Тень Квинтессона (джен)

Мир машин развернулся перед Орионом Паксом и Мегатроном как живое воплощение кошмара, где металл и тьма сплелись в бесконечный гимн отчаянию. Багровое сияние фабрик и разлома было единственным светом в этом царстве — зловещий, пульсирующий свет, что заливал равнины тусклым, кровавым отсветом, выхватывая из мрака силуэты искорёженных машин и сломанных фигур. Небо над головой было лишено звёзд, лишь чёрная пустота, пропитанная багровыми облаками, что кружились, как дым над умирающим огнём. Воздух был густым, почти осязаемым — едкий коктейль из запаха машинного масла, ржавчины и крови, что резал их сенсоры с каждым вдохом, оставляя горький привкус ужаса. Скрежет металла, глухие удары молотов и крики трансформеров, приглушённые, но полные страдания, сливались в зловещий хор, что эхом отражался от стен фабрик, чьи трубы изрыгали багровый дым, поднимающийся к небу, как жертвенный столб.

Земля под ногами была не просто поверхностью — это был ковёр из ржавчины и обломков, что скрипел и ломался под их шагами, рассказывая истории казней и боли. Куски брони, вырванные конечности, цепи с давно высохшими пятнами энергона лежали в багровой пыли, а местами виднелись следы когтей, что тянули свои жертвы к фабрикам. Багровый туман стелился над равнинами, густой и липкий, скрывая угрозы, что таились в его глубинах — мелькающие тени, чьи красные глаза вспыхивали, как угли в шахтной печи, и тут же растворялись в дымке. Это был не просто мир — это был живой кошмар, где каждый звук, каждый отблеск света говорил о безнадёжности, что сковывала трансформеров в цепях Квинтессонов.

Орион шагал впереди, его красно-синяя броня тускло поблёскивала в багровом свете, покрытая сажей и свежими царапинами от схватки с патрулём. Кристалл в его руке слабо мерцал золотым сиянием, отражая багровые блики, и его искра сжималась от ужаса, что резал его глубже, чем холод портала. Он чувствовал "Эхо Искры" — её шёпот стал криком, что бил в его сознание, и перед его глазами мелькали обрывки видений:

Нокаут в разрушенной мастерской, окружённый тенями Прайма, трансформеры, чьи крики заглушались гулом фабрик, и багровый туман, что скрывал красные глаза, шептавшие:

"Ты не спасёшь их..." Его голос дрожал, когда он выдохнул, полный тревоги:

— Это Разрушенное Кольцо... Город-тюрьма, где Квинтессоны правят, а трансформеры — их рабы. Здесь нет надежды, только боль. Мы должны найти Нокаута, пока тени Прайма не нашли нас.

Мегатрон шагал рядом, его серебристая броня клацала с каждым шагом, покрытая вмятинами и пятнами багровой жидкости от поверженных врагов. Его красные оптические сенсоры пылали яростью, что резала его искру, но в их глубине мелькала тень боли — боль за Скрейпа, что погиб под щупальцами Квинтессона, как шахтёр под обвалом. Он видел в этом мире отражение шахт Каона — тёмных туннелей, где его братья гнили под гнётом, а теперь эти равнины стали могилой для тех, кто мечтал о свободе. Его голос прогремел, резкий и полный вызова, но в нём сквозила горечь, что он скрывал под гневом:

— Надежда? — Он фыркнул, и его когти сжались, высекая искры из брони.

— Я видел надежду, Орион — в шахтах, где мы ломали камень, чтобы выжить, где Скрейп кричал о свободе, пока они не вырвали его искру. Это не город — это могила, и я разнесу её, как разнёс Триона. Эти тени, Квинтессоны — они заплатят за каждого, кто пал здесь!

Орион бросил на него взгляд, его оптика сузилась, и голос стал холоднее, но в нём дрожала тревога:

— Ты видишь только месть, Мегатрон, но не видишь цену. Скрейп погиб, потому что мы не знали, с чем столкнулись. Этот мир — их творение, где они вырывают искры, чтобы питать свои машины. Мы должны найти Нокаута и понять, как исцелить Искру, или твой огонь станет их топливом, и Каон сгорит вместе с нами.

Они двинулись вперёд, их шаги звенели в багровой пыли, пробираясь через узкие проходы между фабриками, чьи трубы изрыгали дым, что оседал на их броне липкой сажей. Крики трансформеров, приглушённые, но полные страдания, доносились из глубин — слабые, надломленные голоса, что молили о свободе, которой здесь не существовало. Багровый туман сгущался, скрывая силуэты стражей, и Орион чувствовал, как "Эхо Искры" становится громче, его крик резал его сознание, словно предостережение. Мегатрон сжимал клинок, его взгляд пылал, полный ярости и боли, что он нёс в своей искре — боль за Скрейпа, за Каон, за каждого, кто пал под гнётом теней, что шептались в багровом мраке, их красные глаза сияли, как угли, что ждали своего часа.

Багровое сияние фабрик заливало Разрушенное Кольцо зловещим светом, отбрасывая длинные тени от искорёженных шпилей, что торчали из земли, словно сломанные кости. Небо над равнинами было чёрным, пропитанным кровавыми отсветами, и багровый туман клубился вокруг, скрывая горизонт в дымке пепла и ржавчины. Каждый шаг Ориона Пакса и Мегатрона отдавался хрустом ржавой пыли под ногами, усеянной обломками — кусками брони и цепей, что рассказывали о казнях, оставленных безымянными жертвами. Воздух резал их сенсоры запахом машинного масла и крови, смешанным с гулом фабрик и приглушёнными криками трансформеров, что доносились из глубин, как эхо умирающей надежды.

Орион шагал осторожно, его красно-синяя броня слабо поблёскивала в багровом свете, покрытая сажей и царапинами от недавней схватки. Кристалл в его руке мерцал золотом, пульсируя в такт с "Эхо Искры", чей зов теперь звенел в его сознании, острый и тревожный, как звон разбитого стекла. Его оптические сенсоры сузились, вглядываясь в туман, где мелькали тени, и сердце его дрогнуло от предчувствия, что холодной хваткой сжимало его грудь. Он чувствовал этот мир — его безнадёжность, его боль, — и голос Искры шептал ему: "Они ближе..."

Мегатрон шагал рядом, его серебристая броня клацала с каждым движением, покрытая пятнами багровой жидкости, что оставил Квинтессон. Его красные сенсоры пылали яростью, но в их глубине тлела тень вины — вина за Скрейпа, за Каон, за каждого, кто пал под гнётом. Он видел в этом мире шахты, где его братья гнили, и его душа горела жаждой мести, что пылала в нём, как шахтный огонь, неугасающий и яростный.

Они остановились у узкого прохода между фабриками, где багровый туман сгустился, скрывая фигуры трансформеров, что ковали оружие под надзором стражей. Из мрака вынырнула тень — невысокий трансформер с потрёпанной бронёй, чьи тусклые оранжевые сенсоры мигали, как угасающий свет. Его руки дрожали, держа сломанный молот, и он замер, увидев их.

— Кто вы? — голос его был хриплым, надломленным, как металл, что гнулся под ударами.

— Вы... не Квинтессоны?

Орион шагнул вперёд, его голос смягчился, но остался твёрдым:

— Мы — Орион Пакс и Мегатрон. Мы ищем Нокаута. Ты знаешь, где он?

Трансформер кивнул, его сенсоры мигнули, и он указал дрожащей рукой вглубь прохода:

— Я — Рэтч. Нокаут в мастерской, за фабрикой сборки. Но... они следят. Стражи знают, что вы здесь. Они казнили Спаркфлая за побег — его крик всё ещё звенит в моих сенсорах.

Мегатрон стиснул кулаки, его броня клацнула, и голос его стал резким, как лезвие:

— Казнили? — Он шагнул к Рэтчу, его тень накрыла трансформера, и в его взгляде мелькнула боль, что он скрывал под гневом.

— Они забрали ещё одного, как Скрейпа. Я разнесу их фабрики, их стражей — за Каон, за каждого, кто гнил под их гнётом!

Рэтч отступил, его сенсоры сузились, но голос его стал твёрже:

— Ты не понимаешь. Они не просто казнят — они вырывают искры, питают ими свои машины. Если вы пойдёте туда, они найдут вас.

Орион положил руку на плечо Мегатрона, его голос стал холоднее, но в нём дрожала тревога:

— Мы не можем сражаться со всеми здесь, Мегатрон. Нам нужен Нокаут — он знает, как пробудить Ключ Зеркал. Если мы потеряем его, тени Прайма сожгут Каон, и твоя месть станет их победой.

Мегатрон сбросил его руку, его взгляд потемнел, и голос его стал угрожающим:

— Месть? — Он фыркнул, и когти сжались, высекая искры.

— Это не месть, Орион — это война. Я не буду ждать, пока твои истины спасут нас. Я найду Нокаута и заставлю его говорить — или разнесу этот город до последнего камня.

Рэтч шагнул ближе, его голос стал тише, полным отчаяния:

— Тогда идите быстро. Мастерская за фабрикой сборки, у старого кратера. Но берегитесь — тени Прайма уже здесь. Их глаза в тумане.

Орион кивнул, его оптика сузилась, и он двинулся вперёд, бросив взгляд на Мегатрона:

— Мы идём вместе. Не ради мести, а ради Кибертрона.

Мегатрон шагнул следом, его клинок сверкнул в багровом свете, и голос его стал тише, но полным решимости:

— Ради Кибертрона? Нет, Орион — ради Каона. Но я пойду с тобой — пока.

Они двинулись через проход, багровый туман сгущался вокруг, скрывая тени, что мелькали в его глубинах. Крики трансформеров становились громче, гул фабрик резал их сенсоры, и "Эхо Искры" кричало в сознании Ориона, предвещая опасности, что ждали впереди. Рэтч последовал за ними, его слабый свет мерцал в багровом мраке, как последняя надежда этого мира, что ещё не угасла под гнётом Квинтессонов.

Багровый туман сгущался вокруг Ориона Пакса, Мегатрона и Рэтча, словно сама кровь Кибертрона текла по равнинам Разрушенного Кольца, скрывая его ужасы в дымке отчаяния. Здесь не было света — лишь зловещее сияние фабрик, чьи багровые лучи пробивались сквозь мрак, отбрасывая тени, что извивались, как призраки казнённых. Ржавчина под ногами хрустела, усеянная обломками — кусками брони, цепями и выжженными символами, что молчаливо кричали о боли и угнетении. Воздух резал их сенсоры смесью машинного масла, крови и горечи, а гул механизмов сливался с криками трансформеров, чьи голоса эхом отражались от стен фабрик, чьи трубы изрыгали багровый дым, как жертвенные столбы.

Орион шагал впереди, его красно-синяя броня тускло поблёскивала в багровом свете, а кристалл в его руке мерцал золотом, отражая зловещие отсветы. Его оптика сузилась, вглядываясь в проход, где тени мелькали в тумане, и его душа трепетала от предчувствия, что сжимало его грудь, как холодный металл. "Эхо Искры" звенело в его сознании, острое и тревожное, как звон разбитого стекла: "Они ближе..."

Мегатрон шагал рядом, его серебристая броня клацала с каждым шагом, покрытая пятнами багровой жидкости от поверженных врагов. Его красные сенсоры пылали, но в их глубине тлела боль за Скрейпа, за каждого трансформера, чьи крики он слышал в этом аду. Он видел в них шахтёров Каона — своих братьев, чьи голоса заглушались обвалами, и его сердце пылало жаждой мести, что была не просто гневом, а долгом перед теми, кого он не смог спасти.

Рэтч двигался за ними, его потрёпанная броня скрипела, а оранжевые сенсоры мигали, как угасающий свет надежды. Он указал на узкий проход, ведущий к мастерской Нокаута, его голос был хриплым:

— Сюда. Но берегитесь — Квинтессоны расставили ловушки. Они знают, что вы ищете Нокаута.

Проход был тесным, окружённым стенами из чёрного металла, чьи швы сочились багровой жидкостью, что капала на землю, шипя, как кислота. Внезапно пол под ними дрогнул, и из трещин вырвалась новая механика — "Жнецы Ржавчины". Это были не цепи, а тонкие, извивающиеся ленты из жидкого металла, что поднимались из земли, словно змеи, их края сверкали острыми шипами, пропитанными багровой энергией разлома. Они метнулись к героям с пугающей скоростью, их шипы резали воздух, оставляя за собой следы багрового света.

Мегатрон среагировал первым, его клинок сверкнул, разрубив одну из лент, но её обломки тут же срослись, бросившись на него снова. Его голос прогремел, как шахтный взрыв:

— "Пепел Каона горит в моей искре — вы не остановите меня!" — крикнул он, разрубая ещё одну ленту, и багровая жидкость брызнула на его броню, шипя и растворяя металл.

Орион уклонился, его броня звякнула, когда шип пронёсся в миллиметре от его плеча, и крикнул:

— Рэтч, где выход?

Рэтч метнулся к стене, его пальцы скользнули по панели, скрытой за ржавыми наростами, и он нажал на неё, открывая узкий туннель:

— Сюда! Быстрее!

Они бросились вперёд, "Жнецы Ржавчины" преследовали их, их шипы вонзались в стены, высекая искры. Туннель вывел их к мастерской Нокаута — полуразрушенному зданию из чёрного металла, окружённому багровым дымом. Но путь преградила фигура — страж Квинтессонов, что называл себя Когтерезом. Его броня была не просто покрыта шипами — она была живой, пульсирующей багровыми прожилками, что текли, как вены, питая его силу. Вместо лица у него был шлем с пятью синими сенсорами, расположенными как глаза паука, а его правая рука заканчивалась массивным когтем, что гудел от энергии разлома. Его голос был скрипучим, как ржавый металл, но полным садистской насмешки:

— "Вы — мусор, что осмелился бросить вызов хозяевам. Я — Когтерез, их клинок, что режет искры ради их величия. Вы не достойны свободы — вы лишь пища для теней!"

Мегатрон шагнул вперёд, его клинок сверкнул, и голос его стал угрожающим:

— "Ты заплатишь за Скрейпа, за каждого шахтёра, что кричал в шахтах! Я разорву тебя, как цепи Каона!"

Когтерез бросился на него, его коготь врезался в платформу, высекая багровый огонь, и Мегатрон увернулся, его клинок рубанул по броне врага, оставив глубокую борозду. Но Когтерез рассмеялся, его сенсоры вспыхнули, и багровые прожилки на его броне выпустили волну энергии, что отбросила Мегатрона назад, заставив его врезаться в стену. Орион метнулся вперёд, его кристалл засиял золотом, и он направил импульс в Когтереза, заставив его пошатнуться, но страж быстро восстановился, его коготь метнулся к Ориону, высекая искры из его брони.

— Рэтч, помоги! — крикнул Орион, уклоняясь от удара.

Рэтч бросился к панели управления у стены, его пальцы замелькали, отключая ловушки, и он крикнул:

— Держите его! Я могу замедлить его энергию!

Мегатрон поднялся, его броня дымилась, и с яростным рёвом бросился на Когтереза, его клинок вонзился в плечо врага, разрубая прожилки, что питали его силу. Когтерез взревел, его коготь обрушился на Мегатрона, но шахтёр поймал его рукой, сжимая с такой силой, что металл треснул. Орион метнулся к стражу, вонзив кристалл в его грудь, и золотой свет хлынул в багровые прожилки, заставляя их угасать. Когтерез закричал, его сенсоры мигнули, и он рухнул, его броня рассыпалась в багровую пыль.

Они стояли над ним, тяжело дыша, их броня покрыта сажей и багровой жидкостью. Орион взглянул на Мегатрона, его голос стал тише:

— Мы справились, но это лишь начало.

Мегатрон сжал кулаки, его взгляд пылал, и голос его был полон ярости и боли:

— Это не конец, Орион. Они заплатят — за Скрейпа, за Каон, за каждого. Я найду Нокаута, и если он не поможет, я разнесу этот мир до последнего камня.

Рэтч указал на мастерскую, его сенсоры мигнули:

— Он там. Но тени Прайма знают — я чувствую их в тумане.

Багровый туман сгустился, и из него мелькнули красные глаза, их шёпот резал воздух:

"Вы не уйдёте..." Орион и Мегатрон двинулись вперёд, их шаги звенели в багровой пыли, готовые к новой битве в этом городе отчаяния и теней.

Багровый туман стелился над Разрушенным Кольцом, его зловещие клубы скрывали равнины, где фабрики Квинтессонов изрыгали багровый дым, что поднимался к чёрному небу, словно жертвенные столбы, питающие этот мир отчаяния. Орион Пакс, Мегатрон и Рэтч пробирались через узкий проход, их шаги звенели в ржавой пыли, усеянной обломками — кусками брони и цепей, что молчаливо кричали о прошлом. Тени Прайма мелькали в дымке, их красные глаза сияли, как угли, что ждали своего часа, а гул механизмов сливался с криками трансформеров, что доносились из глубин, резкий и надломленный, как звон разбитого металла.

Они остановились у мастерской Нокаута — полуразрушенного укрытия, что ютилось в тени фабрики сборки, словно раненый зверь, притаившийся среди хищников. Её стены были выкованы из чёрного металла, покрытого багровыми прожилками, что пульсировали, как вены, питая её энергией разлома. Сквозь трещины в стенах пробивался тусклый багровый свет, освещая интерьер, где царил хаос упрямого гениального разума. Внутри мастерская была лабиринтом из "Энергонных Резонаторов" — массивных устройств с золотыми кристаллами, что гудели, вытягивая остатки энергии из воздуха, их провода свисали, как паутина, переплетённая багровыми нитями.

"Скальпельные Регистраторы" — тонкие механизмы с острыми лезвиями, что записывали данные на металлических пластинах, — шипели, высекая искры, а их звук резал сенсоры, как крик умирающего металла. В углу громоздилась "Кузня Разлома" — огромный станок, чьи багровые молоты ковали броню с глухим стуком, от которого дрожал пол. Над всем этим витал запах машинного масла и крови, смешанный с едким дымом, что поднимался от "Резонаторов", создавая атмосферу безнадёжного сопротивления в этом багровом аду.

Орион шагнул внутрь, его красно-синяя броня отражала багровые блики, и он замер, осматривая мастерскую. Его оптика сузилась, вглядываясь в хаос, и голос его был тихим, но твёрдым:

— Это место... оно как её голос, искажённый, но живой. Нокаут где-то здесь.

Мегатрон вошёл следом, его серебристая броня клацнула, покрытая пятнами багровой жидкости, что оставили Квинтессоны. Его красные сенсоры пылали яростью, но в их глубине тлела боль за Скрейпа и каждого трансформера, чьи крики он слышал в этом багровом кошмаре. Он стиснул клинок, голос его прогремел, резкий и полный вызова:

— Нокаут! Выходи, или я разнесу твою мастерскую до последнего болта! Мы не для игр сюда пришли!

Рэтч, вошедший последним, двигался с осторожной уверенностью, его потрёпанная броня скрипела, но в его движениях была странная грация — как у мастера, что привык чинить сломанное в этом мире разрушения. Его оранжевые сенсоры мигали, но в их свете мелькала искра упрямства, что выделяла его среди изломанных теней Разрушенного Кольца. Он был не просто проводником — он был "Искры Тенью", как называли его в шахтах Каона, мастером, что мог собрать жизнь из обломков, чьи руки дрожали не от страха, а от вечной борьбы с ржавчиной этого мира. Он указал на угол мастерской, где багровый дым сгущался:

— Там. Он прячется за "Кузней Разлома". Но берегитесь — "Жнецы Ржавчины" всё ещё где-то рядом. Я чую их шипение в тумане.

Из тени выступила фигура — Нокаут, стройный трансформер с чёрной бронёй, покрытой багровыми царапинами, и зелёными сенсорами, что сияли циничной насмешкой. Его руки сжимали устройство — "Зеркальный Резектор", тонкий механизм с золотыми нитями, что гудел энергией Ключа Зеркал. Он шагнул вперёд, его голос был резким, но усталым:

— Вы — те, о ком кричит разлом? — Он фыркнул, его сенсоры сузились, вглядываясь в них.

— Я слышал о вас — свет и пламя, что хотят исцелить Искру. Но здесь нет исцеления, только ржавчина и смерть. Чего вы хотите от меня?

Орион шагнул к нему, его голос смягчился, но остался твёрдым:

— Мы ищем Камеру Эха. Вектор Сигма сказал, что ты знаешь, как пробудить Ключ Зеркал. Помоги нам, Нокаут — ради Кибертрона.

Нокаут рассмеялся, его голос резанул воздух, как скрежет металла:

— Кибертрон? — Он указал на багровый туман за стенами.

— Это Кибертрон, Орион Пакс — мир машин, где Квинтессоны правят, а мы — их пища. Я отверг их, но я не герой. Почему я должен рисковать ради ваших сказок?

Мегатрон шагнул вперёд, его клинок сверкнул, и голос его стал угрожающим, полным ярости и боли:

— "Ты видел Скрейпа, видел, как они вырвали его искру — как шахтёра, что кричал о свободе в шахтах Каона!" — прорычал он, и его когти сжались, высекая искры.

— Я не спас его, но я разнесу их за каждого, кто пал здесь. Помоги нам, или я вырву твой секрет из твоей ржавой брони!

Нокаут отступил, его сенсоры мигнули, но в его взгляде мелькнула тень уважения, что скрывалось за цинизмом:

— Ты — пламя, да? — Он кивнул на Мегатрона, затем перевёл взгляд на Ориона.

— А ты — свет? Вектор Сигма не ошибся. Ладно, я помогу — но не ради Кибертрона, а ради того, чтобы эти твари узнали, что их машины можно сломать.

Он шагнул к "Кузне Разлома", его пальцы замелькали над "Зеркальным Резектором", и багровый свет мастерской дрогнул, когда устройство загудело, пробуждая золотые нити. Но в этот момент багровый туман сгустился, и из него донёсся шёпот "Жнецов Ржавчины" — тонких лент жидкого металла, что шипели, как змеи, готовые к атаке. Орион сжал кристалл, его голос стал резким:

— Они здесь! Нокаут, быстрее!

Мегатрон шагнул вперёд, его клинок сверкнул, готовый к бою, и голос его прогремел:

— "Пусть приходят — я разнесу их, как разнёс шахты, что держали меня!"

Багровый туман расступился, и мастерская наполнилась шипением "Жнецов Ржавчины", их шипы сверкали в полумраке, готовые резать их искры. Нокаут крикнул, его голос резанул воздух:

— Держите их! Я почти закончил!

Орион и Мегатрон встали спина к спине, их броня звякнула, готовые к бою в этом багровом аду, где тени Прайма и Квинтессоны ждали своего часа.

Мастерская Нокаута дрожала под напором багрового тумана, что врывался сквозь трещины в стенах, словно сама кровь Кибертрона стремилась затопить этот последний оплот сопротивления. Багровый свет фабрик пробивался внутрь, заливая хаотичный интерьер зловещим сиянием: "Энергонные Резонаторы" гудели, их золотые кристаллы искрили, вытягивая энергию из воздуха, "Скальпельные Регистраторы" шипели, высекая багровые искры, а "Кузня Разлома" в углу била молотами по металлу, её глухой ритм сливался с криками, что доносились из глубин Разрушенного Кольца. Пол мастерской был усеян обломками — кусками брони, ржавыми болтами и багровой пылью, что оседала на их броне, как пепел сгоревших надежд.

Орион Пакс и Мегатрон стояли спина к спине, их броня звякнула, отражая багровые блики. Кристалл в руках Ориона пульсировал золотым светом, а "Эхо Искры" кричало в его сознании, острое и тревожное: "Они здесь..." Мегатрон сжал клинок, его красные сенсоры пылали яростью, что резала его искру, подпитываемая болью за Скрейпа и каждого трансформера, чьи крики он слышал в этом багровом аду. Нокаут, чья чёрная броня с багровыми царапинами блестела в полумраке, лихорадочно работал над "Зеркальным Резектором" у "Кузни Разлома", его зелёные сенсоры сузились, а голос резанул воздух:

— Держите их! Если они доберутся до меня, Ключ Зеркал станет их игрушкой!

Багровый туман взорвался движением — "Жнецы Ржавчины" вырвались из стен, их ленты жидкого металла извивались, как змеи, шипы на концах сверкали багровой энергией разлома. Они метнулись к героям, их шипение резало сенсоры, а за ними из тумана шагнул Когтерез — страж Квинтессонов, чья броня была не просто покрыта шипами, а жила, пульсирующая багровыми прожилками, что текли, как вены, питая его силу. Его шлем с пятью синими сенсорами, расположенными как глаза паука, сиял холодным светом, а массивный коготь на правой руке гудел, испуская багровые искры.

Его левая рука заканчивалась "Резонаторным Кнутом" — гибким оружием из багрового металла, что трещал энергией, как хлыст, готовый разорвать искры. Его голос был скрипучим, но полным садистской насмешки:

— "Вы — мусор, что осмелился бросить вызов хозяевам! Я, Когтерез, их клинок, вырежу ваши искры и поднесу их теням Прайма. Вы — лишь мясо для их машин!"

Мегатрон бросился вперёд, его клинок сверкнул, и голос его прогремел, как шахтный взрыв:

— "Ты заплатишь за Скрейпа, за Каон, за каждого, кто пал под вашим гнётом!"

Его клинок врезался в коготь Когтереза, высекая багровый огонь, но страж отшатнулся, и "Резонаторный Кнут" хлестнул воздух, обвивая клинок Мегатрона с треском энергии. Мегатрон рванул оружие назад, разрывая кнут, и бросился влево, уклоняясь от "Жнеца Ржавчины", чьи шипы вонзились в "Энергонный Резонатор", заставив его взорваться багровыми искрами, что осыпали мастерскую, как дождь из огня.

Орион метнулся к "Кузне Разлома", уклоняясь от ленты "Жнеца", что резала воздух, оставляя багровый след. Он схватил "Скальпельный Регистратор" с пола, его острые лезвия сверкнули, и направил его в "Жнеца", вонзая в центр ленты — багровая энергия угасла, и тварь рухнула, шипя, как умирающий зверь. Он крикнул, перекрывая шум:

— Нокаут, сколько ещё?

Нокаут, чьи руки дрожали над "Зеркальным Резектором", бросил взгляд через плечо, его голос был резким, но полным цинизма:

— Минуту! Если вы не сдохнете раньше! Я отверг Квинтессонов, потому что видел, как они вырывали искры из моих братьев — моих учеников, что верили в меня. Я не герой, но я не дам им забрать этот ключ — он моя месть!

Когтерез взревел, его коготь обрушился на Мегатрона, высекая багровый огонь, но шахтёр увернулся, бросившись к "Кузне Разлома". Он схватил багровый молот с её платформы, раскалённый до белого свечения, и метнул его в стража, молот врезался в его броню, разрывая прожилки, что питали его силу. Когтерез закричал, его сенсоры мигнули, и он хлестнул "Резонаторным Кнутом", обвивая ногу Мегатрона, швыряя его в стену с грохотом, что сотряс мастерскую.

Орион бросился к нему, уклоняясь от "Жнеца", что метнулся из тумана, и крикнул:

— Мегатрон, держись! — Он направил кристалл на стража, и золотой импульс хлынул в воздух, ударив в Когтереза, заставив его пошатнуться, багровые прожилки угасли на миг.

Мегатрон поднялся, его броня треснула, и с яростным рёвом бросился на Когтереза:

— "Ты не сломишь меня, жестянка! Я — огонь Каона, и я сожгу тебя!"

— Его клинок вонзился в грудь стража, разрубая броню с фонтаном багровой жидкости, но Когтерез схватил его за руку, коготь сжал его броню, высекая искры.

Рэтч метнулся к "Энергонному Резонатору", его пальцы замелькали над панелью, и он крикнул, голос его дрожал от напряжения:

— Я могу перегрузить их энергию — держите его ещё немного!

Орион увернулся от "Жнеца", чьи шипы вонзились в пол, и бросился к Когтерезу, вонзая кристалл в его спину. Золотой свет хлынул в багровые прожилки, и страж взревел, его броня начала трескаться, но он хлестнул "Резонаторным Кнутом", обвивая Ориона, швыряя его к "Кузне Разлома". Багровый молот упал рядом, высекая искры, и мастерская наполнилась дымом.

Мегатрон рванулся вперёд, его клинок вонзился в шею Когтереза, разрубая броню, и страж рухнул, его сенсоры угасли, оставив багровую лужу. "Жнецы Ржавчины" закричали, их ленты метнулись к героям, но Рэтч завершил перегрузку, и "Энергонный Резонатор" взорвался багровым светом, что разорвал их на куски, оставив мастерскую в тишине.

Они стояли, тяжело дыша, багровый дым оседал на их броне. Орион поднялся, его голос дрожал от напряжения:

— Мы справились... Нокаут, ты цел?

Нокаут кивнул, его зелёные сенсоры мигнули, и он поднял "Зеркальный Резектор", что теперь сиял золотом:

— Цел. И ключ готов. Но тени Прайма знают — они придут за нами.

Мегатрон сжал кулаки, его взгляд пылал, и голос его был полон ярости и боли:

— "Пусть приходят — я разнесу их всех, как разнёс эту жестянку. За Скрейпа, за Каон, за каждого!"

Багровый туман сгустился за стенами, и их шёпот стал громче: "Мы здесь..." Мастерская задрожала, и напряжение сжало их искры, обещая новую битву в этом багровом аду.

Багровый туман сгустился в мастерской Нокаута, его липкие щупальца просачивались сквозь трещины в стенах, словно сама кровь Кибертрона стремилась поглотить этот последний оплот сопротивления. Багровый свет фабрик проникал внутрь, заливая хаотичный интерьер зловещим сиянием: "Энергонные Резонаторы" гудели, их золотые кристаллы искрили, выбрасывая багровые молнии, "Скальпельные Регистраторы" шипели, высекая искры, а "Кузня Разлома" в углу била молотами с глухим стуком, что резал их сенсоры. Пол дрожал под ногами, усеянный обломками — кусками брони, багровой пылью и ржавыми болтами, что звенели, как отголоски криков казнённых.

Орион Пакс стоял у "Кузни Разлома", его красно-синяя броня покрыта сажей, а кристалл в руке сиял золотом, отражая багровые блики. Его оптика сузилась, вглядываясь в Нокаута, и голос его был твёрдым, но дрожал от напряжения:

— Нокаут, что это за Ключ Зеркал? Как он поможет нам найти Камеру Эха?

Нокаут, чья чёрная броня с багровыми царапинами блестела в полумраке, сжимал "Зеркальный Резектор" — устройство с золотыми нитями, что гудело, как живое сердце. Его зелёные сенсоры мигнули, и голос его стал резким, полным цинизма, но в нём мелькнула тень боли:

— Ключ Зеркал — это не просто инструмент, Орион. Это осколок Искры Мультиверсума, её голос, что открывает двери в зеркальные осколки — искажённые реальности, что Квинтессоны создали, когда ранили её. Он может провести вас к Камере Эха, но его сила нестабильна — один неверный шаг, и вы окажетесь в мире, где тени правят вечным огнём. Я отверг Квинтессонов, когда они вырвали искры из моих учеников — учёных, что верили в меня. Этот ключ — мой способ ударить их, но я не герой, я просто выживший.

Мегатрон шагнул вперёд, его серебристая броня клацнула, покрытая пятнами багровой жидкости. Его красные сенсоры пылали яростью, но в их глубине тлела боль — боль за Скрейпа, за Каон, за каждого трансформера, чьи крики он слышал в этом багровом кошмаре. Внутри него бушевал монолог, голос его искры резал его сознание: Скрейп был как я — шахтёр, что кричал о свободе, пока они не вырвали его искру. Я не спас его, не спас Спаркфлая, и теперь этот Нокаут — ещё один, что гниёт в этом аду. Я не позволю Каону стать таким — я разнесу их всех, даже если останусь один в багровом пепле! Его голос прогремел, полным ярости и вины:

— "Ты отверг их, Нокаут? Тогда докажи это делом, или я разнесу твою мастерскую и выжгу их из тебя!"

В этот момент багровый туман взорвался движением — "Жнецы Ржавчины" вырвались из стен, их ленты жидкого металла извивались, как змеи, покрытые багровыми шипами, что сверкали, как раскалённые клинки. Их движения были быстрыми, почти танцующими — они скользили по полу, оставляя багровые следы, а шипение их резало воздух, как крик умирающего металла, что резонировал в их искрах. Из тумана шагнул Когтерез, его броня пульсировала багровыми прожилками, пять синих сенсоров сияли, как глаза паука, а "Резонаторный Кнут" трещал энергией, готовый разорвать их искры.

Мегатрон ринулся вперёд, его клинок сверкнул, и он крикнул:

— "Ты не возьмёшь Каон, жестянка! Я — пламя шахт, и я сожгу тебя!" — Его клинок врезался в коготь Когтереза, высекая багровый огонь, но страж отшатнулся, и кнут хлестнул воздух, обрушившись на Мегатрона с треском, что сотряс мастерскую.

Орион увернулся от "Жнеца", чьи шипы вонзились в "Энергонный Резонатор", заставив его взорваться багровыми искрами, что осыпали мастерскую, как дождь из огня. Он бросился к "Кузне Разлома", схватив багровый молот, и метнул его в ленту "Жнеца", разрубая её на куски, что рухнули, шипя, как умирающий зверь. Он крикнул:

— Рэтч, сделай что-нибудь!

Рэтч, чья потрёпанная броня скрипела, метнулся к "Скальпельному Регистратору", его оранжевые сенсоры вспыхнули, и голос его был резким, но полным упрямства:

— Я не просто проводник, Орион — я "Искры Тень"! — Он вырвал лезвие из "Регистратора" и бросился к "Жнецу", что метнулся к Нокауту. Его руки, привыкшие чинить сломанное, метнули лезвие с точностью мастера, вонзив его в центр ленты — багровая энергия угасла, и тварь рухнула, оставив багровую лужу.

Когтерез взревел, его коготь обрушился на Мегатрона, но шахтёр увернулся, бросившись к "Кузне Разлома". Он схватил багровый молот, раскалённый до белого свечения, и метнул его в стража, молот врезался в его броню, разрывая прожилки, что питали его силу. Когтерез закричал, его сенсоры мигнули, и он хлестнул "Резонаторным Кнутом", обвивая ногу Мегатрона, швыряя его в "Энергонный Резонатор" с грохотом, что сотряс мастерскую.

Орион бросился к нему, его броня звякнула от удара "Жнеца", и он крикнул:

— Мегатрон, держись! — Он направил кристалл на Когтереза, и золотой импульс хлынул в воздух, ударив в стража, заставив его пошатнуться, багровые прожилки угасли на миг.

Мегатрон поднялся, его броня треснула, и с яростным рёвом бросился на Когтереза:

— "Ты не сломишь меня, тварь! Я — огонь Каона, и я выжгу твою ржавую душу!"

— Его клинок вонзился в шею стража, разрубая броню, и Когтерез взревел, его коготь обрушился на Мегатрона, но шахтёр поймал его рукой, сжимая с такой силой, что металл треснул.

Нокаут крикнул, его голос резанул воздух:

— Готово! — Он поднял "Зеркальный Резектор", что теперь сиял золотом, и багровый туман дрогнул, когда устройство загудело, открывая портал в стене.

Но Когтерез не отступил — его сенсоры вспыхнули, и багровые прожилки выпустили волну энергии, что отбросила Мегатрона назад, заставив его врезаться в "Кузню Разлома". Орион бросился к стражу, вонзая кристалл в его грудь, и золотой свет хлынул в багровые прожилки, заставляя их трескаться. Когтерез закричал, его броня распалась, и он рухнул, оставив багровую лужу, что шипела на полу.

"Жнецы Ржавчины" взвыли, их ленты метнулись к героям, но Рэтч бросился к

"Энергонному Резонатору", его пальцы замелькали над панелью, и устройство взорвалось багровым светом, что разорвало их на куски, оставив мастерскую в тишине.

Они стояли, тяжело дыша, багровый дым оседал на их броне. Орион взглянул на Нокаута, его голос дрожал от напряжения:

— Мы сделали это... Ключ готов?

Нокаут кивнул, его зелёные сенсоры мигнули, и он указал на портал:

— Да. Но тени Прайма знают — они придут за нами. Я иду с вами — не ради Кибертрона, а чтобы увидеть, как эти твари падут.

Мегатрон сжал кулаки, его взгляд пылал, и голос его был полным ярости и вины:

— "За Скрейпа, за Каон, за каждого — я разнесу их всех. Ты идёшь с нами, Нокаут, или станешь пеплом в этом аду!"

Багровый туман сгустился за стенами, и их шёпот стал громче: "Мы ближе..." Мастерская задрожала, и напряжение сжало их искры, обещая новую битву в этом багровом аду, где тени Прайма уже шептались в тенях, их красные глаза сияли, как угли, что могли сжечь всё, что они знали.

Мастерская Нокаута дрожала, её стены из чёрного металла, покрытые багровыми прожилками, стонали под напором багрового тумана, что врывался внутрь, словно дыхание умирающего Кибертрона. Багровый свет фабрик заливал хаотичный интерьер, отражаясь от "Энергонных Резонаторов", что гудели, выбрасывая багровые искры, и

"Скальпельных Регистраторов", чьи лезвия шипели, оставляя следы на металлических пластинах. "Кузня Разлома" в углу била молотами, её ритм сливался с криками трансформеров, что доносились из глубин Разрушенного Кольца, резкий и надломленный, как звон разбитого стекла. Пол был усеян обломками — багровой пылью, кусками брони и ржавыми болтами, что звенели под ногами, как отголоски казней.

Орион Пакс, Мегатрон, Нокаут и Рэтч стояли у "Кузни Разлома", окружённые багровым дымом, что оседал на их броне липкой сажей. Нокаут сжимал "Зеркальный Резектор" — устройство из чёрного металла с золотыми нитями, что гудело, как живое сердце, его поверхность пульсировала багровыми и золотыми волнами. Его зелёные сенсоры сузились, и голос его был резким, полным цинизма, но с ноткой тревоги:

— Ключ Зеркал готов, но активация — не просто включение. Это "Мультивекторный Синхронизатор" — он соединяет частоты Искры Мультиверсума с разломами, открывая порталы в зеркальные осколки. Я синхронизировал его с вашим кристаллом, Орион, но нужен последний импульс — ваши искры должны резонировать с ним.

Орион шагнул вперёд, его красно-синяя броня отражала багровый свет, и он протянул кристалл, что сиял золотом, пульсируя в такт с "Эхо Искры", чей крик резал его сознание: "Они здесь..." Его оптика сузилась, и голос его стал твёрдым, но дрожал от напряжения:

— Что нам делать?

Нокаут указал на "Кузню Разлома", где багровые молоты били по платформе, высекая искры:

— Ставьте кристалл в "Резонансный Слот" — ядро "Кузни". Она усилит частоту. Но держитесь крепче — это разорвёт пространство, и вы почувствуете её... всю её боль.

Мегатрон шагнул ближе, его серебристая броня клацнула, покрытая пятнами багровой жидкости. Его красные сенсоры пылали, и голос его был полным ярости и решимости:

— Плевать на боль — я выжил в шахтах Каона, где каждый удар был криком свободы.

Если эта штука откроет путь к Камере Эха, я разнесу всё, что встанет на моём пути!

Орион кивнул, его искра дрогнула от предчувствия, и он шагнул к "Кузне", вставляя кристалл в "Резонансный Слот" — углубление в центре платформы, окружённое багровыми прожилками, что загудели, принимая его. Нокаут подключил "Зеркальный

Резектор" к "Слоту", его пальцы замелькали над устройством, и багровые нити срослись с золотыми, создавая сеть, что вспыхнула ослепительным светом. "Кузня" задрожала, её молоты замерли, и багровый свет сменился золотым, что хлынул в воздух, как река, разрывая багровый туман.

Орион почувствовал, как его искра сжалась, а затем взорвалась волной энергии — тепло кристалла проникло в его броню, резанув нервы, как ток, что пронёсся по его системам.

Его сознание затопила боль Искры Мультиверсума — крики трансформеров, рёв Квинтессонов, что вырывали её свет, и шёпот теней Прайма, что жаждали её силы. Он пошатнулся, его голос дрогнул:

— Я чувствую её... её боль, её крик...

Мегатрон стиснул кулаки, его броня задрожала, и он прорычал, полный ярости и вины:

— Это как шахты — огонь, что жёг меня, пока я не вырвался! — Его искра пылала, резонируя с кристаллом, и он чувствовал её ярость, что была его собственной, усиленной болью за Скрейпа, за Каон, за каждого, кто пал под гнётом.

"Зеркальный Резектор" загудел громче, золотые нити вспыхнули, и в воздухе перед мастерской развернулся портал — не просто дыра, а зеркальная воронка, чья поверхность сияла золотом и багровым, отражая багровые равнины и мелькающие тени машин. Багровый туман взорвался движением — "Жнецы Ржавчины" вырвались из стен, их ленты жидкого металла извивались, покрытые багровыми шипами, что сверкали, как раскалённые клинки. Их движения были быстрыми, танцующими, как змеи, что шипели, оставляя багровые следы, что резали воздух, наполняя его криком умирающего металла.

Мегатрон бросился вперёд, его клинок сверкнул, и голос его прогремел:

— "Вы не остановите меня, твари! Я — пламя Каона, и я сожгу вас всех!"

— Его клинок рубанул ленту "Жнеца", разрубая её на куски, что рухнули, шипя, как умирающий зверь, но другая лента метнулась к нему, обвивая его ногу, и он рухнул, высекая искры.

Орион метнулся к "Энергонному Резонатору", уклоняясь от шипов "Жнеца", и крикнул:

— Рэтч, помоги Нокауту! — Он схватил багровый провод с "Резонатора" и метнул его в ленту, багровая энергия хлынула в "Жнеца", заставив его взорваться багровыми искрами, что осыпали мастерскую.

Рэтч бросился к Нокауту, его потрёпанная броня скрипела, но движения его были точными, как у мастера, что привык чинить сломанное. Его оранжевые сенсоры вспыхнули, и голос его был резким:

— Я "Искры Тень" — я не дам им сломать нас! — Он вырвал "Скальпельный Регистратор" из гнезда и метнул его в "Жнеца", что метнулся к Нокауту, лезвие вонзилось в ленту, и багровая энергия угасла, оставив шипящую лужу.

Когтерез вырвался из багрового тумана, его броня пульсировала багровыми прожилками, что текли, как вены, питая его силу. Его пять синих сенсоров сияли, как глаза паука, а "Резонаторный Кнут" трещал энергией. Он шагнул вперёд, его голос был скрипучим, полным садистской насмешки:

— "Вы — мусор, что посмел бросить вызов хозяевам! Я вырежу ваши искры и поднесу их теням!"

Мегатрон бросился на него, его клинок сверкнул, и голос его был полным ярости:

— "Ты не заберёшь Каон, тварь! Я разорву тебя за Скрейпа!"

— Его клинок врезался в коготь Когтереза, высекая багровый огонь, но страж ответил ударом "Кнута", что обрушился на Мегатрона, швыряя его в "Кузню Разлома" с грохотом, что сотряс мастерскую.

Орион бросился к Когтерезу, его кристалл засиял, и он направил золотой импульс в стража, багровые прожилки угасли на миг, но Когтерез взревел, его коготь вонзился в пол, высекая багровый огонь. "Жнецы Ржавчины" метнулись к Нокауту, их шипы вонзились в "Зеркальный Резектор", и багровая энергия хлынула в устройство, заставив его заискрить.

Нокаут крикнул, его голос резанул воздух:

— Они перегрузят его! Держите их!

Рэтч бросился к "Резонатору", его пальцы замелькали над панелью, и багровый свет хлынул в "Жнецов", разрывая их ленты на куски, что рухнули, шипя, как умирающие змеи. Мегатрон поднялся, его броня дымилась, и с яростным рёвом бросился на Когтереза:

— "Ты не сломишь меня, жестянка! Я — огонь шахт, и я выжгу тебя!" — Его клинок вонзился в грудь стража, разрубая броню, и Когтерез закричал, его сенсоры угасли, оставив багровую лужу.

Портал вспыхнул ярче, золотой свет хлынул в багровый туман, и мастерская задрожала, багровые стены начали трескаться. Орион крикнул:

— Он открыт! Нокаут, держись!

Нокаут сжал "Зеркальный Резектор", его голос был полон напряжения:

— Они знают — тени идут за нами!

Багровый туман сгустился, и их шёпот стал громче: "Мы здесь..." Герои бросились к порталу, их броня звякнула, багровый дым оседал на их плечах, а тени Прайма вырвались из тумана, их красные глаза сияли, как угли, что могли сжечь всё, что они знали. Они шагнули в портал, и багровый кошмар мастерской исчез, оставив их в золотом сиянии, что вёл к новому миру — и новой войне.