В дыму и пламени (джен)

Нора была громкой и даже слишком, и это скорее раздражало, чем возбуждало. Всё произошло быстро и странно, как в каком-то нелепом кино. Про чай она резко забыла и набросилась на него в прихожей, как львица. Любой был бы польщён!

Бальдр прокручивал в голове «раскадровку» их знакомства, пока Нора была в душе. Теперь придётся придумывать какой-то диалог, а она, мягко говоря, не от мира сего.

Бальдр поднялся с большой кровати, втиснутой в маленькую комнату, и окинул взглядом обстановку. Может, не такая уж комната и маленькая, просто слишком захламлённая. На полу и подоконнике лежали журналы и книги, покрытые слоем пыли. Из распахнутой дверцы шкафа выглядывали рукава то ли кофты, то ли алого платья. А на потёртом и исцарапанном комоде громоздились кружки и тарелки, косметика и квитанции, мятые белые конверты и засохшая акварель.

Нет, не то чтобы Бальдр был приверженцем чистоты и порядка, но это прямо уж слишком. На старом скрипучем паркете красовалось пятно от кофе и валялись не поместившиеся в шкаф вещи. Одна стена была ободрана до бетона, а другая разрисована крылатыми сердечками с клыками и «злыми глазами». Вместо старых обоев, которые кое-где ещё проступали пожелтевшими заплатками, стены оказались увешаны рисунками, вырванными из тетрадей и блокнотов. Зеркало над комодом, увитое мишурой, заляпано отпечатками пальцев и накрашенных помадой губ.

Бальдр приблизился и решил рассмотреть рисунки. На одном из раскрытой ладони выглядывал глаз. На другом из распластанного на земле женского тела прорывались цветы со странными остроугольными лепестками и хищными зубами. Нет, фу — он тряхнул головой. Это уже прямо-таки перебор. Техника, может, неплохая, но смысл…

В ванной шумела вода: самое время, чтобы ускользнуть, не прощаясь. Бальдр спешно оделся и пытался отыскать ботинки в этом хаосе. Когда он завязывал шнурки, шум воды прекратился. Скрипуче пропела дверь, и с Норой, завернувшейся в пушистое белое полотенце, они столкнулись в проходе. Вот, блядь…

— Прости, мне надо идти, — скорчил жалкую гримасу он. Врать всё-таки было неприятно.

Нора тряхнула мокрыми волосами и ткнула острым кулачком в плечо.

— Не выдумывай! Мы даже чай ещё не попили, — бодро провозгласила она.

— Да я уже как-то перехотел, — понизив тон, признался Бальдр.

— А я — нет, — она дёрнула за забинтованную ладонь, и Бальдр втянул воздух сквозь стиснутые зубы. Боль, едва притихшая, обожгла снова.

— Какой ты нежный… — недовольно цокнула Нора. — Я случайно — забыла, — походя пояснила она и прошествовала на кухню. — Ты идёшь? — крикнула оттуда.

Уходить по-английски стало поздно и как-то неловко, и Бальдр нехотя побрёл на зов. На кухне оказалось ещё хуже, чем в комнате. Все поверхности занимала грязная посуда и пустые упаковки от еды, высохшие пакетики от чая и прочая дребедень. Нора кое-как отыскала две относительно чистые кружки со следами чайного налёта и щёлкнула кнопкой заляпанного жирными брызгами чайника.

Бальдр натянуто улыбнулся, а Нора, толкнув ногой табурет, кивнула.

— Садись. Чего уставился? Не в музее.

Романтический налёт «девушки с книгой» быстро с неё слетел, однако уходить всё ещё было неудобно. В конце концов можно завести вежливую беседу, а потом слиться. Не станет же она его преследовать. Наверное.

— Так ты художница? — спросил Бальдр, вспомнив о стрёмных рисунках в комнате.

Нора скромно улыбнулась, и от того стала милее, черты лица смягчились.

— Да ладно, прямо уж «художница», — махнула рукой она, однако видно было, что похвала ей приятна. — Находит иногда… вдохновение, чуть помедлив, призналась она. — Будто кто-то моей рукой водит и рисует за меня. Красиво? Тебе понравилось?

Бальдр поспешно кивнул. Рисунки её немного пугающие и, по правде говоря, слегка отвратные, но обижать Нору не хотелось. Чайник вскипел, Нора плеснула кипятка в кружки и ловко отыскала коробку чая в завалах на столе. Пирога, конечно, никакого не было, лишь засохшее печенье, которые Бальдр не рискнул пробовать. Даже слегка грустно стало. Зачем она вообще его к себе притащила?

Нора, видно, тоже вспомнила о своём предложении.

— Слушай, про пирог я забыла — это было вчера, ничего уже не осталось. Но могу завтра испечь. У меня хорошо выходит, — похвасталась она.

Бальдр покачал головой и отхлебнул из кружки крепкий чай. Сахара у неё почему-то тоже не оказалось. Нора сказала, что покупала на днях, но куда-то его задевала и не может найти.

— А ты чем занимаешься? — спросила она между делом, разбирая пакет с продуктами, который притащила из коридора. Видимо, он там не первый день валялся. Сахар, кстати, нашёлся именно там.

— Я — художник-реставратор.

— Ух ты! Прямо картины ремонтируешь? — восхищённо воскликнула Нора.

Бальдр усмехнулся, польщённый такой реакцией.

— Нет, во основном всякие шкафы и кресла. Я художник по дереву, — пояснил он.

Нора кивнула и демонстративно посмотрела на часы на экране смартфона.

— Тебе пора, — деловито сообщила она. — Я на маникюр записалась, вот скоро уже выходить.

Бальдр облегчённо вздохнул. К счастью, не придётся выдумывать предлог, как поскорее свалить и при этом её не обидеть.

— Ну, ладно, спасибо за чай.

Нора кивнула.

— Завтра за мной на работу зайди. Будем делать пирог, — широко улыбнулась она и добавила, словно про какую-то плюшевую игрушку: — А ты вообще ничего, миленький.

Бальдр замер в дверях. Бля… Нора, похоже, не догоняет, что их первую встречу лучше оставить последней.

— Да мне… Завтра работы много, а потом… В общем, я занят, к зубному иду, — выдумал на ходу он.

Нора удивлённо вскинула густые брови. Скрестила руки на пышной груди и недоверчиво хмыкнула.

— Врёшь ты всё! Зуб бы болел, ты бы по барам не шлялся! — прикрикнула она, и Бальдр аж вздрогнул от неожиданности и замотал головой.

— Я не вру!

Нора махнула рукой и тут же смягчилась.

— Ладно, давай послезавтра. Я работаю тут в секонде на углу. Вниз по улице пойдёшь — сразу заметишь. И вот мой номер, — вырвала из блокнота, который валялся на стуле, листок и начеркала цифры. — Не вздумай меня кинуть, — процедила она, схватив за руку, и внимательно заглянула ему в лицо. — Нам будет так весело, ты даже не представляешь, — тут же расплылась в улыбке она.

Бальдр кивнул и поспешил уйти, скомкав листок в кулаке. Нет, нахер, Нора — ненормальная, звонить ей он точно не собирался.

Однако через день он всё же явился к назначенному месту. Зачем? Бальдр и сам не знал: представил просто, как Нора расстроится, и стыд обжигающими угольками вспыхнул внутри. По дороге он пытался себя убедить, что вообще-то ничего не обещал. «Просто поздороваюсь, и скажу, что у нас ничего не выйдет», — решил Бальдр, покрутив головой по сторонам в поисках вывески секонд-хенда, в котором работала Нора. Искать долго не пришлось: в витрине красовались старомодные пальто и шляпы, а манекены казалось снимаются каком-то кино про девятнадцатый век. Забавно.

Нора встретила ласковым взглядом, шагнула из-за прилавка и обхватила его руками.

— Я уже успела соскучиться! — радостно объявила она.

Бальдр огляделся. Покупателей почти не было: две старушки бродили по залу и придирчиво рассматривали ассортимент.

— М-м, Нора… — начал он, пытаясь воспроизвести придуманную по дороге речь, но та зажала ему рот рукой.

— Мы закрываемся через десять минут! — громко объявила она покупателям. А Бальдру велела: — Погуляй немного, мне ещё кассу снимать.

Пришлось таскаться по магазину, дожидаясь, пока её смена закончится. Нора быстро завершила все своим дела и затворила стеклянные двери, повесив табличку «Закрыто». Бальдр со скучающим видом торчал перед зеркалом, отметил про себя, что в отражении мир кажется чуточку краше. Странно…

Нора подошла сзади нахлобучила ему на голову шляпу, снятую с какого-то манекена, сама же замоталась в большой цветастый платок.

— Тут будто в другой мир попадаешь… — мечтательно протянула она. — Нравится мне это место.

Бальдр пожал плечами, поправил шляпу с короткими полями и усмехнулся своему отражению и Норе заодно, которая выплясывала позади, делая изысканные па.

— Что-то в этом есть, — деликатно поддержал он.

— Тебе идёт! — заметила Нора, щёлкнув по шляпе.

Бальдр неловко улыбнулся.

— Скидывай своё барахло. Сейчас ещё что-нибудь подберём, — безапелляционно заявила Нора и потянула за рукава куртки.

— Подожди! Я хотел сказать, что наша встреча…

Нора дурашливо приложила палец к губам и принялась громко напевать, прогуливаясь по магазину и перебирая вешалки.

Бальдр хлопнул себя по лбу с досады. Это просто бред какой-то: Нора не даёт ему и слова вставить. Ещё и двери заперла! Теперь он будто заложник. Нора включила музыку на телефоне и потянула его за руки.

— Чего ты такой напряжённый? Расслабься. Мы тут вдвоём — стесняться некого.

Норе всё-таки удалось очаровать его своей улыбкой, и под её решительным напором Бальдр сдался. Она увлекала его с собой танцевать. Они перемерили кучу всяких дурацких шмоток и здорово повеселились. Нора воображала, что они, и правда, в каком-то старинном фильме, а Бальдр, сам не заметив того, начал подыгрывать. Целовались в узкой примерочной, и Нора горячо выдохнула в ухо: «Всегда мечтала сделать это здесь». И разве он мог сопротивляться? Да вообще-то не очень-то и хотел. Ивар сказал бы про неё «горячая штучка», но Нора — нет, она нечто иное. Совсем-совсем непонятное, но очень притягательное.

Второе свидание, если это можно так назвать, прошло куда лучше первого и оставило на память жгуче-красный засос на шее. Да, Нору определённо можно назвать пылкой женщиной. Порой даже слишком. От её любви (любви ли? Вряд ли это случилось так быстро) сносило крышу. И с ней так здорово было ходить по краю. Но иногда хотелось сбежать куда подальше. Пока так и не удалось разобраться, чего же хотелось больше. Странные мысли бродили в её голове, и что же она выкинет в очередной раз — всегда сюрприз. Говорят, в женщине должна быть загадка — Нора оправдывала это выражение на все сто!

Сам того не заметив, Бальдр поддался её обаянию, и вечера они проводили вместе. Иногда на неё находило, и она болтала без умолку, умудрялась поссориться с ним (и с собой) по ей же выдуманному поводу. С Норой мир казался нереально ярким, и Бальдр совсем потерял голову. И, пожалуй, это стоило того, чтобы закрыть глаза на все недостатки. Может, это и есть любовь?

* * *

Утром субботы Нора проснулась не в духе. Бальдра разбудил грохот и звон разбитого стекла на кухне. Он, зевая, пошёл на звук. Нора сидела на полу в окружении тетрадных страниц, разлитых красок и осколков стакана. Невинно улыбнулась и сообщила:

— Не получается рисунок. Вдохновение покинуло: не шепчет, — расстроенно вздохнула она.

— Хочешь, я тебе помогу? — оценив обстановку, от души предложил Бальдр. — С уборкой и с рисунком…

Нора беспечно махнула рукой и грациозно поднялась, перешагнув осколки. Повисла у Бальдра на шее.

— Ерунда! Я пробовала — всё равно на следующей день всё раскидано. Бабуля постоянно ругается, когда приходит, но я ничего не могу поделать.

Бальдр прижал её к себе, тёплую, растрёпанную, смешную. На душе было весело и немного тревожно. Нора просто не от мира сего — уникальная, особенная и совершенно внеземная, будто на самом деле инопланетянка.

— Пойдём куда-нибудь, погуляем? — предложил Бальдр. Нет, но квартира у неё просто жесть — хотелось отсюда поскорее свалить.

Нора принялась дурашливо вертеться перед зеркалом, расчесалась и задумчиво приложила палец к подбородку.

— В парк! Тут недалеко, — пояснила она.

Собралась она быстро, приоделась, накрасила губы и взяла его под руку, когда вышли из дома. Сначала чинно гуляли по вымощенным гладкими камнями дорожкам, а после Нора потащила к пруду, над которым возвышался небольшой деревянный мостик.

— Смотри-ка, утки! — ткнула она пальцем вниз. — Давай сфоткаемся, — тут же предложила она и принялась копаться в своей объёмной сумке.

— Давай, — легко согласился Бальдр. По правде говоря, её энергичность оказалась заразительной, и даже уходить в этот раз не хотелось. Но пора уже — Бальдр посмотрел на часы, пока Нора искала смартфон.

После того, как сфоткались, Нора снова стала ворошить сумку и, то ли отвлеклась на что, то ли просто она такая неловкая. Телефон в белом силиконовом чехле выскользнул из её ладоней и рыбкой нырнул в пруд.

Нора запричитала:

— Ой-ой-ой! — и прижала ладони к щекам.

Бальдр тихо выругался. Вода была прозрачная, как стекло, на дне лежали гладкие крупные камни, окружённые водорослями и песком. Среди них заметным белым пятном выделялся смартфон.

— Я сейчас, — коснувшись плеча Норы, сказал Бальдр и скинул куртку, стянул кроссовки, впопыхах толком не развязав шнурки. Быстро перемахнул через перила и прыгнул в пруд.

Нора, взвизгнув, отскочила, когда её окатил каскад холодных брызг. Вода в пруду оказалась прямо-таки ледяная, быстро пропитала джинсы и футболку, рассеяв по коже сотни мурашек, будто тонкие паучьи лапки пробежали по телу. Было неглубоко: примерно по грудь, и телефон Бальдр нашёл быстро. А когда выбрался на берег по скользким камням, Нора зааплодировала, и от улыбки на её раскрасневшихся пухлых щеках заиграли ямочки.

— Ты мой герой! — объявила она.

Бальдр, смутившись, прикусил губу. Кто скажет, что не любит похвалу — тот точно врёт. Несмотря на ледяные объятья воды, из которых он только что выбрался, в груди разлилось тепло.

Когда они с Норой шагали по дорожкам, с него стекали ручьи, а одежда отяжелела, будто броня, и весила, казалось, целую тонну. В кроссовках тоже вода хлюпала, будто бы и не снимал. Дома Нора прогнала его под горячий душ, а сама закинула одежду в стирку. Заварила горячий чай с шиповником (сказала, что они с бабушкой осенью собирали) и сходила в магазин внизу за булочками с кремом.

Бальдр прямо разомлел от такого тепла и заботы. Ну, подумаешь, Нора неряха и слегка странная, зато в остальном у них всё замечательно. И с чего он только решил, что они друг другу не подходят? Нет, всё ровно наоборот!

* * *

С Иваром условились встретиться в сквере неподалёку от дома. Тот, конечно, оказался недоволен тем, что Бальдр припозднился почти на целый час, и демонстративно постучал по циферблату часов.

— Ты в своём репертуаре! — воскликнул он.

Бальдр выдавил скомканные извинения. В душе пели птицы, но стыд приглушил их райские голоса и досадливо зашипел в уши.

— Прости, это вышло случайно. У тебя ведь есть ключи, я думал, ты домой пойдёшь, — понизил тон Бальдр.

Ивар покачал головой, однако усмехнулся и хлопнул его по плечам. Весь его хмурый вид сразу сошёл, рассыпался, как витраж. И стал он прежним добрым другом, к которому Бальдр успел прикипеть душой за долгие годы знакомства (почти четырнадцать лет).

— Ты думаешь, я их взял? Балбес! Эх, ты… Ну рассказывай, что у тебя стряслось?

Бальдр расслабленно кивнул, сообразив, что Ивар больше не злится. Да кажется, по-настоящему он никогда и не сердился на него. Регина права — сердце у него доброе.

— Ага, — рассеянно кивнул Бальдр, взъерошив волосы. — Пойдём куда-нибудь? В сауну? Я так замёрз, — признался он. — Ты, наверное, тоже?

— Я за кофе ходил, после того, как ты написал, что «чуток опоздаешь». Пойдём, только купаться не будем, ещё рановато⁽¹⁾, — строго взглянул на него Ивар. Иногда казалось, что он, и правда, знает всё про него наперёд. Бальдр поддержал неловкой улыбкой и обнял себя руками.

— Да я уже купался, прямо сегодня, потому и опоздал.

Ивар вопросительно приподнял брови, и Бальдр со вздохом признался:

— Это долгая история.

В сауне Бальдр наконец отогрелся, сразу стало веселее. После пошли в бар пить пиво. Смущённо запинаясь, Бальдр выдал их с Норой историю знакомства и всё, что случилось после. Ивар терпеливо слушал. Взял его за запястье и с любопытством осмотрел замотанную свежим бинтом ладонь (Нора с утра постаралась).

— Нравится она тебе?

Бальдр коротко кивнул.

— Я, кажется, влюбился.

Ивар скептически хмыкнул.

— Поаккуратней с ней, братец, вы знакомы всего-ничего, а ты уже вон, весь покалеченный. Прямо девушка-катастрофа!

Бальдр огорчённо поджал губы.

— Это просто случайность, и я ведь сам виноват.

Ивар пожал плечами и отпил из своего бокала.

— Ну, как скажешь.

Домой купили пиццу, Бальдр вовсю строил из себя радушного хозяина и сам занялся готовкой. Ну как, надо было в духовке разогреть. Ивар расположился на диване, отодвинув валяющуюся там одежду. Меланхолично щёлкал пультом от телика.

— Ты Хальфдана, случаем, не видал? — спросил он.

Бальдр растерянно замер на пороге. Со старшим братом Ивара они едва знакомы. Виделись случайно, да и то давно.

— Нет, — усиленно замотал головой он.

— Сразу скажу, я не думаю, что это ты, но кто-то ему растрепал про Марию и пацана, — досадливо поджал губы Ивар.

Бальдр вновь покачал головой.

— Я никому не говорил, честное слово!

Ивар пересказал то, что случилось на поминках, и Бальдр расстроенно кивнул.

— Вот ведь козёл! Это совсем не его дело, — горячо поддержал он. — Может, Мария ему рассказала?

Ивар пожал плечами.

— Они даже не знакомы. Да и какая теперь разница. Нет, всё-таки любопытно, но не спрашивать же у него? Верно?

— Я бы спросил, — осторожно протянул Бальдр, шагнув в комнату.

Ивар лишь отмахнулся.

— Ещё чего! Снова видеть его мерзкую рожу! Если секрет знают двое, его знает и свинья. И, как ты понимаешь, свинья из нас троих — это он. Даже как-то легче стало, — чуть подумав, заявил он.

Бальдр неловко улыбнулся в ответ, задержал дыхание и выпалил:

— Я хотел позвонить, но так и не придумал, что сказать. Мне жаль, что твой отец умер. Наверное, тебе очень хреново.

От стыда затеплели кончики ушей в тон рыжим волосам, и Бальдр опустил голову. Стоило сказать это раньше, а не неделю спустя.

Ивар задумался, помрачнел, и в тоне его проскользнула печаль.

— Ничего, братец, сейчас уже лучше. Не переживай, я бы и сам не знал, что сказать. И, если уж честно, я соболезнований наслушался. Только они ничего не изменят.

Бальдр вдохнулся и уселся рядом с ним. Повисла долгая пауза.

— Откуда синяк? — неловко попытался сменить тему он.

Ивар со смехом рассказал про свой визит в бар. А после без перехода про то, как провёл время с родственниками.

Бальдр, чуть поразмыслив, заявил:

— Наверное, это сложно — находить общий язык со всеми. Я один, и это грустно, но иногда думаю, что, может, и к лучшему. Вдруг бы мы тоже не ладили с братом или сестрой?

Ивар ответил по-доброму, приподняв уголки губ.

— С тобой ладить легко. Чего не приезжаешь-то? Я соскучился, — признался он.

Бальдр шевельнул плечом и ответил шепотом:

— Твоя баба очень строгая. И с ней мы точно не поладили.

Ивар рассмеялся.

— Нашёл, кого бояться! Ты ведь ко мне приезжаешь, а не к ней.

— Я не хочу, чтобы вы ругались из-за меня, — честно выдал Бальдр.

Ивар покачал головой.

— Брось, с Хильдой я поговорю.

Последний раз они виделись на Рождество: Ивар приезжал навестить семью. И Бальдр очень скучал на самом деле. По телефону всё равно не то.

После ужина говорили о работе. Бальдр упоённо расхваливал новый заказ, однако признался, что боится всё запороть в одиночку.

— Старинный сундук — девятнадцатый век. Какой-то чувак на чердаке откопал. Тебе бы понравилось, честное слово! — восхищённо воскликнул он и от избытка эмоций едва ли не подпрыгнул на месте. — Только я боюсь залажать без тебя. У меня опыта с таким нет, я же толком нигде не учился, — быстро сник Бальдр.

Ивар ободряюще сжал его плечо.

— Ладно тебе, братец, не нагнетай. Ну и пусть, не учился. Сколько мы с тобой вместе работали? Всё получится! Ты, главное, не торопись, как обычно.

Бальдр послушно кивнул. Ивар его многому научил, если говорить на чистоту. Столярное дело он немного изучал в Народной школе, но это только основы. В старших классах он увлекался рисованием, но мать, конечно, настаивала на том, что нужно выбрать какую-то более приземлённую профессию, которая позволит крепко стоять на ногах. Юристом, например, стать или экономистом. У Бальдра к этому душа никогда не лежала. С матерью спорить бесполезно. Когда после выпускного он заявил, что хочет ещё подумать и в универ поступать не будет, она сильно возмущалась. Они крепко повздорили, и оплатить школу вызывался дядя. Хотелось верить, что не только затем, чтобы ей насолить.

Ивар выдернул из плена воспоминаний, тронув за плечо.

— Как там наш шарманщик?

Бальдр заулыбался. Хозяина мастерской — добродушного пузатого мужика звали Карл. По возрасту он как раз им с Иваром в отцы годился. Да и вёл себя несколько опекающе. Ивар придумал ему прозвище. И шарманка тоже в той истории фигурировала. Красивая, старинная, которую папа Карл⁽²⁾ хотел восстановить и подарить внучке. В общем, им удалось, хотя и стоило это немалых трудов.

— Хорошо, такой же, как и прежде. Он тебя, кстати, иногда вспоминает.

— Вот как… — задумчиво протянул Ивар. — Надеюсь, добрым словом.

— Конечно! Он говорит, что у тебя «золотые руки», и когда мы вдвоём работали, он бед не знал.

Ивар покивал и сдержанно ответил:

— Я тоже скучаю по тем временам.

Бальдр, конечно, не стал говорить, как было бы здорово, если бы он вернулся. Но думать-то себе не запретишь. А у Ивара там своя жизнь — ничего не поделать.

Засиделись допоздна, было, что вспомнить и обсудить. А утром Ивар уезжал рано. Сказал, что после Мессы сразу домой отправится. В церковь Бальдр с ним не поехал, вышел проводить на улицу. Грустно так стало расставаться…

Ивар обнял его на прощанье, а Бальдр украдкой утёр глаза.

— Ну-у, не кисни. И приезжай давай, летом.

— Я постараюсь. Ивар… ты позвони, когда домой приедешь, — замешкавшись, попросил Бальдр.

Всякие глупые фразы вертелись на языке, но все они не подходили и казались искусственными, неживыми. Бальдр понятия не имел, как бы себя чувствовал, если бы отец умер. А своего Ивар, кажется, любил. Бальдр же в основном чувствовал злость и разочарование. Нет, всё, думать о нём — пустая трата времени. Будто бы Бальдр много места в его мыслях занимал! Как же, держи карман шире. У него ведь «двое нормальных детей», а Бальдр так — друг по переписке.

Мать его один раз попросила о помощи, и то он отмахнулся. А ей, должно быть, было тяжело через себя переступить. Бабушка говорила, что гордость родилась вперёд неё.

Ох, нет, из-за всех этих дурацких воспоминаний только голова разболелась. Ивар уехал, и Бальдр вернулся домой и упал на диван, лицом вниз. Голова-то по правде болела и горло скребло. От скуки он решил позвонить Норе. Пусть она его утешит. И сразу вспомнил, что другого телефона у неё нет, а тот, который она утопила, наверное, в мастерской. Что ж, можно навестить её завтра после работы.

Нора, однако, объявилась сама. Позвонила с незнакомого номера (сказала, что от бабушки), едва он успел провалиться в обрывочный туманный сон. Знобило, и Бальдр завернулся в одеяло, приподнялся на подушке и нащупал в складках покрывала смартфон. Нора звала к себе, но Бальдр сказал, что не сможет.

— Я, кажется, заболел, — расстроенно выдал он.

— Тогда я приеду тебя лечить! — оживлённо пообещала Нора. — Где ты живёшь?

Бальдр назвал адрес, подумал, что она сказала это только из вежливости. А Нора ведь в самом деле приехала.

— Ты от меня так легко не избавишься, — объявила она с порога.

Бальдр, прикрыв глаза, решил.

— А я и не хочу избавляться.

Нора деловито огляделась и поставила на пол пакет.

— Я тут привезла бабушкины травы для чая. Мы летом вместе с ней собирали. Вот увидишь, в два счёта поставим тебя на ноги. Ты отдыхай, а я всем займусь. Где у тебя кухня? — разувшись, спросила она.

Бальдр её проводил и, устроившись на складном пластиковом стуле, с интересом наблюдал, как она колдует над заварником. Пока чай настаивался, Нора шустро нарезала хлеб и намазала его печёночным паштетом. Вела она себя, как хозяйка, а вовсе не гостья. И почему-то это отзывалось теплом в душе. Наверное, он просто устал быть один.

— Могу суп сварить, — предложила Нора, поймав его изучающий взгляд. — Я готовить люблю.

Бальдр кивнул. Судьба — не иначе столкнула их вместе. И глупо было тому противиться.

1) В Норвегии распространены сауны на воде, построенные на специальных мостках. «Охлаждаться» предполагается в море или фьорде. Вода во фьордах холодная, поэтому «купальный сезон» скорее летом, чем в межсезонье.

Вернуться к тексту

2) В итальянском оригинале «отца» Пиноккио звали Джепетте, и он был плотником, а не шарманщиком. Так что для героев это просто удачное совпадение, а для читателей забавная отсылка.

Вернуться к тексту