Первобытный мир (джен)

— Ты к своему мужику ходил? — голос Марины обжигал ледяным презрением.

— Пойду… — отец пробормотал в ответ, взгляд потух, но Катя знала: материнскому гневу ему не перечить.

— Иди живо! Пусть новую ампулу вшивает!

— Угу…

— Что «угу»! Сегодня поедешь — вот что «угу»! Осточертели твои пьянки, пропади они пропадом. Жизни с тобой никакой, одно прозябание.

— Да схожу, схожу… денежку дай…

— Как же ты мне опротивел! — Марина устало выдохнула, словно в легких иссяк кислород. — Я что, их печатаю, что ли?

Катя исподтишка наблюдала за этой тягостной сценой. Она прекрасно понимала: под словом «мужик» мама подразумевала врача, что пытался избавить отца от цепкой хватки зависимости. Катя ненавидела эти разговоры, въевшиеся в стены их квартиры. Они звучали вновь и вновь, словно заеденная пластинка, отравляя и без того унылую атмосферу их бытия. Отец, ссутулившись, поплелся к столу, где мать, с гримасой отвращения, выуживала из кошелька помятые купюры. Деньги летели в него, словно постылая милостыня, унижая обоих, словно клеймо.

В памяти вдруг всплыл обрывок прошлого лета. Тогда они втроем выбрались в город, чтобы прикупить Кате обновок к школе. Поначалу все складывалось неплохо: отец даже расщедрился и купил ей книжку с наклейками кораблей — там были и катамаран, и бот. Воздух искрился от аромата августовских каштанов, пыльной листвы и легкой, прозрачной предосенней дымки. Внезапно отец отлучился на пять минут — за сигаретами. «Смотри, не вздумай напиться», — бросила вдогонку мать, словно проклятье. «Да иди ты… одно на уме — напился!» — огрызнулся отец, отмахиваясь, как от назойливой мухи. Он вернулся бегом минут через десять, оправдываясь длинной очередью и нежданной встречей с каким-то Ванькой Пичугиным. Но постепенно, словно подтаявший воск, его лицо расползалось, теряя очертания. Он был пьян, до чертиков пьян.

— Катя, вставай! — мама, уже облаченная в салатовый брючный костюм в белую полоску, распахнула дверь в комнату, впуская свежий утренний воздух. — Хватит разлеживаться! Я ушла на экзамен. Завтрак на столе. Если надумаешь гулять — футболка, шорты и гольфы в зале. Все, пока!

Стояло начало июня. По лазурному небу, словно ватные комья, неспешно плыли редкие перистые облака. В лужах, оставшихся после ночного дождя, комьями лежал сбившийся тополиный пух, словно бездомные котята. Больше всего на свете хотелось на речку, к прохладной воде, но мечтать об этом не приходилось — машины у них не было. Вернее, она была у отца Николая Васильевича, Катиного деда. Но отношения между ним и Мариной были натянуты, словно струна, готовая вот-вот лопнуть, и Василий Андреевич уезжал на своей машине в деревню к дальней родне на целое лето, спасаясь от вечных скандалов. Покончив с завтраком, Катя уселась у окна, целиком и полностью погрузившись в мир книги Брауна.

Вскоре Катю ждало настоящее потрясение, словно удар током. На странице 83 ее взору предстал невероятный рисунок: тематические клетки с мелкими животными, словно сошедшими со страниц сказок. Клетка «Уголок леса» представляла собой террариум с миниатюрной каменной горкой, саговником, высокой травой, небольшим бревном и змеей с причудливым узором на спине, лениво ползущей по нему — явно не ужом, а чем-то более экзотичным. Далее следовала просторная клетка «Берег пруда» с чистой водой, сочной травой, песчаными горками, двумя черепахами, лягушкой и диковинной полосатой ящерицей, словно сошедшей с картинки. «Должно быть, саламандра», — догадалась девочка, затаив дыхание. Третья клетка, названная «Уголок пустыни», была заполнена колючими кактусами, нагретым песком и юркой ящерицей-гекконом, словно сошедшей с экрана телевизора. Катя смотрела на книгу, широко раскрыв глаза от изумления. Кто, где и когда позволит завести дома геккона, саламандру и, уж тем более, змею? Это казалось чем-то нереальным, как полет на Луну.

Фыркнув от нетерпения, Катя живо представила себе эту сцену. Вот она, набравшись храбрости, говорит родителям: «Купите мне террариум для змеи…». Мать, закатив глаза, ответит что-то вроде: «Ты уже взрослая, пора бы и мозги включить!». Отец, вздохнув, скажет: «Пойми, змей в квартирах не держат. Это только в зоопарках…». Но ведь книга Брауна — не про зоопарк, а учебник для юного натуралиста! В голове у Кати, словно пчелы в улье, роились вопросы, не давая покоя. Неужели Браун действительно предлагал завести всех этих диковинных животных дома? Или это просто красивая иллюстрация, плод безудержной фантазии художника? А если это реально, то где достать все необходимое для создания таких террариумов, словно сошедших со страниц научной фантастики? Где купить саговник, геккона и, самое главное, змею, чтобы показать всем во дворе?

Девочка перевернула страницу. Там был подробный рисунок, детально демонстрирующий внутреннее устройство террариума, словно рентгеновский снимок. Подписи к рисунку объясняли, какой грунт нужен для каждого вида животных, какая температура должна быть воды и воздуха, какое освещение необходимо для поддержания жизни в этом искусственном мире. Катя углубилась в чтение, словно погружаясь в новый, неизведанный мир, полный тайн и загадок. Она узнала о специальных лампах, имитирующих солнечный свет, о поилках, автоматически поддерживающих необходимый уровень влажности, о камнях с подогревом, создающих комфортные условия для рептилий. Неужели в далекой Америке все это было настолько просто и доступно?

Катя живо представила себе американскую семью, словно сошедшую со страниц глянцевого журнала. Какую-нибудь свою сверстницу — Салли или Кайли. Вот она, вдохновившись книгой Брауна, решила заняться коллекционированием минералов — и родители, как тут и написано, не раздумывая, повезли ее на своем огромном автомобиле в горные карьеры, полные сверкающих кристаллов. Захотела завести террариум — нет проблем, завела себе гремучую змею, как тут и написано, словно это обычное дело. «Ведь красавица», — подумала Катя с легкой грустью, глядя на картинку. Захотела изучать динозавров — родители тут же повезли ее в горы Сьерра-Невада, где непременно должны быть камни с отпечатками древних растений, словно вышедших из глубин времен. Катя открыла страницу, где был нарисован зеленый стегозавр на фоне пальм и гигантских секвой, словно сошедший с экрана кинотеатра. Она, конечно, была в Крыму прошлым летом, но кто бы отпустил ее в горы одну, без присмотра? Разве что пешком от горки возле алуштинского музея природы или от музея Сергеева-Ценского. Там она, уставшая, присела у края обрыва, однако мама боялась, что Катя оступится и упадет. Да и сама Катя не могла себе представить, как полезет по отвесной скале за заветными камнями, рискуя жизнью.

Досадуя на своё бессилие и зависимость от взрослых, Катя пролистала книгу назад и накинулась на рисунок витрины «Экспозиция развития бабочки». Здесь, в аккуратном ящике под стеклом, лежали засушенная бабочка, словно уснувшая вечным сном, ветка растения, на которой она когда-то жила, крошечное яйцо, гусеница («Как ее сохранили?» — промелькнуло в голове у Кати) и куколка, словно завернутая в кокон. Катя фыркнула, представив себе, как просит маму купить ей такой ящик для экспозиции. Ящик для такой витрины ей точно не купит никто и никогда. Дальше следовал странный совет, как подготовить гусеницу к экспозиции: выдавить карандашом содержимое из ее шкурки, разогреть над газом медицинскую пипетку, вдохнуть в шкурку гусеницы горячий воздух и заложить в нее кусочек ваты, чтобы сохранить форму. Ну и где она возьмёт газ для такой сложной процедуры? Да и кто позволит ей дома делать этот опасный опыт с газовой горелкой, даже если бы она и была? Нет, заниматься реально по этой книге было не просто, а практически невозможно.

Катя задумалась, откинувшись на спинку стула. Она начала заниматься природой, собственно, ради динозавров, нарисованных в самом центре книги, словно приглашение в удивительный мир. В глубине души она почему-то верила, что, изучив книгу о природе вдоль и поперек, она непременно найдет путь к живым динозаврам, словно они ждали ее в укромном уголке Земли. Она верила, что где-то на нашей планете есть тайное, укромное место, где до сих пор живут эти гиганты прошлого, и она, Катя Фалина, во что бы то ни стало должна будет их найти, доказать всем, что они существуют. Конечно, потом, когда вырастет и станет настоящим ученым, а пока для этого ей нужно стать биологом, то есть самой освоить книгу Брауна от корки до корки. Только вот попробуй ее освой, если каждое задание в ней кажется невыполнимым, словно полет в космос…

Девочка устало посмотрела в окно. Серые панельные дома, пыльные тополя, редкие прохожие, спешащие по своим делам. Никаких горных разломов, никакой манящей Сьерра-Невады и, конечно же, никаких стегозавров, разгуливающих на свободе. Но тут же Катя, словно очнувшись от наваждения, улыбнулась. Прямо на улице, словно на походном поле боя, разворачивалось настоящее побоище — ее лучшая подруга Лиза, приехавшая на лето из далекого Екатеринбурга, яростно спорила с противным Щепычем, местным хулиганом! Не теряя драгоценного времени, Катя быстро переоделась в свою любимую синюю футболку с эмблемой Эйфелевой башни, словно отправляясь в Париж, и помчалась на выручку лучшей подруге, бросив книгу на столе. Мама предусмотрительно сделала на футболке специальные потайные карманы на молниях, чтобы там можно было надежно хранить ключи от квартиры и подъезда, словно секретное оружие. Через несколько минут Катя уже была во дворе, готовая к битве.

— Отдай сюда! — кричал Щепыч, стоя у большой лужи, словно капитан пиратского корабля. — Это подшипник Денисюка! Он его ищет, повсюду ищет!

Высокая Лиза с длинными, развевающимися на ветру волосами молча показала ему кукиш, словно говоря: «Не дождешься!». В отличие от Кати, она была одета в яркую желтую футболку навыпуск, темные, почти черные, трикотажные треники и белые, как снег, кроссовки, словно сошедшие с обложки спортивного журнала.

— Отдай, Подлиза, — настойчиво требовал Щепыч, не отступая ни на шаг. Эту обидную кличку он приклеил к Лизе еще в глубоком детстве, и она прочно закрепилась за ней, как за Катей — прозвище Малина.

— Кать, чей это подшипник? — прищурилась Лиза, ища поддержки у подруги.

— Димулька, — не задумываясь выпалила Катя, не моргнув глазом.

Она, конечно, соврала, даже не покраснев. Димка из 64-й квартиры по прозвищу Димулек был тихим и незаметным мальчиком, хотя и лихо рассекал по двору на своем стареньком велосипеде. Никаких подшипников он, разумеется, не терял и не искал. Но Кате очень хотелось насолить противному Щепычу, показать ему, кто здесь главный. Да и мама всегда называла Щепыча не иначе как «прохиндеем», «жлобякой» или «хитрой деревней».

— Врет Малина! Это подшипник Денисюка, клянусь! — во все горло заорал Щепкин, тряся кулаками в воздухе.

Лиза, ухмыльнувшись, словно чеширский кот, сунула подшипник в карман своих джинсов, спрятав улику. Щепыч, пыхтя от злости, словно закипевший чайник, затопал ногами, поднимая столбы пыли.

— Погоди, Малина, еще пожалеешь! — прошипел он, словно змея, прежде чем с грохотом скрыться в темном подъезде.

Катя и Лиза переглянулись и, не выдержав напряжения, прыснули со смеху, словно брызги шампанского. Щепыч был местным хулиганом, грозой двора, но его угрозы звучали нелепо и смешно, как детские страшилки.

Пока девочки, не переставая смеяться, обсуждали, как лучше распорядиться трофеем, на стареньком фиолетовом велосипеде подъехал их новый враг — тот самый Денис Лошкарев, потерявший подшипник. Высокий, худой и с вытянутым желтоватым лицом, он казался каким-то неестественно болезненным для восьми лет, словно его мучила какая-то скрытая болезнь. Две глубокие полосы на лбу лишь дополняли общее ощущение его нездоровья и усталости. Денис слыл отъявленным беспутником, который целыми днями бродил с компанией старших полу-хулиганов по заброшенным стройкам, темным гаражам и даже к опасной железной дороге, словно искал приключений на свою голову.

— Это вы у Щепыча мой подшипник забрали? — процедил Денис сквозь зубы, сверля девочек злобным, испепеляющим взглядом, словно желал им провалиться сквозь землю. Его голос был тихим, почти шепотом, но в нем сквозила такая неприкрытая угроза, что по спине Кати пробежали предательские мурашки, несмотря на смелость.

— А что, твой подшипник именной? — огрызнулась Лиза, стараясь не выдать свой испуг и дрожь в голосе. — Может, ты еще докажешь, что это твой, предъявишь документы?

— Денисюк, Денисюк, старая сосиска! — вдруг вспомнила Катя обидную дразнилку, словно спасательный круг. Сама она вряд ли бы осмелилась задирать Лошкарева, зная его буйный нрав, но в присутствии Лизы, уверенно занимавшейся У-Шу, ей было не так страшно, и храбрость наполнила ее сердце.

— Денисюк — говнюк, старая сосиска! — усилила Лиза эффект от дразнилки, словно подливая масла в огонь.

Все началось прошлым летом, с тех пор как Катя вернулась с моря, словно вдохнув новую жизнь в тихий двор. Денисюк, оседлав своего верного коня — велосипед, рассекал пространство двора с таким лихим проворством, что даже видавший виды Щепыч, казалось, провожал его завистливым взглядом. Лиза, заговорщицки подмигнув, уговорила несмышленого Витьку на дерзкий шаг. И вот, однажды, мальчуган, дрожа от волнения, выступил перед собравшейся компанией. "Хотите стихи?" — робко прозвучал его детский голос, и двор замер в ожидании. Даже неугомонный Денис, притормозив свой велосипед, застыл в изумлении. Витя, встав напротив его двухколесного друга, с важным видом произнес: "Денисюк, Денисюк, старая сосиска!" Ярость мгновенно вспыхнула в глазах Денисюка. "Что ты сказал?! Давить буду!" — взревел он, срываясь с места и бросаясь в погоню за обидчиком. Но дразнилка, словно эхо, разносилась по всему двору, преследуя его на каждом вираже.

Глаза Лошкарева сузились, превратившись в узкие злые щелки, словно у разъяренного кота. Он спрыгнул с велосипеда и, медленно, словно хищник, надвигаясь на девочек, процедил сквозь стиснутые зубы: «Сейчас я вам докажу, где раки зимуют». Катя, не раздумывая, отпрыгнула в сторону, спасаясь от неминуемой расправы. Лиза немного попятилась, оценивая ситуацию. Катя вдруг вспомнила, что у неё в кармане сиротливо остался небольшой коричневый камушек из недавнего сбора щебёнки для коллекции минералов, словно подарок судьбы. Расставаться с ним было немного жалко, но Катя, не колеблясь, достала его из кармана и, прицелившись, запустила в Дениса, словно снаряд. Камень, к ее удивлению, попал ему прямо в бедро, заставив вскрикнуть от боли. Не удержав равновесие, Денисюк с громким криком рухнул в грязную лужу, словно подкошенный, а за ним, словно насмехаясь, полетел и его злополучный велосипед, больно ударив парня по спине.

— Что, Денисюк, свинья грязь найдет? — расхохоталась Лиза, захлебываясь от смеха.

— В Южной Америке есть такая свинья — пекари, — поддержала ее Катя, ликуя от победы. Она была очень довольна, что ей удалось одолеть грозного Денисюка, унизив его перед всем двором.

— Твари… — плаксиво простонал Денис, барахтаясь в луже. — У меня ушко и так почти не слышит, а вы…

Девчонки, взвизгнув от хохота, вихрем умчались со двора, оставив Дениса беспомощно барахтаться в грязной луже. Катю захлестывала волна адреналина, пьянящая гордость за безупречный бросок. Лиза, казалось, купалась в лучах соучастия. Сердца бешено колотились, когда они неслись по пыльным улицам, пока не долетели до излюбленной детской площадки, приютившейся у подножия старого кирпичного завода. Здесь, в царстве облупленных качелей и ржавых горок, можно было на миг укрыться от последствий своей дерзости.

— Ух, ты ему вмазала! — восхищенно выдохнула Лиза, плюхаясь на скрипучие качели. — Я думала, он нам сейчас башку открутит.

— Ну и ну, — пробормотала Катя, украдкой вытирая испарину со лба. — И не знала, что Денисюк таким злыднем стал.

— Да уж, — согласилась Лиза. — Ему бы не по стройкам шататься, а публику смешить. Клоун из него знатный вышел бы.

Катя задумчиво посмотрела на старый домик, где когда-то был хлебный магазин.

— А давай в следующий раз Денисюку палку в колесо сунем, прямо на ходу? — Лиза прищурилась, словно примеряя шалость на прочность.

— Зачем?

— А чтобы искры из-под спиц! — лицо ее подруги расцвело озорной улыбкой.

— Жутковато… Вдруг нас за его велик заставят расплачиваться? — Катя задумалась, грызя ноготь. Мимо проплыл краснолицый мужичок в помятом пиджаке и кепке, из сумки торчала горлышком бутылка кваса. «И не жарко ведь ему…» — невольно отметила Катя.

— Да брось ты! — защебетала Лиза. — Никто и не узнает, это же игра! Просто капелька адреналина, а то тоска зеленая. — Она лукаво подмигнула и, понизив голос до заговорщицкого шепота, добавила: — Представляешь, как он кубарем покатится? Зато хоть на пару деньков забудет про свой драгоценный велосипед.

Катя колебалась, словно осенний лист на ветру. С одной стороны, зудело озорство, хотелось вырваться из плена скуки. С другой — маячила неприглядная перспектива разбирательств с разъяренными родителями Денисюка и ощутимая брешь в родительском кошельке. Она оглянулась, ища молчаливой поддержки у ржавых качелей и облупившейся песочницы, словно они могли подсказать верное решение.

— Смотри…

— Что?

— Да вот же…

Лиза, наклонившись, подхватила с пыльной обочины камень, словно обтесанный самой природой в аккуратный прямоугольник. Катя заметила нежный, розоватый оттенок, и сердце ее невольно затрепетало: вдруг этот осколок станет жемчужиной ее коллекции минералов?

— Красивый… — выдохнула она, не находя других слов.

— Разобьём его об бордюр? — предложила Лиза, с озорным блеском в глазах.

Не дожидаясь ответа, она со всей силы обрушила камень на асфальт. К изумлению Кати, тот раскололся надвое, словно спелый плод. Каждая схватила свою половинку, и взору их открылось чудо: камень изнутри искрился розовыми блестками, словно был сотворен из звездной пыли. Катя завороженно наблюдала, как на солнце танцуют эти крошечные огоньки. «Таинственные огни», — невольно прошептала она.

Лиза досадливо поморщилась. Ее половинка оказалась ущербной — от уголка откололся небольшой кусочек, бесследно исчезнув в траве. Она принялась было искать его, шаря взглядом по дороге и газону, но тщетно. Вздохнув, Лиза принялась изучать свой обломок. Даже щербинка, оставленная утраченным осколком, теперь мерцала на солнце, словно усыпанная бриллиантовой крошкой.

— Как думаешь, что это? — наконец спросила Лиза, оправившись от легкого разочарования.

— Может, мрамор? — предположила Катя, не отрывая взгляда от мерцающих глубин камня. В глубине души она и сама сомневалась в этом.

— Нет… мрамор другой… — покачала головой подруга.

— Тогда… Есть такой камень… розовый туф… — неуверенно пробормотала Катя.

Девочка поднесла обломок к самому лицу, пытаясь рассмотреть каждую искорку. Они казались крошечными звездами, заточенными в каменном плену.

— А ты его видела? — спросила Лиза.

— Да нет… читала только, что он есть… — пожала плечами Катя. — Слушай… Странная у него форма, такая ровная… И такой гладкий… Не плитка ли? — разочарованно протянула она.

Лиза задумчиво повертела обломок в руках. Камень ей очень нравился, и ей не хотелось верить, что это всего лишь кусок плитки.

— Не узкая для плитки? — возразила она. — Да и зачем плитку начинать блестками?

Катя пожала плечами. И в самом деле, плитка с блестками внутри — это как-то чересчур. Но ровная форма камня не давала ей покоя. Она провела пальцем по гладкой поверхности, ощущая приятную прохладу. Блестки словно жили своей жизнью, переливаясь всеми оттенками розового.

— А может, это кусок какой-нибудь статуэтки? — вдруг осенило ее. Но тогда почему его выбросили?

— И почему он такой гладкий?

Катя продолжала молча любоваться своей половинкой. Ей нравилось, как свет играет на розовых блестках, как они переливаются разными оттенками. В ее воображении камень уже занял почетное место на полочке с минералами, рядом с аметистом и горным хрусталем. Она даже придумала ему название — "Звездная пыль". Вдруг Лиза подняла глаза и пристально посмотрела на дорогу.

— Слушай, а может, это не просто камень? — сказала она, понизив голос. — Может, это что-то более интересное?

— Что ты имеешь в виду? — нахмурилась Катя. Старые тополя смотрели на них угрюмо, зато кое-где попадалась и молодая поросль грабов с вычурными листьями. «Интересно, как из них делали боевые луки в Средние века?» — промелькнуло у неё в голове.

— А может, это кусок чего-то большего? Ну, например, какой-нибудь статуэтки? Или шкатулки? — сказала Лиза.

Катя задумалась. В этом была логика. Аккуратная форма, необычный материал, блестки… Все это намекало на то, что камень мог быть частью какого-то изделия.

— Давай поищем другие осколки? — предложила Катя. — Может, тогда поймем, что это было.

Девочки принялись тщательно осматривать дорогу и газон. Они перевернули каждый камень, заглянули под каждый куст. Но, кроме мелких камешков и сухих листьев, ничего не нашли. Кусочек, отколовшийся от половинки Лизы, словно испарился.

— Ну и ладно… — фыркнула Лиза. — Просто положу дома и буду хранить как талисман. Все к лучшему, — улыбнулась она. — И назову волшебным камнем!

— Ну какой он волшебный… — вздохнула Катя.

Но в глубине души ей тоже захотелось поверить в чудо. И блестки на обломке казались ей теперь не просто розовыми точками, а искрами волшебства.

* * *

На смену капитану Гранту на экране возник капитан Немо. Катя, словно зачарованная, не отрываясь, смотрела первую серию фильма. Ее восхищал и таинственный «Наутилус», и сам загадочный капитан, чье прошлое было сокрыто в непроглядных глубинах океана. Лишь профессор Аронакс, ведущий себя как жалкий трус перед лицом чуда, вызывал досаду. «И это ученый?» — с раздражением думала Катя. Она сочувствовала капитану Немо в его скорби и справедливом гневе, понимала его жажду уединения и всепоглощающую любовь к свободе. Она грезила о том, как стоит на борту «Наутилуса», завороженно любуясь красотами подводного мира, полными диковинных растений и невиданных существ.

Катя искренне негодовала на Аронакса. Ему, ученому, выпала редчайшая возможность увидеть и исполинский Атлантический океан с его подводными горными хребтами, и устремиться к неприступному Южному полюсу, и исследовать пестрые коралловые рифы Тихого океана, а он, вместо восторга и кропотливой научной работы, лишь грезил о побеге, словно узник. Катя не могла постичь, как можно быть столь слепым, получив такой бесценный шанс. Ведь капитан Немо щедро делился с ним своими познаниями, открывал завесу над тайнами подводного мира, даровал возможность наблюдать, изучать, исследовать. Аронакс же, подобно перепуганному ребенку, шарахался от всего нового и неизведанного, цеплялся за прошлое, за свои устаревшие представления о мироздании. Она с нетерпением ждала продолжения фильма, тая в глубине души надежду, что Аронакс хоть немного преобразится, станет более открытым и любознательным. Но, судя по прочитанным отзывам, ее надеждам не суждено было сбыться. Профессор оставался верен себе — трусливым и ограниченным.

В поисках ответов в интернете Катя наткнулась на любопытные факты. Действие «Двадцать тысяч лье под водой» разворачивалось в 1866 году, и появление «Наутилуса» якобы повергло в трепет Соединенные Штаты. Но оказалось, что за два года до этого первая в мире подводная лодка была построена именно американцами. Во время Гражданской войны обе враждующие стороны использовали подводные лодки: «Аллигатор» — на стороне Союза, а «Ханли» — на стороне Конфедерации. «Аллигатор», спроектированный французским инженером Брюнетом, представлял собой длинную, узкую лодку, способную погружаться и всплывать, но его эффективность в боевых действиях оставалась под вопросом. «Ханли», созданная инженером Мак-Клинтоком, была конструкцией более примитивной, но и более смертоносной. Эта субмарина, приводимая в движение мускульной силой экипажа, сумела потопить шлюп «Хаусатоник», но сама погибла вместе со всей командой, навечно оставшись на дне морском. «А что, если и «Наутилус» действительно существовал?» — внезапно осенило Катю.

Вторую серию, однако, посмотреть не удалось. Как только экзамены остались позади, Марина, ее мама, сразу же заявила дочери, что хватит бездельничать, и повела ее в детский оздоровительный комплекс «Светлячок». Катя покорно плелась за матерью, испытывая тягостное чувство: она терпеть не могла этот центр, где у нее время от времени брали кровь на анализы. И вот снова ей предстояло сдавать кровь и проходить осмотр у врачей. Единственной отдушиной был огромный аквариум, встроенный во всю стену, где возле искусственных коралловых рифов неспешно плавали чудесные черно-желтые рыбки — скалярии.

В «Светлячке» всегда стоял резкий запах хлорки и лекарств, приправленный запахом детского пота. Катя ненавидела эти запахи, они вызывали у нее неприятные ассоциации с болезнями и уколами. Очередь в процедурный кабинет двигалась крайне медленно, и Катя, чтобы хоть как-то отвлечься, разглядывала лица других детей и их родителей. Кто-то тихо плакал, кто-то зевал, кто-то нервно теребил край своей одежды. Все они были обречены провести здесь несколько долгих часов, проходя через череду малоприятных процедур.

Наконец, подошла ее очередь. Медсестра, окинув ее усталым взглядом, молча взяла пробирку и приступила к забору крови. Катя изо всех сил старалась не смотреть на острие иглы, сжав кулаки до побелевших костяшек. Когда все закончилось, она почувствовала долгожданное облегчение и поспешила к аквариуму, чтобы успокоить расшатанные нервы, наблюдая за грациозными движениями скалярий. Эти рыбки казались ей маленькими посланниками из подводного мира капитана Немо, напоминая о невероятных приключениях и ослепительной свободе.

Марина, меж тем, вышла из кабинета педиатра необыкновенно довольной, помахивая листком назначений.

— Какая прелесть! — лучезарно улыбалась она. — Здесь и лечебная гимнастика, и бассейн. Как раз летом и походишь, раз уж мы не едем на море.

Катя обреченно вздохнула. Бассейн — это, конечно, неплохо, но море… Море — это бескрайний горизонт, соленый ветер, крики чаек и ни с чем не сравнимое ощущение свободы, которого ей так не хватало в душном «Светлячке». Здесь же, в бассейне, постоянно пахло хлоркой, а вместо завораживающего горизонта — бездушная кафельная стена с выцветшим рисунком морских звезд. Она знала, что спорить бесполезно. Мама уже все решила, и все летние дни будут расписаны по минутам: утренняя зарядка, надоевшие процедуры, бассейн, игры на улице.

Перспектива проводить целые дни в «Светлячке» угнетала и пугала. Катя представила себя запертой в тесной клетке, подобно тем самым скаляриям в аквариуме. У них тоже свой маленький мир, искусственный коралловый риф, корм по расписанию и никаких шансов вырваться на волю, в настоящие морские глубины. И вдруг ее осенила гениальная мысль. А что, если она сама станет капитаном Немо? Не в буквальном смысле, разумеется, а в душе. Она непременно найдет свой собственный «Наутилус» — укромное место, где сможет уединиться и погрузиться в волшебный мир своих грез.

Девочка вновь подошла к аквариуму и прижалась лицом к прохладному стеклу. Скалярии медленно покачивались, словно танцевали в невесомости. Катя закрыла глаза и представила, что это «Наутилус» плавно скользит по морскому дну, а она смотрит в иллюминатор на диковинных существ, населяющих океанские глубины. Ей отчаянно хотелось оказаться там, как можно дальше от запаха хлорки и горьких таблеток, подальше от маминых наставлений и утомительных анализов. Но мечта оставалась лишь мечтой. В суровой реальности ее ждала лечебная гимнастика, бассейн и, вполне возможно, новые анализы. Катя открыла глаза и грустно улыбнулась скаляриям: завтра она обязательно вернется сюда.

Они вернулись домой как раз к концу серии. Марина включила телевизор, когда на экране уже замелькали последние кадры. «Полный вперед!» — скомандовал капитан Немо. Катя поспешно уселась на диван, придвинувшись как можно ближе к экрану, словно надеясь наверстать упущенное. Она неотрывно смотрела на застывшего на экране капитана Немо, жадно вслушиваясь в отзвуки его властного голоса. «Полный вперед!» — звучало как вызов, как призыв к действию. Но куда полный вперед, если вокруг лишь «Светлячок» и лечебная гимнастика? В голове хаотично крутились обрывки фраз, яркие кадры из фильма, смешиваясь с образами скалярий и навязчивым запахом хлорки. Ей казалось, что капитан Немо смотрит прямо на нее, пронзительно и понимающе, словно разделяя ее тоску.

* * *

Ночной ливень отступил, словно испуганный невидимым знаком, и первые, робкие лучи солнца, пробиваясь сквозь рваные клочья туч, несмело коснулись земли. У Марины сегодня трепетный экзамен, а Катя, наскоро позавтракав, решила навестить Лизу. Точнее, уютное гнездышко её бабушки, Антонины Сергеевны, где Лиза, словно перелётная птица, проводила каждое лето. Дом стоял по соседству, и Катя, перепрыгивая через зеркальные осколки луж, проворно взлетела на седьмой этаж. В отличие от сонной Кати, Лиза боготворила рассвет и, наверняка, уже с головой нырнула в манящие глубины виртуального мира.

Комната Лизы была Кате хорошо знакома и каждый раз поражала своим парадоксальным сочетанием богемной свободы и утончённой простоты, чему немало способствовал простор. На первый взгляд, весьма скромное жилище для подростка: стол, стул, кровать да книжный шкаф, выкрашенный в глубокий изумрудно-зеленый цвет. Катя знала, что за классическими корешками чопорно прячутся тома фантастики, хотя и представляла, какую бурю негодования это вызвало бы у строгой Лизиной матери. Но внимательный взгляд непременно выхватил бы детали, говорящие о неординарности хозяйки. Вот аккуратная вазочка на столе — Лиза обожала грызть изюм, корпя над учебниками. А вот на полке — набор шахмат, словно ждущий достойного противника, и альбом для рисования, полный набросков невиданных миров. Золотистые обои словно источали вечное утро, обещая бесконечный рассвет фантазии.

— А я тоже коллекцию камней завела! — весело встретила гостью Лиза в домашней футболке с забавным бегемотиком, плещущимся в лазурных волнах.

— Так быстро? — Катя искренне изумилась проворству подруги. Казалось, только позавчера она с восторгом показывала Лизе книгу Брауна с завораживающими фотографиями минералов.

— А чего тянуть? — пожала плечами Лиза. — Смотри! — и она, словно фокусник, подвела опешившую Катю к залитому солнечным светом окну, рывком отдёрнув штору.

На подоконнике, словно драгоценные сокровища, красовалась коллекция камней. Обыкновенная щебёнка, но подписи к каждому осколку заставляли невольно улыбнуться. Под щербатой половиной «волшебного камня» красовалось: «Розовый туф»; под другим невзрачным обломком — «Мрамор из Мраморного моря»; под третьим — «Мрамор из Эгейского моря». Рядом возлежали «Дальневосточный гранит», «Базальт из Атлантического океана» и даже «Базальт из Чайного моря». Катя не могла сдержать смех. Лиза всегда умела найти искру волшебства в обыденном, превратить серую реальность в искрящийся фейерверк фантазии.

— Гениально! — выдохнула Катя, утирая выступившие от смеха слезы. — А где ты все это нашла?

— Да во дворе! После дождя, как грибы, повылазили, — Лиза лукаво улыбнулась. — Я их, конечно, слегка облагородила. Надписи, видишь?

Катя внимательно осмотрела коллекцию. Каждая надпись была выполнена тонким, изящным шрифтом, придавая осколкам щебня вид ценных экспонатов из далёких стран.

— Ну а где, по-твоему, находится Чайное море? — засмеялась Катя, предвкушая забавный ответ.

— В Китае! На юге! — Лиза довольно подпрыгнула, оперевшись рукой за спинку стула.

— Нет там Чайного моря… — прищурилась Катя, вспоминая уроки географии. В свои восемь лет она прекрасно знала географическую карту: мама увлеченно гоняла ее по ней лет с пяти.

— Есть!

— Нет!

— Ну вот… — Лиза, на мгновение смутившись, схватила с полки атлас и стала лихорадочно искать нужную страницу.

— Ну вот, где? — торжествующе прищурилась Катя, когда ее подруга открыла изображение южного Китая. В душе Катя, правда, очень волновалась, что вдруг каким-то чудом Чайное море там все же окажется.

— Ладно, признаюсь, — звонко засмеялась Лиза. — Это я сама придумала. Но ведь красиво звучит, правда? Зато теперь у меня есть своя собственная коллекция, не хуже, чем у Брауна!

Катя от души рассмеялась, представив, как Лиза, вдохновлённая книгой, бродила по двору, выискивая «экспонаты» для своей необычной коллекции. Подруги долго хохотали, заражая друг друга своим беззаботным весельем. Наконец, немного успокоившись, Катя присела на кровать.

— Слушай, а ты смотрела вчера про капитана Немо? Вторую серию? — спросила она, увлеченно заглядывая в глаза подруге. — А то я не смогла.

— Конечно, — важно ответила Лиза. — Он там какой-то индийский принц оказался, прикинь? Его англичане притесняли, чуть не казнили, гады!

Индийский принц… Катя задумалась. Значит, капитан Немо бежал от врагов, создав свой «Наутилус» как убежище. Она всегда восхищалась этим героем, его гением и трагической судьбой. Лиза, как всегда, была в курсе всех новинок и пересказывала сюжет с таким энтузиазмом, что Катя почти видела перед собой кадры фильма.

— А помнишь, как он сражался с гигантским кальмаром? — продолжала Лиза, яростно жестикулируя руками. — Это было нечто! Я даже закричала от страха.

— Да, это было круто, — согласилась Катя. — Но мне больше всего понравился его «Наутилус». Представь, такой лодки и сейчас нет!

— Ага, целый подводный город! — подхватила Лиза, мечтательно закатив глаза. — Там и библиотека, и оранжерея, и даже орган! Вот бы туда попасть хоть на денёк…

Дверь приоткрылась, и в комнату заглянула Антонина Сергеевна — невысокая, сухонькая старушка с добрыми морщинками вокруг глаз, словно паутинками, расходящимися от уголков.

— Девочки, чай готов! И пирог с яблоками. Свежий!

Подруги переглянулись и, весело смеясь, поспешили за бабушкой на кухню. Катя еще раз бросила взгляд на коллекцию Лизы. Пусть она и выдумывает яркие подписи для несуществующих камней: она будет собирать свою коллекцию — правильную и научную. «Знать бы только, где найти те самые камни», — с грустью подумала она.

На кухне уже благоухал свежеиспеченный пирог, дразня восхитительным ароматом. Антонина Сергеевна, словно хлопотливая фея, суетилась у плиты, разливая чай по чашкам. На столе, покрытом цветастой клеенкой, красовалась ваза с полевыми цветами. Просто и уютно. Катя почувствовала, как тепло разливается по душе, согревая ее изнутри. Катя вдруг вспомнила, как в ее далёком детстве мама с бабушкой, склонившись друг к другу, пекли торт «Наполеон», и она, сопя от усердия, помогала им взбивать воздушный крем. Правда, этот праздник всегда кончался тихим недовольством мамы, когда она видела спящего в гостиной отца. «Сколько можно храпеть у телевизора? — возмущенно говорила она. — Все обои попортил своей сальной головой!». Но бабушки больше не было на свете, а родители отца не жаждали общаться с ними.

— Ба, а ведь сейчас есть такие подводные лодки, как у капитана Немо, да? — Лиза, как всегда, торопилась узнать ответ.

— У капитана Нэмо? — Антонина Сергеевна говорила по-старинке через «Э». — Нет… — покачала она головой.

— Как это нет? — возмутилась Лиза.

— А так… таких подводных лодок, чтобы из иллюминатора смотреть подводный мир, не существует. Там вообще нет иллюминаторов.

— Неужели нет? — удивилась Катя.

— Нет. Подводные лодки по приборам плывут, а не наблюдают за океаном. И если на дно ляжет — это катастрофа.

— Странно… — сказала Катя, подвинув тарелку с аппетитным кусочком пирога.

— Что же тут странного? — удивилась бабушка Лизы. — У нас много из того, о чем мечтали в позапрошлом веке, пока нет.

— А чего у нас нет, ба? — засмеялась Лиза, жадно припадая к чашке с чаем.

— Да хотя бы машины времени, — ответила Антонина Сергеевна, хитро прищурившись. — Пистолетов, стреляющих электричеством.

Катя задумалась. Сколько всего, оказывается, было ещё не открыто и не создано. Она вдруг поймала себя на шальной, безумной мысли: «А что если в девятнадцатом веке вся эта техника и правда была, а потом почему-то погибла?» Катя вздрогнула от этой невероятной идеи. Она представила себе таинственные лаборатории, где гениальные изобретатели создавали удивительные механизмы, опережающие время. Возможно, эти знания были утрачены в результате ужасной катастрофы или намеренно скрыты могущественными силами, стремящимися сохранить контроль над миром. Эта мысль показалась ей безумной, но в то же время захватывающе интересной, словно приключенческий роман.

«А вот что ты знаешь о своих предках во времена капитана Немо? Как их звали? Где жили? Чем занимались?» Катя поняла, что не знает почти ничего о том времени…. Может, и правда, какая-то великая катастрофа все это уничтожила….

— Эх, если бы мы могли путешествовать во времени? — мечтательно произнесла Катя, глядя куда-то вдаль. — Узнать, как на самом деле жили люди в прошлом, увидеть своими глазами динозавров…

— Или предотвратить какие-нибудь ужасные события, — подхватила Лиза, воодушевленно жестикулируя. — Спасти кого-нибудь…

— Это было бы здорово, — согласилась Катя. — Но вдруг мы что-то изменим, и все пойдет не так, как должно быть?

— А представь, в тропики поедем, — подначила подругу Лиза, когда бабушка вышла из кухни за телефоном. — В Африку! А ты вот куда хочешь?

Катя замялась…. Она знала, где ей хотелось побывать, но это было слишком опасно, хотя и невероятно захватывающе.

— А вдруг… в Новую Зеландию? — тихо сказала она. — Там вулканы… и маори…

— Людоеды! — воскликнула Лиза, округлив глаза.

— Ну и что, — пожала плечами Катя. — Зато у них культура интересная. И природа какая! Хочу увидеть гейзеры, вулканы…

— А прикинь — Щепыча с Денисюком сожрут? — прошептала Лиза, театрально оглядываясь по сторонам.

— А как? — спросила с улыбкой Катя, представляя эту картину.

— На вертеле Щепыча. Целиком! — обрадовалась Лиза. — Я бы велела Щепыча внести на вертеле, как главное блюдо! «Внести!» — откинула волосы Лиза, словно отдавая приказ.

— Ты вождь маори? — залилась смехом Катя, не в силах сдержать веселья.

— Жрица скорее! С кинжалом у пояса была бы! Я и песню сочинила: «Я вождь ужасных, я вождь опасных новозеландских дикарей», — запела Лиза на манер разудалой застольной песни «Цыплёнок жареный, цыплёнок пареный …».

Катя прыснула от смеха, представив Лизу в воинственном одеянии, с копной растрепанных волос и кинжалом на поясе, восседающую на троне из костей и поющую разудалую песню. "Ну ты и фантазерка!" — воскликнула она, вытирая слезы.

— Зато весело! — отпарировала Лиза, задорно блеснув глазами. — А ты чего такая серьезная? Пошли, покажу кое-что!

Не убрав со стола, Лиза потащила подругу в большую комнату, где, словно древний страж, возвышался старинный коричневый книжный шкаф с выдвижным стеклом. В его темных недрах, среди сокровищ книжных страниц, покоились шесть зеленых томов, испещренных таинственными оранжевыми знаками.

— Это Фенимор Купер, про индейцев! — фыркнула Лиза, с досадой поджав губы. — Бабушка говорит, что я ещё мала для этих книг! Вот вырасту…

Катя с любопытством склонилась над одним из томов. Оранжевые знаки действительно завораживали своей странностью, словно письмена давно забытой цивилизации.

— И совсем не разрешает? — спросила Катя, осторожно проводя пальцем по шершавому корешку.

Лиза вздохнула и опустилась на пол, прислонившись спиной к прохладной ножке шкафа.

— Ну, она говорит, что там про войну, про скальпы… что мне рано такое знать. Но я-то вижу, что это интересно! Про индейцев, про дикую природу…

Катя присела рядом с Лизой, ощущая тепло её плеча.

— А давай посмотрим? Ну, хоть чуть-чуть? Ради картинок хотя бы?

Лиза на мгновение задумалась, искорки озорства вспыхнули в её глазах.

— Ладно, только тихо! Бабушка может вернуться в любую минуту.

На первом томе красовался рисунок: оранжевый индеец, вскинувший лук, словно готовый пустить стрелу в самое сердце неизведанного. На титульном листе виднелась надпись: «Зверобой, или Первая тропа войны». Осторожно, словно крадущиеся лисицы, девочки открыли первую книгу. Страницы пожелтели от времени, храня аромат старины, но текст, набранный витиеватым старинным шрифтом, все еще читался вполне разборчиво. Катя, читавшая лучше Лизы, начала вслух: «Глава первая. В которой рассказывается о встрече двух охотников в глуши девственного леса…»

— Девственного? А что это такое? — перебила Лиза, нахмурив брови.

— Типа дикий… — неуверенно пробормотала Катя. — Слушай, а что это за знаки? — она указала на оранжевые узоры на корешках.

— Ба говорит, что это Роза ветров… — прошептала Лиза, словно раскрывая сокровенную тайну.

— Ух ты… — Катя вспомнила старый фильм про капитана Гранта, где похожие символы вели к разгадке. — А что если в каждом человеке живет такая штучка? — подумала Катя. — Она и делает его таким, каким он есть. Я — такая, Лиза — такая, мама — такая из-за этой штучки… А когда человек умирает, ее и рисуют на могиле.

— А тут что? — машинально взяла Катя второй том, на обложке которого были изображены два индейца, скользящие по водной глади в узкой пироге.

— «Следопыт, или На берегах Онтарио», — прочитала Лиза. — Что такое это Онтарио? На янтарь похоже… Янтарио… — захихикала она.

«А если правда в каждом из нас живут такие розы? — думала Катя, уносясь в мир фантазий. — Они вроде бы одинаковые, но чем-то неуловимо отличаются. Потом они распускаются, и я — это я, а Лиза — это Лиза. А внутри них что-то такое… сокровенное».

Катя задумчиво перелистала несколько страниц, не вникая в суть повествования. Ее взгляд был прикован к замысловатым узорам на корешках книг. Ей казалось, что эти оранжевые символы — не просто украшение, а ключ к чему-то невероятно важному, скрытому глубоко внутри каждой истории, внутри каждого человека. Она представила себе Лизу, с ее неуемной энергией и жаждой приключений, и попыталась угадать, как выглядит ее внутренняя "роза ветров". Наверное, в ней бушуют яркие цвета, смешанные с оттенками непослушания и безграничного любопытства. А вот у мамы розы, наверняка, четкие и строгие.

Внезапно дверь скрипнула, и в комнату вошла бабушка. Лиза и Катя замерли, словно застигнутые врасплох маленькие воришки. Бабушка окинула взглядом разложенные книги, вопросительно приподняв брови.

— Что это тут у нас? Неужели я ошиблась, и вы уже достаточно взрослые для Фенимора Купера? — в голосе бабушки звучала скорее ирония, чем гнев.

Лиза покраснела и понуро опустила голову. Катя же, напротив, посмотрела бабушке прямо в глаза.

— Мы просто картинки рассматривали, — тихо проговорила она. — Они очень красивые. И эти знаки… оранжевые… похожи на компас.

Уголки губ бабушки тронула едва заметная улыбка.

— Компас, говоришь? Возможно. В книгах ведь и правда можно найти свой путь. Но, как и с настоящим компасом, нужно уметь им пользоваться, чтобы не заблудиться. — Она подошла к шкафу и провела рукой по корешкам книг. — Фенимор Купер писал о чести, о дружбе, о столкновении культур. Но он не скрывал и жестокости, которая была частью того времени. Вот я и считаю, что вам рановато пока…

Катя задумчиво смотрела на Розы. В ее детской головке зарождалась странная мысль. Если от каждого человека остается такая Роза, то, может быть, она где-то осталась и от динозавров? И тогда… и тогда можно будет вернуть их назад? И, может быть, и люди не будут умирать, а их можно будет сразу выращивать, как из кристалла? Замечтавшись, она не заметила, как Антонина Сергеевна вышла из комнаты, а подруга потянула ее обратно к шкафу.

— А знаешь, что у меня ещё есть? — прошептала Лиза заговорщицки. — Воздушка!

— ??? — Катя не смогла выразить свои эмоции словами.

— Ну, воздушка, смотри… — Лиза извлекла из щели за шкафом толстую синюю пластиковую трубку, отрезанную от какого-то шланга. К ней изолентой был прикручен палец от резиновой перчатки.

— … кладёшь косточку — и можно Денисюка обстрелять! — радостно выпалила Лиза. — Я ее сделала, а тут бабушка пришла. Вот и спрятала ее…

— Ух… Давай Денисюка обстреляем? — предложила Катя, не скрывая восторга.

— Давай, конечно! Только и тебе такую же сделаем… — подпрыгнула Лиза от нетерпения.

Смеясь, девочки выскользнули из комнаты, оставив забытые книги на полках. Катя на ходу представила, как от Денисюка останется Роза ветров — злая, колючая, с острыми углами, в темных фиолетовых тонах. Лиза уже неслась впереди, увлекая её за собой во двор, где Денисюк возился с велосипедом, пытаясь вернуть на место слетевшую цепь.

— Тихо… Мы вышли на тропу войны… — прошептала Катя, вспоминая бесшумные лодки индейцев, скользящие по реке.

— На берегах Янтарио! — восхищенно выдохнула Лиза.

Они притаились за кустом сирени, готовясь к атаке. Лиза ловко вставила косточку вишни в воздушку, прицелилась и выстрелила. Косточка угодила Денисюку прямо в спину. Он обернулся, недоуменно озираясь. Лиза захихикала, а Катя едва сдерживала смех. После нескольких удачных попаданий Денисюк понял, откуда ведется обстрел, и бросился в их сторону.

— Бежим! — взвизгнула Лиза, выталкивая Катю из-за куста.

Они бросились наутёк, хохоча и спотыкаясь. Денисюк, разъяренный и измазанный велосипедным маслом, преследовал их, размахивая гаечным ключом. Девчонки петляли между деревьями, перепрыгивали через клумбы, чувствуя себя бесстрашными индейцами, удирающими от бледнолицего врага. Ветер свистел в ушах, сердце колотилось, а в животе щекотал неудержимый смех.

Наконец, они добежали до старой яблони, чьи ветви почти касались земли. С ловкостью обезьянок они забрались наверх, усевшись на толстом суку, недосягаемые для Денисюка. Он стоял внизу, тяжело дыша и злобно поглядывая на них.

— Ну, погодите! Я вам покажу! — крикнул он, тряся кулаком.

— А ты нас догони! — дразнилась Лиза, высовывая язык.

— Денисюк, Денисюк, старая сосиска! — повторила Катя дразнилку. Задыхаясь от смеха, она представила, как от Денисюка, когда он умрет, останется не роза, а колючий репейник, который все будут обходить стороной.

Денисюк, поняв, что достать их невозможно, плюнул на землю и ушел, ворча что-то себе под нос. Девчонки еще немного посидели на дереве, успокаивая дыхание и делясь впечатлениями от «битвы». С дерева открывался прекрасный вид на двор, на соседние дома и на далекий горизонт. Кате вдруг стало спокойно и хорошо. Наверное, так чувствуют себя настоящие индейцы, сидящие на вершине горы после удачной охоты.

* * *

Солнце робко кралось сквозь витражные стекла «Светлячка», рассыпая по начищенному паркету калейдоскоп радужных искр. Катя, словно хрупкий цветок, стояла в самом центре зала, всем своим существом внимая спокойному, уверенному голосу инструктора. Её тонкая фигурка, облаченная в мягкий темно-синий спортивный костюм, оживленный алой волной, казалось, впитывала каждый звук, каждое движение, прорастая ими, как семя.

Первый наклон — мягкий, податливый, словно поцелуй ветерка. Катя ощутила приятное натяжение в подколенных сухожилиях, эту сладостную, терпимую боль. В памяти всплыла роза на корешках старых книг Купера, так пленившая её воображение. Улыбнувшись про себя этой мимолетной ассоциации, она потянулась еще ниже, стремясь кончиками пальцев коснуться носков.

Затем настала очередь упражнений на координацию. Катя почувствовала, как её тело, обычно такое непослушное, угловатое, обретает легкость танца, невесомую грацию. Руки и ноги двигались в унисон, словно ведомые незримым дирижером, рождая в груди волну уверенности и тихой силы.

Особенно трепетно Катя относилась к упражнениям с мячом. Этот большой, упругий шар, казалось, сам подсказывал ей движения, нашептывал секреты гармонии. Она перекатывала его по спине, утопая в разливающемся тепле и неге расслабления. Зажимала между колен, ощущая, как укрепляются мышцы внутренней поверхности бедра. Подбрасывала вверх и ловила, с детским азартом ловя каждое мгновение игры.

Но не все давалось легко. Некоторые упражнения отзывались дискомфортом, порой даже болью. Катя стискивала зубы, стараясь не выдать, как ей тяжело, упрямо прогоняя слабость. Она знала, что эти усилия — не напрасны, что каждое преодоление, каждая победа над собой приближает её к мечте — к здоровому, сильному телу. Ведь как иначе отправиться в экспедиции на поиски древних камней и костей динозавров? В воображении возникла картина: огромный стегозавр, спускающийся к лазурному морю сквозь буйство субтропической зелени.

Инструктор, заметив её усердие, приблизился. "Не переусердствуй, Катя, прислушивайся к своему телу", — произнес он мягко, но настойчиво. "Помни, наша цель — не изнурение, а укрепление и исцеление". Катя кивнула, стараясь запомнить каждое слово. Она понимала, что здесь важна не только сила воли, но и чуткость, умение слышать голос своего тела, его едва уловимые сигналы.

Последовала серия упражнений на растяжку. Катя осторожно тянула мышцы, чувствуя, как они постепенно становятся более эластичными, податливыми, словно наливаются гибкостью. Она представляла себя тугой тетивой лука, готовой выпустить стрелу к любой цели. В голове снова возник образ динозавра, на этот раз — величавого бронтозавра, мирно щиплющего сочную листву с вершин исполинских деревьев.

Занятие подходило к концу. Катя лежала на спине, закрыв глаза, глубоко и ровно дыша. Тело отозвалось приятной усталостью, но в то же время наполнилось энергией и невесомой легкостью. Она чувствовала себя обновленной, словно заново рожденной.

— Мама! — выбежала она в коридор.

Марина ждала дочь возле аквариума со скаляриями, погруженная в чтение толстого журнала. Увидев Катю, она приветливо махнула ей рукой.

— Позанималась? Вот и молодец.

Марина отложила журнал и внимательно посмотрела на дочь. В глазах Кати горел какой-то незнакомый, яркий огонек. Щеки алели румянцем, а движения стали более уверенными и плавными.

— Я вижу, тебе понравилось, — улыбнулась Марина. — Это замечательно. Главное, чтобы тебе было комфортно и в радость. Помни, что ты делаешь это для себя.

— А что ты читаешь? — спросила Катя, завороженно глядя на полосатых скалярий, которые казались ей теперь совсем близкими.

— Это роман-газета, — ответила мать. — Ты еще слишком маленькая и не поймешь.

— Ну как же не пойму? — обиделась Катя. — Там, наверное, про любовь? Или про приключения?

Марина усмехнулась.

— И про любовь, и про приключения, и про многое другое. Но тебе пока рано об этом думать.

— «ТАСС уполномочен заявить», — прочитала Катя на обложке… — Это детектив? — с надеждой спросила она, глядя на мать.

Марина рассмеялась.

— Можно сказать и так. Но не думаю, что он тебе будет интересен. Там все очень сложно и запутанно.

Но Катю было уже не остановить. Запах тайны и приключений манил ее, словно магнит. Ей захотелось немедленно узнать, что скрывается за этой загадочной обложкой. Она чувствовала, что в этой книге может быть что-то, что перекликается с ее собственными мечтами и стремлениями.

— Мам, ну пожалуйста, дай мне почитать, — умоляюще попросила она. — Я буду очень осторожна и ничего не порву.

Марина немного поколебалась, а затем вздохнула и протянула дочери журнал.

— Ладно, смотри. Но только немного и не засиживайся. И помни, что там написано много странных и непонятных вещей.

Катя бережно взяла журнал, словно хрустальную вазу. Обложка была потертой, с пожелтевшими краями, но буквы названия, напечатанные строгим шрифтом, все еще четко выделялись на фоне. Она уселась в кресло, поджав под себя ноги, и открыла первую страницу. Текст был набран мелким шрифтом, перемежаясь редкими фотографиями и схемами.

— Все, пошли домой, — кивнула Марина.

Они направились к выходу. Катя, поразмыслив, решила осторожно выведать у мамы тайну «розы». Вдруг она что-то знает об этом? Только действовать нужно было тонко, чтобы мама не сочла её глупой.

— Мама… а я вот слышала…. — Катя старалась говорить как можно более умно, — что в каждом человеке есть такая розочка. Или узор. Он делает нас такими, какими мы есть.

К удивлению девочки, мама не рассердилась за глупость, а кивнула.

— Да. Она называется ген или геном.

Катя удивленно посмотрела на мать. Она ожидала чего угодно, только не такого простого и понятного объяснения. Значит… она не придумала про розочку, а она существует на самом деле?

— И что, у меня тоже есть свой ген? — спросила она, слегка запинаясь.

— Конечно, есть, — ответила Марина. — У каждого человека есть свой уникальный набор генов, который определяет его внешность, характер, способности и многое другое. Это как отпечатки пальцев, только на генетическом уровне.

Катя задумалась. Ей казалось, что Роза человека — это её собственная выдумка. Но теперь, благодаря маминым словам, эта таинственная «розочка» стала немного ближе и понятнее.

— И мой ген определяет, буду ли я хорошо лазать по скалам или находить окаменелости динозавров? — с надеждой спросила Катя.

В синих глазах Марины вспыхнула улыбка.

— Твой ген определяет, насколько ты предрасположена к этому. Но многое зависит и от тебя самой, от твоих усилий и настойчивости. Гены — это только фундамент, а дом ты строишь сама.

Они вышли из здания «Светлячка» на улицу. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая небо в нежные розовые и оранжевые тона. Катя оглянулась на старую проходную завода, возле которой росли две голубые ели. Почему-то сегодня они казались ей особенно красивыми и величественными. Между ними был аккуратный газон, освещённый вечерними лучами. Катя подумала, что, возможно, и у елей есть своя розочка-ген, которая делает их голубыми, а не зелеными.

— Мама… а они голубые из-за этих генов? — спросила Катя.

— Да. И был такой учёный Мендель, который это открыл, — ответила Марина.

Катя засопела. Она-то думала, что ей пришла в голову необыкновенная догадка, а оказалось, что все уже давно открыто. Но это не отбило у нее интерес к генам, наоборот, разбудило его с новой силой. Если гены — это фундамент, а она сама строит дом, то ей нужно узнать о фундаменте как можно больше! Тогда и дом получится крепким и красивым. Может быть, именно благодаря им она так сильно любила приключения и мечтала о раскопках динозавров?

— Погоди-ка…

Марина, отпустив руку Кати, зашла в небольшой магазин. Здесь было много разных отделов. Пахло типографской краской и пластмассой — запах, который Катя почему-то любила. Женщина пошла покупать блокноты, а девочка осталась у витрины. Да! Прямо на неё с коробки смотрел прекрасный парусный корабль.

На коробке с моделью парусного корабля было написано «Пуркуа-Па». В центре находился величественный парусник, рассекающий темно-синие воды. Его белые паруса, вздутые ветром, стремились ввысь, к облачному небу, что придавало кораблю ощущение легкости и грации, несмотря на его внушительные размеры. Корпус судна, выполненный в темно-коричневых тонах, оттенял белизну парусов и голубизну воды. Корабль словно плыл на фоне неба с бегущими серыми и белыми облаками, словно уже назревала буря.

Витрина, точно театральная сцена, освещала корабль мягким, приглушенным светом: миниатюрные пушки, аккуратные мачты, натянутые паруса из тончайшей ткани. "Пуркуа-па?" — прочитала Катя вслух название, наслаждаясь звучанием экзотического слова. Ей казалось, что за этим названием кроется целая история, полная приключений и дальних странствий.

— Мама…. А что такое «Пуркуа-па?» — спросила Катя.

— Это по-французски значит «почему бы и нет?» — кивнула Марина.

— Почему бы и нет…. — повторила Катя. — Мама, давай купим… — попросила она.

— Не ерунди, — бросила Марина. — Он тебе зачем? Ты что, будешь его клеить?

— Мама…

— Не клянчи. Там каждую деталь надо опиливать надфилем. Ты это будешь делать?

Катя опустила глаза. Она знала, что мама права. У нее не хватит терпения и усидчивости, чтобы собрать этот сложный конструктор. Но отчаянное желание обладать этим кораблем, прикоснуться к его парусам, ощутить себя капитаном дальнего плавания, не отпускало ее. «Почему бы и нет?» — звучало в ее голове, словно вызов, брошенный самой судьбой.

— Вот то-то. Зашвырнёшь на антресоли, да и дело с концом, — отрезала Марина. — Пошли домой!

Неохотно оторвав взгляд от корабля, Катя вздохнула и последовала за мамой. В ее сердце поселилась надежда, что однажды, возможно, совсем скоро, этот прекрасный корабль станет ее собственностью и отправится в плавание по волнам ее фантазий. А пока она будет продолжать мечтать, представляя себя отважной капитанкой на борту «Пуркуа-па?».