Явление проблемного бедствия (гет)

Вопрос повис в тёплом воздухе школьного двора, странный и неуместный. Идиотский вопрос, над которым в его прошлом мире никто бы даже не стал задумываться, списав всё на юношеский максимализм и гормоны. Но здесь, в этой новой реальности, где абсурдные мечты имели свойство обретать плоть и кровь, Джина действительно интересовал ответ Иссэя.

Он смотрел на парня перед собой, и в его голове проносился ураган мыслей. Он видел всю картину целиком: жалкий, озабоченный школьник, который через боль, унижения и потери в итоге вскарабкается на самую вершину мира. И всё это — ради чего? Ради гарема. Это стремление жить, преодолевать себя, бросать вызов богам и демонам — всё было пропущено через призму пошлости. Вся его невероятная мотивация сводилась к этому глупому, почти детскому желанию. Что именно двигало этой целью? Какое топливо питало этот огонь?

— Откуда такое стремление? — продолжил Джин, его голос оставался ровным, почти академическим, но в нём слышался неподдельный интерес. — Даже при твоей репутации… Даже я, новичок, сразу вижу, что почти каждая девушка в этой школе смотрит на вас с отвращением. — Он обвёл взглядом Мацуду и Мотохаму, которые виновато съёжились. — И, по моим скромным наблюдениям, ты сейчас максимально далёк от своей мечты. Так почему?

Он замолчал и стал ждать ответ, внимательно глядя на Иссэя. Тот сначала выглядел удивлённым, растерянным. Всегда, когда он говорил о своей мечте, над ним смеялись, его презирали, крутили пальцем у виска. Но никто и никогда не спрашивал об этом так. С такой серьёзностью, с таким аналитическим любопытством, словно это была не глупая фантазия, а сложная философская доктрина.

Подхватив серьёзный настрой Джина, Иссэй впервые столкнулся с необходимостью не просто заявить о своей мечте, а объяснить её. Он нахмурился, перебирая в голове слова, пытаясь облечь свои сумбурные, инстинктивные желания в нечто осмысленное.

— Да… — начал он, его голос поначалу звучал неуверенно, но с каждым словом креп. — Да, они смотрят с отвращением! Да, они называют нас извращенцами! И да, я получаю тумаки почти каждый день, когда пытаюсь хоть мельком взглянуть на их прекрасные формы! Но… — он поднял голову, и в его глазах зажёгся огонь фанатичной убеждённости. — Но моя вера не дрогнет! Потому что они не понимают!

— Не понимают чего? — спокойно уточнил Джин.

— Всего! — выпалил Иссэй, жестикулируя. — Каждая девушка — прекрасна! Каждая! Понимаешь? У одной милая улыбка, у другой — красивые волосы, у третьей — стройные ноги! И у каждой… у каждой есть грудь! — при этом слове его глаза благоговейно заблестели. — Большая, маленькая, упругая, мягкая — неважно! Грудь — это символ! Это источник жизни! Это обещание тепла и нежности! Это то, ради чего стоит жить!

Мацуда и Мотохама, слушавшие его, благоговейно кивали, словно внимали величайшей проповеди.

— Я хочу не просто смотреть! — продолжал Иссэй, его голос звенел от страсти. — Я хочу знать их всех! Понимать! Защищать! Я хочу создать мир, где каждая из них будет счастлива! Где они будут улыбаться, смеяться и не будут бояться ничего! Мой гарем — это не просто куча девчонок! Это моё королевство! Королевство, где я буду королём, а они — моими королевами! И я сделаю всё, чтобы достичь этой мечты! Даже если придётся умереть!

Он закончил свою пламенную речь и, тяжело дыша, протянул Джину кулак. Жест, полный гордости, вызова и непоколебимой веры в свою правоту.

Мысли Джина были иными. «Как ни посмотри, он идиот, — пронеслось в его голове. — Непроходимый, клинический идиот».

Однако, слушая его слова, он понял кое-что важное. В основе всего этого бреда лежала не просто похоть. В основе лежала жадность. Всепоглощающая, безграничная жадность. Иссэй стремился обладать всеми. Не просто переспать, а именно обладать — их красотой, их улыбками, их счастьем. И это при том, что он находился на самом дне социальной иерархии. Может, поэтому он и стал обладателем силы дракона? Драконья жадность. Желание заполучить все сокровища мира, будь то золото или женские сердца.

Раздражает.

Джина раздражала мысль о том, что столь глупое, примитивное стремление станет катализатором, который изменит жизнь этого парня и весь мир. Раздражала сама ситуация, которая выглядела настолько глупо, настолько по-детски, словно была написана по лекалам дешёвого романа. Раздражало то, что он, со своей сложной, изломанной душой, оказался втянут в этот фарс. И больше всего раздражало то, что они с ним похожи. Иссэй был перерождён в демона. Джин — в это тело. Оба они — существа, получившие второй шанс в чужом мире. И осознание этого родства с таким идиотом бесило до скрежета зубов.

Джин хмыкнув, усмехнулся. — Хах, — в его голосе прозвучала смесь презрения и странного, почти извращённого восхищения. — Что ж, твоя решимость достойна уважения, хоть и направлена в русло абсолютной глупости. Желаю удачи с этим, будущий Король Гарема.

Он слегка, почти небрежно, стукнул своим кулаком по кулаку Иссэя. В то же время Мацуда и Мотохама, с горящими глазами и слезами умиления, следили за этой сценой, словно были свидетелями исторического момента.

Во время похода обратно в класс, в одном из залитых солнцем коридоров, они прошли мимо другого парня. Он был полной противоположностью «трио извращенцев». Высокий, стройный, с мягкими золотистыми волосами и добрыми зелёными глазами. Его улыбка была тёплой и обезоруживающей. Он шёл с книгами в руках, и несколько девушек, проходивших мимо, смущённо хихикали и бросали на него восхищённые взгляды. Киба Юто. Местный «Прекрасный Принц».

Иссэй с компанией, увидев его, синхронно скривились, с раздражением посмотрев на своего главного соперника за женское внимание. Киба, привыкший к такой реакции, заинтересованно обернулся. Оглядев привычную ему сцену с теми тремя, он обратил внимание на нового, четвёртого ученика. На Джина.

Их взгляды встретились. На мгновение в коридоре повисло напряжение. Они оценивающе смотрели друг на друга. Два альфы. Два центра притяжения, хоть и совершенно разного толка.

Первым молчание нарушил Юто. Он нежно улыбнулся, подошёл и протянул руку Джину. — Привет. Ты, должно быть, Изаёя Джин? Я Киба Юто. Рад знакомству.

Джин получил такую же доброжелательную улыбку и, пожав протянутую руку, ответил взаимностью. — Взаимно.

Они оба стояли, держа друг друга за руки, мило улыбались, создавая картину зарождающейся дружбы, от которой у проходивших мимо девушек захватывало дух. Однако в их руках шла безмолвная борьба.

Изначально Джин просто ответил на рукопожатие, но затем, из чистого любопытства, добавил немного силы. Просто чтобы проверить. Киба с интересом ответил взаимностью. Он был Рыцарем клана Гремори, его физическая сила, усиленная демонической энергией, была на порядки выше человеческой. Он был уверен, что с лёгкостью сможет подавить зазнавшегося новичка, показав ему его место.

Однако в какой-то момент его улыбка стала чуть более напряжённой. Он удивился силе рукопожатия. Джин сжимал его руку со странно огромной силой для «обычного» человека. Киба увеличил напор, вкладывая уже не шуточную, а вполне серьёзную демоническую силу. Но рука Джина была как стальные тиски. Она не поддавалась.

В какой-то момент Киба начал чувствовать реальное давление, которого совершенно не ожидал. Костяшки его пальцев начали болеть. Ранее приветливое лицо Джина стало меняться. Хоть улыбка и оставалась на его губах, его глаза были чуть прищурены, и в их фиолетовой глубине Киба видел нечто иное. Не дружелюбие, а холодный, оценивающий блеск хищника. Сила сжатия всё росла, пока Киба не почувствовал, что его кости вот-вот затрещат.

И тут они оба, словно по команде, тихо хохотнули, разрывая напряжение. Спустя мгновение они отпустили руки.

— Рад был познакомиться, Изаёя-сан, — сказал Киба, его улыбка снова стала искренней, хотя в глазах читалось удивление. — До встречи, Киба-кун.

Попрощавшись, группа Джина продолжила поход в класс, оставив Кибу стоять одного в коридоре. Когда они скрылись за углом, улыбка сошла с лица принца. Он поднял свою руку и с изумлением посмотрел на неё. Она мелко, почти незаметно, дрожала от испытого напряжения.