Парадокс вращающейся монеты (гет)

Острый блеск, взмахи лап через раз:

Энни — боль, а злодею — экстаз.

Пляшут в ужасе бусинки глаз

На веселеньких красненьких нитках.Елена Гончарова. "Тряпичная Энни".

Лучшая прививка от безумия — безумие чужое. Кто-то глядит в Бездну и сходит с ума от увиденного, а кто-то после лицезреет содеянное безумцем и становится трезв разумом, как никогда ранее.

Например, у Севики от избытка нецензурных чувств прихватывало желудок, а вот Силко и глазом не моргнул, хотя она знала мужчину достаточно, чтобы утверждать о его трезвом восприятии мер жесткости. Жестокости, в большинстве своём в их деле необходимой и имевшей причины. А вот это...

Ни она, ни Силко, при всей его внезапной вспыльчивой резкости и дурной манере перестраховываться, с ходу отправляя концы в воду, на подобное способны не были. Только, в отличие от него, Севика пока не была готова смиряться с… размахом фантазии синеволосой идиотки.

Восемь часов. Восемь прекрасных часов, которые Севика провела в блаженном неведении о том, что мелкая психичка способна на подобную мерзость. Восемь часов, отделявших приказ Силко и результат, со слепым рвением презентованный ему Джинкс.

И вот оно — утро. Они на Линии Финна. Они — ждут.

Ребята за их спинами, Севика готова была прозакладывать на то руку, уже к полудню растрещат по городу, что в угодьях Финна завелся некто-не-дурак-покромсать-людей. И если Финн всё же кому сболтнёт, что решился совершить покушение на босса, а тот в ответ превратил его наёмников в кучку запчастей…Имя Джинкс всплывет быстро, афера Силко не оправдает себя, и… к каким результатам это приведёт, предсказать пока невозможно.

Севика ставит на трусость Финна: этот выскочка, несмотря на показной гонор, на деле достаточно ссыклив, чтобы впечатлиться увиденным и держать язык — за зубами, а хвост — прижатым.

Севика тяжело молчит, измочаливая фильтр сигариллы зубами. Она знает, что бесполезно обсуждать с Силко свои подозрения касательно Джинкс: и без её охерительно важного мнения он смог сопоставить причину и следствие. Они с мелкой близки (даже слишком), от этого факта не отвертишься, и поэтому Силко уж точно намного подробнее, чем сама Севика, ознакомлен с неприглядными деталями состояния Джинкс после иголок-ножиков Дока. Об этих деталях, если подумать, больше никто не подозревает, кроме него самого. Но надолго ли?.. Поэтому остается лишь надеяться, что передоз Шиммера, который так тревожит Севику, не сломал и так больную голову девицы навсегда, а это всё — лишь временное помутнение.

Севика надеется. В противном случае, ей вскоре светит безгранично жалеть о бесполезности вложенного ею в Джинкс за эти годы. Или и того хуже — также бесполезно утешать предположительно безутешного Силко, которому придется избавиться от Джинкс.

О том, что он, возникни надобность, может на это и не решиться (так и будет), Севика старается не думать: последствия ощущаются неподъемно катастрофическими.

Она также старается не думать и о том, что Джинкс может в самый непредсказуемый момент самовольно начать разбирать на… разбираться с любым, кто лишь косо посмотрит в сторону Ока Зауна. Потому что, если так, подобная слепая мстительность девицы выкосит половину Нижнего Города.

До тех самых пор, пока она не убьется о кого-то сильнее себя.

…На фоне убогих трущоб, мерно покачиваясь над мостовой и иногда неестественно подергиваясь, висели «куклы».

Жуткое предзнаменование и страшное предупреждение, они были вырваны из самых мрачных глубин кошмаров. Скрип цепей, на которые их подвесили, гулким эхом скользил по переулкам, громогласный в холодном туманном мареве. Токсичная сырость испаряющейся влаги душной пленкой липла к коже, взор — цеплялся за воплощенную боль против воли: руки и ноги, некогда соединенные с телом так, как задумано природой, теперь отделенные, свисали на железных скобах, ввинченых в туловища, как плохая попытка упрямого создателя марионеток. Грубые соединения металлических дуг, массивные ржавые крюки, спаянные с цепным железом, доказывали, что грубости обращения с человеческой плотью, словно с глиной в руках бездушного творца, нет предела.

Глаза — варварски вырваны, зловещие пустоты залиты черной краской. Алые шарики глаз пляшут на красных нитках мышц, покачиваясь в такт бессильно повисшим головам.

Вышибленные из пазов нижние челюсти, измазанные той же самой краской рты… Смешанная с сукровицей и запекшейся кровью, темная субстанция всё же почти незаметно глазу мерцала фиолетовым: слишком мало для того, чтобы излечить или придать сил, но достаточно, чтобы не дать умереть сразу…

Отрезанные языки жертв висели на пружинах, обмотанных вокруг шей: самодельные удавки, затянутые на тех, кто стал теперь немой безмолвной вещью, способной лишь на тихий хрип на грани беспамятства и гибели.

Черная краска, пропитавшая окровавленные одежды, стекала с тел зловещими потеками, застывая на мостовой темными мазутными кляксами. Беспощадная в своей жестокости театральная декорация, частица тьмы Бездны на улицах Нижнего Города, фантасмагория сумеречной зоны.

Живые.

Они всё ещё были живы.

Бессловесный ответ Финну превосходил попытку покушения в изобретательности настолько, что…лучше бы не надо.

Ничто в этой картине не указывало на авторство Джинкс (хотя бы с этим заданием девчонка справилась). Джинкс, громкую, вездесущую, с её веселенькими рожицами и яркими неоновыми красками, которыми эта дурная маскировала смерть, живущую в каждой изобретенной ею штуке.

Севика всегда считала это чем-то между трусостью и лицемерием, и не единожды доказывала Джинкс, что убийство — это серьезно, и нельзя превращать его в клоунаду…

Севика сегодня была близка к тому, чтобы передумать.

— Это отвратительно. Скажи, что думаешь также.

Око Зауна преступно-неопределенно повел плечом, раскуривая сигару.

* * *

ПРОШЛОЙ НОЧЬЮ:

Подвальное помещение за складом освещалось лишь тусклой лампой, покачивавшейся под потолком и надсадно поскрипывавшей, выхватывавшей своим светом лишь отдельные тревожные контуры. Двух наёмников, пойманных Джинкс, привели в это место, которое лишь очень отдаленно напоминало о том, что над ними — развесёлый бар.

Севика действовала по отработанной схеме: вопрос-удар, вопрос-удар. Всё просто — лишь стихают ленивые интонации голоса Силко, стоящего поодаль, Севика бьёт. И рано или поздно, но это всегда срабатывает (а если нет, от Дока к тому времени уже приносят всякие развеселые сыворотки, прекрасно развязывающие язык). Однако в этот раз…

Они признаются быстро. Быстрее, чем это происходит обычно. И почему-то испуганно смотрят не на Силко, как это и случается в подобных ситуациях, а на скромно приютившуюся в углу Джинкс.

Севика… Севика курит больше, чем обычно, очень хочет выпить и старается не размышлять, есть ли на их телах укусы и почему у одного из парней Финна вместо уха — хренова неровная окровавленная дырка.

На Джинкс Севика старается не смотреть вовсе: зловещие шиммерные глаза девицы горят угрюмо, губы кривятся недовольно, да и вся она — словно жертва лихорадки. Больная, болезненная… даже молчит эта заноза агрессивно.

У Севики как-то прижилась уличная собака, и она натаскала ту бросаться на людей. Когда перекусывать глотки по каким-то причинам было нельзя, жестокая псина топталась на месте и отчаянно скулила, готовая рвануть вперед, лишь только хозяйка даст повод. Джинкс сейчас выглядела ровно также, как то животное.

Видать, всё таки отбила о землю остатки мозгов, когда падала из окна.

Силко тем временем заканчивал задавать вопросы. Его голос был ровным, но неумолимым. Севика уже достала пушку, ожидаемо предположив, что этих ребяток после их теплой беседы нужно будет прикончить, но… Силко медлил. Медлил, с сомнением изучая Джинкс. А та — пристального внимания не замечала, столь же пристально сверля гипнотическим взглядом пленников.

— Джинкс.

Севика не могла сказать, почему, но надежда, которая загорелась в глазах девчонки, когда Силко ту окликнул, пугала.

— Подойди.

Силко говорил тихо, с каждым словом выдыхая клубы сигарного дыма прямо в лицо девице. Джинкс, запрокинув голову, слушала и радостно кивала, вдруг беспричинно воспрянув духом. Именно это, кстати, Севике и не нравилось, а вовсе не то, как Джинкс строила Силко глазки, словно влюблённый щенок.

— Джинкс ими займется. Пойдём.

— Это с чего бы вдруг? — Всю свою неприязнь к происходящему Севика вложила в короткую фразу, полностью игнорируя энтузиазм Джинкс.

— Она достаточно быстра, чтобы успеть до утра. — Силко вздохнул, и Севике послышалась в его ответе неясная грусть.

— Успеть что?

— Воплотить в реальность одну мою мысль… творчески.

Лишь на миг его лицо исказило сомнение, но Севике этого оказалось достаточно, чтобы понять. Силко опять поручал девчонке что-то не из необходимости, а ради неё же.

— Да как хочешь. — Сплюнув на пол, Севика вышла, уже не вслушиваясь в то, что Силко говорит парням, охранявшим лестницу. Видимо, приказывает выполнять всё, что скажет чокнутая, или ещё чего… Это не имело значения.

Севике надо было отмыть руки от крови, соплей и стянуть с бара бутылку чего покрепче.

СЕЙЧАС:

Севика вряд ли хочет знать ответ, но — всё же спрашивает:

— Почему ты ей это позволил?

Силко смотрит равнодушным, нечитаемым взглядом. Смотрит так долго, что можно предположить, что ответа не будет. Однако…

За что Севика всегда ценила управленческий подход Силко, так это за то, что он всегда безошибочно определял моменты, в которых может возникнуть недопонимание. И попусту демонстрировать авторитет, умалчивая важное просто из собственного пожелания, был не склонен.

— Она считала себя виноватой в том, что не смогла предотвратить произошедшее. И если ты не можешь дать совет, как я должен был её переубедить…

— Эта дура вышвырнула тебя в окно! Если она в чём виновата, так только в этом! Почему ты ведешься на её глупые фантазии? — Севика пожалела, что задала этот вопрос, сразу же. И очень надеялась, что подробного объяснения на эту тему ей не дадут.

— Если ты не способна доходчиво донести до неё очевидное, и тем более если не согласна после разбираться с последствиями… — Силко прервался, в который раз бездумно оглядывая подвешенных посреди улицы наёмников — Если мы не хотим, пока не хотим, чтобы Джинкс сократила количество химбаронов на одного, придя к первоисточнику, если мы не хотим, чтобы ситуация вышла из под контроля, то стоило позволить разобраться с виновниками именно ей.

— А вот это всё — нахрена?.. А я отвечу: всё это потому, что Джинкс — необязательная, демонстративная, бесполезная, психов…

— Считаешь, её вмешательство являлось бессмысленным? — Бесцветно уточнил Силко, прервав тираду. В воздухе сгустилось напряжение, и Севика как-то очень быстро поняла, что перегнула палку. — Может, было бы лучше, если бы я, отравленный ядовитым газом, на несколько недель оказался вынужденно отлучен от дел, способный лишь биться в судорогах и выплевывать легкие?

— Нет, босс. Прости. — Произнесла Севки так миролюбиво, как умела.

— Это — мужчина указал на покалеченных людей Финна — показатель его несостоятельности — для остальных. И предупреждение — для него. Поэтому не заставляй меня озвучивать очевидное и сомневаться в твоей сообразительности, нам нужно…

Силко замолк, прислушиваясь. Парни Севики, отлепившись от стен зданий, подошли ближе, тоже среагировав на перестук сапог, множимый эхом. Севика сделала несколько шагов навстречу.

— Что ты забыла на чужих улицах, моя страшная леди?..

Финн, высокомерный, эгоцентричный и жадный, плевать хотевший на идеи Силко о будущем Зауна, очень быстро потерял дар речи, когда разглядел картину за спиной угрюмой Севики. Его «Челюсти» шагавшие следом, приглушенно загомонили.

— Мы всего лишь пришли спросить, что происходит на твоих улицах, Финн. — Вкрадчивый, тихий голос Ока Зауна, стоящего в пол-оборота к ним, в тумане казался поразительно четким.

— Что происходит?! Да ты!..

— Осторожнее, Финн. — Быстро прервал его собеседник — Или ты хочешь сделать громкое заявление?..

Силко подходил ближе, а лидер «Скользких Челюстей»… Промолчал. И неохотно сделал шаг назад. Взгляд его панически метался между фигурой Силко и подвешенными.

Севика с трудом удержалась от того, чтобы не выдохнуть с облегчением. Финн, как и рассчитывал Силко, не посмел заявить о своей попытке убрать Силко, как и обозначить вслух свои намерения перехватить бразды правления.

Севика презирала Финна. Намного сильнее, чем это делал Силко, который лишь отметил, как факт, что возня за власть ради самой власти в их прогнившем городе — бессмысленна без высшей цели, и пошёл дальше. А вот Севика — всегда помнила, что большинство химбаронов так не думают, и считают население Зауна ничем не лучше крыс.

— Знаешь, Финн… Плачевно видеть, что твоя Линия не столь безопасна, как мы все думали. — Лениво взмахнув сигарой, Силко с фальшивым сочувствием продолжил свою угрожающую речь — Мне очень жаль, но нам придется собрать Совет. И тебе стоит к тому времени найти причины произошедшего. Нам всем будет очень радостно знать, что ты не утратил контроль над своими районами, и что твой авторитет всё ещё непререкаем среди твоих людей.

— Будь уверен, я найду того, кто это сделал. — Зло прорычал Финн, понемногу оправляясь от потрясения. Однако, этот очередной бунт был зарублен Силко на корню.

— Постарайся. Нас должен устроить твой вариант. — Медленно оглянувшись, Силко вновь повернулся к ноксианцу. Его разноцветные глаза пугающе сверкнули. — Я предупредил.

Разумеется, Финн не ответил. И кажется, Севика снова разглядела в его глазах страх.

Пока есть хоть малейший шанс, что Финн может занять место этих бедолаг, замотанных в цепи, он будет сидеть тихо.

Они победили.

Возвращались в «Каплю» они с полным осознанием того, что ко дню Сбора главарь «Челюстей» уже придумает внятные отмазки и предоставит мнимого «убийцу» химбаронам.

Однако, это уже не будет иметь никакого значения: к тому времени слухи о несостоятельности Финна, как главы Линии, отобьют у всех любое желание поддерживать его инициативы и создавать с ним союзы в обход Ока Зауна. И уж тем более простые наёмники, узнав, что случается с людьми из «Скользких», трижды подумают, прежде чем к нему наниматься.

Севике было неприятно признавать, что Силко разыграл странную, но верную карту. А уж то, что «творческое воплощение» его идей руками Джинкс сработало — и того неприятней.

Но — пришлось.

Примечания:

Автор отвоевал себе немного времени на написание главы. Хотелось бы больше (быстрее, выше, сильнее), но реальность сурова, жестока, неумолима (подчеркнуть нужное).

Как-то так.