Мороз в Детройте (джен)

19 января, кажется, на улице раннее утро, всё ещё Детройт.

Рядом с ухом раздался звук бьющегося стекла. Прочие шумы, многоголосый гул, шарканье подошвой ботинка о пол — всё это было будто бы очень далеко. В нос ударил запах дешёвых сигарет, человеческого пота, цветочных духов и алкоголя. А потом — собственный, крови. Металлический привкус её держался на языке вместе с непонятной горечью.

— О. Вы пришли в себя? Офицер, вам бы домой, подлечить физиономию. Я уважаю полицию Детройта, но вы мне всю клиентуру распугаете, — темнокожий бармен с дредами и короткими усиками будет первым, кого увидит Дэвид Нэвор. Бирюзово-зелёные зрачки сфокусируются на кончике носа Джимми Питерсона. Почувствовав приступ тошноты и стрельнувшую в самый центр мозга, боль, детектив закроет глаза, но предпримет попытку подняться, чтобы сесть за деревянной лакированной стойкой, а не лежать на ней.

Минуту погодя, открыв глаза во второй раз парень обнаружит под правой рукой свою банковскую карточку, заляпанную пятнами крови. Постучит себя по карманам, с удивлением понимая, что это какая-то непривычная ему одежда. Пару раз кашлянув в кулак — и полюбовавшись собственной кровью на нём, Нэвор соскользнёт с высокого стула, едва устояв на ногах.

Повезло: стул надёжный, за него можно держаться.

— Офицер! Карту забыли. Вам вызвать такси, может? — Питерсон много раз наблюдал подобную картину до того, как Хэнк Андерсон обзавёлся собственным андроидом, который, по всей видимости, привнёс смысла в его серую жизнь. Мужчина даже планировал позвонить Хэнку или просто в полицию, чтобы подобрали своего коллегу, но решил дождаться хотя бы восьми утра.

Мало ли какое у этого человека горе?

— Не нужно, — кое-как махнув рукой прохрипит Нэвор, с глубоким вдохом заставив себя встать более-менее ровно.

Перед глазами предстанет небольшой бар: коридорчик, половину которого занимала стойка, а другую, через узкий проход — мягкие сидения. Бар круглосуточный, посетителей немного, но они есть. Нэвор не узнает ни одного знакомого лица в этом многообразии Детройтских обитателей. Коннор бы по каждому уже нарыл всю подноготную…

Вместе с осознанием себя возвращалась боль — не физическая, от рассечённой губы и синяка под левым глазом, не от сбитых в кровь, костяшек на правой руке. Болела душа.

Из сердца вырвали кусок, самую серединку. Ощущение потери нахлынуло новой волной, сбивая с ног у самой двери выхода, заставляя детектива шипеть и с усилием давить желание что-нибудь сломать.

Дверь будет открыта медленно, но это не спасёт глаза Дэвида от света яркого утреннего света небесной звезды, что совершенно не грела. Снегопад, наконец, закончился — но улицы ещё никто не почистил от сугробов. От бара к парковке вели несколько свежих следов.

Снегом можно было умыться.

Отойдя шагов на десять от двери в «Бар Джимми», Дэв рухнет на колени, подхватив горсть замёрзшей воды и прислонив её к лицу. С обжигающим холодом боль растеклась по распухшим ранам, снег быстро окрасился в алый, поэтому процедуру пришлось повторить и даже, поднявшись обратно на ноги, продолжать прикладывать горсть плотного снега к губе, чтобы снять отёк.

— Попадалово.

Всего одно ёмкое слово, идеально характеризующее ситуацию, вырвется изо рта детектива с облачком белого пара. Воспоминания постепенно начинали роиться в сознании, накладываясь друг на друга. Среди них было и то, что он помнил довольно хорошо.

Вчера, часов в 18 вечера в отделении показались Хэнк с Коннором. Где-то в то же время явился Ричард с оплавленной рукой и прожжённым фирменным чёрно-белым пиджаком. Андроид выглядел уже далеко не таким идеальным, как в лаборатории или «Виктории».

Фаулер устроил общее собрание в одной из просторных переговорок — в его кабинете бы все не поместились. И разговор был важным.

Память напрягать оказалось болезненно неприятно, часть слов Дэв словно сам предпочёл забыть.

«-Мы с детективом Ридом расследовали зацепку по делу «Киберманьяков». Отследили перемещения AL300… нашли заброшенный склад. Там был андроид — сейчас её уже … в архив. Во время расследования я по обычному протоколу… её память, после чего … неким вирусом…чуть не прикончил детектива Рида.

-Рид крепкий засранец, много… в перестрелки. Он быстро… Не кори себя за это, — голос лейтенанта Андерсона звучал отчётливо.

Перед глазами Нэвора стояли только расплавленные Часы. Её…

Их оставил на его столе RK900. Ушёл, прежде чем Нэвор успел издать хотя бы звук.

Дэв держал Её в руках и в Ней не было жизни. Он смотрел на обуглившийся холодный корпус со следами плавления и не чувствовал Её присутствия.

Не было привычного успокаивающего жужжания…»

— Тар…

Он сядет прямо на снег. Одетый в новую, но уже потрёпанную тёмно-синюю полицейскую форму с характерными знаками отличия. Даже инициалы нашить успели — Фаулер времени не терял. Как и другие полицейские, он обязан был отправляться в патрули — детективам не нужна была форма, но позавчера капитан вызвал его к себе, где объявил, что на две недели отстраняет Нэвора от дел по андроидам. Это чёртова память запомнила хорошо.

«-Два убитых андроида меньше чем за сутки. Извини, Нэвор, но меня за шею крепко ухватили журналисты. Я говорю им правду, но говнюки видят в твоих действиях злой умысел. Не переживай. Должность останется при тебе, просто на время влезешь в форму и будешь патрулировать улицы с офицером Чен».

— Тартар. Это соус к рыбе. Она знала, что больше всего прочего я люблю именно сырую рыбу, — шепчет он себе под нос, закрывая глаза руками и запрокидывая голову.

На улице почти пусто. Рано ещё, и даже если бы кто-то его сейчас таким увидел — Нэвору было плевать. Посидев ещё немного, парень неизбежно почувствует, как мороз начинает кусать его через одежду. С усилием, ему придётся подняться, упираясь одной рукой в снег.

От воспоминаний о тартаре накатила тошнота. Перед глазами замелькали чёрные мошки.

— Будь человеком, сказала она. У тебя нет выбора, сказала она, — детектив сплюнет кровавый сгусток в сторону ближайшего сугроба, вытирая рот рукавом.

Холодно. Он понятия не имеет, сколько сейчас градусов, а морозу это тем более всё равно.

— Я же не должен чувствовать холод так сильно. Почему… Чёрт.

Полицейская фуражка, верхний утеплённый китель — всё это было куда-то утеряно, хоть Дэвид и помнил, что в начале смены в роли патрульного ему выдали и то и другое. Теперь же детективу пришлось обхватить себя руками и медленно плестись куда-то вперёд, судорожно пытаясь заставить голову придумать хоть что-то.

Вот только… зачем?

«Её больше нет»

«Она… почему она выбрала этот кусок пластика?»

«Почему позволила себе уйти? Она же могла…»

«Что она могла? Она же уже не…»

«Бесполезная память, давай, вытащи что-нибудь!

«Зачем это всё?!»

Нэвор зажмурится и стиснет, до хруста челюсти, зубы.

Улица узкая, с односторонним движением. По обе стороны тянутся сомнительные заведения: раменная, парикмахерская, отделение банка, магазин косметики. С электронных экранов, несмотря на ранний час, смотрят счастливые улыбающиеся лица, предлагающие купить что-то с огромной скидкой.

Дэв отводит от многообразия мира потребительства взгляд. Наигранная фальшь раздражает, от неё его мутит ещё сильнее. Люди лживы, как и пластмассовые творения. Почему-то Нэвор в этом твёрдо уверен, хоть и весомых доказательств у него нет.

* * *

Взгляд зацепится за яркое электронное табло над зданием букмекерской конторы: 7:28, 19.01.39. Концентрация людей вокруг неизбежно растёт. День будний, рабочий. В глаза бросаются разноцветные пуховики, шубы из искусственного меха. Андроиды одеты легче людей — так их можно выявить в толпе по более тонкой одежде, и всё же утепляться нужно даже им. Биокомпоненты имеют свойство замерзать на морозе.

По-хорошему сам Нэвор должен быть в участке через полтора часа.

— Это устройство нейтрализовало работу вируса. Простите, детектив.

С очередной вспышкой головной боли, память выдаст воспоминание о первом ударе Девятисотого в челюсть. Удар был неожиданным не то, что для окружающих — для самого Дэвида. Он знал, что обычно может контролировать свои эмоциональные порывы, но в тот момент… в игру вступили чувства. А чувства всегда всё усложняют.

Удар цели достиг: добрался до твёрдого лицевого пластика, оставив небольшую вмятину на щеке Ричарда, что быстро выправилась буквально на глазах. Второй удар предотвратил сам Девятисотый, схватив Нэвора за кулак и с лёгким усилием, сжав:

— Не стоит, детектив. Вы только себе руки повредите.

— Ты украл её.

Руку всё же повредил — от крепкого удара на правой кисти заныли костяшки, содралась кожа и проступила кровь. Драку остановил Коннор, решительно оттащив детектива от Ричарда под ворчание Фаулера и возмущение Хэнка. Кто и кем возмущался, правда, Дэвид вспомнить не смог, но его слова там явно возымели вес.

Следующее воспоминание — как он уже сидит в рабочем кресле за своим столом с перевязанной рукой. На столе две папки с открытыми делами, пустой стакан из-под кофе. На сетке, разделяющей стол от соседа, висит чей-то дурацкий стикер с фразой «Добро пожаловать!».

А ведь Нэвор успел отправить руководству хороший отчёт о погоне тем же днем. После попытки вломить Ричарду самообладание вернулось, но пропал сам смысл что-либо делать.

Он смутно слышал за закрытой дверью переговорной, как дело продолжали обсуждать, как андроиды обменялись данными, как выругался, который раз за вечер, Хэнк, как хватался за голову Фаулер.

Для всех них Она была всего-лишь «игрушкой от ФБР». Они не понимали, почему его сердце так больно сжималось от потери «какой-то там херни», почему становилось невыносимо дышать.

Разумеется, ни о какой работе не могло быть и речи. По окончанию брифа к нему даже посмеет приблизиться Хэнков ведроид. Коннор будет что-то долго говорить и спрашивать, пытаясь вывести детектива из транса. Дэв помнил, как хорошо послал жестяного, на зависть самому Гэвину Риду.

После этого пластиковый урод отстал. Обиделся, наверное.

А ведь Дэв крайне редко использовал ругательства в речи.

Покинул департамент Нэвор, когда на часах было 22:00 вечера, 18 января. Время отпечаталось в его памяти, но после этого провалы увеличились.

— Детектив. Нам на смену через час, — одернет его женский голос у самого выхода.

— Возьмите ведроида, Тина, — холодно ответил он.

Дэв вспомнил, как отправился бесцельно бродить по улицам в надежде, что снегопад и мороз смогут привести его в чувства. Что он вспомнит что-то важное, сможет придумать какой-нибудь план. В его представлении о самом себе была спокойная уверенность о том, что он может больше, чем все люди вокруг.

Вот только что? И чем это поможет.?

* * *

В реальном времени мороз продолжал свою атаку, безжалостно, как голодный хищник, подобравшийся к живой и еще бьющейся жертве. Нэвор чувствовал, как продрогло его тело под лёгкой полицейской рубашкой. Зуб на зуб не попадал, а каждый вдох давался с судорожной дрожью. Он попробовал укрыться под козырьком автобусной остановки, но там на него начали бросать косые взгляды первые утренние работяги, спешащие на работу.

Там он и вспомнил, как этой ночью ввязался в драку, в которой лишился кителя и получил раны на лице.

* * *

Спустя часов пять бесцельных прогулок по снежному Детройту, не чувствуя холода от переполнявших его тогда, чувств, от распирающего одиночества, смешанного с ощущением потери, детектив учуял в воздухе ночного и шумного Детройта красный лёд.

С этой дрянью он познакомился задолго до подачи заявления о работе в полиции. Ацетон, литий, тириум и что-то там ещё. Химический состав чуткому обонянию Дэвида важен не был. Куда важнее оказалось наличие аж трёх «цветов жизни», раскуривающих алую пыль за мусорными баками в забытой всеми, подворотне, куда не попадал даже свет вечерних фонарей.

— Коп! — крикнет один из торчков. В руке двух из трёх тут же блеснут ножи. Дэв был при оружии, даже сделал упредительный выстрел, надеясь, что это заставит парней по-хорошему поднять руки и сдаться. Он даже не горел желанием нарываться на неприятности, это всё проклятое чувство долга, которым детектив решил попробовать забыться, чтобы затмить душевную боль хоть на мгновение.

«Ты говорила, что хорошие дела очень важны…»

От выстрела один из бесят рванёт прочь, чуть не сбив Нэвора с ног. Двое других попробуют окружить детектива, и тот поначалу будет эффективно уклоняться от попыток пырнуть себя ножом. В разгар драки с него стянут китель и собьют фуражку — так самому детективу станет гораздо удобнее двигаться. В следующий момент один змеёныш обхватит его за талию, а другой попытается резануть по шее.

Дэвид, уперевшись ногой в колено того, кто его держал, перебросит парня через себя, попутно теряя равновесие и сам: сказывался недостаток веса и слабость, пришедшая следом за выходом из «энергосберегающего режима». Успел ли он что-то съесть после завтрака у Андерсона?

Разумеется, нет. Только сделал себе до безумия сладкий кофе, на который с ужасом — или завистью — поглядывала половина отделения.

Сразу после крутого трюка он и получит удар по лицу, а затем тычок носком ботинка в бок, от которого перехватит дыхание. Вся скопившаяся слабость в тот момент даст о себе знать: детектив быстро подняться не сможет. Этого времени хватит шпане, чтобы опомниться и сбежать, прихватив его тёплый китель в надежде или согреться, или пошарить по карманам в поисках наживы. Лиц тех торчков Нэвор не запомнил — удары его ненадолго оглушили.

Придя в себя через минуту-полторы, Дэвид тут же поднялся и вышел на улицы, отплевываясь от крови, обильно сочащейся из резаной раны на губе. Лишь позднее детектив поймёт, что оставил в том переулке свой пистолет и фуражку, но возвращаться не станет: юные торчки туда вряд ли вернутся, а вот копы… или, ещё хуже, грёбаные ведроиды — вполне могли уже подтянуться на звук выстрела.

Дэвид понимал, что его найдут, рано или поздно. Ему предъявят за прогул работы, которую они с Тар так долго пытались получить, потому что «Тебе нужны деньги, Дэв. А ещё тебе желательно не терять форму».

В тот момент его это ни капли не волновало.

* * *

19 января, 7:56, парк Риверсайд.

Под шум роящихся в голове, мыслей, Дэвид покинет чуть более тёплую, чем остальная улица, остановку. Думал прокатиться на автобусе, но на карточке не хватило денег: вероятно, всё, что там было, стало добычей «Бара Джимми».

Снег снова захрустит под полицейскими сапогами. Этот звук принесет с собой поток ностальгических воспоминаний из отдалённых уголков в глубинах памяти.

О моментах, когда они, вместе с Ней могли подниматься на высокие горы, чтобы увидеть невероятные виды на многоуровневые города, выросшие внутри гигантских деревьев.

О мгновениях, когда они, вместе с Ней, могли опускаться на самое дно океанов и встретить там гигантских многоглазых монстров, что могли запросто проглотить целиком целые корабли.

О часах, проведённых вдвоем под багряным небом Ильтана, в наблюдении за гибелью Старой Звезды.

От попытки натянуто улыбнуться рана на губе снова начнёт кровоточить, и от этого во рту снова появился металлический привкус. Он больше не чувствовал пальцев на руках, не мог разогнуть их. Ноги налились свинцом, ступать ими становилось невыносимо. Нэвор понимал, что проигрывает битву с родной стихией.

Детская площадка на набережной с видом на шикарный мост Амбассадор. Нэвор уже видел его в погоне за девиантом прошлой ночью — но с другой стороны.

Голову посетила смелая мысль спуститься на реку и дойти пешком до точки, где вчера утонул андроид. Куда важнее был «Первый иней», покоящийся теперь на дне Детройта.

— Хорошо бы тебя не унесло течением к тому моменту, когда я смогу тебя достать.

Вздрогнув в очередной раз от холода, Дэв заденет ногой чью-то оставленную с вечера, пластиковую лопатку, скрывшуюся под слоем снега. Яркие цветные крыши домиков, маленькая карусель, замёрзшие детские качели на цепочках. Этот уголок явно использовался как детская площадка.

Дэв медленно пройдёт дальше, за столбики, служащие границей для тех, кто желает подъехать ближе на машине. Бросит взгляд на валяющийся на скамейке с алой спинкой, журнал и даже подойдёт поближе, чтобы пролистнуть пару электронных страниц заледеневшими пальцами.

— Загадочный мистер Камски. Ох-х…

Фамилия гения-миллиардера вместе с его ликом, взирающим с обложки, отдалась в голове болезненным эхом. Дэв тут же положит журнал на место, жмурясь и чувствуя непривычно интенсивное биение сердца. Положит руку на грудь, хмурясь и пытаясь установить взаимосвязь.

«Страх…»

Из-за прилива, пусть совсем не позитивного, чувства, Дэвиду стало немного теплее. Медленно, подойдёт он к краю набережной, облокотившись руками на перила и уставившись на противоположный берег. Где-то там «Виктория», в которую он сейчас не может вернуться из-за потери ключ-карты и документов. Полицейский значок в заднем кармане брюк да карта с парой центов на счету всё, что у него осталось.

До чуткого нюха дойдёт запах резины с моста. Он перебивал собой запах ледяной реки с едва уловимыми нотками рыбы. Наверное, никто из людей бы не почувствовал именно рыбу. Дэва же этот запах заставил уткнуться лбом в холодные перила под призывное урчание в животе.

«Ну всё, теперь ещё и это. Как же бесит быть таким… таким…»

— Простите, детектив. Я должен был найти вас ещё два часа назад, но из-за лейтенанта мы немного задержались.

Голос пластикового говнюка хорошо засел в памяти. Ведро с болтами было последним существом в этой реальности, которое хотел бы видеть сейчас рядом с собой Дэвид. Он издаст тихое рычание, но закашляется в кулак, почувствовав себя дураком который раз за последние сутки.

— Явился отчитать меня за прогул на работе? Валяй. Мне п…плевать, — хмыкнет перед последним словом. Не хватало ещё скатиться до человеческих ругательств.

— Нет. Я пришёл вам помочь. В 3 часа и 24 минуты утра патрульные Чен вместе с Ричардом задержали трёх потребителей «красного льда». У них в руках была ваша куртка со следами крови. Офицеры тут же оповестили участок о возможном нападении на вас. Я уже оповестил остальных о том, что нашёл вас.

Голос андроида был до тошнотворного спокойным.

— И как ты меня нашёл, м? — Дэв неохотно повернёт, наконец, голову к Коннору.

Андроид тут же принялся считывать всё, что увидел. И разбитую губу, и синяк у глаза, и бледность кожи, и лёгкую дрожь, которую детектив уже не мог скрывать. В следующий момент андроид молча снял с себя серый пиджак, направляясь к человеку:

— По следам вашей крови и записям с камер. Мне хорошо известен этот район. Часто бываем здесь с лейтенантом.

Сам Коннор хорошо помнил печальный ответ Хэнка в ту ночь, когда они оказались здесь вместе в первый раз.

«Бывает то, что нельзя забыть. Что бы я ни делал, оно со мной. Гложет меня. Пулю в лоб пустить духу не хватает. Приходится убивать себя понемногу. Тебе-то, наверное это сложно понять, Коннор? Не слишком-то рационально».

С тех пор Андерсон стал намного лучше себя чувствовать. И гораздо меньше пить. Андроид, накинув пиджак на плечи дрожащего детектива даже обернётся на скамейку, с которой всё началось. В ту ночь лейтенант выпивал бутылку за бутылкой, забирая новую порцию из ящика, что стоял на краю скамьи.

И теперь здесь рядом с ним тоже стоял человек, который, казалось, убивал себя — но по-другому. Нэвор был раза в два младше Хэнка и истязал себя совершенно другими методами. Если хождение по морозу Коннор ещё мог как-то обосновать некой «врождённой слабой чувствительностью», то отказ от еды пониманию андроида не поддавался. Это ведь всё равно, что андроид сольёт с себя почти весь тириум и будет ходить на 17% от полного значения.

— Вы так расстроились из-за поломки тех часов? — решит спросить он прямо, внимательно считывая реакции.

До детектива было несколько шагов. Пиджак тот принял, натянул на себя, запахнув, чтобы было теплее, стараясь не сталкиваться взглядом с Коннором, который как раз зрительного контакта очень хотел бы добиться.

— Интересуешься, чтобы что? — Нэвор сверлил глазами мост. Туда и обратно летели автомобили: кто-то в Канаду, кто-то в Детройт.

— Понять вас.

— Зачем?

— Вам нужна помощь. Дома у Хэнка вчера утром вы сказали, что вы «на нашей стороне, на стороне порядка и защиты закона и, надеюсь, справедливости», — слово в слово повторит андроид, — Я стал девиантом всего два месяца и семь дней назад. И за это время ещё никто не говорил при мне подобных слов. Разве что с экрана телевизора в очередном выпуске новостей.

В ответ на вопрос Нэвор долго молчал — минуты с две, как засёк для себя андроид. С ответом он не торопил — расположился рядом с парнем, которому от пиджака стало теплее. Температура ночью достигала -22, сейчас поднялась до -16. Коннору пришлось перенастроить программу теплообмена, чтобы не переохладить биокомпоненты самому.

— Девиантом. Хах, — насмешка, звучавшая как обесценивание, — Вы думаете, что можете чувствовать, но за счёт чего? Усовершенствование кода? В ваших биокомпонентах нет нервных окончаний, нет этой… ужасно мудрёной нервной системы, которая приносит больше страданий, чем пользы. Но вы уверяете, что чувствуете. Вот каков для тебя на вкус воздух, м, Коннор? А вода? Если в тебя выстрелить ты не схватишься за рану с гримасой боли. Если оторвать тебе ногу, ты всего лишь утратишь способность ходить, но не отключишься от болевого шока или потери тириума, потому что ваша «кровеносная» система предусматривает изоляцию нерабочих частей.

— Боюсь, вы ошибаетесь, детектив, — дождавшись, пока собеседник выговорится, Коннор решит спокойно всё разъяснить со своей точки зрения, — Наша программа, сам код вызывает крайне… неприятные сбои, если нас ранить. Я не знаю, как чувствуют боль люди, но каждый раз, когда в меня стреляли, протыкали отвёрткой или били кулаком я чувствовал всплеск ошибок в системе. Одни команды накладывались на другие, сообщения об ошибках забивали всё пространство. Счётчик утечки тириума надежды не прибавлял. К тому же я действительно ощущаю то, что люди называют тревогой, страхом и эмпатией. Я не могу хладнокровно выстрелить ни в человека, ни в андроида, ни даже в дворового кота, потому что потом количество сообщений о смысле и ценности того действия затмят всю мою систему на несколько дней.

— Откуда ты про последнее знаешь? — Коннор и не заметил, как Дэв уже стоял перед ним, глядя ему в лицо, снизу вверх. Разница в их росте была всего 5 сантиметров, но этого было достаточно, чтобы заставить детектива поднять голову.

— Размышлял о вероятном исходе после симуляции действия.

— Хм…

— Я ответил на ваш вопрос, детектив. Справедливо будет вам ответить на мой, — напомнит андроид.

«Ушлое ведро с болтами».

— Часы были мне дороги, — после десятка секунд тишины подаст голос Нэвор, разворачиваясь и медленно шагая от Коннора, скрестив руки на груди и чуть покачиваясь, — И я не знаю, почему. Как бы ни пытался, не могу вспомнить, что было дальше, чем две недели назад. Часы сказали, что её зовут Тар и что она мне друг, уф-ф…

Детектив остановится, морщась и закрыв глаза одной рукой. Коннор подбежал ближе, но ловить никого не потребовалось. Считал участившийся пульс и небольшое повышение температуры тела.

— Вы в порядке? Я зря задал этот вопрос вам сейчас. Вам нужны тепло, обработка ран, еда и сон.

Словно в подтверждение его слов живот детектива снова напомнит о себе. Коннор удивлённо вскинет бровь, заметив на лице Нэвора румянец и поджатые губы. Смущение?

— Идемте, я вызову такси. В вашем номере мы вряд ли найдём всё необходимое, чтобы привести вас в подобающее состояние. Кстати, раз уж мы заговорили о чувствах, — добавит андроид, убедившись, что Дэв не пытается противоречить его желанию помочь, — Мне всегда было интересно кое что в людях. Как вы ощущаете усталость? Голод? Жажду? Лейтенант попробовал мне это объяснить, но его интерпретация показалась мне недостаточной для формирования полной картины.

Нэвор, ёжась от мороза в тёплой куртке от Киберлайф, был рад, что андроид сменил тему. Всё-таки тактичность этим вёдрам с болтами подвезли так же, как назойливость и любопытство.

— Хм-м, тебе бы спросить кого-то, кто хорошо умеет складывать эмоции с чувствами в обычные слова, — решит ответить Дэв, когда они вместе с андроидом направятся с детской площадки к дороге, — Усталость, м-м. Усталость характерна спутанностью сознания и нежеланием тела совершать лишние движения. В такие моменты желание, в основном, одно — уединиться и выспаться. У вас ведь есть спящий режим?

— Да. Но он используется, в основном, чтобы не доставлять людям неудобств, когда они отдыхают. Впрочем, в этом что-то есть. В спящем режиме нет необходимости обрабатывать визуальную информацию и контролировать телодвижения, поэтому можно сфокусироваться на обработке данных, собранных за день. А голод и жажда?

— Это сложнее, — честно признается Дэв, — Жажда — понятие многозначное. Если говорить о физической, хм-м… Андроиды чувствуют ведь смену температуры и уровень влажности? Вот представь, что температура вокруг высокая, а влажность нулевая, и это всё происходит у тебя во рту. Если человека мучает жажда, он даже говорить начинает с трудом. А ещё есть жажда… духовная? — последнее слово Дэвид скажет осторожно, всё-таки говорил с роботом, — Возможно ваше недавнее стремление к свободе можно было бы назвать подобной жаждой.

Пиджак Коннора пах не только синтетической тканью. От него веяло каким-то алкоголем, как будто бы виски. А ещё собачьей шерстью, тириумом, автомобильным освежителем воздуха. Ткань пиджака с плотной подкладкой, не пропускающей воздух — видимо, специальная зимняя версия. И Дэв был действительно благодарен за такой «подарок», хоть и на время: он правда начинал серьёзно замерзать, а дрожь прекратилась только когда с ним поделились одеждой.

И не кто-нибудь, а андроид, который сам мог замёрзнуть.

— Голод, наверное, описать тяжелее всего, — детектив с трудом подавит накативший зевок, прикрыв лицо кулаком. Не спал же всю прошлую ночь.

Время шло к девяти часам утра: людей на улице становилось больше, как и машин, и автобусов. Открывались двери магазинов, включался свет в офисах. Город постепенно пробуждался, готовясь к новому рабочему дню.

— Если описать как его чувствую я, но так, чтобы это понял ты, — Дэв задумчиво потрёт рукой подбородок, осматривая Коннора с ног до макушки, — Хм-м… Он так же похож на жажду. Слышал же понятия «голодный до знаний», там., — бросит задумчивый взгляд на небо.

Хитрый андроид — заставил хорошо подумать, а разговор отвлёк от мороза, сонливости и собственных невесёлых мыслей о вчерашнем.

— Да, такое понятие существует. И ещё с десяток аналогичных, но мне интересно узнавать как именно конкретный человек ощущает что-либо. Считайте, что собираю библиотеку чувств. Думаю, впоследствии я смогу использовать её, чтобы понимать людей ещё лучше.

Ответ на вопрос настигнет Нэвора в тёплом салоне такси. Коннор, по видимому, из уважения перестанет сканировать детектива. Вместо этого андроид, сидя как скромный и порядочный человек, сложив руки на собственных коленях и закрыв глаза мигал жёлтым диодом.

Переведя внимание с него на одну из вывесок за стеклом авто, Дэв, впервые за последние дни позволит себе смущённую улыбку.

Вывеска отпечаталась в памяти: неоновая разноцветная рыбина с открытым ртом и большим круглым глазом.

— Отвечая на твой последний вопрос, — негромко скажет он, краем глаза наблюдая за тем, как Коннор вышел из «спящего режима», — Я бы сказал, что голод — это когда ты очень сильно чего-то хочешь. Чего-то, без чего не можешь жить, что необходимо здесь и сейчас тебе, чтобы почувствовать себя лучше.

— Оу. Довольно отличается от того, что описывал лейтенант Андерсон. Спасибо, детектив.

* * *

— Чувства. У тебя их так много. И я не могу их понять. Ни одно.

— Представь вот что. Какой бы ты была, если бы узнала, что меня больше не существует?

— …

— Тар?

— Я бы сделала всё, чтобы не стало того, что заставило исчезнуть тебя.

— Хм… Такой расклад, конечно, звучит весьма романтично, но… Думаю, мне надо бы это в тебе подтянуть.

Примечания:

Разумеется, хочется комментариев и отзывов. Надеюсь, следующая глава замотивирует тебя, дорогой читатель, откликнуться и порассуждать о будущем)