Верховный Канцлер (гет)

Протокольный дроид с поклоном пропустил Падме в кабинет канцлера.

От тревожно-винного цвета стен ей стало неуютно, даже ставший привычным вид Корусанта за огромным окном не внушал уверенности.

— Моя дорогая! — Шив Палпатин вышел навстречу, ласково улыбаясь. — Вы позволите называть Вас так, госпожа сенатор? По старой памяти.

— Мне было бы привычнее обращение по протоколу, — наклонила голову она. Канцлер рассмеялся.

— Как Вам будет угодно, — он жестом пригласил ее сесть в кресло напротив него. — Слышал, Вы недавно вернулись из Озерного края, — его взгляд потеплел, — Как там поживает Ваша семья? Я так давно не был на Набу…

— Все хорошо, благодарю Вас. Набу процветает, — ее голос звучал ровно. — Вы вызвали меня не за тем, чтобы вспоминать о родине, не так ли?

«Ведь разговоров о Петиции Двух Тысяч ты умело избегал почти полгода».

Шив Палпатин откинулся на спинку кресла. Мягкая добрая улыбка не сошла с его лица, но в глазах появились маленькие льдинки.

Падме не отвела взгляд. Ровно, равнодушно она смотрела прямо на него.

— Вы знаете, сенатор, я предан Республике и ее идеалам…

— Вот как?

— О, да… И в это непростое время мне, как никому другому, сложно их блюсти. Республику разрывают со всех сторон прорастающие семена сепаратизма.

Он поднялся из-за стола, встал перед окном, заложив руки за спину.

— Как это печально, что тех, кому можно доверять, становится все меньше, — вздохнул он. — И как ужасно, что лица, наделенные огромной властью, используют сложную ситуацию в Республике в своих личных целях.

Падме не выдала своих эмоций. Спокойно спросила:

— Что вы имеете в виду?

Палпатин развернулся.

— Моя госпожа… Я знаю вас очень давно, — он опять по-отечески улыбнулся. — И я верю в то, что ваше участие в движении Двух Тысяч (я правильно выразился?), как и создание этой петиции, было продиктовано исключительно благими стремлениями. Вы — чудесная женщина, и ваше стремление ко всеобщему благу для меня очевидно. Но поверьте мне, далеко не все участники этого движения преследуют те же цели, что и Вы.

Он со значением посмотрел на Падме. Продолжил медленно:

— Мне известно, что некоторым сенаторам выгодна нестабильность, и они стремятся всячески ее поддерживать, не гнушаясь использовать даже благородных и верных Республике людей.

Падме постаралась унять дрожь в коленях. Спокойно спросила:

— И кто же они? Вы можете назвать имена?

Палпатин вновь рассмеялся.

— О, это сложный вопрос. Я распорядился о создании разведывательной службы, которая займется расследованием этого дела. Думаю, Вы можете быть спокойны — предателей скоро найдут.

Тише, тише… Почему она все еще не закричала от напряжения? …дыши, дыши спокойнее… нервную дрожь удалось наконец унять…

— Это очень серьезное заявление, — прозвучало резко, но это не страшно — момент позволяет. — Насколько мне известно, Вы не оповестили об этом Сенат.

Палпатин поглядел на нее с жалостью.

— Сообщить преступникам, что на них началась охота? Моя госпожа… Иногда я умиляюсь вашей непоколебимой вере в добро. Увы, я не могу так рисковать. Служба начнет свою работу в режиме строгой секретности.

— Почему же Вы сейчас рассказываете об этом мне? — почти спокойно поинтересовалась Падме. — Ведь я тоже могу оказаться одной из тех самых мятежных сенаторов.

Тук. Тук.

— О, нет, что Вы! — Канцлер вскинул руки, — В это я не верю. Более того, — он приблизился. — Я доверяю Вам настолько, что хочу предложить пост вице-канцлера.

Что?

Падме приоткрыла рот, от неожиданности растеряв всю свою холодную отстраненность. Вице-канцлер?

Палпатин явно был доволен произведенным эффектом.

— Да, как я уже сказал, вокруг меня слишком мало тех, кому можно доверять. Зато в избытке желающих оторвать кусок от Республики, не считаясь с потерями. Если я и уверен в ком-то, так это точно моя дорогая сенатор Амидала… Она не вонзит нож мне в спину. Только не она.

— Я… — Во рту вдруг стало очень горячо, язык не желал слушаться. — Я ценю Ваше доверие, господин Канцлер…

— Но? — Он поднял брови, все еще улыбаясь.

— Но я должна подумать над Вашим предложением, — сухо, четко, бесцветно. — Это большая честь, но и большая ответственность для меня.

Канцлер кивнул.

— Рад, что Вы это осознаете. Я в Вас не сомневался.

Падме кивнула, поднялась. Помедлила:

— Могу я узнать, кого… кого вы подозреваете в измене? — она поглядела ему прямо в глаза. Они были холодными и непроницаемыми.

— Пока об этом рано говорить. Но одно могу сказать точно — наказание для них будет суровым.

Падме вышла, кожей чувствуя его взгляд. Не подавая виду, вошла в лифт и наконец позволила себе обессиленно привалиться к стене.

Надо… Надо срочно встретиться с Бейлом Органой. Надо предупредить его. Предупредить Мон Мотму. Они все в опасности… еще большей опасности. И она сама тоже… И ее ребенок.

Она перевела дух, дышать вдруг стало совсем тяжело, она боялась расплакаться. Сейчас нужно поторопиться домой — в здании Сената за ней может быть уже установлена слежка. Падме обхватила себя ладонями — никогда она еще не чувствовала себя настолько уязвимой.