В странном человечьем мире (джен)

Всë же Луке удалось бросить в Эрколе чьë-то боа, и, пока тот из него выпутывался, заскочил в коридор и забаррикадировался в одном из гостничных номеров. Висконти искал по всем залам, однако номера осмотреть не успел: в клуб вошли мужчины в чёрных пальто и шляпах, с винтовками наготове. Увидев их издалека, Эрколе так и побледнел. Эти наёмные убийцы выслеживали его уже не раз. Выждав, пока они войдут в зал бассейна, юноша вышел из коридора, прижался к стене, подобрался к дверям и выскочил прочь. Но и убийцы выскочили следом — заметили-таки, отморозки... Эрколе Висконти был отважен до безрассудства, но тут ему ничего не оставалось, как спасаться бегством. Для таких головорезов не существует законов чести: пальнут в спину. Такая смерть казалась Эрколе омерзительной и постыдной.

Он вскочил на гору мешков, перелез стену, и оказался на улице широкой, грязной, не осенëнной ни одним деревом. Найти его в таком месте гангстерам не составит труда... Но тут из-за неприметной дверцы выглянул Джованни и крикнул шёпотом:

— Сюда, синьор Висконти!

Юноша, не раздумывая, проскользнул в небольшой каменный сарай, где хранились рыбацкие принадлежности.

— Вы должны быть благодарны мне, ведь я ваш поклонник! — не без гордости заявил Джованни. — Мне про вас известно очень многое, знаю даже, от кого вы бежали — от наёмных гангстеров, посланных пристрелить вас.

— Я премного благодарен, Джованни, — сказал Висконти совершенно безо всякой благодарности, — но долго ли мне сидеть в этой будке?

— Думаю, погоня миновала, но теперь, как я знаю, ещё целую ночь на улицах Порто-Россо будут рыскать гангстеры. Предлагаю крепче запереть дверь и переждать до утра.

— Хм! Недурная выдумка! Уж не прикажешь ли мне лечь спать прямо здесь, на этом мешке? Я сейчас так резво бежал, что не прочь закусить. Кто сегодня приглашён ко мне на ужин, если знаешь?

— Сегодня? Кажется, никто, синьор... Вы собирались заночевать в клубе.

— Ах, per mille sardine, это досадно! Нет, в клубы сейчас просто так не сунешься — убьют, как собаку! Однако, если ты мой поклонник, вызови мне такси прямо сюда — уж в машине они меня точно не разглядят.

— Вас же, вроде как, личный шофёр привозил! — удивился Джованнино. — Прикатит он к клубу, а вас нету!

— Сам он никогда не приезжает, я его вызываю! — сердито заявил юноша, раздражëнный нелепыми замечаниями паренька. — И ты вызывай быстрей!

Паренёк торопливо полез в карман за мобильником, а Эрколе сел на большой мешок. В каменной стене было сделано небольшое, лишённое стекла, окошко, через которое лился прохладный воздух наставшей ночи и неподвижный свет серебристых звёзд.

Эрколе не мог равнодушно смотреть на звëзды, чтобы они не навевали ему болезненно-светлые картины недалёкого прошлого... Сейчас эти картины являлись его воображению так же ясно, как сновидения, и он невольно поддался приливу недавнего счастья...

Свою первую любовь, Марионеллу Медичи, он встретил ещё прошлым летом, совершенно случайно. Придя на пляж, чтобы заказать лимонад, он заметил группу девушек. Все они были одинаково развязными и смеющимися, и лишь одна явно чем-то отличалась от своих суетных подруг. Тихая, скромная, она сразу привлекла внимание Эрколе. Дождавшись, пока молчаливая девушка отойдёт подальше, он предложил ей свой лимонад, спросил, кто она, и с удивлением узнал, что эта тихоня и скромница — дочь мафиозного босса из Вернаццы, приехавшая в Порто-Россо на летние каникулы.

— Надо же, какое совпадение! — сказал Висконти. — Мой папаша тоже босс, в чьей власти весь Порто-Россо. У нас, стало быть, и мечты одинаковые! Я вот мечтаю занять папино место, чтобы владеть абсолютно всем, и не только в этом городишке. Папа часто рассказывал мне, как заставлял торговать с Порто-Россо и другие, более крупные города — просто невероятно, на что мафия способна!

Но Марионелла медленно покачала своей красивой головкой и сказала:

— Я бы не мечтала владеть всем, ведь тогда жизнь станет неинтересной. Кроме того, мафия овладевает всем всегда за счёт угроз и грабежей, а этого папа приказывает нашим гангстерам делать как можно меньше. Он помнит завет моей покойной мамы — стараться не вредить людям своими криминальными вмешательствами. Никаких сокровищ мне не надо — у меня и так всë есть. И папа иногда даже говорит, что распустит мафию, и станет жить, как обыкновенный богач, но, не желая разочаровать гангстеров, пока этого не делает.

Какое-то небывалое, тихое удивление овладело юношей. Он, позволяющий себе всë и не считающийся с мирными жителями, невольно смягчался перед дочерью мафиози, которая не пользуется своей вседозволенностью. Да и выполнение завета покойной матери Эрколе считал справедливым — ему ли не знакомо чувство сиротства, ему, самому в раннем возрасте оставшемуся без матери!

— Но ведь... у тебя нету того, чего бы тебе хотелось больше всего на свете, — приблизился к ней Висконти. — У тебя нету любви. Тебе бы наверняка хотелось, чтобы тебя любил некто молодой, прекрасный, умный...

Марионелла опустила глаза. Эрколе ясно увидел, как зарделись её щëки. И он понял — она согласна безо всяких слов.

С этого дня, где бы Эрколе Висконти раньше не появлялся — в гипермаркете, ресторане, клубе, — он непременно ходил с любимой. Он не знал, что ему в ней нравилось. Разве что её внешность: золотистые вьющиеся волосы, глаза не голубые и не зелёные — какие-то бирюзовые, цвета морской волны. Да и неудивительно, ведь имя «Марионелла» и означает «морская волна». А фамилия-то какая! Один славный клан тоже такую имел! А может... юный мафиози любил эту девушку именно за её чистоту и невинность?.. Как угодно, но только не любил. Любовь — самое сокровенное, чистосердечное чувство. А Эрколе Висконти лишь пользовался её наивным и добрым сердечком, зная, что такая точно ни с покупками, ни с развлечениями не капризничает, и никогда ему ни в чëм не отказывает — потому что любит! Неизвестно, сколько бы ещё доверчивая девица пребывала в неведении об отсутствии истинной любви, да вздумалось Висконти в итальянском троеборье пятый раз победить. Странно было видеть семнадцатилетнего Эрколе среди детей, оплачивающих регистрацию на гонку.

— Не тот ты уже для этого, Эрколе, — покачала головой синьора Сантини, принимающая заявки.

— Синьора, мне шестнадцать! — с притворным негодованием заявил Висконти.

— Ты говорил это в прошлом году.

— Тогда почти было! — лихо соврал он, и Сантини всë же пришлось принять его деньги. Но не замечал он, что Марионелла смотрит на него с удивлением.

— Ну зачем ты так? — с болью в голосе спросила она.

— Что? — изумился Висконти. — А, я соврал насчёт возраста? Но именно это и открыло мне доступ к гонке.

— Во-первых, это гонка для детей до семнадцати лет, а во-вторых, ты уже четырёхкратный чемпион.

— Так стану пятикратным! Кроме того, на выигранные деньги я куплю наконец мотороллер самой дорогой фирмы «Веспа»! Ты же мечтала, чтобы я возил тебя на нём, как в романтических фильмах!

Девушка опять опустила свои хорошенькие глазки, но на лицо теперь легла тень печали.

— Всë это ради тебя, клянусь! — заверил её Эрколе. Марионелле хотелось верить, что помыслы её верного и благородного друга чисты, но... Ничто не изменило его эгоистичный характер. Ни победа, хотя дети стали его уважать, ни купленная «Веспа», хоть он и привёл в исполнение мечту любимой. Даже наоборот, Эрколе Висконти стал ещё хвастливее и спесивее, и терпеть не мог, если нелестно высказывались о его выигрыше в гонке и о нём самом. Кубок, выигранный с призовой платой, он теперь всюду таскал с собой для намеренного свидетельствования своей славы и гордости...

Однажды он сидел у горного обрыва, приглаживал свои волосы и был, вероятно, занят мыслями о себе; Марионелла находилась рядом, тоскливо глядела на бескрайние морские просторы, и вдруг те чувства, которые копились у неё к другу, вконец загордившемуся, сами вырвались у неё из груди.

— Эрколе! — воскликнула она. — Когда же ты поймёшь, что чем больше ты себе берёшь, тем меньше имеешь в душе?!

Тот фыркнул в ответ, возмущëнный этим неожиданным поучением:

— В душе я немало имею, ибо во славе и знатном имуществе заключён смысл жизни каждого мафиози. Если это исчезнет, я уже не буду прежним, не для чего станет жить!

— Так будешь жить для другого, — тихо произнесла девушка. — Человеку не предначертана его судьба, он способен её изменить в ещё более светлую и прекрасную сторону.

Но гордый Висконти не внял словам подруги, уверенный, что его жизнь и так прекрасна. «Можешь говорить что угодно, моя наивная девочка, — думал он. — Мне в моей жизни точно ничего менять не придётся.» Затем, желая ещё раз убедиться в своëм успехе, он оглянулся на стоящий рядом кубок... Но обнаружил его в руках у мальчишек, удирающих прочь! Это были Адольфо и его братишка Пеппино, особенно люто ненавидящие нечестного чемпиона. Эрколе немедля сорвался с места и с криком «А ну, отдайте назад!!!» помчался за мальчиками. Он схватил Адольфо за шиворот, но тот уже успел бросить кубок с обрыва. Вне себя от ужаса, Висконти глянул вниз — драгоценная вещь упала не в воду, а на выступ скалы, но была вся изуродована ударом о камни. А Адольфо ещё и выкрикнул в самое лицо врагу:

— Это тебе за твою нечестность, за твой эгоизм! Ты всë равно не достоин был владеть сей наградой, так как не заслужил её!

Маленький Пеппино делал брату отчаянные знаки, но тот не обращал внимания. Он был готов на любую дерзость, только бы отомстить разошедшемуся мафиози. Теперь Эрколе об этом стыдно и вспомнить, но тогда он был просто ослеплён гневом.

— Не заслужил?! Вот как! — прошипел он тихим страшным голосом. — Тогда ЭТУ награду вы заслужили точно!!!

И, совершенно не осознавая, что творит, выхватил всегда носимый с собой пистолет.

— Бежим! — закричал Пеппино и схватил Адольфо за руку, тем самым уклонив его от смертоносной пули. Убежать целыми мальчикам удалось чудом... Разыскивая их за большими валунами, Висконти вдруг услышал позади не то вздох, не то лёгкий крик... Он резко обернулся — Марионелла глядела на него в неизбывном ужасе, зажав губы ладонями. Эрколе смущённо опустил оружие.

— Как?.. Как ты мог?! — наконец прошептала она.

— Да я их совсем не собирался убивать... — спешно спрятал пистолет он. — Я их только так, слегка... Стой, чего ты?

Но Марионелла отступила... а затем обратилась в бегство. Эрколе бросился за ней, поняв, что испугал её своей непоправимой выходкой.

— Маринетта, стой! — звал он в отчаянии. — Я не хотел... Не бойся!

— Не желаю слушать! — в слезах крикнула девушка. — Ты страшен мне, Эрколе!

Ничего не замечая, она неслась по самому краю обрыва...

— Маринетта!.. — сдавленным хрипом вырвалось у юноши. Та оглянулась на бегу... и с криком сорвалась... Всплеск воды был слышен отчётливо...

В два прыжка Эрколе оказался у обрыва — ничего не видно внизу, только круги по волнам расходятся. Ничего не видно было и через минуту, и через две, и через пять... Это место так и осталось непроглядной бездной. Висконти судорожно сглотнул, отступил... и всë быстрей и быстрей двинулся прочь.

Велико было горе старика Медичи. Прекрасно зная со слов дочери с кем и где та часто гуляла, он обследовал и понял всë. До сих пор он одержим жаждой мести, до сих пор его гангстеры ищут Эрколе Висконти, что стал виновником смерти его единственной и любимой дочери. А тот недолго о погибшей подруге вздыхал — этим летом он задумал шестой раз выиграть кубок в гонке, чтобы владеть им безоговорочно и навсегда. Да и девушка ему уже новая сыскалась — Джемма Эспозито, красавица всем на зависть. Вот только сейчас Эрколе начал с болью в сердце осознавать, что Марионелла Медичи чем-то была лучше этой гордой и капризной брюнетки...

Картины минувшего так захватили Эрколе Висконти, что он и не заметил, как прошёл целый час. На душе у него стало как-то холодно и тоскливо, и только сопение Джованни давало понять, что он не одинок. Паренëк убрал, наконец, свой мобильник в карман и пожал плечами:

— Всем таксистам сообщения писал — ни один сейчас приехать не может!

— Как так — не может?! — воскликнул Эрколе.

— Да всë из-за гангстеров этих, которые, разыскивая вас, даже в машины заглядывают.

Эрколе предался отчаянным и скорым размышлениям. Он совсем не желал находиться до утра в этом мрачном сарае и молить судьбу, чтобы убийцы туда не заглянули. А дома — неприступный двор, надёжная охрана и сытный ужин... Но туда он сможет дойти лишь своим ходом.

— Вот что, Джованни, — велел Висконти своему поклоннику, — ступай домой, я сам дойду.

— Сами! Дойдёте! — вскричал он. — Да они вас сей же час выследят! Или вам жизнь не дорога?

— Ни минутой дольше не могу оставаться в этой конуре. Будь что будет!

Паренёк, бросив на него прощальный взгляд, покинул сарай. Выйдя на улицу, Эрколе стал красться по самым окольными путям. Но убийцы заметили его очень скоро и снова стали целить в него выстрелами. Юноша скрывался то за деревьями, то за воротами, отделяющими дворы, но этого хватало лишь на несколько секунд — гангстеры не пропускали ни единого угла. Дома длинными скалами тянулись по обеим сторонам, ветер метал сухую пыль в глаза. Скрыться было уже негде... Совершенно негде. Наконец, Эрколе выхватил револьвер и прислонился спиной к стене, готовый дорого продать свою жизнь. Бешенство предстоящего боя уже разгорелось в нём... Вдруг совсем рядом раздался гудок автомобиля, чёрного, с фамильной эмблемой клана Висконти в виде барса. Не медля ни секунды, Эрколе нырнул туда.

— Наследник-батюшка! Еле признал!.. — раздался возглас его личного шофёра. Было слышно, как гангстеры пытаются палить по бронированным стёклам машины, но водитель уже гнал на всех колёсах.

— Кто тебя подослал? — поинтересовался Висконти.

— Отец всей нашей мафии. Как узнал, что убийцы-наëмники активизировались, да ещё в такое позднее время, мне лично приказал тебя разыскать. Привези, говорит, мне сына целым и невредимым, а иначе не быть тебе живым! Так и приказал.

«Любит... — подумал Эрколе. — Всë ещё любит меня папаша. А когда шестой год подряд выиграю гонку, точно стану достоин любви. Все будут меня почитать и баловать чем угодно — и папа, и Джемма, и мирные жители. Поймут, наконец, что я особенный, что ценить меня надо! Как там папа говорил? Идти к цели, никаких преград не замечая? Именно так и будет! Я мафиози, всë мне нипочём!»