Сборник альтернативных политических инцидентов (джен)

Конечно, вот история в запрошенном вами стиле.

--

Мартовский вечер 1952 года опустился на Москву тяжёлыми, промозглыми сумерками. Георгий Маленков, председатель Совета Министров, получив срочный вызов, нервно поправлял очки, пока его вели по длинным, безлюдным коридорам Кремля. Вызов к Сталину всегда заставлял кровь стынуть в жилах, даже у таких приближённых.

Кабинет вождя тонул в полумраке. Свет от настольной лампы выхватывал лишь клочок стола, заваленного бумагами, и неподвижную фигуру хозяина. Воздух был густым и сладковатым от дыма трубки «Герцеговины Флор».

— Товарищ Сталин, я по вашему вызову, — почтительно произнёс Маленков, останавливаясь у ковра.

Сталин молча указал ему на стул напротив. Сам он не двигался, лишь перебирал в пальцах высохшую трубочку. Наконец, он потянулся к стопке бумаг и, не говоря ни слова, протянул их Маленкову.

Тот взял листы. Бумага была незнакомого качества, текст отпечатан на машинке, но с какими-то странными графиками и таблицами. Он пробежался глазами по первым строчкам. «Единый государственный экзамен. Обществознание. Вариант 217». Ниже шли вопросы.

— Товарищ Сталин? — недоумённо поднял брови Маленков. — Что это?

— Решить, — тихо, без интонации, произнёс Сталин. — Полностью. Без помощи.

— Но… я не совсем понимаю… Я ведь окончил школу… — Маленков растерянно поводил пальцем по странным заданиям. — И формат какой-то… непривычный.

Сталин поднял на него взгляд. Всего один взгляд из-под тяжёлых век. Взгляд, не терпящий возражений. В кабинете повисла звенящая тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов.

— Ясно, товарищ Сталин, — поспешно пробормотал Маленков, доставая из внутреннего кармана пиджака перьевую ручку.

Он погрузился в чтение. Вопросы были странными. «Установите соответствие между типами экономических систем и их характеристиками». «Выберите верные суждения о социальной стратификации». «Прочитайте текст и выполните задания к нему». Он морщил лоб. Какие-то абстрактные, оторванные от жизни категории. Он, управлявший гигантской страной, чувствовал себя полным невеждой. Он пытался вспомнить труды Маркса, Ленина, но вопросы, казалось, были составлены на какой-то другой планете, где не было классовой борьбы, а были лишь «рыночные отношения» и «правовое государство».

Прошёл час. Маленков писал, зачёркивал, нервно потирал переносицу. Сталин не шевелился, наблюдая за ним, как удав за кроликом. Наконец, с мокрым от пота лбом, Маленков отложил ручку.

— Готово, товарищ Сталин.

Вождь молча взял у него листы. Из другого ящика стола он извлёк такой же комплект, но с уже заполненными полями — «эталоном ответов». Он начал сверять. Время тянулось мучительно долго. Внезапно Сталин отложил листы.

— Три ошибки в первом же задании, — произнёс он ледяным тоном. — В вопросе о разделении властей вы вообще проигнорировали руководящую роль партии. Неудовлетворительно, Георгий Максимилианович.

Маленков, уже и так измученный, не выдержал.

— Иосиф Виссарионович, простите, но… что это вообще такое? Этот… этот «ЕГЭ»? Это какой-то абсолютно непонятный, ненужный и невероятно сложный формат! Он не проверяет ни знаний, ни ума! Он проверяет лишь умение угадывать! Это какая-то бессмыслица!

Он не успел договорить.

Сталин резко вскочил. Его лицо, до этого момента каменное, исказила гримаса бешенства. Он ударил кулаком по столу, заставив вздрогнуть всё его содержимое.

— А НАХУЯ ТОГДА ЭТО В СОВЕТСКОЕ ОБЩЕСТВО ПРОДВИГАТЬ?! — заорал он так, что стёкла задребезжали.

Маленков отпрянул, побледнев как полотно. Он весь сжался в кресле, стараясь стать меньше.

— Это что за буржуазная шелуха?! — продолжал орать Сталин, мечась по кабинету. — Это капиталистический метод промывки мозгов! Конвейер по производству безмозглых болванчиков, которые не думают, а ставят галочки в клеточках! Кретинизация молодёжи! Как эта зараза вообще попала в СССР?! Кто это протащил?!

Он схватил листы с ЕГЭ и с силой швырнул их через весь кабинет. Бумаги разлетелись веером.

— Немедленно! — его голос сорвался на скрипящий, ядовитый шёпот. — Ввести цензуру на эту дикость! Чтобы духу этого не было в советских школах! Это подрывает основы нашего образования! Это диверсия! Вредительство!

Маленков, не помня себя от ужаса, прыгнул с места и начал лихорадочно собирать разлетевшиеся листы, роняя очки.

— Сию минуту, товарищ Сталин! Будет исполнено! Я разберусь!

— Вон! — прошипел Сталин, указывая на дверь дрожащим пальцем.

Маленков, прижимая к груди злополучные бумаги, почти выбежал из кабинета. Он мчался по коридору, не чувствуя под собой ног, а в ушах у него ещё стоял оглушительный рёв вождя. Он не знал, откуда взялись эти бумаги, но он знал одно: ЕГЭ — это враг. Самый страшный враг. Хуже любого оппозиционера. И с ним нужно бороться. Немедленно.