Дикий-дикий Восток... (гет)

— Ты про меня… Зачем ты про меня… — потрясенно прошептал Эрик, глядя на сидящую напротив Жози.

За что ты так со мной?! — это хотелось прокричать во весь голос, но тот его не слушался.

— Потому что Жозефина хочет помочь вам, Эрик, — раздалось за его спиной. Он в ужасе вскочил на ноги, хватаясь за шпагу. — Не нужно меня бояться. Я пришел без оружия, можете проверить. И, кстати, если бы я пришел ловить вас, то захватил бы в компанию десяток-другой полицейских а их, как вы видите, поблизости не наблюдается.

Этот мальчишка… Граф де Шаньи. Девушка только что рассказала ему об их разговоре, практически обо всем. Эрик чувствовал, что она о чем-то умолчала, о чем-то важном. Хотя что может быть для него важней того факта, что эти двое не стали парой? И что Жозефина Филиппу все про него рассказала…

— Эрик, пожалуйста, опустите оружие. Я прекрасно знаю, что вы не убийца, хотя кто-то явно пытается вас им выставить. Кстати, вы еще спасибо должны Жози сказать — любой другой человек на ее месте при виде этого не разбираясь кинулся бы к инспектору Леду и сдал вас… Как там в Техасе принято говорить? С потрохами? А уж там бы уже и разбираться не стали. Может быть, конечно, выяснили, что не вы преступник, но только после вашей смерти. И только после появления следующей жертвы.

— О каких убийствах вы говорите?

— Убийствах и бесследных исчезновениях, если вам будет угодно. За три десятка лет — более пятидесяти жертв. Считайте, где-то каждые полгода по трупу. Женщины, мужчины… Системы, в общем-то, никакой нет. Общих черт тоже выделить не удалось, разве что выяснилось, что все они были примерно одного возраста и, вдобавок — относились к той категории людей, представителей которых никто не будет искать. Вот хотя бы Белладову взять. Первая жертва. Сирота откуда-то из глубинки, родных нет. Дебютировала в нескольких постановках, потом — бесследно исчезла куда-то на три года, а следом — была найдена с перерезанным горлом неподалеку от Гранд Опера. Или, например…

— Постой! Белладова. Ты сказал — Белладова? — Эрик потрясенно уставился на Филиппа де Шаньи. Он не знал. Не мог знать. О своей матери Эрик не говорил даже с Жозефиной. Верней, говорил, но не показывал портретов и не называл имени.

— Ты ее знал, да? На, посмотри. Только предупреждаю — фотографии довольно качественные и… Я один раз труп скальпированный увидел — в обморок упал.

— Я себя в зеркале вижу и в обморок не падаю, — мрачно огрызнулся Эрик, принимая из рук Филиппа драгоценную папку. Страх уступил место любопытству и жажде разобраться, что случилось с мамой.

Информации было немного. Сухой полицейский отчет, фотография и описание… Больше ничего.

— Я помню тот день. Мама ушла и не вернулась, а потом меня забрал Карье и сказал, что я теперь буду жить с ним.

— А Карье — он…

— Он говорит, что мой дядя. Я подозреваю, что он мой отец. Глаза у нас одинаковые.

— Точно-точно. Только Эрик незлой а Карье этот какой-то склизкий. Вот зачем он нас с Эриком рассорить пытался? И зачем его в подвале держать.

— Кстати, я этого тоже не понимаю, — поддакнул девушке Филипп.

— Он всегда мне… Он говорил, что если я не буду прятаться, то меня заберут в цирк уродов и… И…

Он сам не знает, почему, но начинает рассказывать все, что сам о себе помнил. Жози и Филипп внимательно слушали. Подумать только — этот холеный дворянчик слушал, не перебивая, и даже смотрел с таким странным сочувствием… Не с презрительным, когда хотят унизить, а с вполне человеческим участием.

— Чушь, — резко произносит Филипп, когда Эрик завершает свой рассказ. — Про цирк уродов… Тут не берусь говорить — может быть, и правда. Но с точки зрения боязни похищения прятаться надо всем. Ей — потому что красивая молодая девушка, такую в бордель можно продать и заработать. Мне — потому что я из богатой семьи и за меня заплатят выкуп. Тебе — сам понимаешь, почему. И что в итоге — все будут прятаться по подвалам?

— Но почему тогда он заставлял меня прятаться?

— Не знаю. Может, ты действительно его сын и он боялся, что это где-то всплывет. Может, он совершает все эти убийства, а ты и этот «Призрак Оперы» — превосходное прикрытие для такого рода дел. А может… Ты вот, мне Жози сказала, музыку сочиняешь? Картины пишешь… Если одолжишь на время старые партитуры, то я могу поискать, под чьим именем они всплыли, если всплыли. На таком, знаешь ли, можно очень неплохие деньги заработать, если знать, кому продавать чужое творчество, — меж бровей молодого человека залегла нехорошая морщинка. — А может ему просто нравится чувствовать свою власть над тобой — если с мозгами не все в порядке, то сам черт в мотивах ногу сломит. В любом случае — тебе лучше убраться из театра как можно скорей. Спрятаться. Залечь на дно. Раствориться. Если Карье занервничает, а он занервничает, если им двигали не мотивы отцовской любви, то начнет совершать ошибки. Может быть, будет новое убийство. И тогда можно будет по горячим следам…

— Я не уйду из театра, — Эрик решительно покачал головой. — Если только вместе со мной уйдет Жозефина. Я ее не оставлю в одном здании с убийцей.

— Эрик, я могу о себе позабо… — запротестовала было девушка. Но мужчина пристально посмотрел ей в глаза и она почему-то замолкла.

— Я подозревал, что ты откажешься. Тогда у меня есть другой план о том, как вычислить убийцу. Если это Карье — заодно и его делишки вскроются. Кстати, тебе нужны нормальные документы. Ты же не можешь жить в подвале все время, верно?

Эрик горько усмехнулся. Именно этим он планировал заниматься всю свою оставшуюся жизнь

— Кроме имени, о матери ты ничего не знаешь? Место рождения, адрес, где жила…

Эрик покачал головой.

— Черт. Это плохо. Спасибо, что хоть Белладова, а не какая-нибудь Мария или Жанна. Попробую узнать о тебе хоть что-нибудь. Может, где-то есть старые метрики и будет возможность это все восстановить… Обещать ничего не буду, сам понимаешь.

— Филипп… почему ты мне помогаешь?

— Жозефина, ты разве не рассказывала о том, как мы с тобой познакомились? — чуть усмехнулся молодой человек.

— Оу… нет. Храню чужие тайны.

— Я сам расскажу. Дело было четыре года назад. Я, сам понимаешь, не был еще графом, да и совершеннолетним тоже, кстати говоря. Считай, ребенок, хотя по борделям уже гулял, благо папа всегда деньгами баловал. Собственно, когда мы приехали в Новый Свет, я занимался тем же самым в промежутках между временем, когда спал, ел и учился делу отца….

Эрик уселся поудобней и приготовился слушать. Филипп же, наоборот, поднялся на ноги и принялся расхаживать под лирой Аполлона, рассказывая историю знакомства с Жозефом Буке.

* * *

О чем думает каждый молодой дворянин в свои семнадцать лет? Точно неизвестно, ведь в голову каждому не заглянешь, но предположить, какие мысли в ней роятся, все-таки возможно. Кто-то крутит в голове слова и артикли, пытаясь сложить стихи в честь любимой девушки, кто-то пытается утрамбовать результаты зубрежки многочисленных домашних заданий… В любом случае, никто из них не подозревает, что может вляпаться по самые уши в череду неприятных приключений, как это случилось с Филиппом де Шаньи.

Началось все довольно банально: ему пришлось приехать по делам в Новый Свет. Верней, приплыть. Дядя затребовал его к себе для решения каких-то семейных вопросов. Каким же было негодование Филиппа, когда сойдя с трапа он обнаружил, что его никто не встречает, хотя дядя не мог не знать о дате его приезда.

Переночевав в гостиннице портового городишки, молодой человек принял решение добираться до деревушки, рядом с которой находилось поместье родственника, самостоятельно. Не сидеть и не ждать у моря погоды было вполне в его духе. Тем более, что трактирщик любезно подсказал ему, что можно купить себе место в почтовом экипаже и добраться с относительным комфортом и, что важней — не пешком. Конечно, неплохо было бы захватить с собой сопровождающих, но вот только проблема: Филипп привык путешествовать в одиночестве и не озаботился тем, чтобы найти себе компанию в Старом Свете. Конечно, он нашел компанию на самом корабле: та девушка, дочь одного из странствующих торговцев, была очень милой и небезынтересной, но для поездки требовалась компания несколько иного рода.

Казалось бы, что могло с ним случиться? О, ему ни в коем случае не следовало забывать, как далеко от цивилизованной Европы он находится! Впрочем, об этом ему пришлось вспомнить уже в тот момент, когда оказалось, что в дилижансе кроме него из европейцев только мальчишка лет тринадцати от роду. Все остальные — мексиканцы, которые смотрели на графа де Шаньи весьма недружелюбно. При виде их вооружения дворянин боязливо передернулся: все-таки, ему было непривычно, что простые люди расхаживают вот так вот…

— Не дрейфь, они не кусаются, — подмигнул ему мальчишка, обращаясь на французском. Мексиканцы, судя по всему, этого языка не знали. Прежде, чем Филипп смог собраться с мыслями и ответить что-то мальчишке, тот наклонился вперед, протягивая руку. — Кстати, я Жозеф. Жозеф Буке. Рад знакомству. А тебя я не знаю, хотя я знаю всех в округе. Ты не местный, да? А, я и так вижу: неместный. Местные так не озираются. Ты на пушки и всю эту фигню внимания не обращай — паранойя является национальной болезнью местных, да и, кстати — вполне обоснованно. Так о чем это я… А, да, как тебя зовут?

— Филипп. Откуда ты знаешь французский? — почему-то разговаривая хоть с кем-то, он чувствовал себя более комфортно. Пусть собеседником и был абсолютно лишенный манер мальчишка непонятного происхождения.

— А, у меня папа из Франции.

Уже два часа спустя он не представлял, что бы делал без этого мальчишки напротив. Жозеф рассказывал ему о местном климате, местных же опасностях, даже поделился интересными историями и относительно важной информацией. Что радовало Филиппа — ему говорить не приходилось. Будучи по натуре довольно осторожным, он предпочитал не афишировать свою фамилию и сам факт дворянского происхождения. Тем не менее, его это не спасло.

На дилижанс напали так неожиданно, что никто ничего не успел сообразить. Жозеф и Филипп даже не успели выскочить из экипажа, в отличие от мексиканцев, который выпрыгивали наружу и кидались в бой, из-за чего и погибали. А может быть, Филипп просто не успел выскочить, а мальчишка логично рассудил, что лучше не вылезать наружу, чтобы не попасть под шальную пулю.

— Так-так, — дуло ружья уткнулось прямо ему под нос. Филипп замер и, подняв голову, уставился на человека, которого достаточно хорошо знал. Именно но должен был встретить его в порту. Что же, это многое объясняло.

— Филипп де Шаньи собственной персоной. Посмотрим, сколько твой дядюшка за тебя заплатит. А это еще кто?

Кажется, Жозефа заметили только сейчас. Прежде, чем сам мальчик или же враг успели что-то сказать или сделать, Филипп как можно спокойней произнес:

— Мой брат.

— Хоххо! Слышали, парни?! Молокосос любезно притащил с собой младшего братишку. Что же, мы удвоим сумму выкупа. Свяжите этих двоих. За мной, друзья, — мужчина паскудно ухмыльнулся и дождавшись, пока подчиненные выполнят указания, повел всю группу к месту, где были спрятаны лошади.

Их посадили вдвоем на одного коня. Связанных по рукам и ногам.

— Спасибо, — бандиты были достаточно далеко, чтобы не слышать, о чем именно они говорят. Да и не запрещали переговариваться друг с другом: видимо, решили, что от двух практически детей вреда не будет.

— Не за что, — тихо ответил он. После чего непонятно зачем произнес. — Они нас не отпустят.

Он знал, что похищенные бандитами в Новом Свете крайне редко возвращались домой живыми и невредимыми. Правда, кажется, зря он это сказал: все-таки, Жозеф совсем еще ребенок и даже если положение совсем безвыходное — паника мальчишки способна еще больше усугубить ситуацию.

— Не отпустят, — чуть слышно произнес он. — Я знаю про них. Мигель Шкуродер. Догадаешься, почему его так прозвали?

Филипп нервно сглотнул, поскольку предположил наихудший вариант.

— Вот что, — внезапно тихим, ровным и непривычно серьезным голосом заговорил с ним Жозеф. — Видел флягу, которую они у меня отобрали?

Филипп вспомнил, как Мигель демонстративно поболтал содержимое, открыл, принюхался и сделал большой глоток.

— Видел.

— В ней яд. Очень сильный. И нет — я не мог знать об этой ситуации, но в жизни столько койотского дерьма, что я так всегда делаю: либо воров наказать, либо вот в такой ситуации чем-то поможет. Согласно моим исследованиям, подействует он где-то через часов семь восемь. По-моему, признаки недомогания те, кто хлебнул, чувствуют уже сейчас, но подыхать начнут ночью.

— Ты предлагаешь воспользоваться суматохой и сбежать? Идея хорошая, если бы не веревки…

— Веревки — меньшая проблема, — вздохнул Жозеф. — Так ты со мной?

— А у меня есть выбор? — задал он риторический вопрос.

Ближе к ночи бандиты разбили лагерь. Филиппа и Жозефа усадили связанных спиной к спине в дальнем его конце. Слишком близко к лесу, слишком далеко от огня и, вдобавок — приставили к ним только одного охранника. Видимо, бандиты настолько привыкли иметь дело с абсолютно беззащитными людьми, что расслабились и окончательно потеряли бдительность. Когда первый из них упал и забился в судорогах, Филипп вдруг почувствовал, как веревки соскользнули с его рук и ног. Как он умудрился одновременно с Жозефом подскочить и кинуться в лес? Когда именно Жозеф успел взять с одного из корчащихся бандитов лук, стрелы и шпагу, которая хоть и не была такой хорошей и дорогой, как та, что носил раньше Филипп, но все-таки годилась ему в роли хоть какого-то оружия? Он этого не помнил. Не помнил, как бежал вслед за уверенно передвигающимся по ночному лесу мальчишкой. Не понимал, как они умудрились не наткнуться на каких-либо хищников. Не понимал, как ушли от погони, которая кинулась следом за ними. Откуда взялись силы бежать? И почему, когда они закончились, в висках застучали молотки и неизвестная сила повалила его прямо на сырую землю? И куда исчез неяркий, тусклый свет луны, до этого хоть как-то, но освещавший их дорогу?

Когда он очнулся, время близилось к полудню. Это любезно сообщил ему Жозеф, который и привел молодого дворянина в чувство. Приподнявшись на локтях, де Шаньи обнаружил, что они находятся на берегу небольшого ручья.

— Ты как? — с тревогой уточнил у него Жозеф, все еще обтирая его лицо рукавом своей рубашки.

— Нормально, я… Я нормально. Господи, это не сон, — вздохнув, он запустил пальцы в спутавшиеся волосы и принялся раскачиваться взад-вперед. Понемногу до него доходил масштаб катастрофы. Они с Жозефом оказались где-то посреди леса. Куда идти — непонятно. Чем питаться — непонятно. Благо что хоть вода есть… Но нет никакой фляги, чтобы взять немного с собой.

— Эй, ты… Ты чего? — Жозеф наклонился к нему, положив руки на плечи. — Филипп, все хорошо. Все будет в порядке. Мы выберемся — вот увидишь. Все будет хорошо…

Молодой дворянин стиснул крепче зубы. Еще не хватало дать слабину перед мальчишкой, который младше его на три года. Прекратив раскачиваться, он поднял голову и внимательно всмотрелся в серые и не по-детски серьезные глаза. Без шляпы Жозеф смотрелся еще более маленьким и несуразным. Светлые волосы, завязанные в хвост были спрятаны под рубашку, все лицо перемазано в грязи и саже, рубашка и штаны изорваны… Представив, что сам сейчас выглядит не лучше, Филипп едва заметно усмехнулся. Заметив, что он пришел в себя, Жозеф поднялся на ноги и снял со спины лук, проверяя пальцами тетиву и любовно поглаживая древесину. Только сейчас Филипп заметил, что лук и стрелы были маленькими, словно сделаны специально для подростка. Возможно, этот лук был в багаже мальчишки.

— Жозеф, нам… нам надо уходить. Постараться выйти к людям и…

Свист стрелы мимо левого уха не дает даже испугаться. Только что мирно смотрящий на него Жозеф опускает лук и, пройдя два шага мимо молодого человека, поднимает стрелу, которая вошла точно в голову извилистого, длинного тела.

— Сначала предлагаю найти что пожрать. На это так не смотри: сырыми их жрать себе дороже, а разводить костер все равно, что проорать на всю прерию «банда Мигеля, ловите нас!».

— Ого, — выдохнул Филипп. Определенно, он перестал понимать, что происходит. Пять минут назад он думал, что ему придется брать на себя ответственность за ребенка, но на деле оказалось…

— Где ты вот этому всему научился? — спрашивает он полтора часа спустя, когда они идут по лесу, где Жозеф явно чувстует себя, как дома.

— Я же местный, забыл? — фыркнул парень. Он явно не собирается отвечать ему на вопрос. Больше Филипп его не задает, вместо этого уточняя, куда именно они направляются.

— Рядом есть небольшой городок. У меня там парочка знакомых. Если повезет — доберемся к вечеру. Отправим письмо твоему дяде, объясним ситуацию, он вышлет за тобой кого-нибудь более… надежного, или передаст денег, чтобы ты смог нанять проводника.

— А ты?

— О, обо мне не беспокойся. Я, пожалуй, задержусь в том городке на пару дней по личным делам.

«Личные дела… И не будут же родные волноваться…»

Однако, на полпути к городку планы снова пришлось изменить. Джозеф забеспокоился и сказал, что чувствует дым от костра и это явно кто-то чужой. Филипп дым не унюхал, а если бы и унюхал — в его сортах он все равно не разбирался. Но предложил подойти поближе и посмотреть, с кем они имеют дело. Однако, едва они забрались на возвышенность, откуда открылся вид на лежащий в низине лагерь, глаза Жозефа потрясенно расширились.

— Планы меняются, Филипп. Мы идем в другое место.

— Почему? Стой, кто это был? Индейцы, да?

— Нет. Просто поверь мне — эти люди охотно убьют и тебя, и меня, и индейцев. Они… Ну, это типа как… В ваших языках есть термин «сектант». Они — язычники. Среди них есть белые, мексиканцы, беглые черные с плантаций… По сути — огромная банда, по сравнению с которой сброд Шкуродера — просто цветочки.

— Ты не сказал, куда мы идем, — они давно ушли с дороги и сейчас пробирались по одному Жозефу видной тропе. То, что тропа была, Филипп понял только потому, что Жозеф периодически высматривал на деревьях вокруг какие-то ориентиры.

— Стой! — внезапно остановил его мальчик, к чему-то прислушиваясь.

— Еще один враг? — флегматично уточнил Филипп. Тем не менее, рука на рукояти шпаги немного дрогнула.

— Не один. Старый, — тихо произнес подросток в тот момент, когда на поляну вышли пять человек из банды Мигеля. Видимо, все, что от этой банды осталось после знакомства с ядреным пойлом Жозефа.

— А вот и наши беглецы. Вы что задумали, твари? Вы решили, что с нами можно так просто шутить? Или полагали, что…

Тот, кто занимал место старшего, поигрывал ножом в руке, но в ход его применять не спешил. В некотором отупении Филипп смотрел перед собой понимая, что все усилия этого дня и их ночной побег оказались абсолютно напрасными. Двое против пятерых, при этом у Жозефа только лук, а у этих — самое настоящее огнестрельное оружие, которое против шпаги Филиппа не котировалось.

— Ну что, детишки? Что скажете в свое оправдание?

В этот момент Жозеф поднял голову вверх и вдруг закричал… Залаял?

— Какой хороший щеночек. Хорошее было выступление, — криво усмехнулся бандит, но в это время в кустах позади него раздался странный шорох.

И в тот же миг на пятерку, которая стояла ближе к стае, чем Жозеф и Филипп, бросились существа, напоминающие собак.

— Бежим, бежим, бежим! — прокричал ему мальчик, хватая за руку и увлекая за собой в лес. К ближайшему дереву, на которое они и забрались, причем Филипп — с явным трудом. Интересно, а койоты умеют лазать по деревьям?

В стае было около десяти собак, при этом двоих успели порешить бандиты. Оставшиеся восемь, будучи осоловело сытыми, почему-то позволили двоим людям беспрепятственно спуститься с дерева и уйти быстрым шагом в нужную сторону.

— Может, объяснишь, что это было? — принялся расспрашивать Филипп.

— Койоты, — пояснил Жозеф.

— Ты приманил койотов.

— Я знаю, — мальчик вздохнул и мягко погладил стрелы в колчане. Только сейчас Филипп обратил внимание на сам колчан. Конечно, он не разбирался в оружии подобного рода, но странное оперение стрел, да и вообще тот факт, что кто-то пользуется луком в то время, что давно было придумано более совершенное оружие…

— О, мы на верном пути, — Жозеф показал куда-то вверх и Филипп с трудом подавил тошноту. На ветке дерева, стукаясь о ствол закоченевшими ногами, висел оскальпированный труп. При виде второго такого же его все-таки вырвало.

— Ну-ну-ну, ничего страшного. И не к такому можно привыкнуть, ободряюще улыбнулся Жозеф и, подхватив шатающегося дворянина под руку, осторожно повел за собой. Филипп был не в том состоянии, чтобы подавать голос насчет того, что идти на индейскую территорию — не самая лучшая идея.

Каким же было его удивление, когда непонятно откуда взявшиеся вокруг них краснокожие окружили друзей и явно приветственно обратились к Жозефу на незнакомом языке. Мальчик принялся о чем-то им говорить, отчаянно жестикулируя и по мере того, как он продолжал рассказ, выражения лиц индейцев становились все мрачней и мрачней. По взмаху старшего из них остальные четверо сделали шаг в кусты и словно растворились, а новый сопровождающий жестами показал Жозефу и Филиппу, чтобы следовали за ним.

То, что было в лагере, со временем практически полностью стерлось из его памяти. Он помнил череду раскрашенных лиц, помнил, как рябило глаза от многочисленных перьевых украшений. Помнил, как царапал слух звук непонятных музыкальных инструментов, как кричали и носились по лагерю люди, явно готовясь к чему-то масштабному. Жозефа и Филиппа накормили, во время ужина мальчик принялся объяснять ему ситуацию.

— Значит так. Сейчас тебя отведут в мою деревню. Ну в ту, которая рядом с ранчо твоего дяди.

Филипп было хотел пояснить, что у его дяди не ранчо, но решил не перебивать паренька.

— Я останусь тут, поскольку тут готовится налет и… Мне нужно помочь своему племени, — тихо произнес Жозеф.

Племени… Племени?! Своему племени?

— Так ты… Ты же не…

— «Не» я, или не «не» — в этом я, честно говоря, сам не шарю. Так получилось, что я оказался в свое время среди индейцев… Ну, это долгая история, когда-нибудь расскажу.

— Мы еще увидимся? — с надеждой уточнил Филипп.

— Койот его знает. Я намереваюсь вернуться в деревню после сражения. Так что, если ты еще будешь там, то может, и увидимся, белый человек, — после последних двух слов Жозеф рассмеялся. Улыбнулся и Филипп.

До последнего он боялся, что индейцы убьют его, но нет. Вместо этого его вывели к границе леса, на дорогу. Развернувшись, провожатый тут же исчез в траве, словно его и не было. А Филипп медленно направился по дороге, размышляя, что это вообще было.

Единственным подтверждением реальности произошедшего с ним за эти несколько дней в прерии было появление почти трофейной шпаги, которая отправилась на полочку по возвращении в Париж и, конечно же — рассказ дяди о том, что человек по имени Жозеф Буке действительно существует. К сожалению, многого ему дядя сказать не мог, разве что подтвердил, что у врача, живущего в деревушке поблизости, действительно есть сын, который неплохо стреляет из лука, якшается с индейцами и неделями не бывает дома в те времена, когда его отец не нуждается в его помощи или сам находится в отъезде.

Жозеф так и не пришел, но в глубине души Филипп чувствовал: мальчик остался жив. И когда-нибудь, наверное, они снова встретятся.

* * *

— Вот, значит, как оно все было? — с усмешкой уточнил Эрик. Расскажи ему эту историю кто-то другой, он ни за что бы не поверил, но у де Шаньи не было причин ему врать.

— В общем, сначала он помог мне, потом я помогла ему, и теперь он хочет помочь тебе, потому что этим поможет и мне, ведь ты тоже мой друг, — привычно заболтала Жозефина, о присутствии которой они уже успели забыть.

— И чем вы поможете? — почему-то Эрик спрашивал это с затаенной надеждой.

— Я приставил одного из проверенных людей следить за Карье. Он, конечно, осторожный, но наверняка за годы работы в театре успел увериться в собственной безнаказанности. Вычислим, какую девушку он сейчас пытается затянуть в свои сети, а дальше придется ловить на живца, — пожал плечами Филипп. Судя по тому, как скривилось лицо дворянина — ему эта идея не нравилась. Но поскольку на помощь представителей власти рассчитывать не приходилось, троим заговорщикам осталось довольствоваться тем, что есть.

— А мы? Что делать нам? — внезапно уточнила Жози.

— Тебе доверяется почетная миссия быть моими глазами и ушами в театре. Я хочу знать обо всем, что там у вас происходит, а ты в любую нору пролезешь. Учитывая твой характер и манеру… кхм… общения, подобное поведение никого не удивит. Эрик… Присматривайте за ней, хорошо?

Он лишь кивнул. Он присмотрит… Он теперь ее ни на секунду из поля зрения не выпустит. Впрочем, за прошедшее с момента знакомства время он и так стал фактически тенью этой девочки, так что никаких изменений в жизни пока что не происходило. Основные перемены в судьбе и развитие событий ждали его после показа Фауста и триумфа его подопечной.