Журавль (джен)

Сидя в машине специальных агентов, Гарри чувствовал, что начинает жаждать крови. Блэки были безумными берсерками, готовыми на все ради защиты своего, даже утратить разум и окунуться в море крови, вызванное их же заклятиями. Но никогда еще, во всех предыдущих браках, боевое безумие не сливалось так удачно с фамильным упрямством Поттеров и их огромной силой.

Поттер — это пламя и магия, шторм огня и смерч смерти, это поколения потомков древней богини, темнее черного и его же могущественнее. Это ходячие магореакторы на службе у интересов собственной семьи. Прямолинейные, как шпалы — и только это, если честно, спасало магическое сообщество. Поттеров можно было обхитрить, ловкостью и мудростью, чужой, разумеется, завести в ловушку.

Но при этом желательно, чтобы ловушка имела смертельный исход, иначе вернувшийся Поттер, весьма недовольный Поттер, устраивал своему "обидчику" локальный Армагеддон. Один маг, знакомый с предками Гарри, в дневниках шутил, что определенно Помпеи пропали не просто так. А если бы род был древнее, то обязательно отметился бы и в Атлантиде.

Честное слово, то, что он устроил в кабинете директора после смерти Сириуса — даже не цветочки. Он тогда ещё не Поттер был — так, личинка Поттера. Молодой, сил немного. Да и по-настоящему вредить никому не хотел, подсознательно сдерживался. Истинный потенциал магов его рода начинал раскрываться после тридцати.

И Томас Реддл знал об этом. Именно потому он так стремился уничтожить жаждущего мести за родителя ребенка-Поттера, пока потенциал не раскрылся. Гарри же упрямый, Гарри же не отступился бы. Не учёл только, что Поттеры тем сильнее, чем больше их пытаются убить. Третий закон Ньютона — действие равно противодействию. Только в его случае, противодействие накапливается.

Агент Сеймур продолжал запугивать. Вспомнил и отца Микаэлы, чем довёл девочку практически до истерики. Она пыталась держаться молодцом, но её быстрый взгляд, брошенный на него, сказал Гарри намного больше, чем все слова и действия. Она боялась его реакции на эти слова.

Нашла, чем пугать и чего бояться, да у него половина дальних родственников, если верить семейному гобелену, в Азкабане "время проводила".

В самом деле, разве можно его таким пронять? Девочка просто плохо его знает — что к лучшему. Гарри сжал тонкие пальцы и ободряюще улыбнулся, отчего Микаэла слегка посветлела лицом.

Не обошёл вниманием Симмонс и историю с невероятным исцелением Сэма в детстве. И как-то так это было сказано, что для неподготовленного подростка подтекстом звучало: "А не отправить ли тебя, малыш, на опыты? В лабораторию изучать. Ведь это так удивительно, когда умирающий мальчишка, вдруг оживает практически за одну ночь".

В такие моменты Гарри искренне понимал и сочувствовал Беллатрикс Лестрейндж в её убеждении, что маглы это животные и их надо истреблять, как слишком расплодившихся свиней.

Жизнь Сеймуру, а заодно и всем находившимся в машине агентам, спасли явившиеся выручать Уитвики автоботы.

В чем не отказать трансформерам, так это в умении крайне вовремя пафосно появиться. Ах, да, еще в желании выпендриться — совсем как влюбленные мальчишки-подростки перед девочками, которые им нравятся. Микаэла уж точно была поражена до глубины души: сидела с приоткрытым ртом и полными восторженного блеска глазами. Она успела испугаться "злобных" агентов, все же с властями ее семье не слишком-то везло по жизни. А потому "расправу" с ними, оторванную крышу машины и прочее воспринимала как освобождение и подарок.

А Гарри, сдерживая смех пополам со злостью, хотел спросить, сколько именно господам трансформерам лет? Может быть, они взрослеют позднее, чем люди? Потому что желание похвастаться пушками и помериться... лопатками в песочнице, как правило, после этой самой песочницы и проходит. Особенно, если ты здравомыслящее существо, участвующее в длительной, жестокой войне.

Несомненно, господ агентов они впечатлили. Впечатлили настолько, что Поттер давал меньше суток властям Земли чтобы объявить инопланетные организмы потенциально опасными и призвать к уничтожению любой, мало-мальски отличающейся от нормальной техники. Людей же, "сотрудничающих" с противником, совершенно точно привлекут к ответственности. Как минимум, за сопротивление властям. Поттер не слишком боялся за себя, в конце концов, в его распоряжении, при желании, аппарация и маскировочные чары, но вот Микаэлу и родителей становилось жалко. Не заслужили они подобного.

И все это из-за того, что горстка не выросших из пеленок существ захотела впечатлить их с Бейнс. Гарри понимал, что совершенно зря злится, что уже ничего не исправить — не переделать чужую натуру, но стоило ему представить испуганные глаза матери, возмущенные крики отца, как ярость с новой силой вспыхивала в груди.

Одна беда у трансформеров — Гарри подобным впечатлить давно нельзя. Не после чудес Хогвартса, полетов на метле и гиппогрифе, не после волшебства профессора Флитвика и профессора Макгонагалл. Не после всех тех вещей, что создавал он сам. Банальная, тупая демонстрация силы и власти раздражала еще со времён Хагрида, отрастившего Дадли поросячий хвост по надуманной причине.

Как бы Гарри ни относился к агентам вообще и к Симмонсу в частности, унижение слабых сильными никогда не приводило его в восторг, от этого ему становилось муторно, а на языке появлялся мерзкий привкус желчи.

Напоминает развлечение кузена с компанией, когда главной мишенью являлся он сам.

Хотя Микаэла, похоже, получает удовольствие. Впрочем, ей простительно, она ещё маленькая, да и отыграться за свой страх очень хочется. Детский сад.

Гарри мысленно покачал головой: автоботам бы сейчас договориться с госслужащими — идеальный же момент, и начать сотрудничать, оставив и его, и девочку в покое. Но где живые машины и где логика?

Видимо в диаметрально противоположных направлениях. Впрочем, последние двадцать четыре часа Гарри казалось, что логика исчезла из мира, причём вместе со здравым смыслом. Этак собрали вещички, помахали ручками и попросили не ждать.

В его жизни подобное часто случалось, да что там — волшебство по большей части противоречит логике обыкновенных людей. Но все же... не об этом он мечтал, разыскивая новый мир и договариваясь с маленьким Сэмом Уитвики.

Но у Сеймура всё же была голова на плечах, хоть и изрядно повёрнутая, с потёкшей крышей и табунами тараканов. Однако эти тараканы вовсе не помешали агенту запросить подкрепление. Уже слышен шум приближающихся вертолётов, вызванных агентом. Не стоило его недооценивать из-за глупого вида и дурацкого характера. Всё-таки профессионал.

— Забирайтесь! — Оптимус опускается на колено и подставляет им металлическую ладонь, своевременно понимая, что они несколько заболтались, видимо.

Рука касается чуть тёплого металла и вверх, до спины пробегает горячая волна. Неужели у Оптимуса тоже внутри магия? Или это его магия так откликается на существование Искры — души в металлической оболочке? Или...

— Потом, все потом, — пробормотал Поттер себе под нос, слишком тихо, чтобы его кто-то услышал. Магия у трансформера — это даже не смешно! Надо прекратить строить теории, пока он не окажется в безопасности собственного дома, а до тех пор — постоянная бдительность!

Мощные манипуляторы удивительно деликатно подсадили на широкое плечо, заставив вцепиться с сегмент брони. И вовремя — невдалеке уже виднелась погоня.

Дурацкий день становится ещё хуже. Но так в духе Поттера. Нет в мире мага, которому пришлось бы столько бегать в своей жизни. Ну, разве что Снейп — этот тоже вертелся, как уж на сковородке, чтобы выжить. А Гарри, наверное, слишком... Сохатый, чтобы жить спокойно — не получится при всем желании. У них с отцом это совершенно точно семейное, передающееся на духовном уровне.

Наверное, его подвела привычка игнорировать боль, когда события несутся вскачь. Он сбрасывал Империус, быстро поднимался после Круциатуса, у него удаляли кости, ломались руки и ноги... Он привык не замечать боль как можно дольше. А этому телу с самого детства досталось так, как другим людям даже в кошмарных снах не снилось. Со своей выработанной устойчивостью к боли оно идеально подходило неусидчивому Поттеру.

Всего лишь жар промчавшийся по рукам вверх, осевший на шее и лопатках, зацепившийся тонкими лапками-линиями за ключицы, да так и оставшийся, словно солнечный ожог на коже — разве есть в этом что-то странное? Особенно когда голова занята другим.

Ему было некогда. Трансформеры не очень предрасположены к тому, чтобы кататься на них в антропоморфной форме, устроены они несколько иначе — неудобно. Он-то может и удержался бы, а вот Бейнс все-таки соскользнула — а падать с девяти с лишним метров страшно. Ему осталось только матюгнуться и скользнуть следом, чтобы в случае необходимости, магией смягчить падение, выдав все за везение.

К счастью, Прайм их все-таки поймал. Хоть что-то хорошее. Но болезненное. Но хорошее.

Гарри в принципе не слишком удивился, когда их все-таки загнали в тупик, и мехи были вынуждены отступить, оставляя людей на волю агентов — это было предсказуемым развитием событий. Его неприятно удивило, что Бамблби автоботы тоже бросили. Нет, не удивило — в конце концов, логика диктует, что жизнь одного не стоит жизни большинства.

Автоботы должны были спасать Искру, пусть даже ценой жизни своего собрата, но... неистребимая сущность надеялась на совсем другое, особенно после громких слов Прайма о справедливости, дружбе, верности. Пусть это нелогично, но даже за одним другом Гарри спустился бы в преисподнюю, не то что с какого-то моста. А уж если имеется вооружение — то и подавно.

Во многом именно поэтому он позволил надеть на себя наручники, посадить себя в машину и увезти в неизвестном направлении.

Своих он не бросал. К тому же есть у таких людей, как Симмонс, дурная привычка, весьма полезная в его положении: когда они считают, что находятся в безопасности, что враг повержен, скован и беззащитен, то выбалтывают порой много интересного, полезного. Это раньше Гарри бросался в бой за правое дело, выслушивая лишь одну из сторон. Сейчас, повзрослев, набив тучу шишек, он предпочитал обладать максимум информации.

И если не ради странных секретов, без которых он вполне мог обойтись, то хотя бы ради Би, он был обязан рискнуть.

Когда их привезли на дамбу Гувера, Гарри очень остро почувствовал, что конец у дня будет эпохальный. Делать секретные объекты рядом с такими большими и важными объектами инфраструктуры, всегда являлось не самой блестящей идеей. Однако люди продолжали скрывать наиболее ценное "под пламенем свечи".

Возможно, в прошлом, еще пару лет назад, это решение оправдывало себя, но сейчас Гарри не хотелось представлять, что случится с тоннами воды при возможном разрушении дамбы. Что трансформерам, огромным роботам, для которых каждое изобретение человечества — всего лишь игрушка, простая каменная стенка? Если именно там находится то, что они ищут...

Гарри не обольщался: он видел, какие методы используют обе стороны. Требовалось как можно скорее увезти куб подальше. Возможно, у него даже получится, как в Отделе Тайн на пятом курсе, обойтись относительно малой кровью — присоединившийся потрепанный военный отряд выглядел хорошим подспорьем в быстром сматывании удочек и перевозе ценностей, а лидер, несмотря на ссадины и усталый вид, производил впечатление человека весьма разумного.

Поттеру захотелось ударить себя — или удариться головой об стену. Снова он лезет в самое пекло, чертов адреналиновый наркоман. Знал ли Дамблдор, кого вырастил из затюканного мальчишки из чулана под лестницей, приучая того к всевозможному опасному для жизни "веселью"?

Волшебник мог сколько угодно костерить на все лады инопланетную расу, оправдывать себя тем, что заботится о Микаэле и новом приятеле — правда скрывалась глубже: он уже просчитывает варианты своих действий. Он просто не сможет бросить их, не испугается, как отреагировал бы нормальный человек — вот, что страшнее.

Агенты продолжали запугивать...

Один додумался назвать его "сынок"... ну, хорошо хоть не "мальчик мой", в самом то деле! После уважительного обращения Андромеды, после ласкового — нынешнего отца это слово из чужих уст казалось подлинным издевательством. Поттер только чудом не огрызнулся в своей излюбленной со школьной скамьи манере, но сдержался, мысленно отреагировав так, что у агентов уши бы в трубочку свернулись, услышь они.

Когда их наконец завели внутрь, где-то в это же время к ним присоединился министр Келлер. Вот и военное ведомство — настоящее, а не эта помесь психушки и паронормальных явлений. Впрочем, очень быстро Гарри в нём разочаровался — самый обычный гражданский, даже если у него есть военное звание и допуск к государственным тайнам... нет, этот человек ему не помощник.

Была ещё какая-то блондинистая дамочка и её тучный чернокожий приятель-хакер. Из тихих разговоров сопровождающих, стало понятно, что именно этот парень взломал языковую базу десептиконов. А это не могло не внушать уважения. Вёл он себя, правда, тоже... так себе.

В принципе, из них можно было бы сделать что-то путное: хакеры, армейцы, маг — получалась такая приличная команда из любой компьютерной игрушки. Взломать, вырубить, перевезти, прикрыть... Но чтобы это все заработало, требуется время, которого у них нет, и нервы, тратить которые нет уже желания.

Всё больше и больше, Гарри казалось, что он попал в дешёвый фантастический фильм для подростков. Набор шутов разбавлен профессионалами разных мастей, чтобы добавить "отряду" весомости. У руля обладатели тараканистых мозгов, кучи странных утверждений и взглядов. Под таким руководством вляпаться в неприятности — почти обязанность.

Уже вляпались. Осталось только показать всю степень своей дурости....

Господь Всемогущий! Он когда-нибудь встретит разумных, которые действительно выполняют то, что от них требуется, и которые действительно соответствуют этому непростому званию — "разумный"?!

Он не претендует на нормальность, нет, он ненормальный, как давно заявляла тетя Петунья. Но он нормален в пределах своей ненормальности, если можно так сказать, последователен и логичен, не забывает о реальном мире, о том, что тот отнюдь не создан для нужд единственного человека. И вообще имеет право вносить коррективы в любые действия. Гарри — волшебник, у него свое понятие об адекватности, возможно-невозможно, но, Мерлин, как же хочется поговорить с кем-то, кто знает о существовании простых слов "логика" и "продуманность".

И всё это, медленно протекает под рассуждения "людей в чёрном"... Поттер уже откровенно похож на взведённую пружину. Ну, не любит он такие разговоры! Почему нельзя просто и прямо сказать, какого Мордреда надо? Нет! Наматывают тут реверансы!

Маг ненавидел эти однообразные методы и приемы работ силовых структур — на поверку, магические не слишком отличались от обыкновенных. Вся эта атмосфера прессинга ничего не сделает сильному духом человеку, особенно, если тот магически вооружен и очень опасен, и в любой момент способен удрать.

Если бы не родители, которые просто не поймут, почему их сын вдруг провалился сквозь землю! Ведь в первую очередь донимать начнут именно их, а проявить себя столь неблагодарным по отношению к людям, которых успел полюбить, Гарри просто не мог.

Внутри бесшумно работали мощные кондиционеры, окутывая приятной прохладой. Рядом облегченно вздохнула Микаэла, блестящая от выступившего на солнце пота, с сухими от духоты губами. Еще бы попить предложили — было бы здорово! Однако Гарри отвлекся от размышлений о комфорте для девушки, когда его обдало холодом самого сердца этого проклятого места. За семью дверями, в самой глубине дамбы находилось то, что Поттер совсем не ожидал увидеть.

Темный гигант с сединой льда на броне. Величественный, могущественный, даже в пленённом, поверженном, почти разобранном состоянии. В нем чувствовалась сила: в ширине плеч, в металлических руках, массивных, наверное, цепких кистях. Если представить человеком, был бы римским гладиатором или северным викингом.

Древний воин.

Он вызывал невольное восхищение, опаску и уважение. Невозможно не восхищаться врагом, если он так... могущественен. Тем более, враг он весьма условный, всего лишь по словам только одной стороны. Он красив особой, хищной красотой дикого зверя.

Своих врагов из другого мира Поттер перестал уважать давно, они сами сделали все для этого. Как можно уважать существо, отринувшее собственную природу, потратившее большую часть силы на то, что оказалось впоследствии пустышкой и привело к безумию? Волдеморт змеей возродился — змеей и умер, гадом, что кусает исподволь, куражится над преклонившими колени, не как лидер — как владелец скота.

Как можно бояться трусов, сбивающихся в стаи, как шакалы, чтобы попробовать загрызть кого-то больше, сильнее? Кто ничего из себя не представляет по одиночке. Мерлин, весь род Блэк, древний и могучий, был силен своим единством, но каждый, абсолютно каждый в нем являл собой личность, прославившуюся так или иначе, темными ли делами, светлыми ли — без разницы. Никого из когорты министерских шавок Гарри сейчас не смог бы вспомнить, их лица сливались в однообразную, колышущуюся серую массу.

И это же научило уважать тех, кто не изменил себе и не изменил себя.

Мегатрон отличался от Прайма. Оптимус пытался казаться менее опасным, более дружелюбным, хотя это впечатление было ошибочным. Древний Лорд… кибертронец… острая сталь, углы, линии, не скрытые декоративными элементами... Наверное, он презирал обман и упивался собственной силой, но... подлости, низости Волдеморта, пирующего на чужих страданиях, Гарри в нем не ощущал. Пусть надломленный, забитый в лед, Мегатрон все равно... поражал воображение.

Ему хотелось поклониться. Как старым магам, как великим Лордам Магии. Десептикон был воином и полководцем. К его несчастью, Гарри Джеймс Поттер давно отвык преклонять колени и когда-то поклялся себе не делать подобного никогда, но... С ним бы маг хотел поговорить. Хотя бы чуть-чуть. Интересно же пообщаться с умным, видевшим, пережившим многое собеседником. Каждая такая личность — незабываемый опыт.

Гарри не пытался встревать в речь Сеймура, внимательно слушал и удивлялся, как можно хвастаться тем, что ковыряешься в живом существе и все достижения современной техники, это его внутренности? Мерлин, как же мерзко! Перед глазами встали развороченные Бомбардой внутренности — Гарри уже не помнил, кому принадлежало тело. Но теперь, перед мысленным взором в красных, блестящих кишках копошились черви. Этими червями были агенты Седьмого сектора.

Нет, Гарри никогда не оправдывал магов и не оправдывался сам. К тому же, он помнит, как делались самые важные открытия в анатомии и биологии, но... обычно проверяли, жив ли подопытный или нет. Разрезать, лазить по живому существу... вот так... против его воли... сделав пленником...

Или они не знают, что Мегатрон живой?

Их провели в соседний ангар, и маг выдохнул, мысленно вздрагивая.

"Ну, е* * *

ый ж дементор!"

Гарри многое мог бы сказать по поводу увиденного, его словарный запас, несмотря на затворничество, весьма обогатился, не в последнюю очередь благодаря частой несдержанности нарисованной, но неизменно темпераментной леди Вальбурги. Однако это вызвало бы немалое удивление со стороны тех, кто не знает, в каких позах размножаются соплохвосты. Поэтому маг промолчал, прикладывая все силы, чтобы вернуть глазам естественную форму и спустить их со лба, желательно при этом — не пробив пола челюстью.

А материться, тем временем, хотелось знатно, долго, со вкусом, смачно, выплевывая и чеканя каждое слово, крепче портовых грузчиков и дежурных авроров в Азкабане, получая от процесса максимум удовольствия. Так, чтобы все заслушались и покраснели даже те, кто покраснеть не мог. Чтобы сворачивались и отсыхали уши!

А ещё хотелось схватиться за голову и с чувством постучаться о какую-нибудь стену. Желательно бетонную. Потому что это... даже слов не было, чтобы выразить всю степень... удивления, пусть будет так, хотя в голове крутятся иные характеристики происходящего.

Гарри был не авось каким специалистом по древним реликвиям, но даже ему бы хватило ума... не соваться к этому... чем бы оно ни было.

Огромный куб, испещренный иномирными знаками, бороздками и просто непонятной хренью, фонил так, что волосы вставали дыбом.

Однажды, помнится на третьем курсе, Гарри довелось поиграть в квиддич во время грозы. Если не брать во внимание, что к концу мероприятия над полем объявились дементоры, то на высоте птичьего полёта, рядом с танцующими в облаках молниями, Поттер чувствовал то же самое: невероятную энергию, пульсирующую на волоске от кожи.

Чем бы ни являлась эта неясная хрень, источник энергии из неё... просто неприличный. И живой. Мать-её-Мордред, а отец Моргана!

Живой. Разумный. И совершенно точно нечеловеческий. Пульсирующий, еще полусонный, но уже с интересом начинающий оглядываться по сторонам.

В последнем можно было не сомневаться, от первого восторгаться, а от второго... молить всех богов и предков, чтобы оно не было заинтересовано в планете. Драклы с человечеством, но если эта штука реально решила осесть на Земле, никакие автоботы её с собой не заберут.

Поттер незаметно сглотнул и постарался успокоиться. Получалось плохо, хоть окружающие этого и не видели. Маг прекрасно знал, что к некоторым артефактам не стоит лезть.

Оллспарком можно было восхищаться, но он слишком хорошо представлял, что может сотворить настолько древняя и совершенно нечеловеческая... сущность. Поттера очень редко можно было чем-либо пронять, но вот сейчас ему очень хотелось со всех ног удрать подальше.

Симмонс что-то самодовольно вещал, бахвалясь и поражая слушателей, а от разлитой в воздухе Силы, Гарри кололо пальцы и на языке оседал острый железный вкус.

Похоже, пиздец наступит в любом случае.

Их заводят в маленькую комнату, насквозь обитую металлом и следами, свидетельствующими о том, что кто-то очень хотел отсюда выбраться.

Посередине стоит прозрачный куб с толстыми и наверняка, пуленепробиваемыми стёклами, Симмонс аж дрожит в предвкушении, как наркоман перед новой дозой. Просит у кого-нибудь телефон. Получает. А потом...

— Ну вы и...! — Гарри скривился и отвернулся от стеклянного ящика, где дымились остатки ожившего телефончика. Слово “мрази” не прозвучало. Не стоит провоцировать больше, чем есть. — Теперь я не удивлён.

— Что? — Сеймур удивлённо обернулся к нему и маг испытал сильное желание вмазать ему по роже.

— Теперь я не удивлён, говорю, что десептиконы предпочли решить вопрос силой, а не попробовали договориться.

Сейчас он как никогда понимал Томаса — ему и самому захотелось пошвыряться Авадами.

— Знаете, агент Симмонс, если вас внезапно возьмут в плен муравьи и начнут копаться в ваших внутренностях, научного интереса ради, держа вас при этом в анабиозе, вы тоже будете этому не рады, — он никогда не позволял себе заблуждаться насчёт людей, но было неприятно столкнуться со всем этим воочию. — Когда он проснётся — сам ли, или его освободят подданные, Мегатрон будет зол. А его желание размазать человечество по поверхности планеты — естественно, — кривая ухмылка перекроила лицо. — И война между нами, вероятно, лишь вопрос времени. Зато она будет справедлива.

— О чём вы, молодой человек? Это вам сказали те, с кем вы контактировали? — удивился министр Келлер.

— Нет, это мои выводы. И, к счастью для человечества, автоботы не десептиконы, по крайней мере, декларируют они своё полное противопоставление тем, чей вожак тут стоит промороженным до основания, — Поттер уныло вздохнул. — И они теперь наш единственный шанс уберечь планету от тотального экстерминатуса.

— О чём ты, мальчик, да мы их...

Гарри тяжело вздохнул.

— Агент, — он одним взглядом заткнул бодрящегося Симмонса. — Скажите, если бы вас, разумное, высокоорганизованное, как вы сами считаете, существо взяли в плен, ставили бы бесчеловечные опыты. Ну, там, разрезать нервы, вынуть внутренние органы... Разве при таких условиях, освободившись, вы не жаждали бы мщения?

Воцарившееся молчание было звонким и красноречивым.

— То-то и оно, — Поттер бросил последний взгляд на обломки телефона. — Поэтому повторюсь, наше с вами счастье, что автоботы воюют с десептиконами и соблюдают какие-то пацифистские, полубредовые кодексы.

— Полубредовые? — Микаэла бросила на него недоумённый взгляд.

— Да, Бейнс, полубредовые. Потому что когда идёт вопрос выживания твоего вида, благополучие каких-нибудь горилл-шимпанзе, которых ты прикончишь, спасая свой народ, должно волновать тебя в последнюю очередь. Если волновать вообще!

Примечание к части

Автору на печеньки и вдохновение

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276 4000 2696 3497

https://vk.com/club93244915?z=photo-93244915_456240930%2Fwall-93244915_711