Метаморфозы по-лицейски (гет)

Вечерние тени уже сгущались над лицеем, когда Горгона заметила Пифию у входа в общежитие. Девушка стояла, вцепившись в подол своей белой рубашки, а её обычно аккуратные волосы были растрёпаны ветром.

— Я боюсь за него, — прошептала Пифия, едва Горгона подошла ближе. — Он может... он способен на безумство.

Горгона тяжело вздохнула и потрепала девушку по плечу:

— Брось, дочка. Мальчишка просто хочет проучить того балбеса Женьку. Побудет дракончиком пару дней — и обратно в человечий облик. Ты же его потом расколдуешь, правда?

Пифия лишь покачала головой, её пальцы сжали странный свёрток, который она вдруг сунула Горгоне в руки:

— Возьмите. На всякий случай.

Горгона развернула бумагу — внутри лежали бархатные тапочки с вышитыми драконами.

— Красивые, — улыбнулась она. — Но зачем мне...

— Это оружие, — перебила её Пифия. — Мощное. Не надевайте без крайней нужды.

Проводив взглядом исчезающую в дверях общежития Пифию, Горгона почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Обычно после ночного обхода она мирно ужинала с охранником Цербером Геннадьевичем, но сегодня всё было иначе.

Полночь. Шорохи за стеной. Приглушённые крики.

Горгона уже собралась идти на шум, но вдруг вспомнила про тапки. Взяв их в руки, она поднялась на четвёртый этаж, где столпились лицеисты.

— Марш по кроватям! — рявкнула она, разгоняя любопытных. — Нечего тут глазеть!

Дверь в комнату Степана была приоткрыта. Горгона толкнула её плечом — и застыла на пороге.

На полу, в луже тёмной жидкости, билось в конвульсиях нечто, покрытое чешуёй. Рядом, раскинув руки, лежала без сознания Пифия.

— Сыночек?! — Горгона бросилась вперёд, но тут дракон зашевелился и слабо простонал: "Помогите..."

Голос был Степин.

Горгона опустилась на колени, прижав ухо к брюху чудовища:

— Ты там? Отзовись!

Но ответа не последовало. Лишь хриплое дыхание и слабый стон.

— Цербер! — крикнула Горгона в коридор. — Вяжи его, пока не очухался!

Когда дракона скрутили верёвками, вызвали скорую. Врач явился через три часа, неспешно разглядывая сцену:

— Гастрит, — заключил он, послушав урчание живота дракона. — Диета, покой...

— Да он моего сына сожрал! — взвизгнула Горгона. — Режьте его, вытаскивайте Степку!

МЧСник, вошедший следом, достал бензопилу:

— Может, распилим?

— Вы что, с ума сошли?! — Горгона замахала руками. — Там же ребёнок!

— Тогда нужен эндоскоп, — пожал плечами врач. — Но он в больнице. А пока... — Он достал из кармана катану. — Может, хотя бы надрез сделаем?

Горгона не выдержала — шлёпнула его тапком по лысине:

— Быстрее езжайте, ироды! Мой мальчик погибает!

— Ладно, ладно... Ради такого случая даже проблесковые маячки включим! — провозгласил врач, гордо выпрямляясь, словно совершил подвиг.

Он удалился, оставив за собой грязные следы на полу, а Горгона снова осталась наедине с драконом.

— А с девушкой что делать? Она вроде без сознания, — спросил МЧСник, тыча пальцем в Пифию.

Горгона ахнула:

— Ой, Боже! Отнесите её к скорой, пока врач не уехал!

— Вас понял, босс, — кивнул МЧСник, закинул Пифию на плечо и потащил вниз, как мешок с картошкой.

* * *

Три часа спустя врач вернулся, снова натоптав грязи. На этот раз он тащил за собой эндоскоп, набор хирургических инструментов и выражение человека, который явно не выспался.

— Сначала посмотрим, что у него внутри, — заявил он и, не дожидаясь согласия, сунул эндоскоп в пасть дракона.

Десять минут копошения — и вердикт:

— В желудке пусто.

— Как пусто?! — Горгона схватилась за голову. — Я же слышала, как он кричал оттуда!

— Может, уже растворился? — равнодушно пожал плечами врач. — Соляная кислота, знаете ли...

— Не может быть!

— Может. Но остатки могли застрять в кишечнике.

— Так загляните в кишки! — взвизгнула Горгона.

— А вот этого не стоит, — важно ответил врач. — Этот прибор не для кишечника. Его потом мыть — а мне за это не платят. Давайте подождём, пока остатки выйдут естественным путём...

Горгона не выдержала.

ХЛОП!

Тапок со всей силы прилетел врачу в лоб. Тот закатил глаза и рухнул на пол.

Горгона, дрожа от ярости и горя, вышла в коридор.

* * *

Илья сидел в кресле, укутанный в новый халат и свежие трусы, углублённый в «Божественную комедию».

— Ты видел, кто сюда заходил? — спросила Горгона.

Илья задумался, затем торжественно продекламировал:

— "Земную жизнь пройдя до половины..."

— Видел или нет?! — рявкнула Горгона.

— Видел. Сначала зашёл Женя, потом Степа, — ответил Илья.

— Женя не выходил?

— Вроде нет.

Кошмар.

Горгона схватилась за голову: "Неужели всё так и случилось?" Она бросилась к директору.

* * *

— Он заперт внутри дракона! — рыдала Горгона, сжимая в руках тапки. — Может, он уже растворился в его утробе...

Директор внимательно выслушала, затем произнесла:

— Не переживай. Это не Женя — дракон. Это твой сын.

— Как так?!

— Ты же слышала его голос из дракона?

— Да... Кажется...

— И Степан зашёл в комнату после Жени?

— Так сказал Илья.

Директор поправила очки, её голос звучал торжественно: "Есть древняя легенда. Тот, кто убивает дракона — сам становится драконом."

Горгона сжала в руках бархатные тапки, подаренные Пифией, пока директор продолжала: "Женя ворвался в комнату Степы, устроил там погром. Найдя чипсы, он их съел и... превратился в чудовище. Когда Степан вернулся, он напал. Когда твой сын победил в схватке, он по древнему закону сам стал драконом. А затем..." Директор сделала паузу, "Он... съел останки Жени."

"Не может быть!" — прошептала Горгона, её пальцы вцепились в тапки. Мысль о сыне-чудовище вызывала отвращение, но главное — он был жив. Это давало слабую надежду.

"Давай проверим," — предложила директор. "Ты говорила, он разговаривает?"

В комнате массивный дракон лежал, скованный цепями. Его чешуйчатая грудь тяжело вздымалась. Два часа томительного ожидания — и вдруг веки дрогнули.

"Где я?" — раздался хриплый, но узнаваемый голос Степы.

"Где я?" — повторил он.

Горгона с ужасом наблюдала, как перед каждым словом раскрывалась драконья пасть. Голос звучал не изнутри — он исходил от самого чудовища.

В коридоре директор схватила Горгону за рукав:

— Видела? Твой сын не внутри дракона. Он и есть дракон.

Эта страшная правда неожиданно согрела сердце Горгоны. "Он жив! Мой мальчик жив!"

— Я не могу расколдовать его, — призналась директор, понижая голос. — Если чары наложила Пифия, только она сможет их снять. Но понимаешь, Горгона, если об этом узнают... Лицей закроют. Нас всех уволят. Никаких скандалов!

— Что же нам делать?

— Спрячем его на первом этаже. Старшеклассники перенесут. А потом... — Директор оглянулась, — Мнемозина сотрёт память всем свидетелям. Никаких шумих, никаких вопросов.

Сказано — сделано. Шестеро старшеклассников, скрипя зубами от напряжения, перетащили тяжёлого дракона в заброшенную комнату на первом этаже. Дверь захлопнули, замок щёлкнул. В тот же вечер Мнемозина провела свою работу — все свидетели забыли о произошедшем.

На следующее утро Горгона вновь сидела в кабинете директора.

— Что будем делать с Пифией? — спросила она, теребя край фартука.

Директор отложила бумаги:

— Навестим её в больнице. Говорят, состояние... необычное.

Вечером в больничном коридоре их встретил тот самый врач, которого Горгона ударила тапком. Теперь он смотрел на них абсолютно пустым взглядом.

— Уникальный случай, — сообщил он, листая историю болезни. — Пациентка в сознании, но... не просыпается. Как будто крепко спит.

— Как так? — переглянулись женщины.

— Медицина бессильна. Кстати, вы родственники? Можем выписать — пусть спит дома.

Директор отвела Горгону в сторону:

— Заберём её в лицей. Будет под присмотром.

— Но это же... — Горгона закусила губу. — Спящая девушка в общаге, дракон в подвале... Нас закроют!

— Тише! — директор оглянулась. — Нужно, чтобы Пифия была рядом. Когда очнётся — сразу расколдует Степу.

Горгона кивнула. Ради сына она готова была на всё.

Они подошли к врачу, чью память Мнемозина уже обработала — ни дракона, ни тапка он не помнил.

— Мы заберем её, — твёрдо заявила директор. — Я её сестра.

Врач скептически оглядел пожилую женщину:

— Сестра? — Его взгляд скользнул по морщинистому лицу директора. — Ну... ладно, ваше дело.

Он грубо отключил аппараты, перекинул девушку через плечо, как мешок с мукой, и выволок в коридор.

— Куда нести?

— К нашей машине, — буркнула директор.

Врач лишь пожал плечами — одной проблемой меньше. Пифию устроили в комнате воспитателей, но...

— Её нельзя здесь оставлять, — зашептала Горгона, озираясь. — Кто-нибудь обязательно...

В этот момент Пифия зашевелилась. Её губы беззвучно шептали: "Степан... нет... Лойс... Спирит..."

— Что она бормочет? — нахмурилась директор.

— Какие-то английские слова, — пожала плечами Горгона.

Лицо директора озарилось:

— Так... Это же прекрасно! — Она хлопнула в ладоши. — Будет у нас новым преподавателем английского!

Так Пифия стала Прозерпиной Аидовной — "студенткой-практиканткой" из местного педвуза. Для полной конспирации сочинили легенду: "Протолицеист героически сразился с драконом и таинственно исчез". Никто не должен был узнать правду — ни о превращении, ни о "случайном" убийстве Жени.