Vincere aut mori (Победить или умереть) (гет)

В Англии на исходе был март, и вместе с ним подходила к концу беременность леди Блэк. Сириус прилагал все усилия, чтобы не оставлять супругу одну, но иногда это было необходимо. Тревогу вызывали темнеющие черные метки на предплечьях Регулуса и других бывших Пожирателей смерти из окружения лорда Блэка. Это заставляло всех осознавать неизбежность приближающейся опасности, и все чётче вырисовывалось мрачное понимание: Волан-де-Морт возрождался.

Брат Сириуса был среди тех, чья метка потемнела. Он был в ярости и отчаянии одновременно. Регулус никогда не хотел возвращаться к старым путям, но, похоже, у него не было выбора. Теперь у него был сын, которому он вовсе не хотел такой же жизни, как была у него. Да и подставлять под удар Сириуса и его семью тоже не хотелось.

Самому Сириусу в совокупности со всем происходящим очень не нравилось, что авроры так и не нашли Питера Петтигрю, а это значило, что он мог иметь отношение ко всей этой истории с Волан-де-Мортом и его возвращением к жизни. Блэк не знал, в каком состоянии находился Питер и насколько могло хватить его сил. Если он мог принимать свою анимагическую форму, то это превращалось в огромную проблему, а также в значительную угрозу для детей в Хогвартсе.

Марлин все это время старалась из-за всех сил сохранить хотя бы видимое спокойствие. Беременность проходила не так легко, как хотелось бы. Она знала, что супруг и семья в целом многое не договаривали ей, чтобы лишний раз не заставлять нервничать. Вот только и того, что знала женщина, вполне хватало для того, чтобы понимать, насколько серьезным становилось все происходящее. Тревожность Регулуса и его усилившийся контроль за сыном добавлял определенных мыслей.

В Хогвартсе небольшая группа слизеринцев все чаще уходила в лес. Последнее испытание приближалось, и Гарри не хотелось больше рисковать из-за незнания чего-то. Поттер собирался быть максимально готовым ко всему возможному, поэтому вместе с друзьями тренировался в Запретном лесу несколько раз в неделю.

— Надо будет в следующий раз попробовать в парах сразиться, — устало отозвался Блейз в один из таких дней, устало плетясь за друзьями.

Сегодня из них всех довольными и казалось полными сил были только Дафна и Адара, которым наконец-то удалось уговорить парней взять их с собой и тоже включить в свои тренировки. Весь день они усердно занимались вместе с остальными, не уступая ни в скорости, ни в выносливости. Их лица сияли от гордости за себя и от радости быть частью общей цели. В то время как остальные валились с ног от усталости, Дафна и Адара казались готовыми продолжать еще и еще, подпитываясь энергией и удовольствием от совместной работы. Теперь они чувствовали себя полноценными участниками команды, а не просто наблюдателями со стороны.

— Чур я с тобой не буду, ты последнее время каким-то агрессивным стал, — усмехнулся Тео, помогая своей невесте перебраться через объёмный корень дерева. — Бедное дерево теперь превратилось в горстку щепок.

— Нечего было стоять на моем пути, — фыркнул Забини. — Понасажают, а другим потом мучиться.

— А может стоит смотреть под ноги хоть иногда? — оглянувшись на друга, предложил Гарри.

Итальянец на это только закатил глаза, жест, казалось, универсальный для выражения всеобщего раздражения, и что-то проворчал себе под нос на такой скорости, что даже Гарри, неплохо поднаторевший в разных диалектах, не смог разобрать ни слова. Через несколько минут его недовольство вылилось в нечто более конкретное и, прямо скажем, опасное: он достал из кармана палочку и с невозмутимым видом поджог куст, который Драко и Гарри как раз собирались поднять, чтобы женская часть их компании могла спокойно пройти вперёд. Дым и пламя взметнулись вверх, заставив их отшатнуться. Очевидно, представление итальянца о помощи дамам в затруднительном положении значительно отличалось от общепринятого. Теперь препятствие было устранено радикально, хотя и с риском перекинуться на соседние кусты, и вся компания с опаской косилась на пылающий кустарник, гадая, что подтолкнуло его к столь экстравагантному решению.

— А я говорил, — протянул Нотт, поглядывая на горящие растения.

Блейз хмыкнул, прислонившись плечом к шершавой коре ближайшего дерева. В его карих глазах плясали отблески уже значительно угасшего пламени. Он явно не испытывал ни малейших угрызений совести за то, что развёл костёр в Запретном лесу, и уж тем более не собирался его тушить. Казалось, он наслаждался тихим потрескиванием догорающих веток, будто наблюдая за представлением. Дафна и Адара, стоявшие чуть поодаль, обменялись быстрым, исполненным беспокойства взглядом. Они обе понимали последствия неконтролируемого огня в сухом лесу. Без лишних слов, их руки одновременно взметнулись вверх, палочки в их руках описали короткие, чёткие движения. Два быстрых заклинания слились в одно, развеивая последние искры и пресекая любую возможность распространения пламени. Только благодаря их мгновенной реакции, Запретный лес был спасён от потенциально катастрофического пожара.

— Я ничего не имею против костра, но если великан узнает, что это наших рук дело, то будет не очень весело, — заметил Малфой, недовольно взглянув на друга. — Он тут же побежит к старому маразматику и приукрасит вот этот огонёк до масштабного уничтожения нами всего леса. Сомневаюсь, что Дамблдор оставит это просто так. Мы же не святой Поттер, без обид, Гарри.

Гарри пожал плечами, в этом жесте сквозила знакомая усталость. Он точно знал, кого Драко имел в виду. Своего брата. Золотой мальчик, тот, кто, казалось бы, мог очаровательно выпутаться из любой ситуации, тот, для кого последствия были шёпотом, а не раскатами грома. Несправедливость всего этого все ещё жалила, отдаваясь тупой болью под поверхностью его кожи. Всей компании не терпелось покинуть это место, стряхнуть с себя давнее напряжение и невысказанные сравнения, которые, казалось, всегда возникали между ними. Воздух казался густым от невысказанных слов, из тех, что застревают в горле и отказываются быть произнесёнными вслух. Они только начали двигаться, чтобы увеличить расстояние между собой и тяжёлой атмосферой, когда тишину прорезал звук. Шорох. Откуда-то сбоку отчетливый, почти преднамеренный шелест листьев нарушил тишину. Это не было легким дуновением ветерка или шуршанием маленького животного. Это было что-то другое, что-то более ... преднамеренное.

В них вспыхнул инстинкт, отточенный годами тренировок под пристальным наблюдением старших магов. Все слизеринцы отреагировали мгновенно, их руки задвигались в отработанной синхронизации. Палочки были наготове, они крепко сжимали их, полированное дерево холодило ладони. Мир, казалось, съежился, сосредоточившись на участке подлеска, откуда донесся звук. Их чувства обострились, пытаясь определить источник шума. Было ли это животное? Маловероятно, учитывая контролируемый характер звука. Была ли это ловушка? Возможно, но кто мог расставлять для них ловушки в этом месте? Или, что более тревожно, это что-то ... кто-то ... ждал в засаде?

Повисла тишина, густая и тяжелая, прерываемая только шелестом листьев на легком ветерке. Каждый шорох теперь казался оглушительным, каждая тень, казалось, корчилась от потенциальной угрозы. Они застыли, метая взгляды, пытаясь определить местонахождение звука и, что более важно, идентифицировать его источник. Воздух потрескивал от невысказанных вопросов и общего опасения. Что скрывалось в тени? И собирались ли они узнать? Напряжение было ощутимым, тугой клубок, готовый распрямиться. Шелест листьев превратил обычный момент в момент глубокого беспокойства, суровое напоминание о том, что опасность может подстерегать где угодно, даже в самых знакомых местах.

— Нервы у всех ни к черту, это скорее всего просто ветер, — тихо проговорила Дафна, тронув Гарри за плечо. — Давайте возвращаться, а то на ужин опоздаем.

— Да уж, декан нас за это не похвалит, — поморщился Блейз, тем не менее не убирая свою волшебную палочку, а только крепче сжимая её.

Слизеринцы кивнули, все ещё пару минут постояв на месте, а потом двинувшись вперёд, но они не успели пройти и пары метров, как из-за дерева показался силуэт человека. Он шатался, но шёл в их направлении. Компании понадобилось немного времени, чтобы в сумерках разобрать, кто перед ними.

Застыв как вкопанные, слизеринцы нахмурились, напряжённо вглядываясь в надвигающуюся фигуру. Сумрак густел, словно намеренно скрывая личность приближающегося. Шаги были неуверенными, походка — шаткой, словно человек боролся с непреодолимой усталостью или, что ещё хуже, с чем-то более зловещим. В тишине леса отчётливо слышался каждый звук: хруст веток под ногами, шелест листьев, и тяжелое, прерывистое дыхание, которое постепенно становилось громче, когда фигура приближалась. С каждым шагом слизеринцы напрягались все сильнее, гадая, кто это может быть и что ему от них нужно. В воздухе повисло напряжение, готовое в любой момент взорваться.

Девушки невольно поморщились, разглядывая человека, которого видели довольно часто на приемах и балах. Сейчас же мистер Крауч выглядел так, будто провёл в дороге несколько дней и все время шёл пешком. Брюки на коленях были прорваны и испачканы кровью. Он был не брит, лицо исцарапано и от истощения посерело. Волосы на голове и усы были немыты и давно не стрижены.

— Лорд Крауч, вам нужна помощь? — уточнил Нотт, осторожно чуть приблизившись к мужчине. — Давайте мы проводим вас в Хогвартс.

Мужчина ничего не ответил, но остановился, глядя на студента каким-то диким взглядом, от которого по спине пробежали мурашки. В его глазах плескалось нечто нечеловеческое, хищное, и Гарри невольно сглотнул. Переглянувшись с Драко, который разделял его опасения, Гарри почувствовал, как в венах застывает кровь. Без лишних слов, они оба приблизились к Краучу и Тео, формируя собой живой щит. Инстинкт самосохранения диктовал им защищать тех, кто мог оказаться в опасности. Они оставили девушек за своими спинами и рядом с Блейзом, поручая ему непростую задачу — помочь им выбраться из леса, если ситуация выйдет из-под контроля и им придётся бежать. Напряжение в воздухе сгущалось, как перед грозой, и каждый нерв был на пределе, готовый отреагировать на малейшее движение странного мужчины.

— Лорд Крауч, я Драко Малфой, чем мы…

Взрослый маг не дал слизеринцу договорить, быстро сократив расстояние и вцепившись руками в мантии Малфоя и стоявшего рядом с ним Гарри. Нотт и Забини дёрнулись, наводя свои палочки на Крауча, но не решаясь выпустить заклинания. Их лица выражали растерянность, смешанную с настороженностью. Непонятно было, чего ожидать от этого внезапного нападения. Крауч, казалось, совершенно не обращал внимания на нацеленные на него палочки, его взгляд был прикован исключительно к двум мальчикам, которых он сжимал в своих руках. Атмосфера в мгновение ока накалилась до предела, воздух словно звенел от напряжения. Любое неверное движение могло спровоцировать взрыв, и последствия были непредсказуемые.

— Дамблдор, — прохрипел Барти, слабо встряхнув двух студентов. — Мне нужно поговорить с Дамблдором.

— Мы сейчас сходим за ним, — отозвалась Адара, испуганно смотря на всегда спокойного и собранного лорда Крауча.

Мужчина замолчал, отстранённо посмотрев на девушку. В его глазах плескалось что-то нечитаемое, смесь усталости и стальной решимости, от которой по спине пробежал холодок. Блэк сглотнула, поймав взглядом еле заметный кивок Драко, и осторожно потянула за собой Дафну в сторону выхода из леса. Каждый шорох казался оглушительным, каждая тень — угрожающей. Она чувствовала, как дрожат её руки, но старалась сохранять спокойствие, понимая, что одно неверное движение может обернуться катастрофой. Нужно было увести Дафну подальше отсюда, в безопасное место, где они могли бы разобраться в том, что только что произошло. Атмосфера в лесу сгустилась, словно перед бурей, и Блэк понимала, что медлить нельзя.

— Лорд Крауч, давайте вы присядьте, помощь сейчас придёт, — проговорил Поттер, стараясь отвести мага в сторону одного из деревьев.

Барти Крауч, казалось, был на грани безумия. Сначала он обмяк, словно сломленный, но внезапно снова вцепился в мантию слизеринца с невероятной силой. В его воспалённых глазах плясал безумный огонь, а сквозь хрипы прорывались отчаянные слова о необходимости предупредить Дамблдора. Гарри и остальные парни с трудом, общими усилиями, разжали цепкую хватку Крауча, освободив пленённую ткань. Тот вновь погрузился в молчание, но его взгляд, мечущийся в поисках опоры, остановился на ближайшем дереве. И тогда, к всеобщему изумлению, Крауч начал бормотать что-то невнятное, обращаясь к дереву, будто к верному слуге, и отдавая ему какие-то нелепые и бессвязные поручения. Его речь была лишена всякой логики, и становилось очевидно, что разум его помутился, и он уже не отличал реальность от химерических образов, рождённых его воспаленным воображением.

— Как по мне, то он сошёл с ума, — тихо проговорил Забини, отводя взгляд от взрослого мага.

— И это мягко сказано, — хмыкнул Малфой. — Что-то говорит про сына, приплетает сюда Дамблдора. Причём тут только его сын, отец как-то сказал, что он умер много лет назад.

— Давайте просто не будем вслушиваться в этот бред, — предложил Нотт, взглянув на Крауча. — Тут разберутся и без нас.

— Согласен, лично мне проблем в этом году и без Крауча хватает, — согласно кивнул Поттер, поглядывая на обезумевшего мага. — Лучше подумать о том, что мы делали в Запретном лесу. Нам придётся объяснять это Дамблдору, если наши дамы все таки приведут именно его.

— Скажем правду, — пожал плечами Драко. — У тебя Турнир, тебе нужно тренироваться. Думаю, если из-за нашей сегодняшней прогулки вызовут родителей, то дядя тебе уж точно ничего не сделает.

Слизеринцы замолчали, застигнутые врасплох внезапной тишиной, нависшей над бормотанием Крауча. Их взгляды, до того равнодушно скользившие по мужчине, теперь намертво приклеились к нему. Никто из них толком и не понял, что произошло, слова словно застряли в горле, не находя выхода. Но молниеносно пролетевший мимо них зелёный луч, прочертивший зловещую траекторию в воздухе, не мог не привлечь их внимания. Зрачки сузились, пытаясь переварить увиденное. Луч попал прямо в Барти Крауча. Мгновение, и мужчина обмяк, рухнув на землю безжизненной куклой. Больше не подавая признаков жизни, Крауч превратился в груду неподвижной плоти, вызывая леденящий ужас в сердцах наблюдавших слизеринцев. Тишина стала ещё более гнетущей, подчёркивая необратимость произошедшего.

Все четверо замерли в шоке, пытаясь понять все происходящее. Тишина поляны казалась оглушительной после внезапного и жуткого финала, разыгравшегося прямо у них на глазах. Каждый судорожно пытался сложить воедино обрывки действий и слов, чтобы осознать, что только что произошло с мистером Краучем. В чувство их привёл только появившийся на небольшой поляне Снейп. Словно призванный ужасом, он возник из ниоткуда, его мантия взметнулась от резкого перемещения. Он лишь мельком взглянул на безжизненное тело Крауча, его взгляд был холоден и профессионален, не выдавая и толики эмоций. Подлетев к своим студентам, он принялся тщательно, но быстро проверять их состояние, его ледяные пальцы ощупывали их лица и запястья, выискивая признаки физического вреда или следы тёмной магии. В его глазах читался тревожный вопрос, важнее которого сейчас не было ничего: насколько глубоко они оказались втянуты в этот опасный водоворот событий.

— Он мёртв? — тихо уточнил Блейз, заглядывая за плечо декана.

— Мёртв, но сейчас это не ваши заботы, — строго проговорил Северус. — Сейчас вы вчетвером идёте в мой кабинет, ни с кем не разговариваете и ждёте меня.

Слизеринцы кивнули и под строгим взглядом профессора зельеварения поспешили покинуть Запретный лес, выполняя фактически приказ своего декана.

В кабинете одни они просидели достаточно долго. Когда Снейп наконец вернулся с ним были и отцы троих из парней, а следом в кабинет в полном молчании вошли Адара с Дафной.

— Авроры заходят поговорить с ними, но какое-то время я смогу их продержать подальше от студентов, — проговорил Северус, обращаясь к троим мужчинам.

— Мальчики не причастны к этому, пускай только попробуют обвинить кого-то из наследников, финансирование Министерства тут же сократится в несколько раз, — проворчал Маркус, пристально окидывая взглядом своего сына.

— Я не думаю, что они хотят обвинить их, но убийство на территории Хогвартса, — протянул Снейп, но дальше продолжать не стал, покинув собственный кабинет.

Трое лордов одновременно развернулись так, чтобы было видно всех детей в помещении. Те же сидели молча, ожидая, пока отцы начнут ругать их за необдуманные поступки.

— Так и будете молчать или соизволите объяснить, что произошло и какого черта вы находились в Запретном лесу, когда вам ясно было сказано, чтобы в одиночестве вы территорию школы не покидали, — произнёс Сириус, оперевшись спиной о стену и поглядывая на крестника и на дочь.

— Мы просто тренировали заклинания, мне хотелось быть готовым к последнему испытанию, хватит с меня русалок и драконов, — пробормотал Гарри.

— Только не вздумай брать всю вину на себя, — закатил глаза Драко. — Оставь это для гриффиндорцев, извини дядя, но это в их привычке. А тренировка в Запретном лесу была общей идеей, и ничего вот такого до сегодняшнего дня не происходило.

— Все было тихо и спокойно, — согласился Тео, а Блейз только молча кивнул, поддерживая друзей. — Мы несколько недель занимались в Запретном лесу без каких-либо просшествий.

Мужчины как-то устало переглянулись между собой, а затем на всякий случай молча забрали у всей компании волшебные палочки, проверяя их на последние заклинания. Слизеринцы тоже посмотрели друг на друга с каким-то обиженным выражением на лицах, но все же прекрасно понимая, что их отцы просто перестраховываются ради их безопасности.

— Вы все действительно должны рассказать нам точно, что произошло в лесу, — сказал Люциус, в его голосе слышались стальные нотки. — И желательно во всех деталях, молодые люди.

Блейз Забини, известный своим непринужденным поведением, вздохнул, обменявшись нервным взглядом со своим спутником.

— Это было так же, как и в любое другое время, — сказал он, пытаясь преуменьшить значение событий. — Мы возвращались после тренировки. Через некоторое время мы услышали какой-то шорох, но подумали, что это просто ветер.

Теодор Нотт-младший, обычно более сдержанный, продолжил рассказ вслед за другом.

— Совершенно верно, а потом, всего через пару минут, появился лорд Крауч. — Казалось, дрожь пробежала по его телу, когда он продолжил. — Он был не совсем в себе, даже с точки зрения своей внешности. Он выглядел так, словно сошел с ума. Он продолжал бормотать, что ему нужно увидеть Дамблдора.

Их отчет нарисовал тревожную картину. Бартемиус Крауч-старший, человек жесткой дисциплины и непоколебимой приверженности закону, фигура, известная своим суровым поведением и амбициями, превращен в бурчащее месиво в самом сердце Запретного леса. Последствия были, мягко говоря, тревожными. Что могло довести человека такого положения, как у Крауча, до такого состояния? Было ли это давлением его министерских обязанностей, тяжестью вездесущей угрозы Волан-де-Морта или чем-то гораздо более зловещим?

Описание студентов только углубило тайну. Запретный лес был, как следует из его названия, опасным местом, домом для существ, как магических, так и угрожающих. Могло ли что-то в его глубинах напасть на Крауча, проклясть его или свести с ума? Или было более человеческое объяснение, возможно, психический срыв, вызванный невообразимым стрессом? Отсутствие подробностей после прибытия Крауча особенно беспокоило. Забини и Нотт, казалось, колебались, возможно, даже не желали вдаваться в подробности того, что произошло после их встречи. Могли ли они что-то скрывать? Защищали ли они себя, Крауча или кого-то совершенно другого?

— И что произошло потом? — Люциус настаивал, его голос не дрогнул. — Что вы сделали, когда столкнулись с человеком в таком состоянии, утверждающим, что ему нужно увидеть Дамблдора?

— Мы отправили девочек назад в замок ради их безопасности, — проговорил Драко, настороженно покосившись на отца. — Они же собирались позвать кого-нибудь из профессоров.

В голосе Драко звучала смесь оправдания и какой-то натянутой неловкости, словно он ожидал укоризненного взгляда отца после своего заявления. Он оправдывал свое решение отправить девочек обратно в замок, ссылаясь на их безопасность и опасение, что те позовут кого-либо из профессоров. Это было разумно, но в присутствии Сириуса Блэка, чья забота о детях была обострена до предела, казалось недостаточным обоснованием. Драко явно нервничал, но твердо держался за свое объяснение, словно пытаясь убедить не только взрослых магов, но и самого себя в правильности их поступка.

— Одних? — недоверчиво приподнял бровь Сириус, бросив взгляд на молчавшую дочь. — А если причина, по которой Крауч был в таком состоянии, все еще была в лесу? Если бы она напала на них?

— Мы можем за себя постоять, папа, — недовольно пробормотала Адара, а Дафна рядом с ней только молча кивнула в знак согласия.

— Я в этом нисколько не сомневаюсь, маленькая леди, — вздохнул лорд Блэк. — Но прости, что как твой отец я переживаю за тебя.

— К тому же есть правила, по которым достойно воспитанные джентльмены не оставляют дам одних, особенно если есть угроза опасности, — вмешался Маркус, неодобрительно оглядев своего сына. — Особенно если речь идет об их невесте.

Адара скривилась от слов отца, юношеский бунт клокотал в ней, не желая признавать отцовскую опеку. Слова лорда Нотта, однако, заставили ее покраснеть. «Невеста». Это слово все еще звучало непривычно, немного пугающе, но и приятно щекотало сердце. Дафна, казалось, разделяла её чувства, пряча улыбку за маской сдержанности. В глубине души Адара знала, что отцовское беспокойство исходит из любви, и лорд Нотт, безусловно, тоже прав насчет джентльменского долга. Но все же ей хотелось доказать, что она не беззащитная кукла, а способна сама решать свои проблемы.

— Вы с мамой были чуть старше меня, когда вступили в первое сражение, — упрямо заметила Блэк, глядя в отцовские глаза. — И ты, и мама обучили меня боевым заклинаниям так, что я владею ими лучше, чем многие старшекурсники, а если верить дедушке и бабушке, то и лучше многих авроров.

— Не со всем можно справиться, когда тебе четырнадцать, — строго заметил бывший гриффиндорец. — Вы все дети, и, поверьте моему опыту, разделяться было опасно. Честно говоря, вам всем стоило оставить его одного и убраться оттуда как можно скорее.

— Соглашусь, — кивнул Маркус, а следом за ним и Люциус.

— Это уже произошло, — пробормотал Поттер, осторожно посмотрев на крестного отца. — Мы признаем свою глупость, но изменить ведь это не можем.

В комнате повисла тяжёлая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в камине. Бывший гриффиндорец, чьи слова прозвучали резко и безапелляционно, буравил взглядом юные лица. Его опыт, закалённый годами борьбы, говорил о том, что в четырнадцать лет принять верное решение в критической ситуации почти невозможно. Согласие Маркуса и Люциуса лишь подчёркивало обоснованность его опасений. Поттер, ощущая вину за принятое решение, тихо признал их ошибку, но в его словах сквозила и беспомощность. Прошлое уже не изменить, и теперь им оставалось лишь разбираться с последствиями своей опрометчивости, надеясь, что цена, которую им придётся заплатить, не будет слишком высока.

— Зачем такая срочность он не говорил? — решив продолжить историю, уточнил Сириус, пристально взглянув на слизеринцев.

— Из его бессвязной речи трудно было что-то понять, — сказал Гарри под согласные кивки друзей. — Он говорил что-то про своего сына и про совершенную ошибку, а дальше мы старались не вслушиваться.

Трое мужчин обменялись тревожными взглядами, осознавая всю серьезность ситуации. Спустя несколько томительных минут, полных невысказанных опасений, они приняли решение: компания должна собраться и вернуться в поместье. Сириус Блэк, Маркус Нотт и Люциус Малфой, обремененные знанием о методах аврората в Министерстве, не питали иллюзий относительно безопасности своих детей. Они слишком хорошо знали, как хаотично, а порой и жестоко, может вестись расследование, и не могли позволить, чтобы их близкие оказались без должной защиты. Чистокровные дома, с их укреплениями и возможностью обеспечить круглосуточное наблюдение, казались единственным местом, где они могли гарантировать, что дети будут в безопасности на время, пока ситуация не прояснится.

— Итак, дела у нас теперь идут еще хуже, — заключил Маркус, когда за слизеринцами закрылась дверь в кабинет Снейпа. — Убийство Крауча, да еще и не где-нибудь, а в Хогвартсе.

— У Крауча всегда было достаточно врагов, но Хогвартс действительно странный выбор для места убийства, — хмыкнул Блэк. — Забавно конечно, что он вспомнил про сына. Сам посадил его в Азкабан, причём надо заметить без должного расследования и суда.

— Ну Барти Крауч-младший действительно был в рядах Пожирателей смерти, — заметил Люциус. — Не все мы конечно знали друг друга в лицо, но его привел к Волан-де-Морту Родольфус, а после и не скрывал этого факта. К тому же, все мы знаем и понимаем, что Барти участвовал в пытках Лонгботтомов.

— Многие откупились от Азкабана и ты, Малфой, в том числе, — напомнил Бродяга, поморщившись от последней фразы друга. — Уж Крауч мог бы откупить своего сына. Тем не менее его сын мертв, как и он сам.

— И кто его убил, остается под большим вопросом, — кивнул Нотт, повертев в руках свою волшебную палочку. — Но самое главное, кто бы это ни был, наши дети под угрозой. Свидетелей не любят.

Мужчины замолчали, предавшись мрачным размышлениям, в их молчании сквозило признание нависшей опасности. Именно осознание этой угрозы заставило их столь стремительно прибыть в Хогвартс, и именно она теперь диктовала необходимость немедленной эвакуации детей по домам. Убийца Барти Крауча, кто бы он ни был, вполне мог решить, что самым надежным способом замести следы будет устранение всех потенциальных свидетелей произошедшего. И тот зыбкий факт, что дети непосредственно не видели убийства, отнюдь не гарантировал им безопасность — параноидальный преступник, одержимый желанием сохранить тайну, вряд ли стал бы рисковать, оставляя в живых свидетелей, пусть даже молчаливых. Поэтому спешка была оправдана: необходимо было как можно скорее рассеять детей по безопасным убежищам, пока убийца не решил действовать.

Снейп, вернувшись в свой кабинет в сопровождении Дамблдора, казался выжатым лимоном. Усталым взглядом он окидывал троих лордов, и в этом взгляде явственно читалось пережитое потрясение. Тишина в кабинете была настолько плотной, что, казалось, ее можно порезать ножом. Сириус, Люциус и Маркус синхронно поморщились, холодно глядя на директора Хогвартса. Их неприязнь к Дамблдору была почти осязаемой, и в этой напряжённой атмосфере витала угроза, словно перед грозой. Каждый из них, казалось, старался сдержать гнев, который вот-вот готов был вырваться наружу, и присутствие директора только подливало масла в огонь.

— Авроры настаивают на том, чтобы побеседовать с детьми, — раздражённо произнёс Северус, окинув директора мимолётным взглядом.

— Боюсь, что сегодня их просьба будет отклонена, — холодно заявил лорд Малфой. — Все они потрясены произошедшим в, казалось бы, безопасной школе. Мы с лордом Блэком и лордом Ноттом пришли к единогласному решению забрать наших детей по домам на неопределённое время.

— Не думаю, что правильно лишать детей учебного процесса и общения с друзьями, — отозвался Альбус, не сумев должным образом скрыть своё недовольство.

— Общаться с друзьями им никто не запрещает, — сухо проговорил Сириус. — Но лично мне и моей супруге будет намного спокойнее, если мои дочь и сын с крестником будут дома в безопасности. Про Хогвартс более я, по всей видимости, сказать не могу.

— Это разовое происшествие, Сириус, не стоит преувеличивать, — вздохнул директор, заняв место за столом декана Слизерина.

— Помниться мне, пару лет назад студенты по необъяснимым причинам каменели. Некоторые провели в больничном крыле практически весь учебный год, — напомнил Нотт. — И, к слову, объяснить этот феномен вы нам тогда так и не смогли. Теперь же в Хогвартсе гуляет убийца. Сегодня на глазах наших наследников был убит Крауч, а завтра это вполне может быть кто-то из наших детей. И вы предлагаете нам оставить наследников наших родов в месте без защиты?

— Хорошо, это ваше право, — сдался пожилой маг, не желая спорить с тремя лордами, ссор и споров с которыми ему хватало и вне стен Хогвартса. — Но ваши дети должны дать показания. В конце концов, Барти был важной фигурой в Министерстве.

— Дети дадут показания, но не сегодня, — сказал Блэк, и его тон явно говорил о том, что больше эту тему он обсуждать не собирается. — К тому же каждый из них является наследником рода, причём каждый из них все еще не достиг совершеннолетия. Давать показания они могут только в присутствие своего законного представителя или же адвоката рода, если такой имеется. Что-то я не вижу, чтобы здесь присутствовала Франческа Забини или их адвокат.

— Здесь есть декан Слизерина, думаю, что Северус…

— При всем уважении, Альбус, но я отвечаю только за полукровок, чей магический родитель мертв, или они вовсе являются сиротами, — прервал мага Снейп. — Миссис Забини приезжать отказалась, но также изъявила желание забрать своего сына домой на какое-то время. Просила лорда Малфоя переправить юношу через его поместье.

Дамблдор нахмурился, оглянувшись на внешне спокойного Снейпа. Во взгляде директора промелькнуло раздражение, которое он не сумел скрыть и от троих лордов. Сириус, Люциус и Маркус переглянулись между собой, прекрасно понимая, о чем мог думать Альбус. Северус успел поставить их в известность только благодаря своему патронусу, но директора их присутствие в школе явно не устраивало. В глазах Дамблдора читалось явное неодобрение их вмешательства, словно он считал их появление нарушением заранее установленного порядка, игрой не по его правилам. Впрочем, троица прибыла не для того, чтобы угождать капризам директора. События развивались слишком стремительно, и молчаливое согласие с действиями Дамблдора могло привести к непредсказуемым последствиям, которые они просто не могли себе позволить. Их союз, скованный мрачными клятвами и общими целями, был сильнее, чем любое неудовольствие старого волшебника.

Блэк даже слегка усмехнулся, встретившись взглядом с деканом Слизерина. Если бы кто-то сказал ему в семнадцать, что в тридцать пять он будет совершенно спокойно общаться с ним и даже в каком-то смысле считать своим приятелем, он бы отправил этого человека в больницу Святого Мунго и даже сам бы оплатил лечение. Тогда, во времена их бурной юности, Снейп казался воплощением всего, что он презирал: скованности, злобы и преданности Темному Лорду. Ирония судьбы заключалась в том, что годы, прошедшие после войны, многое изменили.

— Если к нам вопросов больше нет, то не вижу смысла здесь задерживаться, — хмыкнул Люциус, слегка задев Бродягу локтем, тем самым выводя его из мыслей. — И будьте уверены, Дамблдор, я подниму вопрос о происходящем в Хогвартсе на ближайшем Совете Попечителей. Только убийц нам здесь не хватало.

Уходящих магов Дамблдор проводил усталым, но явно недовольным взглядом. Убийство Крауча на глазах четверых слизеринцев — это явно не то, что было ему нужно. Да и Барти оказался в Хогвартсе не просто так, да еще и в таком виде. Хотя догадаться о причине его появления здесь особого труда для Дамблдора не составляло, кое-что он и так прекрасно знал.

А дальше всех ждало долгое расследование. Убийство Барти Крауча не могло остаться незамеченным, да и тот факт, что при убийстве присутствовали четверо наследников известных фамилий, только добавлял шуму этому делу. Юноши ответить на многочисленные вопросы в свою сторону могли не всегда, так как убийцу не видели и могли лишь указать примерное направление того, откуда прилетел зеленый луч.

Все это время каждый из них находился дома. Родители единогласно отказались возвращать их в Хогвартс, на время переведя своих детей на домашнее обучение. Более того, многие родители-маги поступили также, опасаясь за жизнь своих детей. Все же не каждый день в школе, полной детей, случаются убийства.

Расследование аврората не приносило никакой пользы. Многие вспомнили и о том, что на свободе до сих пор находился сбежавший из Азкабана Питер Петтигрю. Все это вместе вызвало общественные недовольства в сторону авроров. Газеты писали о многочисленных ошибках аврората в прошлом, что только мешало работе авроров.

Шумиху вокруг Аврората смогло хоть немного разбавить объявление о рождении ребенка у лорда и леди Блэк. Девочка, которую назвали Эстела. Новоиспеченные родители искренне радовались маленькой малышки, дав себе немного времени игнорировать происходящие события и побыть только в кругу семьи.

Тем не менее никто не забыл о приближающимся последним испытании Турнира. Тренировку крестника Сириус практически полностью взял на себя, всячески стараясь помочь ему и подготовить к скорому событию.

Убийство Крауча очень скоро вновь заняло первые полосы газет, а у авроров так и не было ответа, кто же являлся убийцей. На очередном заседании палаты лордов общим голосованием было вынесено решение о прекращение существования рода Крауч, так как живых представителей рода больше не осталось.

— Этого следовало ожидать, — заметил Орион, когда вернувшийся с заседания старший сын рассказал об его итогах.

— Странно, что Барти больше не женился после смерти супруги, — хмыкнул Сигнус. — Мог бы обзавестись наследником за это время, а в итоге подвел финальную черту для своего дома.

— Ты тоже не женился после смерти Друэллы, — хмыкнул Орион, подняв бокал с огневиски в его сторону.

— Её мне вполне хватило, — фыркнул Сигнус. — К тому же для меня в этом смысла нет. У меня две взрослые дочери, которые не забывают обо мне и регулярно навещают. И в отличие от Крауча я не глава рода, вымирание роду тоже не грозит.

Сириус в разговоре отца и дяди участие не принимал, словно был погружен в некую собственную, тягостную реальность. Он сидел в кресле, почти не двигаясь Слова отца и дяди о политической обстановке, о возможностях и рисках, казались ему далеким эхом, отзвуком мира, к которому он все меньше чувствовал связь. Через некоторое время, извинившись, он и вовсе удалился к себе в кабинет, оставив их вдвоем. Там, в тишине, он мог, наконец, попытаться разобраться в хаотичном потоке мыслей, прокручивая в голове весь день, каждое слово, каждый взгляд.

Марлин, вернувшись в их общую гостиную, не сразу нашла мужа. Она прошла на кухню, заглянула в библиотеку, и, наконец, обнаружила его в комнате, где они хранили Омут памяти. Сириус стоял перед ним, задумчиво вглядываясь в мерцающую поверхность, словно пытаясь увидеть в кружащихся серебристых нитях ответ на какой-то мучительный вопрос. Она редко видела его таким — обычно живым, ярким, полным энергии. Сейчас же в его глазах читалась усталость, глубокая, всепоглощающая.

— Что-то случилось, дорогой? — поинтересовалась блондинка, со спины обняв супруга и положив голову ему на плечо.

— Пытаюсь понять, что задумал Дамблдор, — отозвался Блэк, развернувшись и обняв жену за талию. — Просто не могу понять, почему он выступал против прекращения рода Крауч. Да и странный он какой-то последнее время.

— Он всегда странный, милый, трудно понять, что у него на уме, — заметила Лина. — В конце концов если вспоминать все его действия в наших жизнях, то у нас появится слишком много вопросов к нему.

— Я просто стараюсь разобраться что к чему, чтобы у меня была возможность обезопасить наших детей, — заметил Сириус, садясь на диван и утягивая супругу в свои объятия. — Меня не покидает чувство, будто должно что-то произойти. Пожиратели на Чемпионате, чертов Турнир, темнеющие метки, Хвост на свободе, теперь еще и убийство Крауча.

— Я понимаю, к чему ты клонишь, — вздохнула леди Блэк. — Но я так хочу избежать этого. Та война стоила нам слишком дорого, я не хочу такого же для наших детей. Эла только только родилась.

— Я тоже очень хочу ошибаться в своих чувствах, любовь моя, — пробормотал Бродяга, крепче обняв жену. — Но я боюсь, что нам стоит готовиться к худшему. Что-то грядет, и будет лучше если мы хоть немного будем к этому готовы.

Марлин качнула головой, спрятав лицо на плече мужа. Когда-то они так надеялись, что все ужасы и смерти наконец были закончены, а теперь была вероятность, что их снова ждало повторение всего этого. Сириус с Марлин даже не заметили, как тихо закрылась дверь в кабинет, а Гарри быстро убежал в свою комнату, думая о случайно подслушанном разговоре.

— Я надеюсь, что худшего не случится, — пробормотала бывшая Маккиннон. — В противном случае я готова заключить сделку хоть с самим дьяволом, лишь бы моя семья была в безопасности.

— Мы оба будем надеяться, что все обойдется, — ответил Блэк, целуя жену в висок. — Но вообще, мать в детстве меня дьяволенком называла, так что считай, что ты уже заключила сделку с дьяволом.

Оба нервно рассмеялись, но женщина оценила попытку мужа разбавить обстановку. Прошлая война теперь давила на обоих тяжелой тенью, напоминая обо всем, что они пережили в тот период времени.

— Я не хочу повторения, Сири, — отозвалась Марлин, положив ладонь на небритую щеку супруга и заглянув ему в глаза. — Мы с таким трудом выжили в том безумии. Я не готова снова проходить через это.

— Как и я, жизнь моя, как и я, — тихо согласился Сириус. — Но, к счастью для нас, у нас есть преимущество. Если Реджи прав, то ему нужно будет время для восстановления сил, которого у него не будет.

— Хотелось бы это верить, — вздохнула женщина, растворяясь в объятиях мужа. — Я слышала, что вы обсуждали с Регулусом. Мне бы не хотелось давать ему возможность возрождаться.

— Так проще убить его навсегда, — вздохнул Блэк, накручивая на палец светлый локон жены.

Марлин закрыла глаза, чувствуя, как мягкая кожа кресла давит на спину. Тишина в комнате накрыла ее тяжёлым одеялом, прерываемая только ритмичным тиканьем напольных часов в коридоре. Каждый тик ощущался как капелька пота, стекающая по ее спине, физическое проявление тревоги, гложущей ее изнутри. Она цеплялась за надежду, отчаянно молясь, чтобы план, который ее муж тщательно разрабатывал вместе со своим младшим братом, действительно сработает.

Тем не менее, несмотря на трагические события, омрачившие Турнир Трех Волшебников, последнее испытание неумолимо приближалось. В этот день, когда должен был решиться победитель, атмосфера в Хогвартсе была особенно напряжённой. Те ученики, которые были спешно забраны родителями после ужасного убийства Барти Крауча, постепенно возвращались в школу, привлечённые неугасающим интересом к исходу Турнира. Они, как и все остальные, жаждали увидеть, кто из отважных чемпионов окажется сильнее в финальном, самом опасном испытании. В воздухе витала смесь страха, волнения и, вопреки всему, ожидания захватывающего зрелища.

Лорд и леди Блэк прибыли вместе с Гарри, который довольно сильно нервничал, периодически посматривая на своих опекунов. Однако, несмотря на все его усилия, нервозность проскальзывала в каждом его движении, в каждом украдчивом взгляде, брошенном на его опекунов. Слова, подслушанные им ранее, терзали его изнутри, словно заноза, которую он никак не мог вытащить. Он мучительно размышлял, стоит ли заводить разговор с Сириусом и Марлин, но страх перед их реакцией держал его в плену молчания. Но больше всего его грызло беспокойство за брата-близнеца. До этого момента Гарри никогда так остро не ощущал угрозу, нависшую над братом, и мысль о том, что Клайд может оказаться в центре новой войны, наполняла его душу доселе неведомой тревогой. Впервые за много лет, а может, и вовсе впервые в жизни, он всерьез задумался о безопасности Клайда, осознавая, что тот может стать потенциальной мишенью.

— Не волнуйся и не думай о победе, — проговорил Сириус, когда они остановились недалеко от трибун, где должны были сидеть зрители. — Она не является главной, да и не нужна тебе. Главное просто выйди оттуда живым, хорошо?

— Сделаю все возможное, — кивнул Поттер. — Я думал над тем, чтобы вообще особо не двигаться в испытании.

— Замечательная идея, дорогой, — кивнула Марлин, потрепав подростка по голове. — Чем быстрее ты выйдешь из испытания, тем нам с твоим крестным будет спокойнее. Но чтобы ты ни сделал, мы все равно в тебя верим и очень гордимся.

Слизеринец улыбнулся взрослым магам, обнял их и поспешил присоединиться к остальным Чемпионам. Супруги Блэк заняли свои места на трибунах, с чувством беспокойства наблюдая за всем происходящим.

Воздух наполнился взволнованными голосами и звуками сотен шагов — зрители торопились занять отведённые им трибуны. Небо окрасилось в густой исчерна-синий цвет, и на нем зажглись первые звезды. К Бэгмену и участникам подошли Хагрид и профессора Макгонагалл, Флитвик. К большому удивлению Поттера рядом с ними остановился и Грюм, пристально оглядывая всех Чемпионов. У профессоров и Аластора на шляпах, у Хагрида на спине кротового жилета светились большие красные звезды.

— Мы будем патрулировать снаружи, — сообщила участникам состязания профессор МакГонагалл. — Если кто-нибудь попадёт в беду и почувствует, что требуется подмога, пошлите в воздух сноп красных искр, и мы незамедлительно придём на помощь. Все ясно?

Чемпионы кивнули, переглянувшись между собой. Лабиринт перед ними выглядел несколько пугающе, и никто даже не догадывался, что судьи могли приготовить им на этот раз.

— Тогда вперед! — весело скомандовал Бэгмен четверым взрослым магам.

Они молча разошлись на свои посты вокруг лабиринта. Коснувшись палочкой горла, Бэгмен тихо произнес:

— Сонорус!

И тут же его усиленный волшебством голос разнесся по всему стадиону:

— Леди и джентльмены, третье и последнее состязание Турнира Трех Волшебников начинается! Разрешите мне напомнить вам турнирное положение участников на сегодняшний день! Первое место делят между собой мистер Седрик Диггори и мистер Гарри Поттер, оба — школа «Хогвартс», у каждого восемьдесят пять очков!

Крики, гром аплодисментов разбудили птиц в Запретном лесу, и они с тревожным гомоном поднялись в темное ночное небо. Слизеринец оглянулся на трибуны, взглядом пытаясь найти своих опекунов или друзей, но сделать этого у него к сожалению так и не получилось.

— На втором месте мистер Виктор Крам, магическая школа «Дурмстранг», восемьдесят очков! — снова гром аплодисментов. — И на третьем месте — мисс Флер Делакур, академия «Шармбатон»!

В этот раз аплодисменты были намного тише. Флер сдержанно улыбнулась в сторону трибун, нервно крутя в руках свою волшебную палочку.

— Итак, Гарри и Седрик, начнете по моему свистку! — пророкотал Бэгмен. — Три… два… один…

Он резко свистнул, и Гарри с Седриком устремились внутрь лабиринта. Высоченная живая изгородь бросала на дорожку черную тень. То ли изгородь была чересчур густой, то ли была так заколдована, но звуки стадиона тут же стихли, едва они вступили во тьму лабиринта. Гарри даже показалось на миг, что он под водой. Он вытащил палочку, приказал: «Люмос!» — и услышал, как Седрик произнес позади то же самое. Прошли вместе метров двадцать и оказались у развилки, а затем молча разошлись, одними лишь взглядами пожелав друг другу удачи.

Выбранная Поттером дорожка казалась совершенно пустынной. Он повернул вправо и прибавил шагу, подняв палочку над головой, чтобы свет от нее падал как можно дальше. Впереди было по-прежнему пусто, что казалось слизеринцу очень подозрительным.

Гарри то и дело оглядывался. К нему опять вернулось привычное ощущение, что за ним следят чьи-то глаза. Небо с каждой минутой становилось чернее, тени сгущались и в лабиринте. Дорожка привела к очередной развилке.

— Направление, — прошептал он палочке, держа ее на ладони.

Волшебная палочка совершила полный оборот и застыла, указывая прямо вправо, в непроницаемую живую изгородь. Гарри без колебаний свернул в указанном направлении, но к его удивлению, там не было ничего, абсолютно никаких препятствий. Внутри начало нарастать нервное напряжение. До сих пор не было ни единой опасности! Что-то было явно не так. Последнее задание Турнира казалось подозрительно легким, а такого просто не могло быть. В голове мелькнула мысль о том, чтобы воспользоваться изначальным планом и сдаться как можно скорее, но любопытство оказалось намного сильнее. Слизеринец решил двигаться дальше, влекомый необъяснимым желанием узнать, что же на самом деле скрывается за этой обманчивой лёгкостью. В глубине души он понимал, что расслабляться рано и настоящий кошмар, скорее всего, ждёт его впереди.

За спиной что-то прошуршало. Гарри выставил вперед палочку и обернулся, готовый отразить нападение. В луче света возник Седрик, выскочивший откуда-то справа. Его всего трясло, рукав мантии дымился.

— Это соплохвосты Хагрида! — прошептал он. — Гигантские! Я еле от них отбился!

Седрик кивнул и исчез за очередным поворотом. Поттер нахмурился, посмотрев в сторону, откуда изначально выскочил пуффендуец. Соплохвосты были не такими уж и страшными, но от питомцев Хагрида все же действительно стоило держаться подальше. Гарольд передёрнул плечами и продолжил двигаться прямо, сжимая в руке волшебную палочку.

Вокруг слишком неожиданно все показалось значительно мрачнее, чем было на самом деле. Подросток остановился и оглянулся, почувствовав неприятный холод за спиной. Навстречу ему скользил дементор. Высотой больше трех метров, лицо спрятано под капюшоном, гниющие чешуйчатые руки выставлены вперед.

Слизеринец резко выдохнул. Раньше с этими существами ему сталкиваться не доводилось. Благо крестный предусмотрительно научил его заклинанию Патронус, но и в этом случае тренировались они всего лишь на каком-то искусственном дементоре, найденном в ящике одного из хранилищ Блэков. Гарри поднял палочку, как учил Сириус сосредоточился на счастливом воспоминании и воскликнул:

— Экспекто патронум!

Из кончика палочки вырвался серебряный сокол и тут же полетел навстречу дементору, который при виде птицы сделал шаг назад и запутался в полах плаща. Гарри нахмурился, но внимания акцентировать не стал, побежав в другом направление.

Налево, направо, снова налево. Когда слизеринец в очередной раз упёрся в тупик, то ему опять пришлось прибегнуть к заклинанию компаса. Палочка показала, что он слишком уклонился к востоку. Вернулся к развилке, свернул направо и увидел перед собой странный золотистый туман. Гарри осторожно подошел и осветил его. Похоже на какие-то чары. На взгляд определить их было довольно трудно. Поттер вздохнул, обдумывая то, чтобы сойти с дистанции. Бегать по лабиринту ему уже порядком надоело, да и помимо дементора он никакой опасности по дороге не встретил. Вероятно, он даже выбрал не то направление, раз все было так спокойно. Размышления прервал раздавшийся неподалеку женский крик.

— Флер! — крикнул Гарри, оглядываясь по сторонам.

Ответа не последовало. Крик доносился откуда-то спереди. Возможно, ей нужна была помощь. Поттер с сомнением взглянул на золотистую дымку. Бездумно рисковать он не привык, все же являясь слизеринцем. Но, с другой стороны, Делакуры были друзьями его семьи, да и Сириус, воспитывая его, не раз говорил, что не стоит бросать девушек в беде. Гарри глубже вдохнул и ринулся в золотистую дымку.

Мир тут же перевернулся вверх ногами. Гарри висел на земле вниз головой, волосы дыбом, очки висят на дужках, того и гляди упадут в бездонное небо. Он тут же схватил их, прижал к носу и настороженно замер. Ноги его как будто приклеились к траве, ставшей зеленым потолком.

Заклинания, которое могло вернуть на место небо и землю, он не знал. Впрочем, навряд ли оно даже просто существовало, а значит, все было гораздо проще. Поттер усмехнулся и оторвал ногу от травы. Мир тут же вернулся на привычное место.

Он несколько раз глубоко вдохнул, успокоился, поднялся на ноги и, выйдя из золотистой дымки, оглянулся: дымка невинно мерцала в лунном свете. Замаскированные чары иллюзии, стоило догадаться сразу, а не ломать голову.

У развилки Гарри остановился посмотреть, нет ли где Флер. Он слышал ее крик, но, возможно, она просто выбыла из игры. Сам по себе лабиринт стал более редким, что означало, что либо он недалеко от выхода, либо Кубок был где-то совсем рядом.

Слизеринец хмыкнул, обдумывая, стоит ли ему двигаться дальше. Да, с одной стороны, он вроде как обещал Сириусу и Марлин побыстрее выбраться из лабиринта, поклявшись не задерживаться и не рисковать. С другой стороны, он уже слишком далеко прошел, чтобы просто сдаться. Победа ощущалась почти осязаемо, как терпкий привкус удачи на языке. На секунду он представил себя триумфатором, стоящим под ликующие возгласы толпы. Ему не так уж и была нужна эта награда, но неудержимое желание покорить лабиринт, доказать себе свою способность, возникло само собой, словно древний инстинкт. Хотя в голове тут же возникла мысль о том, как после ему достанется от супругов Блэк за это своеволие.

Он свернул влево и уперся в тупик, свернул направо — еще тупик Гарри остановился, перевел дух и приказал палочке определить стороны света. Затем вернулся к развилки, взял направление на северо-запад и бросился было вперед, но замер, услышав впереди голоса.

— Что ты делаешь? — кричал Седрик. — Ты что, гад, делаешь?

И следом голос Крама:

— Круцио!

В тот же миг уши его пронзил отчаянный вопль Седрика. Потрясённый Гарри рванул вперед. Никаких поворотов впереди не было. Осталось одно — Взрывное заклятие. Заклятие по­действовало, правда, не очень сильно, в изгороди образовалась неглубокая дыра, Гарри сунул в нее ногу, навалился всем телом, колючее сплетение ежевики затрещало, ветви сломались, и открылось отверстие. Гарри пролез в него, порвав мантию, глянул направо: на земле извивался от боли Седрик, а над ним стоял Крам. Услышав треск, Крам повернул голову и сорвался с места, но Гарри успел нацелить палочку.

— Окаменей! Инканцеро! — крикнул он.

Заклинание поразило Крама в спину, он на мгновение замер и рухнул ничком в траву, а веревки опутали его тело, чтобы он не смог двигаться даже если придет в себя. Поттер глянул на обоих соперников, поднял в верх волшебную палочку, выпуская в небо красные искры, после чего снова двинулся вперед.

Гарри шел, время от времени сверяясь с палочкой-компасом. Он не знал, продолжил ли состязание Седрик после ощущения на себе Непростительного заклятия, но двигаться нужно дальше. Его интересовало и то, как Крам мог решиться на применение Непростительного заклинание. Поттер прекрасно знал, что в Дурмстранге обучают темной магии, но применить Круциатус просто чтобы выиграть Турнир школ…

Теперь тупики попадались все чаще. В лабиринте стало темно, хоть глаз выколи, значит, скоро центр, конец состязания. На длинном, прямом отрезке пути опять почудилось шевеление, и свет палочки озарило существо, которое он знал только по картинке в «Чудовищной книге о чудовищах».

Это был сфинкс с телом огромного льва, головой женщины, тяжелыми когтистыми лапами и длинным желтым хвостом с коричневой кисточкой на конце. Когда Гарри приблизился к женщине-львице, она оборотила к нему могучую голову и уставилась большими миндалевидными глазами. Гарри нерешительно поднял палочку, но львица с женским лицом не присела в прыжке, а просто ходила туда-сюда поперек дорожки, загораживая проход.

—Ты близок к цели, — произнесла она низким, хрипловатым голосом. — Кратчайший путь лежит именно здесь.

— И что же я должен сделать, чтобы пройти дальше? — поинтересовался Поттер, и так прекрасно догадываясь об ответе сфинкса.

— Отгадай мою загадку, тогда пропущу. Отгадаешь с первой попытки — путь открыт. Не отгадаешь — нападу. Ничего не ответишь — пойдешь назад, восвояси.

Слизеринец хмыкнул и кивнул, про себя решив, что если загадка будет слишком непонятной, то он наконец просто сойдет с дистанции, как и собирался изначально.

— Ладно, — сказал он. — Слушаю вашу загадку.

Женщина-львица уселась посреди дорожки и произнесла такой стих:

Мой первый слог проворнее всех слывет по праву —

Он очень быстр на руку, ногу и расправу;

Второй мой слог есть плод окружности решений —

Ее с диаметром законных отношений.

Мой третий слог — абстрактно названный мужчина —

Ни цвета кожи, ни фамилии, ни чина.

Сложив их вместе, существо ты образуешь,

Какое ты скорей умрешь, чем поцелуешь.

— Значит, из подсказок получится чудище, которое я лучше умру, чем поцелую? — уточнил Гарри.

Сфинкс благосклонно улыбнулся. Гарри решил, что это утвердительный ответ, и принялся думать. Существует множество тварей, которых он, хоть убей, не поцеловал бы никогда в своей жизни. Первой мыслью в голове возник дементор, но загадка сфинкса явно о ком-то другом, иначе все было бы слишком просто. Пожалуй, начать надо с подсказок. Какой там первый слог, быстрый? Быстрый, скорый…

Поттер задумчиво взглянул на сфинкса, прокручивая в голове текст загадки. Ему понадобилось около десяти минут, чтобы наконец найти решение, которое ему казалось верным ответом.

— Скорпион!

Сфинкс расплылась в улыбке, поднялась на ноги и посторонилась. Слизеринец поклонился существу и устремился вперед. За спиной послышался шум, но в этот раз подросток уже не обратил на него никакого внимания, заметив в нескольких шагах злополучный Кубок. Слизеринец огляделся по сторонам, не видя больше никаких препятствий. Он улыбнулся, подошел к Кубку, предусмотрительно проверив его на наличие магических ловушек. Убедившись в безопасности теми способами, которыми знал, Поттер осторожно коснулся Кубка рукой.

В то же мгновение Гарри почувствовал знакомый рывок где-то под ложечкой. Ноги оторвались от земли. Рука, крепко держащая Кубок, не разжималась. Кубок куда-то понес его сквозь завывание ветра и пестрый вихрь красок.