Poetry is what he thought, but did not say (джен)

У Эрика всегда были смешанные чувства по поводу красного цвета: по очевидным причинам.

Ему пришлось обойти лужу крови его отца, чтобы добраться до него: такие вещи для детей не проходят бесследно. Сначала он боялся красного, но с годами страх перетек в интерес, а потом и в восхищение. Он был тощим слабым ребенком, абсолютно неготовым к испытаниям жизни в сиротском приюте в Окленде. Большая часть крови, пролитая в те давние дни, была его, и это, как ни странно, служило маркером успеха. Он давал сдачи. Он защищал себя. Он поступал так, как должен был — так, как требовало его наследие. Его кровь текла, чтобы встретиться с кровью его отцов, снова и снова подтверждая клятву.

Он был довольно мелодраматичным ребенком, если так подумать, склонным плести великие истории, чтобы сделать болото повседневной жизни менее невыносимым. Не то чтобы он был в этом уникальным: романтизация боли, чтобы вернуть себе контроль, была хлебом насущным для молодых и полных идеализма. К тому моменту, когда он умер, он был по большей части свободен от подобных взглядов. Красная кровь, которую он проливал сам и заставлял проливать других, была не метафизическм способом общения с отцом, а просто медицинской процедурой. Он вскрывал рану, позволяя красному течь, вымывая грязь и гной. Если в качестве побочного эффекта это также немного снижало давление, то тем лучше. Миру не помешала бы небольшая передышка.

Честно говоря, он ожидал, что все закончится именно здесь. Он не предавал и не изменял своему слову. Он взял меч и от меча и погиб, так сказать. Он не ожидал, что после будет после.

* * *

Во второй его жизни красный цвет приобрел совершенно новое значение. Его тошнило от него почти даже до того, как его зрение стало четким через несколько месяцев после рождения. Он возненавидел красный к тому времени, как научился ползать.

Они были одержимы этим цветом, эти люди, которые думали предъявлять на него права как на члена семьи. Во время первоначальной вспышки недоумения он пришел к выводу, что они компенсировали явный недостаток пигмента в своих организмах. Этот вывод создал последующий, более тревожный вопрос, который в свою очередь привел к тому, что он порезал эту выцветшую оболочку, являющуюся его новым телом, чтобы проверить, не течет ли в его венах серая кровь.

Не текла, но от вида красных капель, стекающих по его ненавистно бледной коже, у него только скрутило живот. Однако этот цвет подходил к его одежде, постельному белью в его колыбели, полам и стенам этой адской дыры, в которой он родился. «Только подождите, — думал он, когда твари осмеливались учить его тому, как все устроено в мире. — Если вы хотите красного цвета, я вас в нем утоплю».

* * *

Они звали его Рейгар. Слабое имя для слабака. Он мог видеть чудовище, которого они бы вылепили из той души, которая должна была жить в этом теле. У той души не было бы и шанса. Они пытались забить ему голову историями о мнимом величии. «Ты происходишь из рода королей, — говорил монстр, который называл себя его отцом, и его глаза сияли неуместной гордостью. — Ты происходишь из рода Эйгона Завоевателя. Ты дракон, и драконам нет равных.»

Эрик ничего не хотел и ни в чем не нуждался от человека, который насиловал и избивал свою сестру, а также сделал ее беременной. Эрик отлично знал, кто он такой и ради чего он живет. Если Баст думала, что, переместив его сюда, она научит его смирению или что это послужит ему наказанием, то она не знала его настолько хорошо, насколько ей казалось. Может, у Эрика теперь было тело поработителя, но его разум принадлежал ему самому, и он принимал решения своим сердцем, как это было всегда. Т’Чалла…

Т’Чалла был братом, который остался позади, чтобы закончить то, что Эрик начал. Он завоевал это право кровью и жертвами. Если бы этого не случилось (если бы Эрик победил, а Т’Чалла умер), то оказался бы Т’Чалла здесь? Вдохнули бы душу Т’Чаллы в эту омерзительную оболочку, заставили бы его выносить эту грубую пропаганду? Пришлось бы ему носить кожу, которую он скорее бы сжег до более подходящего оттенка? Этот мир мог бы стать счастливее от этого, но Эрик ему этого бы не пожелал. Т’Чалла по своей сути был добрым человеком, способным на сочувствие. Он не смог бы с легкостью это выдержать, если смог бы вообще.

Хорошо, что Эрик привык побеждать, несмотря ни на какое давление.

* * *

Ходили слухи, что он тихий ребенок. Вдумчивый. Милый. Это было к лучшему. Эрик держал рот на замке, потому что он знал, что из него вырвется, если он не будет этого делать. Он изучал доступные тексты (знания — это сила) и вполсилы изображал хорошего поработителя. Никому не было до него особого дела: у всех был забот полон рот с тем спектаклем, который король устраивал из своих сексуальных извращений.

В каком-то легком тумане (обычно поздно ночью, когда ужасы дня истощали его гнев) он тратил минуту на то, чтобы пожалеть того гипотетического ребенка, которому пришлось бы жить эту жизнь. Сентиментальность была нежеланной и непонятной, но он пытался быть честным с собой. Дети, даже дети поработителей, невинны. Жизнь юного Рейгара Таргариена не была бы легкой.

Никогда раньше до этого Эрик не сочувствовал колонизатору. В конце концов он решил, что он в другом мире. Линии фронта предыдущей войны не могли идеально лечь на карту здесь. Идея существовала, да, суть вопроса была такой же, но игроки были другими. Поработители все умрут, конечно, но он мог оставить достаточно места в своем сердце для сострадания малышам.

* * *

Отсутствие конкретного плана после устранения короля тревожило. Эрик не знал этих людей. У него не было народа. Это тело принадлежало колонизатору: он не был склонен чтить его корни. Эрик был революционером, а не проповедником. В первый раз основы заложили за него. Бесконечное количество ученых, поэтов и творцов выполнили трудную работу, разоблачая корыстную ложь угнетателей. Эрик мог забраться на их плечи и с высоты заставить старый мир полыхать. Здесь же…

Убийство короля — это первый шаг, но то, что случится дальше, определенно оставалось под вопросом. Если для него будет дальше, что было крайне маловероятно.

* * *

Одна из самых раздражающих вещей в этой жизни (не считая невообразимого зла, которое представлял собой человек, зовущий себя королем) заключалась в том, что Белые плащи всегда были рядом. Неважно, что делал старый ублюдок, неважно, кого он унижал, избивал или насиловал, они всегда были рядом, готовые его защитить.

Это заставляло его кровь кипеть. И они называли себя рыцарями. Они с безразличием наблюдали, как королеву лишают ее достоинства, день за днем, снова и снова. Они наблюдали, и они охраняли, и их было шестнадцать. Шестнадцать взрослых мужчин, чьей единственной задачей была защита короля от любого вреда.

Его репутация книжного червя и милого ребенка долго не прожила. Было и так сложно поддерживать эту иллюзию, когда его оставляли одного в детской. Теперь, когда ему исполнилось восемь, он был достаточно взрослым, чтобы ходить по всему дворцу. Он мог видеть часть пыток Рейлы в реальном времени, а не просто замечать последствия и читать между строк пафосных историй, которые ему рассказывали.

Говорить что-то было бы глупо, и Эрик не был глупцом. С учетом вышесказанного, он не был достаточно хорошим актером, чтобы не давать своим мыслям появляться на лице. Более того, о Таргариенах и их характере было достаточно известно, что Королевская гвардия обращалась с Эриком как с реальной угрозой, не обращая внимания на его низкий рост, якобы большую любовь к книгам, чем к мечу, и юный возраст. Он не мог подойти к монстру ближе, чем на десять шагов, без того чтобы четыре стражника не делали шаг в его сторону, кладя руки на рукояти мечей. Тварь считала, что это весело: Эрик думал, что это, скорее всего, к лучшему. Пусть думает, что так называемый Драконий принц всего лишь типичный властолюбивый поработитель. Пусть думает, что Эрик хочет трон, а не крови этого гада. Это было неважно.

В первой жизни он ждал подходящего момента, он сможет сделать это и снова. А пока что он должным образом подготовится. Он отложил свои книги (с, признаться, некоторым сожалением) и приступил к тому, чтобы привести это жалкое тело в форму.

* * *

Неприятное изменение его рутины случилось, когда ему было одиннадцать, когда король в своей бесконечной мудрости решил сорвать с места половину чертового замка и отправиться в Западные земли, чтобы увидеть детей своего хорошего друга, лорда Ланнистера.

Эйрис. Увидеть детей. Женщины, на которую он, предположительно, напал минимум один раз.

Он едва мог сдержать свой энтузиазм.

— Я продолжу тренировки в пути, Селми, — сказал Эрик, массируя виски, пульсирующие болью от стресса. — И там, где мы окажемся.

— Удивительно, — пробормотал Селми. — Смею ли я надеяться, что вы перестанете сбрасываться с выступов и прыгать по округе, как белка?

Хах.

— Тренировки сердца — это полезно, — сказал он. — Это то, что поможет мне не загнуться в тридцать. В отличие от некоторых, кого я знаю.

— Вы достаточно тренируете мое сердце, но все равно спасибо.

Это наверняка было правдой. Эрик не знал, было ли у Хайтауэра что-то на уме или Королевская гвардия тянула жребий, но Селми назначили основным гвардейцем при Эрике. По многим причинам эта должность не была приятна ни для кого.

— Смешно. Означает ли это, что ты придумал, как продолжить мои силовые тренировки, не убив мою лошадь?

* * *

Рейла не отправлялась с ними на Запад, что делало эту проклятую затею почти стоящей того. Он почти радовался, что будет проводить столько времени рядом с монстром, пусть только и потому, что это подарит королеве немного покоя. Бессмысленные трагедии и ужасы оказывали на нее все большее влияние: мертворожденная принцесса в прошлом году стала особенно тяжелым ударом. В тот раз женщина почти сумела выброситься из окна и сдалась только тогда, когда король начал сыпать угрозами в сторону Рейгара. Да уж. Селми вынес его из комнаты, прежде чем он сделал бы что-то, чем он гордился бы весь короткий остаток своей жизни.

Суть была в том, что Рейла могла воспользоваться этим временем, чтобы хотя бы восстановиться от кровопотери от последовавшего выкидыша. Король ответственно выполнял свои обязанности мужа после того, как бедная маленькая Шейна родилась мертвой, и Эрик неохотно поделился некоторыми своими потайными местами с Селми, чтобы у него было отдельное место, где он мог бы дрожать наедине.

С другой стороны, если Эрик и знал паразита, зовущего себя королем, то время, проведенное вдали от своей основной жертвы, будет означать, что он просто найдет другую. Цель этого визита состояла в том, чтобы навестить Джоанну Ланнистер, мать новорожденных близнецов.

— На вашем месте я бы изобразил чуму, — сказал он Львиному лорду, когда они приблизились к цели путешествия. — В том числе и у малышей, если у вас получится это провернуть.

— Прошу прощения, мой принц?

— Единственная причина, по которой она не вскрыла себе вены, заключается в том, что она боится того, что случится со мной, — продолжил Эрик. Да, это было чертовски безрассудно, но у Рейлы не было никаких живых детей. Она была свободна в своих решениях, в метафорическом плане. У Львиной леди было два малыша. Ей придется терпеть. Малыши — Эрик уже разрешил себе переживать о детях. — Он сжег тело младенца в каком-то приступе и заставил ее смотреть. Свою сестру.

— Мой принц, я боюсь, я не понимаю.

— Мне все равно, что вы не понимаете. Если бы он хотел сделать с вами то, что он хочет сделать с ней, я бы остановился понаблюдать и посмеяться. Я бы продавал билеты. Вы заслуживаете друг друга — она нет. Так что я говорю вам, что случится, если вы не изобразите смертельное и очень заразное заболевание.

Львиный лорд посмотрел на него, и его узкое хитрое лицо ничего не выражало:

— Следует задаться вопросом, благоразумно ли вести такие разговоры.

Эрик хрипло хохотнул:

— Я единственный наследник: он меня не убьет. А если он это сделает, что ж. Никому не суждено жить вечно. Тем не менее, я незаменимый наследник. Вы муж женщины, которую он хочет изнасиловать. Рискуйте, если хотите. Я уже вижу достаточно кошмаров, еще пара не сделает ситуацию хуже.

* * *

Леди Джоанна Ланнистер слегла с туберкулезом за два дня до прибытия короля и его свиты. Он, предсказуемо, был в ярости и послал великого мейстера проверить.

Ну, удачи. Эрик совершенно ничего не знал о политике и все равно понимал, что в этой ситуации у львов все карты на руках. Львиной лорд когда-нибудь умрет от меча Эрика в горло, но до этого времени он будет играть в игру: со всем золотом, взятками, шантажом и всем остальным.

Великий мейстер был отправлен (король пока развлекался служанками Львиной леди и другими подобными девушками) и подтвердил, что леди кашляет кровью и что ее дети также заражены.

— Дети в меньшей опасности, но еще рано говорить, — объявил он с мрачным видом. Леди же… мы делаем все, что можем. Со служанкой, которая принесла инфекцию, разобрались, и ее останки были сожжены, чтобы предотвратить дальнейшее распространение. Судьба ледь, увы, в руках Семерых.

Надо сказать, Львиный лорд хорошо сыграл свою роль. Он бушевал и кидался вещами, срывался на других и ревел, выглядя точь-в-точь как человек, чья жена на пороге смерти. Король, что было удивительно, проявил ранее невиданную жилку человечности и тихо сидел с ним, задумчиво смотря в никуда. Эрик бы не удивился, что монстр оказался на самом деле потрясен. Твари как он привыкли держать под контролем каждую мелочь, каждого человека, и болезнь была единственной вещью, с которой он не мог ничего поделать.

— Я отправлю ее, — Львиный лорд махнул дрожащей рукой, — в Дорн. Куда-нибудь, где она сможет… В какое-нибудь красивое место. Она любила… она любит Дорн.

— Это было бы милосердием. И… кто знает. Она сильная женщина. Она еще может вас удивить.

Она действительно казалась сильной, эта львица. Если она умна, она приняла немного яда и симулировала симптомы. Если она благоразумна, она продолжит делать это, пока они с малышами не окажутся от этого места очень далеко.

Дело было сделано, и он отправился на тренировочную площадку, чтобы получить пинков от Белых плащей. Он отставал в своем прогрессе.

* * *

Они посвятили его в рыцари (они посвятили его в рыцари), когда ему было семнадцать. Он чуть не задохнулся и не умер от ярости прямо на месте. Он думал, что избежит этого унижения из-за своего категорического отказа становиться чьим-то оруженосцем. Очевидно, этого не произошло. Очевидно, нападения шести бандитов и убийства их всех до того, как могла вмешаться его стража, было достаточно.

Тупой херов…

— Ты благоразумный человек, Селми, — проскрипел зубами он. — Ты обязан знать, что просто убивать — это не то, чем должен заниматься рыцарь.

— Не должен, — ответил треклятый человек, — но убийство шести грабителей, защищая безымянных оборванцев — это благородный поступок.

Как он смел…

— Твое зрение тебя подводит, старик. Они напали на меня.

— Я не буду с вами спорить, — сказал Селми. — Преклоните колено и примите титул рыцаря.

— Я не преклоню колени ни перед кем.

Упс. Это было слишком неуравновешенно даже для него. Может, не надо было скатываться в убийственную ярость от одной фразы.

Селми замялся, а затем закатил глаза:

— Тогда сядьте на корточки, вы уже как чертова каланча, выросли как на дрожжах, и я не хочу махать мечом у шеи, которую едва вижу.

— Я не стану делать ничего подобного…

— Я научу вас, как драться двумя мечами, — перебил Селми. — И я достану вам тот текст из Браавоса, из-за которого вы хандрили в прошлом месяце.

Эрик аж отпрянул назад, возмущенный:

— Я знаю, как драться двумя мечами, ты, дряхлая старая жаба. И это был не текст, это был философский трактат Изольды Ваэлин.

— Да-да. Я уверен, что стихотворения на самом деле… свирепые, яростные и ужасающие. А теперь сядьте на корточки и примите титул рыцаря. И сделайте это быстро, до того как любопытство людей переборет их здравый смысл и они придут посмотреть, теперь когда резня закончилась.

* * *

История предсказуемо хорошо вплелась в уже частично выстроенный им каркас репутации. Драконий принц убил дюжину человек за то, что они его оскорбили. Драконий принц разорвал их на куски голыми руками. Драконий принц набросился на них с клыками и когтями. Эрик не был особо против этих слухов. Он аккуратно создавал себе репутацию. Даже после того, как они наблюдали за тем, как он проводит большую часть времени получая пинки на тренировочной площадке, Эрику приходилось усердно работать над тем, чтобы отгонять жаждущих власти тунеядцев, которые хотели взобраться по карьерной лестнице, присосавшись к первенцу короля.

Однако, судя по всему, его так называемый рыцарский статус был слишком манящей приманкой для некоторых. Эрик, который по-глупому думал, что все выучили урок, что тренировочная площадка — это его территория, признаться честно, был застигнут врасплох.

* * *

— О чем вы думали? — воскликнул Селми, стащив его со стонущего рыжего и почти на руках унеся его в подозрительно пустые казармы. — Вы набросились, как зверь, на наследника дома Коннингтон.

— Тогда ему не стоило вступать на ринг, — ему хотелось обнять себя за плечи, что было непростительным проявлением слабости. Он держал руки у боков с большим количеством усилий, чем это должно было у него потребовать. — Ты заходишь на тренировочный ринг с человеком и дерешься, побеждая или принимая поражение. Таковы правила.

— Вы сломали ему руку и, возможно, ребра! Это не тренировка!

Верно. Пожалуй, он перегнул палку.

— Он не должен был так на меня смотреть, — огрызнулся он до того, как смог обдумать свои слова. — Он не должен был… За пределами этого места… Я ничего не мог сделать с животными, желающими принца. Но здесь моя территория.

Тишина в казармах стала оглушительной, но Эрик потратил секунду, чтобы собраться. Теперь, когда он был за пределами… теперь, когда его приступ безрассудства прошел, он мог признать, что было хорошо, что Селми находился рядом, чтобы содрать его с беспомощного идиота. Еще бы секунда, и Эрик попытался бы вонзиться в него когтями, как будто у него до сих пор было одеяние пантеры.

— Юноша, — Селми вздохнул, наклонив голову. — Это не… Боги знают, что вы… Люди бы…

Его сердцебиение снова начало ускоряться.

— Нет, здесь они ничего не сделают, — прошипел он. — Я понимаю, что для вас это ничто. Вы все видели намного худшее, чем… Но здесь я буду защищать свои личные границы моей кровью, вашей и чьей бы то ни было. Таковы правила.

Он выругался про себя, его тело ребенка дрожало, а у него в ушах звенело. Как он смел…

У Селми хватило наглости положить ему на плечи свои грязные руки: его спас только тот факт, что Эрик страдал от какого-то приступа. Люди его не трогали. Кто посмеет прикоснуться к… Король, если у него будет такое настроение. Без колебаний. Конечно, Эрик погибнет в бою до того, как у него это получится, но…

— Мужчина стоит ровно столько, сколько стоит его слово, юноша, — сказал этот тупой человек. — Если бы сожаления о клятве означали, что мужчина не будет ей следовать, в мире было бы намного больше нарушений присяги.

— Кто тебя спрашивал? — зло спросил он. Однако его слова были смягчены тем фактом, что он пробормотал их ему в грудь. — Ты… я отлично знаю, как обстоят дела. Я знаю, какие у меня права вне тренировок. Ты будешь удерживать меня, если он вскользь бросит приказ. Ты будешь… — слова застряли у него в горле, и у него засосало под ложечкой. — Но никто не сможет. Здесь я могу защищать мою честь. Там я буду защищать мое тело. Никто из вас не отберет это у меня. Никто из вас не сможет.

— Я не знаю, что бы я делал, если бы мой принц оказался в такой опасности, — сказал Селми. — У нас у всех есть свой предел. Я могу только надеяться, что мне не придется узнать мой.

Значит, Рейла того не стоит? Рейлу можно было мучить всеми способами, известными человеку, и это не…

— Я тебя ненавижу, — сказал он. — Я ненавижу вас всех. Я убью вас всех и буду смеяться.

— Как вам и следует сделать, юноша. Как вам и следует.

* * *

После этого неприятного эпизода охрана вокруг короля усилилась. Однако теперь никто и слова не говорил о том, что принцу нужны товарищи его возраста, и любые идеи о том, чтобы он принял оруженосцев, застопорились. Так что в итоге он оказался в плюсе. Его обременили ничего не значащим титулом, но его дни были свободны от идиотов-подростков, желающих завести друзей. Вместо этого его оставили в покое с его мечом и тренировками, и единственная разница заключалась в том, что ему позволили выезжать на редкие миссии с Селми, когда тот отыскивал надлежаще чудовищную тварь, которую надо уничтожить. Некоторое время ходили громкие шепотки после того, как принц отправился в поездку, чтобы разорвать психопата, убивающего детей в районе ремесленников, но все слухи стихли, когда король начал смеяться, как безумец, которым и являлся, и стал хвалить его за установление авторитета и укрепления власти среди черни.

Следовательно, первое реальное изменение его рутины, состоящей из сна, тренировок и игнорирования злодеяний короля, возникло в тот момент, когда Рейла родила ребенка, который будет его братом.

— Только посмотрите на тебя, мышонок, — пробормотал он, вглядываясь в извивающийся комочек с немного крысиным лицом. — Ты выжил.

Это все усложняло. Он рассчитывал на слабое здоровье Рейлы и бесконечную жестокость короля, чтобы больше никакие дети, рожденные в инцесте, не сделали первый вдох. Это было оправданным допущением: после ребенка, который должен был стать принцессой Шейной, родилось еще шесть мертвых детей. Малыш, которого назвали Визерис, был очень неприятным дополнением. Убивать взрослых поработителей — это одно, но…

Он ткнул младенца настолько сильно, насколько смог. Было показательно то, что он сумел только нежно его погладить. Малыш схватил его за палец и улыбнулся, ничего не видя и не зная, доверяя так, как могут только дети.

Ладно. Он… разберется с этим позже. Малыш невинен сейчас. С учетом того, как складываются обстоятельства и какой генетикой обременили бедняжку, он, скорее всего, не выживет в любом случае. Эрику не надо было убивать его сейчас, так что он этого не сделает. И к тому времени, когда ему понадобится это сделать, он наверняка будет этого хотеть. Так что вот. Проблема решена.

— Мы голодные, не так ли, — проворчал он, глядя на протекающие пеленки младенца. — Резонно. У тебя будет и так достаточно отвратительная жизнь. Не нужно добавлять к списку еще и голод.

Первый турнир, в котором Эрик принял участие (в честь принца Визериса Третьего, совсем не претенциозное имя), также был первым разом, когда он увидел красоту в этом мире.

Ему это не понравилось.

* * *

Толпа не приветствовала радостными криками ни его, ни короля, что было забавно для Эрика. Знать что-то изображала, но король был садистским психопатом, и Рейгара считали не сильно далеким от него в этом плане.

— Они боятся нас, сын мой, — сказал монстр. — Так и должно быть. Овцы всегда должны боятся дракона.

С этого дракона снимут шкуру, его сварят и бросят на дно океана, как только у Эрика получится это сделать.

— Я, — ответил он, — с нетерпением жду момента, когда смогу увидеть лучших бойцов, которых может предложить королевство.

И это даже было правдой. В ироничном повороте обстоятельств Эрика связывали кровные узы с худшим человеком в этом месте. Северяне владели своей землей по справедливости, он был уверен в этом, и некоторые андалы заключили браки с местными и мирно здесь поселились. Учитывая то, что андалы в то время бежали от валирийских поработителей, Эрик мог быть снисходительным в это вопросе. Этот феодальный бред надо будет убрать, конечно, но он не повесит их всех до последнего, что было самым большим одолжением, которое кто-то мог от него ожидать.

— Я так понимаю, ясно, каким должен быть результат турнира?

Результат любых действий Эрика должен бы быть тот факт, что сердце короля будет раздавлено у него под сапогом, но он принял то, что пока этому следует оставаться невысказанным.

— Я бы удивился, если бы кто-то, не считая, Королевской гвардии, сможет поравняться со мной в искусстве меча.

— Как это и должно быть, — промолвил король, смея смотреть на него знающим взглядом. — В конце концов, я еще не совсем готов встретиться с Семью Богами.

Эрик улыбнулся. Его выражение лица была не настолько дипломатичным, насколько следовало бы, но король всего лишь засмеялся. Глупец.

— Тогда начнем.

* * *

Участвовать в поединках на копьях было достаточно весело, при всем при том что это было по большей частью ради зрелищности. Такие поединки на самом деле были сложнее, чем выглядели, и, что было более важно, они требовали навыков, которые в высокой степени схожи с пронзанием поработителей копьем с лошади, так что… Это было полезно.

Он выиграл в нескольких и в нескольких проиграл. Селми сбросил его с седла, как будто он был пиньятой, но это было ожидаемо. Селми любил свою тупую лошадь и проводил слишком много времени с этим животным. Времени, которое можно было бы лучше провести за тренировками с Эриком, но неважно.

Однако он был больше всего заинтересован именно в рукопашном бою.

— Послушай, старик, — прошипел Эрик. — Если хоть один из вас попытается меня защитить, прольется кровь.

— Мы здесь для того, чтобы не дать вам обезглавить глупого второго сына, который проявил себя достаточным идиотом, чтобы оказаться в пределах вашей досягаемости, — заметил Селми. — А теперь покажите мне свои мечи. Да, как я и думал. Они и близко не достаточно затуплены. Вы будете сражаться с этими…

* * *

Он увидел прекрасного мужчину, когда был на десятой минуте рукопашного поединка и полноценно наслаждался происходящим. Он был высоким (выше Эрика) и широкоплечим с темными волосами и потрясающей бронзовой кожей. Он также размахивал мечом почти в собственный рост с мастерством, которое Эрик и не надеялся увидеть в этом мире.

Его челюсти сжались. Здесь не было места красоте. Кто-то должен был его предупредить.

Он отвлек себя от бесполезных мыслей избиением трех людей, которые оказались достаточно глупы, чтобы приблизиться к нему на расстояние удара. Краем глаза он заметил, как тот мужчина вступил в потрясающую схватку на мечах с Селми. Он никоим образом не мог быть таким быстрым, учитывая его телосложением и излишне гигантский меч, которым он орудовал. Насколько сильным был этот придурок?

Неважно. Рыцарь сражался с Селми, что означало, что он проиграет. У Эрика будет время зацикливаться на нем позже.

* * *

Как оказалось, он не проиграл. Эрик, который провел последние десять минут в восхитительно жестокой схватке с Баратеоном, едва ли мог в это поверить. Селми мог победить его девять раз из десяти, и старик был не из тех, кто просто раздавал выигрыши.

Хм-м. Только посмотрите на это. Кажется, в этом гнилом мире было что-то стоящее. Их осталось всего шестеро, и другие четверо удачно сражались друг с другом. Эрик повел плечами, сбросил нагрудную пластину, испорченную затупленной булавой Баратеона и пошел ему навстречу.

Этот восхитительный мужчина мгновенно его узнал. Эрик обнаружил, что он испытывает какое-то странное ощущение ожидания его реакции. Если тот отступит, то Эрик будет вне себя. Или хуже, если он попытается как-то по-скользкому втереться ему в доверие…

Не-а. Глаза мужчины блеснули… пренебрежением? Нет, отвращением. Сердце Эрика загрохотало. Мужчина знал, кто он, и Эрик довольно сильно ему не нравился. Эрик неосознанно усмехнулся. Интересно. Скрывалась ли за этим холодным взглядом порядочность? Мужчина считал Эрика своенравным и жестоким животным, так что он… испытывал к нему неприязнь? Из принципа?

Он быстро огляделся вокруг, чтобы проверить, нет ли на земле каких-то неудобных тел или мусора, о который он может споткнуться: с учетом более длинных рук таинственного рыцаря, Эрику придется компенсировать схватку большим количеством акробатики, чем он привык в этом мире. С другой стороны, теперь его доспехи давали больше мобильности, и, даже если рыцарь окажется быстрее, чем он должен быть, у Эрика все равно будет значительное преимущество в скорости.

Время пришло.

* * *

Битва продлилась долго. Другие бойцы освободили площадку, и победитель из этой четверки незамедлительно признал поражение, а не стал их прерывать. Умно с его стороны. Эрик простил бы себе чрезмерную реакцию, если бы его веселье прервали раньше времени.

Рыцарь был более хорошим бойцом, как Эрик осознал на середине поединка. Он был лучше, чем Селми. Сильнее, лучше обученным, с безупречными инстинктами и вниманием. Эрик, однако, был полоумным и обожал сражаться. Он не боялся никакого исхода этой битвы. Худшее, что красавчик мог с ним сделать, — это убить его, и Эрик шагнет за грань с легким сердцем. Но рыцарь выглядел так, как будто ему есть для чего жить, потому что его глаза сверкали тревогой каждый раз, когда Эрик делал что-то идиотское и безрассудное.

Именно мягкий характер рыцаря позволил Эрику завоевать победу. Он шагнул под удар, парировал его в последний момент, резко присел и сделал подножку мужчине, сбив его с ног. Гигантский меч вылетел у него из рук и чуть не обезглавил его, но Эрик сумел вовремя его поймать. Вес и инерция этой чертовой штуковины чуть не вырвали у него плечи из суставов.

— Ты гребаный псих, — прошипел он между тяжелыми вдохами и выдохами. — Как… Он даже не сбалансирован. Какого хера ты… Это просто кусок стали.

Его слова прозвучали громче, чем он хотел, потому что ристалище и все зрители погрузились в мертвую тишину. Он зло посмотрел на людей, придерживая тяжелый кусок металл рукой, и наклонился, чтобы пожать руку рыцарю.

— Я бы помог тебе подняться, но твой позорный меч почти оторвал мне руки, — резко сказал он. — Так что я этого не сделаю, из принципа.

Мужчина молчаливо лежал на земле, глядя на него с… по большей части с недоумением, но также с невольным уважением.

— Поздравляю с победой, Ваше Королевское Высочество, — сказал он.

Даже его голос был прекрасным, с недовольством заметил Эрик. Одно это заставило его хмуро на него посмотреть.

— Хорошая битва, — позволил себе сказать он. — Ты чудовищно силен. Поздравляю с тем, что ты побил Селми.

Дело было сделано, и он развернулся на каблуке и пошел сдирать с себя доспехи. Даже если бы рыцарь не помял их, как дешевый алюминий, у него не получилось бы легко из них вылезти: он не сможет поднимать руку выше головы еще неделю. Это могло быть к лучшему: у него как раз будет время поработать над своими прыжками в длину. Пантеры гибкие, а он был непростительно слишком тяжеловесным в этой и прошлой жизни. Этот недосмотр надо будет незамедлительно исправить.

К сожалению, только после того, как он вынесет унижение награждением. Как выставочный пудель, который научился садиться по команде. Наслаждайтесь этим, пока можете, ублюдки. Часики тикают.

* * *

Рыцаря звали Артур, потому что конечно он носил это имя, и он был какой-то важной шишкой из Дорна.

— Он хорошо сражается, — было мудрым мнением Эрика, когда Селми завел о нем разговор. — И, к сожалению, он очень красив. Если он умен, он спрячет эти губы под шлемом, а плечи — под громоздкими доспехами, прежде чем он попадет в неприятности.

— Его считали лучшим мечником из ныне живущим, — сказал Селми со странно довольным выражением лица. Может, он не привык, что Эрик иногда говорит хорошие вещи о других… но нет. Эрик поделился новостями, что его новорожденный младший брат пережил свои первые шесть месяцев, так что… — Особенно после того, как он победил меня.

Эрик закатил глаза.

— Он таков и есть, — возразил он. — Он сильнее, более дисциплинированный и лучше обученный, чем я. Я просто псих.

Селми вздохнул:

— Мне сложно спорить с вами в этом. Что вы делаете, между прочим?

— Растяжку, — ответил он. — Мои ноги… в ужасном состоянии. Не гнутся.

— Я не знаю, можно ли описать вас как не гнущегося. Вы неестественно гибкий.

* * *

— Я что?

— Помолвлен, сын мой, — сказала Рейла, смотря на него пустым взглядом. — Эмиссар короля, лорд Баратеон, не смог найти тебе валирийскую невесту, из-за чего возникла необходимость искать в другом месте.

Эрик моргнул и нахмурился:

— Он умер, нет? На той неделе?

Дворец был невыносимым. Сначала какой-то чувак попросил независимости, а потом закадычный друг короля сыграл в ящик.

— Следовательно, он не смог.

Воу, леди. Эрик более пристально на нее посмотрел. Дела у королевы шли не очень шикарно. Учитывая внимание ее мужа, тот факт, что двое ее друзей счастливо живут в Дорне без нее и что ее первенец жестокий маньяк, королева начала угасать. Малыш ее мотивировал, но человек может вынести только ограниченное количество боли.

— Но я…

— Ты принц Рейгар, первенец короля Эйриса II. Будущий король Семи Королевств.

Верно. Наверное, не было смысла спорить с почти прозрачной от слабости женщиной.

— Принцесса Элия Мартелл прибудет в течение месяца, — продолжила Рейла. — Ее младший брат Оберин Мартелл должен был отправиться в поездку вместе с ней, но у него обязанности перед его невестой, которая прикована к постели.

Ага.

— Король обо всем осведомлен?

Лучше было это уточнить, просто на всякий случай.

— Он организовал все с лордом Ланнистером, — ответила она и каким-то образом стала выглядеть еще хуже. — Дракон заслуживает принцессы, и я не смогла дать тебе ее. Недавное самомнение дома Дарклинов ясно дало понять, что короне необходимо укрепить связи с Дорном.

Гадость.

— Я скорее перережу себе глотку, чем лягу в постель со своей сестрой, — возможно, немного необдуманно сказал он. Не то чтобы Рейла хоть на каплю была заинтересована в том, что ее сын-чудовище хотел сказать. Она будет защищать его ценой своей жизни (она будет защищать его отсутствием своей смерти), но монстр, которого она видит на его месте — это слишком для нее. Учитывая все обстоятельства, ее реакция была объяснимой.

— Как скажешь, сын мой. Как скажешь.

* * *

Если Львиный лорд оказался вовлечен, то ситуация была одновременно более и менее сложной. В какую игру Ланнистеры бы ни играли, они были объединены одной целью: король должен умереть. Пока король не умрет, Ланнистер не получит свою жену обратно. Он не мог сказать, что это было хорошей стратегией (он ненавидел аристократию с яростью, к которой они могли быть непривычны), но она была в некоторой степени выгодной. С другой стороны, навязать ему жену…

Какого хера Эрик будет делать с женой? Или с мужем или с кем-то еще? В его жизни не было места этой ерунде. Даже если бы он смог заставить себя быть таким уязвимым с кем-то, секс с женщиной имел неприятный побочный эффект, заключающийся в детях. Такие существа, как Эрик, не заводят детей, потому что такие существа, как Эрик, не могут жить спокойно, когда их верность не принадлежит кому-то или чему-то одному. У него уже было дело, которому он посвятил себя, ему не нужно было усложнять ситуацию любовью.

Так что…

— Итак, юноша, — сказал Селми, как только с официальными объявлениями было покончено и Эрик переоделся из своей мишуры-одежды во что-то менее несуразное. — Я нашел тебе занятие, которым ты сможешь отвлечься. А еще вот… — он бросил предмет, завернутый в хлопок и бумагу. — Я хранил это на крайний случай. Традиционные сказки вольного народа с Севера. Два перевода, один на общем языке, другой на браавосском диалекте низкого валирийского. И оригинал, конечно.

Эрик моргнул, глядя на бесценное сокровище в своих руках.

— Я не в охрененно плохом настроении из-за этого, — медленно сказал он. — Но да, давай пойдем убьем монстров.

* * *

— Я правда нет, — произнес он семь часов спустя. Занятие для отвлечение было организовано в спешке (Селми пришлось уболтать немало людей, чтобы оправдать тот факт, что он забирает принца, чтобы разобраться с человеком, который убивал только нищих девочек), что сделало его еще более приятным. — Не в охрененно плохом настроении, я имею в виду. Лучшая вещь, которая может случиться с женщиной в этом гребаном месте — это стать вдовой молодой. Она сможет тайно завести любовников на стороне. И все в выигрыше.

— Принцесса Элия не станет молодой вдовой, — по крайней мере частично разговаривая сам с собой, пробормотал Селми. — И она… я хочу сказать. Я знаю, что вы… Нам не обязательно об этом говорить.

— Мне не обязательно прикасаться к ней, так что я не буду, — он сглотнул и тряхнул головой. Это была ерунда. — И она совершенно определенно не может прикасаться ко мне.

— Вопрос наследников…

Ха.

— Никто не будет ко мне прикасаться, — повторил он. — Если ситуация станет напряженной до того, как я смогу пробиться сквозь вас, сволочи, мы найдем ей парня с внешностью, которая ей понравится. Пока у него будут голубые глаза и молочная кожа, все будет в порядке.

Селми молчал. Эрик вгляделся в него внимательнее, немного удивленный. Это было элегантным решением. Он думал, что старик будет рад, что Эрик планирует наперед. Так почему он внезапно выглядел сломленным?

— Вы заслуживаете семьи, юноша, — сказал Селми. — Детей и верной жены. Вы все еще можете… Принцесса Элия любима своим народом. Она мудрая, образованная женщина. Она может… возможно, она будет вам хорошей женой.

— Я уверен, что эта девушка фантастическая, — фыркнул он. — Но я нет. Я не прикоснусь ни к кому, кто не может мне отказать под страхом боли или смерти. И никто не прикоснется ко мне, потому что… — потому что, возможно, его вынудят почувствовать свое тело чем-то иным, кроме как инструментом для убийства короля. — Потому что я никому это не позволю.

— Ясно, — произнес Селми, и его губы изогнулись в странной полуулыбке. — Но еще есть время.

* * *

Принцесса Элия прибыла из Дорна в сопровождении своей матери, нескольких дорнийских лордов и леди и того рыцаря. Артура.

Эрик был настолько шокирован (без какого-либо основания, факт, который ему надо будет подробно обдумать позже), что он пропустил тот момент, когда этот идиот принес клятву верности и вступил в Королевскую гвардию.

Только то, что леди была окружена монстрами и теперь находилась во власти самого худшего из них, остановило его от попытки выйти из образа и избить до кровавых соплей этого… Эрик думал… Эрик думал, что этот рыцарь обладает порядочностью. Честью.

Он был одурачен пухлыми губами и красивыми глазами? Он?

Он сумел достаточно включиться в происходящее, чтобы сыграть свою роль. К этому моменту никто не ожидал, что он будет делать что-то, кроме как стоять ужасной фигурой рядом с королем, сверля окружающих убийственным взглядом, так что ему надо было выполнять только самый минимум. Поприветствовать девушку и ее мать, пренебрежительно кивнуть аристократам и сидеть молча. Он мог сделать это.

Что было забавно, большего и не происходило. Король ухмылялся и всеми способами оскорблял женщин дома Мартеллов, гоготал, когда Эрик бормотал себе под нос что-то грубое, и, кажется, весь вечер был организован для того, чтобы сделать его настолько невыносимым для дорнийцев, насколько возможно. Эрик смутно задумался, провоцировал ли Львиный лорд дорнийцев на то, чтобы они устроили скандал и начали революцию. Удачи ему, если так. Показательно, что для этого потребовались бы угрозы его жене…

Достаточно. Он уже кипел от злости из-за фальшивого рыцаря. Ему не надо было совершенно потерять рассудок.

* * *

Свадьба была назначена на следующий месяц. Эрик, который проводил дни за тренировками, где его дубасили столько Белых плащей, сколько он мог заманить на ринг, игнорировал это настолько агрессивно, насколько мог. В его вкладе едва ли нуждались. Если дорнийцы были настолько безумны, что согласились приговорить собственную соотечественницу к этой адской дыре, тогда они этого заслуживали. Это не касалось Эрика.

Селми прилагал все усилия, чтобы не убить и так поганое настроение Эрика, только посреди месяца он был вынужден приостановить его тренировки, чтобы разобраться с фиолетовоглазым лицемером.

— Держи его подальше от меня, — сказал Эрик, когда увидел Дейна, разодетого в свою новую форму, сделавшего шаг на тренировочную площадку. — У меня нет никакого терпения для…

Так много цветастых выражений сражались за то, чтобы первыми сорваться у него с языка, что они все застряли в горле. Он тряхнул головой и снова сосредоточился на упражнениях.

— Вы не найдете более хорошего партнера для спаррингов, юноша, — заметил Селми, но в его словах не ощущалось искренности. Они оба знали, что Эрик чувствует по поводу Белых плащей. — Артур лучший воин в Семи Королевствах.

— Я ничего не хочу от него и ни в чем не нуждаюсь, — копье ярости пронзило его сердце и рассыпалось осколками по всему телу. — Он вполне может пойти выполнять свой долг и охранять короля. Я уверен, что он получит удовольствие от представления.

В конце концов, он сам на это напросился.

* * *

Каким-то чудом никто не оказался убит и не лишился конечностей до свадьбы. Эрик подозревал значительное вмешательство львов, скользкого главы шпионов и Селми. Он делал дыхательные упражнения в те часы, когда его заставляли проводить время с аристократией, и выплескивал свои эмоции на тренировочной площадке. Селми держал Дейна подальше, и эта задача была легкой благодаря тому, насколько мало он сам хотел находиться рядом с Эриком. Он заметил бледность и шаткую походку самого нового Белого плаща после первой ночи, которую тот провел за выполнением своего долга, и Эрик даже не попытался подавить издевательскую знающую улыбку. Вот чего ты хотел. Вот кому ты принес клятвы. Вот, что ты защищаешь от людей, как Эрик. Как по-рыцарски.

Подготовка к свадьбе забрала то небольшое количество самоконтроля, которое у него осталось. Обычно Эрику было позволено одеваться самому. Теперь… теперь по сути нет. Оказалось, существуют ритуалы. Целый отряд тварей ворвался к нему в комнаты и начал тыкать его, прикасаться к нему и мыть его. Не прикончить их потребовало абсолютно всех сил, которые у него были, так что к тому моменту, когда священник посчитал его готовым, он оказался в какой-то дымке и не ощущал ничего, кроме оцепенения. Он даже не фантазировал об убийстве и поджоге: он был изнеможен до такого состояния, когда безумная ярость уже не дает облегчения. Теперь он был просто роботом, делая то, что надо делать.

Он заметил, что Селми выглядел бледным, когда он зашел в Великую септу. Остальные…

Он отключил разум, глубже погружаясь в дымку. Пройти через это. Закончить поставленные задачи и разобраться с последствиями, следуя принципам, которые привели его сюда. Следуй своей воле и прими цену. Шаг, затем еще один. Вдох — выдох.

* * *

— Этим поцелуем я клянусь любить тебя… — его разум запротестовал, а плечи задрожали. Все было в порядке. Все было в порядке, — и беру тебя в жены.

* * *

Свадебный пир был тише, чем он ожидал. Даже сквозь дымку он мог заметить, что веселье было… напряженным. Наигранным. Смех был фальшивым, музыка — почти слишком громкой из-за отсутствия шума разговоров. Главный монстр, Великий Зверь, имя коему Дракон, был доволен той тьмой, которую видел в глазах Эрика. Он практически сиял, воодушевленный садистским удовольствием. Рядом с ним сидела Рейла, все ее тело было покрыто толстым слоем макияжа, и она со всей силой отстранялась от реальности.

Эрик сидел рядом со своей крохотной, хрупкой женой и думал… Что у них на тебя есть? Что ты защищаешь, раз готова принести себя в жертву этому? Было ли у тебя столько же свободы, чтобы отказаться, сколько и у Рейлы? Сказали ли они тебе, что начало жизни изнасилования в браке запланировано на седьмое августа?

Он встретился с ней взглядом. Это был первый раз, когда он посмотрел на нее. Если бы он не был таким, каким был, если бы он не был тем, кем был, он наверняка бы плюхнулся на задницу от глубины ее восхитительных глаз и благородства ее покатых плеч. Но как бы то ни было…

— Я ничего не могу сделать с обрядом провожания, — сказал он. Он не узнавал своего голоса. — Я ничего не могу сделать с большей частью вещей, которые произойдут с тобой во дворце.

— Мой лорд-муж очень заботливый, — пробормотала принцесса. Он с трудом ее услышал, не говоря уже о том, чтобы попытаться ее понять. Либо она специально говорила тихо, либо он был в худшем состоянии, чем он думал.

— Тебе следовало сбежать, — он поймал себя на том, что сказал это вслух, и отвернулся. Его мама… женщина, которая родила его тело, немного покачивалась. Будет ли она наблюдать за обрядом провожания? Придется ли ей смотреть, как история повторяется, после того как она была вынуждена увидеть, как сын ее тела превращается в то, чего она боится больше всего? Это было бы… слишком жестоко, верно? Даже колонизаторы заслуживали перерыва в пытках. Даже колонизаторы, которые… Какой у нее мог быть выбор хоть в чем-то из этого? Что…

Его затошнило. Он встал и пошел искать Селми. Король был занят львом и теми развлечениями, которые тот организовал на вечер. Никто не хватится его в течение часа.

* * *

— Ты не можешь защитить ее от монстра, — сказал Эрик, когда Селми наконец закончил перекладывать вещи и, предположительно, пошел проверить, как дела у новых рекрутов. — Но ты не клялся… — он махнул рукой. — Они прикоснутся к ней. Они будут…

— Я поклялся защищать королевскую семью, — ответил Селми. Эрик моргнул и тряхнул головой пару раз, чтобы сосредоточиться. Его разум не был настолько ясным, насколько ему хотелось. Но опять же… — Если я увижу принцессу Элию Таргариен, урожденную Мартелл, в опасности, я вмешаюсь.

Верно. Эрик моргнул.

— Любая рука, дотрагивающаяся до нее, когда она этого не просила, — это опасность, — повторил свои мысли он, следя за тем, чтобы четко произносить каждое слово. — Монстр… я понимаю. Но остальные…

Селми коротко посмотрел в сторону. Эрик медленно проследил за его взглядом. Фальшивый рыцарь.

— Он вряд ли попытается помочь, — сказал он Селми. — Он знал, каков монстр, и он все равно поклялся ему в верности. Он преклонил колени перед… Он… — Эрик сам себя запутал. — Но на безрыбье, я полагаю. Попытайся уговорить его помочь, мне все равно. Но она будет…

— Мой принц, пожалуйста, — взмолился Селми. — Соберитесь. Подумайте о ваших картинах с водяными мельницами.

Эрик снова моргнул.

— Я не могу. Скоро начнется обряд провожания, и я… король мог найти женщин, которые посмеют прикоснуться ко мне.

— Мой принц…

Скорее всего, он сказал все, что должен был.

— Делай, что можешь. Она наверняка понятия не имела, на что идет. Если ее мнения вообще спросили. Так что…

* * *

Король умудрился собрать группу женщин, достаточно смелых чтобы нести и раздевать его. Эрик выполнял дыхательные упражнения и никого не убил.

* * *

Он потерял несколько минут после того, как обряд был закончен, и он услышал, как за ним защелкнулся замок. Он снова заподозрил некое вмешательство. Традиционно консумация брака проходит в пышных, вычурных покоях. Эрик обнаружил себя в своих комнатах. Опять же, это было хоть что-то. Он мог…

Когда дымка немного спала, он плеснул воды себе на лицо, натянул первую попавшуюся спальную рубашку с высоким горлом и длинными рукавами и штаны и пошлепал в спальню.

— Ради всех гребаных богов, оденься, — сказал он потолку. — Я не прикоснусь к тебе.

— Любимый…

Его грудь заходила ходуном, и его снова накрыла волна дезориентации.

— Заткнись, — прошипел он. — Нет. Блять, нет. Если ты прикоснешься ко мне сейчас, я… я не знаю, что я сделаю. Так что держись подальше, оденься и…

Дыши. Вдох и выдох.

— Мой принц, — сказала она, надевая халат. Один из его халатов. Он отдаст его Селми позже, чтобы тот передал его бедным. — Пожалуйста, я… Мы должны завершить консумацию брак.

— Если ты хочешь потрахаться, найди согласного партнера, — бросил Эрик куда-то в ее сторону. — Но я не буду этим человеком. Просто… — он захлопнул рот и закрыл глаза. Его голова его убивала. — Если ты девственница, ты можешь сама с этим справиться. Найди себе игрушку. Если нет, тем лучше. Я просто накапаю немного крови на простыни и… — и подрочу. У него тревожно закружилась голова. — И сделаю все остальное. Легко.

— Я готова разделить с вами постель, мой принц, — сказала она странным тихим голосом. Он попытался сосредоточиться. Ее тон был мягким. Осторожным. Справедливо. Она была продана своей семьей жестокому маньяку. Умиротворять его было ее лучшей стратегией выживания.

— Называй меня на «ты», не люблю, когда мне «выкают». И я рад за тебя. Я не готов и не буду. Так что просто… Эрик с усилием открыл глаза. Она была полностью укутана в халат, что было благословением. Он не мог понять ее выражение лица. — Я не знаю, что с тобой случилось, раз ты оказалась здесь, но я не буду стоять у тебя на пути. После сегодняшней ночи ты будешь принцессой, так что если кто-то попытается тебе навредить, Белые плащи остановят этого человека, — ну. — Любого, кроме монстра. Тут мы все сами по себе.

— Мой принц… Рейгар. Ты не присядешь?

Его челюсти каким-то образом сжались еще сильнее. Его зубы заболели.

— Я не прикоснусь к тебе. Я клянусь. Сядь, пожалуйста. Я понимаю.

— Ты ничегошеньки не понимаешь, леди, — вздохнул он. Он сидел. Когда это произошло? — Совершенно ничего.

Примечание автора: Враг Рода Человеческого, Разрушитель Царств, Ангел Бездны, Великий Зверь, имя коему Дракон, Князь Мира Сего, Отец Лжи, Порождение Сатаны и Владыка Тьмы

Селми нашел его следующим утром после того, как стервятники забрали их испорченные простыни. Эрик думал, что он не сможет уснуть в одной постели с другим человеком, но Элия без проблем заставила воспринимать себя в роли его напарника. Дальше все пошло гладко: большую часть времени «морские котики» спали как сельди в бочке, так что близость с полузнакомым человеком была привычна. Кровать была достаточно большой, чтобы гарантировать метр расстояния между ними, и он не забыл положить сюда несколько подушек, просто на всякий случай. Сам он не двигался во сне, но она могла быть к этому склонна, и ему была не нужна мертвая принцесса, если она его напугает.

— Мой принц, — выдохнул Селми. Фальшивый рыцарь стоял позади него, бледный и с остекленевшим взглядом. А.

— Входите, — впустил их Эрик. Белый шум в его голове был достаточным, чтобы гарантировать его относительно хорошее поведение. Ему не надо было наказывать этого идиота: монстр и так многое сделал в этом плане. — Долгая ночь?

На скулах Селми заиграли желваки, и Дейн побледнел еще сильнее, и его губы сжались в тонкую линию. Он мог подумать, что он жалеет о содеянном сейчас, но это было неправдой. Не по сравнению с тем, что предстоит.

— Так и думал. Она… — Эрик сделал несколько глубоких вдохов. — Либо она нашла какие-то хорошие наркотики, либо наконец окончательно сломалась. Так что, по крайней мере… может быть… — о чем он говорил? — Неважно.

Он резко перевел взгляд на Дейна, закрыл глаза, пытаясь наскрести в себе спокойствие, и кивнул.

— Иди, — выдохнул Эрик. — Проверь, как она. — Если вы можете дать друг другу немного утешения, я не вижу причин, по которым вам не стоит этого сделать, — он прошел по комнате, собирая свои вещи. Горничные все переложили на другие места. Тупой херовый обряд провожания. — Иди, — рявкнул он. — Ради всех гребаных богов.

— Вы… хотите потренироваться, юноша?

Эрик фыркнул:

— Я знаю, что ты умираешь от усталости, старик, не переживай. Я сделаю несколько одиночных упражнений.

— Слава Семерым, — маленькая часть бремени того ужасного отчаяния видимо спала с плечей Селми. Большая часть осталась, но он больше не выглядел как будто стоит на краю пропасти, так что этого было достаточно. — Я не могу обеспечить безопасность тренировочной площадки. Вам придется упражняться на балконе.

Эрик кивнул:

— Я принес свое снаряжение и утяжелители еще вчера. Тут собралась половина мира.

— Освелл захочет помочь. У него появилась идея о новых упражнениях на бедра, которые вы можете попробовать. Вам не помешает поработать над взрывной силой.

Ясен хрен.

— Вини эти кошмарные доспехи. Ладно, будет день тренировки ног.

Два дорнийца мигрировали из спальни и стояли в дверном проеме, не скрывая того, что подслушивают. Он выбросил их из головы и продолжил прикреплять утяжелители к тунике.

— Ты завтракал, старик? — спросил он, когда был готов. — Еда, — он махнул рукой, — где-то здесь.

— Что бы я ни положил в рот, мне захочется выплюнуть в следующую секунду.

Эрик хрипло хохотнул. Ага.

— У тебя есть два часа. После этого тебе надо будет поесть.

— Только если вы присоединитесь ко мне, негодник, — проворчал Селми. — Ладно, на балкон. Кыш. Я посчитаю ваши подходы.

* * *

Избегать его новую жену оказалось не так сложно, как он боялся. Она была тихой самодостаточной женщиной со стальной силой воли. Она выдерживала оскорбления, угрозы и все остальное, предлагая в ответ лишь сдержанную улыбку и доброе слово. Эрик просто дышал, полный решимости переждать все это.

Однако на шестой день Эрик увидел, как она вышла из спальни с фиолетовыми пятнами на запястьях. Молния ярости, пронзившая его, ослепила его на долгую секунду.

— Я убью его, — сказал он, обращаясь к миру в целом. — Я… в моих собственных покоях…

— Остановись.

Он замер, моргая. Тот, кто научил эту женщину контролю над дыханием, заслуживает медали, черт возьми. У него были сержанты-инструкторы, которые не могли рявкать так хорошо.

— Это краска, — сказала она, решительно шагая к нему. — Косметика. Артур не мой любовник. Он несколько лет не касался меня ради плотских утех.

О. Он моргнул.

— Черт, ладно, — он тряхнул головой и, немного подумав, сел, чтобы продышаться. Его перепады настроения становились проблемой, и его обычные способы преодоления трудностей были настроены на предыдущий уровень ужаса. Что-то надо было добавить, чтобы учесть дорнийцев. — Ладно.

— Он никогда бы не поднял так руку на человека, с которым делит постель, — продолжила она. — Никогда. Даже не в шутку. Даже не для того, чтобы воплотить чью-нибудь фантазию.

— Они все так говорят, — он поймал себя на том, что сказал это вслух, как идиот. — А затем, после загадочной череды случайностей, человек попадает под его или ее контроль, и вся эта решительность улетучивается.

— Я едва ли нахожусь под его контролем, — взгляд Эрика зацепился за то, как заносчиво была вздернута ее голова и за резкий изгиб ее бровей. Может, она их еще переживет. — Если уж на то пошло, я под твоим, и ты скорее сожжешь свои руки, чем коснешься меня, даже если я попрошу тебя это сделать.

Да ладно.

— Леди, ты можешь дать полноценное согласие не больше, чем улететь туда, где трава зеленее. И я, если ты не заметила, едва ли хорош в качестве мужа.

— Разве? — она поджала губы, на мгновение прикусив щеку. — Где ты достал «Пережитки» Таэлис? Мне говорили, что перевода не существует.

Эрик хлопнул глазами:

— Я… Что?

— «Пережитки», Рейгар, — повторила она. — Лучшую работу Таэлис Рианнон?

Подождите-ка.

— Это едва ли ее лучшая работа, это во-первых. Во-вторых, я понятия не имею. Спроси Селми. Он притащил все эти редкие тексты. Он подкупает меня ими, когда думает, что я сорвусь и брошусь на короля с оскаленными зубами.

— Сир Барристан? Я не слышала, чтобы он интересовался поэзией.

— Ему взбрело в голову, что я интересуюсь, — пояснил Эрик. — И я подыгрываю, потому что, что бы он ни придумал потом, будет хуже.

Элия на секунду наклонила голову набок, но не стала с ним спорить. Это была странная мысль. С чего бы ей с ним спорить по этому поводу? Это был первый полноценный разговор, который у них был.

— Думаешь, мне стоит добавить следов на шею?

Лед снова начал ползти по его телу, замораживая кровь в венах. Они… его репутация уже зашла так далеко? Он никогда даже напрямую не оскорблял женщин, он был уверен. Он…

— Понятия не имею, — сказал он. — Может, оставь это на…

На что? Какова была цель…

— Согласна, — кивнув, согласилась она. — Нет причин переусердствовать.

Верно, верно.

— Ты… — она что? Что он вообще хотел узнать? — Я имею в виду, ты знаешь, что твой лучший вариант — это трахнуть рыцаря? У него фиолетовые глаза, а у тебя темная кожа.

— Я приму это к сведению, — сказала она. — Прошло меньше недели. Никто не должен начать поднимать этот вопрос, особенно теперь, когда будут видимые следы твоего участия.

Не говори ничего. Нет. Это… У тебя нет права жаловаться, когда люди верят тебе на слово. Ты говорил всем, что ты сын своего отца. Ты усердно над этим работал.

— Мне нужно идти. Селми… Мне нужно идти.

— Рейгар, подожди…

Ага, конечно. Пошло оно все нахер.

* * *

Даже Селми не мог найти подходящих слов, чтобы ему разрешили взять недавно женившегося принца в поездки для того, чтобы казнить бандитов, так что Эрику пришлось довольствоваться физическими упражнениями, доводя себя до истощения каждый день, и он проваливался в сон в тот момент, когда его тело касалось кровати. Элия поняла намек. Она оставляла ему сообщения в книгах на столах, но в остальном его не трогала.

Это было нормально. Во дворце и так хватало напряжения. Даже Эрик мог чувствовать, что что-то надвигается. Свадьба была проведена в спешке, королева выцвела до состояния тени, и у Эрика была жена, которая знала о происходящем больше других (определенно больше него) и, кажется, была в гуще событий.

По крайней мере он мог надеяться, что теперь ждать осталось недолго.

* * *

— Лорд Дарклин прислал письмо, Ваше Величество, — сказал Львиный лорд на совете. Эрик заметил, как у него на его лице промелькнуло выражение удовлетворения. — Он приглашает вас прибыть в Сумеречный Дол и услышать его петицию. Ваше Величество, я снова прошу вас не ехать. Этим вопросом могу заняться я…

— Угрюмый Денис едва ли угроза для меня, — раздраженно огрызнулся король. Хм. Они уже об этом говорили раньше? Эрик испытывал четкое ощущение, что жирную тупую мышь загоняли к куску сыра, невинно лежащего в стальной клетке.

Значит, львы делали свой шаг? Наконец-то, блять. Он исподтишка взглянул на Селми. Его выражение лица было нечитаемым, каким оно становилось, когда он целенаправленно игнорировал дурацкое политиканство. Он не знал или ему было все равно: Эрик склонялся к первому.

— Я услышал твои доводы и принял решение, — продолжил король. — Мы с Рейгаром отправимся туда лично, — он коротко огляделся вокруг. — Хайтауэр, Брюн, Дарри, Стейн и Гонт. Вы пятеро будете нас сопровождать. Мы разберемся с Денисом сами, — он резко перевел взгляд в сторону Эрика. — Рейгар слишком долго сидел взаперти, — сказал он, и его хриплый голос превратился в почти что воркование. — Мой бедный кровожадный сын не убивал никого уже несколько месяцев. Я видел следы, которые ты оставил на своей жене. Она не проживет достаточно долго, чтобы родить, если все будет так продолжаться, — его зубы оскалились в ужасной улыбке. — Во всем нужен баланс, сын мой, — он повернулся к безмолвному совету. — Мы выезжаем завтра. Свободны.

Эрик, не будучи дураком, встал и дал деру отсюда, как всегда делал, когда у него появлялся хоть малейший шанс. Похоже, Элия играла на победу. Вот и молодец. Селми догнал его:

— Следуйте за мной.

Селми наверняка не знал. Эрик сочувственно на него посмотрел. Ай. Неприятно, когда тебя оставляют в неведении, да?

— Что это было? — резко сказал Селми после того, как завел их в альков в подвале, который Эрик до этого не видел ни разу в жизни. — Вы… Вы с этим связаны?

Эрик выгнул бровь:

— Я? Вовлечен в заговор? С кем, с голубями? Я не разговариваю с людьми, старик.

Селми закрыл глаза и издал долгий судорожный выдох:

— Это… Вы не можете поехать. Вы… он…

Смех застрял у него в горле.

— Попробуй еще раз, — широко улыбаясь, сказал Эрик. — Если ты переживаешь о своих братьях, то они в безопасности от меня. — Держу пари, львы уже все аккуратно организовали.

— Вы невозможный, маленький… Я беспокоюсь о вас, — Селми выглядел совершенно подавленным, что, ну… К этому моменту он мог бы и перестать быть таким неженкой.

— Не волнуйся, Дейн остается, — заверил его он. — Он разберется с вопросом с ребенком с Элией. Если она умна, она… — теперь, когда он подумал об этом… — Ну, она наверняка уже разобралась с этим. Она наверняка уже с наследником.

— Она… она вовлечена в это?

В течение долгой сбивающей с толку секунды Эрик чувствовал, как будто они действуют исходя из совершенно разных наборов фактов.

— Я так предполагаю, — медленно проговорил он. — Свадьба, проведенная в спешке, постановочные синяки, фиолетовоглазый рыцарь, поклявшийся защищать ее… Все как-то слишком удачно складывается, не так ли?

Лицо Барристана искривилось яростью, и Эрик не знал, что он был способен на такой гнев.

— Лучше бы ей не быть, — сказал он. — Ей бы лучше молиться, что я никогда не узнаю, что она приняла участие в вовлечении моего принца в заговор с целью убийства.

Сейчас ему надо было не накалять ситуацию, насколько это было возможно. Да, до него начало доходить реальное положение дел, и у него нарастало желание запеть во весь голос, но старик был расстроен.

— Я едва ли ожидал верности, — заметил Эрик. — Более того, я ждал этого с тех пор, как был младенцем. Мне даже не придется убивать тебя, чтобы добраться до него: я буду просто сидеть и ждать.

— Вы будете сотрудничать, — после короткой паузы сказал Барристан. — Если что-то случится, вы сдадитесь мирно, чтобы мы смогли либо выкупить вас, либо ворваться в ту дыру, в которой они вас держат.

Что вообще происходит?

— Я? Сдаться мирно? — он не мог поверить тому, что говорит. — Я?

Лицо Барристана искривилось… в отчаянии?

— Я буду молить вас на коленях, — понизил голос он. — Я сделаю все, что вы попросите. Я… Пожалуйста, Рейгар. Не умирайте в вероломном, дрянном заговоре. Вернитесь к нам. Будьте нашим лидером. Пожалуйста. Я умоляю вас.

Сердце Эрика загрохотало у него в груди с того момента, когда слово «молить» сорвалось с губ Барристана. К концу прерывистого монолога у него звенело в ушах и ныли зубы. Как он смел… Это не то…

— Я не хочу умирать, — произнес Эрик. Возможно, соврал, но только частично. — Не хочу. Но то, что меня мотивировало, так это тот факт, что я однажды смогу разорвать это животное на части. Я не откажусь от этой идеи. Не ради тебя, не ради меня и не ради кого-то еще.

— И после вы будете сотрудничать, — парировал Барристан. — Вы сделаете то, что должны, чтобы вернуться ко мне.

Эрик заскрипел зубами.

— Я попытаюсь! — сорвался он. — Это все, что ты получишь. Имей в виду, что я понятия не имею, что происходит. Если у них будет отряд лучников, ждущих на подходящей позиции, то так тому и быть.

— Вы лучший солдат, которого я когда-либо тренировал, и единственный человек, которому я когда-либо хотел служить, — поднял голос Барристан, в первый раз равняясь с ним в агрессии. Эрик вообще не был к этому готов. — Проклятье, я почти по сути воспитал вас, вы ужасный, несчастный маленький кошмар. Вы попытаетесь и вы преуспеете.

Ну, черт. Эрик моргнул несколько раз, выбитый из колеи гнева. Что это было? Селми? Они не… У них были не такие отношения.

— Ладно?

Какого хера?

— Хорошо. А теперь идите и отдохните. Прочистите голову. Никаких тренировок. Отдых и подготовка. Я пойду и посмотрю, получится ли у меня узнать, что, во имя семи адов, происходит.

Поспать? В комнате, которую он делит со своей, возможно, смертоносной женой? Весело. Но опять же, ей едва ли надо было заморачиваться. Она заказала крапленые кости, наклонила стол себе на пользу, подкупила большинство участников и попрактиковалась в бросках, просто на всякий случай. Игра была выиграна, и Элия оставалась безусловным победителем.

* * *

— Рейгар, — сказала Элия в ту секунду, как его нога перешагнула порог. Дейн был с ней, что было забавно. Смело. Он всегда ценил храбрость.

— Вас можно поздравить, — сказал он. — Я недооценил тебя. Вас обоих, — он посмотрел между ними и позволил уголкам губ подняться вверх-вверх-вверх и изогнуться в улыбке, которую он подавлял с тех пор, как начал усваивать происходящее. — Это потрясающая победа, и я даже не представляю, как это могут отследить до вас, — Неведомый сохрани его. — Отметины, — произнес он, коротко прикрыв глаза, чтобы насладиться догадкой. — Я такой дурак. Конечно.

— Это неправда, — возразила она, и ее руки, опущенные вниз, сжались в кулаки. — Ты никогда не должен был… Пожалуйста, я бы никогда такого с тобой не сделала.

Он закатил глаза. Скучно.

— Ты выиграла, принцесса. Ты вполне можешь гордиться этим, — он оглядел рыцаря с ног до головы. Невероятно, насколько легче он себя чувствовал теперь, когда его цель была так близко. Не было… Все было кончено. Он мог быть спокоен. Он дал слово Барристану, и он приложит все усилия, но такие заговоры не оставляют места для ошибок. Они все умрут через два дня. — И ты, Дейн. Хорошая работа. Я никогда бы не подумал, что ты прячешь что-то кроме благородства.

— Хватит поздравлять нас за заговор, который мы не организовывали, — резко сказала Элия.

Эрик закатил глаза, но бессмысленные отрицания и близко не могли омрачить его радость. Он снова улыбнулся, рухнул на ближайший диван и выдохнул смешок:

— А я волновался о вас. Я такой тупица, боги, иногда я сам себя удивляю. Вы все распланировали. Мама даже сказала мне… «Недавное самомнение дома Дарклинов»… Она знала? Я сомневаюсь, что вы вовлекли ее, она едва может здраво мыслить даже в хорошие дни.

— Рейгар…

Он махнул рукой, не заинтересованный в ее дальнейших словах:

— Неважно. Она сказала мне, и я понятия не имел. Львы будут поддерживать тебя, пока ребенок не родится… Гениально. Ты взяла то немногое оружие, что смогла, и ты наточила и смазала его ядом, и…

— Мы не знали, — пробормотал Дейн в тридцати сантиметрах от него. Абсолютно на инстинктах Эрик отшатнулся назад. Когда он вообще пересек комнату? И он даже не услышал, как тот встал на колени прямо рядом с диваном? — Нет никакого ребенка. Следы на коже должны были создать картину, как будто вы раздражаетесь, что Элия еще не в тяжести. Вы должны были остаться здесь, пока наследник не родится.

— Я выпотрошу тебя, если ты не перестанешь нависать надо мной, — прошипел Эрик, растеряв веселье, которое чувствовал минуту назад. — Отойди, Дейн.

Дейн дернулся, большой тупица, сделал несколько шагов назад и сел на пятки, положив руки выше коленей.

— Все остальное правда, — прошептала Элия, и ее от природы глубокий голос стал еще ниже от беспокойства. — Но ты не должен был оказаться в это втянут. Мы бы не сделали этого с тобой. Не Джоанна и я, и… все остальные. Я клянусь, Рейгар.

Ладно. Эрик подумал об этом. Это было не вероятно, но это было возможно. Если ты строишь заговор против безумного зверя, как Эйрис, ты можешь только дико импровизировать с тем, что тебе досталось.

Он пожал плечами.

— Неважно, — сказал он секунду спустя. — Я не против этого. Я рад этому. Если все, что вам было надо, чтобы избавиться от этого животного, — это шесть человек в качестве сопутствующего ущерба, вы все заслуживаете государственного гребаного праздника.

— Не говорите так, — попросил Дейн. — Пожалуйста. Мы… Это нехорошо. Вы можете сбежать…

Эрик оскалил зубы в улыбке.

—- …но вы этого не сделаете.

— Лорд Дарклин не… Мы не даем ему инструкций, — тихим, выверенным голосом сказала Элия, как будто сообщала плохие новости. — Он действует сам. Мы не можем гарантировать, что он будет поступать с честью. Мы даже не можем говорить об этом.

Храните их боги.

— Леди, если бы я мог отдать свою жизнь за его, я бы сделал это, когда мне было восемь.

— Да, мы знаем. Все это знают. Он хвастается об этом.

— Значит, нет проблем, — сказал он, и к нему вернулось настроение улыбаться. — Он умрет. Именно это важно. Он умрет, и мне не придется убивать старика или его братьев, чтобы это случилось, — он позволил себе обмякнуть на диване, закрыв глаза в блаженстве. — Конец близко. Блять, я могу почувствовать его на вкус. Он умрет, и для меня наконец все будет кончено.

Он погрузился в ощущение счастья, а затем подпрыгнул, чувствуя себя легким, как гребаное перышко.

— Ладно, мне нужно найти старика до того, как он попадет в неприятности. Уж кто-кто, а он не интриган, — он моргнул и улыбнулся шире. — В отличие от вас двоих, да смилостятся боги.

Он иронично отсалютовал им, глядя в их растерянные лица, и повернулся на каблуке.

— Подождите!

А-га. Он замер на месте с вытянутой рукой, чтобы открыть дверь. Дейн только что… Рявкнул на него?

— Демонстрируешь новые глубины, паренек. Продолжай.

— Я на шесть лет старше вас, — парировал Дейн. — И вы не должны… Вы улыбаетесь. Обычно вы не улыбаетесь. Это слишком.

Эрик потратил секунду, пялясь на все мрачнеющее лицо Дейна.

— Конечно, — сказал он. — Только я кровожадный психопат, который насилует свою жену и которого надо регулярно водить на прогулки с убийствами, — он неверяще тряхнул головой. — Я могу улыбаться, если монстр обещает мне хорошую бойню. Более того, никто никогда на меня не смотрит.

— Все смотрят на вас, — возразил Дейн, опустив глаза вниз. — Всегда. Физически сложно этого не делать.

Во имя всех богов. Он выгнул бровь, взглянув на Элию, которая только пожала плечами:

— Ты склонен притягивать взгляд. Частично да, из-за того, что ты сражался с взрослыми мужчинами даже до того, как стал подростком, но частично благодаря тому, что ты выглядишь как идеальный принц из сказки, только злой и психически нестабильный.

Ясно.

— Это не правда, — не согласился Эрик. — Но я последую вашим приказам, — иногда он сам себя смешил. — С вашего позволения сир, леди. Как можно раньше пересмотрите ваше решение не трахаться друг с другом. Это правда идеальный выход.

* * *

— Селми, демоны тебя побери, новый меч от Ларика оказался со сколами, — он с топотом подошел к Белому плащу. — Мне нужен твой кузнец, сейчас. Я должен получить этот меч до того, как мы отправимся в путь.

Взгляд, полный раздражения, который Барристан бросил в его сторону, был прекрасной вещью:

— Мой принц, я скоро займусь этим, но…

— Ты займешься этим сейчас, старик, до того, как сядет солнце и мне придется разыскивать твоего кузнеца по всему Блошиному Концу или где там живет этот проклятый человек.

Барристан надерет ему задницу за это, подумал Эрик, но затем прикусил губу, чтобы не улыбнуться. Только у него не будет времени, потому что завтра… завтра Эрик отправится в поездку, которая закончится смертью короля.

— Конечно, — наконец уступил Барристан, натянув на лицо нейтральную улыбку и склонив голову. — Следуйте за мной, мой принц.

* * *

— Неведомый мне в свидетели, Рейгар…

— Элия мне все рассказала, — перебил его Эрик. — Она и ее люди сговорились со львами через львицу, застрявшую в Дорне. Они подстрекли идиота-Дарклина на мятеж, а затем спровоцировали короля на его действия. Я думаю, что у них есть агент в Сумеречном Доле, который может подтолкнуть ситуацию так, чтобы она развивалась по их плану.

— Она рассказала тебе, — заморгав сказал Барристан. — С чего бы ей…

— Они не учли меня, — продолжил он. — Она демонстрировала нарисованные синяки, чтобы король знал, что я… — гадость… — работаю над наследником, но еще не преуспел. Они думали, что это станет хорошим поводом для того, чтобы я остался в замке.

Ярость снова зажглась в глазах Барристана, его губы поджались, а крылья носа затрепетали от гнева:

— О, ну, это все облегчает. Я был расстроен из-за того, что они посылают моего принца на смерть, но теперь, когда я знаю, что они не хотели…

— Я не буду снова это обсуждать, — твердо сказал Эрик. — Это скучно, и я ненавижу это. Суть в том, что тебе не надо бушевать по всему замку, навлекая на себя проблемы.

— Я… — Барристан закрыл глаза и выдохнул. — Вы обещали, — напомнил он. — Мы говорили о клятвах несколько лет назад. Я услышал вашу. Мы начнем войну, чтобы вернуть вас, если это понадобится. Все, что вам надо сделать, — это использовать ту ярость, что постоянно кипит в вашей душе, и держаться.

Драматично.

— Я дал тебе мое слово, — заверил Эрик. И он действительно имел это в виду. Он сделает то, что сможет. — Но свобода, старик: свобода не за горами. Это лучшая ночь в моей жизни.

В этой жизни, но это было нормально.

Оказалось, высказать это было неправильной вещью, потому что плечи Барристана сгорбились, и его маска нейтралитета разбилось на осколки горя:

— Нет конца несправедливостям, которые бросала и бросает в вас судьба, но это… И я не посмею сказать, что вы преувеличиваете, потому что я знаю, что это не так.

— Никто не говорил, что свобода будет дешевой.

Подготовка к поездке не заняла много времени. Эйрис не был пожилым человеком, при всем при том что у Эрика были проблемы с тем, чтобы это не забывать. Он был значительно моложе Барристана, как минимум, и он прошел боевую подготовку в молодости. Он едва ли был воином (Эрик зарубил бы его в девять лет), но он спокойно чувствовал себя на лошади и без жалоб мог носить свои церемониальные доспехи.

Таким образом, было решено, что они отправятся в путь рано утром на следующий день после принятия решения. Чувствуя себя щедрым, Эрик целенаправленно попрощался с Элией настолько демонстративно, насколько мог. Что означало, что он поднял ее за талию и прокружил ее, максимально широко улыбаясь. Это должно будет запустить слухи. Если он окажется убитым через пару дней, и Элия поработает со своим возлюбленным детства, она сможет выдать ребенка за преждевременного.

— Трогательная сцена, — ухмыльнулся монстр. — Но, надеюсь, она не направлена на то, чтобы угодить дикарям.

Было несложно не принимать это близко к сердцу. Не когда их поджидало что-то.

— Наследник, я надеюсь, — ответил Эрик. — У меня хорошие предчувствия насчет прошлой ночи.

Он провел прошлую ночь спя как младенец, расслабленный и совершенно без кошмаров.

— Воистину, — произнес король, приподняв брови. Он выглядел довольным. — Известно, что наша кровь несет в себе дар предвидения, как ты знаешь. Может, мы отпразднуем к началу следующего года.

Ну уж нет. Эрик был согласен, что какая-то магия, основанная на вере, существует в этом мире, но он определенно не мог на нее претендовать. Боги не благословляют тела, они благословляют души, и душа Эрика уже принадлежала другим.

— Я уже праздную, — вместо этого сказал он. — Дитя будет здоровым и сильным, с зорким взглядом, как у хищной птицы, и такой же крепкой хваткой.

Не лучшая его работа в плане красноречия, но сойдет для этих мерзавцев.

— Остается надеяться, что твой сосуд окажется более надежным, чем мой, сын мой, — заключил Эйрис.

Эрик наклонил голову назад и позволил солнцу блеснуть у него на зубах:

— Остается надеяться.

* * *

К его ослепительному разочарованию на них не устроили засаду. Если уж на то пошло, дорога была подозрительно чистой. Барристан не брал его с собой далеко, но Эрик выезжал из городской зоны, и им никогда не требовалось много времени, чтобы найти неприятности. Сейчас день за днем не было ни следа опасности. Даже с учетом того, каким абсурдно пышным было их обмундирование, никто даже не дышал в их сторону. Постоялые дворы, в которых они останавливались, выгоняли других своих посетителей, и в целом комплексу превосходства Эйриса потакали до крайности. С учетом вышесказанного, раздражение Эрика было по большей части показным. Элия открыто сказала, что они строят заговор против короля. Если, конечно, Дарклин не играл в совершенно другую игру и не планировал предать предателей. Если это случится, Эрик попытает удачи против пяти Белых плащей, и неважно, что среди них был лорд-командующий.

— Такой нетерпеливый, — сказал Эйрис. — Не волнуйся, мы найдем тебе добычу для охоты… хотя она и не будет достойна смерти от твоего меча.

Бешеная ярость никогда не уходила далеко: Эрик призвал ее без особых усилий и позволил губам растянуться в оскале от жажды убийства. Может, его добыча и была недостойной, но, черт, она была упорной.

— Именно так, сын мой. Именно так.

* * *

Проблема, какой бы невпечатляющей она в итоге ни оказалась, появилась, как только они проехали сквозь ворота и Эйрис громко потребовал, чтобы лорд Сумеречного Дола предстал перед ним и был казнен.

Никаких стрел, с некоторым интересом заметил Эрик, но мечи в руках. Исход уже был решен: шесть воинов и сумасшедший гражданский, окруженные парой сотен вооруженных людей — сделать вывод было легко. Но отсутствие стрел означало, что их хотели взять живыми.

Обещание ярмом висело у него на шее. Он сказал, что сделает то, что должно, чтобы вернуться назад, но. Но. Они не хотели его убивать. В качестве эксперимента он спрыгнул с лошади и врезался в солдата, ближайшего к нему. Бой верхом имеет свои преимущества на открытом пространстве. Здесь единственная разница будет в том, что животное падет первым. Эрику не нравились пустые траты.

Как он и подозревал, они продолжили нападать на него, чтобы скрутить его. Какой-то идиот даже достал сеть. Эрик засмеялся, откатываясь от броска, и сеть сбила с ног трех человек позади него. Сеть. Значит, у него была некоторая свобода в этой ситуации. Они хотели захватить их: препятствие их действиям, которым он намеревался воспользоваться. Единственная уступка, которую он им предложит, — так это то, что он постарается не убивать молодых.

Ну, это и он попытается продержаться дольше Белых плащей. Они умрут, защищая Эйриса, это было ясно с самого начала. Если Эрика возьмут в заложники до того, как это случится, Эйрис прикажет им продолжить сражаться. Ценность Эрика для этих людей зависела только от того, чего он стоил для короля, если король жив, или для Совета, если король умрет. Убивать Эрика было бы глупо, но он не собирался полагаться на ум лорда, который не смог понять, что его сделали одновременно подставным лицом и разменной пешкой.

Главным было растянуть все на подольше. По крайней мере Эрик был хорош в создании хаоса.

* * *

По восхитительной иронии судьбы Эйрис оказался схваченным в качестве заложника даже до того, как они убили кого-то из Белых плащей. Двое были на земле (живые), и трое бросили оружие, когда вражеский капитан приставил меч к горлу Эйриса.

— Принц Рейгар, положите оружие и сдайтесь.

Скажи нет. Плюнь им в лицо. Убей его сам…

Руки Эрика дрожали от усилия не двигаться, а сердце грохотало. Он получил немало ран, но он все равно мог, например, сделать полшага вправо и воткнуть метательный нож в глаз Эйриса до самой рукояти. Он мог сделать прыжок, толкнуть плечом рыцаря слева, присесть и метнуть меч в позвоночник монстру. Он мог…

«Я услышал вашу клятву».

Пот ручьями лился у него по шее, его грудь вздымалась. Он… Дарклин определенно не хотел мертвого короля в своем замке. Если Эрик его убьет, лорд запаникует, прикажет убить и Эрика и придумает какую-нибудь историю о том, что на них напали бандиты до того, как они вообще к нему прибыли. Простая хитрость, которой, если подумать, Эрик должен был воспользоваться сам. Он мог бы их всех отравить и свалить вину на иностранных наемных убийц. Он мог бы сделать почти все что угодно. Никому не было нужно большее, чем вежливая выдумка, чтобы оправдать смерть Эйриса. Но нет. Он доверил лорду гребанному Ланнистеру быть решительным и хитрым по поводу его заговора с целью убийства, а теперь… Теперь…

«Вы сделаете абсолютно все, что потребуется».

Он пообещал. Он принес клятву. Эрик причинил много зла в своей жизни, но он всегда шел по своему пути с высоко поднятой головой. Его путь не включал нарушение обетов. Он не включал предательство человека, который по большому счету воспитал его.

«Пожалуйста, Рейгар. Я буду молить вас на коленях».

— Сдавайся, мальчишка, — повторил капитан, прищурив глаза. Его грубый голос был бы более убедительным, если бы он не был бледным как полотно. Эти наивные слабаки понятия не имели, что делать с воином, тренированным лучшими в двух мирах и в двух жизнях. Он поймал взгляд одного из Белых плащей, который все еще держался на ногах. Хайтауэр же выглядел одновременно убитым горем и смирившимся. Когда он встретился с Эриком глазами, он медленно потряс головой, а затем пожал плечами, и на его лице сражались разные эмоции. Он знал о клятве, но Хайтауэр служил монстру даже дольше, чем Барристан. Он ненавидел его еще больше.

«Вы попытаетесь и вы преуспеете».

— Конечно, — сказал Эрик и бросил меч на землю. — Слово моего отца — закон.

«Вернитесь ко мне».

Любовь — это такая слабость.

* * *

То, что произошло непосредственно после, было предсказуемо и, честно говоря, не настолько жестоко, насколько он ожидал. Они связали их и срезали с них все украшательства. Так как Эрик благоразумно надел простые хлопковые легинсы и нижнюю рубашку под свои доспехи, они оставили его таким, каким он был. Эйрис плохо воспринял мнимое унижение. То достоинство, которое у него было, оказалось развеяно по ветру, когда слуги начали снимать с него шелка и парчу. Борьба была такой же жалкой, как и его кошачьи вопли: все, чего он добился, так это того, что солдат, держащий его на месте, дергал его в разные стороны.

— Мы слышали о Двухголовом Драконе, — сказал мужчина, который, должно быть, был Дарклином. Эрик растянул губы в своей самой вежливой улыбке. Это было даже лучше, когда он был весь залит кровью и его держали на месте двое стражников. — Так что мы будем держать вас в разных тюремных камерах. Просто на всякий случай.

Это было хорошей предосторожностью. Но раздражающей: Эрик надеялся, что он сможет задушить монстра и заявить, что у него случился сердечный приступ. И все же… Не все было потеряно. Они были в ловушке на вражеской территории. Если бы он только мог найти стражника, которого он мог подкупить… Он принц. Наследник. У них было два безумных дракона, только один из них был слишком сумасшедшим, чтобы оказаться полезным, но другой был адекватным, нет, поддающимся влиянию молодым человеком, которого можно было подчинить. Кто был бы лучше?

Это был вариант, определенно, и элегантное решение всех его проблем.

Он позволил утащить себя туда, где они будут его держать. Он позволил надеть кандалы на свои запястья. Он даже, в невозможной демонстрации покорности, не вырвал глотку стражнику, который изливал свои чувства по поводу трупов, которые Эрик оставил остывать во дворе.

— Очень смело, — сказал он, сплевывая кровь. — Ты не смог сделать ничего, когда у меня был меч в руках, и теперь ты показываешь свою силу, когда мои руки скованы.

Оглядываясь назад, он мог сказать, что это была не лучшая стратегия, но его друзья скоро его оттащили, опасаясь навредить заложнику больше, чем то, что могло зажить за ночь. Так что… в целом, ничего необычного.

* * *

Не считая одного момента взыгравшего нрава, стража была чрезвычайно профессиональна. Камера была более-менее чистой, в ней было достаточно места, чтобы он мог делать базовые упражнения, его кормили, ему давали воду, и ночной горшок выносили раз в день. Это была просто гребаная песня по сравнению с некоторыми тюрьмами, в которых он сидел в первой жизни.

Честно говоря, это было одновременно приятно и нет. Он не был раздражен из-за того, что их держали в хороших условиях, но… он надеялся на некоторую жестокость. Эйрис был тощим, тщедушным скелетом. Он не мог пережить даже легкие пытки. Если эти идиоты убьют его своими неумелыми действиями…

На четвертый день его (достаточно вежливо) притащили в то, что наверняка раньше было караульным помещением и что превратили в комнату для допросов. Слава всем богам.

— Принц Рейгар Таргариен.

Он легко кивнул:

— Лорд Денис Дарклин.

Этот мелкий лорд не ловил кайф от своего положения. Эрику было особенно смешно от кругов под его глазами, обгрызенных ногтей и прикушенных губ. Откусил больше, чем получается проглотить, не так ли? Он наверняка уже попытался поговорить с Эйрисом. Эрик бы заплатил кучу денег за то, чтобы оказаться там в этот момент.

— Спасибо за довольно чистую тюремную камеру, — это было весело. Лорд побледнел еще сильнее, сглотнув. — Я серьезно. Я сомневаюсь, что вам предложили бы то же самое, если бы вы были в руках короля.

— Да, ну… — скрипнул зубами лорд. — Я… мы не… Мы действуем с честью и связаны нашим долгом.

Какая милая маленькая цепочка пустых слов.

— Я уверен, — моргнув, сказал Эрик. Ему стоило бы… Ему наверняка стоило бы иметь сейчас какую-нибудь стратегию. Какое-нибудь хитрое предложение. Но все, что он мог думать, это «ты, бедолага. Ты не хочешь нас убивать. Ты наверняка понятия не имел, что будет. Теперь ты труп, если убьешь нас, и труп, если этого не сделаешь. Единственный оставшийся вариант — это решать, кто запытает тебя хуже, Эйрис или Ланнистер». — Прошу прощения за мою прямоту, лорд Сумеречного Дола, но чего вы пытаетесь этим добиться?

— Указа о налоговых привилегиях для Сумеречного Дола, — даже его голос был глухим и безнадежным. Эрик смутно задумался, есть ли у мужчины дети. Наверняка. Ай.

— И вы хотите получить его, бросив короля в подземелье, — сделал вывод он. Ему было даже не сложно сделать свой голос расслабленным. Это было безумием в лучшем виде… Не считая, конечно, надвигающейся бойни.

— Король никогда не должен был сюда приезжать, — сказал мужчина, и его голос истекал несчастным смирением. — Король должен был приказать своей деснице послать письмо. Я бы попросил изменения налоговой ставки на два процента и в итоге согласился бы на полпроцента. Все бы закончилось к кануну Нового года.

Вот видите. Даже не подставное лицо, а жалкая марионетка. Король должен был умереть, и никто не мог убить его. Так что они нашли дурака, все организовали, а затем, конечно, они казнят предателя.

— Проблема со вступлением в политические игры с лордом Ланнистером заключается в том, что никогда не знаешь, в какую игру он играет, — вздохнул Эрик. — Я ценю вашу готовность говорить откровенно. Я сделаю вам такое же одолжение. Из этой ситуации нет выхода. Ваши действия с Эйрисом — это было одно. Если же вы убьете и короля, и наследного принца из-за мелкой политической склоки, вам некуда будет бежать.

— Я в курсе, — огрызнулся Дарклин. — Меня также не стоит казнить за осуществление моих прав. Лорд может удерживать налоги в качестве протеста до шести месяцев без наказания.

Эрик моргнул. Хм.

— Я этого не знал, — сказал он и пожал плечами. — Но король из прихоти приказал запытать до смерти свою любовницу и ее семью. Он едва ли тот, кого можно назвать беспристрастным государственным деятелем.

— Очевидно.

Тебя обвели вокруг пальца, ты, бедный тупой идиот.

— Как я это вижу: вам придется довериться кому-то, чтобы пощадить вас, — сказал Эрик, и уголки его губ дернулись в усмешке. — Это будет либо Эйрис, либо Тайвин, либо я, — он пожал плечами. — Или, я полагаю, вы можете убить нас и вступить в бой с объединенной армией Семи Королевств.

Дарклин посмотрел на него таким лишенным надежды взглядом, что часть его веселья улетучилась. Он лучше умел злорадствовать в первой жизни. В этот же раз вид отчаяния только вызывал у него резь в животе. Он винил неполноценное тело колонизатора.

— Вы случайно не думали отрицать, что мы вообще прибыли к вашим воротам? — Дарклин побледнел, и на его скулах заиграли желваки. Значит, нет. Эрик вздохнул. — Значит, Королевская Гавань знает, что мы в подземельях, да? — слабый кивок. — И вы захватили несколько Белых плащей, да? Стейн и Дарри выжили?

— Все пятеро живы. Они сдались без сопротивления.

Ну… Ладно, у него появилась идея. Хм.

— Вы уверены про шесть месяцев? — спросил Эрик. — У вас есть это в письменном виде? Вы можете доказать, что то, что король потребовал вашей казни, было нарушением соглашения между вами?

Настороженная отчаянная надежда вернула мрачному морщинистому лицу Дарклина немного цвета:

— Я… да, конечно. У меня есть контракт и присяга, которую я принес, когда стал лордом Сумеречного Дола.

Ну-у. Как насчет этого? Это было фарсом, да, но… Ну, что им было терять?

— Вы организуете суд, — решил Эрик. — Король нарушил присягу, которую вы принесли и которую он принял. Так как король обладает божественным правом властвовать, смертные мужи не пригодны для того, чтобы его судить. Единственный способ продолжить — это суд поединком. Если боги решат, что Эйрис действительно клятвопреступник, тогда они встанут на сторону вашего защитника, — он сам впечатлял себя этой ерундой. — Кем буду я, если вы еще не поняли. Вы назовете меня своим защитником. Я одержу победу над защитником Эйриса (скорее всего, Хайтауэром) и убью Эйриса.

Тишину в комнате можно было резать ножом. Эрик мог признать, что да, он сделал много дурацкой херни в свое время, но это определенно было у вершины списка. Но опять же, он однажды проскользнул в Ваканду и стал королем. Может, такие планы были как раз по его части.

— Я… Я буду… — лорд моргнул несколько раз, открывая и закрывая рот. — Я отдам короля под суд! — воскликнул он, искренне шокированный. — И я… Вы? С чего мне называть вас? У меня есть верные рыцари.

Храните его боги. Эрик поставил локоть на стол и подпер подбородок ладонью. Другой рукой он показал три пальца в воздухе.

— Во-первых, вам нужна каждая капля легитимности, которую вы можете заполучить. Если у вас ее не будет, Ланнистеры скажут, что никакого такого суда не происходило, и вы вернетесь к тому, с чего начали. То есть к погребальному костру, — один палец опустился. — Во вторых, сир Герольд Хайтауэр просто зверь и у вас нет никого, кто может надеяться даже поцарапать его доспехи, не говоря уже о том, чтобы победить его в одиночном поединке. Я же его принц, он видел, как я расту, и он не захочет навредить мне, — второй палец опустился. — Наконец, в-третьих: даже если вы сумеете найти человека, который убьет лорда-командующего Королевской стражи и, следовательно, короля, у вас нет обвинений против меня. И я буду очень недоволен, если после всех этих лет ожидания кто-то другой убьет эту тварь, — и последний палец опустился.

— Верно, — пробормотал Дарклин, снова побледнев. — Это… имеет смысл. Вы… хотите убить короля. Я… то есть боги, через вас объявят свою волю, и я… меня оставят в живых?

— Вас и вашу семью, — заверил Эрик, и уголок его губ дернулся. — Я понимаю, что сейчас вы хотите только вернуться назад во времени, заплатить налоги и никогда больше в жизни не играть в политические игры. Со мной можно договориться, в определенных обстоятельствах. Бросать короля за решетку было плохим решением… — и говорить об этом Совету было просто… зачем? Лучшее, что он мог сделать, — это убить их, бросить их останки к свиньям и притворяться тупым, когда Ланнистеры его спросят. Король? Какой король? С чего бы королю приезжать сюда без предупреждения? Одному? Звучит фальшиво. — Но вам повезло, что король, которого вы бросили за решетку, — это ничтожный психопат, занимающийся инцестом, от которого все хотят избавиться. Так что, вы знаете. Взлеты и падения.

Дарклин издал низкий болезненный звук и уткнулся лицом в ладони. Эрик наклонил голову назад и усмехнулся. Все развивалось лучше, чем он ожидал.

* * *

Надо было отдать ему должное. Теперь, когда Дарклин отдавал приказы, он не тратил времени. Примечательно, это рвение следовать словам других объясняло, как этот дурак обнаружил себя в таком положении. Эрик провел всего еще три дня в своей камере (получая намного более хорошую еду, чем ему предлагали раньше), и его снова забрали днем четвертого дня. В этот раз их всех вывели наружу в главный двор замка.

Дарклин, храните его боги, сидел на подиуме. Со своего места Эрик мог видеть, как его руки дрожат и что его молочная кожа имеет определенный оттенок пепельного. Он боялся до смерти, и Эрик мог видеть почему. Сбоку от него, на том, что выглядело какими-то трибунами для зрителей, сидели… Эрик моргнул. Здесь в абсолютном молчании сидела половина чертового двора. Ланнистер впереди, но также примерно дюжина других аристократов, чьи имена он не мог вспомнить. Тут была Королевская гвардия. Король, которого они должны были охранять, в данный момент находился в плену, а они, что, наблюдали?

Да. Это была какая-то безумная херня. Он натянул на лицо маску бесстрастия и стал ждать, пока что-то не станет иметь смысл.

Дарклин, к его чести, начал, и его голос был высоким от стресса:

— Уважаемые присутствующие. Леди и джентльмены. Сегодня мы столкнулись с очень серьезным и важным вопросом. Присяга, которую я принес, непоколебимый в моей верности, оказалась нарушена никем иным как Его Величеством Королем Эйрисом Таргариеном Вторым.

Эрик коротко взглянул на короля. Эйрис, кажется, лишился дара речи от ярости и обнажил зубы в оскале.

— Однако мы обязаны помнить, что наш государь, король Эйрис, благословлен Семью и был коронован в Великой септе. Его Величество, после того как взошел на трон, стал посланником богов на земле, руками которого исполняется воля небес. Как всего лишь смертные мы малопригодны для того, чтобы выносить суждения о его действиях.

Бормотание в толпе стало задумчивым. Испуганным. Это был такой идиотский поступок, семь адов, он едва ли мог сдержать смех. Рядом с ним аристократия пристально наблюдала, и только Львиный лорд сумел выглядеть более-менее спокойным.

— Таким образом, единственный путь, по которому мы можем идти, направляемые верой и долгом, — это суд поединком. На этой арене мы отдаем наше земное суждение на волю самих богов. Если Небеса объявят, что Его Величество клятвопреступник и, следовательно, непригоден для правления, тогда они встанут на сторону дома Дарклинов, и наш избранный защитник одержит победу. В свою очередь, если боги соблаговолят королю, постановив, что он не нарушил свои обязательства перед домом Дарклинов, тогда победа будет его.

Мог ли он… если он посмотрит на Барристана сейчас, он разразится смехом, и как только он начнет, он никогда не остановится.

— Да будет воля богов известна: мы подчиняемся их решению в этом суде поединком. С непоколебимой верой мы принимаем вердикт Семерых и называем нашим защитником принца Рейгара Таргариена.

Толпа взорвалась разговорами, и Эрик запрокинул голову назад, наслаждаясь этим безумием. Погода была отвратительной, как и всегда в это время года. Небо было серым, день был мрачным и мерзким, и Эрик сумел организовать суд. Над королем. С собой в качестве защитника другой стороны.

Он не заслуживал награды, но черт, как он будет ее смаковать.

Он открыл глаза. Хайтауэр смотрел прямо на него, и его выражение лица было полным такого выученного многострадального возмущения, что Эрику пришлось прикусить щеку. Намек был сделан и понят, не надо было ничего уточнять.

Эйрис же значительно успокоился. Он перестал ругаться и плеваться оскорблениями. Он выпрямился, и выражение его лица было… ясным. Почти одобрительным. Эрик совершил ошибку и встретился с ним взглядом, и монстр склонил голову в его сторону и беззвучно сказал «хорошо сыграно».

На долгий дезориентирующий момент Эрик забыл, насколько он ненавидит этого человека. Насколько он хочет, чтобы он и другие твари как он рухнули замертво и чтобы их души были уничтожены. Насколько он не может выносить даже идею этого человека. На долгое странное биение сердца Эрик широко улыбнулся человеку, который должен был быть его отцом, без капли враждебности. Да, я убью тебя или умру в попытке это сделать, но… без обид.

Этот момент прошел, но у Эрика было чувство, что он еще будет его преследовать.

— Я называю сира Герольда Хайтауэра, — объявил Эйрис Эрику, даже не думая взглянуть на Дарклина, Ланнистера или кого-то еще. Заносчивый ублюдок. С его точки зрения это было между ним и Рейгаром. И… ну…. Он не то чтобы ошибался.

— Отлично, — сказал Дарклин, и его голос почти дрожал от стресса. — С их всезнающим взглядом Семеро отличат правду ото лжи, направив лезвие праведного и отведя руку грешного. Его Величество и моя скромная персона отдаем наши жизни на их суд со смирением и достоинством. Начнем же.

Хорошее дополнение в конце. Если Эрик проиграет, Дарклину очень повезет, если ему подарят быструю смерть.

Неважно. Пора было начать.

* * *

И ему, и Хайтауэру предоставили их оружие и доспехи. Некоторым неудачливым кузнецам и кожевникам пришлось усердно поработать, чтобы так быстро починить снаряжение Эрика, но они достаточно хорошо справились.

— Мой принц, — сказал Хайтауэр, часто моргая и смотря на него в откровенном недоумении. Теперь, когда он был с ним на арене, было ясно, что мужчина понятия не имел, что делать. Атаковать принца, который ему как минимум немного нравился, защищая короля, которого он ненавидел, или предать клятву, которой он так верно следовал, и обесценить всю свою жизнь. — Я не…

— Покажи мне все, на что ты способен, — Эрик оскалился. — Я был бы разочарован, если бы ты этого не сделал. За нами наблюдают Семеро.

Хайтауэр закатил глаза, но его беспомощно напряженные плечи расслабились и он встал в начальную стойку. Хорошо.

— Сами боги не знают, что с вами делать. Мне жаль Барристана, мне правда жаль.

— Справедливо, — признал Эрик, разминая плечи и слегка подпрыгивая на месте. — А сейчас я приложу все усилия, чтобы тебя убить. Без обид.

* * *

Хайтауэр был хорош, да. Возможно, он был даже лучше Эрика. Он был значительно сильнее, и эта обстановка подходила ему лучше. Эрик был легче и более подвижным: он был в лучшем положении, когда мог воспользоваться своей скоростью и окружающей средой. На открытой плоской арене ему не было особо с чем работать.

К счастью, он действительно хотел победить. Он никогда за свою жизнь (ни в одну из своих жизней) не впадал так быстро и так глубоко в это бездумное состояние боевого безумия. Даже когда он сражался с Т’Чаллой. Даже когда он убил предателя. Двадцать лет он провел гния в этом проклятом замке. Он наблюдал, оцепенелый и беспомощный, как монстр убивает, насилует и совершает другие всевозможные зверства. Они заставили его кланяться этой твари.

Что означало, что их тактики отличались друг от друга. Эрик бросился на рыцаря, не заботясь о своей жизни и здоровье, избегая только ударов, которые сразу его убьют. У Хайтауэра, не имевшего ни малейшего желания причинить ему вред, не говоря уже о том, чтобы убить, не было ни шанса. Меньше чем на восьмой минуте дуэли Эрик позволил мечу нанести глубокую рану ему в бок, но он сумел встать к Белому плащу вплотную, вырвать у него оружие и врезать рукоятью своего меча ему в висок. Мужчина рухнул на землю без единого слова. Эрик, по причине о которой он не хотел задумываться, поймал его и аккуратно положил, проверив его пульс. Жив. Просто без сознания.

— Я победил, — объявил он, слизывая кровь с зубов. Он наклонился, не отрывая глаз от Эйриса, и схватил лезвие Хайтауэра. — Лови.

Эйрис сумел схватить меч. Он выгнул бровь, с любопытством наклонив голову набок:

— Ты хочешь, чтобы я сражался? Разве я не учил тебя не играть с едой?

— Ты научил меня противоположному, — ответил Эрик. — Я также мог бы зарубить тебя прямо здесь. Я…. — как там говорилось? — …посланник Небес на земле, чьими руками исполняется их воля, в конце концов. Меня направляют сами боги.

Эйрис издал тихий смешок. Эрик был до глубины души потрясен самообладанием, которое демонстрировал этот псих. Где была эта уравновешенность, когда ты обвинял всех подряд за мертворождения твоих зачатых в инцесте детей?

— Ах да, боги. Хорошо. Если ты настаиваешь.

Это даже не было битвой. Эрик обезоружил его одним ударом и не стал колебаться. Меч, прошедший сквозь грудь Эйриса и пронзивший его сердце, ощущался как благословение. Ощущался как справедливость.

— Хорошо, — прохрипел Эйрис. — Я волновался… что ты не решишься… на это.

Эрик улыбнулся настолько презрительно, насколько смог. Как минимум треть его не могла поверить, что хоть что-то из этого на самом деле произошло.

— Я бы решился на это даже когда был младенцем.

— Истинный дракон, — выдохнул Эйрис. Его глаза тускнели. — Обещанный… принц. — он медленно моргнул, с большим усилием повысил голос и добавил: — Король мертв. Да здравствует король.

Драматичный гребаный ублюдок.

— Кто-нибудь идите сюда и подлечите сира Хайтауэра, — сказал Эрик, потому что почему бы и нет. — У него сильное сотрясение мозга.

Вполне ожидаемо Эрика, залитого кровью, объявили де-факто королем Семи Королевств во дворе Сумеречного Дола из всех случайных мест. Сразу же после того, как Эйрис сделал свой последний вздох, Королевская гвардия хлынула во двор и обеспечила безопасность замка тем, что широко распахнула ворота и впустила внутрь войска короны. Лорд Дарклин, следуя рассеянному одобрению Эрика, взял свою семью и сбежал с ними в самую высокую башню, которая только была на территории.

Наверняка были какие-то важные дела. Эрик должен был поговорить с какими-нибудь аристократами и разобраться, что делать с телом Эйриса. Он не сделал ничего из этого, потому что Барристан быстро утащил его в комнаты, которые он посчитал самыми защищенными, и хлопнул дверью перед лицом лорда Ланнистера.

— Вы, сумасшедший, ужасный, негодный, раздражающий!..

Эрик фыркнул в плечо Барристана, его глаза были закрыты и у него звенело в ушах.

— Это были странные несколько дней, старик, — пробормотал он. — Но я обещал, не так ли?

Барристан подавился хриплым смешком:

— Верно. Я не могу поверить… Мы уже начали готовиться к осаде. Когда идиот, зовущий себя лордом, послал второе письмо, мы уже маршировали к цели.

Эрик тихонько хохотнул:

— Звучит напряженно. Тут было неплохо. Они хорошо заботятся о своих пленниках. Я не забросил тренировки.

— Как вы… — Барристан крепче прижал его к себе. Эрик почувствовал, как глубже проваливается в дымку. Т’Чалла обнимал его, он был уверен: когда он умирал. И его старик тоже это делал, много раз. Рейла, может быть, когда он был очень маленьким, но ей не позволяли часто находиться с ним рядом. Это было приятно, вот и все. Было приятно, когда тебя держат с таким полным вниманием. — Неважно. Это сейчас неважно.

Эрик издал сонный звук согласия:

— Неважно. Дело сделано, старик. Я убил его.

— Он никогда больше не навредит вам, — подтвердил Барристан, тайно попав в больное место Эрика. — Вы организовали над ним суд. Только лучшее для моей самой яркой звезды.

— Замолчи, ты, сентиментальный старик, — пробормотал Эрик — Такой драматичный, — он зевнул. Они наверняка что-то ему подлили или подсыпали. Вот почему он чувствовал себя таким уставшим. — Мы можем сейчас отдохнуть? Мы свободны. Я сделал это.

— Вы можете отдохнуть, юноша. Я буду рядом и присмотрю за вами.

— Хороший план, — он снова зевнул. — Затем тренировки завтра.

* * *

Возвращение заняло значительно больше времени, чем прибытие. Это потому что тело бывшего короля, что забавно, нуждалось в том, чтобы его церемониально подготовили и перевезли в гробницу Таргариенов. Эрик убил его в грязи после этого абсурдного суда, но не дайте Семеро, что с его останками будут обращаться без должного уважения.

— Бред, — сказал он, но пожал плечами. Когда все было сказано и сделано, Хайтауэр проснулся с головной болью и несколькими синяками. У Эрика были порезы и рана глубиной в четыре сантиметра от подмышки до бедра. Что было еще хуже, ему пришлось успокаивать мужчину, что он не виноват, а то он еще сделает что-то мелодраматичное, например упьется до смерти. — Итак, кто заправляет всем дома?

— Вдовствующая королева, — ответил Барристан и добавил, сжав губы в неодобрительную линию. — И королева Элия помогает.

Эрик хрипло хохотнул. Она увидела шанс и воспользовалась им. Какая охуительная акула.

— Не приставай к девчонке. Она заботилась о своих. Посмотри, что она сделала за меньше чем шесть месяцев.

— Она почти начала войну в худшем случае и приговорила человека и всю его семью в лучшем, — сказал Барристан. — Дарклин идиот, но он не заслуживал того, что почти случилось.

— Ну и что, она немного безжалостная. Женщинам приходится такими быть: доброта не является отличной стратегией выживания в их мире, — Эрик потянулся и выдохнул. — Знаешь, я понятия не имею, что сейчас будет. Я думал, что разложу все по полочкам к тому времени, как дойду до этой точки. Ну, и вот я здесь, и я настолько же растерянный, насколько и был раньше.

— Пока что мы возвращаемся в Красный замок, — начал Барристан. — И вы будете коронованы. После этого… полагаю, дела сами себя объявят. Вам надо будет назначить десницу…

Ха.

— Элия, ясен пень. Это легко. Дальше.

Барристан открыл рот в беззвучном возмущении.

— Если только ты не хочешь себе эту работу? Я сейчас освобожу тебя от клятвы. Нет? Как шокирующе. Я шокирован.

— Она королева.

Эрик закатил глаза:

— Я в курсе. Она также безжалостный хитрый политик. Я же провел всю свою жизнь тренируясь, чтобы убить короля. Теперь король мертв, и единственное, для чего я подхожу, — это для сражений.

Барристан потер виски:

— Мы обсудим эту тему позже. Не в последнюю очередь из-за того, что дом Ланнистеров — это могущественный и гордый дом и вам не следует портить с ними отношения.

— Доверенный источник сообщил мне, что дом Ланнистеров вступил в заговор с целью убийства короля, — да услышал его боги, он никогда не заскучает с этим охренительным бардаком.

— Вы еще даже не сели на трон, а у меня уже болит голова, негодник. Вы не можете не создавать сложностей хотя бы в чем-то? Единственное, о чем я прошу….

* * *

Дейн приехал в Сумеречный Дол.: это было одновременно смешно и удобно.

— Ладно, паренек, твоя миссия окончена, — усмехнулся Эрик, обращаясь к нему. Улыбаться было проще, чем когда-либо в жизни, и это был один из двух человек, который нес самую большую ответственность за этот великолепный бардак, который произошел. — Я освобождаю тебя от твоих клятв, твой долг мне выполнен и так далее.

Молчание, опустившееся на комнату, было бы более забавным, если бы Артур не сделался нездорового оттенка серого, отдернувшись назад, как будто Эрик его ударил. — Ваше Величество, я…

— Ты никогда не хотел защищать меня, — напомнил Эрик, приподняв брови. — Ты хотел сохранить Элию в безопасности от зверей на севере. Что нормально, я не злюсь из-за этого: она зашла в гадюшник с высоко поднятой головой. Учитывая вышесказанное, я слишком сильно уважаю обеты, чтобы позволить приносить их под давлением.

— Ваше Величество, пожалуйста, — тихо сказал Артур, не отрывая взгляда от земли. — Я… мы… Я со смирением молю вас о шансе покаяться.

Чем они их там кормят в Дорне, что их мужчины такие милые, а женщины такие жесткие?

— Я не отправляю тебя куда-то далеко, так что перестань так удрученно дуться, — попытался успокоить его Эрик. — Ты можешь остаться и официально охранять Элию. Я придумаю тебе титул, если ты гонишься за престижем, что, как я знаю, не так.

Шестьдесят процентов мертвого оцепенения испарилось из комнаты, и Эрик раздраженно посмотрел на собравшихся Белых плащей.

— Я задам всем вам этот же вопрос, — объявил он. — Эта семья — это тяжелая ноша, и сейчас самое время пересмотреть старые клятвы и освободить тех, кто скорее хочет… — он сделал рассеянный жест рукой. — Быть простыми солдатами с зарплатой, женами и всем остальным. Младенцы — это мило, даже я могу это признать. Боги, Визерис милый, и я до сих пор в шоке, что у него нет перепончатых пальцев.

— Да, очень благоразумно, — вымученным голосом сказал Барристан. — Хватит травмировать моих людей, — он моргнул. — Людей лорда-командующего, — поправил себя он. — Посмотрите на бедного Артура. Посмотрите на то, что вы с ним сделали.

Эрик взглянул на мужчину, пялящегося в пол стеклянными глазами, и его челюсть была сжата настолько сильно, что, кажется, у него крошились зубы.

— Ага, — вздохнул Эрик. Он не был неправ, но иметь дело с принципиальными и праведными — это всегда испытание. — Эй, паренек, давай. Подними взгляд. Ты знаешь, что я не хочу оскорбить или унизить тебя, да? — Ну да, конечно. Чего стоили его слова, когда Артур выглядел обиженным и униженным? — Ладно. Как насчет этого? Если ты посмотришь мне в глаза и скажешь, что не вступил в Королевскую гвардию, чтобы проследить за тем, чтобы Элия была в безопасности и относительно счастливой, мы оба можем забыть, что этот разговор вообще происходил.

Это даже не было вопросом. Эта бедная овечка выглядела еще более потерянной, глядя на него несчастными влажными глазами.

— Итак, в чем проблема? Ты все равно будешь, ну, рядом, тебе просто не надо будет делить верность. Ты хочешь служить Элии, и она хочет, чтобы ты служил ей. Я не хочу, чтобы мне приносил клятву кто-то, кто скорее хотел бы быть в другом месте.

Он тайком взглянул на Барристана, который посмотрел в ответ с грустным, но понимающим выражением лица. Скорее всего, он был с ним согласен, при всем при том что он обожал Артура с силой тысячи солнц.

— Если вы думаете, что так будет лучше, Ваше Величество.

Черт. Это был самый разбитый голос, который он когда-либо слышал.

— Я до сих пор женат на Элии, знаешь ли, — попробовал Эрик. — Не то чтобы что-то изменится. По необходимости ты будешь рядом со мной, как и мои гвардейцы будут рядом с ней.

Он приподнял брови. Как Артур был рядом с ней. Даже если эти двое не были любовниками, у них были все возможности ими стать.

— Все было не так, — возразил Артур. — Я бы не сделал это с вами или с ней. Вы оба слишком… — его плечи сгорбились. — Все будет так, как вы прикажете, Ваше Величество.

Возможно, Эрик и уступил и сдался, но это было важно.

— Это к лучшему. Мы все перенесли столько безумной херни, так что сейчас хороший момент проанализировать то, что мы делаем. Я бы освободил Элию от ее свадебных клятв, если бы я не знал, что она сожжет меня заживо за то, что я порчу ее планы теперь, когда она наконец в том месте, где она хочет быть.

* * *

Лорд Ланнистер, с мрачным выражением лица человека, которому отдали победу в очень подозрительных обстоятельствах, угрозами и силой организовал все, чтобы все было готово к коронации к тому времени, когда они приехали в столицу. К тому моменту, когда нога Эрика ступила на ненавистные черно-красные плитки пола дворца, великий септон в септе, три верховных лорда и оба принца Дорна уже ждали. Эрик с трудом залез в предсказуемо вычурный наряд, который положили ему в его комнатах, и его сопроводила в септу Королевская гвардия (и единственный Гвардеец королевы), которая на вид не была в настроении шутить. Элия и Рейла уже были здесь, прекрасные и царственные, улыбающиеся миру, как будто не происходит ничего необычного. Совершенно не на что смотреть. Десница короля поторопил коронацию и назначил ее через два часа после прибытия будущего короля в город. Это проблема? Мы тоже так не думаем.

Эрик не обращал внимания на речи, застигнутый врасплох взглядом своей мамы. Она была более осознанно вовлечена в происходящее, чем он когда-либо видел, и она смотрела на него с таким вниманием, на которое, он не думал, она была способна. Он позволил ей смотреть и даже попытался немного улыбнуться, но это, скорее всего, не помогло. Нельзя излечиться от жизни, полной насилия, за пару недель, особенно когда твоя судьба все еще была связана с человеком, которого ты не понимаешь, не можешь предсказать и который не особо тебе нравится.

В этом не было ничего страшного. Кажется, они нащупали что-то правильное в Дорне, раз воспитали такую женщину, как Элия, и такого мужчину, как Артур. Рейле не повредит провести несколько лет на пляже, потягивая коктейли и трахая юных красавчиков. Ей… сколько ей было лет? Она не могла быть сильно старше сорока.

Никто не сказал ему преклонить колени (что было к лучшему), и он повторил забавно расплывчатую клятву, которая подходила для этого случая. Он дал обет, что он будет править справедливо, мудро и взвешенно и что его решения будут в интересах королевства. Пораженный вспышкой вдохновения, он добавил, что он будет способствовать благополучию людей и ставить в приоритет общее благо. Надо же как-то развлекаться, и это заставило Барристана закатить глаза.

После этого Ланнистер сразу сопроводил их из септы, догадавшись, что Эрик скажет что-то ужасное септону и начнет войну с церковью. Он был умен, раз волновался об этом, потому что Эрик абсолютно точно начнет войну с церковью, как только он подробнее ее изучит. В религии нет ничего страшного. С организованной религией все может быть в порядке, но организованная религия, так глубоко встроенная в светскую часть государства, заставляла его обращать внимание и искать тела, зарытые в неглубоких могилах.

Но сейчас это было неважно, потому что его вели к трону. И это…

Он повернулся к Селми:

— Старик, если ты думаешь, что я сяду на этот кошмар…

— Успокойтесь, негодник, — сказал Селми к возмущенному шоку собравшейся аристократии. — У меня не было времени заказать новый трон, учитывая то, что мой кошмарный принц вовлек себя в ситуацию, когда его бросили в подземелья самого неважного дворянина в Семи Королевствах. Я могу найти вам подушку.

Эрик ощетинился, скрестив руки на груди:

— Какую подушку? Если она красно-черная с маленькими вышитыми дракончиками, я налью клею в каждые ножны, которые у тебя есть.

Барристан вздохнул:

— Артур, юноша, пожалуйста, принеси синий плед из покоев короля.

Юноша? Юноша? Это Эрик юноша. Он нахмурился.

— Приемлемо, — сказал он и поймал взгляды всех собравшихся придворных, старых и молодых. — О, да ладно вам. Разве с нас всех не хватит бездумной помпезности и пустых формальностей? Я сяду на безвкусный стул, но давайте не притворяться, что это не будет выглядеть абсурдно, с пледом или нет.

— Ваше Величество, — сказал Ланнистер, и его лицо было полно такого решительного терпения, что Эрик вспомнил мисс Горансон из старшей школы. — Я понимаю, что вы стремитесь создать чувство товарищества, но некоторые церемонии обязаны быть соблюдены. Мы на той стадии коронации, когда мы обмениваемся клятвами. Под «нами» я имею в виду Ваше Величество и ваших вассальных лордов и леди.

Эрик издал низкий раздраженный звук и быстро взглянул на Рейлу и Элию.

— Вы можете сесть, — неловко сказал он. — Я хочу сказать… это наверняка был длинный день, — подождите-ка. — Где вы сидели до этого?

— Королева-мать не устраивает приемы, мой лорд, — сказала Элия с выверенной мягкой улыбкой. — Она мудро решила выполнять большую часть своих обязанностей в зале совета.

Логично.

— Умно, — кивнул он. — Зала совета намного более удобная, и мы сидим вокруг стола, как нормальные люди.

— Это церемониальное событие, мой лорд, — заметила она.

Ага, ага. Он попытался встретиться глазами с мамой, у него это не получилось и он постарался не разочаровываться.

— И все же. Вы обе королевы. Барристан…

— Вы спросили королеву-мать, хочет ли она присутствовать каждый раз, когда вы принимаете людей?

Эрик моргнул. Он этого не сделал, и она наверняка не хотела. Этого хотела Элия, но она получит стул десницы короля, и это наверняка ей понравится больше.

— Справедливо.

— Мой лорд…

Артур, благослови его боги, быстро зашел в комнату с его пледом.

— Отлично, — прошипел Ланнистер сквозь сжатые зубы. — Если бы мы могли продолжить, Ваше Величество…

* * *

Барристан потратил минуту, чтобы повторить с Эриком клятвы, дав лордам и леди, которые сумели добраться в Королевскую Гавань, немного времени, чтобы подготовиться.

Аристократы были вынуждены преклонить колени, но только на секунду, что сделало это проще выдержать. Обеты были более приемлемыми, чем он боялся. Они клялись быть верными ему и его наследникам, обеспечивать военную поддержку, давать совет, если потребуется, и заботиться о своих землях в соответствии с законами. В ответ он пообещал, что корона (не он, что было важно) будет защищать их от внешней агрессии, уважать их традиции и принимать во внимание их советы в важных вопросах королевства.

Подозрительно. Эрик посмотрел на Барристана.

— Ты заранее позаботился об этом за моей спиной, — сказал он. — Нет ни единого шанса, что эти клятвы такие нормальные. Даже благоразумные. Я в это не верю.

— Я уже поговорил с лордом Ланнистером. Мы вырезали то, что смогли, чтобы вы не вышли из себя.

— Это было умно с вашей стороны, — сказал Эрик, внезапно пораженный странной мыслью, что он ведет себя как избалованный ребенок. — Эм. Ты… я хочу сказать. Мне нужно… как-то тебя наградить? — он моргнул. — Прости, я знаю, что это неловкий вопрос. Я просто… я могу сделать это сейчас.

Барристан со стуком закрыл рот, и его глаза отвратительно заблестели. Эрик нахмурился в силу привычки.

— Вы сдержали свое обещание. Я уже очень щедро вознагражден.

Отлично. Теперь ему придется наградить его, и он понятия не имел, что нравится этому тупому идиоту. Мечи? У него хватало мечей. Он не особо читал, у него не было никаких слабостей или…

— Лошадь, — кивнул Эрик. — Да, так и сделаем. Я поговорю с кем-нибудь, кто в этом разбирается. Может, Элия…

Нос Барристана сморщился. Его зуб на Элию, скорее всего, всегда будет казаться Эрику забавным.

— Моя Рози отличная лошадь, которой позавидует любой, — высокомерно фыркнул Барристан. — А теперь сосредоточьтесь. Кто здесь присутствует? Кого вы узнаете?

Сохраните его боги.

— Тебя, мою маму, мою жену, ее гвардейца и Львиного лорда, — ответил Эрик, каждый раз загибая по пальцу. — И Королевскую гвардию. Вот, пожалуй, и все.

— О Небеса. Итак…

* * *

Ланнистер был первым, кто присягнул на верность, что наверняка было важно. Еще одной важной деталью было то, что его сопровождала леди и двое детей, и все трое выглядели просто образцами здоровья. Они оба несколько минут пробормотали скороговоркой дежурные фразы, пока Эрик наконец широко не улыбнулся женщине.

— Леди Ланнистер, — сказал он. — Очень приятно наконец с вами встретиться, — лучше было ничего больше не упоминать. — И ваши малыши уже такие взрослые, — он махнул рукой в сторону близнецов. По сравнению с их бледным отцом бронзовый загар детей был удивителен, а их мама была всего на несколько тонов светлее.

— Это честь для меня, Ваше Величество, — сказала леди, сделав слишком глубокий реверанс, от чего ему стало немного некомфортно. Он встревоженно взглянул на Барристана и получил пожатие плеч в ответ. — Дом Мартеллов не пожалел никаких средств для моего успешного выздоровления.

Он бы поставил на это.

— Вы выглядите чудесно, — сказал Эрик, а затем моргнул и резко выдохнул через нос. — Я не хотел вас оскорбить.

Отлично, это заставило его звучать еще более невменяемым.

— Конечно, Ваше Величество, — спокойно ответила она. — Пожалуйста, для меня было бы честью представить наших детей: Джейме Ланнистер, наследник Утеса Кастерли, и Серсея Ланнистер, невеста принца Оберина Мартелла.

Эрик не прокомментировал то, какая это мерзкая идея — обручать детей, что было демонстрацией того, как сильно он развил свои дипломатические навыки.

— Здравствуйте, дети, — вместо этого сказал он. Что вообще сказать двум таращащим глаза ребятам, которые еще даже не стали подростками? Сколько им было лет? Девять? Десять? Леди сбежала в Дорн девять лет назад, так что… десять? Одиннадцать? К счастью, в его словах не нуждались, не считая уже сказанного подтверждения, потому что лорд Ланнистер больше не смог выдерживать стресс и поспешно увел свою жену и детей от неуравновешенного Таргариена. Честно, Эрик не мог его винить.

Однако дорнийцы были следующими, что, наверное, было еще более важно. Они не только были семьей Элии, они выбили себе место в одной из самых важных сфер правительства и, кажется, они были приличными людьми. Хорошая поэзия, чистая история, никаких зафиксированных геноцидов. Просто святые, по сравнению со всеми остальными.

Клятвы принца Дорана отличались, учитывая то, что он принц, а не лорд, и у него есть собственное полунезависимое королевство. Автономный регион, неважно. Он также, как заметил Эрик, не выглядел фантастически здоровым. Он видел подобные симптомы. Но где? Это не могло быть в этой жизни: он едва ли покидал дворец, не считая вылазок для того, чтобы убивать монстров. Это не могло быть в Ваканде, они находили решения большей части медицинской хрени с помощью вибраниума и чертовых трав. Среди «морских котиков»? Не-е. В Массачусетском технологическом институте? Скорее всего, нет. И что, значит, в Окленде? Где…

Ебаный в рот…

— Свинцовая подагра, — произнес Эрик вслух, как идиот, а затем моргнул от того, как каждый дорниец и несколько Ланнистеров в придачу внезапно замерли. Как он мог быть таким грубым? Мужчина притащил себя сюда, чтобы увидеть, стоит ли терпеть маньяка, за которого вышла замуж его сестра, и позволить ему жить, а он во всеуслышание крикнул о его состоянии здоровья.

— Прошу прощения, — сказал он, пытаясь звучать искренне. Он не особо умел извиняться. — Я не хотел вас оскорбить. Я просто… — он просто что? — Прошу прощения.

— Я не оскорблен, Ваше Величество, даже если бы оскорбиться было моим правом, — ответил мужчина. Эрик попытался не проводить никаких параллелей между ним и его сестрой. Дело было в глазах. Они были угольно-черными, а их взгляд был непроницаем. Так смотрели кошки в Ваканде, спокойно, снисходительно и слишком уверенно, чтобы утруждать себя хвастовством. — Однако я поражен вашими дедуктивными способностями.

Эм, ну. Что он должен был сказать? Я провел значительную часть детства в дрянной части Окленда, где отравление свинцом было более распространено, чем грипп? Большая часть моих соседей гнали самогон, и их руки были точно такими же, как у вас? Когда я взглянул на ваше лицо, я сразу же вспомнил мисс Люси из магазинчика на углу, которая не могла ходить к тому моменту, когда ей стукнуло сорок, и все равно готовила джин в ванне для всего здания?

— Да, эм. Это не мое дело. Однако, это паршиво, — он повернулся в сторону, чтобы сочувственно посмотреть на Элию, и увидел, что ее глаза сверлили его с такой же интенсивностью, как и глаза ее брата. — Я извинился, — немного вызывающе сказал он. — Он сказал, что все в порядке.

— Никто не расстроен, любимый, — заверила его она. Солгала, как лгунья. Она выглядела готовой вскрыть ему череп и физически достать оттуда то, что ей надо.

Боги, как он до этого докатился? Он закончил с двумя из хер знает сколько благородных домов и уже был вымотан.

— Ладно, — сказал Эрик и повернулся в другую сторону к своему единственному союзнику в этом проклятом бардаке. — Старик, они меня напрягают. Помоги.

— Если вы закончите принимать все клятвы сегодня, я познакомлю вас с браавосским мастером меча, которого я пригласил, — пообещал Барристан. — Он должен прибыть в Королевскую Гавань со дня на день.

Эрик моргнул и выпрямился на троне.

— Договорились, — подождите-ка. — Я король. Я могу позвать его сам.

Губы Барристана изогнулись в снисходительной улыбке:

— Вы могли бы.

Но он этого не сделает, потому что он не знает даже то, как посылают письма в этом чертовом мире, не говоря уже обо всем остальном.

— Ладно, неважно, — он нахмурился на собравшуюся аристократию. — Давайте коротко и по делу, лорды и леди. Я уверен, что у вас есть более приятные дела, чем унижаться перед психом на уродливом стуле. Аналогично, вскоре у меня может появиться настоящий браавосиец, с которым я смогу поговорить. Давайте не дадим этой ситуации помешать нашим жизням и все закончим.

* * *

— Свинцовая подагра, — сказала Элия, как только они закончили и она утащила его за рукав на балкон, чтобы пообедать. Эрик, абсолютно не готовый к тому, чтобы кто-то куда-то его тащил, не говоря уже о том, что его привели к вычурному маленькому столику с множеством вычурных маленьких закусок, моргнул. Конечно, каждый второй Белый плащ последовал за ними, но он более-менее к этому привык. Однако обед…

— Обычно я ем на тренировочной площадке, — заметил он. — Повара заранее заворачивают мне еду в промасленную бумагу.

— Моим намерением было упасть тебе в ноги и постепенно моими действиями вернуть твое расположение, — сказала она, вызвав у него обеспокоенность. — Артур безутешен, а он всего лишь следовал моим указаниям. Однако теперь моя цель — это получить информацию. Обед — это первый шаг. Второй шаг — это повесить тебя вниз головой за лодыжки и трясти, пока из тебя не высыпятся знания.

Удивленный смех затеплился у него в груди.

— Я с удовольствием посмотрел бы на это, — усмехнулся Эрик. — Я бы заплатил деньги за то, чтобы это увидеть. Ты весишь сколько, тридцать килограммов? Твоя макушка не достает до моего подбородка.

— Я находчивая женщина. Я справлюсь. А сейчас, Рейгар, пожалуйста. Расскажи хоть что-то, что ты знаешь… Доран в агонии, и мы не нашли ничего, что могло бы помочь. Оби обучался в цитадели и ничего не обнаружил.

О.

— Это отравление свинцом, — начал он. — Я имею в виду, если это то, о чем я думаю. Держу пари, у него проблемы с коленями. Они опухли и болят. У него также наверняка и боль в почках… — они знают, как проверять на почечную недостаточность? — Он не мочится настолько часто, насколько раньше, и его моча темная? — он был почти полностью уверен, что это симптом. — Анемия… — как ее можно проверить? — Его десны белые… это анемия. И если… — он сильно надеялся, что это не так, — если все будет продолжаться такими темпами, у него может появиться голубоватая полоска под зубами.

— И ты можешь… — она сглотнула, и ее глаза казались огромными на ее изящном лице. Эрик заставил себя не ерзать на стуле. — Ты можешь это вылечить?

Ну.

— Это отравление, — немного нервно ответил он. — Если он перестанет есть и пить то, что делает его больным, он поправится. Но на это потребуется время, и…

И женщина бросилась на него со своего места и принялась его обнимать. Обнимать его. Он проследил за тем, чтобы его руки оставались в воздухе, где все могли видеть, что он не… что он ничего ни с кем не делает, и он уставился вниз на ее макушку.

— Приношу свои извинения, — через секунду пробормотала она, но ничего не сделала, чтобы… прекратить изливать на него свои эмоции. — Я просто… Нам сказали, что подагра неизлечима.

Эм, ну.

— Это необычная подагра, — сказал он и добавил: — Я думаю. Очевидно, я не целитель. Но… — но все в Окленде знали об отравлении свинцом. Если у тебя не было ближайшего родственника с серьезными симптомами, ты был исключением. — Что еще более важно, даже если я прав и мои советы полезны, он будет делать всю работу, так что тебе стоит… так радоваться в его сторону. У него. Рядом с ним.

Он кивнул, довольный своим аргументом.

Фырк Барристана был не настолько презрительным, насколько мог бы быть, учитывая его чувства насчет дорнийской принцессы.

— Я учту твои слова, — сказала Элия ему в грудь и отлипла от него. На ее глазах набухли слезы. — Ты встретишься с Дораном? Пожалуйста?

Эрик кивнул, а затем кивнул еще дважды.

— Я пообещал защищать его, если могу, — заверил он. Семь адов, он пообещал это, не так ли? — И это просто… то, что я думаю. Я могу быть неправ. Но даже если я ошибаюсь, мой совет ему не навредит, так что он ничего не теряет.

Она материализовала носовой платок откуда-то из платья (оно было выкроено в необычном стиле, заметил он с чувством дискомфорта) и уверенно промокнула глаза:

— Какой у тебя план лечения?

— Никакой выпивки, никакого сахара, соли, острых специй, ничего из этого, — хм-м. — Много маленьких приемов пищи с нежирным мясом: такие виды рыбы, птица, все в таком духе. Орехи, грибы, овощи. Свежая вода, источник которой не находится на территории с шахтами и промышленностью. Травяной чай — это хорошо. Никаких твердых сыров, никакого жирного мяса. Много физических упражнений. Сон.

Элия выглядела все более и более радостной от каждого его слова:

— Под выпивкой ты имеешь в виду…

О, да.

— Алкоголь, — пояснил Эрик. — Особенно вино, но также крепкий бренди, — хер знает, как эти люди готовят тут эти вещи. — Вообще никакого алкоголя несколько лет, а потом мы поговорим.

Несколько Белых плащей выглядели так, как будто сейчас расхохочутся, если бы они не были сильными суровыми мужчинами. Даже Артур потерял часть того постоянного облака горя, которое окружало его с Сумеречного Дола.

— Что я такого сказал?

— Вы убрали почти сто процентов еды из диеты принца, — пояснил Барристан, и на его лице была видна ухмылка. — Говорить дорнийцу не пить вино или не есть сыр, виноград и финики — это смело.

Эрик закатил глаза.

— Никакой выпивки, абсолютно никакого свинца в доме и чистый источник воды — это самый минимум. Остальное поможет с устранением последствий уже нанесенного ущерба, — он надеялся, что никто не спросит, откуда он это все знает. — Я бы также хотел отметить, что это универсальный совет.

Укол боли пронзил его виски от осознания, что он живет в темные времена и эти люди не знают об антибиотиках, не говоря уже об опасности свинца. Он с подозрением посмотрел на Барристана. Он не выглядел, как будто сейчас сыграет в ящик.

— Я могу кое-что написать, — пробормотал он, стараясь игнорировать свой диплом Массачусетского технологического института, пинающий его по почкам. — Может, опросник с советами. Если увидишь эти симптомы, тогда делай то, что должен был делать всю жизнь, то есть есть здоровую еду и выполнять упражнения, полный придурок. Что-то в этом духе.

Ланнистер ушел со своего поста в тот же вечер, ближе к концу праздничного пира, на который Эрику пришлось прийти, несмотря на все его нежелание.

Речь, которую произнес Эрик, была скучной, это правда, но слова Ланнистера были более красочными. Более того, Ланнистер очевидно хотел сбежать за тридевять земель с женой и детьми. Если он был здесь и говорил все эти пустые слова, это означало, что это наверняка было ему нужно. Эрик мог играть по правилам, когда это было необходимо, особенно когда это давало ему такие хорошие возможности в будущем.

Он позволил своим мыслям блуждать, пока его рот пытался сформулировать какие-то связные благодарности после того, как Львиный лорд закончил свою часть.

— …и в качестве моей новой десницы я назначаю мою жену, королеву Элию Таргариен, урожденную Мартелл, — сказал он, снова включив мозг. — Моего ближайшего друга и самого надежного союзника.

Она выглядела одновременно тронутой и пристыженной. Что Эрику нужно было сделать, чтобы показать обоим глупым дорнийцам, что он искренне восхищается их способностями к гениальным интригам? Ему нужно было поженить их друг на друге? Жениться ему на них обоих?

Его разум споткнулся на этой идее, и все последующие мысли сбились в кучу. Что? С чего бы этому послужить наградой? Ага? Суть была в том, чтобы запихнуть немного независимости в их глотки самоуничижительных фанатиков. Откуда вообще возникли эти размышления?

Странно. Ему надо было проводить больше времени за тренировками с Барристаном, если его разум так быстро разлагался.

— Я понимаю, что это нетрадиционно, — продолжил он, оглядывая онемевшую аристократию. Лучше было дать им это понять ради их же блага. — Однако я уже создал несколько прецедентов, которые я считаю ценными и которые необходимо сохранить. Номер один: если я слечу с катушек и начну нарушать мои клятвы, если вы найдете рыцаря, который, как вы думаете, сможет со мной разобраться, вы можете потребовать суда поединком, — послывшавшееся бормотание было депрессивным. — Вы можете говорить об этом, — сказал Эрик, раздраженный. — Это то, что случилось. Король предстал перед судом и был признан непригодным. Если я сделал это с Эйрисом, у меня нет права жаловаться, когда кто-то другой сделает это со мной, — ну. — Если обвинения будут выдвинуты искренне и построены на доказательствах, — добавил он. — Я знаю то, что я поклялся делать, леди и лорды, и вы не поймаете меня с помощью игры слов. Однако вы можете отдать меня под суд, если я начну плохо обращаться с моей женой. Сир Артур Дейн, первый член и основатель Гвардейцев королевы, поклялся защищать ее. Если у меня сорвет крышу, он может победить меня в поединке один на один десять раз из десяти.

И снова перешептывания и шокированные пересуды. Это было ожидаемо. Он дал понять, что существуют ресурсы, если король начнет насиловать королеву. Артур с его полутароручным мечом был чертовски хорошим ресурсом. Что было более важно, он сделал первый шаг к тому, чтобы признать, что Рейлу пытали. Никто не мог даже смотреть на нее, не считая его. Даже дорнийцы. Трусы. Он уверенно встретился с ней взглядом и склонил голову.

— Под основателем Гвардейцев королевы, — задумчиво добавил Эрик, — я имею в виду первого из, я надеюсь, многих. Например, хотя это и только их выбор, я поговорю с моей матерью и узнаю, есть ли рыцарь, с которым ей будет комфортно.

Ее губы изогнулись, и ее взгляд был холодным и твердым, как бриллианты. Значит, может быть, не Белые плащи. Справедливо. Каждый из них вырвал бы свое сердце в качестве демонстрации раскаяния, но эти мосты были давно и полностью сожжены.

— Может, мы найдем тебе дорнийского защитника, — зубасто улыбаясь, сказал он. — Это отлично сработало для меня. Или Тирелла с цветами в волосах. Или, семь адов, мы можем поспрашивать и найти тебе леди-рыцаря, — это было идеей? Может, Рейла предпочтет отправиться в Дорн и проводить там время с симпатичными девушками? Она знала, что это возможный вариант? — Идея, которую я хочу донести, заключается в том, что у меня больше дюжины рыцарей, готовых меня оберегать, и я тренировался сражаться большую часть жизни. Королев тренируют в других дисциплинах. Абсурдно ожидать от них, что вдобавок ко всему они будут еще и защищать себя сталью.

— У меня нет сомнений, что ты защитишь меня, сын мой.

— Ай, — сказал Эрик, пытаясь улыбнуться. — С учетом всего случившегося ты заслужила шанс уравнять поле боя. Верить людям — это хорошо и смело, но иметь дюжину отлично обученных воинов для защиты своих границ — это тоже неплохо, — у леди Ланнистер мог быть список, из которого Рейла могла бы выбрать. Это звучало как что-то, что могло оказаться у нее под рукой, просто на всякий случай. — Подумай об этом. Присмотрись. Мы не спешим.

Возможно, они немного отклонились от главного, подумал он, когда попытался сопоставить имена и лица собравшихся придворных. По крайней мере они находились в обеденном зале, а не в тронном.

— Интересное предложение, — легким тоном сказал принц Доран. Эрик внимательно посмотрел на него, пытаясь найти следы цинизма или плетущейся интриги, но не смог. Что не говорило о том, что этого не было. Мужчина стал де-факто королем Дорна, когда был подростком, и выжил. Если он все правильно помнил, смерть предыдущего принца Дорна не обсуждали в приличном обществе, но она была организована быстро и местными силами, так сказать. — И Ваше Величество планирует избежать противоречащих друг другу клятв тем, что предварительно освободит этого рыцаря от его обетов?

Эм.

— Артур присягнул Элии и только Элии, если вы это имеете в виду. Я ожидаю, что он будет защищать ее от меня. Если принять во внимание историю моей семьи, это практически его главная работа. Так что…

— Я попыталась заверить его, что это излишне, — легким тоном заметила Элия, — но Его Величество может быть упрям в вопросах, касающихся защиты слабых.

Эрик не смог бы подавить фырканье.

— Любой, кто думает, что ты слаба, заслуживает жизни, полной страдания, которое ты обрушишь на голову этого человека, — сказал он. — Это только начало, и я собираюсь продолжить. Рыцари тоже люди, и люди ломаются необычным образом, когда их заставляют выходить за границы того, что они могут вынести. Лично я считаю, что предсказуемость — это приятная черта в людях, которые охраняют мой сон.

Охраняют его сон, о небеса, во что превратилась его жизнь?

Выражение разочарования на секунду промелькнуло на лице Элии, и Эрик оскалился шире. Она раздражалась, когда ее считали слабой, но ей также не нравилось, когда ей напоминали о ее дьявольском характере. Не повезло.

— В любом случае, теперь, когда десница короля названа, она может решить, что делать с Малым Советом, — продолжил он. — И я буду хорошим мальчиком и запишу все, что я знаю об отравлении свинцом, чтобы она не чувствовала искушение вытрясти эту информацию из меня.

Женщина с проницательным взглядом фыркнула. Эрик кивнул ей. Пока что она была единственной, кто принял новый, более расслабленный тон разговора.

— Я не помню, когда король в последний раз так стремился отдать кому-то часть своей власти.

Справедливо.

— Предыдущий человек сграбастал всю власть себе и получил за это меч в сердце, — ответил Эрик. — Я решил, что люди выживают в этом месте благодаря тому, что делают свою смерть более дорогостоящей, чем альтернатива.

* * *

Начать записывать все, что он помнит про свинцовую подагру, было достаточно легко, и Доран, кажется, принял план лечения без обширного медицинского опыта Эрика, который он пока не мог объяснить. Однако его брат, то еще исчадие ада, — это совсем другое дело. Оберин Мартелл вернулся от Ланнистеров в тот день, когда Доран должен был отплывать в Дорн, и он не демонстрировал никакого большого желания покидать Королевскую Гавань.

Что было неплохо, честно говоря. Эрик немного попал в чертов самоподдерживающийся цикл. Он начинал работать над чем-то, осознавал, что никаких необходимых предварительных условий еще не изобрели, и ему приходилось идти побить тренировочный манекен. Затем, обычно поздно ночью, часть его мозга, которая была очень воодушевлена изучением инженерного дела, взвизгивала и не замолкала, пока он не сдавался и не делал шаг назад, чтобы разобраться с этим.

Учитывая вышесказанное, маленький демон был одновременно помощью и помехой. С одной стороны, паренек был умным, дерзким и хорошо образованным. Он как губка впитывал каждую идею, которую Эрик бросал в его сторону, и незамедлительно вллетал ее в свое понимание мира. Так как Эрик вообще не был обучен истории науки, иметь умного подопытного для обсуждения мыслей было бесценно. Он еще не нашел способ, как обосновать микробную теорию, но Оберин поглощал все, что касалось человеческой физиологии, что Эрик знал. Затем Эрик начал говорить о линзах и преломлении света, и мальчик почти начал пускать слюни.

С другой стороны, Оберин был раздражающим, нетерпеливым и абсолютно лишенным здравого смысла. Он не перешел никаких черт, за что Эрик пырнул бы его ножом, но он прощупывал абсолютно все границы дозволенного, пытаясь их расширить. Барристан думал, что это самая смешная вещь в мире. Артур был немного более адекватным.

— Ты, маленький идиот, — прорычал Артур после того, как в самый последний момент спас побледневшего Оберина от участи был заколотым. — Король тренированный воин. Ты знаешь это.

— Я… я думал…

Эрик не открыл глаза, глубоко погруженный в дыхательные упражнения.

— Король щедро делится своим временем и многое позволяет семье своей жены, — продолжил Артур. — Это не означает, что ты можешь врываться в его спальню.

— У меня появилась идея, — объяснил паренек. Изначальный приступ паники закончился, и Эрик мог почти слышать, как своенравный маленький упрямец перегруппировывался. — Насчет канализации.

— Я мог убить тебя, — сказал Эрик. — Я не сделал этого, потому что Артур лучше нас обоих. Если бы его не было на посту, я мог бы тебе навредить. Твоя сестра спустила бы с меня шкуру и вывесила бы ее для демонстрации в тронном зале.

— Драматично. Я бы не…

Не что? Не позволил бы это?

— Просто… будь осторожен, — сдался он. — Я вырос рядом с Эйрисом. Люди в моем пространстве всегда будут восприниматься как угроза, если у меня не было времени подготовиться.

Артур сделал это движение, когда поникал на месте и пытался казаться ниже ростом и менее мужчиной. Это, да, было абсолютно бессмысленно, но эта бессмысленность была достаточно абсурдной, чтобы вызвать у него улыбку. Какой милый дурачок.

— А, — Оберин заморгал. Он не особо понимал, но это наверняка было к лучшему. Ему было сколько, девятнадцать? Девятнадцать, и он был воспитан в невероятно тепличных условиях, при всем при том что много путешествовал. — Простите?

— Я пронзил его сердце мечом и понаблюдал за тем, как свет покинул его глаза, — напомнил Эрик. — Так что…

Оберин несколько раз перевел взгляд с него на Артура и наверняка пришел к какому-то выводу. Эрик познакомился с ним несколько дней назад, и он уже знал, что попытаться предсказать, к каким идеям придет его глупый мозг, было обреченной затеей.

— Я понимаю, — сказал он, явно ничего не понимая. — Мне не стоило вас пугать. С учетом вышесказанного, сейчас вы проснулись, и я поговорил с каменщиком о канализационных трубах…

* * *

Война Элии с коррупцией и некомпетентностью шла полным ходом к тому времени, как Эрик (вместе с Оберином) закончил трактат про отравление свинцом и эскиз печатного станка. Стайка писцов, кузнецов и инженеров, которых они собрали для этого проекта, вылетела из дворца, чтобы приступить к своим заданиям, но Эрик провел шесть лет среди подобных им. Они бы чувствовали себя опустошенными, если этим все и закончится. Это отлично ему подходило. Эрик был всего лишь одним человеком, и он уж точно не являлся ученым. Все было бы намного проще, если бы у него было здание, набитое ботаниками, которые с удовольствием бы расширили его краткие заметки.

— То, что нужно этому месту, так это академия, — сказал он Барристану. — Учебное заведение. Как Цитадель, только открытая для всех. И под всеми я имею в виду также женщин и бедняков.

— Запишите это в свой список, — ответил Барристан. — Вместе с новым жилым районом, подземными трубами и спонсируемыми короной домами исцеления.

Ха.

— И с гребаной конституцией, — пробормотал Эрик. — И судебной системой. И парламентом… — что вообще Эрик знал об этих вещах? Он был революционером без врагов, с которыми ему можно было сражаться. Он был врагом, если уж на то пошло. — Для всех этих вещей нужны умные люди, — хм. — И деньги. Как у нас с финансами?

* * *

Как оказалось, с финансами у них было не очень хорошо. Выбранный Элией мастер над монетой, Джон Аррен, не был согласен.

— Воу, значит, Ланнистер сильно помог нам деньгами, — сказал Эрик, заморгав. — Ничуть не подозрительно.

— Лорд Ланнистер проделал отличную работу, учитывая то, что он сам не был мастером над монетой, — медленно сказал Аррен. Он был своего рода другом Барристана, что означало, что он не был в таком ужасе от Эрика, как остальные, но он испытывал трудности с концепцией, что можно дать совет королю и что король его выслушает. — Финансы короны по большей части в порядке.

Эрик фыркнул:

— Ага, я не особо во всем этом разбираюсь, но я прочитал достаточно текстов из Эссоса, чтобы знать о Железном банке. То, что другой дом заплатил наш долг, нас не красит.

И Эрик также планировал потратить много денег.

— Лорд Ланнистер простил долг, — заметила Элия. — Это оформлено письменно.

Ага.

— Опять же, подозрительно. Но ладно, нам пока еще не полный пиздец, — а теперь, как с этим разобраться? — Образовательные инициативы должны быть воплощены в первую очередь, — сказал он, медленно выстукивая ритм по дереву. — Я могу открыть Цитадель…

В комнате воцарилась тишина. Мертвая тишина. Эрик подавил ухмылку. Видимо, он на что-то наткнулся.

— Да?

— Цитадель в значительной степени независима, — пояснила Элия. Эрику не понравилась осторожность ее тона. — Она финансируется налогами из Староместа и от лордов, на которых работают мейстеры. Корона пока что не вмешивалась.

Эрик моргнул и кивнул.

— Конечно, я не… — о. — Не волнуйтесь, я не хочу связываться с ними. Я просто хочу распространять знания более эффективно.

Барристан выдохнул смешок и развеял напряженную атмосферу:

— Цитадель могущественная независимая организация. Я не очень хорошо понимаю ваши безумные бормотания, но я бы подумал, что вы хотите, чтобы их было больше, а не меньше.

Ха.

— Справедливо, — вздохнул он. — Это не решает мою проблему, вы понимаете?

— Если хотите школу, постройте школу, — заявил Барристан. — Вы король.

Верно, да, только…

— Я не хочу похерить бюджет Элии, — сказал Эрик. — Это место — это полный бардак, и я буду ломать многих людей через колено, чтобы очень быстро поменять очень много вещей. Было бы лучше, чтобы у десницы был запас денег, чтобы успокоить их хрупкие эго.

Он моргнул, шокированный тем, что только что сказал. С чего бы ему волноваться о раненых эго? Они будут делать то, что им скажут… он нахмурился. Это было именно тем, что сказал бы колонизатор.

— Это вдумчиво с твоей стороны, любимый, — заметила Элия, — но я вынуждена согласиться с сиром Барристаном. Ты король.

Ага, ага.

— Нам надо будет реформировать нашу налоговую политику, — вздохнул Эрик. — И улучшить торговую. Однако у меня есть Драконий Камень, так? Он принадлежит мне, а не короне? — он моргнул. — А также Рейле и Элии, я полагаю.

Барристан издал удрученный звук:

— Вы не можете продать ваш родовой замок, Рейгар, ради всех богов.

— Я абсолютно могу. — заявил Эрик. — Нахуй моих предков. Они были паршивыми поработителями, и единственное хорошее, что они сделали для общества, — это умерли.

Несколько Белых плащей закашлялись, чтобы скрыть смешки, и он рассеянно им улыбнулся. Молодцы. Они входили в новый ритм, в отличие от всех остальных полуобморочных дураков.

— Кому вы вообще собираетесь его продать? — продолжил Барристан. — Никакой лорд не сможет себе позволить этот замок, и было бы риском безопасности продавать его другому королевству.

Это было хорошим аргументом. Он не мог продать его никакому лорду, но он также не мог продать его королевству. Что оставляло… Железный банк. Хм. И они как раз говорил о нем на днях.

— Ты прав, — согласился Эрик. — Никакой лорд не может купить его, и я не могу допустить, чтобы иностранные силы владели островом в двух шагах от моего дома. Метафорически, — как можно организовать встречу с Железным банком? Может, они не будут заинтересованы в замке ужасных, никчемных поработителей? — Я все еще не восторге от этой ситуации с Цитаделью, кстати. Тут что-то нечисто. Невозможно, чтобы существовала такая старая и могущественная организация и так много необразованных людей.

* * *

Он увлеченно разговаривал с Оберином (кричал на него о меритократии и о том, как унаследование власти неизбежно приведет к некомпетентности и недовольству), когда его нашла Элия.

— Рейгар, делегация с Севера прибыла, чтобы принести присягу, — сказала ему она, явно разумом витая где-то в облаках, не отрывая взгляда от недавно напечатанного трактата о свинце. — Тебе наверняка стоит знать, что я возьму одного из них в совет.

Эрик фыркнул, но достаточно послушно выпрямился. Элия никогда не докучала ему, если это не было важно.

— Что-то, что мне стоит знать?

— Грубоватые большие северяне, — начала она, сделав отметку на бумаге. На ней уже было много отметок, да благословят боги эту трудолюбивую женщину. — Эддард (второй сын Старка) и Роберт (лорд Баратеон) воспитываются в Долине, и ходят слухи о помолвке с Талли. Тут намечается какой-то союз, и я хочу заранее не допустить его.

Ай.

— Это звучит как совсем не мое дело, — заметил он. — Так что я буду односложно ворчать в ответ и не буду лезть тебе под ноги.

— Хорошо. Оби, мне написала Серсея. Я знаю, что докучать моего мужа — это огромное удовольствие, но никто еще не готов, чтобы Джейме стал лордом Ланнистером.

Оберин вздохнул, даже не пытаясь скрыть улыбки.

— У Серсеи определенные взгляды на то, что женщин не обучают боевым искусствам, — объяснил Эрику он. — Через несколько лет очень мало кто сможет победить ее в поединке с копьем.

Эрик моргнул и издал задумчивый звук, все еще выбитый из колеи тем, как Элия мимоходом назвала его «мой муж».

— Она молодец, — сказал он, пытаясь вспомнить малышку львицу. — Она крохотная, но это может быть преимуществом. Знаешь, можешь поговорить с Форелем, если захочешь. Здесь он умирает со скуки, а я могу проводить с ним только пару часов в день.

* * *

Организовать встречу с Железным банком было проще, чем Эрик думал. Ему просто надо было поговорить с одним из множившихся клерков, которые потоком проходили через его офис. И по совпадению банк уже послал несколько запросов, чтобы с ним встретиться, как в качестве короля, так и в качестве нового лорда дома Таргариенов.

— Ты, Леона, — сказал Эрик внимательной девочке с хорошими способностями к математике, которую Оберин выудил из какого-то торгового каравана. — Твоей работой будет сортировать мою почту, выбирать самые важные сообщения и находить меня вне зависимости от того, что происходит. Среди главных сообщений, которые мне нельзя игнорировать, будут любые приглашения от Железного банка.

Он надеялся, что Эйрис не погряз в каких-то ужасных долгах.

* * *

Шесть часов и двенадцать шокированных Белых плащей спустя, Эрик решил, что все прошло лучше, чем ожидалось. Помогало то, что ему было намного более комфортно разговаривать с работниками банка, чем с любыми аристократами, которых он до этого встречал. Банкиры везде банкиры, и в этом мире все было таким отсталым, что проект по искоренению ростков капитализма был где-то внизу его списка.

— Значит, мы пришли к соглашению, — кивнул Эрик.

— Банк будет обладать правами владения на замок и правами гостя в том, что касается острова, — сказала банкир Серафина Мирра. — У банка нет права на добычу полезных ископаемых, и содержимое замка должно быть аккуратно упаковано и отправлено на склад, который мы построим в Королевской Гавани. По документам склад и содержимое будут принадлежать королеве Рейле и королеве Элии.

— И никакого рабства. Вы можете следовать своим законам, как хотите (это будет по сути автономная территория), но никакого рабства.

— Конечно, конечно, — подтвердила она, смягчив свой тон до более умиротворяющего. — И банк профинансирует строительство и содержание новой Академии в Королевской Гавани, а также выделит пособие для королевы Рейлы и ее сына, если им это потребуется.

Звучало справедливо?

— И Железный банк простит нам нашу неспособность платить по ранее взятым обязательствам, — добавил Эрик.

— А, вот только вы здесь лишь в качестве главы дома Таргариенов, мой лорд, — уточнила Мирра. — Но я могу сказать, что банк очень рад работать над этим проектом с домом Таргариенов: какие бы неприятности ни произошли в прошлом, они должны и остаться в прошлом.

И почему он не был удивлен?

— Конечно. У нас у всех есть право отказа, если одна сторона нарушит дух договора, — напомнил он. — Как, например, если вы построите одноэтажную лачугу в Блошином Конце.

— Совершенно верно, мой лорд, — поторопилась заверить она. — Я конечно же отложу подписание контрактов, пока группа архитекторов не встретится с вами с вариантами дизайна.

Он кивнул:

— Хороший план. Мне нужно что-то большое и внушительное. Одна из моих целей — сделать что-то с Цитаделью. Мне нужна школа, которая будет как минимум такой же внушительной, какая и у них, если не больше.

— Так случилось, что у банка есть контакты в Эссосе, и мы можем договориться о выгодных сделках для строительных материалов и подобного, — сказала банкир с блеском в глазах. — Мы будем очень рады снова вступить в тесное сотрудничество с домом Таргариенов.

Банкиры. Одинаковы во всех мирах. Но опять же, что он терял? Если бы он не продал Драконий Камень, ему пришлось бы его взорвать. Это, скорее всего, было более по-взрослому. Более бережливо, честно говоря.

— Отлично. Тогда мы в деле.

* * *

— Внимание, — объявил Эрик пару дней спустя, как только Серафина Мирра притащила группу измученных архитекторов, чтобы объяснить, как они сровняют с землей то, что было Блошиным Концом, и построят великолепный обширный комплекс зданий, а также добавят зачатки канализации в качестве бонуса. Во время дальнейших переговоров с Железным банком Эрик продал права собственности на остров (не считая прав на добычу полезных ископаемых, он не был идиотом) взамен на то, чтобы в новом районе города уже могли поселиться переселенцы.

— Проект «Академия» запущен.

Перо Элии сломалось у нее в руке, и Эрик сделал шаг назад просто на всякий случай. Она выглядела искренне шокированной.

— Ты была здесь, когда я говорил об этом, — немного вызывающе напомнил он. — Я знаю, что ты была.

— Я была, да, — медленно сказала она. — Я думала, что ты говоришь абстрактно. Обсуждаешь планы на далекое будущее.

Ха.

— В этом была твоя ошибка, — усмехнулся Эрик. — Я пытаюсь действовать быстро, когда могу.

— Я понимаю, — Элия сделала глубокий выверенный вдох. — Могу ли я поинтересоваться о цене? В нашем бюджете небольшой профицит, так что мы могли бы… возможно…

Оу.

— Нет, нет, — замахал он руками. — Это не твоя проблема. Я продал Драконий Камень Железному банку. Они сровняют Блошиный Конец с землей, построят мою академию и добавят новый район города, в котором будут жить люди.

— Ты действительно пошел на это, — она закрыла глаза. — Ты продал свой… Ты продал свой семейный дом.

— Остров, который мы украли, и замок, построенный на крови и костях рабов, — фыркнул он. — Пусть они его забирают. И, прежде чем ты выцарапаешь мне глаза, я включил в контракт пособие для Рейлы и Визериса. Ты Мартелл, у тебя есть собственные финансовые ресурсы, но они…

— Замолчи, — сказала Элия, поднялась и уткнулась лицом ему в грудь. — Ты сводишь меня с ума. Самый… Ты продал свой замок, чтобы построить дома для бездомных и школу для неграмотных. Ты… Из-за тебя мне хочется рвать на себе волосы. Ты не можешь вернуться к тому, чтобы быть звериным и диким?

Эм-м-м. Он беспомощно посмотрел на Артура. Он Гвардеец королевы, и охранять королеву от безумия звучало как что-то, что должно было бы входить в его обязанности.

— Ничем не могу помочь, — сказал Артур. — Я согласен с ней. Было и так плохо, когда вы притворялись кровожадным животным. Теперь вы еще и поэт, целитель и ученый. От этого у меня слабость в коленях, только я также предал вас, так что я даже не могу вздыхать по вам со спокойной совестью. Это проблема.

Что это было за новое безумие? Эрик перевел взгляд с Элии на Артура и обратно и обнаружил, что не мог найти ни единого слова.

Безумие и величие — это две стороны одной монеты. Каждый раз, когда рождается новый Таргариен, боги подбрасывают монету, и весь мир, затаив дыхание, следит, какой стороной она ляжет.

Это было хорошим выражением. Немного слишком многословным на вкус Артура (и в нем не хватало практического совета), но оно звучало неплохо. Оно как бы говорило «держись крепко. Если ты думаешь, что знаешь, что надвигается, то ты умрешь первым».

О принце Рейгаре Таргариене рассказывали истории с того момента, как он сделал первый вдох. Были шепотки о пророчестве, слухи о непревзойденной красоте и гениальности, бормотания о проблемах в семье. Так как это подходило мировоззрению Артура (а именно что драконы такие же дикари по отношению друг к другу, как и к тем, кто достаточно глуп, чтобы подойти к ним на расстояние удара когтистой лапы), он не обращал на это внимания. Они женили братьев и сестер, ради всех богов. С чего бы кому-то удивляться исходу?

Беспрецедентное прибытие леди Джоанны Ланнистер в сопровождении золотистых близнецов поставило точку в его игнорировании всего, что касалось Рейгара Таргариена. Тогда Артуру было семнадцать, он изо всех сил пытался соответствовать требованиям своей семьи и с трудом начал дорогу по пути, по которому, якобы, ему было суждено пройти. Никого не волновало то, что наследник Дейнов, возможно, хотел бы наслаждаться тихой, мирной жизнью. Никто не желал слышать, что его совсем не интересовали битвы и что насилие только вгоняло его в ступор. Он был Мечом Зари и точка.

Поглощенный такими ужасными проблемами, Артур не особо думал о Драконьем принце. Новости из столицы были последовательными, даже когда тот был в таком раннем возрасте. Принц был настолько же диким, насколько и кровь в его венах. Утверждение леди Джоанны, что он предупредил их о необходимости сбежать со значительным риском для себя, медленно, но верно улетучилось из мыслей Артура. Он посчитал это прихотью. Кровожадный ребенок ненавидел своего отца сильнее всех остальных, так что он предпринял шаги, чтобы лишить его того, что король хочет. Любая польза, которая вышла из этого, была случайной и, следовательно, не могла делать честь принцу.

Шли годы и новости из Королевской Гавани становились все хуже. Артур чувствовал себя оправданным. Говорили, что Рейгар Таргариен впал в бешенство и жестоко убил десять невинных человек. Что принц подначивает высокородных сыновей и калечит их ради веселья. Королевская гвардия вынуждена постоянно охранять короля, иначе Двухголовый Дракон укусит руку, которая его кормит.

Пусть драконы убьют друг друга, думал Артур, самодовольный в своем моральном превосходстве. Боги справедливы: они приговаривают зло быть окруженным злом. Ему не надо было об этом беспокоиться.

Этот высокомерный взгляд на мир был уничтожен, когда Эли, женщина, которая медленно становилась любовью его жизни, решила вступить в игру.

— Что-то должно измениться, — сказала она одним вечером. Артур, не особо соображающий и сонный, что-то промычал, не отрывая взгляда от неаккуратного пучка, в котором держалась вся эта грива волос на макушке. Локоны выпадали с каждый дыханием, добавляя деталей в абстрактную картину, созданную лепестками и маслами на поверхности воды в ванне. — И если никто не хочет или не может, тогда этим зачинщиком изменений стану я.

Он пробормотал что-то глупое, какое-то банальное подтверждение, и его руки дернулись и соскользнули вниз к изгибу ее плеча.

— Ты можешь сделать все, что решишь сделать, — наверное, сказал он, наклонив голову, чтобы поймать языком каплю сладкого масла, блестящую на ее шее.

Так что она решила. Джоанна долго строила тайные планы, но без жертвенного агнца, которого можно было бы скормить безумному принцу, у них не было никакого рычага для давления. Таргариены, судя по всему, были рады оставаться в своем логове и рвать друг друга до дальнейшего сумасшествия. И Эли, прекрасная своенравная Эли, решила положить голову им в пасти.

* * *

В первый раз, когда Артур увидел Рейгара Таргариена, тот рыскал рядом со своим отцом, и его лицо выражало животную ярость. Все в нем выдавало дикого зверя, душащего себя цепью вокруг шеи. Если бы его оставили одного, возможно, он выглядел бы прекрасным, как прекрасен лев. Опасен, непредсказуем и силен. Но в том существе, за которым наблюдал Артур, нельзя было увидеть почти ничего, чем можно было бы восхищаться. Однако нельзя было сказать, что это удивительно. Артур видел животных в цирке, которых сломали жестоким обращением, которое те не смогли выдержать: он знал, что реабилитация не всегда может помочь. Было обескураживающе видеть это в человеке, не говоря уже о таком привилегированном, как Рейгар Таргариен, наследный принц Семи Королевств.

И это был человек, за которого Эли собиралась выйти замуж? Он был причиной, по которой Артур пришлось вырезать себе сердце и сжечь его, а то оно сделает ее уже суицидальные амбиции еще более смертельно опасными? Что стоящего осталось в этом человеке? Если бы в нем было хоть немного доброты (в наличии чего Артур не был уверен), это все было выжжено в нем его безумной семьей. Милосерднее было бы убить его сейчас и позволить его душе излечиться в смерти, если она еще могла.

Вступить в рукопашный бой было, признаться честно, импульсивным решением. Он пожалел об этом в ту секунду, когда сделал шаг на поле. До этого момента он не думал, что мужская гордость оказывала большое влияние на его жизнь, однако здесь и сейчас это было именно тем, что побудило его к действиям. Он хотел избить человека, который забрал у него все, который сожжет мир, чтобы отомстить за свою боль. Он хотел заставить его чувствовать хотя бы каплю того страха и унижения, в которых тонул Артур с тех пор, как осознал, что Эли не получится отговорить от ее плана. Может, принца и защищали лучшие рыцари королевства, но в турнире он был законной добычей.

Это было обреченной затеей с самого начала: Артуру не нужно было быть крепким задним умом, чтобы понимать, что он ничего бы не добился этим глупым поступком. Если бы Рейгар не победил его честно, Артуру пришлось бы выбирать между тем, чтобы проглотить свою гордость и проиграть или победить принца и испытать гнев Эли.

Однако это не означало, что воспоминания об этом турнире не останутся с ним до конца его дней. Рейгар победил его с невероятной силой и невозможным мастерством человека, который жил и дышал сражениями. В нем не было ничего драконьего, ничего змеиного в крадущихся движениях и мощный прыжках. Артур мог думать только о камышовом коте, припадающем к земле перед прыжком.

— Ты гребаный псих, — выдохнул этот невозможный человек, и его вульгарные слова стали еще большим шоком из-за его образцово поставленного тихого голоса. — Как… Он даже не сбалансирован. Какого хера ты… Это просто кусок стали.

Артур сказал что-то, наверняка что-то глупое, и где-то в глубине его сознания расцвело знакомое чувство. Ох. О нет.

* * *

Все на корабле думали, что Артур проиграл специально. Как мог худощавый угрюмый принц на шесть лет его младше победить хваленого Меча Зари Дорна? Он опровергал эти слухи столько раз, сколько мог себя заставить, а после просто их игнорировал.

— Я не поддавался, — пробормотал он Ашаре, не убирая ладоней от лица. — Он победил меня честно. Никаких трюков, никаких ошибок. Он безумен, да, но… Если бы он был дорнийцем, мой титул не принадлежал бы мне.

— Мы знали, что он обучен Королевской гвардией, — напомнила она. — Я не понимаю, почему это такой шок. Ты хорош, но ты вроде не считал себя непобедимым.

Любопытство в ее голосе было уместным, но не очень приятным. Удачи разобраться в том, почему он был в таких расстроенных чувствах. Артур определенно не знал. Было ли дело в унижении? Он вступил в чертов рукопашный бой, чтобы потешить свое самолюбие, а ему дали решительный отпор. Это могло быть частью этого, но… Он был выведен из равновесия, не был уверен в своем мнении об этом человеке в первый раз с тех пор, как услышал о нем. Может, это было неизбежно. Может, ему не стоило было формировать твердые убеждения о человеке, которого он никогда не видел, не говоря уже о том, чтобы с ним взаимодействовать.

— Может, он ужасно нагло хвастался своей победой, — побудила его Ашара, когда он не ответил. — Я терпеть таких не могу.

— Он был исключительно профессиональным, — сказал Артур пустым голосом. — Похвалил мою силу. Он… Если бы я не знал, кто он… — и если бы он не мог видеть его лица и слышать его голос… — Я бы подумал, что он кадровый военный.

— О, — она сделала паузу. — Это хорошо, да? Учитывая…

Учитывая то, что они объявят о помолвке этим вечером. Учитывая то, что Артур поклянется служить ему через месяц. Он… он принесет клятву. Он преклонит колени перед человеком, которого хочет убить, и он поклянется защищать его, потому что никаким дорнийцам не было позволено вступать в логово дракона, если они не были посажены на крепкую цепь.

— В этом нет ничего хорошего.

* * *

— Итак, каков он? — спросила Эли, когда они наконец прибыли домой на несколько дней, в течение которых ему надо будет собраться с мыслями. — Знаменитый Рейгар Таргариен? Такой ли он зверь, как о нем говорят?

Артур сглотнул ком в горле.

— Он безумен, — это было правдой. — Я не знаю, врожденное ли это безумие или обусловленное окружением, но он… Ты знаешь, как они укрощают гепардов в Эссосе, ломая им ноги, вырывая им когти и приковывая намордник к их головам? Он похож на них.

Эли вздохнула, закрыв глаза.

— Джоанна так и сказала, — грустно подтвердила она. — Она также сказала, что он близок со своей матерью.

Королева не присутствовала на турнире, но Артур не мог представить, что такое существо, как Рейгар Таргариен, мог быть близок хоть с каким-то человеком.

— Если бы ты сказала мне, что он вылупился из драконьего яйца, я бы тебе поверил, — заявил он. — Я не знаю, Эли. Я не знаю, что нужно, чтобы сотворить такого человека, и я не хочу узнавать.

— Он человек, как и все остальные, — сказала она, и ее голос наполнился железной уверенностью. — Я буду обходить его, как обходят возникающие на пути проблемы, пока он не перестанет быть мне нужен.

Был ли он хоть кому-то нужен? Мог ли вообще такой человек, как Рейгар Таргариен, быть нужен, или он всегда будет помехой, которую надо будет преодолеть?

— Я могу сказать, что, если варвары решат взять столицу штурмом, его будет полезно иметь под рукой.

* * *

— Он отказывается ко мне прикасаться, — с силой сказала Эли, и в ее глазах блестели слезы разочарования. — Этот идиот не хочет… И я не могу его заставить. Он все портит…

Артур, который провел ночь за тем, что наблюдал настолько жестокую сцену пыток, насколько извращенный разум мог придумать, поднял ладонь.

— Не надо, — прервал ее он. — Не говори о том, что кто-то кого-то заставляет. Пожалуйста, Эли. Я не могу это вынести. Я сорвусь и убью его, и…

И он не сможет зайти даже настолько далеко из-за Королевской гвардии.

Выражение лица Рейгара, полное ненависти, и его отказ приближаться на расстояние десяти шагов к Артуру, внезапно стали очень понятными.

Рот Эли со стуком захлопнулся, и она плотно сжала губы.

— Я отлично знаю, что происходит, — заявила она. — И единственный способ это остановить — это если этот чертов дурак прекратит говорить ерунду и сделает мне ребенка. Мне все равно, что ему не нравятся женщины. Мне не нравится он.

Да, но…

— Сир Барристан отвел меня в сторону, чтобы объяснить кое-что о принце, — пробормотал Артур тусклым голосом. Рыдания королевы наверняка никогда не перестанут эхом отдаваться у него в ушах. — Он не… У него фобия прикосновений. Дело не… не в этом. Он… он не сказал, почему, но если мужчина приближается к принцу слишком быстро или с той стороны, где он его не видит, он будет сначала бить, а уже потом спрашивать.

Артуру едва ли было нужно это объяснять про себя. Он был крупным мужчиной, и люди боялись его уже несколько лет. Его репутация немного помогала, но женщина всегда будет начеку, если заметит его приближение. Он… он не ожидал увидеть такое поведение в неистовом Драконьем принце.

— Он начал тренироваться, когда ему было девять, — добавил Артур, возможно, для себя. Возможно, потому что эти слова оказались вырезаны у него на душе и требовали произнесения вслух. — Он был милым ребенком, до этого. Стеснительным и тихим. Всегда с книгой в руках. А потом… а потом что-то случилось, и он начал тренироваться, как будто от этого зависит его жизнь.

Эли побледнела, но Артур знал, что любовь его жизни может быть безжалостной, когда у нее есть цель на уме.

— Тогда мы перегруппируемся, — мрачно сказала она. — У Таргариенов магия в крови. Я не могу выдать твоего ребенка за его, неважно, с каким энтузиазмом он это предлагает. Мы избавимся от короля настолько быстро, насколько возможно, и… принц Визерис всего лишь младенец. С надлежащим вниманием его можно воспитать в кого-то достойного.

Разбитое сердце Артура зацепилось за идею о том, что Рейгар назовет его ребенка своим, и его накрыла волна нежной боли. Как бы выглядели его дочь или сын? Даже в своих самых смелых мечтах он не мог представить детей, которые могли бы родиться у него и Эли. Темные глаза Мартеллов, как правило, наследовались, но… Согласился бы ли он на это, этот фантастически сломанный принц? Позволил бы ли он своей жене лечь в постель с гвардейцем, поклявшимся служить ему, и любить этого ребенка, как будто он его собственный?

— Он был бы… — какие бы глупые слова ни пытались из него вырваться, они застряли у него в горле. Какое это имело значение, мог ли Рейгар быть легендой? Какое это имело значение, что связь между ним и Барристаном заставляла его сердце сжиматься от зависти и расширяться от безнадежного восхищения? Вид мрачного своенравного Рейгара с малышом Визерисом на руках вонзил кол ему в сердце, и эта рана была лишь первой из многих. — Он был бы чудесным отцом.

— Мы никогда не узнаем, не так ли?

* * *

Заговор был окончательно подготовлен, и на десятый день десятого месяца Эли подала сигнал со стальным блеском в глазах. Это было смелой, рискованной игрой, но…

Но они лучше ладили друг с другом. Положение Артура, каким бы проклятым оно ни было, дало ему неуютное понимание о личной жизни Эли и Рейгара. Он не…

Он не знал, что бы сделал, если бы ему пришлось наблюдать за консумацией их брака. Видеть то, как интерес зажигается в глазах Эли, когда она замечает книгу Рейгара, которая ей нравится, и так было сложно. Подкрадывающаяся уверенность, что принц по крайней мере до какой-то степени трагический герой, немного помогала, но в первые дни ее не было. Тогда он знал о принце только то, что он подобие человека, который может обрести спокойствие только на поле боя. Теперь, когда Артур понимал, что он включает в себя все эти грани, но что он также принципиальный, заботливый и чудесный, он почти мог все это проглотить.

— Вполне возможно, — сказала ему Эли примерно две недели после того, как Тайвин Ланнистер запустил их план в действие, — что никто раньше никогда не проявлял к нему доброты.

Артур сглотнул и кивнул. Им не стоило находиться здесь и говорить о таких вещах. Меры Ланнистера по контрразведке не могли учесть все. Да, чудесно. Артур не мог выжить в этом замке, если бы у него не было хотя бы одного безопасного места.

— Он определенно ее не узнает. И не знает, что с ней делать.

— Мне пришло в голову, что, возможно, мы начали действовать преждевременно, — пробормотала Эли через секунду. — Он ненавидит короля больше всех на свете. Если бы мы…

Да, ну. Насколько они могли ему доверять? Артур ненавидел множество людей, но определенно отказался бы их убивать. Рейгар… он, скорее всего, принял бы их сторону. Но можно ли доверять безумцу жизни всех, кого они знают и любят?

— Он может любить, — начал Артур, сам не зная, к чему ведет. — Любовь сияет в нем, как свет звезд.

— Насколько бы маловероятным это ни могло бы показаться, — подтвердила Эли. — Что сделано, то сделано. Я придумаю другой план, как сделать его жизнь безопаснее, но мы слишком далеко зашли, чтобы сомневаться.

* * *

«Ты это заслужил, — подумал он несколько недель спустя. — Ты навлек на себя эту боль, вызвав у Рейгара мучительное выражение лица, когда Элия выставляла напоказ фальшивые доказательства жестокости на своей коже. Ты заплатил за это тем, что принес ложную присягу. Успокаивая мужчину красивыми обещаниями и лживыми словами и вонзая нож в незащищенную спину.»

Он улыбался. Артур не мог представить, насколько более юным выглядело его лицо, когда его губы растягивались в полной улыбке и было видно, как блестят зубы. Он улыбался и поздравлял их с его предательством.

— …те следы, — сказал Рейгар, вальяжно растянувшись на кушетке с закрытыми от удовольствия глазами. Впервые он выглядел так, как должен был. Артур позволил себе на мгновение задуматься о другом мире, где у зла не было шанса разорвать добро. Где Рейгара оставили в покое, чтобы быть восхитительным молодым человеком, у чьих ног лежит весь мир. — Я такой дурак. Конечно.

Эли выглядела, как будто ее сейчас стошнит, а Артур…

Артур никогда в жизни раньше не чувствовал себя таким отвратительным неудачником. Не когда он наблюдал, как женщину истязает человек, являющийся его королем. Не когда Эли покинула его и не оглянулась. Не когда он попытался излечить свое разбитое сердце какой-то идиотской дуэлью между ним и Рейгаром. Он…

Рейгар думал, что они его предали. Нет. Он знал, что они его предали, и он поздравлял их. Свою жену и человека, который поклялся его защищать…

— А я волновался о вас, — продолжил Рейгар. Голова Артура кружилась. — Я такой тупица, боги, иногда я сам себя удивляю. Вы все распланировали.

Нет. Это было не так. Этого не должно было случиться. Рейгар должен был остаться.

Он сделал несколько шагов вперед шаткой походкой и рухнул на колени:

— Мы не знали…

Чего конкретно они не знали? Имело ли это значение? Что ты хотел, чтобы он понял? Ты пытаешься сохранить лицо даже сейчас? Ты приговорил человека к смерти, и ты смеешь стараться защитить свою честь? Его рот продолжал что-то говорить, но он мог только наблюдать за здоровым сиянием его кожи и…

И, конечно, потому что Артур не мог прекратить причинять ему боль этому человеку даже на секунду, Рейгар отшатнулся назад, как только открыл глаза.

— …Отойди, Дейн.

После этого Артур потерял немного времени. Он просто… У них должен был быть выход из этой ситуации. Рейгар мог притвориться больным. Он мог инсценировать травму. Не было необходимости…

Вот только принц не хотел жить. С чего бы? Какую причину ему дал хоть кто-то из них? С чего бы ему унижаться заговорами? Чтобы он мог вернуться в свой проклятый замок, где ему причиняли боль все, кто должен был его любить? Чтобы он мог продолжать делить постель с женщиной, которая взяла его в мужья и послала его на смерть? Чтобы он мог быть рядом с Артуром, который… который…

— Не говорите так, — взмолился он. Слова лились потоком из его глупого рта, но он не осознавал, что именно говорит. — Пожалуйста. Мы… Это нехорошо. Вы можете сбежать…

Плечи Рейгара развернулись, и взгляд Артура зацепился за изящный изгиб длинной шеи. Артур подумал, что Рейгар выглядит как король. Он выглядит как создание из мифов.

— …но вы этого не сделаете.

Рейгар умрет. Артур точно не знал, какой заговор сплел лорд Тайвин, но он не был неосторожным человеком. У Эйриса не должно было получиться выйти сухим из воды, и он… Рейгар заплатит настолько большую цену, насколько понадобится, если это обеспечит ему возможность убить короля самому. Может быть, если… если бы они не были такими малодушными, если бы они построили с ним какие-то отношения, может, Рейгар бы согласился попробовать. Как и Эли, Рейгар мог всего что угодно, если захочет. Если бы только они были лучше. Если бы только они предложили ему что-то кроме боли.

— С вашего позволения сир, леди. Как можно раньше пересмотрите ваше решение не трахаться друг с другом. Это правда идеальный выход.

Примечания:

Эта часть очень грустная. Грустнее предыдущей.

Предупреждения: депрессия, суицидальные мысли, упоминания сексуального насилия.

Королевская гвардия:

1. Герольд Хайтауэр

2. Барристан Селми

3. Освелл Уэнт

4. Джонотор Дарри

5. Гвейн Гонт

6. Харлан Грандисон

7. Саймон Брюн

8. Карсен Стейн

9. Джарад Блэкбар

10. Сэмюэл Кларик

11. Вилан Кантелл

12. Дункан Тирелл

13. Керис Сандерли

14. Стеффон Тауни

15. Седрик Рок

16. Кит Лансер / Даллин Орквуд

Барристан не гордился этим, но первые несколько лет жизни его принца он злился на его. Как он мог этого не делать? Юный обещанный принц родился в пламени, которое забрало обоих его героев и его короля: принца Дункана, сира Дункана и короля Эйгона. Король Эйрис был… он совсем не был похож на короля Эйгона. Однако кое-что Барристан мог сделать: броситься в огонь войны и, если повезет, умереть с честью. Так случилось, что он не умер, но Герольд увидел, что он теперь живет без цели и с разбитым сердцем, так что он сказал: «я тоже его любил, настолько же сильно. Человек не умрет, пока все, кто его любит, тоже не умрут. Так что возьми себя в руки и стань человеком, которым, как он всегда верил, тебе суждено стать».

Никто не мог предсказать безумие, которое захватит Эйриса, лгал себе Барристан. Эйрис был эксцентричным юношей до этого, и он позволил мифам и пророчествам управлять слишком большой частью его жизни, но это просто то, каковы Таргариены. Они драконы, в конце концов. Никто никогда не говорил, что драконы милые.

Лжец. Ты увидел принца один раз и ни разу больше не жалел о своих действиях. Принц Дункан посмотрел на тебя, назвал тебя «Смелым», и все. Ты подумал, что будешь героем. Принцы и принцессы, сир Дункан Высокий и его ослепительный Белый плащ, это все было в тысячи раз лучше, чем твой серый дом. Дома все только и говорили что о пшенице. О пшенице, кукурузе и дождях. «Вот уж рыцари», — думал Бааристан. Его отец проводил больше времени возясь в грязи на поле и гоняясь на сбегающими коровами, чем с мечом в руках. Но Барристан… Барристан был предназначен для более значимых и великих вещей. Принц Дункан вступил с ним в конный поединок, не так ли? Он увидел что-то в Барристане, что посчитал достойным. Сам король Эйгон посвятил его в рыцари. Это была судьба…

Глупость. Глупость и гордость привели его туда, где он сейчас находился, неудачник, живущий неудавшейся жизнью, считающий дни до того момента, когда больше не сможет терпеть. «Мужчина стоит ровно столько, сколько стоит его слово, — сказал старый добрый Лионель ему и Сэмюэлу, когда они были мальчиками. — Все люди, живущие на наших землях, однажды будут полагаться на вас, как они сейчас полагаются на меня. Так что будьте осторожны и будьте решительны. Никогда не обещайте того, что не сможете дать, и будьте готовы дать то, что пообещали. В этом не может быть никаких компромиссов». Барристан верил в это сейчас так же, как верил и тогда, но… Ему не надо было нарушать свое слово. Он поклялся служить королю до конца своей жизни. А люди склонны умирать.

Такими молодыми, они все были такими молодыми, чтобы находиться на том высоком положении, которое они занимали. Королеве Рейле было всего лишь шестнадцать, и она родила королю сына три года назад. Король был… он жаждал иметь еще одного наследника. Он пил и окружал себя молодыми женщинами, и… поднимал руку на свою юную жену, и… Это не было тем, что он пообещал. Это не было тем, чему Барристан поклялся служить. Король и королева не любили друг друга, как должны были. Советники короля сбивали его с пути, пользовались его пороками и так или иначе извлекали выгоду для себя. Несколько коротких лет назад этот двор процветал, а теперь…

Он прикусил губу и скрепил сердце от звуков глухих рыданий королевы Рейлы. Она опять спрашивала о сыне. Просила, чтобы его снова принесли к ней, или ее к нему. «Нет, — бесполезно думал Барристан. — Не давай ему в руки оружие. Не говори ему, как тебя ранить». Король обращал все себе на пользу: использовал одиночество и отчаяние молодой матери против нее. По крайней мере он не использовал кулаки, думал Барристан с болью в сердце. В этот раз он применил манипуляции. Но опять же, добиваться сексуального послушания, играя на любви матери, было по-новому и неожиданному чудовищно.

Герольд нашел его той ночью, когда он был одной ногой в окне, смотря в бездну бессмысленным взглядом и пытаясь убедить себя, что спокойствие будет того стоить.

— И какую пользу это принесет? — спросил Герольд легким и расслабленным тоном. С любопытством. — Думаешь, ее ситуация улучшится?

Голова Барристана кружилась, и у него крутило живот. Вид юной королевы промелькнул перед глазами.

— Я не могу… Это… Он…

— Ты не поможешь ей с ним своей жизнью или своей смертью, — сказал Герольд. — Он считает нас мебелью. Движимым имуществом замка. Если ты сбежишь сейчас, он не заметит, что ты пропал. Как и она. Она ненавидит нас всех и с радостью плюнет на наши трупы, и это ее право.

Последним, что он услышал, прежде чем рев у него в ушах заглушил все остальное, был вздох Герольда. Секунду спустя руки стащили его с подоконника и крепко обняли. Он едва ли это почувствовал из-за резкой и всеобъемлющей боли между ребрами. Он не мог дышать, он давился слезами, страхом и яростью…

— Ты не можешь помочь ей против него, но ты можешь уберечь ее от всего остального, — прошептал Герольд, когда худшее было позади и Барристан остался только с серым, выматывающим отчаянием. — У Таргариенов хватает врагов. Я зарубил наемных убийц из Эссоса и фанатиков, поклявшихся служить Неведомому, которые пытались устроить конец времен, убив всех драконов. Мы не декоративные, при всем при том что так может показаться.

— Я не знаю, могу ли я это сделать, — пробормотал он. — Я не знаю, Герольд. Он… Она… она посмотрела мне прямо в глаза, и… она выглядела извиняющейся. Пристыженной. Когда именно мы должны были положить свои жизни, чтобы…

— Ты будешь делать все, что сможешь, — приказал Герольд. — Говорят, что юный принц милый и хороший ребенок. Ужасно вежливый со всеми, высокородными или низкородными. Говорят, что он… что он все изменит.

Барристан издал какой-то звук, но какая-то безнадежная, яростная, безумная часть пробудилась в нем и начала обращать внимание. Было… сейчас да, но… Может, у него получится держаться, пока… Пока принц не вырастет. Может…

* * *

Принц прибыл из Драконьего Камня на свой четвертый день именования. Был устроен пир, который Барристан не помнил, так как он испытывал огромное облегчение, что у него спирало дух от того, что слухи оказались правдой. Он провел праздник не отрывая взгляда от красивого серьезного маленького мальчика и сумел каким-то образом не сломаться прямо там. Он и его братья устроили частный праздник тем вечером, дрожащими руками поднимая тосты за новую надежду. За новое начало.

* * *

Новое начало не проявило себя тем образом, как они надеялись. С одной стороны, Рейгар был всем, о чем говорили, и больше. Те несколько раз, когда ему позволяли выходить из детской, находиться с ним рядом было одним удовольствием в том числе благодаря его вдумчивым взглядам и сдержанной жестикуляции. С другой стороны, королева снова не беременела, и с каждым часом король становился более извращенным. Его вкусы делались все более странными и непонятными, стайка девушек легкого поведения, прислуживающих ему, росла, и из-за его обращения с юной королевой ей было невозможно проводить хоть сколько-нибудь значимого времени со своим сыном.

Отчаяние снова закралось Барристану в сердце, как будто никогда и не уходило, и его внимание к принцу ослабло. Он слышал истории, которые повара и горничные шептали о том, какой принц очаровательный, когда сворачивается в клубок с книгой в половину собственного роста. Как он всегда декламирует прачкам формальные, вежливые приветствия, и его маленькое личико морщится от сосредоточения.

Они все цеплялись за эти истории настолько сильно, насколько могли, и продолжали выполнять свой долг. Первый выкидыш королевы и последующая катастрофическая реакция оказались слишком для Даллина, и Барристан провел следующий год в дымке. Кит занял его место, выбранный самим Герольдом, и еще один год прошел за тем, чтобы натренировать парня до должного уровня.

Где-то в это время юный принц начал совершать вылазки из своей комнаты. За всем этим пристально следила когорта его наставников, и Барристан и его братья прилагали все усилия, чтобы держать принца подальше от двора. В Восточном крыле было достаточно тихих комнат и почти заброшенных библиотек, и Герольд потратил немало времени, чтобы запугать учителей мальчика и заставить их сотрудничать.

— Я не могу дать ему многого, — сказал Герольд одним вечером в казармах, сжимая челюсти настолько сильно, что у него крошились зубы, и вино выплескивалось во все стороны из его дрожащей руки. — Но я могу сделать это. Он не приблизится к этим… он не подвергнется… когда король потребует, и не секундой раньше.

Барристан неопределенно покачал головой. Ему стоило что-то сказать. Доброе слово. Продемонстрировать поддержку своему лорду-командующему, пока у него еще оставалось немного энергии. Он был истощен. Он проснулся с болью в висках и пустотой в груди, и с каждым проходящим часом он становился все более оцепеневшим.

— Он… ему сейчас семь, так? — уточнил Саймон. — Будет ли…

— Нет, если я смогу этому помешать, — заявил Герольд. — Его день именования уже прошел, и я… Я прослежу за тем, чтобы никто об этом не упомянул. Каким-то образом.

Барристан кивнул. Его голова его убивала.

— Он счастливый ребенок, — вставил свое слово Джарад. — Тихий и стеснительный, но… Мардж с кухни говорит, что он любит ее медовые коврижки.

Барристан лгал себе от рассвета до заката, но даже он не мог убедить себя, что любой может быть счастлив в этом месте. Счастливее его, возможно. Это было более вероятно.

— Ему нравится солнце, — сказал Герольд. — Он всегда залезает в самый солнечный уголок, который только найдет. Я видел его, когда… — его чашка со стуком упала на пол, а рука сжалась в кулак. — Как он затащил одеяло и книгу на подоконник, я не знаю, но… Он дремал, свернувшись вокруг своей книги, как котенок, и… Когда я зашел, он заморгал и открыл глаза. Я… он вылитая копия ее. Он…

Барристан прекратил слушать, проиграв битву звону в ушах.

* * *

Принц начал присутствовать при дворе примерно в то время, когда родились дети Ланнистера. Никакие закулисные манипуляции Герольда не могли предотвратить это, когда эго короля было задето.

К его чести, ребенок относительно хорошо все воспринял. Барристан не мог посвящать ему много мыслей. Барристан не мог посвящать много мыслей никому. Вид мучений королевы перестал вынуждать его чувствовать и только заставлял его глубже погружаться в ничто. Дни сливались друг с другом, серые и никчемные, пока…

* * *

Они так и не узнали, какая такая трусливая, чудовищная тварь проскользнула сквозь их защиту. Единственное, в чем они могли быть уверены, учитывая текущее положение вещей, так это в том, что это был не король.

Герольд разбился на куски и так и не восстановился после этого. Это было понятно. В отличие от Барристана, который уже бросил почти всю надежду, тот отказывался погружаться в отчаяние. Он активно пытался обеспечить безопасность для мальчика. Он плел интриги и строил планы, подкупал, заставлял и старался…

И потерпел неудачу. Как и они все. Какой-то монстр украл у принца то немногое спокойствие, которое у него могло быть в этой проклятой жизни, и это было больше, чем он мог выдержать.

— Я забыл, — признался Герольд, и его взгляд перебегал с клинка, который они вырвали у него из рук, на окно, охраняемое Дунканом и Седриком. — Я думал… мы знаем, где находится опасность. Я думал, что мы защищали его. Я забыл, что зло существует и снаружи.

Барристан сглотнул. Он не мог сказать про себя даже этого. Ему даже не приходило в голову… Рейгару было девять. Он был девятилетним мальчиком, который месяц назад едва ли говорил и держался подальше от глаз. Теперь он отказывался покидать тренировочную площадку, был дерганным и жестоким, рыча на них, как животное…

— Кто-то уже… У него есть кто-то, с кем он может поговорить? — спросил Кит. — Если бы он мог… хотя бы описание. Намек. Если он расскажет нам, в какую неделю это… мы могли бы тщательно всех проверить.

Хах.

— Никто не скажет об этом ни слова, — заявил Барристан. — Ни слова. У короля есть один идеальный, чудесный сын. Если он в своей мудрости решит, что ребенок… больше не идеален, кто знает, что он сделает.

Герольд издал звук, который, в чем Барристан был уверен, будет преследовать его до конца его дней.

— Семеро знают, он изобретателен в своих постельных предпочтениях. Я не хочу подавать ему никаких идей, — слезы стекали по его поднятому лицу, его глаза были закрыты, а рот искривился в гримасе. — И с учетом того, что королева… и бедная маленькая принцесса… еще одна плохая новость может…

— Я знаю только то, — сказал Барристан, чувствуя, как у него засосало под ложечкой, — что принц решил стать воином, потому что… — потому что почему? — потому что он увидел пророческий сон. У него было видение, что ему надо будет освоить меч. И кто сможет лучше обучить его, чем Королевская гвардия?

— Защищать его от него самого, — пробормотал Дункан. — Маленький дракон собирается броситься на короля со дня на день. Я не знаю, смогу ли я… У меня уже не получается спать без макового молока. Если король станет недоволен мальчиком, я…

Герольд издал еще один ужасный звук:

— Я бы сделал почти все что угодно, чтобы… Но мальчик, несомненно, очевидно, магнит для зла. У нас нет права все бросить. Барристан, Освелл, Гвейн, Стеффон. С этого момента вы будете следовать по пятам за принцем, оберегая его. Мы все сделаем все возможное, чтобы натренировать его, чтобы… Чтобы, если мы снова потерпим неудачу, он смог… чтобы никто…

Барристан слишком, слишком поздно понял, что сама жизнь точит зуб на его принца, но он хорошо выучил этот урок.

* * *

Ему не потребовалось много времени, чтобы полюбить Рейгара, это было чистой правдой. Даже когда принц презрительно усмехался ему и следил за каждым его движением. Даже когда он шипел оскорбления и отказывался от его помощи как в том, чтобы смазать мелкие царапины лечебной мазью, так даже и в том, чтобы вправить вывих. Он просто…

Он был чудесным ребенком, когда забывал свою злость. Когда он неустанно практиковал стойки и движения, не думая о неизвестных Барристану ужасах, которые его преследовали, и его выражение лица становилось спокойным, его губы расслаблялись, и он выглядел так, как должен выглядеть мальчик его возраста. Он выглядел так, как будто играет.

К этому моменту Барристан провел так много лет своей жизни во лжи, что было легко закрывать глаза на синяки, порезы и глубокие мешки под глазами. Его взгляд не задерживался на гротескном виде доспехов на десятилетнем мальчике, который был немного маловат для своего возраста. Когда альтернативой был дикий ребенок, который даже не пытался скрыть, насколько сильно он хочет вырвать им глотки, признаки насилия и жестокого обращения было легко проигнорировать и проглотить.

Что он мог делать, кроме как прилагать все усилия, чтобы сохранить ему жизнь? У него не было особых возможностей сделать что-то большее, даже если бы он смог заставить себя как-то значимо взаимодействовать с ребенком, которого он так страшно подвел. Он мог изредка дать ему несколько советов. Удостовериться, что мальчик хорошо экипирован и что тренировочная площадка безопасна. Держать всех зевак подальше и, что более важно, допрашивать каждого человека, кто хоть раз смотрел на принца. Глава шпионов заверил его, что у него нет никакой информации, но Барристан знал, каков глава шпионов и как он обращается со своими пташками. Кто знал, посчитает ли это создание неприемлемым брать детей в постель?

* * *

Король, к большому истощенному ужасу Барристана, был в восторге от новых черт характера, которые проявлялись в принце. Если бы Барристан точно не знал, что король невиновен по крайней мере в этом преступлении, он бы подумал… но нет. Причины его поведения были более корыстными. Когда Рейгар был милым мальчиком, заинтересованным только в учебе и способным очаровать даже камень, он был угрозой. Теперь, когда даже дворцовые кошки приближались к нему с опаской, король был уверен, что тот станет полезным боевым псом.

Именно это прежде всего вышибло из Барристана его эгоизм. Да, взаимодействовать с миром больно. Проще погрузиться в дымку и ждать смерти. Да, от одного взгляда на мальчика тебе хочется выплакать все глаза. Ты давным-давно потерял право на такое поведение в попытке защитить себя от окружающего кошмара. А теперь возьми себя в руки, тряпка.

После нескольких экспериментов он выяснил, как заботиться о мальчике без того, чтобы он от этого отказывался, а затем вредил себе просто назло. Откровенные жесты внимания были сразу отметены. Барристан также не мог просто оставить принцу что-то приятное, потому что Рейгар никогда не видел чего-то приятного и не думал, что это могло быть каким-то образом с ним связано. Так что Барристан начал устраивать инсценировки. Рейгар не возьмет теплый чай с медом, но он выпьет полупустую чашку, оставленную неосторожным гвардейцем. Он не примет инструкций о том, как лучше разминать мышцы, но он будет поправлять Барристана (громко и долго), если он подслушает, как тот дает плохие советы, скажем, Стеффону. После этого, если у него получалось правильно разыграть свои карты, Барристан мог вовлечь Рейгара в разговор и через пару минут снова вернуться к тому, что он изначально хотел предложить.

Со временем делать это становилось все проще, и Рейгар привык к их присутствию. Он начал заводить дискуссии (обычно чтобы подчеркнуть какую-нибудь позорную ошибку, которую совершил Барристан) и влезал в обсуждения, если он не был согласен с тем, что говорили. Так как они не были полными идиотами, они хватались за эту возможность и начинали беседовать о самых разных вещах, которые не интересуют взрослых мужчин. Барристан бесконечно блеял о том, как он любит свою лошадь, как ему нравится за ней ухаживать, как много радости она принесла в его жизнь, даже если она требует много внимания. Освелл говорил об играх, в которые играли воображаемые дети его воображаемой сестры, и о том, насколько они лучше всего, во что играл он, когда был ребенком. Гвейн оказался мастером этого подхода, потому что он вспомнил, что Рейгар любитель книг под всем этим исступленным бешенством. Он начинал оскорблять какого-нибудь поэта, и их дракончик почти падал в обморок от крайнего негодования.

Конечно, бывали и плохие дни. Все возрастающее зло короля всегда было источником свежих травм. Зависимость королевы от макового молока и различных травяных лекарственных средств росла, и ее здоровье все ухудшалось. После того, как пятый выкидыш привел к тому, что король организовал какой-то безбожный ритуал фертильности даже до того, как слуги убрали кровь, Барристан провел два дня в дымке, а Рейгар не говорил ни слова целый месяц.

К тому времени, когда Рейгару исполнилось пятнадцать, он почти начал полагаться на них в некоторых вещах, по большей части на Барристана. Он стабильно ел еду, которую ему давали, не бросал в его сторону презрительные усмешки и не выплевывал угрозы убийством больше пары раз в день. Он почти совсем не ранил себя на тренировках, что было намного более важным показателем, и он учился принимать взятки. Если бы Герольд не был едва ли вменяемым в хороший день, он бы проводил принцу уроки высокого и низкого валирийского. А так, Барристан угрозами вынуждал Вариса находить ему редкие книги и тратил безумное количество золота на то, чтобы найти ученых, чтобы их перевести.

Оглядываясь назад, он должен был догадаться, что Коннингтон это плохая идея, но катастрофа в итоге обернулась благом. После того первого объятия Рейгар иногда проскальзывал к Барристану и прижимался к его боку, если его руки были чем-то заняты. Если бы он заговорил об этом с Рейгаром, это наверняка стоило бы ему жизни, но это означало, что все они внезапно начали заниматься какими-то мелкими делами в свободное от тренировок время. Вид широкого честного лица Освелла Уэнта, сморщенного от концентрации, пока он боролся с вязальными спицами, был почти достаточным, чтобы поднять Барристану настроение на целый месяц. И ощущение от того, что его принц задремал у него на плече, было достаточным, чтобы заставить его поверить, что, может быть, возможно, они не нанесли их дракону непоправимый ущерб.

Медленное, но верное движение к тому, что можно было бы назвать функциональностью, наверняка было причиной, по которой он так плохо воспринял это предательство. То, что оно пришло с совершенно неожиданной стороны, сделало все только хуже.

* * *

Король взял своего сына (его-его-его) и пять братьев Барристана и уверенно направился к тому, что наверняка будет верной смертью.

Барристан пошел искать предателей. Странное состояние вынужденного спокойствия трескалось с каждым его шагом. Он послал своего сына… Он… После всего, после всей боли и всех страданий, после каждого унижения, что пришлось вынести Рейгару, его предала его жена и человек, который… Барристан сам взял под крыло этого парнишку и назначил его в личную стражу Рейгара. Он думал, что это будет хорошо для его подопечного. Что его мальчику будет полезно, что рядом будет тот, кого он считал хорошим, добрым человеком. Все они в Королевской гвардии были отвратительными, сломанными подобиями людей. Он думал, что Артур поможет. Что Рейгар, возможно, найдет в нем товарища, которым никогда не мог быть ни один из них.

— Я доверял вам, — было первым, что он сказал этим двум змеям. — Я доверил вам мое самое драгоценное сокровище. Вам лучше молиться, что я получу обратно моего сына таким же живым и здоровым, как он уехал.

Артур и не подумал возражать, но мартелловская ведьма приподняла подбородок и попыталась нагло не признавать свою вину.

— Вы забываете свое место, гвардеец, — сказала она.

— Я найду доказательства, — заявил он, пока десять из одиннадцати его братьев стояли у него за спиной. — В этом дворце не происходит ничего, что шпионы уже не учли. Вашему маленькому заговору было позволено продолжаться, потому что подразумевалось, что Рейгара оставят в покое. Когда я найду доказательства, поверьте, я воспользуюсь всеми знаниями, которые я почерпнул за годы службы королю, чтобы превратить ваши смерти в урок, который это королевство долго не забудет.

Он увидел вспышку страха в ее глаза и подумал «хорошо». Вам стоит бояться. Вы забрали самое дорогое для меня. Вы змеями заползли в чужой дом, лгали и плели интриги, и у меня еще будет шанс отыграться на ваших трупах.

— Если не считать необоснованных обвинений, если кто-то и пальцем ко мне прикоснется, это начнет войну.

Освелл хрипло хохотнул. Он звучал таким же разъяренным, как чувствовал себя Барристан.

— Войну? Если Рейгар умрет, я лично приду в гильдию алхимиков и начну поджигать спички. Если мой брат прав и вы двое вступили в заговор, чтобы убить… — его голос сорвался, и он впился взглядом в Артура. — Как ты мог? — спросил он. — Мы звали тебя братом. Ты принес клятву.

Артур дернулся, и ненависть в груди Барристана взревела в ответ. Как ты смеешь притворяться…

— Он был счастлив, — сказал Барристан своим братьям, отвернувшись от побледневших змей. — Он смеялся. Эти двое самовлюбленных, безбожных тварей предали его, и он сказал мне «я едва ли ожидал верности».

— Он вернется, — твердо сказал Стеффон. — Неважно, что они сделали, Рейгар неудержим. Он сказал тебе, что вернется, значит, он вернется. Вот увидишь.

Барристан моргнул и сглотнул. Это было правдой. Рейгар… Рейгар еще не был мертв. Он был жив и здоров, воин в самом расцвете сил. Он принес клятву, и Барристан знал, насколько серьезно он к ним относится.

— Хаос, который этот мальчик создает вокруг себя, разрушит любую ловушку до того, как она захлопнется, — напомнил Седрик. — И если он споткнется и ему понадобится рука помощи, мы будем наготове.

— Ты прав, — признал Барристан, усилием воли вернув себе немного самообладания. — Герольд лучше умрет тысячу раз, прежде чем позволит и волосу упасть с его головы, и мало кто сможет справиться с нашим лордом-командующим, когда у него наконец есть что-то стоящее, за что умереть.

Он не сможет сохранять спокойствие, если посмотрит на предателей, так что он не стал этого делать. Вместо этого он решительным шагом вышел из комнаты и направился искать Вариса.

* * *

— У меня есть доказательства, — объявил Барристан два дня спустя. В этот раз он оставил Кериса и Кита охранять королеву, так что у него осталось только девять братьев, чтобы угрожать предателям. Честно говоря, это было на девять человек больше, чем ему было нужно. — Копии всех сообщений, пересылаемых между дворцом и Дорном, и многочисленные свидетели, которые видели, как вы прятались в потайных комнатах и пустынных ходах. Единственная причина, по которой вы оба еще не оказались на костре, заключается в том, что, как я понимаю, король должен был отправиться один.

Ведьма держала рот на замке, и ее глаза блестели. В этот раз Барристан попытался не наслаждаться ее страхом. Нет ничего хорошего в том, чтобы смаковать боль другого человека. Он казнит их настолько ужасным способом, насколько сможет, если Рейгар умрет, но он попытается не получать от этого удовольствия.

— Я бы никогда не причинил ему вреда, — пробормотал Артур, не отрывая глаз от земли. — Я… Я бы никогда. Я прибыл сюда, чтобы защищать Элию, но я… Смерть — это меньшее, на что я бы пошел, если бы это заставило его улыбнуться.

Барристан издал долгий вздох.

— Я, предположительно, тоже в это поверю, — сказал он. — Опять же, у меня есть свидетели, которые пересказали ваши разговоры. Ваша попытка задержать его во дворце, продемонстрировав всем, что принцесса еще не в тягости, была… — до абсурда глупой. — Но я не нашел ни малейшего доказательства, что вы целенаправленно пустили ситуацию по этому направлению.

— Если бы кто-то и сплел какой-нибудь заговор, — сказала змея, и ее низкий голос стал еще ниже от гнева, — этот человек был бы вынужден сделать это из-за того, что король не оставил никому другого выбора. Королева Рейла живет только потому, что ее сыновья умрут с ней… по крайней мере на это ей намекнула авторитетная фигура, которой можно доверять. Если заговор и существует, тогда тот, кто его замыслил, сделал это лишь потому, что все остальные были слишком трусливы сделать то, что надо сделать.

Барристан обдумал это.

— Львы вас не спасут, вы знаете, — наконец произнес он. — В конечном счете они защищают только своих, — не наслаждайся этим. Ты выше этого. Рейгар бы на тебя разозлился. К сожалению, напоминание о том, что его сын сказал бы, послужило только для того, чтобы подчеркнуть тот факт, что сейчас его нет рядом, чтобы это сделать. — Ровно в тот момент, когда я услышу, что что-то случилось с Рейгаром, я отправлю королеву-регента Рейлу и короля Визериса на Север. Затем я пошлю все мои доказательства каждому грамотному человеку в королевстве. И я приложу все усилия, чтобы в этом случае Дорн был стерт с лица земли.

— Если вы думаете, что я вас боюсь, вы ошибаетесь, — выплюнула она с высоко поднятой головой. — И тот факт, что вы угрожаете людям, которые не видели даже столицы, не говоря уже обо мне или Рейгаре, демонстрирует то, насколько вы абсолютно никчемный человек.

Справедливо. Это было справедливо. Было иронично, что тот факт, что ее слова вполне могли сорваться с языка Рейгара, помог притушить часть его безумного гнева.

— Все уже зависит не от меня, — пробормотал Барристан себе под нос. — Рейгар поклялся и, в отличие от некоторых, он соблюдает свои клятвы. Дарклин дерганный и параноидальный червяк, но он не лишен здравого смысла. Он не захочет убивать короля и принца. А пока что мы мобилизуемся.

Ее ноздри затрепетали. Такую женщину определенно приводило в бешенство презрительно-снисходительное отношение:

— По какому праву вы это приказываете?

Барристан громко рассмеялся ей в лицо:

— По праву, данному мне королевой Рейлой, которая любит своего сына и не слишком довольна змеями, которые отправили его на смерть.

— Она не имела в виду, что мы не хотим мобилизоваться, — тихо сказал Артур. — Эли, ради всего святого. Не… просто не надо, — он поднял голову, и еще часть безумной ярости Барристана стихла, когда он увидел свое горе, отражающееся в знакомых фиолетовых глазах. — Вы не единственный, кто хочет, чтобы он вернулся. Я бы… все, что угодно. Ничего из этого не должно было случиться.

— Я тебе верю, — ответил Барристан. — Но это неважно. Рейгар в смертельной опасности из-за вас, и это… — он сделал долгий дрожащий вдох. — Вы могли бы… Вы могли бы захлопнуть свою ловушку, когда его не было рядом с королем… Вы могли бы сказать ему, — он сглотнул. — Рейгар может умереть, — прошептал он. — Он может умереть, из-за вас. Мой мальчик. Вы это сделали. И я не могу… — Освелл положил руку ему на плечо. — У вас не было необходимости делать это с ним, — в конце концов сказал он. — У вас не было необходимости так его предавать.

— Мы этого не делали, — сказал Артур.

Барристан вздохнул и ушел. Пока он держал ведьму за горло. У него были необходимые гарантии. Если Рейгар выйдет живым из ситуации, которую они спланировали, у Барристана было достаточно материала для шантажа, чтобы разрушить ее жизнь. А если нет, это не будет иметь значения.

Тияна, как и большинство людей, много слышала о тогда принце, а теперь короле Рейгаре Таргариене.

Это было почти игрой, когда они были маленькими. Если ты заходил в любую гостиницу, таверну, магазин или бордель, кто-то да говорил о Драконьем принце, и, в зависимости от того, о чем говорили, можно было догадаться, откуда этот человек.

Если истории были полны ужаса, кровопролития и безумия, рассказчик был высокородным. Средний класс говорил о принце со страхом и восхищением, всегда упоминая мифы о драконах, чтобы оправдать или осудить его. Однако беспризорники, нищие, шлюхи и воры знали, что принц…

По большей части хороший парень. Никто не забыл историю с Прелестной Полли, которая выросла необычайно красивой. Слишком красивой, чтобы жить на улице. Она знала, и они знали, что рано или поздно это принесет ей неприятности. Тие досталась незамысловатая внешность, и у нее были глубокие шрамы от ветрянки на лице и шее. Никто не заморачивался объяснениями, почему симпатичные девушки иногда исчезают… а Полли была очень симпатичной: с мягкими каштановыми кудрями и пухлыми губами, которые, кажется, сами хотели улыбаться. Тогда Тия знала только то, что у Полли были какие-то проблемы и никто не знал, как помочь.

Ну, не никто. Принц Рейгар оказался рядом, когда неприятности нашли Полли (и каковы были шансы), и он точно знал, что надо сделать. Тия пряталась за мусорной кучей, так что она все видела. Видела, как Маркус и его банда загнали Полли в заброшенный переулок, и видела, как Драконий принц погнался за ними с мечом в руке и с таким звериным выражением лица, которое она не встречала у человека. Лори и Пол отвернулись (трусы), но не Тия. Жестокость перестала шокировать ее много лет назад. Тия узнала о жестокости еще когда ползала, и первое, что она сделала, когда научилась ходить, — это вылезла из окна и никогда не оглядывалась. К моменту с историей с Полли Тие было тринадцать, и она видела больше мертвых людей, чем горячих обедов.

Так что нет, то, что Драконий принц разорвал на части шесть бандитов, которые причинили бы Полли боль, не было шокирующим, это было прекрасным. И все стало еще более прекрасным, когда он бросил Полли свой плащ и кошелек, рявкнул что-то грубое и злобное и быстро ушел. Достаточно быстро, что стайка гвардейцев, которая налетела через секунду, не увидела ее, свернувшуюся клубочком в углу.

Никто не забыл об этом в Блошином Конце. Всякие франты могли выкручивать руки и трясти кулаками на Драконьего принца до морковкиного заговенья, но беспризорники, шлюхи и нищие знали, что Рейгар был хорошим парнем до того, как пошел и построил им шикарные новые дома, хосписы и школы. Им было плевать на леди дракона из пустыни (шептались, что она ходит налево, не считая других вещей), но принц всегда знал, что надо сделать, и он делал это своими собственными руками. Каким-то образом он знал правила. Может, он родился с их знанием?

И это все говорило о том, что Тия знала, что ей безопасно подойти к нему, когда он рычал на начальника верфи. Она могла видеть всю ситуацию, какой она есть. Кит сделал что-то идиотское, скорее всего проиграл свою зарплату, а затем ему пришлось что-то быстро придумать, чтобы прикрыть себя на месяц. Драконий король обнаружил это (что было неудивительно, так как сейчас он почти что жил здесь, контролируя строительство своей школы) и был разочарован отсутствием конкретной информации.

— Ничего страшного, — сказала Тия, скрестив на груди руки. — Он облажался, но это не будет большой проблемой, так что успокойтесь. Кит хороший парень, и вы знаете, что не найдете лучшей замены.

Король резко повернулся к ней, и она целенаправленно не стала дергаться и хмуриться в ответ.

— А ты кто?

— Я Тия, — ответила она, еще сильнее скрестив руки, засунув ладони под мышки. — А вы Драконий король. Теперь, когда мы это прояснили, вы можете перестать срываться на Кита. Он облажался, и он это исправит.

Король презрительно усмехнулся (в лучшем случае вполсилы, она не была впечатлена), но сделал шаг назад:

— Мне нужны эти трубы. Без них нельзя положить каменную кладку, а цемент готов.

— Вы не получите их, загоняя Кита в угол, — парировала Тия. — Цемент — это жженый камень, который смешиваешь с водой, и он снова превращается в камень? — она сильнее нахмурилась от его приподнятых бровей. Сволочь. — Сделайте с ним что-нибудь другое. Сделайте более маленькие формы и используйте кирпичи, чтобы укрепить зернохранилище рядом с таверной Уолдера. Оно рухнет со дня на день.

— Сделайте более маленькие формы, — повторил он высоким голосом, который был совершенно не похож на ее. — Они застынут за пару часов.

— Ну, тогда вам не надо было его смешивать, когда у вас не подготовлены все материалы, — огрызнулась она в ответ и прищурилась. — Но вы этого не сделали. Вы просто пугаете Кита, потому что вас задержали, — хм. — И я могу сделать вам формы. Ясен пень.

— Ты, — сказал он, также скрестив руки на груди. Она немного расслабилась. Было хорошо знать, что король приличный человек, но было также хорошо знать, что его руки заняты. — Тебе сколько, девять лет?

— Мне семнадцать, — отрезала Тия. — И я сделаю это. Держу пари, я могу сделать вам сотню кирпичных форм в день.

Она с легкостью могла собраться сотню рук за десять минут.

Король фыркнул, но позволил плечам расслабиться. Они привлекали внимание, и она попыталась не позволить этому ее беспокоить. Гвардейцы делали что-то за его спиной, общаясь друг с другом жестами и с помощью глупых рожиц. Ладно, неважно.

— У меня уже есть кирпичи, — заявил он. — Но цемент устойчив к воздействию воды. Он нужен мне для канализации.

Хм. Она этого не знала.

— Справедливо, — признала Тия, прикусив щеку. — Глупо тратить затейливую штуку, когда у тебя уже есть кирпичи. Кит, когда прибудут трубы?

— Завтра, — пробормотал тот, бледный как полотно. Она присмотрелась внимательнее и фыркнула. Бедолага страдал от похмелья вдобавок ко всему остальному.

— Он тебя не тронет, — успокоила его она. — Он хороший человек. Но ты вполне можешь делать ноги. Я со всем разберусь.

— Ты разберешься с этим, — уточнил король. Его руки начали опускаться вниз, остановились и снова скрестились на груди. — Ты ничего такого не сделаешь, случайная девочка, которую я не знаю и которая мне не нравится.

— Да-да, — проворчала Тия, закатив глаза настолько далеко, насколько смогла. — Очень страшно. Трубы будут здесь через день. Кит знает, что больше нельзя ничего задерживать. А теперь, вы хотите, чтобы ваши рабочие стояли на месте весь день, или вы хотите работать со мной…

* * *

Тия была слегка удивлена, что ей позволили не только остаться, но также включили в состав рабочей силы после этого, но только немного. Если закрыть глаза на характер короля, то можно было легко увидеть, что он убивал только плохих людей и в целом хорошо относился к девушкам. Его гвардейцы вначале заставили ее насторожиться (они были большими и злобного вида, и у нее не было на них никакой информации), но они оказались нормальными. Когда король по глупости послал одного из них, чтобы проводить ее домой, гвардеец не стал поднимать шума из-за того, что она сразу же сбежала. Как будто она когда-либо приведет их обратно к месту, где живет. Да ладно. Более того, они всегда были чем-то заняты, и их главный с грустными глазами и паршивой концентрацией внимания щедро делился едой для перекуса.

— Я Герольд, — представился ей он через пару дней. — Я, так сказать, отвечаю за Королевскую гвардию.

Ого.

— Белый Бык, — поприветствовала она. — Я думала, что ты больше.

Не совсем правда. Не считая темнокожего парня, который чахнул по королю, как контуженный дурак, этот мужчина был больше всех, кого она когда-либо видела.

Он фыркнул.

— Полагаю, я должен чувствовать себя польщенным, — сказал он.

Ага, с чего бы.

— Я не тот человек, который будет льстить. А теперь, ты отдашь еду или мне придется прошерстить твои карманы?

* * *

— Где… Единственный раз, когда она мне нужна… Тия, ты, гнусная гарпия, я призываю тебя из преисподней…

Она проследил за тем, чтобы соскользнуть с крыши именно так, чтобы он мог увидеть, как она закатывает глаза.

— Я так и думал, это может сработать, — сказал Рейгар. — Идем со мной.

— Зачем? — спросила она, шагая вслед за ним, потому что этот тупица уже начал уходить. — Твоя канализация и все, что с ней связано, закончена, и бедняга Кит зарекся употреблять алкоголь.

— Канализация закончена, да, — подтвердил он, повернувшись к ней и состроив гримасу. — Как и мой склад, и хлам из Драконьего Камня начал прибывать.

Хм.

— Значит, это правда, — уточнила она, наклонив голову набок. — Ты действительно продал свой замок банку?

— Я не знаю, могу ли я справедливо продать то, что я никогда не должен был иметь, — заметил он, поджав губы. Это не было наигранно, подумала она. Он действительно был расстроен из-за замка. — Но это неважно. Он у банка, и они разберут его по камушку быстрее, чем когда-либо бы получилось у меня. Я оставил вещи для Рейлы.

Хороший человек, она всегда это говорила. И все же она не была из тех, кто делает комплименты другим, и Рейгар не знал бы что делать с ее добрыми словами, даже если бы они у нее нашлись.

— Продал плохую вещь, купил хорошую вещь. Разумно, — его плечи слегка расслабились. — Итак, хлам начал прибывать, и ты не знаешь, что с ним делать?

— Очевидно, — сказал Рейгар, резко завернув за угол и просверлив взглядом бедного человека, который чуть в него не врезался. — Они все упаковали. Этот мусор собирался сотни лет, и Рейла еще восстанавливается. Мне нужен кто-то благоразумный, чтобы присмотреть за всем и решить, что нужно отправить во дворец, а что можно оставить людям, чтобы они забрали себе.

Хм.

— Ты понимаешь, что я из Блошиного Конца, да? Я честно не знаю, можешь ли ты воспринимать реальность как все, но этот момент довольно важный.

— Я потомок поработителей, — пожал плечами он. — Насколько я могу сказать, ты здесь хороших кровей.

Драматично.

— Не притворяйся идиотом, это слишком хорошо работает с твоим лицом.

— Мило, — он пристально на нее посмотрел. Он не хмурился, что было тревожно.

— Я могу сделать тебя благородной, — объявил он. — Я король. Я могу это сделать.

— Только попробуй, сволочь. Я убегу так быстро, что только пятки засверкают.

— Они будут слушать тебя, если я им это скажу, — заверил Рейгар. — Ты умная и способная, и ты способна принимать решения без постоянных предварительных обсуждений со мной. Это делает тебя более квалифицированной, чем практически все, кого я знаю.

Вау. Тия подавила довольную улыбку (нельзя улыбаться драконам, это сбивает их с толку) и махнула рукой:

— Так что, ты будешь тратить время представляя меня каждому человеку во дворце?

— Нет, я оставлю тебе несколько моих Белых плащей, и они будут возвышаться за твоей спиной со своими большими мечами. Не задавай глупых вопросов, это выше тебя. А теперь, пока ты рядом, ты знаешь хотя бы наполовину благоразумных людей, которых я могу засунуть служить в Городскую стражу…

* * *

Все было именно так просто, как оказалось. Рейгар выпнул того, кто был в ответе за склад раньше, представил ее полным именем, которое она придумала на ходу, и оставил позади Белого Быка и двух других парней, чтобы обеспечить то, что ее приказам будут следовать.

— У тебя есть бюджет, — сказал он ей прямо перед тем, как уйти. — Я не знаю, какой он, но он существует. Пользуйся им так, как тебе нужно. Если тебе потребуется больше денег, напиши отчет… — она приподняла бровь. — Скажи Хайтауэру научить тебя читать и писать, а потом напиши отчет. Или скажи ему написать отчет. Мне все равно, я просто хочу, чтобы были документы. А теперь иди делай свою работу и отчитайся мне, когда… — он сделал смутный жест рукой. — Когда захочешь.

Тия покачала головой, смотря на его удаляющуюся спину, но не стала слишком сильно ерничать. Он очевидно ненавидел все эти вещи. Он даже не взглянул на все эти аккуратно поставленные друг на друга ящики с нарисованным на них гербом Таргариенов.

— Эй, Герольд, — сказала она группе из трех молчаливых мужчин, выстроившихся в каких-то мужественно воинственных позах. — Ты не хочешь представить меня своим друзьям? И, может, перестаньте стоять, как будто вы закончили долгую смену в борделе?

* * *

Представители банка и глазом не моргнули и обращались с ней с такой же высокомерной вежливостью, как со всеми остальными. Местные поднимали столько шума, сколько смели с тремя Белыми плащами, хмурящимися у нее за спиной. Тия уже знала, что Герольд душка, но она была приятно удивлена, что и Саймон, и Седрик оказались такими же. Они были грустными, невозможно грустными, и дерганными, но также добрыми и услужливыми настолько, насколько могли быть. Они не привыкли получать признание, от чего ее сердце болело, а кулаки сжимались, но они пытались обеспечить ей комфорт и следили за тем, чтобы выглядеть настолько безобидными, насколько возможно. Она долго этого не замечала (большое упущение с ее стороны), но все они научились делать свой язык тела неугрожающим и никогда не предпринимать никаких резких движений в ее сторону.

Это не было ее делом, конечно, но от этого они нравились ей еще больше. И так как как аукнется, так и откликнется, она решила отплатить им тем же.

— Ладно, на сегодня работа закончена, — объявила Тия, бросив дурацкий уголь. Писать — это ужасно, и она его ненавидела это занятие. — Идемте, со мной.

— Мисс Тия…

— Не говори мне мисс, ты, большой увалень, — сказала ему она. — Рейгар оставил вас защищать меня, и я ухожу, так что вы должны пойти со мной, — она была почти полностью уверена, что они все равно бы отправились обратно охранять короля, так что не то чтобы она отбирала у них их свободное время. — Вставайте, вставайте. Поднимайтесь на ноги, солдаты. Мы отправляемся на войну.

* * *

Война в данном случае означала тайный кабак в том, что раньше было мясной лавкой в Блошином Конце. Сейчас в Блошином Конце было много места и зданий, отмеченных для сноса, которые еще не разрушили. Что делало их идеальным вариантом для проведения подобных мероприятий.

— Успокойся, Ави, — крикнула Тия, когда они завернули за угол. — Они со мной.

Хозяйка кабака перевела взгляд с Тии на троих гигантских мужчин, неловко стоящих позади нее:

— Ты с ума сошла, Тия? Ты знаешь, кто они?

— Они мои друзья, вот кто они, — ответил она настолько твердо, насколько смогла. Так что получилось достаточно твердо. — И они хорошие люди. Мы здесь для того, чтобы выпить и расслабиться.

И немного их социализировать. Все Белые плащи выглядели так, как будто у них не было ни одного друга за всю жизнь, но эти трое были отданы Тие, так что она за ними присмотрит.

— Ладно, — сказала Ави после долгой, полной недоумения паузы. — Как скажешь.

— Я и говорю. Итак, вы трое. Наклоните свои глупые головы, вход вот здесь…

* * *

— Я слышал, ты взяла троих моих людей на танцы, — протянул Рейгар.

— Это правда, — с вызовом сказала она. — А что? Завидуешь?

Он фыркнул:

— Я недоволен, вот что. Они побратимы, ты знаешь? Ты не можешь выбирать любимчиков, это неправильно.

Она позволила губам дернуться и посмотрела на своих троих гвардейцев, которые стояли недалеко от них, такие невозмутимые и расслабленные, как будто она не видела, как прошлой ночью они кружили в танце симпатичных девчонок и боролись на руках с мальчиками. Ну, Саймон и Седрик это делали. Герольд остался в глубине кабака с ней, но он почти полностью осознавал происходящее с едва ли тенью того ужасного тумана рассеянности, в который он так часто погружался. Тия настоятельно советовала ему пойти потанцевать с какой-нибудь из хорошеньких девчонок, которые украдкой бросали на него взгляды. Он сказал ей, что ему больше не было необходимости довольствоваться вторым лучшим вариантом.

— Если хочешь дать мне больше гвардейцев, вперед, — махнула рукой Тия. — Но я встретила этих первыми, и они мои любимые. А еще прикуси язык, ты, ужасный лицемер. У тебя тоже есть свои любимчики. Барристан Смелый ходит за тобой как мама-медведица, и я даже не говорю о том дорнийце.

Сказать это было ошибкой. Ну, в какой-то степени. Рейгар закатил глаза и улыбнулся своей дружелюбной зубастой улыбкой, но лица трех Белых плащей превратились в безэмоциональные маски, и они напряглись. Хм. Она заметила некоторое напряжение между ними, но… Может, слухи об этом и были правдой. Может, королева действительно путалась со своим возлюбленным детства?

— Артур не мой, он Элии, — сказал Рейгар, прервав ее мыслительный процесс. — Он ходит за мной только тогда, когда она думает, что я натворю каких-то глупостей и за мной надо пристально следить. А старик не считается. Он для меня… — Рейгар сделал сложный и одновременно простой жест, в котором она прочитала «все». — Он мой старик. Так что…

Короля воспитала Королевская гвардия? Тия осмотрела его с ног до головы.

— Это многое объясняет, — кивнула она. — Теперь, когда мы это прояснили, ты хотел мне что-то сказать или просто пришел тратить мое время?

— Успокойся, гарпия, — поднял ладони он. — Мне нужно представить тебя еще нескольким людям. Элия напомнила, что я не сказал тебе о зарплате и обо всем таком. Я открыл тебе счет и перевожу тебе деньги каждую неделю. Ну, не я, а мой банкир…

* * *

Встреча с банкиром была веселой, потому что он был местным и она была почти полностью уверена, что она грабила его минимум три раза. Так как она прибыла вместе с королем, он сразу же забыл обо всем этом и натянуто улыбнулся.

— Леди Жаворонок, конечно, всегда будет желанным гостем в нашем заведении…

Тия перестала его слушать и прищурилась на цифры на странице. Это не могло быть правильным…

— Я думаю, ты облажался, — прервала она. — Не ты, он, — она дернула головой в сторону Рейгара и указала на цифры. Ты не можешь платить своим помощникам настолько много, даже если ты король.

— Ты не помощница, — возразил Рейгар, и его выражение лица из нахмуренного превратилось в немного озадаченное. — Я дал тебе право заниматься почти всеми делами дома Таргариенов. Ты как моя… — он махнул рукой. — Уполномоченная. Представительница. Заместительница.

Хм.

— И это оплачивается выше, не так ли?

Он пожал плечами:

— Я буду честен, я едва ли понимаю, как работает финансовая система в этом проклятом месте. Эли сказала, что столько денег нормально, и она была принцессой до того, как стала этой принцессой. И королевой. Она наверняка знает лучше.

Справедливо. Видимо, Тия теперь была богатой. Или скоро будет? Забавно, как это ничего не меняло.

— Ладно, теперь, когда мы это обсудили, мне нужно идти. У меня не получалось даже прикоснуться к мечу два дня, и я свихнусь от недостатка физической активности в любой момент.

* * *

Она не трогала деньги, потому что ее кормили Герольд, Саймон и Седрик, и ей дали этаж в одном из зданий, которое построил Рейгар до того, как она его встретила. Как только станет холодно, наверное, она купит теплую одежду, но пока она была в порядке. В порядке и занята. Как только они взялись за дело, банк только ускорился. Она взяла немного денег из бюджета и наняла пару людей, которых знает.

— Гарри, ты будешь в ответе за мебель. Дуни, ты займешься одеждой. Бет, ты поможешь мне с украшениями, а Морис, Рункан и Элия возьмутся за книги. Остальное пока что оставьте.

К этому моменту все ее друзья знали Герольда, Саймона и Седрика, так что ей не надо было тратить время на скучные представления и объяснения. Что было более важно, они знали, что она спустит с них шкуру живьем, если они что-то стащат, и она обязательно это заметит.

— Если мы закончим с этим к закату, я куплю жареного поросенка на ужин.

* * *

— Если леди Жаворонок будет так любезна, мне дали инструкции передать эту посылку Его Величеству, лорду Таргариену, или его уполномоченной представительнице.

Опаньки. То, что банк послал одного из своих людей, означало, что это было серьезно. Она отряхнулась от пыли, выпрямила плечи, схватила Герольда за рукав и уверенно подошла к банкиру.

— Это я, — подтвердила Тия и взглянула на ящик. Он выглядел достаточно невинным, и его несли двое людей, которые выглядели… просто как обычные люди. — Это опасно?

Банкир моргнул, глядя на нее, и она уже некоторое время назад поняла, что это их версия презрительной насмешки:

— У меня нет права это объяснять, моя леди. Однако я могу сказать, что эта посылка очень ценная.

Черт.

— Тогда почему бы нам не отнести ее в Красный замок, — предложила она. — Я пойду с вами.

— Я аплодирую мудрости моей леди — раздался безэмоциональный ответ. Она подавила желание нахмуриться. Она никогда не поймет, как Рейгар может терпеть этих созданий.

* * *

Рейгар был удивлен ее увидеть, но не расстроен:

— Тия, привет. Какие-то проблемы?

— Важная посылка, — пожала плечами она. — Банк послал человека. Я подумала, будет лучше притащить ее тебе напрямую. Она ценная, по крайней мере так мне сказали.

— Что там? — спросил он, озадаченно нахмурившись. — Я думал, они внесут все золото на счета, а ты достаточно квалифицирована, чтобы справиться с драгоценностями и всем подобным.

— Я таскала драгоценные камни ящиками. Я не знаю, что это, потому что я не идиотка, и я не открываю зловещие посылки с бухты-барахты.

— Да, да. Ладно, давайте посмотрим, — Рейгар махнул безучастному представителю банка, который указал своим помощникам сделать шаг вперед.

Тия с любопытством наклонилась вперед, но также сделала шаг к Герольду. Она не была дурой.

— Что… это камни?

Сердце Тии на секунду замерло у нее в груди, и она сглотнула. Она действительно не ожидала увидеть это сегодня.

— Ты полный придурок, — прошептала она, гордясь тем, как ровно прозвучал ее голос. — Это не камни. Это драконьи яйца.

* * *

Эта на первый взгляд жуткая ситуация с драконьими яйцами не оказалась настолько серьезной, насколько Тия боялась. Рейгар издал звук заинтересованности, взвалил яйцо на руки, постучал по нему костяшками и пожал плечами:

— Они вылупятся, если они магические. Если нет, то нет. Вы просто не поверите, насколько эта хрень окаменела.

И на этом, видимо, все и закончилось. Король и его мальчик на побегушках, смотрящий на него влюбленным взглядом, отнесли яйца в его покои, а Тия осталась, чтобы неловко похлопать банкира по плечу и проводить его из дворца. Да, подумала она. Ты умеешь держать лицо, ты и твои помощники, но таскать по округе драконьи яйца — это рискованное дело. Должно быть, сбивало с толку то, что король был настолько же заинтересован в них, насколько и в симпатичном цветочке, который он сорвал у дороги.

— Спасибо, эм, представитель Железного банка, — попыталась она. — Я прослежу за тем, чтобы король, эм, лорд Таргариен послал свои благодарности вашему руководителю. Хорошая работа. Если вам нужно мое подтверждение для премии, оно у вас есть.

Было хорошо, что Рейгар уже платил ей целое состояние, иначе она попросила бы повышения. Семь адов.

* * *

Больше не было неприятных сюрпризов как драконьи яйца, но проект с Железным банком все равно растянулся на одиннадцать месяцев. За это время она купила себе дом, несмотря на всю практичность жизни во дворце. Ничего нового особо не происходило, не считая того, что возможный любовник жены Рейгара утратил часть того постоянного мрачного отчаяния, так что они наверняка договорились друг с другом о том, как организовать свою жизнь и отношения, чтобы всем троим было комфортно. Так как Рейгар улыбался больше и кричал меньше, она была рада этому, в чем бы это ни заключалось, и она больше не совала свой нос в эти дела.

— Хорошая работа, Тия, — похвалил Рейгар, ставя печать на последний отчет, и в его улыбке почти не было угрозы. — Правда. Ты чего-нибудь хочешь? Чего-нибудь, что я могу тебе дать?

Тия кивнула и наклонилась вперед, положив обе ладони на его стол:

— Кое-что, да.

Он усмехнулся шире:

— Говори.

— Я хочу Герольда, — она проигнорировала шум позади с уже привычной невозмутимостью. Это было очевидно для всех, кроме большого дурачка. — Отдай мне его.

— Я не знаю, гарпия, — притворно засомневался Рейгар. — Это большая просьба. Мне нравится Герольд, а я хрупкая и нежная душа. Мне сложно выносить перемены.

— Я понимаю, — кивнула Тия. — Так что давай договоримся. Я готова обсудить часы посещения, права хвастаться Герольдом и… — она самодовольно улыбнулась. — Я соглашусь жить с ним во дворце. Мой дом может достаться кому-нибудь другому. Мы можем даже превратить его в нотариальную контору, мне все равно.

— Возьми имя «Таргариен», и мы договорились, — сказал Рейгар, поднявшись и протянув ей руку. — Ты вместе с твоим новым мальчиком, очевидно.

Элия наверняка никогда никому в этом не признается, но мысль о том, что у Барристана было достаточно материала для шантажа, чтобы трижды похоронить ее, в конечном итоге успокаивала.

Она знала себя: знала свои достоинства и недостатки и как легко и то, и другое перетекало друг в друга. Каждая попытка самоанализа приносила одинаковые результаты: она не была злонамеренной, но она была безжалостной, и преследование целей ценой людей вредило тем, кто ей небезразличен.

Доран простил ее за ее ошибку с Мелларио, но он не забыл об этом, и она не ожидала от него этого. Оби в мгновение ока простил бы ей все, что угодно, благодаря тому, как она разобралась с Морсом, когда они были детьми. Артур…

Она ранила Артура даже сильнее, чем Рейгара. Если бы все было по-другому, против нее поднялся бы разъяренный отец или дядя и плевался бы ядом в ее сторону. Она бы приняла это, и это бы очень многое значило для Артура. К сожалению, не только его боль оказалась непризнанной, но его также отвергали большая часть его побратимов. Это было проблемой, и она была не в подходящем положении, чтобы ее решить.

А этот кошмар с Рейгаром…

Он не был похож на нее, она была уверена: он не прикладывал усилия, чтобы отстраниться от ситуации, отвлечься от эмоций и проанализировать все шаг за шагом. Нет, хотя в этом случае итоги были примерно одинаковыми, Рейгар был просто травмированным, пронизанным ненавистью к себе и абстрактно суицидальным. Он не хотел умирать, он просто всегда ожидал, что это случится, так что он не особо ценил то время, что у него осталось. Лучшее, что можно было для него сделать, — это дать ему что-то, что можно любить. Барристан сделал немало шагов в этом направлении, к его чести. Рейгар был предан ему так, как она видела только между возлюбленными и верующими.

Если бы она не знала правды, она бы подумала, что по крайней мере Рейгар влюблен в Барристана, даже если он и не был способен признаться в этом себе и другим. Она отбросила эту теорию, но это не помогло ей добраться до сути их отношений. Рейгар дотрагивался до него. Он инициировал прикосновения, и чем дольше, тем чаще. Он иногда даже касался некоторых других Белых плащей, но с Селми он был почти расслабленным. Непринужденным. Ближайший эквивалент их бесконечному движению по орбитам вокруг друг друга, который она смогла найти в литературе, — это текст, который говорил о последствиях пыток. Трактат описывал в страшных деталях то, как жертвы, которых пытали вместе, после освобождения были почти неспособны отпустить друг друга и двигаться дальше.

Связи, выкованные под давлением, были более крепкими, чем те, которые создавались в мирное время. Менее стабильными и более склонными к извращению, их неприятно было видеть и тяжело было находиться с ними рядом, но их интенсивность нельзя было отрицать. Она определенно это чувствовала. Хотя ей всегда нравился Артур, она никогда не любила его так, как теперь, как будто хотела вцепиться в него когтями и ни за что не отпускать. Она не действовала в соответствии со своими порывами (она не была животным и это бы сломило то, что осталось от его духа), но она держала его рядом, и у нее не было совершенно никаких намерений позволить ему уйти. И это тоже было проблемой.

Так что да. На каком-то уровне было комфортно знать, что ей нельзя навредить Рейгару, даже если это приблизит ее к ее целям. Она полностью убрала эту фигуру с доски и пыталась сделать то же самое с Артуром. Этого еще не получилось (она причинит ему боль с такой же легкостью, с какой причинит боль себе, что не было настолько хорошей мерой предосторожности, насколько он заслуживал), но она надеялась, что в итоге у нее все выйдет.

* * *

Она не могла решить проблему с Артуром, не решив проблему с Рейгаром, и она не могла решить проблему с Рейгаром, не поняв Рейгара. Она и так уже допустила с ним достаточно ошибок: на этом этапе сделать шаг назад и оценить ситуацию казалось правильным. Не помогало то, что Элия, насколько бы ей этого ни хотелось, не была машиной. Если бы у нее был шанс, она бы заменила свое мягкое, ненадежное тело металлом и шестернями, чистой логикой и четко выстроенными принципами. А пока она смотрела на Рейгара и хотела вытрясти из него всю боль. Хотела эти руки на своей талии и укусить его за шею. Хотела бесчисленное множество плотских вещей, в которых этот мужчина, по всей вероятности, никогда не будет заинтересован. Из-за этого иметь с ним дело было не легче.

* * *

Барристан был очевидной целью для наблюдений, но он был слишком враждебным, чтобы быть ценным. С остальной Королевской гвардией было проще, но они зажимались в ее присутствии. Это было понятно… и интересно. Барристан ненавидел ее из-за Рейгара, но они также винили ее и за потерю Артура. Это дало ей немного надежды, что между ними может быть путь примирения, который у нее однажды получится обнаружить.

— Тебя не беспокоит, — спросил Артур через несколько недель после коронации, — что они так демонстративно тебя избегают? Они относятся к тебе хуже, чем ко мне, а я принес ложную клятву.

Она улыбнулась. Может, они ее и избегали, но и она в свою очередь едва ли думала о них. Они страдали от монстра, но ничего не делали для того, чтобы его остановить. Они все заявляли, что так сильно любят Рейгара (и они любили, одержимо), но они наблюдали за тем, как он сходил с ума день за днем, год за годом. Нет, она вообще не думала о них и не думала о них ничего хорошего. Нелюбовь таких людей всегда, по крайней мере частично, будет считаться комплиментом: прямое доказательство, что она делает что-то правильно.

— Нет, — просто ответила она. — Мы все сделали все возможное. Мне не нужно им нравится. Мне нужно, чтобы они сохраняли нам жизнь, и я не сомневаюсь, что они все умрут, защищая меня.

Артур посмотрел на нее как на безумную, но, опять же, он всегда был неизлечимым романтиком.

— Королева решила, куда она хочет отправиться?

— На Север, — сказала Элия. — Я так понимаю, у нее завязалось что-то вроде дружбы с наследником Старков.

Что было забавно. Мальчик испытывал благоговение перед королевой, и неважно, что ее старший сын был старше его самого. Но опять же, Рейла едва ли была старой в тридцать три года. Было сомнительно, что из этого что-то выйдет, но если королева хотела оказаться как можно дальше от того, что знает, это было ее правом.

— Это хорошо. Северяне будут хорошо с ней обращаться. Они добрые под всем этим грубым видом.

Люди везде люди: добрые, жестокие и эгоистичные. Северяне демонстрировали эстетику, которая соответствовала обостренному чувству долга Артура. Лично Элия находила ее утомительной. Обаятельной в подходящих обстоятельствах, но иначе изнурительной и расточительной.

— Ашара, кажется, определенно так думает, — заметила Элия, незаметно поглядывая на него, чтобы уловить его реакцию. — Они танцевали дважды, она и второй сын, Эддард.

— Она съест его живьем, — усмехнулся Артур. Его усмешка была не настолько унылой, насколько она боялась, но и не настолько яркой, насколько она бы хотела. — Бедный мальчик был весь красный все время, когда она с ним разговаривала.

— Вполне возможно, они согласятся на этот брак, — пожала плечами она, добавив типичную каплю презрения к слову «они». — Эддард Старк хорошая партия, — и эта связь будет третьим и финальным ударом против зарождающегося альянса Севера и Запада. Ее первой атакой было взять юного лорда Баратеона своим мастером над войной в подготовке к гарантированно адской кампании, которую Рейгар в конце концов развернет против Эссоса. Так как он воспитывался Джоном Арреном после преждевременной кончины своих родителей, все трое из них были в процессе переезда в Королевскую Гавань. Это, вкупе со страстной влюбленностью Брандона Старка в Рейлу, должно будет довольно удачно решить этот вопрос. — Будет приятно чаще видеть ее рядом. С учетом того, что Эддард переселяется в Королевскую Гавань.

— И правда. Она уже сказала мне, что ты предложила ей добавить ее в свою свиту, так что у нее будет достаточно дел, чтобы занять себя.

— Я тоже так считаю.

* * *

Может, вмешательство в дела Королевской гвардии принесет ей результаты, но это испортит шансы Артура. То, что она приобретет от этого, едва ли будет стоить своей цены. Так что Элия начала свои безболезненные эксперименты. Первые попытки примирения полностью прошли мимо Рейгара, что не должно было быть настолько мило, насколько это оказалось. Если бы он заметил ее личный небольшой вклад в одежду, которую он носит, и еду, которую он ест, она бы очень удивилась. Проработав этот аспект, она перешла к более приятным методам.

— Рейгар, одну секунду, — привлекла его внимание она, приводя бумаги в порядок. Этот проклятый мужчина всегда двигался так, как будто бежал из пыточного подземелья: было почти невозможно поймать его, если не кричать. — Документы готовы.

— Документы, — повторил он, оглядывая стопку бумаг, как будто Элия планировала напасть на него с ней.

Шут гороховый. Обаятельный и любимый шут, но все равно шут.

— Я объясню, если ты дашь мне минуту, — да смилостятся боги. — Ладно. Во-первых, контракт с мастером Ти Куаном, ремесленником и торговцем из Йи Ти. Во-вторых, контракт с Далтисом Ваасом, изготовителем бумаги из Риверрана, — удовольствие теплом разлилось у нее в груди от его озадаченного вида. — Дальше черновые контракты с Джораном Боулом и Драменом Локом, мастером-плотником и мастером-архитектором соответственно. Так как они местные, я не посчитала за необходимость заранее забронировать их услуги. Ты можешь найти замену, если они не подойдут твоим стандартам.

— Ага, — сказал Рейгар. — И они мне нужны, потому что…

— Потому что твоя чудовищная печатная машина съест наши запасы бумаги через две недели, — пояснила Элия. — Конечно, мы всегда можем ее купить, но… — она улыбнулась своей самой спокойной улыбкой, когда его нос сморщился. При всем его неуравновешенном языке тела, он был точь-в-точь Рейла с головы до ног. Почему все мужчины в ее жизни должны были быть такими милыми? — Я ожидала, что это может быть твоей реакцией. Более того, люди стекаются в столицу. Обеспечить им варианты трудоустройства будет к лучшему.

Он взглянул на бумаги, потом на нее, потом снова на бумаги. Она на секунду задумалась, сделать ли это тестом, но потом решила лучше так не поступать. Именно этот тип мышления вовлек ее в проблемы. Так что она положила документы на ближайшую к нему поверхность настолько непринужденно, насколько смогла, и вернулась за один из множества своих письменных столов.

— Спасибо, — пробормотал он, когда она уже наполовину отвернулась от него. — Я не… У тебя есть свои дела. Я не хочу… Ты не обязана это делать.

— Я хотела сделать для тебя что-нибудь приятное, — пояснила она настолько спокойно, насколько смогла. — И это улучшит мой город и жизни моих подданных. Я не вижу минусов.

Что было неудивительно, он не знал, что с этим делать, так что она кивнула ему и села продолжать свою работу. Все прошло хорошо.

* * *

Проект с бумажной фабрикой заработал и заработал хорошо. Рейгар горячо взялся за это дело, так, как мог только он, ходя на строительную площадку и засовывая свой нос в абсолютно каждый аспект работы людей. Она не знала, были ли ремесленники и инженеры скорее напуганы, рассержены или очарованы этим подходом, но для нее это оказалось высшей формой развлечения.

— Он переделал модель гидротурбины шесть раз, Эли, — Артур простонал в ладони. — А потом он сбросил свою тунику и начал строить эту проклятую штуковину вместе с ними. Если бы не было так холодно, я уверен, что он был прыгнул в Черноводную, чтобы что-нибудь проверить. Мое сердце остановилось шесть раз.

Бедняжка.

— Это действительно звучит как сложная ситуация, — согласилась она, сделав в памяти отметку побольше развить эту мысль, когда у нее появится свободная минута. Она иногда видела проблески его тела на тренировках, но Рейгар одевался так, чтобы скрыть свою красоту, а не подчеркнуть ее. Оби попытался поговорить с ним об этом, но все его идеи так резко отвергли, что Оби прибежал к ней с рассказом об этом. — Но он получал удовольствие?

— Ты просто не поверишь, — сказал Артур. Хотя, скорее проныл. — Он улыбался, и это было даже не кровожадно. Он был счастлив, возясь в грязи с рабочими. Половина из них не верила, что он король. Они думали, что он какой-то двойник, которого корона наняла, чтобы создавать хорошее впечатление.

Хм, это был полезный слух. И она не думала, что он зародился случайно.

— У супруга счастье — нет в семье ненастья, — подвела итог она. — Я поняла, что делать Рейгара счастливым, — это полезное и приятное времяпрепровождение.

— И это заставляет Барристана хмуриться, что наверняка тоже плюс.

Если бы. Все было бы проще, если бы Барристан был мелочным человеком. К сожалению, это было не так. По его мнению, все, что делало Рейгара счастливым, было хорошо.

— Сама бумажная фабрика не начнет работать по крайней мере еще год, — вместо этого заметила Элия. — К этому моменту откроется академия. Думаешь, он будет против, если я подправлю некоторые детали?

— Кто знает, — вздохнул Артур. — Кто вообще может предсказать, что творится у него в голове?

Это было правдой.

— Да, лучше этого не делать, — она сделала мысленную пометку оставить академию как есть. Если Рейгар вспомнит сделать оговорку, что банку нужно нанимать местных, это будет хорошо. Если нет, она просто сможет воспользоваться промышленным бумом. Может, у короны и не было много свободного золота, но у них была большая рабочая сила, и множество королевств с интересом на них смотрели. — Возможно, мне надо будет нанять несколько математиков из Волантиса. Рейгар прав, нам нужно более хорошее налоговое законодательство.

* * *

Бумажная фабрика оказалась более сложным проектом к ее абсолютному отсутствию удивления. Невероятно гениальные идеи Рейгара по поводу дизайна турбин и прессов вызвали много шума. Доран поторопился присоединиться к происходящему (наложить свои лапы на чертежи пресса для выжимки масла и вина в Дорне), как и Тиреллы по похожим причинам. Талли услышали о турбинах и тоже вскоре включились в процесс. Внезапно финансирование бумажной фабрики (самой большой, которая когда-либо создавалась на континенте, судя по всему) едва ли оказалось проблемой.

Если бы Рейгар не был тем, кем был, Элия бы беспокоилась, что его выдавят из его же проекта. Однако ему не нужен был его титул, он перекрикивал любого, кто думал, что он знает больше, чем на самом деле, и поддерживал всех, кто хоть чего-нибудь стоит, создавая с ними дружеские связи. Она не сомневалась, что к концу этого года большая часть ремесленников решит остаться в Королевской Гавани, особенно как только новости о его академии начнут распространяться.

Железный банк, о боги. Он выбрал самого надежного инвестора. Как только Железный банк поддерживает проект, проект выполняется. Может, Рейгар сотрет Королевскую Гавань с лица земли или, кто знает, падающая звезда превратит город в руины, но здание и обеспечивающий его работу район будут стоять.

— Артур, будь душкой и вытащи нашего короля с той стройки, на которой он сейчас обитает. Первые корабли из Эссоса, везущие строительные материалы, прибудут через день.

* * *

Все сработало отлично, удовлетворенно подумала она. Корона получила выгоду, Королевская Гавань перерождалась, и оба ее мужа отбыли, чтобы проводить время друг с другом и привыкать к присутствию друг друга без препятствий их положения и титулов, стоящих на пути. С учетом того, что теперь Артур проводил девять десятых своего времени с одним Рейгаром, а оставшуюся десятую часть они были все втроем, она окончательно задавила самые вредные слухи. С остальными она справится по мере их развития.

Закончив с этим, Элия снова обратила внимание на собственную работу. Это будет интересным шагом, как только он будет выполнен.

— Ашара, дорогая, думаю, пришло время поговорить с нашим советом.

* * *

— Значит, это правда! — воскликнул великий мейстер Пицель с красным от гнева лицом. — Корона тратит впустую свои ресурсы, создавая жалкое подобие Цитадели?

Элия внимательно на него посмотрела. Она ожидала возмущения, да, но высокомерного и презрительного. Может, в этом случае паранойя Рейгара попала в яблочко. Может, Цитадель действительно что-то замышляла. Хм, ну ладно. Недавно она думала об альянсе Старков, Талли и Арренов. Может, это стоило изучить подробнее?

— Совсем нет, великий мейстер, — лучше было подходить к этому осторожно, но правдиво. — Мой муж финансирует этот проект как лорд Таргариен, независимо от короны, — она спокойно взглянула на Джона. — Как лорд Аррен может подтвердить. Рейгар заручился поддержкой Железного банка. Более того, академия будет в первую очередь фокусироваться на обучении простолюдинов. Насколько я понимаю, главная цель Рейгара заключается в том, чтобы полностью искоренить неграмотность.

— Глупость, — фыркнул Пицель. — Какая польза каменщику от научных материй? Если Его Величество стремится распространить мудрость и знания, ему стоит направить свою помощь Цитадели.

Искушение предложить обсудить это с самим королем было сильным, но она справилась.

— Я посоветовала ему не следовать этому плану действий, — произнесла она настолько спокойно, насколько могла. — Цитадель независимый институт, и я предположила, что она бы предпочла таким и остаться. Конечно, если бы вы хотели, чтобы корона вмешалась, я определенно могу пойти вам навстречу.

— Определенно нет!

— Тогда мы договорились, — подвела итог Элия. — Отлично. Двигаясь дальше,.

— Ваше Величество…

Терпение.

— Великий мейстер Пицель, прошу прощения, но у меня есть несколько вопросов, которые надо обсудить с советом. Я могу назначить с вами встречу позднее, на которой я рассмотрю все ваши опасения.

Он закрыл рот, всем видом источая такое оскорбленное достоинство, что она на секунду задумалась, легко ли ему было дышать сквозь него.

— Что вы хотели обсудить, моя леди?

Она тепло посмотрела на Вимана:

— Спасибо за ваш вопрос, лорд Мандерли. Первый пункт повестки дня как раз входит в сферу ваших интересов как мастера над законами. У меня с собой предлагаемые добавления к Малому совету. В частности, я бы добавила должности мастера над работами, мастера над урожаем, мастера над словами, мастера над торговлей…

* * *

Конечно, она добилась своего. В этом было мало сомнений, учитывая все обстоятельства, но путь к цели не был приятным.

— Вся в работе, не так ли, — заметил Рейгар, заходя в ее офис вальяжной походкой, которая всегда заставляла ее думать о диких котах. — Хорошо поругалась с мейстером?

Она убрала компресс с глаз и выпрямилась. Она бы убила за чашку вина. Увы, трактат Рейгара о свинце был убийственно изобличительным. Даже Оби перестал пить. Даже дядя Левин.

— Как ты вообще смог об этом узнать? — она взглянула на его влажную от пота одежду, на пятна на его руках, на пыль в волосах и усмешку на лице. Значит, он был в Блошином Конце, следя за сносом зданий.

— Старый козел попытался запугать некоторых моих клерков, не смог и пристал к Герольду, — объяснил он и прыгнул на диван, растянувшись на сидении. Часть ее разума задумалась, был ли он физически способен на то, чтобы садиться как цивилизованный человек. — У него было много что сказать о твоей истерике и о том, как ты разрушаешь королевство. Герольд был возмущен.

Ее брови выгнулись. Артур зашел в дверь быстрой походкой с немного растерянным, но довольным выражением лица.

— Я искренне сомневаюсь, что высокий лорд-командующий Королевской гвардией испытывал подобные чувства, — сказала Элия. — Учитывая все обстоятельства.

Рейгар фыркнул от смеха:

— Он тебя ненавидит, но ты моя королева и моя десница. Он почти снес голову этому дураку за наглость так о тебе говорить.

Она никогда не поймет этих людей. Тетушка всегда говорила, что все, кто живет севернее Красных гор, сумасшедшие, а она не слушала.

— Итак, что ты сделала? — спросил Рейгар. Он выглядел увлеченным. — Я так понимаю, он почти готов уйти в отставку в качестве своего рода бойкота.

Идиот. Тупой, тупой, тупой.

— Я обращалась с ним с уважением и любезностью, которых он не заслуживает, — четко контролируемым голосом ответила Элия, сделав глубокий, медленных вдох. — Я расширила Малый совет, — поправилась она. — Добавила четыре новых должности.

— Мгм, — промычал Рейгар, и его усмешка стала шире. — Продолжай.

Ее губы хотели поджаться, но она позволила своим эмоциям проявиться лишь в том, что раздраженно постучала по столу:

— И я пригласила двух женщин в совет. Одна из них простолюдинка.

Он хохотнул, в равной степени резко и радостно.

— Не просто какая-то простолюдинка, — ухмыльнулся Рейгар. — Я встречался с Аникой. Она та еще головная боль.

— Она неофициальная глава гильдии каменщиков, — огрызнулась Элия. — Кто может быть лучше в качестве моего мастера над работами? И она может вынести тебя. Ты сносишь половину моего города и, да, перестраиваешь ее после, но некоторое время будет царствовать хаос. Все знают Анику Тёрнер. Доран знает Анику Тёрнер.

Рейгар моргнул, глядя на нее, и она осознала, что, возможно, немного повысила голос. Агх. Она закрыла глаза и снова вернула себе самообладание. Вдох и выдох. Легко. Срываться на драконов неблагоразумно, даже когда они по сути лапочки.

— Ладно, — сказал Рейгар настороженным тоном, который совершенно ему не подходил. — Итак, тебе не нужно мое разрешение ни для чего из этого, но я замечу, что это блестящий ход. Старый мейстер может идти прыгнуть в колодец.

Верно.

— Я знаю это.

— И, знаешь, если ты хочешь уничтожить Цитадель, я с тобой до самого конца. Это просто сделает мой год.

Как шокирующе. Как нехарактерно. А она-то думала, что Рейгар Таргариен будет потрясен ее недипломатичными шагами.

— Я пропустила это, — произнесла Элия со всем спокойствием, которое у нее еще осталось. — Я планировала сделать мои решения по поводу кандидатов для Малого совета настолько не вызывающими возражений, насколько возможно. Госпожа Тёрнер держала Королевскую Гавань на плаву два десятка лет. Я не ожидала, что кто-то будет настолько туп, чтобы… — она вскочила на ноги и начала мерить комнату шагами. Рейгар вечно твердил о важности физических упражнений, не так ли? — Дело даже не в статусе. Лорд Ланнистер пил чай с госпожой Тёрнер и любезно с ней обращался. А этот напыщенный болван усложняет… — она схватила стакан и агрессивно налила травяного чаю. Травяного чаю. — А теперь он действует у меня за спиной? Преследует персонал моего мужа?!

— Кто та другая леди, которую ты хочешь в совете? — поинтересовался Артур. Она знала этот тон. Это был его умиротворяющий тон. Она послала в его сторону надлежаще испепеляющий взгляд.

— Оленна Тирелл будет моим мастером над словами, — резко сказала Элия. — А Бринден Талли займет должность мастера над урожаем, и Киван Ланнистер станет мастером над торговлей. Все вполне разумные выборы. С учетом того, что Виман Мандерли с Севера, а госпожа Тёрнер из Королевских земель, у меня будет представитель от каждого региона.

— В высшей степени разумно, — отметил Артур. — Очень выверенный и хорошо сбалансированный совет.

— Иди засунь голову в море, Артур Дейн, — успокойся. Ты допустила ошибку, но она не критическая. Великий мейстер встал в оппозицию. Не страшно. С его высоким положением он будет воображать себя лидером. Ты хочешь, чтобы твоей оппозицией руководили некомпетентные люди. — Все в порядке. Я в порядке.

— Ты в ярости, — Рейгар наклонил голову набок, все еще расслабленно растянувшись на диване, что должно было выглядеть невоспитанно, но вместо этого выглядело по-артистически. Если бы она так лежала, она бы была похожа на труп. — Это тебе идет. Правда. Выглядишь просто убийственно.

— Даже не начинай, — Элия налила еще стакан чаю и быстро его опустошила. Может, если она выпьет его агрессивно, это заставит ее тело думать, что это бренди? — Если отбросить все это, мой совет готов. И первое, что я сделаю, — это дам Анике Тёрнер десять тысяч золотых драконов, чтобы она построила мне Зал совета, — это привлекло его внимание. Она фыркнула и, наконец немного успокоившись, села за свой главный письменный стол. — Твой персонал состоит из пятидесяти человек, и ты почти не принимаешь участия в правлении королевством. Мой персонал будет под сотню, если не больше. Я сомневаюсь, что у Джона Аррена больше двух клерков.

— Если ты построишь это, они придут , — сказал Рейгар какую-то бессмыслицу, широко улыбаясь, как ребенок. — Неважно. Звучит как план. Плюс все клерки будут разговаривать друг с другом, что пойдет только в плюс.

Она даже не думала об этом.

— Я думала о библиотеках, — призналась Элия. Однако это было интересным наблюдением. Было бы хорошо, если бы у клерков было более целостное понимание правительства. Все знания — это хорошие знания. Не говоря уже о сведениях, которые это даст ей о том, как думает ее совет…

Она потянулась за кусочком угля:

— Зал совета и несколько садов. Или столовая. Пространство для всех трудолюбивых писцов, клерков и ассистентов, где они смогут общаться…