Гипотеза границы (гет)

Если бы леди Нарцисса Малфой, одна из последних урожденных Блэков, могла перенестись во времени на добрые шестьдесят лет назад, она нашла бы немало сходства между собой и очаровательной Чарис Блэк, младшей дочерью новоиспеченного главы рода, лорда Арктуруса. Чарис была утонченна, мила и чрезвычайно умна для своих пятнадцати — а еще она безгранично восхищалась матерью, леди Лисандрой, и отчаянно желала быть на нее похожей. Пока что звезды к этому располагали: несмотря на юный возраст, семья уже договорилась о ее помолвке с Кастором Краучем, известным красавцем и безукоризненном джентельменом, по которому вздыхала половина слизеринок и немало девушек с других факультетов. Чарис знала, что они составят идеальную пару, и их союзом будут восхищаться с легкой примесью зависти. Особняк Краучей будет известен своими праздничными приемами и благотворительными вечерами, а она, подобно матушке, будет вести календарь событий и все планировать.

У этого блистательного будущего было лишь одно препятствие — ее невыносимая сестра Цедрелла.

Сколько Чарис себя помнила, Цедрелла всегда была вне установленного порядка и нагло этим пользовалась. Из них троих она была больше всех похожа на отца — настолько, что поддерживать мир между ними становилось с каждым днем все сложнее, — и родись она мальчиком, он бы уже с пеленок принялся готовить ее к продолжению своего дела. Увы, хотя бы в этом Цедрелле не повезло, и вместо того, чтобы, по примеру сестер, принять свою судьбу со смирением, она, похоже, задалась целью стать самой скандальной нарушительницей правил, что только бывали в их роду. Свои тайны она поверяла Калидоре, а та отчего-то соглашалась помогать сестре скрывать от родителей ее выходки. Чарис же они просто не замечали.

В какой-то степени Чарис понимала ход мышления Калидоры. Ее свадьба с Харфангом Лонгботтомом состоится совсем скоро — так что ей терять? Это Чарис, которой свадьбу еще целых два года ждать до окончания Хогвартса, рискует превратиться в отвергнутую невесту. И как Цедрелле только в голову пришло связаться с предателем крови, и все, чтобы досадить отцу? Краучи просто посмеются над ними.

До начала очередного учебного года, когда Чарис из-под попечения родителей переходила под еще более строгое и обязывающее попечение дедушки, оставалось всего несколько дней. В этом году жизнь обещала быть куда приятнее: Цедрелла закончила школу и больше не могла позорить ее свиданиями с Уизли в Хогсмиде. Чарис могла беспрепятственно наслаждаться своим негласным титулом королевы дома Слизерин — но кто знает, что эта бессовестная успеет натворить здесь, в ее отсутствие? Эти мысли тревожили Чарис все сильнее, пока однажды она не проснулась среди ночи от какого-то особенно липкого, неприятного кошмара. Возвращаться спать не хотелось, только не теперь, и накинув домашнее платье, Чарис решила спуститься в библиотеку и немного почитать под глухое ворчание негаснущего камина. Возможно, даже выпить чай с апельсиновым печеньем — домашний эльф отца, Кричер, по традиции служивший главе рода и его домочадцам, умел готовить его просто замечательно.

Чарис неслышно спустилась и замерла возле двери библиотеки: несмотря на поздний час, там все еще горел свет и доносились голоса родителей.

— Приготовления следует начать еще до свадьбы Калидоры. Я хочу, чтобы все было готово к Рождеству, — распорядился отец, и Чарис навострила уши. Отец редко принимал участие в управлении семейным календарем, значит, речь шла о чем-то из ряда вон важном.

— Времени слишком мало, — леди Лисандра была явно недовольна. — А девочки наблюдательны и обязательно сделают правильные выводы.

— Чарис уезжает в школу, — небрежно возразил отец, — Калидоре сейчас своих хлопот хватает, а Цедреллой я займусь. Будь спокойна, Лис, когда она что-то заподозрит, пути назад уже не будет.

— А что с женихом? — обеспокоенно спросила матушка. — Арктурус, ты не можешь притащить его из Азкабана прямо под венец. Если этот негодяй причинит боль Цедрелле, я убью его своими руками.

Чарис потрясенно прикрыла рот рукой. Отец собрался выдать свою любимую Цедреллу замуж за узника Азкабана? Такое унижение перевешивало все ее свидания с Уизли вместе взятые. А что же на это скажут Краучи?!

— Морфин Гонт, конечно, неотесаный болван, но он не лишен инстинкта самосохранения, — возразил отец. — Гонтам и Блэкам выгоднее объединить усилия, нежели воевать из-за чьей-то недовольной жены. Марволо освободят уже через месяц, и его ждут немало неприятных часов с нашим адвокатом. Брачный договор Цедреллы будет безупречен и крайне выгоден для всех нас.

Чарис была впечатлена. О Гонтах ходили нехорошие слухи. Казалось бы, еще пятьдесят лет назад они спокойно обучались в Хогвартсе и хотя славились некоторой эксцентричностью и фамильной ноткой безумия, все же являли собой вполне достойных представителей волшебного сообщества. А потом что-то вдруг пошло не так, и в их выпуске не было уже ни одного Гонта, а последние их представители доживали свои дни в глубокой бедности. И такого мужа отец приготовил Цедрелле? С другой стороны… Чарис довольно улыбнулась. Богат он или беден, это проблема Цедреллы, а вот родство с потомками Слизерина может добавить лично ей немало преимуществ в глазах Краучей… да и не только их. Даже на факультете никто больше не посмеет оспорить ее превосходство.

— Если только не явится полукровка Меропы и все не испортит, — холодно напомнила ему леди Лисандра. — И надо же было этой девице сослужить такую дурную службу своей семье. Морфину следует изгнать из рода такую сестру по всем правилам. Тайно выйти замуж за маггла и зачать дитя! Уму непостижимо.

Чарис была совершенно согласна с матерью. Гонты и вправду скатились на самое дно, если среди них возможно такое. Хотя, милостью Цедреллы, и они могут оказаться в столь же незавидном положении. Предатели крови немногим лучше грязнокровок.

— Я уже сказал тебе, не стоит тревожиться, — отрезал лорд Арктурус. — Мои люди проверили все возможные направления. Девица как сквозь землю провалилась. Ее не видели ни в Лютном, ни в Хогсмиде, ни в окрестных деревнях, ни в Годриковой лощине. Наверняка прячется у магглов и нос боится высунуть, как бы Марволо ее не проучил. Пусть там и остается.

Услышав шум отодвигаемого кресла, Чарис неслышно отшатнулась и поспешила на кухню. Не стоит родителям сейчас ее видеть, хотя она, конечно, не нарушит их планов и не испортит Цедрелле сюрприз. Свадьба с последним из Гонтов, кто бы мог подумать... От Цедреллы, конечно, не чтоит ожидать ни грамма благодарности, и сейчас Чарис жалела лишь об одном: что окажется дома не раньше рождественских каникул и не успеет насладиться грядущим спектаклем в первом ряду.

Впрочем, у Блэков как раз на такие случаи есть Омут памяти, хоть дедушка и перенес его в свой кабинет в Хогвартсе.

Очередное утро началось для Септимуса с того, что он еще и не ложился и самому себе напоминал зомби, которого незадачливый некромант поднял без всякой причины и позабыл упокоить. Дорога из Шрусбери заняла дольше, чем он рассчитывал: сначала они проверяли ломбард, где хозяин узнал заложившего свои часы Тома, но ничего не мог припомнить о Меропе. Потом Элвуд настаивал на том, чтобы они задержались в доме его дяди и приняли участие в охоте, приглашение, которое Том был вынужден отклонить с большим сожалением. Тогда Элвуд увязался провожать их на вокзал, где Септимус чуть не опростоволосился, попытавшись расплатиться за билеты не теми монетами. Пришлось сесть в поезд на глазах маггла и ждать удобного момента аппарировать оттуда в Лондон, что оказалось той еще задачей: казалось, окружающие поставили перед собой цель ни на минуту не оставлять их одних.

По возвращению пришлось не легче: Септимус впервые столкнулся с ситуацией, которую всей душой хотел бы избежать: отчетом перед Эйвери. Пропасть на целый день, чтобы появиться перед начальством с пустыми руками никуда не годилось, и, поколебавшись, Септимус выложил на стол мешочек с найденной сережкой. Письмо, по здравому размышлению, он оставил при себе: едва ли главному аврору есть дело до старых легенд о каких-то мифических комнатах Слизерина, открыть которые можно только черной магией.

Сережка действительно оказалась ценной находкой, тем более что в одиночку Септимус все равно бы не сумел произвести по ней поиск. Эйвери, в отличие от него, точно знал, что делать, но вот результаты оказались неожиданными даже для него.

— Кру? — он повторил чары и недоуменно воззрился на магическую проекцию карты Англии. — Что за интерес у мисс Гонт в Кру?

— Вы думаете, она все еще там? — вскинулся Септимус. — Будет лучше, если я аппарирую туда и проверю.

— Серьга ее, во всяком случае, там, — кивнул Эйвери. А вот вместе с мисс Гонт или нет, скоро узнаем. Если нет — конфискуй, такие украшения зачарованы, признают только законных хозяев. Отправляйся сейчас, потом возвращайся, твоя помощь нужна Вуду.

Так Септимус снова отправился на север, уже не в компании Тома и, к своему счастью, не на поезде. Он не мог не отметить, что Кру лежал еще севернее, чем Шрусбери, что подтверждало его теорию о том, что Меропа могла попытаться добраться до Хогсмида, чтобы найти там безопасный приют.

Пунктом его назначения оказался очередной ломбард. Владелица его оказалась довольно словоохотливой и поведала, что девицу Гонт видела не более десяти дней назад, серьгу взяла только из-за красоты камня и, как и хозяйка комнат в Шрусбери, не смогла носить и более пяти минут. Септимус выкупил украшение и, выйдя на улицу, крепко задумался. Если Меропа распродавала личные вещи и передвигалась из города в город короткими перебежками, за без малого две недели она уже могла добраться до одной из деревушек под Хогвартсом или преодолеть большую часть пути. Не мешало проверить хотя бы Хогсмид, тем более что это не займет много времени. Закончив школу всего лишь год назад, он прекрасно знал, к кому обратиться, чтобы получить всю необходимую информацию.

Берта Аббот управляла «Тремя метлами» железной рукой, сколько Септимус себя помнил. У нее было лучшее сливочное пиво в округе, отличные связи с местными фермерами, доставлявшими ей самые свежие продукты, и безграничный запас сплетен, которыми она не прочь была поделиться. Абботы испокон веков жили в Хогсмиде, считались весьма уважаемой семьей, и появление в деревушке такой одиозной особы, как Меропа Гонт, уж точно не прошло бы мимо их ушей. С Уизли они дружили, и Септимус в былые годы и сам был не прочь поболтать с гостеприимной Бертой и отведать ее фирменного пастушьего пирога.

Новость о его назначении в аврорат, впрочем, миссис Аббот восприняла без особого энтузиазма.

— Говоришь, сам Леонард тебя позвал? — резковато осведомилась она. — С чего бы ему это делать? Он никогда не славился любовью к благотворительности.

— Вы, стало быть, не допускаете мысли, что меня повысили за мои успехи, Берта? — обиделся Септимус. — Я очень ответственно отношусь к работе.

— Вот только еще вчера ты расследовал дело о прокисшем молоке, — хмуро заметила Аббот. — Будь осторожен, мальчик, Леонард Эйвери умеет быть очаровательным, но он тот еще хитрый лис и ничего не делает просто так. Если бы он ни с того ни с сего решил составить мне протекцию, я бы постаралась выяснить, что он ожидает получить взамен.

О мисс Гонт Берта ничего не слышала и подходящих девушек в деревне не встречала. Конечно, клятва не позволяла Септимусу поделиться с ней деталями своего расследования, но и словесного описания было достаточно — Берта весьма ревностно следила за новоприбывшими. Она пообещала немедленно сообщить Септимусу, если кто-то похожий в Хогсмиде объявится.

— И все же вы зря меня недооцениваете, Берта, — не удержался он от замечания напоследок. — В министерстве видят, что я на что-то годен. Я помогал мистеру Огдену в деле Гонтов. Вы ведь слышали об их аресте?

— Гонты — непростая семейка, — покачала головой Берта. — Хогвартс хранит о них много легенд, а вот я ни одного не встречала. Любопытно было бы поглядеть. Вот только Эйвери такими вещами не впечатлить, уж прости. Никому нет дела до этих старых вымерших родов.

Раз уж Септимус оказался в таверне, он не мог отказаться от хорошего ужина. Вуд, которому мистер Эйвери отрядил его помогать, был опытным и крайне дотошным аврором, убежденным холостяком, буквально живущим на работе. Так просто от него было не сбежать.

Септимус едва принялся за пирог, как в таверне появился человек, которого он особенно рад был встретить: его любимый учитель, профессор трансфигурации Альбус Дамблдор. Ради одной этой встречи стоило проделать весь этот путь. Септимус не видел Дамблдора целый год, хотя, безусловно, много слышал о нем, и не всегда приятные вещи. Финеас Найджелус Блэк его крепко недолюбливал, и чувство это в полной мере передалось его детям и внукам.

После сдержанной реакции Берты, Септимус довольно осторожно поведал о своем повышении, но если профессор и был чем-то недоволен, виду он не подал и за бывшего ученика порадовался.

— А как поживает юная мисс Блэк? — отчего-то этот вопрос волновал Дамблдора куда больше интриг аврората. — Вы продолжаете видеться с ней?

— Конечно, — помимо воли Септимус улыбнулся. — Мы собираемся пожениться.

— Вот как? — его ответ как будто удивил Дамблдора. — А что об этом думает сам лорд Блэк?

— Цедрелла сама за себя решает, — ответил Септимус, пожалуй, с излишней горячностью. — И она решила, что лорду Блэку лучше не знать… пока что. Он, возможно, будет не очень рад породниться с нашей семьей.

— Не очень рад, — повторил за ним Дамблдор и покачал головой: — Не стану скрывать, Септимус, ваше будущее очень тревожит меня. Ты хорошо знаком со взглядами директора. Его сын — достойный продолжатель дела отца. Мисс Блэк может оказаться в большой опасности из-за вашей связи.

— Разве не вы, профессор, всегда повторяли, что настоящая любовь способна преодолеть любые преграды? — улыбнулся Септимус, но Дамблдор не разделял его энтузиазма.

— А уверен ли ты, мой друг, что это любовь настоящая? — пристально посмотрел он ему в глаза. — Вы с мисс Блэк еще очень молоды. Молодости свойственно впадать в заблуждения.

— Я уверен в Цедрелле так же, как в себе, — твердо сказал Септимус. — И если лорд Блэк против, придется ему с этим смириться.

— О, смирение никогда не было сильной стороной Арктуруса, — усмехнулся Дамблдор. — Мы ведь почти ровесники, я хорошо помню его по Хогвартсу. Ваш поступок он воспримет как вызов лично себе. К тому же… опасаться следует не только его. В реальной жизни зло не всегда обретает облик страшного темного мага. Куда чаще оно маскируется, зачастую так, что бывает неотличимо от добра. Под желание исправить мир, под внешне благородные поступки…

— Вы имеете в виду мистера Гринделвальда? — не удержался от вопроса Септимус. — Многие считают, что он может изменить жизнь волшебников, а другие не понимают, почему вы не попытаетесь его остановить.

— Я? — Дамблдор невесело усмехнулся. — Я всего лишь школьный учитель.

— Вы не хуже меня знаете, что это неправда, — возразил Септимус. — Если бы вы хотели, вы бы могли стать сильнейшим волшебником. Вы бы даже могли стать на место Гринделвальда.

— С этого бы все и началось, — мрачно подтвердил Дамблдор. — Но этим бы не закончилось… Однако время позднее, Септимус, и мне пора возвращаться в школу. Послезавтра прибудут ученики.

Септимус тепло простился с директором и аппарировал в Лондон, сдаваться на милость мистера Вуда. Дамблдор же прогулялся до замка пешком, в глубокой задумчивости. Блэки что-то затевали, он видел это по случайным — или намеренным — оговоркам директора, формирующимся вокруг лорда Арктуруса альянсам, даже самоуверенной болтовне младшей Блэк, за которой в этом году следует повнимательнее присмотреть. Возможно ли, что чистокровные семьи решат поддержать Геллерта? Альбус уже предчувствовал непростые годы, что их ожидают, и нынешнее затишье перед бурей лишь укрепляло его подозрения.