию.

Гермиона обернулась. Люстры на полу больше не было, она мирно висела на своей опоре, поблёскивая абсолютно целыми кристаллами; солнечный свет снова струился через огромные окна.

Вот тебе и тонкое волшебство в исполнении сумасшедшего студента Дурмстранга, Гермиона.

— Думаете, после войны туда очередь стояла? — хмыкнула она, убирая палочку в задний карман джинсов. — Брали всех, кто пришёл.

— Узнаю старое доброе Министерство и его кадровую политику, — как-то почти миролюбиво покачал головой Малфой и отпер дверь. — Идите отдыхать, хватит с вас на сегодня. Я здесь закончу.

Гермиона шагнула в открывшийся проём, замерла на несколько секунд, провожая взглядом Люциуса, не ставшего дожидаться, пока она покинет помещение. Ничто, кроме её саднящих ладоней и до сих пор трепыхающегося в груди сердца, не напоминало о чуть не произошедшей трагедии.

Сколько ещё таких ситуаций им придётся пережить, пока не закончится список, заботливо составленный Йонасом Мяги?

1) небольшая люстра в зале или бра, повторяющая мотив главной

Вернуться к тексту

2) отделенное колоннами или перегородками от основной части зала пространство, входная группа

Вернуться к тексту