Карточный домик (гет)

Тяжёлые двери скрипнули, и Северус Снейп вошёл в кабинет директора. Полумрак, блеск странных серебряных приборов на полках — всё раздражало его сейчас сильнее обычного.

Дамблдор сидел за столом, склонившись над свитком. Он не поднял глаз, пока Снейп не остановился прямо напротив.

— Вы знали, — голос Снейпа прозвучал тихо, но в нём звенела сталь. — Вы знали, что Шляпа отправит его в Слизерин.

Дамблдор поднял взгляд поверх очков-половинок. Уголки его губ едва заметно дрогнули.

— Северус, — мягко сказал он, — Шляпа не делает того, чего ребёнок совсем не желает. Гарри сделал выбор.

— Вы называете это выбором? — Снейп сжал ладони за спиной, чтобы не выдать раздражения. — Ребёнок, выросший среди магглов, который понятия не имеет, что значит Слизерин… Его столкнули с этим решением, и он пошёл туда, куда его подтолкнули.

Дамблдор откинулся на спинку кресла, переплёл пальцы.

— А может, это именно то, что ему нужно?

Снейп прищурился.

— Вы действительно думаете, что сын Джеймса Поттера способен ужиться среди моих змей? Он не протянет там и месяца.

— Напротив, — спокойно возразил Дамблдор. — Я думаю, он сможет протянуть именно потому, что он в Слизерине.

Снейп резко вскинул голову.

— Поясните.

— Ты сам это знаешь, Северус, — голос директора был мягок, но твёрд. — Слизерин не только про амбиции и интриги. Это факультет выживания. Там учат видеть слабое место, думать наперёд, не доверять словам без доказательств. Всё то, что Гарри уже знает — и то, что ему придётся использовать снова и снова.

Снейп сжал губы, но не перебил.

— В Гриффиндоре, — продолжил Дамблдор, — он бы потерялся в чужой браваде. В Когтевране его задушила бы жажда знаний, которые он ещё не готов принять. В Пуффендуе его доброта стала бы обузой, потому что его научили бояться доверия. Но в Слизерине… там он найдёт зеркала. Там он увидит в других свои слабости и свои возможности.

— И что дальше? — ядовито спросил Снейп. — Вы хотите, чтобы он стал ещё одним Малфоем? Не слишком ли много зеркал в этом году?

— Нет, — тихо сказал Дамблдор. — Я хочу, чтобы он научился отличать настоящую силу от показной. Чтобы понял: не факультет делает человека, а выбор, который он делает каждый день.

Снейп шагнул ближе, тень от мантии упала на стол.

— И если он выберет не то? Если станет одним из тех, кого вы так боитесь?

Дамблдор встретил его взгляд спокойно, почти ласково.

— Тогда именно ты будешь рядом, Северус. Чтобы направить.

— Я? — губы Снейпа скривились. — Я должен воспитывать сына Джеймса Поттера?

— Ты должен помнить, — голос Дамблдора впервые стал жёстким, — что в нём есть и Лили. И ради неё — ты не имеешь права отвернуться.

Тишина повисла в комнате. Снейп отвёл взгляд, будто эти слова были ударом.

Дамблдор снова склонился над бумагами, но говорил всё так же ясно:

— Гарри в Слизерине — это не угроза. Это возможность. Для него. Для школы. Для всех нас. И я прошу тебя, Северус, не мешать этой возможности.

Снейп молчал ещё несколько секунд, затем резко развернулся и вышел, мантия его зашуршала по полу, словно взмах крыльев.

Дверь закрылась, и лишь тогда Дамблдор позволил себе глубокий вздох. В глазах его блеснуло что-то тревожное: он понимал — решение Шляпы изменило всё куда больше, чем признавал даже он сам.

* * *

Первое утро в Хогвартсе оказалось совсем не таким, как он представлял. Рон проснулся от солнечного луча, пробившегося сквозь тяжёлые занавески у его кровати с балдахином. Подушки сбились в кучу, одеяло было скинуто на пол — он вертелся всю ночь, никак не находя себе места.

Вот и всё, подумал он, уставившись в резное потолочное перекрытие. Я в Хогвартсе. В Гриффиндоре. Как и братья. Только теперь нужно доказать, что я не просто «младший Уизли».

Внутри всё ещё было странное ощущение: и радость, и тревога. Он вспомнил, как Шляпа шептала ему про Слизерин и Хаффлпафф, и передёрнул плечами. Хорошо хоть всё закончилось так, как мечталось. Но теперь предстояло доказать, что он достоин.

Он сел на кровати, почесал растрёпанные волосы и услышал знакомое хрюканье — его крыса, Короста, сладко спала на тумбочке, растянувшись пузом вверх.

— Хоть у тебя всё просто, — пробормотал Рон, натягивая носки. — Жрёшь, спишь и ни о чём не думаешь.

В спальне уже мельтешили однокурсники. Пара мальчишек в аккуратно выглаженных мантиях оживлённо переговаривалась у окна, кто-то чистил метлу, которую притащил из дома. Рон почувствовал укол зависти: у него не было ничего нового. Всё досталось по наследству. Даже палочка… Треснутая, старая палочка Билла. Отличное начало.

Он натянул мантию и направился вниз, в гостиную.

Гостиная Гриффиндора встретила теплом камина и шумом голосов. В креслах и на ковре расселись ученики — кто-то жевал яблоки, кто-то перелистывал новые учебники, а некоторые вполголоса обсуждали вчерашнее распределение.

— Ты видел? Поттер — в Слизерине, — шептал один мальчишка другому.

— Конечно! — отозвался тот. — Я думал, это шутка. «Мальчик, который выжил» и — бах! — к змеям.

— Похоже на знак, — добавил третий. — Может, он и правда станет тёмным магом. Все легенды же про него какие-то странные.

— Ага. Вон как Шляпа орала, будто с удовольствием. «Слизерин!» — фыркнул первый. — Прямо мурашки пошли.

Рон замер у лестницы. Его лицо перекосилось.

Вот болваны, с яростью подумал он. Ни фига они не знают, а уже языками чешут. Гарри вообще не похож на тех, кто с важным видом разгуливает. Он… он просто хочет, чтоб его оставили в покое.

Он вспомнил, как сидели вместе в купе, как Гарри спокойно говорил, что ненавидит эту «знаменитость», что он обычный. И от этого стало ещё противнее слышать шёпот про «знак» и «будущего тёмного мага».

— Ерунду несёте, — рявкнул он, делая шаг вперёд. — Поттер нормальный парень. А вы будто уже знаете его лучше, чем он сам.

Несколько голов повернулись к нему.

— О, защитник объявился, — усмехнулся один из мальчишек. — Ты с ним знаком, что ли?

— Да, знаком, — резко сказал Рон. — И могу сказать: он не похож на ваших слизеринских страшилок.

Возникла пауза. Рон чувствовал, как горят его уши, но отступать не собирался.

— Хватит трепаться, будто вы пророки, — добавил он. — Сначала сами хоть что-то сделайте в этой школе, а потом судите других.

Мальчишки переглянулись, кто-то фыркнул, кто-то пожал плечами. Разговор быстро свернулся, и они переключились на обсуждение предстоящих уроков.

Рон плюхнулся в кресло у камина, достал Коросту и уставился в огонь. Внутри бурлило.

* * *

Проснулся Гарри не сразу. Сначала его разбудило ощущение тишины. Не такой тишины, как в чулане под лестницей, где сквозь щели слышались шаги Дурслеев и их недовольное ворчание. И не той, что стояла в школьном классе, когда над ним смеялись, а учитель делал вид, что ничего не происходит. Здесь была другая тишина — ровная, спокойная.

Он открыл глаза. Над ним висел низкий каменный свод, в стенах тускло горели зеленоватые фонари. Комната была маленькая, но в ней стояла настоящая кровать — широкая, с мягким матрасом и шерстяным одеялом. На прикроватной тумбочке лежали его очки, рядом — клетка с Буклей. Сова дремала, засунув клюв под крыло.

Отдельная комната, удивился Гарри. У каждого — своя.

Он сел и сразу почувствовал, как странно: никто не толкает его, не кричит, что он занял чужое место, никто не дёргает одеяло. В груди кольнуло — будто слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Вылезать из кровати было непросто. Казалось, стоит только открыть дверь — и всё это исчезнет. Снова окажется, что это ловушка, и над ним будут смеяться. Но он заставил себя подняться. Поставил босые ноги на прохладный каменный пол.

Если я буду вечно бояться — они это увидят. А я не дам им повод.

Он помылся, натянул мантию, поправил очки, и вышел в коридор.

В коридоре уже слышались голоса — глухой смех, звук шагов. Гарри шагал осторожно, стараясь держаться прямо. Никто не бросался на него с расспросами. Несколько мальчишек постарше проходили мимо, переглянулись и скользнули по нему взглядами. Один приподнял бровь, другой чуть дольше задержал взгляд на его лице, будто ища шрам. Но никто не ткнул пальцем, не спросил вслух.

Это было непривычно. У Дурслей, да и в обычной школе, любое внимание к нему всегда означало неприятности. А тут внимание было — но другое. Спокойное. Сдержанное. Будто они оценивали, прикидывали, но не лезли дальше.

Здесь не принято показывать, что ты любопытен, понял Гарри. Каждый держит лицо.

И от этого ему стало чуть легче.

Неужели это и есть… свобода?

Впервые за много лет Гарри почувствовал, что не обязан всё время ждать удара. Да, взгляды были — настороженные, оценивающие. Но в них не было презрения или откровенной злобы.

В груди что-то дрогнуло. Будто все те годы унижений и одиночества оставили в нём пустоту, и теперь туда проникал едва заметный свет.

Он не обольщался: знал, что это только начало, что впереди будут и враги, и испытания. Но сейчас он сделал для себя маленькое открытие: он может быть здесь. Он выдержал дорогу, выдержал распределение. И выдержит дальше.

Пора идти на завтрак.

Они поднимались по узким лестницам, и шаги гулко отдавались под сводами. Впереди двое мальчишек спорили о расписании, за ними шла девочка, уткнувшись в свиток. Гарри держался чуть позади, но уже не плёлся — просто шагал в том же ритме, слушая и запоминая.

Когда они свернули в широкий коридор, навстречу потянулись другие факультеты. Красные мантии гриффиндорцев мелькали чаще всего — громкие, раскованные, с озорными взглядами. Несколько человек шепнулись, переглянулись и бросили в сторону слизеринцев короткие взгляды.

Гарри уловил своё имя, услышал приглушённое:

— Поттер… в Слизерине.

Раньше он бы опустил голову. Но сейчас только чуть сильнее сжал губы и продолжил идти, будто не заметил.

* * *

Большой зал гудел, словно улей. Сотни голосов сливались в сплошной гул, над головами плавали сотни свечей, а на тарелках поблёскивало серебро. Столы ломились от еды: жареные сосиски, миски с овсянкой, горки тостов, вазы с фруктами.

Гарри сел ближе к середине стола Слизерина. Драко с парой мальчишек занял место чуть дальше, разговаривал вполголоса и почти не смотрел в его сторону. Несколько старшекурсников перекидывались шуточками, но внимания на новеньких почти не обращали.

Перед Гарри стояла тарелка и блестящие приборы — нож и вилка с замысловатыми узорами. Он потянулся за сосиской, но сразу понял, что понятия не имеет, как правильно начать. В детстве ему доставались объедки — вилкой он ел редко, ножом почти никогда.

Он сжал пальцы на вилке, неловко попробовал отрезать кусок. Лезвие скользнуло, сосиска отскочила и едва не улетела к соседу. Тот поднял бровь, но ничего не сказал.

Щёки у Гарри вспыхнули. Он опустил глаза и украдкой посмотрел вокруг. Старшекурсница слева резала бекон быстрыми уверенными движениями — нож в одной руке, вилка в другой. Парень напротив подцеплял хлеб так, будто делал это в полусне, и всё равно получалось аккуратно.

Гарри сглотнул, выровнял приборы и повторил. Медленно, сосредоточенно. На третий раз кусок остался на месте, и он положил его в рот. Внутри отлегло: никто не засмеялся, никто не заметил.

Он потянулся за тыквенным соком, сделал глоток и вдруг заметил взгляд из-за соседнего стола. Красное знамя над ним ясно говорило — Гриффиндор.

Рон сидел боком, жуя тост, и украдкой наблюдал за Гарри. Увидев, что тот поднял голову, он ухмыльнулся и подмигнул. Быстро, почти незаметно, но Гарри уловил — и внутри стало теплее.

Он невольно тоже дёрнул уголком губ, а потом снова уткнулся в тарелку.

На другом конце зала, за столом Когтеврана, Гермиона сидела прямо, спина как струна. Перед ней лежала раскрытая книга — она умудрялась читать даже за завтраком. Губы её то и дело шевелились, будто она повторяла текст про себя. Иногда она поднимала голову, и глаза её блестели восторгом. Она выглядела довольной, почти счастливой.

Гарри задержал взгляд чуть дольше, чем хотел. Вчера она была такой настойчивой, уверенной, но он запомнил, как она держала книгу на коленях в лодке, будто защиту. Сейчас же — сидела за длинным столом, словно знала: наконец-то она на своём месте.

Чуть ближе, за столом Гриффиндора, Гарри нашел взглядом Невилла. Тот ковырял овсянку, явно не решаясь заговорить с соседями. Его плечи ссутулились, взгляд бегал по сторонам, будто он всё ещё ждал насмешки.

Гарри уловил знакомое чувство — слишком знакомое. Он узнал себя в его опущенных глазах, в том, как тот сжимал ложку, будто та могла выскользнуть.

Шум зала рос, смех сливался в общий гул, ложки и ножи стучали о тарелки. Гарри ел медленно, стараясь не отставать и не выглядеть нелепо. Каждое движение давалось всё легче. Он смотрел, учился и повторял.

Никто не показывал пальцем, не хихикал за спиной. Были только редкие взгляды — быстрые, оценивающие, но не насмешливые.

И в этом молчаливом равнодушии было что-то новое: впервые Гарри чувствовал, что может просто сидеть и есть.

Привычка ждать удара всё ещё сидела внутри. Но сегодня удар не последовал.

И это уже казалось маленькой победой.

* * *

Вы можете поддержать фанфик и меня на Boosty.

Там уже доступно 3 новых главы и дополниьельные материалы!

Если вам хочется больше погрузиться в эту историю — добро пожаловать: https://boosty.to/muksun86