Взаперти (гет)

Хогвартс гудел как осиный улей. Не привычный, веселый гул предвкушения уроков или шепот сплетен, а тревожный, нервный рокот, пронизывающий каждый камень древнего замка. По коридорам, словно стая обезумевших сов, носились сотрудники Министерства Магии. Их строгие мантии мелькали в полумраке, их лица были напряжены, а глаза лихорадочно заглядывали в каждый угол, каждый пустой доспех, даже за каждую картину, словно ожидая увидеть там нечто ужасное.

У входа в гостиную Гриффиндора, где обычно царила атмосфера дружеского хаоса, теперь стояли два тролля—охранника. Их огромные, грубые фигуры загораживали проход, а недобрые морды, испещренные шрамами, внушали страх даже самым отважным первокурсникам. Ученики, еще вчера беззаботно носившиеся по замку, теперь передвигались группами, словно стадо испуганных овец, под бдительным надзором старост и преподавателей.

Но самым шокирующим, самым немыслимым событием, которое потрясло всех до глубины души, стало известие о том, что Сириус Блэк проник в спальню Гарри Поттера.

Эта новость разнеслась по замку с молниеносной скоростью, переходя из уст в уста, обрастая слухами и домыслами. Ученики, застывшие в своих гостиных, перешептывались, их глаза были полны ужаса и недоверия. Преподаватели, обычно спокойные и рассудительные, выглядели растерянными, их лица были бледны. Даже Дамблдор, чье присутствие всегда вселяло уверенность, казался обеспокоенным, его обычно лучистые глаза были омрачены тревогой.

В это время в кабинете Дамблдора разворачивалась своя драма. Министр Магии, Корнелиус Фадж, нервно расхаживал по комнате, его лицо было красным от гнева и страха.

— Это недопустимо, Дамблдор! — восклицал он, размахивая руками. — Как вы могли позволить этому случиться? Этот человек — убийца! Он опасен!

Дамблдор, спокойно сидя за своим столом, внимательно слушал.

— Корнелиус, я понимаю ваше беспокойство. Но мы должны действовать осторожно. Мы не знаем истинных мотивов Блэка.

— Мотивы? Его мотив — убить Поттера! — настаивал Фадж. — Мы должны немедленно начать поиски! Мы должны его поймать! — Фадж ударил кулаком по столу, заставив старинные артефакты на полках подпрыгнуть. — И я не потерплю, чтобы этот преступник свободно разгуливал по территории школы, где учатся наши дети!

Дамблдор поднял взгляд, его глаза сверкнули, но в них не было гнева, лишь глубокая печаль. "Корнелиус, я разделяю вашу обеспокоенность безопасностью учеников. Именно поэтому я и усилил меры предосторожности. Но спешка может сыграть нам на руку Блэку. Мы должны понять, почему он здесь. Если он действительно намерен причинить вред Гарри, то его появление в спальне мальчика было бы слишком очевидным и рискованным шагом."

— Рискованным? Он сбежал из Азкабана! Это уже говорит о его безумии! — Фадж остановился, тяжело дыша. — Я требую, чтобы вы немедленно отдали приказ дающий право дементорам обыскать замок!

— Это уже чрезмерно, Корнелиус, — спокойно ответил Дамблдор. — Но я уже приказал своим преподавателям быть начеку и не предпринимать никаких действий без моего прямого указания. Мы не знаем, кто может быть союзником Блэка, и кто может быть его жертвой.

Фадж смотрел на Дамблдора, его лицо все еще было красным, но теперь в глазах мелькнуло сомнение. Он привык к тому, что Дамблдор всегда знает, что делать, но сейчас даже великий директор казался погруженным в раздумья, словно перед ним стояла задача, не имеющая простого решения. Директор медленно кивнул, его взгляд устремился куда—то вдаль, словно он видел не стены кабинета, а события, разворачивающиеся за его пределами.

— Корнелиус, я понимаю ваш страх. И я разделяю его. Но именно потому, что ставки так высоки, мы не можем позволить себе действовать опрометчиво. Подумайте сами. Если Сириус Блэк действительно убийца, и его цель — Гарри, то почему он не сделал этого раньше? Почему он ждал столько лет? И почему он выбрал именно Хогвартс, место, где Гарри находится под моей защитой?

Фадж замер, его губы приоткрылись, но он не находил слов. Слова Дамблдора, как всегда, были полны логики, но в них звучала и какая—то недосказанность, которая пугала министра еще больше.

— Я не говорю, что Блэк невиновен, — продолжил Дамблдор, его голос стал тише, но от этого не менее весомым. — Я говорю лишь о том, что мы должны собрать все факты, прежде чем делать выводы. Мы должны понять, что привело его сюда. Возможно, его появление — это не нападение, а предупреждение. Или, возможно, он ищет не Гарри, а что—то другое.

— Предупреждение? От хладнокровного убийцы? — Фадж недоверчиво покачал головой. — Дамблдор, вы слишком увлекаетесь чтением древних манускриптов. Это всего лишь преступник, вырвавшийся на свободу. Бывший соратник Сами—Знаете—Кого! И он должен быть возвращен за решетку.

— И он будет пойман, Корнелиус, — заверил Дамблдор, его глаза снова встретились с глазами министра. — Но мы поймаем его, когда будем уверены, что это именно тот человек, которого мы ищем, и что мы понимаем его истинные намерения. А пока… пока мы будем бдительны. Я уже распорядился усилить охрану школы. Преподаватели и ваши сотрудники будут патрулировать коридоры, а ученики будут находиться под присмотром круглые сутки. Мы сделаем все возможное, чтобы обеспечить их безопасность.

Фадж тяжело вздохнул, его плечи опустились. Он все еще был полон беспокойства, но в словах Дамблдора была та уверенность, которая всегда успокаивала его, даже когда он не до конца понимал ход мыслей директора.

— Хорошо, Дамблдор. Я верю вам. Но если что—то пойдет не так…В последний раз.

— Если что—то пойдет не так, Корнелиус, — прервал его Дамблдор, — мы будем действовать. Но сейчас нам нужно терпение. И мудрость.

Министр Магии еще раз оглядел кабинет, словно пытаясь найти в нем ответы на свои вопросы. Затем, кивнув Дамблдору, он повернулся и направился к двери. Каждый его шаг теперь звучал менее нервно, но в нем все еще чувствовалась тяжесть ответственности.

* * *

Прохладный воздух коридоров Хогвартса, обычно наполненный гулом голосов и звоном шагов, теперь казался напряженным, почти осязаемым. После недавнего нападения Сириуса Блэка на башню Гриффиндора, каждый шорох, каждый отблеск света в полумраке казался подозрительным. Римус Люпин, с его вечно усталым, но внимательным взглядом, и Кэтрин Кейм, целительница с мягкими, но решительными чертами лица, шли по опустевшему коридору третьего этажа, их шаги эхом отдавались от каменных стен.

— Неприятная неделя выдалась, — нарушил тишину Римус, его голос был низким и немного хриплым. Он поправил воротник своей потертой мантии. — Надеюсь, никто не пострадал серьезно.

Кэтрин кивнула, ее взгляд скользнул по темным окнам, за которыми чернело ночное небо.

— К счастью, обошлось без серьезных травм. Несколько ушибов, испуг — это максимум. Но сам факт того, что он смог проникнуть так далеко...— Она покачала головой. Это заставляет задуматься. И даже восхититься.

Они шли в молчании несколько мгновений, каждый погруженный в свои мысли.

— Вы очень печальны сегодня. Впервые вижу вас такой.

— Знаете, Римус, — начала Кэтрин, ее голос стал чуть тише, — эта ситуация... она заставила меня почувствовать себя немного... неуютно.

Она вздохнула, ее пальцы слегка сжали край ее мантии.

— Меня вызвали в кабинет директора сегодня утром. И.… они попросили меня выпить сыворотку правды. Они ведь так ничего и не нашли за эту неделю.

Римус остановился, его брови удивленно поднялись.

— Сыворотку правды? Но почему?

— Чтобы узнать, не помогаю ли я Блэку, — ответила Кэтрин, ее голос звучал ровно, но в нем проскальзывала нотка горечи. — Секретарь Министра Магии настояла. Поскольку я последний принятый сотрудник школы, и мои связи с внешним миром не так хорошо известны, как у других... они хотели убедиться, что я не являюсь каким—то... агентом.

Римус почувствовал, как внутри него поднимается волна возмущения. Он знал, как тяжело Кэтрин работала, чтобы заслужить свое место в Хогвартсе, как она посвятила себя заботе о студентах.

— Это... это возмутительно, Кэтрин. Вы же не сделали ничего подобного! И я так же, как и вы был принят одним из последних, но…

— Но ваших слов достаточно, чтобы убедить Министерство. «Я знаю», —тихо сказала она. — Сыворотка подтвердила мои слова, конечно. Я действительно уходу вечером домой. Покормить собаку и продолжить вязать свитер. Но сам факт того... Не думала, что Аврора столь мелочна. — Она снова покачала головой. — Это неприятно. Чувствовать, что тебе не доверяют, когда ты стараешься изо всех сил.

Римус подошел ближе, его рука легонько коснулась ее плеча. Кэтрин посмотрела на него, в ее глазах мелькнула благодарность. Она слегка улыбнулась. В их молчании всегда было гораздо больше, чем в любом наборе слов. Люпин вздохнул.

— К сожалению, Кэтрин, даже в самых светлых местах есть свои тени. И иногда эти тени заставляют людей поступать неразумно. — Он посмотрел в окно, на темный силуэт Запретного леса. — Но мы должны продолжать делать то, что считаем правильным. Продолжать бороться с этими тенями, чтобы свет мог восторжествовать.

Они снова зашагали по коридору, их шаги звучали чуть более уверенно, чем прежде. Слова Римуса, его поддержка, немного успокоили Кэтрин.

— Я и не знал, что у вас есть собака.

— Вам как—нибудь нужно выбраться ко мне в гости. Сразу предупреждаю, готовить совершенно не умею, зато разогреваю еду просто идеально.

Тихий смех сорвался с губ Люпина. Они вновь уперлись в мертво замкнутый проход на третьем этаже и, развернувшись, двинулись прочь, в лабиринт извилистых переходов, в надежде отыскать окольный путь к статуе одноглазой ведьмы. Люпин, казалось, вновь погрузился в свои мысли, взгляд его блуждал где-то за пределами замковых стен, словно он пытался разгадать хитроумную головоломку, сотканную из теней и полунамеков.

Кэт, напротив, всем своим существом ощущала напряженную атмосферу замка. Ее взгляд, острый и настороженный, скользил по пляшущим теням факелов, выхватывая из темноты мельчайшие детали. Она чувствовала присутствие людей в соседних коридорах, словно чужая энергия пульсировала в самом камне. Сотрудники Министерства, словно неутолимые гончие, прочесывали замок, сопровождаемые настороженными взглядами преподавателей. Утренний визит оставил неприятный осадок. Едва переступив порог Хогвартса, она почти под конвоем была доставлена в кабинет Дамблдора, под аккомпанемент ехидного цоканья каблучков Секретаря Министра.

Директор, как всегда, сохранял олимпийское спокойствие. Он незамедлительно выразил свое несогласие с подобной проверкой, однако неизбежности было не миновать. Как бы ни доверял Дамблдор Кэтрин, она не испытывала ни малейшего желания оставаться в замке. У нее был свой дом, вновь обретенный компаньон и ощущение личного пространства, которое она ни за что не променяла бы на мнимую безопасность закрытых стен Хогвартса.

Даже если каминная сеть оказалась перекрыта, а трансгрессировать придется под пристальным надзором бывших коллег из Министерства, Кэт готова к любым проверкам. Пусть хоть выворачивают все наизнанку, от ящиков с кружевным бельем до баночек с пряностями. Она знала, что им не удастся найти ничего компрометирующего. Ее жизнь была слишком безупречно организована, чтобы позволить каким-то нелепым подозрениям разрушить ее хрупкий мир.

Несколько часов спустя, утыкаясь носом в теплую макушку большого черного пса, Кэт дала волю слезам обиды. Бродяга слушал как могут слушать только собаки, молча, спокойно, в нужных моментах слизывая упавшие на ладони девушки слезы. Но никто, даже если бы заглянул в ту ночь в окно маленького дома не заметил бы, как большой лохматый черный пес чуть было не обнял лапами забившуюся в кресло девушку.

* * *

Дни сменялись неделями, и вместе с тающим снегом и первыми робкими подснежниками, на Хогвартс опустилась долгожданная весна. Режим тотальной паранойи, окутавший замок после последних тревожных событий, наконец-то смягчился, словно тяжелое одеяло, сброшенное с плеч. Воздух стал легче, смех студентов звучал без прежней нервозности, а тени, казалось, отступили, уступая место солнечному свету.

Кэтрин, чьи дни были наполнены кропотливой работой в лазарете, чувствовала это изменение каждой клеточкой своего существа. Закончив работу над тонизирующей микстурой, столь необходимой для восстановления сил профессора Люпина после его трансформаций, и одновременно пополнив общебольничный запас, она устало стянула с волос косынку. Шелковистая ткань, впитавшая запахи трав и зелий, упала на стол, давая ее непослушным кудрям рассыпаться по спине

— Мадам Помфри, я отлучусь ненадолго. — складывая аккуратно рабочий фартук, девушка погасила огонь под котлом и собрала на подставку несколько мензурок.

Мудрая целительница Хогвартса, чьи пальцы ловко перебирали пергамент с записями, окинула ее лукавым взглядом. В ее глазах, обычно строгих и сосредоточенных, мелькнул огонек понимания и, возможно, легкого одобрения. Она кивнула, не отрываясь от своих записей, но в этом кивке было больше, чем просто согласие. Как бы расстроилась мадам Помфри, узнав, что так бережно обсуждаемый ею и профессором Стебель возможный роман «Целительницы и Вервольфа» всего лишь плод их воображения. В ее мыслях, в тихих беседах с профессором Стебель, где они обсуждали не только медицинские и рабочие аспекты, но и тонкости человеческих отношений, уже давно сплеталась история, полная нежности и скрытых чувств.

Кэтрин поторопилась. Требовалось еще заглянуть на кухню, прежде чем уходить домой. Ужинать в Хогвартсе ей все так же не хотелось, а дома ждал верный Бродяга. Пес периодически исчезал, иногда на несколько дней, но дольше его отсутствие больше не длилось.

Принимая аконитовое зелье вместе с микстурами Кэтрин, профессор Люпин чувствовал себя гораздо лучше, чем осенью. Немного усовершенствовав состав и выдержку, девушка смогла добиться более концентрированной формы. Жаль, что обсудить с профессором Снейпом что—либо было не просто. Хотя в вопросах экстренных зелий Снейп проявлял поразительное великодушие, периодически пополняя запас особо хитроумных снадобий больничного крыла.

Возвращающиеся из Хогсмида студенты несли с собой запах сладостей и ярких радостных эмоций. Карамель, ириски, шоколад, лакричные палочки — каждый вдох был маленьким праздником, воспоминанием о теплых витринах "Сладкого королевства" и щедрых порциях сливочного пива в "Трех метлах".

Вместе с запахом в замок возвращались и яркие, радостные эмоции. Они витали в воздухе, словно крошечные искры, зажигая улыбки на лицах и заставляя глаза блестеть. Смех, приглушенные разговоры, обрывки шуток и споров — все это сплеталось в единую мелодию, гимн беззаботности и юности.

В руках несли пестрые пакеты и коробки, набитые до краев лакомствами. Некоторые были уже надкушены, другие — бережно спрятаны, чтобы растянуть удовольствие. Лица, разрумяненные от свежего воздуха и волнения, светились счастьем.

Каждый возвращающийся из Хогсмида приносил с собой частичку весны, частичку радости, частичку беззаботного волшебства, которое так щедро дарил этот маленький мир. И Хогвартс, пропитанный этими ароматами и эмоциями, казался еще более живым, еще более волшебным, еще более готовым к новым приключениям, которые неминуемо принесет с собой весна.

Кэтрин остановилась у дверей в кабинет Люпина и осторожно постучала. Горячая чашка и приятный разговор как добрая традиция внесла элемент теплоты в спокойный весенний день.

— Вы внимательны, как всегда, мисс Кейм. Спасибо — Люпин улыбнулся. — У вас есть минутка?

— Разве что одна, профессор. Мне нужно заглянуть к профессору Снейпу, я брала у него взаймы шкурки саламандр, нужно вернуть.

— Я готовлю кое-что для экзаменационный недели. Вот взгляните…

Пламя в очаге Люпина полыхнуло изумрудной зеленью и кабинет наполнился голосом профессора Снейпа «Люпин. Вы мне нужны. На пару слов. Это срочно».

— Ну вот и мне, оказывается надо. Срочно — с преувеличенной серьезностью отозвался Люпин.

Видеть его в столь приподнятом настроении было донельзя приятно. Он на секунду задержал взгляд на Кэтрин, и в его глазах мелькнула искорка чего-то рискованного. Прежде чем двинуться к двери, он быстро, почти по-заговорщицки, сказал:

— Мисс Кейм... Кэтрин... Я обнаружил в Хогсмиде небольшую лавку, где, кажется, продают тот самый Дарджилинг... Может, вы рискнете составить мне компанию и оценить его? В субботу, например.

Девушка улыбнулась, чувствуя, как неожиданно защемило сердце от этой внезапной смелости.

— Я полагаю, на такое заманчивое предложение можно ответить только согласием, профессор, — так же тихо парировала она.

— Отлично, — он кивнул, и уже обычным, деловым тоном добавил: — А сейчас, похоже, нам с вами путь лежит к Северусу. Не будем заставлять его ждать.

* * *

Полчаса спустя, выйдя из кабинета Снейпа и выведя за собой Гарри и Рона, Римус выглядел так, словно ему выдали приказ о собственной казни. Его обычно мягкие черты лица были напряжены, а в глазах, где еще полчаса назад плескалась беззаботная теплота и жила тень предвкушения субботы, теперь бушевала странная смесь разочарования и усталости. Сжимая в руках свиток пергамента, который, казалось, был тяжелее свинца, Люпин быстро зашагал по коридору в холл, его шаги звучали неестественно громко в пустеющем коридоре.

— Мисс Кейм, пожалуйста…проводите мистера Поттера и мистера Уизли в Гостиную. — Странное отчужденное выражение лица Люпина пугало. В его голосе не осталось и следа от того легкого, почти заговорщицкого тона, каким он приглашал ее в Хогсмид.

Люпин заговорил только в холле. Посмотрев на Гарри, он хотел было что-то сказать, но Гарри его опередил.

— Профессор, я…

— Мне не нужны объяснения, — резко оборвал его Люпин. Весь его вид, вся только что обретенная легкость рухнули, обнажив израненную душу. — Мне известно, что эта Карта много лет назад была конфискована Филчем, и я даже знаю, у кого. Да, я знаю, что это. И не хочу знать, каким образом она попала к тебе в руки. Меня поражает другое: карта осталась у тебя? Особенно после случая с паролями. Мы все видели, к чему приводит беспечное отношение к важной информации о замке. Мы все идем на огромные риски для твоей защиты, и что происходит, Гарри? Что ТЫ творишь?

— Но, сэр…

— Гарри… — Кэтрин мягко коснулась его плеча. — Профессор Люпин прав. Идем, я провожу вас.

— Почему профессор Снейп решил, что я знаю что-то об изготовителях карты? — Голос Гарри звенел от отчаяния.

— У профессора Снейпа есть основания полагать, что создатели этой вещицы пытаются выманить тебя из замка.

— Вы знаете их?

Голос Люпина был напряжен, каждый слог отдавался в воздухе, как удар молота. Кэтрин видела, как Гарри сжимает кулаки, его лицо пылало от стыда и обиды. В глазах плескалась такая глубокая горечь, что Кэтрин невольно пожелала обрушить двадцать проклятий и на Снейпа, и на этот проклятый пергамент в руках Римуса, разрушивший хрупкий мостик, только что протянувшийся между ними.

— Мы встречались. И не жди, Гарри, что я когда-либо еще приду тебе на помощь в подобной ситуации. Я не сумел внушить тебе, насколько опасен Сириус Блэк. Твои родители отдали жизни, чтобы спасти тебя. И как же ты отплатил им? Поставил на кон их великую жертву ради детской прихоти — посетить «Сладкое королевство» и лавку «Зонко»?

— Эта карта врет! — выкрикнул Гарри. — Она показала человека, который давно умер, профессор!

— Да? И кого же?

— Питера Петтигрю!

Лицо Люпина дрогнуло. Кэтрин нервно сглотнула, предчувствуя бурю. Имя Питера Петтигрю словно ударило Римуса током. Он побледнел, взгляд его стал каким-то отсутствующим, словно он пытался заглянуть в далекое прошлое, в ту самую пропасть, из которой только начал понемногу выбираться.

— Питер Петтигрю… мертв, — пробормотал Люпин, словно убеждая в этом самого себя.

Гарри и Рон обменялись взволнованными взглядами. Они видели, как Люпин боролся с собой, стараясь оставаться невозмутимым, но Кэтрин чувствовала, что он на грани срыва. Она мягко положила руку ему на плечо, стараясь поддержать, напомнить о себе, о том, что он не один.

— Мальчики, идемте, я провожу вас. — тихо сказала Кэтрин, не сводя встревоженного взгляда с Люпина.

Римус отшатнулся от нее, словно она вдруг стала раскаленным железом. В его глазах мелькнул испуг. Прикосновение, которое еще недавно могло бы согреть, теперь обожгло его, напоминая о мире, в котором больше не было места.

— Мне нужно собраться с мыслями, — проговорил он бесцветным голосом.

Он отвернулся, его плечи ссутулились, и он быстро ушел, оставив Гарри, Рона и Кэтрин в полном недоумении. Кэтрин смотрела вслед удаляющейся фигуре Люпина, чувствуя, как внутри нее нарастает тревога. Что-то в его реакции на имя Петтигрю было не просто удивлением или шоком. Это было что-то более глубокое, более личное, что-то, что заставило его отшатнуться даже от ее попытки утешения. Кэтрин видела, как Гарри и Рон переглядываются, их юные лица отражают смесь растерянности и растущего подозрения.

— Идем. — Безапелляционно заявила Кэтрин. — Благодарите небеса, что провожать вас иду я, а не профессор Снейп.

* * *

После происшествия в кабинете Северуса Снейпа Кэтрин практически не видела Люпина. Казалось, профессор настолько глубоко ушел в работу и собственные переживания, что стал призраком в стенах собственного кабинета — присутствующим, но неуловимым.

Каждый раз, проходя мимо его кабинета, Кэтрин ощущала, как внутри нее разгорается тревога. Она знала, что он погружен в работу, но ей хотелось, чтобы он заметил ее, чтобы они могли поговорить, обсудить то, что произошло. Она пыталась найти момент, чтобы подойти к нему, но каждый раз, когда она собиралась с духом, его дверь оставалась закрытой.

Несколько раз Кэтрин мельком видела Гарри в коридорах в компании его верных друзей: изможденная до болезненности Гермиона, насупленный Рон с блуждающим взглядом, и сам Гарри, словно потерянный в лабиринте собственных мыслей.

Вскоре Гриффиндор, словно взмахнув алым знаменем, вырвал Кубок школы по Квиддичу из рук соперников. На удивление, лазарет, обычно переполненный после матчей, на этот раз хранил подозрительное спокойствие. Еще более удивительным было отсутствие Сириуса Блэка, чье появление в Хогвартсе в разгар триумфа казалось почти неминуемым. Даже сонные сотрудники Министерства, пережив очередную ротацию кадров, позволили себе немного расслабиться, ощутив кратковременное облегчение.

Затем над Хогвартсом нависла пора экзаменов, и единственным светлым лучом в грядущей череде испытаний для Кэтрин оставалась мысль о скором возвращении домой. Мысль о Бродяге, который, как ни странно, в последнее время не пропадал надолго, и о тишине ее маленького сада, где не было ни закрытых дверей, ни призраков прошлого.