Взрывная Карамель (гет)

Погода была отвратительной. Вьюга завывала, ветер бил в окна так, будто вот-вот их выломает. Ученики плотнее закутывались в мантии, особенно в коридорах. Гриффиндор и Когтевран снова встретились — но не на поле для квиддича, а на уроке Зельеварения.

Гвен и Эмили устроились за партой в середине кабинета — им казалось, что именно там теплее всего. Ученики постепенно заполняли класс, занимая свободные места. На парту позади девчонок с металлическим звуком — замочки ударились о дерево — упала сумка Фабиана.

Гриффиндорки машинально обернулись. Парень одарил их своей привычной, ослепительной улыбкой.

— Доброе утро, — сказал Фабиан, усаживаясь за парту позади. Его голос был немного тише обычного, почти дружелюбный. — Не думал, что кто-то вообще доберётся до класса при такой метели.

Гвен обернулась ненадолго, улыбнулась краешком губ.

— Мы просто знаем, как пользоваться теплыми чарами. Не все же надеются на природное везение.

— Оу, — Фабиан усмехнулся. — А я надеялся, что моё появление и есть это самое везение.

Эмили тихо хмыкнула, не отрываясь от книги:

— Скорее, погодное испытание. Только и ждёшь, когда отступит.

— Ай, как жёстко, — театрально вздохнул Фабиан, положив руку на грудь. — Я пришёл с добром, между прочим.

— Тогда сядь ровно и не забудь достать учебник, — спокойно сказала Гвен. — Это тоже считается добром в Зельеварении.

— Уже достаю, — покорно сказал он, доставая потрёпанный том из сумки. — Ради вас — хоть на дно котла.

Эмили с улыбкой покачала головой.

— Не переусердствуй. Некоторые котлы взрываются.

Фабиан усмехнулся, а Гвен едва заметно улыбнулась, глядя в сторону окна, где ветер всё ещё метался, как дикий зверь. Но в классе, несмотря на холод снаружи, становилось как-то уютнее.

Джордж вошёл в кабинет чуть позже остальных — капюшон толстовки под мантией был накинут на голову, снежинки таяли на плечах. Он стряхнул снег с рукава и оглядел класс. Глаза сразу остановились на парте посередине, где сидели Гвен и Эмили.

А ещё — на Фабиане, который устроился прямо за ними.

Он не слышал начала разговора, но догадался о его сути по тону. По тому, как Фабиан наклонялся чуть ближе, как улыбался — не клоунски, а по-настоящему. Такой улыбкой он пользовался редко, только когда хотел понравиться.

Джордж почувствовал, как внутри что-то неприятно сжалось.

— Уже достаю, — говорил Фабиан, выуживая из сумки учебник. — Ради вас — хоть на дно котла.

Гвен что-то ответила спокойно, и Джорджу стало ещё хуже от того, что она не была колкой, не оттолкнула — наоборот, она улыбнулась. Пусть и чуть-чуть.

— Не переусердствуй, — добавила Эмили. — Некоторые котлы взрываются.

— Надеюсь, этот — нет, — отозвался Фабиан.

Джордж прошёл мимо них к своей парте, заставляя себя не смотреть, но всё же бросил взгляд. Гвен снова отвернулась к окну. Эмили заметила его и коротко кивнула. Фабиан же, как нарочно, посмотрел прямо на Джорджа и беззвучно произнёс:

«Утро доброе».

Он знал. Конечно знал. И наслаждался этим.

Джордж сжал кулаки под партой и опустил взгляд в учебник, не открывая его. В груди было тепло — не от магии, от злости.

И, может быть, от ревности.

Профессор Снегг ворвался в класс, словно буря, разметая тишину и покой. Его мантия взвилась за спиной, как тень, следовавшая за каждым его шагом. Один стремительный взмах палочки — и из приоткрытого шкафа с тихим щелчком вылетели закупоренные колбы, аккуратно приземляясь на каждый стол.

— Сегодня вы познакомитесь с новым зельем. Слушаем внимательно: сначала — теория, потом практика и эссе. Вопросы потом. Всем ясно? — голос Снегга разрезал воздух, холодный и резкий, как лезвие.

Класс молчал. Кто-то кивнул, кто-то просто взглянул на профессора с лёгкой настороженностью.

— Итак. Амортенция. Любовное зелье. Но пусть вас не обманывает название, — в голосе Снегга скользнула почти незаметная горечь. — Оно не вызывает настоящую любовь. Лишь иллюзию. Подделку. Привязанность к тому, кто дал зелье. Иногда — болезненную, одержимую. Бывает... опасно близкую к безумию.

Он снова взмахнул палочкой — с тихим хлопком пробки слетели с колб. Комната заполнилась тонким, завораживающим ароматом.

— Запомните признаки: спиралевидный пар, перламутровое сияние... и запах. Особенный. Тот, что притягивает именно вас, — его взгляд скользнул по рядам, будто он уже знал, что каждый из них вот-вот раскроется.

Анджелина Джонсон подняла руку.

— Сэр, получается, зелье пахнет для всех по-разному?

— Именно, — коротко кивнул Снегг. И, словно что-то вспомнив, на мгновение опустил глаза. — Ваше задание: законспектировать материал и описать запах, который вы ощущаете. Дополнительные сведения — страница двести четырнадцатая.

Тишина сменилась шорохом пергамента, скрипом перьев. Колбы начали передвигаться по столам. В воздухе повисло лёгкое напряжение.

Эмили осторожно поднесла флакон к лицу и вдохнула. Почти сразу глаза её распахнулись.

— Сандал... шоколад... — она смутилась. Щёки вспыхнули. — О, Мерлин...

Колба вернулась на стол. Девушка спрятала лицо за ладонью, и только близкая подруга могла услышать, как она прошептала: — Так пахнет Сэм...

Она тут же принялась записывать, будто боялась, что запах исчезнет, если не успеет уловить момент. Гвен бросила взгляд по сторонам — все были поглощены своим зельем. Она откинула волосы за ухо, взяла колбу в руки, но не сразу решилась вдохнуть.

Обернулась — Фабиан смотрел на неё, словно угадывая, что она почувствует. Лукавый огонёк в его глазах заставил сердце предательски дрогнуть. Он поднёс свою колбу к носу, а потом, не отрывая взгляда, подмигнул. Гвен поспешно отвернулась, пряча смущение, и взялась за задание.

«Спокойно. Просто зелье. Просто запах. Всего лишь запах...»

Она вдохнула.

В нос резко ударил запах пороха. Яркий, жгучий, как будто кто-то только что поджёг фейерверк в её груди. Она вздрогнула и отстранилась, чуть не уронив флакон.

— Какого... — вырвалось громче, чем хотелось. Гвен покраснела и осмотрелась, надеясь, что никто не заметил.

Второй вдох был мягче. Пахло Рождеством. Тем самым, настоящим — когда она в детстве стояла с отцом на заснеженной лужайке, и они запускали салюты в ночное небо. Затем аромат сменился — тёплое, древесное... как отполированное дерево в библиотеке. Потом — корица, тёплая и острая, будто кто-то добавил её в яблочный пирог. Гвендолин почувствовала, как внутри всё сжалось. Она отпрянула, в растерянности бросив взгляд в сторону Джорджа.

Он тоже смотрел на неё. Колба в его руках, глаза серьёзные. Гвен поспешно отвернулась, будто пойманная на месте преступления, и неловко вернула зелье на стол.

Сердце колотилось, словно кто-то разбудил его после долгого сна. В голове всплыла та ночь у камина. Его рука, крепко держащая её запястье. Его голос. Его запах. Гвен закрыла глаза и прикусила губу. По телу разлилось тёплое покалывание — тревожное, но желанное.

— Это... — выдохнула она, едва открыв глаза. Обратилась к Эмили, будто ей нужно было подтверждение. Или оправдание.

— ...он? — Эмили уже всё поняла. Проследила за взглядом подруги, устремлённым к рыжеволосому гриффиндорцу.

Джордж поднёс колбу ближе. Пар, закручиваясь в спираль, потянулся вверх, слегка поблёскивая в полумраке класса. Он вдохнул — сначала несмело, будто боялся, что зелье откроет перед ним нечто, к чему он совсем не готов.

Сразу ударил в нос сладкий, густой запах карамели. Он пробрался глубоко внутрь, обволакивая изнутри, как детское воспоминание о пирожных из лавки мадам Паддифут. За ним — свежесть дождя: мокрые камни, прохладный ветер, капли на коже. Он знал этот запах. Знал его слишком хорошо.

Гвендолин.

Поначалу сердце просто сбилось с ритма — как будто кто-то сжал его в кулаке. А потом начало биться быстрее, громче. Джордж на мгновение прикрыл глаза, позволяя аромату захлестнуть его с головой. Он не хотел признавать, что уже знал ответ, но… зелье не лгало.

Он открыл глаза. И сразу поймал её взгляд.

Гвен смотрела на него. С тем же испугом, с той же тревогой в глазах. Она быстро отвела глаза, будто уличённая в чём-то слишком личном, запретном.

А он продолжал смотреть. Молчал. И чувствовал, как всё внутри сдвигается с привычного места.

«Она…» — мысль ударила по голове, как заклинание.

Она — и есть тот самый запах. Его карамель. Его дождь. Он вдруг вспомнил, как её волосы пахли в ту ночь у камина — едва заметно, но пронзительно. Вспомнил, как её рука дрожала в его ладони. И как не захотел отпускать.

Теперь это ощущение было почти физическим. Невыносимо тёплым и до боли ясным.

Парень вздохнул глубоко, шумно, не заботясь, услышит ли кто-то. Как будто этим вздохом пытался заглушить то, что больше не мог скрыть даже от себя.

«Ты влип, Уизли. По уши.»

Коридор у подземелий был всё ещё прохладным, несмотря на согревающие чары. Джордж стоял у стены, будто кого-то ждал. На самом деле — да, ждал.

Фабиан вышел из кабинета последним, как всегда, не торопясь, с книжкой в руке и тем самым выражением лица, которое Джордж ненавидел — спокойная самоуверенность. Как будто он всегда знал, что всё будет по его.

— Знаешь, — начал Джордж, когда тот поравнялся с ним, — ты слишком громко разговариваешь в классе.

Фабиан остановился, взглянул на него с лёгким удивлением — или сделал вид.

— Я просто вежливо общался. Не всем нравится молчать, как хмурое приведение, сидя в углу.

— Есть разница между вежливостью и попыткой привлечь к себе внимание, — спокойно парировал Джордж.

— Или к кому-то, — невинно подкинул Фабиан, чуть приподняв брови. — Хочешь сказать, что тебе это неинтересно?

Джордж прищурился, скрестив руки на груди.

— Мне интересны люди, а не игры.

Фабиан усмехнулся.

— А кто сказал, что это игра?

— Ты. Каждый раз, когда улыбаешься не тому, кому стоит.

Фабиан на секунду замолчал, потом сделал шаг ближе, убирая улыбку с лица.

— Послушай, Уизли. Гвен — не приз, который кто-то выиграет. Она сама решает, с кем говорить, и когда. Может, стоит довериться ей?

— Я ей доверяю, — коротко ответил Джордж. — Тебе — нет.

Пару секунд они смотрели друг на друга — без угроз, но с ясным пониманием: что-то между ними изменилось. И уже не вернётся обратно.

Фабиан кивнул и снова улыбнулся — теперь сдержанно, без усмешки.

— Увидимся на тренировке.

И пошёл прочь, оставляя Джорджа в коридоре — стоять в тишине, с сердцем, гудящим от того, что не было сказано вслух.

* * *

Следующий день оказался куда более благосклонным к Хогвартсу. Солнечные лучи пробивались сквозь витражи в коридорах, заливая пространство разноцветным сиянием. Была суббота, и многие ученики направились в Хогсмид.

Анджелина постучала в дверь комнаты Гвен и Эмили. Получив разрешение, она с важным видом плюхнулась на кровать у окна.

— У вас есть ровно пять минут! — объявила она. — Иначе в Хогсмиде не останется ни одного приличного платья!

Девушки засуетились. Из комнаты доносился звонкий смех и оживлённые шутки, слышные даже в гостиной.

— Не понимаю я этих девчонок, — фыркнул Фред, откинувшись в кресле. — Вечно куда-то бегут, что-то обсуждают, платья выбирают...

— А я вот на бал надену первое, что выпадет из шкафа, — лениво сказал Джордж. — Если это будет мантия Снегга — пофиг.

Они сидели у камина с Ли Джорданом, наслаждаясь теплом и чашками горячего чая с имбирём.

— Главное, чтобы вместе с мантией не вывалился и сам Снегг, — заметил Ли, делая глоток. — Тогда вечер точно пойдёт под откос.

— Да брось, — ухмыльнулся Фред. — Может, он просто хочет станцевать вальс. Медленно… угрожающе...

— С отчислением в такт, — добавил Джордж, и все трое рассмеялись.

На лестнице, ведущей в женское крыло, послышался приближающийся топот и оживлённые голоса. Первой появилась Эмили. Она грациозно спрыгнула с последней ступеньки, хлопнула в ладоши и с воодушевлением подскочила к парням.

— Итак! — протянула она с самой широкой улыбкой. — Парни, вы сейчас выберете цвета для наших платьев. Фред!

Она ткнула пальцем в Уизли и нетерпеливо ждала ответа. К слову, Анджелина тоже уже спустилась с лестницы и стояла чуть поодаль, скрестив руки на груди.

— Серебро! — без раздумий выпалил Фред. — Детка, ты будешь неотразима.

Анджелина закатила глаза, но скрыть довольную улыбку всё же не смогла. Остальные дружно рассмеялись, оценив уверенность Фреда и его выбор.

— Дальше! — Эмили указала пальцем на Ли Джордана. — Что думаешь обо мне?

— Ну-у... — протянул Ли, задумчиво прищурившись. — Твой парень ведь из Слизерина? Тогда...

— …зелёный? — с хитрой улыбкой перебила его Эмили.

— Изумрудный, — с важным видом поправил Джордан, поднимая указательный палец вверх, словно провозглашая свой выбор официальным.

Снова раздались одобрительные возгласы и улыбки.

— Ну и наконец... — Эмили украдкой взглянула на Гвен, как бы спрашивая: «Вы всё-таки идёте вместе?» Девушка едва заметно кивнула. — Джордж!

Уизли раскинул руки по спинке дивана, бросив на Гвен оценивающий взгляд. Но его привычная уверенность мгновенно дала трещину, когда их глаза встретились. Она подарила ему, пожалуй, самую очаровательную улыбку, слегка склонив голову набок, как бы говоря: «Ну, и?»

Джордж подался вперёд.

— Может... глубокий синий? — предложил он неуверенно.

Гостиная тут же взорвалась одобрительным «о-о-о».

— Он подойдёт к твоим... волосам.

— К волосам? — переспросил Фред, приподняв бровь.

— И к глазам тоже, — поспешно добавил Джордж. — У тебя ведь такие... ну, зелёные. А синий их...

— ...оттенит, — закончил за брата Фред.

— Но если тебе не нравится, ты можешь выбрать другой...

— Мне нравится, — твёрдо перебила его Гвен. — Да, синий — мой любимый цвет.

— Отлично, — кивнула Эмили. — Тогда решено. Мы идём в Хогсмид выбирать платья. Девочки, пошли!

— О, Мерлин, спаси наши кошельки, — пробормотала Гвен, но всё равно направилась к выходу, засунув руки в карманы.

Прежде чем уйти, она задержалась на секунду, встретившись взглядом с Джорджем. — Спасибо за цвет.

— Удачи, — выдохнул он, когда она уже обернулась к подругам. — И... выбери что-то красивое.

— Я постараюсь, — подмигнула она и скрылась в коридоре.

— "Выбери что-то красивое", — передразнил Фред с фальшивой мечтательной интонацией. — Братец, ты безнадёжен.

— Отстань, — буркнул Джордж, отводя взгляд, но уши у него выдали всё — покраснели моментально.

— Нет, серьёзно, — продолжал Фред, явно получая удовольствие. — Ты вообще видел своё лицо?

— Я просто был... вежлив.

— Ага, конечно, — кивнул Фред с видом знатока. — Вежлив. Примерно как Пожиратель смерти, предлагающий чашечку чая. Ты плавился, Джорджи. Плавился, как шоколадка на солнце.

Ли, давившийся от смеха в подушку, вскинул руку:

— Подтверждаю. Он только что испарился на глазах. Осталась только тень гордости.

— Вы оба идиоты, — вздохнул Джордж, но на губах у него всё равно появилась улыбка. Он снова бросил взгляд в сторону двери, за которой скрылась Гвен.

* * *

На Хогсмид опустилось зимнее волшебство: крыши домов скрылись под тяжёлыми снежными одеялами, тропинки почти исчезли под свежим слоем инея, а в воздухе витал аромат корицы, хвои и горячего шоколада. Повсюду сновали ученики, но по большей части — ученицы: шумные, смеющиеся, увлечённые подготовкой к Рождественскому балу.

С главной улочки доносились звуки хора — мягкие, переливчатые, будто снежинки тоже подпевали. Всё вокруг казалось ожившей открыткой. Девушки остановились у одного из магазинчиков, где в витрине под мерцанием светлячков сияли бальные платья и мантии. Ткань искрилась и переливалась в свете волшебных ламп, как лёд на солнце.

— Надеюсь, здесь не слишком дорого, потому что выглядит просто нереально красиво, — пробормотала Гвендолин, буквально прильнув к стеклу.

Они вошли в магазин, и их тут же окутал аромат лаванды, пыли и чего-то необъяснимо волшебного. Тёплый свет ламп, парящих под потолком, отражался в зеркалах, отчего помещение казалось бесконечным. Платья медленно покачивались на вешалках, словно дышали и ждали своего часа.

К ним навстречу, скользя над полом, словно плывя по воздуху, появилась ведьма в изумрудной мантии. Её волосы были собраны в безупречный пучок, а глаза сверкали внимательностью и лёгким безумием.

— Добро пожаловать, мои дорогие, — произнесла она бархатным голосом. — Чувствую, среди вас есть та, кому суждено надеть платье Лунного Сияния.

Гвендолин поёжилась — по спине пробежали мурашки. Она огляделась и взгляд её снова остановился на том самом платье в витрине — серебристом, будто сотканном из света луны и утреннего тумана.

— Лунного Сияния? — переспросила она, слегка прищурившись. — Звучит многообещающе. Анджелина, не хочешь примерить?

— Мм... — протянула Анжелина, с сомнением разглядывая ткань. — Слишком блестящее. Я же не собираюсь превращаться в новогодний шар.

Ведьма с лёгкой улыбкой подплыла ближе, привстав на носочки и заглянула девушке в глаза.

— Оно не просто блестит, дорогая. Это платье отражает свет звёзд, луны и всего, что внутри вас. Оно само выбирает, кому быть надетым.

Анджелина нахмурилась, но всё же кивнула. Платье мягко соскользнуло с вешалки и, словно ожив, поплыло к ней. Серебристая ткань обвила тело, окутывая его мягким, почти тёплым светом, как шёлковый туман. В следующее мгновение перед зеркалом стояла она — в платье, в котором казалась не только красивой, но и нереальной, словно сошедшей со страниц сказки. Ткань струилась по её смуглой коже, подчёркивая изгибы, и переливалась при каждом движении, будто дышала вместе с ней. Свет ламп отражался от материала, создавая иллюзию, будто девушка окутана мягким ореолом.

Анджелина посмотрела в зеркало и чуть приоткрыла рот. Затем, склонив голову набок, нахмурилась — удивлённая, но явно впечатлённая.

— Ух ты... — тихо выдохнула Гвен.

— Фред точно в обморок грохнется, — прошептала Эмили, наклонившись к ней.

Анджелина, услышав это, фыркнула и повернулась к подругам, но на её лице уже играла полуулыбка.

— Беру, — просто сказала она.

Когда девушка окончательно утвердилась в своём серебристом платье, и Эмили носилась между полками в поисках идеального оттенка изумрудного, Гвендолин всё ещё не могла определиться.

Она прошла вдоль витрин ещё раз, взгляд скользил по сверкающим тканям, мягкому бархату, драпировкам, но ни одно платье не отзывалось в ней. Пока, наконец, не заметила его — почти в тени, в самом углу магазина.

Оно будто пряталось от света. Тёмно-синее, почти чёрное, но стоило сделать шаг ближе, как ткань вспыхнула тонкими россыпями серебристых точек, будто на ней проступили звёзды. Цвет был глубоким, насыщенным, как полночное небо без луны. Платье не просто висело на вешалке, оно — ждало.

Гвен замерла.

— Вот оно, — тихо произнесла она, скорее себе, чем кому-то ещё.

Ведьма в изумрудной мантии тут же оказалась рядом, как будто прочитала её мысли.

— Небо и тайна. Это платье создано из снов. Очень древнее заклятие. В нём — молчание вселенной, шепот звёзд и отблеск желания.

Гвен не стала спорить — она просто вытянула руку, и платье само соскользнуло с вешалки, медленно обвивая её, словно вода ночного озера. Платье было из лёгкой, почти невесомой ткани, похожей на тонкий шелк, в котором, казалось, таились звёзды. Глубокий синий цвет, с лёгким фиолетовым отливом, мерцал при движении, будто ткань улавливала свет и превращала его в космическое сияние.

Фасон — мягкий, струящийся. Верх — с открытыми плечами и тонкими, почти незаметными прозрачными рукавами, окутывающими руки до запястий. По всей длине рукавов — рассыпанные миниатюрные огоньки-звёзды, будто звёздная пыль прилипла к коже.

На подоле — полупрозрачная накидка, чуть длиннее самого платья, украшенная вышивкой в виде звёздных созвездий.

На спине — глубокий, но изящный вырез, в форме полумесяца, из которого тоже едва заметно струилось серебристое свечение, словно зашитое заклинанием.

Платье будто создано, чтобы прятать свет, а потом неожиданно его раскрывать.

Она посмотрела в зеркало — и не узнала себя. Глаза, и правда, стали ярче, зелень их подчеркнута синим фоном, а сама она выглядела... по-другому. Спокойной. Сильной. Настоящей.

— Это оно, — сказала Эмили, вдруг оказавшись рядом. — Без вариантов.

— Ты как кусочек ночного неба, — добавила Анжелина, уже переодетая обратно. — В хорошем смысле.

* * *

В «Трёх мётлах» было на удивление спокойно. За стойкой лениво перекладывала стаканы мадам Розмерта, у одного из столиков тихо переговаривалась пара старшекурсников, а тёплый аромат сливочного пива уютно окутывал всё помещение.

Девушки устроились за дальним столом у окна. Пальцы согревали кружки, щёки слегка розовели от мороза и веселья. Они вполголоса обсуждали покупки, перебрасывались шуточками и переглядывались, когда речь заходила о предстоящем бале.

Внезапно над дверью звякнул колокольчик. Гвендолин, сидевшая спиной к выходу, насторожилась, и, едва обернувшись, громко цокнула языком.

— Да блин…

На пороге стояли Алисия и Кэти, с лёгкой пылью снега на плечах и неприкрытым интересом в глазах. Они сразу заметили подруг и направились в их сторону.

— Мне лучше уйти, — прошептала Гвен, уже отодвигая стул.

— Спятила? — Эмили тут же схватила её за руку.

— Она меня жутко бесит, — процедила Гвен сквозь зубы. — Просто не хочу сейчас с ней пересекаться.

Анджелина, допив остатки пива, поставила кружку и посмотрела на неё серьёзно:

— Ну, тогда покажи ей, что тебя это не цепляет.

Эмили кивнула. Гвен медленно выдохнула, выпрямилась и снова взялась за кружку. Через секунду Алисия и Кэти уже подошли к столу.

— Ну надо же, кого встретили, — протянула Алисия с полуулыбкой, поднимая бровь. — У вас что, тайное сборище?

Гвендолин отпила глоток, не отрывая от неё взгляда, и с лёгкой усмешкой ответила:

— Теперь уже видимо нет.

Алисия поморщила нос, метнув последний оценивающий взгляд на Гвен, и, схватив Кэти за руку, демонстративно удалилась в другую часть бара. Их голоса вскоре затерялись среди гомона и треска камина.

— Стерва, — тихо, но с нажимом выдохнула Эмили, отставляя кружку.

— Она не всегда такой была, — неожиданно спокойно сказала Анджелина, устремив взгляд в одну точку, будто вспоминая. — Раньше мы классно общались. Смеялись, зависали после тренировок… Сейчас она уже всех достала. На Квиддич забила — играет как попало. Без азарта, без интереса. Только и делает, что таскается за Джорджем.

Она замолчала на секунду, потом добавила чуть тише:

— А когда он в очередной раз ее отшивает… она пытается забыться с каким-нибудь другим парнем.

— Жалко её даже, если честно, — пробормотала Гвен, медленно крутя кружку между ладонями. — Так она только себе хуже делает.

— Может, потому что боится, что иначе все увидят, как ей на самом деле плохо, — сказала Эмили.