Любовь – это… (джен)

Я выбрался из лифта, а потом поехал по палубе, где находились офицерские каюты. Нашёл нужное место, приподнялся в кресле-каталке и позвонил в звонок.

Дверь открыл Вилхелм. Его глаза округлились. Он выпалил:

— Агнец?!

— Привет, Вилхелм. Не уделишь мне несколько минут?

— Хм… хорошо, давай. — Вилхелм уже собирался обойти меня и завести внутрь, но я выставил ладонь навстречу.

— Не стоит. Я не увечный какой.

Тогда Вилхелм просто отошёл в сторону, и я забрался в их с Сереной гнездышко.

И тут вы можете всплеснуть руками и воскликнуть:

"Агнец, ты, кажется, что-то пропустил! Вилхелм недавно сомневался, стоит ли завязывать отношения с Сереной, и посмотри-ка, — они уже живут вместе!"

Не ругайтесь, я всё объясню.

Серена поднялась навстречу. На ней малиновый халат, на Вилхелме коричневый и ещё тапочки, несмотря на то, что одна нога металлическая.

Вилхелм представил меня:

— Сера, познакомься, это Агнец. Он — старожил, ветеран среди ветеранов, служит в компании дольше, чем я на свете живу.

— Здравствуйте! А меня зовут Сера.

Очень мила. Когда-то я предпочитал дам покрупнее, с формами, но, не могу не отметить, что у этой девочки своё очарование.

— Добрый вечер, — произнёс я и протянул Сере коробку со сладостями и банку с травами.

— Заваришь? — спросил Вилхелм.

— Конечно, дорогой, — Сера пошла на кухню.

То есть, как "пошла", какая ещё "кухня"?! Именно такие вопросы могли бы задать те, кто ютится в трюмах "Амбиции". И рабочие, и специалисты, солдаты и младшие офицеры на этом корабле вынуждены жить в тесных помещениях по десять человек в лучшем случае. Но белая кость Classis Libera пользовалась привилегиями и удобными каютами с отдельной ванной комнатой и даже небольшой кухней, пусть и ничем не отделённой от места для отдыха.

Все эти жилища похожи, как две капли воды, но Сере и Вилхелму удалось привнести сюда что-то своё.

На рабочем столе дожидался мастера полуразобранный протез руки. У Вилхелма всё было на месте, поэтому я предположил, что Сера взяла работу на дом.

В книжном шкафу по цвету корешков я сразу догадался, кому принадлежит тот или иной том. Блеклые тёмные цвета — Вилхелму, яркие — Серене. Ну… по крайней мере, алые фолианты, отмеченные Священной Шестернёй, точно принадлежали Серене.

Слева в углу на коврике было место для молитв. Среди икон на небольшой тумбе стояли, как образы Бога-Императора, так и Омниссии. Листы пергамента с избранными цитатами о превосходстве машины над плотью были прикреплены к мебели восковыми печатями.

На журнальном столике перед диваном стоял горшок с каким-то растением. Я — не знаток, не скажу точно, наверное, фиалка. Небольшие фиолетовые цветки и широкие мясистые листья, короче. Ещё на столике лежала книга "Управление запасами", и это точно что-то из вещей Вилхелма.

— Так… — проговорил он. — Чем обязан?

— У меня есть небольшая просьба к вам… — начал я.

— Присматривать за тобой?

— Неужели я так плохо выгляжу?! — произнёс я, наверное, громче, чем надо было.

— Извини, — буркнул Вилхелм. — Просто… учитывая, сколько тебе лет…

— Даже не начинай. — Я отмахнулся. — Я здесь по другому вопросу. Всё из-за творчества.

— Чего?! — Вилхелм даже встряхнул головой.

Наверное, подумал, что послышалось.

Сера же спросила, не отходя от плиты, помешивая напиток:

— А вы…

— Я — писатель.

— Серьёзно? — Сера повернулась ко мне и поправила очки на носу, так и не отложив ложку в сторону.

— Я — автор "Classis Libera" и "Последних дней".

— Это правда?! — спросила Сера, обратившись к Вилхелму.

Тот только плечами пожал и отозвался:

— Не читал, не знаю. Говорят, правда. А вообще…

Сера выпалила:

— С ума сойти! Настоящий писатель! Я всегда хотела встретиться с писателем! Я и сама… — она поправила непослушные волосы, — кое-что пишу.

— Приятно встретить единомышленника, — сказал я. — А что вам больше всего понравилось в моём творчестве?

— Ну… часть про тайны Лотиана, "Tibi gratias", вообще описание миров-кузниц и… — протараторила Сера, — и, конечно же, — она немного покраснела, — все главы с Каролусом и Сарией.

— Милая, сейчас же убежит, — произнёс Вилхелм.

Сера с испуганным криком вернулась за готовку, — белёсый напиток грозил перелиться через край кастрюли. Нет, не молоко, мою траву Сера смешала с соком ваклоли, болотного растения с Веллена. Ваклоль не обладала ярко выраженным вкусом, но усиливала другие, в чём я уже успел убедиться, отведав парочку местных коктейлей.

Наконец, когда Сера сварила напиток, и мы оказались лицом к лицу, разделённые лишь журнальным столиком с дымящимися чашками, зажжёнными свечами и коробкой конфет, я объяснил хозяевам причину визита:

— Те главы в "Classis Libera", посвящённые Каролусу и Сарие, я писал не только из интереса, получится или нет, но и просто для разнообразия.

Сера слушала, широко распахнув глаза, поглощая одну конфету за другой, — не кормит её Вилхелм что ли? Сам-то он и не прикоснулся к сладкому, крепко сжимая чашку с варевом, будто та собиралась вырваться и убежать.

— Дело в том, что бесконечные сражения могут приесться… скорее всего, даже наскучат, как бы ни был талантлив автор. — Я развёл руками. — А я не то чтобы талантлив, и не сказать, чтобы хотя бы хорош.

— Зря вы так! — воскликнула Сера. — Ваше творчество очень искреннее... простое правдивое!

— Благодарю. — Я подмигнул Серене.

Глаза горят, щёки тоже. Наверное, противоположности на самом деле притягиваются, потому что Вилхелм в этот миг, наоборот, напоминал сухарь.

— Вот и на этот раз — делаю сейчас наброски для произведения под названием "Царство Георга Хокберга" — я тоже хочу добиться какого-никакого, но разнообразия. Немного романтики хочу привнести, описав ваш роман.

Вилхелм едва успел сделать первый глоток, как подавился и забрызгал мелкими каплями стеклянную поверхность журнального столика.

— Простите. — Вилхелм вытер рот салфеткой, а потом поднялся из-за стола и пошёл в ванную.

Сера же едва не прыгала:

— Вы хотите сделать нас персонажами книги?!

Я кивнул и ответил:

— Ну да. Рад, что вас это так воодушевило. Чаще я встречаю недоверие или даже недовольство. Людям кажется, что я над ними издеваюсь.

— Да как же так?! Ведь это… это… в голове не укладывается…

Вилхелм как раз вытирал стол, когда Сера спросила его:

— Правда, здорово, Виллетинно?!

Если судить по выражению лица, то Виллетинно как раз принадлежал к тому кругу людей, которые почему-то считают, что я над ними издеваюсь. Он был, мягко говоря, растерян. Кровь отхлынула от лица, разве что волосы ещё не встали дыбом.

К слову, о произношении Серены.

У меня, как и у Вилхелма, была когда-то подруга со Стирии. Какие только страсти она не творила с моим именем.

Логенуччо, Логенетто, Логентинно… эх, смешливая была баба.

Ну да ладно, отвлёкся.

— Да. Наверное, — буркнул Вилхелм.

Вот бедняга.

Когда Вилхелм вернулся за стол, я продолжил:

— В общем, я хотел попросить разрешения описать ваши отношения со всеми возможными подробностями… хм… даже интимными.

— Нет, — только и проговорил Вилхелм. — Агнец, это…

Он не успел закончить.

— Да, я согласна! — воскликнула Сера, а потом услышала, что сказал Вилхелм, посмотрела на него и надула губки: — Ну, пожалуйста! Ну что с того?!

— Но это же наше личное дело, — попытался Вилхелм. — Это только для нас.

— Ну, пожалуйста-пожалуйста! — Сера даже руки свела в мольбе.

Вилхелм тоже посмотрел на меня с мольбой в надежде, что я передумаю.

Нет, я твёрд в убеждениях, а потому произнёс:

— В конце концов, всегда можно будет сказать, что всё описанное в книге — вымысел и никогда такого не было.

— Слухи же пойдут, — произнёс Вилхелм. — Шёпот в спину, смешки…

— В наш век переживать о том, что вы любите друг друга?! Пусть завидуют! — я даже рукой махнул на невидимых и несуществующих пока сплетников.

Вилхелм откинулся на спинку дивана и тяжело вздохнул. Сера обняла его и припала к груди.

— Я всё проконтролирую! Агнец возьмёт меня в соавторы! — Сера перевела взгляд на меня. — Вы же возьмёте меня в соавторы?

В конце концов, я всегда могу отсечь лишнее, как скульптор. Да и края пока не видать. Когда ещё опубликую эту эпопею? Не умру ли я, так её и не закончив?

— Почему нет? Мне не помешает женский взгляд, — сказал я.

Вилхелм перешёл из круга людей, которые считают, что я над ними издеваюсь, в круг моих недоброжелателей, но под беспрестанными атаками Серы ему пришлось капитулировать:

— Хорошо. Но, похоже, я ещё пожалею об этом.