Там, где гаснут звёзды (гет)

— Это просто возмутительно, — объявила Гермиона таким тоном, что воздух в салоне дрогнул, а ближайшая занавеска решила больше не колыхаться.

Автобус, впрочем, не впечатлился. Он уже минут двадцать тряс их по какой-то бесконечной дороге, петлявшей то в густой туман, то в непроглядную темноту, то прямо в никуда, словно сам мир распался на куски, а они ехали по границе между ними. Пурпурные стены слегка мерцали, как будто изнутри жили собственными биениями, и Гарри невольно ощутил странное тепло, которое шло не от двигателя, а будто от самой субстанции этих стен. Пол под ногами гудел низким, ровным гулом, как раскалённый чайник, готовый выплеснуть пар в любой момент, и каждое его движение вызывало лёгкую дрожь в костях.

На потолке болтался старый фонарь, отчаянно сражавшийся со своей тусклой лампочкой: свет колебался, дёргался, расползался пятнами, заставляя тени играть на стенах и потолке. Казалось, что каждая тень — это отдельная история, запертая в этом салоне. Гарри молча держался за поручень, стараясь не смотреть в окно, но его взгляд всё равно ловил мелькание пейзажей, которых быть не могло. Деревья с обугленными кронами, реки, текущие вспять, и дома с кривыми крышами, словно вылепленные из пластилина. Иногда казалось, что автобус перескакивает из сна в сон, и каждое новое видение растягивается и сжимается одновременно, нарушая привычное течение времени.

— Возмутительно, — повторила Гермиона, отряхивая с плаща пыль, похожую на пепел.

— Сначала кто-то непонятный зовёт Рона, потом мы оказываемся на дороге, и вдруг — бац! — перед нами появляется сам Рыцарский автобус, причём никто из нас его не вызывал!

Автобус, словно желая подтвердить его слова, внезапно подпрыгнул, выдав рев мотора и громкий БУХ, после чего все занавески одновременно поменяли цвет на болотный.

Гермиона вскрикнула, схватилась за спинку ближайшего кресла и зло процедила:

— Если я когда-нибудь встречу инженера, который проектировал этот... кошмар на колёсах, я превращу его в жабу. Без права восстановления.

Гарри, едва сдерживая улыбку, украдкой наблюдал за ней из-под ресниц. Её глаза сверкали смесью раздражения и почти непостижимой решимости, губы чуть поджаты, а плечи напряжены, словно она готова была броситься на автобус с заклинанием в руке. Он почувствовал лёгкое тепло в груди. Странное, но приятное: вот она, Гермиона, в полном боевом режиме, и ему казалось, что в эти моменты можно было бы смотреть на неё бесконечно. Гарри тихо хмыкнул.

Гарри хмыкнул, глядя в мутное окно.

— Только убедись, что это не министр транспорта. — пробормотал он, прижав руку к рту, чтобы не рассмеяться вслух.

Гермиона мгновенно повернула к нему взгляд, с которого Гарри почувствовал почти физический удар: глаза были полны упрёка и слегка испуганного «как ты смеешься в такой момент». Он с трудом удержался от громкого смеха, но в душе искрилось тихое веселье: её возмущение казалось ему одновременно абсурдным и очаровательным. И пока Гермиона продолжала бурчать, Гарри ловил мелькающие эмоции, смешение раздражения, решимости и скрытого удовольствия от того, что он был рядом, хоть и не мог ничего сделать, кроме как наблюдать. Когда она снова обвела взглядом салон автобуса, Гарри позволил себе тихий смешок, едва слышный, чтобы не провоцировать новый взрыв гнева. Ему нравилось, странно и слегка глупо, как её маленькие, почти непреднамеренные проявления эмоций заставляли его чувствовать, что даже в этом безумном, подпрыгивающем автобусе есть что-то уютное.

Она фыркнула, но не ответила. Уж слишком много вопросов крутились в голове.

Они оба помнили последние минуты в поезде Sanguis: свет, чужой голос, холод, как перед штормом... И всё. Затем резкий толчок, будто мир решил сменить плёнку. И теперь, они здесь. Без Рона.

— Он там остался, — тихо сказала Гермиона, глядя на свои ладони, будто могла прочитать на них ответ. — В поезде.

— Да, — кивнул Гарри. — И, что хуже, возможно, не один.

Автобус снова рванул с глухим ревом мотора, и их резко бросило вперёд. Гермиона не удержалась и рухнула прямо на Гарри. Она оказалась почти горизонтально, колени прижаты к груди, одна рука цепко держалась за его плечо, а другая, словно инстинктивно, пыталась ухватиться за что-нибудь рядом. При падении её лицо оказалось так близко к его шее, что случайно коснулась губами его кожи. Гермиона мгновенно ощутила шок: сердце бешено забилось, дыхание сбилось, а щеки вспыхнули огнём. Она чуть не закричала от неожиданности, но вовремя сдержалась, пытаясь сохранить достоинство.

— Прости! — вскрикнула она, быстро отстраняясь и морща нос от собственного неловкого движения. — Я не хотела!

Её пальцы дрожали, как будто сами осознавали, насколько странно выглядела ситуация. Гермиона мысленно ругала себя за отвлечённость, за то, что даже в таком хаосе автобусного хаоса она позволила себе такое случайное «сближение».

— Всё в порядке. — Гарри усмехнулся, хотя смех получился усталый. — Главное, чтобы нас сейчас не выкинуло где-нибудь на тёмной проезжей части.

Гермиона кивнула, поправляя волосы и стараясь отвлечься на что-то внешнее. Но внутренне она всё ещё чувствовала лёгкую дрожь и странное тепло от случайного контакта. Её ум упорно пытался рационализировать произошедшее: «Это просто падение. Просто падение…» — но сердце упорно делало вид, что оно знает нечто большее.

Спустя несколько секунд автобус, словно внезапно прислушавшись к словам Гарри, издал визгливый скрип и резко затормозил. Мир вокруг них перекосился, словно кто-то выронил его на бок. Их выкинуло вперёд, и оба с глухим стуком рухнули на пол. Гермиона, перевернувшись на бок, прижала к себе руки, пытаясь удержать равновесие, а Гарри, чуть пораньше, успел инстинктивно прикрыть лицо и согнуться, чтобы не удариться головой о низкую полку с табличкой «Ночь. Третья скорость». Внутри автобуса стояла напряжённая тишина. Только их дыхание эхом отдавалось между темными коридорами, а сердце билось так, что, казалось, могло выскочить из груди.

За окнами мгновенно сгущалась тьма — не просто ночь, а что-то совершенно чуждое, словно автобус оказался внутри густого, непроглядного кокона. Лёгкий туман полз по стеклам, и через него едва пробивались контуры странных силуэтов.

Гарри ощутил холодок по спине и инстинктивно обернулся на Гермиону, чтобы убедиться, что она в порядке. Гермиона, сжимая колени, подняла голову, и их взгляды встретились на долю секунды. Автобус снова дернулся, и Гарри почувствовал, как под ним скрипят половицы. Он мысленно подумал: «Если это не Хогвартс, то, по крайней мере, здесь явно никто не соблюдает правила дорожного движения».

Гермиона тихо выдохнула, поправляя волосы, которые торчали в разные стороны после падения, и с едва заметной улыбкой прошептала:

— Я ненавижу магию с характером.

Фонарь на потолке мигнул, будто испугался, и потух.

Гермиона осторожно приподнялась на носках и выглянула наружу, щурясь сквозь мутное стекло. Она прижала ладонь к стеклу, будто пыталась почувствовать поверхность этого странного мира. Её брови были нахмурены, губы поджаты в узкую линию, а плечи едва заметно напряглись.

— Болото, — констатировала она спокойно, но с легким оттенком раздражения, как будто сама себе доказывала факт. — Очевидно.

Гарри повёл плечами, пытаясь скрыть разочарование, и развёл руками в сторону. Его глаза при этом блестели от смешанного удивления и лёгкой иронии.

— Может, чайная плантация?! — предложил он с надеждой, словно только что придумал спасительное объяснение всему странному вокруг.

Гермиона резко повернула голову к нему, слегка приподняв бровь и усмехнувшись с оттенком сарказма. Её нос был сморщен, губы прикусила в едва заметный усмешку, а взгляд остро обвел окружающую их темноту.

— На болотах не растёт чай, — сухо сказала она, делая шаг назад и упираясь руками в спинку кресла, будто удерживаясь от того, чтобы не свалиться вновь.

Гарри нахмурился, почесал затылок и внимательно посмотрел на Гермиону, словно ожидая альтернативного объяснения.

— Тогда запах мяты объяснить можешь? — протянул он, присвистнув, и наклонился чуть ближе к ней, чтобы сделать вид, что это важный научный вопрос.

— Могу. Но тебе не понравится. — Гермиона чуть наклонила голову набок, прищурив глаза и сдерживая едва заметный смешок. Она сжала пальцы одной руки, будто готовилась к нелёгкому признанию.

Он прищурился, сдвинув брови и положив руки на колени, словно пытаясь подготовиться к худшему.

— Гермиона, не говори, что…

— Мята болотная. Растёт только там, где раньше кого-то утопили. — Гермиона резко откинулась на спинку кресла, опершись локтями, глаза её расширились, губы сжались в тонкую линию, а нос слегка сморщился. Она при этом не удержалась от едва заметной усмешки, будто сама себе удивлялась, насколько мрачно это звучит.

Гарри на секунду задумался, приподняв подбородок и прикоснувшись кончиками пальцев к губам, словно оценивая масштаб катастрофы. Его глаза сузились, уголки рта дернулись, и он тихо пробормотал:

— Знаешь, ты просто неисчерпаемый источник оптимизма.

Они переглянулись. Фонарь внутри автобуса замигал, словно хотел вмешаться в разговор, но потом просто плюнул и погас окончательно.

— Похоже, нам предлагается выйти, — сказала Гермиона.

— Или остаться тут навечно, — добавил Гарри. — В компании автобуса, который, кажется, обижается, если на него смотреть слишком долго.

В подтверждение его слов автобус вздохнул. Реально — тяжело, громко, с дребезгом, будто живое существо, которому надоело возить неорганизованных пассажиров.

— Он только что… вздохнул? — спросил Гарри.

— Да, — сказала Гермиона. — И, судя по звуку, он недоволен.

Они синхронно выдохнули.

— Ладно, — сказала Гермиона, расправляя плечи. — Пошли.

— А если это место проклято?

— Гарри, всё место, куда нас заносит, проклято. Мы к этому моменту могли бы уже привыкнуть.

Он хотел возразить, но она уже спустилась по ступеням. Болото встретило их вязкой тишиной. Под ногами чавкала земля, откуда-то справа доносилось кваканье, подозрительно напоминающее ругательства. Вдалеке виднелась старая вывеска, наполовину утонувшая в грязи:

“Добро пожаловать в… Л…ч… Бол...”

Гарри щурился в темноту.

— Слушай, а ты замечаешь, что автобус не уехал?

Они оба обернулись. Рыцарский автобус стоял там, где они его оставили. Только теперь выглядел… иначе. Окна светились изнутри мягким золотистым светом, и из них доносился гул — словно кто-то там говорил.

— Думаешь, кто-то ещё внутри? — спросил Гарри.

— Не думаю, — тихо ответила Гермиона. — Знаю.

Дверь автобуса внезапно приоткрылась, как будто приглашая их вернуться. Только внутри было не видно ни салона, ни сидений. Там, где раньше был проход, теперь темнел коридор. Каменный. Освещённый плавающими светлячками.

— Гермиона, — осторожно сказал Гарри. — Мне кажется, он слегка... изменился.

Он уже собирался предложить не входить, когда из тумана за их спинами послышалось громкое чавк и довольное квак.

Гарри обернулся. Его сердце замерло, и он едва не выронил палочку. На соседней кочке, словно абсолютно естественным образом, сидел огромный жаб в цилиндре. Сам цилиндр выглядел слишком маленьким для его широкой головы, но жабу это, похоже, нисколько не смущало. На верхушке цилиндра была аккуратно приколота миниатюрная табличка:

“Станционный контролёр. Рыцарский департамент перевозок (временно под управлением Хогвартса).”

Жаб важно поправил монокль, кашлянул, и заговорил глубоким, слегка сиплым голосом, от которого туман даже дрогнул.

— Мистер Поттер, мисс Грейнджер! Рад… относительно… приветствовать вас.

Гарри моргнул. Ещё раз моргнул. И всё равно жаб сидел там, неподвижный, с таким видом, будто это было самое обычное место для работы в его жизни. Гарри почувствовал, как по спине пробежал холодный озноб, а ладонь, сжимающая палочку, стала влажной от пота. Он открыл рот, но никакого звука не вышло. Внутри головы только одно — «Что... что это вообще…?»

Гермиона, заметив его оцепенение, слегка прикоснулась к его руке и с тихим, настойчивым тоном сказала:

— Гарри, успокойся. Это просто жаб, правда… просто жаб.

Но сама она не могла скрыть удивления: её глаза расширились, а губы дрожали, словно она готовилась к любому чуду, которое может произойти дальше.

— Эм… — осторожно начала Гермиона. — Простите, вы… кто именно?

Жаб надулся. Его глаза при этом сузились до почти крошечных щелочек, а рот вытянулся в длинную линию, придавая ему крайне важный и чуть грозный вид. Он медленно покрутил монокль на глазу, словно проверяя, не шутят ли с ним.

— Контролёр Лукарий Лопп, служащий при Рыцарском департаменте, командирован в особый отдел Хогвартса. По личному распоряжению директора Макгонагалл.

Гарри моргнул несколько раз, не веря своим ушам. Его палочка дрожала в руках, а сердце колотилось, будто он только что прыгнул с вершины утёса. Он сделал шаг назад, словно жаб мог каким-то чудом прыгнуть на него.

— Вы хотите сказать… Макгонагалл знает, что мы здесь?

— Разумеется! — Лопп возмущённо квакнул, от чего из его цилиндра вылетел крошечный свиток. — Директор всегда знает, где её ученики, даже если они случайно угодили в пространственно-временной разрыв через неправильно оформленный билет!

Гарри невольно сделал шаг назад ещё раз, чувствуя, как внутри что-то сжимается от смеси ужаса и изумления. Гермиона в этот момент слегка сжала его руку, заметив, как Гарри с трудом удерживается на месте. Она наклонилась ближе и тихо произнесла:

— Гарри, успокойся.

Гермиона вдруг приподняла бровь, взглянув на Лукария.

— И… что она приказала?

Жаб вытянулся, как мог, и торжественно произнёс:

— Вернуть учащихся в учебное заведение в кратчайшие сроки и в целости более или менее сохранной.

Гарри скептически посмотрел на каменный проход в автобусе.

— "Более или менее"?

— Это официальная формулировка, — надулся Лопп. — Бюрократия, знаете ли.

Он достал из жилетного кармана миниатюрные часы, щёлкнул крышкой и вздохнул:

— Хотя, по секрету, — сказал он тише, — я бы на вашем месте поспешил. Автобус не любит, когда пассажиры сомневаются. А уж если его коридоры начали меняться, значит, он уже решил маршрут.

— И куда же этот маршрут ведёт? — спросила Гермиона.

Жаб подмигнул.

— В Хогвартс, конечно.

Гарри ухмыльнулся:

— Я всегда мечтал о приключениях, но такого… жабье-бюрократического поворота точно не ожидал.

Лопп, заметив их сомнения, выпрямился ещё сильнее, так что цилиндр чуть не соскользнул:

— Мистер Поттер, мисс Грейнджер, я понимаю скепсис. Но знайте: игнорировать контролёра, значит рисковать потеряться в лабиринтах межпространственного автобуса.

Он ловко спрыгнул с кочки, оставив на болоте аккуратный отпечаток с гербом, буквой «M» в обрамлении лилии.

— Вперёд, ученики, — сказал он с напускной строгостью. — Директор ждёт. И поверьте… она не любит, когда опаздывают даже по вине межпространственного транспорта.

Гарри тихо выдохнул.

— Гермиона, у нас, кажется, официальное приглашение.

— Да уж, — сказала она, поправляя капюшон. — Осталось только выжить по дороге.

И, обменявшись коротким взглядом, они шагнули в автобус, туда, где вместо сидений теперь начинался длинный, тихо дышащий каменный коридор, уходящий вглубь золотистого света. За их спинами жаб приосанился, вытянул шею и важно добавил:

— И, пожалуйста, постарайтесь не открывать дверей по пути. Последний раз один первокурсник так открыл, а потом неделю болтал с собственным отражением о квантовой метаморфозе.