Темное Делание (джен)

Снег всё падал и падал, и вскоре замок с окрестностями оказался укутан в плотное белоснежное одеяло. Голубая карета Шармбатона увязла в сугробах, напоминая замерзшую тыкву, а с мачт и канатов дурмстранговского корабля свисали громадные сосульки.

На йольские каникулы четверокурсникам задали очень много уроков, поэтому Гарри сидел в библиотеке нон-стоп, иногда навещая Выручайку за новыми редкими книгами. Задолбавшись в конец разбирать заметки в блокноте, расчертил себе план самоподготовки: ежедневные задания, ежедневные заметки и идеи, еженедельный план, ежемесячный план. Несколько страниц заполнились мгновенно: поход в Косой переулок, список покупок, руны, домашние задания, дополнительная подготовка, планируемые зелья и вещи, которые можно будет использовать для Турнира. А у Гарри в ближайшие пару лет, помимо всего прочего, еще и сдача СОВ, ЖАБА, поступление куда-то (еще нужно решить куда) и разбирательство с жизнью, поэтому по всем предметам он обязался получать только «П».

Было бы прикольно, если он выживет, стать артефактором. Это было сложно, но интересно, и теперь у него не было под боком Рона, который при любом поползновении Гарри в сторону книг презрительно косил рот. Артефакторика требовала долгой и усердной работы: нумерология, руны, чары, зельеварение, трансфигурация. Не говоря уже о том, что дополнительно приходится изучать ювелирное дело, плотничество и поверхностно разбираться в юриспруденции. Впрочем, это могло немного подождать до конца Турнира.

Такое масштабное расписание казалось пугающим. Гермиона, обожавшая составлять расписания подготовки к экзаменам, помогла ему составить план и предупредила, что единственное, что не заставит Гарри разлениться и потерять эту самую энергию — строгое следование порядку. Вот как он встает каждое утро и бегает, так пусть и плану следует. Гарри согласился и умилился. Впервые его жизнь волновала кого-то так сильно. Гостиную посещать он почти перестал: канареечные помадки Фреда и Джорджа распространились по факультету, и ученики то и дело обрастали желтыми перьями.

Он бы предпочел, чтобы разгадка того, как научиться плавать целый час в ледяной воде, стала приоритетной, но пока они ничего толкового не нашли. С каждым разом собирать силы для следующего рывка было все сложнее и сложнее.

Он сидел за столом в библиотеке, в самой дальней секции, полускрытой в полумраке. На столе громоздились стопки книг. «Чистые Соли и Символы», «Лунные приливы: Как взаимодействовать с водой и не сойти с ума», «Очищение крови»... Что? Это откуда взялось? Он с недоумением пролистал талмуд и отложил в сторону. Наверное, случайно захватил. Перелистнул на следующую страницу «Лунные приливы» и сжал в руках перо. Пальцы слегка дрожали. Капля чернил капнула на пергамент, и Гарри, тихо ругнувшись, взмахнул палочкой. Пинс его убила бы.

Собравшись с мыслями, вчитался в текст, но ничего не понял. Так, еще раз. «Вода запоминает твои страхи лучше, чем ты сам — и если ты не научишься говорить с ней шёпотом, однажды она заговорит с тобой в шторм». Вроде все понятно. Стоп, что? Вода запоминает твои страхи… Нет, ну Гарри слышал, что вода имеет какую-то там память, но прям так… Зачем вообще писать научные труды как стихи… Он встряхнул головой.

— Вода запоминает твои страхи, — шепотом сказал он. — Лучше, чем ты сам. Что это вообще значит? Ты запоминаешь свои страхи хуже… Так, ладно. И если ты не научишься говорить с ней шепотом. Она заговорит с тобой в шторм. Мерлин, Гермиона, где ты?

Гарри потер глаза. Пойти бы спать, да только завтра вряд ли что-то изменится. Иногда сонный дурман наплывал и оставался с ним весь день, иногда — появлялся только утром и вечером. Никогда не угадаешь. Дрых бы в такие несчастливые дни, только позволить себе не может. Он сердито уставился в книгу, но слова плыли перед глазами, а буквы сливались в молочный туман. Он моргнул. Тяжелые веки. Ощущение, будто кто-то разлил белый свет внутри черепа.

В «Безбашенной магии для волшебника-сорвиголовы»… ничего нет. В «Руководстве по средневековому волшебству» тоже, в «Антологии заклинаний восемнадцатого века» ни слова о погружении под воду, и в книге «Страшные обитатели глубин», и в книге «Силы, дремавшие в вас: как с ними быть?» тоже ничего.

Ему вдруг показалось, что он маленький-маленький, лилипут, Алиса в стране чудес, сидящая в громадном кресле и держащая громадную ручку. Тряхнул головой — не прошло. Все казалось странно отстраненным. Уже что, ночь? Гарри посмотрел в окно, но не понял, какое за ним небо. Свет на столе был белесым, как от луны… Или просто все вокруг стало бесцветным? Даже собственные руки кажутся бледными, как у мертвеца.

— Чистота… холод… — мысленно повторил он первые пришедшие в голову ассоциации. Что угодно повторять, только чтоб не ускользнуть в этот непонятны…

Лбом — в раскрытую страницу. Голова тяжелая, будто наполнена свинцом. Он не может оторваться. И зачем… Так хорошо просто уложить голову и…

Он парил в белом пространстве — ни стен, ни пола. Ни ощущений, ни мыслей. Он что-то читал… Что? Тишина. Он не маль… чик. Он. Химическая промывка.

Гарри вздрогнул, как будто ему отвесили пощечину. Вскочил, недоуменно озираясь — никого. Он что, заснул? Уже поздно — в окно действительно светит луна, и в библиотеке никого, кроме мадам Пинс. Сердце до сих пор бешено стучало, но тело покрыл холодный пот. Он вытер щеку от чернил. Да к черту, надо уже поспать. Рухнуть на кровать и выдрыхнуться как в последний раз. Всё равно целый день работал.

Шаги глухим эхом отдавались в черепе.

* * *

Утром он отправился на пробежку в холодный туман. А за завтраком рассказал Гермионе, что вечер в библиотеке ничем хорошим не кончился. Гермиона резонно заметила, что о способах дыхания под водой можно поспрашивать в Косом переулке, а пока что можно сконцентрироваться на других вещах. Гарри, скрепя сердце, согласился, хоть ему это и не нравилось. В итоге расписание на следующие недели выглядело следующим образом.

На первые две недели (каникулы начались двадцатого декабря и длились до третьего января) запланировали основы тренировок. Не помешает все еще искать в библиотеке зелья и заклинания для подводного дыхания и согревания тела. Утренние тренировки он продолжал — бегал пока что по два километра и делал отжимания с прессом по несколько подходов. Он просто не знал, что еще можно сделать, пока не догадался попросить Выручайку приготовить ему тренажеры. Запланировали плавание и тренировку заклинаний под водой. Дополнительно он должен был уделять время на два предмета в день, чтобы не скатиться в оценках. Плюс, никогда не знаешь, где повезет узнать что-то новое. В магическом плане договорились начать тренировать Протего и атакующие заклинания — хотя бы по тридцать минут в день.

На январь решили расписание ужесточить. Начать плавать с утяжелителями и ввести дуэли, чтобы тренировать заклинания и реакцию. Ну и, наконец, февралю досталась самая жесть — финальная балансировка и корректировка плана.

В итоге режим дня, тщательно продуманный и записанный кривым гарриным почерком, выглядел следующим образом:

6:30-7:00 — Пробежка + физические упражнения + дыхательные упражнения

7:00-7:45 — Завтрак + планирование дня с учетом уроков

13:00-14:00 — Обед + отдых

После обеда: чередовать уроки с практикой ЗОТИ / Трансфигурации

18:00-19:00 — Ужин

19:00-21:00 — Магическая практика, плавание и теория

21:00-22:00 — Подведение итогов, отдых, легкое чтение

22:00 — Сон

Поговорили и с Добби. Впрочем, все началось с сорока минут разговора, в которых Гермиона с придирчивостью начинающего революционера расспрашивала Добби о его семье. Добби раздавал чашки и неловко перебирал пальцами.

— Эльфы не рождаются просто так, мисс… Это не как у людей. Эльфов вызывают ритуалом, поэтому мы и появляемся в богатых родах. У бедных людей или магглокровок попросту нет Родовых алтарей. А слабые маги не смогут платить нам магией. — Он смущенно покачал головой. — Простите, мисс Гермиона.

— Да ничего, — смурно сказала Гермиона. — Я понимаю. Так вам платят, просто не деньгами, а магией?

Добби кивнул.

— А когда эльфы умирают, — продолжал Добби, разливая чай, — в старых семьях отрезают им головы, чтобы они могли переродиться. Иначе эльфы просто умрут от старости, и никуда потом не отправятся. — В его глазах появились слезы, а Гермиона шокированно ахнула. — Но большинство магов этого не делает, это им не надо… Они не хотят тратить время на бедных эльфов и проводить ритуал, поэтому они нас просто уничтожают Эванеско.

И он шумно высморкался. Гарри и Гермиона сидели в шоке еще минут десять, неловко попивая горячий чай.

— Добрым мажатам, наверное, нужна помощь от Добби? — наконец робко буркнул Добби.

— Ах да, — очнулась Гермиона и протянула Добби лист пергамента. — Нам нужно приготовить меню для Гарри, чтобы он подготовился ко второму испытанию. Наши цели: повысить выносливость и силу, увеличить запасы энергии и поддерживать метаболизм… и способствовать восстановлению после тренировок. Нам бы не помешала помощь, я не знаю, есть ли у вас все подходящее.

Она выжидающе посмотрела на Добби, который опять натянул уши на глаза.

— Добби не знает, что такое метаболизм, мисси.

— Э-э-э… Да ладно, забудь. Остальное понял?

Добби обрадованно кивнул и, раздумывая, начал раскачиваться на своем стульчике. С колпаком для чайника, красовавшимся на его голове, это смотрелось комично.

— Добби надо посоветоваться с другими эльфами.

— Сейчас всё решим. Смотри, Гарри, на завтрак тебе нужны углеводы и белок, — размышляла Гермиона.

— А?

— Гарри, не тормози! — Она щелкнула пальцами перед его лицом и с беспокойством посмотрела на него. — Что с тобой в последнее время?

— Не знаю, — Гарри угрюмо сполз на стуле. — Постоянно спать хочется.

— Тогда тебе нужно побольше энергии. Так. Углеводы и белок — это овсянка с ягодами и медом, яичница, фасоль на тосте… Фрукты — обязательно, банан или яблоко. Хотя от яблок хочется есть, лучше не надо. И сладкий чай. Лучше взять у Добби орехи и сухофрукты на перекус.

Добби кивнул.

— У нас всё это есть, мисс.

— В обеде главное — восстановление, чтобы после уроков были силы заниматься дополнительно. Курица, рыба, тушеная говядина. Гарри, слушаешь? На гарнир — картофель или рис. Жареного избегай. Овощи нужны, можно бутерброд с сыром. Перед тренировкой — легкий углеводный заряд. Не запоминай, Добби! — воскликнула она, увидев, что огромные зеленые глаза наполняются слезами. — Это банан или сладкий тост, ничего такого. После тренировки восстанавливаемся. Возьмешь с собой сыр, орехи… Воду с солью. Ну и на ужин — лучше кашу.

— Ненавижу кашу, — проворчал Гарри.

— Ну как без каши? — возмутилась Гермиона. — Кашу — обязательно! Рыбу или мясо, тушеные овощи. А перед сном — пару орехов и ромашковый чай. Или мятный чай. Или молоко.

— Всё добудем, — воскликнул Добби.

— Отлично. — Гермиона тряхнула головой, и ее кудрявые волосы метнулись за спину. — Добби, можно будет это доставить в спальню?

— Конечно, — удивился Добби. — Мы постоянно так делаем для чистокровных мажат.

Гермиона поморщилась.

— А пироги? — хмуро спросил Гарри.

— Ну, пару раз в неделю можно, — задумчиво сказала Гермиона. — Но из сладкого лучше оставить только горький шоколад. Впрочем, можно и еще что-то подобрать, ты в последнее время страшно сонный.

Гарри только вздохнул. Её глаза были ясными, как стекло. Его — мутными, как дождь на окне.

* * *

Именно тогда они и сварили новый вариант Умострильного — так его назвала Гермиона. Пить сразу не стали. Разлили по флаконам — пусть ждёт часа, когда понадобятся. Зелье не из тех, с которыми шутят. Перебор — и от Турнира может быть куда меньше вреда, чем от побочки.

Варилось зелье недолго, долго пришлось настаивать. Делать всё решили в Классе, не в Выручайке. Та жила своей жизнью, и, как повлияет на смесь, никто не знал. Выбрали день, когда Гарри с утра был бодрым. Разложили все предметы перед собой: механический таймер, пробирки со штативом, мини-конфорку, разделочную дощечку с набором ножей, ступку, черпак, большую ложку и весы. Гермиона, волнуясь, отодвинула его и разложила все предметы по размерам. Потом подумала, и переложила их по порядку использования. Гарри закатил глаза.

Поставили стеклянный котел, на котором было выгравированы многочисленные руны, среди которых Гарри различил символ Воздуха (треугольник с горизонтальной линией), круг с крестом и полумесяцем — символ Ртути и перевернутый треугольник, изображающий воду. Котел благородно предоставила Выручайка.

Наконец разожгли синее пламя. Гермиона наливала воду в котел, Гарри закрыл помещение Звуконепроницаемым барьером.

Пока Гермиона, стянув волосы повязкой, молча и сосредоточенно мешала зелье, Гарри раскладывал ингредиенты в нужной последовательности. Проверил дозировку, вес, текстуру, что резать, что нет.

Они работали без слов. Варка шла три часа. Снаружи уже сгустились сумерки, когда Гермиона подала знак рукой, и Гарри протянул ей отрез прозрачной ткани из шерсти единорога. Подготовил два маленьких котла. Гермиона, не отводя взгляда от зелья, процедила его медленно, сжимая губы от напряжения. Гарри всыпал по щепоти серебра в каждый из котлов. Оба достали ритуальные ножи — те самые, что купили вместе с ингредиентами. Он открыл глаза. Нет, закрыл. Нет… глаза… где? Сосредоточься!

Гермиона выжидающе смотрела на него, и он ей кивнул. Острые лезвия прошли по пальцам почти одновременно. По одной капле — не больше. Гарри быстро отдернул руку, чувствуя, как кровь стянулась тонкой полоской. Гермиона подняла сжатый кулак — отсчитала пальцами. Раз. Два. Сосредоточиться! Три.

— Vas hoc obsigno, instar arcae mentis, — начали они вместе. — Maneat in istis herbis spiritus scientiae et discretionis. In honorem luminis veritatis.

Тогда он впервые увидел плетение чар над котлом. Зелье было идеального прозрачно-голубого цвета.

* * *

Двадцать второго декабря Гарри проснулся странно рано — часов в шесть. Наколдовал Темпус, застонал и откинулся на подушку. Спать в этот раз не хотелось, но и на пробежку не хотелось тоже. Постоянно отвлекаясь, покачал пресс и поотжимался. Новый этап Турнира принес с собой дополнительную головную боль. Само собой разумеется, Дурсли не водили его на уроки плавания, как и не брали на озеро или море. Программы по плаванию в его школе не было, бассейна не было тоже. Ему просто негде было научиться хотя бы держаться на воде. Наверное, это жутко сложно. И страшно.

Горячая вода, льющаяся в душе, напоминала о предстоящем испытании. Бездумно намыливая торс, Гарри смотрел на струйки, стекающие по телу. Струйки спокойно мерцали под пламенем свечей. Да, это не толща черной воды, которая скоро сомкнется над его головой. Проходить испытание в душе было бы круче. Что за мысли лезут в его голову?!

Хлюпая ногами, прошел к халату, энергично вытер голову полотенцем, почистил зубы, склонившись над каменной чашей. Отражение в старом потрескавшемся зеркале показало ему его бледное невыспавшееся лицо и уродливый, расползающийся на весь лоб, шрам, похожий то ли на молнию, то ли на перевернутое дерево. Чуть не поскользнулся, уцепился за колонну. Чертыхаясь, натянул серое худи и спортивные штаны.

Гермиона уже сидела в гостиной, попивая черный кофе, налитый из стоящего рядом кофейника.

— Пользуешься рабским трудом?

— Это же гарибальди, — закатив глаза, ответила Гермиона и отпила из кружечки с явным наслаждением. — Арабика и робуста. Такой мягкий вкус…

— Дай-ка и мне. — Гарри перегнулся через стол и налил себе кофейку. Посмаковал пару секунд, одобрительно причмокнул. — Слушай, за такое я Добби должен реально платить. Только кофе меня в последнее время и спасает.

Гермиона захихикала.

— Тебе будет странно это слышать от меня, но Добби будет просто счастлив сделать для тебя хоть что-то. «О, Гарри Поттер, великий сэр!» Он тебя обожает.

— Мне он тоже нравится, — хмыкнул Гарри. — Хотя нравился поменьше, когда чуть не проломил мне.. этим… бладжером, башку. Руки тогда чесались его придушить.

— Ну, не придушил же, — непривычно расслабленно отвечала Гермиона, надкусывая печеньку. — Кстати, ты знаешь, что для смягчения вкуса в кофе добавляют сливочное масло?

— Чего?! Извращенцы.

— Ты попробуй, попробуй.

— Я лучше сегодня попробую научиться плавать, — раздумывая, сказал Гарри.

Гермиона вытаращила глаза.

— Так ты совсем не умеешь?!

— Где бы мне было научиться, Гермиона? — устало ответил Гарри, разглядывая злосчастный гобелен, на котором маленькая фигурка, утаскиваемая кем-то в темноту, царапала пол руками. — И хорошо, что в школе не было плавания, Дадли бы меня на первом же занятии притопил.

Гермиона с грустью поджала губы. Она всегда так реагировала, когда речь заходила о жестокой гарриной семье.

— Пойдем в Выручайку, — раздумывала она, отряхивая руки от крошек. — Она нам организует приличный бассейн. В моей школе в Хэмпстед-Гарден-Сабербе были доски для пенопласта, тоже можно попросить. А надувные рукава лучше не брать — тебе нужно научиться плавать быстро, а они будут только мешать чувствовать воду.

Гарри лениво поднял руки, сдаваясь.

— Доверяю себя в твои умелые тренерские руки.

Гермиона и вправду оказалась хорошим тренером, применяя умения, которым ее научили в школе. Когда Гарри встал у края бассейна, то поежился — вода мерцала под лампами, отражая его размытый силуэт, и казалась страшной. Гарри стоял босиком, в шортах, чувствуя себя примерно так же глупо, как в первый день в Хогвартсе — только теперь без палочки и мантии.

— Просто шагни и привыкни к воде, — сказала Гермиона, сидя на бортике, болтая ногами в воде. — И не паникуй, когда пойдешь глубже. Вода держит, если не дергаться.

Он шагнул и позволил теплой воде обволочь его. Немного походил на мели, привыкая, попробовал, как вода сопротивляется движениям рук.

— Теперь задержи дыхание и попытайся лечь на воду, — командовала Гермиона. — Не пытайся плавать, просто расслабься и притворись, что дремлешь. Если…

Ее голос из-за толщи воды перестал быть слышен. Паника рванулась внутри, но он вспомнил — дышать нельзя. Расслабиться. Притвориться, что дремлешь. После нескольких попыток он расслабил мышцы и вода медленно понесла его к поверхности. От удивления Гарри булькнул и забарахтался, пытаясь нащупать ногами дно. Гермиона посмеивалась.

Они попробовали уложить его на спину в форме «звезды», позволить легким волнам, идущим по поверхности качать его, как мать укачивает дитя. Держаться на воде оказалось удивительно легко — достаточно было выпрямить спину и поднять таз, запрокинуть голову немного назад, и вода не мешала телу спокойно лежать на поверхности.

Дальше тренировались с досками. Упорно работая ногами, Гарри думал, как дошел до такой жизни. В тайной комнате, учится плавать в сделанным собственным желанием бассейном, готовясь к ритуальному обряду, который мог выпить из него жизнь. В это мог вляпаться, кажется, только он. Непонятная мысль мелькнула по краю его мозга, и Гарри отметил словить и обдумать ее позже.

— Руки идут вот таким движением. Не просто колошмать по воде, а р-раз, и два, и три! Рука прямая, загребает воду и отталкивает ее назад, понял? Ладонь держи открытой. А ноги — шух, шух, шух, шух!

Гарри фыркнул от смеха, набрав рот воды.

— Прекрасно, Гермиона. Тебе бы в учителя.

Возмущенная Гермиона ударила по воде и запустила в него шторм брызг.

Первая попытка плыть без доски не удалась. Он усердно работал ногами и руками, начав с самого бортика бассейна, и силой воли заставлял активнее двигаться левую руку с протезом. Но когда он открыл под водой глаза и не увидел под собой мели, перепугался, замахал руками, захлебнулся и еле-еле уцепился за бортик.

— Ну, почти, — сказала Гермиона, стараясь не смеяться. — Еще раз.

Так он выучился, как правильно грести, как держать голову, как не уходить вбок. Через час он уже проплывал почти половину дорожки — криво, сбивчиво, но сам.

Когда он в очередной раз добрался до бортика и повис, уставший, Гермиона протянула ему полотенце и сказала:

— Будешь готов. Если не утонул здесь — в озере точно справишься.

Гарри отсалютовал ей двумя пальцами от виска. Вытер лицо, особо тщательно вытер протез и тяжело выдохнул. Конечно, справится. У него особо не было выбора.

* * *

В предйольский вечер он решил пойти спать рано. Снились ему почему-то беременные женщины, гладящие свои животы. Он пожалел о том, что проснулся, на следующее же утро: прямо на него в полумраке комнаты таращились круглые зеленые глазищи.

— Добби, еб твою качель… — Гарри выдохнул и откинулся на подушки, сердце бешено колотилось.

— Простите, Гарри Поттер, сэр! — виновато пискнул Добби. — Добби не хотел пугать Гарри Поттера, Добби пришел поздравить Гарри Поттера и подарить подарок.

— Как это мило, — усмехнулся Гарри.

Они обменялись подарками: Добби презентовал Гарри симпатичные носки, все в снитчах, а Гарри подарил Добби носки, меняющие цвет по пожеланию носителя. Счастливый Добби долго кланялся и наконец растворился в воздухе с тихим хлопком.

Дин, Симус и Рон возились, распаковывая свои коробки, и в их сторону Гарри даже не смотрел. А сам стал разглядывать другие подарки. Он и не ожидал какого-то размаха, учитывая, что с ним в начале года перестала разговаривать вся школа. Конечно, после первого испытания многие подобрели, но Гарри не собирался плакать от счастья и висеть на чужих шеях.

Гермиона прислала ему небольшой ящик для хранения нестабильных рунных камней и толстую книгу с названием «Боевые рунные связки». Гарри одобрительно хмыкнул. Сириус подарил складной перочинный ножик с отмычками для всех замков и шилом, которое мгновенно распутывает все узлы; Хагрид — огромную коробку лакомств. Миссис Уизли не прислала ничего. Конечно, перестал дружить с ее Рончиком и сразу стал не нужен. Гарри проигнорировал болезненный укол в сердце — он долго воспринимал ее как… да, наверное, как мать. С робкой надеждой, что это всё правда, и что кто-то действительно может хотеть о нем заботиться — хотеть искренне, тепло. Впрочем, неважно. Не в первый раз его жизнь колотит.

Сам он подарил Гермионе заколдованный гребень, укладывающий волосы в ровный, закручивающийся на концах шелк, и толстенную «Прикладные трансфигурационные решения для юных арифманторов». Решив не обижаться на учеников, не травивших его напрямую, но строить новые отношения, отправил Лаванде набор заколок, позволяющих делать сложные плетения, а Парвати — изящно украшенную парящую аромалампу с вложенным стеклянным пузырьком сандала. Колину достался водонепроницаемый бокс для фотоаппарата, с которым можно снимать под водой (актуально в свете второго испытания) и набор цветных фильтров. Невиллу — Лупу Травника, показывающую магические свойства растений тонким сиянием: яд, лекарственную силу, защитные реакции…

Дарить взрослым оказалось приятно, хоть и немного неловко. Гарри не доводилось раньше никому ничего дарить из взрослых, поэтому он был слегка взволнован. Школьные поделки, которые он когда-то мастерил, в доме Дурслей сразу летели в мусор. Но почему бы не начать эту традицию? Мадам Пинс лишь ахнула, увидев перчатки для реставрации книг из тончайшей драконьей кожи — ее пальцы замерли в воздухе. А Филч, увидев коробку, полную сладостей и кошачьих мышек, онемел: принял подарок дрожащими руками.

Весь день они с Гермионой сидели и готовились. Точнее, Гермиона готовила фут эссе для Флитвика, а Гарри изучал топографическую карту Черного Озера. Гарри планировал потренироваться в боевке и проверить, как работают заклинания под водой, но Гермиона посмотрела на него как на дурака.

— Гарри, уже пять часов вечера, я и так опоздала.

— Куда?!

— Сегодня Святочный бал, забыл? И я иду готовиться.

С этими словами она встала и закинула себе за плечо тяжелую сумку с учебниками.

— Уже?!

Но Гермионы уже и след простыл.

Гарри посидел еще немного, но мозг уже устал воспринимать информацию. Раздраженно собрав пергаменты, тоже направился в гриффиндорскую гостиную. Век бы не видеть пацанов. Ну, кроме Невилла, тот ему ничего не сделал.

Симус и Невилл уже облачились в праздничные мантии и неловко сидели на кроватях. Рон вертелся перед зеркалом в углу и пытался применить заклинание ножниц, чтобы срезать кружева, а потом бахрому. Гарри чуть не засмеялся, увидев Рона. Лучше бы уже шел в том, что было — прикинулся бы шлангом.

В холле яблоку было негде упасть, все нарядные школьники искали друг друга, пожимали друг другу руки, смеялись. Строгая МакГонагалл в мантии из красной шотландки пыталась утихомирить вопящих близнецов (Анджелина и Алисия хихикали, прикрывая рот ладошкой). Парвати и Падма стояли тут же — со своими незнакомыми Гарри партнерами — прекрасные в своих сари, расшитых золотом и парчой в национальный орнамент. Их худенькие спины тряслись от смеха под аккомпанемент старшекурснических шуток. Вдалеке Гарри заметил Малфоя, который вел под руку Пэнси Паркинсон. Она была в розовой мантии, обильно украшенной рюшами и бантами, и смахивала на поросенка. Гарри заметил взгляд Малфоя, скосил глаза на Паркинсон и сморщил нос. Малфой порозовел.

— Участники Турнира, пожалуйста, пройдите сюда, — прозвучал голос профессора МакГонагалл.

Да где же Гермиона?! Гарри обернулся, обыскивая взглядом зал, наткнулся на улыбающееся лицо какой-то красивой незнакомой девушки, метнулся взглядом левее… И вернулся.

— Гермиона? — Он улыбался до ушей.

Ее кудрявые пышные волосы были гладко расчесаны и скручены на затылке в красивый блестящий узел, оставляя у лица несколько легких завитков. Легкая мантия небесно-голубого цвета, нитка жемчуга на белой шее. Она шла к нему незнакомой плавной походкой, смущенно улыбалась, пытаясь скрыть выступающие зубы, и у Гарри отвалилась челюсть.

— Прекрасно выглядишь! Вау!

Гермиона все так же смущенно потупилась.

— Спасибо, Гарри. Мне нравится твоя мантия. Подчеркивает глаза.

Гарри улыбнулся, протянул ей локоть, и Гермиона лебедью поплыла рядом с ним. Малфой, заметивший ее у входа в Большой Зал, выглядел так, как будто кто-то дал ему под дых. Паркинсон перекосило. Виктор Крам почему-то угрюмо смотрел на Гарри, но ему было все равно. Он парил от радости. Это не прошло даже после пышного пира, на котором они попробовали и странный кислый суп — солянку, и отбивные, и дивный медовый торт. Гермиона запивала торт пуншем и неустанно краснела. Гарри не пил — не хватало еще уснуть прям на стуле.

А потом пришла пора открывать бал танцем, и Гарри отдался в тонкие, но крепкие гермионины руки.

* * *

Рон не сразу понял, что именно произошло. Сначала — просто замер, глядя на вход. Люди проходили мимо, смеясь, кто-то прокашлялся, кто-то засмеялся — всё звучало глухо, как будто он слышал это через вату.

Гермиона.

И Поттер.

Он сжал кулаки, чтобы не показать, как дрогнули пальцы.

Это было несправедливо. Она же всегда была рядом с ним, Роном. Рядом с ними, но особенно — с ним. Они ругались, мирились, делали домашку, спорили, переглядывались через стол. Да, в последнее время она с ним не общалась, но это же не значит, что… А теперь…

И в разгар танцев, когда Гарри и Гермиона подошли взять себе еще пунша, смеясь, улыбаясь, такие отвратительно радостные, потные после танцев, Рон взорвался, как перегретый котел. Всё сдерживаемое, жующее изнутри с самого начала бала, наконец прорвалось — неожиданно даже для него самого.

— Гарри Поттер, — процедил он, а жуткий гнев рвал его изнутри, — Герой, Чемпион, Спаситель страшных девчонок. Что, других не нашлось?

Гермиона растерянно моргнула, а Гарри уставился на бывшего друга так, будто тот говорил на каком-то другом языке.

— Рон, — медленно начала Гермиона, — ты в порядке?

— В порядке? — странно засмеялся Рон. — Да, просто в восторге! Ты как, Гермиона? Тоже никто не подобрал?

Гарри побагровел и сжал кулаки.

— Еще что-то скажешь про Гермиону, будешь зубы по полу собирать, — процедил он.

Гермиона не одернула его. Она смотрела на Рона, как будто только его узнала.

— Правда, Рон? Считаешь меня страшной? И давно? С самого начала, наверное?

Рон промолчал.

— Ведёшь себя как ребёнок, — холодно сказала Гермиона. — Если тебе что-то не нравится, имей смелость сказать это хотя бы упорядоченно.

— Да всё уже ясно с тобой, не переживай! — перебил он, голос у него надломился. — Прекрасно провела время — вот и отлично! Веселись без меня.

И с этими словами он резко развернулся, с шумом зацепив стул, и вышел прочь, оставив после себя неловкое молчание.

Праздничная музыка всё ещё играла — но бал на этот вечер будто закончился. Гермиона еле сдерживала слезы, и Гарри не знал что сказать.

— Никто, слышишь, вообще никто… На этом балу… Не сомневается в твоей красоте. Ты видела лицо Малфоя? Он выглядел, будто банку червей сожрал.

— Ага, — Гермиона замолчала, смаргивая слезы. — Блин, вся тушь из-за этого обмудка потечет.

— Что я слышу, мисс Грейнджер? — попытался пошутить Гарри, но Гермиона не отреагировала.

— Мне лучше уйти. Все равно…

Она не договорила и шагнула к выходу из зала, но Гарри мягко поймал ее за руку и повел в танец.

— Гарри, мне не до того, правда.

— Да ладно, Гермиона, — необычно серьезно сказал Гарри. — Смотри, какая прекрасная музыка. Как раз для того, чтобы поплакать на моем мужественном плече.

Гермиона немного истерично рассмеялась и сдалась. Положила голову Гарри на плечо, и они закружились в медленном грустном танце.

— Все будет хорошо. Он не стоит и твоего пальца. Просто очередное завистливое чмо типа Малфоя.

— И то верно. — Она уткнулась другу в плечо и обняла его покрепче.

А потом заиграли рок-н-ролл, и все ушли в отрыв. Чжоу с Седриком выделывали ужасные коленца, Поляков отплясывал на столе и орал во все горло. Крам с друзьями, еле сдерживая смех, пытались стянуть друга со стола. Флер Делакур с раздражением на прекрасном лице отталкивала Роджера Дэвиса, пускающего слюни ей на плечо. Флитвика несла на руках безумная толпа студиозусов.

Так что ушли Гарри с Гермионой одними из последних. Устало плелись к выходу (Гермиона держала туфли в руке), как тут…

— Гарри, постой!

Это был Седрик. Он неловко посмотрел на Гермиону, и она, поняв намек, улыбнулась и отошла, сев на ближайший стул.

— Послушай, Гарри, — начал Седрик. — Ты открывал золотое яйцо? Оно у тебя воет?

— Ну, воет.

— Тогда… прими ванну, ясно?

— А, я уже разгадал загадку. Спасибо.

— Вот черт, — Седрик взлохматил тщательно уложенные волосы. — Тогда я все еще у тебя в долгу! Обращайся, если надо будет.

Гарри улыбнулся.

— Обязательно. Слышал, ты настоящий мастер в трансфигурации.

— Да не очень помогла мне трансфигурация, — как-то грустно улыбнулся Седрик. Уловив непонятливый гаррин взгляд, он поднял брючину, и Гарри увидел металлический протез. Гарри покраснел.

— О. Прости, я…

— Да знаю, у тебя и свои дела есть.

— Да не в этом дело. Я думаю, у тебя был хороший план. Просто не повезло.

Седрик просветлел.

— Спасибо, Гарри. Ну, теперь придется стараться чуть больше, нет?

Он улыбнулся и, махнув Гарри рукой, медленно пошел вниз, где его ждала верная Чжоу.

Гарри не осмелился развить мысль, что если Седрик собирается стараться всего лишь «чуть больше», следующий тур он не переживет.