Дружба навеки... (гет)

По комнате пронёсся лязг посуды. Дрожь, вновь прошедшая по земле, заставила мальчишку соскочить с постели. Выхватив из-под подушки свой игрушечный деревянный меч, мальчонка-дьявол бросился к двери.

Темнота должна была сейчас сосредоточиться над его домом, как и каждую ночь до этого, но вместо неё красное, разливающееся бордовыми разводами небо опускалось к земле. Кругом клубы дыма, запах гари и крики соседей, в ужасе ищущих своих родных.

Дьявол, сдвинув белёсые брови к переносице, выставил меч перед собой, готовясь принять бой. Босые ноги жалил подмёрзший за ночь снег, сполна засыпанный сажей. Руки дрожали от холода. Зелёные глаза упорно рыскали по небу, ища, что за напасть настигла их род в эту ночь. Но ничего видно не было, кроме ужасающе красного неба, опускающегося с треском ниже, к земле.

Он стоял, ухватившись обеими руками за меч, давящий шероховатой гардой на пальцы. Если враг незрим, сначала дьявол сразит рухнувшие небеса, а затем и того, кто наслал их.

Запах дыма, что с трудом позволял дышать, смешивался с вонью, раньше ему незнакомой. Она оседала во рту, покрывая всё нутро вязкой горечью, подступающей к горлу.

Небо улеглось на деревянные крыши домов, и те тут же вспыхнули. Сгорая, они вдавливались в стены дома, разрушая его. Казалось, что по небесному куполу должны промчаться трещины, но он лишь заливался обжигающе-жёлтым светом, какой бывает в самом сердце пламени.

Где-то вдалеке, под раскрасневшейся пухлой луной показались крылатые силуэты. Они стремительно приближались к земле, разлетаясь во все уголки города.

— Отец? — мальчонка, среди всех неизвестных, искал взглядом того единственного, кого ждал уже который день. Он оставил его за главного, а значит непременно вернётся, как и всегда. — Отец!

Голову начало печь и дьявол в спешке коснулся кончиков ещё коротких рогов. Горячие. Небо не казалось горящим, оно и впрямь горело, сжигая под собой всё, что вставало на его пути. Рубиново-красный купол оказался совсем близко.

Решимости хватило, чтобы вскинуть меч над собой, но тот во мгновение стал охвачен пламенем.

Дьявола накрыла широкая тень, и кто-то упал на небо, что неумолимо приближалось.

Вскинув голову, мальчонка замер. Купол небосвода накрыл архангел. Распахнув крылья, тот пытался закрыть собой как можно большую часть неба, и она, вжигаясь в тело, ссыпалась горящим пеплом в белые волосы дьявола.

Вот, что то была за вонь. Пахло жжёными перьями и горящей плотью.

Мальчишка не сводил завороженного взгляда с незнакомца. Страх только сейчас начал подкрадываться к нему, подползать морозом от самых кончиков пальцев. А на лице архангела держалась обнадёживающая улыбка, отчего-то виноватая. Он горел, и черты его искажались болью, которую он изо всех сил старался не показать. Купол расступился под телом незнакомца так и не коснувшись дьявола.

Архангел исчез в ворохах пепла, а небо, достигнув земли, сотрясло её с такой силой, что мальчишка, не удержавшись на ногах, рухнул навзничь.

Клубы жаркого пара, единственного, что осталось от снежных полей, остро обагрили лицо. Открыв глаза, мальчишка увидел лишь выжженный край. Окроплённый пламенем, дымящийся и непохожий на его дом.

Остатки города объяла стихия. Смолки голоса. Все до единого смолкли.

Окружённый трескучим шёпотом пламени в одиночестве стоял совсем юный дьявол, сжимающий обугленную рукоять некогда деревянного меча.

Демон подорвался с земли. В груди бешено колотилось сердце, а лёгкие упорно выталкивали из себя воздух, не давая опомниться.

Дрожащие пальцы зарылись во влажной траве. Невольно, он проверял, точно ли то был сон. Солнце больно ударило по голове, словно огорчённая мать, завидевшая разодранные колени её ребёнка.

«Тот день» — так прозовут его ныне живущие. День, когда объятые пламенем «небеса» рухнули в Бездны. День, после которого никто не говорил о погибших. Все лишь спрашивали, скольким удалось выжить.

— Снова тот сон? — Демон поднял взгляд. Пришлось жмуриться, чтобы распознать архангела, что стоял над ним. Старик с серебряными кончиками перьев. Один из профессоров школы. — Вставай, Мсаш. Тебя ждёт работа.

* * *

Семь Небес. На Седьмом, высшем из всех, на равнине О́ртус, в месте близ озера До́лус и леса Инсо́лито, находится школа Равновесия.

Высокий, поражающий своим величием белокаменный замок, стены которого казались для одних невероятно массивными, когда же для других воздушно-лёгкими. В ночи, под светом луны, его стены становились светло-голубыми, а на рассвете отливали нежно-янтарным светом. Здание неровное, напоминающее нагромождение сложных фигур, будто его воздвигали несколько строителей по отдельности, а затем совместили между собой как вышло. Сочетание эпох, культур и стилей — в их смешении школа Равновесия получила свой лучший из возможных обликов.

Первое, что видел новый ученик — вход в школу. Обилие мрамора и колонн, рельефы на глади стен и возвышенная красота здания лишь больше заставляли содрогаться сомневающихся первокурсников, а тех же, кто пришёл с твёрдой волей — восторгаться увиденным.

Школу Равновесия со стороны озера обволакивали сады-лабиринты, полные гранитных фонтанов, уютных скамеек, маленьких закутков с цветочными кустарниками. Заканчивалось великолепие садов золотыми воротами.

Можно было на этом и закончить любование замком, если бы взгляд приходящего первым делом не упирался в измождённый, ушедший под землю город, обречённый отпечататься раскалённым клеймом в вехах истории.

Под основанием громады здания, в обрыве, в вечном упокоении лежал разрушенный город ангелов. Гиме́ль — город, построенный Музами в момент вдохновения, но позже покинутый ими и занятый ангелами. Восхищённые созданием богинь, жители Гимеля восхваляли Муз, а многие посвящали себя и свои жизни искусству, забывая о своём предназначении. События тех лет истёрлись в памяти живущих, и всё осталось лишь в легендах, что как наставления передавали из уст в уста и рассказывали маленьким ангелам перед сном. Говорят, то поклонение со временем стало походить на наваждение, на нездоровое благоговение и даже фанатизм.

После тех событий вера в безгрешность ангелов пошатнулась, город разрушен Высшими, но руины его были оставлены как напоминание и немой укор небесного порядка.

Тринадцатилетняя дьяволица с фиолетово-рыжими волосами, минув те самые золотые ворота перед школой, волоча за собой большой кожаный чемодан, уверенно направлялась в главный корпус. Постоянно поправляя широкий объёмный шарф прикрывающий тонкую шею, она надеялась скрыться за толстыми колоннами у входа, чтобы хоть как-то защититься от непривычно холодного октябрьского ветра.

В момент, когда девушка остановилась чтобы перевести дух, до её слуха стали доноситься обрывки диалогов других учеников, чей-то весёлый смех, радостные споры давних друзей. Отдышавшись, она потащила чемодан дальше, пробираясь через внезапно появляющиеся толпы то ангелов, то дьяволов. Потребовалось около четверти часа, прежде чем она наконец добралась до места, где ей, скорее всего, придётся жить ближайшие семь лет. Мягко толкнув перед собой двери комнаты, девушка заволокла чемодан внутрь и, запершись, уселась на свой багаж, вытянув уставшие ноги.

Перед первокурсницей предстала довольно большого размера гостиная. Она хоть и была наполнена мебелью, ощущалась невероятно пустой, то ли из-за отсутствия жильцов, то ли из-за того, что этой мебели было не так уж и много. Девушка, осмотревшись, только тяжелее вздохнула.

Выбрав дальнюю комнату слева, затащив в неё свой чемодан, она упала на застеленную тёмным покрывалом постель. Она знала, что пройдёт ещё немного времени, и комнату заполнят неизвестные ей трое дьяволов, поэтому надо как можно больше ценить тишину и покой, что пока царят в её новом доме.

В это же время, на первом этаже соседнего крыла жилого корпуса, по полкам раскладывала вещи ангел с длинными золотистыми волосами, которые к концам становились голубыми. Девушка вытащила из пары чемоданов лишь самое необходимое, разложив неподалёку от кровати. Ангел заняла одну из предложенных одиночных комнат временного проживания.

Спрятав заполненные вещами чемоданы под кровать, ангел, чувствуя невероятную усталость и сладость предвкушения, легла на застеленную белым покрывалом постель. Девушка вновь пробежалась глазами небесно-голубого цвета по небольшой комнате. В ней находилось всё для короткой передышки. Ни больше и ни меньше. Хоть девушка и осознавала, что здесь ей жить недолго, безобразное ощущение незавершённости и, будто, утраты не покидало её.

В свои тринадцать лет ангел Лили́ Старн поступила в школу Равновесия, показав себя на вступительных испытаниях как очень способный кандидат. В первых рядах парт нередко можно было заметить её поднятую тонкую руку, пытливый взор. Глаза девушки, живые и чистые, очаровывали даже при мимолётном взгляде в них, а на лице то и дело распускалась хрупкая обнадёживающая улыбка. Попытка познакомиться с Лили обычно приводила к тёплой беседе, где она вежливо отвечала на вопросы, но держалась особняком.

Будучи ровесницей Лили, дьяволица Анфиса Ка́лео была совершенно иной. В её случае улыбку заменял оскал, место вежливости заняла резкость, а вступительные испытания, несмотря на свои старания, она прошла в числе последних.

Её фиолетовые волосы с проблесками ярко-рыжих прядей надолго врезались в память. Казалось, что в лице Анфисы не было чего-то необычного, но вот стоило взглянуть в глаза… Голубые по сути, но яркий, фиолетовый ободок окаймлял их. Цвета глаз дьяволицы завораживали, и даже сама Анфиса нередко подолгу хмуро рассматривала их в зеркале. Небесные, рождённые с одним или несколькими цветами, других на себе носить не могли, но тот голубой, который увяз в глазах Калео, отчего-то был ей неподвластен.

До звона колокола, оповещающего о начале первого учебного дня, оставалось всего ничего. Зная это, Анфиса, потянувшись на кровати, скатилась с неё на пол и поднялась на ноги. «И кто додумался проводить экскурсию по школе в первый же день?».

Расчесав тонкими пальцами местами спутавшиеся локоны, дьяволица прихватила с собой для вида полупустую тряпичную сумку и вышла из своей новой комнаты. Всё ещё плохо ориентируясь в коридорах, Анфиса направилась к главному входу в школу, где и была назначена первая встреча уже поступивших первокурсников.

Дойдя до лестницы, спустившись по которой она оказалась бы в паре минут от назначенного места встречи, Анфиса усмехнулась. Осмотревшись, нет ли кого-то вокруг, она набрала воздуха в грудь:

— Дья-вол анге-лу на нимб, накол-довал огромный гриб, — прыгая вниз по ступеням, дьяволица отчеканивала кусочки слов детской считалочки. — Ан-гел дол-го раз-би-рал-ся, но не вы-дер-жал, и сдался. Раз, два, три, четыре, пять, анге-лу не-сдо-бро-вать. Пять, четыре, три, два, раз, ан-гел у-мер в тот же час!

Достигнув конца ступеней, Анфиса залилась смехом. Отчего-то, всего лишь на несколько мгновений, она почувствовала лёгкость. Девушке могло показаться, будто она поставила на землю несколько тяжёлых сумок, что несла так долго, но затем это чувство пропало. Всего на миг, она больше не была дьяволом, который должен отстаивать честь своего герба и что-то всем доказывать. Как же давно она чувствовала нечто подобное.

Стряхнув с себя беззаботность, Анфиса вновь натянула на лицо привычную маску. Дочь дома Калео двинулась в темноту коридора, за которым, судя по гудению голосов, уже кто-то собрался.

Ангелы и дьяволы примерно её возраста.

На данный момент, пришло небесных пятнадцать, не больше. Сбившись в группки, или стоя поодиночке, они с нетерпением ждали появления руководителя школы Равновесия.

Стоило Анфисе пройти коридор и выйти на свет, как она тут же ощутила на себе множество взглядов. Встревоженные, заинтересованные, изучающие и насмешливые. Каждый. Каждый из смотрящих сейчас совершенно точно оценивал её: внешний вид, то, как она смотрит на всех вокруг, как держится перед ними. Невольно, дочь клана Калео подтянула манжеты рукавов к запястьям. Да, не пробыв и пары мгновений рядом со своими новыми однокурсниками, Анфиса уже поняла — любой её промах будет не только замечен, но и высмеян. Сейчас она не просто одна из поступивших на первый курс, о нет. Она одна из дьяволов и ангелов, что теперь будет отстаивать честь своей семьи перед всеми. Она, да и все они, сейчас на поле боя. Сейчас, и последующие семь лет. Сейчас, и днём, и утром, и даже ночью, каждый из этих взглядов будет высматривать друг в друге ошибки и промахи, желая не то обелить себя, не то очернить другого. С этого мгновения, с первых его секунд, они вступили в беспрерывное и многолетнее состязание, победителя которого не осудят. По крайней мере, в это верила сама Анфиса.

Не желая быть лишь объектом наблюдения, вскинув голову, она пробежалась отстранённым взором по присутствующим.

«Ангелы…» — мелькнула мысль в голове Анфисы, как только она коснулась взглядом противоположной сущности. Дьяволицу передёрнуло. Сама не зная от чего, Калео покрылась мерзкими, прохладными мурашками. В душе смешался бурный коктейль пугающих чувств. От страха неизвестности перед противоположной сущностью, до омерзения, так привычного Анфисе. Девушка впервые могла видеть ангелов своего возраста так близко. Невольно, взор её то и дело останавливался на сияющих нимбах однокурсников.

— Я не опоздал?! — Какой-то ангел, свалившись с лестницы, сам того не желая толкнул Анфису в толпу дьяволов, стоящих неподалёку. Однокурсники девушки расступились, словно позволяя ей удариться о гранитный пол. Анфиса же, чудом удержавшаяся на ногах, резко обернулась на паренька.

Кораллового цвета нимб мерцал часто, словно пульсируя в такт быстро бьющегося сердца. Ангел, опершись руками на колени, пытался отдышаться после короткой пробежки. Светло-коралловые волосы парня упали ему на глаза и тот, точным и привычным движением, откинул их назад. Подняв взгляд, он замер. На него, с невероятной по ощущениям злобой, смотрела Анфиса. Дьяволы, стоящие за спиной девушки, с неприкрытым азартом в глазах ждали развития ситуации.

— И-извини!.. — выпалил Эван. Именно так звали ангела, появившегося на месте встречи так внезапно. — Я не думал, что кто-то будет стоять прямо возле прохода.

— Извиняясь перед кем-то, не пытайся выставить его виноватым, — с напряжением смотря на паренька, процедила дьяволица. — Засвети себе на нимбе: в следующий раз, такое извинение не пройдёт.

Прикосновения незнакомца словно горели на плечах, и Анфиса никак не могла отделаться от этого раздражающего мнимого ощущения чужих рук. Нет, даже хуже. От ощущения рук ангела. Поёжившись из-за неприятных чувств, Анфиса отошла от прохода, чтобы находиться хотя бы немного дальше от стольких пристальных взглядов, что разочаровались в непродолжительности и скучности произошедшего. Девушка, присев на подоконник, разглядывала крапинки на гранитных плитах. В коридоре ещё было за что зацепиться любопытному взору, но Анфиса не хотела иметь даже призрачную возможность пересечься с кем-то глазами. Она нехотя заметила, как ангел, едва не сбивший её с ног всего пару минут назад, пробравшись через кучку своих собратьев подошёл к ней и смущённо остановился рядом.

— Извини ещё раз… — тихо пробормотал парень, наконец преодолев гложущую его неловкость. Он говорил чуть слышно, в надежде на то, что никто не заметит их разговор. — Я просто так взволнован. Даже не верится… Я — и в школе Равновесия! Я прошёл на вступительных двадцать вторым, и у меня не было вообще никаких шансов поступить, но эти события… Нехорошо, конечно, радоваться подобному. Я едва не опоздал на телепорт, и поэтому был уверен, что…

— Когда? — продолжая считать крапинки на плитах, спросила Калео.

— Сегодня утром, — недоумённо сморгнув, проговорил Эван.

— Нет. Когда я тебя об этом спрашивала? — Анфиса, оторвав взгляд фиолетово-голубых глаз от пола, с презрением осмотрела ангела. — Я тебе не подружка. Иди к таким же нимбованым, как и ты.

Эван осёкся и, нахмурившись, отошёл от Анфисы, заставив её очень тихо, но с большим облегчением выдохнуть. Парень, довольно быстро оправившись от общения с Калео, уже начал выбалтывать все свои секреты какой-то низкой девочке-ангелу розового цвета. Девчушка, с волнением переминая в руках розовые концы длинных хвостиков белокурых волос, со страхом искала взглядом поддержку у стоящих рядом ангелов.

Прежде чем Калео смогла найти себе занятие интереснее, чем разглядывание пола, коридор лестницы заполнился густым вихрем бордового и белого дыма, заставив новоиспечённых первокурсников отшатнуться от прохода.

— А я предупреждала вас, профессор, что нас уже ожидают! — Услышали все высокий ворчливо-заботливый голос.

— Если бы мы ждали обучающихся, а не они нас, вышло бы гораздо хуже, вы так не думаете?

Вскинув брови, Анфиса с волнением вглядывалась в рассеивающуюся дымку в коридоре. Там… Два профессора? Два руководителя школы будут проводить обычную экскурсию?

Тонкая рука в короткой бархатной перчатке развеяла перед собой бордовый дым телепортации, и изящная фигура вышла вперёд. Вслед за ней к новым ученикам вышла и вторая фигура, немного выше предыдущей.

Перед первокурсниками предстали руководители школы Равновесия — профессора Те́рра и А́рхан.

Профессор Терра — руководитель дьявольского отделения школы. На вид ей около тридцати, но на самом деле её возраст можно исчислять веками. Высокая, стройная демонесса, держащая под своим контролем не одно поколение обучающихся. На её руках всегда можно было увидеть перчатки, но никто доподлинно не знал, носит ли она их боясь испачкаться, или пряча какую-то тайну. Свою чёлку профессор небрежно поправила, сделав укладку чуть менее идеальной. Её ассиметричная короткая причёска открывала тонкую, светлую шею женщины.

Сложно сказать с первого взгляда, какой же цвет принадлежал Терре. Любой, у кого бы вы спросили это, непременно назвал бы все оттенки от алого до тёмно-лилового, и на то были свои причины. В её, казалось бы, только бордовых волосах, проскальзывали как ярко-алые, так и фиолетовые, и даже тёмные розовые пряди. Сейчас глаза профессора оставались глубокого бордового цвета. Это вряд ли был тот бордовый, какой можно легко представить. Это был цвет полнотелого терпкого вина, по достоинству оценить которое мог лишь редкий и опытный сомелье. Сразу после вступительных экзаменов Анфиса услышала от пары перепуганных третьекурсников что их отчитала профессор Терра. Дьяволы были так ошеломлены не столько произошедшим, сколько цветом её глаз, который им пришлось лицезреть в тот момент. Ярко-алые, сияющие из самой глубины своей. Цвет глаз профессора имел свойство меняться, и как бы Анфиса не хотела увидеть тот алый, что-то подсказывало ей, что это недостаточно обдуманное желание.

Другую же часть школы контролировал профессор Архан. Высокий и статный, он, как и профессор Терра, руководил школой Равновесия с момента её основания.

Пышная, средней длины серебристо-седая борода профессора придавала ему особый шарм. Подстриженная под форму мягкого овала с двумя пышными косами по бокам, она выдавала скрытую в руководителе ангелов педантичность. Одна из косичек в бороде была подплетена серебристым шнурком, но вот вторая… Левую косичку украшал бордовый плетёный шнурок. В миг, когда взгляд учеников скользнул по бороде профессора, шнурок на ней, засветившись, начал рассыпаться мелкими сияющими осколками. Не касаясь земли, они растворялись в воздухе едва видимой пылью. Первокурсники встревоженно ахнули, заставив профессоров обратить внимание на столь привычную деталь образа одного из руководителей школы.

— Профессор Архан, снова… — пробормотала Терра, кивнув на свечение в бороде своего коллеги.

Архан украдкой улыбнулся, позволив показаться маленьким морщинам у уголков глаз. Достав из кармана плотной шёлковой мантии скромную деревянную коробочку, профессор выудил из неё ещё один шнурок. Длинные сухие пальцы с широкими костяшками ловко обмотали им косичку, завязав изнутри почти незаметный бантик. Светлые длинные волосы профессора были убраны в низкий хвост, в то время как довольно длинная чёлка, когда-то по глупости состриженная, уложена наверх лёгкой и пышной волной. Тонкие губы, местами заметные морщины и прямой тонкий нос.

Сложно было понять, сколько профессору лет, ведь хоть внешне он выглядел как архангел, находящийся в преисполненном мудростью, но ещё не обременённом старостью возрасте, прожил Архан многим дольше. А вот что становилось точно ясно, так это цвета профессора, о которых при первом же взгляде говорил сверкающий серебряными искрами белоснежный нимб.

— Уважаемые первокурсники, мы, вместе с профессором Террой, — указав на свою коллегу, говорил архангел, — рады вновь приветствовать вас в стенах школы Равновесия. Сегодняшнюю экскурсию мы проведём с профессором вместе. В дальнейшем мы с вами будем видеться на занятиях по заклятиям и контрзаклятиям и истории. Прежде, чем мы начнём нашу экскурсию, мне бы хотелось пожелать вам удачи в вашем первом учебном году!

— Рассмотрим несколько правил сегодняшней экскурсии, — со строгостью в глазах осматривая каждого из первокурсников заговорила профессор Терра. — Первое правило: вы должны уважительно относиться друг к другу. Вне зависимости от того, говорите вы с преподавателями, своими однокурсниками или представителями противоположной сущности, уважение — ложится в основу нашей с вами встречи. Второе правило: мы все движемся одной группой, не порознь. Вам пора начать привыкать к постоянному присутствию противоположной сущности. И ещё!..

— А все оставшиеся правила, мы вам представим позднее! — прерывая коллегу, спохватился профессор Архан, придержав распаляющуюся Терру за плечи. — Так будет лучше, не думаете, профессор?

Терра бросила хлёсткий взгляд на Архана. Сделав грациозный шаг в сторону от своего коллеги и скинув с себя его руки, профессор прикрыла глаза. Не желая вступать в очередной спор, она направилась вверх по лестнице, что вела на второй этаж основного корпуса.

— Быстрее, не отстаём, быстрее! — спокойно, но чётко скомандовал профессор Архан, пропуская вперёд себя новоиспечённых первокурсников.

Юные ангелы и дьяволы, всё ещё удивлённо озираясь по сторонам, бросились вслед за уходящей демонессой. Анфису, впихнутую в толпу ангелов, в тот же миг прошиб ледяной пот. Дьяволица, чувствуя, как сильно взмокли ладони, вдобавок ко всему начала ещё и злиться. Стянув с плеча тряпичную сумку, девушка мяла её в руках, надеясь избавиться от неприятных ощущений и излишнего волнения.

Профессор Терра, поднявшись по лестнице, взглянула через плечо на своих новых учеников и, немного помедлив, распахнула громоздкие двери большого зала, что звался залом Двух стихий.

Устеленный гранитом, он представлял из себя нечто величественное, выделяющееся на фоне остальных залов школы. Здесь проходило всё: от завтраков, обедов и ужинов, до самых важных мероприятий. Описать потолок зала было бы трудно. Порой его всё же удавалось увидеть в блеске отполированного мрамора, но чаще он попросту скрывался за сияющими искрами, каждый день выпускающимися преподавателями при входе в зал. Это была маленькая, но почётная традиция школы. Ученики же могли выпустить искру к потолку лишь в трёх случаях: в значимые для мира Семи дни, при выпуске и, как сегодня, при торжественном открытии их первого учебного года. Из светлого мрамора были выточены поддерживающие потолочные своды колонны, обвитые лозами, тянущимися до самых капителей. Вдоль стен, увековеченные в камне, стояли прославленные архангелы и демоны, когда-то соперники. Теперь их изваяния украшали один зал. Витражное окно, занимавшее всю стену, на закате оставляло на главных дверях волшебный рисунок, порой кажущийся живым. Сам зал разделялся длинным, пока что пустым буфетом, позади которого находилась небольшая платформа для стола преподавателей. Ученические же столики, совершенно разные, словно собранные со всех Семи Небес, располагались по обеим сторонам от буфета. Разных размеров, на разное количество человек, из разных пород дерева и даже разных форм. Каждый из них был явно не из этой школы… Создавалось ощущение, будто их стащили со всей округи, из каждого жилого и нежилого дома.

Профессора Архан и Терра, остановив толпу первокурсников, кивнули им и, развернувшись, направились к платформе для преподавателей. Там уже ожидали несколько их коллег, ещё незнакомых первокурсникам. Холодной тенью небесного порядка по залу рассредоточились архангелы. Они стояли на платформе, скрывались в полутьме зала школы, у дверей и окон. Они изучали каждого входящего в зал Двух стихий, и каждого в нём находившегося. Дьяволы с напором и в то же время тревогой отвечали на взгляды противоположной сущности.

По правую руку от профессора Архана оказалась невысокого роста пухлая архангел. К её белой блузе была приколота мантия яркого, розового цвета. Самые внимательные из первокурсников могли заметить, что эта архангел в одной руке прятала что-то за спиной. Первокурсникам же, довольствующимся видом сбоку, могла даже представиться возможность разглядеть этот нехитрый предмет. Зажав один из пальцев между страницами, женщина прятала за спиной какую-то толстенькую книжонку в мягкой обложке ярких и мало сочетающихся между собой цветов. Лили, прищурившись и шевеля губами, с любопытством пыталась прочесть название книги. Старн надеялась увидеть хоть немного обременённую смыслом литературу, но вместо этого прочла название книги, и лицо девушки невольно скривилось.

— «Поцелуй тлеющей мяты», серьёзно?.. — Лили невзначай обернулась на чьё-то недовольное бурчание. — Если её вкус в преподавании такой же, как и в литературе, пусть она лучше сразу пронзит меня своей искрой.

Позади девушки стояла ангел с фиолетово-лилововыми волосами, собранными в две тугие шишки. Незнакомка, с прищуром отвращения, поморщила свой вздёрнутый нос. Из-за прямой чёлки этого не было видно, но она определённо ещё с недовольством морщила и лоб.

— Лили Старн! — сияя восхищением, Лили протянула руку. Незнакомка едва не разразилась смехом, с трудом сдержавшись.

— Тиана А́рсенс, — откашлявшись и сделав серьёзное лицо, девушка пожала руку теперь знакомому ей ангелу. Не прошло и пары мгновений, как не в силах держать эти мины, преисполненные серьёзностью, девушки залились смехом, заставив обратить на себя внимание их новых однокурсников.

Один из преподавателей, стоящих на платформе, строго оглядел девушек. Лили, ощутив тяжесть его взгляда, обернулась на платформу. С места у стола преподавателей на них с упрёком взирал ангел, с небрежно уложенными волосами золотисто-рыжего цвета. Янтарного цвета кардиган скрывал в нём худощавость и некую угловатость тела. Заметив, что любопытная первокурсница разглядывает его, юноша запахнул кардиган, скрыв белую водолазку. До того незамеченный, маленький рыжий лис, вьющийся под ногами парня, тихо застрекотал, завидев как замялся его хозяин. Стоило ангелу шикнуть на зверька, как тот, словно с ухмылкой на своей длинной морде, начал ещё усерднее путаться под ногами.

— Дорогие первокурсники, мы рады встретить вас в этот день в школе Равновесия уже не как ваши экзаменаторы, а как ваши преподаватели! — заговорил профессор Архан.

— С сегодняшнего дня вы будете носить гордое звание учеников школы Равновесия. Исполняйте свои обязанности, превозмогайте себя, стремитесь к своим целям, ради которых вы и пришли сюда. Выкладывайтесь на максимум, а мы, ваши преподаватели, сделаем всё, чтобы ваш максимум превзошёл все ваши даже самые смелые ожидания, — профессор Терра с торжеством в голосе и улыбкой на бледном лице произносила речь. — А теперь мы попросим лучших учеников из поступивших в этом году произнести приветственное слово. На сцену приглашается представитель дьявольской стороны курса — Гроберт Тод.

— И представительница ангельской стороны курса — Розетта Розамиль!

Под грохот аплодисментов, к полукруглой лестнице, отделившись от группы первокурсников, вышли дьявол и ангел. Дьявол, с усмешкой полной довольства оглядывал каждого, мимо кого он проходил. С руками в карманах, он вышагивал так уверенно и даже немного дерзко, что создавалось ощущение, будто он идёт читать речь выпускника-отличника. Дойдя до предназначенного ему на платформе места и тряхнув светлыми серыми волосами, дьявол с неприязнью бросил взгляд на ангела, что следовала за ним пряча глаза.

Это была хрупкого телосложения девушка с кожей цвета скорлупы грецкого ореха. Чувствуя на себе столько взглядов, ангел вскинула голову, подняв вверх выступающий вперёд кончик носа. Изумрудно-зелёного цвета глаза смотрели строго перед собой, стараясь не задеть однокурсников нарочито серьёзным взглядом, словно рикошетом шальной пули. Девушка незаметно разглаживала белоснежные концы своих длинных тёмно-русых волос. Хоть и не всем это было заметно, но зелёные кончики перьев на крыльях ангела с встревоженно подрагивали.

Лили с неприкрытым любопытством провожала взглядом единственную однокурсницу, обошедшую её по баллам на вступительных экзаменах.

— Я слышал, что в этой школе много правил, и ещё больше запретов, — заговорил дьявол, осматривая своих новых однокурсников. Могло бы показаться, что Гроберт смотрит лишь с высоты платформы преподавателей, но на деле же пару сантиметров в росте ему накидывала и неуёмная гордыня. — Я пришёл сюда, чтобы доказать себе и всем вам, что ни одни запреты и правила не могут сдержать желание жечь. Моя фамилия означает «смерть», и я здесь для того, чтобы убить в вас веру в то, что вы лучшие.

С расцветшей на лице ухмылкой, Гроберт сделал шаг назад. Жидкие аплодисменты растеклись по залу Двух стихий. Профессор Терра, терпеливо выслушав речь дьявола, тяжело вздохнула. Потирая переносицу тонкими пальцами, она вновь обещала себе в следующем году проконтролировать то, что будет произносить первокурсник, представляющий её часть школы. Это обещание она давала себе из года в год уже много лет, и каждый раз надеялась на благоразумие поступающих, но вновь спотыкалась об их высокомерие. Профессор Архан, стоящий рядом со своей коллегой, спрятал тихий смешок в кулак. Архангел знал, какое именно обещание демонесса даёт себе сейчас.

— Всем нам повезло, и сегодняшний день — есть тому доказательство, — неожиданно, на весь зал Двух стихий начал разноситься радостный голос ангела, что, казалось, боялась взглядов всех вокруг. Розетта, выпрямив спину и держа руки в замке у груди, с уверенностью и будто благословением смотрела на своих однокурсников. — Все ваши сомнения и страхи сегодня должны остаться далеко за воротами школы. Если вы смогли пронести их сюда, то лучше вам выйти на воздух и отпустить их, как вы бы отпустили в пучины океана гири, тянущие вас ко дну. Больше нет вчера, есть только завтра, и свет, что оно даёт. Пусть я и знаю, что не все из нас станут бессмертными, не все из нас смогут стать архангелами и демонами, но все мы пройдём этот путь вместе, от начала и до конца, и сделаем это достойно. Мы — новое поколение этой школы. Новое поколение надежды и веры в то, что баланс, так хранимый нашими старшими собратьями, передастся новым поколениям, а затем следующим, и тем, кто будет после них. Мы пришли в этот мир для служения ему, по любую из доступных сторон. Нам дан не один путь, и осталось лишь его выбрать. Сделайте выбор в пользу, не столько достойного вас, сколько превосходящего, чтобы всегда было к чему стремиться, ведь нельзя пытаться найти высшую точку своего полёта, когда пространство уже ограничено потолком. И пусть наш с вами учебный год начался неправильно, не так, как у всех ранее здесь обучающихся, но давайте воспринимать это не как неудачу, но как возможность показать, что даже тёмное начало истории не затмит свет её конца. Всем нам я желаю удачи и счастливого учебного года!

Несколько мгновений тишины протянулись долгим ожиданием ответа на речь ангела. Профессор Архан с теплотой смотрел на учеников, что не думали услышать настолько проникновенных слов от девушки, первой эмоцией которой стал страх. Зал сотрясся аплодисментами. Розетта, вновь с испугом бросив взгляд в зал, прикрыв глаза выдохнула, позволяя себе немного расслабиться.

Лили, восхищённая словами незнакомой ей девушки, будто даже поняла, почему именно она заняла первое место среди всех поступивших ангелов. Старн, преисполнившись восторгом, аплодировала Розетте, не боясь не почувствовать свои ладони к концу всеобщего ликования.

— Попросим наших уважаемых выступающих вернуться в зал. — Профессор Терра, смерив слегка раздражённым взглядом Гроберта, жестом указала первокурсникам на лестницу, ведущую вниз с платформы преподавателей.

— Первокурсники школы Равновесия, подготовьте искры для торжественного вознесения!

Один за другим, со всех сторон Лили начали окружать светящиеся шары энергии всех возможных цветов и их смешений. Поднеся руку к небесно-голубому нимбу, ангел кончиками пальцев ловко словно выхватила из воздуха что-то лёгкое и ускользающее. Искра. Светло-голубая, мерцающая сквозь расщелины в пальцах, она мягко грела ладони.

— Искры поднять!

Руки ангелов и дьяволов рядом поднялись. Ещё одна команда, и Лили с восхищением смотрит, как теперь капелька и её энергии, кружась, поднимается к потолку школы Равновесия. Туда, куда сотни и сотни лет возносили свои искры преподаватели и величайшие из архангелов Семи Небес.

— Как вы могли заметить, наши дорогие обучающиеся, в этом году вы находитесь не только под охраной школьных барьеров и нас, преподавателей, но и ещё под взором нескольких организаций, — осторожно заговорила профессор Терра, когда последняя выпущенная искра коснулась потолка.

— В связи со сложившимися и уже наверняка известными вам обстоятельствами, в замок прибыли представители нескольких гарнизонов Конклава архангелов, а также демон, являющийся представителем Совета демонов, — голос профессора Архана впервые звучал не столько настороженно, сколько действительно устрашающе и сурово. — Мы настоятельно рекомендуем соблюдать все установленные правила школы, каждое из которых вы можете увидеть высеченным на дверях в этот зал.

— Будьте внимательны и осторожны. При обнаружении чего-либо необычного или настораживающего, сразу обратитесь к преподавателю, архангелу или демону. Это может спасти не только чью-то, но и вашу жизнь, если таковая вам дорога. — Лили с уверенностью отметила для себя, что в соревновании по умению нагнетать атмосферу, для неё пока лидирует профессор Терра. — Общее расписание занятий вывешивается на первом этаже жилого корпуса. Что же касается вашего расписания, то вам был выдан план замка. На обратной его стороне вы можете найти и свой план занятий на это полугодие. Также, он вывешен у входа на этаж вашего курса.

— И на этом моменте наше с вами знакомство плавно перетекает из зала Двух стихий в кабинет. — Смягчившийся профессор Архан, спустившись в зал, подал руку своей коллеге. Демонесса, приняв вежливый жест архангела, спустилась с платформы и, звонко постукивая каблуками, направилась к выходу из зала.

Замешкавшиеся первокурсники бросились небрежной толпой вслед за одним из своих преподавателей. Замыкающий шествие профессор Архан окинул взглядом зал в поисках случайно оставшихся учеников. Не найдя таковых, он кивнул архангелам. Это был неприметный знак, говорящий о том, что ученики вновь переходят под охрану двух профессоров, и представители Конклава могут заняться более важным делом — поиском виновных.

Спустившись по одной из лестниц что вела в зал Двух стихий, профессор Терра обернулась. Демонесса, наблюдая за тем, как медленно стекаются к ней новые подопечные её и Архана, на мгновение потеряла контроль, и уголки её губ дрогнули в едва различимой улыбке. Вернув самообладание, профессор вскинула голову, отбросив длинную чёлку с лица.

— Я не смею даже надеяться, что все вы взяли с собой перья и чернила.

Первокурсники, задумавшись, начали озираться. Взглядом они искали тех, кто умудрился не взять с собой школьных принадлежностей в первый же учебный день. Анфиса, всё ещё переминавшая в руках свою сумку, незаметно раскрыла её и бросила взгляд на содержимое. Дьяволица нервно сглотнула. Помимо пары смятых пергаментов, в её тряпичной надежде лежало лишь несколько обрывков смятой фольги от давно съеденного шоколада, парочка сломанных карандашей и лента для волос.

— А если не взяли, но обещаем больше не забывать? — раздался голос какого-то дьявола, стоящего неподалёку от профессора Терры.

— То вы выбрали не то учебное заведение, молодой человек.

До рассмеявшейся Анфисы не сразу дошёл смысл слов демонессы. Кажется, это относилось и к ней тоже. Дочь герба Калео вновь ощутила отрезвляющую волну мурашек. Точно такие же мурашки пробегали по её телу, когда она открывала конверт с результатами своих вступительных экзаменов, а затем представляла сей провальный результат своей семье.

— Профессор Терра, не будьте столь строги, — улыбнулся Архан, стоящий позади толпы учащихся. Подозвав жестом стоящего неподалёку архангела, профессор продолжил: — Поступим следующим образом: те ученики, кто не имеют при себе пергамента, перьев или чернил, и не имеют возможности одолжить их, отправьтесь в свои комнаты за недостающими вещами. Вас проводит представитель Конклава. Мы вас подож…

— Мы пойдём в кабинет, — прервав своего коллегу, проговорила демонесса. Глаза профессора Терры становились всё более алыми. — Второй этаж юго-восточной башни. Мы начнём занятие, когда все вы прибудете в класс.

Архан, кивнув, пропустил вперёд несколько дьяволов, ринувшихся к жилому корпусу школы. Анфиса, закинув на плечо сумку, кинулась за ними.

— И никаких полётов! — раздался вслед незадачливым ученикам строгий голос профессора Терры.

Расправив плечи, демонесса продолжила вести оставшихся обучающихся по намеченному курсу. Путь до кабинета проходил через длинный коридор с высокими потолками и длинными, узкими окнами. Первокурсники, уже начиная привыкать к стилю замка, всё с меньшим любопытством рассматривали колонны и необыкновенные цветы в мраморных вазонах, что встречали по пути. Не прошло и пяти минут, как обучающиеся поднимались по винтовой лестнице башни Наставников.

Раскрыв перед учениками тяжёлую дверь из красного дерева, профессор Терра пропустила ангелов и дьяволов вперёд, дожидаясь, когда все они войдут и к ней присоединится Архан, что шёл позади вереницы первокурсников. Новые ученики школы Равновесия медленно растекались по большой круглой комнате.

Кабинет истории ангелов и дьяволов. Мягкие обитые бордовым бархатом стены, пол, устланный багряными коврами, и в центре кабинета деревянный круг. У стен стояли пуфики, кресла и стулья. На подоконниках лежали подушки и пледы. Окна кабинета были завешаны плотными черными шторами, не пропускающими солнечные лучи, чтобы те не посмели разбавить полумрак. Напротив двери в обложенном точёным мрамором камине тлели угли. Они, едва слышно потрескивая и излучая желтовато-оранжевый тёплый свет, создавали в кабинете особую атмосферу таинства. По углам кабинета, на камине и подоконниках, на маленьких кофейных столиках и на столе преподавателей стояло множество небольших, сплетённых из тёмных и тонких ветвей корзин. Они были заполнены апельсинами, на кожуре которых совсем недавно чьи-то заботливые руки вырезали незатейливые узоры, накололи бутоны сушёной гвоздики. Помандеры. Этими бесхитростными украшениями оказался заполнен весь кабинет, отчего он наполнялся чарующими ароматами апельсинов и пряностей.

Середина комнаты оставалась пустой только для того, чтобы ученики могли наглядно изучать историю. Во время каждого урока посреди комнаты клали книгу, под которой рисовали руны. На том самом деревянном кругу всё и происходило. Истории из книги воспоминаниями появлялись посреди комнаты. Часто тут происходили битвы, сражения, падения городов, стран, материков и даже миров. К сожалению, да, не всей своей историей можно гордиться.

Стоило какому-то заглянувшему архангелу попросить подойти, как профессора, оставив обучающихся рассаживаться по местам, вышли из кабинета.

В этот самый момент Анфиса мчалась со всех ног по винтовой лестнице в названный профессором Террой кабинет. Возможно, она была бы уже там, если не неизвестный ей дьявол. Посреди коридора, всего несколько минут назад, когда девушка бежала в свою комнату, её сбил какой-то парень, придавив собой.

Дьявол, приподнявшись, ещё жмурясь от боли, взглянул на Анфису. Девушка, потирая ушибленный лоб, тихо читала проклятия в адрес несчастного.

Поморщив нос, Анфиса с пренебрежением окинула дьявола взглядом, насколько ей это позволяло их неловкое положение. Чёрные волосы, красные кончики которых ниспадали на глаза, прикрывали лицо парня. Сквозь них пробивался мягкий блеск чёрных глаз. Худощавое тело, бледная, серая кожа, чёрная рубашка, воротник которой забавно топорщился. Поджав губы, дьявол всё ещё с неловкой улыбкой смотрел в фиолетово-голубые глаза.

— П-привет… — застенчиво проговорил дьявол, разглядывая опрокинутую на пол Калео.

Что-то звенело прямо у уха. На мгновение Анфиса было подумала, что это шумит у неё в голове, но парень точным и быстрым движением остановил вращающуюся на полу странную большую монету.

— Ты не мог бы встать с меня? — нахмурившись спросила дьяволица, держась за рог.

— А… Да.

Неизвестный, быстро поднявшись, подал девушке руку, но она фыркнула, вскочила на ноги и, услышав шелест рассыпающегося пергамента, прожгла взглядом неизвестного. Парень тут же отвёл глаза, робко коснувшись своего затылка. Анфиса, насупившись, начала собирать пергаменты с пола.

Украдкой, она поглядывала на дьявола. Он же не отводил глаз от девушки. Отполированные прямые чёрные рога, красные концы которых тянулись друг к другу, ярко поблёскивали в свете солнца. Волосы чёрные и сильно растрёпанные, и их красные кончики, сияющие, когда сквозь них проскальзывал свет, выглядели так, словно зубья расчёски никогда к ним не прикасались. На губах игривая ухмылка, а в чёрных глазах, где не видно зрачка, искренний блеск, пытливый и живой.

— В следующий раз, смотри куда летишь, — буркнула Калео, отворачиваясь.

— О, а тебе уже не терпится встретить меня снова? — неожиданно ощерив клыки, усмехнулся неизвестный. — Если следующая наша встреча произойдёт так же, я начну думать, что это судьба. — Дьявол поднял с пола свою старинную монету и, подкинув её в воздух щелчком пальцев, вновь поймал.

— Следующего раза не будет, фаталист несчастный.

Молча, но с не сходящей с лица усмешкой, дьявол удалился, в то время как Анфиса ещё некоторое время смотрела в темноту лестницы, куда он ушёл.

Сейчас Калео, ворвавшись в кабинет, бросилась на первое попавшееся место — подоконник справа от двери. Дьяволица, раскинув там свои вещи, запрыгнула на него и наконец смогла выдохнуть. Облокотившись на стену, Анфиса прикрыла глаза, но ощущение чьего-то взгляда не давало покоя. Глянув в сторону, она вновь вздохнула, но уже с разочарованием.

Тот самый парень сидел на том же подоконнике, что и она.

— Опять ты, фаталист…

— Я тоже рад тебя видеть, — смешно зажмурив глаза, засмеялся темноволосый дьявол. — Я, пожалуй, пересяду. Не хочу доставлять неудобства.

Незнакомец, соскочив с подоконника, уже было взял вещи желая присоединиться к сидящим на полу однокурсникам, как раздался голос профессора Терры, так не вовремя вернувшейся в кабинет:

— Эреб Ренд, пожалуйста, сядьте на своё место.

Парень, замявшись, вздохнул и, закинув вещи обратно, вновь запрыгнул на подоконник.

— Итак, это ваше вводное занятие! — проговорила Терра, осмотрев первокурсников. Профессор Архан, сев за стол для преподавателей, проверял по списку присутствующих. — Вы уже слышали ознакомительную беседу на вступительных экзаменах, но хотелось бы всё-таки объяснить правила школы повторно, а также устройство нашего с вами Второго измерения…

— В-второго измерения? — раздался чей-то робкий, тихий голос.

— Когда задают вопрос, принято поднимать руку, — изменившись в лице, проговорила профессор, переведя гневный взгляд на оторопевшего ангела.

— Второе измерение — это, как уже сказала профессор Терра, наш мир. Мир ангелов, дьяволов, богов, и многих других существ и небожителей. Энергии и магии, если вам так угодно, — покачал головой профессор Архан. — Итак, по поводу правил, наверное, мы обозначим немного позднее, так как на вашем курсе есть ученики с других Небес, не с Седьмого, стоит объяснить и отличие нашего Неба.

— Профессор Терра, — руку подняла красноволосая дьяволица в круглых очках, — разве устройство на Седьмом Небе, нашем, отличается от других шести?

— Нет, устройство, можно сказать, не отличается, но вот существа, обитающие здесь… — кашлянув, профессор Терра начала рассказ, аккуратно поправляя тонкие, в этот раз шёлковые перчатки, которые она уже успела сменить. — Второе измерение состоит из множества миров. Основным считается наш — мир Семи Небес. От Первого к Седьмому идёт градация влияния. Шестое и Седьмое Небеса считаются верховными. Тут поселились боги, здесь обитают редкие мифические существа. Здесь вы можете наткнуться на невероятные артефакты, ведь обычно особо опасные из них хранятся именно на верховных Небесах. Все Семь Небес соединены порталами. Их может открыть любой носитель энергии, если обучить его. Отдельно от Семи Небес, есть другие миры и остатки Семи Бездн, но это уже вы будете изучать на уроках. Сегодня мы остановимся на Седьмом Небе.

— Наша школа находится как раз на седьмом Небе и, как вы знаете, она единственная среди всех школ, в которой ангелы обучаются совместно с дьяволами. Но будьте особенно осторожны. Именно на этом Небе вас может настигнуть несчастье. Встретить тех, кто причастен не только к созданию всего мира, но и к его поддержке. Так что, открыв двери этой школы, вы открыли для себя мир опасностей и, в то же время, невероятных приключений, — профессор Архан, поправив очки, взглянул на учеников, что смотрели на преподавателей с восторгом и, будто даже, предвкушением. — Что же касательно других уголков школы…

— Профессор, позволите?

Терра коснулась плеча Архана, и он, кивнув, снял очки, начиная протирать их затёртым уголком мантии.

— Наша школа находится на равнине под названием Ортус. Как вы уже могли увидеть, в основании замка лежит город ангелов, прежде известный как Гимель. Не советую вам соваться туда, если вы не хотите нарваться на крупные неприятности. Школу окружают сады-лабиринты. Ориентируйтесь на них, если задаётесь вопросом: «а является ли это место территорией школы?». Если вы вышли за сады — то наверняка нет. Вслед за садами, если уйти за их пределы, вы найдёте чёрное озеро Долус, в воду которого ни в коем случае нельзя входить! Это одно из правил, нарушение которого лишит вас жизни. Озеро не даст вам всплыть на поверхность. Считайте, что его вода — это проклятие, которое пока ещё никому не удалось снять. Уже за озером вас встретит лес Инсолито. Он, если не заходить далеко, безопасен. В нём вы могли бы найти много полезных растений, если бы вам было позволено ходить к нему, — из года в год профессор произносила практически одну и ту же речь, и каждый раз с усмешкой наблюдала, как расстраиваются первокурсники, надеющиеся насобирать запретных растений в лесу. — К лесу Инсолито, как и к озеру Долус, вам запрещено приближаться. Повторю для особо непонятливых: город Гимель, лес и озеро находятся за территорией школы, которую нельзя покидать. В лесу обитают существа, которые не будут рады увидеть чужаков. Потревожить их — значит потревожить многолетний покой, который стоил многих жизней, — по интонации Терры становилось понятно, что нарушивших правила ждут наказания. Глаза профессора на мгновение сверкнули мягким алым светом, затем вернув себе благородный бордовый цвет. — Помимо этого в школе есть шесть запретных залов. Они скрыты даже от нас, но вы можете найти их абсолютно случайно. Ни в коем случае не входите в них. И…

— Профессор! — вскинув руку, голос подала дьяволица с синими длинными волосами, похожими на шёлк. — Как мы узнаем, что это те самые запретные залы? Вы не говорите названий, не говорите, как они выглядят или чем отличаются. Как я пойму, что туда нельзя?

— О, поверьте, юная мисс… Эйер, если не ошибаюсь. Поверьте, вы узнаете эти залы.

— Но как дьявол, я же должна наруш…

— Нарушив это правило — вы перестанете быть дьяволом. Это будет последнее в вашей жизни нарушение, — коротко и довольно жёстко проговорила руководительница дьяволов, перебив первокурсницу. Взгляд Терры стал хлёстким. По коже небесных пробежали мурашки.

— Что же, — заговорил профессор Архан, привлекая внимание учеников, — за пределы замка заходить нельзя. За сады-лабиринты, естественно, тоже. Вы можете летать только вне школьного здания. В коридорах летать тоже запрещается. В библиотеке вам запрещено ходить в скрытый отдел до получения вами стихии. Благо, открывать порталы вы пока не умеете. Возможны моменты, когда вам срочно надо будет вернуться в свои города или на свои Небеса. О сложившихся обстоятельствах сразу доложите нам, и мы сопроводим вас домой. Надеюсь, вам известно, что ангелы не могут попасть в города дьяволов, а дьяволы в города ангелов? Если вы нарушите это правило, разбираться будем уже не мы. Про ваши родные цвета вы знаете. Повторю для профилактики, и чтобы потом кто-то не мог сказать, что не знал: если ваш цвет розовый — вы не можете надеть платье синего цвета, ведь иначе, спустя…

— Час и семь минут! — проговорили в один голос первокурсники, перебив профессора. На удивлённый взгляд и смущённую улыбку руководителя ангелов, юные ученики школы отреагировали смехом.

— Верно, — кивнул профессор. — Спустя час и семь минут одежда не вашего цвета исчезнет, рассыплется. Ангелам можно носить дополнительно к своему цвету белый, дьяволам — чёрный.

— У вас остались вопросы?

Яркие, бордовые глаза профессора Терры окинули кабинет, высматривая любопытные взгляды.

— Профессор Архан, — пролепетала Розетта, оробело подняв руку, — у меня вопрос. Можно?

— Да. Что ты хотела узнать?

— Почему в школе учатся и ангелы, и дьяволы?

Профессор Архан прикрыл глаза и уголки его тонких губ поднялись. Каждый год один из первокурсников обязательно задавал этот вопрос. Всех волновало это почему-то ничуть не меньше чем то, живут ли в запретном озере Долус русалки, а в таинственном лесу Инсолито лесные духи. Архан, обернувшись на профессора Терру, коротко кивнул.

— Вы узнаете об этом со временем, юная леди. Поверьте, это будет драгоценнейший опыт.

— А сейчас мы заканчиваем! — хлопнув руками, воскликнула профессор Терра, и звон колокола, оповещающего о том, что урок окончен, заглушил её голос.

— Опыт?.. — нахмурившись, пробормотала себе под нос Лили.

— И теперь они мертвы? — Лили, услышав этот вопрос вновь, в бессилии опустила голову на парту.

Её однокурсники-дьяволы нашли жертву в лице одного из своих учителей, мучая его одним и тем же вопросом. «И теперь они мертвы?» — звучало после каждой реплики учителя. Молодой ангел в кардигане янтарного цвета, тот самый преподаватель, что так пристально наблюдал за Лили и её новой подругой Тианой в первый день в школе, обречённо сжимал в руках конспекты своего урока. Его растерянный взгляд бегал от ученика к ученику.

Прошло всего несколько учебных дней, и, несмотря на это, расписание уже немного сместилось. Занятия начались со второго урока, которым в расписании стояло изучение древних языков. Первокурсники познакомились с одним из учителей — Аланом Эбигхартом. Ему же пришлось познакомиться с их несносным характером и верой в собственную неуязвимость перед лицом руководства школы Равновесия.

Это был самый молодой преподаватель школы. Юноше, всё время поправляющему густую шапку своих растрёпанных золотисто-рыжих волос, ещё определённо предстояло освоить методики преподавания своего предмета, ведь слушать его казалось просто невозможно. Любой ученик, хотя бы на минуту не отвлёкшийся от речи преподавателя, непременно рисковал бы заснуть от скуки. С дальних парт кабинета этого ангела можно было принять за летний закат, настолько тёплые и мягкие цвета он имел. Персикового цвета кардиган, оранжевая рубашка в тонкую полоску, бриджи цвета охры и оранжево-бежевые велюровые лоферы — такой набор одежды чаще всего удавалось увидеть на Алане, но что точно всегда оставалось на нём, так это шерсть. Пока ученики что-то записывали, они не раз могли слышать ворчливое бурчание своего молодого преподавателя, нашедшего на себе очередной рыжий волос.

Можно было бы задаться вопросом, откуда шерсть, но ответ на него всегда вился вокруг преподавателя — лисёнок Бо. Маленький и проказливый фамильяр Алана, которого тот ласково представлял другим не как лисёнка, а как «бесёнка». Молодой рыжий лис постоянно крутился у ног Эбигхарта, катался по его столу, а в моменты особенно скучных лекций даже мог с громким тявканьем стащить заметки Алана со стола, заставляя его гоняться за своим непослушным фамильяром на смех дьяволам. Озорные оранжево-карие глаза нередко с хитрым прищуром рыскали по классу в поисках нового повода для проказы. Несмотря на столь непокорный лисий характер, Алан уже и представить себе не мог свою жизнь без этого хулигана, который в данный момент лениво развалился на подоконнике в лучах уже практически не согревающего осеннего солнца и, зевая, потягивался.

— Да, мертвы, — сосредоточенно осматривая дьяволицу с синими длинными волосами, проговорил Алан. Дьяволица, цокнув языком, раскрыла будто с изумлением рот. Девушка изо всех сил делала вид поражённого развитием событий дьявола. — В тот же период, на Четвёртом Небе начала формироваться отдельная каста дьяволов и демонов, именующих себя «Орден Небожителей Бездны». К счастью, Конклаву архангелов удалось вовремя остановить развитие этой организации, и ничего существенного она сотворить или создать не смогла.

— И теперь они мертвы? — вновь раздался вопрос от кого-то из дьяволов.

— Да. Для нашего же предмета «Орден Небожителей Бездны» интересен своим методом общения. Предводитель организации, Михаил Лэ’Аким, создал специальный язык, являющийся смешением нескольких древних языков, жестов из мира Смерти и рунического письма. Посредством этого языка и общалась организация, отчего до сих пор некоторые их записи трудно расшифровать. Они общались на данном языке не только в пределах своей организации, но и в обычной жизни между собой.

— И теперь они мертвы?

— Да, — Алан, прикрыв глаза и выдохнув, продолжил лекцию. — Предводитель Конклава того времени, архангел Михаил Видуи, смог внедриться в организацию и даже выучить их язык.

— Учитель, то есть демон Михаил и архангел Михаил сражались друг против друга? — задала вопрос та самая дьяволица с синими волосами.

— Да, мисс Эйер, вы совершенно правы.

— И теперь они мертвы? — на лице девушки засияла жестокая улыбка.

Эбигхарт, выдохнув весь воздух что был внутри, вперился пустым взглядом в парту перед собой. Алан уже начинал жалеть, что предложил профессорам преподавание древних языков у первокурсников. Бо, неожиданно проснувшийся, с любопытством начал вертеть большими ушами.

— Учитель, — один из дьяволов, сидящих на первой парте, попытался заглянуть в янтарного цвета глаза своего преподавателя, — и теперь они мертвы?

— Высшие силы, да! — Алан, тряхнув волосами, небрежно кинул конспекты к себе на стол. Ангел шумно вдохнул. — Да, да и ещё раз да — теперь они мертвы! Все участники этих событий теперь мертвы.

— И если вы там были, мы догадываемся, почему… — тихо проговорила мисс Эйер.

Голос дьяволицы прозвучал громко в абсолютной тишине, отчего каждый присутствующий услышал слова девушки. Кабинет взорвался смехом, и даже фамильяр Алана, Бо, словно поняв слова Эйер, застрекотал, глухо стуча хвостом по подоконнику.

Лили прикрыла исписанным пергаментом улыбку. Ей было неловко от того, что она смеётся над затравленным её однокурсниками учителем, но шутка показалась девушке действительно хорошей.

— Не примите это на свой счёт, мисс Эйер, но я очень надеюсь, что старостой дьявольского отделения на этом курсе выберут не вас, — Алан, делая вид, что проказа учеников не показалась ему забавной, начал собирать разбросанные по своему столу листы с конспектом.

— Ох, для вас просто Скарлет, учитель, — игриво зажмурившись, махнула рукой дьяволица. — Старостат не для меня. Я предпочитаю руководить каждым, кем захочу, а не кем мне позволят.

По аудитории прокатились смешки.

Среди однокурсниц она выделялась своим стройным станом. Высокого роста, выше даже чем некоторые из мальчишек. И, тем не менее, Эйер обладала близкой к божественной красотой. Бледная, светлая, но сияющая кожа, большие глаза, миниатюрный нос с лёгким изгибом в центре переносицы и светло-розовые тонкие губы, на которых нередко играла коварная усмешка. Длинные, тёмно-синие волосы малышки Эйер были похожи на шёлковое полотно. Казалось, что дьяволица просто срезала с ночного, усеянного звёздами неба самый прекрасный из кусочков. У лица волосы обрамляли две широкие ярко-голубые пряди, длиной, примерно, ниже плеч. Накручивая на палец одну из прядей чёлки, девушка бросала кокетливые взгляды на ангелов и дьяволов. Ярко-синие, невероятной глубины глаза с тёмной, едва ли не чёрной каймой приковывали к себе и гипнотизировали, чем дьяволица умело пользовалась. Закончив наматывать прядь на палец, девушка обернула её часть на один из своих рогов. Тёмно-синие, вывернутые наружу с изящным завитком на конце, они напоминали отражённую в зеркале букву «S».

— Что же, на сегодня мы, пожалуй, закончим. — Убрав в стол конспекты, Алан оперся бедром на свой стол и, сложив руки на груди, осматривал учеников. — Вы уже выбрали себе старост? Вам ведь говорили о том, что вы сами это делаете?

Ученики, переглядываясь, заметно смутились.

— Сложно выбрать, учитель, — заговорила Тиана. Ангел, упав головой на кулак, скучающим взглядом проходилась по однокурсникам. — Мы едва ли успели познакомиться. Не хотелось бы выбирать кого-попало в старосту. От профессоров было предложение выбрать первых из списка поступивших, но…

Все обернулись на Розетту, что сидела у окна. Ангел, ощутив на себе столько взглядов, тут же зажмурилась и, спрятав лицо, отчаянно замахала руками. Девушка, смутившись, приложила замёрзшие руки к пунцовым щекам, пряча взгляд изумрудно-зелёных глаз в своих исписанных и изрисованных пергаментах.

— Понятно… — пробормотал Эбигхарт, заметив реакцию Розамиль. — А что насчёт вас, дьяволы? Гроберт тоже вам отказал?

— Это мы ему отказали, — голос подал Эреб, закинувший ноги на пустующий стул рядом с собой. — Его вступительная речь, знаете… звучала как-то… — дьявол сделал вид, что пытается распробовать сложный незнакомый вкус, прищурился и, чмокнув губами, продолжил, — как-то заносчиво. Уж очень хотелось сбить его спесь.

— Я бы могла, — неожиданно даже для себя проговорила Лили, оробело приподняв руку.

Ангел сказала чуть слышно, но тишина, заполнившая класс, сыграла против неё, и весь курс перевёл изучающие взгляды на Старн. Пробежавшись по списку класса, Алан вновь взглянул на Лили.

— Лили Старн, да? — получив в ответ кивок, Эбигхарт вновь зарылся в бумагах.

— Я, конечно, не первая среди поступивших ангелов, но вторая, — начала говорить Лили, сев полубоком, чтобы иметь возможность видеть всех своих однокурсников. Тиана, сидящая рядом, смотрела с воодушевляющей поддержкой в глазах. — Я встаю довольно рано утром, и о любых изменениях в расписании мне не составит труда сообщать заранее. Что ещё входит в обязанности старосты… Вроде я всегда справлялась с конфликтными ситуациями, и я буду рада помочь, если у вас возникнут какие-то вопросы касательно учёбы или занятий.

— А можно сразу вопрос? — наигранно держась за локоть одной руки и вскинув другую вверх, словно первоклассник заёрзал на стуле Эреб.

— Д-да… Конечно, — слегка сведя брови к переносице, неуверенно пробормотала Лили.

— За какие заслуги ангелам такое чудо? Давай ты будешь старостой у дьяволов? Нимбованые справятся, — разведя руки, заулыбался Ренд. Парень, начав качаться на стуле, с довольством наблюдал, как Лили начала заливаться краской.

— А ну, рогатый, убрал свои растопырки! Это наше чудо, — вскинув курносый нос, буркнула Тиана, прикрыв крылом подругу. — Лили, просто знай — я уже сразу за тебя!

— Фу, как грубо, — наигранно фыркнул Ренд.

— Я так понимаю, у ангелов появилась довольно устойчивая кандидатура на роль старосты? — выглянув из-за своих бумаг, спросил учитель. Алан всё это время изучал скопированное им дело Лили. Эбигхарт переписывал в начале года дела всех поступивших учеников, и наконец выдался тот редкий случай, когда эта странная причуда ему пригодилась. — К сожалению, мистер Ренд, ангел ещё никогда не был старостой дьявольской стороны курса, но предложение интересное, конечно. Правда, боюсь, не всем вашим собратьям придётся такое по вкусу.

— А если ещё кто-то захочет быть старостой? — Капитолина Джас, уже отличившаяся как одна из самых способных ангелов курса, вскинула руку.

— Когда я учился, у нас проводили голосование. Дьяволы, после небольшой дуэли переросшей в массовую драку, так и не смогли определиться. Вторая потасовка тоже ничего не дала, и тогда было решено провести голосование под контролем ангельской стороны, отвечавшей за честность мероприятия. На первом этаже, возле комнат общего проживания, мы выставляли две коробки с прорезями. Для ангелов и для дьяволов. Каждый учащийся просто кидал в неё имя того, кого он хотел бы видеть в роли старосты. За себя голосовать было запрещено. Разрешалось либо проголосовать за кого-то одного, либо никому не отдавать голос, но в любом случае каждый опускал хотя бы пустую бумажку в короб.

— Я подготовлю короб от ангелов, — кивнула Лили, внимательно слушающая учителя. — А что насчёт вас, дьяволы?

Однокурсники ангелов, оглядываясь, видимо искали того, на кого же можно скинуть такую «интересную» работёнку. Эти переглядки, наверное, могли длиться ещё долго, если бы не зазвенел школьный колокол. Наличие следующего урока определённо сокращало время для принятия решения.

— Я сделаю, — Анфиса, устав от этих разговоров, лениво махнула рукой с последней парты.

— О, мисс… — Алан, тонкими пальцами перебирая бумаги, выудил из стопки личное дело дьяволицы. — Мисс Калео, верно?

— Да, я за неё, — кивнула Анфиса.

По классу побежал тревожный шёпот, который Анфиса тут же уловила. Улыбка пропала с её лица. Дьяволы, рождённые или живущие в городе Пепла, были немало наслышаны о клане Калео. То, что представитель их герба учится с ними в одном классе, взбудоражило первокурсников.

— Что же… Значит к вечеру ваши однокурсники уже смогут определиться со своим новым статусом. Всем желающим — удачи!

Выровняв стопку бумаг с личными делами учеников, Эбигхарт закинул её в толстенную папку и, кивнув своим ученикам в знак прощания, удалился из класса вместе с маячившим у его ног Бо.

Ангелы и дьяволы, собирая вещи, медленно разбредались по классу объединяясь в небольшие группы, чтобы, болтая, спокойно отправиться на следующий урок. Анфиса, спешно закидывая пергаменты в сумку, чувствовала, как потеют ладони. Из головы не выходили взгляды её однокурсников, их шёпот и переглядки. Теперь они всё знают…

«Зря я вылезла... Зря-зря-зря!» — трепетали мысли в голове девушки. Анфиса до последнего пыталась скрыть свою фамилию от остальных, продлить беззаботную жизнь. Она знала, что скрываться долго не выйдет, но легкомысленное желание показать всем себя, а не свою фамилию, взяло своё. С этого момента ей нужно вновь отыгрывать дочь клана Калео. Утопая в своих мыслях, Анфиса мчалась по коридору школы в противоположное крыло.

— Да постой же ты! — словно через мокрую вату услышала за собой чей-то голос Анфиса. Обернувшись, она увидела мчащуюся за ней Лили. Пытаясь догнать сбежавшую из кабинета Анфису, Лили не успела даже толком собрать свои вещи и закидывала их в сумку на бегу.

— Э-э-э… Лили, да? — скривившись, спросила Анфиса. Видя, как ангел летит на неё сломя голову, девушка попятилась назад.

— О, Высшие, сейчас же длинная перемена, куда ты так торопишься? — пытаясь отдышаться и перейдя на шаг, проговорила Старн. — Я по поводу коробок хотела поговорить.

— О чём там говорить? Берёшь коробку, делаешь отверстие и ставишь в коридоре первого этажа. Ты на своей напишешь «ангелы», а я на своей ничего не буду писать, потому что мы не на столько тупые, чтобы не понять, какая из двух коробок остаётся дьяволам. Поздравляю! Мы великолепны. Аплодисменты и хлопушку не заготовила, уж извини.

— Прости, а ты со всеми так говоришь, или сегодня тебя кто-то обидел? — Лили, нахмурившись, оглядела девушку. — Я ведь как лучше хотела.

— Ты усложнить всё хотела. Вечно вы, ангелы, прикрываясь своим «я хотел как лучше» всё портите. Наивно хлопающие глаза и нимб над головой не делают из тебя миротворца, вот тебе сюрприз.

— Так… — Старн сложила руки в замок. Непринуждённого разговора, судя по всему, не намечалось. — Твои личные загоны — не моя проблема, и это уже мой сюрприз для тебя. Просто будь добра сделать коробку к утру.

— Разве учитель не говорил что-то про вечер?

— А ты справишься к вечеру? Мне показалось, твоё увлечение лелеянием собственного эго занимает все свободные часы каждого вечера, — Лили, пряча дрожащие ладони за спиной, с надменностью свысока глянула на девушку перед собой. Ангел и сама не понимала, что творила, но решила, что только насмешкой можно как-то заставить Анфису стараться.

— Да как ты… — Анфиса рывками набирала воздух в грудь, словно готовясь что-то выкрикнуть. На деле же от дерзости ангела она просто забыла, как дышать. — К семи коробка будет стоять у лестницы, миротворец-недостароста.

— К шести.

Развернувшись так, что локоны фиолетово-рыжих волос взвились в воздух, Анфиса быстро зашагала к кабинету алхимии звонко стуча каблуками. Лили, ощутив, что дьяволица отошла на достаточное расстояние, резко выдохнула весь воздух что до боли переполнял её грудь. Она, опустив голову, сквозь покров скатившихся по плечам золотистых волос смотрела вслед быстро удаляющейся от неё Анфисе. Лёгкая перепалка с Калео заставила её не на шутку разволноваться. Внутри всё клокотало. Несмотря на то, что она не придерживалась слепой веры, что с дьяволами дружбы не выйдет, Лили в этот миг отчего-то просто не нашла другого выхода, кроме как ответить грубостью на грубость. А теперь непослушная ангельская совесть давала о себе знать.

Позволяя Калео увеличить расстояние между ними, Лили неспешно продолжила свой путь в кабинет алхимии. Двадцатиминутная перемена сполна позволяла прийти в себя и настроиться на нужный лад, что непременно требовалось для следующего урока. И нет, дело было вовсе не в тонкостях алхимии или её сложности, а в запутанной личности её преподавателя. У Шарлотты Ангел, преподавателя основ алхимических сочетаний, и правда был скверный характер.

Только когда холодные розовые глаза академика Шарлотты Ангел касались ученика, она ставила в клетке журнала напротив имени точку. Точка — ученик присутствует на уроке. Все строки журнала были застланы точками, время от времени плюсами, и удивительно редко в них доводилось увидеть оценки. Действительно редкому ученику школы Равновесия удавалось настолько впечатлить преподавателя, что она снисходила до того, чтобы поставить в журнал не просто плюс за ответ, а настоящую оценку! На мгновение пышное розовое страусиное перо дрогнуло над одним из имён, и преподавательница вновь пробежалась по ученикам взглядом, который в этот раз был наполнен раздражением.

— Калео… — вздохнув, пробормотала преподавательница основ алхимических сочетаний.

Лили, услышав фамилию знакомой ей дьяволицы, оторвалась от своего пергамента, в котором уже успела записать дату занятия и его номер. Тиана, заметив какую-то взволнованность подруги, наклонилась к ней, давая понять, что ей чрезмерно любопытны мысли девушки.

— Ну что, что? Чего ты молчишь? Что случилось? — зашипела Арсенс.

— Анфиса не пришла на урок. Это странно.

— Кто?

— Та дьяволица, кото…

— Стой, дьяволица? Ты что, играешь в миротворца? — прервав Старн, Тиана скривила лицо. Лили, взглянув на подругу, на секунду даже подумала, что эта ангел и Анфиса бы сдружились. И так говорили, будто из одной компании. «Познакомить их, что ли?».

— Почему я всё чаще слышу это предположение о себе… — тихо вздохнула ангел.

— Да тебя насквозь видно. Слушай, Лили, мой тебе совет: не связывайся ты с дьяволами. Это плохо кончится, говорю тебе. Это на вид мы будто почти не отличаемся, но не успеешь оглянуться, эта змея обовьётся вокруг твоей шеи, и как!..

— Какие-то проблемы? — Тиана застыла на самом, казалось бы, захватывающем моменте своего рассказа. Девушку пригвоздил к месту исподлобья изучающий её взгляд.

— Никак нет, Шарлотта Ангел!

— Очень на это надеюсь, — тяжело выдохнув, проговорила преподавательница. Создавалось ощущение, будто она и сама не рада очередному уроку. — Дьяволы, кто-то из вас общается с Калео? Ай, не важно. Просто передайте, что глубокие познания её именитой семьи в алхимии никак не повлияют на её полугодовые оценки.

Поставив финальную точку у очередного имени, Шарлотта Ангел закинула перо в чернильницу и, громко захлопнув журнал, быстрым шагом направилась к доске. Академик, поправив на плече розовую мантию, начала широким размашистым почерком писать сочетания странных, пока ещё неизвестных первокурсникам слов. Закончив исписывать доску, Шарлотта Ангел повернулась к ученикам, вытирая о влажную тряпку кончики иссушенных мелом пальцев.

— Вы так и будете на меня глазеть, как фениксы на страусиное яйцо? — поморщив широкий высоко вздёрнутый нос, с пренебрежением спросила академик. — Записываем быстрее тему занятия и первый пример соединения!

Встрепенувшись, небесные спешно заскрипели кончиками перьев о сухой пергамент.

— О, Высшие, ещё только начало года…

* * *

Анфиса стояла в портале, ведущем в зал Двух стихий. Если прогуливать уроки здесь, то очень мала вероятность встретить кого-то. Никто не станет прятаться в столь открытом помещении, собственно, как и искать ее здесь.

Она с увлечением смотрела на работу декоратора, который, опершись на стремянку коленями, развешивал украшения в форме звёзд, составляя из них созвездие весов. Никто из них не решался начать диалог, хоть Анфиса и была замечена, стоило ей войти. Дочь дома Калео не хотела вмешиваться в работу, хотя звезда Мафусаила находилась явно не на своём месте.

— Подай мне ониксовый занавес, — наконец прервал молчание неизвестный под потолком. Он, сняв с рога ножницы, обрезал лишнюю нить и, небрежно бросив её на пол, вновь продел через свой рог кольцо ножниц.

— Она должна быть правее, — не сдержалась Анфиса. — Звезда Мафусаила.

— Её обычно не заметишь невооруженным взглядом. Так ли важно, где я расположу её?

— Тебе всё еще нужен занавес? — стояла на своем Калео. Анфиса, держа на кончике пальца струящуюся по полу плотную тёмную ткань, с усмешкой смотрела на незнакомца.

— Я родом со Второго Неба. У нас не принято восхищаться звёздами. Мы равнодушны к ним, а они к нам. Но если ты настаиваешь… — Сдвинувшись на стремянке, декоратор переместил звезду и, убедившись, что она прочно закреплена, глянул на девушку через плечо. — Разве сейчас не идут уроки?

— Разве твоя работа задавать неуместные вопросы?

— Занятия только начались. Прошло всего несколько дней после открытия школы, а у тебя уже будут пропуски? — спросил неизвестный, проигнорировав язвительность девушки и принимая от неё занавес.

Анфиса уже было готовилась ответить на вполне приемлемый вопрос очередной колкостью, но их с незнакомцем разговор прервали. Краем глаза она заметила пока едва различимое золотистое свечение в портале и прикусила язык. Архангел.

И правда, уже через пару мгновений в зал вошёл архангел. Судя по всему, он делал обход на вверенной ему территории школы, и, услышав голоса, направился в их сторону.

— У вас всё в порядке? — Голубые глаза изучающе прошлись по Анфисе, а затем переключились на незнакомца под потолком. Золотое сияние от нимба служителя Конклава освещало тёмную чалму на его голове, заставляя обращать на неё ещё больше внимания.

— Да, совершенно, — кивнул декоратор.

— Разве ты сейчас не должна быть на уроках? — строго и с лёгким пренебрежением бросил Анфисе архангел. — Ученикам запрещено слоняться по школе во время занятий в это неспокойное время. Это прямой приказ. Мне проводить тебя до кабинета или просто доложить о нашей встрече профессорам?

— Ох, да почему всех так беспокоит моё обучение? — поморщилась дьяволица. — Не отсвечивай своим холёным нимбом, ладно?

— Как грубо. — Лицо архангела не изменилось, но из-за этого будто стало лишь страшнее. Анфиса почувствовала пробежавший по спине холодок. — Невероятное неуважение к чинам. И таких как ты мы пустили на Небеса… Определённо, Высшие где-то ошиблись.

— Наверное там, где посмели уничтожить Семь Бездн.

— Твоя фамилия?

— А что, без неё не доложите?

— Фамилия? — Архангел слегка приподнял голову, отчего взгляд его стал направленным сверху, давящим. Едва заметно, золотой нимб начал разгораться сиянием, заставляя Анфису содрогаться от первозданного ужаса.

— Старн! — выпалила дьяволица раскрасневшись. — Лили Старн. Ученица первого курса.

— Так уже лучше. Жди разговора с профессорами, Лили. Может раньше они бы оставили этот инцидент незамеченным, но сейчас… — Архангел обернулся на декоратора: — Мне нужно удалиться, доложить о произошедшем. Могу я надеяться, что вы убедитесь, чтобы эта юная леди отправилась на занятия?

— Непременно.

— Благодарю.

Нос Анфисы забился горьким и плотным дымом телепортации. Архангел, растворившись в белом облаке, оставил о себе лишь неприятные воспоминания и першение в горле.

— Тебя ведь зовут не Лили? — расслабившись, с усмешкой спросил незнакомец.

— А твоя работа всё ещё не состоит в том, чтобы задавать вопросы. — Бросив взгляд через плечо, «Лили» невольно посмотрела и на звезду Мафусаила, что теперь висела на новом месте. — Так, и правда, выглядит лучше.

* * *

И действительно, уроки алхимии будто высасывали все силы. Идя рядом с бодрой и восторженной Тианой на следующий урок, Лили чувствовала себя ещё более уставшей. Ей казалось, что она едва могла передвигать ноги, в то время как её подруга словно была готова обеспечить энергией несколько ангельских городов.

— Эй, Лили! — в глубине коридоров послышался чей-то далёкий крик. — Лили!

— Кажется, это к тебе… — остановившись, неуверенно пробормотала Тиана. Арсенс коснулась плеча подруги, что, кажется, не слышала звавшего её.

— Что-то случилось?

Старн обернулась. На неё с Тианой мчался парнишка-ангел с кораллового цвета волосами. Он, энергично размахивая рукой, звал девушек аж из другого конца коридора, заставляя всех вокруг обращать внимание и на себя, и на них.

— Лили!

— Да тише ты, тише! — зашипела Тиана, аккуратно качнув рукой парню, будто показывая ему сбавить громкость. — Мы тебя уже заметили, видишь?

— А, да, извините!

Ангел, наконец достигнув девушек, пытался перевести дух. В руках он держал какие-то пергаменты.

— Мои конспекты… — пробормотала Лили, остановив взгляд на руках парня.

— Да-а-а! — ещё пуще заулыбался ангел. — Кажется ты положила их мимо сумки.

— Как ты можешь быть второй на курсе и такой жуткой растяпой? — проговорила Тиана, с недоумением следя, как Старн забирает свои конспекты. Каждый раз стоило Арсенс подумать, что она сложила верную картинку о личности Лили, какая-то мелочь опять всё рушила, и паззл приходилось собирать заново.

— Ох, спасибо! Эл… Алан? — пропустив мимо ушей слова подруги, робко спросила Лили.

Парень, пытаясь отдышаться, оперся на колени. Коралловая шторка волос спала на глаза, своими кончиками прикрыв тонкий прямой нос. Губы ангела всё ещё держали счастливую улыбку, которую трудно было не заметить. Он весь светился беззаботностью и счастьем. Лили смущенно пыталась рассмотреть полуприкрытые глаза парня, широкие и чуть раскосые.

— Эван, — глубоко выдохнув и выровняв дыхание кивнул парень. — Эван Ло́вели. Двадцатый из поступивших.

— Двадцатый? Что-то вроде двадцатый из двадцати? — Тиана искренне удивилась. С прищуром не презрения но непонимания, девушка смерила взглядом Эвана. — Зачем ты говоришь об этом при знакомстве? Двадцатый из двадцати, по-моему, не тот результат, которым можно гордиться. Ты не подумай, я не осуждаю, но…

— Тиана!.. — аккуратно толкнув подругу локтем, зашептала Лили.

— А ты забавная, Тиана, — засмеялся Эван. — Простите, это своего рода проверка. Не очень красиво, знаю, поэтому и приношу извинения.

— Проверка?

— От двадцатого из двадцати учащихся многого не ждут. Не удивлюсь, если среди преподавательского состава ходят даже ставки на то, отчислится ли последний из поступивших или нет. Я правда верю, что достойные небесные моё заявление о «худшем из лучших» пропустят мимо ушей, и мнение обо мне у них не изменится. Я бы сказал, что мне несказанно повезло иметь под рукой такую скромную, но точную проверку. Проще найти хороших друзей.

— Умеешь вывернуть всё в свою пользу? — ухмыльнулась Тиана. Девушка уже хотела было похлопать Эвана по плечу, но замерла в нескольких сантиметрах от него. — Погоди, я что, получается, провалила проверку?

Тиана, несколько раз часто моргнув, с выражением искреннего беспокойства пыталась разглядеть ответ на свой вопрос в глазах Ловели. Эван, завидев такую невинную реакцию на своё не совсем вежливое начало знакомства, залился смехом.

— Ох, почему ты смеёшься?

— Тиана, ты и правда забавная, — повторил ангел. — Нет, что ты! Ты ничего не провалила. На самом деле, твой вопрос был таким открытым и прямолинейным. Я, признаться честно, сначала опешил даже. Я бы сказал, что мы подружимся.

— А-а-а, опять всё вывернул в свою пользу! — Тиана, резко сменившись в настроении, тыкнула коротким ноготком в грудь парня. — Сразу стал таким добреньким и…

— А что насчёт меня? — тихий вопрос Лили в момент успокоил Тиану, заставив обоих ангелов посмотреть на Старн.

Эван, изучающе прищурившись, задумался. Он прислонил кулак к подбородку, будто тот помогал ему делать выводы.

— Думаю ты, что сразу, конечно, видно, скромная. Ещё думаю, что ты смелая, хоть пока у меня и нет этому подтверждения. А ещё определённо заслуживающая доверия.

От каждого следующего слова Лили всё больше казалось, что от смущения у неё краснеют даже уши, хоть на деле на лице Ангела проступил едва видный румянец.

— Ну ты и льсте-е-ец! — с усмешкой протянула Тиана. — И даже не думай мне сказать, что ты всё это понял по одному только своему «тестику».

— Я бы солгал, если сказал так. Но и как я сделал свои выводы я тоже не признаюсь. К слову, на вашем месте Капитолину и Грегори я бы обходил стороной. Они не показались мне… Надёжными. А, кстати! — Эван, вытянув из своей набедренной сумки лист пергамента, оторвал от него кусочек, заставив Лили вздрогнуть от удивления. Нашарив в сумке перо с ещё не высохшими на кончике чернилами, Эван прислонил обрывок пергамента к стене и, быстро написав на нём что-то, начал размахивать влажным от чернил обрывком. — Лили, это ведь ты будешь делать коробку для голосования на роль старосты? Кинешь туда мою записку сразу, хорошо? Я просто не задумываясь заселился в комнату на седьмом этаже, и вряд ли буду проходить мимо наших коробов. Могу и забыть. — Эван свернул в небрежный комок свой обрывок пергамента и, смущённо коснувшись затылка, протянул его девушке.

Робко кивнув, Лили взяла протянутую бумажку и хотела уже было спрятать её в сумке, как её остановил вопрос Эвана:

— И ты даже не посмотришь, чьё там имя?

— Это ведь анонимное голосование… — недоумённо проговорила Старн.

— Можешь взглянуть.

Тревожно нахмурившись, Лили неуверенно развернула обрывок пергамента. Имя, написанное в нём, заставило её на этот раз действительно залиться краской.

— Я поражена, что ты написал не своё имя, — заглянув через плечо подруги, как-то скептично проговорила Тиана. Быстрым, резким почерком парня, с пробелами в линиях из-за кончающихся на пере чернил, на пергаменте было выцарапано «Лили Старн».

— Почему?

— Я ведь сказал, ты определённо заслуживаешь доверия.

Эван, зажмурившись, махнул девушкам и быстрым шагом направился в зал боевых искусств — место проведения следующего урока.

— А сколько учащихся могут жить в одной комнате? — прищурившись, спросила с ухмылкой Тиана.

— Даже не думай.

Под протесты «за» Тианы и аргументацию «против» Лили, девушки шли до зала боевых искусств. В прохладных коридорах школы толпились ученики, ищущие свои аудитории, болтающие о последних новостях, или же просто занятые своими делами. Всё чаще можно было встретить небесных, укутавшихся в мягкие вязаные накидки, надевших тёплые свитера или тех наивных чудаков, что просто пытались согреть тёплым дыханием замерзающие пальцы.

Зал боевых искусств. Сегодня здесь должно было пройти занятие по основам заклинаний. Стоя среди своих однокурсников перед массивными дверями в зал, девушки продолжали обсуждать возможность жизни вместе с мальчишкой под одной крышей.

— Я просто беспокоюсь, что ты примешь поспешное решение, а потом тебе будет неудобно жить с ним, — Лили всё ещё настаивала на своём, пытаясь будто облагоразумить подругу. — Ладно, всё-таки тебе решать, с кем ты будешь жить в комнате, — сдавшись, пожала плечами ангел.

— Как я могу привести кого-то жить вместе с нами, если ты против?

— Вместе с нами? Ты предлагаешь жить вместе?

— А я разве не приглашала? — Тиана перевела взгляд на подругу и, увидев её удивление, вздохнула, прикрыв глаза. Арсенс, коснувшись кончиками пальцев лба, покачала головой. — Ох, я опять подумала, что уже сделала что-то, а на деле забыла это сделать…

— Так ты?..

— Да-а-а, я хотела пригласить тебя жить вместе. Я, вроде как, быстро подружилась с тобой. Мне кажется, что это хорошая идея. Пока можем занять одну из общих комнат, а ещё двоих мы со временем найдём.

— Ещё одного, — засияла Лили. Ангел, зажмурившись, кивнула подруге. — Если с Эваном будет не очень удобно жить, то хотя бы нам обеим, а не только тебе.

— Лили-и-и! — сначала было обрадовалась Тиана.

— Только звать его к нам будешь ты.

— Ну, Лили-и-и…

Старн, завидев радость подруги так быстро сменившуюся на страдальческую печаль, засмеялась.

— Мы не опоздали, Терра, успокойся.

— Но у нас же ещё есть дела перед началом занятия!

— Ох, Терра…

С винтовой лестницы начали отдалённо слышаться голоса профессоров. Первокурсники, заслышав их, тут же притихли, пытаясь расступиться перед дверями в зал боевых искусств.

— Благодарим вас за ожидание, — профессор Архан кивнул новым ученикам школы. Кончиками пальцев профессор снял со своего нимба сияющую в полутьме коридора искру. Выбросив вперёд сухую руку, он позволил серебряному заклинанию утонуть в толщине дверей. — Котторине́.

Высокие массивные двери зала, под велением серебряной искры профессора Архана, странно заскрежетали. За дверями слышались лязг, щелчки, звон замков. Металлические элементы дверей, в полутьме до этого кажущиеся узорами, начали расползаться по углам, раскрывая затворы. Ученики, стоящие ближе всего к дверям зала, почувствовали странное дрожание и невольно попятились назад, наступая на ноги своих однокурсников.

— Сохраняйте спокойствие, — строго проговорила профессор Терра. — Это не более чем мера предосторожности. Обучающимся, не прошедшим особый инструктаж по обращению с оружием, запрещено входить в этот зал без преподавателей.

Наконец, выпуская наружу лучи холодного солнца и потоки воздуха, двери начали медленно отворяться, запуская в зал учеников.

— Не разбредайтесь далеко по залу! — видя, как ученики начали растекаться по углам, воскликнула им вслед профессор Терра. — Лили, подойди, пожалуйста, к нам с профессором Арханом. У нас есть к тебе небольшой разговор о сегодняшнем происшествии.

— Происшествии? — Тиана, дёрнув подругу за рукав голубой блузы, с беспокойством заглянула в глаза Лили.

— Сама не поняла. Не переживай.

— Но ты потом!..

— Да-да, всё тебе расскажу, — скромно улыбнувшись, проговорила Старн.

Отцепив от себя руку подруги, Лили подошла к профессорам. Они, смотря куда-то за девушку, выжидали. «Ждут, когда не будет лишних ушей?..» — сдвинув брови к переносице, подумала ангел. Ей не нравилось, что разговор с профессорами становился всё более секретным.

— Подождём ещё немного, — обращаясь ни то к Лили, ни то к Терре, проговорил руководитель ангелов.

— Профессор, не оттягивайте неизбежное, — голос Терры звучал жёстче, чем обычно. Она, смерив взглядом ангела перед собой, отвернулась. Создавалось ощущение, что профессор не желает смотреть в глаза Лили, боясь то ли напугать её, то ли чего-то ещё. — Лили, мне казалось, по возвращении всем ученикам было ясно сказано, что в учебное время прогулки по школе запрещены. Я могла ожидать подобного поведения от своих учеников, но от ангела…

— Профессор Терра, я не очень понимаю, о чём вы говорите, — напуганный взгляд Лили метался от профессора к профессору.

— Архангел доложил нам о встрече с тобой. По его словам, во время прошлого урока ему довелось встретить тебя у зала Двух стихий. Также он сообщил, что твои высказывания носили довольно грубый характер, в особенности по отношению к архангельским чинам и к решениям Высших сил. Не то, чтобы я была против…

— Терра! — молчавший до этого профессор Архан встрепенулся, услышав слова коллеги. Его белоснежные крылья, дрогнув, стряхнули с себя пробежавшие по ним мурашки. Серебряные кончики перьев засверкали в темноте. — Лили, мы хотели сказать, что даже несмотря на твои успехи на вступительных испытаниях, ты не можешь пропускать уроки, тем более в такое неспокойное для нашей школы время. Ты ведь знаешь, для чего все эти меры предосторожности. — Подтянув подол своей мантии, профессор Архан присел перед ангелом, что будто стыдливо опустила глаза. На деле же, Лили пыталась понять, за что её отчитывают. — Ситуация осложняется изо дня в день, и нам бы не хотелось, чтобы тебя смело чередой этих ужасных событий, понимаешь?

— Но профессор…

— Прогуливая в следующий раз, просто постарайся не принижать уязвлённое достоинство окружающих тебя архангелов, и тогда, может, о тебе не доложат, — вскинула голову профессор Терра, и уголки её губ дрогнули в горделивой ухмылке.

— Вы несправедливы, профессор, — проговорил будто устало Архан, поднявшись на ноги.

— Несправедлива? Не понимаю, о чём вы.

— Профессор…

— Вы до сих пор не можете признать, профессор Архан, что за более чем месяц расследования, представители Конклава продвинулись едва ли на шаг.

— И всё же, это на шаг больше, чем продвинулся представитель Совета демонов. Чем, к слову, занят Мсаш?

Лили молчала. Она знала, что это вряд ли тот разговор, который ей можно слышать, но всё же старалась запомнить каждое слово, сказанное руководителями школы.

— Ты и сам знаешь, что он…

— Профессор? — Лили заставила обратить на себя внимание профессоров, что, кажется, в своей лёгкой перепалке уже и позабыли о стоящем перед ними ангеле. Она хотела узнать больше, но чувствовала, что за каждое сказанное не для её ушей слово ей самой и придётся платить непомерную цену.

— Ах, да, Лили. Пока что ограничимся простым разговором с тобой, но в следующий раз тебе будет вынесено предупреждение.

— Я лишь хотела сказать, что прошлым уроком у нас были основы алхимических сочетаний. Шарлотта Ангел отмечает отсутствующих учеников. Вы можете проверить списки. Я правда не понимаю, в чём я провинилась, но я вновь приму к сведению, что прогуливать занятия — определённо плохая затея.

Профессор Терра нахмурилась. Пристально смотря на стоящую перед ней первокурсницу, она, казалось, пыталась уличить её во лжи. На деле же руководительница дьявольской стороны школы о чём-то раздумывала.

— Мне помнится, что в понедельник у вас в расписании третьим занятием стоит урок древних языков у учителя Эбигхарта.

— Вы правы, профессор, но сегодня утром Вивит Гредхольд, преподавательница математической грамотности, выставила другое расписание. У нас не было первого урока, культуры полёта, а занятие по древним языкам и основам алхимических сочетаний поменяли местами. Как мне позже стало известно, учитель сказала, что такая последовательность занятий сохранится, — Лили говорила с уверенностью, словно докладывая главнокомандующему новости с фронта.

— Кто-то представился твоим именем… — Терра, бросив встревоженный взгляд на Архана, уловила в его глазах то же беспокойство. Тот, кто уже давно проник в школу и вверг её в хаос, возможно, нацелился на ещё одну их ученицу.

— Мы всё проверим, Лили. Если же ты солгала…

— Вы будете вправе сразу же поставить мне выговор, — отчего-то осмелев настолько, чтобы прервать своего профессора, жёстко проговорила Старн. — Но вам не придётся стать свидетелем моей лжи, профессор Архан.

Завидев решимость своей ученицы, Архан не нашёлся, что ей сказать. Удовлетворённый её ответом, он лишь кивнул, дав понять ангелу, что она может проходить в зал, где её уже ждут друзья и однокурсники.

Стоило Лили скрыться за дверями, профессора напряжённо переглянулись.

Незадолго до начала полугодия произошла одна трагедия, а следом за ней ещё две — погибли только успевшие прибыть в школу ученики. Первокурсники. Два ангела и один дьявол уже были убиты, и сейчас неизвестно, будет ли убит кто-то ещё.

Слово «убиты» едва ли подходило под описание произошедшего, но подробностей никто не разглашал, ограничиваясь этим сухим фактом. Слухи, расползающиеся по школе вокруг этих событий точно колючие кусты терновника, сполна описывали ужас на лице профессора Терры, нашедшей первого из погибших детей. Не прошло и пары дней, как прибыли представители Конклава архангелов, а вслед за ними и представитель Совета демонов.

Убийца, ушедший прямо из-под носа ведущих организаций Семи Небес, вызванных к первому происшествию, до закрытия школы успел истерзать ещё двоих учеников. Словно дикий зверь, он растворился в толпе, принеся в мирную жизнь школы кошмар, нависнув над ней тенью сомнений и страха.

Занятия в школе Равновесия приостановили на месяц, даже не дав им начаться. О решении сообщили всего за пару дней до начала учебного года, а учеников, что уже прибыли на тот момент, срочно отправили обратно к своим семьям. Дав пыли улечься, так и не найдя ни убийцу, ни новых зацепок, было принято решение возобновить обучение в школе, оставив её под пристальным взором архангелов и демона.

С того момента любое несовпадение, любую странность или неточность тут же пытались сопоставить с произошедшим. Стараясь предсказать туманное будущее или же разгадать кошмар прошлого, профессора порой не смыкали глаз в надежде предугадать шаги зверя.

Вот и в это мгновение два руководителя школы, словно вовсе позабыв об уроке, что они должны провести, в опустошении стояли в коридоре перед залом боевых искусств. Сгорая в теориях и догадках, они пытались состыковать новые факты, которые, быть может, и не имели ничего общего с трагедией. Но лучше проверить. Лучше предположить и ошибиться.

Зверь.

Три убийства.

Некто, представившийся архангелу именем одной из новых учениц.

Какой его следующий шаг?

Будут ли ещё жертвы?..

Нарушив затяжное молчание, профессор Терра с замирающим дыханием проговорила:

— Архан, трагедия прошлого не должна повториться. — Терра, переведя обагрённые чувствами глаза на своего старого коллегу, пыталась сдержать начинающий дрожать голос. Её слова звенели в ушах Архана, словно стеклянные шарики, бьющиеся о гранитный пол. — Эти дети… Они…

— Ты говорила. Я помню. Держи себя в руках, ты ведь профессор этой школы. Мы во всём разберёмся, — осмелившись взглянуть на демонессу, Архан хрустнул костяшками сухих пальцев. Его нимб воссиял серебряным светом, озаряя бледное лицо Терры. — Мы изничтожим этого мерзавца, я клянусь тебе. Я сделаю всё что в моих силах, чтобы тебе больше никогда не пришлось увидеть ни одного нашего ученика, истерзанным этим ничтожеством.

* * *

Свободные до следующего учебного дня, ангелы и дьяволы медленно разбредались по своим комнатам.

Лили, погружённая в размышления, с лицом, обременённым тяжестью мыслей, шла вместе с Тианой к комнатам временного проживания. Арсенс выступала в роли навигатора, не дающего Старн, погружённой в поток сознания, врезаться в вазы и статуи, стоящие на их пути. Подхватывая очередную фарфоровую вазу, невзначай опрокинутую крылом Лили, Тиана невольно выругалась:

— Лили, нимб твой раздери! — возмутилась ангел, ставя вазу на её родной постамент взмокшими от приступа страха руками. — Клянусь тебе, я не буду склеивать ни единого горшка, что будет разбит не мной! И перед профессорами ты сама будешь оправдываться.

— Что?

— Хорошо, я сама склею этот горшок, но только потому, что сама же сейчас его об тебя разобью! Да что с тобой?! После разговора с профессором Арханом и той демонессой ты сама не своя!

— Ты ведь слышала, что происходит в школе, да? — Лили, будто не видя встревоженности подруги, всё ещё пыталась сосредоточиться на своих умозаключениях.

— Ну, те убийства… — неожиданно робко проговорила Тиана. — Кошмарно, да?

— Кто-то представился моим именем одному из архангелов. Потому меня и отозвали на разговор.

— Да ты что! — воскликнула Тиана, одёрнув подругу за крыло. — И что профессора? Когда это было? Они поверили, что это была не ты? Это же была не ты?..

— Тиана, не о том думаешь.

— Что?

— Они говорили о том, что их беспокоит моя безопасность, но на деле, они будто бы ещё хотели выяснить моё отношение к происходящему. — Лили взглянула на подругу, заставив её содрогнуться под своим взглядом. Хлёстким, расчётливым и пытливым. Небесно-голубые глаза больше не источали жизнерадостности и спокойствия, ставших уже такими привычными для Тианы. Лили наконец закончила сопоставлять все услышанные ею слова, все известные ей факты. — Тиана, они начинают подозревать учеников. Возможно, убийца среди первокурсников. Среди нас.

— Я ведь сказала к шести.

— А я сказала к семи.

Анфиса, с глухим ударом поставив коробку на пол перед ангелом, скрестила руки на груди. Дьяволица, надув губы, внимательно следила за своей однокурсницей, стоящей перед ней с коробкой для голосования ангелов. Было даже как-то неловко…

Не дождавшись девушку в оговоренном месте на первом этаже, Лили отправилась на седьмой этаж к комнатам дьяволов. Она не знала где искать Анфису, а потому просто ждала её в коридоре, надеясь выловить в ту же секунду, как девушка высунется из комнаты.

Сейчас ангел держала в руках на вид крепкую, хорошо слаженную коробку картонно-белого цвета. Синими чернилами на ней было написано «Голосование за старосту. Ангелы. Первый курс».

И в противовес этой аккуратной коробочке Анфиса подготовила разваливающееся тёмное нечто. Коробка дьяволицы, покосившаяся куда-то влево и залитая ещё не засохшим до конца клеем, выглядела жалко.

Аккуратно взяв коробку с пола, Лили подняла её перед собой. Медленно поворачивая произведение искусства дьяволицы, девушка сейчас больше всего боялась, что оно развалится. Ни единой надписи на коробке, как и обещала Калео. Взамен одного отверстия Анфиса сделала два и вместо того, чтобы отрезать лишние куски, загнула их вверх, словно у её коробки были дьявольские рожки.

— Креативное решение, — не сдержав улыбку, кивнула Лили. Ангел как-то наигранно встряхнула коробку, словно проверяя, есть ли в ней что-то.

— Мне не нужна твоя похвала, — отвернулась Анфиса.

— Ну, а меня не волнует, нужна она тебе или нет. — Лили, услышав какой-то шорох внутри коробки, с оживлением и любопытством пыталась разглядеть через отверстия, что же там такое. — Я похвалила тебя, потому что мне хотелось этого, а не потому, что тебе это нужно. И всё же, — перевернув коробку Анфисы и вновь встряхнув, Лили поставила её обратно на пол, — ты даже не сжульничала.

— Сжульничала?! — Анфиса, наконец осмелившись взглянуть в глаза Лили, вновь испытала то самое замешательство, в которое этот ангел повергла её при их прошлом разговоре.

— Я была уверена, что дьяволица, вызвавшаяся сделать что-то безвозмездно, непременно напихает в коробку для голосования бумажек со своим именем. Я оказалась не права. Это меня радует.

— Как ты можешь так думать о ком-то, кого даже не знаешь? — Анфиса действительно почувствовала лёгкую горечь… Обиды? Да, это чувство, что зрело в груди, определённо напоминало обиду. — А ещё ангел называется.

— Ангел, но не миротворец же, — хитро усмехнулась Лили.

— А-а-а, ты меня подловила… — шутливость слов Лили, дошедшая до Анфисы, заставила её невольно засмеяться. — Пытаешься показать, что хоть ты и ангел, но далеко не святая?

— В одном ты была абсолютно права — святость не определяется нимбом. — Лили, подойдя к Анфисе, жестом показала, чтобы та шла за ней. Калео, подхватив с пола своё творение, засеменила следом за однокурсницей. — Святость определяется поступками. Сегодня ты поступила хорошо и стала чуточку лучше. Вчера я поступила плохо и стала немного хуже. Для себя или для окружающих — не важно. Главное — что хуже. — Девушки спускались по лестнице жилого корпуса. Анфиса молчала. Она с увлечением слушала и с интересом ожидала, к чему же приведут размышления Лили. — И в итоге мы имеем такую ситуацию, что если брать в расчёт лишь поступки последних двух дней, двое оказались равны в своей святости, и нимб над головой ни на что не повлиял.

— Говоришь так, будто знаешь всё, что я делала вчера и сегодня.

— Но и ты не знаешь всего, что делала я, — Лили, идущая чуть впереди дьяволицы, глянула на неё через плечо со странным насмешливым прищуром. — Шарлотта Ангел просила тебе передать, цитирую: «глубокие познания её именитой семьи в алхимии никак не повлияют на её полугодовые оценки». Вот уж не знаю, стоило ли ради прогула представляться чужим именем?

Анфиса как вкопанная застыла на лестнице, едва успев вцепиться в холодный гранитный поручень, опутанный витиеватыми узорами.

— Я знала, что это была ты! — резко развернувшись, воскликнула Лили. Она, указывая пальцем на Калео, с торжеством своей победы смотрела на испуганную ею дьяволицу. — Я сразу поняла, что это ты подставила меня перед профессорами!

— Что? Подставила?!

— А как ещё это назвать?! Меня вызвали на личный разговор, потому что им якобы доложили, что я прогуливаю уроки!

— Чёртов архангел… — отведя взгляд в сторону, пробурчала Анфиса. Отбросив косую чёлку фиолетово-рыжих волос, она вскинула подбородок. — Если подстава была непреднамеренной — то она не считается.

— Это не так работает! — ворчливо протараторила Лили. Ангел тряхнула волосами, отбрасывая их за крылья. — И ты даже и словом не обмолвилась! Назваться чужим именем представителю Конклава и не предупредить!

— И что бы ты сделала? Доложила обо мне сама?

— Придумала бы что-то. Сказала, что выходила за конспектами, например.

— Ты бы меня прикрыла? — Анфиса с недоумением смотрела на девушку, что стояла перед ней. Не похоже, что Лили врала, но тогда зачем ей говорить это? Зачем бы ей понадобилось прикрывать неизвестную ей дьяволицу перед профессорами?

— Не в тебе дело, не надумай себе всякого, — помахав у лица рукой, словно она отгоняла какие-то назойливые мысли от кончика носа, проговорила Лили. — Это было бы не ради тебя. Ради правды.

— Ради правды?

Старн, развернувшись, продолжила свой путь вниз по лестнице. Дьяволица, не дожидаясь приглашения, пошла следом. Всё ещё ожидая разъяснений сказанных слов, она сохраняла молчание.

— Ты ведь знаешь, что происходит в школе? — тихо поинтересовалась Лили.

— Насколько позволяют слухи.

— Мне кажется!.. — запнувшись, ангел на секунду усомнилась в своём желании рассказать о своих догадках.

— Не хочешь говорить? — Лили услышала голос Анфисы совсем рядом с собой. Казалось, что она сказала это с горечью. — И верно. У тебя нет поводов доверять мне. — Обогнав Лили на лестнице, Анфиса соскочила с последних ступеней, оказавшись у дверей, ведущих в коридор у комнат временного проживания. — И если ты сомневаешься в том, что хочешь рассказать — то лучше молчи.

Не дав возможности Лили ответить, Анфиса толкнула истёртые двери, скрывшись в коридоре за ними. Старн, на мгновение замерев, бросилась вслед за дьяволицей.

— Это не значит, что я тебе не доверяю, но!..

— Ты и не должна мне доверять, — пожала плечами Калео. — Мы едва ли знаем друг друга, а эти коробки — единственное наше взаимодействие. Первое и, думаю, последнее. Сюда их поставим? — Пытаясь сменить тему, Анфиса бросила своё творение на пол. На стене между комнатами висела картина с архангелом, который о чём-то говорил с Атлантом. По бокам от картины на постаментах стояли фарфоровые вазы с цветами. Две коробки для голосования как нельзя кстати вписались бы в окружение.

— Но это выглядело так грубо с моей стороны…

— О, Низшие, ты ангел до мозга костей, — Анфиса, поставив руки на бёдра, с усмешкой осмотрела Лили, нимб которой в полутьме сиял восхитительным голубым светом. — Ставь свою коробку и расходимся. От меня же больше ничего не нужно?

— Завтра после уроков надо будет принести эти коробки в класс, — тихо проговорила ангел, ставя своё творение рядом с дьявольским. — Тогда и узнаем, кто победил в голосовании.

— А, точно, голосование! — Анфиса, щёлкнув пальцами у носа, разочарованно вздохнула. — Низшие, я забыла забросить свою бумажку. У тебя не будет перг?..

— Я оставила уже все пергаменты в комнате, извини, — поджав губы, пожала плечами Лили, прервав девушку на полуслове. — Ох, кстати!

Лили, заскользнув тонкими пальцами в нагрудный кармашек, выудила из него два обрывка пергамента, которые перед выходом предусмотрительно переложила из сумки. Один, аккуратно вырезанный и ровно сложенный принадлежал самой девушке, а вот вторым был тот самый обрывочек, что отдал ей Эван. Комок из оборванного куска пергамента полетел в коробку вслед за красиво сложенным собратом.

— И этот ангел говорил мне о жульничестве! — всплеснула руками Анфиса, — Святоша, могла бы хоть подождать, когда я уйду!

— А что такое? — наивно хлопая глазами, Лили действительно не понимала, в чём её обвиняют на этот раз. — Нам ведь тоже можно голосовать.

— Но не два же раза.

— А, ох! Погоди! Это не моя! Вернее, там не только моя бумажка. Однокурсник меня попросил полож…

— Да расслабься ты! Я же шучу.

Лили с волнением посмотрела на Анфису. И правда. Фиолетово-голубые глаза Калео были полны веселья. Без насмешки, без намёка на упрёк или снисходительное отношение. Она улыбалась, обнажая длинные клыки, позволяя им поблёскивать в полутьме коридора.

— Так значит завтра после уроков их надо будет забрать и принести в класс? В какой?

— Завтра у нас последним уроком искусство, — Лили подняла взгляд. Рассматривая потолочные своды коридора, она погрузилась в размышления. — Я ещё сверюсь с расписанием старших курсов, но, вроде как, после нас студия будет пуста. Если это так, то там и проведём голосование.

— После урока искусства… — кивнув, Анфиса махнула рукой. — Тогда до завтра, Миротворец!

Она двинулась в сторону лестницы, но в спину ей прилетели слова ангела:

— Меня зовут Лили! — отчеканивая слова точно ангельские монеты, золотые каннани́мы, воскликнула вслед Анфисе ученица Архана.

— Как скажешь, Миротворец.

* * *

Эреб, шедши по саду-лабиринту, держал в руках довольно тяжёлую стопку книг. Он возвращался с уже полюбившегося ему в саду места для чтения — скамьи у самого края лабиринта.

Книги у лица мешали обзору, но так ли это важно, когда идёшь по прямому узкому коридору, выстроенному живой изгородью сада. По крайней мере, так казалось самому Эребу. Думая только о том, как бы донести все книги до комнаты, он с переменным успехом проходил лабиринты школьного сада, не ожидая в столь ранний час встретить кого-то ещё.

Лёгкое столкновение, падающая книга и возмущённый восклик заставили Эреба выглянуть из-за стопки. Перед ним стояла Скарлет недовольно потирая лоб. Синие глаза с тёмной каймой внимательно осматривали Эреба, пытаясь найти, за что же могло зацепиться колкое оскорбление.

— Ты мог бы быть… — глаза девушки скользили по худому лицу парня. Спустившись по чёрной одежде, они наконец достигли книги, упавшей на землю. Из неё выпал сухой бутон розы, который Эреб уже какое-то время мимоходом использовал в качестве закладки. — О… Прощаю.

Подхватив с земли цветок, Скарлет, улыбнувшись, закинула книгу на верх стопки и поманила парня за собой. Эреб же, неспособный сопротивляться обаянию Эйер, направился вслед за ней.

Уже на следующее утро сидя в зале Двух Стихий, Эреб листал книгу, медленно попивая горячий шоколад. Настроение дьявола было хуже некуда, как и аппетит. Ещё пара напряжённых дней, и он точно сойдёт с ума.

Эреб должен был просидеть в молчании ещё около четверти часа, допить шоколад и, совсем не спеша, добраться до кабинета, где в этот день его ждало ещё два вступительных испытания. Но чувство, что планы изменятся, появилось ровно в тот момент, как Ренд ощутил перед собой нечто массивное. Чья-то тень падала на стол рядом. Подняв утомлённый взгляд, Эреб мог лицезреть толстяка-дьявола, нависшего над ним.

Это был крупный и высокий дьявол с ярко-рыжими, растрёпанными волосами. Ни то не расчёсанные, ни то кучерявые, они прикрывали уши и шею незнакомца, а непослушная чёлка то и дело щекотала вздёрнутый кончик широкого, круглого носа. Взволнованно, яркие оранжевые глаза забегали по столу.

— Э… — завидев неприветливость во взгляде Эреба, незнакомец замялся. Потрепав свои рыжие волосы, он всё же продолжил. — Привет. Меня Гас зовут.

Эреб, сохранив молчание, уткнулся обратно в книгу.

— Слушай, будешь? — прозвучал гулкий голос. Неизвестный протянул что-то Эребу, но тот не заметил этого, уже погрузившись в пожелтевшие от старости страницы. То, что лежало в руке Гаса, когда-то было кексом в бумажной обёртке. Измятый в кашу под тяжестью волнения дьявола, он стал больше похож на подмытый волной кулич из песка.

Эреб молча толкнул поднос с едой толстяку-дьяволу, так и не заметив его невинного жеста. Гас буркнул невнятное «спасибо», не найдя в себе сил сказать что-то ещё. Стоило ему отдалиться от стола, как Эреб поднял-таки взгляд на незнакомца. Исподлобья, Ренд глядел на то, как медленно от него удаляется грузное тело. Взгляд чёрных бархатных глаз проскользил по столу и остановился на завёрнутом в бумагу кексе, по-видимому забытом толстяком.

— Эй, парень! Погоди! — воскликнул Эреб.

— Что?

— Кекс забыл, — усмехнувшись, взяв со стола свёрток, Ренд бросил его Гасу.

Подхватив подносом кекс, но чуть едва не обронив всё остальное, толстяк с изумлением, блестящим в ярких оранжевых глазах, кротко кивнул Эребу.

Утром после, Эреб, вновь попивая горячий шоколад, читал книгу по зельям. Он ожидал многого от этого дня, но уже его начало превзошло любые, даже самые смелые мечтания парня.

— Ну привет, Эреб Ренд. — Эреб услышал голос, от которого тут же по спине пробежали мурашки.

— Скарлет? — дьявол поднял чёрные глаза и почувствовал, как в груди всё сжалось.

— Да. Скарлет. Или ты кого-то ещё видишь? — ухмыльнулась девушка и, сев напротив, стащила сладкую вишню с тарелки Эреба.

— Только тебя.

— Это хорошо. Мне ненормальные друзья ни к чему.

Дьяволы увлечённо болтали, когда кто-то упал на скамью рядом с Эйер. Девушка, оторопев, медленно перевела взгляд на это нечто. На скамье сидел Гас.

— Эреб, кто это?

— А, это Гас.

— Э-э-э… — подал голос дьявол. Толстяк, не смотря на Скарлет, прятал взгляд в узорах дерева на столе перед собой. — Ребят, вы?..

— Нет, — так и не дослушав парня, одновременно буркнули новые друзья, толкнув подносы.

— О чём задумался, Ренд?

Эреба вернул в реальность вопрос Скарлет, сидящей рядом с ним на ужине. Воспоминания о днях знакомства с этими двумя дьяволами погрузили Эреба в слишком глубокие раздумья. Устало потерев шею, он покачал головой.

— Ни о чём, — вздохнув, пробормотал парень.

— Рассказывай больше, — Скарлет, по-видимому не удовлетворённая подобным ответом, постучала длинным ноготком по столу. — Ни о чём не думает только этот скромный предмет мебели. Ну и, наверное, Гас… — переведя взгляд на толстяка сидящего рядом с Рендом, проговорила дьяволица. — А вот ты опять думаешь о чём-то своём, а потом отмалчиваешься.

— Не знаю… Вспоминал, как мы познакомились.

— Ностальгия пробрала? — засмеялась малышка Эйер. — Всего пара месяцев прошла, а ты уже так задумчив. Что же будет через семь лет, когда мы выпустимся.

Эреб промолчал. Он и сам не мог понять, почему его так накрыли воспоминания. Может навязчивая тоска по дому заставляет переосмысливать всю свою пока ещё короткую жизнь.

Пробарабанив тонкими пальцами какой-то незатейливый ритм по столу, Эреб откинулся на спинку скамьи.

В зале было шумно. На ужин приходило всё больше учеников. От однокурсников-первокурсников, до дьяволов и ангелов старших курсов. Подходя к длинному буфету, небесные, выбирая себе на ужин что-то из многочисленных блюд, ставили тарелки на деревянные подносы, унося их за свои облюбленные столы. Работники кухни, носясь между коридорчиками зала и буфетом, едва успевали приносить новые и новые порции ужина. Ученики школы в большинстве своём о чём-то увлечённо беседовали. Некоторые, молча, читали за ужином. Преподаватели, сидящие за столом на пьедестале, тихо переговаривались. Их разговор, наверное, не прервался, если бы Бо, лисёнок Алана, не стащил с тарелки своего хозяина кусок мяса.

— Бо! — раздался раздражённый восклик молодого преподавателя на весь зал Двух стихий.

Стрекотание рыжего лиса подначивало смеяться учеников школы. Не уследив за лапами, лисёнок, что ранее нагло и быстро забрался на стол, так же быстро скатился с него. Лис полетел вниз с пьедестала учителей.

— Бо! — вновь воскликнул Алан, но уже с тревогой.

Преподаватель древних языков, сорвав с колен тканевую салфетку, бросился к своему фамильяру, упавшему куда-то в зал. Встревоженные преподаватели пытались разглядеть из-за стола, что же там с хитрым зверьком.

Голоса в зале стихли, и даже работники кухни застыли не месте, ожидая исхода произошедшего. Алан, спустившись к буфету, встал на колени. Он, подняв тяжёлую бордовую скатерть с золотыми кисточками, заглянул под неё. Знакомый звук заставил всех небесных в зале вздохнуть с облегчением.

Гулко, но приглушённо из-за плотной скатерти, из-под стола послышалось ехидное стрекотание. Лис, всё с тем же куском мяса в зубах, будто падения и не было, со всех лап бросился к выходу из зала. Эбигхарт, вывалившись из-под стола, с облегчением вздохнул. Оттряхнув свои бежевые бриджи, он медленно поплёлся обратно к своему месту за столом.

Вивит Гредхольд, подтянув чёрные полупрозрачные перчатки, прикрыла глаза. Преподавательница математической грамотности, поправив локоны длинных чёрных волос, взяла в руки чёрную фарфоровую чашку с узором лилий на ней. Это была единственная преподавательница, пьющая исключительно из своей посуды. Придя в школу Равновесия, она первым делом занесла на кухню несколько одинаковых комплектов своего любимого сервиза, тонко намекнув работникам кухни, что если чашек много, то это не значит, что за каждую разбитую они не будут расплачиваться годами своей жизни. Элегантно держа в руках чашку, демонесса приоткрыла глаза, одарив своего молодого коллегу высокомерным взглядом.

— Всё ещё считаю, что зверю не место за преподавательским столом, — заметила Вивит. Тряхнув волосами, преподавательница отпила горячего чая.

— Приношу свои извинения, коллеги, — запыхавшись, проговорил Алан. Быстро заправив за уши торчащие волосы, он вновь набросил на колени тканевую салфетку цвета слоновой кости. — Не понимаю, что на него нашло…

— Этот лис, Бо, верно? Он чувствует вашу тревогу, Алан, — преподаватель хтоневедения, сидящий недалеко от Вивит Гредхольд, был немало заинтересован фамильяром Алана, но тот всё не позволял разузнать о нём больше. — Как ваш фамильяр, он…

Эреб, отвернувшись от преподавательского стола, запрокинул голову. Дьявола больше не интересовал разговор его старших наставников.

— Вас уже расселили? — раздался голос Скарлет.

— Меня нет, — как-то огорчённо вымолвил Гас, доедающий четвёртую порцию тефтелей.

— Оно и понятно… — подпирая голову кулаком, Скарлет следила за толстяком Фортином. Дьяволица поспорила с несколькими учениками с курса постарше, сколько же может съесть толстяк, и после этого внимательно наблюдала за его рационом.

— Меня тоже, — удручённо проговорил Эреб.

— И меня. Вместе поселимся?

— Ты серьёзно?

— А похоже, что я шучу? — Эреб в ответ лишь помотал головой. — Вот и прекрасно. Не люблю повторять дважды. Только вот… — Скарлет, откинув пряди голубой чёлки, вновь взглянула на своих друзей, — в комнате же по четверо селят. Четвёртого надо искать.

— Это меньшая из наших забот. Главное, что трое из четверых уже есть, а с остальным разберёмся, — Эреб, встав из-за стола, оттянул от шеи красный тонкий галстук, давая себе немного воздуха. — Я живу в комнате временного проживания. В четвёртой. Вы, вроде как, тоже в отдельных комнатах?

— Я заняла уже общую гостиную, — усмехнулась малышка Эйер. Заметив озадаченный взгляд парней, Скарлет зарделась. — А что такое? Правилами не воспрещается.

— Значит переезжаем к тебе? — Гас, утерев салфеткой с носа томатный соус, добродушно прищурился.

— Ох, Низшие, сначала найдите четвёртого, а потом уже подселяйтесь. Дайте мне хоть ещё денёк тихой и спокойной жизни.

— Значит находим четвёртого и лишаем тебя тишины и спокойствия.

Ренд, потрепав чёрные волосы с красными кончиками, коротким кивком попрощался с будущими соседями. Дьявол направился к выходу из зала. Завтра первым уроком должно было быть травоведение, а значит сегодня можно было вдоволь выспаться. По крайней мере Эреб осмелился так подумать.

* * *

— Вы серьёзно??? — Эван с горящими от восторга глазами переводил взгляд от Лили к Тиане.

— Да-да, только тише! — зашипела Тиана, в очередной раз успокаивая щедрого на эмоции парня.

— А… Вы вдвоём пока живёте?

— Да, и ищем четвёртого, — кивнула Лили. Она не ожидала, что Ловели так быстро согласится жить с ними, хоть и была рада этому.

— Ох, а я могу позвать к нам подругу, раз у нас всё равно нет четвёртого? Она хорошая! Она вам понр!..

— Эван Ловели, пожалуйста, не отвлекайтесь от темы урока. Мне бы не хотелось, чтобы вы однажды попали в неприятности из-за того, что предпочли моему занятию болтовню с прекрасными леди, — Йвет, преподаватель травоведения, подошёл к Эвану. Полностью чёрные глаза демона, совершенно пустые и безразличные, оглядывали молодого ангела.

— Прошу прощения, учитель Йвет, — тихо проговорил Эван, втягивая шею.

Выглядящий молодо, но на деле древний, как сами звёзды. Высокий преподаватель с длинными чёрными волосами, лентой стянутыми сзади в полуспущенный хвост. Бледный демон, имеющий широкие плечи, и при этом тонкий стан. На его овальном лице выделялся изящный вытянутый нос с коротким острым кончиком, опущенным вниз. Большие чёрные глаза Йвет всегда держал слегка приоткрытыми, словно боялся увидеть ещё хотя бы немного солнечного света. В его внешности особенно выделялись чёрные крылья и высокие рога, к которым будто бы никогда не прикладывали полировочного воска. На них проглядывались маленькие царапины, а сами рога совершенно не блестели. Крылья преподаватель плотно прижимал к спине, как если бы ему нужно было согреться в самый лютый мороз. Стоило ему надеть полупрозрачную мантию и распустить волосы, как крыльев и вовсе не было видно.

Он, словно сотканный из тьмы, никогда из неё и не выбирался. Этот преподаватель появлялся в зале Двух стихий только на ужин. Если же вы проснулись, а за окном пасмурно и нет солнца, то можете с уверенностью ожидать, что он придёт и на завтрак и, если погода не изменится, даже на обед.

Йвет со всей присущей ему сдержанностью носил плотные чёрные блузы, утягивая их у шеи воздушным кружевным жабо. Лишь копаясь в земле, он расстёгивал плотно сидящие на запястьях рукава, подворачивая их к локтю и открывая всем свои покрытые боевыми шрамами руки.

Скрытный, тихий и загадочный, он, даже не повышая голоса, заставлял учеников слушать свои спокойные и уверенные речи.

Понять, что начался урок травоведения очень просто — Йвет скидывает с плеч лёгкую, полупрозрачную чёрную шёлковую мантию, и со всей грациозностью вешает на манекен, стоящий у его рабочего стола. Всё. С этого момента, и пока мантия не наденется вновь, идёт урок.

По школе ходили разные слухи касательно этого преподавателя, ведь даже имени его или фамилии никто не знал. «Йвет» — то единственное обращение, которое удавалось услышать как от учеников, так и от преподавателей. И даже его учёная степень была неизвестна, а потому обращение «учитель» оставалось самым корректным. Ученики знали о нём всего два факта: во-первых, он не позволит вам оскорбительного поведения. Будь вы дьявол или ангел, обращайся вы к девушке или молодому человеку, вы будете одарены леденящим душу взглядом, если в ваших речах хотя бы проскользнёт намёк на пренебрежение или оскорбление. Во-вторых, его стихия — цветение. От романтичных учениц школы Равновесия можно с придыханием услышать, как «из глубины своей сияют глаза Йвета, когда в руках его распускаются цветы».

— Эван, будьте добры, повторите сказанный мною ранее материал.

— Живоглотки — хищные растения, распространённые по всем Семи Небесам, — поднявшись со своего места начал бубнить Эван. Он, не смотря в глаза своего преподавателя, действительно надиктовывал текст, который, к своему счастью, успел прочесть в фолианте по травоведению. — Внешне их можно распознать по коротким мясистым стеблям и плотным широким листкам. Чтобы вырыть это растение из земли, нужно, не задевая листья, сначала обильно полить его водой. Затем медленно разрыть землю вокруг стебля, уходя глубже к корням. Если же вы заденете листья при поливе или рыхлении, то…

— Да, хорошо, достаточно. Я рад, что вы заранее прочли главу из первого фолианта по травоведению. Я бы даже поверил, не начни вы пересказывать то, что ещё не сказал я, — Йвет, прищурив и без того едва раскрытые глаза, усмехнулся. Эван, завидев взгляд своего учителя, покраснел, надеясь скрыть набегающее волной чувство стыда. — Продолжим занятие!

Первокурсники школы Равновесия сидели в зимнем саду, что был подвесным островком между башней Астрономии и башней Испытаний. Металлический тёмный каркас, двойные стеклянные окна и стены — единственное, что сдерживало порывистый октябрьский ветер, воющий снаружи.

Подвешенный за толстые драконьи цепи, стеклянно-металлический икосаэдр разделялся пополам на два зала — верхний, укрытый стеклом, предназначенный для любящих тепло и солнце растений, и нижний, полностью обитый металлическими листами. В нём выращивались растения так же любящие тепло, но предпочитающие свету тьму. В полуосвещённом нижнем зале с трудом виднелись стены, отчего многие ученики были уверены, что где-то на этом этаже располагается личная комната учителя Йвета, который, казалось, никогда не покидает подвешенный над школой сад. В это и правда можно было поверить, если бы уроки травоведения не проводились ещё и в теплицах, находящихся в садах-лабиринтах.

Прошло около получаса, прежде чем преподаватель рассказал все тонкости работы с этим удивительным и пугающим растением — живоглоткой. Подозвав учеников, он провёл их к нескольким столам, стоящим поодаль. На них в керамических горшках были посажены живоглотки. С виду и не сказать, что эти растения опасны.

— Вы ещё неопытны, а потому поначалу мы будем работать большими группами с одним растением, — указывая на образцы, проговорил Йвет. — Мне бы не хотелось, чтобы вы пострадали на моих занятиях, поэтому пока вызываю самых смелых. Есть желающие продемонстрировать нам работу с живоглотками?

Ученики замялись. Робко переглядываясь, они выискивали взглядом желающих.

— Можно мне?.. — Розетта, оробело вытянув руку, с тревогой смотрела на демона.

— Конечно, Розетта, проходите к любому из столов.

Преподаватель, протянув ладонь, принял в нежном холодном касании маленькую загорелую руку девушки. Проведя ангела вдоль столов, Йвет развернулся к ученикам.

— Я попробую, — Скарлет, наматывая на рога голубые пряди чёлки чтобы те не мешались, готовилась копаться в земле.

— Мисс Эйер, прошу вас, — Йвет проводил дьяволицу к левому столу. — Ещё кто-нибудь? — Обратился он к своим ученикам.

— Можно мне? — два голоса одновременно содрогнули тишину зимнего сада. Говорящие тут же обернулись друг на друга. Небесно-голубые глаза Лили столкнулись в едином взгляде с чёрными бархатными глазами Эреба.

— Уступлю девушке, — кивнув с тенью улыбки на губах, проговорил Эреб.

— Просто признайся, что испугался цветочка, Ренд, — усмехнулась Скарлет, вскинув вверх кончик носа.

— Нет. Просто было бы невежливо настаивать на своём.

— Я, наверное, лучше уступлю, — Лили, взглянув на Йвета, замялась. — Мне было бы полезнее для начала понаблюдать, учитель Йвет. Я не так сильна в травоведении.

— Признание своей слабости — уже есть сила, Лили. Как вам будет угодно. Эреб, пройдёмте?

Ренд, кивнув, проследовал за своим учителем.

Встав напротив горшка с растением, Эреб только сейчас понял, на что же ему довелось подписаться. Хищный цветок, едва заметно шевеля плотными листками, словно уже выжидал свою жертву в лице дьявола. Толстый приземистый стебель, становящийся к концу тонким и с небольшим завитком. Плотные и упругие листья светло-зелёного цвета с тёмной каймой по краям. Тёмные прожилки, видные издалека. Казалось, что растения Скарлет и Розетты выглядят как-то иначе, но различий Эреб не видел, как бы он ни старался.

Слева от горшка лежали тёмные плотные перчатки из кожи серных левиафанов. Бугристая, плотная и шершавая, она позволяла им плескаться в серных вулканах Пятого Неба как в джакузи с пенной шайбой, отчего она могла идеально защитить от яда и укусов изучаемого сегодня растения.

Надев перчатки одну за другой, дьяволы и ангел стали как один разминать в них руки, пытаясь хотя бы немного размягчить задубевшую кожу хтонических тварей.

— Как правильно говорил нам сегодня Ловели, нужно, для начала, взять одну из леек и обильно полить водой землю под растением.

— Одну из леек?.. — Скарлет, смотря на стеклянные сосуды перед собой, пыталась понять, в чём между ними разница. — Не сочтите за грубость, учитель, но в чём подвох?

— Чтобы знать это, вам следовало внимательно слушать меня, мисс Эйер.

Скарлет, переводя глаза от лейки к лейке чувствовала на себе тяжёлый взгляд своего преподавателя. Не выдержав, она потянулась к той, что стояла справа.

— Возьми левую, — тихо проговорил Эреб, всё это время следящий за девушкой.

— Чего? Это ещё почему?

— Крышка лейки! — радостно воскликнула Розетта, стукнув кулаком по ладони, — Посмотри на крышку. На ней конденсат, а значит в ней горячая вода. Живоглотку нужно поливать исключительно горячей водой перед пересадкой. Это усыпит её бдительность.

— Я не с тобой говорила, нимбованая! — огрызнулась Скарлет, бросив хлёсткий взгляд на ангела.

— Мисс Эйер, — неожиданно грозно проговорил Йвет, устрашив и без того напуганную им Скарлет, — Мисс Розамиль лишь хотела, чтобы вам не откусили руку. Меньшее, что вы могли бы сделать в ответ, это быть вежливой.

— Простите, учитель Йвет, — Скарлет, оторопев, опустила взгляд в пол. Девушка с ужасом понимала, что сейчас она больше всего боится смотреть на преподавателя травоведения.

— Извиняться вам нужно не передо мной.

— Это обяз?.. — ученица Терры, всё-таки взглянув на своего учителя, не смогла договорить из-за сковавшего её чувства паники. Взгляд полностью чёрных глаз пронизывал до основания. — Извини, ним… Розетта. — Скарлет, осёкшись на полуслове, вовремя поправила себя.

— Всё хорошо, Скарлет, — Розетта, едва заметно поджав губы, кивнула.

Взяв тяжёлые лейки с горячей водой, первокурсники начали медленно подводить тонкие носики к основанию стебля, стараясь обогнуть все встречающиеся на пути листки. Придерживая второй рукой лейку за дно, ученики начали наклонять её, чтобы вода, размывая землю, утекала вглубь, к корням. Стоило воде заполнить поддоны горшков, как небесные остановились.

— Хорошо, теперь убираем лейки в сторону, — Йвет жестом показал Эребу, Скарлет и Розетте отставить тяжёлые сосуды. — Возьмите ручные грабельки и, всё ещё не задевая листьев, аккуратно разройте землю вокруг стебля.

Медленно, трясущимися от волнения руками, Скарлет начала выгребать землю у стебля, прорываясь вглубь. Всё больше чувствуя уверенность, дьяволица бы, наверное, и вовсе забыла о волнении, но, видимо, у Низших сегодня были иные планы.

— Эреб, стой! — вдруг воскликнула Лили, неосознанно оттолкнув стоящую перед ней невысокую девушку-ангела.

В это же мгновение, растение, что было в горшке Эреба, у основания стебля разделилось на вьющиеся тонкие лозы и, словно разрываясь вчетверо, вздыбилось. Точно как зубья на гребне, с одной стороны по всей длине каждого стебля были те самые плотные листки, становящиеся всё меньше к кончикам стеблей. Живоглотка — это не одно растение. Это четыре растения, живущих в симбиозе как единый организм. И мгновением ранее, одно из них, видимо, потревожил Ренд.

Эреб, схватив за руку Розетту, что ещё не успела понять произошедшего, отпрянул, оттащив её за собой. Скарлет же отскочила ещё до того, как это сделал парень.

— Бере́тто! — Лили, вырвав искру из своего нимба, с силой швырнула её в растение, что начало тянуть свои стебли к отпрянувшим от него ученикам.

Растение Эреба, будто бы даже взвизгнув, со скрипом начало застывать прямо на глазах. Затвердевая от места, где его коснулась искра ангела, оно ещё отчаянно пыталось дотянуться до своих жертв, но попытки оказались тщетны. В скрюченно-извивающемся виде живоглотка застыла. Медленно, она становилась белёсой, словно покрываясь гипсовой пылью.

— Ты что сделала?.. — с изумлением смотря на подругу, пролепетала Тиана.

— Хорошая работа, мисс Старн. А говорили, что вам стоит подтянуть травоведение, — слегка приподняв уголки губ, медленно аплодируя проговорил Йвет. Он с довольством, которое могли бы заметить лишь давно знающие его небесные, смотрел на ангела, что смогла спасти своих однокурсников. — Заклинание одеревенения. Хорошая работа. Благодаря вам сегодня никто не пострадал, а живоглотку можно будет вернуть к первоначальному состоянию без потери.

— Заклинание одеревенения? — Эреб, отпустив руку Розетты, с восторгом и в то же время испугом смотрел на Лили.

— Подумала, что оно будет наиболее подходящим… — пряча глаза, проговорила ангел.

— Ты успела подумать?! — воскликнула Скарлет. — Я вот успела только испугаться!

Йвет, аккуратно выведя ангела и дьяволов из-за столов с живоглотками, вернулся к растениям.

— Итак, мне кажется, вам хватит на сегодня впечатлений, согласны?

Преподаватель травоведения тонкими пальцами прочесал волосы, чтобы они случайно не скатились к растениям. Учитель начал медленно переставлять горшки с живоглотками под столы, где те могли успокоиться в полутьме. Задеревеневшая живоглотка привлекала к себе всё больше внимания юных небесных.

— Надеюсь, принцип работы вы поняли. Единственное, что оставалось сделать, это разрыть землю и взять живоглотку под корнями. Дальше вы можете спокойно касаться и её стеблей, и её листков. Она уже полностью обезврежена, пока не приживётся в новой земле.

— Но почему горячая вода не сработала? — Анфиса, с тревогой смотря на застывшее растение не могла понять, где её однокурсник ошибся.

— Может Эреб нам скажет, где он мог ошибиться?

Ренд, уловив на себе множество взглядов, в раздумье отвёл глаза. Он прокручивал в голове каждое совершённое им действие, но не мог понять, что же он сделал не так. Ведь, действительно, реакция живоглотки должна была быть оправданной.

— Неправильно полил её?.. — неуверенно проговорил Эреб. Он вопросительно посмотрел на Йвета. Демон покачал головой.

— Ошибку допустил не Эреб, а вы, учитель… — осторожно заговорила Розетта и, осёкшись, отвернулась. Ангел боялась продолжать. По саду начали расползаться преисполненные недоумением шёпоты её однокурсников.

— В чём же я ошибся, мисс Розамиль? — Йвет, слегка вскинув подбородок, с хитрым и насмешливым прищуром сверлил взглядом ангела. — Расскажите нам, раз начали. Я не отчитываю вас. Мне правда любопытны ваши рассуждения.

— Эта живоглотка — особь женского пола. Вот эти верхние листки, — Розетта, подойдя к обезвреженному растению, хотела уже было коснуться его, но, отчего-то испугавшись, одёрнула руку. Ангел, взяв со стола грабельки, указала их зубчиками на маленькие листки наверху стеблей растения. — Это не листки вовсе, а тычинки. Сейчас середина октября. У живоглоток период опыления, а женские особи в это время особенно агрессивны, так как им приходится затрачивать гораздо больше энергии на жизнедеятельность, а, следовательно, больше охотиться, — Розетта, продолжая использовать грабельки как указку, отбивала ими о ладонь какой-то ритм, продолжая говорить ему в такт. — Они крайне остро отзываются на любые окружающие изменения в этот период, потому горячая вода и не сра-бо-та-ла как что-то успокаивающее. Наоборот, она лишь взбудоражило растение.

— Превосходный ответ, мисс Розамиль, — демон, наконец действительно улыбнувшись, удовлетворённо кивнул. — Вы отличаетесь прекрасными познаниями в травоведении. Это радует.

— Я не понял… — растерянно проговорил Ренд. — То есть, учитель Йвет, вы знали, что скорее всего будет такая реакция растения, и всё равно поставили его на стол для демонстрации???

— Да, всё верно, — видя растерянность и тревогу Эреба, Йвет показал хищный оскал клыков демона. — Только так я смогу выявить лучших из вас. И сегодня три ученика прекрасно проявили себя.

Фиолетово-голубые глаза Калео пробежались взглядом по саду, по первокурсникам.

— Три?..

* * *

Анфиса поднималась по винтовой лестнице башни Наставников. Здесь располагались личные комнаты преподавателей школы, а также чёрно-белый кабинет — кабинет профессоров Архана и Терры. В самом основании башни, примерно на уровне третьего этажа, находился кабинет истории ангелов и дьяволов, в котором в этот момент проходило занятие. Второе на сегодня. Его вела лишь профессор Терра, что немало напрягало как учеников Архана, так и её собственных. Демонесса вызывала у юных небесных неподдельный страх, стоило её глазам сменить цвет на алый, когда кто-то задавал глупый, по её мнению, вопрос. Да и ко всему ещё казалось, что в ожидании голосования за старосту курса уроки специально растягиваются словно холодное, пристающее к рукам тесто.

— Таким образом, низложение цветов стало своеобразным символом. Ныне красные цветы с черными сердцевинами символизируют «Тот день», — слышался голос профессора Терры, доносящийся из-за дверей.

Остановившись у входа в кабинет, Анфиса задумалась. В руках она держала коробку для голосования, которую, по идее, должна была забрать только после урока искусств, но… Прикинув порядок расположения кабинетов в расписании, Анфиса поняла, что она и близко не будет проходить рядом с жилым корпусом после этого занятия, а плестись через весь замок после пяти уроков, спускаться с самого верха башни Испытаний, где располагается студия искусств, а затем возвращаться обратно ей как-то очень уж не хотелось. Подумав, Анфиса попросилась выйти и, забрав коробку, сейчас пыталась изобрести способ незаметно пронести её мимо профессора.

— Ай, Низшие, голосование! — шикнула Анфиса, вспомнив, что она так и не закинула свою бумажку. Девушка, убежав за коробкой, даже заготовила уже свой обрывок пергамента, но опять забыла закинуть его.

Пошарясь в карманах толстовки, Калео нащупала свой «бюллетень» и, запихав его в одну из прорезей, медленно повернула ручку круглой двери.

— Профессор Терра, почему Тот день так важен? — Руководительница дьяволов, что сначала было смотрела на приоткрывшуюся дверь, перевела взгляд на задающего вопрос, и так кстати для Калео! Анфиса, скользнув в аудиторию, быстро заскочила на подоконник, где она уже привычно сидела вместе с Эребом. — Ведь после, да и до него, происходило много других не менее значимых событий, а мы проходим его уже третье занятие.

Взгляд алых глаз оценивающе скользнул по молодому ангелу. Кой Тао действительно не пытался уязвить преподавателя, на его лице читалось искреннее любопытство, а рука сосредоточенно сжимала перо.

— Потому что последующие события имели уже необратимый характер, а вот в Тот день еще можно было поступить иначе, — Терра, опустив взгляд на руки, принялась разглаживать складки на своих бархатных длинных перчатках. — Принятые решения, которые нас определяют, порой бывают незримы поначалу. Сейчас мы можем через призму времени взглянуть на действия Луция Сенеки и спросить себя, что именно тогда пошло не так. — Профессор Терра поправила перчатку, сосредоточив взгляд на ней. — Старн, Эйер, изложите нам позицию школы альтернативного отрицания.

— Профессор, — прозвучало с задних рядов пуфов, — можно мне ответить?

— Эван, целеустремленность и неугомонность — сложно отличить. Сейчас отвечают девочки. Другим тоже нужно себя проявить.

В мыслях Лили плыли картины тех событий. Пылающий город ангелов Медалак, Луций на балконе конгресса со свитком в руке, и его слова: «Лишь мы можем разжечь пламя в собственных сердцах, что восстанут против зла».

— Школа альтернативного отрицания — это учение о несогласии с общепринятой позицией о возможности повлиять на события Того дня, — заговорила Лили, вспоминая прошлую лекцию профессора. — Последователи этой концепции считают, что появление такого ангела как Луций Сенека было неизбежно. Но самая главная их идея в том, что история циклична, и он неизбежно вернется. Тот, кто своими амбициями пойдет против любых правил и поведет других за собой.

— Эти зануды только и могут, что строить свои сомнительные предположения, — подала голос Скарлет, вальяжно раскачиваясь на единственном в кабинете стуле, который она умудрилась стащить из-за стола преподавателей. — Трагедия Медалака вовсе не была неизбежной, а причиной, очевидно, была природа Луция. В нем не должно было сохраниться человеческого «Я» при перерождении. Но у ангелов за этим не следят до сих пор, — рассмеялась дьяволица. Скарлет, прищурившись, опустила подбородок, из-за чего свет в её глазах получил хищный отблеск. — Они же такие непогрешимые…

— Медалак — был лишь подожжённым фитилём, поднесенным к насыпи пороха. Отношения между ангелами и дьяволами были накалены до предела еще задолго до! — воскликнул Виктор Ариста, оскорблённый словами дьяволицы.

— Кто это у нас набрался храбрости? Если ты так углубленно изучал вопрос повода и причин конфликта Семи Бездн, то должен знать — баланс рухнул именно в Тот день, ведь дьяволы долгое время не оказывали сопротивления.

Обескураженный, Виктор взглянул на Лили с надеждой. В его тёмно-фиолетовых глазах читалась мольба о помощи, хотя внутри не утихала разгорающаяся тупая ярость.

— В таком тоне мы ни к чему не придем. — Из глубины кабинета показался кораллового цвета нимб. Эван с мрачным выражением на лице вышел перед всем курсом. — Уверен, профессор Терра имела ввиду вовсе не поиск правых и виноватых в событиях Того дня и конфликта Семи Бездн. Мы должны извлечь урок и понять, как больше не допустить таких ошибок, которые привели к тому, что мы имеем. И это наше наследие. И если бы меня спросили: «как бы ты поступил на месте изначального Совета демонов? Стал бы давать чин Луцию Сенеке, будь ты в Восьмикрылом Конклаве архангелов?», — я бы вспомнил Тот день и красные цветы с черными сердцевинами. И вместо того, чтобы вонзить свой меч во зло, я бы искал другие пути, как бы ни было тяжело. Именно такая решимость могла не допустить!..

— Благодарю, Эван, — профессор Терра смерила взглядом вышедшего вперёд ангела. — В спорах рождается истина, и ты только что ее похоронил. Урок окончен, все свободны.

* * *

Архангел, прикурив от соединённой им двойной искры, затушил её в кулаке.

— Мистер Айзек, не при детях же! — Молодая ассистентка, размахивая своими рукописями, пыталась отогнать от новых учеников школы Равновесия дым табачной самокрутки, которую курил архангел.

— Муза, не мешайся! — Отодвинув плечом дьяволицу, архангел направился к выходу из студии искусств.

Обескураженные ангелы и дьяволы смотрели на своего учителя искусств и его ассистентку, которая пыталась убедить первого остаться на уроке.

— Вы не можете покинуть урок, мистер Айзек!

Айзек Эилли — архангел с одним из самых сложных характеров, какой вам довелось бы встретить на всех Семи Небесах.

Широко известный в узких кругах писатель, согласившийся стать учителем в школе Равновесия. В прошлом светило Аккоронефи, имайехада искусства, и архангел, коему пророчили блестящее будущее, а ныне — обычный учитель. Сам же Айзек наотрез отказывается звать себя лишь простым учителем, всё ещё выдвигая вперёд свою печально известную писательскую карьеру.

Если бы вам пришлось искать его, вам бы не сказали о цвете волос, глаз или кожи. Первое, что бросалось в глаза и было его первостепенной отличительной чертой — это руки. Обрубленные чуть ниже локтя, они стали платой за идеалы и убеждения, кои он высказывал в своих произведениях.

— Почему не могу?! — Архангел, сверкнув глазами, окинул быстрым взглядом первокурсников. — Они что, безрукие? Сами не справятся?!

Архангелу, что получил свой нимб в имайехаде искусств, не совладать с группой разъярённых, опьянелых дьяволов. В один из вечеров, в небольшом нейтральном городе, Айзеку не повезло встретить группу дьяволов, решивших, что писатель, распространяющий свои спорные концепции и идеалы, обязан поплатиться за них. И если не жизнью, то как минимум тем, чем он творит.

Обрубленные руки не вернуть.

Не принявший такой критики, Эилли продолжил писать о том, что думает, но больше никто не смел пытаться заткнуть того, для кого даже обрубание рук не стало веской причиной, чтобы замолчать.

На плечах преподавателя можно было увидеть кожаные крепко посаженные ремни, держащие сияющие медные гильзы на культях обрубленных рук. Оформленные под наплечные браслеты, гильзы выглядели так, словно были сняты с рук греческих богов. Натёртые до блеска, с выступающими узорами виноградных лоз. Но если бы это было всё, чем Айзек мог похвастаться!

Знал бы он, будучи студентом или учеником старшей школы, что самым полезным в его жизни будет не заклинание удара или какая-нибудь порча, а обычное заклинание управления чернилами, которым он баловался, ленясь писать конспекты вручную.

— Но ведь это урок! — горячо настаивала на своём ассистентка Айзека Муза. — Вы должны учить их, направлять и поправлять!

Да, обрубленные руки не вернуть, но что мешает заменить их?

Отточив заклинание до совершенства, учитель искусств заменял чернилами свои потерянные руки. Заклинание настолько плотно впечаталось в его сознание, что уже через пару недель использования Эилли не требовалось сжимать искру для его применения, а сейчас и вовсе «руки» могли появиться в те редкие моменты, когда Айзек спал.

У подобной замены рукам, безусловно, были свои недостатки. Бумагу больше нельзя было держать так, чтобы не заляпать её, отчего отпечаток руки стал особой подписью Айзека. И даже курение, к которому так пристрастился архангел после начала своей писательской карьеры, стало настоящим ритуалом. Айзек и после трагедии не смог отказаться от самокруток из крепкого табака. Когда-то наслаждаясь самокрутками, сделанными самостоятельно, теперь ему приходилось довольствоваться теми, что крутит ассистентка. Чтобы они не утопали в чернилах, Эилли приходилось использовать мундштук, но и тот был особым. Вырезанный им самим в Аккоронефи ещё «во времена ручной эры», как говорил сам архангел, мундштук пригодился лишь спустя много лет. Ныне же преподаватель клянётся, что встреть он тех дьяволов сейчас, то непременно сделал бы всё, чтобы из их рогов выточить себе коллекцию мундштуков «на каждый день, каждой чёртовой недели».

— Я тебя умоляю, Муза! — поморщив нос с горбинкой, Эилли махнул рукой на небесных, сидящих на его уроке. — Это уже второе занятие! Один урок отвёл, четыре — отдыхаю. На кой чёрт я им сдался, если ближайшие пять часов им нужно уткнуться в свои работы и оттачивать их до совершенства?!

Архангел со сбритыми висками шоколадно-коричневых кучерявых волос, которые он нередко стягивал когда-то жёлтой, а теперь почерневшей от чернильных рук лентой, и как же кстати одним из его цветов оказался чёрный. Оливкового цвета кожа с золотистым подтоном и ярко выделяющиеся сияющие жёлтые глаза. Жгучие, как пески в пустыне, и искрящиеся, как бенгальские огни, такие живые глаза, у такого угнетённого в душе небесного, предпочитающего завтраку крепкий кофе и ещё более крепкую скрученную ассистенткой самокрутку.

Не скупясь на выражения, этот архангел жёстко критиковал работы учеников школы Равновесия, особенно если те стремились двигаться в направлении писательства, отчего получил не одно нелестное прозвище, самым приживчивым из которых оказалось «кальмар».

— Но если у них будут вопросы, то вы должны!..

— То я должен не мешать им развиваться самостоятельно, а не позволять бегать по поводу каждого штриха или запятой ко мне! — оборвав Музу на полуслове, вновь вспылил «кальмар». — Я буду в саду.

Оглушительно хлопнув дверью, Эилли скрылся где-то на лестницах башни Испытаний, в которой студия искусств занимала место под черепичной крышей.

— Ох, опять… — Муза, заправив за ухо золотые волнистые волосы, украдкой посмотрела на учеников, что в недоумении пялились на неё.

Муза — дьяволица, обучающаяся в Аккоронефи, но в качестве своего выпускного испытания приставленная к одному из некогда выдающихся выпускников своего имайехада — Айзеку. Девушка, до ужаса сердобольная, всё время попадалась на каверзные вопросы и манипуляции архангела, уставшего от постоянного присмотра. Терпя скверный характер и агрессивность своего навязанного наставника, Муза пыталась разгадать задание, которое ей дали Высшие силы для прохождения инициации, чтобы однажды, гордое имя «Муза Энойя» лилось из уст всех последователей Аккоронефи.

— Простите, мисс?.. — Хина Свадди, фиолетово-голубой ангел, подняла руку из-за своего мольберта, обращаясь к ассистентке своего учителя. — Нам следует ждать мастера Айзека ближайшие четыре занятия?

Чтобы стать настоящим демоном, последователем своего имайехада и его гордостью, дьяволы вынуждены пройти испытание, что дадут им Высшие силы. Для контроля армий архангелов и демонов, Высшими и Низшими силами после событий Того дня было принято решение, что выдача регалий будет производиться для архангелов Низшими, а для демонов Высшими, отчего проблем и у тех и у других лишь прибавилось.

Не дав чётких указаний, Высшие приставили Музу к Айзеку, словно обрубая девушке возможность получить демонический облик.

— Только при нём не думайте ляпнуть это своё «мастер»… — не отвечая на вопрос ученицы, проговорила задумчиво Муза. — Он, наверное, впадёт в ярость, услышав, что он просто мастер, а не как минимум «гений». — Дьяволица, наконец обернувшись на юных небесных, поучительно добавила: — Уж лучше зовите его просто учителем.

Волосы Музы, длинные и вьющиеся, сияли золотом на солнце. Светлые, широко распахнутые зелёные глаза с любопытством следили за каждым движением архангела, когда тот, в порыве некого вдохновения, мог переключиться с печатной машинки на холст и кисти. В её лёгком и невинном образе с трудом можно было заметить светло-зелёные дьявольские крылья, которые девушка будто специально пыталась скрыть, плотно прижимая к телу. Рога Музы, отчего-то совсем короткие, торчали прямыми треугольничками на голове, что заставляло дьяволицу лишь стыдиться себя. Когда она впервые вошла в мастерскую школы Равновесия, где вовсю трудился Айзек, её поприветствовал раскатистый смех, заполнивший всё пространство. Архангел не мог сдержать своей насмешки каждый раз, когда видел рожки Музы. В один из дней, когда дьяволица опутала волосами свои короткие рога, сделав их похожими на две треугольные шишечки подобные кошачьим ушам, она не могла отделаться от пристального взгляда Айзека, следящего за ней до позднего вечера.

— Да что не так?! — уже не выдержав, воскликнула дьяволица, швырнув на стол перед собой свои рукописи. Энойя, полоснув архангела раскалённым от злости взглядом, прерывисто дышала, стараясь держать себя в руках.

— Всё хорошо, — покачав головой, проговорил Айзек. Едва улыбнувшись, он тихо добавил: — Просто сегодня ты по-особенному прекрасна.

В тот день девушка поняла, что вчера она в последний раз в жизни видела себя в зеркале без этих незамысловатых шишечек, возвышающихся на её голове.

— Так, нам ждать «учителя» Айзека ближайшие две недели на занятиях? — Гроберт, откинув чёлку с глаз, с небрежностью осматривал Музу.

— Это будет зависеть от его настроения, — задумчиво проговорила дьяволица. Вспомнив, что она представитель школы, Муза расправила плечи и, откашлявшись, мотнула головой, отбрасывая назад волосы. — Приступайте к своим работам! Мистер Айзек по достоинству оценит их через четыре учебных часа. А мне требуется удалиться. По завершению урока вы можете быть свободны, — Энойя, взглянув на первокурсников, одарила их обнадёживающим взглядом. — Постарайтесь не разнести мастерскую к концу ближайшего часа.

Прежде чем ученики школы Равновесия успели спросить что-то ещё, Муза исчезла за дверью студии, оставив в замешательстве сорок юных ангелов и дьяволов.

— Я правильно уловил суть, — нарушив тишину, осторожно заговорил Джерри Гуддеви́л, чьи растрёпанные красные волосы торчали из-за мольберта, стоящего у входа в студию, — они перенесли нам занятие по искусству с пятого урока на седьмой, потому что так требовал учитель Айзек, а потом он взял и ушёл?.. — дьявол с усмешкой полной растерянности бегал алыми глазами от дьявола к дьяволу.

— Какая нелепость… — прикрыв глаза, покачала головой Фели́сия Си́лия. Дьяволица резким движением головы откинула белёсые, стриженные под прямое каре волосы назад. — Совершенная нелепость. Я поступала в приличное учебное заведение, а не этот цирк с единорогами.

— Следи за языком!

— Следи за своей кисточкой, Шон! — разозлившись, вскрикнула дьяволица. — Я прибыла с Четвёртого Неба, чтобы получить достойные знания, а по итогу терплю эти скачки в расписании, толпы архангелов и такое отношение к себе!

— В школе проблемы, а ты говоришь так, будто весь мир вертится вокруг одной лишь тебя, — Виктор Ариста, говоря колко и жёстко, заставил обратить на себя внимание однокурсников-ангелов. Нимб парня угрожающе сиял тёмным фиолетовым светом. — Снизь ожидания на свой счёт.

— А меня должны волновать эти проблемы? — Фелисия, расслышав натиск в словах Виктора, с остервенелым прищуром медленно обернулась на ангела, что посмел ей возражать. — Не доводи меня до получения звезды, нимбованый.

— Ты угрожаешь мне? — Виктор, поднявшись из-за гончарного круга, на котором его ждала размягчённая глина, прожигал взглядом девушку. Глаза ангела, до того тёмно-фиолетовые, зловеще начали светиться из глубины своей холодным белым светом, всё больше и больше разгораясь.

— Ого, ты как это делаешь?.. — с восторгом тихо спросила Карина Карус.

— Успокойтесь, — Лили, выскользнув из-за своего мольберта, встала между разгорячёнными ангелом и дьяволом. — С ума сошли? Виктор, угомонись, пожалуйста. И ты, Фелисия, тоже. Вам что, впечатлений мало? Решили ещё драку устроить?

— Это была бы не драка, а избиение, — тихо прошипела Фелисия.

— Только если бы тебе хватило силы хотя бы приблизиться ко мне.

— Ты, жалкий…

— Хватит! — Эван, оказавшись рядом с Лили, сурово переводил взгляд от ангела к дьяволу. Дыхание парня сбивалось от негодования, переполнявшего его. — Это ведь то, о чём мы говорили сегодня на уроке истории! Нам надо научиться ладить друг с другом! Мы ведь здесь для этого, именно в этой школе, где мы можем действовать вместе, сообща, — Эван, остывая, вновь становился тем добродушным парнем, каким его впервые увидела Лили. — Мы все здесь, чтобы однажды поступить в имайехады и стать архангелами и демонами, что смогут достойно носить свои нимбы и рога! В школе не всё ладно, и все мы это знаем. И ты, Фелисия, — Эван упёрся взглядом в белокурую дьяволицу, — знала, что уроки искусства ведёт сам Айзек Эилли! Тебе будет преподавать такой сильный и выдающийся небесный, а ты смеешь ещё придираться к его характеру!

— Тоже мне, характер… — забурчала дьяволица. — Он просто зазнавшийся засранец.

— Ты так говоришь, потому что не любишь архангелов.

— И ещё раз заткнись, Шон!

По студии разлетелись смешки. Карина Карус, всё ещё озадаченная тем, как же Виктору удалось так светить глазами, вся раскрасневшаяся от натуги, выглядела так, будто вот-вот лопнет. Подруги девушки, взглянув на неё, залились смехом обратив на себя всеобщее внимание.

— О Высшие… Карина… ты что делаешь? — прерываясь, не в силах сдержать смех, едва выговорила Мариэтта Пакс.

— Ты теперь похожа на смуглый помидор, — заметила Рейчел, прикрывая свою улыбку ладонью.

— Ну, а как он это делал?! Я тоже так хочу! — звеня цепями, что в качестве украшения висели на её плечах до шеи, расстроенно пробурчала Карина. Она, вновь начав тужиться, пыталась сосредоточить всю свою силу в глазах и лишь больше наливалась краской. Единственное, что смогла сделать ангел, это заставить свой жёлтый нимб сиять чуть сильнее.

— Это не так работает, — сухо проговорил Виктор, глядя на потуги однокурсницы.

— Ну а…

— Так, короче! — прервав беседу ангелов, заговорил Кларк По́лар. Дьявол, сложив свой мольберт, поволок его к стене, к которой были прислонены и другие залитые краской мольберты. — Я не собираюсь торчать тут, пока этот «учитель» прохлаждается в садах. Я пришёл сюда на урок искусства, а не, как правильно заметила Фелисия, на этот цирк. Сидеть и смотреть как ангелы миндальничают? Ну уж нет, увольте!

— Куда это ты собрался? — Эреб, скинув ноги с парты, за которой он сидел, смерил Кларка настороженным взглядом. — Урок сместили в расписании. Пока время урока искусств не вышло, нам нельзя покидать студию.

— Забавно. Я думал, что просить меня соблюдать правила будет ангел, а не дьявол. Ты точно рога с нимбом не перепутал?

— Эй, следи за словами! Он ведь прав, — заступилась Скарлет за Эреба. — У тебя будут проблемы, если ты встретишься с архангелом по пути в жилой корпус.

— Тогда погуляю в западном крыле, — усмехнувшись, пожал плечами Кларк. — Но если ты так хочешь чтобы я не попал в неприятности, то можешь пойти со мной.

— Ты уйдёшь с голосования? — Далила Коваль, накручивая на палец тонкие алые волосы, с интересом осматривала лупоглазого дьявола, что собирался покинуть занятие.

— Голосование? Да мне как-то плевать, кто из вас станет старостой. Свою бумажку я забросил ещё вчера вечером, остальное от меня уже не зависит, — закинув через плечо сумку, Кларк устало потрепал свои тёмно-шоколадного цвета волосы. — Закари, Мик, Люка, вы со мной?

Закари Рутт, сосед Кларка, замявшись, старался не сталкиваться взглядом со своим другом. Переглянувшись с Миком Клаесом и Люкой Бероу, дьявол боязливо пожал плечами.

— Не, мне кажется, это плохая идея, — неуверенно забормотал парень. — Да и я бы остался на голосовании…

— М-да уж… Люка? Мик? — Соседи Полара молчали. Кларк, цокнув языком, направился к выходу из студии.

— Кларк, ставший старостой должен будет доложить профессорам о твоём отсутствии на уроке! — применив последнюю отчаянную попытку остановить дьявола, воскликнула Лили. Старн совершенно не нравилось, что кто-то будет шастать по коридорам школы пока идёт занятие. Какое-то гложущее предчувствие набегающей опасности снедало её изнутри.

— Хорошая попытка, ангелочек, — глянув искоса, ухмыльнулся Полар, — но недостаточно хорошая, чтобы я сидел тут со всеми вами ещё почти час. Бывайте!

И опять хлопок двери. Уже третий за последнюю четверть часа. Тридцать девять ангелов и дьяволов остались в студии искусств в тишине.

Лили, в бессилии опустившись за свой мольберт, устало потёрла лоб. Ей было не по себе. Пересилив свою беспричинную тревогу, Лили взяла в руки кисти, так долго стоявшие в ёмкости для воды. Эван, всё это время находившийся рядом, коснувшись плеча девушки, ободряюще улыбнулся.

— А может мы?.. — указав тонким пальчиком на дверь, с надеждой спросила малышка Эйер.

— Даже не думай, — строго буркнул Ренд.

И так, в тишине прерываемой тихими разговорами то ангелов, то дьяволов, продолжился урок искусства без преподавателя. Творя и уходя в творческие кризисы, ученики школы Равновесия с нетерпением ожидали шести часов вечера — времени, когда закончится урок искусства, и будут подведены итоги так интригующего всех голосования.

Анфиса, малюя на своём холсте чёрно-белое Низшие знают что, постоянно отходила от него и, оценивающе сравнивая с оригиналом в своей памяти, не могла понять, что же в итоге у неё получается. Девушка рисовала семейную усадьбу, отпечатавшуюся глубоким оттиском в её сознании.

Дубовая аллея, ведущая к парадному входу в усадьбу, железный кованный забор, и на моменте, когда нужно было рисовать барельеф семейного герба над парадными дверями, дьяволица застыла.

Она помнила семейный герб от и до. Размещённый перед плодоносящим дубом золотой щит. Три пурпурные перевязи в золотом поле. Заяц и барсук, держащие щит по обеим сторонам. Во главе щита лозы винограда. В нижней части изображён истоптанный ракитник. Каждая деталь. Каждый изгиб виноградных лоз. Каждый лепесток опавшего ракитника. Сколько когтей на барсучьих лапах и количество желудей на дубе. Всё это ещё свежо в памяти, но отчего-то рука не поднимается рисовать дальше.

— О, усадьба Калео! — послышался за спиной чей-то восклик. Далила Коваль, рассматривая рисунок Анфисы, скривила недовольную гримасу. — В очередной раз хочешь всем напомнить, откуда ты родом? Как будто твоей знаменитой фамилии для этого недостаточно. Или у тебя ничего больше нет за крыльями, что ты могла бы показать?

— Твоё ли дело, чем я занята на уроке искусства? — Анфиса, бросив взгляд на холст дьяволицы с криво намазанной на нём вазой, высокомерно вскинула голову, — О, а это знаменитая ваза дома Коваль? Ах, да… Не знаменитая, — ухмылка Анфисы приобрела жестокий окрас. — Неужели у тебя нет ничего за крыльями, что ты могла бы показать?

— Почему все так цепляются за её фамилию?.. — зашептала Скарлет, притягивая Эреба к себе за рукав.

— Ты ведь тоже из города Пепла. Ты не знаешь? — оторвав взгляд от разгорячившихся дьяволиц, с изумлением спросил Ренд.

— Ну, я недавно переехала… — замявшись, пробурчала малышка Эйер. — Так что там?

— Дом Калео — один из старейших домов. Они широко известны на Седьмом Небе. Немало дьяволов города Пепла работает на их винокурне, — Эреб, приблизившись к Скарлет, зашептал тише, чтобы Анфиса, и без того сидящая далеко, не имела бы даже шанса услышать их разговор. — У них суровый нрав, чем они и прославились. Знала бы ты, сколько дьяволов было изгнано с их винокурни из-за какой-нибудь мелочи.

— А, так вот откуда такой характер, — удручённо пробормотала Скарлет.

Кларк Полар, ушедший с урока искусства, пиная ногами воздух, бродил по коридорам башни Испытаний. Дьявол пытался пройти в жилой корпус, но стоило ему несколько раз едва не столкнуться нос к носу с архангелами, как он бросил эту затею. Можно было бы, конечно, вернуться на урок, но разве это бы не значило, что он сдался?

Дьявол шатался из стороны в сторону, бродил по галереям, коридорам и лестницам, прятался в тени колонн, лишь ему удавалось завидеть сияние золотых нимбов. А в голове Кларка только и крутился, что последний разговор с матерью. Ученика Терры мучила то ли какая-то крупица совести, то ли злость от того, что мать так и не поняла его благих намерений в отношении семьи.

— Кла-а-арк, а как же Фильс, ей же нужен ты-ы-ы, — пародируя напирающий голос матери, гнусавил парень. С силой пнув буковый постамент с Симургом, дьявол рассвирепел. — Да я ради неё и стараюсь! Глупая дьяволица!

Звон колокола прервал ссору Анфисы и Далилы, а также оповестил учащихся об окончании урока. Дьяволы и ангелы, быстро убирая свои столы и мольберты, старались как можно скорее покончить с уборкой, чтобы приступить к самой интригующей части сегодняшнего дня.

— Если ты станешь старостой, никто не удивится, — аккуратно подойдя сзади, вдруг заговорила Далила, увидев, как Анфиса пытается вытащить из сумки коробку для голосования. — Единственный вопрос который у всех возникнет, это сколько же твоим родителям пришлось за это заплатить.

Дочь дома Калео, развернувшись, вновь усмехнулась. Это была не та реакция, которой ждала Коваль.

— Если ты не станешь старостой, никто тоже не удивится. Твои родители ведь ни в жизнь бы не смогли заплатить за такое.

— Ты…

— Так, минуточку внимания! — Ссора дьяволиц снова оборвалась, но на этот раз её прервала Лили, вышедшая в центр студии со своим коробом в руках. — Ангелы, все забросили свои голоса в короб? Последний шанс!

Анфиса, завидев в словах Лили возможность на уход от очередной стычки, с силой вырвала из своей сумки короб с рожками и, подбежав к Старн, встала рядом.

— Дьяволы, вас это тоже касается! Все забросили свои бумажки?

— Я не бросил!

— И я!

— Я тоже!

— Да вы издеваетесь… — пробормотала Анфиса, видя, как одна за другой поднимаются руки дьяволов.

— Ты просто броса-а-аешь нас здесь! — Кларк, спускаясь на нижние этажи школы, пытался найти выход из лабиринта коридоров в которые он забрёл. Бурча себе что-то под нос в поисках нужной лестницы, дьявол то и дело натыкался на старые, неиспользуемые сейчас кабинеты, и ему приходилось возвращаться обратно к началу своего пути.

— Кларк, ты ничего не понимаешь! Ты ещё слишком мал, чтобы понять, — Полар так унёсся в потоке своих мыслей, что ему даже мерещилось, будто он вновь слышит разговор с матерью, что состоялся несколько недель назад.

— Это ты не понимаешь! Я нашёл способ, нашёл решение! — забрасывая вещи в дорожную сумку кричал дьявол. Он запихивал всё, что попадается под руку. Казалось, что Кларк просто пытается набрать как можно больше вещей и поскорее сбежать из дома.

— Кларк, послушай, Фильс всё хуже. Я не могу и работать, и сидеть с ней. Мы без тебя не справимся, — перейдя на спокойный тон, до страшного серьёзно говорила Целиса, мать парня. — Ты единственный, кто может помочь нам остаться на плаву, милый. Школа Равновесия? Ты просто не потянешь!

— Не потяну?.. — Внутри разразилась буря. Обернувшись на мать, что стояла в дверях гостиной, Полар едва ли мог дышать. Злость срывала дыхание, взгляд карих глаз стал совсем диким. — Я шестнадцатый. Шестнадцатый, мама! — Встав с пола, дьявол подошёл к Целисе. — Это не девятнадцатый, и это не двадцатый. Я не в самом конце! Я знаю, что должен сделать, и я буду это делать. Это поможет и тебе, и Фильс. Нам больше не придётся жить впроголодь! Но я должен быть в школе Равновесия.

— А о нас ты подумал?!

— Да я только и делаю, что думаю о вас! — швырнув в стену одну из своих рубашек, ещё громче заорал Кларк. Уронив голову на грудь, он выдохнул весь воздух, что был внутри и, медленно вдохнув, маленькими шажками стал украдкой подходить к матери. — Вот мне девять, и я впервые иду работать, потому что Фильс нужны лекарства. Вот мне десять, а я всё ещё вынужден искать подработку, чтобы у нас были хоть какие-то деньги! Вот мне одиннадцать, и мы третий год как не празднуем мой День рождения, потому что сестре нужны ещё более дорогие лекарства! Мне продолжать?!

— Кларк…

Полар, снова уткнувшись в старый кабинет, со злобой пнул дверь. Не выдержав удара, нижняя петля двери сорвалась, и та перекосилась, повиснув лишь на одной из петель. Из дверного проёма начал брезжить чуть заметный зеленоватый свет.

— Что за…

— Что за безалаберность! — воскликнула Анфиса, с силой ударив разваливающимся коробом о стол. — Мы поставили эти коробы ещё вчера, и практически никто из вас не закинул бумажки?!

— Не переживай, Анфиса, — Лили, растеряно, но добродушно поджимая плечи, пыталась успокоить бушующую дьяволицу. — Мы ведь поставили их вечером. Может кто-то да забыл.

— А ну не успокаивай меня! — Калео, окинув Лили одичалым взглядом, застыла. Небесно-голубые глаза ангела встревоженно блестели в свете огоньков в лампах, освещающих мастерскую. Лили, хоть и выглядела взволнованной, даже так вселяла чувство безмятежности, словно позволяя коснуться океана в самый тихий день из возможных. Фыркнув, Анфиса откинула назад голову, успокаиваясь. — Нет, ну это верх неорганизованности, — пробурчала дочь семьи Калео.

— Так, дьяволы, давайте быстренько ищите себе пергаменты и пишите имена! — хлопнув ладонями, скомандовала Лили.

Ангел поставила свой короб рядом с коробом Анфисы. Девушка, с присущей ей выдержкой, наблюдала за учениками профессора Терры, что начали искать в своих сумках и друг у друга пергамент или хотя бы его обрывки.

Анфиса, упав на один из стульев, скрестила руки на груди и, закинув ногу на ногу, наблюдала за дьяволами. Пусть и медленно, но где-то пятнадцать из них находили себе бумажки для голосования, а кто-то уже даже нацарапал имя и нёс заветный голос к коробу. Девушка бы так и сидела в ожидании окончания этого действа, если бы её внимание не привлекла Далила.

Алая дьяволица с подозрительным прищуром наблюдала за каждым, кто подходил к коробу. Что-то не так было в её взгляде, в том, как она задумчиво прикрывает губы рукой. Коваль словно переживала гораздо больше, чем того стоило голосование, и именно это привлекло внимание Анфисы.

— Что это такое? — Скользнув за повисшую дверь, Кларк с восхищением смотрел на сияющие зелёные искры, что всё больше и больше окружали его. — Светлячки?..

Дьявол, не удержавшись, бойко схватил в воздухе одного светлячка и, шикнув, тут же разжал руку, начав трясти ей, словно остужая. Со скривлённым от боли лицом, в полутьме, дьявол начал разглядывать свою ладонь.

И правда, ожог. Небольшого размера, будто в руку упала крупная искра от палочки бенгальского огня. Кларк, уже с осторожностью осматриваясь, пытался понять, что же это такое.

— Ты правда уезжаешь, Кларк? — Несмотря на всё окружающее его великолепие, в голову дьявола бесцеремонно врывались воспоминания, тревожащие душу. Воспоминания о дне отъезда, и лопочущий голос младшей сестры, что с плюшевым барсуком в руках стояла в обвисшей футболке в дверях его комнаты.

Фильс, смотря на брата лиловыми наполняющимися слезами глазами, с тревогой держалась за ручку двери его комнаты, будто малютка надеялась захлопнуть дверь прежде, чем брат сможет выйти из своей спальни. Тёмно-шоколадные волосы девчушки, становящиеся к концам своим лиловыми, были стянуты в крепкую кривую и тонкую косичку на затылке, но лёгкие и гладкие волосы всё равно выскользнули из причёски, так заботливо заплетённой пару часов назад братом.

— Так нужно, Фильс, — отвернувшись от сестры, устало проговорил Кларк. — Пока меня не будет, мама позаботится о тебе.

— Зачем тебе уезжать? — Кларк молчал. Парень, зажужжав молнией своей сумки, понуро опустил голову. Расставания с сестрой не должно было быть. Фильс давно уже должна спать, но в тревоге девчушка просто не смогла уснуть. — Я обидела тебя? Если хочешь, забери Господина Белку, — малышка, подбежав к брату, впихнула ему в руки своего плюшевого потрёпанного барсука, — но только не уезжай, Кларк!

— Что ты! Ты не виновата, Фильс! — Взяв плюшевую игрушку, Полар вложил её в руки сестры. — Ну, и как я могу забрать Господина Белку? Он ведь будет плакать без своей принцессы Фильс.

— Тогда почему, Кларк? — Крупные как град, кристально-чистые слёзы девочки срывались с ресниц, капая на руки брата. Кларк, чувствуя, как сжимается сердце, отвёл взгляд в сторону, не в силах смотреть на плачущую сестру. — Мама завтра придёт с работы и тоже будет плакать, Кла-а-арк… — начиная реветь навзрыд, залопотала девчушка.

— Я же ненадолго… — наконец найдя слова, тихо проговорил парень. — А когда я вернусь, ты больше не будешь болеть. — Не такая большая как у взрослых, но теплее любой из них, рука брата проходилась по гладким волосам малышки. — У нас больше не будет проблем. И мама больше не будет всегда уставшей. И я привезу с собой много-много тех блестящих штучек, которые едят другие дьяволы. Помнишь? Как они их называют?

— К-карамельки… — всхлипывая, дрожащим голосом проговорила Фильс. Девчушка, утирая маленькими кулачками глаза, старалась глубоко вдохнуть, но каждый раз срывалась.

— Ну вот видишь, и глазки теперь совсем красные. Я сделаю всё, что от меня требуется, и вернусь домой. И я поступаю правильно, слышишь? — утирая рукой слёзы сестры, виновато говорил Кларк. — Ложись спать, Фильс, а завтра…

— Нет! — дьяволёнок, топнув босой ногой, бросилась к выходу из спальни брата.

— Фильс! — Кларк, сорвавшись с места, кинулся за сестрой.

Девчушка, разбрасывая по комнате свои игрушки, будто искала что-то, продолжая рыдать.

— Вот!

Вытянув из-под подушки игрушку, Фильс подбежала к брату и, пытаясь успокоиться, всунула ему в руки свою находку. Девчушка что-то пыталась сказать, но с губ срывались одни несвязные звуки и всхлипы.

Прижав сестру к себе, Кларк в лунном свете, льющемся из окна, пытался разглядеть игрушку. Когда-то светлая и пушистая, сейчас она, уже местами потемневшая, имела на себе несколько маленьких заплат и заменённый тёмной пуговицей глаз. Это была маленькая игрушка белки на карабине. Пушистый хвост, до этого прикреплённый парой стежков к спине, ненадёжно болтался, делая игрушку длиннее на вид, чем она есть.

— Н-носи с собой Орешка, п-пока не в-вернёшься… — Сквозь всхлипы услышал Кларк тихий голос сестры, уткнувшейся ему в живот.

Воспоминание больно кольнуло. Словно за последнюю ниточку к своему спасению, Кларк с трепетом сжал в руке ту самую плюшевую игрушку, что он носил, пристегнув на пояс за карабин.

— Ты и правда веришь, что поступаешь правильно?.. — Пронёсся зычный остылый голос совсем рядом с парнем.

— А-А-А! — Крэш Найт, подойдя к коробу дьяволов, схватил его со стола и, прислонив лицо к одному из отверстий, заорал в коробку.

— О, Высшие! — воскликнула перепуганная Лили.

— Ты чего творишь?! — Эван вскочил со своего места.

— Ну вы же сказали, что надо положить свой голос в коробку.

Загоготав, парень кинул короб обратно на парту и отбежал к своим друзьям, Саше и Джерри.

— Тебе определённо жмут твои рога, Крэш, — усмехнулась Анфиса.

Калео отвела взгляд от Далилы всего на мгновение, но стоило этому произойти, как алая дьяволица уже стояла около короба для голосования. В ту секунду Анфиса готова была поклясться, что она видела, как Коваль аккуратно вытянула из своего рога искру и, что-то шепнув в неё, вжала заклинание в короб.

«Вот змея!» — пролетела мысль в голове Старн.

— Всё? Я была последней? — закинув аккуратно сложенную бумажку в короб, с надменной доброжелательностью спросила Далила, обращаясь к Лили.

— Вроде как, — оглядев дьяволов, ангел кивнула, — да, ты последняя.

— Погодите! — Анфиса, сорвавшись с места, подбежала к Лили и коробам. — Я ещё! Я не голосовала!

— Ты? — Далила, прыснув, не сдержалась и залилась смехом. Дьяволица, успокоившись, добавила: — Ты ведь и делала коробы. Неужели ты и правда забыла проголосовать?

— Никто не идеален, — буркнула Калео. Не желая продолжать разговор, Анфиса повернулась к Лили. — Пергамент будет?

Старн, смутившись, протянула Анфисе один из тех обрывков, что остался от дьяволов. Калео схватила со стола перо и, быстро написав что-то на пергаменте, свернула обрывок с ещё непросохшим текстом в комочек.

— Клочок пергамента летит в урну, — вращая руками словно колдуя, замурлыкал Саша Мендакс. — Наспех склеенная картонная коробка клянется хранить секрет…

— Если ты не перестанешь — я!..

— Кто здесь?.. — ответа он не ждал, но не задать вопрос было нельзя.

Кларк, озираясь, пытался разглядеть во тьме хоть что-то, хоть кого-то: силуэт, фигуру, дьявола или ангела. «Светлячки» всё больше заполняли комнату. Сейчас они оказались так близко к лицу парня, что он смог разглядеть их.

— Это не светлячки… — ошеломлённо проговорил Полар, с ужасом осознавая, что его ситуация становится всё более безнадёжной. — Это чистая энергия.

Дьявол бросился к покосившейся двери, но леденящий душу ужас заставил его остановиться. Ему показалось, что за дверью кто-то стоит. Чьё-то горячее прерывистое дыхание шумом доносилось до слуха Кларка. Некто, стоящий у единственного выхода из заброшенного кабинета, явно ждал, что же предпримет дьявол.

— Ты не ответил… Ты и правда веришь, что поступаешь правильно? — голос вновь разнёсся по комнате, и шёл он отовсюду и из ниоткуда одновременно, растекаясь безучастным эхом по крохотному кабинету.

Всё тот же вопрос. Вопрос без ответа, и без шанса ответить правильно. Этот голос… Его не устроит ни один ответ, верно? Тогда зачем спрашивать, если от этого ничего не изменится?

— Я верю, что поступаю настолько правильно, насколько это нужно моей семье. Остальное меня не волнует.

Горло. Его сжимает что-то. Чья-то горячая и даже обжигающая рука.

— Мы начинаем голосование! — Лили, с радостью подняв коробку над собой, потрясла её, давая бумажкам внутри пошуршать. — Уступаем место нашим однокурсникам! Дьяволы, вы первые.

Старн, сев в первый ряд стульев, специально установленных мальчишками в ожидании голосования, поставила свой короб на колени. Анфиса передала короб Гроберту и Розетте и, встав у окна, с прищуром наблюдала за всеми действиями дьявола и ангела.

Гроберт, разорвав бумажку, выступающую в роли индикатора того, что короб не открывали, поднял крышку. Высыпав на парту перед собой все обрывки, он пересчитал их и, кивнув, начал медленно раскрывать одну за другой.

— Вот рома́ра … — поморщившись, пробормотала Анфиса. Дьяволица думала, что сказала это достаточно тихо, но Эреб, стоящий неподалёку, услышал девушку. Ренд обернулся на дочь дома Калео, пытаясь понять, что же так не понравилось дьяволице.

— Далила Коваль — один голос! — торжественно озвучил первую бумажку Гроберт. Передав обрывок пергамента Розетте, дьявол начал разворачивать следующий. Розетта же, убедившись, что имя было произнесено верно, складывала учтённые голоса обратно в короб.

— Скарлет Эйер — один голос! Фелисия Силия — один голос! Далила Коваль — два голоса!

Продолжая разворачивать обрывки пергаментов один за другим, Гроберт Тод вроде всё ещё торжественно озвучивал написанные в них имена, но по выражению его лица было видно — он недоволен тем, что своего имени он пока так и не увидел.

— Правильность поступков настолько относительная вещь, да? — голос вновь прокатился по заброшенному кабинету, и горячая рука отпустила горло парнишки, которое она так долго сжимала. — Ты можешь бесконечно думать, что прав, но только до того момента, пока веришь в ложь, что тебе преподнесли как правду. А теперь скажи мне, если всё построено на лжи, правдиво ли то, что вокруг тебя?

Не отвечая на вопрос, Кларк лишь пятился назад, надеясь хотя бы на чуть-чуть увеличить расстояние между собой и неизвестным. Горло болело. Ощущение горячей руки на нём всё не пропадало. Дьявол провёл охладевшими пальцами по шее, пытаясь избавиться от этого мерзкого фантомного чувства. Пол задрожал. Короткие и частые вибрации разносились по комнате, заставляя предметы в покрытых пылью шкафах дребезжать.

— Анфиса Калео — три голоса!

— Вот Бездна… — чувствуя, как по спине пробегают мурашки, прошептала Калео. Дьяволица до последнего надеялась, что она не будет старостой. И хоть бы так, хоть бы так!

— Скарлет Эйер — три голоса!

— Хы-хы-хы, — послышался довольный голос малышки Эйер. Скарлет, закинув ногу на ногу, с удовлетворённой ухмылкой покачивала головой из стороны в сторону. Три голоса — это был уже вполне себе достойный результат по мнению Эйер.

— Далила Коваль — семь голосов! Эреб Ренд — один голос!

— Я? — Ренд, указав на себя пальцем, с изумлением озирался. Он ведь и не выдвигал свою кандидатуру на роль старосты, так кто же…

— Кларк Полар, ты так и будешь убегать? — Кларк, прижимаясь к стене спиной, крыльями ощущал, насколько же она холодная. Пахнет сыростью и будто кровью.

Покосившаяся дверь далеко, и светло-зелёные светлячки энергии так и кружат вокруг, как и раньше. Всё на своих местах. И ранее неведанный дьяволу кромешный ужас, разрывающий сердце. Он тоже всё ещё здесь.

— Я бы рассказал тебе напоследок историю, ведь это то, что я всегда делаю, но мне кажется, что с тебя уже хватит сказок.

— Итак, подводя итоги… — Гроберт взглянул на Розетту. Ангел, кивнув, вышла вперёд.

— Эреб Ренд — один голос! — торжественно читая с бумажки, заговорила ангел. Лили, наверное, впервые могла видеть Розетту настолько радостной. Видимо, вся эта шумиха с голосованием и праздничность мероприятия радовали девушку. — Буза́ Бузе́ — один голос! Фелисия Силия — два голоса! Скарлет Эйер — три голоса! Анфиса Калео — три голоса! Три пустых пергамента и с отрывом в четыре голоса в голосовании за роль старосты дьявольского отделения первого курса побеждает!.. — Короткая пауза, предназначенная для интриги, гордо выдерживалась Розеттой, но все уже и без того знали, кто же победил. — Далила Коваль!

Далила, радостно взвизгнув, подпрыгнула на месте. Большие круглые очки девушки подскочили и, соскользнув с носа, полетели на пол.

— Жаль, что у меня нет очков… — пробормотала Анфиса, скептично смотря на напыщенную радость Коваль. — Я бы их с радостью сняла, и мне бы не пришлось видеть это всё.

— Она ведь честно выиграла. Неужели тебя так задели её слова? — с короткой усмешкой, Эреб подошёл к Калео. Парень, опершись на стену рядом с дьяволицей, с лёгким прищуром смотрел на девушку.

— Опять ты, Фаталист, — пробурчала Анфиса, глянув в чёрные глаза Ренда. — «Честно выиграла», как же…

Оставив Эреба в недоумении, Анфиса отошла к ряду стульев и, устроившись на одном из них, с нетерпением уже ждала, когда голосование ангелов закончится и можно будет идти в комнату.

— А теперь мы начинаем голосование на роль старосты ангельского отделения! — объявила Розетта, встряхнув короб с голосами.

Всё та же процедура. Розетта сорвала пломбу, подняла крышку короба и, высыпав пергаменты и пересчитав их, начала… Молча записывать голоса на листок?

— Что они делают? — Тиана, потрепав Эвана за крыло, заставила обратить на себя внимание.

— Это моя идея, — заулыбался парень. — У дьяволов никто не выдвигал свою кандидатуру на роль старосты, отчего всё голосование держалась интрига. У нас же несколько человек выдвигалось, поэтому интересным будет лишь оглашение результатов. Гроберт проверяет всё ли Розетта записывает правильно, а в конце они просто озвучат количество голосов.

— И как мы поймём, кто побеждает?.. — нахмурившись, пробурчала Тиана.

— Победит тот, кто первым сделает рискованный ход, и потому я здесь, — голос, будто всё приближаясь, становился более звенящим. Словно набатом в голове, его раскатистые речи парализовывали, заставляли паниковать, вжиматься в стену. И что мог сделать тринадцатилетний дьявол неизвестному, который даже и не понятно, был ли сейчас где-то рядом?

В ушах звенело. Казалось, что ноги от страха утопали в каменных полах, по которым к дьяволу волнами сползались стрекочущие шёпоты, проговаривая одно лишь слово — «ложь».

— Подсчёт голосов показал следующие результаты! — махнув листком в воздухе, воскликнула Розетта. Ангел передала Гроберту пергамент.

— Ну и как понять, кто победил? — так и не дождавшись ответа ранее, повторила Тиана.

— По идее, они называют голоса по возрастанию… — сосредоточенно проговорил Эван. Ангел был не на шутку напряжён.

— Капитолина Джас — один голос! — торжественно начал Гроберт.

— Грегори Адуляр-Реббо — один голос! — продолжила за дьявола Розетта. По-видимому, небесные договорились читать по очереди.

— Я бы хотел, чтобы всё было иначе, Кларк, — голос, растекаясь по комнате, гнетущей волной возвращался обратно и топил в себе, не давая вдохнуть. Кларк всё больше чувствовал, что он может что-то сделать. Страх начал пропадать, появилось желание жечь и рвать, уничтожать и разрушать. Желание вырваться из настигшего его кошмара, заставшего врасплох.

— Всё будет иначе, — процедил сквозь зубы дьявол.

Искра, возникшая в руках парня, сначала была лиловой, соответствующей его цвету, как ей и положено, но затем… Становясь всё темнее и чернее, она росла в руке Полара. Дьявол, сумев поднять руку перед собой, ухватился второй за запястье, будто держа себя. Жарко. Весь взмокший, дьявол чувствовал, как он дрожит от напряжения.

— Эван Ловели — два голоса!

— Я? — ангел, что действительно был удивлён, стукнулся кулаками с Тианой.

— Р-розетта Розамиль — два голоса!.. — с угасающей в голосе помпезностью проговорила Розетта.

— Мне жаль, что ты избрал такой путь, мальчик… — В ушах больше не звенит. Что-то невероятно горячее, обжигающее, но не прожигающее насквозь, зарождалось в груди Кларка, отчего он снова впал в ужас. Уже почерневшая искра, что дьявол держал в руках, начала медленно угасать.

— Лили Старн — шесть голосов!

— Лили проиграла?.. — тихо шепнула Эвану Тиана. Переведя взгляд на сиреневые глаза Арсенс, парень неуверенно пожал плечами.

— Мне жаль, что ты не попрощался с Фильс.

Голос смолк. Наконец-то тихо и… Больно.

Жгучее чувство в груди пропало, вот только уже не бьётся сердце. Грудная клетка разорвана, но сознание ещё не угасло. Ноги подкашивались. Рухнув на колени, Кларк старался слышать, старался не закрывать глаза.

Помощь придёт. Ему обязательно помогут!

— Два пустых пергамента!

— И, наконец, — заканчивал Гроберт, — Виктор Ариста — пять голосов!

— Погоди, это значит…

Светлячки потухали. Вибрации, что так долго заставляли пол и предметы в комнате дребезжать, утихали, растворяясь в толще стен. Дьявол, что старался не закрывать глаза, смог это сделать. Его карие глаза навсегда остались раскрыты.

— И старостой ангельского отделения первого курса, с разрывом всего в один голос!.. — вновь драматично замолкая, начала Розетта.

— Лили победила… — тихо проговорил Эван.

— Становится Лили Старн!

Холодно. Он мог бы шикнуть, упав на пыльный каменный пол, или чихнуть от той же пыли, забившейся в нос, но это уже было не в его власти.

Ловели, осознав смысл сказанного Розеттой, радостно воскликнул. Тиана, взвизгнув от радости, бросилась на шею парня.

— Лили-и-и! — радуясь словно своей победе, торжествовала ангел.

Игрушечная белка на карабине по имени Орешек пропитывалась кровью.

Затуманенные смертью глаза. Руки, которые ещё совсем недолго будут горячими. Растрёпанные шоколадно-коричневые волосы, ласково трепать которые позволял себе сквозняк, продувающий сквозь выбитую дверь.

Его звали Кларк Полар. Он стал четвёртой жертвой того, кого в последствии станут звать «Сказочник».

* * *

Анфиса медленно спускалась по лестнице башни Испытаний. Дьяволица, дождавшись когда большинство её однокурсников уйдёт, направилась в комнату. В тишине и спокойствии, которых сегодня было слишком мало.

— Так, почему это было нечестно? — раздался за девушкой голос. Анфиса, от неожиданности вздрогнув, с осторожностью обернулась на парня, что шёл за ней выше по лестнице.

— Низшие, Фаталист, снова ты… — Анфиса, потрепав свою косую чёлку, откинула голову назад. — Ты всегда так цепляешься к словам?

— Только когда кого-то обвиняют в жульничестве, — хитро ухмыльнулся парень.

Покачав головой, Анфиса продолжила спускаться по лестнице. Позади слышались шаги других ангелов и дьяволов, которые тоже задержались в студии искусств, и Калео стала говорить заметно тише.

— Мне показалось подозрительным, что Коваль так пристально следит за тем, как голосуют другие… — начала девушка, вспоминая, почему же она пошла на обман.

— Может, она просто переживала? Очень хотела быть старостой?

— Не, это было что-то иное, — неохотно отмахнулась Анфиса. — Она не выглядела встревоженной или заинтригованной. Её взгляд был расчётливым, выжидающим. А затем я увидела искру.

— Искру?..

— Да. Я уверена, что видела, как она высекла искру из своих рогов. Перед тем как закинуть пергамент в короб, она вжала в него какое-то заклинание. Она сжульничала. Те голоса, что зачитывали Гроберт и та ангел — это подтасовка. Это были не наши голоса. Достаточная причина, чтобы называть это голосование нечестным?

Анфиса перескочила несколько ступеней и, развернувшись к Эребу, осмотрела дьявола. Ей нравилось видеть, как сомнение и замешательство сливаются в эмоциях на лице парня.

— Ты уверена?..

— Более чем. Я привыкла верить своим глазам. Тем более, я всё проверила, это точно были не наши голоса.

— Почему?

Анфиса, зажмурившись, расплылась в улыбке и, стряхнув со своих крыльев напряжение, пошла дальше по лестнице, вновь оставляя Ренда в недоумении. Парень, вздохнув, быстрым шагом направился вслед за дьяволицей.

— Знаешь, бросаться заявлениями, а потом уходить от ответа — не очень-то вежливо.

— Знаю. Но я — дьявол. Так что мне можно.

— И всё же, — нагнав Калео, Эреб шёл уже рядом с ней, — как ты поняла?

— Я тоже сжульничала.

В полутьме башни блеснули острые клыки девушки. Через высокие и узкие окна брезжил свет. Стоило Анфисе сделать шаг в лучи заходящего солнца, как они, тёплые и ускользающие за горизонт, осветили фиолетово-голубые глаза и их обезоруживающий лукавый взгляд.

Выждав небольшую паузу, Калео продолжила:

— Я соврала, когда в студии сказала, что не голосовала. Я забросила свой голос сегодня днём.

— И что?

— А то, что будь это те же обрывки пергаментов, их было бы двадцать один, а не двадцать ровно. Это были не наши голоса.

— Это ничего не доказывает, — голос раздался откуда-то сверху, и Эреб, услышав его, с волнением обернулся. Дьяволов нагоняла малышка Эйер. — Кто-то мог просто не проголосовать, и тогда голосов должно было быть девятнадцать, но из-за тебя стало двадцать.

— Этот вариант я тоже предусмотрела, — разглядывая подходящую к ним девушку, проговорила Анфиса, — поэтому написала имя того, кого бы никто не выбрал. — Эреб и Скарлет с недоумением переглянулись. — Кажется, у Гроберта не было ни единого голоса, да?

Калео, одарив малознакомых ей дьяволов усмешкой, вскинула голову откидывая свою чёлку и замерла. Над ними, выше по лестнице, стояла Лили, что с каким-то странным, насмешливым выражением лица смотрела на дьяволицу. «Она смеётся надо мной?..» — тревожная мысль кольнула всего на секунду, но засела занозой в сознании.

— Увидимся… — буркнула Анфиса и, махнув рукой дьяволам, побежала вниз по лестнице, увеличивая расстояние между собой и ангелом.

* * *

Незаметно подошло время ужина.

Сидя с Гасом и Скарлет в столовой, Эреб ковырял вилкой еду в тарелке, следя взглядом за Анфисой, что уже давно листала книгу за столом неподалёку. Она отчего-то не выходила из головы дьявола. Похожее чувство было у Эреба и при встрече со Скарлет, но на этот раз... оно было каким-то иным. Сейчас оно было более тяжёлым, или даже давящим. Сдавливающим. Перехватывающим дыхание.

Девушка, допив кружку кофе, закрыла книгу и, встав, начала юрко двигаться в сторону выхода через образовывающуюся толпу также покидающих зал Двух стихий учеников.

— Не-не-не, — замотала головой Скарлет, и обрывки её разговора с Гасом донеслись до слуха Ренда. — Фелисия точно не вариант, Гас. Мы с ней определённо не уживёмся. Хорошо, конечно, что ты ищешь четвёртого, но предлагать каждого из однокурсников, как-то…

— Есть четвёртая, — блеснув глазами прошептал Эреб. Хитрая улыбка расползлась по лицу парня.

— Что?

— Ничего. — Эреб, оборвав диалог с девушкой на полуслове, бросился к центру зала. — Профессор Терра!

— Эй! А с нами обсудить?! — вскочив из-за стола, возмущённо закричала вслед парню малышка Эйер.

Ренд перехватил уходящую из зала профессора. Прошло всего несколько минут, как Эреб, преследуя Терру, смог ей достаточно надоесть, чтобы убедить в том, что их комната укомплектована и она может это утвердить.

Благо, сама Анфиса не застала эту сцену. Дьяволица поднималась в уже не только свою комнату.

В голове будто бы пусто. Анфиса определённо думала о чём-то, но в то же время мысли, растекаясь, не представляли из себя ничего цельного, лишь заполняли тишину.

— И всё же, в итоге ты сжульничала, — Лили, опираясь плечом на стену, окликнула Анфису, что, поднявшись на этаж, медленно брела к себе. Дьяволица, вздрогнув от неожиданности, резко обернулась на ангела, преследующего её как тень.

— Это ты… — выдохнув, пробормотала Калео. — Разве можно считать ложью то, что было сказано для раскрытия лжи?

— Ложь — всегда ложь, как ни крути.

— Ты так говоришь, пока тебе самой не доведётся солгать.

Анфиса, с довольством наблюдая за замешательством ангела, уже развернулась, чтобы войти в комнату, когда Старн вновь окликнула её:

— И что ты будешь делать с этим?

— С чем?

— С Далилой, — взгляд Лили отчего-то стал тревожным. Вернее даже будет сказать взволнованным. — Она стала старостой бесчестным путём. Будет правильно…

— Ох, Низшие, почему вы так цепляетесь к этому? — раздражённо проговорила Анфиса. — Она — дьявол. Как же до вас не дойдёт? — Калео, покачав головой, с глубокой горечью засмеялась. — Бесчестные пути — это именно то, чем живёт и дышит дьявол.

— Но ты же так не считаешь, иначе бы не пыталась разоблачить её. Даже для подтверждения собственной правоты.

Анфиса замерла. Девушка, вскинув курносый нос, резким движением головы отбросила назад фиолетово-рыжие волосы и, буркнув что-то невнятное ангелу, скрылась за дверями общей гостиной, которую она заняла.

Лили едва-едва достигли слова Калео, и ангел стояла в тёмном коридоре, пытаясь понять, что же имела в виду девушка. А слова её, так и крутились в голове Старн — «Я просто пытаюсь не стать той, кого из меня пытались вырастить».

— Господин…

— Идите дальше. Я сам здесь закончу. — Юноша откинул непослушную кудрявую прядь белых волос с лица. — Талион, оставайся на месте.

— Эфир, что происходит?..

Ничего не понимающий, только что вырванный из сна юным наследником клана Монье и его стражей, Талион выскользнул из своей постели. Он хотел подойти к своему другу, но Эфир, выбросив перед собой клинок, заставил дьявола остановиться.

Тело прошиб холодный пот. Талион, подняв дрожащие руки, с неистовым напряжением пытался разглядеть в темноте глаза своего друга.

— Я сказал тебе стоять на месте. А вы, — юноша с некоторым раздражением обернулся на стражу, — я же сказал, пошли вон!

Трое стражников, оглядев молодого наследника клана Кэмпбеллов, вышли из его спальни, оставив юношей наедине.

— Тал, у нас мало времени! — Эфир небрежно вернул меч в перевязь и, схватив друга за рукав ночной рубашки, поволок его к окну.

— Ты назвал меня «Тал»?!

Талион, всё ещё не понимая происходящего, неохотно поволокся следом. До его слуха стало доноситься больше звуков, которых ранее, казалось, не было. Со всей территории поместья доносились крики, звон лезвий и стекла. Стоило юношам подойти к окну, как с улицы разлился яркий, желтовато-оранжевый свет. «Рассвет?..» — только и успел подумать наследник клана Кэмпбеллов.

Талион обернулся на окно, и его тело содрогнулось.

Пламя.

Оно сжирало жухлую траву у семейного поместья Кэмпбеллов, медленно подбираясь и к самому поместью. В пламени, на земле, в траве, в небольшом саду и на тропах у дома лежали демоны и дьяволы. Пламя освещало их окровавленные тела. Но даже среди их тел, оставленных в вечном покое, кто-то ещё продолжал сражаться. Прильнув к окну, Талион пытался разглядеть среди стольких лиц лишь несколько. Он и сам не до конца понимал, хочет ли увидеть их сейчас? Среди кого ему их искать? Среди убитых? Среди живых?

— Талион! — Эфир наконец смог докричаться до старого друга. — Послушай меня! Запомни: это не твоя вина! Я не смогу… Бери меч. Бери своё оружие, и беги! И возьми это… Он собьёт их со следа.

Натянув на шею своего друга пахучий, набитый чем-то под завязку мешочек, Эфир начал озираться в поисках оружия своего друга.

— Эфир, — Кэмпбелл, до конца очнувшийся ото сна, почувствовал в груди жгучее, болезненное чувство, сдавливающее её, — что ты здесь делаешь?..

Ещё вчера будущий наследник, а сегодня уже глава клана, Эфир собрался с силами, чтобы посмотреть в синие глаза своего друга. Их взгляды пересеклись, и лишь сейчас Талион смог увидеть Эфира.

Всегда горящие и сияющие, ярко-голубые глаза дьявола сейчас казались тусклее пролежавшей на дне моря монеты. Уставшие, озлобленные и прожигающие. Эфир всегда был высокомерным и серьёзным, но в этот момент он выглядел так, будто стал богом нового мира. Будто смог вершить чужие судьбы, и тяжесть этих решений теперь навсегда отпечаталась в его взгляде.

Разгорающийся за окном пожар озарил всё новой вспышкой, и в её ярком свете лицо пятнадцатилетнего дьявола приобрело ещё более пугающее выражение полное жгучего, мертвенного холода.

— Тебе стоит запомнить, что никто из нас в этом не был виноват, но я поступил так, как должен поступать глава клана.

— Ты не глава клана! — вырывавшись из рук друга, злобно выкрикнул Талион.

— Теперь уже нет, — Эфир помрачнел. — Мои родители мертвы. Я — новый герцог Монье.

Талион почувствовал, как вытянулось его лицо. Сердце сжалось. Он не мог найти слов утешения или правильных вопросов. По телу пробежала будоражащая сознание волна жара, в то время как Эфир, отчего-то бывший совершенно спокойным, заложив руки за спину повернулся к окну. Его скучающее выражение лица сменилось встревоженным, но, спустя всего миг, вновь стало скучающим, словно дьявол смог с тяжёлым усилием натянуть соскользнувшую с него маску.

— И твои теперь тоже, — тихо закончил Эфир.

— Ч-что ты такое говоришь?..

Перехватило дыхание. Талион заметил, как сосредоточенно Эфир рассматривает что-то за окном. С трудом оторвав взгляд от лица друга, он смог найти в себе силы, чтобы отыскать то, что так притягивало интерес нового главы клана Монье. И в этот миг по груди протянулась давящая боль.

Несколько крепких демонов, служащих клану Монье, волокли пару тел в простынях. Лица разглядеть тяжело, но эти цвета… До боли знакомые цвета на этих дьяволах заставляли думать, что…

Сжав скулы до боли, Талион старался только не дать воли чувствам. В глазах всё плывёт. Да, это не его родители. Не могут быть они. Просто в глазах всё плывёт. Просто в глазах…

Наследник клана Кэмпбеллов в ошеломлении отшатнулся от окна. Ноги не держали его, глаза не видели, в голове туман, застилающий мысли, но позволяющий тупой ярости распускать свои едкие цветы.

— Сволочь…

— Тал?

— Сволочь!

Талион, схватив за грудки своего друга, с силой ударил его об окно своей комнаты. Вжимая в промёрзшее стекло дьявола, с которым он всю жизнь рос бок о бок, и который сейчас отдал приказ убить его родителей, он пытался бороться со своими противоречивыми чувствами. Талион больше не видел ничего вокруг кроме остылых, печальных глаз его противника.

— Тал, успокойся. Тебе надо беж…

— Заткнись! — Ещё один удар о стекло, пустившее паутину трещин. — Ты убил своих родителей?! Ради чего? Ради места во главе клана?!

— Тал, всё не так!

— Заткнись!

Последний сын клана Кэмпбеллов до боли сжимал в кулаках накрахмаленную и выглаженную одежду его некогда товарища, пропахшую гарью и чужой кровью.

Слова больше не имели смысла. Из груди рвались боль и горечь, обличье которых было до ужаса безобразно. Застревая в горле, они разрывали его своими когтями, продирая путь вперёд, срываясь с губ истошным криком.

Позволив слезам показаться, Талион, вложив всю свою силу, вновь ударил своего друга об окно. Стекло, и до того бывшее непрочным союзником сына Кэмпбеллов, с громким треском лопнуло, и оба дьявола полетели вниз.

Время растягивалось в застывающем моменте падения, позволяя вдоволь разглядеть преисполненные страхом и горечью глаза Эфира. Белокурые кудрявые волосы, предательски распустившиеся после удара, трепались ветром, который словно в помощь дьяволам пытался подхватить их, но мог лишь сопроводить до точки падения.

Удар о землю выбил весь воздух из груди и, не успевший вдохнуть, Эфир поймал собой Талиона, что всё ещё держал его за надорвавшиеся лацканы фрака побелевшими пальцами.

Что-то глухо хрустнуло в груди, отозвавшись горячей болью. Осколки стекла жестоко впились в перепонки голубых крыльев.

Талион, с трудом оторвав руки от Эфира, откатился в сторону. Времени опомниться не было, и хоть падение с третьего этажа знатно остудило пыл последнего из Кэмпбеллов, он всё ещё полнился всепоглощающим гневов, заставляющим его подниматься на ноги. Губа, прокушенная в падении, кровоточила, а вкус крови во рту подпитывал ненависть дьявола.

— Я убью тебя! За своих родителей — я убью тебя!

— Тал, ты поймёшь всё позже! Бери оружие и беги!

Эфир, испытывая ноющую боль по всему телу, приподнявшись на локтях, пытался дышать легко и коротко, чтобы не позволять боли брать верх над разумом, который и сейчас должен был оставаться холодным. Сорвав с пояса перевязь с мечом, Эфир толкнул её Талиону, введя того в замешательство. Дьявол со злобой и недоумением смотрел на обезоружившего себя врага.

— Господин!.. — громкие голоса эхом пронеслись над головами парней.

— Да беги ты, дубина! — оскалил клыки Эфир в попытке кричать шёпотом. Несколько демонов, что служили его клану, уже мчались к нему и Талиону с другого конца освещённого пламенем поместья.

— Я доберусь до тебя… Я…

Никогда раньше лицо Талиона настолько быстро не сменяло такой палитры эмоций. Цвета ярости, обиды, разочарования и непонимания смешивались в жуткой картине его исступления, и картина эта, освещённая горящим поместьем его семьи, обречена была плотно отпечататься в сознании Эфира, лежащего перед Кэмпбеллом на земле.

Схватив с земли меч своего нового врага, Талион одним рывком упругих крыльев взмыл в пасмурное рассветное небо, подняв в воздух пыль и догорающие стебли травы.

— Господин! — Демоны наконец оказались рядом с Эфиром.

Двое из них помогли ему подняться с земли, по которой к дьяволу по-змеиному подползал огонь.

— И где вы были, истуканы?! — успев сменить очередную маску, с гневом крикнул юноша. — Он бы убил меня! Закончили здесь?

— Так точно, господин, — отозвались демоны как один.

— Тогда почему вы всё ещё здесь? В погоню. Живо!

Оставив своего нового господина у ворот дожидаться другую группу наёмников, демоны бросились по ложному следу Талиона. Видя, как его подчинённые повелись на уловку, Эфир, слабо приподняв уголки губ, прикрыл глаза.

— Работает чёртов мешок… — прошептал юный герцог. — Бездна тебя раздери, беги, Тал…

В это морозное утро конца октября город Пепла содрогнётся от двух новостей разной давности. Днём ранее самый влиятельный клан города потерял своих глав, и юный Эфир, старший ребёнок отошедших Сиэль и Филиппа Монье, тут же принял руководство клана в свои руки. В последующую ночь был изничтожен крохотный клан Кэмпбеллов, что долгие столетия жил в благосклонности Монье, а их единственный наследник пропал без вести. Не пощадили и наёмников, которые служили Кэмпбеллам. Тех, кто оставался верным клану до конца — убили. Тех же, кто готов был перейти на сторону Монье — убили с особой жестокостью.

— Даже у наёмника должна быть честь, — отчётливо говорил молодой голос в тон суровому звону клинка.

* * *

Анфиса стояла под сильным напором холодной воды в душе. В нос въедался крепкий дух мяты, раздражающий медитирующую дьяволицу. «Чёртова Скарлет…» — промелькнула мысль в голове Калео.

Малышка Эйер имела привычку не закрывать ванную при чистке зубов, и из-за этого утром гостиную заполнял запах зубного порошка, которым девушка усердно полировала клыки. Анфиса, в этот момент сидящая в гостиной в ожидании пока освободится ванная, с зудящим чувством недовольства отметила для себя, что этот аромат встаёт номером три в списке запахов, с которыми она не хочет начинать каждое утро.

Сейчас же девушку окутывал со всех сторон резкий дух мяты. Это был ополаскиватель для рта, которым пользовалась малышка Эйер. Его запах заполнил гостиную вдоволь, но вот в ванной было просто невозможно укрыться от него. Обычно, дыша ртом можно проигнорировать множество ароматов, но сейчас, пытаясь применить эту технику в действии, Анфисе лишь больше казалось, что она и сама воспользовалась тем же ополаскивателем. Нет, вот это запах номер три в списке…

Скупая пародия на утреннюю медитацию в душе в этот день провалилась. Настроиться на трудный учебный день не выдалось возможности. Всем, кто сегодня попадётся под горячую руку Калео, стоит поблагодарить за это приятный запах изо рта малышки Эйер.

Натянув на себя одежду, девушка распахнула дверь ванной.

— Мне больше нравилось, когда тут пахло гнилым картофелем… — пробормотала Анфиса, двинувшись в сторону своей спальни.

В комнате никогда не пахло гнилым картофелем. Это определённо было преувеличение со стороны Анфисы, но, когда она вошла в гостиную первый раз, её действительно встретил непривычный запах. Запах застоявшегося воздуха и поднятой пыли, настырно щекочущей ноздри. Анфиса просто не могла признать, что наполнившаяся новыми, непривычными ароматами и дьяволами гостиная ей по душе.

Скарлет, закатив глаза, многозначительно фыркнула, продолжая укладывать волосы.

— Уж знать ли тебе, о госпожа прославленного клана, как пахнет гнилой картофель?

— Я думала это тот запах, от которого ты так пытаешься избавиться, пользуясь этим удушающим ополаскивателем для рта, — огрызнулась Калео.

Скарлет, раскрыв рот, опешила. Глаза девушки сузились, провожая тяжёлым взглядом соседку до спальни. Стоило Анфисе скрыться за дверями, как взгляд, в поисках виновника, придавил собой Ренда, что сидел в кресле рядом. Парень, уловив волну негатива, исходившего от Скарлет, поспешно отвернулся в сторону.

— Да-да, ты от неё не в восторге… — начал тихо бормотать Эреб.

— О, Ренд, посмотри мне в глаза и раздели мой «не восторг», — Скарлет не отрывалась от несчастного Эреба.

Боясь даже дышать полной грудью, Ренд пытался понять, как же так вышло, что он оказался между молотом-Анфисой и наковальней-Скарлет.

Раздражение девушки не продлилось долго. Она чувствовала, что не может случайно брошенным словам соседки позволить испортить весь её будущий день. Будучи довольно отходчивой по своей природе, дьяволица и понятия не имела, как резкая смена настроения лишь ещё больше пугает окружающих. Малышка Эйер, вдруг вновь став абсолютно спокойной, продолжила укладывать ярко-голубые пряди у лица. Несколько из них, примятых подушкой за ночь, словно специально всё никак не ложились так, как того хотелось Скарлет.

Эреб, тряхнув волосами, аккуратно проскользив взглядом по дивану, мимолётно заглянул в глаза Скарлет и, убедившись, что аура смерти покинула малышку Эйер, выдохнул с облегчением. Тяжёлый воздух, которым ранее забилось как табаком трубка пространство комнаты, словно растворился, не оставив и следа.

— Значит, сегодня весь день в нашем распоряжении? — поборов непослушные пряди и наконец с удовлетворением осматривая себя в зеркале, спросила Скарлет.

— Вроде того… — пробормотал Ренд. — Расписание перечёркнуто на сегодняшний день. Видимо, уроки отменены.

— А завт?..

— А завтра суббота, Скарлет, — опережая вопрос синеволосой красавицы, словно отчитался Эреб.

— Ну, значит мы…

До дочери дома Калео доносились обрывки разговора её новых соседей, и этот разговор ей абсолютно не нравился. Анфиса надеялась сегодня перед уроком украсть несколько минут у профессора Терры, чтобы высказать ей своё недовольство расселением.

Прошлым вечером в комнате занятой Анфисой со своими вещами появились Гас, Скарлет и Эреб. Дьяволы, без стука распахнув деревянные двери, ввалились в гостиную так, словно они всегда здесь жили. В этот самый момент, поправляя мокрые, взъерошенные волосы, в своей пижаме в гостиной с книгой сидела Калео. Дьяволица, увидев ребят, растерялась. Замерев, она внимательно осмотрела каждого и, не сказав ни слова, удалилась в спальню. Стоило двери за её спиной закрыться, как Анфиса припала ухом к небольшой щели между дверями, вслушиваясь, что же будут делать её однокурсники. Они пришли… заселяться? Не спросив её?!

Вместо разговоров девушка услышала чей-то довольный смешок, тихое шуршание, и дверь соседней комнаты с тихим скрипом открылась и закрылась.

— Рога, искра! Рога, искра! Рога!..

Эти… Они играют в «Нимб. Рога. Искру»?! Возмущение переполняло Калео. Они и правда распределяют между собой оставшиеся комнаты! Да ещё и такой дурацкой детской игрой!

— Ты два раза подряд выбрал нимб, а потом искру, серьёзно, Гас? — послышался голос Эреба. — На кой ты?..

— Я подумал, что сейчас ты точно выберешь нимб, — приглушённо раздавался голос толстяка из гостиной.

— И выбрав искру, ты, вообще-то, проиграл… — бубнёж Эреба звучал несколько удивлённо.

— Да мне без разницы, в какой комнате жить. А так, ты выигрываешь, и сам выбираешь спальню.

Молчание. Оно, слегка затянувшись, прервалось лишь тихим «я возьму комнату слева» от Эреба и двумя щелчками дверных замков.

Анфиса, клокочущая от возмущения, надув губы с усердием вслушивалась, но до её комнаты звуков больше не доносилось.

Приведя себя в порядок, дьяволица вышла в гостиную и, усевшись с книгой на диван, ожидала, когда выйдут её наглые новые соседи.

Спустя, наверное, минут сорок, выйдя в гостиную, однокурсники Калео могли лицезреть её сидящую на диванчике и упорно делающую вид, что она читает. Только все трое вышли из своих комнат, как резко захлопнув книгу, дьяволица воскликнула:

— Вы что тут делаете?!

Девушке казалось, что она поймала в одну мышеловку сразу трёх наглых крыс, хотя и не подозревала, что сама попала в ловушку с того момента, как эти трое распахнули двери гостиной.

— Мы?

— Мы тут живём, — блеснув клыками, усмехнулся Эреб, смакуя момент замешательства побледневшей от услышанного Калео.

— Живёте?..

Стряхнув раздражающие воспоминания, Анфиса накинула плотный вязаный кардиган и, застегнув его на спине под крыльями, выбежала из комнаты.

Минув гостиную, не дав Скарлет и Эребу и шанса заговорить с собой, девушка выбежала в коридор жилого корпуса. В первую очередь дьяволица надеялась встретить профессора Терру или хотя бы перехватить её где-то у чёрно-белого кабинета. Наверное единственная, кого Калео не ожидала сегодня увидеть, была Лили.

Ангел, сонливо потирая глаза, стояла в жилом корпусе дьяволов. Она пыталась приклеить к дверям, ведущим на выход к лестнице, какое-то объявление. Пергамент то и дело скручивался и отклеивался то от одного, то от другого угла. Двух рук не хватало. Стоило Лили придержать руками два угла, как непременно отклеивался третий, а сил в девушке было слишком мало даже для того, чтобы злиться. Лили, не издавая ни единого звука, просто переносила руки от угла к углу.

Анфиса, сведя брови к переносице, несколько минут наблюдала за очень медленными, но методичными и упорными движениями ангела. Тихо выдохнув, дьяволица подошла к ангелу сзади и, в момент, когда очередной угол пергамента отошёл от двери, с громким хлопком, словно пытаясь убить надоедливую мушку, прихлопнула его обратно. Старн, вздрогнув от неожиданности, наконец избавилась от своей сонливости и в испуге обернулась на дьяволицу.

— Не всё же тебе меня пугать, — зажмурилась Калео.

— Анфиса… — пролепетала ангел, всё ещё испуганно смотря на девушку.

— Красные глаза, бледное лицо, сонливый прищур. Не спала, что ли?

— Спала, — отчего-то стыдливо заговорила ангел.

Спать-то она сегодня спала, но вот вставать в шесть утра не входило в планы второго ангела на курсе. Зато входило в планы её новой соседки.

Ожидая сложностей от жизни с Эваном, Лили и не подозревала, что ждать сложностей стоит от жизни с Тианой. Подруга оказалась редкой поклонницей спорта и здорового образа жизни, о чём Лили следовало догадаться при виде кучи спортинвентаря, который Тиана приволокла в школу. Здоровый образ жизни, это, конечно, здорово, но действия Тианы определённо имели насильственный характер. Проснувшись совсем ранним утром, ангел начала выволакивать в гостиную комнату своих ещё спящих соседей, чтобы устроить коллективную утреннюю зарядку. Лили ещё никогда не ненавидела спорт так сильно, как этим утром.

— Просто соседка… — тихо заговорила ангел.

— Так, а ты, вообще, что тут делаешь? Это ведь дьявольское крыло.

И только в этот момент Анфиса обратила своё внимание на то самое объявление, которое ангел так упорно пыталась приклеить к дверям. Наклонив голову, дьяволица пробежалась глазами по тексту.

— Уважаемые перво… бла-бла-бла. Доносим до вашего… бла-бла-бла. Ничего не поняла.

— Говорят, если текст читать полностью, его смысл всё-таки будет доходить до читателя.

— Просто надо доносить информацию понятнее, — пробурчала Калео. Вновь перечитав текст, Анфиса задумалась. — Так занятия и правда отменили на сегодня?

— Да, я сходила проверить расписание, и оно оказалось перечёркнутым. Не знаю насчёт понедельника, но сегодня точно ничего не будет.

— Вот Бездна…

Анфиса, наконец отпустив уголок объявления, отошла в сторону. Неужели и правда встречи с профессором Террой ей сегодня не дождаться? Нет уж. Такой расклад Анфису абсолютно не устраивал.

— А ты так хотела идти сегодня на занятия? — улыбнулась Лили, видя расстроенный вид Калео.

— Не в этом дело. Мне надо поговорить с профессором Террой…

— С профессором? Может, я могу чем-то помочь?

— Ты? — Анфиса обернулась на ангела с выражением, полным насмешки, но детская наивность во взгляде Лили лишила Калео излишней самоуверенности. Пытаясь избежать возникшей неловкой паузы, Анфиса вновь вернулась к вопросу, на который так и не получила ответа. — Так, ты что вообще тут делаешь? Помнится мне, эта часть жилого корпуса отведена дьяволам. Ты зашла…

Анфиса проскользила взглядом по рукам Лили, так и держащим плакат. Да, ответ ведь был на поверхности всё это время.

— Ты зашла повесить это объявление? — ещё пуще сведя брови к переносице проговорила дьяволица.

— Мне казалось, это и без того понятно, — засмеялась Лили, видя озадаченность на лице девушки.

— Нет, как раз-таки вот это и не понятно! Ты повесила такое же объявление в ангельском крыле?

— Да.

— И пришла в дьявольское, с… таким же объявлением. Ради какой Бездны?

Лили молчала, позволяя Анфисе продолжить свой ряд умозаключений. Она, умильно поджав губы, отвела взгляд в сторону.

— Какой кошмар, — закончив цепочку мыслей, констатировала Калео. — Ты выполняешь работу Далилы! И ладно бы она тебя об этом попросила, это бы хоть как-то вписывалось в рамки её сущности. Но ты ведь определённо сама, без её ведома, развесила тут вот это!

— Но я ведь староста. Поддерживать старосту противоположной части курса — тоже моя задача! Мы ведь должны работать вместе, чтобы…

— А Далила в курсе об этой задаче?

Улыбка с лица Лили пропала. Да, роль старосты включала в себя гораздо больше обязанностей, чем изначально себе представляла ангел, но она не думала, что за их выполнение она будет встречать осуждение.

— Я не отвечаю за добросовестность выполнения своих задач другими небесными. Я отвечаю только за себя и делаю это достойно.

— Нет, ты опять миротвор… Миротворничаешь? Миротворствуешь?.. — Анфиса сбилась с мысли. Сощурив глаза, она шевелила губами, пытаясь правильно склонить и без того непростое слово.

— Миротворствую. И даже если так, что в этом плохого?

— Да в том, святая ты наша, что каждый в этом мире сам за себя.

— Это твоя философия, но не моя. А может это ты слишком мало всем помогаешь?

— Я-я-я?! Я сделала коробку! — искренне возмутилась Калео. — И на этом жесте доброй воли, моя благотворительная деятельность о-кан-чи-ва-ет-ся! Будешь бесконечно всем помогать — так и останешься одна. Тобой будут с радостью пользоваться, а вот с дружбой не заладится. Только так и бывает.

— Ох, переживаешь за меня? — неожиданно довольно ухмыльнулась Лили.

— Что? Н-нет! — зарделась Анфиса. — Просто пытаюсь объяснить глупому маленькому ангелочку, что жизнь — не комок сахарной ваты в сахарном рожке. Просто, чтобы ты знала.

— Я знаю, что вне зависимости от того, что ты мне скажешь, я продолжу выполнять обязанности старосты так, как того пожелаю, но не позволю никому пользоваться собой. Знаю, что я не одна, и у меня уже даже появились хорошие друзья в школе. Так значит ли всё это, что ты сейчас говорила не обо мне, а о себе?

Анфиса остолбенела. Она едва смогла уловить момент, когда ангел перевернула игру в свою сторону, да ещё и стала играть по правилам Калео как по своим!

— В общем, — снова заговорила Лили, увидев смущение на лице Анфисы, — я бы могла рассказать тебе больше о том, почему помогаю другим. Если конечно, тебе такое интересно.

— Чего?

— Ну, например, в саду, после завтрака… — мягко передавая инициативу, вкрадчиво заговорила Старн.

— Хмф… — Анфиса, сдув со лба рыжую прядь чёлки, нахмурилась. «Эта ангел что-то задумала? Или…». — Опять миротворствуешь?

— Просто думаю, что если дьяволица решила меня сегодня чему-то научить, то мне стоит быть вежливой и тоже рассказать что-то в ответ.

— Возле зала Двух стихий. После завтрака, — насупилась дьяволица.

— Так точно.

— И не минутой позже.

— Ни мгновением.

Анфиса, всё ещё насупившаяся, вздёрнула голову и, вовсе позабыв о так желанной встрече с профессором, гордо зашагала в сторону своей комнаты, позволяя Лили заботливо провожать её взглядом.

* * *

— Мы уже искали по всей этой чёртовой школе! — сетовал на товарища Аралим. Архангел, чувствуя, как злится всё больше, с раздражением прикрыл глаза, пытаясь успокоиться. — То, что ты застрял в западном крыле, не означает, что мы тоже сидели без дела.

— Сбавь обороты. Первый инцидент случился там, и западное крыло требовало более тщательной проверки, — не унимался архангел. — Тебя просто злит, что нам приходится искать, не оставляя камня на камне, а этот заносчивый выскочка даже не сразу появляется на месте преступления. Получил доступ к Корню Архитектора из-за более высокого чина, и даже бровью не повел, когда мы предложили сотрудничество. Демоны… — фыркнул Гезария. — Илар, скажи ему!

— Вам обоим следует!..

Разговор членов Конклава прервал маленький зверек со свитком в зубах. Пробежавший между ног архангелов, он юрко убегал от худощавого ангела в янтарном кардигане. Ангел же то и дело рисковал вспахать носом пол в попытках наскочить на лисенка и застать врасплох пушистого задиру. И пусть нос ангела остался цел, но свои рукописи он рассыпал, что было не лучше.

— Мы вам не помешали? — съехидничал Гезария, с пренебрежением осматривая ангела, что рассыпал свитки. — Юноша, вы не в силах совладать со своим фамильяром?

— Дасих и’ре бетха, — прозвучало в ответ. — Прошу прощения, господа. Он просто должен уже спать по расписанию, вот и капризничает. Иб либэ Х’А, я тороплюсь.

— Упражняетесь перед экзаменом?

— Я — преподаватель. А вот вы, явно не поняли сарказма, — Алан добродушно усмехнулся. — Даже первокурсник знает, «иб либэ» может означать не только «хорошего дня», но и «долгого пути», что является ключом к…

— Фамильярничаешь? Не забывай с кем ты говоришь. На первый раз мы втроем сделаем вид, что твои слова нас не достигли, а ты заберешь своего грызуна и уберешься отсюда. Иначе выпишем тебе штраф за неуважение к чинам, — жёстко отрезал Гезария.

— Штраф?.. — Алан, нахмурившись, чуть заметно разочарованно выдохнул. — Не перестаю убеждаться, что сделал правильный выбор. Х’А, господа.

Прихватив рассыпанные ранее свитки, юноша удалился. За ним с виноватым видом поскакал его ставший кротким лис. Он вновь мельтешил у ангела под ногами, но в этот раз лишь в отчаянных попытках поймать взгляд хозяина. Когда юный преподаватель школы заметил переживания в глазах фамильяра, он широко улыбнулся, как бы подбадривая испуганное создание. В этот миг он ещё больше стал похож на сияющий рассвет.

— Слишком сопливый для преподавателя, — тихо проговорил в спину юноше Аралим. — А мне казалось, что хотя бы здесь не пользуются своим положением, чтобы пристроить отпрысков. Если система гниет — она гниет, начиная с основ.

— Ты помнишь его имя? Того демона из Совета? — проигнорировав слова товарища, вернулся к теме разговора Илар.

— Я помню, что просил тебя отправить запрос в Конклав. Без чина Господства профессор Архан не выдаст нам Корень Архитектора, и он ясно дал это понять.

— Я знаю. Уже отправил. Хотя это обстоятельство меня настораживает. И отчего столько власти у старика, который так долго находится под влиянием этой демонессы. Он так стар, что не может отличить рога от нимба?

— Скорее не различает, где стоит действовать по протоколу, а где нужно проявить решимость. Словно не его ученики пали жертвами…

Архангелы замолчали. Вроде и злятся, чувствуя свою беспомощность, а вроде и работают, вкладывая все силы. Злости быть не должно, ведь они и так делают всё для раскрытия тайны, но отчего тогда она так упорно затмевает всё остальные чувства?

— Почему с нами сразу не отправили кого-то из Господства?

— Если бы я знал ответ, Рал. Хорошо бы сейчас повторно объявить изоляцию школы до выяснения обстоятельств, но нам нечего предъявить. Мы и без того превысили свои полномочия. Придётся работать в таких условиях.

— Как это нечего? Новое убийство спустя столько времени разве не причина? Стоило ученикам вернуться…

— Это причина продолжать искать, но не отсылать всех по домам. Мы ведь так и не можем доказать, что убийца — не кто-то извне.

Гул труб органа из зала музицирования наполнил коридоры школы Равновесия яркими мажорными мотивами. Это была незамысловатая мелодия из мира Смерти. Видимо, кто-то только начал изучать партитуры, но уже уверенно сел за столь сложный инструмент.

— Нечего здесь прохлаждаться, — угрюмо пробормотал Гезария, раздражённо пытаясь отогнать от своего слуха назойливую мелодию. — Продолжим допросы. У нас до сих пор ни одного ответа на множество вопросов.

В это же время в тени деревьев неподалёку от сада школы, улёгшись в ещё мокрую от росы траву, отдыхал демон. Проводив солнце и встретив его вновь, лёжа здесь и заложив руки за голову, он уже давно размышлял. Его очки сверкали на недавно вновь взошедшем солнце, а волосы развевал лёгкий ветер. На редкость тёплый для осенних дней, застрявших в середине календаря.

Эта школа не была такой раньше. Он не знал её таковой.

Меньше вольностей для учеников, и вместо творчества поощрялось скрупулёзное изучение дисциплин с утра и до тошноты. Это не давало тех плодов, каких все ожидали. Сейчас же ученики, ставшие жертвами, должны были суметь дать достойный отпор или хотя бы оставить подсказку. Но никаких зацепок не найдено. Даже намеков. Всё что известно — убийства совершены при помощи светлых сил, но даже стихию определить не удалось. На месте происшествий убийца, до боли смело, словно дразня архангелов и демона, оставлял небольшие заметки, которые связать между собой удавалось с большим трудом.

Больше всего волновал мотив. Среди жертв пока двое ангелов и теперь уже двое дьяволов. Если убийца из ангелов, то чем ему могли насолить и ангелы, и дьяволы? На убийство из мести это точно не походило, а травля просто не успела бы стать почвой сразу для четырёх жестоких расправ.

До этого лежавший как брошенная скульптура, демон повернулся на бок и провел ладонью по стеблям примятой и уже пожухлой травы. Роса смочила его пальцы, на которых он сосредоточил свой тяжёлый взгляд.

Ангел не стал бы убивать без причины. Да и среди дьяволов такая практика не является нормой. Преподавательский состав не менялся. До поступления в школу жертв ничего не связывало.

Погружённый в свои размышления Мсаш вспомнил слова Терры, которая сразу запросила помощи у Совета демонов, вызвав неслабую панику:

— Мы не должны оставить безнаказанным тот ужас, в который это чудовище повергло школу в самом начале семестра. Эти дети не могли успеть в чем-то провиниться, чтобы заслужить такое…

Профессор Архан в тот момент устроился в кресле своей коллеги и с негодованием разглаживал пальцами небольшую царапину на столе, кивками выражая свое согласие. Он молчал на протяжении всей тирады Терры, и лишь в конце добавил:

— Возьми мой Ключ Архитектора и схвати это ничтожество за горло, — с холодным взглядом произнес он.

Прогуливаясь вдоль молодых деревьев, Мсаш вышел в сад, цветущий по-осеннему, словно в последний раз. За оплетенными виноградом колоннами он разглядел фигуру ангела в зеленом платье. Она сидела на коленях в траве и пересаживала молодой побег гиацинта.

Демон уже хотел подойти, высмеять тщетные попытки спасти растение, к тому же прочитать нотацию, что гиацинт цветет только весной и что его нельзя…

Мертвые стебли цветов легли у основания молодого стебля. Заботливые руки полили землю, и ангел стала спускать искры в мертвые растения, что-то тихо шепча в каждую из них. Методично и скрупулёзно. Одну за другой. После она склонилась перед цветком, словно и ему что-то шепнув. Мертвые стебли стали грубеть и вплетаться вглубь. Они превращались в корни и уходили под землю, а цветок начал медленно раскрываться от бутона к бутону.

Стояла осень.

Демон смотрел на распустившийся гиацинт с каменным выражением лица, дрогнувшим всего на мгновение и застывшим вновь.

Старые цветы стали основой для новых. Храня эту мысль в голове, Мсаш направился к школе, ожидая встречи с профессорами. В раздумье он едва заметил у выхода из садов разорённый цветник. Замерев, демон рассматривал истоптанные кем-то растения, часть из которых так и осталась вдавлена в землю. Другая же часть была кем-то выкопана.

Та ангел… Она хотела спасти одних, жертвуя теми, кому уже не помочь. Очень непохоже на ангелов. Они обычно слишком мягкотелы для такого.

Мсаш направился в сторону башни Испытаний. Картина понемногу складывалась.

* * *

Спустя несколько часов в зале Двух стихий проходил завтрак, когда, один за другим, все учащиеся начали замолкать.

— Ну вот, я начинаю ускорять шаг, а тот, кто как я думала меня преследовал, тоже начал ускорять шаг!..

— Тс-с, Скарлет, — приложив палец к губам проговорил Гас, обращая внимание красавицы на замолкающих учеников школы.

— Да что такое?

Малышка Эйер обернулась. Профессор Терра, до этого сидящая на своём месте за столом преподавателей, молча встала. Она не привлекала ничьего внимания, но ученики сами замолкали заметив, что профессор поднялась. Даже работники кухни, выбежавшие в зал с новыми блюдами, замирали на месте, ожидая слов профессора.

В зале становилось всё тише, и когда все ученики смолкли, профессор начала говорить.

— Уважаемые обучающиеся, займу у вас минуту вашего внимания. Хотелось бы объявить вам, что, начиная с сегодняшнего дня, в нашей школе появляется новое правило. — По залу прокатилась волна шёпотов. Учащиеся со страхом и тревогой ожидали, что за новое правило всем им придётся соблюдать. Волнительно. На фоне происходящих событий, объявить профессор могла едва ли ни о чём угодно. — С этого дня ангелам и дьяволам запрещено общаться вне учебных занятий. На особом контроле будут находиться учащиеся первого курса. Пожалуйста, отнеситесь с пониманием к данной мере предосторожности. Также, хотелось бы вам напомнить о важности соблюдения комендантского часа. С восьми вечера вам запрещено покидать замок. Спасибо за ваше внимание, можете возвращаться к завтраку.

Поклонившись, профессор Терра села за преподавательский стол.

Все возвратились к своим делам. В зале не слышалось ни волнительных перешёптываний, ни возмущений или недовольств. Всё абсолютно спокойно, будто новых правил и не появлялось. Ведь не о чем переживать, если тебе запрещают делать то, чего ты делать и не планировал.

— Ну вот, я не рассказала до конца, — продолжила свою историю Скарлет. — Ускоряю я шаг, а сзади…

— Вам не кажется это странным? — пробормотал Гас, посмотрев на Эреба и Скарлет, сидящих напротив. — Ничего ведь не произошло. С чего такое правило?

— Мне больше кажется странным, что меня никто не слушает, — возмущённо проговорила малышка Эйер.

— Да, это странно… — кивнул Эреб. — Я про правило, если что.

Анфиса, в одиночестве сидящая за соседним столом, задумалась. И правда, школа, позиционирующая себя как первое место объединения непримиримых соперников Семи Небес, вдруг запрещает этим самым соперникам общаться. И что могло послужить причиной такого решения — непонятно.

— Значит Кларк вовремя уехал, — пожёвывая трубочку из которой она пила сок, задумчиво проговорила Скарлет.

— Какой Кларк?

— Полар.

— Чего? А ты-то откуда знаешь? — удивился Эреб.

— Фелисия рассказала. Её друг, Шон, общается с Закари, а тот сосед Кларка. Шон сказал Фелисии, что сегодня виделся с Закари, а тот был не в себе из-за отъезда соседа.

— А с Фелисией-то ты когда успела увидеться?

— Ну так вы же не дали мне рассказать мою историю!

Болтовня дьяволов раздражала. «Мешает думать».

Анфиса направилась к выходу. Уже у дверей она обернулась, ища взглядом Лили.

Ангел, смеясь, стояла с Эваном, Тианой и ещё какой-то крохотной девушкой-ангелом у общего стола. Взгляды дьяволицы и ангела столкнулись, и радостная улыбка пропала с лица Лили, позволив показаться сожалению.

«Она теперь никуда не пойдёт…» — подумала Калео. — «Выходит, я не смогу подразнить родителей запретной дружбой с ангелом. А может…».

Всё ещё не теряя надежды, Анфиса вышла из зала. До назначенного часа оставалось время, но вот куда его девать дьяволица не знала. Решение пришло неожиданно.

Оставив двери зала позади, Анфиса впервые посмотрела прямо перед собой, и была немало удивлена. Каким-то чудом все эти несколько недель в школе, выходя из зала Двух стихий, Калео ни разу не замечала медный подвижный театр чуть больше метра в высоту. Он находился на полукруглом выступе балкончика перед главным залом школы.

Похожий на цирковую карусель с подвижным механизмом, он показывал историю мира Семи Небес. Стоило начать крутить тяжёлый медный заводной рычаг, как внутри прочного корпуса начинали звенеть старые шестерни, запускающие историю снова и снова. Рождение мира из Тьмы и тысячелетия честного соперничества — тысячи лет поместили в две сцены с медными фигурками в круглых арках, проплывающих мимо зрителя под тихую, но звонкую мелодию. Дальше сцена сожжения города Медалак, где Луций Сенека, устроив пожар в конгрессе, стоял на балконе, обвиняя во всём дьяволов. Следующая сцена — Тот день. В круглой медной арке лишь маленький дьяволёнок, стоящий посреди выжженных земель. Хотелось замереть, рассмотреть каждую малейшую деталь в искусно выкованных и выточенных фигурках, но невозможно было удержаться от желания продолжить смотреть историю, и онемевшая от тяжести рычага рука продолжала вращать механизм. Затем сцена соглашения, где стороной ангелов и выживших из дьяволов был подписан важнейший документ в истории Семи Небес — Ледяной пакт. После — сцена Великого переселения. День, когда дьяволы и демоны стали полноправными жителями Небес. В круглой арке ангелы расступались перед дьяволами, приглашая их в новые земли. И последняя сцена — наши дни. Ангелы и дьяволы, стоя лицом к лицу, но уже на Небесах, вновь сошлись в честной борьбе.

Казалось, что спектакль медного театра окончен, но до того тяжёлый рычаг, неожиданно начал крутиться сам, и медные шторы, что всё время скрывали центр сцены, раздвинулись. Из-за них появились две медные арки, а вместе с ними ещё два рычажка. Мелодия, что всё это время сопровождала действие в театре, медленно затихла.

Анфиса наклонилась, пытаясь рассмотреть, какие же фигуры сейчас блистают в центре внимания. В одной арке ангел и дьявол вонзили друг в друга оружие. Они, стоя уже на коленях, до последнего продолжали борьбу, но боролись они не за жизнь, а в попытке убить своего соперника. Во второй же арке ангел и дьявол пожимали друг другу руки, а их оружие оставалось вонзённым в землю рядом с ними. Земля, усыпанная цветами, словно громогласно провозглашала победу жизни над смертью.

Рычажки так и манили к себе, и дьяволица, взявшись за тот, что двигал первую сцену, начала медленно вращать его.

Под сопровождение тихой и грозной мелодии, первая сцена выдвигалась вперёд, когда же вторая вновь исчезала за кулисами.

Спектакль позволял своему зрителю самому выбрать конец, и конец был выбран.

Стоило сцене достичь центра дорожки, как музыка смолкала, и спектакль замирал, оставляя выбранную концовку у всех на виду.

Анфиса, удовлетворённая спектаклем, ушла к одному из окон, ожидая, когда же наступит заветный час встречи. Новое правило, появившееся столь неожиданно, путало дьяволице все карты.

— Какая ты славная, — зажмурившись, улыбнулась Лили.

Ангел присела за стол к Тиане и Эвану, вместе с которыми сидела пока ещё незнакомая ей девушка. Вчера юноша заселился к ним один, так как его подруга, о которой он говорил, постеснялась переезжать в комнату, не познакомившись со своими будущими соседками.

— Вы с Эваном друзья?

— Видимо, да… — робко проговорила ангел.

— Эй, а это ефё фто знафтит?! — с возмущением пробухтел набитым ртом Эван, услышав слова девушки. Тиана, заслышав ответ незнакомки, расхохоталась, вогнав её в краску.

Это была миниатюрная ангел с белой, фарфоровой кожей. Её небольшой нос-пуговка был едва заметен на фоне больших розовых глаз, с любопытством и волнением осматривающих всё вокруг. Свои белокурые волосы ангел заплетала в два высоких хвоста, но даже так их ярко-розовые вьющиеся концы достигали талии девушки. От волнения, она нередко переминала кончики своих волос в руках, а лёгкая косая чёлка помогала прятать глаза, если девушка смущалась.

— Лили, — подруга Тианы протянула незнакомке руку.

— Лулу́, — будто передразнивая, протянула руку ангел.

— А, нет. Лили.

— Я знаю. Лулу.

Лили, насупившись, перевела взгляд на Эвана, надеясь, что хотя бы он объяснит, что происходит. Объяснений не последовало. Весь красный в попытках сдержать смех, Эван, всё же не выдержав, разразился хохотом, обратив на себя внимание доброй половины присутствующих в столовой. Просмеявшись, ангел заговорил:

— Лили, позволь представить тебе Лулу Мэрли. Наша однокурсница. Шестнадцатое место на вступительных.

— Ну, Эван… — пролопотала Лулу, спрятав лицо в волосах от смущения.

— Ой, как неловко получилось, — прикрыв губы рукой, проговорила староста. — Я было подумала, что ты издеваешься.

— Эх, да я поняла…

— Да расслабься ты, Лулу! — закинув на плечо новой соседки руку, проговорила Тиана. — Эван, конечно, по-видимому одержим местами в рейтинге, но нам, честно говоря, всё равно. Рада знакомству с тобой.

За беззаботными беседами, Лили и не заметила, как быстро приблизилось время встречи с дьяволицей. Увидев, что до назначенного часа осталась всего пара минут, ангел вскочила из-за стола.

— Лили?

— Мне пора! — неожиданно воскликнула девушка, спешно проверяя, не забыла ли она чего за столом.

— Куда? Сегодня же нет занятий.

— Занятий нет, а планы есть. Кажется… — неуверенно проронила ангел, и эта неуверенность заставляла Тиану подозревать неладное.

— Но ты потом мне!..

— Да-да, всё расскажу!

— И мне! — восклик Лулу остановил Старн на полпути к дверям. Обернувшись, староста увидела смущённую и встревоженную девушку, с робостью смотрящую на… Новую подругу? Они теперь подруги? Эти пугающие вопросы так и читались в розовых глазах ангела.

— И тебе, Лулу, — кивнула Лили и, махнув друзьям, побежала к дверям.

— То есть я один тут останусь в неведении?! — Лили услышала далеко позади возмущённый восклик Эвана, а вслед за ним смех своих подруг.

Выбежав из зала Двух стихий, ангел огляделась в поисках дьяволицы. Не найдя её среди других небесных, стоящих у входа, Старн двинулась вдоль стены второго этажа, заглядывая на широкие подоконники, где её могла ждать Калео. Лили оказалась права. На самом дальнем от входа подоконнике, прямо в самом углу за колоннами, сидела Анфиса. Качая повисшей с подоконника ногой, она, прикрыв глаза, о чём-то размышляла. Заслышав шаги ангела, девушка обернулась.

— О, мой Миротворец, — хмыкнула Калео.

— Анфис, тут такое дело… Это новое правило…

— О, не переживай, я всё равно занята сейчас, — осматривая свои ноготки, с довольством перебила старосту дьяволица. — Я и не думала, что ты правда пойдёшь со мной куда-то.

— Что?

— Ну, — Анфиса, соскочив с подоконника, подошла к ангелу. — Злая и лживая дьяволица, — указала на себя девушка. — Добрая и наивная ангел, — тыкнула она в грудь Лили. Анфиса заулыбалась лишь пуще, обнажая клыки. — Сразу было ясно, что всё останется на своих местах. Ты слишком благочестива для общения со мной.

Щёлкнув по носу ангела, Калео развернулась на каблуках и, медленно вышагивая, направилась к лестнице.

— Ты что, проверяешь меня? — с насмешливо-озадаченным выражением лица спросила Лили. — Думаешь, мне смелости не хватит общаться с дьяволом?

— А тебе хватит?

— Смелость нужна для победы над чем-то страшным, — Лили, подскочив к дьяволице, приставила руки к голове, указательными пальцами показывая рога. — А ты меня не пугаешь, рогатик. За мной!

Ангел, подмигнув опешившей Калео, побежала куда-то вперёд.

— Ах… Показывать рога! Грубиянка!

Стараясь не попасться на глаза архангелам, бродящим по коридорам, девушки пробирались в школьные сады, в укромных уголках которых их бы точно не смогли найти. Когда им удалось выйти из школы, идти стало ещё сложнее. Если в коридорах было понятно, откуда на вас может выйти смотритель правопорядка, то в открытом пространстве колоннад, самым быстрым проходом к садам, архангел мог появиться откуда угодно.

Идя аккуратно, но стараясь выглядеть непринуждённо, девушки довольно скоро должны были уже добраться до своего пункта назначения, когда за одной из колонн завиднелось золотисто-жёлтое свечение нимба. Лили ощутила, как по телу пробегает будоражащая волна мурашек. Ангел не успела и сообразить, когда всё пространство между колоннами, где застыли девушки, накрыла тень.

Одна из тяжёлых тканевых гирлянд, украшающая колоннаду снаружи, раскрылась и рухнула на землю, закрыв собой первокурсниц. В испуге, ангел и дьяволица переглянулись. За тканью послышались голоса.

— Извините, вы целы? — встревоженно заговорил кто-то, судя по звуку, спускаясь на землю по приставной лестнице.

— Да. Что произошло? — Голос жёсткий, безучастный.

«Точно архангел..» — подумалось Анфисе.

— Прошу прощения. Не увидел вас, и сбросил тканевый сваг. Они тяжелее, чем кажется. Холодает, и пора заменять их на зимние. Летние изорвутся под ледяными ветрами. Хорошо, что вас не задело.

— Мне показалось, или я видел учеников в колоннаде? — Архангел коснулся края ткани, собираясь заглянуть за неё, и в этот момент и ангел, и дьяволица почувствовали, как сердце уходит в пятки.

— Что вы, вам показалось, — елейно проговорил кто-то, словно отвлекая своего собеседника. — Я бы ни за что не скинул ткань, если бы видел учеников. Это ведь опасно.

Немного придержав угол ткани словно задумавшись, архангел всё же отпустил её.

— В следующий раз будьте аккуратнее. Повезло, что вы никого не задели.

— Вы правы. Я буду внимательнее.

Двое замолчали. Не было слышно шагов или шелеста крыльев, будто они оба, стоя за тканью, выжидали, что же будет дальше. Лили вслушивалась изо всех сил, но слышала лишь прерывистое дыхание Анфисы.

Чья-то рука резко отдёрнула край ткани, заставив девушек вздрогнуть от страха.

— Что, ручки дрожат? — послышался насмешливый голос.

Под ткань заглянул тот самый декоратор, с которым один из архангелов застал Анфису болтающей во время занятия. Его тёмные серые глаза насмешливо изучали испуг в глазах учениц школы Равновесия.

— О, это ты!..

— А, не знаешь моего имени, да? — засмеялся дьявол. Отодвинув ещё шире упавшую ткань, незнакомец усмехнулся. — Меня зовут Киффа Аустралис. Можете звать просто Киффа, как и все.

— Что вы делаете здесь? — неуверенно проговорила Лили. Ангел боялась, что дружелюбие дьявола может иметь под собой нечто большее, чем просто любезность.

— Мне казалось, вы слышали наш разговор с архангелом.

— Ой, да нет, я в жизни в это не поверю, — Анфиса скрестила на груди руки. Лицо дьяволицы скривилось. — Хочешь сказать, ткань сама по себе упала как раз в тот момент, когда здесь появился архангел?

— Один раз я уже прикрыл тебя. Что уж мне стоит сделать это дважды?

Небесные неловко замолчали. «Уже прикрывал?..». Лили сощурилась, пытаясь понять, о чём говорит Киффа.

Дьявол выглядел беззаботно.

Лет тридцати пяти на вид. Весь в чёрном. Воздушная блуза, заправленная в узкие брюки. Голову декоратора венчали высокие, скрученные ребристые рога, а на прямом носу очки в тонкой серебряной оправе в форме вытянутых шестиугольников. Верхняя губа слева рассечена рваным вертикальным шрамом. Пусть Киффа определённо и был дьяволом, отчего-то, он вызывал у Лили тревоги даже меньше, чем Анфиса.

Прикрыв глаза, он стянул с волос резинку и поправил растрёпанные косички, в которые были заплетены его виски. Расчесав пальцами остальные взъерошенные волосы, декоратор вновь собрал их в хвост на затылке.

— Так, я представился, что же до вас? Твоё имя я бы уж точно хотел знать, нарушительница правил школы. Хотя бы буду знать, кто мне должен уже за два спасения своих рогов.

— Анфиса, — буркнула дьяволица. Лили, взглянув на девушку, отвернувшуюся от работника школы, заметила, как та нахмурилась, залившись краской.

— А меня зовут Лили, — одарив тёплым взглядом дьявола, протянула руку ангел.

— А, так это ты Лили. Приятно познакомиться с вами, — декоратор, коротко засмеявшись, пожал протянутую руку девушки. — Ну, больше не задерживаю вас. Это ученикам только сейчас объявили о запрете внеклассного общения, а этим храбрецам с колечками приказ отдали ещё утром. Будьте осторожнее, продолжая нарушать правила.

— Спасибо!

Лили, махнув дьяволу на прощание, потащила Анфису дальше вдоль колоннады. Дьяволица молча и покорно шла за ангелом. Калео задумалась о чём-то, и оттого даже не ворчала.

Дойдя до лабиринтов, Анфиса даже не считала, сколько раз они повернули направо, а сколько налево, заходя всё глубже. И лишь восклик Лили «добрались!» смог вернуть Калео из раздумий в реальный мир.

— Ну как тебе? — уперев руки в талию, спросила ангел с такой радостью, будто сама высаживала в этом закутке цветы и вытачивала из мрамора фонтан.

— Влажно, — буркнула Калео, падая на холодную мраморную скамью.

— Знаешь, мне потребовалось не один час бродить по этому лабиринту, чтобы найти такой прекрасный уголок! Неужели не нравится?

Выдохнув, Анфиса огляделась, вслушалась. Поют птицы, тихо и далеко, но заливисто. Значит лес Инсолито неподалёку. Ветер треплет жёлтые верхушки лабиринта, не попадая в закуток, где сидели девушки. В трёх чашах фонтана звонко журчит вода, ставя красивую точку в звучании окружающего тупичка сада.

— Нет, здесь славно, — в попытках привести сознание в порядок Анфисе потребовалось постараться, чтобы отогнать назойливые мысли. — Так, — дьяволица, развалившись на скамье, закинула ноги на бортик фонтана, — ты хоть представляешь, как мы могли вляпаться? Нарушить едва вышедшее правило школы, это же надо постараться! — с воодушевлением восклицала Анфиса.

— Да, нам здорово повезло, — смущённо засмеялась Лили. — Хорошо, что Киффа оказался рядом. Но что было бы, заметь нас архангел?..

— Хм… Вряд ли нас отправили бы по домам. А если не отсылают домой — значит всё пока хорошо.

— Домой? — Лили, вскинув голову, провожала взглядом проплывающие по небу облака. Массивные, они медленно утекали туда, куда направлял их ветер.

— Ты из какой-нибудь столицы, да? С Седьмого хоть Неба?

— А, да, я с Седьмого Неба. Из города Мечты, — вновь опустив взгляд на Калео, заговорила ангел. — Это не то чтобы столица, но город довольно молодой и растёт очень быстро. Думаю, через пару десятков лет он уже перерастёт средний город. А ты откуда?

— Седьмое Небо. Город Пепла, — как-то без восторга проговорила дьяволица. — Ну и какой он?

— Кто?

— Город Мечты.

— Город… Мечты? — Лили неожиданно расстроилась. Ангел стала словно переполненной печалью или… сожалением? Анфиса же, заприметив реакцию Старн, немало заинтересовалась, наклонившись ближе к ангелу. — Первое, что приходит в голову — там не видно солнца.

— Что-о-о? — скинув с фонтана ноги, Анфиса, ошеломлённая сказанным, с восторгом в глазах смотрела на Старн. Дьяволица всегда, хоть и тайно, но мечтала увидеть однажды ангельский город. — В городе Пепла тоже не видно солнца! — Калео, воодушевившись, начала свой рассказ. Она и не заметила, что до Лили, погружённой в свои собственные воспоминания, едва доходят её слова. — Город Пепла находится в вулканическом кольце. Большинство вулканов действующие, отчего воздух нередко переполнен смогом и пеплом. Солнца и правда не видно. Но в удачные дни можно увидеть его белый шар далеко в небе.

— В городе Мечты не видно солнца, потому что оно закрыто домами, — Лили проговорила эти слова жёстко, словно хотела вернуть Анфису из её мечтаний. — Дома не то чтобы очень высокие, обычно не больше пяти-шести этажей, но они стоят друг к другу плотно, а улицы довольно узкие. Рассвет или закат в городе не рассмотреть, и только когда солнце подходит к зениту, его можно увидеть. Вырваться за город, чтобы посмотреть на рассвет или закат… Так странно, да? Но я нередко решалась на это, покидала стены города. Он слишком плотный, слишком тяжёлый. Он словно сдавливает во мне всё живое, и я всё никак не могу понять, почему.

Лили вновь задумалась о чём-то своём, и Анфиса замолчала, смотря на ангела, будто даже с горечью. Взгляд небесно-голубых глаз бродил по примятой траве. От травинки к травинке, он убегал в даль садовых дорожек, а вместе с ним куда-то убегали и мысли ангела.

— Значит, — прервала затянувшееся молчание Калео, — ты покидаешь давящие стены города в поиске солнца? Не похоже, что это действительно город мечты, — заулыбалась дьяволица.

— Видимо, не у всех нас мечты совпадают. А в городе Пепла даже за стенами города не видно солнца, да?

— Да. Потому я сбегаю в город.

— Сбегаешь в город? — недоумевая спросила ангел. — Разве ты живёшь не в городе?

— У моего клана усадьба в нейтральных землях, прилегающих к городу. Не могу жить там… — Анфиса ненадолго замолкла, и в фиолетово-голубых глазах словно перестал отражаться свет. По телу дьяволицы пробежала колкая волна мурашек, леденящая голову. — Поэтому… сбежала в город. Прожила там весь остаток лета после вступительных.

— И живёшь одна? — недоумения в голосе Лили становилось всё больше. — Неужели твоя семья не беспокоится?

— Не знаю, беспокоятся ли, но да, живу одна в небольшом домике, которым владеет мой клан. Не думаю, что родители помнят о нём. А может помнят и знают где я, а потому не ищут. Даже не знаю, на что я больше надеюсь. Если меня снова вернут домой… Снова смотреть в глаза матери, и видеть, как её лицо меняется, стоит ей завидеть меня.

Девушки вновь замолчали, но на этот раз в раздумья погрузилась Анфиса. Лили всматривалась в лицо Калео, и ей всё больше казалось, что дьяволица становится всё бледнее, словно её накрывает волна эмоций и воспоминаний, сдержать которые она едва ли способна.

— Твоя философия ненастоящая, — неожиданно заговорила ангел. Голос Лили прозвучал хлёстко.

— Моя философия?

— «Будешь бесконечно всем помогать — так и останешься одна. Тобой будут с радостью пользоваться, а с дружбой не заладится», вроде так ты говорила? Это всё не твои мысли. По крайней мере, не полностью.

— Это ещё как понимать?

— Понимай как хочешь, — пожала плечами ангел. — Но тебе точно одиноко. Потому я и пошла за тобой после урока учителя Алана. Ты выглядела потерянной. И сейчас выглядишь.

— Не думай, что если я разболтала тебе что-то личное, то сразу стала твоей подружкой. Не путай секундную слабость с дружбой, — Анфиса начинала злиться. Сейчас она отчего-то была не прочь поговорить по душам, но лишь до того момента, пока в душу не начали лезть против её воли. — Пошла она за мной… — пробурчала девушка. — Даже если я выгляжу настолько «потерянной», чтобы вызвать жалость у ангела, то спешу тебе напомнить, что профессора подсуетились. С сегодняшнего дня твоя благотворительность на меня не должна распространяться, если только ты не хочешь нарушить очередное школьное правило.

— Я сегодня уже нарушила его. Какая теперь разница, сколько ещё раз придётся это сделать?

* * *

Скарлет, раздобыв новый выпуск еженедельного журнала «ЧЕСНОК», с удовольствием листала его, сидя на диване в гостиной. Гас и Эреб, сидящие на полу у кофейного столика, играли в шахматы. Гас играл наугад, зная только как ходят фигуры и не строя тактик. Эреб же, каждый раз поражаясь неожиданному ходу соперника, снова и снова выстраивал новые стратегии победы.

— «Что говорит о вас ваша форма рогов…» — задумчиво прочитала Скарлет одну из рубрик сорок второго выпуска этого года. — Так, «если ваши рога прямые и загибаются внутрь навстречу друг другу», — Скарлет, высунув нос из-за журнала, взглянула на рога Эреба, пытаясь удостовериться, правильный ли прогноз она читает. — Угу, значит: «Вы — личность, свободная от оков мнения общественности. Вы смотрите на мир через призму свободолюбия и честности. Любите справедливость и верите, что, если она однажды не восторжествует, вы сможете сделать всю грязную работу за неё. Вы — душа компании, при этом вас считают очень открытым и заботливым. Вы легко находите цель и ещё легче достигаете её. В глубине души вы грезите созданием гармонии. Также, вы довольно спонтанны, а слишком долгосрочные планы тяготят вас», — потерев нос, малышка Эйер вновь выглянула из-за журнала, присматриваясь к рогам Ренда. — Ну, не все же прогнозы должны быть верными…

— Ха-ха, Скарлет.

— А я? А про меня там что?

— А у вас одинаковые с Эребом рога… — насупилась малышка Эйер. — Ну вот, так и знала, что опять «ЧЕСНОК» глупости печатают.

— А про Анфису там что? — Фортин, почесав затылок, сделал ход конём, перекрыв поставленный ему ранее шах.

— Так, «S»-образные повернутые наружу рога, да?.. — ведя острым ноготком по листу журнала, Скарлет искала подходящую колонку. — Ага, вот! Так, «вы открыто выражаете свои чувства и негодования, не задумываясь высказываете собственное мнение. Возможно, это именно то, что отталкивает от вас небесных, но в то же время, привлекает исключительно сильных личностей. Вы готовы добиваться своих целей любой ценой. Вас считают смелой и неординарной личностью, наделённой страстью и любовью к жизни, готовой всегда ринуться в бой. Порой вам следует остановиться и осмотреться. Возможно, то, что вы так долго ищете, уже рядом с вами». Похоже на неё?

— Откуда нам знать, — срубая коня Гаса, задумчиво проговорил Эреб. — Мы ведь не знаем её совсем. Может когда она наконец нам откроется, можно будет сказать.

— А ты что думаешь, Гас?

— Думаю, что похоже, — кивнул дьявол. — Она хорошая, хоть и много злится.

— Мне всё-таки кажется, что «ЧЕСНОК» опять нагородили кучу текста, чтобы чем-то журнал забить.

— А про тебя там что?

— Та-а-ак, «S»-образные повернутые внутрь рога… — прикусив губу, дьяволица заскользила взглядом по странице. — Вот, нашла! «Вы расцветаете, находясь в центре внимания. Окружённые поклонниками, вы немало наслышаны о своём очаровании, ставшим упоением для других. В вашем обществе стремится находиться каждый, но все знают, что это поистине привилегия. Вы стремитесь к совершенству во всём, что также является вашим недостатком. Не лишены таланта к принятию правильных решений, но грязную работу привыкли скидывать на других. Противоречия вашей личности могут привести к внутреннему конфликту». Ну, хотя бы тут правду написали.

— Ты же поняла, что там не одни лишь комплименты?

— Не понимаю о чём ты, Ренд. Я читаю про себя только хорошее. Всё остальное — глупости.

Вызвав усмешки на лицах парней, малышка Эйер вновь зарылась носом в журнал. Неожиданный вопрос заставил дьяволицу опять оторваться от чтения.

— Ты и правда думаешь, что Анфиса откроется нам? — Гас, отчего-то понуро, глядел на Эреба пристально, следя за выражением лица парня.

— Это моя цель, — срубив последнюю линию обороны Гаса, Эреб непринуждённо поставил мат своему другу. — А Скарлет ведь прочитала, что я легко достигаю поставленных целей.

В это самое время в глубины башни Испытаний спускался демон. Он, проснувшийся около четверти часа назад из-за внезапно пришедшей к нему догадки, быстро направился на место последнего преступления. Убийство, совершённое при помощи светлых сил, не могло оставлять так мало следов! Мсаш был зол. Он злился на себя. На то, что мог упустить такую важную деталь.

Вот и кабинет со снятой архангелами дверью, лежащей на гранитном полу. Стоило демону приблизиться к старому кабинету, как кончика его носа достиг приторно сладкий, выдержанный во влажном воздухе, цветочный аромат. Из кабинета доносилось слабое сияние.

Аккуратно приблизившись к дверному проёму, Мсаш помрачнел. Цветы.

Везде. Из каждой застывшей капельки крови, смыть которую ещё не успели. В них россыпью света сияли крупицы энергии. Они словно почва устлали пол кабинета, по которому разрослись пышные алые цветы на высоких стеблях.

Подойдя ближе, Мсаш присел, всматриваясь в цветы. Пышные соцветия с тонкими нитевидными тычинками. Отогнутые назад узкие лепестки были полностью раскрыты. Скоро они завянут. Несмотря на не одну прожитую сотню лет, Мсаш не мог вспомнить хоть что-то об этих цветах. Им не место в школе Равновесия, но по какой-то причине, они распустились здесь, в этом жутком месте в этот ужасный час.

Вынув из ножен закреплённых на голени клинок, демон аккуратно срезал несколько соцветий. Неизвестно, как долго цветы ещё пробудут здесь, ведь исчезали они до невероятного быстро, раз обнаружить их удалось лишь после четвёртой трагедии.

Спрятав часть цветов в поясной сумке, один из них демон крутил меж пальцев, пока возвращался на оживающие к обеду этажи школы. Цветок завораживал, и холодные глаза Мсаша едва были способны оторваться от него. Истинное творение светлых сил и, как и любое чудо — недолговечное.

О своей находке демону ещё предстояло сообщить профессорам и архангелам, но делать скоропалительные выводы пока нельзя. Цветы всегда были одни и те же? Может при убийстве девушки или парня, ангела или дьявола, что-то да менялось? Пока можно было лишь строить догадки, в ожидании новых зацепок.

* * *

От волнения взмокли ладони.

Лили и Анфиса, прижимаясь крыльями к веткам вечнозелёного самшита, вслушивались. Несколько минут назад девушки услышали чьи-то шаги совсем рядом с их тупичком и, испугавшись, спрятались по бокам от входа, чтобы их если и заметили, то хотя бы не сразу. Шаги давно стихли, а нимб Лили мерцал всё так же часто и ярко, подобно новогодней гирлянде. Анфиса, завидев это сияние, словно завороженная застыла, с волнением смотря на нимб ангела.

Успокоившись, первокурсницы вернулись на скамью. Потеряв тему разговора, они молчали, и Лили только сейчас смогла заметить внимательный взгляд Анфисы на себе.

— М-можно?.. — удивительно робко спросила Калео.

Лили с недоумением оглядела дьяволицу. Она пробежалась по ней глазами, и взгляд девушки остановился на руках Анфисы, что словно не могли найти себе места. Они, будто в растерянности и смущении, слегка то опускались, то поднимались по направлению к нимбу ангела.

— Мой нимб? — выгнув бровь, спросила ангел.

— Это невежливо? — Анфиса слегка наклонила голову, сосредоточив свой взгляд на сияющем небесно-голубом кольце над головой её собеседницы.

— Просто, вроде как, не принято, — неохотно проговорила Старн. — Ну, попробуй…

Лили, опустив в пол глаза, наклонила голову, пододвигая её ближе к дьяволице. Ангел впервые чувствовала себя такой уязвимой, и тело её пробил жар. Волнительно. Анфиса, конечно, не может сделать ничего такого, но…

Прикосновение. Короткое. Холодное.

Лили вздрогнула. Лоб прошиб пот. От волнения?..

Робкое прикосновение кончиком пальца, совсем мимолётное, будто дьяволица проверяла, может ли она обжечься, а затем Лили почувствовала, как несколько замёрзших пальцев заскользили по её нимбу. Ангел застыла переполненная беспокойством, в то время как Анфиса не дышала, преисполненная восхищением.

Нимб… Плотный и гладкий, словно выкован из благородного металла и отполирован. Но лишь внутри. Пальцы погружались чуть глубже видимого нимба. Они тонули не в свечении, а будто бы в мягкой, упругой, но при этом расступающейся перед пальцами энергией. Тёплый… Не горячий или обжигающий, а именно тёплый. Анфиса готова была поклясться, что возьми она в этот момент Лили за руку, она оказалась бы такой же тёплой. Интересно, у всех ли ангелов нимбы такие?..

— Впервые вижу его так близко, — Лили взглянула на дьяволицу не поднимая головы, пытаясь разглядеть её через шторку чёлки.

Лицо Калео было озарено небесно-голубым светом, а в глазах благородным сиянием отражалось кольцо нимба.

Поняв, что дьяволица вдоволь нагляделась, Лили вновь села ровно, вернув привычную осанку. Калео с любопытством осматривала кончики своих пальцев, будто пытаясь разглядеть на них крупицы нимба, коих, конечно же, и быть не могло.

— А глаза?..

— Глаза? — прервала Анфису Лили.

— Тот парень, В… Виктор? Когда они с Фелисией ругались, его глаза светились.

— Сама не знаю, что это было, — обезоруживающе улыбнулась Лили. — Ангелы так не могут. Вернее сказать, так не мог никто из тех, кого я знала, и я о подобном не слышала. Видимо, Виктор тот ещё оригинал.

Старн засмеялась, и, к её удивлению, вместе с ней засмеялась и Анфиса.

Время уже далеко за полдень. Обеденный час давно прошёл, и в животе начало появляться раздражающее, тянущее чувство.

— Слушай, ты не против, если я?.. — Лили, вытянув из своей сумки свёрток с чем-то пряным, пахнущим корицей, смущённо пожала плечами.

— Есть хочешь? Так пошли в школу.

— А потом разойтись?

— Нет, вернуться.

— Ага, возвращаться обратно, рискуя попасться архангелам? Ну уж нет, — смутилась девушка. — Лучше уж вообще остаться голодной, чем так.

— Твоя правда. Да, ешь, конечно!

Лили, зажмурившись, разорвала свёрток пергамента и из него вырвался сладкий запах свежего печенья с корицей. Дурманя своим ароматом, он, к счастью для Анфисы, уносился ветром. Но вот к несчастью, происходило это не сразу, и он успевал подразнить голодную дьяволицу. Живот девушки предательски заурчал.

— Будешь? — Лили, пододвинув свёрток Калео, начала жевать печенье.

— Я не голодна, — отмахнулась от ангела девушка. Живот дьяволицы вновь заурчал, будто выражая протест упрямице, отдаляющей его от встречи с печеньем.

— Откуда же тогда эта китовая песнь? — поджав губы в попытке сдержать смех, ехидно спросила Старн.

— Ох, просто дай мне уже своё чёртово печенье, — раздражённо пробурчала Анфиса, прикрыв покрасневшие щёки фиолетово-рыжими локонами.

Ангел вскинула голову, уперевшись взглядом в небо, чтобы ещё больше не смущать Калео. Анфиса, хоть и зная, что это ничем не поможет, всё же вытерла руки об одежду и аккуратно взяла печенье.

Калео ощутила в душе далёкое, малознакомое чувство. Что-то похожее на смесь мимолётного счастья, беззаботности и… Привязанности? «Глупость какая-то…».

Пусть Анфиса и пыталась удержать их, её маски соскальзывали, оставляя всё меньше вопросов у Лили, позволяя наконец понять дьяволицу. Сделать то, что, казалось, было невозможным для ангела. Анфиса больше не внушала тревоги, как раньше.

Ни одна из них вчера и вообразить не могла, что будет так долго и беззаботно общаться с представителем противоположной сущности, и в этом закутке сада словно у них нет ни нимба, ни рогов. Будто теперь их не разделяет стена, которой были не только все устои их мира, но теперь и правила школы.

Теряя счёт времени, девушки даже и не думали, что их тоже мог кто-то потерять.

Эван, сидя в гостиной вместе с Лулу, выпутывал пальцы девушки из сплетения нитей. Ловели учил свою подругу плести фенечки из ниток. Одну из таких он носил на правой руке вместе с тонкими красными браслетами из камня и стекла. Браслеты нередко привлекали внимание Мэрли и, завидев её любопытство, ангел предложил однажды научить её плести незамысловатые украшения.

Хоть парень и старался сосредоточиться на Лулу, он всё же постоянно отвлекался на настенные часы, что висели над дверью в коридор. Беспокойство снедало Эвана. Лили ушла совсем ранним утром, потом внезапно появилась на завтраке, и с того момента ангела никто не видел. Какая-то тревога трепетала в груди, не позволяя насладиться неожиданным выходным и приятным обществом подруги.

— Прости, Эван, — тихо заговорила Лулу, сидящая в объятиях парня. Руки малышки дрожали. Мэрли то и дело поднимала голову и взгляд розовых глаз на своего учителя фенечкоплетения. Девушка принимала волнение Эвана за раздражение, а постоянные быстрые взгляды на часы, как признак того, что парню уже надоело с ней возиться. От этих мыслей и сама девушка начинала немало волноваться. — Я такая растяпа.

— Ты молодец, Лулу, не переживай, — успокаивая подругу, уронил ей на макушку подбородок ангел. Розовый нимб девушки защекотал нос парня. — Я ещё дольше тебя учился! Зато посмотри, какие хорошие и крепкие узлы ты заплела в самом начале! Правда кривоватые…

— Эва-а-ан…

— Не кривые, а извилистые! Я не так выразился.

— Это не лучше-е-е!

Лулу, наконец освободившись от пут, прикрыла лицо своими длинными хвостиками, пока Эван отмерял новые нити для попытки номер… Номер?.. Да кто считает после двух десятков?

Пока ангел заботливо отсчитывал каждый сантиметр, чтобы у его подруги получилось сплести желанное украшение, в комнату ввалилась Тиана. Арсенс, вся красная и запыхавшаяся, громко простонала и, хлопнув дверью гостиной, упала на диван, перед которым сидели её друзья.

— Я сдаюсь! — воскликнула девушка, спрятав лицо в сгибе локтя.

— Ф какой игфе ты фдаёфься? — зажимая губами уже готовые нити, сосредоточенно спросил Эван, продолжая свои замеры.

— В прятках! — взорвалась ангел. — Я не могу найти Лили! Она будто не хочет, чтобы её нашли!

— Что? — Эван, выплюнув нити, обернулся на Тиану. — Как это ты сдаёшься?!

— А что мне остаётся?! В библиотеке? Её нет. В зале Двух стихий? Нет. На лётном поле? Нет! В жилом крыле? Мы — да. А она — нет!

— В садах искала? — подавая другой моток пряжи Эвану спросила Лулу.

— Что ей делать в садах? — вскинув бровь, пробормотала Арсенс. — Ещё скажи поискать её в корпусе дьяволов…

— Ну и ну! Сады популярны. Торжество времени, розарий, Стеклянное упоение, да и много других мест. Она ведь там может быть где угодно.

— Согласен, — кивнул Ловели. — Халтуришь, Тиана.

— Халтурю?! — Арсенс, поднявшись с дивана, звонко щёлкнула парня по затылку, отчего Эван, шикнув, схватился за голову. — Плетёте? Сплетите мне верёвку! Свяжу её, эту непослушную старосту!

— Понадобится крепкая верёвка, — сосредоточив в лице всю свою серьёзность, кивнула Лулу. Тиана и Эван, увидев решимость девушки, засмеялись, заставив Мэрли вновь залиться краской. — А если честно, Лили ведь знает, что делает. Она не маленькая. Придёт и сама нам расскажет где была, верно? А пока, — ангел, подобрав с пола нити, протянула их Тиане, — нам нужен кто-то, кто будет держать основание браслетика.

Арсенс, вздохнув, скатилась с дивана и, усевшись на пол перед ангелами, зажала между пальцев основание будущего плетёного шедевра. Стараясь запрятать свои тревоги глубоко внутри, Эван, вновь усадив Лулу перед собой, начал медленно в который раз объяснять крохотному ангелу принцип плетения так желанного ею браслета.

* * *

Юный глава клана Монье вбежал в столовую усадьбы, спешно стягивая с тонких пальцев перчатки и, увидев, что его сёстры отчего-то стоят в ожидании у своих мест за столом, опешил.

— Почему вы… ещё не ужинаете? — бросив встревоженный взгляд на часы, воскликнул Эфир.

— Братец, ты дурак? — вскинув незаметную белёсую бровь, буркнула младшая сестра парня.

— Ли́ни!

— Прости. Сказавший не подумав братец. Так пойдёт? — показав кончик языка старшей сестре, протараторила девчушка.

— В чём дело?

— Ведь пока родители в отъезде, ты главный… — украдкой начала говорить Ве́нти. — А это значит, что мы не можем начать ужин, пока ты не сидишь за столом.

— И вы?..

— Садись уже! — звонко топнула Авели́н.

Стоило Эфиру сесть во главу стола, как его сёстры, тяжело выдохнув, наконец тоже сели. Дьявол надеялся, что как только лакеи снимут сверкающие клоше с тарелок, по тёмной столовой разнесётся упоительный запах блюд, и хотя бы это скрасит звенящую неловкость. Но лишь медные клоше поднялись, как едва слышимый аромат смог донестись до кончика носа Эфира, в то время как прислуге пришлось подхватывать капельки воды, что так давно появились под медными крышками и норовили соскользнуть на одежды их господ.

Редкий и тихий звон приборов о посуду, гулкий стук каблуков лакеев и служанок, снующих туда-сюда у стола, мягкий треск свечей. А со всем этим и молчание. Такой ужин окутывал грёзами прошлого, которое Эфиру больше не удастся пережить. Казалось, подними он сейчас взгляд, тут же увидел бы по ту сторону стола уставшего за день отца, а справа от него мать, так заботливо раз за разом касающуюся его большой руки.

Жить придётся иначе. Всё изменилось, и тяжелее всего сейчас было сообщить об этом младшим сёстрам.

— Как прошёл ваш день? — тихо заговорил Эфир.

— Как и всегда, спасибо, — кивнула Венти.

— Ужасно! Ты пол ночи терзал свою скрипульку! А ведь даже не любишь играть на ней! — неожиданно бойко воскликнула Авелин, вскинув вилку над собой. — Вот отец приедет, и я расскажу ему, что ты из вредности нас мучил!

— Лини, будь аккуратнее. Выколешь кому-нибудь глаз.

— Да ладно тебе. Родителей же нет, никто не отругает! А вот этого музыканта надо бы отругать. Мой чуткий детский сон нуждается в!..

— В берушах, — коротко отпив из своего бокала, насмешливо прищурилась Венти. — Тебя не было в школе, — повернулась девушка к брату, — что-то случилось?

— А, да. С отъездом родителей…

— Вновь все обязанности на тебе? — улыбнулась дьяволица, изящным движением головы откинув распущенные волосы на плечи.

Каждый раз, стоило Венти так отбросить их, как Эфир невольно подмечал, как же она была похожа на Сиэль — их мать. Белёсые волосы, которые, словно семейная реликвия, были у каждого в клане Монье. Тонкая шея, широкие глаза. Она уже и сейчас её копия, что же будет, когда она станет старше? Пока что Венти — образ матери, ещё достаточно яркий и живой, чтобы отзываться в груди тягучей приторной болью, и сам Эфир больше всего боялся, что это чувство отныне всегда будет возникать где-то у сердца даже при мимолётном взгляде на сестру. Монье без устали преследовал вопрос, как долго он будет видеть в родных чертах так рано ушедшую мать, и когда уже увидит саму Венти?

— Эфир, а где Талион?

— Ч-что?.. — Заплутавшие мысли дьявола исчезли в тот же миг, как до разума донёсся вопрос Авелин. Сосредоточив скачущий от тревоги взгляд на младшей сестре, Эфир помрачнел. Ладони взмокли от нарастающей паники.

— Мы ехали сегодня мимо газетчика на площади, и он выкрикивал заголовки утренней газеты…

— Авелин, не надо, — испуганно обернувшись на поразительную в своей невинности, смущённо прячущую глаза сестру, зашипела Венти.

— Он прокричал что-то вроде: «клан Кэмпбеллов пал. Какие тайны скрывает… пепелище старого поместья?».

Венти аккуратно положила свои приборы на край тарелки и замерла. Девушка не поднимала глаз на брата. Руки потряхивало. Весь вечер вторая наследница клана бродила в раздумьях, пытаясь найти хоть сколько-нибудь разумный способ рассказать брату о трагедии. И после всего, так нелепо и непринуждённо её младшая сестра сообщила о возможной смерти их давнего друга, будто сказала, что после ужина пойдёт спать.

— Я не знаю, — до неожиданного сдержанно проговорил новый герцог. Испуганно, Венти бросила взор на старшего брата. Эфир, разделывая ножом застывшее мясо, выглядел совершенно спокойным. — Я бы не советовал вам верить всему, что пишут в газетах. Им лишь бы сенсацию протолкнуть.

— Но ведь поместье Кэмпбеллов и правда…

— Венти, — строгость в голосе Эфира, достаточно холодная, чтобы даже у прислуги побежали мурашки по спине, пронзила девушку, — забудь. Талион исчез, но непременно даст о себе знать, поверь. Он жив.

— Почему ты?..

— Верь мне. — Эфир, разрезав наконец мясо, со сковывающим сознание скрипом ножа по тарелке привлёк внимание всех в столовой, у кого были уши. — Но вот вопрос, — с нарастающим в голосе напором заговорил юноша, — почему вы вообще проезжали мимо площади?

— Господин, я!.. — один из дьяволов стоящих у стола, секретарь клана, которого по праву можно было назвать частью семьи Монье, приставив руку к груди склонил голову.

— «Ты» что? — новый глава клана, встав из-за стола, двинулся в сторону дьявола. Сёстры Эфира подорвались со своих мест. — Ты решил, что твои прошлые заслуги перед кланом позволяют тебе ослушаться моих приказов?! Я дал чёткое указание — не проезжать мимо площадей и торговых улиц! Что из этих слов тебе показалось недостаточно серьёзным или понятным?

— Господин, дело в том, что…

— Эфир, это я попросила Ва́лета изменить маршрут! — горячо воскликнула Авелин, сжав в руках подол платья. — Мне захотелось… проехать мимо поместья Прунелье́р. Увидеться с Изабеллой. Валет говорил, что нельзя, что ты запретил покидать экипаж, но я ослушалась. Я не знала, что это так важно. Прости меня…

Услышав голос сестры, Монье будто опомнился от захлестнувших его чувств. Тревога и злость так легко и быстро завладели дьяволом, что он и не успел ощутить их в полной мере, как уже встал из-за стола. Это не та манера держаться, какой должен отличаться герцог. Не та, какая была у его отца.

Яростный жар отливал от лица, прокатываясь влажными волнами по всему телу. Эфир, вскинув ещё дрожащий от негодования подбородок, вернулся на своё место, а вместе с ним за стол сели и его сёстры.

— Прости… — тихо повторила девчушка.

— Тебе удалось увидеться с Изабеллой?

— А… нет.

— Хорошо, — с облегчением, Эфир утомлённо выдохнул. Изабелла точно уже прознала о смене герцогства в клане Монье. То, что Авелин и Венти ещё пребывают в неведении — оставалось единственным тем хорошим, что у него сейчас было, как думал сам Эфир.

— Почему ты изменил маршрут? — вопрос Венти прозвучал практически беззвучно, но в столовой, смолкшей после гнева юного герцога, и этого было достаточно. — Эфир, что происходит?

Назревал тот тяжёлый разговор, который Эфир так надеялся оттянуть.

Самой заветной мечтой для него было сейчас, чтобы все вокруг перестали говорить. Чтобы ни один дьявол не проронил ни слова о том, что всем известно. Чтобы его сёстры, чудом не проснувшиеся в ночь казни их родителей, так и не услышали ничего, не узнали. Чтобы до конца верили, что они живы. Живы где-то там, в далёкой и очень-очень долгой командировке. Верили во всё, что он рассказал им. Но ведь этот мир никогда не умолкнет, в желании всем раскрыть глаза на правду, даже зная, что она принесёт с собой.

Дьявол увязал в кромешном ужасе каждый раз, когда вспоминал тот момент, как он ворвался в комнату Венти сразу после произошедшего. Весь в крови родителей, он бежал в другое крыло усадьбы, к сёстрам, и, не найдя Авелин в её спальне, бросился что есть сил к Венти. С силой рванув дверь на себя, даже не заметив, как сорвал кожу с пальцев острым краем дверной ручки, Эфир ворвался в спальню старшей из младших сестёр.

В комнате свежесть, прохлада, и абсолютная тишина, а в постели бездвижное тело девушки.

Венти, не услышавшая даже того, как её брат с грохотом отворил двери спальни, продолжала спокойно спать, пока Эфир с ужасом сползал по стене на ослабевших ногах. В этот момент он только и думал, что его сестра мертва, раз лежит совсем без движения в своей постели, как и их родители сейчас.

В юном герцоге едва хватило смелости, чтобы приблизиться к девушке, но ещё больше понадобилось сил, чтобы идти на трясущихся ногах, почти неспособных удержать его. И что было страшнее, бежать сюда, или подходить к её кровати — Эфир не мог сказать до сих пор. Стоило ему приблизиться, как он оперся руками в мягкие покрывала, чтобы не упасть.

Не только Венти… Авелин тоже была здесь. Вновь напросилась к старшей сестре перед сном.

В бессилии нависнув над ними, с сердцебиением, застрявшим в горле, Эфир рыдал, словно маленький мальчик, слушая, как размеренно и тихо дышат его младшие сёстры.

Хотя бы они… У него остались хотя бы они.

— Валет, выведите всю прислугу из зала, мне с Леди Венти и Леди Авелин нужно поговорить.

— Как прикажете, Ваша Светлость, — секретарь поклонился юному герцогу и, кивнув своим подчинённым, направился вместе с ними к дверям.

— «Ваша Светлость»? — встревожилась Венти. — Почему он обращается к тебе, как к отцу?

Произошедшее — не его вина. То, что они теперь остались совсем одни — не его вина. Это и правда так, но почему всё внутри так и кричит о том, что это ложь? Почему он как никогда испытывает эту самую вину?

* * *

Анфиса, подхватив волосы, быстро наклонилась к фонтану. Первый глоток ледяной воды больно ударил по клыкам, но он как никакой другой мог вдоволь утолить жажду. Напившись, дьяволица поднялась.

— Она же грязная, наверное… — неуверенно пробормотала Лили, с волнением поглядывая на дьяволицу. — А если ты заболеешь?

— Да брось ты! Под школой же полно чистейших подземных рек. По-любому на одной из таких и стоят сады. Всё в порядке будет. Но, если что, — Калео, приблизившись к ангелу, заговорила совсем тихо, будто посвящая Лили в какую-то тайну, — я буду винить во всём твоё чересчур сладкое печенье.

Лили, поджав губы, вскинула брови. Смущённая, ангел засмеялась. Смех Старн заставил и Анфису на мгновение улыбнуться.

— И что же мне приносить тебе, когда я и моё печенье провинимся?

— Приносить?

— Ну, как гостинец, чтобы ты скорее поправлялась. Я бы принесла что-то сладкое и горячий чай с пряностями, чтобы болеть было не так неприятно.

— Люблю чай, — кивнула Анфиса. — Но только горький, насколько возможно. После такого даже простая вода покажется сладкой.

— Даже вода из фонтана?

— Тем более из фонтана!

Смех ангела и дьяволицы вновь заполнил тупичок школьного сада.

— Калео Анфиса. Школа Равновесия. Калео Анфиса. Школа…

— Серафимка?!

Разговор небесных прервал пустой звенящий голос так называемой серафимки. Выкованные в недрах кузницы КАС — курьерской ангельской службы — это были огромные существа, созданные по подобию глаза и способные воспроизводить звук, заданный отправителем. Серафимы — самый дорогой из известных тарифов КАС. Существа особо быстрые и не оставляющие следов, живущие от передачи им задачи, до её исполнения. Этот самый глаз, поблёскивающий шестью золотыми ресницами, сверкал сейчас над девушками, пугая их своим свечением.

— Да спустись ты ниже! — зашипела Анфиса неразумному посланцу, боясь привлечь ненужное внимание архангелов, которые, возможно, могли быть где-то рядом.

Ухватившись за железное веко, дьяволица подтащила существо к себе поближе. Размером с громадное блюдо, глаз, моргнув, осветил девушку красным светом, проверяя, она ли получатель.

— Впервые вижу серафимку… — прошептала с волнением Лили, осматривая послание для дьяволицы.

— Получатель — Калео Анфиса. Отправитель — Монье Эфир. Курьерская ангельская служба благодарит вас за использование наших услуг, — раздался откуда-то из «глаза» равнодушный голос.

— Так говорит, будто у нас есть выбор, — ухмыльнулась Анфиса.

— Зачитывание недоступно. Пожалуйста, прочтите текст самостоятельно.

— Самостоятельно?! — возмутилась Калео. — Эфир заказал серафимку, но зажмотил на зачитывание?

Дьяволица щёлкнула по сургучной печати, держащей зрачок серафимки на месте, и Лили, узнав до боли знакомый щелчок, непроизвольно коснулась кончика носа. «Глаз», несколько раз моргнув, закатился, оголяя белок, на котором и был текст.

— Что там?

— Так… «Анфиса, если ты читаешь это письмо, значит решила, что я зажмотил пару мортемов на зачитывание текста». Вот жулик… — пробурчала Анфиса. — «Спешу уведомить тебя, пока ты не наделала глупостей, что на балу Нового винного года не будет Кэмпбеллов. Никого из Кэмпбеллов. Я позаботился об этом. Постарайся не спрашивать о них на балу и не заводить об этом разговоров. Все объясне…». Погоди, что?..

Анфиса, мотнув головой, приблизилась к серафимке, будто это помогало ей лучше понимать прочитанное. Нарастающая тревога выбивала лишние удары из сердца.

Лили, ощутив волну беспокойства от девушки, села обратно на скамью, позволяя дьяволице разобраться как с неожиданным «письмом», так и с чувствами, что оно принесло. Пусть из всего зачитанного девушкой ангел не поняла ни слова, ей хватило контекста, чтобы догадаться, что случилось что-то страшное. Прошло около четверти часа, прежде чем Анфиса, удручённая всем прочитанным, вновь щёлкнула по сургучной печати серафимки и упала на скамью. В свете сгорающего дотла «глаза», напряжённый взгляд Калео выглядел ещё более пугающим. Ещё более завораживающим.

— Анфиса, что случилось?

— Я, по правде говоря, и сама не до конца понимаю… Но совершенно точно что-то, чего никто не мог ожидать. Кажется, — Калео подняла взгляд на Лили, и фиолетово-голубые глаза дьяволицы блестели тревогой и паникой, — мне надо срочно домой.

Старн молчала. Дьяволица, что теряла самообладание, стоило кому-то заговорить о доме, сейчас рвалась туда. Произошло нечто большее, чем просто «что-то страшное».

Анфиса думала что же делать дальше. Мчаться в город Пепла сейчас? Дожидаться каникул? Мысли путались в голове, цепляясь друг за друга, и от того путаясь ещё сильнее.

Вдали гулко зазвонил колокол. Лили встрепенулась.

— Колокол… — пролепетала ангел. — О нет, неужели уже восемь?!

Ангел вскочила со скамьи, и изо всех сил начала всматриваться в стрелки больших часов.

В самом центре лабиринтов сада находились большие четырёхгранные часы, циферблаты которых смотрели на каждую сторону света. Звон колокола, венчающего их, был слышен не только по всему саду, но доносился и до озера Долус, и даже до покинутого Гимеля. Выкованные из меди, циферблаты часов были выложены витражом. Это были настоящие астрономические часы, имеющие в основании своём астролябию и показывающие помимо времени суток движение планет и луны, переходящий знак Зодиака, лунные и солнечные затмения, и даже примерный календарный день. Четыре беспрерывно движущиеся стрелки показывали все эти данные на каждом из циферблатов. Являющиеся для одних настоящим спасением, для других же бесполезным устройством, по которому с трудом можно определить время, часы в саду стали популярным местом для встреч небесных, которое среди учеников прозвали «Торжество времени».

Анфиса, смотря на Лили, нахмурилась. И что надеялась разглядеть ангел в такой темноте? Солнце уже давно село. Гул колокола, набатом звучащий в трепещущем ангельском сердце, заставлял Лили впадать в панику. Восемь часов. Комендантский час! Они должны быть в школе сейчас.

— Анфиса, пора в школу, быстрее! — схватив дьяволицу за плотный рукав, Лили поволокла девушку по коридорам садов.

— Можно просто вылететь! — не поспевая за ангелом, воскликнула Анфиса.

— Можно. И можно сразу лететь в руки архангелов. Уверена, они будут нам благодарны, что им не придётся ничего делать.

Лили казалось, что спустя пару минут после наступления восьми часов, сады заполнятся архангелами, ищущими нарушителей комендантского часа, но никого видно не было. Словно всех служителей правопорядка срочно созвали, и это даже пугало.

В темноте поворотов девушки не раз натыкались на корни, спотыкались и чуть ли не падали, но темпа не сбавляли. Взлетать нельзя. Но и опаздывать нельзя. Значит нужно бежать ещё быстрее. Стоило девушкам подбежать к золотой арке, выходу из садов, как Лили, бегущая перед Анфисой, увидев что-то, резко остановилась и, наступая дьяволице на ноги, заволокла девушку обратно за стену вечнозелёного самшита.

-Ай! Ой! Да ты чего тв?..

— Тише! — зажав Анфисе рот, шикнула ангел.

Лицо Лили было так близко, что Анфиса видела каждую крапинку в её небесно-голубых глазах, мерцающих страхом. Нимб ангела начал часто сиять, разгораясь всё ярче.

— Что такое? — зашипела Калео, освободившись от крепкой хватки охладевших рук.

— Там профессора! И архангелы! — пискнула Старн.

Анфиса, задвинув ангела за себя, высунулась из-за вечнозелёной стены. К своему ужасу ей пришлось признать, что Лили увидела всё верно.

Недалеко от входа школы стояло около полутора десятка архангелов, профессора школы и дьяволица. Это была взрослая худощавая женщина в длинном чёрном платье, довольно старом на вид, но не потерявшим своей формы, словно его практически не носили. Её шоколадного цвета волосы с лиловыми прядями едва ли доставали до лопаток и были подвязаны чёрным платком. Она нескончаемо плакала, одной рукой держа платок и утирая неперестающие литься слёзы, а другой удерживая руки профессора Терры, пытающуюся успокоить неизвестную. Сама профессор выглядела взволнованной.

— Кто это? — спрятавшись за стену снова, обернулась на Лили Анфиса.

— Не знаю, — пожала плечами девушка, — но она выглядит знакомой. Или что-то в ней…

Едва-едва выглянув из-за живой изгороди, Анфиса вслушивалась в разговоры, что могли донестись до них с ангелом. Лили же, прикрывая свой сияющий нимб руками, предусмотрительно не высовывалась наружу, чтобы не раскрыть их.

— Как это могло произойти? Почему он, профессор, скажите?! Я знала, не надо было ему уезжать!

— Целиса, прошу вас, успокойтесь. Это не ваша вина.

— Это какая-то Целиса, — прошептала Калео.

— Не отвлекайся! Посмотри лучше, можно ли как-то прокрасться мимо них в школу? Мы и так уже сильно опоздали!

— Если мы будем красться мимо профессоров, то точно попадёмся! Давай уже переждём здесь, а потом проберёмся в комнаты.

Анфиса, обернувшись на Лили, могла видеть на её лице все эмоции, что боролись внутри ангела. Помолчав всего пару секунд, староста нехотя кивнула. Кивнув в ответ, Анфиса вновь припала к зелёной изгороди, всматриваясь в происходящее у школы.

Прошло всего несколько минут, и двое архангелов вынесли что-то из школы под большой белой простынёй. За их пышными крыльями Калео не могла ничего разглядеть, довольствуясь лишь видом ткани, волочащейся с одной стороны. Девушка высунулась чуть дальше в порыве нестерпимого любопытства. Словно тоже стремясь показаться, нечто под тканью шевельнулось. Сердце Калео замерло от распирающего её интереса, и как жаль, что сейчас любознательность была излишней. Из-под ткани выскользнула бледная, покрытая запёкшейся кровью рука, плетью повисшая с носилок. Завидев, что же вынесли архангелы, Анфиса в панике зажала губы рукой, чтобы не вскрикнуть. Дьяволица спряталась глубже за стену, случайно пихнув крыльями Лили, которая ещё не понимала, что происходит.

— Что там? Что такое?

Анфиса молчала. Ухватившись оцепеневшими руками за увядшую траву, дьяволица всматривалась в происходящее изо всех сил.

Архангелы, уложив носилки на землю, отошли от них, кивнув профессору Архану, всё это время молча стоящему рядом со своей коллегой и дьяволицей. Профессор, подойдя к вынесенному архангелами телу, присел перед ним и, обернувшись на женщину, откинул простыню.

— Сынок!!!

Целиса, разрыдавшись, упала в траву возле тела. Отбросив промокший насквозь платок, женщина, с трудом держась на трясущихся руках и коленях, подтянулась ближе к телу своего ребёнка. Сев рядом с носилками, взмокшими руками она взяла остывшее лицо сына в руки. Болезненно оглушительный крик дьяволицы разнёсся над школой, взмыв в небеса. С её губ срывались несвязные слова, разобрать которые было невозможно из-за рыданий. Мокрые руки стали холодными. Слёзы капали на лицо сына, и кровь, застывшая брызгами на нём, начала стекать, затекать в шоколадно-коричневые волосы парня.

— Кла-а-арк! — разнёсся ещё один крик перед школой.

— Кларк? — Лили, снедаемая тревогой и интересом, затащила окаменевшую Анфису за крылья обратно в сад. — Да что там происходит?

— Кларк… — дрожащим голосом пробормотала Калео. — Там Кларк, Лили. Он мёртв.

— Что?

Стянув с застывшей в ошеломлении Анфисы кардиган, Лили, небрежно намотав его на голову закрывая нимб, аккуратно высунулась из-за стены сада.

Архангелы всё так же толпились в стороне, когда профессор Архан стоял недалеко от тела, лежащего в траве на носилках. Профессор Терра, сидя на коленях, держала за плечи ту самую женщину, судорожно плачущую над телом своего сына.

Целиса, пододвинувшись ещё ближе, подтянула к себе тело Кларка, уложив его голову на колени. Все её руки были в размокшей кровавой грязи, остающейся на них разводами.

Лили и саму начала одолевать дрожь в коленях. Как?.. Их однокурсник… Когда? Сегодня утром? В обед? Вчера?

— Вчера… — тихо проговорила Анфиса, будто подслушивающая мысли ангела. Дьяволицу, которую из состояния ужаса вырвал крик потерявшей ребёнка матери, била дрожь. — Когда он ушёл с урока искусства… Что, если это произошло тогда?

Калео обернулась на Лили. Ангел смотрела на Анфису с глазами, заполняющимися слезами. Она ведь говорила, говорила ему не уходить!

— Его не видели с того момента, а утром кто-то сказал Фелисии, а та Скарлет, что Кларк ушёл из школы.

— Ты думаешь, что э-это?.. — пролепетала ангел.

— Это опять началось.

Недолго думая, Анфиса затащила Лили на пару шагов глубже в закуток сада и, стянув с её головы свой кардиган, спешно натягивала его на себя, не заботясь о застёжках под крыльями.

— Плевать, что нельзя лететь. Архангелы сейчас не обратят на нас внимания. Живо в угол сада, и оттуда летим по комнатам! — угрюмо и строго говорила Калео. — Если нас заметят сейчас, то точно отошлют по домам, поняла?

— И никому ни слова, — кивнула Лили.

Анфиса, медленно подойдя к золотой арке, вновь аккуратно выглянула из-за неё, надеясь разведать обстановку, узнать, чем заняты профессора и архангелы. Девушка не подумала, что ведь однажды их уже должны заметить. И этот момент настал.

Стоило Калео только показать нос, и она увидела, как в полутьме, освещённой лишь факелами у школы, алой искрой сверкнули глаза профессора Терры, пытающейся не смотреть на изорванное тело своего ученика. Профессор, сдвинув тонкие брови к переносице, всматривалась во тьму садов и была абсолютно уверена, что мгновением назад видела промелькнувшие локоны фиолетово-рыжих волос.

— Прошу прощения, Целиса, мне нужно отлучиться на некоторое время… — тихо проговорила профессор Терра, взглянув в серебряные ясные глаза Архана.

— Мы дадим вам столько времени, сколько потребуется, — меняясь местами со своей коллегой, понизив голос, проговорил руководитель ангелов.

— Мне никогда не будет достаточно времени, чтобы с ним попрощаться… — слова, сотканные из горечи, едва коснулись слуха профессоров.

— Бежи-и-им! — сдавив руки ангела будучи в ужасе от взгляда своей преподавательницы, пискнула Калео.

Анфиса, рванув вглубь садов, потащила за собой Старн. Как же она жалела, что так хотела когда-то увидеть этот алый цвет глаз.

Достигнув тупика, ангел и дьяволица раскрыли крылья и, поднявшись в воздух, помчались в сторону школы, летя так низко над лабиринтом, как могли. Лили чувствовала, как ткань её одежды цепляется за ветви зелёной изгороди, выворачивая и ломая их. Не прощаясь, девушки разлетелись в разные стороны, только тень школы накрыла их за стенами лабиринта.

Спустя всего пару минут, дьяволица, ввалившись в распахнутое окно гостиной, прокатилась по полу, запутавшись в шторах.

— Анфиса?!

— Что происходит, Анфиса?

— Ч-ш-ш! — захлопывая за собой окно, прошипела дьяволам Калео.

— Она шикнула на меня?! — воскликнула Скарлет, глянув на Ренда. Эреб лишь пожал плечами.

Скарлет набрала воздуха в грудь для возмущённого разговора на повышенных тонах, но не успели дьяволы вновь заговорить, как в дверь гостиной постучали. Анфиса, и без того бледная, побелела ещё сильнее, что не скрылось от глаз её соседей.

— Войдите! — крикнула в сторону двери малышка Эйер.

Та, кого Калео сейчас больше всего боялась увидеть, показалась в раскрывшихся дверях гостиной.

Профессор Терра медленно и грациозно вошла в комнату, лёгким движением руки прикрывая за собой дверь. Её эмоции, как и всегда, выдавали глаза. Оставаясь бордовыми, они слабо светились пугающим алым светом, который особенно сейчас вгонял в дрожь Калео.

— Прощу прощения за столь поздний визит, — спокойно проговорила профессор, не сводя глаз с Анфисы, словно со своей жертвы.

— Что-то случилось, профессор? — аккуратно глянув на ввалившуюся ранее в окно соседку, настороженно спросила Скарлет.

— Обычный обход, мисс Эйер. Проверяем соблюдение учениками комендантского часа, — пройдя глубже в комнату, профессор медленно приближалась к Анфисе. — Надеюсь, вы были в комнате последние… — Терра бросила быстрый взгляд на настенные часы, — полчаса.

— Так точно, профессор, — кивнул Эреб.

— А что насчёт тебя, Анф…

— Она была с нами, — неожиданно твёрдо воскликнула Скарлет, заставив всех в комнате обернуться на неё.

— С вами?

— Так точно, профессор. И Анфиса не отлучалась из комнаты. К сожалению… — ощущая острую нужду в деталях, добавила малышка Эйер.

— Если всё так… — алый свет начал угасать в глазах руководителя дьяволов. Помрачнев, она опустила взгляд в пол и, коснувшись подбородка, задумалась, пытаясь вспомнить тот момент у школы. В последнее время тревог так много, что, быть может, ей и правда показалось?

— Именно так.

Профессор Терра, внимательно осмотрев синеволосую красавицу, упорно держащую свою позицию, коротко кивнула своим ученикам. Не имея возможности задержаться, попрощавшись, профессор скрылась за дверью гостиной в темноте коридора жилого корпуса.

— «К сожалению»? — скривившись, вскинул брови Ренд. — А ничего, что она?..

— Тс! — шикнула Скарлет, прервав парня. Девушка зажала рот Ренда ладонью. Закрыв глаза, дьяволица некоторое время вслушивалась в глубокою тишину осенней ночи, а затем, рывком выдохнув, оскалилась. — Тебя не учили, что если небесный, которому ты только что врал, вышел за дверь, не стоит сразу обсуждать обман? А если бы профессор стояла и слушала?!

— Будто ей заняться больше нечем… — пробурчал с недовольством Эреб.

Закончив перебранку, дьяволы перевели взгляды на Анфису, что до сих пор с удивлением и волнением смотрела на своих соседей по комнате. Дыхание сбивалось. В душе дьяволицы росло чувство, такое малознакомое и неприятное, что по телу даже побежали мурашки.

— Это благодарность, — коротко пояснила Скарлет, видя панику в глазах Калео.

— Ч-что?.. — недоумевала дьяволица.

— То чувство, что ты испытываешь сейчас, называется «благодарность». Обычно небесные сопровождают его словами, типа «спасибо» или «куда бы я без тебя, Скарлет», и прочее-прочее.

— Скарлет.

— А что?! Я спасла её прелестную шкурку! — окинула дьяволицу руками Скарлет, едва заслышав очередное недовольство Ренда. — А теперь хотелось бы знать, отчего я её спасла… — малышка Эйер скрестила руки на груди, хмуро осматривая соседку.

Анфиса, смотря в синие глаза своей однокурсницы, чувствовала, как внутри всё переворачивается. Она не может этого отрицать. Ей она сегодня осталась обязана.

— Где Гас?

— Отошёл в… — Скарлет перевела взгляд на Эреба, словно тот помогал ей вспомнить и, задумавшись, кивнула, — кухню. Сказал, что не может спать на «оголодавший желудок».

— Дождёмся его, и я всё объясню, ладно? Но то, что вы узнаете, больше никто не должен услышать.

* * *

Дымчатая ночь опустилась на город, холодным туманом расползаясь в узких переулках, на широких площадях и пустеющих дорогах. Снег ещё не выпал, но морозные узоры на окне становились с каждой ночью всё отчётливее, исчезая с лучами не согревающего солнца. Ещё немного, и по городу Пепла поползут инеевые цветы — хрупкие лилии, сплетённые из мороза и первого инея, живущие до первых тёплых рук, что их коснутся. Прекрасные вестники первого снега.

Эфир, сидя в кресле за своим столом, перебирал бумаги, которые не успел разобрать отец. Новый план работы, встречи с небесными, отчёты и предварительные итоги года — всё то, от чего дьявол старался держаться подальше, теперь лишь его забота. За последний день ему пришлось совершить немало открытий о делах их клана, и все они теснились в тяжёлой от усталости голове. Разговор за ужином дался нелёгкий, и оттого весь вечер нового герцога пошёл не по его первоначальному плану.

— Валет!

— Да, Ваша Светлость? — дьявол, до того ожидающий за дверью, войдя в кабинет, поклонился.

— Ты передал письмо для Калео в КАС?

— Сразу после вашего распоряжения, господин.

— Хорошо, — Эфир, упав на спинку кресла, развернулся к окну. — Можешь быть на сегодня свободен, спасибо.

Вновь поклонившись, секретарь клана вышел, тихо притворив за собой дверь, оставляя тяжёлый день позади и для себя, и для своего нового господина.

Эфир, наконец встав из-за стола, устало потянулся, ощущая, как по застывшим плечам разбегается горячая зыбь. В ломоте тела усталость терялась. Один тяжёлый день закончился, а начало следующего неумолимо приближалось. Стоя у окна, Эфир с тоской поднял глаза в затянутое вулканическим смогом небо, где не виднелось ни единой звезды. Пусто и одиноко, а облака пепла и дыма закручивались в бродящие средь пустоты вихри.

В последние дни герцог пытался выудить из своей памяти всё, каждую мелочь, которой учил его отец. Конечно, оказалось, что больше было нравоучений, но, к своему удивлению, и приятных воспоминаний выискалось немало. Что ещё больше удивило дьявола — воспоминания, которые он считал бы скверными будь родители рядом, отчего-то стали горестно-сладкими после всего случившегося. И скрипка…

Так ненавистная когда-то Эфиром старинная скрипка, стала тонкой, едва осязаемой на кончике пальца нитью, связывающей теперь его и родителей. Стоило ему вложить её в руку, коснуться щекой холодного, но согревающего дерева, как где-то далеко он будто вновь слышал голос отца, с напором заставляющий ещё мальчишку Эфира брать в руки смычок. «Все Монье всегда играли на скрипке!» — так и звучал в голове басистый потерянный в глубине воспоминаний голос.

Выйдя на балкон, глубоко вдохнув колкий воздух, герцог взялся за смычок.

Стройная первая нота пронеслась над скрытой туманом усадьбой, и мелодия цвета серебра пролилась в ускользающей ночи, теряясь в раскрытых окнах. Рождаясь из удушающих новообретённых чувств, она позволяла им раствориться в упоении, дать глоток воздуха чувствующему.

Эфир исчезал в глубинах всех своих тревог, и даже будто не слышал, какую музыку он играет. Она стала единым с ним самим, со всем, что творилось внутри, а оттого и не была им слышима, лишь чувствуясь. И пока замерзающие пальцы могли крепко держать смычок, он будет играть этой ночью.

Лёгкая и робкая, неожиданная нота пронеслась совсем рядом, словно у самого кончика носа, и Эфир, потерявшись в ней, позволил смычку соскользнуть со струн. Раскрыв голубые глаза, дьявол обернулся.

Позади стояла Венти. Держа в руках белоснежную скрипку матери, с дрожащими в глазах слезами она смотрела на старшего брата. Молча, девушка сомкнула веки и, встав рядом с Эфиром, заиграла, проворно мчась смычком по струнам.

Их молчание стало звуком, одиноко скитавшимся по тёмным коридорам осиротевшей усадьбы.

Фелисия, уперевшись кулаком в подбородок, стояла у своей стеклянной витрины, заполненной колодами карт Таро. Дьяволица, сощурившись, хмуро оглядывала всю свою коллекцию, пытаясь выбрать идеального союзника для сегодняшнего гадания. За тёмно-зелёными крыльями дьяволицы то и дело слышалось потрескивание свечей, а приоткрытое занавешенное плотными шторами окно всё норовило распахнуться под гнётом ветра.

— Ещё раз: что ты от меня хочешь услышать? — наконец раскрыв дверцы своей витрины, аккуратно перебирая бархатные мешочки и деревянные коробы с колодами, тихо, но грозно спросила Фелисия.

— А… — Скарлет замялась. Малышку Эйер вводила в ступор вся атмосфера таинства, что переполняла комнату Фелисии. Казалось, Силия и сама была сейчас наполнена этой атмосферой. Даже не так. Она была её сосредоточием. — Хочу глубоко просмотреть один вопрос.

— Хм… — Фелисия, достав один из коробов, бережно повертела его в руках, словно примеряя на себя настроение взятой колоды. — Хочешь заглянуть в бессознательное?

— Было бы замечательно.

— Значит Таро луны.

Взяв один из коробов, Фелисия, аккуратно прикрыв дверцы витрины, вернулась к Скарлет, что всё это время сидела посреди её комнаты в окружении мягких подушек, десятков горящих свечей и зажжённых благовоний.

Сев на полу поудобнее и поправив бархатную тёмную скатерть на низком столике, дьяволица поставила по её центру короб с колодой карт. Стоило ему коснуться стола, как пламя свечей, словно по приказу девушки, всколыхнулось.

— Какой твой вопрос? Чётко обозначь мне, о чём ты хочешь узнать.

— Знаешь, хотела поговорить о друзьях. Ну, все мы здесь друг друга не знали, и вот нам учиться вместе семь лет, и пора бы подружиться, стать друзьями. Друзья — это…

— Скарлет.

— Да?

— Замолчи, — Фелисия прожигала взглядом зелёных глаз свою однокурсницу. — Ты заплатила мне семь мортемов чтобы поговорить о друзьях? Ближе к вопросу. Таро терпеливы, но это то, что отличает их от меня.

— На будущую дружбу.

Поджав тонкие губы, Фелисия, сурово оглядев малышку Эйер, сухо кивнула.

Дьяволица, прикрыв глаза, вытащила карты из короба. Ловко и бережно тасуя их в руках, позволяя своим длинным тонким пальцам снимать часть карт с колоды и, перемешав между собой, вмешивать обратно, девушка настраивалась на гадание. Сидя в плотных бархатных подушках, Скарлет нервно накручивала одну из кисточек бахромы на палец. В этот самый момент у малышки Эйер появилась возможность осмотреть комнату Силии. Насколько это позволял густой полумрак.

Дым благовоний тонкой нитью взвивался к потолку наполняя темноту тёплым и богатым сладковатым ароматом. По комнате развешаны витражные подвески, поблёскивающие в свете свечей, отбрасывающие на стены ярких солнечных зайчиков. Витрина с колодами Таро сверху заставлена необработанными минералами и большими кусками полудрагоценных камней. В комнате не звучало музыки, но Скарлет была уверена, что слышала её сейчас. Треск свечей, размеренное дыхание Фелисии, шелест бархата на подушках, тающий шёпот дыма благовоний, тихий хрустальный звон колышащихся витражных подвесок и гул минералов на витрине. Все эти едва слышимые звуки создавали свою уникальную музыку. Музыку, которую можно было услышать лишь в те короткие и хрупкие минуты, когда Фелисия готовилась искать ответы на чужие вопросы.

Любопытство Эйер прервал глубокий вдох Фелисии. Дьяволица раскрыла глаза. Разделив колоду пополам, девушка, с треском карт бьющихся друг о друга, пролистала их, смешав половинки колоды. Это была финальная тасовка.

Тонкие пальцы лёгким движением раскрыли колоду широким веером, и Фелисия протянула её малышке Эйер. Скарлет, промедлив короткое мгновение, кончиком длинного ноготка коснулась одной из крайних карт слева. С щелчком, Фелисия выудила карту и аккуратно положила на стол перед Эйер. Дьяволицу передёрнуло.

С карты на неё упирался взгляд жёлтого, круглого глаза на белом лице, прикрытом шлемом доспехов. Словно отрубленная, на карте была голова с приделанными к ней несколькими колёсами снизу.

— Колесница, — коротко пояснила Фелисия. — Хорошо… — Дьяволица, покрутив между пальцами колоду, искусно вытащила из неё ещё две карты, положив их по обе стороны от предыдущей.

Теперь на Скарлет смотрело три карты, вновь заставляющие пробегать по телу малышки Эйер раздражающие мурашки.

На первой стоял некто человекоподобный с синей, тёмной кожей и уродливым жёлтым глазом. Этот некто разрывал пасть существу, похожему на белого крокодила, но имеющему всего одну пару лап. Тело существа переходило в длинный тонкий хвост, обвивающий ногу синего джентльмена. На второй вытянутой карте с облака трубило солнце и луна, нашедшие своё соединение в одном лице. Оно трубило трём измождённым бледным людям с большими обритыми головами. Люди сидели в квадратной бетонной яме, а свет солнце-луны изливался на них благоденствием.

— Сила и Суд?

— Что-то плохое? Пока звучит, вроде, не так страшно…

Фелисия промолчала. Сощурившись, она всматривалась в карты, словно пытаясь разобрать сказанные ими чуть ранее слова, которые она прослушала за светской беседой с кем-то о погоде. Скарлет же всматривалась в дьяволицу, сидящую перед ней. Глаза её однокурсницы поблёскивали, отражая в себе звёздными огнями пламя свечей. Серебряные кольца, коих было в избытке на пальцах Фелисии, порой бросали крохотные блики на лицо малышки Эйер. Фелисия в раздумьях потирала большим пальцем одно из колец на указательном.

— Новая компания. Период важной трансформации. То, что происходит сейчас, требует решения, но у тебя, или же у вас, будут силы отыскать решение, но потребуются время и силы.

— А подробнее?

— Переломный момент, потеря прошлого, а с ним свет будущего. Изменения. Необратимые. Время возрождения. Начало нового пути. Большая проблема, на решение которой у вас будут силы. Поступки, за которые придёт расплата, принесённая вами или кем-то. Длинный путь.

Скарлет молча пожирала взглядом Фелисию. Потомственная таролог, ощутив этот взгляд, прикрыла глаза. Не взглянув на Скарлет, она поднесла руку к картам, медленно пронося её над ними.

— Колесница — изменения необратимые и резкие. Пустая колесница сметает всё, чему не повезёт оказаться на её пути, но уверено мчит в будущее. Грядёт нечто большое. Сила — борьба, в которой ты, или же вы, должны будете проявить твердость, иначе «сила», какие-то обстоятельства или перемены, несущиеся в колеснице, просто разорвут всё на кусочки. Проявив же стойкость, ты будешь… вознаграждена успехом. Суд же, в сочетании с этими картами, можно трактовать так: всем воздастся по их поступкам, и перемены будут удачны, если вы изначально проявите себя. Но перемены эти… Не жди их в ясный день. Они могут прийти неожиданно, словно гром среди ясного неба. И не жди, что они обязательно понравятся тебе. Произойдёт то, что произойдёт, и это будет никак не изменить.

Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, Фелисия одним движением аккуратно смела карты в руку. Девушка, словно выходя из медитации, медленно вмешивала карты в колоду.

— Всё равно как-то туманно, — пробормотала малышка Эйер.

— Я предсказываю движение будущего пути, а не даю точные ответы на экзамены, дорогая.

— А про тебя что карты говорят?

— Я себе не гадаю.

— Почему? Самой себе платить неохота? — улыбнулась малышка Эйер.

— Нужно быть прозрачной, когда читаешь карты. Быть равнодушной и безучастной к судьбе, ответы к которой ты пытаешься отыскать. А себя я люблю. Не могу быть равнодушной, — с самодовольной ухмылкой пожала плечами Фелисия. Дьяволица, мотнув головой, откинула белёсые волосы назад.

Встав с пола, дьяволица отошла к витрине. Скарлет думала, что её однокурсница положит колоду на своё место, но вместо этого Фелисия поставила короб на соседнюю с витриной полку, залитую воском и заставленную почти прогоревшими свечами. Заметив озадаченный взгляд Эйер, Фелисия вздохнула:

— После полуночи буду очищать карты, не хочу их пока класть рядом с остальными.

— К слову, о друзьях…

— Это не к слову. Мы не о друзьях говорили, — скрестив руки на груди, вскинула бровь потомственная таролог.

— Ну, раз уж я заговорила, — продолжила Скарлет, — что случилось с Кларком?

— Говорим о друзьях, а ты мне о незнакомцах, — засмеялась Фелисия, опершись бедром на одну из своих полок. — Да что я могу о нём сказать? Закари сказал Шону, а тот мне, что Кларка после урока искусства они не видели. Мол, он просто сбежал из школы домой, да так спешил, что даже вещички свои тут оставил. Пришлось парням самим всё собирать. Они передали вещи Далиле, а та профессорам. Вот и всё что я знаю, собственно. А что это ты? Влюбилась? — Игриво сощурившись, проговорила девушка.

— Бездна с тобой! — испуганно воскликнула Скарлет. — Просто представить себе не могу, чтобы кто-то так наивно сбежал из школы всего спустя едва ли месяц учёбы.

— Да много ли надо, чтобы бросить всё? Видимо, для кого-то и причина не нужна.

— Бросить всё?..

Скарлет опустила взгляд в пол. Прикусив губу, девушка ненадолго задумалась, принимая новое решение.

— Слушай, а ещё погадать можешь?

— Наконец-то ты хочешь получить ответ на что-то, о чём тебе и правда хочется узнать? — хмыкнула Фелисия, заставив Эйер встревожиться. — Не беспокойся, расспрашивать не стану. Не моё дело, — повернувшись к витрине, Фелисия вновь принялась выбирать колоду для нового гадания. — Так, о чём ты хочешь узнать на этот раз?

— Можно погадать на дружбу с конкретным небесным?

— Разумеется. Но имени его или её я не узнаю, верно? — глянув через плечо, Фелисия ощерила клыки. — Не дай Низшие малышка Эйер покажет, что кто-то ей небезразличен.

— Зришь в корень.

— Значит время Безымянной колоды…

Фелисия, бережно смахнув пыль со шкатулки сплетённой из непрерывающейся серебряной нити, двумя руками вынула её из витрины. Поставив шкатулку перед Скарлет, таролог раскрыла её, демонстрируя белые, пустые карты малышке Эйер. Фелисия, переставив несколько свечей с пола на гадальный столик, аккуратно вынула колоду из шкатулки и, медленно тасуя её в руках, сверлила Скарлет взглядом, когда же Эйер просто не понимала куда ей деться от него.

— Думай об этом небесном, — тихо, но гулко проговорила Силия. — Это гадание немного иное, но самое подходящее.

Развернув колоду веером перед Скарлет, Фелисия с лёгким прищуром следила за рукой Эйер, которая металась между двумя картами. Одной — в самом центре. Второй же, самой первой, верхней из колоды.

Наконец выбрав карту из центра, Скарлет держала её рубашкой вверх, боясь выложить на стол. Секундное промедление, и решимость в бурлящей жажде знания овладевает дьяволицей. Секундное промедление, и карта ложится на стол. Скарлет в испуге одёрнула руку, завидев карту.

В этот раз не мурашки. Колкое чувство ужаса, а вслед за ним оцепенение. Таро… Что это за таро?!

На карте было двое. Они, словно тайные возлюбленные, кружились в сокровенном танце среди озарённого солнцем мёртвого леса, где вместо слов, за них говорили их движения. Роль возлюбленного играл скелет, облачённый в распахнутую ветром мантию. Он, держа в руках косу из костей, вальсировал с девушкой, прижимая холодное лезвие к шее возлюбленной. Несколько прядей её волос уже были срезаны неосторожным движением, и в этот момент ссыпались на омертвелую землю. Пряди фиолетово-рыжих волос. Роль возлюбленной на этой карте играла Анфиса. Та самая Анфиса Калео, с которой сейчас живёт Скарлет. Со счастливейшей улыбкой и тенью смерти на лице, казалось, что возлюбленная на карте танцует свой последний танец.

— Смерть, — гнетуще проговорила Фелисия, с усмешкой смотря на побелевшую Эйер. — Пояснения требуются, или?..

— Я…

— Слушай, верни румянец своему лицу, — возвращая «смерть» в колоду пустых белых карт, засмеялась Фелисия. — Смерть — это хорошая карта. Не случится ничего с твоей подружкой. — Дьяволица, убрав таро в ларец, поставила его обратно в витрину.

— А очищ…

— Это особые карты. Они сами по себе очищение, — отчего-то даже с гордостью перебила Эйер Силия. — А возвращаясь к Смерти… Это переход. Те же неотвратимые изменения и перемены. Конец одного, знаменующий начало другого. Изменения постепенные, но оттого не менее необратимые. Так что можешь успокоиться. А теперь по поводу оплаты…

— Я ведь дала тебе семь мортемов, — настороженно проговорила Эйер.

— Это за одно гадание, дорогая.

— Тогда… с меня ещё семь?

— Ага. Ещё десять.

— Что?! Это что за математика такая? — подскочила со своего места девушка. — Гадала не тремя картами, а одной, а цена выше?

— Я гадала тебе на особой колоде. Это дорогого стоит.

— Но ты не!.. Ты соврала мне!

— Когда это я тебе соврала? — уперев руки в талию, Фелисия вскинула голову, позволяя себе хитро ухмыльнуться. — Ты спросила, смогу ли я погадать тебе ещё, и я ответила. А вот о цене разговора не было.

— Грабёж, — угрюмо буркнула Эйер, бросив связку с последним своим десятком монет дьяволице. — В следующий раз буду осмотрительнее с тобой.

— Не беспокойся, к нашей следующей встрече я придумаю, как вновь обвести тебя вокруг рогов, — подхватывая свою честную оплату, с довольством произнесла Силия.

Скарлет, со смехом закатив глаза, вышла из спальни Фелисии, притворив за собой дверь.

Стоило малышке Эйер покинуть комнату, как Фелисия, бросившись к шкатулке, раскрыла её, приподняв верхнюю в колоде карту. Аккуратно взглянув на неё, дьяволица нахмурилась:

— А вот это плохо…

На карте из горящей рушащейся башни к земле летела дьяволица с фиолетово-рыжими волосами. Изодранные крылья девушки не позволяли ей взлететь, изменить свою судьбу.

— Ну как тебе логово нашей шарлатанки? — Расплывшись в усмешке промурлыкал Шон, завидев, что Скарлет наконец вышла из комнаты его соседки. Парень, развалившись на диване в гостиной, запрокинув голову глядел на Скарлет.

— Шарлатанки? — засмеялась Эйер. — Вы что, опять поссорились?

— Это была не ссора, а одностороннее поругательство. Она просто наговорила мне гадостей, и, довольная, ушла.

— Неплохое «логово». Для шарлатанки, разумеется.

Удовлетворённый ответом Эйер, Шон, скрестив руки на груди, усиленно закивал. Дьявол выражал своё согласие как никогда рьяно, и оттого даже скатился немного ниже с дивана, но кивать не перестал.

Скарлет, прикрыв улыбку на губах, скрылась за дверями чужой комнаты. Дьяволица, так, словно опаздывала на важную встречу, быстрым шагом направилась к себе. К её счастью, преодолеть расстояние между семисот десятой и семисот второй гостиными можно было за те короткие секунды, за которые Скарлет ещё даже не успевала перестать скорбеть по потерянному времени.

Войдя в гостиную Скарлет устало увалилась на диван, знатно потеснив собой недоумевающего Эреба. Анфиса и Гас, сидящие на креслах рядом, с немым вопросом во взгляде осматривали дьяволицу. Шли минуты, а малышка Эйер молчала. Прикрыв глаза, она лежала на диване, словно надеясь вздремнуть пару законных минуток в субботнее утро.

— Ну??? — раздражённо воскликнула Анфиса, теряя терпение.

— Что «ну»? — не открывая глаз, устало спросила красавица. — Что ты хочешь от меня? Я потратила кучу денег. Я в трауре. Отстань.

— Скарлет.

— Если бы я узнала что-то важное, то стала молчать? — подняв голову, теперь раздражённо заговорила малышка Эйер. — Ничего нового! Кларк уехал. Куда? Никто не знает. Вещи собирали соседи и передали профессорам через Далилу. Всё.

— Совсем ничего нового? — удивился Эреб. Голос дьявола звучал разочарованно.

— Абсолютно, — Скарлет, удобно разместив голову на подлокотнике, протяжно зевнула. — А, нет, есть кое-что! — вновь вскинув голову, словно испуганно воскликнула дьяволица. — Зияющая ды-ра в моём кошельке! С тебя двадцать мортемов, Калео.

— Двадцать? За одно гадание?

— Семь за гадание. Тринадцать — за нарушение моего душевного равновесия и распорядка субботнего утра.

— Тогда с тебя хватит десяти, — Анфиса, выудив из кармана шорт монету, щелчком пальцев подбросила её в воздух.

— Принято, — подхватив монетку, удовлетворённо кивнула малышка Эйер.

— И что в итоге? — тихо заговорил Гас. Дьявол, задумчиво почесав затылок, сощурился. — Выходит, только мы и знаем о том, что произошло?

Дьяволы молчали.

Разведка у тех, кто, казалось бы, точно должен быть в курсе произошедшего, провалилась. Их однокурсник, для кого-то хороший друг, а для кого-то просто сосед, погиб, но этого словно никто не заметил. Мельком, у каждого из жителей семисот второй комнаты возникла мысль: «А может, они врут? Скрывают что-то?», но ни у одного из дьяволов она не укоренилась. Да и что может скрывать маленькая группка первокурсников от таких же первокурсников?

— Ну, знаем не только мы… — аккуратно заговорила Калео. Этот тон заставил Скарлет напрячься. В последние дни малышка Эйер достаточно общалась с Анфисой, чтобы понять, что такая скромность не к добру.

— Что ты имеешь в виду? — очередное недоумение Эреба нашло выражение в паре слов.

— Знают профессора, архангелы… — заговорила девушка, — и ангелы.

— О, да ты верно шутишь! — Скарлет, вскочив с дивана, налетела на кофейный стол и, пнув его, отошла к центру комнаты. — С ангелами водиться?! Да ни в жизнь! — Одна лишь мысль о таком общении заставляла гнев трепетать в груди Эйер. — О, и ещё, ты же помнишь, что это запрещено? Нет, даже не об этом речь. Чего ты хочешь? Мы попытались узнать что-то о Кларке, но никто не в курсе. Профессора скрывают его смерть и её причины. Значит это что-то не для наших умов. Профессора не стали бы скрывать что-то безопасное, белое и пушистое! Во что ты нас ввязываешь? Это же опасно!

— Но Кларк умер, а!..

— А мы ещё живы! — перебила Анфису Скарлет. — И, если ты не возражаешь, я бы хотела, чтобы всё так и оставалось.

— Ты так вцепилась в эту историю… — Эреб всматривался в Анфису. — Почему? Взрослые разберутся.

Фиолетово-рыжие волосы дьяволицы, рассыпавшись по тёмному бархату спинки кресла, мягко скатывались вниз. Развалившись в кресле поперёк, Анфиса проходилась взглядом по запутанным узорам ковра, словно пытаясь выудить из своего сознания ответы, которые ещё не готова была дать.

— Хочется знать, — заговорила Калео после короткой паузы, — из-за чего я рискую умереть в этой школе. Из-за чего каждый из нас рискует.

Скарлет, замерев, обернулась на соседку. Бесцеремонно, карта смерти, выпавшая сегодня дьяволице в гадании, позволяла о себе напомнить.

— Кларк стал для нас…

— Ой, нет, даже не думай разыгрывать карту «дружба»! — саркастично фыркнула Скарлет.

— Я и не собиралась, — горько усмехнулась Анфиса. — Вряд ли он хоть для кого-то из нас успел стать даже хотя бы хорошим знакомым, не то что другом. Но он стал наглядным и жестоким примером. Что, если бы это был не Кларк? Если бы кто-то другой? Шон? — Калео, запрокинув голову, взглянула с гнетущим прищуром на Эйер, — Фелисия? Вы бы вытерпели ложь, что поддерживает школа, говоря, что они счастливы и вернулись домой? Вы бы тоже не хотели узнать, что произошло?

Дьяволы, ничего не говоря, переглянулись. Каждый из них понимал, что хотя бы сейчас Калео имеет на один балл больше, чем они. Что-то в школе нечисто, но… Всё это выглядит слишком большим. Слишком массивным. Слишком тяжёлой ношей, для четырёх тринадцатилетних дьяволов.

— Мне и без расследования всё понятно, — Эреб, подбросив в руках свою большую странную монету, подхватил её, и вновь подбросил. — Это то же самое чудовище, что устроило здесь переполох ещё на вступительных. Его ищут.

— И мы будем просто мешаться, — кивнула Скарлет. — Демон и архангелы — не дураки. Они справятся без кучки первокурсников, которые, к слову, и без того являются целью этого монстра.

— Гас, ну ты-то хоть не молчи, — не взглянув на Фортина, устало взмолилась Калео. Дьяволица надеялась найти хотя бы одного союзника. Даже с одним уговорить Скарлет будет проще. — Ты-то что думаешь?

— Я думаю… — Фортин, нахмурившись, покачал головой. — Борьба со злом — уже есть зло.

Ожидаемая мудрость, выданная неожиданным дьяволом, заставила всех обернуться на Гаса, вогнав парня в краску.

— Типа солить пересоленный суп, — пожав плечами, пояснил парень. Девочки и Эреб, облегчённо выдохнув, удовлетворённо кивнули.

— Я уже было испугалась, что ты умный… — покачала головой Скарлет.

— Лили, это глупо.

В этот самый момент Тиана бродила кругами по гостиной ангелов.

Каждый день Тиана бегала по утрам. Когда она не могла бегать, она заменяла пробежку долгой утренней прогулкой, вышагивая хотя бы полдюжины тысяч шагов. Судя по вышагиваниям в гостиной, сегодня Арсенс взяла свою прогулку на дом.

— Сближаться с… дьяволицей. Гулять и общаться… — дыхание ангела сбивалось из-за негодования. Девушка до мурашек злилась на свою подругу, опрометчиво заявившую, что она доверилась одной дьяволице. Такая реакция немало пугала как Лили, так и Эвана с Лулу, сидящих рядом. Всегда оптимистичная и радостная, Тиана оказалась невероятно грозной, стоило ей начать злиться. — Так это с ней ты вчера?..

Крошка Лулу, наблюдавшая за вычерчивающей круги Арсенс, сидя на диване уже начала покачиваться из стороны в сторону из-за головокружения, и это пока что было незаметно лишь ей одной.

— Да, мы с ней вчера видели профессоров, ту женщину и… Кларка.

— Ты уверена, что это был он? — Эван, не смотря на Лулу, взялся обеими руками за её голову, останавливая шатающегося ангела. Лулу же, мотнув головой, ощутила, что она не в состоянии остановить свой блуждающий кругами взгляд.

— Абсолютно. Такую картину не выбросить из головы. По крайней мере у меня не вышло.

— Если это и правда был Кларк, это в любом случае не наше дело, — Тиана вновь начинала злиться. — А сейчас ты хочешь отвести нас на встречу с дьяволами? С теми самыми дьяволами, с которыми нам запрещено общаться? Зачем нам с ними вообще видеться?!

— Сегодня, совсем ранним утром, Анфиса заглядывала ко мне… — стыдливо заговорила Старн. — Её соседка должна была что-то выяснить по поводу Кларка.

— И ты хочешь, чтобы мы встретились? — Тиана, устало потерев лоб, глубоко вздохнула.

— Ой-ёй… Не самая лучшая затея, — тихо проговорила Лулу.

— Но почему?! — Лили, встав с дивана, подошла к Тиане, тонущей в своих сомнениях. Девушка взяла руки Арсенс в свои, пытаясь обратить взгляд подруги на себя.

— Во-первых, нам запретили профессора. Во-вторых, они — дьяволы! А, постой, нет, вот это «во-первых»!

— Неужели для тебя дьявол, всё равно что враг?

— Уж точно не друг.

Староста замолчала, и из её рук выскользнули руки Тианы. Лили всё больше понимала, что зря рассказала и о дьяволах, и о том, что вчера произошло. Ангел начинала жалеть, что так и не научилась убедительно врать.

— Где встреча? — голос Эвана вернул Старн из раздумий.

— Эван! — вновь вспылив, вскрикнула Тиана.

— А что? Хотим мы или нет, она пойдёт туда. Или ты ещё не поняла этого? Уж лучше убедиться, что всё будет в порядке.

Угрюмо, Тиана замолчала. Скрестив руки на груди, она отвернулась от своих друзей. Пусть и не было видно, но подрагивающие крылья выдавали раздражение девушки.

— Мы договорились встретиться на нижних этажах башни Испытаний после завтрака. Там много заброшенных аудиторий, можно будет без лишних глаз посидеть в одной из них.

— Славно, — Эван потрепал по волосам крошку Лулу. — Не забудь и нас с собой прихватить.

* * *

Прошло чуть больше часа, прежде чем ученики школы Равновесия отправились в зал Двух стихий на завтрак. Идя позади своих соседей, Анфиса думала о том письме, которое получила вчера от своего друга. Было бы неплохо отправить ответ, а ещё лучше получить ответы. Проходя к дверям, девушка бросила невольный взгляд на медный театр у зала и замерла. Дьяволы, увидев, что Калео остановилась, обернулись.

— Что такое?

— Ничего. Идите. Я скоро подойду, — слабо отмахнулась дьяволица.

С некой долей сомнения, соседи девушки пошли дальше, оставляя Анфису у входа одну.

Чувствуя какое-то неуютное, растущее в груди тревожащее чувство, Калео подошла к медному театру. Тому самому, спектакль которого она смотрела вчера в ожидании Лили.

Да, в школе много учеников, но девушка никогда раньше не видела, чтобы кто-то приводил театр в движение, или хотя бы интересовался им. Сегодня всё было иначе. Кто-то определённо сместил концовку спектакля, выбрав другой вариант.

Сейчас, в центре сцены блистала круглая арка с ангелом и дьяволом, пожимающими друг другу руки. Усыпанная цветами земля. Вонзённое в землю оружие.

Это не та концовка.

Поморщившись, Анфиса взялась за тяжёлый медный рычаг. Прикосновение к его ручке, оттиск которой вчера ещё долго не сходил с её руки, заставило Калео ощутить тянущую боль в плечах. Да, рычаг и правда надо бы облегчить, или хотя бы смазать.

И всё по новой.

Тихая и звонкая мелодия, скрежет шестерней, сияние движущихся арок сюжета. Сейчас нужно было лишь переделать концовку, повторное разглядывание спектакля бессмысленно, но глаз упорно цеплялся за блеск меди и искусно выточенные фигуры.

Спектакль окончен.

Довольная собой, дочь герба Калео ухватилась за рычажок нужной ей концовки и, удовлетворённо доведя её до середины сцены, девушка оттряхнула руки, сбрасывая с них усталость.

Забежав в зал Двух стихий, Анфиса огляделась в поисках своих соседей.

Скарлет и Эреб сидели за тяжёлым тёмным квадратным столом в центральной части дьявольской половины. Гас же…

Стоя у буфета, он выжидал. Дьявол со всей сосредоточенностью высматривал каждого, кто подходил за завтраком. Слегка сощурив глаза, он выглядел словно бывалый детектив, ищущий среди присутствующих убийцу. Стоило тому чего ожидал парень произойти, как он, быстро подойдя к буфету, взял с него большую миску для фруктов, опустевшую на его глазах. Довольный своей добычей, Фортин начал обходить буфет, вдоволь наполняя свою награду за терпение едой.

— Не могу понять, балбес, или гений… — буркнула себе под нос Скарлет, всё это время наблюдавшая за своим другом. Эреб, скрывая смех, прикрыл губы куском хлеба, который жевал в прикуску к чашке кофе.

На вкус Ренда, хлеб в школе был больше сродни десерту. Мягкий, белый, воздушный. А если его только вынесли работники кухни, то ещё ароматный и с хрустящей корочкой. Одним словом, совсем непривычный для Эреба. Дома его всегда ждал уже холодный, кислый и грубый хлеб, который и есть-то не особо хотелось. Он был тёмным, плотным, и в него нередко вмешивали что-то кроме муки, вроде овсянки или отрубей, чтобы напечь побольше таких плотных и твёрдых кирпичиков. Одна радость — он тоже был хрустящим. Правда, скорее очерствевшим. Но по крайней мере его можно есть ломтями без ощущения, что ты обнаглел.

— О чём задумался? Опять, — хмыкнула Скарлет, наблюдая за другом.

— А… — Эреб не хотел впутывать малышку Эйер в череду своих невесёлых мыслей. Улыбнувшись, парень извернулся: — Скоро новогодние каникулы. Думаю, что подарить бы матери в праздники.

— Скоро? — Скарлет, выгнув бровь, театрально прикусила губу, прикидывая в голове даты календаря. — Два месяца — это не скоро. Или ты любишь строить планы ну о-о-очень заранее, или опять кормишь меня Эдемскими яблоками.

— Чем?

— Кормишь враками, — звонко стукнувшись своей чашкой кофе с чашкой Эреба, усмехнулась Калео.

— Хм…

— Сегодня опять тефтели! — радость Гаса прервала разговор дьяволов, и заставила обратить на себя внимание.

Анфиса, оборачиваясь на Фортина, ощутила колкое и неуютное чувство. До боли знакомое, а оттого ещё более отвратительное. Кто-то сейчас наблюдал за ней. И пока Скарлет иронично радовалась вместе с Гасом, Анфиса осторожно переводила взгляд от одного ученика школы к другому. Кто-то из них…

Нашлась.

Ангел, сидящая с другой стороны зала, прожигала Калео глазами. Анфиса с преисполненным надменностью взором взглянула в глаза незнакомки, но, к своему удивлению, встретила лишь презрительный прищур.

— Тиана, ты слушаешь?

— Да, что такое?

— Я говорю, что, если не хочешь, можешь не идти с нами, — коснувшись плеча подруги и понизив голос проговорила Лили.

— О, нет, — Тиана, наконец оторвав свой колкий взгляд от Анфисы, посмотрела на свою подругу, — я обязательно пойду.

— Спасибо… Это важно для меня.

Тиана не ответила, позволяя Лили поверить в ушедшую враждебность девушки, на деле искусно замаскированную под молчание.

Спустя всего полчаса ангелы выдвинулись в сторону башни Испытаний. Оказалось, что компания ангелов привлекает гораздо меньше внимания архангелов, чем прогуливающиеся по школе одиночки.

Чем ближе первокурсники подходили к месту своего назначения, тем больше мрачнела Тиана. Эван, заметивший изменения в лице подруги, коротко дёрнул ангела за крыло. Стоило взглядам ангелов столкнуться, как Тиана сразу поняла, что не так. Ловели, слегка сведя брови к переносице, встревоженно покачал головой. «Всё будет хорошо…» — так и твердил взгляд коралловых глаз.

Дойдя до букового постамента с Симургом, друзья начали делать усиленный вид, что они рассматривают картины, украшающие массивные стены. Вереницы картин тянулись к самому потолку, вызывая своим видом кошмары школьных уборщиц.

Когда разведчики в лице Эвана и Лулу подтвердили, что в ближайших коридорах архангелов нет, Тиана и Лили с громким скрежетом сдвинули буковый постамент, открывая арку, ведущую к старым коридорам школы Равновесия.

Волнующее до мурашек и частого биения сердца действо разжигало в юных ангелах детский восторг. Ощущение невинной шалости переполняло первокурсников.

— И где они? — тихо зашипела Тиана, одёргивая Лили за крыло.

— Давайте пройдём чуть дальше. Они, наверное, прошли глубже в коридоры.

— Если вообще пришли… — пробурчала Арсенс.

Впереди лишь винтовая лестница, ведущая куда-то вниз. Казалось, что вся тяжесть школы сосредоточилась сейчас над головами четырёх первокурсников. В темноте и толстых стенах грудь стискивало удушье. Лулу, видя перед собой одну влажную темноту, цепко ухватилась за рубашку Эвана. Ангелы, освещая путь впереди своими нимбами да парой искр, аккуратно спускались ниже. Только они заслышали вдалеке несколько голосов и звонкий смех, разносящийся ободряющей мелодией в пустых коридорах, ангелы прибавили шаг.

Лили, идущая вслед за крошкой Лулу, ощутила, как внутри стало так… легко. Больше всего ангел переживала, что Анфиса и правда просто поиздевалась над ней и не придёт на встречу. И пусть всё внутри говорило, что дьяволица так не поступит, предвзятая холодность Тианы смогла справиться со своей задачей — посеять семена сомнения.

Когда от тёмной лестницы забрезжил свет нескольких нимбов, Скарлет с тревогой потрепала Анфису за рукав. Дьяволица, обернувшись, с волнением и трепетом смотрела в темноту прохода. «Лили? Она пришла? Она ведь не одна?..». Как только ангелы вышли в свет коридора, Анфиса с облегчением выдохнула. Да, это Лили. Лили, и трое её друзей.

— Тс-с-с, тише… — зашипела малышка Эйер, прерывая беззаботную болтовню Гаса и Эреба.

Староста первого курса, смущённо выйдя из-за спин своих друзей, робко помахала Анфисе. Калео, оставив своих соседей в стороне, быстрым шагом направилась навстречу. Между ними всего чуть больше десятка метров, но они были едва заметны девушкам. Минута так ожидаемой встречи настала, и животрепещущее волнение пробирало до мурашек и ангела, и дьяволицу.

— Привет, — наклонив голову приближаясь к Анфисе тихо проговорила Лили.

— Привет, — не в силах сдерживать улыбку, кивнула Калео. — Ну, я так понимаю, ты тоже всё рассказала?

— Они могут быть напористее чем я думала, когда переживают, — смущённо засмеялась Старн.

— О чём они там говорят? — прикрывая губы ладонью, шепнула Тиане Лулу.

— Тс-с-с! Я ничего не могу расслышать, — Арсенс, шикнув на друзей, сощурилась, вся сосредоточившись на звуках. В коридоре так тихо, а всё равно ни черта не слышно!

— А я по губам умею читать! — восторженно воскликнул Эван, заставив своих подруг посмотреть на него с большой долей сомнения. — А им есть о чём пережёвывать? — усиленно всматриваясь в губы Анфисы, тихо заговорил Ловели. — Раз умеет — нет. Это всё лишь их… твороги? — Нахмурившись, Эван пытался понять, к чему Лили сейчас заговорила о твороге. Шевеля губами, ангел пытался подобрать более точный «перевод», но ведь всё и без того отлично сходилось!

— Так, губочтец, лучше помолчи… — покачав головой, Тиана вновь вслушалась, надеясь разобрать на слова едва доносящиеся голоса.

— Ну так, вам удалось выяснить что-то?

— Не сказала бы, — неуверенно пробормотала Анфиса. — Раз уж мы собрались, может, стоит поговорить вместе?

— Думаешь, получится?..

Девушки с волнением обернулись каждая на свою компанию, пришедшую с ними в эти заброшенные коридоры. Пока Тиана что-то нашёптывала Эвану и Лулу, те с разной периодичностью утвердительно кивали. Казалось, что они разрабатывают какой-то план победы и побега, на случай, если дьяволы всё-таки плохие. В то время Скарлет, осматривая ноготки, опиралась плечом на толстяка Гаса, потихоньку перешёптывающегося о чём-то с Эребом. Иногда они тихо смеялись, но щелчок пальцев Скарлет заставлял парней вновь ненадолго умолкать.

— Мне кажется… — с сомнением заговорила Анфиса.

— Ребят, подходите! — махнув рукой своим друзьям, позвала Лили. Повернувшись к Анфисе, она тихо заговорила. — Извини, ты что-то сказала?

— Нет, ничего. — Калео, обернувшись, кивнула дьяволам.

Они оценили друг друга ещё при первом взгляде. Сейчас же настал момент рассказать друг другу о своих наблюдениях. Неспешно, три ангела и три дьявола двинулись навстречу друг другу к началу либо большой дружбы, либо глубокой трагедии.

— И что вы решили? — только подходя к Анфисе, громко спросила Скарлет. Дьяволица, скрестив руки на груди, беспокойно осматривала ангелов.

— Давайте для начала попробуем поговорить, — зажмурилась в улыбке Лили.

— Выходит, переубедить я вас не смогу… Значит начну с оскорблений.

— Твоё присутствие уже оскорбительно, — выйдя вперёд, Тиана двинулась в сторону Эйер.

— Может кто-то другой заговорить со мной? Я не буду ссориться с погорелицей.

— Что ты несёшь? — Тиана, прищурившись, злобно смотрела в синие глаза красавицы. Лили, не ожидая такого скорого накала, с испугом перебрасывала взгляд с дьяволицы на ангела.

— Просто все твои вещи должны были сго-реть, чтобы ты напялила на себя это убожество.

— Эй-эй! Стоп! Что началось?! — отпихнув локтями напирающих друг на друга девушек, воскликнула Калео. То замешательство, в которое сначала впала дьяволица, быстро сместилось злостью. Под рёбрами что-то больно кольнуло. Смотря то на Тиану, то на Скарлет, Анфиса пыталась прочесть в их глазах хоть намёк на раскаяние, но встречала лишь слепой гнев. — Что за нападки? Даже имён друг друга не знаете, а всё туда же!

— Лили Старн, — указав на Лили, заговорил Эреб, — Лулу Мэрли, Тиана Арсенс, и чудила.

— Это я чудила? — указав на себя, возмутился Эван.

— Повторюсь: Лили Старн, Лулу Мэр…

— Да-да, мы поняли, он тебе не нравится! — Анфиса, бросившись к Эребу, зажала губы дьявола ладонью, чтобы он больше не проронил ни единого звука. Приблизившись к парню, девушка зашипела: — Лучше помалкивай, Фаталист.

— Ой-ёй, что происходит?.. — тихо пролопотала Лулу. Ангел, начиная ощущать всепоглощающую тревогу, с испугом трепала в руках розовые концы длинных хвостиков.

— Откуда звук? — опустив голову, Скарлет упёрлась взглядом во взволнованную крошку Лулу. — Почему здесь только половина ангела?

— Что ты им…

— Хах, да ты ниже моей самооценки! — поставив руки на бёдра, со злобной усмешкой воскликнула Эйер, наклонившись над Мэрли.

— Проблема в том, Скарлет, что всё в этом мире ниже твоей самооценки, — пробормотала Анфиса, медленно повернувшись к красавице.

— Ты, вообще, на чьей стороне?

— Всё, можем расходиться? — молчавший до этого момента Гас подал свой гулкий голос.

Столь же неожиданно как и началась, ругань закончилась. Они начали ссору так рьяно и внезапно, будто… Будто и не собирались говорить нормально. «Они шли сюда не знакомиться…».

Восемь первокурсников стояли в тускло освещённом коридоре. Среди них только двое в этот момент поняли, насколько же они обманулись. Ни дьяволы, ни ангелы не шли на эту встречу чтобы подружиться. Они шли рассорить девушек. Не дать совершить то, что, как они думали, станет ошибкой.

Анфиса, с трудом сглотнув, обернулась на своих соседей, полная прозрением. Встретившись взглядом с Эребом, она, к своему огорчению, увидела, как Ренд, поджав губы, опустил глаза в пол. «Бездна, они сговорились заранее…» — чувствуя горечь, танцующую на кончике языка обжигающим осознанием, Анфиса спрятала глаза. Скарлет шикала на парней, не чтобы те не мешали, а чтобы не разболтали лишнего. Тиана нашёптывала Эвану и Лулу не план побега, а мысли о том, как лучше отговорить Лили от всей безумной затеи такой опасной дружбы. Лили, ощутив себя преданной, скользила взглядом по полу, не готовая посмотреть в глаза друзей. В груди росло гложущее, отравляющее чувство, описать которое ангел едва ли смогла бы.

— Уходите… — отрешённо проговорила Лили. Эван, услышав слова девушки, встрепенулся. Кто угодно, но не она могла сказать эти слова.

— Лили, мы!..

— Вы слышали её, — прервав парня, грозно заговорила Анфиса. — Уходите.

— И по пути купи своей подру…

— И вы тоже, — малышка Эйер осеклась на полуслове, стоило глазам Калео полоснуть её. Разрывающийся неистовством взгляд Анфисы прожёг бы дыру в имевшей неосторожность заговорить Скарлет, если бы мог.

— Но, Анфиса… — тихо заговорил Ренд.

— Я сказала: убирайтесь, — процедила сквозь зубы дочь герба Калео.

— Нет уж, будь добра, послушай! — Скарлет, схватив дьяволицу за предплечье, встряхнула Калео, пытаясь сорвать с неё пелену злобы. — Что значит «убирайтесь»?! Мы о тебе заботимся вообще-то! Эта ангел!..

— А я просила вас об этом?

И снова молчание. Скарлет металась взглядом по лицу Анфисы, в попытках уловить намёк, малейший шанс на то, что такая пылкость Калео напускная. Дьяволица же держалась, чтобы не позволить своим чувствам показаться ещё сильнее. Она вновь опустила взгляд в пол, чтобы не смотреть на малышку Эйер. Злоба, клокочущая внутри, обжигала и саму Калео.

— Ты мне… подружка? Кто ты, как ты думаешь? — Анфиса говорила тихо, медленно. Слова её холодным эхом разбивались о старые стены пустого коридора. — Кем ты успела себя возомнить? Да я этого ангела уже знаю лучше, чем всех вас троих вместе взятых. Я позвала вас только из того соображения, что вы стали невольными свидетелями всего, случайными зрителями. А твоя помощь вчера… Она не даёт тебе права!..

— Хватит, — Скарлет, отпустив руку Анфисы, попятилась назад. Эйер, разорвав вдох, развернулась, быстрым шагом направившись к лестнице, оставляя позади себя и хороших друзей, и надуманных врагов и, как оказалось, незнакомку.

С лицом, закрытым полотном волос, медленно выдыхая, Анфиса приходила в себя. Испугав и ангелов, и дьяволов, девушка оказала и себе и Лили немалую услугу. Теперь никого не нужно было уговаривать уйти. Каждый присутствующий в этом тёмном коридоре хотел бы оказаться сейчас как можно дальше от этого места.

— Уходите… Это была плохая идея. Вы не хотите общаться. Мы поняли, спасибо. А теперь оставьте нас.

Не имея сил противиться дальше, молча, к лестнице сначала направились ангелы, а вслед за ними и дьяволы. Они уходили не оборачиваясь, не перешёптываясь. Казалось, будто все слова закончились в той короткой ссоре. Не в том смысле, что им нечего больше сказать, о нет. Хотелось сказать многое, спросить о многом, но будто лимит слов на сегодня уже был исчерпан.

Лили и Анфиса, оставшиеся одни в полутьме коридора, не нарушали тишины. Они ждали, когда шаги их друзей и соседей смолкнут в глубине школьной лестницы. Девушки не смотрели друг на друга. Их молчание было многословнее, чем могло показаться.

Тревогу Старн прервал… аромат.

Сладкий, лёгкий и цветочный. Он едва-едва коснулся носа ангела, но девушка хватко вцепилась во что-то, что могло отвлечь её от неприятных мыслей.

Повернувшись в сторону откуда, как ей казалось, доносился аромат, Лили стала всматриваться в темноту коридора, в его глубины. Везде запертые двери, пустые кабинеты, и полная тишина. Лишь один кабинет… Его дверь лежала рядом с проходом. Ангелу казалось, что там что-то важное, что-то интересное, но странное предчувствие заставляло старосту оставаться на месте. Тем не менее, любопытство девушки не осталось незамеченным. Анфиса, утомлённо подняв взгляд на подругу, медленно наклонила голову, пытаясь тоже посмотреть в глубины коридора, которые она не могла рассмотреть за пышными крыльями с небесно-голубым оперением.

— Что такое?

— Чувствуешь? — обернулась на подругу Лили, — Цветами пахнет.

— Цветами? — Анфиса, бессильно сев на подоконник, упала на задребезжащее в оконном проёме стекло. — Это запах сожаления.

* * *

Скарлет, надув губы, бродила по старым коридорам школы. После перепалки с Анфисой в комнату возвращаться совсем не хотелось, а вне школы уже слишком холодно, чтобы бродить без хотя бы немного тёплой одежды. Дьяволица слонялась в одиночестве, стараясь избегать мыслей о Калео, Эребе или Гасе. Завтра вновь выходной, и как его пережить, если при одной мысли о проведении целого дня в комнате со своими соседями, малышка Эйер покрывалась мурашками?

— Ищете кого-то? — Чей-то уставший голос отвлёк Скарлет от неутешительных планов на завтрашний день.

— А… Я…

— Сюда нельзя входить ученикам, и вы должны были знать об этом, — из-за колонны показалось золотистое свечение, а вслед за ним появился и архангел. Нимб освещал на его голове тёмную чалму. — Так, вы ищете кого-то, или о нашей встрече мне следует доложить профессорам?

Архангел выглядел совсем утомлённым. Казалось, что ежедневные патрули школы, не дающие никаких новых зацепок, стали уже пыткой для служителя Небес. Измотанный взгляд голубых глаз терпеливо изучал дьяволицу, напуганную непредвиденной встречей.

— Я ищу… — Скарлет неожиданно ощутила ту часть себя, которую так любила. Коварная сторона малышки Эйер наконец проснулась. Заставший врасплох архангел, сам того не зная, подал дьяволице чудесную, по её мнению, идею. — Прошу прощения, я пришла сюда просто так. Хотела посмотреть, почему сюда нельзя ходить.

— В таком случае, мне придётся сейчас же доложить о нашей встрече профессорам. Ваше имя? — Архангел не ожидал ничего особенного от этого вопроса, но улыбка малышки Эйер, кровожадная и жестокая, заставила его ощутить себя в ловушке. Он будто попался на крючок, будучи единственной рыбой во всём океане. Неприятное чувство отогнало усталость, заставив нимб засиять с новой силой.

— Лили Старн, — наигранно тревожно теребя в руках манжеты блузки, тихо проговорила Скарлет. Это её маленькая, но сладкая месть. Откуда ей было знать, что Лили уже не привыкать, когда её именем представляется дьявол.

— Так это ты Лили? — со странным облегчением в голосе воскликнул незнакомец, вызвав удивление малышки Эйер. — Ты знаешь, что твоим именем уже представлялась какая-то другая дьяволица? Повезло тебе, что профессора о тебе хорошего мнения.

— Ну а как же… Я же такая невероя-я-ятная! — сморщившись, прогнусавила Эйер, но, заметив, что архангел с подозрением нахмурился, тут же спохватилась. — Не та интонация. Я же такая невероятная! — Уже наигранно радостно воскликнула девушка, пока изучающий взгляд проходился по ней. Сомнение зародилось в душе архангела, но усталость диктовала желание поскорее закончить с работой на сегодня. На удачу Скарлет, усталость побеждала.

— В таком случае, мне пора доложить о нашей встрече профессорам и сопроводить тебя до твоей комнаты.

— О, не стоит… — Скарлет уже было развернулась, чтобы уйти к себе, когда упущенная деталь в словах незнакомца кольнула сознание дьяволицы. Обернувшись на архангела, Эйер с подозрением задала вопрос, ответ на который, к сожалению, уже знала. — А как выглядела та, другая дьяволица, что представилась мной?

— Мне не полож …

— С фиолетово-рыжими волосами, да? И рога такие, вывернутые наружу?

Архангел, вновь с подозрением смерив взглядом «Лили», угрюмо кивнул.

— Да. Твоя подруга?

— Нет, — отрезала Эйер. — Может она для меня, но не я для неё.

Помрачнев, Скарлет сделала несколько шагов, а затем, вновь вспомнив о своей шалости, ощерила клыки. Дьяволица, обернувшись на архангела, заговорила:

— Ну, вы только не забудьте доложить обо мне! Пусть будет «мне» уроком.

Оставив служителя Небес в растерянности, подруга Эреба заскакала вниз по ступеням, всё больше и больше чувствуя, что все гнетущие мысли вновь теряют над ней власть.

* * *

— Проверьте ещё раз, пожалуйста.

— Я дважды проверила, профессор.

Руководительница дьявольского отделения школы сидела в кресле в чёрно-белом кабинете. Она, сложив руки в замок, с тревогой смотрела на сидящую перед ней женщину. Целиса.

Мать Кларка, получив вещи юноши, ещё долго не могла успокоиться, перебирая их. Но уже готовясь отправляться домой, она вдруг поняла, что книги, той самой, которую её сын последние полгода бесконечно всюду таскал с собой, нигде нет. Заметив пропажу, дьяволица поспешила к профессорам, надеясь, что может хоть в книге будут ответы о том, почему же именно её мальчик…

— Целиса, как она выглядела? Может, помните название?

— Коричневого цвета. Такая, старая, потрёпанная, в кожаном переплёте. Названия на ней не было, но в центре крупное теснение с каким-то символом.

— Сможете нарисовать? — теряя надежду помочь несчастной дьяволице, спросила профессор.

— Мне жаль, но… Я её даже рассмотреть так и не смогла, — Целиса смущённо покачала головой. Руки женщины затряслись, и она сжала в них грубый подол платья. — А из-за того, что там лишь теснение, разглядеть рисунок трудно. Какая-то заострённая перевёрнутая петля в центре, над ней полукруг, а подробнее… Но я не думаю, что у вас много кожаных коричневых книг в школе, верно?

— К сожалению, — удручённо заговорил профессор Архан, стоявший позади дьяволицы, — в нашей школе тысячи книг. В библиотеках, у учеников, на хранении… Если только ваш сын не оставил книгу где-то, а передал кому-то из друзей, мы еще можем надеяться отыскать её.

— Я вас поняла.

— Мне очень жаль, Целиса, — коснувшись руки дьяволицы, тихо проговорила профессор. — Я лично сообщу вам, если мы найдём что-то.

— Мы сделаем всё от нас зависящее, чтобы вам помочь, — кивнул руководитель ангелов.

— Не примите за критику, но помочь вы мне уже вряд ли сможете…

Встав с кресла, женщина, поклонившись, медленно вышла из кабинета, едва слышно прикрыв за собой дверь. Пусть профессора ещё надеялись на встречу, она знала, что больше никогда не переступит порога этой школы.

— Значит, пропала книжка… — утомлённо проговорил Мсаш.

Демон, растянувшись на бордовой бархатной банкетке, лениво пожёвывал один из заушников прямоугольных очков. Выдохнув, он прикрыл облачённые во тьму глаза и, пытаясь собрать в кучу все появляющиеся в голове мысли, измученно потёр пальцами отпечаток от очков на носу.

— Думаешь, это важно?

— Что я думаю? — демон, рассмеявшись, сполз ниже по банкетке, запрокинув голову. Рога представителя Совета упёрлись в стену, вызвав раздражительный вздох своего владельца. — Я думаю, что мы, не в стенах школы будет сказано, в самом центре огромной… Проблемы. Да скорее Бездны махнутся местом с Небесами, чем мы найдём хоть одну чёртову зацепку. Эта сук…

— Мсаш! — пристыдила демона Терра. Представитель Совета, вскинув руки, кивнул.

— Хорошо-хорошо, этот нехороший неизвестный, — смирившись с невозможностью выражаться, продолжил демон, — продолжает нагло препарировать учеников, словно лягушек, и везде пихает свои вонючие кусочки пергамента. Он мне как трещина на роге. Уж извините, но если я первым выясню кто это, то позволю себе немного преобразить его наружность. А если вы будете долго меня искать, то и внутренность.

— Я сделаю вид, что не сразу заметил твой донос о нём, — кивнул Архан.

— И всё же, есть вероятность, что эта кни?..

— Она сказала, что её сын всюду таскал её с собой в последнее время, верно? Если книга появилась не так давно, то, может, это будет какая-то подсказка. Я свяжусь с семьями других жертв, выясню, были ли подобные книжонки замечены у их детей перед… событиями. А кто передал вам вещи мальчишки?

— Староста его курса, — Терра, выдвинув ящик стола, искала дела погибших обучающихся. — Думаешь, могла потерять по пути до кабинета?

— Или прихватить, — профессор Терра, подняв взгляд на демона, смерила того неодобрительным взглядом. Мсаш, заметив реакцию давней подруги, улыбнулся. — Работа у меня такая, всех подозревать. Не принимай на свой счёт, Терра.

Молча кинув на стол папку с делами, профессор пододвинула её демону. Тот лишь отмахнулся. Мсаш, закинув ногу на ногу, с ленивым любопытством стал толкать ногой до этого лежавший под банкеткой упругий небольшой мяч — игрушку питомца демонессы. Чёрный и блестящий, мяч звонко подрагивал, стоило острому носку туфли пнуть его.

Чёрно-белый кабинет, разделённый пополам, как понятно из названия, был окрашен в чёрный и белый цвета. Когда-то проклятая, эта комната, показавшаяся профессорам забавной, стала их общим кабинетом, где они могли принимать гостей и ругать провинившихся учеников. Пока проклятие не изменили, любая принесённая в комнату вещь становилась либо чёрной, либо белой, в зависимости от того, на какой стороне лежала. Достаточно перенести белый предмет в чёрную часть, как он тут же менял свой цвет на чёрный. Такое же наказание за перемещение в пространстве ждало и чёрные предметы.

Полностью проклятие комнаты снять не вышло, но небезызвестный Мсаш крепко заинтересовался им. Применив немало попыток, ему удалось изменить «наказание» комнаты. Чёрные и белые вещи, принесённые в неё, всё так же продолжали менять свой цвет едва им удавалось переступить черту, но вещи иного цвета оставались прежними, отчего обилие серебряного и бордового заполнило пространство комнаты.

И теперь, лениво пиная мяч, Мсаш наблюдал, как тот перескакивает с белого на чёрный, словно по щелчку тумблера.

— Всё никак не набалуешься, — улыбнулась смягчившаяся Терра.

— Ну так, должна же быть у меня хоть одна причина, чтобы хотеть сюда возвращаться. — Пинок. — А дела можешь убрать обратно. — Пинок. — Я наизусть помню каждую букву с этих страниц. — Пинок.

— От нас что-то ещё требуется? — отчего-то холодно спросил Архан.

— Только терпение, — Мсаш, остановив ногой мяч, толкнул его архангелу. — С остальным я разберусь сам.

* * *

Поздним вечером, за ужином, Тиана, ковыряя ложкой яйцо в рюмке, задумалась обо всём, что произошло. Рядом заветривался овощной салат, а ангел всё никак не могла доесть первое яйцо. Мысли нескончаемо отвлекали девушку, уводя куда-то в дебри размышлений, а произошедший недавно разговор, что состоялся у Арсенс с Лили, когда та наконец вернулась в комнату, лишь больше утаскивал уязвимого ангела куда-то глубоко в себя.

— Мы ведь и слова им не сказали!

— Верно! Но не потому ли, что сразу поняли — у вас одна цель? Ты так ринулась вперёд, когда Скарлет начала… Неужели ты думала, что я не заметила? — Лили, упав на свою постель, раскинула руки в стороны. Тиана, перехватившая девушку сразу как она вернулась, не давала покоя Старн. — Тиана, слушай… Я ведь предлагала вам не идти. Вы могли отказаться. Зачем же было?..

— Она — дьявол, Лили! Она опасна!

— Да чем?! С чего ты взяла?! — вскочила с кровати староста. — Ты ведь даже не попыталась её узнать! Сегодня у тебя был такой шанс, но вы решили всё испортить.

— Слушай…

— Нет, — ангел оборвала девушку на полуслове. Отойдя к окну, она оперлась бедром на подоконник, не спуская глаз с Арсенс. Лили, возвращаясь в комнату, уже обдумывала этот разговор, но и не представляла, что он произойдёт так скоро. — Договоримся так: мы забываем всю эту историю. Сегодня никто никуда не ходил, никто никого не видел, ни с кем не ругался. Живём как раньше, — Лили, пригладив волосы, устало выдохнула. — Вы делаете вид, что когда меня нет в комнате, я в библиотеке, в столовой, или где бы то ни было ещё, где нет Анфисы. Делаете вид, что ничего не знаете, что мы не ругались, и тогда… Может я найду в себе силы простить вас.

Тиана не знала, что и сказать. Стоя в дверях спальни Лили, ангел бессильно опиралась на дверной косяк. В попытках сделать «как лучше», у неё вновь вышло «как всегда». И вот, тот редкий случай, когда эмоциональность сделала всё лишь хуже.

— Ты злишься?..

— Знаешь, нет… — Лили, чтобы хотя бы немного успокоить ищущие дело руки, разглаживала перья на крыльях. — Хотя сначала подумала, что точно буду вне себя. Я больше… расстроена? Не разочарована, не обижена, не зла. Именно грустно, — Лили подняла опечаленный взгляд на свою подругу, переминающуюся с ноги на ногу в дверях. — Я ведь и правда… — ангел отвернулась к окну чтобы не видеть лица Арсенс, — и правда думала, что вы подружитесь.

— Не понимаю, о чём ты.

Лили, нахмурившись, чёрство глянула на Арсенс через плечо. Тиана, всё ещё стоя в дверях, заложив руки за спину, перекатилась с пятки на носок. Девушка, коротко улыбнувшись, зажмурилась.

— Как в библиотеке посидела?

Короткий вопрос, без единого «да», но от этого не менее выражающий согласие с предложенным решением. Вопрос, такой неожиданный, но такой важный в эту минуту.

— Хорошо, — голос Лили дрогнул, и она отвела взгляд в сторону. Сейчас Лили вновь не могла смотреть в глаза подруги, но на этот раз боясь, что от крохотной радости даст волю слезам. — Помирилась с подругой.

Сидя сейчас на ужине вместе с Лили, Эваном и Лулу, даже не говоря о случившемся, ангел не могла выбросить чувство вины из головы. Ей казалось, что она может… Нет, даже должна сделать что-то, чтобы извиниться. Вся та злость, что так долго клокотала в ней сегодня, исчезла, будто её и не было. Чувство тревоги, беспокойства за Лили никуда не пропало, но злость… Она словно была чем-то чужим, пришедшим извне. И всё же, пусть сейчас её не стало, всё, что могло, уже было испорчено.

Задумавшись, Тиана перевела взгляд на далёкий стол на дьявольской стороне зала. Тот, за которым сидели Эреб и Скарлет, когда Гас торчал у буфета. Анфиса вновь сидела в одиночестве за соседним столиком, стоящим так близко, но всё же отдельно. Демонстративно. Видимо, в отличие от ангелов, дьяволам не удалось поговорить. Тем не менее, от глаз Арсенс не скрылось то, как Калео неохотно косится на своих соседей. И в то время пока Гас только присаживался с кучкой бутербродов в тарелке, а Скарлет с любопытством осматривала дьявола, Эреб изредка поглядывал на Анфису, и едва их взгляды сталкивались, как дьяволы спешно отворачивались.

Скарлет раз за разом пробегалась бахромой своих синих глаз по толстяку Гасу. Дьявол, нерасторопно жуя, наконец-то сидел вместе с ней и Эребом.

Фортин, с определённой периодичностью смыкая глаза, раскрывал их лишь для того, чтобы выбрать с какой же стороны он вгрызётся в бутерброд на этот раз. Что-то не вязалось в образе этого дьявола, и малышка Эйер всё не могла понять что. Скарлет казалось, будто она подходит к истине, но в самый ответственный момент её вновь и вновь словно отбрасывало обратно, к началу решения. Толстый, немного нелепый, неуклюжий и нерасторопный. Столько «не», и всё ещё чего-то недостаёт.

Выбрав очередное место для укуса, Гас, как бы невзначай, коснулся кончика одного из рогов. Кладя руку обратно на стол, парень чуть заметно потёр пальцы, будто стирая что-то с них.

— Я поняла, — широко раскрыв глаза, вдруг твёрдо проговорила Скарлет.

Прежде чем хоть кто-то смог среагировать, малышка Эйер подскочила к толстяку и схватилась за кончик его правого рога. Ученики школы Равновесия впервые могли видеть Гаса настолько напуганным.

— Скарлет, стой! — разнёсся по залу голос Фортина.

Бутерброд выпал из рук дьявола, разлетевшись о пол.

Гас дёрнулся в сторону, и сидящие в зале ученики школы услышали отчётливый хруст. Стоило всем поднять свой взор на дьяволов, как они увидели преисполненное ужасом лицо Фортина, и не менее напуганное, но торжествующее лицо Скарлет. В руках девушка держала обломок рога парня. По крайней мере, так казалось на первый взгляд.

Такая ошеломляющая ситуация заставила обратить на себя внимание всех в зале.

Гас, схватившись за сломанный рог, прикрывал его рукой, но Анфиса успела заметить странное различие цветов внутри рога парня.

— Я знала, что ты что-то скрываешь! — тыкнув в парня его же сломанным рогом, торжественно воскликнула малышка Эйер.

— Скарлет, отдай! — Гас попытался отобрать у девушки то, что по праву принадлежало ему, но одной рукой это сделать не представлялось возможным.

— Скарлет, ты с ума сошла?! — Анфиса, вскочив со своего места, бросилась к дьяволам, — Ты сломала ему рог?!

— Это не его рог!

Малышка Эйер, раскрыв руку, продемонстрировала на своей ладони обломок рога Гаса. Так казалось на первый взгляд. На деле девушка держала в руке что-то чёрное и плотное внутри, но снаружи отполированное до блеска и светло-оранжевое, будто выкрашенное краской. Маскировочная накладка. Вернее даже будет сказать, что это был целый маскировочный кусок рога! Гас, смяв в кулак на животе футболку, с невероятной скорбью в лице опустил голову. Всё это время парень прятал от остальных на треть сломанный под острым углом рог, где ещё несколько трещин уходили глубоко внутрь. Убрав руку прикрывающую его, Гас позволил всем увидеть ещё одну причину, по которой можно вдоволь посмеяться над ним.

— О-о-о, так ты ещё и обломанный наполовину?! — прокатился гогот, который подхватывали дьяволы с разных концов зала Двух стихий.

— Ну зачем было?.. — тихо пробормотал Фортин, подняв оранжевые, опечаленные глаза на малышку Эйер.

Этот взгляд… Гас ещё никогда не смотрел с обидой и непониманием. Скарлет, поняв, что она сделала, сжала осколок искусственного рога в руке и прижала его к груди, пытаясь то ли сохранить, то ли спрятать от остальных.

Под насмешки и нарастающий гогот летящие в спину, Фортин быстрым шагом направился к выходу из зала.

— Ещё со мной поругаешься, и будет полный комплект, — иронично проронил Эреб.

— Довольна? — бросив взгляд полуприкрытых глаз на Скарлет, мрачно буркнула Калео.

* * *

Вернувшись в комнату после ужина, Скарлет ещё какое-то время мялась в гостиной, топча маленький коврик у комнаты Гаса. Дьяволица всё никак не могла решиться зайти в комнату. Не знала, как начать разговор. Она не привыкла извиняться, а сегодня… кажется, нужно было?

— Эй, к тебе можно?

— Если пришла поиздеваться, то можешь приступать. Для тебя этот аттракцион вне очереди, — пробурчал Гас, пряча лицо в сгибе локтя. Дьявол сидел на полу опершись спиной на кровать. Он будто пытался сжаться в плотный комок, чтобы никто не мог достать его под твёрдой оболочкой.

Эреб, стоя в дверях спальни, наблюдал за малышкой Эйер. Анфиса же, сидя на диване в гостиной и переминая в руках пергамент только полученного из дома письма, делала вид что читает его, но могла всё видеть не хуже Ренда. Дьяволица упорно изображала, будто ей совершенно плевать, наблюдая за всем лишь искоса.

Скарлет зашла в комнату парня. Опершись на колени одной рукой, другой она протянула муляж рога дьяволу. Гас, немного помедлив, потянулся к своему спасению от насмешек, но, стоило ему это сделать, как Скарлет отбросила так нужную парню вещь куда-то в угол его комнаты.

— Скарлет! — разозлившись, вскрикнул Ренд. Он не ожидал, что девушка действительно решила поиздеваться над их соседом.

— Ты серьёзно носил гипсовый муляж? — сморщившись будто от отвращения, с прищуром спросила девушка. Неприязнь в синих глазах дьяволицы заставила Фортина ещё больше возненавидеть себя. — Всё это время, каждый раз смотря на тебя, я всё никак не могла понять, что же не так. Почему, ты выглядишь так, будто играешь роль, притворяешься кем-то другим, — рассуждая вслух, начала расхаживать по комнате девушка. — Не мог же ты играть роль неуклюжего и нелепого толстяка. Ты бы наверняка выбрал бы кого-то другого, но нет! А сегодня до меня дошло. Ты притворялся менее затравленным, менее забитым другими. Постоянно касался этого кривого кончика рога, проверял, на месте ли он! О, Низшие…

— Скарлет, прекрати… — тихо проговорил Эреб, сделав шаг в комнату Гаса.

— Ты правда носил его? Зачем? — Эйер остановилась, нависнув над парнем. По плечам девушки скатились её длинные волосы, создавая завесу, за которой ни Эреб, ни Анфиса не видели дьявола. — Зачем?!

— Ко мне бы относились лучше, если…

— Ты правда думал, что будь у тебя рога целые, ты стал бы хоть кому-то нужен?!

— Скарлет! — Анфиса, услышав слова девушки, вскочила с дивана. Дьяволица двинулась в сторону спальни Фортина, надеясь заткнуть не на шутку разошедшуюся Эйер.

— Ты никому не нужен ни с целыми, ни со сломанными рогами! — всё ещё нависая над парнем, с отвращением и даже злобой в голосе причитала красавица. — Дело не в рогах, дубина! Этот кусок гипса нужен исключительно тебе, а не нам или кому-то ещё. От того, сломанные рога у тебя или нет, отношение к тебе поменяется только у недалёких болванов, ясно?!

Анфиса, остановившись в дверях, заняла место Эреба. Лишь сейчас она поняла, к чему вела Скарлет. Сквозь завесу её волос она смогла разглядеть Гаса, что, подняв голову, с изумлением смотрел на девушку, нависшую над ним.

Скарлет, указав на Анфису и Эреба позади себя, разгорячённо продолжила:

— Плевать и мне, и этим двоим, целые у тебя рога или надкушенные! Хотела бы я знать, сколько же ты вытерпел из-за них, раз решился носить такую кривую и ненадёжную маскировку, но даже спрашивать не стану. Если ещё хоть раз я увижу на тебе эту дурость, то вот тогда моё отношение к тебе и правда изменится.

Кружка горячего шоколада согревала охладевшие ладони Анфисы. В школе не найти достойного горького чая, отчего, хоть и временно, шоколад стал первым в списке любимых напитков дьяволицы. Она качала ногой, устроившись на подоконнике комнаты и укутавшись в плед, заблаговременно отобранный у Гаса. Воскресенье подходило к концу.

По стенам комнаты скакали солнечные зайчики. Светило прощалось со всем миром, подглядывая своими маленькими посланниками в каждое доступное ему окно.

Ненастный осенний вечер ставил вопрос погоды ребром. Прогуливаясь в это время достаточно тепло одетым, можно было быстро ощутить давящую грудь духоту, но стоило немного раздеться, как прозорливый холод пробирал до костей.

Калео передернуло. Обычно этого времени года ждали в поместье Калео, чтобы устроить парфорсную охоту. Эрл и Дуглас, одни из старших дома, демонстративно открывали ее первым убийством ласки. После, ради веселья, на выбранном участке земли уничтожалось всё живое, от маленьких птичек до ещё меньших грызунов. Это было первое предзнаменование семейного праздника, которого так ждал каждый носитель герба Калео, и который так не любила Анфиса.

Что было вторым знамением его приближения? Письмо. То самое, которое дьяволица вчера получила из дома. Оставались считанные дни.

Раздался стук в дверь гостиной. Задумчивое настроение сняло как рукой.

Соскочив с подоконника, отставив в сторону кружку, дьяволица направилась к двери, волоча за собой мягкий плед, конец которого всегда доставал до пола, как бы Калео ни укутывалась.

Вновь стук в дверь. Более громкий и настойчивый. Назойливый. Путаясь ногами в пледе, Анфиса чувствовала нарастающее раздражение. «И кому там что понадобилось?!».

Только она дёрнула ручку двери, как та распахнулась от сильного толчка, и в гостиную дьяволов ввалилась Лили со своими друзьями.

Ангелы, рассыпавшись по чужой гостиной словно выскользнувшие из бархатного мешочка стеклянные шарики, о чём-то громко рассказывали, не умолкая ни на мгновение. Оторопевшая от неожиданности Калео бросилась к двери гостиной, которая так и оставалась распахнутой. Стоило замку звонко щёлкнуть, как дьяволица озверело зашипела на друзей Лили:

— Нимбы ваши колечком, вы что тут забыли?! — Фиолетово-голубые глаза Анфисы с гневом прожигали дыры в каждом Ангеле, посмевшем ввалиться в её гостиную в такой уютный вечер воскресенья.

— Где твои друзья? — запыхавшаяся Лили даже не обратила внимания на праведный гнев Дьяволицы. Словно оголённый нерв, она не могла найти себе места в и без того неуютной для неё комнате.

— Они мне не друзья.

— Хорошо! Где твои соседи?

— На ужине, наверное… — всё ещё с недоумением осматривая ангелов, неуверенно пробормотала Калео. — А вы почему не там?

— Потому что мы здесь! — Старн выглядела на удивление сердитой, а главное — встревоженной. Она будто готовилась сообщить какую-то по-настоящему пугающую новость. Вытянув из-за спины Эвана перепуганную крошку Лулу, она поставила ангела перед Калео. — Вчера Лулу кое-что хотела всем нам рассказать, но так и не смогла из-за… недопонимания между нами. Это важно.

— И что там?

— Дождёмся дьяволов, — жёстко отрезала Лили.

Скрестив руки на груди, Лили забродила туда-сюда по комнате, барабаня пальцами по плечам. Встревоженность и раздражение девушки пропитывали комнату. И пока друзья Лили удобно разместились на подлокотниках дивана, Анфиса не могла усидеть в кресле. Находясь наедине с четырьмя ангелами Калео терялась в беспокойстве. Страх перед противоположной сущностью сейчас как никогда давал о себе знать. Общаться только лишь с Лили — это одно, но когда нимбов в комнате становилось больше хотя бы на один, ладони дьяволицы взмокали от мандража. На счастье девушки, совсем скоро где-то за дверями послышались приглушённые голоса. Дьяволы.

Время ужина подходило к концу, и первокурсники с шумом и гамом возвращались в свои комнаты в предвкушении свободного вечера. Ангелов же шум почти не заинтересовал. И пока Лили продолжала понуро бродить по комнате, её друзья молча ожидали. Неловкое молчание с каждой минутой становилось всё более неуютным. Знала бы Анфиса, что её гости, как и она сейчас, так же молятся, чтобы дьяволы скорее вернулись.

Староста ангелов уже заворачивала который круг по комнате, когда взгляд её упал на шахматную доску с незаконченной на ней партией. Эреб и Гас ещё утром начали своё новое состязание, которое пока так и не закончили. Неожиданные ходы Фортина, продиктованные исключительно его случайными желаниями потрогать ту или иную фигуру, вновь загнали Эреба в тупик. И пока Ренд искал решение сложившейся картины, игра была приостановлена. Ангела заинтересовало расположение фигур. Лили нередко играла в шахматы с отцом, но положение белых фигур на доске сейчас явно было плачевнее, чем в любой из партий, которые доводилось раньше играть девушке. Наконец перестав маячить туда-сюда, она нависла над доской, перебирая возможные варианты хода.

— Нет, я тебе говорю, если Эврика и дальше продолжит проверять свои изобретения на Джерри… — голос Скарлет слышался всё ближе. Ручка дёрнулась, но дверь осталась заперта. — Анфиса куда-то ушла что ли?

Калео бросилась к двери, надеясь поскорее впустить своих соседей в гостиную, где даже мебель уже испытывала неловкость. Живо щёлкнув замком, дьяволица выглянула в коридор и, схватив малышку Эйер за руку, заволокла её внутрь.

— С каких пор мы запираемся? — возмущённо пробурчала Скарлет, удивительно послушно давая втащить себя в комнату. — Если ты боишься, что кто-то проникнет в…

Малышка Эйер умолкла. Лицо девушки скривилось так, словно её только что заставили сжевать лимон целиком. В гостиной, которую Скарлет считала своей, сидело четыре ангела. Поистине, эту встречу дьяволица могла назвать пока что самой неприятной и самой неожиданной за всю свою жизнь.

— Это ещё что такое? — Эйер обернулась на дьяволицу. — Анфис, если ты решила-таки запирать дверь чтобы в комнату никто не пробрался, надо делать это до того, как злоумышленники уже оказались внутри!

— Что вы тут делаете? — Эреб выглядел хмуро. Чёрные глаза изучающе проходились по каждому из ангелов в поиске хоть каких-то подсказок. Дьявол надеялся узнать ответ на вопрос до того, как хоть кто-то из подопечных профессора Архана подаст голос. — Мне казалось, что вчера мы выяснили отношения.

— Нужно поговорить.

— О чём это? Вы вваливаетесь в нашу гостиную, приходите, пока нас нет. Что за срочность такая? — то шутливое настроение, что было у Скарлет при виде ангелов, пропало. Отчего-то она чувствовала, что должна сейчас защищаться.

— Слушай, Скарлет, раз уж мы здесь, значит это важно!

— Правда? Что же такого важного произошло за один день? Расскажите нам, давайте!

— Да, расскажите, — за дверью гостиной послышался голос, хлёстко щёлкнувший по слуху каждого небесного в комнате.

Стоило ученикам школы заслышать пугающе знакомый баритон, как они тут же утихли, а пробежавшие по спине мурашки заскользнули под крылья. Сердце словно перестало биться, когда необдуманно оставленная незапертой дверь раскрылась, звонко брякнув о стену ручкой.

Со сдержанным выражением лица дьявольскую гостиную оглядывал профессор Архан. Его поджатые губы, мрачный опущенный взгляд, угрожающе поблёскивающий серебром нимб. Профессор был если не разгневан, то уж точно зол.

— Мне казалось, что и я, и уважаемая профессор Терра ясно дали всем понять, что новое правило ничем не отличается от остальных, и его нужно соблюдать, — архангел переводил взор от одного своего ученика на другого, наполняя их ужасом с той же настойчивостью, с какой пытался защитить. — Так будьте добры, сообщите мне причину, по которой вы пренебрегли правилом, утверждённым нами с профессором.

— П-профессор Терра, — тихо заговорил Эреб, ощутив сковывающий всё его тело страх перед одним из руководителей школы, — предложила нам переговорить с ангелами по поводу… учебного проекта, — неумело прикрытая ложь дьявола была очевидна каждому. Сделать её более очевидной могла бы лишь неоновая сияющая стрелка, направленная на Эреба, с подписью «лжец». Скарлет, ощутив всем своим телом сомнения профессора Архана, пихнула парня локтем.

— Вторая попытка, Ренд, — грозно и медленно в гостиную вошла профессор Терра. В отличие от Архана, она точно была разгневана. — И последняя.

— Ухты-пухты… — на выдохе, тихо, но отчего-то восторженно, проговорила крошка Лулу. — Да мы крупно влипли.

* * *

Скарлет, покорно сложив руки на коленях, сидела с лицом преисполненным безграничной ненависти, отражённой в едва заметной улыбке. На её лице не дрогнул ни один мускул, когда профессор Архан заявил, что каждый из дьяволов и ангелов будет сурово наказан. Она промолчала, когда профессор Терра сообщила, что завтра им придётся встать в пять утра для отбывания наказания в школьной кухне. Но когда Анфиса сказала, что даже ей ангелы так и не успели сообщить зачем пришли, терпение Эйер разлетелось как воздушный шарик зажатый в объятиях ежа.

— То есть я ещё и наказана просто так… — глаза Скарлет, совершенно остекленевшие, не передавали ни единой из тех эмоций, что сейчас испытывала дьяволица. Сродни замочной скважине в которую подглядывают за бурей, они были неспособны выразить весь спектр эмоций малышки Эйер. — Я бы хотела очень много сказать этим обрученакрученным, но скажу совсем немного и тебе, Анфиса, — Эйер медленно повернулась к Калео лежащей в кресле. Анфиса, ожидая грозного суда, зажмурилась, надеясь лишь, что если Скарлет будет бить, то хотя бы не ей одной достанется. Мягкий Гас, сидящий между девушками, тоже мог бы принять на себя парочку ударов. — В следующий раз, если они будут здесь, а дверь будет заперта, оставь дверь закрытой и подожги комнату.

— Скарлет, — скептично буркнул Эреб, слегка пихнув подругу локтем.

— Ты не права. Насилие — это неправильный путь, — тихо проговорил Гас, кивая после каждого своего слова, будто игрушка с гибкой пружинкой вместо шеи.

— Да, ты прав, это неправильный путь, — кивнула Скарлет, прежде чем ощерила клыки в самой жестокой из всех своих улыбок. — Но и я не всегда должна быть права.

Получив лёгкий подзатыльник от Эреба, малышка Эйер тихонько ойкнула и, нахмурившись, принялась угрожающе сверлить дьявола взглядом.

— Значит, ангелы что-то выяснили… — брови Эреба непроизвольно подтянулись друг к другу, пока дьявол, уперевшись взглядом в стол, пытался хоть что-то понять. Облокотившись на спинку дивана, он медленно и методично отбивал носком туфли короткие удары, глухо разбегающиеся волной по ковру. Крутя меж пальцев монету, Ренд был полностью погружён в размышления.

— Может, хотели извиниться за вчерашнее? Попробовать снова? — неуверенно пробормотал Гас.

— Они «извиниться»? Может вам напомнить, что Скарлет первая начала? — вскинув брови, поражённо воскликнула Анфиса.

— Какая разница кто начал? Даже если они извинятся первыми, я не стану с ними общаться, — малышка Эйер, откинув прядь голубой чёлки с лица, раздражённо упала на спинку кресла. — Одна из них говорит «ухты-пухты». Низшие, Анфиса, я в жизни не стану водиться с небесным, что при удивлении выдаёт «ухты-пухты»!

— О-о-о, это Лулу, — мечтательно-иронично засмеялся Эреб, ехидно переглянувшись с Гасом.

— Да в чём твоя проблема? Кто-то из ангелов покусал тебя в детстве, или что?

— Какое тебе дело до моих причин? — Скарлет, одарив Калео колким взглядом, тут же быстро отвернулась. Дьяволица и сама чувствовала, насколько её взор сейчас отравляюще холоден. — Что важнее, откуда в тебе столько энтузиазма?

Гас и Эреб повернулись на дьяволицу, всё это время валяющуюся поперёк кресла. Вопрос, заданный Скарлет, последние пару дней не покидал умов дьяволов. Непривычное желание, странное. Они бы, может, посмеялись вместе с ней, позови она их рассыпать кнопки на учительском стуле, или размазать краску по картине какого-нибудь однокурсника, но желание Анфисы было странным, непостижимым. Не только слишком детским, как предыдущие, но ещё и наивным. Непохожим на то, какой виделась им Калео. Дьяволы не злодеи по своей натуре, но, пусть и нехотя, ты привыкаешь ждать от них лишь подлости. Так почему она вдруг пытается идти другой дорожкой, а заодно и волочит их за собой?

Анфиса, завидев любопытство дьяволов, напрягалась, втянув шею. Смотря на парней исподлобья, дьяволица хмуро отмалчивалась. Она и сама не могла толком объяснить своё слепое стремление. Первой причиной ему было желание позлить родителей. Тех самых глав клана Калео, что порой не давали ей и вдохнуть. Узнай они о такой связи с ангелом, непременно впали бы в ярость, но были неспособны сделать хоть что-то. Анфиса слишком хорошо знала своих родителей. Даже если бы она и правда после их нотаций перестала общаться с Лили, Нил и Сэм, отец и мать девушки, навсегда потеряли покой. Каждый день, невольно, они бы продолжали думать, что наследница их герба сейчас общается с ангелом. Их всепоглощающая ненависть к первоначальным жителям Небес стала бы их ловушкой, клеткой с шипами, глубже и глубже проникающими внутрь, и это было именно то, ради чего Анфиса и начала это общение, но сейчас… Оставалась ли эта причина всё ещё единственной?

— Она славно позлит мой клан, — выбрав самый простой вариант ответа, с расслабленной улыбкой на губах пожала плечами дьяволица.

— Ух-ты-пух-ты… — утомлённо выдохнув, отчеканила Скарлет.

* * *

Поднятые совсем ранним утром, ангелы и дьяволы медленно плелись за профессорами, попутно пытаясь избавиться от тумана в голове. Никто из восьмерых учеников школы Равновесия не выспался, что было весьма ожидаемо. И пока все молча двигались одним строем, Скарлет то и дело раздражённо фыркала. «Почему именно я иду с "ухты-пухты" ангелом?!» — было сегодня первым, что сказала дьяволица, когда профессора распределили учеников по парам. Крошка Лулу же, игнорируя недовольство Скарлет, покорно шла за Эваном. Она, закрыв глаза в полудрёме, полностью доверилась парню, сжимая в кулаке край его белой полосатой рубашки.

Школа Равновесия была погружена в сон. Казалось, что профессора и наказанные ученики — единственные, кто уже сейчас был не в своих постелях. Но так лишь казалось. По пути им не раз встречались архангелы, что всю ночь патрулировали пустые коридоры. Толка этот патруль не давал, но мнимое чувство безопасности помогало обитателям школы хотя бы засыпать по ночам.

Коридоры выглядели иначе в полутьме, освещаемой лишь игривым огнём, скачущим в причудливых кованных чашах, подвешенных вдоль стен. Запутанные узоры на стенках чаш позволяли юрким языкам пламени разбрасывать вокруг капризные яркие блики, создающие ощущение, будто стены медленно движутся в размеренном дыхании. Словно школа отдыхает перед новым изнурительным учебным днём.

Ученики вместе со своими профессорами уже подходили к месту отбывания наказания — кухне. Уголок школы, куда очень не хотела идти сегодня утром Тиана, и куда мечтал однажды попасть Гас. Правда грезил он не о такой причине визита.

За тяжёлыми деревянными дверями, укреплёнными кованными металлическими прутьями, слышались шум голосов да звон посуды. Профессора, остановившись у дверей, обернулись на своих подопечных клюющих носом.

— Надеюсь, это наказание заставит вас задуматься в следующий раз, прежде чем вы решите нарушить ещё хоть одно правило школы, — сложив руки в замок, строго проговорила профессор Терра. К удивлению своих учеников, демонесса не выглядела утомлённой или сонной. Невольно, Эван даже задумался, может ли профессор вообще уставать.

— Вы останетесь под дальнейшим руководством главного повара. Пока вы не закончите все возложенные на вас обязанности — вы отсюда не выйдете. — Скарлет, заслышав это, встрепенулась. Изящный нос дьяволицы почуял запах ошибки преподавателей, практически узаконивших прогул, но архангел заприметил оживление девушки. — И, предвосхищая ваши мысли о будто бы дозволенных пропусках занятий, я вас разочарую: каждый ваш прогул — будет считаться прогулом.

— Вот облом… — буркнула малышка Эйер.

— О, явились, голубчики! — Громоздкая дверь кухни отворилась со скрипом, звенящим в ушах, и из-за неё показалась приземистая угрюмая женщина, на румяной щеке которой красовался затёртый след муки. — А я слышу знакомые голоса, думаю, вы ли, не вы, — расплывшись в широкой улыбке, качнула головой повариха профессорам. — Проходите, баловники, чаво встали? — обратилась женщина к пробуждающимся от дремоты ученикам.

— Спасибо вам, Матильда, за ваше участие. Уж погоняйте их как следует, — провожая скованным льдом взглядом своих подопечных, проговорила демонесса.

— Уж будьте уверены, профессор, эти шалопаи у меня окромя работы до самого обеда ничего не увидют.

— Надеемся на вас.

Профессора почтительно кивнули в знак прощания и, дождавшись пока закроется дверь на кухню, неспешно удалились. Возвращаясь в чёрно-белый кабинет, они молчали, будучи занятыми каждый своими мыслями.

— Давненько мы вместе не отводили учеников к Матильде… — задумчиво засмеялся профессор Архан, и тонкие морщинки на его лице сложились в незатейливые узоры у глаз.

— Не до того было, — коротко отмахнулась демонесса. — Да и много воды утекло с тех пор, как у нас были нарушители одновременно от обеих сторон.

— Быть может, это хороший знак?

— Ты всегда так говоришь.

— И однажды окажусь прав, — руководитель ангелов, с самодовольным наслаждением прикрыв глаза, слегка выставил подбородок вперёд, начав горделиво поглаживать одну из косичек в бороде.

— Сообщи мне, когда это уже наконец произойдёт, Архан. Боюсь даже бессмертие не может мне гарантировать возможность дожить до этого дня.

Профессор вновь рассмеялся. Терра всегда ворчала, стоило старому другу заговорить о делах давно минувших дней. О тех далёких мечтах, которые они лелеяли, будучи ещё юными ангелом и дьяволом. Будучи небесными, тогда ещё не носящими имена Архан и Терра.

И пока руководители школы возвращались к своим привычным заботам, их ученики готовились отбывать своё наказание. Юные небесные, войдя в кухню, столпились у самых её дверей. В этот момент дьяволы были уже даже не против стоять так близко к ангелам. Они могли сколько угодно терпеть перья однокурсников у своих лиц, лишь бы самую тяжёлую работёнку распределили не им.

Кухня представляла собой большое помещение под залом Двух стихий, условно разделённое на несколько частей старыми крепкими стеллажами, уставленными столовой посудой и разной утварью. У правой стены пылали жаром раскалённых очагов больше десятка больших рыжих каменных печей. Работники кухни уже вовсю растапливали их, готовясь начинать рабочий день. Левее располагались длинные каменные столы, за которыми повара с раннего утра чистили, резали и готовили, а вечерами сидели за уютной беседой с парой чашек душистого чая. Того, который не подадут на общий стол. Эта часть кухни отделялась стеллажами с взгромождёнными на верхних полках медными сверкающими кастрюлями, сотейниками, сковородами и казанами. Нижние же полки были плотно заставлены чугунными утятницами, горшочками и котелками. Тем не менее даже десятков стеллажей не хватало, ведь непоместившуюся утварь развесили на стенах, разложили по ящикам и выставили на ещё холодных печах да пустующих столах. Другая часть кухни отводилась под мытьё всего, что перепачкают этажом выше, о чём говорили большие белые раковины и множество стеллажей с обсыхающей в них со вчера посудой. Третья и последняя часть кухни заполнялась ящиками с овощами, мешками с крупами, зерном, мукой, и множеством ещё других продуктов, которые день ото дня превращались в полезные завтраки, сытные обеды и незабываемые ужины. Будь дьяволы выше, они бы непременно задевали арки низких сводчатых потолков рогами, что сразу создавало ощущение, будто на старших курсах отрабатывать наказания в кухне будет всё неудобнее. Во всём помещении ни единого окна, а весь свет изливался из тяжёлых чугунных фонарей, подвешенных за крюки к потолку. Пусть кухня и была довольно тёмной, а низкие потолки ещё немного и касались бы их макушек, у первокурсников возникло впечатление, что они проникли в самое сердце школы.

— Так-с, — заговорила Матильда, осматривая новых временных помощников. Её брови крепко держались над переносицей, создавая на лбу главной поварихи две короткие, но выразительные морщины, из-за которых она выглядела хмурой. — Кто из вас, проказников, умеет чистить овощи?

Ни рогов, ни нимба. Нет даже крыльев. Перед ангелами и дьяволами стояла дух. Некогда потерянная и неприкаянная душа. Умерший когда-то давно человек, не сумевший исполнить последнее своё желание.

Духи в мире Семи не редкость. Неспособные упокоиться, они бродят по миру Смерти, ввергая в ужас обычных людей. Немалой части из них везёт — они ухитряются завершить своё незаконченное дело, когда, казалось бы, время больше не имеет над ними власти.

Они мертвы. Их жизнь окончена. И никто не может пообещать им рай, никто не говорит, что их дорога ведёт в ад, а неизвестность пугает больше, когда другого пути не дано. Архангелы и демоны хранители, те самые, что сопровождают смертных в течение всей жизни, предают их души и последнему пути. Небесные не знают ничего ни о рае, ни об аду, они лишь знают, что каждая душа этого мира — его часть. Энергия, которой суждено вновь стать каплей в море, а затем вернуться дождём. Вся работа первого и последнего небесного встреченного смертным — успокоить, поблагодарить за всю прожитую жизнь, и вернуть энергию души на Небеса. В мир Семи, где она сможет совершить свой круговорот. Куда же отправится сама душа? Есть ли в этом мире место, где она хранится в вечном упоении или нескончаемых пытках? Это знание уже не во власти обычных небесных.

Но всё же остаются те, кто бесцельно бродят по миру, всё больше ввергая себя в пучину бесконечной боли и кромешного ужаса, откуда не будет иного пути. Они отвергают протянутые руки небесных, но неспособные помочь себе, лишь сгорают изнутри. Их души остаются в мире Смерти, пока не будут уничтожены сами собой, или пока не станут проблемой, решать которую придётся другим.

Есть и третьи. Те, кто не смогли завершить своё дело, но и не захотели страдать в мире, которому больше не могли принадлежать. Они стали привязанными душами на Семи Небесах. В обмен на память о своём прошлом, они получают возможность жить в настоящем, не имеющим будущего. И пока хозяин их сделки жив, духи тоже могли жить. Безвольно, но жить.

Матильда была из тех, кто заключил сделку. О своей жизни она ничего не помнила, лишь знала, что прекрасно готовит и испытывает невероятную тоску, когда печёт шарлотку. Как оказалось, можно потерять воспоминания, но не чувства, что они приносили.

— Я умею, — немного помедлив, подняла руку Тиана. Вслед за ней руки подняли Лили и Эреб с Эваном.

— А можно сразу огласить список возможных карательных мер? — Скарлет, сложив руки на груди, придирчиво осматривалась. — Хотелось бы знать к чему готовиться…

— Покамест разберусь с овощечистами, и поговорим о твоих заботах, принцесса. Не беспокойся, всем работку найду, — бросила повариха. Развернувшись, шаркая подошвами изношенных сабо, Матильда направилась к складу с овощами.

— Напрасно она от нас отошла… У меня как раз на такой случай был план, — Эреб хитро улыбнулся. Ренд, подмигнув обернувшимся на него однокурсникам, пожал плечами и бросился к двери из кухни.

— Ага, удачи, умник, — пробурчала себе под нос Скарлет, только красные кончики волос дьявола скрылись за дверью. Дьяволица не любила наказания, но ещё больше она не любила, когда те удваиваются, и что-то ей подсказывало, последуй она за Рендом, именно это в итоге и будет ждать их злосчастный дуэт.

Стоило Матильде вернуться, как она с изумлением несколько раз сморгнула, словно пытаясь сбросить мыльную пелену с глаз. К своему сожалению она поняла, что ей не показалось.

— А где чернёшенький вьюноша? — не надеясь на честный ответ, поражённо спросила повариха. — Токмо тут стоял! Эй, А́слан, поди сюда! — зычно крикнула она куда-то за себя.

Юноша, дух, как и Матильда, выглянул из-за одной из печей. Его рыжие вьющиеся волосы, криво подвязанные платком, были изрядно вымазаны в саже, как и веснушчатые щёки. Веснушки — та крохотная деталь, недоступная рождённым на Семи Небесах, но так притягивающая их любопытные взоры.

— Что такое? — направившись к женщине, крикнул Аслан.

— Чаво, чаво, прав ты оказался, вот чаво! Глаз да глаз за этими мызгунами нужен! А ну, поди, отыщи юнца, пока не ускакал далёко! — Матильда, словно бывалый воин туже повязав платок на волосах, строго и настороженно оглядела оставшихся семерых «мызгунов». — Так-с, ты, и ты, — указав на Лили и Эвана широким пальцем, сосредоточенно проговорила дух, — вы же руки подымали? Возьмёте того шалопая с собой, и будете овощи чистить. Начнёте с… — повариха двинулась к складу, но, завидев что ангелы остались на месте, вскинула бровь. — И чаво стоим? За мной, живенько!

Лили и Эван, встрепенувшись, бросились вслед за своим суровым карателем. Ангелы скрылись где-то за стеллажом с продуктами. Отдалённо слышался голос главной поварихи, что-то объясняющей первым приговорённым. Всучив им коробы с овощами и направив к разделочным столам, Матильда зашагала обратно к оставшимся неустроенным рукам.

— Жарко… — обмахиваясь маленькой круглой ладонью, тихо пожаловалась Лулу, чувствуя, как светлая кожа уже раскраснелась от жара печей, что едва доходил до неё.

— Жарко? — Скарлет, жестоко расхохотавшись, наклонилась над ангелом, крепко сжав её плечо. — Бедняжка, как же ты будешь гореть в Бездне?

— Отвяжись от неё, рома́ра, — Тиана, стиснув запястье Эйер, прожигала взглядом дьяволицу.

— Ты что такое говоришь! — встрепыхнулся Гас, заслышав слова ангела.

— Рома́ра? — Скарлет вновь рассмеялась. — Ох, ангел, а так сквернословит…

— Успокойтесь! — процедила сквозь зубы Анфиса, схватившись за запястья обеих девушек. — Вы что, хотите, чтобы?..

— Я так понимаю, вас всё совесть не зазрит, — Матильда, завидев вцепившихся друг в друга первокурсниц, покачала головой, тяжело вздохнув. — Ты, маленькая, и ты, — дух указала на Лулу и Тиану, — мухой к мойкам! Посуду мыть будете. Заодно совесть почистите. Так, теперь ты, — главная повариха указала на Скарлет, — вот думаю я…

— Нашёлся! — Скрип двери ознаменовал возвращение Аслана. Дух, втолкнув перед собой упирающегося Эреба, вошёл следом за парнем, которого он волочил за шиворот до кухни. К слову, упирался Эреб преимущественно из-за того, что и сам мог спокойно дойти.

— Что, не всё пошло по плану, Фаталист? — засмеялась Анфиса, завидев, как зарделся Ренд, ощутив взгляд своих соседей.

— Да нет, всё шло по плану… — задумчиво, словно пытаясь найти огрехи в сценарии побега, проговорил Эреб. — А вот план провалился.

— О, отыскался, утеклец! — всплеснув руками, воскликнула Матильда. Окинув взглядом Эреба, она лишь махнула рукой на парня. — Иди к своим соузникам, лодырь. Они тебе всё растолкуют. Так, о чём я вам сказывала-то… А, да, вот что я думаю, печи у нас давно не чищены, — вернулась к Эйер дух.

— О, нет-нет, — заупрямилась Скарлет, покачав пальцем. — Я — способна созерцать прекрасное. Видеть изъяны в искусстве, и искусство в изъянах. Мне бы…

— Значит будешь сортировать кукурузу.

— А… что?

— Ищи изъяны в кукурузе, принцесса, — пояснила кухарка, всучив Эйер корзину неочищенных початков, потянувшую дьяволицу к полу. — Ровную и красивую — в одну корзину. Початки с пропущенными зёрнами и неровными рядами — в другую. Листья и шелуху — в мешки. Вперёд!

Щёлкнув ошеломлённую малышку Эйер по одному из рогов, Матильда подтолкнула дьяволицу к разделочным столам. Стоило её взгляду вернуться к оставшимся Гасу и Анфисе, как она призадумалась. Стянув с волос платок, дух утомлённо, по старой привычке, начала обмахиваться им, словно пытаясь согнать испарину с лица.

— Печи… — тихо заговорила Анфиса, пытаясь помочь поварихе в выборе своего наказания. — Что с ними?

— Те, что ещё не затопили, почистить бы от золы да сажи. Сладишь с этим?

— Звучит как то, с чем справлюсь, — кивнула дьяволица. — Можно приступать?

— Ступай, дорогуша, — Матильда, плюхнувшись на стул стоящий неподалёку, оглядывала Гаса, не в силах придумать, что делать с толстяком Фортином. Она продолжала обмахиваться платком, бережно скользя взглядом по дьяволу. — Ну-с, а с тобой мне что делать, голубчик?

Гас молчал. Дьяволу и самому хотелось бы иногда знать, что с собой делать. А раз он и сам не знал, мог ли давать хоть какой-то ответ на подобный вопрос? Потупив взгляд ярко-оранжевых круглых глаз, словно признавая вину за что-то, он продолжал молчать.

— Ладно, поди со мной, — тяжело вставая со стула, позвала Матильда. — Есть у меня одна затея.

И пока дух уводила дьявола к печам, попутно объясняя его обязанности, под коралловым нимбом рождался план розыгрыша, продиктованный желанием отомстить.

Эван, подойдя к Эребу, сидящему за разделочным столом, небрежно бросил перед ним коробку с сахаром в кубиках, который отрыл на складе кухни. Пробубнив «это тебе», ангел уже развернулся чтобы уйти, но в спину ему прилетел вопрос Эреба.

— И что это? — скривившись, поднял чёрные глаза на ангела парень.

— Сахар.

— Я понял, что это сахар, умник. На кой он мне?

Закатив глаза и глубоко вздохнув, Эван раскрыл коробочку. Выудив из неё один кубик, он положил его перед Рендом и, взяв в руки ложку, с усилием надавил. С тихим треском исходящим из-под гнёта ложки, сахар начал медленно рассыпаться.

— Это твоё задание, чудик. Берёшь, и весь сахар в кубиках снова делаешь рассыпчатым.

— Чего? — лицо Эреба выразило искреннее замешательство. — Ты шутишь что ли?

— Слушай, мне плевать чем ты будешь занят. Это задание меня попросили передать тебе работники кухни. Если бы ты не пытался сбежать, и сам его услышал.

— Если мы используем рассыпчатый сахар, зачем его привозят в кубиках? — Эреб с каждым вопросом выглядел всё более удивлённым, впадающим в замешательство, и это доставляло Эвану невероятное блаженство. Скрестив руки на груди, ангел продолжил ломать комедию:

— В смысле? Мы же его в коробках перевозим. Это чтобы он удобно в них хранился.

— А зачем его перевозят в коробках?

— Мы зря что ли сахар в кубики прессовали?

Оставив Эреба в растерянных мыслях, Эван, ликуя в душе, обошёл разделочный стол и, усевшись на низкий табурет рядом с Лили, засучил рукава. Омрачённый наказанием день был полностью восстановлен. Эвану предстояло добрую половину дня наблюдать, как Ренд имитирует сахарный пресс, и от этой мысли искрящаяся в юном сердце радость лишь разгоралась.

— Это что было? — поджав губы в попытке не улыбаться, полушёпотом спросила Лили, наклонившись к другу.

— Моя крохотная месть, — прислонив палец к губам, подмигнул Ловели.

— А работу Эреба кто выполнять будет, мститель?

— Да я и выполню! — Эван, погрузив руки в ведро с мытым картофелем, ухватил один из клубней. — Зато каким спектаклем я обеспечил наш трудовой день.

Нож быстро скользил под тонкой влажной кожурой, очищая крупные картофелины. Из грязной воды под нож, а затем в чистую воду, и так по кругу, в котором пальцы чистящих становятся всё более морщинистыми, а кожа на руках всё чаще покрывается крохотными порезами.

Лили, слушая тихие новости, вычитанные Эваном из «ЧЕСНОКа», то и дело поглядывала на Эреба, который задумчиво крошил сахар. Некоторые из кубиков он ломал как-то странно и убирал в сторону, выкладывая что-то на столе, но с низкого табурета Старн не могла рассмотреть, чем же на самом деле занят дьявол.

— Откуда здесь столько посуды, если ещё даже завтрака не было… — недовольно бурчала Тиана, в очередной раз намыливая малоприятно пахнущим мягким мылом большую пористую губку.

Лулу лишь молча дёрнула плечами, продолжая соскабливать щёткой что-то намертво присохшее к одной из тарелок. Ангел связала в узел на затылке длинные хвостики волос и, подтянув сползающие и уже не раз намокшие рукава к локтям, усердно трудилась на благо школы. Крошка Мэрли так старалась, что даже не замечала, как сильно она хмурится, натирая до блеска очередную тарелку.

Ангел бы, наверное, продолжала так усердно скоблить школьную посуду, если бы не Гас, подскочивший к девушке. Подвинув ангела животом, дьявол запустил запылённые мукой руки под струи ледяной воды и, поёжившись от пробежавшего по телу морозца, умчался обратно к отдыхающей Матильде, игнорируя возмущённый восклик Тианы, которую он невзначай окропил колкими брызгами.

Проносясь мимо Калео, стоящей на коленях у печи, дьявол запнулся о совок с золой и, спешно извинившись перед прогудевшим из дымохода недовольным вздохом, побежал дальше сносить всё на своём пути.

Дьяволица выскользнула из топки глухо плюхнувшись на пол. Зажмурившись, она чихнула почерневшим в печи носом и, разлепив слезящиеся глаза, вновь чихнула. Опрокинутый совок с золой раздражал взгляд. «Как знала, что надо сразу ссыпать в короб…» — с досадой подумала Калео.

Стоило Анфисе покончить с золой, как она исподлобья уставилась на железный ёрш и скребок лежащие рядом. Почему-то ей казалось, что вся эта затея с чисткой печей какая-то подозрительная. Выдохнув, взяв в руки грязные от сажи инструменты, Калео вновь залезла с головой в топку, где сквозил из дымохода холодный воздух.

Едва дотягиваясь до дальних углов, девушке то и дело приходилось переваливаться через край печи. Сажа на перепачканных руках колко жглась, на языке вязала, скрипела на зубах, отзываясь отвратительным чувством в районе висков. Даже острый воздух внутри печи жалил в горле, создавая чувство, будто дьяволица проглотила старую игольницу. Платок, что Аслан дал Анфисе перед работой, то и дело соскальзывал с носа, и всё чаще она просто задерживала дыхание.

Глядя на потуги Анфисы, Аслан шумно отпил горячего чая из неказистой глиняной кружки.

— А когда мы ей скажем, что от сажи мы просто жжём картофельные очистки и берёзовые поленья? Оно ж всё само отвалится.

— Это ведь наказание, а не урок домоводства, — пожала плечами главная повариха, ещё громче отпив чая, словно соревнуясь с подчинённым.

Скарлет, выламывая очередной корешок кукурузы, недовольно хлюпнула носом. Она уже вся была в сладком соке случайно раздавленных зёрен и кучерявых стеклянных волосках, похожих на вермишель. Дьяволица, обдирая початки один за другим, складировала мусор в мешки, с удовлетворением наблюдая, как быстро растёт его куча. Она старалась смотреть именно на быстрорастущий в объёмах мешок мусора, потому что корзины с уже очищенной кукурузой наполнялись заметно медленнее.

Невольно, до слуха Скарлет донёсся обрывок диалога ангелов, что сидели за стеллажом с посудой. Лили и Эван не смолкали ни на минуту, тихо говоря обо всём, за что только цеплялась пытливая мысль. Каким-то замысловатым путём пройдя от обсуждения новостей до пережитого на вступительных экзаменах, то ли от интереса, то ли от ещё свежих воспоминаний, голоса ангелов стали громче.

— Я не смотрела результаты.

— Что? — удивлённо взглянул на Лили Эван. — Как?! А если бы ты с самого начала испытаний оказалась ближе к концу списка? Как бы ты узнала, что нужно поднажать?

— А зачем мне это? Я много готовилась, и хотела пройти уверенно, не втискиваясь в последний поток ветра. Гляди я постоянно на результаты, наверняка, пыталась бы сдать всё лучше, и лучше, и лучше… — прикрыв глаза, Лили выдохнула, будто снимая напряжение, дрожащее внутри. — Пройдя вот так, трясясь над каждым бланком ответов — это не то, к чему я стремилась. В конце концов все экзамены превратились в некое приключение, а затем в сладостное ожидание итога произошедшего. Здорово ведь?

Старн, откинув волосы, взглянула на Эвана. Слегка хмурясь, он вжимался взглядом в небесно-голубые глаза. Эван вспоминал, с каким трудом и страхом ему дались экзамены, и сейчас он ещё больше стал завидовать той, которая отнеслась ко всему играючи. Лили заслужила своё первое место, но как же на душе двадцать второго в списке было неспокойно от той зависти, которая гложила его. И от зависти, и от чувства стыда из-за того, что он и правда завидует.

Мысли Эвана прервала Матильда, неожиданно тихо подошедшая сзади к ангелам.

— Ну что, приговорённые мои, закончили с картошкой? — словно для приличия спросила дух, оглядывая очищенные клубни в мутной воде. — Отдохните минутку, я вам пока принесу ещё что почистить.

Окинув Эреба и его кубики сахара взглядом полным непонимания и смятения, главная повариха скрылась в третьей части кухни, не желая лезть в дебри мыслей под рогами, которые заставили мальчишку дробить сахар. Недовольный восклик Матильды, адресованный Скарлет и её медленной работе, дал ангелам понять, что у них будет чуть больше времени на отдых, чем «минутка».

Лили, встав с низкого старого табурета, устало потянулась, чувствуя, как по застывшему телу растекается сладостное тепло. Наконец девушка смогла разглядеть, чем же был занят всё это время Эреб.

На деревянной доске, отставленной в сторону, была насыпана небольшая горстка неравномерно раздробленного сахара. Эреб же, уперев палец в кубик жжёного сахара, угрюмо вперился в него невидящим взором, так и говорящим о том, что его владелец застрял где-то глубоко в себе. Мелкие крупицы под теплотой пальца дьявола медленно теряли свою форму, становясь липким сиропом на тёплой подушечке.

Перед дьяволом странным образом были выложены недоломанные кубики, выстроенные не то в какую абстрактную фигуру, не то в причудливую схему, смысл которой пока был ясен одному лишь Эребу.

— Неправильно расставил, — смотря на переломанные кубики, проговорила задумчиво Лили.

— Правда? — засмеялся Эреб. — Я тут не паззл собираю, ангелок. С чего ты…

— Отломанные наполовину — пешки, — прервав снисходительную иронию дьявола, заговорила Старн. — Со сколотыми по диагонали углами — слоны. Скошенные влево — ладьи, а скошенные вправо — кони. Со всеми сколотыми углами — королевы, а полностью целые — короли. Ну и, конечно, подпаленный искрой сахар — чёрные фигуры, а нетронутый — белые. Но ты поставил обоих слонов Гаса на чёрные клетки. Вот так, — Лили, сдвинув кусочек со сколотыми по диагонали углами чуть вперёд, облизнула кончик пальца, ставший сладким из-за жжёного сиропа, — теперь будет верно.

Эреб, недоверчиво оглядев воображаемую шахматную доску, в которую превращался обычный стол в его голове, к своему стыду и сожалению был вынужден признать, что ангел права.

— И почему ты застрял? — облокотившись на стол, нависла над партией ангел. Волосы девушки, скатившись по плечам, коснулись голубыми кончиками запястья Эреба.

— Неужели непонятно? — насупился дьявол, смущённо отодвинувшись.

— Понятно. Ты боишься сделать во-о-от… — Лили взялась уже было за сахарную пешку, но Эреб схватил ладонь девушки.

— Ты что делаешь?!

— Помогаю, — удивлённо пролепетала Лили, застыв взглядом на холодной, бледной руке дьявола держащей её. — Не надо?

— Нельзя двигать эту пешку, — Эреб, спохватившись, спрятал руки под стол, чтобы опять не коснуться ангела. — Он ведь… срубит её конём. — Обычно бледное лицо дьявола накрыл румянец.

— Да-а-а, а ты сделаешь вот так, — под тонкими пальцами ангела пешка Эреба пала от вражеского коня, но следующие ходы переворачивали партию в пользу дьявола.

— Порой надо намеренно пожертвовать пешкой, — ставя мат подгоревшему кубику сахара, сосредоточенно и печально проговорила ангел, — чтобы выиграть партию.

Непривычное для Эреба решение, о котором он и не хотел думать, перевернуло весь ход игры. Поджав губы в улыбке, дьявол взглянул на девушку сквозь красные кончики волос.

— В теории, конечно, увлекательно, но ты не играла с Гасом. Он ходит… чудно́.

— Значит опережай его, — усмехнувшись, Лили забросила пожертвованную пешку в рот, — чуди сильнее.

* * *

— Чёрный кофе из пятидесяти шести с половиной зёрен, температуры шестьдесят шесть градусов. Две чашки. Принести по очереди. Férte ! — звонко хлопнув ладонями, скомандовала женщина в длинном белом платье. Широкий вырез на ткани оголял крепкие плечи и выступающие вперёд ключицы, а подол струился следом за неизвестной, уверенно вышагивающей по школе Равновесия.

— Что-то у меня дурное предчувствие… — Мсаш, сев на банкетке в кабинете профессоров, потёр взмокший лоб пальцами.

Профессор Терра, оторвав взгляд от документов что она заполняла, вскинула тонкую бровь.

— Ещё бы у тебя его не было, — продолжив писать, пробурчала демонесса.

— Нет, я не о том… — Мсаш, неожиданно смолкнув, быстро проговорил что-то невнятное и исчез, растворившись в тёмной серой дымке демонической телепортации.

Руководители школы, с тревогой переглянувшись, только и могли, что обменяться пожиманием плеч. Профессор Архан хотел что-то сказать, когда дверь чёрно-белого кабинета распахнулась и вошла высокая женщина с каффом из золотых лавровых листов за ухом. Двое следующих за ней небесных тут же закрыли двери кабинета за спиной гостьи. На румяном лице неизвестной сияла улыбка. Такая, которая возникает лишь при встрече давних друзей. Или же когда надо узнать больше, чем тебе могут сказать.

Упав на бордовую банкетку, гостья закинула ногу на ногу, позволяя платью соскользнуть и открыть светлые, нетронутые лучами солнца колени. Запах, окружающий банкетку, отчего-то до боли знакомый, смутил давнюю приятельницу профессоров, заставив её на мгновение прищуриться в попытке вспомнить.

— Фама? Вот это встреча. В нашем кабинете. Как неожиданно.

— О, Архан, стучись я в каждую дверь, сколько бы сенсаций удавалось спрятать под крышкой стола?

— И скольких сердечных приступов избежать, — профессор Терра, встревоженная неожиданным визитом, пристально разглядывала женщину.

— Приступ — и признак сенсации, и сенсация сам по себе.

Когда-то богиня сказания и молвы, сейчас же она была известна никак иначе кроме как богиней сплетен. И всё же, репутация Фамы не помешала ей основать один из самых популярных журналов среди небесных. «ЧЕСНОК» — «Честные Еженедельные Сенсационные Новости О Каждом». По крайней мере в этот лозунг верила как сама Фама, так и её адепты. Любой уставший студент Рокшедерва́та — имайехада письменности, языка, скрижалей и рунологии — мечтал однажды стать сотрудником «ЧЕСНОКа», так много дверей открывалось, стоило небесному прийти именно туда. «В этом мире вечны солнце, луна, и новый выпуск "ЧЕСНОКа" каждый седьмой день» — с довольством говорила богиня.

— С чем пожаловала, дорогая? — профессор Архан, вынимая из шкафчика у своего стола фарфоровый сервиз, протянул одну из чашек богине. Фама, подняв ладонь, покачала головой.

— По школе ходят дурные вести, — богиня, шире растянув белозубую улыбку, прислонилась спиной к стене. — С губы на губу — это узнали тысячи. Затем я и здесь.

— Ещё не планируете менять название на «ЕСНОК»? — понимая, к чему клонит богиня, Терра насторожилась лишь больше.

— У тебя какие-то новости, Фама?

— Скорее у вас для меня. Как и у матери того мальчика. Как же его… Быть может… Кларк? — доброжелательный взгляд во мгновение сменился кровожадным. Сама того не заметив, кончиком языка Фама скользнула по нижней губе, заставив её заблестеть. — Что же там произошло в тот вечер?

— С тобой связалась Целиса?

— Почему все так сомневаются в моём мастерстве? — словно обиженно обронила богиня. — Неужели хорошему журналисту нужен кто-то чтобы выискать сенсацию? «Четвёртая трагедия пошатнула равновесие в школе Равновесия! Правда ли жизнь ангелов и дьяволов под одной крышей так безопасна?». Надо ещё подумать над заголовком...

— Фама, ты не можешь!..

— Вино и дети говорят правду, — прерывая тираду разгорающуюся в груди архангела, проговорила богиня, встав с банкетки. Подойдя к Архану, она пригладила топорщащиеся плечи его мантии. — И сейчас они не смолкнут. Все всё видят, Архан. И если со мной вы говорить не желаете, придётся вести монолог.

В дверь вновь постучали, прерывая беседу разных, но равных в своей силе руководителей. Мальчишка-ангел, молча войдя в кабинет, не поднимая глаз, протянул серебряный поднос с чашкой богине. Даже не взглянув на своего подчинённого, Фама опрокинула принесённый им на подносе кофе.

— Отвратительно. Переделать. Tora .

Так же молча как он и зашёл, ангел вновь скрылся за дверями кабинета.

— По запаху определила, что кофе плох? — опустив взгляд на тёмное расползающееся по ковру пятно, холодно выдавила руководительница дьяволов.

— Ох, Терра, — лицо Фамы вновь приобрело хищное выражение, — тебе ли не знать, что даже самым верным подчинённым стоит напоминать о стандартах. Быть может это был лучший сделанный им кофе, но сейчас, вернувшись на кухню, он точно пересчитает каждое положенное в брик зёрнышко. Да что уж там… Он самолично перетрёт кофе в ладонях, лишь бы в этот раз всё было более чем идеально. Неужели у вас не так? Быть может потому расследование так долго в тупике?

— Не понимаю о чём ты говоришь, — стоило Фаме обернуться на демонессу, как профессор Терра заглянула в глаза богини, не теряя хитрой усмешки на тонких губах. — Кто тебе сказал, что расследование стоит на месте? Или великая журналистка верит случайным слухам и не проверяет информацию до конца? Поговори с архангелами, демоном из Совета. Уверена, узнаешь много нового. Если, конечно, твой статус будет признан равным хотя бы Господству.

— Ах, демон. Уж кто бы сомневался…

Богиня с напором всматривалась в глубокий цвет бордовых глаз, выискивая в нём алые искры. Терра же, ощущая угасающую твёрдость во взгляде гостьи, только больше насмехалась.

Что может быть больнее для уверенного в себе бога, чем поселившееся внутри сомнение? Вдоволь ощутив эту боль на себе, развернувшись, Фама направилась к выходу, но, коснувшись ручки двери, бросила через плечо:

— Передайте тому лжецу из Совета: если он и дальше планирует избегать меня, пусть для начала хотя бы сменит уже благовония. За стадий несёт полынью.

Не дожидаясь ответа профессоров, Фама покинула чёрно-белый кабинет.

Пробыв в молчании несколько долгих минут, ощущаемых на руках липкой пастой, руководители школы наконец нашли слова, способные выразить распускающуюся в груди тревогу. Пронизывая взглядом пятно кофе на ковре, Терра тихо заговорила:

— Заставь её поверить, что она может выискать что-то ещё, её и след простынет. Лишь бы она не стала копать упорнее…

— Забудь, Терра. Её журнал не повредит репутации школы, — Архан, садясь за свой стол, выложил перед собой дела погибших учеников. — Репутация пострадает, если мы не найдём виновного. Все знают, что Фама та ещё сплетница.

— Сплетница, но не лгунья. И это тоже знают все.

* * *

Спички. Короткие деревянные палочки с крохотной капелькой возгораемого вещества на кончике. Такой простой и привычный предмет нашей обыденной жизни. Их предназначение понятно в нашем мире, но в мире Семи?..

Спички появились на Семи Небесах со слоганом, который вверг бы в ужас любого родителя из нашего мира — «Теперь ваши дети смогут играть с огнём». Казалось, к чему спички в мире, где всегда под рукой пара искр, соединив которые вы с лёгкостью получите так нужное вам пламя? Но, как оказалось, крохотные деревянные палочки нужны всюду. Для маленьких небесных, вынужденных самостоятельно себе готовить, когда родителей нет дома — спички оказались спасением. То же касалось и прислуги в домах высшего общества. Духи, неспособные в принципе создавать искры, оказались самыми благодарными покупателями компактных коробков.

И вот Анфиса, впервые держащая в своих руках коробок, что раньше видела лишь в руках обслуги из других домов, с восхищением и предвкушением аккуратно разглаживала пальцами его шероховатый картон.

— Если надавишь на короткую сторону коробка, выскочит ящичек со спичками, — с улыбкой наблюдая за дьяволицей проговорил Эреб.

— Я и без тебя знаю.

— И чего тогда стоишь? Спичек что ли в руках никогда не держала? — засмеялся парень. Не ответив, Анфиса встревоженно исподлобья глянула на Ренда, крепче сжав в тонких пальцах коробок. — Тут нет ничего страшного. Давай сюда!

Эреб, вынув спичку, быстрым и коротким движением чиркнул ей об истёртую, пропахшую серой грань коробка. Рассыпав мелкие искры, головка спички с тихим шипением воспламенилась, разжигая пламя на кончике тонкой палочки. Анфиса, словно заворожённая, смотрела на крохотный огонёк скачущий в её глазах волнующим пламенем, с которого не сводил взгляда Эреб.

— Вот так… — выписав в воздухе спичкой круг, Эреб потушил её, оставляя на кончике угасать алый уголёк. — А ты знала, что сгоревшие спички солёные? Быть может это вкус пламени.

Не успел Эреб засмеяться со своей же неловкой шутки, как Анфиса, охваченная любопытством, выхватила из его рук спичку и, не думая, положила на язык.

Всё случилось в одно мгновение. Изумлённый взгляд Ренда, колкое ощущение жжения на языке Калео, и следующий за ним вскрик.

— Ты чего сделала?! — пытаясь заглянуть в раскрытый рот, воскликнул Эреб.

— Ты вэ фкавал это фкуфно! — возмущённо зашепелявила Анфиса, стараясь дышать ртом, в тщетных попытках избавиться от боли.

— Я сказал, что они солёные!

Смотря на то, как грозная Леди Анфиса-Флаурос Калео, широко раскрыв рот и высунув язык обмахивает его руками, Эреб старался сдержаться, но едва стоило ему вновь подумать о происходящем, как смех бурным потоком вырвался наружу, сметая собой все другие эмоции.

Калео, с капельками слёз в уголках глаз, нахмурилась, всё ещё держа рот раскрытым. Только когда до неё дошло насколько же нелепо она выглядела со стороны, девушка засмеялась вместе с Эребом.

Быть может дьяволы и стояли так дальше, если бы до них не донёсся громкий лязг дверей. Объятые любопытством, они выглянули из-за печей, и увидели малышку Эйер, с интересом просунувшую нос между полок стеллажа с кастрюлями и другой сияющей утварью. В нетерпении и желании увидеть побольше, Скарлет привставала на цыпочки, переминалась с ноги на ногу, пыталась глубже просунуть лицо, чему мешали упирающиеся в полку выше рога. Переглянувшись, Калео и Ренд выглянули в другую часть кухни.

У дверей, осматриваясь, стояла неизвестная женщина, перебирая пальцами кончики светло-русых волос, выскользнувших из лампадиона. Она делала это скорее из привычки, чем от волнения. Нет нимба, рогов или крыльев. Возле неё толпилось несколько молодых ангелов и дьяволов, о чём-то тихо шепчущихся.

— И кто это? — безразлично пробурчал Эреб, выглядывая из-за стеллажа вместе с Анфисой.

— Фама! — зашипела малышка Эйер, — Богиня молвы в кухне нашей школы, очнись, Ренд!

— Богиня?

Анфиса равнодушно, скорее из солидарности к интересу Скарлет, осматривала женщину. Калео знала, что репортёры «ЧЕСНОКа» нередко ошиваются и в городе Пепла, и у винокурни её семьи, но сама она с ними практически не общалась.

Неожиданно для первокурсников, Фама заметила их любопытный, недоумённый и равнодушный взгляды. Поначалу она было улыбнулась, оглядывая первокурсников, утыкающихся лицами в рога друг другу и в школьную утварь, но только её взор остановился на Калео, как она прищурилась, смутив её своей реакцией. И пока Эреб сбежал обратно к печам, не желая привлечь ещё больше внимания, а Скарлет сдвинула ближе кастрюли у носа, лишь бы стать не такой заметной в своей разведке, Анфиса неподвижно оставалась на месте.

Неизвестная всматривалась не в неё. В её глаза. Так настойчиво, истово, что Калео стало не по себе. Гостья будто искала, или же видела в них что-то далёкое, но знакомое, едва уловимое.

— Долго вы ещё у нас пробудете? — вынося долгожданную чашку кофе гостье, суетилась Матильда.

— Только на время, что займёт чашечка кофе, — аккуратно беря фарфор, скупо проговорила Фама. — Профессора заняты до безумия, как и всегда. Архан так и остался Сизифом.

— Неужто и не удостоил вас минутки времени? — выпучив глаза, удивлённо заморгала дух.

— Одной лишь минутки и удостоил, — засмеялась богиня, отпив наконец немного из хрупкой чашки. — Вот, поучился бы варить кофе! — обращаясь к одному из своих адептов, возмутилась Фама. — А что до Архана, — повернулась она обратно к Матильде, — то его и винить не в чем. Ученики ведь так и гибнут дальше.

— Ох, доколе это продолжаться-то будет! — всплеснула руками дух. — Токмо всё заладилось, ан вон что опять! Ну ничаво-ничаво! Уж архангелы сладят с этой напастью.

— А демон? — вглядываясь в дрожащее отражение своих глаз в густой темноте кофе, тихо спросила Фама.

— А что демон? Демон и демон. Шныряет тут, ищет чаво-то.

— И давно он здесь?

— Дак с самого начала, помнится мне. Ну да, прям с самого начала-то он тут и ошивается! Ай, никакой веры на одного демона, — махнула рукой дух, когда лицо её выразило искреннее огорчение.

— Что верно, то верно, — уголки губ Фамы дрогнули. — Никакой веры этим демонам.

И пока богиня молвы пила горький кофе в глубине массивов школы Равновесия, этаж выше готовился вскоре принимать голодных учеников.

Работники кухни, носясь по лестницам, соединяющим сердце школы с её желудком, выносили чистые скатерти, приборы, посуду. Сервировка зала шла полным ходом, пока кухня начинала заполняться упоительными ароматами блюд.

— Бездна вас забери… — пробурчала Скарлет, которую за ухо приволокла Матильда обратно к мешкам с овощами. Девушка уже который раз мысленно ловила себя, сглатывая сухую слюну, зудящую чувством голода где-то под грудью.

— Нас?

— Ну не нас же! Решить ввалиться к нам в комнату, когда действует такой запрет. И чем только думали… — урчание в животе Скарлет словно поддакнуло её словам.

— Ах, да, вы же белые и пушистые, совсем забыла, — обтирая мокрые тарелки грубым вафельным полотенцем, тихо проговорила Тиана. Пока крошка Лулу подносила и уносила стопки тарелок, с которых девушка быстро и ловко стирала капли воды, остальные отдыхали, сидя за каменным столом, где ранее Эреб дробил сахар. Один лишь толстяк Гас пропадал где-то в недрах кухни. Видимо, так пока и не выполнив задание Матильды, что сейчас отвлеклась на гостью, Фортин продолжал отбывать своё наказание.

— Есть хочется… — кивнул Эван. Опечаленно, ангел бросил взгляд на старые, едва-едва ходящие медные часы, висящие на одном из стеллажей с посудой. Пятнадцать минут десятого. Первое занятие давно началось. — На полёт мы сегодня уже не идём. Мастер Цефрия нас потом в воздух пинком зашвырнёт.

— Главное на алхимию успеть. Лучше быть зашвырнутым пинком в небо, чем растворённым в колбе каким-нибудь зельем-вонючкой, — пробормотала Лулу, заслышав слова друга.

— Растворённым? — усмехнулась Скарлет. — Да Шарлотта Ангел скорее сделает из нас зелья, чем будет на нас их переводить.

— Да-да, а вот их уже выбросит, — подхватила Лили. — Потому что из нас…

— Даже препараты вышли бы никчёмными! — в голос воскликнуло шесть учеников школы Равновесия. Вслед за словами по кухне пронёсся смех. Даже Тиана, промолчавшая мгновением ранее, не смогла сдержать улыбку.

— Если у Матильды ещё остались для нас задания, то мы и на завтрак не успеем, — задумалась Анфиса.

— А если бы заданий не осталось, нас бы уже давно отпустили.

Слова Эреба заставили всех смолкнуть. Гложущее чувство тянулось внутри каждого словно вязкая смола склеившая тёплые пальцы, а вместе с ним росло ощущение, что свет солнца они увидят лишь завтра.

— А пока мы здесь нам можно готовить?.. — прищурившись, спросил Эван. Первокурсники, оживившись, обернулись на Ловели.

— Даже если нельзя, то пока один готовит, другие стоят на стрё-ме, — ухмыльнулась малышка Эйер, впервые ощутив хоть какую-то пользу от ангела.

— Не смотрите так на меня! — воскликнул Эван, заметив, как глядят на него дьяволы. — Я только-только заварку чая освоил, куда уж готовить!

— Так, пока вы не решили опять нарушить правило, из-за которого мы и без того здесь, я, пожалуй, уйду. Лучше уж провонять жутким мылом, чем опять участвовать во всём этом.

— Да, в сравнении с твоим нынешним запахом, лучше уж это мыло, — бросила малышка Эйер и не посмотрев на Тиану. Ангел же, сурово глянув на Лили, ушла к раковинам. — Так что, чур Эреб на стрёме, а ты за сковородкой! — тыкнула дьяволица в Эвана.

— Нет, подожди! Я же сказал, я и воды не вскипячу!

— Так тебя никто и не просит. Два яйца на сковородку, щепотка соли — и я быть может даже поблагодарю тебя.

— Но как же мы можем… взять продукты? — зашептал Эван пригнувшись к столу. Будь работа на кухне хоть немного громче, никто бы и вовсе не услышал его.

— Нужна-то всего пара яиц, — пожала плечами Анфиса. — Скажем, что разбили. Вы.

— А если ты и правда готовишь так плохо как говоришь, то сможем даже показать ведро с омлетом, — придвинувшись к Калео, закивала Скарлет.

— Так, никто не будет брать продукты школы! — воскликнула Лили, оглушительно стукнув по столу. Несколько поваров, услышав шум, с подозрением глянули на первокурсников. Заметив их взгляды, ученики школы растянули на лицах улыбки. — Нельзя без спросу брать то, что нам не принадлежит.

— Как же скучно общаться с честными небесными, — тихо уркнула Скарлет, сдув выбившуюся прядь чёлки с лица.

— Потерпите! Это наказание, в конце концов. К тому же заслуженное.

— В каком это месте?!

— Матильда разрешила, — Эреб, уход которого ещё даже не успели заметить, уже вернулся с добрыми вестями к однокурсникам. — Только сказала готовить на дальней печи и не путаться под ногами.

— Ты ходил к?..

— Ангел, за дело! — ухватив Эвана за шкирку, малышка Эйер поволокла его к печам.

Лили попыталась встать между ней и Эваном, но Эреб, проскользнувший перед девушкой, легко толкнул её плечом в сторону, не давая вырвать юного поварёнка из рук Скарлет. Развернувшись, Эреб подмигнул Лили и, словно подтрунивая, ехидно показав кончик языка, ускакал вслед за дьяволицами и их заложником.

Лили ничего не оставалось, кроме как пойти следом.

Сев за каменный стол у угловой печи, ангел издалека наблюдала за своими однокурсниками. Скарлет, игриво качая длинной ладонью, отдавала указания взмыленному от волнения Эвану. Он же, подкидывая дров в печь, каждый раз прежде чем закинуть очередной обрубок, оборачивался на малышку Эйер, довольную своей властью. И пока они топили печь, Анфиса отыскала где-то тяжёлую чугунную сковороду с пылью, налипшей поверх старого нагоревшего масла. Анфиса дунула на забытую всеми посудину, лишь подняв в воздух густые барашки пыли, поскакавшие по полу. Мытья было не избежать, и дьяволице пришлось поволочься к мойкам.

— Вы всё-таки будете готовить? — защебетал восторженный высокий голос.

— Лулу, тебе стоит вернуться к раковине, если ты не собираешься искать каждой твари по паре.

— Ой!

Вернувшись в гордом одиночестве, но с вымытой сковородой и стащенной из каморки полудюжиной яиц, Анфиса вышагивала к печам будто за медалью. Встреченная тихими, но радостными возгласами Скарлет и Эреба, она вместе с соседями продолжила наводить ужас на Эвана.

Для себя Лили отметила, что как бы Ловели не упирался, когда требовалось что-то делать, он тут же прислушивался к дьяволам. И пока Анфиса выполняла роль массовки, увеличивая своим присутствием подавляющее большинство дьяволов, Скарлет и Эреб, судя по всему что-то мыслящие в готовке, руководили ангелом.

Подпирая кулаком голову, Лили закрыла глаза. За голосами её однокурсников она слышала, как шипит на сковороде масло, как перекрикиваются в другой части кухни повара, как бурлят супы в кастрюлях и трещат от жара печи. Где-то позади гремела вода, разбиваясь о тарелки в раковинах, и звенела встающая на железные решётки полок посуда. Место, где сложнее всего было оставаться голодным и вычленять из всего грохота, звона, говора и шипения отдельные звуки, сейчас казалось самым спокойным и безопасным в школе.

— Аккуратнее, ну аккуратнее же ты!

Возле лица Лили проскользнул жар, а вслед за ним потянуло ароматом готовой яичницы. Мгновение покоя и правда длилось лишь мгновение. Лили раскрыла глаза, когда дьяволы и Эван столпились вокруг сковородки с шипящей на ней растёкшейся глазуньей. Старн с интересом наблюдала, с каким нетерпением её однокурсники переминаются у стола, но всё не решаются вкусить плод своей совместной работы.

— Да не может быть всё так плохо!

Анфиса, рискнув первой отведать шедевр из-под рук Эвана, схватила деревянную лопатку и, отломив кусок яичницы, зажмурившись, закинула его в рот.

Первая же попытка прожевать сопроводилась хрустом на зубах Калео.

— Ой, не всю скорлупу выловил, — взволнованно часто заморгал Эван.

Вся гамма эмоций на лице Анфисы слилась в единый молчаливый крик о помощи. И пока все вокруг стояли с тревогой не сводя глаз с девушки, Лулу приволокла Тиану к столу. Ангел, с недоверием смотря на Калео, закатила глаза и, тоже отломив кусок от яичницы, не раздумывая отведала блюдо. Взгляды смотрящих перескочили на Тиану, и уже ангел выглядела просящей о помощи. Обе девушки были словно скованны этим вкусом, из-за которого они старались даже не дышать.

— Да что вы туда добавили… — Лили, склонившись над сковородой, сосредоточенно принюхивалась, пытаясь уловить хоть нотки чего-то странного.

— Ведро за печами… — понуро проговорил Эван, и тут же обе девушки бросились от стола.

— Чего тут у вас за собрание?

Голос Матильды, так неожиданно возникшей позади Эвана и Эреба, ужалил страхом первокурсников. Мальчишки, обернувшись на духа, прижались плечом к плечу, стараясь скрыть причину своего перерыва. Сами того не замечая, Эван и Эреб медленно растопыривали крылья, всё больше закрывая собой всё, что находилось за их спинами.

Проигнорировав отчаянную попытку мальчишек, Матильда раздвинула их руками, открыв перед собой каменный стол со стоящей на нём сковородой и скудным завтраком.

— Да вы голодные что ли?! — воскликнула, всплеснув руками главная повар. — На моей кухне, и голодные! Ну, благо, догадались хоть сами что-то сварганить! Только… — брови Матильды сдвинулись навстречу друг другу. — Вот же ж! И как вам, вкусно? Вы где эту сковороду взяли? — дух засмеялась, приложив руки к щекам.

— Она за печами лежала, — пытаясь о зубы соскоблить что-то с языка проговорила Анфиса, шедшая обратно к столу.

— Конечно за печами! Там ей и место! На ней что ни приготовь, всё будет со вкусом затухшей курицы. Мы для вашего хтоневеда иногда на ней готовим! Ой, что я говорю… Для его живности! Вы бы хоть спросили про утварь, прежде чем яйца изводить.

— Ты соврал! — зашипела Лили, толкнув локтем Эреба.

— А ты зануда.

— Ой, ну насмешили, насмешили! — удалилась Матильда, махнув рукой. — Аслан! Ну ты поди сюда, Аслан, послушай! — голос духа разносился из глубины кухни.

— Над нами теперь все духи школы потешаться будут, — пробурчала Скарлет.

Запах. Яркий и запоминающийся, из тех, что заполняют собой всё свободное пространство, разлился по кухне и устремился дальше, вверх, к залу Двух стихий. Словно слепые котята потянувшиеся к запеву кошки, ангелы и дьяволы обернулись на этот дурманящий аромат.

— Вот вы где! А я вас по всей кухне ищу!

В проходе между стеллажами стоял толстяк Гас. Пунцовый и взъерошенный, он держал в облачённых прихватками руках противень с румяной, пышущей жаром круглой булкой хлеба.

— Вы чего все тут спрятались? Я хлеба испёк! — Дьявол, поставив противень на стол, стащил с рук прихватки и, обмахиваясь ими, повалился на скамью рядом. — Я голоден как молодая фурия! Будете?

— Гас, откуда?

— Я помогал Матильде готовить тесто на булочки для завтрака, и перестарался, — засмущался дьявол. — Она разрешила запечь оставшееся, если не буду мешаться у печей.

— Ты мой самый лучший друг, Гас, ты знал? — Скарлет, замерев, не моргая глядела на парня, лишь больше залившегося краской.

Пытаясь спрятаться от взгляда малышки Эйер, Гас потянулся к хлебу и, обожжёнными пальцами разламывая булку на куски, раздал его ребятам.

Хлеб, хрустящий по краям и отпускающий витки пара из обжигающей мягкой сердцевины, пока никто не смел кусать, будто ожидая, когда это первым сделает сам Гас. Стоило дьяволу наконец осторожно начать есть то и дело дуя на ломоть, как все тут же, впервые не прерываясь на препирания, принялись за еду.

Вкусно.

Таким ёмким словом не уместить все те грани наслаждения, которые прочувствовал каждый из учеников школы, надкусывая свою долю от общей булки. Даже Скарлет, так привыкшая съедать немного меньше чем нужно чтобы насытиться — ведь если съедаешь чуть меньше, новая трапеза будет ещё приятнее предыдущей — впервые за много лет объелась до икоты.

Так же быстро как начался, короткий завтрак ангелов и дьяволов окончился.

Гул потрескивающих остывающих печей наполнял кухню школы Равновесия уютом. Ангелы, повалившись друг на друга, запрокинув головы умиротворённо наслаждались покоем. От живота по телу каждого растекалось невесомое тепло, делающее уставшие головы тяжелее. Скарлет и Эреб, упав на Гаса который с прикрытыми глазами продолжал смаковать оставшийся кусочек хлеба, растворялись в полудрёме, что так случайно возникла вокруг. Не в силах продолжать держать утомлённую голову, Анфиса невзначай привалилась к малышке Эйер. Забытье накрывало своим пуховым полотном первокурсников, позволивших себе мгновение тишины в застывшей под холодом хаоса школе.

Время медленно протекало мимо, когда ранее нарастающую в воздухе тишину пронзил громкий голос Матильды, вновь оказавшейся рядом. А ведь впервые взглянув на неё, никто из первокурсников и подумать не мог, что эта дух будет такой прыткой.

— Вы чаво всё ещё тут? Я ж вас отпустила уже!

— Когда?

— Вы нас отпустили?

— Ну так да! Я ж к вам зачем подходила-то?

Ангелы и дьяволы, переглянувшись, вновь посмотрели на главного повара. Матильда, задумавшись, в очередной раз крепко нахмурилась. Она, вспоминая последний разговор со своими репрессированными помощниками, не понимала, куда из их разговора делось оповещение о том, что они наконец-то свободны.

— Так вы сбили меня своей сковородой! Ох, точно же, отвлекли совсем, я и запамятовала вам сказать! — Разгоняя первокурсников руками словно назойливых мух, Матильда вышаркивала на полу круги. — Так, собирайтесь-собирайтесь на уроки свои. Я профессорам сама скажу, что своё наказание вы отбыли и готовы вернуться воспитанными небесными в строй.

Выпроваживая полусонных ангелов и дьяволов из кухни, Матильда успевала раздавать новые указания своим поварам. Аслан, заметив движущихся к выходу клеймённых хулиганами небесных, засеменил вслед за своей начальницей.

Только освобождённые первокурсники оказались за дверями кухни, как Матильда вновь окликнула их:

— И чтоб я вас тут больше не видела, сорванцы! Приведённых профессорами за руку, разумеется, — Матильда, хитро прищурившись, подмигнула.

— Ещё увидимся! — Аслан, стянув с головы влажный платок, с широкой улыбкой махал уходящим. Казалось, что даже веснушки на лице юноши радостно скакали в быстром вальсе.

Не успели небесные опомниться, как они уже стояли абсолютно потерянные посреди подземного коридора школы. Так ожидаемый глоток свободы удушающе застревал в горле.

— И что дальше? — Скарлет, разлепляя смыкающиеся глаза, недовольно оглядывалась по сторонам.

— Идём к кабинету алхимии? Подождём у кабинета.

— Чтобы нас опять увидели вместе и быстренько вернули на кухню? — засмеялась Лили.

— Ну уж нет! Ещё одного наказания и корзины кукурузы я не вы-дер-жу!

— Кстати о наказании, — Анфиса, запрыгнув на подоконник, уложила ногу на ногу, — вы так и не успели вчера рассказать, с чем пришли. Ещё вечером эта информация стоила того, чтобы ворваться к нам в комнату на виду у всех.

Все уставились на крошку Лулу.

— Это произошло ещё на вступительных… — тихо заговорила ангел, стоило Лили вытащить её из-за спины Эвана. — Я была той, кто нашла второго убитого.

* * *

— Ну, Матильда, как там наши наказанные себя вели? Посуду не прокляли, и уже радость?

Профессору Архану не нужен был стук в дверь от духа. Раньше неё в чёрно-белый кабинет прибывал аромат свежего хлеба, и он был вернее любого голоса, просящего разрешения войти.

— Ой, славно, славно! — прижав руки к груди, закивала дух. — Без сучка и без задоринки! Ни драки, ни ссор! Чудесные дети!

— Молчали что ли? — улыбнулась Терра.

— Что вы, профессор! Не смолкали ни на мгновение!

— Не смолкали?

— Да-да! Сначала, конечно, только шептались, но потом разошлись.

Матильда и не знала о новом правиле школы. Да и зачем ей? Ни ангелом, ни дьяволом она не была, а сообщать о причинах наказания профессора, как и всегда, не потрудились. Привыкшая быть молотом кары для тех, кто ссорится, Матильда и подумать не могла, что в этот раз должна была наказать тех, кто пытается дружить.

Профессора встревоженно переглянулись. Казалось, что наказание на кухне и личная неприязнь учеников друг к другу должны сработать, но отчего-то у руководителей школы Равновесия сохранялось это неприятное чувство, будто они просчитались.

— Спасибо, Матильда.

Кивнув, главная повар удалилась, даже не догадываясь, что оказалась выжившим гонцом, принёсшим плохие вести.

Профессора молчали. Впервые за столько лет они стояли перед выбором, который стоил не просто разногласий или репутации школы.

— Если оставить всё как есть, они могут стать лёгкой мишенью для этого зверя.

— Или же к ним будет сложнее подступиться, ведь с дружбой приходят те, кому можно довериться.

— Ты думаешь это тот случай, Архан? Думаешь, они и правда будут дружить? — профессор Терра, отойдя к окну, взволнованно скрестила руки на груди. — Мне кажется это обычная случайность. Сдружились на фоне, не знаю, обиды от наказания. День-два, и снова вцепятся друг в друга.

— Не понимаю твоего скептицизма. Мы пытались создать место, где ангелы и дьяволы смогли бы понять друг друга, и вот, когда спустя столько лет у нас, кажется, появился хоть какой-то прогресс, ты ищешь в нём подвох.

— Хочу быть уверенной, что это плод наших трудов, а не воображения. К тому же сейчас… Не опасно ли? А если всему виной кто-то из них? Если кто-то из этих детей и есть тот, кого мы так долго ищем?

— Не могу назвать твои опасения безосновательными, но подумай, разве такое действительно может быть? Кто-то из детей, у которых пока и лётной лицензии-то нет? Разве ты готова заклеймить кого-то из них убийцей?

— А ты готов выпустить волка ко стаду овец и надеяться, что тот не оголодает?

Профессора вновь замолчали. Потерять результат стольких их трудов, но, возможно, сберечь учеников, или дать Судьбе то, на что она положила глаз?

Неожиданно быстро, тишину прервала Терра:

— Мсаш так и не вернул ей Авлос Правды. Неужто их договор до сих пор не истёк?

— Ты о Фаме? Всегда знал, что заключать сделку со Мсашем, всё равно, что просто отдать ему желанное.

— Если Авлос всё ещё у него… — Архан, заприметив алые искорки в глазах своей коллеги, немало напрягся, — он нам пригодится.

* * *

— Это был день второго испытания. — Ангелы и дьяволы толпились у подоконника неподалёку от кухни школы. Ошеломляющее признание Лулу не позволило им отойти далеко, налив ноги свинцом. — Теперь я плохо помню всё, что было до. Помню, как сидела в садах-лабиринтах, а где-то вдалеке разнеслась зелёная вспышка света. Такая яркая, ослепляющая. На мгновение я даже было подумала, что где-то рядом загорелся фонарь. Не помню, как дошла до того места, но запах. Пахло… — Лулу, закусив губу, зажмурилась. То ли пытаясь вспомнить, то ли забыть, она ненадолго замолчала, но ни ангел, ни дьявол не нарушали тишины. — Пахло цветами. Так легко и сладко, словно разбили флакон с цветочным маслом. И тело того мальчика на земле. Он был весь изодран. А всюду, будто кто-то разбросал бисер, искрящиеся капли энергии. Они оседали на землю. Всё, на что меня хватило, это закричать.

— И ты не видела, кто?..

— Нет. И не знаю, хотела ли видеть. — Лулу всё больше напрягалась тетивой, отступала назад, вжималась в Эвана, держащего её за плечи. — Быть может, приди я раньше, больше никто бы не пострадал. Никто бы больше не…

— Прекрати думать об этом, — отчего-то озлобленно перебила Лулу Анфиса. — Приди ты раньше, утром бы нашли не только этого дьявола, но и тебя.

— И всё же… — нервно сглотнув, ангел продолжила, — я пробыла там до утра. Меня допрашивали архангелы, но… Не важно! Я помню ещё кое-что. Возле… него. Возле него лежала записка. Обрывок пергамента. Прошло столько месяцев, а я так и не могу представить, что же она означала.

— Обрывок пергамента? Помнишь, что там было?

— «Желание остановить в том, кто не верит в сказки. Место, названное нами в её честь, и место, в котором у неё нет никакой власти. Там родилось желание. Новая сказка». «Рождённая сама из себя, Она оказалась способной породить своего близнеца, но более совершенного, разумного, чувствующего». Я не забуду эти строки.

Тишина заглушалась безудержным потоком мыслей словно белым шумом, который забивал головы небесных, заставляя их пытаться ухватиться хоть за одну из них.

— «Желание остановить в том, кто не верит в сказки»… — едва слышно повторила Лили. — Это он о себе. Он оставляет подсказки, а значит — его можно найти.

— Профессор, можно последний вопрос по этой теме? Почему Тот день называется «Тот день»? — голос Далилы звучал насмешливо.

Очередной перенесённый урок истории. Заключительный на сегодня. Ангелы и дьяволы уже клевали носом, а кто-то и вовсе осмелился лечь на парту, несмотря на то, что профессор Терра, очевидно, была сегодня не в духе.

— Что вы имеете ввиду, мисс Коваль?

— Ангелам стыдно? Они не хотят называть день, когда они уничтожили Семь Бездн и убили больше семидесяти процентов дьяволов и демонов, днём, когда «они уничтожили Семь Бездн и убили больше семидесяти процентов дьяволов и демонов»?

— Длинное название получается… — профессор Архан прикрыл тихую усмешку кулаком. Стук в дверь отвлёк архангела, и ему пришлось покинуть кабинет в момент, когда разгоралась настолько любопытная и спорная для мира Семи дискуссия.

— Нет, почему они просто не могут назвать вещи своими именами? Или им проще прикрывать своё преступление этим безликим «Тот день»?

— Но ведь так называют этот день жители нашего времени. Тех, кто воочию его видел и тем более участвовал в событиях, можно ведь пересчитать по пальцам, — пытаясь как-то остановить пыл дьяволицы заговорила Рейчел Лэмб.

— И что, они теперь невиновны?

— А по-твоему, Далила, все живущие ныне ангелы и архангелы ответственны за произошедшее?

Профессор Терра смотрела на старосту дьявольского отделения не отрывая глаз. Он был спокоен, не выражал никаких тяжёлых, удушающих дьяволицу эмоций, но всё равно девушке стало немало неуютно под взглядом бордовых глаз.

— Да, — неожиданно жёстко выпалила Далила.

— Да что ты? — раздался высокий голос с задних парт, и у всех первокурсников как у одного по спине пробежали влажные мурашки. Из полутьмы угла кабинета в алую дьяволицу впились ярко-голубые холодные глаза. — Ну, расскажи мне, что все ангелы несут бремя ошибки своих предков. Мне интересно послушать, Коваль.

Далила не оборачивалась. Голос этой дьяволицы практически никогда нельзя было услышать на занятиях, но этого и не требовалось, чтобы понимать, что сейчас она в гневе. Кира Дол-Вирстайн отвечала редко, но как только она заговаривала, все голоса стихали. Скупая на слова и мрачная, дьяволица сидела в уединении. К несчастью, это было не её желание.

Её имя знал каждый небесный. Её фамилия — всё равно что оскорбление. Дочь двух жестоких убийц, отбывающих пожизненное наказание прикованными цепями к колоннам Заслона Цельды. Некоторые небесные, узнав, что Дол-Вирстайн собирается поступать в школу Равновесия, запретили своим детям проходить вступительные испытания.

Кира не сводила своего взгляда со старосты, и неосторожная на слова Коваль ощущала это леденеющим от оторопи затылком.

— Кира, прибыл твой отец, — так вовремя вернувшийся профессор Архан даже не представлял от какой расправы спасал Далилу.

— Он мне не отец! — рыкнула дьяволица, сорвавшись с места.

В коридоре школы стоял высокий демон с белыми, пышными волосами. Волнистые, они были плотно и крепко уложены. Если бы не этот ежедневный и изнурительный ритуал, волосы верховного судьи были бы похожи на аистовое гнездо.

— Что ты здесь забыл?! Я уже не ребёнок, хватит всюду меня проверять!

— Ты забыла один из своих чемоданов. Я доставил его в школу.

— Ох, какая услужливость, — девушка поморщилась, растянув лицо гаденьким оскалом. — А почему его не доставила твоя ассистентка? Решил выяснить, как я тут поживаю? Для твоего сведения — лучше, чем дома! Тут меня хотя бы слышат!

— Только глухой не услышал бы твой звонкий голос, — усмехнулся демон.

— Уходи, — Кира отвернулась от своего опекуна, стараясь не смотреть на него. В сердце больно покалывало. Один вид этого небесного вызывал у девушки омерзение, а сейчас его пребывание в школе ещё и пробуждало неподдельный интерес учеников. Они начали шептаться ещё как только демон появился у золотых ворот. — Твоё присутствие лишь привлекает их взгляды. Каждый небесный знает, как выглядит верховный судья Небес Гон Дао, — девушка перевела осторожный взгляд на шепчущихся старшекурсников. — Хватит с меня. Я и без того для всех отродье. Тварь, которая…

— Перестань, — Гон Дао, присев напротив девушки, коснулся её белокурых волос своей большой рукой. — Ты ведь знаешь, что они и понятия не…

— Нет! — Кира с силой оттолкнула демона, и он едва смог удержаться на ногах. Дол-Вирстайн наконец вновь взглянула на своего опекуна. Её глаза заполнялись слезами. — Я для всех них — выродок. А ты — великий святой, взявший под своё чёртово крыло ребёнка убийц. Судья, пожалевший дитя пары негодяев, приговорённой им к заключению! — слёзы дьяволицы сорвались и обжигающими дорожками заструились по щекам. — Лучше бы я была с ними, чем с тобой! Скажи, за что моих родителей приковали к колоннам тюрьмы?!

— Ты хочешь в тюрьму? — спокойно спросил демон, будто не слыша всех тех горьких слов, которые в него бросала приёмная дочь.

— Да!

— Хорошо. Тогда, как вернёшься домой, ты под домашним арестом, — засмеялся верховный судья Семи Небес.

Встав на ноги, Гон Дао потрепал волосы девушки и уже было развернулся чтобы направиться прочь из школы, когда Кира, вскрикнув, топнула ногой.

— Я ненавижу тебя!

Обернувшись, Гон Дао лишь теплее улыбнулся:

— Я знаю, Кира.

Дождавшись когда демон уйдёт, Кира подняла чемодан, и ей на глаза попался желтоватый обрывок пергамента, наспех приклеенный Гон Дао. Сорвав его, девушка прочла послание верховного судьи: «Хорошего учебного года, Кира! Увидимся на каникулах».

От злости свело скулы.

Смяв пергамент в кулаке, девушка бросила его себе под ноги, направившись обратно на занятие, где и там она не сможет избежать непрошенного любопытства. Стоило дьяволице переступить порог кабинета, как раскатисто зазвенел школьный колокол, оповещая об окончании урока.

Казалось время замедлилось. Стоя в дверях класса, Кира видела, как на лицах её однокурсников расцветают улыбки. От усталости, что копилась весь день, не оставалось и следа. Класс наполнялся лёгкостью, беспечной болтовнёй о планах на вечер и смехом. А руку Киры оттягивал тяжёлый чемодан, привезённый из дома непризнанным отцом.

Не успел гул колокола стихнуть, а юные небесные уже со всех ног разбегались по своим делам.

Махнув соседям чтобы те шли дальше, Анфиса осталась у дверей. Калео, переминаясь с ноги на ногу, маячила у кабинета, где в данный момент Лили прощалась с кем-то из однокурсников. Неловко щёлкая пальцами, тихо пыхтя и пытаясь разглядеть что-то в щель между дверью и стеной, дьяволица сгорала от нетерпения. Сегодня ещё слишком много дел, чтобы ждать ангела долго, но и уйти так просто Калео не могла.

— Анфиса? Ты что-то забыла? — Голос за спиной заставил Анфису вздрогнуть.

Она уже слышала эту интонацию. Профессор Терра. Выходя из аудитории демонесса не могла не заметить прыткое любопытство Анфисы.

— Профессор?

— Что ты здесь делаешь? — прищурившись, спросила Терра, поправляя чёрные шёлковые перчатки на руках.

— Я… Э-э-э… Ищу свой класс. — Неумело соврав, нервно улыбнулась дьяволица.

— Свой класс? — вскинув бровь, повторила руководительница дьявольской стороны школы. — Я так понимаю, сегодняшнее наказание в кухне не смогло донести до вас важность соблюдения правил. Если вам так не понятно, значит мы решим, что с вами делать. Я сообщу профессору Архану.

— Но, профессор…

— Да, я — профессор. Именно поэтому я и могу выносить подобные решения. В этой школе я и профессор Архан — можем отдавать любые указания. Мы беспокоимся о вас. — Терра с тоской смотрела на дьяволицу, что упрямилась всем её словам. — Анфиса, как ты думаешь, почему, если архангелы и демоны бессмертны, нас всё равно не становится слишком много? Почему Небеса не заселены под завязку?

Всё меньше злости и всё больше тревоги теснило собой чувства Терры.

— Эм… Многие живут в мире Смерти? — сморщив нос, Анфиса с недоумением смотрела на профессора, что задала слишком серьёзный вопрос для тринадцатилетней дьяволицы.

— Потому что мы всё-таки смертны, — Терра выдерживала паузу, давая Анфисе подумать над её словами. — Бессмертие наше, и бессмертие божественное отличаются. Архангел или демон не остаются неуязвимы, они лишь застывают. Их энергия, в самом пике своей прошедшая инициацию, всё равно что замирает, способная порождать всё большую силу из самой себя. Архангелы и демоны всё ещё могут быть отравлены, убиты или даже расщеплены до крупиц энергии. Мы умираем, вплетаясь в фатальные интриги, вступая в бой и проигрывая, преступая небесные законы, — Терра, коснувшись плеча Калео, заставила посмотреть девушку ей в глаза, — и ошибаясь.

Анфиса остекленела. Испытывая и страх, и взволнованность, она не понимала, что можно ответить своему профессору. Почему они так боятся? Разве в дружбе есть опасность? Но именно для того ведь и была создана эта школа. Так почему профессора?..

— Лили, как кстати! Я хотела поговорить с тобой!

Профессор Терра, отпустив плечо Анфисы, отошла вместе с ангелом в сторону. Очень тихо, она говорила с Лили, но банальное расстояние не могло встать на пути любопытства Калео.

— Мы с профессором Арханом проверили журнал за тот день, когда некто представился твоим именем. — По спине Анфисы пробежал холодок. Ещё одна причина наказать её. Да это уже тянет на выговор в личном пергаменте, или, того хуже, отчислением! Ощущая, как всё внутри связало в тугой узел, Анфиса с ужасом столкнулась взглядом с Лили. — Если верить журналу, весь первый курс был на занятии.

Лили хорошо помнила вечер того дня, но ярче всего ей запомнилось тепло, с которым в руках лежал журнал её курса.

Уже направляясь вместе с Тианой к общему кабинету преподавателей, Лили застыла на мгновение и, быстро выхватив из сумки перо, начала листать журнал.

— Ты… Подделываешь точку Шарлотты Ангел! — воскликнула Тиана, увидев на какой странице остановилась её подруга.

— Тише ты! И ничего я не подделываю. Я ставлю обычную точку. Свою. Точку Лили Старн. Точка же ничего не значит.

— Конечно. «Точка — ничего не значит». Точка ничего не значит, если она стоит просто так и где попало, или если это простой случайный тычок пером! А это — Точка! Самое настоящее алиби и прикрытие. Что это за такая важная дьявол, что ты, не зная её, точки тычешь в журнале?!

— Никакая она не важная! — зарделась Лили. — Но точка — ничего не значит.

Вспоминая свою подругу, Старн улыбнулась.

— Да, профессор, как я и говорила, все ученики в тот день были на занятиях.

Побледневшая Калео, выглядывающая из-за крыльев своей руководительницы, с недоумением осматривала ангела, словно какое-то мифическое существо из сказок.

— Быть может ты помнишь что-то необычное, что было до того дня? Может ты познакомилась с кем-то, или кто-то говорил с тобой о чём-то странном, выспрашивал?

— Мне очень жаль, профессор, — не отрывая взгляда от глаз Терры, медленно произносила ангел, — но я не могу припомнить ничего такого. Будь что-то странное я бы вам, конечно же, сказала. Вы можете верить мне.

* * *

— Куда-то собираешься? — Эреб, опершись на косяк двери плечом, осматривал Анфису, что неспешно укладывала вещи в сумку.

— Домой, — сухо ответила девушка.

— Домой, значит. Что-то случилось?

— Помимо убитых ангелов и дьяволов? Если для тебя это недостаточно веская причина чтобы уехать, то тогда нет, ничего не случилось, — съязвила Калео.

— Кларка уб… — Ренд осёкся. — С того момента прошло столько времени. Просто могла сказать, что не хочешь говорить.

Эреб раздражённо пнул ногой косяк двери. Покачав головой, дьявол уже хотел уйти в свою комнату, когда девушка окликнула его:

— Я всего на день домой. На семейное торжество. Отмучаюсь, и сразу обратно.

— Торжество? Люблю праздники! — Скарлет, возникшая так неожиданно рядом с Эребом, удивлённым честным ответом Калео, радостно улыбалась. Эйер, по-видимому, даже и не заметила тоскливого вида Анфисы. — А что отмечаем?

— Вы ведь знаете, чем занимается мой клан? — взглянув на дьяволов покачавших в разнобой головами, Калео вздохнула. — Виноделие. Мой клан уже многие и многие поколения является одним из самых известных винных домов на Семи Небесах. В ноябре мы отмечаем Новый винный год. Два дня встречаем его только кланом, а на третий в усадьбе большой бал для всех влиятельных семей ближайшего края. Первые дни я уже пропустила, а после бала вернусь в школу. Это один из самых важных праздников клана, поэтому я не могу не явиться.

— О, звучит очень… богато, — некоторое время подбирая слово, сосредоточенно проговорила Скарлет. — Как вообще отмечают Новый винный год?

— Вы никогда не слышали? — Дьяволы вновь покачали головами, но на этот раз уже синхронно. — В момент открытия бала, после танца почётных гостей, открывается первая бочка почти созревшего прошлогоднего вина. Сначала пробуют члены моего клана, а затем вино разливают гостям. До полуночи гости могут наслаждаться вином прошлого года, а в полночь открывается первая бочка вина нового урожая. Вот и весь праздник.

Анфиса, смутившись, улыбнулась своим соседям. Залитые мягким румянцем щёки дьяволицы выдавали в ней неловкость.

— Не люблю семейные торжества, — тихо продолжила Анфиса, — но это один из тех немногих праздников, которые хоть чуточку меня радуют.

— А кого не порадует вино? — засмеялась Скарлет. — Когда твои родители винные герцоги, вряд ли кто-то заикнётся, что ты ещё даже первого совершеннолетия не пережила.

— Да не в вине дело, — будто опечаленно проговорила девушка. — Важнее для меня то, что хоть в этот день все взгляды всё равно устремлены на меня, всех больше волнует наполнение бочек, нежели я сама. Единственный день в году, когда дочь дома Калео — не главный лот на этих торгах, прикрытых праздником.

Неуклюжее молчание доверху заполнило собой комнату. Дьяволы, не зная как продолжить разговор ставший чуть откровеннее чем должен был, стеснённо продолжали тихо стоять в дверях спальни Калео.

— Готовы? — Гас, так вовремя вернувшийся из очередного набега на столовую, взволнованно ожидал своих друзей. — Решили кто куда пойдёт?

— Да, сейчас решим, — поднимаясь с пола, отряхнулась Анфиса. — Есть какие-то предпочтения?

— Есть предложение. Я успела выяснить кто с кем теперь живёт. Я бы пошла в комнату где живут Фелисия, Шон, Гроберт и Буза.

— Так, ты и Фелисия, — заговорил Эреб, — думаешь, она не заподозрит ничего, если ты вновь будешь выспрашивать о Кларке?

— Мне кажется будет подозрительнее, если это сделает кто-то из вас.

— Хорошо. Дальше кто куда? — Анфиса, опустив взгляд в пол, пыталась прикинуть, кто из её однокурсников мог бы знать что-то о произошедшем с Кларком.

После признания Лулу ангелы и дьяволы в очередной раз разделились. Пока одни считали, что профессора решат все возникшие в школе проблемы, другие не могли отделаться от чувства, что они обязаны сделать хоть что-то. Если не ради погибших, то для того, чтобы знать, что же произошло в год, который обещал быть лучшим в их жизни.

Очередное голосование, и короткую спичку вытягивает Лили. Исход очевиден. Они влезают в дело, которое им вряд ли под силу.

— Вот значит как… — Скарлет, смотря на надломленный кончик спички в руках Лили, лишь крепче зажала свою пальцами. — И что, какой теперь план?

— Надо собрать абсолютно всё, что сможем. Начнём с тех, кто наверняка солгал бы старшим — наших однокурсников.

Так всё и решилось. Каждый из восьмерых небесных должен был сегодня наведаться в одну из комнат, где живут их однокурсники. Хоть кто-то, хоть один из них должен знать, что же произошло!

— Джерри, Саша, Крэш и Эврика живут вместе. Кто туда?

— Давай я, Скарлет. — Эреб махнул ладонью. — Мне уже довелось общаться с Джерри на вступительных.

— Отлично. Мара, Шизуко и… Далила?

— Гас! — воскликнула Анфиса. — Я не сунусь к Коваль! Кто бы ни жил в последней комнате, к этой я не подойду!

— Ты отправишь Гаса в пекло? Они же его заклюют! А ещё тот, кто пойдёт в эту комнату, должен будет наведаться к Дол-Вирстайн на первый этаж, в комнату временного проживания. Она единственная осталась без соседей.

Молчавший, но очевидно не заслуживший такой участи Гас, и Скарлет с Эребом, умоляющим взглядом высверливающие дыры в Калео. Анфиса, простонав, зарыла лицо в фиолетово-рыжих локонах.

— Ладно Кира, но эта!..

— Значит Гас идёт к Закари, Люке и Мику, — глубоко кивнув, подытожила Скарлет.

Дьяволы, развалившись в гостиной, лениво наблюдали за стрелками часов, что нехотя приближались к восьми вечера — времени отбоя. Идеальный момент, чтобы все, или хотя бы как можно больше их однокурсников, оказались в своих спальнях. Каждый из небесных пытался представить себе, под каким же предлогом они могут сунуться в комнаты к дьяволам, расспросить их о Кларке, и при этом не вызвать подозрений.

Едва подошёл назначенный час небесные разошлись по выбранным ими комнатам.

Скарлет замерла у семисот десятой гостиной. Снова расспрашивать Фелисию смысла нет, с ней малышка Эйер уже говорила, а значит остались трое. Вот только с кого из них следует начать?..

— Входите! — раздался из гостиной ответ на стук.

Стоило лишь Скарлет показаться в дверях, как Шон Дубистмайн, лежащий на диване, уже готов был развернуть её:

— У Фелисии эта… лунная ночь, или как-то так. К ней сегодня нельзя. Карты чистит, — крутя в руках большой чёрный шар, отчеканил заготовленное Фелисией объяснение Шон.

— А я не к ней. К вам. Остальные в комнатах?

— Гроберт, наверное, просиживает штаны где-нибудь в библиотеке, а Буза́ здесь. Чего хотела? Стой, не отвечай! — Шон, крутанув в руках шар, взглянул на него и, самодовольно кивнув, стянул с плошки стоящей на полу печенье. Судя по крошкам на его рубашке, оно было не первым. — Можешь продолжать. — пробубнил дьявол набивая рот.

— Что ты делаешь? — вскинула бровь малышка Эйер.

— О чём ты? — Шон, протянув Скарлет шар, снова крутанул его в руках. — А, ты про него?

В небольшом окошке, несколько раз провернувшись, всплыла красная сторона кубика. «Нет» — яркими белыми буквами теперь красовалась надпись посреди чёрного стекла.

— Гадальный шар?

— Именно! — в очередной раз крутанув нехитрый предмет, Шон, расплывшись в улыбке, опять потянулся за печеньем.

— На кой тебе эта ерунда?

— А как же ещё решиться на что-то? А так, я вверяю себя Судьбе-е-е! — затрясшись, словно он входит в транс, засмеялся дьявол. Упав обратно на диван, он упёрся красными рогами в подлокотник и, недовольно фыркнув, сполз чуть ниже. — Тебе может показаться, что это глупо, но он и правда спасает меня, — неожиданно грустно улыбнувшись, Шон опустил голову. Крутанув шар в руке и глянув на выплывший в окошке результат, дьявол поджал губы. — Всю жизнь меня учили думать только о других. Ему комфортно, что я стою рядом с ним в очереди? Я не помешаю кому-нибудь, если попытаюсь выйти из лавки сейчас? И многое-многое другое, что бесконечно преследует меня. И в итоге, всё пришло к тому, что я уже и не знаю, чего хочу сам. Я прекрасно понимаю, чего хотят другие, но не слышу своих желаний.

— И этот шар теперь решает всё за тебя?

— Нет, конечно нет, — печальная улыбка сменилась радостной, будто Шона позабавило наивное предположение Скарлет. — Я выбираю желание и задаю вопрос шару. Если я хочу выйти погулять, но не знаю, правда ли хочу этого, спрашиваю у шара. И если он дал ответ, который мне не нравится, значит я уже принял решение внутри себя, просто опять его не услышал.

Не то лунная ночь так влияла на всех вокруг, не то где-то рядом кружились бури энергии, но отчего-то разговоры в этот день были особенно откровенными, и это уже стало немало смущать Скарлет. Взяв из рук дьявола гадальную игрушку, она покрутила её и, завидев очередное «Нет», насупилась.

— Что спросила?

— Могу ли я украсть печенье, — возвращая игрушку хозяину, недовольно проворчала дьяволица, вызвав смех Шона.

— Так, зачем зашла-то?

— Ох, точно! Слушай, ты не знаешь, куда Кларк делся?

— Кларк? — Шон, задумчиво вертя в руках своё спасение, запрокинул голову. Недолго подумав, Дубистмайн пожал плечами. — Да Бездна его знает. Сбежал и всё. Разве важно? На кой он тебе?

— Да так, мелочь… Книгу ему одалживала, — выкрутилась Скарлет. — А Буза, ты сказал, у себя?

— Где ж ему ещё быть. Небось опять в мусоре копается.

Скарлет, кивнув, выхватила из рук Шона ещё одно рассыпающееся в руках печенье и двинулась в сторону спальни Бузы. Не стучась, она распахнула дверь чужой спальни и, войдя, тут же пожалела об этом.

Эйер с лёгкой брезгливостью разглядывала разного цвета носки на дьяволе, который с довольством крутился у зеркала. Заметив в глазах девушки вопрос, парень гордо заулыбался.

— Понравились? — напыщенно вытянув ногу на стоящем рядом стуле, спросил Буза.

Скарлет, поморщившись, вновь кинула взгляд на носки. Разной длины, очевидно, что из разной ткани, и даже разных цветов. Один был тёмно-зелёным в чёрную полоску и тянулся до самого колена, второй же простой чёрный и заканчивался где-то в районе пятки.

— А это хоть кому-то нравится?..

Взъерошенные кучерявые каштановые волосы, сбритые виски, но у лица заплетено несколько длинных дредов, доходящих почти до пояса и украшенных всем, что, видимо, попадалось парню под руку. Буза Бузе отличался определённым стилем, который Скарлет принимала скорее за ещё один признак любви к мусору.

— Ну конечно! — фыркнул парень.

— Ты смотришь, вообще, что надеваешь? Или берёшь первые попавшиеся под руку вещи?

— В смысле? — Буза с недоумением осмотрел свои носки. — А, так это не мои.

— Уточнение, конечно, интересное, но ясности не внесло.

— Я вообще носки не покупаю. Ворую их у смертных, — гордо поставив руки на бёдра, проговорил с довольством парень.

— Чего?

— Ну, они всё равно не замечают! Вообще, кто в здравом уме подумает, что носок похитил какой-то дьявол? Они на какого-то домового сваливают… Пока никто не видит, там портал, тут пространственная дыра, и никакие магазины уже не нужны. Дам тебе совет: по опыту, воруй у тех, кто покупает много одинаковых пар носков! — тараторил Буза.

— Ага-а-а.

— Да, они вообще не замечают, если одна, а то и несколько пар пропадают! Так если ещё повезёт и все носки будут одинаковые, подбирать ничего не придётся!

По комнате дьявола были разбросаны такие привычные в мире Смерти, но совершенно удивительные для мира Семи вещи. Какие-то из них действительно нельзя назвать никак иначе, кроме как мусором, но лишь настоящий ценитель мог найти среди всего этого великолепия хлама что-то поистине прекрасное.

— Слушай, Буза, — Скарлет, наконец приходя в себя после эстетического шока, всё-таки вспомнила причину своего визита, — ты о Кларке ничего не слышал? Где он, или может что случилось?

— Кларк? Кто это? — всё ещё пытая своим видом зеркало, спросил дьявол.

— Кларк Полар. Учился с нами, потом уехал.

— А чего уехал?

— Вот я и спрашиваю, почему он вдруг уехал.

— Странный какой, — гоготнул Буза. — Учился бы с нами, чего уехал, — парень, щёлкнув резинкой носка по голени, всё не мог налюбоваться своим новым уловом. — Уе-е-ехал.

Выйдя, как и зашла, молча, Скарлет покидала семисот десятую гостиную с совершенным отсутствием новой информации и психологической травмой.

Мик Кла́ес и Люка́ Беро́у не отличились особым желанием поболтать. Закари и вовсе не оказалось в комнате. «Достаточно эгоистичный, чтобы быть засранцем. Недостаточно эгоистичный, чтобы быть плохим другом» — это всё, что Гасу удалось выспросить у Мика. Стеснительный же Люка, пряча серые глаза в волосах, не знал, что сказать. Продолжая ковыряться в несуразной куче металла, он напряжённо молчал, заговаривая лишь для того, чтобы попросить гипнотизирующего его Гаса передать какую-нибудь отмычку или отвёртку.

Чувствуя, что только зря потратил время, Гас возвращался в гостиную, надеясь, что его друзьям повезло больше.

— Да ты встревожен, дружище!

— Говорю же, не елозь!

Эврика Тердж, пытаясь застегнуть на ногах Джерри Гуддевила громоздкие браслеты, то и дело ругалась на дьявола, что медленно сползал с дивана, на котором был вынужден лежать вниз головой. Джерри в свою очередь разглядывал Эреба через розовую линзу в золотой оправе. Небольшой скол на линзе монокля позволял осознать, как долго в мире Семи этот артефакт. Дар бога, что теперь будет передаваться в семье Гуддевил из поколения в поколение, пусть и слегка мутно, но показывал ауру эмоций, что испытывал тот, на кого через неё смотрят.

Эреб, стараясь не влезать в творческий процесс пыток, сначала терпеливо ждал ответа дьяволов.

— Эврика, а что ты?.. — всё же нерешительно спросил Ренд.

— Это антиноскодав! Версия вторая! — торжественно окинув руками сверкающие на ногах Джерри браслеты, воскликнула дьяволица.

Эврика, будто готовясь пробудить ото сна пугающее чудовище, захохотала и, натянув носки Джерри на лодыжки, самодовольно сложила руки на груди, ожидая почестей и похвал. Даже два пышнейших шарика кучерявых волос венчающих голову дьяволицы словно сияли самодовольством.

— О, и правда носки не давят! — пошевелив пальцами на ногах, обрадовался было дьявол. — Но эти твои… антиноскодавы. Тяжёлые.

— Хах! А ты как хотел? Это прототип! — взвизгнула девушка и, не дождавшись восторгов, начала спешно стягивать с ног соседа своё гениально-уникально-неповторимо-нетленное, но антиноскодав версии два заело, и дьяволица могла лишь пыхтеть с усилием дёргая застывшую защёлку.

— Так, по поводу Кларка… — повторил Эреб, смущаясь от минуты к минуте всё сильнее.

— Понятия не имею, что ему тут не понравилось! — с трудом стащив один из браслетов, с отдышкой говорила Эврика. — Но это точно опрометчивое решение! Сбежать так рано…

— Но он точно не вернётся, — Джерри, запрятав монокль в кармашек рубашки, пожал плечами. Неловкое перевёрнутое положение дьявола заставляло Эреба думать лишь об одном — как же монокль не выпадает из кармана? — Я как ни смотрел на него через линзу, так он всегда был… напряжённым? Сложно описать это состояние. Всегда на взводе, ни то злой, ни то раздражённый. В общем, не думаю, что он вернётся. Не на наш курс, это так уж точно.

— Да-да, это точно! — поддакнула Эврика.

— Может вы что-то слышали, почему он всё-таки ушёл?

Дьяволы, переглянувшись, пожали плечами. Они ничего не знали ни о Кларке, ни уж тем более о том, что же на самом деле с ним произошло, а значит и помочь Эребу не могли.

— Спрашиваю в последний раз: что тебе надо?! — звонкий голос Далилы слышался даже в коридоре, а в семисот четвёртой гостиной от него закладывало уши.

Воздух в комнате спёрся от тяжести надвигающегося скандала.

Стоя сложив руки на груди и преграждая путь к комнатам, Далила Коваль, Шизуко Нару и Мара Гран не пускали Анфису дальше входной двери, всё больше вжимая её в стену.

— Я же говорю, ничего такого! Я просто спросить…

— Ты не в лавке, чтобы просто спрашивать! Что задумала?

— Да успокойся, Далила. Ты не знаешь, куда подевался Кларк? Он мне… книжку задолжал!

— Какую ещё книжку? — Далила насторожилась. Дьяволица натянулась подобно струне.

— Важную! Тебе-то какое дело? Ну так, знаете что-нибудь? Куда он пропал или почему?

— Шла бы ты отсюда, Калео…

Пока Далила сверлила Анфису взглядом, её подруги с тревогой поглядывали то на одну, то на вторую дьяволицу.

— Ты ведь передавала его вещи профессорам, — неосторожно заговорила Анфиса.

— И что?! Ты что, хочешь сказать, я эту твою книжку украла?!

— Да что ты, Бездна тебя побереги! Просто… может видела в вещах что-нибудь странное?

— Знаешь, что я вижу сейчас? Дьяволицу с эго, не влезающим ни в массивную усадьбу, ни в фамилию, что у всех на слуху. Прекрати совать нос не в своё дело. Кларк оказался слабаком и трусом, сбежавшим ещё до появления хоть каких-то трудностей. Это всё, что мне и всем следует о нём знать. Остались вопросы?

— Только один. — Анфиса, отодвинув нависшую над ней Далилу плечом, приблизилась к дьяволице, с насмешливым прищуром вглядываясь в алые глаза. — Неужели тебя так сильно задели те мои слова на вступительных, что ты раз за разом будешь доказывать, что я была права?

Возмущение Коваль забилось в груди, и пока староста набирала воздуха чтобы ответить Анфисе, та уже скрылась за дверями чужой гостиной.

— Что, что она сказала? — Шизуко, не услышавшая ни слова, трепала подругу за крыло.

— Очевидно то, что не понравилось нашей старосте, — засмеялась Мара, поглаживая дрожащее плечо Далилы.

Со смешанными чувствами Анфиса продолжила свой путь. На сегодня осталась последняя небесная — Кира Дол-Вирстайн. Девушка жила отдельно, а потому Анфисе предстоял неблизкий путь по лестнице жилого корпуса.

В голове путались мысли. Далила, Шизуко и Мара… Вряд ли они и правда что-то знают, и наверняка не пускали Калео дальше порога из обыкновенной вредности, но что-то в том разговоре смущало Анфису. В их переглядках, или в реакции Далилы на вопрос? Или же всё это было лишь бурным воображением дьяволицы, пытающейся в любой мелочи уследить намёк на преступление?

Стук в дверь, за которым не последовало ответа. Затем ещё один. Уже более настойчивый.

— Наверное, если никто не открывает, дома или никого нет, или вас не ждут, — раздался за спиной Анфисы напряжённый голос.

— Низшие!

По спине Калео дрожь проскользнула словно кубик льда. Анфиса в ужасе обернулась. Позади стояла Кира. Привалившись плечом к стене, дьяволица осматривала пришедшую к ней незваную гостью. Толкнув Калео в сторону, девушка зазвенела ключом в замке.

— Чего надо? — буркнула Дол-Вирстайн.

— Поговорить.

— А я думала соль одолжить! О чём?

Хмурая, недружелюбная и грубая. В голове невольно всплывал свой же облик, и Анфиса передёрнулась.

— О Кларке Поларе. Он ушёл так быстро, и…

— Ничего о нём не знаю и ничего рассказать не могу. Спроси кого-то, кто хотя бы с ним разговаривал. — Кира, зайдя в комнату, из темноты смерила Анфису взглядом. — Это всё?

— Всё, — оторопело пробормотала Калео.

Ни «привет», ни «до завтра». Кира захлопнула дверь перед носом Анфисы. Она не отличалась разговорчивостью, и обычно Калео не обратила бы на это внимания, но сейчас где-то внутри зрело лёгкое, но оттого не менее точащее чувство печали.

— Анфиса Калео… — под нос пробормотала Кира, устраиваясь на подоконнике.

В её глазах не было страха. Был испуг, но скорее потому, что она так неожиданно окликнула её.

В школе Киру встретили сухо, чего уж было ждать, но пока не так много дьяволов или ангелов смогли задержать на себе взгляд Дол-Вирстайн достаточно, чтобы она успела запомнить их.

Упираясь лбом в холодное стекло, в вечерней темноте Кира рассматривала первую школу, в которой ей довелось учиться. Обилие диагональных рёбер сводов, стрельчатых арок в проходах между корпусами и тонких высоких окон, заполненных витражами, передавали школу в руки готического стиля, но несколько корпусов будто вырывались из объятий утончённости. Некоторые отдалённые уголки выглядели как наспех возведённая пристройка, где изящные и возвышенные стены столкнулись с грубыми, скупыми на украшения мраморными стенами с прорезанными в них небольшими окнами. И эти стены привлекали мысли девушки гораздо чаще витражных композиций.

Они не казались знакомыми, но невольно ассоциировались с чем-то родным. Быть может по причине того, что она знала о своих родителях только одно — они заключены в тюрьме, и обрёк на это их единственный друг и ныне её отчим.

Кире было пять лет, когда её понимание мира пошатнулось. «Почему её любимых мамочку и папочку куда-то уводят демоны-стражи? Почему все вокруг стали опасаться её? Почему лучший друг мамочки и папочки теперь считается всеми её папой?..».

Кире всегда было не убавлять самостоятельности. Не найдя в себе ответов, она приняла самое очевидное для себя решение — выбрать путь ненависти. И кто, как не судья её родителей всему виной?

От Гон Дао ответов она так и не дождалась. Демон положил немало сил на то, чтобы Кира не смогла найти ничего о приговоре, ставшим самым нелёгким для верховного судьи Небес, не взяв в расчёт лишь одно — окружающих небесных. Небожители Семи сполна отыгрались на дочери самых гонимых преступников Небес за последние столетия.

«- Говорят, у них осталась дочка…

— Какой кошмар! И почему дети преступников не гниют в Заслоне Цельды вместе с ними?».

Этим словам столько лет, они брошены так невзначай, но всё никак не покинут мыслей Киры.

И пока одни вкладывают в слово «родители» чуткое, согревающее грудь тепло, для Киры это была память о косых осуждающих взглядах, бесконечном шёпоте за плечами и угловатый шрам на брови — красочное напоминание о камнях, так точно бросаемых другими детьми.

— Я никогда не совершала преступлений, но я навсегда их узница.

— Я нашёл его, нашёл! — Эван, ворвавшись на лётное поле, бросился к Лили. Вытряхивая из неё жизнь словно вату из старой куклы, Эван трепал ангела крепко ухватив за плечи.

— Эв-в-в-а-а-ан! — Если бы она могла, Лили бы непременно выкрикнула имя Ловели, но единственное, на что сейчас ангел была способна, это пытаться удержаться на ногах.

— Да отпусти ты её! — Тиана, треснув Эвана по рукам, тут же подхватила завалившуюся на неё подругу. — Кого ты там нашёл?

— Клён!

— И всё?! Сам ешь свои грязные листья!

— А чего это они вдруг грязные?!

Заслышав о клёне другие ангелы оживились. С интересом они вслушивались в каждое слово, что Эван имел неосторожность обронить.

Всему виной давняя легенда, по которой первым богам, пришедшим жить на Небеса, ангелы преподнесли в дар кленовый побег. Восхитившись деревом, боги наделили его листья благословением. Съешь зелёный — до конца года не познаешь болезней. Жёлтый сулит удачу, оранжевый силу, а красный, как ему и полагается, любовь.

То ли от суеверия, то ли проникаясь всеобщим духом, юные ангелы год за годом объедали ветки единственного клёна в округе — дерева, посаженного профессором Террой ещё когда школа Равновесия только открыла свои двери.

— Клён? — задумалась Лили. — Съесть можно только один лист, а мне, чтобы преуспеть, нужно как минимум два.

— Ну так выбери тот, что нужнее!

— Для того чтобы найти того, кого мы ищем, понадобится и то, и другое.

— Давай вместо завтрака сходим к клёну, и там!..

— Мне ведь не придётся учить вас раскрывать крылья и закрывать рты, верно? — подойдя к болтающим ангелам со спины проговорила мастер Цефрия, наклонившись к Эвану.

Дьяволица с высоко поднятыми уголками лимонно-жёлтых глаз и хищным, крепким взглядом осматривала обучающихся. Это было уже второе занятие культуры полёта, предназначенное для выдачи лётной лицензии, и если вчерашнее было больше похоже на простое мотание кругов над полем, то с сегодняшнего дня начинались тренировки.

Невысокого роста, при этом сильная и крепкая. Её юркости и скорости мог позавидовать бы любой из юных небесных. Ученики школы искренне верили, что мастер Рекка способна с завязанными глазами поймать пальцами летящую мимо муху, настолько внимательной и быстрой она была.

Один рог мастера Цефрии Рекка был сломан чуть выше основания, другой же примерно на середине. Преподавательница демонстрировала свои рога, запугивая шаловливых небесных тем, что когда-то она «очень быстро летала, и вот к чему это привело». На самом же деле, Цефрия никому не рассказывала, как она сломала рога. Лишь при устройстве на работу ей пришлось раскрыть этот секрет профессору Терре, и с тех пор она не может избавиться от сочувствующего взгляда профессора, прикованного к её тайне. У Цефрии этот взгляд вызывал неловкость и какое-то детское чувство вины, а вот у учеников пылающий интерес.

— Все присутствуют? Если все здесь, мы можем начать немного раньше и, соответственно, я и отпущу вас немного раньше, — мастер, выбросив к запястью из рукава одежды солнечные часы, пыталась поймать свет, чтобы определить время.

— Все на месте! — выкрикнула Далила. — Калео сегодня не будет.

— Отлично! Тогда сразу и начнём. Что будет, если вы столкнётесь в воздухе? — мастер Цефрия оглядела своих учеников, но, не дождавшись от них ответа, продолжила. — Вы упадёте. Что будет после того, как вы упадёте? В зависимости от того, с какой высоты вы падали, надо будет нести либо лейкопластырь, либо скребок. А потому первое правило при прохождении экзамена — каждый, кто столкнётся в полёте, будет сразу отправлен на пересдачу. Касание земли прежде чем прозвучит сигнал — пересдача. В связи с этим сегодня будем работать над вашей внимательностью! Вопросы?

Затихшие небесные продолжали молчать. Кивнув, мастер Цефрия хлопнула руками:

— Тогда разминаем крылья и вперёд!

До экзамена по культуре полёта, или «полётке», как предмет ласково прозвали ученики, оставалось всего несколько дней. После достижения первого совершеннолетия, возраста четырнадцати лет, небесным открываются новые возможности. Ещё немного, и они смогут полноправно пользоваться своими крыльями в городах, балуясь в ветряных потоках и досаждая патрульным.

Практически час полётов с короткими перерывами, и распирающая крылья боль даёт понять, что занятие подошло к концу. Спускаясь на землю, небесные растирали раскрасневшиеся лица промёрзшими ладонями. Даже на высоте четвёртого этажа уже было достаточно холодно, чтобы у дьяволов обледенели кончики рогов. По жёлто-коричневой траве расползался плотный иней, подготавливая почву к зиме.

— Прежде чем вы уйдёте, уделите мне ещё минуту! — Покидающие поле и уже мечтающие о тепле и горячем завтраке первокурсники тоскливо обернулись на своего мастера по полёту. — В команде ангелов по флисферу с этого года не хватает кольцевого и нападающего. У дьяволов, насколько мне известно, освободилось два места защитников. Желающие есть? — Мастер Цефрия с неприкрытым рвением тренера навострила перо, но молчание её учеников в достаточной мере выражало их желание. — Ой, ну неужели совсем никого?!

— Флисфер? Матч же в этом году точно отменят. Так зачем пахать на тренировках.

— Кто вам такое сказал?! Да, осенний бал в этом году профессора отменили в связи с… событиями. Но флисфер — это совсем другое!

— Кольцевой и нападающий… — пробормотала Лили.

— Арсенс, ну давай, у тебя все задатки нападающего! — уже держа перо у фамилии Тианы, уламывала мастер Цефрия.

— Какой там! Мяча от головы дьявола не отличу. И нарочно. Оно вам надо, красные искры весь матч собирать?

— Лэмб? Кто-то из Леронов? Нас? — перескакивая по фамилиям в журнале, мастер по полётам бросала взгляд на ученика и, видя, как он тут же начинал разглядывать траву, шла дальше по списку. — Ох, понятно всё с вами! Идите!

— А кольцевой?..

— Куда ты? — Тиана, ухватив Лили за крыло, потянула её за собой. — Старостат на тебе, ещё и во флисфер захотелось?! Прости, но отдай мне их.

— Кого отдать?

— Часы из своей жизни! Они же у тебя лишние, как я понимаю.

— Арсенс, а ну не сбивай Старн! Она хочет, хочет! — Мастер Цефрия, черканув что-то у фамилии Лили в журнале, самодовольно ухмыльнулась. — Лили, с тобой свяжется капитан! Я ей передам где тебя найти.

— Ей?..

* * *

Тело Анфисы подалось вперёд, и она сквозь дрёму услышала скрип колёс. Экипаж остановился. Раскрыв глаза, девушка поёжилась, утопив побелевший кончик носа глубже в мехе муфты. Вынув ладонь из тепла, дьяволица протёрла бархатной шторой покрывшееся морозными узорами стекло. За его замыленным полотном виднелась дубовая аллея и железные кованные ворота. Усадьба Калео. Наконец-то. Теперь Анфиса собирала всю волю в кулак, готовясь вскоре покинуть согретую её дыханием карету.

Ворота с гулким скрежетом отворились, и снаружи экипажа раздался недовольный возглас:

— Смажь ты уже эти ворота! Если сегодня гости услышат это вытьё, влетит всем по самые рога!

— Матушка и рогов на вас не оставит… — тихо пробормотала Анфиса, пряча лицо в муфте.

Прошло около четверти часа, прежде чем Анфиса вошла в усадьбу. Она до последнего надеялась на тепло, но, как и стоило ожидать, остывшие за ночь и вновь растопленные утром камины ещё не успели вдоволь прогреть холодный воздух в доме, и оттого сбрасывать тёплую одежду Калео не спешила. Зато слух Анфисы привлёк сухой трескучий скрежет, разносящийся отзвуком по всему вестибюлю.

Пройдя глубже, в первом же зале она нашла причину этого звука.

Дуглас, младший из дядюшек Анфисы, сидел в кресле, подтянув одну ногу ближе к себе. С характерным шарканьем, он выпиливал каменной тёркой из квадратного чёрствого куска кожи свою пятку. Ежегодный ритуал подготовки к празднику был в самом разгаре.

— Здравствуй, дядюшка.

— Анфиса, — неуклюже обернувшись, Дуглас расплылся в улыбке, от которой в его рыжеватых усах стали виднеться проплешины. — Ты вернулась! Какой славный повод открыть новенькую бутылочку!

— Дядюшка, ты ведь знаешь, не раньше двенадцати.

— Не раньше двенадцати, не раньше двенадцати! — всплеснул руками дьявол. — Три дня вина не испивал! Да не доживу я до двенадцати таким ходом! Подумаешь, молодого вина испить, большое дело! Я, вообще-то, пятый!..

— Пятый наследник клана Калео… — устало договаривая в такт словам дядюшки, кивала Анфиса. Каждый раз, стоило кому-то что-то запретить Дугласу, он тут же ссылался на свой род и статус наследника, вовсе опуская факт, что в том списке он первый с конца.

— Именно!

— А что на это скажет отец?

— Нил мне не указ! Ой, иди отсюда! Патрульного воспитали…

Поджав губы в неуверенной улыбке, Анфиса развернулась на каблуках, последовав совету. Не спеша, она направилась по галерее к единственному месту, где ей ещё какое-то время позволят побыть в одиночестве — своей спальне.

Пусть в школе Равновесия уже вовсю шли уроки, город Пепла ещё был погружён в сон. Стремясь поскорее вернуться домой, Анфиса и не подумала, что прибудет чуть до рассвета. Ноябрь, а значит солнце встаёт за час до пробуждения всего клана Калео. Целый час, который сегодня будет самым спокойным.

Доказательством того, что она прибыла слишком рано, а дядюшка ещё даже не отходил ко сну, было и то, как хлопочут слуги дома. Слыша стук каблуков, что в усадьбе носили лишь Калео, слуги тут же прекращали все свои дела и, обернувшись к Анфисе, опускали головы.

Выстроенная в форме рассечённого нимба, усадьба Калео представляла из себя пять домов, объединённых галереями, где центральный дом знался всеми влиятельными семьями ближнего края в главную очередь как бальный зал. Слева же был дом с личными покоями глав клана, куда сейчас и направлялась Анфиса.

Остановившись у дверей своей спальни, Анфиса не смогла отвести взгляда от окна. За стеклом, покрытым тающими узорами, виднелась дубовая алея. Именно отсюда, из окна у своей комнаты, Анфиса могла видеть то, что эта алея скрывала — небольшие домики, прилегающие к имению Калео. Выстроенные из белого кирпича, они стали домами для слуг, погребами для вин и складами.

Анфисе всегда казалось, что незнакомая ей жизнь в тонких стенах маленьких домов гораздо теплее, чем та, что поддерживалась в усадьбе Калео. Пробыв же на расстоянии от семьи чуть больше месяца, это чувство что, думалось девушке, должно было пропасть, лишь укрепилось.

В промёрзлой спальне даже окна ещё были зашторены. Перед безукоризненно заправленной постелью стоял манекен с подготовленным к сегодняшнему вечеру платьем. Пышное чёрно-фиолетовое в старинном фасоне и нить чёрного жемчуга на обрубленной шее бездушной модели.

Подойдя к манекену, Анфиса перебирала кончиками пальцев слои ткани. Мерки снимали ещё в сентябре, незадолго до отъезда в школу, и поучаствовать в выборе модели или хотя бы цветов для своего выходного наряда Анфиса, как и всегда, не могла.

Упав на постель и потревожив идеальные покрывала, Анфиса прикрыла глаза, полной грудью вдыхая запах своей комнаты, своего дома. Пахло сладким ароматом сожжённых в каминах виноградных лоз и дымом с улицы.

Голод затмевал разум, заставляя грезить, что же могло сейчас париться, жариться или вариться на кухне усадьбы, но Анфиса лишь сглатывала слюну. И как бы сильна не была сейчас крепкая рука голода сдавливающая нутро, Анфисе становилось дурно от одной только мысли о том, как же пропахла кровью кухня и её работники, разделывающие пойманную дядюшками в порыве праздника дичь.

Через час завтрак, если повезёт, не с родителями. Позже снятие новых мерок для платья к следующему празднику. А за ним череда рутины, переставшей быть для Анфисы ежедневной с момента, как она скрылась под безопасным крылом школы Равновесия. Под крылом, за которым неожиданно вновь захотелось укрыться, стоило подумать о предстоящем вечере.

Гости прибудут к десяти, одеваться на бал надо в половине восьмого, но до того времени не может быть, чтобы ей было нечем заняться. «День пролетит, я и не замечу. День пролетит…». Осознание приходило медленно, и оттого ощущение покинувшей её полной свободы всё больше ломило в груди. День, что должен был стать самым мучительным, кажется, становился с каждым мгновением всё более желанным. Ведь стоит ему закончиться, Анфиса вновь сможет вдохнуть, не ощущая на горле сдавливающие его пальцы клана. Вдохнуть так, будто поднялась из самых пучин океана к миру, в котором и не слышали о тех глубинах.

* * *

— Не-не-не, такие точно будут ближе к кроне! Может, надо забраться глубже…

— Эван, ты уверен?

Подмигнув своей старосте, Эван снова взмыл к верхушке старого клёна. Он уже который раз пытался отыскать «тот самый» лист для Лили и, принося его, оставался чем-то недоволен, сминал в руке и отправлялся за новым. Прошла уже четверть часа как они пришли сюда. В место, находящееся глубоко за садами лабиринтами. Так далеко, что Лили невольно задумывалась, точно ли они ещё не покинули территорию школы.

Не сумев выбрать дар богов, Лили сказала Эвану решить самому, что ей будет нужнее, и теперь лишь терпеливо ожидала ангела. К ногам подползал сияющий иней, а влажные листья клёна то и дело ссыпались на голову девушки, прилипая к волосам.

— Архан, твои дети опять обгладывают мой клён!

— Ох, кто-то рассказал им, где он находится? Экая неудача. Надо успеть в этом году зелёный лист найти. Совсем забыл…

— Архан!

Вспоминая недовольство своей дорогой коллеги, профессор прятал улыбку в усах. Заложив руки за спиной, чувствуя, как длинные перья щекочут пальцы, Архан шёл к старому клёну — месту, куда он любил возвращаться каждую осень. Старый клён наполнял душу архангела молодостью, воспоминаниями о юных годах, когда ныне профессор уплетал кленовые листья один за другим, в надежде на благословение богов. Старый клён напоминал об обещании, которое вот-вот могло исполниться. Старый клён…

— Нет, этот тоже не тот! — заслышал Архан уже до боли знакомый звонкий голос.

Подойдя ближе, профессор увидел Лили, что задрав голову чего-то ожидала, и скрывшееся в листве свечение кораллового цвета. Тонкие губы сложились в улыбку. Стоя в стороне, профессор с любопытством ожидал, что же будет происходить дальше.

Ветви дерева тряслись то тут, то там, и на голову бедной первокурсницы раз за разом ссыпались всё новые листья, а она покорно собирала их в букет.

— Чудесно, что ты застала его в таком пышном цвету, — решив подойти, заговорил Архан, шаркая об обмёрзшую траву мягкими замшевыми туфлями, больше напоминающими чехлы на ноги.

— Профессор! — Лили спешно опустила голову.

— Ни к чему такие приветствия, Лили. Я здесь не как профессор.

Заприметив всё ещё зелёный, но уже иссохший лист в руках девушки, Архан самодовольно вытянул его из букета. Подняв глаза, Лили могла заметить на лице профессора выражение, что знаменовало его полноправную победу. Терра бы лишь чопорно откинула длинную челку. «Разве ты не сам должен сорвать лист, чтобы тебя благословили?» — словно слышал голос коллеги Архан.

— Как ты думаешь, Лили, — крутя меж пальцев своё благословение, вновь заговорил Архан, — почему мы можем получить от листьев силу, здоровье, удачу, и даже любовь, но не мудрость?

— Не знаю, профессор, — помолчав совсем недолго, покачала головой девушка.

— Потому что мудрость мы получаем, отравившись грязным кленовым листом, — протянув ангелу свой носовой платок, усмехнулся архангел.

Взяв холодный длинный обрывок белой ткани, Лили сжала его в руке.

— Время перерыва на завтрак почти закончилось. У тебя есть, пожалуй, — повысив голос, профессор вздёрнул подбородок, крикнув в крону клёна, — ещё минут десять!

Из-за листьев послышался дрожащий шелест, и Лили, запунцовев, громко закашляла, пытаясь спрятать шум. Хитро прищурившись, профессор дважды коротко кивнул и, шаркая, направился в сторону школы, продолжая крутить листок. Так желанного уединения под старым деревом он не получил, но, кажется, застал что-то более чудесное.

— Он ушёл? А то я пока торчал на этой ветке, подумал, вдруг тут вообще лазить нельзя!

— Ушёл, ушёл! А ты нашёл?

— Нашёл! — Эван свалился с массивной ветви, торжественно сжимая пальцами черешок широкого кленового листа.

Лежа в ворохе листьев, Эван протягивал свою добычу Лили. Девушка, взяв лист в руки, засмотрелась на него. Раскидистый, жёлтый у самого основания, оранжевый в центре и алый у самых концов. В душе что-то трепетало. Казалось, вот съест она этот лист, и в тот же миг вся судьба повернётся в нужное русло, в нужную сторону.

— Оранжевый? — спросила ангел друга, что пристально вглядывался её лицо.

— И жёлтый, — тыча пальцем в основание листа, будто обиженно проговорил Эван. — А от меня ещё и красный!

— А красный зачем? — щёки Лили покрыл мягкий румянец.

— Сама ж сказала выбирать! Я и выбрал. Пункт первый — удача. Пункт второй — сила. И пункт третий!.. Ну, всякое…

Прорези в листве рисовали на лице Лили веснушки светом холодного солнца. Мокрый, будто она только что плакала, взгляд девушки разглядывал своё благословение, а руки протирали его большим белым платком.

— А твой где?

— А вот! Представляешь, я его с самой верхушки снял! Как заприметил-то не пойму. Будто он только меня и ждал.

Сунув руку в карман, Эван вытянул из него вместе с парой пуховых катышек свой лист. Маленький, но бордово красный, яркий, точно свежее вишнёвое варенье.

— Я-то уж точно знаю, чего ищу! — засмеялся парень и, описав листом в воздухе круг почёта, запихал его в рот. Усиленно пережёвывая награду за свои труды, Эван как мог пытался удержать на лице чувство благоденствия, будто листва и не горчит вовсе на языке. — Здоровья у меня не занимать, удачи тоже, силу я непременно обрету, вот выбор и очевиден! — пробубнил ангел. — И ты не стой, ешь!

Кивнув, Лили зажмурилась и, свернув листок, положила его в рот. Немного жёсткий и на языке вяжет, но предвкушение успеха заглушает всю терпкость вкуса.

Хруст листа сбивал слух, но до того мгновения, пока вдалеке не послышался раскатистый низкий гул.

— Колокол?

— Уроки!

* * *

Сколько бы балов ни оставалось позади, к сдавленности в рёбрах Анфиса всё никак не могла привыкнуть. Сорочка — единственное то приятное, что сейчас касалось тела девушки. Тугие узлы на корсете крепко держали дьяволицу в тисках, а платье и несколько пышных юбок, скрывающих скелет кринолина, тянули вниз, к полу. Камеристка уже покинула спальню, и единственное, что оставалось сделать Анфисе, это надеть туфли, что капканом обхватят тонкие ноги. Хорошо, что до торжества ещё есть время, чтобы привыкнуть к ним.

Надавив на кринолин платья так, чтобы можно было сесть, Анфиса со скукой разглядывала пену кружев нижних юбок — самое прекрасное в бальных платьях, по мнению самой девушки.

Мимолётный взгляд на часы, и время покидать комнату уже подходило. Невольно, глаз Анфисы упал на блеснувшее в полутьме украшение, что она забыла надеть.

На вечерние мероприятия Сэм Калео, мать Анфисы, как главная дама клана надевала тяжёлую тиару, вызывающую восхищение даже у клана Прунельер. Анфисе же разрешалось надевать небольшую заколку, которую издалека можно было принять за диадему. Но лишь издалека.

Долгие сборы пролетели так быстро, что настигающее время праздника загоняло тревогу глубже, ближе к сердцу.

— Ещё немного, и прибудут гости… — пробормотала Анфиса. — Нельзя заставлять матушку ждать.

Пустые коридоры всё больше нагнетали, напоминая о времени. Дойдя до пустого бального зала, Анфиса спустилась к его центру. Каблуки, встречаясь с полом, раскатисто звенели. Освещённые десятками искр сверкали массивные хрустальные люстры, а столы, покрытые тяжёлыми скатертями и яркими лёгкими дорожками ткани, ломились от закусок.

— Калео! — раздался откуда-то шепчущий восклик. Все слуги давно попрятались дабы не попасться на глаза, и оттого в тишине ещё удивительнее было услышать голос, доносящийся откуда-то у стены.

— Калео, Бездну твою! Калео!

Напряжённо, Анфиса быстро зашагала к источнику звука и, стоило ей подойти к двери у стены, которую едва ли заметил бы небесный незнакомый с домом, как кто-то схватил её, резко затащив в небольшую комнатку. Не успела девушка даже взвизгнуть, когда перед ней возникло излишне знакомое насмешливое лицо.

— Эфир! — вскрикнула девушка, ударив друга по груди. — Ты что тут забыл?!

— Ну и? Где мой подарок? — смеялся парень, игнорируя вопрос.

Момент испуга и даже злости на дьявола сменился воодушевлением. Наконец-то, за весь этот долгий день, Анфиса повстречала того, кто и правда рад видеть её здесь, дома.

— А ты заслужил, кудряшка? — потянув парня за выбившийся вьющийся локон, ласково улыбнулась Анфиса.

— Ну, как новому главе клана Монье, мне было бы приятно получить подарок от пока-что наследницы клана Калео.

— Новый глава клана? — звонкий заливистый смех девушки заполнил всё пространство крохотной комнаты, в которой они были с Эфиром. — Мама с папой вырыли во дворе песочницу и дали тебе лопатку, а ты уже думаешь, что глава клана?

Эфир поджал губы. Он знал, что Калео сказала это без злого умысла, добродушно и по незнанию, лишь бы слегка подколоть своего друга, но рана ещё не затянулась. Он пока не готов… Мысли о так внезапно покинувших его родителях ещё не стали для Эфира чем-то привычным. Каждое воспоминание о них отзывалось в груди горячей пульсирующей ломотой.

— Бездна, что это за взгляд? — Анфиса, завидев как изменилось лицо её друга, встрепенулась. — Что случилось?

— Я глава клана Монье, Анфис.

— Брось свои шуточки! Что случ… — Момент, когда на лице Анфисы отразилась эта мысль, Эфир запомнил на всю жизнь. Всего мгновение, а брови девушки, вскинувшись, задрожали, глаза стали заполняться слезами. — Нет…

— Ты всё так же не читаешь газет, да?

— О, Бездны, что произошло?

— Тебе правду, или то, что печатают на каждом пергаменте в округе?

— Правду, конечно! Ох, а что с Венти и Авелин? Они?.. — Анфиса, ища опору, схватилась за руки друга. Её фиолетово-голубые глаза неотрывно искали ответы во взгляде Эфира. Анфиса знала, он может сказать больше, чем дьявол.

— Они в порядке, девочки целы. Но мама и… отец.

— Сиэль, Филипп… Я просто не верю. Кто? Кто это был? Конклав Архангелов? ЭХО?

— А это то, о чём никто не должен узнать, Анфиса. Я писал тебе, ты получала серафимку?

— Ты писал о… Подожди, дай мгновение. — Как не вовремя корсет сдавливает всё тело. Дышать нечем, и оттого прийти в себя лишь сложнее. — Ты писал о Кэмпбеллах, но они тут при чём? Давай позже о них! Что произошло с родителями?

— Клан Кэмпбеллов ворвался в нашу усадьбу. Ночью, они… Сделали всё, чтобы занять место Монье в иерархии города. Наши наёмники смогли оттеснить их от моей и Авелин с Венти спален, но родители к тому моменту уже…

— Кэмпбеллы? — Эфир молчал, а Анфисе потребовалось некоторое время, чтобы поверить в услышанное ею, обдумать. — Эфир, посмотри на меня! Кэмпбеллы, ты уверен?! — крепко сжав руки дьявола, восклицала Анфиса, пытаясь встретиться с парнем взглядом. — Это очень серьёзное обвинение, Эфир.

— Уверен! Бездна, я уверен, Анфиса! Я был там!

— Почему мне никто не сообщил? Почему я узнаю всё… Какой к Безднам бал?! Почему мы всё ещё что-то празднуем? А Кэмпбеллы? Они будут тут?! И всех всё устраивает?

— Как я тебе и писал, Кэмпбеллов не будет. — Эфир сглотнул. К этому разговору он готовился не меньше, чем к разговору с сёстрами, но он словно давался сложнее. Здесь он не может солгать как прежде. — Ни на этом балу, ни где бы то ни было ещё. Из клана Кэмпбеллов никого больше не осталось.

— Эфир? Т-ты?..

Дьявол молчал. Опустив голову, он цепко держался за руки подруги, боясь, что они вот-вот отстранятся от него. И Анфиса вырвалась. Сердце Эфира вздрогнуло, а затем с болью застучало, когда дьявол ощутил тяжесть на своих плечах. Стоя на самых кончиках пальцев, Анфиса крепко обхватила шею друга, стараясь прижаться как можно крепче. Случайно девушка нащупала на шее дьявола странные ни то бусины, ни то камешки. В груди заныло. Траурные узелки. Под одеждой на шее Эфира были повязаны два кожаных шнурка, по одному на усопшего — давний символ траура у дьяволов.

— Эфир, почему ты ничего не писал, Эфир… О, Низшие, сколько ты вынес.

Обняв подругу, новый глава клана сохранял молчание, до боли закусив губу. Нельзя дать показаться слезам. Взгляд сегодня должен быть чистым, а улыбка уверенной, будто всё вокруг следует лишь его, только его, малолетнего герцога плану. Но до чего больно держать эту мину, когда тебе нет и шестнадцати лет. И как горечь лекарства, в горле оседал прошедший разговор.

— Эфир, из клана Кэмпбеллов никого?.. — очередное осознание больно кольнуло Анфису.

— Талион жив. Он точно жив, я был с ним в ту ночь, когда мы пришли к Кэмпбеллам. Я не смог. Нет, я и не собирался.

— Спасибо…

Он думал, что ему показалось, но тихое «спасибо» вновь разлилось по комнате. На мгновение в глазах дьявола блеснули слёзы, но он тут же смахнул их перчаткой.

— И что будет дальше? Разве вам не нужен теперь регент?

— Всем будто заправляет Валет, но на деле…

— На деле ты теперь глава клана.

Чувствуя, как Эфир не смотрит ей в глаза ещё переживая бремя сказанного, Анфиса как никогда ощутила острое сожаление. Она знала, что совершенно не умеет подбадривать в тяжёлые моменты, и каждый раз оказываясь в подобных ситуациях, осознавала, насколько в них беспомощна, словно брошенная в бурный водный поток листва.

Приподняв подол платья и поклонившись, Анфиса опустила голову:

— Рада видеть вас сегодня на торжестве, Ваша Светлость.

— Ой, да прекрати ты! — Эфир, толкнув Анфису в плечо, забурчал себе под нос, поправляя мундир.

— Бубните погромче, Ваша Светлость, пресмыкающейся пред вами Леди Калео ничего не слышно.

— А ну иди сюда!

— Анфиса! — громкий крик раздался в зале, и Анфиса вздрогнула.

Отец. Ни то он просто искал её, ведь вот-вот начнут прибывать гости, ни то услышал её голос. Как бы там ни было, шикнув на Эфира чтобы тот не высовывался, дьяволица аккуратно выскользнула из комнаты.

— Ждём тебя у входа, — смерив дочь взглядом, строго проговорил Нил Калео.

Дьявол поправлял кольца на длинных пальцах, подтягивал под рукава перчатки. Заприметив суетливость отца, Анфиса подхватила платье, быстро зашагав ко входу в усадьбу. От неё требовалось лишь стоять позади родителей, пока они приветствуют гостей, но упаси её Низшие, не окажись она за спиной матери вовремя. Оглянувшись, девушка успела заметить, как бесшумно закрылась дверь комнаты, в которой сегодня раскрылся самый страшный секрет её лучшего друга.

Сэм Калео стояла у входа точно мраморное изваяние. Подойдя к матери сзади, Анфиса поправила ткани платья и, расправив плечи, застыла.

— Ещё бы переоделась прямо на улице, — холодно проговорила Сэм. — Сколько ни учи тебя, а всё бестолку.

«Хоть поздоровалась бы…» — осознавая свою ошибку, огорчённо подумала Анфиса. Она не ожидала похвалы, но хотя бы приветствие после столь долгого расставания, что уж скрывать, девушка мечтала услышать. Что-то теплее, чем кивок. Что-то близкое к тому, каким словом встречает мать своего ребёнка.

Завиднелся свет вдалеке. Первые гости уже восторженно встречали дубовые аллеи, а значит взгляд должен стать мягче, поза легче, а улыбка заметнее.

Добрую половину часа Анфиса и остальной клан Калео приветствовали гостей в вестибюле усадьбы и провожали их в бальный зал. Под самый конец Анфиса увидела те самые три экипажа, которые ожидала весь этот день. Прибыли кланы Монье, Прунельер и Согир.

Из тяжёлой старинной кареты вышли двое — Венти и Авелин Монье. Не подавая виду, что она знает отчего их брат не с ними, Анфиса с нежностью обнимала давних подруг.

Прибывший вслед за ними сверкающий парад карет выпустил на воздух следующих почётных гостей. Клан Прунельер — чистое изобилие, которое зоркий глаз скорее отметил бы как духовную жадность. Едва ли не теряясь в блеске хрусталя, коего в вестибюле было в избытке, они сверкали драгоценностями — том, в чём их клану не было равных. И пока родители Анфисы приветствовали глав клана, сама дьяволица радостно встречала его маленькую надежду — юную Изабеллу, окружённую четырьмя своими старшими братьями.

И, слава Низшим, последние на сегодня гости — клан Согир. Константин, старший из всех будущих глав кланов города Пепла, почтенно поклонился Анфисе, не скрывая своей фальшивой улыбки.

Усадьба Калео заполнилась голосами, звоном каблуков и шелестом дорогих тканей. Ожидая за дверьми в зал вместе с остальными представителями главенствующих кланов города Пепла, Анфиса, прикрыв глаза, вслушивалась. Жизнь в школе Равновесия, которую уж точно нельзя было назвать спокойной, сейчас казалась девушке такой далёкой и безмятежной, что она даже ощутила тоску. Ту, которую надеялась почувствовать в школе будучи далеко от дома.

— Анфиса! — пронзительный голос оторвал Калео от раздумий. Обернувшись, она увидела Изабеллу, вышагивающую с распростёртыми объятиями.

— Приятно видеть тебя, Изабелла, — на сей раз лишь от радости встречи обнялись девушки. — Что это у тебя, новая тиара? — видя, как оживлённо вертит головой девочка, подыграла Анфиса.

— Ой, так ты заметила! Да, папочка лично следил за огранкой этих камней. Пошло бы что не так, он… Ой, да ты и сама знаешь, что было бы! — залилась смехом Изабелла. — О гневе папочки не наслышан лишь мёртвый. А как твои заботы? В следующем году уж наконец увидим на тебе хоть диадему.

— Белли, постой секунду, не вертись, — заприметив сползший бант платья, Дамиан, старший из братьев Прунельер, встал на колено, чтобы поправить его.

— Ну куда ты тянешь, — встрял третий из братьев, Тео, оттягивая бант на себя. — Опять криво повяжешь, как в том месяце.

Изабелла — пятый ребёнок клана Прунельер и его первая дочь. Главенство в клане передаётся по женской линии, а оттого она самый балуемый ребёнок если не на всех Семи Небесах, то на этой стороне Седьмого Неба так точно. Что удивительно, четыре старших брата тоже относятся к ней как к настоящему сокровищу и безоговорочно любят, что Анфисе стало даваться с каждым годом всё сложнее.

— Почётные гости сегодняшнего вечера, — раздался голос герольда, привлёкший внимание всех как в зале, так и за его дверями, — Его Светлость герцог Вук Согир, Её Светлость герцогиня Розана Согир и их сын лорд Константин Согир.

Выйдя за двери и простояв всего несколько мгновений перед гостями, клан Согир спустился в зал.

— Его Светлость герцог Этьен Прунельер, Её Светлость герцогиня Камилла Прунельер, — выходя после родителей за двери, вперёд себя четверо братьев пропустили юную Изабеллу. Даже зная, что будущую герцогиню объявят последней в силу возраста, они понимали, кто в первую очередь будет привлекать взгляды небесных.

— Его Светлость герцог Эфир Монье, — сердце Анфисы заныло. Приложив руку к груди, она медленно и размеренно дышала, пытаясь согнать тревогу.

— Откуда это напускное волнение? — грозно прозвучал голос отца за спиной, стоило клану Монье выйти к гостям.

— Не трогай, Нил, — заговорила Сэм. — Ещё собьёшь её, за весь приём проблем не оберёшься. Надеюсь, ты в состоянии догадаться, о чём сегодня заговаривать не стоит, — обернулась она на Анфису.

Как бы Нил Калео ни корчил строгие рожи, все в клане, да и за его пределами прекрасно понимали, что делами заправляет Сэм.

В очередной раз убедившись, что всё сидит точно так, как и должно, Сэм взяла под руку мужа, готовясь раскрыть двери зала. Анфиса, подойдя к матери, ощутила, как пыльно от неё пахнет жжёными розами. Держа руки на платье, Анфиса едва заметно поглаживала его ткани, пытаясь вернуть себе самообладание.

— Его Светлость герцог Нил-Зага́н Калео, Её Светлость герцогиня Самигина Калео, и их дочь Леди Анфиса-Фла́урос Калео.

Свет за раскрытыми дверями ударил по глазам. Искры под потолком, играясь в хрустале, вдоволь освещали каждый уголок бального зала. Анфиса, улыбаясь, пыталась разглядеть в зале хоть кого-то знакомого, но лица гостей уже давно смешались в одно, далёкое и похожее на всех и никого разом. Среди всех обращённых на неё глаз, лишь ярко-голубые, блестящие любованием, не терялись в толпе. Её опора на каждом балу, на любом из приёмов или танцев.

Спустившись в зал, Анфиса осталась в его центре. Весь вечер был заблаговременно расписан и давно известен дьяволице, а оттого она не видела смысла сходить с места, зная, что не пройдёт и минуты, как объявят первый танец.

По залу пронёсся тонкий долгий звон — оркестр оповещал о начале танца.

Константин Согир, подойдя к Анфисе, почтительно поклонился. В этот год первый танец Анфисы принадлежал единственному сыну клана Согир. Бал открывался будущими наследниками главенствующих кланов города Пепла, чьи ряды Эфир с недавних пор покинул.

Торжественная музыка взвилась к потолку, и дьяволы, едва касаясь рук друг друга, погрузились в привычные движения. Вышагивая на полупальцах, четыре пары наследников проходились перед гостями, не скрывающими восхищения.

— Приятно вновь видеть тебя в городе, — прервал молчание Константин, не теряя размеренного темпа танца. — Каково там, за вулканами? Горячо встречает мир?

— Не теплее ночей за окном, — рассыпаясь в поклонах, отвечала Анфиса. — Лишь снег белее, а в остальном, всё то же.

— Белый снег, какая скука, — засмеялся парень. — И стоила она того, та школа? Крата́егус встретил бы тебя тепло.

— Я не мёрзну, чтобы выбирать школу по температуре. — Минула первая половина танца, и гости стали выходить в центр зала, присоединяясь к долгожданному веселью. — Что до твоих успехов?

— Отец возложил на меня контроль обмена каннани́мов, — скрывая гордость за рутинным безразличием, говорил Константин, — оставив на себя лишь нейтральные предприятия.

— О, так все деньги ангелов теперь в твоих руках? Поздравляю. Кажется, ты готовишься вскоре принять пост отца в свои руки?

— Кто бы знал, что первым герцогство приму не я.

— Мы не соревнуемся, — в голосе Анфисы проскользнула строгость.

— Ты, быть может?

Как хорошо, что именно в этот момент музыка в последний раз взлетела к потолку, а затем смолкла. Константин нисколько не изменился, став лишь циничнее. Поклонившись, дьявол ушёл в глубину зала, оставляя Анфису наедине со своим негодованием.

До следующего танца оставалось около четверти часа. Первый и второй следовали друг за другом практически неразрывно, чтобы позволить гостям насладиться дыханием праздника в первый же час. Но перед тем…

Торжественная музыка опять зазвучала в зале, и гость, незнакомый с привычным распорядком бала Калео, мог бы подумать, что первый танец повторяется, но слуги дома, распахнув двери за оркестром, начали выкатывать в зал вереницу винных бочек.

Лежащие на широких колёсах, дубовые бочки с искусно выточенными на их стенках лозами винограда, прокатывались почётный круг по залу, а затем разъезжались вдоль стен, чтобы любой гость мог вновь поднести к ним свой бокал.

Анфиса отошла к своим родителям, готовящимся помпезно открыть первую бочку почти созревшего вина проходящего года. Позади стояли Клиффорд, Эрл и Дуглас — братья её отца, ожидающие лишь когда наполнятся бокалы. Дьяволёнок, совсем мальчишка, по-видимому, сын кого-то из слуг дома, одетый по-праздничному пышно, вынес к главам клана Калео поднос, со стоящим на нём бокалом, лежащим рядом медным краником и тяжёлым молотом в самом центре.

Сняв с подноса бокал, Анфиса грела его хрустальную ножку меж пальцами, пока Сэм с гордой улыбкой протягивала медный краник с остриём мужу. Музыка смолкла, и по ушам ударил звон, разнёсшийся от молотка, вбивающего краник в донце бочки. В три удара Нил Калео вбил краник на его место. Нилу оставалось повернуть рукоять, и в бокал, подставленный Анфисой, полилось молодое вино. Оркестр заиграл с новой силой, заглушаемый аплодисментами гостей.

Отпив первой, Анфиса передала матери полный бокал, из которого следовало отпить каждому в клане Калео.

В рту сладко и сухо, а язык словно потёрли наждачной бумагой. Всего один глоток, а яркий рубиновый цвет успел подкрасить губы.

Стоило всем гостям наполнить бокалы, как отпив из них вместе с хозяевами бала, зал сотрясался восторженным возгласом толпы, и хрусталь летел на пол, разбиваясь на мельчайшие осколки. Год за годом Анфиса непроизвольно жмурилась и вскидывала в этот момент подбородок, словно боясь, что осколки попадут в глаза.

Не успевало пройти и мгновения, как начинал играть оркестр, и гости, выходя в центр зала, готовились погрузиться в быстрый и лёгкий танец. Эфир, тотчас оказавшийся подле Анфисы, коснулся её руки.

— Встретимся через три минуты? — самодовольно усмехнулся герцог.

— Как и всегда.

Перемешиваясь меж собой в яркой и живой музыке второго танца, гости оказывались со случайными спутниками, оставаясь с ними, пока не прозвучит последняя нота симфонии. Не знающий танца мог надеяться, что он проведёт его с тем, с кем и начал, но Анфиса и Эфир, не раз побывавшие на балах, уже прекрасно знали, куда им нужно встать, чтобы в итоге танцевать вместе.

Осколки хрусталя хрустели под туфлями, треща по всему залу, сливаясь в единую гармонию с музыкой.

Начинавшийся медленно, танец становился всё быстрее, и гости, сменяя друг друга перед Анфисой, словно даже и не успевали заметить, с кем они танцуют. Пары выстраивались в незамысловатые фигуры, но, развернувшись, тут же разделялись и меняли строй. Калео и сама порой не понимала, как помнит каждый поворот, каждое движение. Все дамы и молодые гости вливались в две нити и, совершив круг по залу, наконец встречались с парой, выпавшей им в этом танце.

— Как и обещал, три минуты.

— Как и всегда верен слову.

До чего приятно было девушке сейчас держать Эфира за руку, чувствуя, как скользят их шёлковые перчатки. Эфир, видя искреннюю улыбку на лице Анфисы, впервые за последнее время смог почувствовать настоящую радость. Позволить себе отвлечься от всего, что так долго и неустанно занимало его мысли. Герцог весь в белом, танцуя с облачённой в тёмное платье наследницей клана, и не подозревал, как выделялась их пара среди остальных, приковывая взгляды тех, кто остался в стороне от всеобщего веселья.

Флейта закончила играть, и небесные остановились, пытаясь отдышаться от столь прыткого танца.

Отойдя в глубину зала, Эфир и Анфиса скрылись подальше от любопытных глаз. Вопросы, которые Анфиса боялась задавать другу, всё больше путали чувства девушки.

— Как твой вечер? — выбрав самый простой вопрос из всех, окликнула Анфиса Эфира.

— В чём-то легче, чем я представлял, а в чём-то я совсем потерялся, — наполняя бокал соком, проговорил герцог. — Все кланяются мне, как когда-то отцу, а я по привычке хочу обернуться, чтобы посмотреть, чьё приветствие он сочтет достойным ответа.

В горле пересохло. Завидев, как побледнела девушка, Эфир протянул ей свой бокал.

Короткие танцы, в которых встречалась лишь часть гостей в попытках скоротать время до полуночи, вносили раздор в переживания Калео. Тяжело было влиться в гул всеобщего веселья, когда голова тяжелела с каждой новой цепочкой мыслей.

— Ты ведь всегда хотел вырваться, сбежать.

— Скорее мечтал, а не хотел, — задумчиво отметил Эфир. — Разница в том, что я всегда знал — эта мечта останется мечтой. Всегда знал, главой клана стану именно я. Просто никогда не думал, что это случится настолько рано.

— Тебя уже назначили?

— Только герцогом. А о дне Вознесения Искры вот-вот объявят.

«Точно, вознесение…» — Анфиса, глянув на рога Эфира, только сейчас заметила, что они покрыты узорами власти. Обычно лишь белые рога, становящиеся к завёрнутым внутрь кончикам синими, они теперь были непривычно пёстры. Идущие от самого основания рогов три ромба, венчающая их четырёхконечная звезда и два обода один тоньше другого — узоры были выточены совсем недавно.

— Это не так больно, как может показаться, — заметив настороженный взгляд Анфисы, проговорил Эфир. — Ты выдержишь, когда придёт время.

Чувствуя, как непривычно чаша весов внимания сегодня склонилась в его сторону, юный герцог, смущённо прокашлявшись, вновь заговорил, надеясь, что тема всё-таки переменится:

— Так, как там в школе Равновесия?

— Даже не знаю, как рассказать, — задумалась Анфиса. — Возможно, оживлённо? Кругом полно небесных, разных возрастов, с разных Небес, разного воспитания. А первые дни мне и вовсе удавалось совсем не привлекать внимания. Они не знали меня, представляешь? Пошла бы я в Кратаегус, не провела бы и минуты спокойно.

— Да куда уж там. С тобой бы в первый день парой слов перекинулись и бросили бы это неблагодарное дело, — Эфир, завидев, как возмущённо насупилась Анфиса, лишь тихо засмеялся. — Не будешь же ты этого отрицать. Прекращай уже грубить всем подряд! Ты скалишься, а мне потом выслушивать, что у тебя нет друзей.

— Я никому не грублю!

— Ну-ну… Скольким дьяволам в школе ты сказала «привет» хотя бы раз?

Эфир её подловил. Сложив руки на груди, Анфиса отвернулась, вскинув подбородок. Монье же, покачав головой, наслаждался вкусом сока и своей очередной победы.

— На самом деле, кажется, у меня появилась подруга…

— Кажется? Кто-то заговорил с тобой больше двух раз и остался жив?

— Ха-ха, Эфир, ха-ха. Я серьёзно.

— Ого, в этом мире был ещё один дьявол с поистине ангельским терпением, как и у меня?

— Да-а-а, по поводу ангельского…

Теперь настал черёд Анфисы отмалчиваться, а Эфира строить догадки. Герцог молчал хмуро взбалтывая сок в бокале. Предположение раз за разом складывалось, но, не веря в него, Эфир пытался собрать картинку снова. Не сумев ни то догадаться, ни то решиться высказать свою догадку, дьявол озадаченно взглянул на Анфису, встревоженно оттянувшую пальцы перчаток.

— Она ангел, Эфир.

— Анг?.. — вовремя спохватившись, герцог зашипел, — Ангел??? Твою Бездну, Калео, как тебя угораздило?! Ты представляешь, что сделает с тобой Самигина, когда узнает?

Анфиса молчала, поправляя перчатки. Она прятала глаза в полутьме, что отбрасывал на них балкончик второго этажа, и Эфир, оставаясь в замешательстве, только тяжело вздохнул. За все годы их дружбы ему не редко приходилось вытаскивать девушку из проблем, но на сей раз, находясь так далеко, она ведь остаётся с ними совсем одна.

— Знаешь, она беззлобна, — тихо и неожиданно проговорила Анфиса, вернув Эфира из его раздумий. — В ней нет беспричинной, или обоснованной злости. Поначалу мне даже показалось, что она и вовсе неспособна злиться. Такая, наивная и простая, лёгкая. С ней не будешь говорить о сложных вещах, о чужих ожиданиях или удушающе грязном воздухе в городах дьяволов. Поначалу я думала, что она лишь мой способ позлить родителей. Они ведь точно узнают об этом.

— Поначалу? А теперь?

— Я не знаю… — прошептала Анфиса, промолчав около полуминуты.

— Дело твоё, — отчего-то сухо проронил дьявол.

— Ты почувствовал что-то? Злишься?

— Почувствовал? Не смеши меня, Калео.

Эфир лгал. Чувства к Анфисе у него были. Именно те, самые светлые из всех, что он испытывал до этого момента. Он испытывал их рядом с ней, или же когда ему стоило подумать о несносной дьяволице. Будь Монье в другой ситуации, природа этих чувств поставила бы его в тупик, но, к его счастью, он испытывал то же к ещё двум девушкам — своим младшим сёстрам.

По залу разнёсся гулкий звон. Часы, стоящие на балконе второго этажа, напоминали всем о времени. Без десяти двенадцать.

— Мне пора!

— Да-да, иди скорее.

Анфиса, выскользнув из-за стола, вышла к центру зала, куда подходили и её родители. Почти двенадцать часов. Настало время вскрыть бочки молодого вина этого года — гордости клана Калео. Вино, что томилось коротких три месяца, из года в год привлекало на бал гостей со всех Семи Небес. Его делали к балу из особого сорта винограда, лозы которого когда-то давно были чудом спасены первыми Калео с горящих земель Семи Бездн.

Светлые небольшие бочонки с выжженными на них узорами прокатывали по залу, позволяя гостям рассмотреть их со всех сторон. Испить в Новый винный год молодого вина, всё равно что получить благословение, что будет сопровождать пьющего до следующего года, а оттого энтузиазм приглашённых небожителей был слышен в восторженных возгласах, резвых аплодисментах и звоне пустых бокалов.

Нил, как и прежде взяв в руки молоток, дождался, когда слуги, выкатившие бочонки, перевернут их вверх донцами. Несколько крепких ударов, и донце, извернувшись, поднялось, окрасив светлое дерево расплескавшимся вином. Зал сотрясли аплодисменты, и, под долгое вступление к следующему танцу, Анфиса зачерпнула первый бокал вина в этом году.

Часы над головой Анфисы пробили двенадцать, и девушка, сделав глоток, вновь передала бокал матери.

В этот раз вкус совсем иной. Вино лёгкое, с фруктово-ягодным ароматом, без особой глубины вкуса или интересной структуры, но освежающее и яркое, больше даже напоминающее сок. Наверное лучшее, что могло бы быть на празднике.

Гости, успевшие оценить вкус приходящего винного года, уже искали, кого можно пригласить к танцу.

Эфир, не дожидаясь, пока Анфису успеют присвоить, подошёл к ней и, поклонившись, протянул руку. Лишь ощутив как её рука легла в ладонь, Эфир поднял голову. Медленно кружась, дьяволы танцевали, собирая с каждым шагом всё больше гостей вокруг себя.

Вола́ре. Танец, изящный и воздушный, слово кружево, но сокровенный для танцующих. Танец, где хоть кончиками пальцев, но партнёры никогда не перестают касаться друг друга. Это словно заигрывание с самой судьбой, где ты жив, пока теплится прикосновение, и где ни на мгновение нельзя умереть. Пары сплетались, растекались по залу широкими узорами, вновь возвращались к центру, извивались нитью, будто пытаясь запутать внимательный взор.

Пожилые гости, сидя у столов, потягивали молодое вино, с наслаждением качаясь в такт вкрадчивой и нежной музыке, что разливалась по бальному залу. Гости же, нашедшие себе партнёра, кружили по залу, теряясь в чувствах, в симфонии, звучащей для кого-то истиной нежностью, для других обречённостью.

Когда всё замерло и юбки пышных платьев вновь смиренно опустились к полу, Эфир и Анфиса наконец отпустили руки друг друга.

— Спасибо за танец, — поклонился Монье.

— Мне надо отойти к гостям. Найдёшь пока чем увлечься?

— Проведаю Авелин и Венти. До встречи, Анфиса.

Пока музыканты лишь готовились играть дальше в зале тише не становилось. Музыку сменял гул голосов, звон хрустальных бокалов, споры и задорный смех. Из десятков незнакомых лиц Анфисе непременно стоило отыскать те, что она знает и познакомиться с новыми. Не поприветствуй она дорогих гостей, это наверняка подпортит репутацию клана.

— Да, вчера опять энергию как отрубило. Скорее бы уже закончились эти перебои.

— Нервничаешь понапрасну. Пройдёт церемония Вознесения и всё наладится.

В толпе, расступающейся перед дочерью клана Калео, то и дело мимо проносились обрывки разговоров, которые Анфиса могла с большим трудом пропускать мимо ушей.

— Жена едва почила, а он, глянь, всё туда же. Ну каков наглец.

Шум в голове Анфисы стихал. Невозможно следить за потоком мыслей, что раз за разом сбивается голосами, сосредоточившимися вокруг.

— Говорят она учится в школе Равновесия.

— Это в той, где?..

— Да-да, это та. Уже трёх учеников не стало, и, поговаривают, там снова неспокойно.

— Анфиса, здравствуй!

Калео обернулась. Несколько взрослых дам, стоящих чуть в стороне от всеобщего веселья, приветливо помахали ей руками. Улыбнувшись, Анфиса двинулась им на встречу.

— Мисс Ширли, Мисс Мидж.

— Счастливы видеть вас сегодня. Мы невольно задавались вопросом, будете ли вы на балу.

— Отчего же мне тут не быть?

— Вы ведь покинули дом, учитесь далеко.

Это были две дамы в возрасте уже подходящем к преклонному, но упорно отрицающими это. Давние подруги, посещающие каждое из мероприятий дома Калео и в то же время любящие вдоволь поливать всем что придётся под руку тех, кого на празднике не оказалось. Хотя отсутствие небесного тоже было необязательным.

— Дела клана превыше всего, — дружелюбно улыбнулась Анфиса.

Она и сама не знала, кто эти дамы. Ни то давние подруги семьи, ни то незнакомки, чудом ставшие Анфисе настолько привычным окружением в дни праздников, что она невольно запомнила их.

— Как дела у вашего племянника, мисс Мидж?

— Ох, не будем об этом паршивце. Он мне как трещина на роге. Что до вас, Анфиса…

— Мы не могли не заметить, — подхватила Мисс Ширли, — вы с новым герцогом Монье столь близки?

— Уж не ждать в ближайшие дни каких объявлений?

— Что вы, это пустое, — спешно отмахнулась Анфиса. — Мы с Его Светлостью лишь друзья детства, не боле.

— Да? — дамы, надув губы словно дети малые, разочарованно переглянулись. — А нам определённо показалось, что…

— Ох, вы слышите? — Наконец зазвучали скрипки, ставшие спасением для Калео. — Точно, это мой любимый танец. Позвольте покинуть вас.

В спешке, словно она опаздывает на урок алхимии, Анфиса направилась к центру зала. Она безуспешно пыталась отыскать взглядом Эфира, но голос его раздался за плечом девушки:

— Ширли и Мидж? А ты простых путей не ищешь.

— Ох, эти… Гостьи, — вовремя спохватившаяся Анфиса заставила Эфира рассмеяться.

— Замужество или школа?

— Всё в порядке очереди.

Эфир и Анфиса провели вместе почти весь вечер, раз в несколько танцев сменяя партнёров, чтобы хотя бы попытаться не допустить излишних слухов.

Очередной перерыв между танцами, и друзья расстаются, чтобы Анфиса вновь могла показать себя как прилежную Леди Калео. Шум толпы становился лишь громче, и тем удивительнее, как во всём смешении звуков, Анфиса смогла услышать тонкое дрожание бокала в руках особы, что она увидеть не ожидала.

— И кто бы мог подумать, что девчонка с лицом измазанном в саже окажется единственной надеждой второго по важности клана в городе Пепла.

Под крылья заскользнули мурашки. Обернувшись, не теряя самообладания на бледном лице, Анфиса увидела ту самую женщину. Богиню, как сказала Скарлет.

Фама, покручивая бокал за ножку, с довольством осматривала Анфису.

— Что вы здесь делаете?

— То же, что и все. Новый винный год праздник не только для небесных, но и для других небожителей. Это ведь тебя я видела в школе Равновесия? — Анфиса настороженно промолчала. — Побеседуем?

— Боюсь, разговор со мной не будет вам интересен.

— Отнюдь! Ты ведь в Равновесии первый год? Стало быть, только со всеми знакомишься, должно быть столько всего нового на слуху. Чем же полнятся слухи школы?

— Ничем, что могло бы заинтересовать вас, или же ваш журнал.

— Как же ты холодна. С другими гостями, казалось, Леди Калео была приветливее. Или дело во мне? — Фама, сложив губы в ухмылку, не сводила глаз с лица Анфисы. — А если так: ты близка с новым герцогом Монье? Вы ведь друзья. — От хищного взгляда богини у Анфисы по затылку пробежал мороз. — А что если моя статья будет о новом герцоге? С кого бы начать… Поговорить с кем-то из прислуги? А может с его милыми маленькими сёстрами? Всё ли они знают о своём славном брате?

— Чего вы добиваетесь?

— Что ты, я здесь просто отдыхаю. Кто уж виноват, что новый герцог Монье столь интересен. Так, что скажешь, — Фама протянула бокал Анфисе, — тебе и правда не о чем мне поведать?