Дружба навеки... (гет)

— Профессор, можно последний вопрос по этой теме? Почему Тот день называется «Тот день»? — голос Далилы звучал насмешливо.

Очередной перенесённый урок истории. Заключительный на сегодня. Ангелы и дьяволы уже клевали носом, а кто-то и вовсе осмелился лечь на парту, несмотря на то, что профессор Терра, очевидно, была сегодня не в духе.

— Что вы имеете ввиду, мисс Коваль?

— Ангелам стыдно? Они не хотят называть день, когда они уничтожили Семь Бездн и убили больше семидесяти процентов дьяволов и демонов, днём, когда «они уничтожили Семь Бездн и убили больше семидесяти процентов дьяволов и демонов»?

— Длинное название получается… — профессор Архан прикрыл тихую усмешку кулаком. Стук в дверь отвлёк архангела, и ему пришлось покинуть кабинет в момент, когда разгоралась настолько любопытная и спорная для мира Семи дискуссия.

— Нет, почему они просто не могут назвать вещи своими именами? Или им проще прикрывать своё преступление этим безликим «Тот день»?

— Но ведь так называют этот день жители нашего времени. Тех, кто воочию его видел и тем более участвовал в событиях, можно ведь пересчитать по пальцам, — пытаясь как-то остановить пыл дьяволицы заговорила Рейчел Лэмб.

— И что, они теперь невиновны?

— А по-твоему, Далила, все живущие ныне ангелы и архангелы ответственны за произошедшее?

Профессор Терра смотрела на старосту дьявольского отделения не отрывая глаз. Он был спокоен, не выражал никаких тяжёлых, удушающих дьяволицу эмоций, но всё равно девушке стало немало неуютно под взглядом бордовых глаз.

— Да, — неожиданно жёстко выпалила Далила.

— Да что ты? — раздался высокий голос с задних парт, и у всех первокурсников как у одного по спине пробежали влажные мурашки. Из полутьмы угла кабинета в алую дьяволицу впились ярко-голубые холодные глаза. — Ну, расскажи мне, что все ангелы несут бремя ошибки своих предков. Мне интересно послушать, Коваль.

Далила не оборачивалась. Голос этой дьяволицы практически никогда нельзя было услышать на занятиях, но этого и не требовалось, чтобы понимать, что сейчас она в гневе. Кира Дол-Вирстайн отвечала редко, но как только она заговаривала, все голоса стихали. Скупая на слова и мрачная, дьяволица сидела в уединении. К несчастью, это было не её желание.

Её имя знал каждый небесный. Её фамилия — всё равно что оскорбление. Дочь двух жестоких убийц, отбывающих пожизненное наказание прикованными цепями к колоннам Заслона Цельды. Некоторые небесные, узнав, что Дол-Вирстайн собирается поступать в школу Равновесия, запретили своим детям проходить вступительные испытания.

Кира не сводила своего взгляда со старосты, и неосторожная на слова Коваль ощущала это леденеющим от оторопи затылком.

— Кира, прибыл твой отец, — так вовремя вернувшийся профессор Архан даже не представлял от какой расправы спасал Далилу.

— Он мне не отец! — рыкнула дьяволица, сорвавшись с места.

В коридоре школы стоял высокий демон с белыми, пышными волосами. Волнистые, они были плотно и крепко уложены. Если бы не этот ежедневный и изнурительный ритуал, волосы верховного судьи были бы похожи на аистовое гнездо.

— Что ты здесь забыл?! Я уже не ребёнок, хватит всюду меня проверять!

— Ты забыла один из своих чемоданов. Я доставил его в школу.

— Ох, какая услужливость, — девушка поморщилась, растянув лицо гаденьким оскалом. — А почему его не доставила твоя ассистентка? Решил выяснить, как я тут поживаю? Для твоего сведения — лучше, чем дома! Тут меня хотя бы слышат!

— Только глухой не услышал бы твой звонкий голос, — усмехнулся демон.

— Уходи, — Кира отвернулась от своего опекуна, стараясь не смотреть на него. В сердце больно покалывало. Один вид этого небесного вызывал у девушки омерзение, а сейчас его пребывание в школе ещё и пробуждало неподдельный интерес учеников. Они начали шептаться ещё как только демон появился у золотых ворот. — Твоё присутствие лишь привлекает их взгляды. Каждый небесный знает, как выглядит верховный судья Небес Гон Дао, — девушка перевела осторожный взгляд на шепчущихся старшекурсников. — Хватит с меня. Я и без того для всех отродье. Тварь, которая…

— Перестань, — Гон Дао, присев напротив девушки, коснулся её белокурых волос своей большой рукой. — Ты ведь знаешь, что они и понятия не…

— Нет! — Кира с силой оттолкнула демона, и он едва смог удержаться на ногах. Дол-Вирстайн наконец вновь взглянула на своего опекуна. Её глаза заполнялись слезами. — Я для всех них — выродок. А ты — великий святой, взявший под своё чёртово крыло ребёнка убийц. Судья, пожалевший дитя пары негодяев, приговорённой им к заключению! — слёзы дьяволицы сорвались и обжигающими дорожками заструились по щекам. — Лучше бы я была с ними, чем с тобой! Скажи, за что моих родителей приковали к колоннам тюрьмы?!

— Ты хочешь в тюрьму? — спокойно спросил демон, будто не слыша всех тех горьких слов, которые в него бросала приёмная дочь.

— Да!

— Хорошо. Тогда, как вернёшься домой, ты под домашним арестом, — засмеялся верховный судья Семи Небес.

Встав на ноги, Гон Дао потрепал волосы девушки и уже было развернулся чтобы направиться прочь из школы, когда Кира, вскрикнув, топнула ногой.

— Я ненавижу тебя!

Обернувшись, Гон Дао лишь теплее улыбнулся:

— Я знаю, Кира.

Дождавшись когда демон уйдёт, Кира подняла чемодан, и ей на глаза попался желтоватый обрывок пергамента, наспех приклеенный Гон Дао. Сорвав его, девушка прочла послание верховного судьи: «Хорошего учебного года, Кира! Увидимся на каникулах».

От злости свело скулы.

Смяв пергамент в кулаке, девушка бросила его себе под ноги, направившись обратно на занятие, где и там она не сможет избежать непрошенного любопытства. Стоило дьяволице переступить порог кабинета, как раскатисто зазвенел школьный колокол, оповещая об окончании урока.

Казалось время замедлилось. Стоя в дверях класса, Кира видела, как на лицах её однокурсников расцветают улыбки. От усталости, что копилась весь день, не оставалось и следа. Класс наполнялся лёгкостью, беспечной болтовнёй о планах на вечер и смехом. А руку Киры оттягивал тяжёлый чемодан, привезённый из дома непризнанным отцом.

Не успел гул колокола стихнуть, а юные небесные уже со всех ног разбегались по своим делам.

Махнув соседям чтобы те шли дальше, Анфиса осталась у дверей. Калео, переминаясь с ноги на ногу, маячила у кабинета, где в данный момент Лили прощалась с кем-то из однокурсников. Неловко щёлкая пальцами, тихо пыхтя и пытаясь разглядеть что-то в щель между дверью и стеной, дьяволица сгорала от нетерпения. Сегодня ещё слишком много дел, чтобы ждать ангела долго, но и уйти так просто Калео не могла.

— Анфиса? Ты что-то забыла? — Голос за спиной заставил Анфису вздрогнуть.

Она уже слышала эту интонацию. Профессор Терра. Выходя из аудитории демонесса не могла не заметить прыткое любопытство Анфисы.

— Профессор?

— Что ты здесь делаешь? — прищурившись, спросила Терра, поправляя чёрные шёлковые перчатки на руках.

— Я… Э-э-э… Ищу свой класс. — Неумело соврав, нервно улыбнулась дьяволица.

— Свой класс? — вскинув бровь, повторила руководительница дьявольской стороны школы. — Я так понимаю, сегодняшнее наказание в кухне не смогло донести до вас важность соблюдения правил. Если вам так не понятно, значит мы решим, что с вами делать. Я сообщу профессору Архану.

— Но, профессор…

— Да, я — профессор. Именно поэтому я и могу выносить подобные решения. В этой школе я и профессор Архан — можем отдавать любые указания. Мы беспокоимся о вас. — Терра с тоской смотрела на дьяволицу, что упрямилась всем её словам. — Анфиса, как ты думаешь, почему, если архангелы и демоны бессмертны, нас всё равно не становится слишком много? Почему Небеса не заселены под завязку?

Всё меньше злости и всё больше тревоги теснило собой чувства Терры.

— Эм… Многие живут в мире Смерти? — сморщив нос, Анфиса с недоумением смотрела на профессора, что задала слишком серьёзный вопрос для тринадцатилетней дьяволицы.

— Потому что мы всё-таки смертны, — Терра выдерживала паузу, давая Анфисе подумать над её словами. — Бессмертие наше, и бессмертие божественное отличаются. Архангел или демон не остаются неуязвимы, они лишь застывают. Их энергия, в самом пике своей прошедшая инициацию, всё равно что замирает, способная порождать всё большую силу из самой себя. Архангелы и демоны всё ещё могут быть отравлены, убиты или даже расщеплены до крупиц энергии. Мы умираем, вплетаясь в фатальные интриги, вступая в бой и проигрывая, преступая небесные законы, — Терра, коснувшись плеча Калео, заставила посмотреть девушку ей в глаза, — и ошибаясь.

Анфиса остекленела. Испытывая и страх, и взволнованность, она не понимала, что можно ответить своему профессору. Почему они так боятся? Разве в дружбе есть опасность? Но именно для того ведь и была создана эта школа. Так почему профессора?..

— Лили, как кстати! Я хотела поговорить с тобой!

Профессор Терра, отпустив плечо Анфисы, отошла вместе с ангелом в сторону. Очень тихо, она говорила с Лили, но банальное расстояние не могло встать на пути любопытства Калео.

— Мы с профессором Арханом проверили журнал за тот день, когда некто представился твоим именем. — По спине Анфисы пробежал холодок. Ещё одна причина наказать её. Да это уже тянет на выговор в личном пергаменте, или, того хуже, отчислением! Ощущая, как всё внутри связало в тугой узел, Анфиса с ужасом столкнулась взглядом с Лили. — Если верить журналу, весь первый курс был на занятии.

Лили хорошо помнила вечер того дня, но ярче всего ей запомнилось тепло, с которым в руках лежал журнал её курса.

Уже направляясь вместе с Тианой к общему кабинету преподавателей, Лили застыла на мгновение и, быстро выхватив из сумки перо, начала листать журнал.

— Ты… Подделываешь точку Шарлотты Ангел! — воскликнула Тиана, увидев на какой странице остановилась её подруга.

— Тише ты! И ничего я не подделываю. Я ставлю обычную точку. Свою. Точку Лили Старн. Точка же ничего не значит.

— Конечно. «Точка — ничего не значит». Точка ничего не значит, если она стоит просто так и где попало, или если это простой случайный тычок пером! А это — Точка! Самое настоящее алиби и прикрытие. Что это за такая важная дьявол, что ты, не зная её, точки тычешь в журнале?!

— Никакая она не важная! — зарделась Лили. — Но точка — ничего не значит.

Вспоминая свою подругу, Старн улыбнулась.

— Да, профессор, как я и говорила, все ученики в тот день были на занятиях.

Побледневшая Калео, выглядывающая из-за крыльев своей руководительницы, с недоумением осматривала ангела, словно какое-то мифическое существо из сказок.

— Быть может ты помнишь что-то необычное, что было до того дня? Может ты познакомилась с кем-то, или кто-то говорил с тобой о чём-то странном, выспрашивал?

— Мне очень жаль, профессор, — не отрывая взгляда от глаз Терры, медленно произносила ангел, — но я не могу припомнить ничего такого. Будь что-то странное я бы вам, конечно же, сказала. Вы можете верить мне.

* * *

— Куда-то собираешься? — Эреб, опершись на косяк двери плечом, осматривал Анфису, что неспешно укладывала вещи в сумку.

— Домой, — сухо ответила девушка.

— Домой, значит. Что-то случилось?

— Помимо убитых ангелов и дьяволов? Если для тебя это недостаточно веская причина чтобы уехать, то тогда нет, ничего не случилось, — съязвила Калео.

— Кларка уб… — Ренд осёкся. — С того момента прошло столько времени. Просто могла сказать, что не хочешь говорить.

Эреб раздражённо пнул ногой косяк двери. Покачав головой, дьявол уже хотел уйти в свою комнату, когда девушка окликнула его:

— Я всего на день домой. На семейное торжество. Отмучаюсь, и сразу обратно.

— Торжество? Люблю праздники! — Скарлет, возникшая так неожиданно рядом с Эребом, удивлённым честным ответом Калео, радостно улыбалась. Эйер, по-видимому, даже и не заметила тоскливого вида Анфисы. — А что отмечаем?

— Вы ведь знаете, чем занимается мой клан? — взглянув на дьяволов покачавших в разнобой головами, Калео вздохнула. — Виноделие. Мой клан уже многие и многие поколения является одним из самых известных винных домов на Семи Небесах. В ноябре мы отмечаем Новый винный год. Два дня встречаем его только кланом, а на третий в усадьбе большой бал для всех влиятельных семей ближайшего края. Первые дни я уже пропустила, а после бала вернусь в школу. Это один из самых важных праздников клана, поэтому я не могу не явиться.

— О, звучит очень… богато, — некоторое время подбирая слово, сосредоточенно проговорила Скарлет. — Как вообще отмечают Новый винный год?

— Вы никогда не слышали? — Дьяволы вновь покачали головами, но на этот раз уже синхронно. — В момент открытия бала, после танца почётных гостей, открывается первая бочка почти созревшего прошлогоднего вина. Сначала пробуют члены моего клана, а затем вино разливают гостям. До полуночи гости могут наслаждаться вином прошлого года, а в полночь открывается первая бочка вина нового урожая. Вот и весь праздник.

Анфиса, смутившись, улыбнулась своим соседям. Залитые мягким румянцем щёки дьяволицы выдавали в ней неловкость.

— Не люблю семейные торжества, — тихо продолжила Анфиса, — но это один из тех немногих праздников, которые хоть чуточку меня радуют.

— А кого не порадует вино? — засмеялась Скарлет. — Когда твои родители винные герцоги, вряд ли кто-то заикнётся, что ты ещё даже первого совершеннолетия не пережила.

— Да не в вине дело, — будто опечаленно проговорила девушка. — Важнее для меня то, что хоть в этот день все взгляды всё равно устремлены на меня, всех больше волнует наполнение бочек, нежели я сама. Единственный день в году, когда дочь дома Калео — не главный лот на этих торгах, прикрытых праздником.

Неуклюжее молчание доверху заполнило собой комнату. Дьяволы, не зная как продолжить разговор ставший чуть откровеннее чем должен был, стеснённо продолжали тихо стоять в дверях спальни Калео.

— Готовы? — Гас, так вовремя вернувшийся из очередного набега на столовую, взволнованно ожидал своих друзей. — Решили кто куда пойдёт?

— Да, сейчас решим, — поднимаясь с пола, отряхнулась Анфиса. — Есть какие-то предпочтения?

— Есть предложение. Я успела выяснить кто с кем теперь живёт. Я бы пошла в комнату где живут Фелисия, Шон, Гроберт и Буза.

— Так, ты и Фелисия, — заговорил Эреб, — думаешь, она не заподозрит ничего, если ты вновь будешь выспрашивать о Кларке?

— Мне кажется будет подозрительнее, если это сделает кто-то из вас.

— Хорошо. Дальше кто куда? — Анфиса, опустив взгляд в пол, пыталась прикинуть, кто из её однокурсников мог бы знать что-то о произошедшем с Кларком.

После признания Лулу ангелы и дьяволы в очередной раз разделились. Пока одни считали, что профессора решат все возникшие в школе проблемы, другие не могли отделаться от чувства, что они обязаны сделать хоть что-то. Если не ради погибших, то для того, чтобы знать, что же произошло в год, который обещал быть лучшим в их жизни.

Очередное голосование, и короткую спичку вытягивает Лили. Исход очевиден. Они влезают в дело, которое им вряд ли под силу.

— Вот значит как… — Скарлет, смотря на надломленный кончик спички в руках Лили, лишь крепче зажала свою пальцами. — И что, какой теперь план?

— Надо собрать абсолютно всё, что сможем. Начнём с тех, кто наверняка солгал бы старшим — наших однокурсников.

Так всё и решилось. Каждый из восьмерых небесных должен был сегодня наведаться в одну из комнат, где живут их однокурсники. Хоть кто-то, хоть один из них должен знать, что же произошло!

— Джерри, Саша, Крэш и Эврика живут вместе. Кто туда?

— Давай я, Скарлет. — Эреб махнул ладонью. — Мне уже довелось общаться с Джерри на вступительных.

— Отлично. Мара, Шизуко и… Далила?

— Гас! — воскликнула Анфиса. — Я не сунусь к Коваль! Кто бы ни жил в последней комнате, к этой я не подойду!

— Ты отправишь Гаса в пекло? Они же его заклюют! А ещё тот, кто пойдёт в эту комнату, должен будет наведаться к Дол-Вирстайн на первый этаж, в комнату временного проживания. Она единственная осталась без соседей.

Молчавший, но очевидно не заслуживший такой участи Гас, и Скарлет с Эребом, умоляющим взглядом высверливающие дыры в Калео. Анфиса, простонав, зарыла лицо в фиолетово-рыжих локонах.

— Ладно Кира, но эта!..

— Значит Гас идёт к Закари, Люке и Мику, — глубоко кивнув, подытожила Скарлет.

Дьяволы, развалившись в гостиной, лениво наблюдали за стрелками часов, что нехотя приближались к восьми вечера — времени отбоя. Идеальный момент, чтобы все, или хотя бы как можно больше их однокурсников, оказались в своих спальнях. Каждый из небесных пытался представить себе, под каким же предлогом они могут сунуться в комнаты к дьяволам, расспросить их о Кларке, и при этом не вызвать подозрений.

Едва подошёл назначенный час небесные разошлись по выбранным ими комнатам.

Скарлет замерла у семисот десятой гостиной. Снова расспрашивать Фелисию смысла нет, с ней малышка Эйер уже говорила, а значит остались трое. Вот только с кого из них следует начать?..

— Входите! — раздался из гостиной ответ на стук.

Стоило лишь Скарлет показаться в дверях, как Шон Дубистмайн, лежащий на диване, уже готов был развернуть её:

— У Фелисии эта… лунная ночь, или как-то так. К ней сегодня нельзя. Карты чистит, — крутя в руках большой чёрный шар, отчеканил заготовленное Фелисией объяснение Шон.

— А я не к ней. К вам. Остальные в комнатах?

— Гроберт, наверное, просиживает штаны где-нибудь в библиотеке, а Буза́ здесь. Чего хотела? Стой, не отвечай! — Шон, крутанув в руках шар, взглянул на него и, самодовольно кивнув, стянул с плошки стоящей на полу печенье. Судя по крошкам на его рубашке, оно было не первым. — Можешь продолжать. — пробубнил дьявол набивая рот.

— Что ты делаешь? — вскинула бровь малышка Эйер.

— О чём ты? — Шон, протянув Скарлет шар, снова крутанул его в руках. — А, ты про него?

В небольшом окошке, несколько раз провернувшись, всплыла красная сторона кубика. «Нет» — яркими белыми буквами теперь красовалась надпись посреди чёрного стекла.

— Гадальный шар?

— Именно! — в очередной раз крутанув нехитрый предмет, Шон, расплывшись в улыбке, опять потянулся за печеньем.

— На кой тебе эта ерунда?

— А как же ещё решиться на что-то? А так, я вверяю себя Судьбе-е-е! — затрясшись, словно он входит в транс, засмеялся дьявол. Упав обратно на диван, он упёрся красными рогами в подлокотник и, недовольно фыркнув, сполз чуть ниже. — Тебе может показаться, что это глупо, но он и правда спасает меня, — неожиданно грустно улыбнувшись, Шон опустил голову. Крутанув шар в руке и глянув на выплывший в окошке результат, дьявол поджал губы. — Всю жизнь меня учили думать только о других. Ему комфортно, что я стою рядом с ним в очереди? Я не помешаю кому-нибудь, если попытаюсь выйти из лавки сейчас? И многое-многое другое, что бесконечно преследует меня. И в итоге, всё пришло к тому, что я уже и не знаю, чего хочу сам. Я прекрасно понимаю, чего хотят другие, но не слышу своих желаний.

— И этот шар теперь решает всё за тебя?

— Нет, конечно нет, — печальная улыбка сменилась радостной, будто Шона позабавило наивное предположение Скарлет. — Я выбираю желание и задаю вопрос шару. Если я хочу выйти погулять, но не знаю, правда ли хочу этого, спрашиваю у шара. И если он дал ответ, который мне не нравится, значит я уже принял решение внутри себя, просто опять его не услышал.

Не то лунная ночь так влияла на всех вокруг, не то где-то рядом кружились бури энергии, но отчего-то разговоры в этот день были особенно откровенными, и это уже стало немало смущать Скарлет. Взяв из рук дьявола гадальную игрушку, она покрутила её и, завидев очередное «Нет», насупилась.

— Что спросила?

— Могу ли я украсть печенье, — возвращая игрушку хозяину, недовольно проворчала дьяволица, вызвав смех Шона.

— Так, зачем зашла-то?

— Ох, точно! Слушай, ты не знаешь, куда Кларк делся?

— Кларк? — Шон, задумчиво вертя в руках своё спасение, запрокинул голову. Недолго подумав, Дубистмайн пожал плечами. — Да Бездна его знает. Сбежал и всё. Разве важно? На кой он тебе?

— Да так, мелочь… Книгу ему одалживала, — выкрутилась Скарлет. — А Буза, ты сказал, у себя?

— Где ж ему ещё быть. Небось опять в мусоре копается.

Скарлет, кивнув, выхватила из рук Шона ещё одно рассыпающееся в руках печенье и двинулась в сторону спальни Бузы. Не стучась, она распахнула дверь чужой спальни и, войдя, тут же пожалела об этом.

Эйер с лёгкой брезгливостью разглядывала разного цвета носки на дьяволе, который с довольством крутился у зеркала. Заметив в глазах девушки вопрос, парень гордо заулыбался.

— Понравились? — напыщенно вытянув ногу на стоящем рядом стуле, спросил Буза.

Скарлет, поморщившись, вновь кинула взгляд на носки. Разной длины, очевидно, что из разной ткани, и даже разных цветов. Один был тёмно-зелёным в чёрную полоску и тянулся до самого колена, второй же простой чёрный и заканчивался где-то в районе пятки.

— А это хоть кому-то нравится?..

Взъерошенные кучерявые каштановые волосы, сбритые виски, но у лица заплетено несколько длинных дредов, доходящих почти до пояса и украшенных всем, что, видимо, попадалось парню под руку. Буза Бузе отличался определённым стилем, который Скарлет принимала скорее за ещё один признак любви к мусору.

— Ну конечно! — фыркнул парень.

— Ты смотришь, вообще, что надеваешь? Или берёшь первые попавшиеся под руку вещи?

— В смысле? — Буза с недоумением осмотрел свои носки. — А, так это не мои.

— Уточнение, конечно, интересное, но ясности не внесло.

— Я вообще носки не покупаю. Ворую их у смертных, — гордо поставив руки на бёдра, проговорил с довольством парень.

— Чего?

— Ну, они всё равно не замечают! Вообще, кто в здравом уме подумает, что носок похитил какой-то дьявол? Они на какого-то домового сваливают… Пока никто не видит, там портал, тут пространственная дыра, и никакие магазины уже не нужны. Дам тебе совет: по опыту, воруй у тех, кто покупает много одинаковых пар носков! — тараторил Буза.

— Ага-а-а.

— Да, они вообще не замечают, если одна, а то и несколько пар пропадают! Так если ещё повезёт и все носки будут одинаковые, подбирать ничего не придётся!

По комнате дьявола были разбросаны такие привычные в мире Смерти, но совершенно удивительные для мира Семи вещи. Какие-то из них действительно нельзя назвать никак иначе, кроме как мусором, но лишь настоящий ценитель мог найти среди всего этого великолепия хлама что-то поистине прекрасное.

— Слушай, Буза, — Скарлет, наконец приходя в себя после эстетического шока, всё-таки вспомнила причину своего визита, — ты о Кларке ничего не слышал? Где он, или может что случилось?

— Кларк? Кто это? — всё ещё пытая своим видом зеркало, спросил дьявол.

— Кларк Полар. Учился с нами, потом уехал.

— А чего уехал?

— Вот я и спрашиваю, почему он вдруг уехал.

— Странный какой, — гоготнул Буза. — Учился бы с нами, чего уехал, — парень, щёлкнув резинкой носка по голени, всё не мог налюбоваться своим новым уловом. — Уе-е-ехал.

Выйдя, как и зашла, молча, Скарлет покидала семисот десятую гостиную с совершенным отсутствием новой информации и психологической травмой.

Мик Кла́ес и Люка́ Беро́у не отличились особым желанием поболтать. Закари и вовсе не оказалось в комнате. «Достаточно эгоистичный, чтобы быть засранцем. Недостаточно эгоистичный, чтобы быть плохим другом» — это всё, что Гасу удалось выспросить у Мика. Стеснительный же Люка, пряча серые глаза в волосах, не знал, что сказать. Продолжая ковыряться в несуразной куче металла, он напряжённо молчал, заговаривая лишь для того, чтобы попросить гипнотизирующего его Гаса передать какую-нибудь отмычку или отвёртку.

Чувствуя, что только зря потратил время, Гас возвращался в гостиную, надеясь, что его друзьям повезло больше.

— Да ты встревожен, дружище!

— Говорю же, не елозь!

Эврика Тердж, пытаясь застегнуть на ногах Джерри Гуддевила громоздкие браслеты, то и дело ругалась на дьявола, что медленно сползал с дивана, на котором был вынужден лежать вниз головой. Джерри в свою очередь разглядывал Эреба через розовую линзу в золотой оправе. Небольшой скол на линзе монокля позволял осознать, как долго в мире Семи этот артефакт. Дар бога, что теперь будет передаваться в семье Гуддевил из поколения в поколение, пусть и слегка мутно, но показывал ауру эмоций, что испытывал тот, на кого через неё смотрят.

Эреб, стараясь не влезать в творческий процесс пыток, сначала терпеливо ждал ответа дьяволов.

— Эврика, а что ты?.. — всё же нерешительно спросил Ренд.

— Это антиноскодав! Версия вторая! — торжественно окинув руками сверкающие на ногах Джерри браслеты, воскликнула дьяволица.

Эврика, будто готовясь пробудить ото сна пугающее чудовище, захохотала и, натянув носки Джерри на лодыжки, самодовольно сложила руки на груди, ожидая почестей и похвал. Даже два пышнейших шарика кучерявых волос венчающих голову дьяволицы словно сияли самодовольством.

— О, и правда носки не давят! — пошевелив пальцами на ногах, обрадовался было дьявол. — Но эти твои… антиноскодавы. Тяжёлые.

— Хах! А ты как хотел? Это прототип! — взвизгнула девушка и, не дождавшись восторгов, начала спешно стягивать с ног соседа своё гениально-уникально-неповторимо-нетленное, но антиноскодав версии два заело, и дьяволица могла лишь пыхтеть с усилием дёргая застывшую защёлку.

— Так, по поводу Кларка… — повторил Эреб, смущаясь от минуты к минуте всё сильнее.

— Понятия не имею, что ему тут не понравилось! — с трудом стащив один из браслетов, с отдышкой говорила Эврика. — Но это точно опрометчивое решение! Сбежать так рано…

— Но он точно не вернётся, — Джерри, запрятав монокль в кармашек рубашки, пожал плечами. Неловкое перевёрнутое положение дьявола заставляло Эреба думать лишь об одном — как же монокль не выпадает из кармана? — Я как ни смотрел на него через линзу, так он всегда был… напряжённым? Сложно описать это состояние. Всегда на взводе, ни то злой, ни то раздражённый. В общем, не думаю, что он вернётся. Не на наш курс, это так уж точно.

— Да-да, это точно! — поддакнула Эврика.

— Может вы что-то слышали, почему он всё-таки ушёл?

Дьяволы, переглянувшись, пожали плечами. Они ничего не знали ни о Кларке, ни уж тем более о том, что же на самом деле с ним произошло, а значит и помочь Эребу не могли.

— Спрашиваю в последний раз: что тебе надо?! — звонкий голос Далилы слышался даже в коридоре, а в семисот четвёртой гостиной от него закладывало уши.

Воздух в комнате спёрся от тяжести надвигающегося скандала.

Стоя сложив руки на груди и преграждая путь к комнатам, Далила Коваль, Шизуко Нару и Мара Гран не пускали Анфису дальше входной двери, всё больше вжимая её в стену.

— Я же говорю, ничего такого! Я просто спросить…

— Ты не в лавке, чтобы просто спрашивать! Что задумала?

— Да успокойся, Далила. Ты не знаешь, куда подевался Кларк? Он мне… книжку задолжал!

— Какую ещё книжку? — Далила насторожилась. Дьяволица натянулась подобно струне.

— Важную! Тебе-то какое дело? Ну так, знаете что-нибудь? Куда он пропал или почему?

— Шла бы ты отсюда, Калео…

Пока Далила сверлила Анфису взглядом, её подруги с тревогой поглядывали то на одну, то на вторую дьяволицу.

— Ты ведь передавала его вещи профессорам, — неосторожно заговорила Анфиса.

— И что?! Ты что, хочешь сказать, я эту твою книжку украла?!

— Да что ты, Бездна тебя побереги! Просто… может видела в вещах что-нибудь странное?

— Знаешь, что я вижу сейчас? Дьяволицу с эго, не влезающим ни в массивную усадьбу, ни в фамилию, что у всех на слуху. Прекрати совать нос не в своё дело. Кларк оказался слабаком и трусом, сбежавшим ещё до появления хоть каких-то трудностей. Это всё, что мне и всем следует о нём знать. Остались вопросы?

— Только один. — Анфиса, отодвинув нависшую над ней Далилу плечом, приблизилась к дьяволице, с насмешливым прищуром вглядываясь в алые глаза. — Неужели тебя так сильно задели те мои слова на вступительных, что ты раз за разом будешь доказывать, что я была права?

Возмущение Коваль забилось в груди, и пока староста набирала воздуха чтобы ответить Анфисе, та уже скрылась за дверями чужой гостиной.

— Что, что она сказала? — Шизуко, не услышавшая ни слова, трепала подругу за крыло.

— Очевидно то, что не понравилось нашей старосте, — засмеялась Мара, поглаживая дрожащее плечо Далилы.

Со смешанными чувствами Анфиса продолжила свой путь. На сегодня осталась последняя небесная — Кира Дол-Вирстайн. Девушка жила отдельно, а потому Анфисе предстоял неблизкий путь по лестнице жилого корпуса.

В голове путались мысли. Далила, Шизуко и Мара… Вряд ли они и правда что-то знают, и наверняка не пускали Калео дальше порога из обыкновенной вредности, но что-то в том разговоре смущало Анфису. В их переглядках, или в реакции Далилы на вопрос? Или же всё это было лишь бурным воображением дьяволицы, пытающейся в любой мелочи уследить намёк на преступление?

Стук в дверь, за которым не последовало ответа. Затем ещё один. Уже более настойчивый.

— Наверное, если никто не открывает, дома или никого нет, или вас не ждут, — раздался за спиной Анфисы напряжённый голос.

— Низшие!

По спине Калео дрожь проскользнула словно кубик льда. Анфиса в ужасе обернулась. Позади стояла Кира. Привалившись плечом к стене, дьяволица осматривала пришедшую к ней незваную гостью. Толкнув Калео в сторону, девушка зазвенела ключом в замке.

— Чего надо? — буркнула Дол-Вирстайн.

— Поговорить.

— А я думала соль одолжить! О чём?

Хмурая, недружелюбная и грубая. В голове невольно всплывал свой же облик, и Анфиса передёрнулась.

— О Кларке Поларе. Он ушёл так быстро, и…

— Ничего о нём не знаю и ничего рассказать не могу. Спроси кого-то, кто хотя бы с ним разговаривал. — Кира, зайдя в комнату, из темноты смерила Анфису взглядом. — Это всё?

— Всё, — оторопело пробормотала Калео.

Ни «привет», ни «до завтра». Кира захлопнула дверь перед носом Анфисы. Она не отличалась разговорчивостью, и обычно Калео не обратила бы на это внимания, но сейчас где-то внутри зрело лёгкое, но оттого не менее точащее чувство печали.

— Анфиса Калео… — под нос пробормотала Кира, устраиваясь на подоконнике.

В её глазах не было страха. Был испуг, но скорее потому, что она так неожиданно окликнула её.

В школе Киру встретили сухо, чего уж было ждать, но пока не так много дьяволов или ангелов смогли задержать на себе взгляд Дол-Вирстайн достаточно, чтобы она успела запомнить их.

Упираясь лбом в холодное стекло, в вечерней темноте Кира рассматривала первую школу, в которой ей довелось учиться. Обилие диагональных рёбер сводов, стрельчатых арок в проходах между корпусами и тонких высоких окон, заполненных витражами, передавали школу в руки готического стиля, но несколько корпусов будто вырывались из объятий утончённости. Некоторые отдалённые уголки выглядели как наспех возведённая пристройка, где изящные и возвышенные стены столкнулись с грубыми, скупыми на украшения мраморными стенами с прорезанными в них небольшими окнами. И эти стены привлекали мысли девушки гораздо чаще витражных композиций.

Они не казались знакомыми, но невольно ассоциировались с чем-то родным. Быть может по причине того, что она знала о своих родителях только одно — они заключены в тюрьме, и обрёк на это их единственный друг и ныне её отчим.

Кире было пять лет, когда её понимание мира пошатнулось. «Почему её любимых мамочку и папочку куда-то уводят демоны-стражи? Почему все вокруг стали опасаться её? Почему лучший друг мамочки и папочки теперь считается всеми её папой?..».

Кире всегда было не убавлять самостоятельности. Не найдя в себе ответов, она приняла самое очевидное для себя решение — выбрать путь ненависти. И кто, как не судья её родителей всему виной?

От Гон Дао ответов она так и не дождалась. Демон положил немало сил на то, чтобы Кира не смогла найти ничего о приговоре, ставшим самым нелёгким для верховного судьи Небес, не взяв в расчёт лишь одно — окружающих небесных. Небожители Семи сполна отыгрались на дочери самых гонимых преступников Небес за последние столетия.

«- Говорят, у них осталась дочка…

— Какой кошмар! И почему дети преступников не гниют в Заслоне Цельды вместе с ними?».

Этим словам столько лет, они брошены так невзначай, но всё никак не покинут мыслей Киры.

И пока одни вкладывают в слово «родители» чуткое, согревающее грудь тепло, для Киры это была память о косых осуждающих взглядах, бесконечном шёпоте за плечами и угловатый шрам на брови — красочное напоминание о камнях, так точно бросаемых другими детьми.

— Я никогда не совершала преступлений, но я навсегда их узница.