Под сенью дуба (гет)

Хогвартс встретил Снейпа тишиной, предшествующей взрыву.

Он открыто шёл, нет, шествовал по коридорам, распугивая и так не в меру запуганных учеников.

Слишком поздно для игр, он устал прятаться в тенях. Пусть видят. Пусть боятся.

Северус решил вернуться к свету, даже если этот свет сожжёт его дотла.

Он ворвался в Больничное крыло, как ангел мщения, хотя и знал, что в стенах этой школы, да чего уж там школы, в стенах любого дома магической Англии он — тот, кого ненавидят больше самого Волан-де-Морта.

— Поппи! — бросил он, не снимая мантии и не пытаясь казаться недосягаемым директором и правой рукой Того-Кого.

Мадам Помфри вышла из своего кабинета, крепко сжимая в кулаке палочку. Её лицо исказилось от отвращения.

— Директор… — холодно произнесла женщина, когда-то едва ли не заменившая ему мать, — что вы здесь делаете?! Убирайтесь! Как вы вообще осмел…

— Замолчи, женщина, — перебил ее Северус голосом острым, как лезвие, — я здесь не ради твоих обвинений. Успеешь еще и проклясть, и поколотить, если так руки чешутся, а сейчас вызови Минерву. Быстро.

— Ни за что! — фыркнула медиведьма, практически мгновенно скрыв удивление. «Слизерин», — удовлетворенно отметил про себя Северус⁽¹⁾. — Вы думаете, я позову ее для вас? И не подумаю. Скорее наоборот, — сказала как отрезала Поппи.

Она демонстративно повернулась к нему спиной и сделала шаг в сторону своего кабинета, и Северус последовал за ней.

— Ты клялась спасать жизни, Поппи, — взяв ведьму под локоть, Северус провел ее через кабинет и, зайдя в зельеварню, взмахом палочки активировал все когда-то им же самим наложенные на это помещение чары, — все, — он интонационно выделил это слово, — жизни, а не только те, что тебе хочется. Я клянусь, — Северус открыто смотрел ей в глаза, — мои намерения чисты, а помыслы прозрачны. Троице и… мне нужна ваша помощь.

Пожилая женщина изумленно замерла. С минуту она внимательно всматривалась в его такие родные черные глаза и наконец решилась: взмахнув палочкой, вызвала лист бумаги, наговорила сообщение: «Минерва! В Больничное крыло! Срочно!» — превратила его в самолетик и, нарисовав в воздухе замысловатый узор, отправила в полет.

Следующие десять минут в больничной зельеварне прошли в напряжённом молчании.

Поппи стояла у двери, скрестив руки на груди, и косилась на Снейпа — то с подозрением, то с затаённой болью, то с чем-то, что походило на старую, забытую привязанность.

А он, не стесняясь её присутствия, открыл тайник за обездвиженным портретом какого-то древнего целителя — тот самый, что устроил еще на первом году своей здесь работы. Северус знал: Поппи оценит этот жест.

Он спокойно, по-хозяйски перебирал содержимое:

— фиалы с зельем восстановления души (редкость даже для мастера такого уровня, как он),

— свитки древних рун, что он когда-то спас от загребущих рук Дамблдора,

— амулет тишины — единственный родовой амулет, доставшийся ему от чистокровной матери (он бережно провёл по нему пальцем),

— и, наконец, меч Гриффиндора, перепрятанный сюда назло Альбусу.

Он вынул его, посмотрел на рубин, венчающий рукоять, о чем-то задумался, пробормотал, как показалось Поппи, что-то вроде «старый сукин сын» и «отдать Гарри».

Поппи резко отвела взгляд.

«Он сказал «Гарри»… Не «Поттер». Не «Избранный». А «Гарри», — отметила она мысленно, не зная, порадоваться ей или напрячься. Между троицей и им явно что-то происходило.

Размышления медиведьмы были прерваны эхом разнесшихся по коридору шагов и появившейся на пороге Минервой МакГонагалл.

— Прости за задержку, милая, — сказала она, входя и поправляя очки, — пришлось спасать Сьюзен Боунс от Кэрроу. Она пыталась наколдовать цветы для первокурсницы, скучающей по дому, а они… — Минерва поморщилась, — …решили, что это «пропаганда маггловской сентиментальности».

— Скормить бы их Сивому и без соли, — сказал кто-то тихо за ее спиной. — Он бы даже не подавился.

Минерва мгновенно обернулась и вскинула палочку так быстро, что воздух свистнул.

Северус стоял прямо за её спиной, прислонившись бедром к столу, с мечом Гриффиндора в руке и то ли усмехался, то ли скалился.

— Снейп!

Он не стал защищаться, атаковать или скрываться, наоборот, кивнул на стол, где уже лежала его палочка, свитки, флаконы, амулет, и медленно положил рядом с ними меч.

— Я безоружен, Минерва, — сказал он, изогнув бровь. — И не враг вам. Иначе…

— Минни, нет! — вырвалось у Поппи. Она выхватила палочку из руки МакГонагалл таким резким движением, будто они по-прежнему были двумя школьницами, играющими в квиддич, и не было всех тех лет, сделавших их мудрыми, сильными и седыми.

Минерва ахнула.

— Поппи, ты! Какого черта?!

— Он сказал правду, — твёрдо ответила Помфри. — И если ты сейчас его убьёшь, —

она бросила на Северуса косой взгляд, говорящий «не подведи меня», — мы не сможем помочь Гарри и Гермионе. Мы должны его выслушать.

— Ты веришь ему? — недоверчиво уточнила МакГонагалл.

Тишина накрыла всех троих тяжелым покрывалом, Поппи кивнула и вернула Минерве, которая, впившись взглядом, искала в глазах Северуса ложь, но находила только ошеломляющую усталость и боль, палочку.

Северус, который так и стоял подняв руки в жесте «я безоружен», вдруг показался ей сломленным человеком, а не монстром.

— Ты… — начала она твердым голосом, — …немедленно объяснись, Северус, пока я не выбила из тебя все дерьмо.

Северус не стал медлить, хоть внутри от этого ее обращения у него словно подснежник расцвел. Он позволил себе лишь секундную надежду на то, что все может наладиться и стать как раньше, и тут же перешел к делу, ибо Минни была не из тех, кто любил просто так почесать языками, ну, во всяком случае, не всегда. Эх, женщины — загадка мироздания.

— Мы здесь, чтобы исправить ошибку Альбуса. — В открытое слуховое окно, как знак свыше, влетел Фоукс и, усевшись на его плечо, грустно что-то прокурлыкал.

Ведьмы переглянулись, а Северус, наконец убедившись, что Минерва не пустит его на ингредиенты, наколдовал два кресла к одному уже имеющемуся и, позвав личного эльфа, попросил того принести им травяной чай, любимые обеими дамами малиновые вафли, что не ускользнуло от внимательного взгляда его заместительницы, и фениксу фруктов.

Дождавшись, когда стол был накрыт, Фоукс накормлен, а чай разлит, Северус, отпив глоток блаженно горячего напитка, выдохнул и, решив не тянуть Минни кота за хвост, выпалил:

— Альбус — лживый пидорас, — ведьмы синхронно ахнули, а он, фыркнув, продолжил: — И что вас так шокировало, дамы? Кто-то из вас не знал, что он не любил женщин, или что? Он использовал всех нас, и ладно бы если только нас, этот старый козел из поколения в поколение использовал детей. Он проследил за родителями Гермионы и теперь шантажирует ее их жизнями, — Северус в упор уставился на Минерву. — Он годами, десятилетиями держал весь Орден в неведении, чтобы все вы были его пешками. Ну и то, ради чего я вас здесь собрал, — я полагаю, что он заставил Аластора инсценировать свою смерть.

— Врёшь! — выкрикнула Минерва. — Альбус хотел спасти нас всех!

— Хотел, — согласился Северус, но тут же возразил: — Но по пути к спасению пожертвовал нами. Ты что, не слышала? Твой обожаемый Альбус даже из могилы шантажирует Грейнджер, твою любимую ученицу. И без Грюма здесь не обошлось.

— Почему мы должны верить тебе? — недоверчиво спросила Поппи, сама при этом неспешно взяла в руки чайную чашку и отпила глоток. — После всего, что ты сделал?

Северус молча поднялся на ноги, взмахом руки снял с себя мантию и сюртук, повернулся спиной к ведьмам и принялся расстёгивать рубашку. В зеркальных дверцах шкафа, лицом к которому он стоял, он видел, как с каждой новой пуговицей менялись выражения лиц Поппи и Минервы. Такого они точно не ожидали увидеть, не у правой руки Темного Лорда: шрамы от последней встречи с «любимым начальником» ещё не успели зажить и «украшали» худую от недоедания спину кровавыми узорами, а на выступающих рёбрах ещё виднелись «цветы» не сошедших синяков.

Повернувшись к женщинам лицом и взяв со стола свою палочку, Северус, четко выговаривая каждую букву, заговорил: «Я, Северус Снейп, клянусь магией, что каждое моё слово — правда. Если я солгу Минерве МакГонагалл и Поппи Помфри — пусть накажет меня Мать-магия», — и взмахнул палочкой, из которой, как подтверждение его честности, вырвался столп ало-золотых искр.

Минерва и Поппи побледнели.

— Ты сказал правду, — прошептала МакГонагалл. — Боже… Что же он натворил?

— Боюсь, если буду рассказывать всё в хронологическом порядке, мы проведем здесь как минимум грядущую ночь, — ответил Снейп. — Сейчас мы должны освободить Грюма. Пока не поздно. И… Думаю, нам нужен Кингсли.

Минерва посмотрела на него каким-то странным взглядом. С уважением к его отчаянию?

— Расскажи нам всё, и я решу, стоит ли звать Шеклболта, — сказала она. — Но если… Я лично отправлю тебя к Альбусу — в ад.

Северус кивнул: «Справедливо», — опустился обратно в кресло и поправил рубашку — не из стыда, а из уважения к себе и нежелания успокаивать Поппи, которая выглядела так, будто вот-вот сорвется с места и бросится то ли утешать его, причитая, как его в детстве, о том, какой он несносный мальчишка, и силой обрабатывать все его ранения, то ли, как безрассудная гриффиндорка, брать штурмом поместье Малфоя, кипя праведным гневом и желанием, как говаривал его папенька, угандошить того, кто обидел ее деточку.

Феникс тихо запел, привлекая к себе внимание.

— Если бы не Фоукс, я бы не узнал про Грюма, — начал он и задумался: «Стоит ли им рассказать про Гарри с Гермионой?» Решив, что еще рано, Северус сделал паузу, взял чашку, отпил глоток и продолжил: — Что вы знаете о фениксах и о Фоуксе в частности?

Минерва и Поппи переглянулись, потом Помфри, не отрывая взгляда от птицы, тихо сказала:

— Фениксы — не просто магические существа, они — духи нового начала, огня и возрождения. Редки, почти мифичны. В неволе не размножаются. Сами выбирают себе хозяина.

— Именно, — подхватила Минерва, поправляя очки. — Фоукс… Он был фамильяром Альбуса. Когда… — она замялась, — когда Альбус умер, Фоукс улетел. Мы думали — навсегда.

— Думали, — сухо повторил Снейп, — но вы ошибались. Фоукс был привязан к Альбусу постольку-поскольку. Он — часть школы, фамильяр, Минерва, можешь гордиться, самого Годрика, и, умирая, Гриффиндор в пику Слизерину завещал своему фениксу служить созданной им школе через партнерство с каждым новым директором. И имя ему, — он (Северус) улыбнулся уголком рта, ему было приятно возвращать фениксу его истинное имя, это наполняло его надеждой, что, возможно, когда-нибудь кто-нибудь откроет правду и о нем, — Эльдфюр⁽²⁾.

Минерва, казалось, забыла прожевать вафлю и так и застыла с полуоткрытым ртом.

Северус посмотрел на Эльдфюра, и тот — в ответ — пропел что-то непонятное для Поппи и Минервы, но однозначно счастливое и стал, как будто, даже ярче, чем был еще минуту назад.

— Он — хранитель Хогвартса, который проникся к Альбусу, установил с ним связь, близкую к маг-фамильяр, и из первого ряда наблюдал, как тот сходил с ума, как сила, власть и мания величия убивали в нем честь и совесть, и до поры до времени служил ему как директору.

Поппи побледнела: — Ты хочешь сказать… Сколько ему лет? Сколько раз он перерождался?

— Да, Поппи. Не счесть, — ответил Северус. — Наш дорогой Альбус не придумал ничего лучше, как использовать хранителя школы, как почтовую сову.

Минерва возмущенно фыркнула, и немудрено, она не сводила глаз с феникса, как с какого-то божества. Еще бы, фамильяр самого Годрика, и он практически слышал, как вопят ее мысли, как ей, как какой-то первокурснице, как Грейнджер, — Северус усмехнулся своему сравнению, — хочется засыпать птицу вопросами.

— Эльдфюр выполнил свой долг перед Альбусом как директором и сегодня, отнеся последние два его письма, признал меня своим новым временным магом и показал всё, чему был свидетелем. И конкретно сейчас меня волнует то, что старик шпионил за семьей Грейнджер и угрожает девушке своим «одним надежным человеком», и этот надежный — Грюм.

Минерва резко перевела взгляд с феникса, который, казалось, наслаждался вниманием истинного гриффиндорца, на Северуса.

— Как Аластор выжил и как Альбус смог это подстроить? Он уже был мертв.

— Хреново не это, Минерва, — наклонившись в сторону МакГонагалл, начал Снейп, но тут же был перебит Поппи.

— Язык, молодой человек, или я принесу тебе кусок мыла.

Северус не смог сдержаться и, хмыкнув, ответил: «Хорошо, мам. Как скажешь, мам», и снова посерьезнев, заговорил с Минервой: «Плохо то, Минерва, что проклятый в прямом смысле этого слова Грюм все это время жил в школе».

Все они избегали слона, притаившегося в посудной лавке, — убийство Северусом Альбуса, но сам Северус решил, что не горит желанием снова и снова выворачивать наизнанку свое нутро и расскажет и покажет всё один единственный раз всем троим: Поппи, Минерве и Кингу, которого, он был уверен, МакГонагалл обязательно позовет и который, по расчетам Северуса, после победы должен был бы стать новым министром, если, конечно, доживет до этой самой победы.

Он повернулся к Эльдфюру: — Покажи им, — феникс бросил на него непонимающий взгляд, но Снейп не купился на эту уловку, не зря он был вторым после Лорда легиллиментом в Англии, — не упрямься, ты умеешь. Покажи.

Феникс пронзительно крикнул, взмахнул крыльями, и в воздухе один за одним стали возникать образы:

— Альбус и Грюм в «Кабаньей голове».

— Ссора.

— Империо.

— Грюм — на полу. Пустая глазница.

— Обезумевший на мгновение Альбус, не сумевший удержать на лице привычную всем маску великого светлого.

Поппи ахнула, Минерва стала бледна, как родная сестра смерти.

— Он действительно заставил его инсценировать свою смерть, — прошептала шокированная до глубины души МакГонагалл.

— И спрятал его в том, что потом превратилось в руины Западной башни, — закончил Снейп. — Я думаю, что ему еще можно попробовать помочь, поэтому ты и нужна мне, Поппи. Есть шанс, что Аластор знает то, чего не знает больше ни один член Ордена, и мы должны попытаться.

Пару минут в кабинете царила гробовая тишина, кажется, даже феникс перестал дышать.

Потом Минерва резво поднялась на ноги и, как и рассчитывал Северус, достала палочку: «Кингсли. Я зову Кингсли», — и, взмахнув древком, вызвала патронуса.

— Найди Кингсли Шеклболта, когда он будет один, и передай ему, что он нужен мне в Хогвартсе, камин в больничной зельеварне открыт. Кукла. Кинг, поторопись.

Через три минуты в камине в углу комнаты полыхнуло зелёное пламя, от вида которого Северуса перекосило. Он вообще последнее время избегал этого цвета во имя сохранения своего и так шаткого душевного равновесия.

Из огня не вышел, вылетел Кингсли Шеклболт в полной боевой готовности: в мантии, заляпанной пеплом и кровью (как позже выяснит Поппи, не своей), с палочкой наголо, диким взглядом и, как и положено лучшему ученику Грюма, мгновенно сориентировался и в два шага впечатал Северуса в стену, а кончик своей палочки в вену, пульсирующую на его бледной шее.

Чего не ожидал опытный мракоборец, так это того, что мерзавец Снейп одним ловким движением вырвется из его хватки и баланс сил будет нарушен, и отнюдь не в его пользу.

— Успокойся, Шеклболт, — холодно бросил Северус, не отпуская его. — Да, это я. И я здесь. И если бы я хотел вас убить, — он сделал паузу, позволив Кингсли осмотреться и заметить наконец присутствующих в комнате дам, — вы бы уже дружненько лежали в уголке.

Кингсли попытался вырваться, и Северус не стал ему мешать.

— Какого черта тут происходит, Минерва? Почему этот убийца здесь? — прорычал мракоборец, снова направив палочку на Снейпа.

— Если ты не уберёшь палочку — я отберу её, — спокойно сказал Северус.

— Попробуй! — вырвалось у Кингсли, и вслед словам полетел луч заклинания.

Снейп сделал шаг вперёд и взмахнул рукой, как дирижёр.

— Фулмен фрактус, — и молния, соткавшаяся из воздуха, ударила Кингсли в палочку, отбросила мужчину на пару шагов назад.

Кингсли тут же среагировал: — Ступефай!

Снейп не произнёс ни слова, но у него за спиной вспыхнул щит, отразив заклинание не только от него, но и от полок.

— Ты забыл, Кинг, — сказал он, расправив плечи, — я не только охерительный зельевар, и, на твое счастье, я вам не враг.

— Тогда почему ты убил его?!

— Потому что он приказал ему, — тихо заговорила Минерва, словно что-то наконец осознав.

Пожилая ведьма встала между ними не как женщина, годящаяся им в матери, а как глава Ордена Феникса, как авторитет, перед которым даже такие грозные волшебники, как Снейп и Шеклболт, молча опускали головы, подобно нашкодившим школьникам.

— Кинг, опусти палочку. Северус дал магическую клятву. Сейчас мы идём за Грюмом, а потом в кабинет директора, — она бросила суровый взгляд на Снейпа. — Северус, это не обсуждается, и там уже расставим все точки над i.

Кингсли замер: — За телом?

— Если бы. За живым. — Поппи, все это время стоявшая в стороне и готовая в любой момент растащить мужчин по углам комнаты, как бойцовских петухов по вольерам, наконец подала голос. — Альбус спрятал его.

Кингсли посмотрел на Северуса, потом — на Минерву, на Поппи, на феникса, что снова уселся на плечо Снейпа и что-то тихонько курлыкал.

— Это Фоукс? — спросил он.

— Эльдфюр, — ответил Снейп, — фамильяр Гриффиндора, но да, тебе он известен как феникс Дамблдора.

Кингсли всё же решился и опустил палочку, в его глазах не было доверия, но он был готов слушать и проверять каждое его слово на достоверность.

— Хорошо, — обратился он к Минерве. — Я пойду с вами, но если это ловушка… — эти слова он адресовал уже Северусу. — Ты пожалеешь, что на свет родился.

— Справедливо, — вновь кивнул Снейп, про себя отметив, что все гриффиндорцы все-таки предсказуемы. — Теперь — слушайте. План такой…

* * *

— Ты уверен, что он там? — спросил через пять минут Кингсли.

— Уверен, — ответил Снейп. — И если мы не освободим его до рассвета… Я предполагаю, что старик перед смертью всё продумал, и если мы не поторопимся, Аластор может умереть, и на этот раз уже по-настоящему.

Кингсли сжал челюсти так сильно, что заиграли желваки: — Тогда идемте.

Северус кивнул: — Хорошо, но если окажется, что Аластор не жертва и с Альбусом он был в сговоре, я пущу его на крестраж.

Эльдфюр взмыл вверх, завис под потолком над волшебниками, осыпал их золотыми искрами и, издав победный клич, и с взмахом крыльев исчез.

* * *

Отряд спасения вышел из больничной зельеварни и под дезиллюминационными и заглушающими чарами двинулся в сторону подземелий.

Первым, как хозяин замка, шёл Снейп, и каждый его решительный шаг отражался от каменных стен ударом метронома.

— Первое, — говорил он тихо, не оборачиваясь, — и единственное, — все вы молчите.

Не шепчете, не вздыхаете, не чихаете — никак не привлекаете к себе внимание слизеринцев. Иначе мы и глазом моргнуть не успеем, как тут окажется половина ближайшего круга.

Минерва кивнула. Кингсли сжал челюсти, Поппи — походный кисет с лекарствами.

У развилки коридоров Снейп вдруг остановился, прижал ладонь к старой пустой картинной раме и прошептал на древнем галльском — языке, которым пользовались основатели и строители Хогвартса:

— Uello-sīt. Eso-sīt. Bodo-sīt. Uiduo-sīt. Uer-sīt.⁽³⁾ — Стены дрогнули, многочисленные портреты, висящие в коридорах замка, замерли на долю секунды, впитывая директорский приказ, даже эльфы в подсобных помещениях школы на мгновение сжались в комки.

— Я запретил всем портретам и призракам передавать кому-либо — ни живым, ни мёртвым — информацию о наших передвижениях, — пояснил Снейп. — Особенно — директорской галерее, не нужно старику ничего знать. Если он попытается что-то вынюхать… Что ж, его будет ждать сюрприз.

Они двинулись дальше — сначала через подземелья, каждый уголок которых был знаком Снейпу и Поппи как свои пять пальцев, потом через потайной ход, известный только директору и призракам.

Руины Западной башни встретили их слишком глубокой, какой-то лживой, неестественной тишиной.

Северус резко вскинул руку — остановил всю процессию, потом прищурился, провёл ладонью по воздуху и наткнулся на невидимую стену.

— Чары слежения, — прошептал он.

— Я ничего не чувствую, — возразила Минерва, и Кингсли, согласно кивнув, крепче сжал палочку и уставился на Северуса, не скрывая того, что не верит ему.

— Он принес полную клятву, Минни, — Поппи наколдовала «Муффлиато» и, шепча, выступила вперед, — замок подчиняется, служит ему так же, как и Северус служит замку. Диппет, Дамблдор и Амбридж, если причислить ее к директорам, не утруждали себя этим, они хотели брать и не готовы были отдавать. Вряд ли Альбус думал, что Северус решится на этот шаг и что замок примет его, а потому и наложил чары, которые, по его расчетам, никто не смог бы различить — элементарно не хватило бы магических сил.

Северус бросил на Помфри благодарный взгляд, достал из кармана амулет тишины — тот самый, от матери, надел его на шею и переступил через границу наложенных чар.

Воздух засветился сначала багровым, потом алым, потом — чёрным. Северус выстоял, но пошатнулся и рукавом сюртука вытер струйку крови под носом.

— Мы с тобой! — Кингсли решительно двинулся вперед.

— Нет, — отрезал Северус. — Я иду — вы ждете. Если Альбус как-то еще подстраховался… — он не договорил, но все его прекрасно поняли. Сделав еще пару шагов, он бросил через плечо: — Если… Передайте Гермионе, что я держал слово, — и, пройдя через потайную дверь, исчез.

1) Да, моя Поппи закончила Слизерин.

Вернуться к тексту

2) «Древний Огонь» — символ вечного пламени, что не гаснет, а лишь возрождается.

Вернуться к тексту

3) Ослепните. Оглохните. Онемейте. Забудьте. Повинуйтесь.

Вернуться к тексту