Неправильно... или - 7? Мир, дружба, мутанты. (джен)

Я пробиралась за спартанцем по темному мрачному коридору, ведущему в такой же мрачный тоннель. Теоретически — можно было бы воспользоваться какой-нибудь дрезиной, а практически… практически слишком велика была вероятность заглохнуть на полпути, учитывая нынешнее состояние техники и, вдобавок, количество вооруженных блокпостов на пути.

С учетом того, что Ульман и Павел добирались этим путем, когда шли сюда — наличие брешей в блокпостах было вполне естественным и обоснованным. А с учетом того, что наш проводник эту станцию, судя по всему, знал как свои пять пальцев… Мы впятером умудрялись пробираться бесшумно и незаметно, качая навыки стелса и не палясь врагам практически до самого выхода в тоннели.

А там нас ждало испытание, которое называлось «гермоворота».

— Ура, танк, — пробормотал за моей спиной Олег — старший из подобранных красных. На вид мужику было лет тридцать, остальные и того младше.

— А чего такое кислое «ура»? — подначила я. — Сейчас размолотим два десятка фашиков, захватим танк и поедем с ветерком.

— Вот только вряд ли получится захватить того, кто умеет чудом довоенной техники управлять. Я вот не умею, — хмыкнул спартанец.

Значит, он все-таки не из бывших военных, а из тех, кто уже вырос в метро. Вывод — лет на десять, может, на пятнадцать, старше меня.

— А я умею.

— Это невозможно, — «аргументировал» рейнджер.

— Поспорим?

— Хорошо. Если ты сможешь управлять этой штуковиной, то я проставляюсь, когда доберемся до Полиса.

— Заметано, — фыркнула я. — Только надо с местным населением разобраться.

— По стандартной схеме, или переквалифицируешься? — уточнил у меня Артем.

— По стандартной, — хмыкнула я и уже было взяла мечи наизготовку, как чьи-то сильные руки схватили меня за талию и утащили обратно в укрытие.

— Ребенок, ты что, рехнулась?

Эк меня Павел обозвал… Обидно прямо. На вид-то он старше меня лет на десять-пятнадцать, а уж никак не «в отцы годится».

— Я не ребенок — раз. Драться умею — два.

— Ножами? — ехидно уточнил у меня он. Артем замер рядом за баррикадой, прислонив ладонь к стеклу противогаза, но предпочитая, подобно троим «красным», не влезать в неожиданно начавшуюся перепалку. Зато фашисты такой тактичностью не отличались — один из патрульных прошел слишком близко к нашему укрытию, и, соответственно, заметил что-то неладное.

— Стой, кто ид… — прежде, чем Павел успел оттолкнуть меня и достать автомат, я метнула левой рукой меч, ориентируясь на звук. После чего подошла к трупу, пришпиленному к деревянной перегородке, выдернула из его груди меч и, обернувшись к малость прибалдевшему от такого вида Павлу, пояснила:

— Мечами. Это не фетиш — я ими РЕАЛЬНО умею драться, дяденька. И да — таки обеими руками.

— Пробивая человека вместе с бронежилетом, я заметил, — странно севшим голосом произнес спартанец. — Парень, ты хоть понимаешь, ЧТО тебе Хан подсунул? Он сам-то странный, а тебе и вовсе какого-то монстра в сопровождение дал. Где он ее нашел только…

Все это было сказано Артему тихим шепотом. Я сделала вид, что ничего не услышала, хотя на самом деле разобрала не только тихий голос Павла, но и столь же тихий, но уверенный ответ напарника.

— А мне, как говорили в старые времена, надо «ехать», а не «шашечки». Без нее я бы сюда не добрался и мне, по-честному, наплевать, кто она и насколько странная. Знаю одно — Рин уже не раз мою жизнь спасала и, как бы там ни было, я постараюсь отплатить ей тем же. А еще — не позволю ее обидеть кому бы то ни было.

О как завернул! Меня прямо щас на слезы радости прошибет, епта! Хотя… Сарказм-сарказмом, но тот факт, что парень даже после всех сегодняшних событий остался на моей стороне, показывает, что, перефразируя Тридогнайта, «не все в Метро — поганые уроды». Но мне лучше лишний раз не палиться. Хотя — какой там, не палиться! Если не палиться, то придется молча смотреть и делать вид, что ничего не могу даже в случае, если кого-то из попутчиков будут убивать. А я так не могу — у меня, блять, выдержки на это не хватит!

Все эти мысли пронеслись в бедовой голове, когда я врезалась в очередную «пятерку» фашистов. Центральный — на мне, остальные — на попутчиках. Пока все проходит гладко — «красные» привыкли действовать не своими мозгами, а так, как «партия» сказала, а Павлу, судя по всему, не впервой адаптироваться к странным попутчикам. Да и мало чем отличается стиль боя в команде со мной от работы с таким же автоматчиком. С той лишь разницей, что надо не задеть меня и, вдобавок — именно на меня набрасываются первым же делом противники.

Аванпост из двадцати рыл напарники разнесли в клочья всего лишь за десять минут. Заблаговременно перерезанные еще Ульманом и Павлом провода сигнализации не позволили врагам позвать на помощь подкрепления, именно поэтому я после завершения этой заварушки полезла к «танку».

К сожалению, альтернаторов не учили всяким названиям такого рода технических средств, поэтому названия чуда военной техники я не знаю. Зато отлично учили, по какому принципу эта техника работает, как ею можно управлять и, главное — какие у нее есть слабые стороны. С учетом того, что четверо из пяти моих попутчиков такую штуку вблизи видели впервые — пришлось произнести отрезвляющую тираду перед тем, как все мы забрались по местам. Павел, кажется, имел представление о том, чем может для нас закончиться прогулка в таком «танке», поскольку категорически запретил закрывать люк.

Уже после двухминутного осмотра техники и оценки всех достоинств и недостатков, я прекрасно поняла, что машину эту заведу и даже проконтролирую, чтобы она с рельсов не сошла. Другое дело, что я не смогу одновременно управлять движением транспорта и орудийной системой. Как ни крути, а придется подключать кого-то из попутчиков. Артема? Кого-то из «Красных»? А может…

— Я так понимаю, у тебя все-таки возникли сложности, раз ты роешься уже пять минут и ничего не говоришь, — в голосе Павла слышалось злорадство.

— Я танк не на время угоняю — раз. Второе — сложности действительно возникли: одного из бойцов придется переключить на управление орудиями, поскольку тут, как видите, полная автономия, — я показала на два кресла, одно из которых предназначалось для водителя, а второе милостиво выделялось «оружейнику».

— И в чем проблема?

— Минус один ствол и, вдобавок, нужен кто-то, кто хотя бы видел, как выглядят кнопки у боевых машин. Верней, пардон — у компьютерной клавиатуры, кнопки с которой присобачили на место оригинальных.

Павел глянул на два ряда абсолютно идентичных кнопок, после чего крякнул и посмотрел на меня.

— Задачка на миллион, надо полагать.

— На миллион нервных клеток, — подтвердила я. — Сядете за пушки? Тут огнемет, пулемет и, вдобавок, крупнокалиберный ствол. На что жать — я покажу, тут научиться дело пяти минут.

— А наводку?

— А наводка, как и водка, только у водителя, то бишь у меня. Серьезно — я не знаю, кто конструировал данную систему с помощью лома и какой-то там матери, но подозреваю, что он выпил перед этим чайку не из тех грибов.

— Ладно, в процессе сориентируемся. Ну и по пути расскажешь, что с этой техникой еще может быть не так.

Когда мы расселись (Мы с Павлом — на места «пилота» и «штурмана», Артем с Олегом — на огневую позицию «стрельба из канализационного люка», а Глеб и Юра — на пассажирские сиденья, то бишь пассажирский пол металлический), я принялась пояснять, что «не так» с этой системой.

— В целом, учитывая, что собиралось все в кустарных условиях, стоит ожидать, что проблем много. Броня хорошая, но швы… Где они такую сварку отрыли, я не знаю, но с такими швами танк уже не танк. Одно попадание в место стыка и куски брони просто отвалятся. Странно, что они не предприняли вылазку на какой-нибудь разрушенный военный завод не только за материалами для корпуса.

— Это можно переделать?

— Прямо сейчас или в перспективе? — съехидничала я.

— В перспективе, конечно же. Может, удастся перегнать эту «машину смерти» к Полису, но если на ее доведение до ума уйдет больше времени, чем на создание новой…

— А вот это уже пусть ваши интенданты-коменданты или кто у вас там за снабжение отвечает, разбираются.

— Ну а сейчас, если на первый взгляд смотреть, что сделать нужно?

Я прикинула в уме список тех небольших, казалось бы, проблем, которые уже успела заметить у данной техники и сообщила их Павлу.

— Ну, про броню я уже сказала — однозначно придется переварить все швы. Кроме того — саму броню здесь просто покрасили краской, а этого не хватит, чтобы защитить от ржавчины на ближайшие лет пять-десять. Что творится с управлением — сами видите. Я сейчас справлюсь, ну а в дальнейшем надо будет перепилить управление так, чтобы «оружейник» заодно и прицеливался. С орудиями, кстати, они тут хорошо придумали — можно прямо в бою баллоны с газом для огнемета менять, да и новые ленты для пулемета ставить, при этом ничего ничему не мешает… Ну, насколько это вообще возможно в таком пространстве. Само оружие в идеальном, я бы сказала, состоянии — его можно так и оставить, так как собирали явно мастера. Еще один большой недостаток — из-за косяков со швами, да и кривой, в целом, сборки, броня негерметична. То есть — окажемся в ядовитой атмосфере — и надежда только на противогазы, а так бы воздуха на несколько минут хватило.

— Вряд ли рейховцы создавали эту машину для дальних разведок, поэтому и не предусмотрели герметичности.

— Может и так. Что с движком — сказать не могу, пока вроде едет. Но если заглохнет в неподходящий момент — будет весело.

— Типун тебе на язык, — от души пожелал боец.

Путь через три заставы прошел молча. Рейховцы даже не удосуживались останавливать нас и уточнять, куда именно мы едем. Однако, уже через полчасика Павлу захотелось узнать больше о странной неведомой херне, которая везет его на угнанном танке по территории фашистов, как по собственному приусадебному участку.

— Итак, Катя-Катерина, расскажи-ка доброму дяденьке, откуда ты такая взялась?

— А такая — это какая? — на мгновение словно приняла игру я.

— Ну, такая грамотная в области древней техники и, вдобавок, обученная драке с еще более древним оружием. Расскажешь? — боец откинулся на сиденье, но рук с кнопок управления орудиями не убирал зная, что в любой момент могут понадобится.

— Дайте-ка подумать… Нет. Не расскажу.

— Не доверяешь, — констатировал боец.

— Не доверяю, — подтвердила я. — Да и нужна ли вам лишняя информация, голову забивать? Я не какой-то преступник, разыскиваемый по всему метро — это мы выяснили. Я могу разбираться в технике и не так беззащитна, как кажусь на первый взгляд — это мы тоже выяснили.

— Ты водишься с Ханом, а значит — от тебя можно ждать всяких аномальных фокусов…

— Ну вот, оказывается, мы даже это выяснили! — если бы не необходимость вести машину, я бы даже руками всплеснула. — А еще мы выяснили, что бравый спартанец по имени Павел боится неведомой хрени, как огня, да? И попытается меня сдать на опыты или посадить в клетку по прибытии в Полис, — последняя фраза против воли вышла… обвиняющей, что ли? Впрочем, после того, что пытались со мной сделать сначала Анна Холт с полковником Отемом, а потом — и кажущийся незыблемо справедливым старейшина Лайонс с писцом Ротшильдом… Я тряхнула головой, прогоняя непрошеные воспоминания.

— Полис такими вещами не занимается, ребенок. И еще раз я от тебя что-то подобное услышу — получишь по морде, не посмотрю ни на «аномальность», ни на возраст, ни на пол, — будничным тоном произнес спартанец. Лишь по сощурившимся глазам и ставшему каким-то колючим взгляду можно было понять, что его моя реплика взбесила.

Надо же, нашлись правдолюбцы-защитники-справедливости очередные! Впрочем, если Хана они не трогают, то, возможно, есть призрачная вероятность того, что не полезут ко мне. Теоретически. А если нет? Как бы то ни было, в Полис мне лучше не соваться. Я ведь Артема пообещала до Полиса проводить? Вот и провожу до Полиса, а дальше… А что дальше, хотела бы я знать? Может, проверить туннели, на которые показал Хан? Или же попытаться найти самого Хана? Или…

— Впереди последний аванпост. Через него придется прорываться с боем, поскольку за пределы рейха нас не выпустят. Дезертирами сочтут, сама понимаешь, — произнес Павел, внося некое оживление в череду мрачных мыслей. А заварушка, которая должна была последовать за безмятежным «ползанием» по тоннелям, внесет разнообразие и в череду монотонных действий, которые мне приходилось до этого совершать.

— Будем с танка бить? Или проведем зачистку пешочком?

— Будем на танке прорываться молясь всем, в кого верим, чтобы не заглох, — обозначил Павел.

— Ничего не выйдет, — разочаровала его я. — Если ты заметил, то эта штука не предназначена для скоростных забегов. Может быть, если переставить его на другие, нормальные колеса, что и получится, но пока это извращение катается по рельсам — даже о скорости нормальной дрезины можно забыть.

— А удары по корпусу не выдержат криво сделанные швы. Просто чудесно, ребенок. Надеюсь, что у тебя в арсенале завалялась пара трюков, потому что аванпост серьезный.

— Расскажи подробней.

— Целая станция. Считается заброшенной, но на самом деле там около сотни фашистов. А нас, считай, пятеро, ну и еще ты.

— А я что, за бойца не считаюсь? — слова Павла вызвали ощущение обиды. Равно как и приевшееся «ребенок».

— Тоже мне, боец… Ребенок, — усмехнулся этот… Черт, я сейчас сама ему вмажу, не дожидаясь ни аванпоста, ни Полиса, ни более-менее подходящего повода.

— Хватит называть меня ребенком, — рыкнула я.

— Что ты там пропищала, ребенок? — подначил меня Павел.

Перепалка была отложена, поскольку впереди показались гермоворота.

— Наверху пятеро, пока что ничего не заподозрили. Сейчас один спускается узнать, что мы тут делаем, — проинформировал нас Артем. Ах, да, вот причина, по которой мне не нравится такого рода техника — мы не видим, что снаружи и ведем «танк», основываясь исключительно на показания приборов и, вдобавок, на периодически поступающие скупые инструкции Артема о том, что впереди рельсы перекрыты, разобраны или повернуты с помощью стрелки не в нужную нам сторону.

— Стоять! Вашего состава нет в расписании! Назовите причину визита на аванпост!

— Стреляй, — дала я отмашку Павлу. За то время, что рейховец говорил, я успела навести крупнокалиберное орудие на верхнюю часть гермоворот — именно там располагался единственный опасный для нашего транспорта пулемет. Впрочем, кто сказал, что он единственный на этой станции?

Как оказалось, форпост был действительно укреплен. Причем не в пример лучше, чем предыдущие встреченные рейховские и «красные» позиции. Что, кстати, вполне закономерно — на линии фронта едва успевают чинить разрушенные во время прошлых стычек баррикады, а новые отряды «пушечного мяса» не могут даже качественно сработаться. То ли дело эта «заброшенная» станция.

Вооружены здешние были не в пример лучше предшественников, да и стреляли, надо признать, куда более метко. Так вышло, что во время боя я прорвалась вперед, оказавшись впереди своих на расстоянии достаточном, чтобы они меня не видели. Против десяти фашиков, ага. Десяти вооруженных людей, при этом не обладающих никакими сверхспособностями… Впору уподобиться рейдерам со Столичной Пустоши, радостно завопив: «Ура, свежее мясо!!!».

Вопить я не стала. В отличие от фашистов, которые с криком радости одновременно нажали на гашетки своих чудо-хламолетов и дерьмоматов. Ну и труповиков, ага…

Резкий прыжок вверх, в последний момент ухожу вправо, чувствуя, как за спиной, там, где я только что находилась, выбивается из стен каменная кладка. Оказываюсь в центре импровизированного круга возле костра. Именно тогда начинается настоящий бой, ставка в котором — жизнь одной из сторон.

Деремся с тремя — в поле зрения держим семерых. Замечаем каждую слабость, каждую ошибку и каждый неверный жест. Заставляем ложными выпадами дрожать пальцы на спусковых крючках, случайно задевая товарищей… Напоминаем еще раз мирозданию, врагам и самим себе, что на самом деле — вовсе не оружие и экипировка решают ход боя, что победителем оказывается порой не тот, у кого пушка больше и бронежилет крепче, а тот, кто лучше контролирует свое тело, свои рефлексы, чей разум практически мгновенно просчитывает ситуацию, дает ей оценку и приступает к действиям, обеспечивающим победу.

Когда падают последние два фашиста, ко мне вылетает отряд сокомандников, которые за то же время успели зачистить соседнюю платформу.

— Ну ты даешь, — озадаченно пробормотал рейнджер Спарты, глядя на убитых фашистов, которые так и валялись, образуя круг, вокруг меня. — Если бы такое кто из наших сделал, я бы еще не удивился, но ребенок с двумя ножами…

— Мечами, блять, а не ножами — раз. И хватит меня ребенком называть — два.

— Как скажешь, ребенок.

— Держите меня, я его сейчас придушу.

— Дураков нет, — включился в разговор Юра, пока его напарники, взяв в компанию Артема, обшаривали трупы фашистов на предмет боеприпасов. — Серьезно, если ты не с Полиса, то откуда? Не представляю, где еще бы могли ТАКОМУ научить.

— Поверь мне, ТАКОМУ даже у нас не учат. Стрелять — пожалуйста, реакцию и силу развить — запросто, но не пируэты по стенам выделывать.

— Так, стоп… Вы что, все видели?!

— Не все, но на финал спектакля полюбовались, — заверил Павел. — Да не бойся ты… Вот что у тебя за привычка — в злодеев всех записывать.

— Если бы я записала вас в злодеи, то скорей всего — вас бы уже не было в живых. Или, как минимум, меня бы не было рядом с вами. Просто, так скажем, у меня нет причин доверять людям, особенно если на этих людях военная форма.

— Как будто ты сама не человек, — ехидно протянул мужчина. — Заканчивайте там — надо убираться отсюда.

— Идем, идем! — прокричал откуда-то из бокового перехода Артем.

— Я?! Человек?! Позвольте, вы же сами дали мне определение пару часов назад… Погодите, секундочку, как же это там звучало… Какой-то монстр, если я не ошибаюсь, не так ли? Ой, а чего глаза такие удивленные? Да. Я все слышала. Сюрприз, едрит-мадрит! А чего это мы глазки тупим в пол? Не осмеливаемся в лицо повторить сказанное раньше? Оказывается, какие мы трусишки… А потом еще удивляемся — почему этот чертов монстр нам не доверяет.

— Ребенок…

— Монстр. Прошу называть мое определение, данное вами ранее, громко, во всеуслышание и глядя мне глаза в глаза при этом, — распалялась я все больше. На плечо легла рука Артема.

— Рин, уймись ты. Ну обозвал и обозвал, какой смысл из этого шоу устраивать?

— Прости, Темыч. Смысла и правда нет. Все равно объяснять что-либо таким бесполезно. Ненавижу военных, — последнее я пробурчала едва слышно, но достаточно отчетливо. По крайней мере, чтобы «красные» слышали.

— Нас тоже? — уточнил Олег, пока мы шли к оставленному в отдалении танку. — И даже тот факт, что мы тебе спину все это время прикрывали, ничего не меняет?

— Ровным счетом ничего, — заверила мужчину я. — Вы просто сейчас паиньки, потому что деваться, в принципе, некуда. Попали в переплет, вот и идете на компромисс. А окажись я, к примеру, в плену на вашей красной линии и даже конкретно у вас троих — вели бы себя не лучше фашистов. Или я неправа?

— Слышал старую поговорку… Устами младенца глаголет истина, — вздохнул Юра.

— Да какая это, к черту, истина?! Она может все что угодно говорить, но мы-то знаем, что не такие! — рыкнул Глеб, исподлобья глядя на меня.

— Такие, — горько усмехнулся Юрка. — Гансов трех помнишь неделю назад? Скажешь, не так все было? А парень тот, с хвостом который, мы ведь были среди тех, кто штыками его… — Юра содрогнулся.

До возвращения к «танку» никто больше не проронил ни единого слова. Уже когда мы расселись по местам, Артем произнес:

— Не все же плохие, Рин. Хан не такой…

— И ты не такой, — одобряюще улыбнулась парню я.

— Ай, рассказывай, — отмахнулся Артем, сидящий позади меня.

— Не убиваешь без причины, держишь данное слово, даже если оно дано необдуманно и впопыхах, под влиянием момента. Не бросаешь своих, не предаешь, не судишь по внешнему виду, стараясь присматриваться к внутреннему содержанию… Дальше перечислять?

— Так ты у нас, Катя-Катерина, хорошим ребятам помогаешь, значит? — принялся ерничать Павел.

— А чего Катя? Уже называйте Монстром. Прям так и буду теперь где-то в документах при входе на станцию писать: имя — Монстр, фамилия — Какойтотам.

— Я не буду тебя так называть, потому что…

— Потому что слабо в глаза повторить то, что за спиной произносили?

— Хорош собачиться, вы двое, — одернул нас Олег.

— На поле боя — никаких разборок, — тихо произнесла я. — Спасибо, что напомнили, пока неприятности не начались.

— Тормози! — внезапно закричал мужчина. Благо, что скорость была небольшой и я успела остановить танк до того, как он упал в пропасть.

— Фашисты мост взорвали! — Павел дополнил высказывание цветистой тирадой из эпитетов и выражений.

— Пожалуйста, помедленней, я записываю, — хмыкнула я, ибо, кажется, узнала пару новых выражений, с которыми до этого не сталкивались ни Арэйн, ни Айрин, ни я сама.

Мы вышли из танка, оценивая масштабы катастрофы. Ну что тут скажешь? Мост взорван, под ногами — провал, мы едва в этот провал не въехали…

— Ипическая сила, нахер, вашу маму, какого хуя, сука, день так по-блядски заканчивается, фак… — бормотала я себе под нос, пока отводила танк обратно к развилке.

— Ребенок, не ругайся матом, ладно? — осуждающе произнес спартанец. Хм, ну да, конечно, маты гнуть только большим взрослым дяденькам дозволено, как я могла забыть!

— Я матом не ругаюсь, я матом разговариваю. А лекцию о правилах поведении каким-то монстрам просьба не читать.

— Опять ты начинаешь! — укорил меня Олег.

— Я и не заканчивала, — огрызнулась я.

— Командир отряда, а ведешь себя, как… как ребенок, ей-богу! — поддержал старшего товарища Юра.

— Я?! Командир?! Хера же себе заява. Я тут командовать не подвизалась, нахер мне оно надо — ответственность за вас нести! Мы просто вместе идти договорились до Павелецкой, а дальше каждый сам по себе, не так ли? Вот и нечего тут… А то ишь ты, командира нашли… Перекладывают ответственность за свои шкуры на девчонку-малолетку, понимаешь ли, — снова огрызнулась я, внимательно следя за дорогой. — На «Заброшенную станцию» будем возвращаться, или же попробуем в один из боковых тоннелей проехать?

— Насчет командира… Мы в ответе за тех, кого спасли, помнишь? — решил разрядить атмосферу шуткой Артем. — А ты сначала спасала меня, потом этим троих… А, хотя с этой точки зрения… Павел вроде сейчас всех нас спасает, так что ему и карты в руки.

— Вообще-то у Экзюпери сказано — за тех, кого приручили, умник, — усмехнулась я. — Это раз. Второе — действительно, командовал бы уже этот не монстр, раз он у нас типа клевый боевик.

— Я не боевик, а солдат, ребенок. И, клянусь — еще одна ехидная реплика с твоей стороны, и мне придется забыть о том, что я детей не обижаю.

— Вот-вот… Сейчас он забудет о том, что детей не обижает, потом он забудет о том, что на опыты никого не сдает… Как я люблю военных! — саркастично протянула я.

Мужчина резко развернулся и схватил меня за шиворот.

— Закрой. Свой. Поганый. Рот. Тварь.

Практически с рычанием я кинулась вперед, уже чувствуя, что вот-вот прорежутся клыки и станут вертикальными зрачки глаз. Вот-вот вылезут кошачьи уши и появятся когти, а за спиной отрастут привычные белые крылья. Вот-вот — и на месте человека появится почти годовалый арматрис, а эти «котятки» вам не домашние любимцы — до трех лет с ними лучше не связываться ВООБЩЕ.

— Остыньте! Оба! Да что с вами, нахрен, такое?! — Артем хлопнул ладонью по приборной панели. После чего схватил меня чуть ли не за шкирку, выдернул с водительского места и сел на него сам. — Я уже понял, как управлять этой штукой, так что пока рискну тебя заменить. Пока кое-кто тут друг друга не поубивал, — с этими словами парень метнул на меня очередной осуждающий взгляд и ободряюще кивнул взбешенному Павлу. После чего сбавил тон. — Есть идеи, куда ведет этот туннель?

— Если я правильно помню по карте, то в какое-то депо, — произнесла я.

— Откуда ты… — на время Павел забыл о нашей ссоре, но я, на беду свою, поспешила о ней напомнить.

— Монстры вроде меня обладают отличной памятью и раз увидев подробную карту подземки навсегда запоминают, что и где расположено.

— Рин — наверх. И возьми мой автомат, — приказал мне Артем. — Неизвестно, что там будет в этом депо.

— Олег — занимаешь мое место. Надеюсь, что ты уже успел разглядеть, как управлять оружием, — бросил Павел, вставая с кресла «штурмана» и садясь рядом со мной с автоматом наизготовку.

Место «наблюдателя» заняли Юра с Глебом, внимательно глядящие по сторонам и следящие за тем, куда именно ехать. Именно они первыми и выдали восторженное «Вот это да» при виде Депо.

— Вот оно какое — кладбище поездов. Я о нем только слышал, — протянул Павел, с каким-то странным восторгом оглядываясь по сторонам.

Я тоже осматривалась, но не с восторгом, а с ожиданием неприятностей. Депо мне на пути встречалось в достатке — в довоенном Вашингтоне метро оставалось одним из самых популярных видов транспорта, поэтому туннели и находящиеся в них поезда не поражали никого. А вот смерть там встретить можно было запросто, ибо кого только в этих ебаных катакомбах не водилось: радтараканы, кротокрысы, гули, рейдеры — всех и не упомнишь. А уж как меня в свое время погоняли по этим ебанным тоннелям представители славной компании «Коготь» — до сих пор вспоминаю с содроганием. Сейчас бы я этих «Когтей» одной левой отхуярила, а тогда-то был маленький только оперившийся птенец с зачатками телекинеза…

От мыслей о прошлом отвлекло ощущение чего-то живого поблизости.

— Готовьте оружие, народ, кажется, тут кто-то живет.

Полторы минуты ожидания. За эти полторы минуты Артем успел «прибавить газу» и разогнать ебаный «танк» до скорости, раньше не достигаемой. Хм, а успеем ли мы остановиться в случае необходимости? Ай, один хер, подыхать, так уж лучше от удара «танка» обо что-то тяжелое, чем от толпы… Кто у нас тут?

— Упыри! Гасите их, гасите, а то мы на этом кладбище и останемся! — заорал Павел.

«Гасить» попробовали сначала нас — в основном, звуковыми волнами. Ладно, к этому лично я привычна. Миг — и слух просто отключается, погружая окружающий мир в восхитительную тишину. Плюсы — я не слышу «оглушающего» импульса от упырей. Минусы — не слышу вообще нихуя, то есть полагаться приходится теперь не на шесть чувств, а только на пять. Но разве услышала бы я что-то важное в грохоте выстрелов? Вот и я о том же, что скорей всего нет.

Упыри нападают со всех сторон, стараясь опрокинуть с рельс «танк». Учитывая, что конструкция собрана неизвестными мастерами молотка и мата, а не изготовлена по чертежам специально для условий метро, упырям запросто может удасться задуманное.

Перезаряжая магазин чувствую, как чуждая тварь запрыгивает на крышу и опрокидывает меня навзничь, стремясь скинуть с танка. Вижу, что Павел набрасывается со спины на упыря, при этом открывая свой собственный тыл. Глупец — кто же так воюет?! Или мы геройствуем — обмениваем свою жизнь на чужую? Да, действительно — когда в руке стаскиваемого с танка спартанца сверкнула зажженная граната, я это окончательно понимаю. И поэтому слетаю с танка сама.

На то, чтобы выбить из руки рейнджера гранату, отправив ее в полет по туннелю в направлении «примерно туда» и одновременно с этим — убить мечами вцепившегося в Павла упыря, ушла доля секунды. Следующая секунда едва не становится роковой, поскольку уходит на то, чтобы «скастовать аномалию», то бишь быстренько создать подобие шаровой молнии в руке. Это мне всегда удавалось. Верней сказать — это был любимый трюк Айрин — убивать с помощью грозовых разрядов. А что? И эстетично, и дешево, и надежно, и практично — от врагов остается только пепел, что особенно эффективно было при борьбе, скажем, с ожившими мертвецами в мире Д-Омега 89.

Разнообразие вносят несколько выстрелов из пистолета — кажется, Павел успел его достать и отправить несколько пуль в тех упырей, до которых я не успевала достать разрядом. Исправляю недоразумение, кастуя новый, прямо чувствуя при этом, как падают твари за моей спиной и… Да, как быстро иссякают собственные силы. Резерв — практически на нуле. Так, нет, вот это совсем нехорошо… Учитывая, как пришлось выложиться сегодня сначала на Кузнецком Мосту, потом — на территории Красных, потом — в «угодьях» господ-рейховцев, а после — еще и сейчас. Эх, может, правы были инструктора, когда говорили, что рисоваться не стоит? С другой стороны — не «нарисуйся» я тогда — и мы бы с Артемом даже через линию фронта в тыл рейховцам не попали…

Голова взорвалась болью — возникло ощущение, что рубанули топором по затылку. Мать вашшшшу! Кажется, выброс эндорфинов, адреналина и прочей гормональной хрени в кровь уже не оказывает нужного влияния. Вывод — я скоро вырублюсь. И меня прибьет рейнджер. Отлично просто, чудесно, замечательно! Я вот прямо так и мечтала всегда сдохнуть — от пули очередного «якобы друга». А ведь именно к тому все и шло… Просто Айрин везло на друзей… А мне — нет. Необъяснимый страх накатывал словно из ниоткуда, значения ему я, впрочем, не придавала. Надо разобраться с упырями. Все остальное — потом. Если выживу. Если переживу хотя бы следующую ночь.

Последний разряд идет между двумя поездами, превращаясь в нечто сродни блуждающей по заданному маршруту аномалии. Хватит минут на пятнадцать-двадцать. Ну а дальше… Что дальше? Хоть бы пристрелил меня этот рейнджер — не хотелось бы быть сожранной заживо. Хотя… А какая разница? Я все равно ничего не почувствую… Какие-то у меня совсем пессимистичные мысли перед отключкой.

Прямо перед лицом оказалась рельса. Глаза закрылись, а тьма поглотила меня, на этот раз, для разнообразия, перенося в отрывки из моей собственной жизни. В события нескольких месяцев назад. Кажется, мои мозги решили напомнить мне, почему я не доверяю людям в военной форме. Ну, дабы не надеялась на всяких там рейнджеров. Или они хотели показать мне что-то другое? Никогда эту дефектную свою субстанцию не пойму…

Примечания:

Лошаааааадка, то бишь бэээтаааа! Гдеееээээ ты?! Хотя бы публичная...