Грегори Гойл и кровавый ритуал (джен)

Приближалось Рождество. В середине декабря, проснувшись поутру, все обнаружили, что замок укрыт толстым слоем снега, а огромное озеро замерзло. Те немногие совы, которым удалось в то утро пробиться сквозь снежную бурю, чтобы доставить почту в школу, были на грани смерти. И Хагриду пришлось основательно повозиться с ними, прежде чем они снова смогли летать.

Все с нетерпением ждали каникул и уже не могли думать ни о чем другом. Может быть, потому, что в школе было ужасно холодно и всем хотелось разъехаться по теплым уютным домам. Нет, в гостинной Слизерина, в спальне и в Большом зале было тепло, потому что ревущее в каминах магическое пламя не угасало ни на минуту. Зато продуваемые сквозняками коридоры обледенели, а окна в промерзших аудиториях дрожали и звенели под ударами ветра, грозя вот-вот вылететь.

Я тоже хотел побыстрее оказаться в особняке Гойлов, но лишь из-за того, что это сулило мне возможную помощь с защитой от Голоса. Холод лично меня почти не заботил, даже в этом теле я, например, могу спокойно выдержать холодную воду вплоть до 0 градусов.

Хуже всего остальным приходилось на занятиях профессора Снейпа, которые проходили в подземелье. Вырывавшийся изо ртов пар белым облаком повисал в воздухе, а школьники, забыв об ожогах и прочих опасностях, старались находиться как можно ближе к бурлящим котлам, едва не прижимаясь к ним.

— Поверить не могу, что кто-то останется в школе на рождественские каникулы, потому что дома их никто не ждет, — громко произнес Малфой на одном из занятий по зельеварению. — Бедные ребята, мне их жаль…

Произнося эти слова, Малфой смотрел на Поттера. Крэбб и Нотт громко захихикали, я тоже оскалился в улыбке, хотя юмор, конечно, в этом возрасте был у подростков совсем примитивный. После памятного матча, в котором Гриффиндор получил нового ловца, Малфой стал еще невыносимее. Уязвленный этим фактом, он пытался всех рассмешить придуманной им шуткой. Она заключалась в том, что в следующей игре Поттер на поле будет танцевать балет в качестве поддержки, вместо ловить мяч, однако быстро осознал, что его шутка никого не смешит, — возможно, Поттер стал ловцом очень своеобразным способом, но тем не менее он стал им. И, более того, всех поразило, что ему удалось уклониться от большинства атаковавших его мячей. Малфой, еще больше разозлившись и сгорая от зависти, придумывал все более и более тупые шутки, пытаясь задеть Поттера, на что тот также не реагировал.

Когда по окончании урока мы вышли из подземелья, то обнаружили, что путь нам преградила неизвестно откуда взявшаяся в коридоре огромная пихта. Однако показавшиеся из-за ствола две гигантские ступни и громкое пыхтение подсказали им, что пихту принес сюда Хагрид.

— Может быть, вы будете столь любезны и дадите мне пройти, — произнес Малфой, когда мы поравнялись с гриффиндорцами. — А ты, Уизли, как я понимаю, пытаешься немного подзаработать? Я полагаю, после окончания школы ты планируешь остаться здесь в качестве лесника? Ведь хижина Хагрида по сравнению с домом твоих родителей — настоящий дворец.

Уизли хотел было прыгнуть на Малфоя, но тут встретил мой предупреждающий взгляд и, зло оскалив зубы, проглотил обиду, выдав лишь банальное:

— Пошел ты, Малфой!

Протолкавшись мимо, мы направились было в гостинную, но вдруг мой чуткий слух уловил чьи-то подавленные рыдания в боковом коридоре. Мне стало интересно, кто это плачет, ведь голос был довольно знакомый и я решил пойти посмотреть.

— Парни, идите вперед, я вас догоню.

Малфой лишь царственно(ну, так он думал) кивнул и удалился вместе с остальными, а я свернул налево. На подоконнике скрючившись сидела и плакала, прикрывшись рукавом, Гермиона Грейнджер. Слышал, что ее ситуация совсем плоха, Уизли с Браун продолжают дразнить ее, называя "заучкой" и "бобрихой", а остальные просто игнорируют.

Девочка выглядела действительно плохо — волосы напоминали воронье гнездо, под глазами были огромние синяки, сами глаза краснющие, мантия с рубашкой были одеты совсем неряшливо. Заляпанная чернилами сумка валялась рядом на полу.

— Ну-ну, что случилось. — Решил проявить участие, раз уж подошел к ней.

Девочка подняла на миг заплаканные глаза и разрыдалась вовсю, не отвечая. Я лишь вздохнул и присел рядом с ней на подоконник.

— Хнык-хнык... Уйди, Гойл. — Сказала Грейнджер, немного успоковшись спустя несколько минут.

— Уйти? — Я усмехнулся, вдруг придумав забавную идею, что стоит сказать Грейнджер. — Почему это? Ты ведь не хочешь опять оказаться одна, правда?

Грейнджер фыркнула и отвела взгляд, но я продолжал, пытаясь ненавязчиво подвести её к мысли.

— Ты знаешь, Гермиона, в чем твоя проблема? Нет, конечно, это все они гады и подонки, но... Все эти книги, постоянные поучения, излишняя инициатива на уроках… Может, стоит немного изменить стиль? Ты бы удивилась, как изменилось бы восприятие других, если бы ты немного пошла на компромисс со своим образом.

Грейнджер уставилась на меня с выражением недоумения, и я, заметив её реакцию, добавил осторожно:

— Я не говорю, что нужно совсем отказаться от умных разговоров. Это замечательно, что ты так хорошо разбираешься в магии. Но подумай, что будет, если ты немного изменишь акценты? Ведь все воспринимают тебя только как "заучку", а ты ведь гораздо больше, чем это. Ты могла бы привлечь гораздо больше внимания других, чем тебе кажется.

Грейнджер слегка покраснела, но в её взгляде всё ещё было сомнение.

— Не думаю, что мне это нужно, Гойл, — сказала она сдержанно.

— Ну, конечно, если не хочешь, — я пожал плечами, но продолжил смотреть на неё. — Просто, если захочешь изменить своё восприятие, ты могла бы стать гораздо более заметной и найти наконец друзей. Кто знает, гриффиндорцы могли бы взглянуть на тебя иначе, если бы ты не только из-за своих знаний была центром внимания.

Я подождал, пока она осмысливает мои слова, зная, что она не останется равнодушной к этим мыслям. Заметив, как Грейнджер задумалась, продолжил с ещё большей уверенностью, добавив немного подстрекательства:

— Я ведь не зря говорю, Гермиона, ты можешь быть гораздо больше, чем просто "заучкой". Все эти гриффиндорцы... Особенно Уизли и Браун, — сказал я презрительно улыбнувшись. — Они так привыкли видеть тебя в этой роли "заучки", что даже не замечают твой внутренний мир скрытый за этим образом. А вот если бы ты... немного изменилась, если бы позволила себе быть другой? Они бы точно начали смотреть на тебя по-другому.

Я посмотрел на её реакцию, не торопясь, чтобы она могла осмыслить мои слова, и продолжил, с лёгкой насмешкой в голосе:

— Ты же не хочешь, чтобы все эти гриффиндорцы продолжали воспринимать тебя только как того, кто всегда сидит за книгами и плачет в коридоре? Когда ты могла бы быть гораздо интереснее для них... Может, если ты немного сменишь подход, они будут восхищаться тобой. А представь, как взбесится Браун, когда ты будешь выглядить лучшее ее, ведь ты можешь, я знаю. Думаешь она осмелиться назвать тебя "бобрихой"?

Грейнджер наконец-то подняла взгляд, и я понял, что мои слова нашли отклик. Не став больше напрягать девочку, я, легонько хлопнув ее по плечу, отчего она вздрогнула, поднялся с подоконника и пошел обратно.

Интересно, получится ли что-то из этого?

* * *

Я шагнул через массивные ворота, ведущие в родовой особняк, когда-то бывший вполне добротным. В былые времена его высокие шпили гордо тянулись к небу, отражая солнечный свет, а мозаичные окна переливались всеми цветами радуги. Но теперь, покрытые паутиной трещин и инея, они выглядели потускневшими, словно и сама память о величии дома начинала стираться. Каменные стены, увитые остатками давно засохшего плюща, дышали холодом, а затейливые барельефы, украшающие фасад, были едва различимы под слоями грязи и времени.

Скрипнув под ногами, массивные дубовые двери неохотно поддались, открывая путь внутрь. Здесь, в полумраке, под потолком парили тени былого богатства. Когда-то роскошные люстры с хрустальными подвесками теперь едва держались на потемневших от времени цепях, и их тусклый свет напоминал о былом великолепии. Мои гулкие шаги по мраморному полу эхом разносились по пустым коридорам, картины в тяжёлых золочёных рамах косились на меня, но ничего не говорил, на резных дверях был виден след времени, их явно стоило оновить, а сами коридоры, как и холл, были пустыми, мебели тоже не хватало.

Большой холл встретил меня не тёплым семейным уютом, а холодным воздухом, который словно впитал в себя отголоски давно прошедших лет. У самой лестницы стоял покрытый пылью столик, когда-то служивший подставкой для изысканных ваз или причудливых статуэток. Теперь он выглядел как обломок ушедшей эпохи.

На полу, под светом одинокого закопченного светильника, сгорбленная фигура неуклюже убиралась. Домовой эльф, чьё обветшалое тело и потрёпанная, выцветшая накидка были олицетворением упадка всего особняка, медленно поднял голову. Его огромные глаза, когда-то, возможно, лучившиеся преданностью, теперь выглядели усталыми и тусклыми.

— Добро пожаловать, молодой господин, — голос эльфа был тихим, почти шепотом, будто он понимал, что громкий звук здесь неуместен. — Ваш отец ожидал вас.

Эльф склонился в низком поклоне, его длинные, костлявые пальцы вцепились в край накидки, словно она могла дать ему опору. Глядя на это существо, я вдруг понял, что тот изменился почти так же сильно, как и сам дом.

— Спасибо, Гринч, — ответил я. — Мой отец у себя?

Эльф кивнул и, неловко пошатываясь, указал на дальний коридор, ведущий к старинной библиотеке и кабинету.

— Он там, молодой господин, но, если позволите... — Гринч замялся, словно взвешивая слова. — Он стал... другим в последнее время.

Я лишь кивнул, понимая, о чём шла речь. Гойл-старший всегда был сложным человеком, но последние события явно оставили на нём свой отпечаток.

Поднимаясь по лестнице, я ощутил странное чувство. Это место, где провёл детство прежний Грегори Гойл, теперь выглядело совсем по другому. Пройдя по коридору в библиотеку, я обратил внимание на пустые полки, где раньше стояли книги. Различные артефакты и трофеи, многочисленное оружие, висевшее ранее на стенах, все это исчезло, словно кто-то пытался вырвать из этого дома его душу.

Я направился в сторону своей комнаты, но, проходя мимо одной из дверей, услышал звонкий, радостный смех. Этот звук был настолько неожиданным в мрачной тишине особняка, что я остановился, прислушиваясь. Через секунду дверь распахнулась, и на пороге появилась младшая сестра Грегори Гойла. Мда, теперь уже МОЯ младшая сестра.

— Наконец-то ты приехал! — с искренней радостью воскликнула девятилетняя девочка, бросаясь ко мне с неожиданной теплотой.

Она всегда была ярким пятном в этом доме, словно солнечный луч в пасмурный день. На фоне мрачных стен её одежда, казалось, светилась: голубая накидка с золотистой вышивкой, лёгкая юбка, чуть касающаяся пола. Её светлые волосы были собраны в пышный узел, но несколько прядей выбились и мягко обрамляли её лицо.

— Я уже думала, ты решил провести Рождество где-нибудь в Хогвартсе, — она, смеясь, отстранилась, но продолжала держать меня за руку.

— Как я мог? — я усмехнулся, ощутив, как на душе немного потеплело от её энергии. — Ты ведь наверняка скучала по мне?

— Скучала?! — Девочка игриво фыркнула, но в её глазах было видно: да, скучала. — Ты хоть представляешь, что здесь происходит?

Она развернулась и, сделав драматический жест рукой, указала на длинный коридор, где раньше висели портреты их предков. Теперь многие из рам были пустыми, а оставшиеся полотна покрыты паутиной или обветшали до неузнаваемости.

— Это место стало таким... — Она замялась, подбирая слово. — Пустым. Даже эльфы больше не поют за работой. Ты это заметил?

Я кивнул. В этом доме, который когда-то был наполнен шумом, музыкой и светом, действительно стало невыносимо тихо.

— Но ты ведь найдёшь способ всё исправить? — добавила она, её глаза загорелись надеждой.

— Конечно, — я ответил, хотя сам пока не понимал, как.

— Знаю, знаю, ты всегда серьёзен, — она вдруг резко сменила тему, хлопнув меня по плечу. — Но давай хоть на минутку забудем обо всех этих заботах. Я приготовила кое-что, чтобы поднять настроение.

Она схватила меня за руку и потащила за собой в комнату, которая когда-то была игровой. Теперь в ней стоял только старый диван и пара кресел, но на одном из столиков красовались печенье и чай, а в углу — небольшая ёлка, украшенная несколькими блестящими шарами.

— Ну как? — спросила она, с видом ребёнка, ожидающего похвалы за проделанную работу. Хотя она и была ребенком, даже младше моего нового тела.

— Очень уютно, — ответил я с искренностью, которой в этом доме давно не было места, — но подожди немного, должен зайти к отцу.

Девочка немного нахмурилась, но кивнула, а я направился к кабинету Гойла-старшего, который располагался в самой отдалённой части особняка. Узкий коридор, ведущий туда, был слабо освещён, лишь редкие магические лампы, мерцавшие неравномерным светом, отбрасывали тени на стены, покрытые шелушащимися обоями.

Я на мгновение остановился перед массивной дубовой дверью, украшенной искусной резьбой: на ней были изображены геральдические символы рода — чёрный щит, на котором по центру находился белый череп, которого пронзал красный меч. По обоим сторонам от черепа находилось две молнии, сверху над которыми висели две красные звезды. Под черепом шла надпись — "In Umbra — Potestas". Когда-то герб был символом гордости, но теперь казался тусклым и выцветшим.

Я толкнул дверь, и она издала протяжный скрип. Кабинет встретил меня густым ароматом пыли, старой бумаги и ещё чего-то едва уловимого. Это помещение всегда внушало уважение. Потолок, высокий и арочный, украшали тёмные балки с резными узорами, а стены были покрыты книжными полками, заполненными старинными фолиантами. Однако теперь на многих из них виднелись пустые места — книги, похоже, тоже покинули этот дом, увезённые Малфоем вместе с артефактами.

В центре комнаты стоял массивный стол из черного дуба, гладкая поверхность которого была покрыта царапинами и пятнами от чернил. На стене за столом, в золоченной рамке, висела старая даже на вид карта Британии, усеянная отметками, сделанными магической палочкой. Здесь и там виднелись старые пергаменты, наспех свёрнутые записи, магические артефакты, многие из которых потрескались или утратили свой блеск.

В углу, возле окна, находилось кресло, на спинке которого висел изношенный халат. Гойл-старший сидел в нем, словно став частью интерьера. Его фигура выглядела усталой, но глаза горели лихорадичным огнём, который был одновременно пугающим и захватывающим.

— Ты всё-таки решил явиться, — голос мужчины прозвучал хрипло, будто он долго не говорил. — Я уж начал думать, что ты оставишь нас совсем.

— И тебя рад видеть, отец, — спокойно ответил я, закрывая за собой дверь.

Тот бросил на меня пристальный взгляд, от которого стало не по себе даже мне. Этот взгляд был проникающим, словно он изучал не только моё лицо, но и мою душу.

— Ты изменился, — наконец сказал он, не уточняя, в какую сторону. — Хогвартс, кажется, воспитывает не только магов, но и характер.

Я промолчал. Мне, как и прежнему Грегу, не нравились игры отца с намёками.

— Садись, — кивнул тот на один из стульев. — У нас есть о чём поговорить.

В этот момент из темноты появился ещё один обитатель особняка — второй и последний(раньше их было намного больше)домовой эльф. Он тоже выглядел так, словно воплощал собой весь упадок дома. Его кожа была серой, будто покрытой пылью, уши свисали унылыми тряпками, а глаза, некогда яркие и живые, стали тусклыми и погасшими. Он держал в руках поднос с чаем и двумя бокалами, один из которых был наполовину пуст.

— Пинки, исчезни, — отмахнулся отец.

Эльф поклонился, чуть не выронив поднос, и исчез, растворившись в тени.

— Даже слуги стали ненадёжными, — буркнул Гойл-старший, пододвигая к себе бокал. — Всё рушится. Всё, что мы строили веками.

Он повернулся ко мне, его лицо озарилось блеклым светом от единственной магической лампы на столе.

— Я читал твое письмо, — тихо произнёс он, внимательно глядя на меня. — Рассказывай.

— В Хогвартсе… — начал я, и мой голос прозвучал глухо. — Я услышал голос.

Мужчина нахмурился, подавшись вперёд.

— Голос? Что за голос?

— Он не просто говорил, — продолжал я, стараясь не сказать лишнего. — Он… приказывал. Требовал, чтобы я убил Гарри Поттера.

Молчание в кабинете стало ощутимым, словно густой туман. Гойл-старший склонил голову, словно обдумывая услышанное, затем встал и начал мерить кабинет шагами, потирая подбородок.

— Ты уверен, что это не плод твоего воображения? — спросил он, хотя в его тоне было только безразличие.

— Уверен. Этот голос… он не мой. Он чужой. Это... Нечто иное. Оно явлось ко мне во сне и даже во время дня.

Он остановился возле стеллажа, опершись рукой на деревянную полку, и на несколько мгновений замер.

— Ты знаешь, что это может означать? — наконец произнёс мой новый отец, не оборачиваясь.

— Нет, — ответил я, хотя в моём голосе прозвучала доля сомнения.

Гойл-старший обернулся, его взгляд был тяжёлым, но в то же время исполненным странного блеска.

— Это может быть наследие нашей крови, — начал он, шагнув ближе. — Что-то, связанное с древними клятвами или магией, которую использовали наши предки.

— Но почему я? Почему именно Поттер? — спросил я, чувствуя, как внутри закипает раздражение.

Он лишь покачал головой.

— Поттер... Мальчишка связано с мощной магией, которая повергла Тёмного Лорда. Может быть, голос связан с теми событиями.

Он замолчал, подойдя к столу и сев обратно в кресло.

— Я… возможно, знаю, как помочь, — наконец сказал он.

Я прищурился.

— Но ты ведь что-то не договариваешь, — заметил я.

Мужчина усмехнулся с легкой безуминкой, и эта усмешка не принесла облегчения.

— Конечно, не договариваю. Ведь ты уже достаточно взрослый, чтобы понять: иногда выбор, который мы делаем, меняет всё. Хотя и выбора у тебя нет.

Мы снова оказались в молчании. Я ощущал, как воздух в комнате стал ещё тяжелее, как каждое слово, произнесённое Гойлом-старшим, нависало над нами, как предвестие чего-то важного

— Чтобы избавить тебя от этого… голоса, понадобится жертва. Возможно, не одна. Это сложная магия, темная, древняя. Она требует силы.

— Что за жертва? — безразлично спросил я.

Собеседник поднял глаза, его лицо стало мрачным, но отрешённо спокойным.

— Та, что даст энергию для ритуала. Теоретически, это может быть любой живой организм… но чем сильнее связь с магией, тем лучше. Можно попробовать ограничиться маглами, но их надо будет добыть с десяток.

Я замолчал, не зная, что ответить. Убивать мне было не в новинку, но... Не так.

— Это единственный способ? — наконец спросил я.

Гойл-старший не ответил сразу.

— Единственный, который я знаю, — сказал он наконец. — ведь природу этого явления мы так и не осознали. Был бы здесь Тёмный Лорд, или хотя бы Руквуд, они бы смогли понять, что это. Но в нашем случае мы используем ритуал, который создаст универсальный защитный барьер в твоем разуме. Амулет, который я тебе выслал, скоро перестанет действовать. При том еще один такой или похожий использовать не получится, если я правильно понимаю, что это за сущность, то она скоро сможет обойти подобные амулеты. Она не оставит тебя.

В этот момент в дверь тихо постучали.

— Простите, что беспокою, — тонкий голос домового эльфа прозвучал из-за двери. — Маленька госпожа приглашает вас к столу.

Гойл-старший лишь махнул рукой.

— Имеешь время подумать, но, как я уже сказал, выбора нет, руки придется испачкать — сказал он, прежде чем снова погрузиться в свои записи.

Я вышел из кабинета, оставляя за спиной мрачное помещение, наполненное тенями и запахом старых книг.