Эй, Знахарь, скажи хоть что-нибудь (гет)

Он шёл, не разбирая дороги, увязая в темноте и грязи. Физическая боль от ударов была ничтожной по сравнению с жгучим стыдом и яростью, пожиравшей его изнутри. Стонтон. Его слащавый, ядовитый голос. Эти трусливые взгляды бывших соседей. И эта дурацкая, насмешливая музыка... Она всё ещё стояла у него в ушах, навязчивая и противная.

Убежище они с Тейлзом организовали в старой, полуразрушенной конюшне на самом отшибе, там, где даже патрули Эггмана появлялись нечасто. Щели в стенах были законопачены тряпьём, а вместо двери висело грязное одеяло. Изнутри пробивался тусклый свет керосиновой лампы.

Соник откинул одеяло и замер на пороге. Тейлз, примостившись на ящике из-под боеприпасов, с лупой в одной руке и пинцетом в другой, что-то копался в груде металлического хлама, что он гордо называл своей «мастерской». Увидев Соника, он вздрогнул и чуть не уронил хрупкую деталь.

— Соник! Что случилось? Ты весь в грязи... и кровь!

— Ничего, — буркнул Соник, снимая промокшую шляпу и отряхивая куртку. — Наступил на хвост паре шакалов. Они не оценили.

Он грузно опустился на тюк с сеном и закрыл глаза. Усталость накрывала его с головой.

— Это из-за казино, да? — тихо спросил Тейлз, откладывая инструменты. — Я слышал шум. И видел, как ты пошёл туда. Я хотел предупредить, но ты уже...

— Предупредить о чём? — резко открыл глаза Соник. — О том, что все, кого мы знали, теперь тусуются с тем, кто их угнетает? Пьют его виски и проигрывают последнее, пока он сжигает их дома? Я и так это видел.

Тейлз помолчал, глядя на свои лапы.

— Они боятся, Соник. Они не сильные, как мы.

— Мы не сильные! — взорвался Соник, вскакивая. — Мы — загнанные в угол! Разница есть! Сильный может выбрать. У нас выбора нет!

Он зашагал по тесному пространству, сметая своим хвостом банки с гвоздями.

— Они смотрят на меня как на прокажённого! Стонтон, эта ядовитая змея, вышвырнул меня, как вора! А эти... эти «респектабельные граждане» даже глаз не подняли!

В ярости он ударил кулаком по столу. Лампа подпрыгнула, и тени дико заплясали по стенам. Тейлз вздрогнул, но не отпрянул.

— Может, нам нужно... сделать что-то другое? — осторожно предложил он. — Не лезть напролом.

— Что? Сложить лапки и ждать, пока Эггман прикажет своим робо-мобам стереть Грин Хиллз с лица земли? Он уже не просто Шериф, Тейлз! Он — раковая опухоль! И она растёт!

В этот момент из угла, заваленного тенётами и сушёными травами, раздался спокойный, низкий голос:

— Твоя метафора цветиста, но неточна. Опухоль растёт сама по себе. Эггман же действует системно. И у каждой системы есть свои слабые места.

Тень отделился от тьмы, словно рождённый ею. В руках он держал тот самый навигационный прибор, что когда-то починил Тейлз.

— Шум казино — не причина твоего гнева, Соник. Это симптом. Симптом болезни под названием «страх». И лечить нужно не симптомы.

— И как же? — с вызовом спросил Соник, оборачиваясь к нему. — Прочитаешь им лекцию о храбрости?

— Нет, — холодно парировал Тень. — Мы ударим по системе. По тому, что является её сердцем и гордыней одновременно.

Он поставил прибор на стол рядом с Тейлзом. Стрелки на нём замерли, указывая чёткое направление.

— «Золотое Кольцо» — это не просто казино. Это насос, который перекачивает ресурсы из города в карман Эггмана. И у каждого насоса есть клапан. Клапан, который можно перекрыть.

Тейлз насторожился, его большие уши повернулись вперёд.

— Что ты имеешь в виду?

— Игорный зал работает на удаче, — объяснил Тень, его красные глаза сузились. — Но удача Эггмана — дело техники. Его рулетка и карточные столы сфабрикованы. Он не может позволить себе проигрывать. Это его слабость. Его вера в контроль.

Он посмотрел прямо на Соника.

— Ты хочешь доказать им, что он не всесилен? Мы не будем ломать двери. Мы не будем угрожать его людям. Мы сделаем то, чего он не ожидает и чего боится больше всего.

— Что? — не выдержал Соник.

— Мы заставим его барабан вращаться не в его пользу. Мы обыграем его. В его же собственном казино.