Poetry is what he thought, but did not say (джен)

Примечания:

Эта часть очень грустная. Грустнее предыдущей.

Предупреждения: депрессия, суицидальные мысли, упоминания сексуального насилия.

Королевская гвардия:

1. Герольд Хайтауэр

2. Барристан Селми

3. Освелл Уэнт

4. Джонотор Дарри

5. Гвейн Гонт

6. Харлан Грандисон

7. Саймон Брюн

8. Карсен Стейн

9. Джарад Блэкбар

10. Сэмюэл Кларик

11. Вилан Кантелл

12. Дункан Тирелл

13. Керис Сандерли

14. Стеффон Тауни

15. Седрик Рок

16. Кит Лансер / Даллин Орквуд

Барристан не гордился этим, но первые несколько лет жизни его принца он злился на его. Как он мог этого не делать? Юный обещанный принц родился в пламени, которое забрало обоих его героев и его короля: принца Дункана, сира Дункана и короля Эйгона. Король Эйрис был… он совсем не был похож на короля Эйгона. Однако кое-что Барристан мог сделать: броситься в огонь войны и, если повезет, умереть с честью. Так случилось, что он не умер, но Герольд увидел, что он теперь живет без цели и с разбитым сердцем, так что он сказал: «я тоже его любил, настолько же сильно. Человек не умрет, пока все, кто его любит, тоже не умрут. Так что возьми себя в руки и стань человеком, которым, как он всегда верил, тебе суждено стать».

Никто не мог предсказать безумие, которое захватит Эйриса, лгал себе Барристан. Эйрис был эксцентричным юношей до этого, и он позволил мифам и пророчествам управлять слишком большой частью его жизни, но это просто то, каковы Таргариены. Они драконы, в конце концов. Никто никогда не говорил, что драконы милые.

Лжец. Ты увидел принца один раз и ни разу больше не жалел о своих действиях. Принц Дункан посмотрел на тебя, назвал тебя «Смелым», и все. Ты подумал, что будешь героем. Принцы и принцессы, сир Дункан Высокий и его ослепительный Белый плащ, это все было в тысячи раз лучше, чем твой серый дом. Дома все только и говорили что о пшенице. О пшенице, кукурузе и дождях. «Вот уж рыцари», — думал Бааристан. Его отец проводил больше времени возясь в грязи на поле и гоняясь на сбегающими коровами, чем с мечом в руках. Но Барристан… Барристан был предназначен для более значимых и великих вещей. Принц Дункан вступил с ним в конный поединок, не так ли? Он увидел что-то в Барристане, что посчитал достойным. Сам король Эйгон посвятил его в рыцари. Это была судьба…

Глупость. Глупость и гордость привели его туда, где он сейчас находился, неудачник, живущий неудавшейся жизнью, считающий дни до того момента, когда больше не сможет терпеть. «Мужчина стоит ровно столько, сколько стоит его слово, — сказал старый добрый Лионель ему и Сэмюэлу, когда они были мальчиками. — Все люди, живущие на наших землях, однажды будут полагаться на вас, как они сейчас полагаются на меня. Так что будьте осторожны и будьте решительны. Никогда не обещайте того, что не сможете дать, и будьте готовы дать то, что пообещали. В этом не может быть никаких компромиссов». Барристан верил в это сейчас так же, как верил и тогда, но… Ему не надо было нарушать свое слово. Он поклялся служить королю до конца своей жизни. А люди склонны умирать.

Такими молодыми, они все были такими молодыми, чтобы находиться на том высоком положении, которое они занимали. Королеве Рейле было всего лишь шестнадцать, и она родила королю сына три года назад. Король был… он жаждал иметь еще одного наследника. Он пил и окружал себя молодыми женщинами, и… поднимал руку на свою юную жену, и… Это не было тем, что он пообещал. Это не было тем, чему Барристан поклялся служить. Король и королева не любили друг друга, как должны были. Советники короля сбивали его с пути, пользовались его пороками и так или иначе извлекали выгоду для себя. Несколько коротких лет назад этот двор процветал, а теперь…

Он прикусил губу и скрепил сердце от звуков глухих рыданий королевы Рейлы. Она опять спрашивала о сыне. Просила, чтобы его снова принесли к ней, или ее к нему. «Нет, — бесполезно думал Барристан. — Не давай ему в руки оружие. Не говори ему, как тебя ранить». Король обращал все себе на пользу: использовал одиночество и отчаяние молодой матери против нее. По крайней мере он не использовал кулаки, думал Барристан с болью в сердце. В этот раз он применил манипуляции. Но опять же, добиваться сексуального послушания, играя на любви матери, было по-новому и неожиданному чудовищно.

Герольд нашел его той ночью, когда он был одной ногой в окне, смотря в бездну бессмысленным взглядом и пытаясь убедить себя, что спокойствие будет того стоить.

— И какую пользу это принесет? — спросил Герольд легким и расслабленным тоном. С любопытством. — Думаешь, ее ситуация улучшится?

Голова Барристана кружилась, и у него крутило живот. Вид юной королевы промелькнул перед глазами.

— Я не могу… Это… Он…

— Ты не поможешь ей с ним своей жизнью или своей смертью, — сказал Герольд. — Он считает нас мебелью. Движимым имуществом замка. Если ты сбежишь сейчас, он не заметит, что ты пропал. Как и она. Она ненавидит нас всех и с радостью плюнет на наши трупы, и это ее право.

Последним, что он услышал, прежде чем рев у него в ушах заглушил все остальное, был вздох Герольда. Секунду спустя руки стащили его с подоконника и крепко обняли. Он едва ли это почувствовал из-за резкой и всеобъемлющей боли между ребрами. Он не мог дышать, он давился слезами, страхом и яростью…

— Ты не можешь помочь ей против него, но ты можешь уберечь ее от всего остального, — прошептал Герольд, когда худшее было позади и Барристан остался только с серым, выматывающим отчаянием. — У Таргариенов хватает врагов. Я зарубил наемных убийц из Эссоса и фанатиков, поклявшихся служить Неведомому, которые пытались устроить конец времен, убив всех драконов. Мы не декоративные, при всем при том что так может показаться.

— Я не знаю, могу ли я это сделать, — пробормотал он. — Я не знаю, Герольд. Он… Она… она посмотрела мне прямо в глаза, и… она выглядела извиняющейся. Пристыженной. Когда именно мы должны были положить свои жизни, чтобы…

— Ты будешь делать все, что сможешь, — приказал Герольд. — Говорят, что юный принц милый и хороший ребенок. Ужасно вежливый со всеми, высокородными или низкородными. Говорят, что он… что он все изменит.

Барристан издал какой-то звук, но какая-то безнадежная, яростная, безумная часть пробудилась в нем и начала обращать внимание. Было… сейчас да, но… Может, у него получится держаться, пока… Пока принц не вырастет. Может…

* * *

Принц прибыл из Драконьего Камня на свой четвертый день именования. Был устроен пир, который Барристан не помнил, так как он испытывал огромное облегчение, что у него спирало дух от того, что слухи оказались правдой. Он провел праздник не отрывая взгляда от красивого серьезного маленького мальчика и сумел каким-то образом не сломаться прямо там. Он и его братья устроили частный праздник тем вечером, дрожащими руками поднимая тосты за новую надежду. За новое начало.

* * *

Новое начало не проявило себя тем образом, как они надеялись. С одной стороны, Рейгар был всем, о чем говорили, и больше. Те несколько раз, когда ему позволяли выходить из детской, находиться с ним рядом было одним удовольствием в том числе благодаря его вдумчивым взглядам и сдержанной жестикуляции. С другой стороны, королева снова не беременела, и с каждым часом король становился более извращенным. Его вкусы делались все более странными и непонятными, стайка девушек легкого поведения, прислуживающих ему, росла, и из-за его обращения с юной королевой ей было невозможно проводить хоть сколько-нибудь значимого времени со своим сыном.

Отчаяние снова закралось Барристану в сердце, как будто никогда и не уходило, и его внимание к принцу ослабло. Он слышал истории, которые повара и горничные шептали о том, какой принц очаровательный, когда сворачивается в клубок с книгой в половину собственного роста. Как он всегда декламирует прачкам формальные, вежливые приветствия, и его маленькое личико морщится от сосредоточения.

Они все цеплялись за эти истории настолько сильно, насколько могли, и продолжали выполнять свой долг. Первый выкидыш королевы и последующая катастрофическая реакция оказались слишком для Даллина, и Барристан провел следующий год в дымке. Кит занял его место, выбранный самим Герольдом, и еще один год прошел за тем, чтобы натренировать парня до должного уровня.

Где-то в это время юный принц начал совершать вылазки из своей комнаты. За всем этим пристально следила когорта его наставников, и Барристан и его братья прилагали все усилия, чтобы держать принца подальше от двора. В Восточном крыле было достаточно тихих комнат и почти заброшенных библиотек, и Герольд потратил немало времени, чтобы запугать учителей мальчика и заставить их сотрудничать.

— Я не могу дать ему многого, — сказал Герольд одним вечером в казармах, сжимая челюсти настолько сильно, что у него крошились зубы, и вино выплескивалось во все стороны из его дрожащей руки. — Но я могу сделать это. Он не приблизится к этим… он не подвергнется… когда король потребует, и не секундой раньше.

Барристан неопределенно покачал головой. Ему стоило что-то сказать. Доброе слово. Продемонстрировать поддержку своему лорду-командующему, пока у него еще оставалось немного энергии. Он был истощен. Он проснулся с болью в висках и пустотой в груди, и с каждым проходящим часом он становился все более оцепеневшим.

— Он… ему сейчас семь, так? — уточнил Саймон. — Будет ли…

— Нет, если я смогу этому помешать, — заявил Герольд. — Его день именования уже прошел, и я… Я прослежу за тем, чтобы никто об этом не упомянул. Каким-то образом.

Барристан кивнул. Его голова его убивала.

— Он счастливый ребенок, — вставил свое слово Джарад. — Тихий и стеснительный, но… Мардж с кухни говорит, что он любит ее медовые коврижки.

Барристан лгал себе от рассвета до заката, но даже он не мог убедить себя, что любой может быть счастлив в этом месте. Счастливее его, возможно. Это было более вероятно.

— Ему нравится солнце, — сказал Герольд. — Он всегда залезает в самый солнечный уголок, который только найдет. Я видел его, когда… — его чашка со стуком упала на пол, а рука сжалась в кулак. — Как он затащил одеяло и книгу на подоконник, я не знаю, но… Он дремал, свернувшись вокруг своей книги, как котенок, и… Когда я зашел, он заморгал и открыл глаза. Я… он вылитая копия ее. Он…

Барристан прекратил слушать, проиграв битву звону в ушах.

* * *

Принц начал присутствовать при дворе примерно в то время, когда родились дети Ланнистера. Никакие закулисные манипуляции Герольда не могли предотвратить это, когда эго короля было задето.

К его чести, ребенок относительно хорошо все воспринял. Барристан не мог посвящать ему много мыслей. Барристан не мог посвящать много мыслей никому. Вид мучений королевы перестал вынуждать его чувствовать и только заставлял его глубже погружаться в ничто. Дни сливались друг с другом, серые и никчемные, пока…

* * *

Они так и не узнали, какая такая трусливая, чудовищная тварь проскользнула сквозь их защиту. Единственное, в чем они могли быть уверены, учитывая текущее положение вещей, так это в том, что это был не король.

Герольд разбился на куски и так и не восстановился после этого. Это было понятно. В отличие от Барристана, который уже бросил почти всю надежду, тот отказывался погружаться в отчаяние. Он активно пытался обеспечить безопасность для мальчика. Он плел интриги и строил планы, подкупал, заставлял и старался…

И потерпел неудачу. Как и они все. Какой-то монстр украл у принца то немногое спокойствие, которое у него могло быть в этой проклятой жизни, и это было больше, чем он мог выдержать.

— Я забыл, — признался Герольд, и его взгляд перебегал с клинка, который они вырвали у него из рук, на окно, охраняемое Дунканом и Седриком. — Я думал… мы знаем, где находится опасность. Я думал, что мы защищали его. Я забыл, что зло существует и снаружи.

Барристан сглотнул. Он не мог сказать про себя даже этого. Ему даже не приходило в голову… Рейгару было девять. Он был девятилетним мальчиком, который месяц назад едва ли говорил и держался подальше от глаз. Теперь он отказывался покидать тренировочную площадку, был дерганным и жестоким, рыча на них, как животное…

— Кто-то уже… У него есть кто-то, с кем он может поговорить? — спросил Кит. — Если бы он мог… хотя бы описание. Намек. Если он расскажет нам, в какую неделю это… мы могли бы тщательно всех проверить.

Хах.

— Никто не скажет об этом ни слова, — заявил Барристан. — Ни слова. У короля есть один идеальный, чудесный сын. Если он в своей мудрости решит, что ребенок… больше не идеален, кто знает, что он сделает.

Герольд издал звук, который, в чем Барристан был уверен, будет преследовать его до конца его дней.

— Семеро знают, он изобретателен в своих постельных предпочтениях. Я не хочу подавать ему никаких идей, — слезы стекали по его поднятому лицу, его глаза были закрыты, а рот искривился в гримасе. — И с учетом того, что королева… и бедная маленькая принцесса… еще одна плохая новость может…

— Я знаю только то, — сказал Барристан, чувствуя, как у него засосало под ложечкой, — что принц решил стать воином, потому что… — потому что почему? — потому что он увидел пророческий сон. У него было видение, что ему надо будет освоить меч. И кто сможет лучше обучить его, чем Королевская гвардия?

— Защищать его от него самого, — пробормотал Дункан. — Маленький дракон собирается броситься на короля со дня на день. Я не знаю, смогу ли я… У меня уже не получается спать без макового молока. Если король станет недоволен мальчиком, я…

Герольд издал еще один ужасный звук:

— Я бы сделал почти все что угодно, чтобы… Но мальчик, несомненно, очевидно, магнит для зла. У нас нет права все бросить. Барристан, Освелл, Гвейн, Стеффон. С этого момента вы будете следовать по пятам за принцем, оберегая его. Мы все сделаем все возможное, чтобы натренировать его, чтобы… Чтобы, если мы снова потерпим неудачу, он смог… чтобы никто…

Барристан слишком, слишком поздно понял, что сама жизнь точит зуб на его принца, но он хорошо выучил этот урок.

* * *

Ему не потребовалось много времени, чтобы полюбить Рейгара, это было чистой правдой. Даже когда принц презрительно усмехался ему и следил за каждым его движением. Даже когда он шипел оскорбления и отказывался от его помощи как в том, чтобы смазать мелкие царапины лечебной мазью, так даже и в том, чтобы вправить вывих. Он просто…

Он был чудесным ребенком, когда забывал свою злость. Когда он неустанно практиковал стойки и движения, не думая о неизвестных Барристану ужасах, которые его преследовали, и его выражение лица становилось спокойным, его губы расслаблялись, и он выглядел так, как должен выглядеть мальчик его возраста. Он выглядел так, как будто играет.

К этому моменту Барристан провел так много лет своей жизни во лжи, что было легко закрывать глаза на синяки, порезы и глубокие мешки под глазами. Его взгляд не задерживался на гротескном виде доспехов на десятилетнем мальчике, который был немного маловат для своего возраста. Когда альтернативой был дикий ребенок, который даже не пытался скрыть, насколько сильно он хочет вырвать им глотки, признаки насилия и жестокого обращения было легко проигнорировать и проглотить.

Что он мог делать, кроме как прилагать все усилия, чтобы сохранить ему жизнь? У него не было особых возможностей сделать что-то большее, даже если бы он смог заставить себя как-то значимо взаимодействовать с ребенком, которого он так страшно подвел. Он мог изредка дать ему несколько советов. Удостовериться, что мальчик хорошо экипирован и что тренировочная площадка безопасна. Держать всех зевак подальше и, что более важно, допрашивать каждого человека, кто хоть раз смотрел на принца. Глава шпионов заверил его, что у него нет никакой информации, но Барристан знал, каков глава шпионов и как он обращается со своими пташками. Кто знал, посчитает ли это создание неприемлемым брать детей в постель?

* * *

Король, к большому истощенному ужасу Барристана, был в восторге от новых черт характера, которые проявлялись в принце. Если бы Барристан точно не знал, что король невиновен по крайней мере в этом преступлении, он бы подумал… но нет. Причины его поведения были более корыстными. Когда Рейгар был милым мальчиком, заинтересованным только в учебе и способным очаровать даже камень, он был угрозой. Теперь, когда даже дворцовые кошки приближались к нему с опаской, король был уверен, что тот станет полезным боевым псом.

Именно это прежде всего вышибло из Барристана его эгоизм. Да, взаимодействовать с миром больно. Проще погрузиться в дымку и ждать смерти. Да, от одного взгляда на мальчика тебе хочется выплакать все глаза. Ты давным-давно потерял право на такое поведение в попытке защитить себя от окружающего кошмара. А теперь возьми себя в руки, тряпка.

После нескольких экспериментов он выяснил, как заботиться о мальчике без того, чтобы он от этого отказывался, а затем вредил себе просто назло. Откровенные жесты внимания были сразу отметены. Барристан также не мог просто оставить принцу что-то приятное, потому что Рейгар никогда не видел чего-то приятного и не думал, что это могло быть каким-то образом с ним связано. Так что Барристан начал устраивать инсценировки. Рейгар не возьмет теплый чай с медом, но он выпьет полупустую чашку, оставленную неосторожным гвардейцем. Он не примет инструкций о том, как лучше разминать мышцы, но он будет поправлять Барристана (громко и долго), если он подслушает, как тот дает плохие советы, скажем, Стеффону. После этого, если у него получалось правильно разыграть свои карты, Барристан мог вовлечь Рейгара в разговор и через пару минут снова вернуться к тому, что он изначально хотел предложить.

Со временем делать это становилось все проще, и Рейгар привык к их присутствию. Он начал заводить дискуссии (обычно чтобы подчеркнуть какую-нибудь позорную ошибку, которую совершил Барристан) и влезал в обсуждения, если он не был согласен с тем, что говорили. Так как они не были полными идиотами, они хватались за эту возможность и начинали беседовать о самых разных вещах, которые не интересуют взрослых мужчин. Барристан бесконечно блеял о том, как он любит свою лошадь, как ему нравится за ней ухаживать, как много радости она принесла в его жизнь, даже если она требует много внимания. Освелл говорил об играх, в которые играли воображаемые дети его воображаемой сестры, и о том, насколько они лучше всего, во что играл он, когда был ребенком. Гвейн оказался мастером этого подхода, потому что он вспомнил, что Рейгар любитель книг под всем этим исступленным бешенством. Он начинал оскорблять какого-нибудь поэта, и их дракончик почти падал в обморок от крайнего негодования.

Конечно, бывали и плохие дни. Все возрастающее зло короля всегда было источником свежих травм. Зависимость королевы от макового молока и различных травяных лекарственных средств росла, и ее здоровье все ухудшалось. После того, как пятый выкидыш привел к тому, что король организовал какой-то безбожный ритуал фертильности даже до того, как слуги убрали кровь, Барристан провел два дня в дымке, а Рейгар не говорил ни слова целый месяц.

К тому времени, когда Рейгару исполнилось пятнадцать, он почти начал полагаться на них в некоторых вещах, по большей части на Барристана. Он стабильно ел еду, которую ему давали, не бросал в его сторону презрительные усмешки и не выплевывал угрозы убийством больше пары раз в день. Он почти совсем не ранил себя на тренировках, что было намного более важным показателем, и он учился принимать взятки. Если бы Герольд не был едва ли вменяемым в хороший день, он бы проводил принцу уроки высокого и низкого валирийского. А так, Барристан угрозами вынуждал Вариса находить ему редкие книги и тратил безумное количество золота на то, чтобы найти ученых, чтобы их перевести.

Оглядываясь назад, он должен был догадаться, что Коннингтон это плохая идея, но катастрофа в итоге обернулась благом. После того первого объятия Рейгар иногда проскальзывал к Барристану и прижимался к его боку, если его руки были чем-то заняты. Если бы он заговорил об этом с Рейгаром, это наверняка стоило бы ему жизни, но это означало, что все они внезапно начали заниматься какими-то мелкими делами в свободное от тренировок время. Вид широкого честного лица Освелла Уэнта, сморщенного от концентрации, пока он боролся с вязальными спицами, был почти достаточным, чтобы поднять Барристану настроение на целый месяц. И ощущение от того, что его принц задремал у него на плече, было достаточным, чтобы заставить его поверить, что, может быть, возможно, они не нанесли их дракону непоправимый ущерб.

Медленное, но верное движение к тому, что можно было бы назвать функциональностью, наверняка было причиной, по которой он так плохо воспринял это предательство. То, что оно пришло с совершенно неожиданной стороны, сделало все только хуже.

* * *

Король взял своего сына (его-его-его) и пять братьев Барристана и уверенно направился к тому, что наверняка будет верной смертью.

Барристан пошел искать предателей. Странное состояние вынужденного спокойствия трескалось с каждым его шагом. Он послал своего сына… Он… После всего, после всей боли и всех страданий, после каждого унижения, что пришлось вынести Рейгару, его предала его жена и человек, который… Барристан сам взял под крыло этого парнишку и назначил его в личную стражу Рейгара. Он думал, что это будет хорошо для его подопечного. Что его мальчику будет полезно, что рядом будет тот, кого он считал хорошим, добрым человеком. Все они в Королевской гвардии были отвратительными, сломанными подобиями людей. Он думал, что Артур поможет. Что Рейгар, возможно, найдет в нем товарища, которым никогда не мог быть ни один из них.

— Я доверял вам, — было первым, что он сказал этим двум змеям. — Я доверил вам мое самое драгоценное сокровище. Вам лучше молиться, что я получу обратно моего сына таким же живым и здоровым, как он уехал.

Артур и не подумал возражать, но мартелловская ведьма приподняла подбородок и попыталась нагло не признавать свою вину.

— Вы забываете свое место, гвардеец, — сказала она.

— Я найду доказательства, — заявил он, пока десять из одиннадцати его братьев стояли у него за спиной. — В этом дворце не происходит ничего, что шпионы уже не учли. Вашему маленькому заговору было позволено продолжаться, потому что подразумевалось, что Рейгара оставят в покое. Когда я найду доказательства, поверьте, я воспользуюсь всеми знаниями, которые я почерпнул за годы службы королю, чтобы превратить ваши смерти в урок, который это королевство долго не забудет.

Он увидел вспышку страха в ее глаза и подумал «хорошо». Вам стоит бояться. Вы забрали самое дорогое для меня. Вы змеями заползли в чужой дом, лгали и плели интриги, и у меня еще будет шанс отыграться на ваших трупах.

— Если не считать необоснованных обвинений, если кто-то и пальцем ко мне прикоснется, это начнет войну.

Освелл хрипло хохотнул. Он звучал таким же разъяренным, как чувствовал себя Барристан.

— Войну? Если Рейгар умрет, я лично приду в гильдию алхимиков и начну поджигать спички. Если мой брат прав и вы двое вступили в заговор, чтобы убить… — его голос сорвался, и он впился взглядом в Артура. — Как ты мог? — спросил он. — Мы звали тебя братом. Ты принес клятву.

Артур дернулся, и ненависть в груди Барристана взревела в ответ. Как ты смеешь притворяться…

— Он был счастлив, — сказал Барристан своим братьям, отвернувшись от побледневших змей. — Он смеялся. Эти двое самовлюбленных, безбожных тварей предали его, и он сказал мне «я едва ли ожидал верности».

— Он вернется, — твердо сказал Стеффон. — Неважно, что они сделали, Рейгар неудержим. Он сказал тебе, что вернется, значит, он вернется. Вот увидишь.

Барристан моргнул и сглотнул. Это было правдой. Рейгар… Рейгар еще не был мертв. Он был жив и здоров, воин в самом расцвете сил. Он принес клятву, и Барристан знал, насколько серьезно он к ним относится.

— Хаос, который этот мальчик создает вокруг себя, разрушит любую ловушку до того, как она захлопнется, — напомнил Седрик. — И если он споткнется и ему понадобится рука помощи, мы будем наготове.

— Ты прав, — признал Барристан, усилием воли вернув себе немного самообладания. — Герольд лучше умрет тысячу раз, прежде чем позволит и волосу упасть с его головы, и мало кто сможет справиться с нашим лордом-командующим, когда у него наконец есть что-то стоящее, за что умереть.

Он не сможет сохранять спокойствие, если посмотрит на предателей, так что он не стал этого делать. Вместо этого он решительным шагом вышел из комнаты и направился искать Вариса.

* * *

— У меня есть доказательства, — объявил Барристан два дня спустя. В этот раз он оставил Кериса и Кита охранять королеву, так что у него осталось только девять братьев, чтобы угрожать предателям. Честно говоря, это было на девять человек больше, чем ему было нужно. — Копии всех сообщений, пересылаемых между дворцом и Дорном, и многочисленные свидетели, которые видели, как вы прятались в потайных комнатах и пустынных ходах. Единственная причина, по которой вы оба еще не оказались на костре, заключается в том, что, как я понимаю, король должен был отправиться один.

Ведьма держала рот на замке, и ее глаза блестели. В этот раз Барристан попытался не наслаждаться ее страхом. Нет ничего хорошего в том, чтобы смаковать боль другого человека. Он казнит их настолько ужасным способом, насколько сможет, если Рейгар умрет, но он попытается не получать от этого удовольствия.

— Я бы никогда не причинил ему вреда, — пробормотал Артур, не отрывая глаз от земли. — Я… Я бы никогда. Я прибыл сюда, чтобы защищать Элию, но я… Смерть — это меньшее, на что я бы пошел, если бы это заставило его улыбнуться.

Барристан издал долгий вздох.

— Я, предположительно, тоже в это поверю, — сказал он. — Опять же, у меня есть свидетели, которые пересказали ваши разговоры. Ваша попытка задержать его во дворце, продемонстрировав всем, что принцесса еще не в тягости, была… — до абсурда глупой. — Но я не нашел ни малейшего доказательства, что вы целенаправленно пустили ситуацию по этому направлению.

— Если бы кто-то и сплел какой-нибудь заговор, — сказала змея, и ее низкий голос стал еще ниже от гнева, — этот человек был бы вынужден сделать это из-за того, что король не оставил никому другого выбора. Королева Рейла живет только потому, что ее сыновья умрут с ней… по крайней мере на это ей намекнула авторитетная фигура, которой можно доверять. Если заговор и существует, тогда тот, кто его замыслил, сделал это лишь потому, что все остальные были слишком трусливы сделать то, что надо сделать.

Барристан обдумал это.

— Львы вас не спасут, вы знаете, — наконец произнес он. — В конечном счете они защищают только своих, — не наслаждайся этим. Ты выше этого. Рейгар бы на тебя разозлился. К сожалению, напоминание о том, что его сын сказал бы, послужило только для того, чтобы подчеркнуть тот факт, что сейчас его нет рядом, чтобы это сделать. — Ровно в тот момент, когда я услышу, что что-то случилось с Рейгаром, я отправлю королеву-регента Рейлу и короля Визериса на Север. Затем я пошлю все мои доказательства каждому грамотному человеку в королевстве. И я приложу все усилия, чтобы в этом случае Дорн был стерт с лица земли.

— Если вы думаете, что я вас боюсь, вы ошибаетесь, — выплюнула она с высоко поднятой головой. — И тот факт, что вы угрожаете людям, которые не видели даже столицы, не говоря уже обо мне или Рейгаре, демонстрирует то, насколько вы абсолютно никчемный человек.

Справедливо. Это было справедливо. Было иронично, что тот факт, что ее слова вполне могли сорваться с языка Рейгара, помог притушить часть его безумного гнева.

— Все уже зависит не от меня, — пробормотал Барристан себе под нос. — Рейгар поклялся и, в отличие от некоторых, он соблюдает свои клятвы. Дарклин дерганный и параноидальный червяк, но он не лишен здравого смысла. Он не захочет убивать короля и принца. А пока что мы мобилизуемся.

Ее ноздри затрепетали. Такую женщину определенно приводило в бешенство презрительно-снисходительное отношение:

— По какому праву вы это приказываете?

Барристан громко рассмеялся ей в лицо:

— По праву, данному мне королевой Рейлой, которая любит своего сына и не слишком довольна змеями, которые отправили его на смерть.

— Она не имела в виду, что мы не хотим мобилизоваться, — тихо сказал Артур. — Эли, ради всего святого. Не… просто не надо, — он поднял голову, и еще часть безумной ярости Барристана стихла, когда он увидел свое горе, отражающееся в знакомых фиолетовых глазах. — Вы не единственный, кто хочет, чтобы он вернулся. Я бы… все, что угодно. Ничего из этого не должно было случиться.

— Я тебе верю, — ответил Барристан. — Но это неважно. Рейгар в смертельной опасности из-за вас, и это… — он сделал долгий дрожащий вдох. — Вы могли бы… Вы могли бы захлопнуть свою ловушку, когда его не было рядом с королем… Вы могли бы сказать ему, — он сглотнул. — Рейгар может умереть, — прошептал он. — Он может умереть, из-за вас. Мой мальчик. Вы это сделали. И я не могу… — Освелл положил руку ему на плечо. — У вас не было необходимости делать это с ним, — в конце концов сказал он. — У вас не было необходимости так его предавать.

— Мы этого не делали, — сказал Артур.

Барристан вздохнул и ушел. Пока он держал ведьму за горло. У него были необходимые гарантии. Если Рейгар выйдет живым из ситуации, которую они спланировали, у Барристана было достаточно материала для шантажа, чтобы разрушить ее жизнь. А если нет, это не будет иметь значения.