Noblesse. Павшая во Тьму (джен)

— На самом деле, думаю, мы с тобой справимся. Наша задача — объяснить М-24 ситуацию и подарить мотивационный пинок, чтобы он боролся за контроль над телом до самого конца. А там уже Рейзел скомандует Пробуждение. Такова моя идея.

— Хм, просто и понятно, — оценил Франки, — может сработать.

— Тогда не будем откладывать на завтра то, что можно отложить на послезавтра? — повернулась к Кадису.

Тот кивнул и направился в лабораторию.

— Пожелайте Двадцать четвертому удачи, — поспешила за Мастером, хлопнув Эмыча по плечу. — Идем. Нас ждут великие дела, да. Опасные, но великие!

— А-а-а-ани-и-и-и! Будь серьезнее, — всхлипнул Тао.

— Эй, — обернулась, наставила палец на хакера, — мы собираемся вылечить его друга от шизофрении, позволив хоркруксу захватить тело носителя! Я не могу быть серьезнее. Я волнуюсь!

— Доверьтесь своему сердцу, милейшая Ани! — патетично выдал Блостер. — Оно знает лучше. И не волнуйтесь!

— Ох, Кэриас-ним, что бы мы без вас делали! Как же повезло Лорду, что у нее есть такой прекрасный каджу, как вы! — еле удержала искренне-восторженное выражение лица, отметив реакцию окружающих.

Ах-ах-ха! Даже Раджак выглядел удивленным.

— Услада для ушей, отрада для глаз, — продолжила лить елей. — Еще и советы дельные! Была бы я на пару тысяч лет постарше… Ух!

Шагавший впереди Ноблесс замер.

— Спросила бы совета, как завоевать сердце одного неприступного, сногсшибательного благородного… Хм-м-м, а в Лукедонии нет секретного источника быстрого старения? А то мне не в ту сторону отмотали возраст!

По внутренней связи донеслось облегчение.

Пф-ф-ф! Еще бы… Ложная тревога, можно выдыхать. Корона на месте, нимб сияет, и никаких конкурентов в обозримом будущем. Мистер Совершенство.

В лабораторию мы в итоге спустились вчетвером: Кадис, я, Франкенштейн и М-21.

— Действуем как договорились, — обратилась к спутникам. — Я проведу мотивирующую беседу с М-24, а затем Рейзел пробудит его. Поверьте, у меня найдется что сказать ему, чтобы увеличить шансы на успех операции.

Возражений не последовало.

— Эмыч, услышанное станет для тебя неожиданностью. Прошу, воздержись от любых вопросов до окончания процедуры, — покосилась на нахмурившегося товарища.

— И почему у меня такое чувство, что мне это не понравится? — скривился тот. — Это из тех твоих откровений, что меняют жизнь раз и навсегда?

Посчитала вопросы риторическими, потупила взор.

— Ани? — рыкнул Двадцать первый.

— Ну почему ты сразу предполагаешь плохое?

— И правда, почему? — закатил глаза.

Вновь промолчала. Буду считать, что это нервишки шалили. Просто защитная реакция на пугающие новости. Главное, чтобы гонца потом не казнили. На эмоциях.

Покосилась на Рея. Эх… Он же не даст меня в обиду, так ведь?

Ноблесс заметил мой взгляд. Выгнул бровь. Послала в ответ виноватую улыбку.

Ладно, приступим.

— Франки, ты можешь вколоть нашему гостю что-то, что обездвижит его? На всякий случай… Не думаю, что Марку понравится наша задумка.

— Дай мне пару минут, — откликнулся тот, запустив сканирование пациента.

Мы застыли в ожидании. Через десяток секунд Два-один принялся нарезать круги вокруг спящего товарища. На очередном витке мимо вцепилась в его руку, тормознув.

— Что? — огрызнулся он.

— Я тоже волнуюсь, — прошептала, ткнувшись головой ему в живот. — Хочешь почешу тебе пузико? Это очень расслабляющее действие.

— Я тебе что, кошка? — вздохнул Двадцать первый.

— Нет, ты точно не кошка. Кошку мне не разрешили завести, — задрала голову, — а тебя разрешили. — Выдержала паузу. — Ты правда хочешь знать, по какой классификации проходишь? — мотнула головой в сторону Франки, колдовавшего над пробирками.

— Нет уж, — фыркнул М-21, — поберегу нервы.

Сжала модифицированного в объятиях.

— Все будет хорошо, — объявила. — Ну, или как получится. Но это лучше, чем ничего не делать.

— Умеешь ты успокаивать, — фыркнул товарищ.

— Готово, — прервал нас Франкенштейн. — Я ввел модернизированный дитилин. Он блокирует проведение нервно-мышечного возбуждения, расслабляет скелетную мускулатуру и вызывает обездвиживание организма на срок до двадцати минут. Но я бы рассчитывал максимум на десять минут, — оценил результаты сканирования. — Подействует через пятьдесят секунд.

— Тогда не будем терять время, — оторвалась от Эмыча и склонилась над закрепленным на ложементе Двадцать четвертым. — М-24, проснись, открой глаза.

Названный вздрогнул. Цвет радужки порадовал небесной голубизной. Значит, пока все хорошо.

— Привет, здоровяк, — улыбнулась. — Как спалось? Голова не болит?

— Нет, — прохрипел мужчина.

— Воды?

Получила кивок.

— Франки, ему можно пить?

— Да.

Два-один торопливо приблизился и протянул наполовину наполненный стакан.

— Приподними его, пожалуйста, — попросила, забрав бокал.

Товарищ ловко выполнил команду. Я аккуратно напоила Двадцать четвертого.

— М-21, — расслабился тот, — что происходит? — Последние слова дались агенту с трудом, мышцы лица уже практически не слушались.

Эмыч виновато отвел взор.

— Мы тебя спасаем, — ответила за него. — Руки и ноги могут не слушаться, это нормально, — успокоила. — Сейчас ты получишь инструктаж, а потом Рейзел пробудит потенциал твоего тела, чтобы излечить от последствий экспериментов и модификаций. Может быть больно, — предупредила, — но ничего другого, способного исцелить тебя, мы не придумали. Процедура уже проводилась ранее, не волнуйся. М-21 тоже через нее прошел. Как видишь, жив, здоров, орел.

Со стороны последнего послышался фырк.

— Не обращай внимания, он волнуется, — доверительно прошептала пациенту. — Но не будем отвлекаться, — вернула серьезный тон. — М-24, ты наверняка задавался вопросом, как же ты выжил. У меня есть ответ, и он тебе не понравится. Но уверена, в тебе достаточно мужества, чтобы услышать правду, — заглянула в голубые глаза. — Ты умер.

Зрачки чуть расширились.

— Кромбел воскресил тебя. Однако живо лишь твое сознание. То тело, которое ты ощущаешь своим, принадлежит не тебе, а специальному агенту Союза с уникальной способностью. — Выдержала паузу. — Вы делите это тело на двоих, чередуя контроль через фазы сна и бодрствования. Сложность ситуации в том, что настоящий хозяин тела способен перехватывать контроль. Ты ведь замечал, что порой вел себя странно или необъяснимо. Говорил М-21 вещи, которые никогда бы не стал говорить, находясь в здравом уме. Обнаруживал провалы в памяти. Теперь ты знаешь ответ, — перевела дыхание. — Мы искали выход, как помочь тебе, и нашли его. Как я сказала, Рейзел инициирует Пробуждение. По моим прикидкам, в этот момент ты встретишься с хозяином тела. Ты должен сразиться и победить его. М-21 верит, что ты справишься.

Стоявший рядом кивнул.

— Мы все желаем тебе сил и удачи. И ждем твоего возвращения, — наклонилась к уху неподвижного модифицированного, — а чтобы тебе было за что сражаться, я приоткрою один секрет. Авансом. Эмыч рассказывал, что ты пытался заставить его обращаться к тебе “хён”, что сохранил воспоминания, будто у тебя были младшие братья или сестры. Ты был прав. — Пауза. — Вернись к нам после Пробуждения, и я поведаю все, что знаю о судьбе твоего младшего брата.

Голубые глаза шокировано округлились, а затем наполнились небывалой решимостью.

— Помни, ты не должен проиграть! Ради М-21. Ради ваших собратьев по серии. Ради младшего брата. Ты должен выжить. Обязан вернуться! — припечатала. — Рейзел, давай. — И сделала два шага назад.

Кадис приблизился и замер, рассматривая обездвиженного М-24.

Вперед выдвинулся Франкенштейн, аккуратно кольнул скальпелем предплечье пациента и отступил. На неестественно розовой коже выступило несколько капель крови.

Мы затаили дыхание. Воздух в лаборатории словно наэлектризовался.

Элегантным движением Ноблесс подобрал скатившуюся каплю и поднес к лицу. Всмотрелся, провел по губам. Двадцать четвертого вштырило: глаза засияли синим, неподвижное ранее тело выгнулось дугой.

— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!

Тудум! Тудум!

— ПРОБУДИСЬ!

Этот голос! Не уставала поражаться доступной опекуну мощи.

Однако оборвала восхищенные вздохи, тихонько подкралась к Рею и ухватилась за рукав. Меня не оттолкнули. Аккуратно начала делиться энергией, доверив силе проконтролировать безопасно допустимый объем.

Тело агента Союза вспыхнуло. Ослепительно яркое сияние заполнило пространство лаборатории.

Проморгавшись, отметила, что Два-четыре практически не изменился. Хотя… кислотно-розового цвета кожа побледнела и теперь казалась здоровой. Да и шрамы исчезли.

Обернулась к склонившемуся к аппаратуре Франки. Тот внимательно изучил поступившие данные, проанализировал графики и диаграммы.

— Угрозы для жизни нет, — вынес вердикт через пару минут.

Рядом раздался облегченный вздох Эмыча.

— Спасибо, — низко поклонился он, едва сдержав захлестнувшие чувства.

Мне на секунду показалось, будто М-21 набросится на Мастера с обнимашками. Либо на его слугу, ибо последний выглядел доступнее. Что бы это сейчас ни значило… Ах-ха-ха!

— До утра он проспит, — отмахнулся от благодарностей Франкенштейн, не подозревая о нависшей угрозе. — И наконец-то можно перейти к последнему оставшемуся на повестке дня вопросу, — и многообещающе воззрился на меня.

Ох, чую подвох!

Не-не-не. Моя повестка содержала совсем другой последний вопрос.

— Интересно, кто же все-таки проснется? — еле слышно прошептала, подергав Рейзела за рукав.

— Не знаю, дитя. Дальнейшие шаги он должен сделать сам, — задумчиво покачал головой Кадис, — и, Ани… — В мой лоб уперся тонкий палец. — …неужели ты думала, я не замечу?

— О чем ты? — Никогда не поздно прикинуться дурочкой.

— Ты передавала мне энергию, — выразительно посмотрел он.

— Э-э-э-э-э, д-да… — отпираться было бессмысленно.

— Дитя, ты только очнулась. — В голосе слышалось недовольство. — Как ты себя чувствуешь?

— Нормально, — пожала плечами. — И потом твоя сила сама контролировала, сколько именно энергии можно передать, — прикрылась убойным аргументом.

— Кстати, юная леди, не желаете ли осветить некоторые темные места в случившемся пару недель назад? — сладко осклабился Франкенштейн, возвращаясь к столь волновавшему его пункту. — Уверен, мы все хотим понять причины твоих самоубийственных поступков! Не так ли, Мастер?

Тот кивнул и принялся буравить своим фирменным взглядом.

— Сначала я хочу поговорить с Рейзелом наедине, — выставила условие.

— Подобное недоверие разбивает мне сердце! — В ход пошла тяжелая артиллерия. — Неужели я мало забочусь о тебе, раз не заслужил откровенности?

— Хей, что за манипуляции? — возмутилась. — И потом о некоторых вещах мне велели никому не рассказывать, но Рейзелу я могу все просто показать. Таким образом, я не нарушу данных рекомендаций. И вообще, — топнула ногой, — ты еще спроси, кого я люблю больше!

— А ты ответишь? — приуныл опекун номер один (не по значимости, а по хронологии).

— Это риторический вопрос, — фыркнула. — Но если настаиваешь, то какао и приготовленные тобой печеньки. Они получаются очень вкусными, просто пальчики оближешь!

— Жестокий ребенок, — обиженно махнул рукой Франки и отвернулся к компьютеру. — Она вся ваша, Мастер…

Последний был данным фактом абсолютно доволен, о чем свидетельствовали гордая улыбка и волны счастливого умиротворения, источаемые по внутренней связи.

— Зато я оставила твою фамилию, — крикнула напоследок, покидая лабораторию.

Стоило немного подсластить горькую пилюлю, хе-хе-хе.

Родная комната встретила уютом милых сердцу мелочей. И разбросанной по полу одеждой. Упс! Собиралась ведь в спешке… Молниеносно похватала вещи и сунула в шкаф. Кадис сделал вид, что ничего не заметил. Хотя я видела: уголки губ неодобрительно опустились.

Бросила быстрый взгляд на стол и кровать. Фух! Идеальный порядок, придраться не к чему. Буду считать, что немного реабилитировалась.

— Как ты себя чувствуешь? — озадачила спутника, отвлекая от рефлексии над окружающей обстановкой. — Ты ведь потратил силу на пробуждение М-24.

— Тебе не о чем волноваться, дитя, — не поддался на провокацию опекун. — Расскажи, что случилось с тобой. Отчего был уничтожен артефакт, что я создал? — он нежно коснулся мочки левого уха, высвободив его из волос.

— Я покажу. А потом мы вместе обдумаем, что все это значило, — предложила. — Некоторые моменты сбивают меня с толку.

— Хорошо. — Теплые пальцы сместились под подбородок.

Смирившись с неизбежными нотациями, я транслировала свои впечатления от столкновения с Двенадцатым старейшиной, а также суть беседы с Рагнареком.

По внутренней связи доносились отголоски развернувшейся эмоциональной бури: возмущение, опасение, облегчение, недовольство, удивление, веселье, и так по кругу несколько раз. Наконец Ноблесс вынырнул из сеанса воспоминаний и, отпустив меня, отошел к окну.

Пауза затягивалась.

Рейзел неподвижно застыл, обратив взор к ночному небу. Я с волнением дожидалась приговора. Однако опекун не проронил ни слова.

Пришлось проявлять инициативу: раньше получу нагоняй, раньше избавлюсь от страха и давления.

— Эм-м-м-м… Подведем итоги? — предложила, замерев на краю кровати. — Ну, э-э-э-э-э, общения с Рагнареком и тому, что этому предшествовало?

Кадис так и не нарушил молчания.

Ладно, пускай будет монолог.

— Э-э-э-э-э… Во-первых, зря я винила Прежнего Лорда в ужасном чувстве юмора. Он оказался не при чем. И мое превращение в обычную благородную — результат действий Рагнарека. Тогда в Храме предков духовное оружие Лордов подвергло меня стандартным испытаниям для заглянувших за горизонт.

Тишина выразительно прислушивалась к моим словам.

— Во-вторых, — смутилась, — ты теперь в курсе максимально полной версии ответа на вопрос, как я к тебе отношусь и почему… — окончание фразы произнесла еле слышно.

Уши полыхали. Мда уж! Одно дело — за глаза высказываться, а другое — буквально в лицо бросить то, что обсуждалось кулуарно. Словно душу вывернула наизнанку. Ужасно неловко…

— Да, — наконец выплыл из страны грез Рейзел, — это было очень познавательное воспоминание. — Он порывисто развернулся.

От него потянуло такой концентрированной нежностью, приязнью и теплотой…

— Ани…

Я спрятала лицо в ладонях. Ува-а-а-а-а-а-а-а-а-а! Еще секунда, и пар из ушей пойдет, а во лбу появится непредусмотренное конструкцией отверстие для стравливания скакнувшего внутричерепного давления.

Тудум!

ТУДУМ!

— Знаешь, я привык к различному отношению со стороны приближенных ко мне благородных, — вкрадчиво проговорил Кадис. — Слепое обожание, фанатичное поклонение, страх, ненависть, равнодушие, вежливая отстраненность, послушность, искренняя обеспокоенность моей судьбой…

Пока он перечислял, перед внутренним взором вставали персонажи, наглядные примеры: Идиан, Урокай, каджу-предатели, Раскрея, остальные главы кланов, Геджутель, Прежний Лорд.

— Однако — за исключением Лорда — никто не испытывал настолько яркий и богатый спектр, как ты. Никто никогда не пытался настолько явно и бескорыстно оберегать, заботиться, защищать, служить и любить. Дитя… — Неожиданно слова прозвучали очень близко.

Я робко выглянула из-за перекрестья пальцев и обнаружила чуть бледное лицо Истинного Ноблесс прямо перед собой.

— Я признаю, что не заслужил твоей любви и твоей заботы. Но также признаю, что не готов отказаться от этих прекрасных чувств. Прости мой эгоизм.

Горло сковал всхлип. От осознания произошедшего кружило голову.

Он. Опустился. До. Моего. Уровня. Глаз.