Найти и потерять (гет)

Школьные дни проходили незаметно. Я больше не ждала наступления выходных так яро, потому что и в школе теперь мне было куда интереснее. Я старалась продолжать хорошо учиться, но, признаться, это становится труднее, когда на уроках вместо чтения русской классики, ты читаешь сообщения своего новоиспечённого возлюбленного.

В школе отношения мы не скрывали, но и не демонстрировали без надобности. Со стороны казалось, что мы давние друзья, каждый из которых боится сделать первый шаг и признаться в чувствах. Но и без наших конкретных действий, — а только по взгляду, — можно было определить, что за буря происходит между нами каждый раз, когда мы с Димой встречаемся. Один раз на совместной физкультуре меня сбил его одноклассник. Они тогда чуть не подрались, и это была первая драка в мою честь, хоть я и не на шутку испугалась за мальчиков.

Репетиции сменялись одна за одной. Некоторые из них Дима пропускал, так как был занят в театральной студии, которая тоже планировала ставить спектакль в конце года. Позже в школе объявили о скорой постановке танца для выпускного, где театралы должны были участвовать обязательно. Несмотря на мои отговорки, Дима заверял, что дополнительные репетиции танцев ему только в радость. Я была безусловно рада тому, что свой выпускной танец я буду танцевать с милым сердцу, но понимала, как ему было тяжело совмещать несколько занятий одновременно.

Помимо школы мы с Димой постоянно гуляли. Родители свыклись и уже даже не обращали внимания, когда мы, держась за руки, появлялись то у меня, то у него дома. Мы проводили вместе практически всё свободное время, хотя его оставалось итак не много ввиду многочисленных репетиций.

Дима любил участвовать в моей жизни, а я — в его. Когда я болела, он приносил мне сладости и напоминал, что знает, куда я их положу. На наши дни рождения, которые разделяли всего четырнадцать дней в календаре, мы обменялись кулонами в виде театральных масок. Дима уверял меня, что если я захочу, то стану замечательной актрисой. А я не говорила ему того же, — просто молча верила в него и восхищалась его талантом.

Он приходил на школьные спектакли, а я испытывала особое удовольствие играть, зная, что он в зале. В свою очередь, я приходила на его зачёты, которые они тоже сдавали на сцене. Я впервые ощутила, что значит, когда тебе нравится наблюдать за дорогим тебе человеком, особенно, когда он в своей стихии. Это поистине особый вид наслаждения.

Он не отвечал на вопросы, которые я задала ему в тот вечер. Но я получала на них ответы. Каждый день. Мне нравилось узнавать его, наблюдать, замечать наши сходства. Мы понимали друг друга без слов, буквально. На его вопросы я могла ответить одним словом и причину моего ответа он объяснял сам. Я не могла поверить, что существует человек, с которым у меня может быть такой мощный коннект.

Настало время выпускного. Родители арендовали для каждого класса банкетный зал. Удачно получилось совместить все три выпускающихся класса, чему мы с Димой были рады, как никто другой.

Заиграла медленная мелодия. Дима встал и протянул мне руку. Без раздумий я взяла его ладонь, и мы пошли танцевать. Формальные, выученные танцы были позади — они остались на выпускной линейке. Сейчас мы могли насладиться тем танцем, что подходил именно нам.

Мне безумно нравилось танцевать именно с Димой. И вообще всё, что касается любимого человека — приносит несказанное удовольствие. Кажется, Дима испытывал тоже самое, и от этого осознания по моему телу прошли мурашки.

— Замёрзла? — тихо, бархатным голосом спросил Дима.

— Нет.

Мой взгляд упал на Веронику, которая сразу опустила взгляд, когда встретилась с моим.

— У вас что-то было с Вероникой? — я чуть отпрянула, чтобы посмотреть в глаза Димы.

— С кем? — недоумевая спросил он. По его выражению лица было ясно, что он всерьёз не понимает причину вопроса. Взгляд Димы метнулся в сторону Вероники и вернулся ко мне. Я всё также выжидающе на него смотрела. — Нет, конечно. Может, у неё что-то и было, но я об этом не знаю. — он засмеялся. Я улыбнулась. — А что?

— Она так смотрит.

Дима лишь пожал плечом. Через несколько секунд по его лицу скользнула тень печали. Он знал, что я заметила, поэтому, после недолгой паузы, объяснил:

— Я не хочу уезжать от тебя.

Улыбка сползла с лица и я отвела взгляд. Нас обоих тяготила эта тема, но видимо, пока я усердно старалась наслаждаться тем, что есть сейчас, Дима в это время только и думал об отъезде. Ведь он уже совсем скоро. Мы надолго замолчали, погрузившись в раздумья.

— И когда мы планируем сбежать с этого карнавала?

Я усмехнулась.

— Надоело смотреть на моё роскошное платье?

— Мне никогда не надоест, — серьёзно.

— Может, смотреть на него и круто, но носить его тяжелее. Так что лично мне оно надоело.

— Поехали, я сниму его с тебя.

В груди, или в животе, — сейчас было неясно, — разгорелся пожар. Огонёк в глазах Димы подкидывал туда дров. Покраснев, я улыбнулась и опустила глаза. Парень улыбнулся широкой улыбкой и взял меня за руку. Сообщив родительскому комитету, который в этот вечер выполнял функции надзирателей, мы покинули вечеринку.

Решено было остаться у меня, так как моим родителям так было спокойнее. Когда мы зашли, в доме было тихо и пусто. Я осмотрела весь дом и никого не нашла. Видимо, родители тоже где-то гуляли. Когда я вернулась в свою комнату, Дима небрежно кинул пиджак на стул, и стягивал с шеи бабочку.

— Фух, вечер формальностей окончен.

Я отпустила краткий смешок. Дима был очарователен и в одной костюмной жилетке, которая прекрасно контрастировала с объёмной белой рубашкой. Подойдя к зеркалу, я ещё раз взглянула на своё отражение. Шёлковое платье небесно-голубого цвета радовало глаз. Мне стало грустно, что этот невероятный вечер подходил к концу.

— Не хочу его снимать.

Сначала мне показалось, что Дима никак не отреагировал, и залип в телефон. Но неожиданно из его мобильного заиграла приятная мелодия. Дима подошел ко мне и, взяв меня за руки, потянул на себя. Мы снова танцевали. Такой, — без пиджака и бабочки, — он был намного притягательнее. Наши губы слились в нежнейшем поцелуе.

Когда телефон замолчал, Дима осторожно развернул меня спиной к себе. По моему телу прошлись мурашки, когда платье стало свободнее в области груди и живота от того, что Дима расстегнул молнию. Кожу шеи обжигало его горячее и трепетное дыхание, а всей спиной я чувствовала его тепло и кажется, даже, слышала сердцебиение. Мы замерли в таком положении, то ли опасаясь того, что будет дальше, то ли просто наслаждаясь моментом, который происходит в первый, и, возможно, последний раз. Я развернулась к нему и посмотрела в его глаза.

— Ещё не рано?

— Нам есть восемнадцать, — он усмехнулся. Я улыбнулась, наслаждаясь его тихой уверенностью и тем, как он умело всё переводил в шутку, чтобы сбросить излишнее напряжение.

Мы целовались. Сначала стоя босыми ногами на полу, потом на постели. Не знаю точно, сколько прошло времени, но оно было наполнено нежностью, трепетом, наслаждением. Тогда я осознала, что этот волшебный миг больше никогда не повторится.

Лёжа в постели, мы наслаждались тишиной, и никто не смел прервать это очаровательное мгновение. Каждый из нас думал о своём, но какими бы ни были мысли — тягостными или беззаботными, они не могли испортить прелести настоящего момента. Прошло минут пять упоительной тишины, прежде чем Дима тихо заговорил.

— Поехали со мной.

Когда я посмотрела на него, то обнаружила его смотрящим в потолок. Дима повернул ко мне голову и выжидающе смотрел на меня.

Я знала, что кроется за этим предложением. Это было не просто приглашение в Москву. Это было приглашение в жизнь. Новую, для него и для меня. Дима планировал поступать в московский университет и, очевидно, предполагал остаться в столице и после учёбы. Он просил меня отправиться с ним, присоединиться к его пути. Для меня это означало оставить здесь всё — родной дом, родителей, предстоящую учёбу и работу, занятия в театральном. К тому же, я совершенно не понимала, что меня ждёт в Москве и как сложится моя жизнь, если я поеду с Димой. Казалось, что жизнь была разложена по полочкам: я уже решила (или за меня решили родители) поступать на юридический факультет, после обучения работать по профессии, параллельно продолжая свою актёрскую деятельность. А это внезапное предложение вносило полный разлад — тогда бы мне предстояло осваиваться в новом городе, поступать в московские университеты, и где бы там я реализовалась, как актриса?

В тот момент я осознала, какими разными были наши пути. Эта досада кольнула мне сердце.

— Я не могу, — прошептала я.

Мы долго смотрели друг на друга и молчали. Поджав губы и опустив глаза, я отвернулась на другой бок. Я засыпала с надеждой, что Жизнь не разлучит нас так быстро, и Она найдёт способ нас, таких разных, сохранить.