Пора прощаться (джен)

Среди моих читателей немало поклонников Манрикетты Мурцатто, — не понимаю, как она может не нравиться, — а поэтому предвижу гневные выкрики: "Разве так можно заканчивать отрывок?! Эй! Что произошло?! Она выжила?! Выжила же! Только попробуй сказать, что нет!".

Спешу успокоить — Мурцатто, в отличие от сына, пережила покушение.

Пуля в лицо — не шутки, с былой красотой пришлось расстаться, но Мурцатто удержали на этом свете и получили одного из самых беспощадных инквизиторов сектора Сецессио. Ей прочили место руководителя Ordo Militarum, но в итоге Мурцатто предпочла охотиться на шпионов и саботажников под эгидой Ordo Hereticus.

С этой героиней прощаться не стоит. Проститься стоит с Котаром, и у него даже нашлись последние слова для всех нас.

Через пару недель после битвы за Белами-Ки я получил коробку с надписью "Агнцу" сбоку. Внутри я нашёл дневник Котара, содержание которого стало источником вдохновения для новых глав в "Царстве Георга Хокберга", и письмо, написанное безукоризненным витиеватым почерком мастера-каллиграфа.

"8.907.019.М42

Приветствую, Агнец!

Если ты читаешь эти строки, то будущее оказалось не таким уж мрачным, как порой я видел его в зеркале варпа.

Будущее вообще переменчиво. Сейчас я точно могу говорить только о собственной гибели.

Да, больше мы не встретимся. Как бы я ни относился к твоему творчеству, но я был рад знакомству. Я вообще со многими в компании успел подружиться, и завтра буду биться до конца не только потому что я — Ангел Смерти и это мой Долг, но и потому что хотел бы вас всех спасти.

Судьба меня не пугает. Бог-Император — свидетель, я уходил от смерти даже слишком часто. Неприятно думать только о том, что меня постараются забыть.

Скорее всего, никакого Котара Ва-кенна никогда и не существовало. Я отправляю своим братьям исследовательские дневники, которые составлял по мере того, как всё глубже погружался в эзотерику и изучение колдовства, но вряд ли эти записи, их автор станут известны за пределами Библиариума Саламандр. Как и имена прочих отступников, моё постараются вымарать из всех документов и хроник.

Возможно, ты сочтёшь это тщеславием — не спорю, виновен и в этом грехе тоже — но…

Я готов к смерти, но мне горько уходить во мрак, зная, что память о моих свершениях отправится следом.

Агнец, заклинаю тебя, найди способ рассказать мою историю людям!

Ведь я жил.

Я сражался.

И я бы очень хотел, чтобы меня помнили".

Конец