Я - Том Реддл-старший. Просто блеск! (гет)

Неделя. Семь дней ледяного молчания, прерываемого только лепетом Тома, шипением змеиных теней от кулона и… все более разрушительными магическими выходками младшего Реддла. Блэк Мэнор, этот оплот чистокровного величия, превращался в сюрреалистичный полигон для детских экспериментов с реальностью. И Кассандра Блэк, архитектор этого безумия, сама ставшая его заложницей, ходила по особняку с выражением человека, несущего на плечах весь груз проклятий рода Блэков, помноженный на последствия собственного необдуманного решения.

Гарри обнаружил ее в бальном зале. Не танцующей, конечно. Она стояла посреди паркета, залитого странным розовым сиропом (очередная попытка Тома создать «вкусные облака»), и смотрела вверх с видом абсолютного, ледяного отчаяния. Над ее головой, медленно вращаясь, как жуткие маятники, парили три портрета в золоченых рамах. Один изображал сурового Арктуруса I Блэка, другой — его вечно недовольную супругу Амидию, третий — Финэаса II, чей нарисованный рот открывался и закрывался в немом, но яростном крике. Том сидел на полу у ног Кассандры, довольный, и направлял их полет крошечной ручкой, как дирижер оркестра из привидений.

«Он… украсил зал, — пробормотал Гарри, подходя. — Добавил динамики. Ваши предки всегда выглядели такими… статичными.»

Кассандра медленно повернула к нему голову. Темные круги под глазами контрастировали с мертвенной бледностью кожи. Ее обычно безупречный шиньон напоминал гнездо разъяренной вороны. В руке она сжимала не палочку, а… маггловскую тряпку для пыли. Видимо, последняя линия обороны против сиропа.

«Динамики, — повторила она голосом, лишенным всяких интонаций. — Да. Они теперь могут парить. И материализовать слизь. И… — она указала тряпкой в угол, где статуя грифона методично грызла мраморную ногу кентавра, — …оживлять садовые скульптуры. Для разнообразия.»

Финэас II пролетел над их головами, пытаясь пнуть Кассандру нарисованной ногой. Она даже не пошевелилась.

«Томми, солнышко, — Гарри опустился на корточки перед сыном, стараясь не смотреть на Кассандру. Напряжение между ними висело в воздухе гуще розового сиропа. — Может, вернем дедушек и бабушек на стенки? Они же устали летать. Посмотри, тетя Кассандра тоже устала.» Фейспалм № 621. Объяснять младенцу, что портреты устали.

Том надул губки, но кивнул. Парящие портреты с глухим стуком шлепнулись обратно на стены, чуть покосившись. Арктурус I и Амидия тут же начали яростно жестикулировать и, судя по движениям губ, выкрикивать что-то крайне нелестное о чистоте крови и маггловских тварях. Финэас просто скрестил руки и яростно уставился в пустоту.

Кассандра вздохнула. Звук напоминал скрип открывающейся могильной плиты. «Спасибо. Хотя бы это.» Она машинально протерла тряпкой капли сиропа на своем некогда безупречном платье цвета запекшейся крови. «Он… его магия. Она выходит из-под контроля. Даже для него. Особенно ночью.» Она наконец посмотрела на Гарри. В ее глазах не было прежнего азарта или гнева. Было что-то худшее — усталое признание поражения. «Кулон… он шипит почти постоянно. Как будто… подливает масла в огонь.»

Гарри почувствовал холодок. Он и сам замечал: Том стал беспокойнее, его магические всплески — мощнее и непредсказуемее. А сны… Гарри видел кошмары. Обрывки ледяных коридоров, крики, лицо Волдеморта, сливающееся с лицом младенца. И всегда рядом — холодное эхо кулона. «Что с ним?»

«Он слишком силен, — Кассандра бросила тряпку на пол с жестом глубочайшего отвращения. — Его магия рвется наружу, как пар из котла без клапана. А кулон… я изучала его. Он не просто резонирует. Он провоцирует. Питается силой наследника Слизерина. И без должного контроля… — она кивнула в сторону грызущего статую грифона, — …это будет лишь начало. Он может ненароком снести крыло Мэнора. Или себя.»

В ее словах не было угрозы. Была констатация ужасающего факта. Она притащила к себе бомбу замедленного действия, гордясь своей находкой, а теперь не знала, как с ней справиться. Ирония судьбы была чернее сажи в каминах Блэк Мэнор.

«Контроль? — Гарри поднял Тома на руки. Малыш прижался к нему, уставший от своего «дирижирования». — Как? Я не волшебник. Я не могу его научить…»

«Но вы можете его успокоить! — Кассандра выдохнула, и в ее голосе впервые за эти дни прозвучала отчаянная нотка. — Ваше присутствие… ваша эта… тишина, бездна для магии. Она действует на него. Когда вы рядом, буря стихает. Немного. Я наблюдала.» Она отвернулась, словно признаваться в этом ей было унизительно. Признавать, что маггл, этот необъяснимый камень преткновения, был ключом к контролю над силой, которая могла уничтожить ее наследие. «Ему нужен… якорь. А вы — единственное, что не колышется в его магическом шторме.»

Гарри смотрел на нее. На эту гордую, опасную женщину, теперь запачканную розовым сиропом и пылью, стоящую посреди разрушенного бального зала своих предков. Она была права. Он чувствовал, как Том цеплялся за него не только физически, но и магически, ища точку опоры в бушующем внутри море силы. Ирония била по мозгам: он, маггл, антимагический феномен, был единственной надеждой чистокровной аристократки усмирить будущего Темного Лорда.

«Значит, я теперь… живой громоотвод? — пошутил он мрачно. — Или утяжелитель для неугомонного волшебника?»

Кассандра не рассмеялась. Она закрыла глаза на мгновение. «Вы — необходимость, мистер Реддл. Неприятная. Унизительная. Но… необходимость.» Она открыла глаза, и в них снова мелькнул стальной блеск, но на этот раз направленный не на него, а на ситуацию. «Мы должны что-то делать. Пока он не… не разорвал ткани реальности в моей гостиной. Или не призвал чего-то… древнего.»

* * *

Ночь. Самая страшная. Том кричал. Не плакал — именно кричал. Высоким, пронзительным звуком, от которого дрожали стекла в окнах и шевелились гобелены. Вокруг его кроватки в отведенной ему мрачной «детской» (бывшей комнате для порки нерадивых эльфов) бушевал хаос. Игрушки левитировали и сталкивались, как пьяные птицы. С потолка сыпались искры и капли ледяной воды. По углам сгущались тени, принимая змеевидные формы и шипя на парселтанге. А в центре всего, на подушке, лежал кулон Слизерина, пылающий холодным зеленым огнем и гудящий, как высоковольтная линия.

Гарри пытался удержать Тома, но малыш выгибался, его маленькое тело было раскаленным и напряженным, как тетива. Магия рвалась из него волнами, болезненными и неконтролируемыми.

Дверь распахнулась. Кассандра ворвалась в комнату. Она была в ночной рубашке и роскошном шелковом халате, с растрепанными волосами. На ее лице не было ни следа сна, только паника и решимость.

«Он не может! — закричала она, перекрывая рев Тома. Ее палочка была в руке, но она не знала, куда направить ее. Заклятия успокоения? Они не действовали на Тома так, как надо, отскакивая или усиливая крик. Атаковать кулон? Безумие! — Его магия… она разрывает его изнутри!»

«Держи его!» — рявкнул Гарри, не глядя на нее. Он боролся с Томом, пытаясь прижать его к себе, создать физический контакт, стать тем самым «якорем». — Просто держи!»

Кассандра, забыв о гордости, о чистоте крови, о том, что она Блэк и правая рука Гриндевальда, бросилась к кроватке. Ее тонкие, сильные руки схватили Тома за плечи, помогая Гарри удерживать бьющееся тельце. Ее пальцы вцепились в ткань его пижамы. Она чувствовала, как магия бьется в нем, как электрический ток, обжигая даже ее.

«Томми, тише, солнышко, тише, — Гарри прижимал сына к груди, гладя его по спине, бормоча успокаивающие глупости, в которые сам не верил. — Папа тут. Тетя Кассандра тут. Все хорошо…» Ложь. Все ужасно.

И случилось чудо. Не мгновенное. Медленное. Том затих не сразу. Его тело еще дрожало, крик сменился судорожными всхлипами. Но буря магии стала стихать. Левитирующие игрушки попадали на пол с глухими стуками. Искры погасли. Тени рассеялись. Только кулон продолжал гореть, но уже тусклее, его гул стал тише, похожим на ворчание.

Кассандра не отпускала Тома. Она стояла на коленях у кроватки, ее лицо было близко к лицу Гарри, их руки переплелись на спине ребенка. Она дышала тяжело, ее халат съехал с плеча, обнажив бледную кожу ключицы. Гарри чувствовал тепло ее тела, запах ее кожи — смесь лаванды, пота и страха. Их взгляды встретились. Не с вожделением, как в библиотеке, а с общим потрясением, усталостью и… странной, неловкой близостью от пережитого вместе кошмара.

«Он… уснул, — прошептала Кассандра, глядя на Тома, чье личико, мокрое от слез, наконец расслабилось в сне. Ее голос дрожал. — Слава Салазару… или кому там еще.»

«Слава маггловскому терпению и крепким рукам, — парировал Гарри, но без прежней колкости. Он осторожно высвободил свои руки, оставив Тома в ее хлипкой, но все же поддержке. Его собственные руки дрожали. — Ваша очередь дежурить. Я весь в… детской магии.» Он указал на свои пижамные штаны, на которых расцвели странные узоры из светящегося мха.

Кассандра не рассмеялась. Она медленно поднялась, поправляя халат. Ее взгляд упал на кулон, все еще лежащий на подушке. «Этот камень… он как паразит. Кормится его силой, но не дает ей выхода. Нам нужен… специалист. Кто-то, кто понимает древние артефакты и… темную магию крови.»

«Специалист? — Гарри усмехнулся. — У Гриндевальда, что ли, попросите? Или в Министерство сходите? «Здравствуйте, у меня тут будущий Темный Лорд с перегрузкой магии из-за наследственного артефакта, помогите!»»

«Нет, — Кассандра резко ответила. Ее глаза стали жесткими. — Я знаю… одного человека. Отшельника. Бывшего члена Визенгамота. Он изучал подобные артефакты. Но он… своеобразен. И ненавидит посетителей. Особенно Блэков.» Она взглянула на Гарри. «Но его может заинтересовать вас. Аномалия. И ребенок… источник силы.»

«Отлично, — Гарри с грохотом опустился в единственное кресло в комнате, с которого Том ранее снял обивку силой мысли. — Значит, план такой: вы везете маггла, младенца-бомбу и сосущий силу кулон к какому-то мрачному отшельнику, который ненавидит ваш род. Что может пойти не так?»

Кассандра стояла у кроватки, глядя на спящего Тома, потом на Гарри, развалившегося в разорванном кресле. Розовый сироп на ее халате подсыхал, превращаясь в липкие кристаллы. На полу валялись игрушки-инвалиды. Портреты на стенах в соседних комнатах, наверняка, бубнили проклятия.

«Все, — ответила она с ледяной искренностью. — Все может пойти не так, мистер Реддл. Но альтернатива… — она кивнула на кулон, который слабо пульсировал зеленым светом, — …гораздо хуже. Готовьтесь. Мы едем завтра. И…» — она запнулась, ее взгляд скользнул по его лицу, задержавшись на губах на долю секунды дольше необходимого, прежде чем отвернуться к двери, — «…возьмите ваш «Аргумент». На всякий случай. Даже отшельники бывают… настойчивы.»

Она вышла, оставив Гарри одного с храпящим Томом, шипящим кулоном и предчувствием нового витка абсурдного, опасного приключения. Он посмотрел на «Аргумент», мирно лежавший на тумбочке рядом с ночником в виде совы, у которой Том отвинтил голову.

«Слышал, старина? — прошептал Гарри. — Завтра едем в гости. Кто-то еще ненавидит Блэков. Надеюсь, он полюбит магглов с оружием и говорящих со змеями младенцев.» Фейспалм № 622. Предвкушать визит к мрачному отшельнику как глоток свежего воздуха после особняка Блэков. «Нужно набрать побольше патронов…»

Покой был не просто отменен. Он был растоптан, размазан по розовому сиропу и отправлен в левитацию вместе с портретами предков. А Гарри Поттер, он же Том Реддл-старший, начинал понимать, что его новая жизнь — это бесконечный квест по спасению мира от будущего Темного Лорда, в процессе которого он рискует либо быть застреленным, либо соблазненным, либо съеденным ожившей садовой скульптурой. И, черт побери, в этом был какой-то извращенный смысл.