Полужизнь (джен)

— Онтология есть учение о бытии, — дал ещё одно определение Григорий Петрович в начале своей очередной лекции. — Само слово «онтология» происходит от двух греческих слов: «ontos», что означает «сущее», и «logos», означающее «учение». В рамках классической философии онтология является учением о бытии как таковом и выступает в качестве одного из базовых компонентов философской системы наряду с гносеологией, этикой и рядом других разделов. В современной неоклассической философии фокус онтологии смещается больше в сторону интерпретаций способов бытия. Основные категории философской онтологии — предельно общие понятия, с помощью которых осуществляется философское осмысление мира.

Записывая в тетради каждое произнесённое Григорием Петровичем слово, Артём параллельно заглядывал в свой телефон и неспешно проматывал пальцем отображаемый там текст.

— Основными вопросами онтологии являются вопросы происхождения, универсальных связей, базовых характеристик и законов мира, — продолжал вещать Григорий Петрович. — Содержательно, но не терминологически понятие онтологии было введено Аристотелем, который выделил так называемую «первую философию» — особый раздел философии, основополагающим для которого был поиск первых начал и причин бытия. Аристотель разделял все науки на теоретические — физика, математика и «первая философия» — и практические — этика и политика.

А основными вопросам для Артёма в данный момент являлись вопросы убийства целой пачки сверхъестественных существ, список которых возглавляла условно бессмертная жар-птица. Ну а в качестве основополагающей задачи выступал поиск способов эти самые убийства совершить. Причём максимально быстро и эффективно.

— «Первая философия» в дальнейшем стала называться метафизикой. Ее предмет — не природа, но нематериальные причины и сверхчувственные вечные сущности, которые присутствуют в природе и одновременно превосходят ее как всеобщее, являющееся через частное.

«Да она прям богов изучает», — не мог не заметить про себя Артём, прекрасно понимая, что тут совсем иное имелось ввиду.

— Категории онтологии отражают черты всеобщего как предмета философии, — меж тем не прерывался Григорий Петрович, переключая слайды своей презентации. — «Первая философия» для Аристотеля — это учение о сущем как таковом, сущность которого — это не всё существующее, а только общая природа сущего как такового. Философия — это наука о всеобщем, для которой проблема сущности мира взаимосвязана с проблемой его познания, а значит, с проблемой истины. Аристотелевские рассуждения о «первой философии» или метафизике оказали огромное влияние на всю последующую философию.

Далее Григорий Петрович поведал о том, как, собственно, вошёл в употребление и закрепился термин «онтология», упоминая фамилии Гокнелиуса, Клауберга и Вольфома. Лично Артёму данный исторический экскурс был настолько неинтересен, что конспектировать его он начал исключительно на автопилоте, совершенно не вдумываясь в записываемое.

С другой стороны, текст в его телефоне хоть и также не отличался особой увлекательностью, как минимум нёс для Артёма неоспоримую пользу. Вплоть до того, что мог спасти ему жизнь.

Прямо сейчас Артём читал раздел, посвящённый о́ни. Прежде ВедьмОчка уже присылала ему касающуюся их информацию, однако на сей раз Артём попросил у неё вообще всё достоверное и полезное, что она могла раздобыть. Ведь именно о́ни Артём и подозревал во вчерашнем вмешательстве злых духов. Во-первых, эти японские демоны и сами имели схожую с подобными сущностями природу, а во-вторых, их широко известные познания в магии вполне позволяли поставить себе пару сотен призраков на службу.

Из последних материалов ВедьмОчки вообще выходило, что при определённых обстоятельствах достаточно сильные о́ни могли перейти в разряд ками — божественных духов в синтоизме и связанных с ним религиозных течениях. Вряд ли, конечно, кто-то подобный мог затесаться среди наёмников, нанятых для убийства жар-птицы, но и исключать подобного тоже было нельзя. Особенно в контексте того, что теперь Артём должен всех этих о́ни перебить.

— Категории «бытие» и «небытие» являются самыми общими понятиями онтологии и философии, — заявил Григорий Петрович, когда Артём вновь начал хоть сколько-то в его слова вслушиваться. — Бытие составляет все, что существует, поэтому с понятием «бытие» связана такая группа понятий, как «существование», «действительность», «реальность», «мир», «космос» и схожие с ними. Категория «небытие», в свою очередь, раскрывается посредством обращения к понятиям «ничто» и «несуществование». Для всего существующего в мире характерно то, что оно есть, оно существует, однако существованию присущи разные способы и формы бытия, что отражено в философском принципе многообразия мира.

«Бытие и небытие», — задумавшись, повторил про себя Артём. — «Существование и несуществование. Жизнь и смерть. А как же всё то, что находится между ними?» — задался он вопросом, который, конечно же, не мог произнести вслух.

И всё же момент был интересным. По крайней мере, для него самого.

— Бытие как предмет исследования по-разному трактовалось в ходе исторического развития философской мысли. В философию категорию «бытие» ввёл Парменид. При этом Парменид рассматривал не физическую, а идеальную сущность вещей и явлений. Идеальный план становится доступным человеческому сознанию только в результате умственных усилий при наличии такого мирового компонента, как Единое. Понятие Единого, как пишет Бакеева Елена Васильевна, есть прежде всего средство установления единства мыслящего ума — как важнейшего условия реализации, осуществления бытия. Парменид, проблематизируя тождество бытия и мышления, бытия и мыслей о бытии, действует в рамках неизбежности и парадоксальности понимания Единого: «оно необходимо именно для того, чтобы мыслить многое».

— То есть, если постичь это самое Единое, то можно разработать идеальный план, гарантированно приводящий к успеху в любом начинании? — шёпотом поинтересовался Артём, сам же затем в мыслях себе на него и ответив.

Существуй реальный способ этого самого идеального плана достичь, то в мире бы попросту не осталось проблем, которые бы требовалось решать. Артём сомневался, что даже старейшие и сильнейшие из богов были способны на подобное всеведение. Хотя, кто его знал, как оно всё на самом деле? Не на пустом же месте, в конце-то концов, родилось выражение: «Неисповедимы пути Господни».

— Ты что-то спросил? — негромко обратилась к Артёму сидящая с ним рядом Аня.

— Нет, просто мысли в слух, — ответил Артём, мотнув головой. — Не обращай внимания.

— Второй ряд, хватит болтать, — сделал им предупреждение Григорий Петрович, — или продолжите читать лекцию вместо меня.

— Простите, — извинился за себя и Аню Артём, когда на них скрестились взгляды всех в аудитории. — Больше не повторится.

— Уж надеюсь, — нахмурив густые брови, добавил Григорий Петрович, после чего вернулся к проведению занятия. — В понятии «бытие» присутствует убеждение человека в объективном существовании людей, вещей, состояний, процессов. В понятии «бытие» воедино сливаются объективная и субъективная реальности как всё существующее. Под объективной реальностью понимается мир физических состояний и социоприродный мир. В качестве субъективной реальности рассматривается мир человека в его психологических, духовных состояниях. Бытие включает в себя динамику взаимодействия объективной реальности и субъективного мира человеческой культуры.

Больше отвлекать Григория Петровича никто не решился, и за стандартную полуторачасовую лекцию он полностью раскрыл перед студентами тему онтологии в том объёме, в каком среднестатистический второкурсник в принципе был способен её понять. Были введены дополнительные категории в виде материи, сознания, необходимости и случайности, а также даны определения к каждому из них. Под конец Григорий Петрович озвучил труды видных философов, которые не мешало бы самостоятельно изучить, как, например, «Критика чистого разума» Канта и «Анти-Дюринг» Энгельса, и отпустил всех на обеденный перерыв.

Передислоцировавшись в столовую, Артём с Аней взяли себе на кассе покушать и устроились на одном из приставленных к стене столиков. Артём закупился по полной, заставив тарелками и чашкой весь поднос, а вот Аня ограничилась только небольшим пакетом сока. Всё остальное она приготовила дома самостоятельно и принесла с собой в контейнере, который на стол и выложила.

— Что ты там всё высматриваешь? — спросила она, указывая на телефон в руке Артёма, и деликатно откусила кусочек тефтельки, приготовленной на пару.

— Да так, по работе прислали, — ответил Артём, размешивая посыпанную солью да перцем кашу. — Мануал по тому, как надо подготавливать тело к погребению. Ну там помыть, приодеть, причесать и так далее.

— Увлекательное, должно быть, чтиво, — заметила Аня, чуть замешкавшись, прежде чем вновь приступить к еде.

Наверняка она сильно не это ожидала услышать за обеденным-то столом, но правда повредила бы её аппетиту куда больше. Хотя упомянутое Артёмом руководство действительно было весьма увлекательным. Оное в самом деле имелось у него на телефоне, и Артём в своё время от и до его прочитал. Нужно было для поддержания легенды о его рабочей деятельности.

— Более чем, — произнёс Артём с лёгкой улыбкой. — Если интересно, могу поделиться.

— Спасибо, воздержусь, — вежливо отказалась Аня. — Я не для того поступала на безопасника, чтобы работу в морге осваивать. Лучше дай мне сегодняшний конспект по философии. Петрович под конец так разогнался, что я вообще ничего записывать не успевала.

— Ну да, философия же безопасникам просто жизненно необходимо, — со смешком прокомментировал Артём.

— Как минимум оценка за неё пойдёт в мой диплом, — парировала Аня. — А ещё без пятёрки по ней не видать мне повышенной стипендии в следующем семестре.

— Аргумент, — признал Артём. — На мат. анализе отдам.

— Спасибо.

Заблокировав телефон, Артём полностью переключился на еду и продолжающийся разговор с Аней. В развитие темы с философией она высказала мнение, что на самом-то деле это весьма полезная дисциплина. И не только для будущих специалистов по информационной безопасности, коими они с Артёмом и являлись, а вообще для всех. Философия, как считала Аня, помогала сформировать более целостный и систематизированный взгляд на жизнь и мир в целом. «Она учит правильно мыслить», — подытожила Аня, и отчасти Артём был с ней даже согласен. Те же три закона формальной логики Аристотеля, а также четвёртый, сформулированный Лейбницем, при правильном понимании и использовании обладали немалой пользой. Они помогали чётко формулировать свои мысли и избегать в них внутренних противоречий. Но вот когда речь заходила о чём-то более абстрактном и менее применимом на практике, польза философии в глазах Артёма уже начинала ставиться под определённое сомнение.

У входа в столовую показалось лицо Женьки и он, едва заметив, где сидели Артём и Аня, тут же поспешил к ним.

— Привет-привет, — поздоровался он, беря свободный стул и приставляя его сбоку. — Ну как оно? Я же ничего важного не пропустил?

— Всего лишь три первые пары, — с нотками сарказма ответила Аня. — Я смотрю, тебе прям нравится под конец семестра с горящей жопой бегать, пытаясь на доп. сессию не попасть?

— Злая ты, — демонстративно обидевшись, прокомментировал Женька. — Подумаешь, проспал немного. Иногда даже мне высыпаться надо.

— А ложиться пораньше ты не пробовал? — поинтересовалась Аня.

— Пробовал, получилось так себе, — заявил в ответ Женька. — Но мои любимые друзья-зубрилы же помогут мне всё закрыть, верно? — широко улыбнувшись, спросил он. — И конспектами поделятся… — добавил он, с намёком глядя на Артёма.

— Становись в очередь, — безучастно ответил Артём.

В их группе и помимо Ани с Женькой хватало желающих его записями попользоваться.

— Да ладно тебе, — протянул Женька, по-дружески обнимая его за плечи. — Я же быстренько сфотографирую и всё. Могу даже прямо сейчас, если ты не против.

Артём тихо вздохнул и, положив на тарелку ещё не надкушенную сосиску в тесте, потянулся к рюкзаку, из которого достал затем две тетрадки.

— Держи, — сказал он, передавая их Женьке. — Философию потом сразу Ане отдай.

— А ещё что-то про меня говоришь, — усмехнувшись, заявил Женька Ане, чем заслужил от неё весьма красноречивую гримасу. — Спасибо, буду должен, — адресовал он уже Артёму.

— Такими темпами тебе скоро почки придётся продавать, чтобы со мной за всё расплатиться, — заметил Артём, вновь потянувшись к выпечке.

— Давай всё же остановимся на менее смертельных для меня способах, — попросил Женька, вовсю орудую камерой в своём смартфоне. — Как насчёт того, что я месяц буду угощать тебя в Теремке?

— Меня и Аню, — не став отказываться, сразу же повысил ставки Артём. — И не месяц, а два с увеличением этого срока в случае оказания с нашей стороны тебе дополнительных услуг.

Женька аж замер на несколько секунд от такого ответа, а Аня тихо прыснула в салфетку.

— Ни фига себе расценки, — только и выдавил из себя Женька.

— А ты как думал? — спросил у него Артём. — При капитализме живём. Тут либо ты, либо тебя.

«Это даже на богов распространяется», — также подумал про себя Артём, но вслух, конечно же, этого не сказал.

— Ну не так же жёстко, — вернувшись к фотографированию, взмолился Женька. — Хоть бы смазал сперва для приличия, прежде чем так вставлять.

— Вот умеешь ты всё опошлить, — со вздохом прокомментировала Аня.

— Не я такой, жизнь такая.

Продолжая болтать о всякой всячине и попутно друг над другом подшучивая, их троица просидела в столовой до самого конца обеденного перерыва. Артём с Аней доедали свою еду, а Женька, закончив фотографировать, просто составлял им компанию. И пошли бы они затем вместе на пару по математическому анализу, если бы Артёму не пришло новое сообщение от ВедьмОчки.

Она нашла одного из тех, кого ему надлежало ликвидировать.

— Так, звиняйте народ, но мне надо идти, — сказал Артём, одним махом допивая оставшийся чай. — Долг зовёт.

— Что, прямо сейчас? — удивлённо спросил Женька.

— Ага, — подтвердил Артём, доставая из рюкзака очередную тетрадь. — Передашь мою домашку Лине Александровне?

— Да, конечно, — тут же ответила Аня, принимая тетрадь из его рук. — Удачи там.

— Спасибо, — поблагодарил Артём, вставая из-за стола. — Вот как надо друга поддерживать, — упрекнул он Женьку. — Учись.

— Поддерживать в трудоголизме и прогуле пар? — вопросил Женька.

— Сказал один из главных прогульщиков нашей группы, — добавила Аня.

— Между прочим, я…

— Ладно всё, я побежал, — попрощался с ними Артём и, отнеся поднос, куда полагается, спешно выбежал в коридор.

Никого из преподавателей ему на пути, к счастью, не попалось, а потому Артём без задержек покинул здание университета и быстрым шагом направился за угол, где мог полностью скрыться от посторонних глаз. Времени у него было в обрез, так что об общественном транспорте не могло идти и речи. И как бы Артём это ни недолюбливал, а сегодня ему предстояло побегать средь бела дня. А для этого стартовать нужно было там, где никто не мог его увидеть.

И так Артём и сделал, выдвинувшись по адресу, что сообщила ему ВедьмОчка. Нож с самого утра был при нём, и вся необходимая информация у него также имелась. Оставалось лишь сделать дело и не облажаться, как в прошлый раз.