Предсказания и Превращения (гет)

С того дня Жанна так и не появлялась в городе. Боясь встречи со своими преследователями, она старалась проводить как можно больше времени в Касите, помогая с подготовкой к вечеринке в честь помолвки Долорес.

Поначалу было неловко. Многие в семье попросту не знали, как им реагировать на «Голди», когда об их с Бруно отношениях стало всем известно. Альма была раздражена, но ничего не говорила по этому поводу. Младшее поколение по большей части уже было обо всём в курсе или же хотя бы догадывалось о том, как обстоят дела, но вот среднее…

Агустин несколько раз переспросил шурина⁽¹⁾ о том, правда ли это, прежде чем поздравить его, пообещав помочь советом, особенно если дело дойдёт до детей и брака. Феликс охотно поддержал его предложение, заявив, что тоже будет рад помочь, и энергично хлопнул смущённого провидца по спине.

Джульетта отреагировала гораздо спокойнее. Услышав новость от горожан, она, конечно, ни капли не поверила. Их неловкий младший брат обзавёлся возлюбленной? Ещё и с такой разницей в возрасте и темпераментах? Но позже, спросив у него всё напрямую и убедившись в правдивости этих слухов, она позволила себе порадоваться за предсказателя и крепко его обнять.

Ну а что до Пепы… Что ж, она испытала довольно смешанные чувства.

Как и старшая сестра, она не сразу поверила слухам. Конечно, Бруно имел определённую популярность у женского пола в молодости, но спустя годы сплетен и пересуд его репутация упала настолько, что даже самые отчаянные старые девы начали его избегать. Его неуверенность и чудаковатость также сыграли в этом не последнюю роль, и потому, слыша о том, что какая-то женщина не только была заинтересована в её странном младшем брате, но и осмелилась так дерзко заявлять о своих правах на него — запрыгнув на его колени, в кантине, на глазах публики, после не менее скандального танца! — она попросту не знала, как ей на это реагировать.

Пепе не нравилась «Голди». Да, она не ненавидела её, но оценивая всё, что происходило до этого дня, она сошлась на том, что гадалка её нервировала. Та воплощала в себе всё то, что было принято порицать в приличном обществе — молодая вдова, одиноко скитающаяся по стране и зарабатывающая на карточных фокусах, осветляющая волосы в блонд и устроившаяся работать в месте, где всегда собираются толпы пьяных мужчин. Разве не очевидно, какие цели она преследует, вешаясь на шею их бедного, наивного Бруно?!

И хотя Феликс пытался убедить её, что всё может быть не так плохо, что она торопится судить, и только время расставит всё на свои места, рыжеволосая не могла относиться к этому легкомысленно. Не зря ведь мама была так подозрительна к этой чужачке?

И тем не менее, Пепа её терпела. Настолько, что даже ни разу не призвала дождь.

Так прошло несколько дней, и понемногу все свыклись с этой новостью, как и с тем, что «Голди» больше не являлась призраком в их доме. Ведь если раньше она старалась никому не попадаться на глаза, ходить тихо и почти ни с кем не разговаривать, то теперь её как будто стало больше.

В Касите попросту не было места, где с ней бы не столкнулся кто-то из домочадцев. С присущими ей вежливостью и приветливостью блондинка предлагала помощь каждому из членов семьи, и вскоре её стали часто замечать то на кухне рядом с Джульеттой, то во дворе с Антонио, то с Долорес и Мирабель в гостиной.

С последней Жанна проводила особенно много времени вместе.

Конечно, они и прежде были рады компании друг друга, но после раскрытия гадалкиной тайны, пусть и незапланированного, они сблизились лишь сильнее. Девушка-подросток доверяла своей старшей подруге, делясь с ней идеями для вечеринки и взахлёб придумывая всё новые детали: кого стоит включить в список гостей, как украсить арку, какие ленты будут лучше смотреться в свете фонарей, в каком порядке приглашать музыкантов и прочее, прочее, прочее…

Её сбивчивый щебет, полный надежд о будущем, отгонял все тревоги и страхи, испытываемые Жанной. Та слушала внимательно, с улыбкой, и отвечала мягко и вдумчиво, даже если тема казалась совершенно бессмысленной и глупой. И тем не менее, в каждой их беседе ощущались отдача и искренность, каких, порой, очень не хватало дружбе ровесников. А ещё материнское тепло, неизменно возникавшее во взгляде и голосе женщины, когда она смотрела на свою юную амигиту.

Долорес тоже стала общаться с ней чаще. Как и кузина, она советовалась с гадалкой по поводу подготовки, но её вопросы больше касались практических вещей: какие цвета не будут утомлять глаза, куда поставить растения, чтобы те не мешали гостям, где удобнее разместить музыкантов. И если Мирабель сыпала идеями, то Долорес предпочитала вникать сама, кивая и обдумывая каждую мелочь.

На самом деле, с того случая, когда девушка столкнулась с Жанной у дядюшкиной комнаты, они в принципе стали ближе. Конечно, подругами они не были, но между ними всегда существовала негласная солидарность как двух женщин, знающих слишком много о других, и тот факт, что гадалка стала честнее с Бруно, заставил Долорес многое переосмыслить в её отношении.

И теперь, сидя в гостиной с ней и Мирабель, будущая невеста едва могла скрыть улыбку, слушая тихий вкрадчивый голос блондинки, перебиваемый весёлой болтовнёй кузины.

В отличии от сестры, Камило старался держаться сдержанно. Он не стеснялся шутить и явно симпатизировал возлюбленной своего дяди, однако в его жестах и улыбке сквозила осторожность. Парень ни на секунду не забывал, что «Голди» знала куда больше, чем ему хотелось бы — и о добытой обманом выпивке, и о тайных встречах, о которых было лучше молчать, — а та, словно дразня, то и дело бросала ему короткие намёки. Не в лоб, не со злобой — так, что лишь он один понимал, о чём речь. И от этого напряжение между ними не исчезало, хоть гадалка и не делала ему ничего плохого.

Луиза, напротив, относилась к ней с неловкой мягкостью. После того разговора, когда она призналась в своих чувствах к сыну пекаря, и «Голди» поддержала её, между ними установилось доверие. Теперь девушка не столько оценивала, сколько беспокоилась за неё. Она замечала, какими костлявыми чудились пальцы Жанны, как часто та забывала поесть, и постоянно пыталась ненавязчиво уговорить её съесть лишний кусок лепёшки или фрукт. Женщина отшучивалась, но Луиза не сдавалась, продолжая подсовывать женщине разные вкусности, пока та, наконец, не сдалась, начав обедать с силачкой.

Изабела же с самого начала была в восторге. Довольная возможностью поболтать с новой девушкой своего дяди, она забросала её идеями, всучила целую корзину с бутонами и заставила вместе придумывать, какие цветы будут лучше смотреться на столах. «Голди» терпеливо перебирала лепестки, и чем дольше они сидели рядом, тем меньше казалось пропасть возраста и характеров между ними.

Антонио и вовсе объявил её своей «официальной тиа». При любом удобном случае он звал её показать туканов, тапиров или других зверушек, которых собирался задействовать на празднике. Жанна старалась не смеяться слишком громко, но его восторг был слишком уж заразительным.

И всё-таки внутри неё оставалась всё та же напряжённость. Она улыбалась, помогала, шутила, но каждый раз, когда за дверями Каситы раздавался чужой голос, её сердце сжималось, а руки начинали мелко дрожать, выдавая страх.

Бруно не мог не заметить этого. Для него, привыкшего улавливать малейшую перемену в настроении гадалки, её тревога была слишком явной. И как бы ни опьяняли мысли о прекрасном, светлом будущем, узретом им в видении, он никогда бы не посмел пренебречь переживаниями своей любимой. Особенно, если они касались опасности столь близкой и реальной.

Итак, покуда Жанна занимала свои дни помощью другим, надеясь тем самым отвлечься от пугающей действительности, дни предсказателя наполнились попытками утешить её. И, как и на следующий день после раскрытия её дара, — тогда она также боялась покинуть Каситу, — он оставался рядом с ней, проводя вместе столько времени, сколько мог, не вызывая дискомфорта ни у неё, ни у членов своей семьи.

Он ходил за ней едва ли не хвостом, придумывая самые глупые и бессмысленные шутки на свете. Подолгу обнимал её, шепча на ухо слова поддержки. Приносил своих крыс, чтобы продемонстрировать новые трюки, которым те обучились. А иногда просто молча сидел рядом, позволяя ей чувствовать его присутствие. Но стоило только ему решить, что всё приходит в норму, что Жанна, наконец, расслабилась и отпустила своё беспокойство, как провидец вновь ловил тот же дрожащий жест — и всё начиналось сначала.

Даже если та общалась с кем-то из Мадригалей, Бруно всегда был где-то неподалёку. Он волновался, что на неё будут слишком давить, ведь никто, кроме него, Мирабель и Долорес не знал о том, что на гадалку была объявлена охота. Даже Луиза, помогавшая отвлекать чужаков, не до конца понимала, зачем эти люди искали их «Голди». Однако блондинка неплохо справлялась со всем, что касалось его семьи.

Каждое утро она с улыбкой встречала холодный взгляд Альмы, вежливо здороваясь с ней, будто не замечала демонстративного безразличия, получаемого в ответ на каждое приветствие. Она была дружелюбна и с Пепой, всякий раз фыркающей и бормочущей что-то невнятное, но явно грубое, когда они сталкивались. Не стеснялась отвечать на вопросы Феликса, Агустина и Джульетты, насколько бы неуместными те ни казались.

Жанна отлично держала лицо и выглядела так, словно находилась на своём месте. И всё же… Всё же он не мог не тревожиться за неё.

В то утро он нашёл её на кухне в компании двух его сестёр с мужьями. Впервые за всё время с начала их знакомства он увидел, как её волосы — обычно распущенные, спутанные и растрёпанные — были убраны в высокий хвост, повязанный зелёным платком. Вещь мгновенно бросилась в глаза. На фоне подвыцветшего чёрного платья оливковая ткань аксессуара казалась едва ли не более яркой, чем осветлённые волосы его возлюбленной. Край платка был украшен вышивкой в виде чёрных силуэтов животных, — кошек, крыс, воронов и змей, — и предсказатель безошибочно узнал в ней талантливую руку племянницы.

Подарок Мирабель. Ещё и перекликающийся с его старой потрёпанной руаной. Вот чёрт.

Он так и застыл в проходе, едва способный поверить в увиденное. Ему потребовалась по меньшей мере минута, чтобы прийти в себя и обратить внимание на что-то кроме яркого пятна, кричавшего о принадлежности женщины, стоящей перед ним.

Взгляд нехотя скользнул по кухне, отмечая Агустина и Феликса, составлявших список продуктов, которые стоило бы докупить к завтрашнему дню, Пепу, расставляющую миски, и замешивающую тесто Джульетту, а после вновь вернулся к Жанне, нарезающей овощи с очень уж сосредоточенным видом. До помолвки Долорес оставался один день, и все в доме были чем-то заняты. У Бруно тоже был список дел, с которыми нужно было разобраться сегодня.

Никто, казалось, не обратил внимание на его появление, и провидец позволил себе пройти вглубь кухни, встав напротив гадалки так, чтобы их разделял лишь стол. Отсюда её напряжение становилось только более явным: зажатые плечи, стиснутая до побеления костяшек рукоятка ножа, нахмуренные брови и залёгшие под глазами круги…

— Я почти уверен, что если нарезать всё настолько мелко, оно растает, не успев оказаться у кого-то во рту, ми сиело, — пошутил он.

Блондинка вздрогнула и подняла на него глаза. На её лице отразился испуг, быстро сменившийся облегчением — Бруно сказал бы, слишком быстро, — и, вскинув нож наподобие жезла, она вдруг с выраженным акцентом произнесла:

— Я Ана. Я режу овощи.⁽²⁾

В комнате повисла тишина.

Агустин вздёрнул брови и переглянулся с Феликсом, который тут же тихо прыснул со смеху, сам не понимая, как на это стоит реагировать. Пепа ошарашенно моргнула, едва не уронив одну из мисок в своих руках, а Джульетта смущённо хмыкнула, качая головой.

Предсказатель замер на месте, глядя на Жанну, всё так же стоявшую с глупым видом, а затем, улыбнувшись, опёрся рукой о стол и наклонился в её сторону, опуская голос до выразительного шёпота:

— Осторожнее, «Ана», иначе все решат, что мы стоим на сцене, а не на кухне.

— Ну, как минимум два актёра здесь уже есть, — подмигнула она, выходя из образа.

Он весело фыркнул, ощущая, как взгляды сестёр и их мужей впились в его фигуру, и, к его собственному удивлению, в кои-то веки это не вызывало в нём ни капли неловкости. Рядом с ней ни один странный жест не казался лишним или неправильным. Тем более, когда она сама шутила в ответ или подыгрывала его глупостям.

— Вы только посмотрите! А я-то думал, что это мы с Пепой — пара, созданная на небесах, — хохотнул Феликс, подходя к шурину, и одобрительно хлопнул того по плечу. Бруно дёрнулся от удара и потёр ушибленное место, чуть кашлянув.

— Хах, скажешь ещё… — пробормотал он, отводя взгляд от возлюбленной, вернувшейся к нарезке овощей.

— Нет-нет, я серьёзно! Каковы были шансы, что странствующая гадалка забредёт в нашу долину, да ещё и будет разделять столько увлечений с моим дорогим бро? — продолжил темнокожий мужчина, ухмыляясь.

— Ага, осталось узнать, что ей нравятся песок и лестницы — и хоть завтра женись, — посмеялся Агустин.

— Хм… но мне правда нравятся и лестницы, и песок, — протянула блондинка, убирая за ухо прядь, выбившуюся из её незамысловатой причёски. — Как жаль, что завтра церковь будет закрыта из-за праздника в честь помолвки Долорес и Мариано.

Пепа издала странный звук, довольно сильно напоминающий писк, который так часто издавала её дочь, и над её головой закружилось серое облако. Джульетта бросила потрясённый взгляд сначала на Жанну, а затем на сестру. Бруно почти не обратил внимание на них, с весельем глянув на гадалку.

— Мне готовить кольцо?

— Спроси через месяцок или два.

— Как скажешь, ми амор, — фыркнул он в ответ.

— Боже, вы же шутите?.. — недоверчиво спросил Феликс, замечая, как туча над головой жены становится шире.

— Ты что, какие шутки! — воскликнули Жанна и Бруно, преувеличенно выпучив глаза, и засмеялись.

— Не волнуйся, раньше Долорес мы точно не поженимся, — выдавил провидец сквозь смех, и гадалка едва слышно добавила:

— Если нам вообще удастся.

Он замолк, в недоумении посмотрев на неё, но та уже успела отвернуться. К счастью, никто больше не услышал её комментария. Его взор скользнул по её фигуре, остановившись на руках. Несмотря на расслабленную позу и веселье, звучавшее в голосе, её пальцы продолжали мелко дрожать, сжимая нож.

Бруно нахмурился, собираясь было что-то сказать, но в этот момент Агустин поднял голову от листка, на котором аккуратным почерком были выведены нужные продукты.

— Джули, посмотри, пожалуйста, — попросил он, протягивая список жене. — Всё ли верно? Может, что-то добавить?

Она быстро пробежалась глазами по строчкам и кивнула:

— Да, думаю, этого хватит.

— Отлично! — оживился Феликс и, переглянувшись со свояком,⁽³⁾ ухмыльнулся. — Тогда двинем прямо сейчас. И, Бруно, пойдёшь с нами. Ты нам пригодишься.

— Я? — изумился тот.

— Ага, — подхватил Агустин, многозначительно усмехаясь. — Есть у нас одно дельце для тебя.

Феликс хохотнул, дружески хлопнув предсказателя по плечу:

— Давай, бро. Клянусь, ты не пожалеешь.

Тот замялся, кинув взгляд на Жанну, но она лишь мило улыбнулась в ответ и вновь опустила глаза к разделочной доске. Нарезанные ей овощи всё ещё представляли собой скорее кашу, чем что-то нормальное. Он слабо поморщился.

— Не перетруждайся, ми амор, — тихо вздохнул он, двинувшись за зятьями.

— Хорошего дня! — пропела она ему вслед.

Бруно оглянулся напоследок, будто хотел что-то сказать, но мотнул головой и молча покинул кухню с другими мужчинами. С их уходом в комнате стало заметно тише, и в воздухе повисла неловкость. Только ритмичный стук ножа да звуки готовки заполняли пространство вокруг.

— Давненько я не слышала, чтобы он так искренне смеялся с кем-то, — негромко заметила Джульетта.

Жанна чуть приподняла бровь, не отрывая взгляда от овощей.

— Что ж… Приятно знать, что мои глупые шутки хоть кто-то ценит, — отозвалась она с лёгкой улыбкой.

— Только ли шутки? — хмыкнула женщина, внимательно посмотрев на неё. — Знаешь, он был таким замкнутым и тихим после десяти лет, проведённых в стенах. Мне радостно видеть, как рядом с тобой он раскрывается и становится тем Бруно, которого я помнила до… всего. Он очень заботится о тебе. И ты делаешь его таким счастливым…

— Ты правда так думаешь?.. — голос гадалки звучал приглушённо.

— Конечно. И я благодарна тебе за это, — улыбнулась она в ответ.

Жанна смущённо потупила взор и уже было открыла рот, как Пепа с громким стуком опустила перед ней миску, цокнув языком. Туча над её головой потемнела, мерцая электрическими всполохами.

— Благодарна? Ей? — возмутилась она, глядя на сестру. — И за что же это? За то, что она играет с чувствами нашего брата?!

— Пепа! — поражённо воскликнула Джульетта.

— А что, по-твоему, я не права? — фыркнула она, а затем повернулась в сторону блондинки и со злостью добавила: — Она ведь просто развлекается с ним!

Та удивлённо моргнула, глядя в чужие землисто-зелёные глаза.

— …Извини?

— О, не притворяйся дурой, ты отлично поняла, о чём я говорю! — Пепа вскинула подбородок, и несколько дождевых капель упали на стол. — Вы знакомы не больше месяца, а уже пошучиваете про свадьбу? Что же это, как не легкомыслие!

Жанна молча смотрела на неё, а затем усмехнулась. Нервно, но весело.

— Оскорблять человека, в руках которого находится нож? Довольно смело, — пошутила она, откладывая орудие в сторону, и отодвинула разделочную доску так, чтобы на ту не попала вода.

— Теперь ты мне угрожаешь?! — испуганно отшатнулась рыжеволосая, прижав ладонь к груди.

— М-м-м… Я бы сказала, что твои молнии представляют гораздо большую угрозу, нежели моё ужасное чувство юмора, — гадалка кивнула на растущую над головой женщины тучу.

— Что?!

Будто судья на ринге, Джульетта резко выставила между ними ладонь.

— Хватит! — твёрдо сказала она, глядя то на Жанну, то на сестру. — Никто не будет выяснять отношения на моей кухне!

Пепа застыла на месте, неверяще уставившись на неё.

— Но она ведь!.. — начала было рыжая, но старшая сестра её перебила:

— Я сказала — никаких драк. Даже словесных, Пепа!

Облако над её головой дрогнуло, но не рассеялось. Она нехотя сделала глубокий вдох и посмотрела на блондинку, на лице которой, несмотря на похолодевший взгляд и выпрямленную спину, всё ещё сохранялась вежливая улыбка. Женщина хмуро сжала губы.

— Время расставит всё на свои места, — сказала она.

— Как скажешь, — спокойно ответила блондинка.

Рыжеволосая звонко цокнула языком и, развернувшись на пятках, покинула кухню, оставляя Жанну и Джульетту одних. Комната снова погрузилась в тишину.

Гадалка неловко потёрла руки, пытаясь сдержать желание постучать по дереву и бросить невидимую соль. Она отчётливо ощутила, как тревога, преследовавшая её последнюю неделю, начала расти, как и липкое чувство вины.

— Ло сиенто, я… Позже я обязательно извинюсь перед ней, — пробормотала она, стараясь не встречаться взглядом со старшей из тройняшек Мадригаль.

— Нет, — мягко возразила женщина, накрыв её руку своей. — Ты не должна извиняться перед ней. Пепа всегда принимала всё слишком близко к сердцу, но это не значит, что ты обязана подстраиваться под неё.

— …Бруно расстроится, если узнает.

Джульетта тихо рассмеялась.

— Поверь, ему будет только спокойнее, если он услышит, как ты постояла за себя, — улыбнулась она. — Я знаю, как он заботится о тебе, и я вижу, что твои чувства к нему искренни. Мне этого достаточно.

Блондинка слабо кивнула, опуская плечи. Горло неприятно сдавило, и она, боясь, что голос её предаст, молча потянулась к ножу. Ей хотелось занять себя чем-то монотонным, чтобы отвлечься от назойливых мыслей и сложных чувств, но пальцы продолжали дрожать, и лезвие стучало о доску слишком часто.

— Давай я с этим закончу, — сказала Джульетта, вытирая руки, и, забрав у неё нож, принялась нарезать овощи сама. — Сегодня ещё столько дел впереди. Отдохни немного.

Жанна неуверенно поёрзала на месте, наблюдая за быстрыми, точными движениями женщины. Казалось, та выполняла работу, не прикладывая и капли усилий, и гадалка, уже было собиравшаяся запротестовать, нехотя отступила, чтобы заняться чем-то другим.

Как будто это могло унять вязкое чувство беспокойства, тисками сжавшее её нутро…

* * *

Касита гудела от шума с самого утра. Стучали молотки, звенела посуда, и смех вплетался в гвалт голосов, звучащих отовсюду. Жанна металась между кухней и двором, то таская корзины, то помогая с украшениями, то относя готовые закуски к столам.

За весь этот день она так ни разу и не встретилась с Бруно — тот был занят, передвигая мебель и ящики вместе с другими мужчинами. Иногда она замечала его рядом с Луизой или Камило, также участвовавшими в подготовке. Иногда он стоял с Агустином и Феликсом, болтая с ними о чём-то. А иногда с Антонио и Мирабель. В такие моменты провидец выглядел усталым, но счастливым, и гадалка спешила отвернуться и продолжить путь, не желая мешать чужому отдыху.

К вечеру суета сменилась праздничным оживлением. Во дворе зажглись фонари, заиграла музыка, и дом наполнился гостями.

Джульетта, взмыленная от кучи работы, обрушившейся на её плечи, отпустила Жанну первой, и теперь та — уже переодевшись и даже постаравшись собрать волосы в причёску — бродила средь гостей, покручивая в руках стакан с гуаро, и наблюдала за всем, что происходило вокруг.

Вот Изабела и Мирабель, одетые в пару похожих тёмно-синих платьев, украшенных витиеватой вышивкой и пёстрыми цветами — они давно договорились нарядиться так на помолвку кузины.

Чуть дальше от них стояла Луиза. Её платье было простым, но красивым, а щёки горели ярким румянцем, когда она говорила с тем самым сыном пекаря.

Камило и Антонио встречали гостей у ворот — пока старший с весёлым озорством менял личины, приветствуя пришедших в образах их копий, младший радостно махал им рукой в окружении зверей и птиц.

Но в центре внимания, конечно, находились будущие жених и невеста. Нарядные и смущённые Долорес и Мариано стояли в центре зала, принимая поздравления и иногда заводя короткие беседы с теми, кто подходил. На их лицах играли искренние улыбки, и сами они выглядели счастливыми. Это был их день. Идеальный праздник для двух неидеальных людей.

Улыбнувшись, гадалка снова оглядела гостей, ища глазами знакомую зелёную руану, но той нигде не было видно. Бруно испугался толпы? Или он с самого начала решил не появляться на вечеринке? Она не знала, и эти мысли её невольно расстроили.

Она отпила из стакана и направилась в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. Той, что соседствовала со входом в башню предсказателя. Она не собиралась идти к нему — хотя бы потому, что делать это при стольких возможных свидетелях было бы слишком скандально и дерзко даже для неё, — только занять удобное место, откуда ей открылся бы хороший вид на всё происходящее внизу.

Жанна прошла мимо портрета Педро, отсалютовав ему напитком, и вышла на балкон, мгновенно замерев. Бруно стоял в тени колонны, облокотившись о перила, и тихо разговаривал с парой крыс, сидевших у него в ладонях. На нём не было привычной руаны, что само по себе не являлось странным: в доме он всё чаще появлялся без неё. Куда как необычнее было видеть, во что он в принципе был одет:

Оливковый жилет, подчёркивающий худую, но крепкую фигуру. Кремовая рубашка, рукава которой были подвёрнуты достаточно, чтобы обнажить предплечья, а воротник расстёгнут, демонстрируя длинную шею и ключицы. Брюки песочного цвета очертили силуэт его длинных ног. Волосы были убраны в хвост, завязанный зелёной лентой. Даже борода была аккуратно подстрижена и приведена в порядок. Но завершала образ, конечно же, пара новых лакированных туфель.

Чёрт, он был слишком хорош…

Блондинка неосознанно затаила дыхание, засмотревшись. Мозг попросту отказывался признавать, что этот невероятный мужчина принадлежал ей. И дабы набраться смелости, ей потребовалось осушить остатки алкоголя в своём стакане и бросить горсть невидимой соли через плечо.

— Ола, гуапо, — протянула она, встав рядом с ним у перил.

Провидец дёрнулся, чуть не выронив крыс из рук, и резко обернулся. Его взгляд скользнул по её фигуре, задержавшись на оливковом платье с открытой шеей и знакомом платке, удерживающем её волосы в высокой причёске. Щёки вспыхнули.

— Ого, ты… Ты отлично выглядишь… — сбивчиво пробормотал он и смущённо отвёл глаза.

Жанна тихо хихикнула, заправив за ухо выбившуюся прядь, и покрутила пустой стакан в пальцах. Кто бы мог подумать, что она так быстро пожалеет, что не прихватила с собой всю бутылку. Ей определённо требовалось что-то покрепче, чтобы не заикаться и не краснеть, как подросток, когда она смотрела на него.

— Ты тоже, — голос предательски дрогнул, и она прикусила губу. — Даже очень.

— Ах, эм… Спасибо? — улыбнулся он, поглаживая одну из крыс. — Нужно будет поблагодарить Феликса и Агустина за это.

— Хо, я обязательно им это передам, — усмехнулась она.

Предсказатель неловко поёрзал, пытаясь сдержаться от того, чтобы не обнять её — такую красивую — и не украсть у неё поцелуй или даже парочку. Он не был уверен, что тень от колонны достаточно скроет их от любопытных глаз, не говоря о том, что это точно бы спровоцировало его мать на скандал. Бруно этого не хотел. Уж точно не в такой радостный день, как сегодня.

Его взор опустился на её руки, продолжавшие вертеть стакан в разные стороны.

— …А ты и вправду не пьянеешь, — вдруг сказал он.

Гадалка остановилась и удивлённо посмотрела на него.

— Я видел, как ты подливаешь себе алкоголь по меньшей мере семь раз, — объяснил мужчина.

Её лицо зарделось от стыда, и она поспешила спрятать стакан за спиной.

— Эм… Да? Ха-ха… Не ожидала, что ты обратишь на это внимание.

— Ну, было сложно не заметить… — хмыкнул он. — Отсюда видно всё, что происходит внизу.

Жанна недоумённо моргнула и приблизилась к перилам, заглядывая через них. Предсказатель не соврал — отсюда открывался отличный вид на внутренний двор и гостей, заполнивших его.

— О… Так ты наблюдал за мной, — произнесла она задумчиво.

— Да, — кивнул он. — Но должен сказать, что вблизи ты намного красивее.

Блондинка тихо рассмеялась, бросив на возлюбленного кокетливый взгляд.

— Неужели?

— Конечно, — ухмыльнулся тот, едва наклонившись к ней. — Сверху я не мог увидеть твоих прекрасных глаз и нежной улыбки, ми амор.

— Ах, Бруно, — мечтательно протянула она, прильнув к его боку.

Он аккуратно опустил на перила крыс, сидевших в его руках, и приобнял гадалку за талию. Его взор вяло пробежал по гостям внизу. Изабела и Мирабель о чём-то шептались, поглядывая на Луизу, улыбающуюся от уха до уха. Антонио с огромным энтузиазмом рассказывал что-то родителям, пока Камило бросал мечтательные взгляды в толпу.

— Слышал, ты поругалась с Пепой…

Провидец отчётливо ощутил, как напряглось тело Жанны под его пальцами, но та всё же промолчала.

— Ты из-за этого избегала меня сегодня? — осторожно спросил он.

— …Я не избегала тебя, — пробормотала она в ответ.

— Правда? Тогда почему ты за весь день так ни разу ко мне и не подошла?

— Потому что мы оба были заняты? — она фыркнула. — Я не хотела тебе мешать.

— Ты никогда бы мне не помешала, — возразил он, посмотрев на неё.

Она ничего не сказала, глядя на макушки гостей внизу.

— Ми сиело, что…

Не успел он закончить фразу, как его глаза вспыхнули зеленью, и на задворках сознания возник смутный образ будущего. Видение было туманным и неразборчивым, демонстрируя толпу, окружившую худую женщину с густой копной непослушных кудрявых волос, и оборвалось так же быстро, как и возникло, заставив Бруно опешить. Это была Жанна? Почему вокруг неё столпилось столько людей?

Мужчина вновь взглянул на любимую, собираясь заговорить с ней об увиденном, но в тот же миг над двором прокатился всплеск голосов. Музыка стихла, огни мигнули и почти полностью потухли, оставив лишь один яркий софит, замерший на силуэте Альмы. Она стояла на новообразованной лестнице в центре двора — прямая и величественная, с тем непоколебимым достоинством, которое заставляло даже самых шумных замолкнуть.

Пришло время для речи матриарха.

Собираясь с мыслями, она вздохнула, и её голос, ясный и твёрдый, разнёсся под сводами Каситы:

— Многое произошло за последний год, и многое изменилось. Мы все изменились. И оттого так радостно видеть вас всех в этот замечательный день, — сказала она, с теплотой глядя на пару, стоящую рядом. — Сегодня мы празднуем союз не семей, но двух любящих сердец — моей дорогой внучки Долорес и Мариано Гусмана. Похлопаем им!

Толпа ответила шумными аплодисментами, от которых будущая невеста слабо поморщилась, пока жених прикрывал её чувствительные уши. Альма подняла руку, призывая толпу к молчанию, и продолжила:

— Для меня счастье наблюдать, как каждый из моих детей и внуков находит свой путь, и как любовь становится частью их жизни. Долорес всегда была чуткой и внимательной к голосам других. И сегодня она делает выбор, которому мы все будем свидетелями.

Гости снова зашумели, выражая одобрение. На фоне тихо заиграла музыка, задавая торжественное настроение.

Чуть посеревший от волнения Мариано сделал шаг вперёд и встал на одно колено перед своей возлюбленной. Его глаза горели обожанием и искренностью, а на губах играла широкая улыбка.

— …Я никогда не думал, что счастье может прийти так внезапно и тихо. Оно прокралось в мою жизнь осторожно — как твой взгляд, как твой голос, нежно коснувшийся моего сердца. Ты показала мне, что настоящая любовь не кричит — она просто есть, верная и постоянная, как дыхание. И сейчас я наконец готов задать тебе самый главный вопрос…

Он замолк, отвлёкшись на то, чтобы достать коробочку с кольцом и протянуть её любимой. Зрители затаили дыхание.

— Долорес… ты выйдешь за меня?

Едва сдерживая слёзы, она улыбнулась и слабо кивнула, взяв парня за руку.

— Да, — прошептала она, и толпа взорвалась овациями.

Музыканты отбили звонкий аккорд, и мелодия из торжественной и тихой стала громкой и весёлой. Долорес и Мариано поспешили вглубь зала — дальше от музыкантов, ближе к гостям — и пустились в пляс. Кто-то свистел и хлопал, поддерживая пару, кто-то присоединился к танцам, а кто-то с добрым смехом наблюдал за всем со стороны.

Касита и сама ликовала, стуча плиткой в такт музыке и встряхивая украшения из живых цветов, из-за чего в воздух взмыли яркие лепестки.

Жанна молча глядела вниз, ощущая, как вспыхнувшая в ней радость уступает место тяжести в груди, словно сердце вдруг стало камнем, тянущим к земле. Пустой стакан жёг пальцы. Дыхание спёрло, и её глаза невольно скользнули к Бруно.

Он смотрел, как племянница кружит на танцполе со своим женихом, и на его лице играла гордая улыбка. Сидящие рядом с ним крысы с любопытством поглядывали в ту же сторону, едва ли понимая, что происходит.

Блондинка опустила голову и хмыкнула, отстраняясь от перил.

— Пойду, налью себе ещё гуаро.

Но лишь она сделала шаг, как чужие длинные пальцы сомкнулись вокруг её запястья в немой просьбе остаться.

— Ми амор… — сказал предсказатель, втягивая её обратно в свои объятья. — Не убегай.

Гадалка так и застыла, не в силах поднять взгляд. Тяжесть в груди стала казаться невыносимой.

— Я не убегаю, — голос звучал глуше, чем она хотела. — Просто не хочу мешать.

— Мешать? — едва усмехнулся он. В его тоне слышалась нервозность. — Ты серьёзно?

Она пожала плечами. Люди внизу смеялись, хлопали и танцевали, но это казалось таким далёким… Таким пустым.

— Жанна, — провидец наклонился к ней, невесомо коснувшись её виска губами. — Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю.

Он слабо поморщился и вздохнул. Ещё ни разу Бруно не слышал настолько бесцветный ответ от неё — и эта мысль впилась ему в сердце болезненной иглой. Что с ней происходит, чёрт возьми? Почему она не хочет поговорить с ним? Мьерда.

Он кое-как нашёл в себе силы, чтобы натянуть мягкую улыбку и заглянуть в лицо возлюбленной.

— Может, пойдём вместе? Думаю, мне и самому не помешает сделать глоток чего-нибудь покрепче, — спросил он, нежно поглаживая её бока.

Женщина ответила ему кивком и, не говоря ни слова, взяла его за руку и повела за собой в сторону лестницы.

Спустившись, они не стали задерживаться среди гостей, почти сразу направившись к дальнему столу, уставленному всевозможными закусками и выпивкой. Здесь было тише, нежели во внутреннем дворе или основном зале. Чужие голоса и смех сливались в общий гул и доносились приглушённо, как и музыка, игравшая для танцоров. Но даже так она не сливалась с шумом, продолжая удерживать праздничное настроение, витавшее во всём доме.

Бруно налил им обоим по стакану гуаро и, передав один из них Жанне, сделал осторожный глоток. Он никогда не являлся большим фанатом выпивки, тем более крепкой, но что-то внутри него продолжало кричать о необходимости составить гадалке компанию. Стараясь не выдавать вернувшуюся рукам дрожь, та тоже пригубила напиток, и видя это, он понял, что сделал правильный выбор, не дав ей остаться одной.

Какое-то время они оба молчали. Её взгляд привычно замер на танцующих силуэтах в центре Каситы, пока провидец несмело наблюдал за ней со стороны. Алкоголь обжигал горло, сплетаясь с цветущей в глубине нутра тревогой. Вела ли она себя так из-за Пепы? Или всему виной была его мать? Или, может быть, он сам сделал что-то не так?..

Он не сразу понял, в какой момент они успели забрать бутылку и уйти в ещё более дальний угол. В голове витал лёгкий туман, и в животе чувствовалось приятное тепло. Он потягивал, наверное, свой третий стакан, когда как блондинка уже скучающе допивала последние капли.

Музыка за это время тоже изменилась — разогревшись, музыканты всё чаще меняли темп и мотив, играя то весёлые и зажигательные композиции, то более медленные и страстные. Пары кружились под яркими огнями, а лепестки, поднятые Каситой, парили в воздухе.

— Знаешь, — вдруг заговорил он, — если бы ещё месяц назад кто-то сказал, что я окажусь посреди праздника, да ещё и… в туфлях, — он скривился и слегка постучал носком о каменный пол, — я бы решил, что это дурная шутка.

Жанна приподняла уголки губ, но ничего не ответила.

— Но раз уж я решился… — он быстро осушил свою порцию алкоголя, тут же поморщившись, и скосил на неё взгляд. — Думаю, стоит использовать возможность. Хотя бы раз.

Она недоумённо посмотрела на него.

— Какую возможность?

Бруно отставил стакан на ближайшую поверхность и, выпрямившись, протянул ей руку.

— Потанцевать со своей ведьмой.

Гадалка застыла, уставившись на протянутую к ней ладонь. На её лице отразилась растерянность, быстро сменившаяся смущением, но мужчина заметил проблеск кое-чего ещё: в глубине её глаз мелькнул живой огонёк интереса.

— Боюсь, это ужасная идея, — пробормотала она, кусая губы.

— Вот и отлично! Я как раз выпил достаточно, чтобы ужасные идеи стали казаться мне просто потрясающими, — пошутил он.

Жанна неловко хихикнула и, поставив свой стакан рядом с его, взяла предложенную руку.

— Сам напросился.

Он ответил ей тёплой, почти ребяческой улыбкой, и повёл в сторону свободного пространства на самом краю танцпола. Заиграла новая композиция, и ритм кумбии⁽⁴⁾ разнёсся по залу под одобрительный смех гостей.

Встав друг перед другом, они чуть неуклюже прижались телами, и провидец на пробу сделал шаг — неуверенно, словно заново учился ходить. Гадалка качнула бедром, но сбилась и вцепилась в его предплечье, пытаясь удержать равновесие. Они оба остановились, переглянулись — и хором прыснули со смеху.

— Я предупреждала, что умею танцевать только рил.

— А я не танцевал целых двадцать пять лет, — пожал он плечами. — Не волнуйся, мы быстро научимся.

— Хорошо, ми вида, но почему сейчас? — фыркнула она, внимательно следя за движениями ближайших пар.

— Потому что… — предсказатель сделал ещё один шаг и развернулся, резко наклонив партнёршу, отчего та пискнула, мгновенно залившись румяцем, — …это весело, ми амор.

Она возмущённо надула губы, но выглядело это скорее забавно, чем зло.

Вернув возлюбленную в вертикальное положение, он снова повёл её вперёд. Шаг, поворот, ладонь на её талии… Она подчинилась, но тут же добавила свой элемент: звонкий удар каблуком, короткий щелчок запястья, как во фламенко. Он едва не потерял темп, но в следующий миг уже подстроился, втащил её в круг — и они снова засмеялись.

Движения выглядели сбивчивыми: то он наступал ей на ногу, то она наклонялась слишком резко, едва не выскальзывая из его рук. Но с каждым шагом они становились всё ближе. Его ладони уверенно обхватывали её талию, её пальцы цеплялись за его плечи. Музыка ускорялась, и в ней появлялся вызов, будто подталкивая их к большему.

Юбка закружилась вокруг ног Жанны, и несколько прядей выбились из причёски, упав на её раскрасневшееся лицо. Бруно тоже раскрылся — его движения стали резче, корпус прямее, а глаза горели так, словно каждый жест и поворот был признанием. Он то тянул её к себе, заставляя соприкоснуться спиной с его грудью, то отпускал, позволяя сильно откинуться назад, чтобы тут же перехватить и вернуть в круг.

Их танец давно перестал быть просто шуткой. В нём играл азарт и та пылкая, живая энергия, от которой вскипала в жилах кровь. Страсть, толкающая людей на самые безумные поступки.

Смеясь, блондинка обняла провидца за шею, и тот прижал её ближе, обхватывая её бёдра руками. Контакт вышел тесней и интимней, чем позволяли приличия, и их взгляды вспыхнули жаром, но в следующий же миг женщина легко выскользнула из хватки возлюбленного и, отбив знакомую трель каблуков, игриво покачала плечами, маня его вслед за собой. Тот не стал противиться и, постаравшись повторить движение ног, догнал её и снова заключил в объятия.

Вскоре гости стали обращать на них внимание. Послышался одобрительный свист и хлопки. Потом ещё, и ещё — и вот уже десятки глаз следили за тем, как странная пара кружит в танце, где ирландский рил переплетался с колумбийской кумбией, превращаясь в откровенный диалог двух тел.

— Все смотрят, — хрипло прошептал предсказатель, в очередной раз прижав гадалку к своей груди.

— Пусть смотрят, — ответила она, заскользив руками по его плечам. — Мы ведь просто танцуем.

Он тихо рассмеялся и, касаясь губами её уха, произнёс:

— Ты и вправду ведьма…

Семья наблюдала за ними гораздо дольше, чем кто-то из гостей. Долорес пискнула, дёргая Мариано за рукав, и указала на пару пальцем. Заметив её жест, Луиза, Изабела и Мирабель также перевели взгляд туда, изумлённо открыв рты.

В другой части помещения Джульетта, прикрыв улыбку ладонью, тихо выдохнула: «Диос!», и Агустин, посмотрев в ту же сторону, чуть не поперхнулся соком. Затем и Пепа, танцевавшая с Феликсом, разразилась грозой, и тот, хохоча, поспешил увести разозлённую жену подальше от столов с едой и напитками.

Камило, ещё недавно увлечённый беседой с сеньоритой Лусией Альварес, буквально потерял дар речи, уставившись на дядю, пока находящийся рядом с ним Антонио, высоко подняв руки над головой, показывал происходящее крысам, громко объясняя, чем именно занимаются их «двуногие друзья».

Альма стояла неподвижно, глядя на то, как сын кружит с гадалкой на краю зала. Толпа вокруг гудела, выражая свой восторг. Их свист и аплодисменты сливались в белый шум, и этот звук — навязчивый, вязкий, впивающийся в уши — нервировал её ничуть не меньше, чем открывшаяся сцена.

Но что ещё хуже — Жанна и Бруно действительно выглядели так, словно были созданы друг для друга.

— Вашему сыну очень повезло, донья, — вдруг обратился к ней один из зрителей, стоявших рядом. — Такая женщина ему досталась!

Альма едва смогла сохранить лицо.

— Правда? — спросила она, изобразив улыбку. Та вышла натянутой, но гость не обратил на это никакого внимания:

— Конечно! Надеюсь, сеньора брухита сможет решить свои проблемы с теми людьми…

Женщина замерла, переводя взгляд на собеседника.

— Какими людьми?

— Вы разве не знаете? — мужчина удивлённо поднял брови. — Неделю назад в городе вновь появились чужаки. Они спрашивали о «Голди» и вели себя… мягко скажем, странно, но ваши внучки поговорили с ними, и те ушли. Я думал, они уже рассказали вам.

Она вновь посмотрела на Жанну и Бруно. Раскрасневшиеся и смеющиеся, те только закончили свой танец и театрально поклонились друг другу, на что люди отреагировали ещё большими овациями. Однако сама пара как будто не замечала этого: их глаза сияли лёгкостью и счастьем, когда они глядели друг на друга, а улыбки были такими нежными и беззаботными…

Матриарх хмуро поджала губы.

Всё это не может быть искренним. Эта женщина просто водит всех за нос! Использует её сына! Настраивает её внучек против семьи! Против неё! Никогда раньше они не пытались скрыть от своей Абуэлы нечто настолько важное, как появление чужаков. Тем более таких подозрительных! Да само присутствие этой вертихвостки несёт угрозу всему Энканто!

Нет, Альма не допустит, чтобы кто-то настолько проблемный продолжал жить в их долине. Она попросту этого не позволит.

К счастью, она знала, что нужно делать…

---

1) Шурин — брат жены.

Вернуться к тексту

2) Отсылка на легендарную реплику «I'm Jorge. I make the spackle», (Я Хорхе. Я делаю шпаклевку), которую выдал Бруно в оригинальном мультфильме.

Вернуться к тексту

3) Свояк — муж свояченицы, а свояченица — сестра жены.

Вернуться к тексту

4) Cumbia — колумбийский музыкальный стиль и танец.

Вернуться к тексту